Њаксим Љоробейников. Џодробности войны

Ћцените этот текст:
Њаксим Љоробейников. Џодробности войны

---------------------------------------------------------------
€здательство "ЊолодаЯ ѓвардиЯ", 1988
ЃЃЉ 63.3 (2) 722 Љ 68
OCR ЉудрЯвцев ѓ.ѓ.
---------------------------------------------------------------

„Ћ‘’Ћ‚…ђЌЋ‘’њ, €‹€ ЌЋ‚Ћ… €Њџ ‚ ‹€’…ђЂ’“ђ… Ћ ‚Ћ‰Ќ…

‘ произведениЯми Њаксима Љоробейникова читатели уже знакомы по
публикациЯм в периодических изданиЯх: напечатано более двух десЯтков его
рассказов, на них были отклики в печати. € вот перваЯ книга, очень точно,
по-моему, названнаЯ: "Џодробности войны". Ћ ней и ее создателе мне и хочетсЯ
сказать несколько слов.
...Њаксим Џетрович Љоробейников прошел большой и славный путь
профессионального военного - от лейтенанта до генерала. Ћн провоевал всю
‚еликую Ћтечественную войну, командуЯ взводом, ротой, батальоном, испытав
вместе с солдатами тЯжелейшую службу в матушке-пехоте, где, как было
вычислено позже, век пехотного ротного командира исчислЯлсЯ двумЯ неделЯми.
Ђ потому все написанное им пережито, прочувствовано, испробовано на
собственной, говорЯ по-солдатски, шкуре. € это придает особую убедительность
его творчеству, внушает абсолютное читательское доверие к его произведениЯм.
“ж на что Я, тоже прошедший войну, дотошен в смысле точности примет
фронтового быта, и то не нашел ничего, к чему можно было бы придратьсЯ.
„а, все было именно так, как описывает Њ. Љоробейников. € страшный,
безудачливый ‘еверо-‡ападный фронт с его болотами, гатевыми дорогами,
нехватками еды и боеприпасов, на котором мне тоже довелось недолго
находитьсЯ... € отчаЯнные пехотные атаки силами одного полка, батальона, а
то иногда и всего одной роты в боЯх "местного значениЯ"... € тЯжкий
солдатский быт...
‚се это описано точно, зримо, а главное, безоглЯдно, правдиво, честно
без боЯзни- упреков в "окопной правде", которую не очень-то жаловали критики
в еще недавнее времЯ.
Ќо в этих описаниЯх нет излишней драматизации. “ автора
профессиональный взглЯд на войну, он понимает неизбежность потерь, хотЯ
порой они чересчур велики и от нашего неумениЯ воевать в те годы, и от
превосходства противника в технике.
ќто больно, горько. Ќо несокрушима у солдат и командиров вера в то, что
научатсЯ они воевать, что будет у нас скоро достаток вооружениЯ и техники.
‚едь и сейчас вот, хоть и не так часто, как хотелось бы, но бьют они немцев,
и придет времЯ, когда станут бить уже как следует.
Њы знаем - такое времЯ пришло.
„умаетсЯ, что Њ. Љоробейников нашел весьма удачную форму длЯ выражениЯ
того, что копилось в душе долгие, долгие годы. Ћн не пытаетсЯ писать
беллетристику, ничего не придумывает. € такое строгое, Я бы сказал,
целомудренное отношение к фактам можно только приветствовать. џ вижу в этом
вполне понЯтное стремление автора отделить себЯ и свои произведениЯ от той
расхожей военной "прозы", заполнившей полки магазинов, в которой так мало
настоЯщей правды войны.
Ќе так давно ‚иктор Ђстафьев в своей большой статье в "Џравде" говорил,
что еще мало описан быт войны, а ведь он занимал не меньшую, а большую часть
жизни человека на передовой.
Џомню также, попалась мне брошюрка, где по днЯм описывались боевые
действиЯ одной стрелковой дивизии. ’ак из нее видно, что бои занимали всего
несколько месЯцев из четырех лет, а остальное были передвижениЯ, отдых,
формировка...
џ это к тому, что книга Њ. Љоробейникова как раз и дополнЯет наши
знаниЯ о фронтовом быте пехоты, о том, как жил-был солдат на переднем крае,
где сплачивалось окопное братство и формировалсЯ особый люд - обыкновенные
окопники. ’ак сказал ћрий Ѓелаш. € это житье-бытье описываетсЯ подробно и
без прикрас. Ќо и без сгущениЯ красок: на войне ведь как на войне, тут
ничего не поделаешь...
‚ообще и автор, и его герои принимают случившеесЯ как данность, как
необходимость, а свои судьбы - как общие, не отделЯЯ их от судьбы народа. Ђ
потому, как бы тЯжело и страшно ни было, как бы ни гнула и ни ломала людей
война, они не стонут, не жалуютсЯ, не клЯнут никого, кроме "гада ѓитлера", а
делают честно и безропотно свое ратное дело, принимаЯ на свои плечи все, что
ни наваливает на них война. Џринимают просто и мужественно, без позы и
рисовки.
Ќе имеЯ возможности разобрать в отдельности все фронтовые истории,
собранные в этой книге, скажу только, что в некоторых из них место отдано
какому-то случаю, происшествию, вроде бы самому обыкновенному, как,
например, случай с завЯзшей в болоте лошадью. Ќекоторые рассказывают о
чьей-то конкретной судьбе, где, кстати сказать, довольно четко обрисованы
характеры. …сть и просто отдельные портретные зарисовки товарищей по оружию,
где видим мы живых, непридуманных солдат.
Ќо когда прочитываешь весь сборник, возникает зримаЯ - общаЯ - картина
войны, из отдельных мозаичных кусочков складываетсЯ лик войны со всеми ее
подробностЯми, что создает впечатление отнюдь не меньшее, чем от большого
романа. Ђ то, что судьбы обрываютсЯ, характеры подчас проЯвлЯютсЯ не
полностью, преподносЯсь читателю лишь через один-два поступка, - в этом и
есть правда войны: люди приходЯт и уходЯт, нередко - навсегда, успев
проЯвить себЯ далеко не во всем, лишь в чем-то. €менно так и происходило на
переднем крае, в окопах пехоты.
Ћтказ автора от беллетризации сказалсЯ, по-моему, и на Языке всей книги
- он начисто лишен красивостей, литературщины, он чист, прост, не претендует
на особую художественность и тем самым, на мой взглЯд, эту художественность
приобретает.
џ убежден, что собранные под одной обложкой произведениЯ Њ.
Љоробейникова вызовут несомненный интерес и будут замечены критикой,
котораЯ, наверно, профессиональнее, чем Я, разберет и отметит своеобразие
писательской манеры автора, сказавшего свое и в чем-то новое слово о
минувшей войне. ’акой сборник просто необходим молодежи, которой - сужу по
многим читательским конференциЯм, письмам - уже приелась, набила оскомину
приблизительнаЯ военнаЯ беллетристика и котораЯ ищет в военной прозе
подлинной правды о ‚еликой Ћтечественной.
‚ этой книге он ее, эту правду, безусловно, найдет, увидит воочию
невероЯтно трудную и кровавую работу войны, ее вроде бы неприметные будни,
каждый день которых ЯвлЯлсЯ настоЯщим подвигом.
Џоследнее времЯ мы с печалью констатировали потери в нашей военной
прозе - уже много ушло прекрасных ее представителей. Ќо неожиданно увидели,
что поЯвлЯетсЯ и пополнение: уже упоминавшийсЯ ћрий Ѓелаш - с его "Ћглохшей
пехотой" и "Ћкопной землей", Љонстантин Љолесов - с "‘амоходкой номер 120".
€ вот Њаксим Љоробейников - с "ЏодробностЯми войны"... € как ни странно,
можно сказать, что нашего полку прибыло. ќто - через сорок лет после
окончаниЯ войны!
‚от как, оказываетсЯ, глубоко сидит она в нас, как горЯча еще памЯть о
ней, как вырываетсЯ, высвобождаетсЯ она из наших душ, овеществлЯЯсь в
поэзии, в прозе...

‚Ячеслав Љондратьев

Ћ’ Ђ‚’ЋђЂ

Љогда началась война, герои этого повествованиЯ не знали друг друга.
Ѓольше того, они даже не могли предполагать, что судьба вскоре сведет их на
фронтовых дорогах.
…фим Џерелазов, от лица которого ведетсЯ повествование, после второго
курса института поступил в пехотное училище и был досрочно выпущен из него в
звании лейтенанта.
Ђлексей Ђнтонов, единственный, кого он встретил на фронте из довоенной
жизни, училсЯ на третьем курсе института, писал стихи студентке, которую
любил, и, не получаЯ взаимности, служил мишенью длЯ насмешек со стороны
студенческой братии.
Љапитан-артиллерист, кадровый командир Љрасной Ђрмии (Џерелазов
встретил его, выходЯ из окружениЯ), в это времЯ собиралсЯ из Ѓреста к
родителЯм в отпуск. ‚ дороге его война и застала.
‘тарший политрук ‡обнин (с ним герою придетсЯ долго воевать вместе)
работал в ‘ибири в райкоме партии и мечтал об учебе в партийной школе.
‚асиленко (ротный повар) еще работал тогда шеф-поваром в киевском
ресторане.
Ѓудущий командир роты младший лейтенант Љуликов водил машину директора
завода в ђостове-на-„ону и собиралсЯ женитьсЯ на официантке из заводской
столовой.
Ђнатолий Њихеев (два года он будет ординарцем Џерелазова на фронте)
отбывал наказание в исправительно-трудовой колонки за ограбление ларька в
городе ѓорьком с ватагой ровесников-подростков.
Њайор Џетренко (он примет полк после гибели подполковника Љовалева)
заканчивал военную академию в Њоскве и уже видел себЯ полководцем.
ЃелЯков, что погибнет под Љарбуселью (там, где горел в танке поэт
‘ергей Ћрлов), училсЯ в десЯтом классе в ‘емипалатинске и собиралсЯ летом
уйти с экспедицией в Љаракумы.
Љрасноармеец Џорхневич (он потрЯсет всех своим отчаЯнным
броском в атаку после гибели агитатора майора Љулакова) жил в Њинске и
был на седьмом небе - у него только что родилсЯ второй сын.
€ван ‚асильевич ‹огунов (комбат) работал в Њ’‘ под Љалинином и за два
месЯца до войны женилсЯ.
‡ина (снайпер из роты свЯзи) трудилась на почте в Љирове, изучала
военное дело, имела все оборонные значки, которые только были в то времЯ.
‚ойна, казалось, все спутала и все перемешала. Ќо разве кому-то еще не
известно, что пути людские пересекаютсЯ не случайно?! € вот все мы оказались
вместе, в пехоте.
џ тоже всерьез прошел эту проверку огнем и кровью. ЊногомиллионнаЯ
царица полей, котораЯ несла самые большие потери в войне и переживала
наибольшие трудности и лишениЯ, стала на всю войну нашей семьей.
Њы были впереди всех. Њы видели врага лицом к лицу, глаза в глаза и
сходились с ним грудь в грудь. Њы были тем острием клинка, которым наносЯт
удар, той пулей, которую пускают в сердце врага.
Ќашими глазами ђодина с ненавистью смотрела на немецких оккупантов.
Ћтцы и матери, братьЯ и сестры, жены, невесты и дети думали о нас, всем
сердцем ждали победы и гордились тем, что мы - на фронте.
Њы все знали. ‘колько положено хлеба и сахара в дневном пайке, хотЯ
зачастую и не получали его. ‘колько положено рубашек на год, хотЯ нередко
забывали, когда нам менЯли их. Њы твердо знали и никогда не сомневались в
том, что враг будет разбит и победа будет за нами. Ќе знали только одного -
сколько каждому из нас оставалось жить.
Ќо вот все, о чем говоритсЯ в книге, обратилось в давно прошедшее
времЯ, и очевидцы один за другим уходЯт туда, откуда никто еще не
возвращалсЯ. Ќеудержимое времЯ, этот великий утешитель, стирает подробности
войны, и в памЯти человечества что-то мало-помалу предаетсЯ забвению,
кое-что переоцениваетсЯ, а иное умышленно или невольно искажаетсЯ.
€ тот, кто не был там с нами, может подумать, что в войне действовали
герои, имЯ которых историЯ сохранила и которым народ воздал должное, и
миллионы безвестных воинов, вклад которых в победу неравнозначен.
џ далек от того, чтобы хоть как-то унизить или развенчать героев войны.
ќто было бы несправедливо, да и невозможно сделать. Ќарод и правительство
оценили их. џ хочу лишь возвеличить миллионы тех неизвестных, памЯтники
которым на братских могилах сейчас модно ставить повсюду. Џоказать, что
между героЯми и многомиллионной массой тружеников войны не было пропасти.
џ хочу поклонитьсЯ пехоте, тем солдатам и командирам, которые тысЯчами
погибали в траншеЯх и в открытом поле или чудом уцелели. ’ем, которые живы
поныне или уже ушли от нас, которые не были в свое времЯ ничем особенным
отмечены, но выполнили свой долг безропотно и до конца, проЯвив, как принЯто
говорить, коллективный героизм.
џ хотел бы показать, что это была не безликаЯ масса, действующаЯ по
приказу: у каждого из них было собственное имЯ, неповторимый облик, свой
особый внутренний мир - с мыслЯми, чувствами, надеждами и волей, своЯ
необыкновеннаЯ биографиЯ.
Љаждый из них любил, ненавидел, думал, радовалсЯ, страдал. € не было в
мире другого точно такого же человека. Ћ каждом из них можно было бы
написать книгу: и вклад в победу, и жертвы, и муки каждого были столь же
значительны, как вклад в победу, и жертвы и муки тех избранных судьбой, чьи
имена сохранила историЯ.
Њногие миллионы бойцов не дошли до Ѓерлина, но это не вина, а беда их.
€ все равно, Я уверен: в победу каждый внес свою долю. € солдат,
штурмовавший рейхстаг, и боец, принЯвший на себЯ первый удар гитлеровской
военной машины.
Љогда Я смотрю документальные фильмы военного времени, Я вглЯдываюсь в
кадры и надеюсь увидеть тех, кто был со мной на войне. џ с восторгом глЯжу
на солдат-победителей, возвращающихсЯ из освобожденной …вропы, и до сих пор
мне невольно кажетсЯ, что это мои солдаты, мои товарищи по оружию, которые
не щадили ни крови, ни самой жизни длЯ достижениЯ победы над врагом. € мне
все больше кажетсЯ, что Я узнаю их, моих фронтовых друзей..,
€дет неумолимое времЯ, и вот этот настоЯщий герой войны, маленький
человек из многомиллионной пехоты, особенно дорогой мне, песчинка в пустыне
войны, затерЯвшийсЯ в воюющей массе людей, теперь в моей душе - как лучшее
украшение ее прошлого, настоЯщего и будущего.
џ не хочу вызывать жалости к моему "обыкновенному" герою. ‚ то времЯ мы
видели много горЯ, но никогда не чувствовали себЯ несчастными. ѓероизм был
привычным Явлением, потому мы не замечали и не ценили его. Љазалось, так и
должно быть. ‡ато сейчас, вспоминаЯ о своих друзьЯх, о простых, незаметных
людЯх, об истинных тружениках войны, Я испытываю гордость оттого, что был
среди них в то тЯжелое длЯ ђодины времЯ.

‘’“„…Ќ’›

Ќадо же было такому случитьсЯ, чтобы в первые дни пребываниЯ на фронте
встретил Ђнтонова...
“тром Я прибыл в сводный батальон и принЯл пулеметный взвод, а вечером
мы выдвинулись в район, который должны были удержать. Љомбат взошел на
пригорок, посмотрел на запад, откуда ожидались немцы, и мысленно прикинул,
где какую роту расположить. Ћн был деЯтельным, наш комбат, и воевал уже
второй месЯц.
- Џозовите ко мне Ђнтонова! - крикнул он. ‘вЯзные не знали Ђнтонова,
поэтому он с раздражением поЯснил:
- Ќу этого, студента из седьмой роты...
‘тудента из седьмой роты, оказываетсЯ, знали.
Ђнтонов вскоре подбежал. Љонечно же, это был он, наш Ђлексей Ђнтонов, Я
его сразу признал. Њаленький, нескладный, кривоногий и широкоплечий, он
энергично сбросил с ремнЯ винтовку, стукнул прикладом о носок ботинка и стал
в ожидании. џ обрадовалсЯ, но не подал вида. •отелось подшутить.
- ‚от, студент, дела какие, - заговорил комбат, - лейтенант ѓаврилов
заболел. ЏридетсЯ тебе ротой командовать - средних командиров не хватает.
’ак вот, слушай задачу: твой участок - отмерЯй по сто метров справа и слева
от шоссе и окапывайсЯ. €мей в виду: дорогу надо оседлать насмерть. ‚озможно,
пойдут танки. Ђ у нас, как видишь, нет таких средств, чтобы их остановить.
’ы их пропускай, а пехоту бей нещадно. ЏонЯл?
- ЏонЯл.
- ‡а правый фланг не беспокойсЯ. Ќемцы туда не полезут. ’ам болото и
лес, куда к черту! Ђ слева от тебЯ - вот он, Џерелазов, - комбат указал на
менЯ, - с ним свЯзь держи крепкую.
Ђнтонов повернулсЯ ко мне и дернулсЯ.
- …фим! - выкрикнул он. - џ тебЯ не узнал! Њы заключили друг друга в
объЯтиЯ.
- ‡емлЯки, что ли? - спросил комбат.
- ‚ одном институте учились, - ответил Я.
- ‚о, молодцы! - изумленно воскликнул комбат и сразу решительно и
твердо распорЯдилсЯ: - Ќу по местам, ребЯта. Ћкопаетесь, тогда будет времЯ
поговорить. „а и вообще, война не сегоднЯ кончитсЯ. “спеете...
Ђнтонов поспешно отошел от комбата, и вскоре над перелеском разносилсЯ
его звонкий, по-детски чистый, требовательный и капризный голос:
- ‘едьмаЯ рота, выходи строитьсЯ. Ѓыстр-р-ро! ‘едьмаЯ рота, строитьсЯ!
џ ушел к своим.
‚сю ночь батальон окапывалсЯ. Њерзлый грунт не хотел поддаватьсЯ ни
лопате, ни лому. Ѓольше никакой механизации в батальоне не было. ‘амым
трудным оказалсЯ асфальт на шоссе. Ќо все-таки к рассвету и через шоссе
прошла траншеЯ, и весь личный состав укрылсЯ в земле. ’огда Ђнтонов подбежал
ко мне. Ћн снова бросилсЯ обниматьсЯ и спросил:
- ’ы давно здесь?
- ‚торой день.
- ‘мотри, как повезло... Ѓудем вместе. џ тоже недавно, в боЯх пока не
участвовал.
‡наЯ, как важно это длЯ него, Я спросил:
- —то ‘онЯ? Џишет?
- Ћдно письмо получил,
- Љакие новости?
- Ќичего особенного. Џишет, что рада моему письму, что желает мне
добра.
Ќад его безответной любовью к ‘оне мы безобидно подтрунивали. Ћна
училась с нами, мы считали ее очень модной, красивой и изЯщной.
Ќа вечерах самодеЯтельности Ђнтонов читал стихи о девушке, которую он
любит. Ћ том, что "глаза ее под дугами бровей, точно под крутыми берегами
синие стоЯнки кораблей". Ћ том, как "видел он, взволнованно дыша, что в
непосредственной своей печали она была безумно хороша". Ћткровенно говорЯ, Я
плохо знал поэзию, поэтому не мог никогда понЯть, его это стихи или чужие.
Ќо когда он выходил на сцену и мы видели большие синие глаза и слышали чуть
хрипловатый взволнованный голос, зал замирал в восторге и ожидании. “крадкой
при этом мы взглЯдывали на ‘оню. Ћна ж делала вид, что это ее не касаетсЯ.
€ в то утро, стоЯ в траншее, Я хотел убедить ЂлексеЯ Ђнтонова, что коль
скоро ‘онЯ ответила на его письмо, значит, она неравнодушна к нему, что
когда мы вернемсЯ с войны, то все будет хорошо, все наладитсЯ...
- ’ы знаешь, - прервал он менЯ, - Я вчера видел ее во сне. “снул у
костра. ‚ижу, будто мне жарко. Ћткрываю глаза. Њоре. Џесок. ђЯдом - она.
“лыбаетсЯ. ‘прашиваю: "’ы что смеешьсЯ?" Ћна только головой так из стороны в
сторону качает, улыбаетсЯ и ничего не говорит. ‘мотрит и смеетсЯ. џ плачу,
удержатьсЯ не могу. ЏроснулсЯ, костер раздуло ветром, горит, к нам
подбираетсЯ, а у менЯ все лицо в слезах.
- ’ак это же хороший сон! - говорю Я.
Ќемцы как будто только и ждали, когда батальон зароетсЯ в землю, а мы с
Ђлешей наговоримсЯ. Ћни вышли из лесу и толпами пошли по шоссе, прЯмо
навстречу окопавшейсЯ седьмой роте. Ђлексей Ђнтонов убежал к своим.
‚скоре открыла огонь немецкаЯ артиллериЯ, установленнаЯ за перевалом. ‚
расположении батальона ударил первый снарЯд и вызвал скорее любопытство, чем
страх. Ѓойцы обернулись в его сторону и увидели, как на землю, обратно,
валитсЯ то, что было поднЯто взрывом с дороги, и сейчас вот сыпалось
кусками, осколками и пылью.
‘нарЯдом никого не задело. Ђ немцы к тому времени развернулись, и
теперь можно было разглЯдеть серый цвет одежды, зеленые каски, длинные
противогазные коробки и автоматы, упертые не то в локоть, не то в живот.
Џули начали свистеть как по команде. Ћни даже не свистели, а вжикали,
пробивали воздух, иные впивались в землю, отскакивали, иногда жужжали. ’огда
они были слышны особенно Ясно в общем море свистЯщих и тыкающихсЯ пуль.
‚се было пока что как-то странно и даже, казалось, несерьезно. Ѓатальон
замер - люди впервые видели немцев и слышали шум боЯ. ’олько комбат, мы
знали, десЯтки раз попадал в такие переделки. Ћн один мог спокойно
рассудить, что происходит.
Ќемцы, развернувшиесЯ за это времЯ и на шоссе, и влево от него в
длинную цепь, видели, конечно, полоску свежей земли, выброшенной ротами из
отрытых за ночь траншей. ’уда-то и направили весь свой огонь, шагаЯ
деловито, не спеша, уверенно, выполнЯЯ привычную и даже, казалось со
стороны, веселую работу, успех которой, конечно, не вызывает сомнений.
ђоты открыли огонь - длЯ большинства бойцов первый боевой огонь в
жизни, - увидели первого упавшего врага. ’огда немцы начали обтекать нас
слева уже не так уверенно, как действовали прежде, а как-то нервно, поспешно
припадаЯ и пригибаЯсь к земле.
Њы услышали первый крик раненого:
- Џомогите! Џомогите, товарищи!
Џосле этого пронзительного крика, который не зрЯ называют
душераздирающим, пули будто начали свистеть еще более неприЯтно.
џ заметил, как комбат перемахнул открытый участок и прыгнул в Ячейку к
Ђнтонову. Ћттуда до менЯ вскоре дошла его команда, переданнаЯ по цепи:
- ‹ейтенант Џерелазов, в седьмую роту!
џ перешел по траншее вправо и столкнулсЯ с комбатом. Љ нему же
торопливо бежал и Ђнтонов. Љомбат остановилсЯ и шутливо спросил:
- Ќу как дела, студенты? ‘трашно? Њы улыбнулись и ответили в один
голос:
- Ќичего!
- Џостойте здесь, сейчас Я вам кое-что скажу.
Ђнтонов показалсЯ мне озабоченным. ‚идно, он устал, осунулсЯ, щеки
провалились, только глаза по-прежнему горели.
€ мне вспомнилось двадцать второе июнЯ сорок первого года.
Ќакануне войны в училище пришла телеграмма. Ѓолела мать, и Я получил
кратковременный отпуск по семейным обстоЯтельствам. Љогда стало известно о
войне, Я побежал в институт и там попал на митинг. ‚ актовом зале собрались
студенты и преподаватели, стоЯ слушали они выступление по радио Њолотова.
„иректор института объЯвил митинг открытым.
€ вдруг на сцену выбежал Ђлексей Ђнтонов. Ћн был в широких заношенных
брюках, белесых, вздувшихсЯ на коленЯх, в рубашке с расстегнутым воротом, с
закатанными рукавами. ЋстановилсЯ, посмотрел в зал, отбросил рукой светлые
волосы, упавшие на лоб, и продекламировал:

„орогу веселым гасконцам!
Њы южного неба сыны!
Њы все под полуденным солнцем
„лЯ счастьЯ и битв рождены!

‚се замерли. Ђлеша передохнул и громко сказал:
- Џрошу записать менЯ добровольцем на фронт, •очу защищать ђодину.
€ под овацию всего зала сбежал со сцены, затерЯлсЯ среди студентов. …го
выход на сцену решил судьбу многих студентов. „обровольцами записалось тогда
немало. џ был уже в военной форме: в коверкотовой гимнастерке, диагоналевых
брюках и хромовых сапогах - старшина обмундировал менЯ как среднего
командира. Љонечно, пришлось выступать и мне. џ говорил, что мы будем бить
врага на его территории, ибо своей земли ни одной пЯди мы не отдадим никому,
что победу мы одержим быстро и малой кровью. џ сказал, что рвусь в училище,
чтобы взЯть оружие и выйти навстречу оголтелому врагу. Њне аплодировали еще
больше, чем Ђлексею Ђнтонову.
€ вот мы снова вместе, ждем встречи с врагом, испытываЯ то упоение,
которое бывает, когда ты действительно у самой бездны на краю.
Љомбат отбежал от нас вправо, на десЯток шагов, снова привалилсЯ к
брустверу и что-то нам крикнул. Ќо мы уже не успели расслышать, что он
сказал.
‡емлЯ, нам показалось, сначала ушла из-под него, потом взрыв тЯжелого
снарЯда бросил вверх все, что было вокруг. ЊенЯ ударило и обожгло, отчего Я
упал и поплыл, как в детском сновидении, в какую-то пустоту, неожиданно
разверзшуюсЯ под ногами.
Ђнтонов тормошил менЯ за плечи и бил по щекам. Љогда Я открыл глаза и
начал подниматьсЯ, хватаЯсь руками за выступы траншеи, Ђнтонов выпрЯмилсЯ,
вытер рукавом бледное лицо, вдруг покрывшеесЯ потом, протер глаза и облизал
губы. џ встал, почувствовал тошноту и боль в глазах, во рту. было солоно, в
голове шумно. Ђнтонов что-то сказал, Я ничего не слышал, и показал на уши.
- Љомбата убило! - крикнул Ђнтонов, но о том, что он произнес, Я
догадалсЯ лишь по движению губ.
Њы оглЯделись вокруг, комбата нигде не было. Ќа том месте, где он
стоЯл, осталась глубокаЯ воронка.
Ќа самом дне ее мы увидели, когда подошли ближе, скрученный, как
пружина, разорванный у прЯжки командирский ремень: все, что осталось от
комбата.
‚ это времЯ Я ощутил снова колебание земли под ногами, будто ее кто-то
раскачивал из стороны в сторону, как в решете.
Ђнтонов взЯл менЯ за рукав и повернул в сторону тыла. џ увидел, как
оттуда, по шоссе, на огромной скорости идут наши танки. €х было не меньше
десЯтка.
- ‹ожись! - что есть мочи закричал Ђнтонов.
Ќе сбавлЯЯ хода, танки перемахнули через траншеи седьмой роты и,
остановившись, открыли огонь по немецкой пехоте.
Ќемцы залегли. ’анки устремились вперед и, перестроившись в цепь, зашли
влево. Ќемецкие солдаты начали отползать.
Ђнтонов показал мне, что Я должен идти к своим. џ побежал и,
остановившись, увидел, как необыкновеннаЯ сила поднЯла Ђнтонова во весь рост
над бруствером траншеи. Ћн будто вырос: может, потому, что все, как и Я,
смотрели на него снизу, из траншеи. ‘тремительный и опЯть по-детски веселый,
он крикнул что-то призывное и бросилсЯ за танками.
Љакое-то времЯ он бежал один, не оборачиваЯсь, будучи уверенным, что за
ним пойдут и другие, что его одного не оставЯт в такое времЯ, когда победа
даетсЯ в руки, идет нам навстречу.
‘начала траншеЯ была неподвижна, потом зашевелилась, один за другим
бойцы выскакивали и кричали. џ ничего еще не слышал, но знал, что они
кричат.
Ђнтонов посмотрел по сторонам, обернулсЯ, увидел бегущих за ним,
рассмеЯлсЯ и снова крикнул пронзительно и звонко. ‘лов Я опЯть не разобрал.
Њои расчеты стоЯли у пулеметов и ждали команды. џ показал, где им следует
занЯть новые огневые позиции. Ѓойцы покатили пулеметы, стараЯсь догнать
седьмую роту.
- Ќе отставай, ребЯта! - крикнул Я и обрадовалсЯ, услышав свой голос.
„о сих пор немцы отползали, поддерживаЯ друг друга огнем и подчинЯЯсь
командам, которые то и дело слышались с их стороны. ‘ейчас они начали
отходить беспорЯдочно.
- Ђ-га-а-а! - услышал Я торжествующий крик Ђнтонова. - Џобежа-а-али!
Ѓольше Я в бою его не видел.
ђоты устремились за танками азартно и зло. ‚скинет боец винтовку к
плечу, выстрелит раз-другой и опЯть вперед, с криком и руганью. ’ак и бежит
он, обалдевший от радости, опьЯненный успехом и уверенный, что наша взЯла,
что победа за нами, что товарищи рЯдом с ним, что им тоже хорошо, как и ему.
Ѓудто это последний бой в этой войне!
’ак и бежит он, пока не будет сбит и оглушен чем-то горЯчим и острым,
пока не упадет на землю головой вперед, уткнувшись лицом вниз и не
почувствовав, как острые мерзлые комьЯ земли вошли в его разгорЯченную кожу.
€ долго он будет так лежать, не замеченный никем, и уже никогда не
сможет ни поднЯтьсЯ, ни крикнуть. ‹ишь мозг его еще какое-то времЯ будет
работать, как это бывает во сне, и навевать ему что-то из его прошлой, такой
короткой и такой неповторимо счастливой жизни.
Ђ товарищ его, упиваЯсь победой, пробежит мимо, надеЯсь на то, что
идущие позади окажут помощь тому, кто нуждаетсЯ в ней, и твердо знаЯ, что
главное сейчас - победить врага, любой ценой одолеть проклЯтого.
Љогда кончилсЯ бой и немцы были отброшены далеко за высоту, где
зацепились, чтобы снова атаковать и снова лезть вперед по нашей земле, Я
привел остаток роты в порЯдок и решил навестить Ђнтонова в седьмой роте.
Ќовый комбат, бывший командир пулеметной роты, сказал мне, что Ђнтонов
убит. џ попросил разрешение найти его и похоронить. Љомбат разрешил. ‚ штабе
батальона мне сказали, что два солдата из музыкального взвода уже выехали в
поле, чтобы собрать и похоронить погибших.
Ќа поле, где только что прошел бой, Я увидел этих музыкантов. Ћни
укладывали убитого в телегу, где уже лежали четыре окровавленных бойца. Ќе
обращаЯ вниманиЯ на менЯ, музыканты деловито осматривали поле боЯ и, завидев
мертвого, подводили к нему телегу, в которую была впрЯжена молодаЯ статнаЯ
кобылица. Ћдин из них, совсем старый, хмуро ворчал на кобылу, недовольный
тем, что она все времЯ пытаетсЯ что-то сорвать с земли:
- Ќу, балуй еще!
ЏодойдЯ к убитому, старик по-хозЯйски брал его за плечи и командовал
молодому:
- Ќу-ка, подмогни за ноги.
’от боЯзливо прикасалсЯ. Ќедовольный старик ворчал:
- Ѓери как следует. —то, у тебЯ руки-то отсохли? Ѓери покрепче!
’от брал покрепче, и они забрасывали труп на телегу.
Њне показалось, что старик уже привык к такой работе, а молодой так,
видно, и не привыкнет к ней никогда.
‘тарик деловито подходил к убитому и объЯснЯл напарнику:
- €шь, прЯмо в сердце попало. Љак она его сразу опрокинула, экого
детину... ќто не из автомата: он не может так сделать. ќто из винтовки.
’ак они переходили от одного к другому, разглЯдывали каждого, и старик
говорил уверенно:
- Ќу, этот уже не жилец. Љладем.
- „а погоди ты, - просил молодой. - Њожет, еще живой? Њожет, еще что
сделать можно?
- Ђ что годить-то? - торопил старый. - ‚ишь, не дышит и посинел...
€ торопливо брал за плечи убитого.
Њы с молодым музыкантом на Ђнтонова наткнулись одновременно. џ не знал,
что делают в таком случае. ’олько пилотку снЯл и остановилсЯ в молчании. Ђ
молодой испуганно и радостно одновременно крикнул своему товарищу:
- ‘мотри-ка, лицо-то какое! “лыбаетсЯ, что ли? ЋбрадовалсЯ чему?
’от неторопливо подошел, долго и внимательно смотрел на ЂлексеЯ
Ђнтонова и рассудил здраво, ибо он был намного старше и менЯ, и своего
товарища:
- Ђ ты знаешь, это счастливый. ‚идно, думал о чем-то уж больно хорошем.
’ут она его и свалила... ‚ишь, осколком по шее? ‹егко умер.
‘тарик посмотрел на менЯ и спросил:
- ‡накомый, что ли?
- „руг, - ответил Я.
- •ороший человек был, потому и умер легко. ‚зЯл он Ђнтонова за плечи,
сказал младшему:
- Ќу-ка, подмогни. Ѓерись за ноги.
Ћни положили его в телегу осторожно и аккуратно, выказываЯ Явное
уважение.
Љогда Я уходил, старик сказал:
- ’ы не горюй. ‘ нами еще незнамо что будет, а экой смерти-то
позавидовать можно...

‚›•Ћ„ €‡ ЋЉђ“†…Ќ€џ

‘трелковаЯ дивизиЯ попала под молот немецкого наступлениЯ, на какое-то
времЯ, которое показалось нам вечностью, задержала его, но, не выдержав
многократного превосходства во всем, распалась как соединение.
‘начала она действовала частЯми, потом расползлась, будто по швам, и,
окончательно потерЯв равновесие, отчаЯнно отражала врага мелкими группами и
отходила, затравленнаЯ, обескровленнаЯ.
“битые бойцы, командиры и политработники, наспех захороненные или
оставшиесЯ лежать, забытые там, где их настигла смерть, обозначали пути
отхода наших войск на восток. ђаненые шли вместе с войсками и с полЯ боЯ не
уходили. Љомандиров, которые не могли двигатьсЯ, красноармейцы несли на
руках.
Ќечего греха таить, кое-кто из наших оставалсЯ в лесах и болотах, чтобы
переждать и испытать судьбу. Ќо таких было немного.
Џотом в высших штабах несуществующую дивизию расформируют, отберут у
нее номер, и она не только фактически, но и юридически перестанет
существовать. € о ней забудут, будто ее никогда не было, хотЯ длЯ конечной
победы над врагом она сделала не меньше, чем другие дивизии, вошедшие в
историю как победители.
џ в то времЯ был командиром пулеметного взвода, тем самым средним
командиром, который в бою живет, как считают военные историки, в среднем
четыре днЯ. ’огда Я, конечно, не знал, что вероЯтность выжить в этих
условиЯх так ничтожно мала. ’еперь-то Ясно: судьба милостиво обошлась со
мной.
‚звод, который Я выводил из окружениЯ, таЯл на глазах. ‚ ежедневных
стычках с немцами один за другим гибли мои бойцы.
Ћднажды мы неожиданно наткнулись на мотоциклистов и в редких
кустарниках, где пытались было укрытьсЯ, вынуждены были принЯть бой. €з трех
пулеметов "Њаксим" мы немало уложили врагов.
Љогда кончились патроны, отошли. Ќе бежали, а отошли, отстреливаЯсь на
ходу из винтовок. €з пулеметов вынули замки и забросили подальше. Љогда
вбежали в лес и отдышались, оказалось, что в кустарниках осталось пЯтеро
наших.
Џотом нас обстрелЯли на мосту. —етверо, идущих впереди, были
расстрелЯны немцами из пулеметов: они упали на настил да так и остались там,
а остальные бросились в реку. Ќемцы и по плывущим долго стрелЯли. Љ
восточному берегу течением прибило только семерых. Ќесколько бойцов утонуло.
Ќужно было срочно уйти в лес. ‚ редком кустарнике нас могли запросто
обнаружить. Џо дороге, которую надо было перейти, то и дело с грохотом
проскакивали немецкие машины. Њой свЯзной перебежками выдвинулсЯ в канаву.
Љогда мы заскочили в нее и укрылись там, свЯзной приподнЯлсЯ, пригибаЯсь,
вышел на проезжую часть, выпрЯмилсЯ, крикнул:
- Ќет никого!
€ в этот же миг, подпрыгнув, упал, а мы услышали очередь выстрелов.
‚нутри у менЯ будто провалилось все куда-то. ‘вЯзной лежал неподвижно,
поджав под себЯ ноги, схватившись руками за живот. Љ нему подкатили
мотоциклисты и, не останавливаЯсь, открыли вправо и влево ожесточенный
огонь. ’ысЯчи пуль крошили, рубили, резали все по сторонам.
Њы прижались к самому дну канавы и ждали, когда их нечистаЯ пронесет.
Ќо им не было конца. Ћдин из нас не выдержал, метнулсЯ из канавы к кустам и
сразу был убит наповал. Ќесколько мотоциклистов проскочили по обочине дороги
и с ходу обстрелЯли канаву, в которой мы лежали. Ќе знаю, заметили они нас
или нет. Њожет, заметили, но торопились. Љогда мотоциклисты наконец-то
исчезли, Я поднЯлсЯ, ощупал себЯ и, увидев лежавших бойцов, спросил:
- †ивы?
Ќикто не ответил. џ обошел всех пЯтерых. Љаждого потрогал, послушал
сердце и с ужасом понЯл, что осталсЯ один. Љак заколдованного, пули обходили
менЯ. ‘удьба хранила менЯ незаслуженно, неизвестно длЯ чего берегла.
џ долго сидел в канаве. Њимо снова проносились с треском и шумом
мотоциклы, грохотали тЯжелые машины. џ фиксировал их в своем сознании, но
ничего не предпринимал, чтобы укрытьсЯ, спрЯтатьсЯ, уйти от этого
несчастного места. ‚ечерело, подуло холодом, Я почувствовал дрожь во всем
теле. ‘олнце заходило за горизонт. џ вышел из канавы и направилсЯ к лесу,
спиной к заходЯщему солнцу, на восток, к своим, которые были где-то
далеко-далеко.
Џо лесу Я шел долго, уже изнемогал, но все шел. Ќадо было устать, чтобы
потом уснуть.
Ќаломав лапника и, разложив его под елкой, как этому был научен в
училище, Я лег, свернулсЯ, но уснул не сразу. —тобы согретьсЯ, повернулсЯ на
спину и сквозь ветки, нависшие надо мной, увидел тЯжелое небо и
многочисленные звезды, высыпавшие в прогалинах между тучами.
‚сю жизнь до сих пор землЯ казалась мне необъЯтной и величественной. Ђ
тут, лежа один, Я почувствовал холод от сознаниЯ того, что наша маленькаЯ
землЯ затерЯна во ‚селенной. ђазглЯдываЯ созвездиЯ, Я физически ощутил
бесконечность пространства, которое окружает землю, как шарик.
€ менЯ взЯл озноб. Њне стало страшно оттого, что Я такой никчемный и
ничтожный, такой маленький и одинокий, и некому мне помочь, и никто менЯ уже
не спасет.
“тром Я проснулсЯ от холода. ‚ полевой сумке были сухари. Џогрыз их и
пошел. ‹ес наводил на менЯ ужас. ‚се казалось, что кто-то наблюдает за мной.
џ вытащил пистолет, поставил его на боевой взвод и шагал, прислушиваЯсь к
звукам, всматриваЯсь в деревьЯ. Џри каждом звуке неприЯтно сжималось сердце
и наступала невыносимаЯ головнаЯ боль.
‚от, думал Я, убьют и домой придет сообщение. Ћтец с горЯ выпьет и
будет плакать и рассказывать, какой у него был хороший и умный сын и какой
из него вышел бы большой человек, Ђ мама упадет без сознаниЯ и врЯд ли
переживет эту новость, ибо у нее больное сердце. џ думал об этом, и мне
хотелось жить.
‡а день Я устал и изголодалсЯ. “стали и болели ноги, руки, грудь,
голова, глаза, уши. ‚се болело, каждый шаг давалсЯ с трудом. ел напрЯмую,
не разбираЯ дороги, стонал и ругалсЯ, проклинаЯ войну и всю жизнь вообще.
€з-за шума в голове все вокруг казалось неотчетливым, размытым и тусклым,
как в тумане. €нтереса не было ни к чему.
‚се чаще на памЯть стали приходить мрачные картины прошлой жизни. Ћбиды
и несчастьЯ, которые мне пришлось перенести когда-то, вытеснили из
воспоминаний все светлое и радостное, что было в прошлом, џ шел и говорил
сам с собой:
- ‡ачем мне такаЯ жизнь?
‘ознание безнадежности, пожалуй, успокоило менЯ и привело к последней
утешающей мысли. “тром, проснувшись от холода и голода, Я сформулировал ее:
- Ќадо кончать.
џ услышал свой голос и воспринЯл его как чужие слова и обрадовалсЯ
тому, что кто-то одобрил мое решение.
џ шел, тЯжело наступаЯ на твердую, будто окаменевшую землю, и каждый
шаг острой болью обжигал мое тело. џ брел в ожидании облегчениЯ, которое
скоро наступит, набираЯсь решимости покончить со всем, и вдруг, подойдЯ к
опушке леса, почувствовал, что кто-то следит за мной.
џ привычно поднЯл пистолет длЯ стрельбы, сделал несколько шагов к лесу
и начал рассматривать деревьЯ, одно за другим, в готовности стрелЯть,
упасть, спрЯтатьсЯ, отползти в сторону. …ще минуту назад, казалось, все было
безразлично, а в голове одна мысль, единственнаЯ мысль - покончить с собой и
единственное желание - скорее бы.
€ вдруг мне захотелось жить во что бы то ни стало. џ снова схватилсЯ за
жизнь и готов был стрелЯть, бить, кусать, прЯтатьсЯ и уходить, лишь бы
только не умереть, а еще сделать в этой жизни что-то нужное, достойное
человека.
€ тут Я точно почувствовал, именно скорее почувствовал, чем увидел, что
кто-то на менЯ смотрит. ‘ердце, еще минуту назад такое вЯлое, которое было
не способно ни на что, вдруг встрепенулось, стало бить в груди, и удары его
Я услышал и, остановившись и прислушавшись на мгновение, резко бросилсЯ в
сторону, сообразив, что это в кустах справа послышалсЯ треск. ‡начит, кто-то
наступил на хворост.
ђеакциЯ была неожиданно быстраЯ. џ нажал на спусковой крючок,
прицелившись с ходу. ‚ернее, движением руки направил пистолет туда, где, мне
показалось, должен быть враг. ‚спышка от выстрела, как молниЯ, ослепила
менЯ. ђуку с пистолетом резко отбросило в сторону от цели. ‚ лесу
прогрохотало.
‚от в это самое времЯ, когда Я еще не успел вернуть пистолет в нужное
направление и снова нажать на спусковой крючок, негромкий, властный и
спокойный голос остановил менЯ:
- ‘той, дурак, не стрелЯй!
џ увидел рослого капитана-артиллериста, поЯвившегосЯ будто из-под
земли. Ќаправив автомат на менЯ, он мрачно спросил:
- Ћткуда?
џ назвал номер дивизии.
- ‡наю, - сказал он.
"Љадровый", - подумал Я и впервые обрадовалсЯ: шпалы на петлицах
форменные, а не трЯпочные, какие начали носить командиры, призванные из
запаса в первые дни войны, костюм ладно подогнан к фигуре. Ќа груди - медаль
двадцатилетиЯ ђЉЉЂ.
- ‘адись! - приказал капитан.
џ с готовностью сел. Ћн опустилсЯ рЯдом. џ думал, что он будет
расспрашивать менЯ: кто Я такой, почему оказалсЯ один, без бойцов - своих
подчиненных, что Я видел.... Ќо он молчал. џ был в восторге от встречи с ним
и не смог скрыть своего ликованиЯ.
- ’ак что, товарищ капитан, вместе выходить будем? - начал Я разговор.
- ‚ одиночку подохнуть можно.
Љапитан молчал, держал во рту сухую травинку и, казалось, не слышал
менЯ. Џо крайней мере не проЯвил никакого интереса к тому, что Я говорил.
Ђ мне страшно хотелось рассказать ему о том, что произошло с нами,
чтобы хоть перед кем-то оправдатьсЯ, кому-то доказать, что мы не разбежались
при виде немцев, а дали им жестокий бой и положили их немало. € не наша
вина, что их было больше, что они привыкли к войне, а у нас не хватало
боеприпасов, не было самолетов, мы не были обстрелЯны...
- Џонимаете, товарищ капитан, - начал Я, - такаЯ махина навалилась и с
воздуха и на земле, что страшно подумать. ’ри днЯ были в аду, а потом попали
в такую переделку, в такой переплет...
Ќо капитан не поддержал разговора. Ћн рукой остановил менЯ:
- Џостой. ќто ты расскажешь тому, кто будет спрашивать, когда мы придем
к своим.
Ћн встал, и мы пошли. Љапитан впереди, Я - за ним.
Љогда вышли из леса, капитан указал на дым, расстилавшийсЯ слева по
горизонту, и сказал:
- ‚от куда пойдем.
џ понЯл, что шел наугад. Џотому снова обрадовалсЯ: капитан знает, куда
идти.
Ќочевали мы в стоге сена. Ќикогда Я не думал, что сено может так хорошо
греть!
Ќовые попытки завести разговор с капитаном не увенчались успехом.
- Ќе болтай, - сказал он, - не хочу слушать.
“тром на лесной полЯне поЯвились лошади. Љапитан позвал их, но они
испуганно шарахнулись в сторону. Џотом с интересом и страхом уставились на
нас. ‘колько ни старалсЯ капитан подойти к лошадЯм поближе, ничего не
удавалось: те отбегали в сторону, приложив уши и поворачиваЯсь задом, чтобы
лЯгнуть. ‘тало Ясно, что усилиЯ напрасны, поэтому пришлось отказатьсЯ от
намерениЯ приручить бедных животных.
- Ћдичали, - сказал капитан.
- Џредставьте себе, товарищ капитан, даже лошади начали боЯтьсЯ людей,
- ухватилсЯ Я за единственное слово, произнесенное им, чтобы начать
разговор. Ќо капитан мрачно промолчал, и Я почувствовал себЯ неудобно, как
это бывает с человеком, который мелет чушь в обстановке, котораЯ и так
предельно Ясна.
’ак и шли мы, не говорЯ ни слова, угрюмо посматриваЯ по сторонам.
€зредка, особенно ночью, впереди, далеко за лесами, слышались выстрелы. ќто
были ориентиры, которые указывали, что где-то в той стороне наши. ђЯдом с
капитаном Я уже не чувствовал себЯ затерЯнным в этом огромном и страшном
мире, который еще совсем недавно был чуждым мне.
„еревушки, которые изредка попадались, мы обходили стороной, опасаЯсь
наткнутьсЯ на немцев.
Ћднажды ночевали на опушке леса, километрах в трех от деревни. ‡арылись
в старую солому. Џроснулись от холода. Ѓыло светло. ‚округ - на траве, на
земле, на бревнах сараЯ - лежала сизаЯ роса. Њы вылезли из омета, вытрЯхнули
из-под рубашек труху, котораЯ набилась туда за ночь, и обнаружили, что на
росе отчетливо видны три следа - какие-то люди подходили к нам, обошли
кругом и прошли мимо.
Љак ни странно, мы с капитаном даже не заговорили об этом! џ лишь
подумал: может, такие же, как мы?
’огда нас было бы уже пЯтеро... Ќо высказать вслух свою мысль не
решилсЯ.
‘ледующую ночь мы провели в стоге сена. ‘пать не хотелось. ‚ лесу пели
птицы. ќто они отмечали потепление, которое вдруг наступило. Љрики, уханье,
щебет, цоканье были слышны, когда Я засыпал. Њожет, мне это уже приснилось?
Ќо когда Я проснулсЯ, мне показалось на миг, что эти же звуки раздаютсЯ в
лесу. џ вылез из сена, и будто бы все птицы умолкли. Љапитан делал зарЯдку.
Џод вечер послышались звуки артиллерийской канонады - где-то шел бой.
Њожет, подумал Я, мне это снова показалось? Ќо капитан ожил. Ѓольше того, он
даже сказал:
- ќто семидесЯтишестимиллиметровые, наши. Ћн порылсЯ в карманах, и, не
найдЯ ничего, спросил:
- “ тебЯ нет?
џ не курил.
Љапитан укоризненно посмотрел на менЯ и покачал головой. Њне было
весело!
‚ечером мы подошли к высоткам, на которых, видимо, не очень давно
разыгралось сражение. Ќа позициЯх, которые удерживали наши, валЯлись
разбитые, перевернутые и раздавленные орудиЯ, гильзы из-под снарЯдов,
расщепленные и перебитые бревна. ‚ воронках и разбитых артиллерийских окопах
лежали наши так и не захороненные бойцы. Ќа обратных скатах стоЯли три наших
сгоревших танка, от них еще пахло пожаром. Љапитан внимательно осмотрел все,
что осталось от обороны, и спросил:
- ‘трашно?
“ менЯ мороз продирал по коже - Я до сих пор еще не мог привыкнуть к
таким картинам, наводЯщим ужас. Џоэтому смотрел на них, затаив дыхание. “
менЯ было ощущение, что Я в чем-то провинилсЯ перед этими людьми,
разбросанными здесь взрывами и раздавленными гусеницами танков.
- ‘ейчас, товарищ капитан, ничего не страшно, - бодро ответил Я
капитану.
- Љакой же ты дурак, - сказал он. Џотом посмотрел на менЯ и поЯснил: -
Ћбидно, если убьют.
Ќа ночлег в эту ночь мы устроились в землЯнке. ‚идимо, ее занимали
артиллеристы: на столе лежала окровавленнаЯ полеваЯ сумка, из нее
высовывалсЯ хордоугломер и журнал наблюдений, на нарах валЯлсЯ
артиллерийский циркуль. Ћказавшись в надежном укрытии, мы почувствовали, как
устали и изголодались.
- ’ы полежи, - сказал капитан мне, - Я сейчас.
†дать его пришлось недолго. Ћн вернулсЯ с едой. ‚ темноте мы поели и
вскоре уснули.
“тром, когда Я проснулсЯ, капитана рЯдом не было. џ выскочил из
землЯнки. Ћн сидел в ровике и снарЯжал магазин автомата патронами. “видев
менЯ, -кивнул на автомат, лежавший рЯдом, и сказал:
- ќто тебе.
џ взЯл автомат. Љапитан, встрепенувшись, указал:
- ’ы поглЯди, что делаетсЯ!
‚переди, по берегу речушки, укрываЯсь за кустарником, накапливалась
немецкаЯ пехота. ‡начит, наши бойцы где-то за рекой, в роще. "Ќеужели наши
не видЯт?.. - подумал Я, испугавшись. - Ђ может, наши решили подпустить их
поближе?" - возникла другаЯ мысль, котораЯ менЯ могла бы утешить.
- ђастЯпы! - произнес капитан.
Ќемцы вышли из кустарника, открыли огонь и густой цепью бросились к
роще. ‘квозь звуки выстрелов послышались крики, свист, улюлюканье.
Ќаша артиллериЯ ударила по высоте. ‘нарЯды рванули рЯдом. Њы с
капитаном легли.
- ђастЯпы! - крикнул капитан.
"Ќе хватало погибнуть от своих" - подумал Я, и стало тоскливо.
Љапитан крикнул "вперед!", выскочил из укрытиЯ и устремилсЯ вниз. џ
бросилсЯ за ним. Џробежав метров триста, мы прыгнули в глубокую воронку.
Ќадежнее укрытиЯ не могло быть. Ћтсюда видно было, как наша артиллериЯ
беглым огнем долбит высоту, с которой мы только что убежали.
‚скоре, однако, снарЯды начали рватьсЯ рЯдом с нами.
Љапитан выпрыгнул из воронки и побежал, Я выскочил следом. Ќе знаю, что
менЯ заставило залечь и зажмуритьсЯ. ‚ глаза сквозь веки пальнуло красным
огнем, что-то отбросило в сторону и оглушило.
Љогда утихло, а все, что было выброшено взрывом вверх, упало на землю,
Я приподнЯлсЯ и увидел, что капитан лежит на спине, лицо его искажено от
боли, зубы стиснуты и глаза закрыты.
џ наклонилсЯ над ним:
- ’оварищ капитан, товарищ капитан!
Ћн медленно открыл глаза и застонал. ‘тоны шли из нутра, ему было
тЯжело дышать. ђезко вздыхал и долго лежал, будто затаив дыхание, потом
резко выдыхал и снова долго не дышал. Њне показалось, что он хочет что-то
сказать. ѓубы его задрожали, и Я скорее догадалсЯ, чем услышал:
- Џить!..
џ нашел старую воронку, наполовину залитую водой. ЏригоршнЯми напилсЯ
сам и набрал длЯ капитана во флЯжку. ‚ернувшись, Я испугалсЯ: капитан
потерЯл сознание.
- ’оварищ капитан, товарищ капитан! - Я не знал, что сказать ему.
Ћн открыл глаза и спокойно спросил:
- Џринес воды?
‡начит, капитан ожил. џ отвернул крышку, протЯнул ему флЯжку в руку, он
отпил несколько глотков, перестал стонать, и дыхание наладилось.
‡а рекой, в роще, никто больше не стрелЯл. "‡начит, наши опЯть отошли",
- подумал Я.
- Ќаши отошли? - спросил капитан. џ хотел его успокоить.
- Ќе должно.
€, словно отвечаЯ на его вопрос, впереди снова началась перестрелка.
Ћсобенно выделЯлись пулеметы: они строчили длинными очередЯми.
- Ќадо укрытьсЯ! - распорЯдилсЯ капитан.
€ чудо свершилось: опираЯсь на менЯ, он приподнЯлсЯ, вылез из воронки и
пошел на звуки выстрелов, тЯжело припадаЯ на одну ногу и тихо постанываЯ. Њы
прошли метров сто, когда капитан повалилсЯ. џ хотел его удержать, но сумел
только смЯгчить падение. Љапитан лежал не шевелЯсь, снова закрыл глаза и
затих. ‚скоре он поднЯл голову, уцепившись руками за лежащее на земле
бревно, подтЯнул к нему туловище, поднЯлсЯ на колени и встал.
Њы снова шли с ним вперед, пока не уперлись в узкую щель, вырытую не то
немцами, не то нашими.
- Џересидим здесь! - сказал капитан.
џ помог ему опуститьсЯ на дно окопа, и мы задремали.
Ќаша артиллериЯ снова била по пустым высотам. "Ђртподготовка", -
подумал Я. Љапитан спал. ‚ роще опЯть усилилась стрельба. Џослышались крики,
команды, свистки. ‚ысунувшись из окопа, Я увидел немцев, выбегающих из рощи
и быстро отходЯщих к высоте. Ћни пробегали мимо нас совсем близко, можно
было каждого разглЯдеть...
Љонечно, если капитана не ранило бы, мы резанули по ним очередЯми из
автоматов. Њожно было бы запросто десЯтка два уложить! ‘трелЯть одному
нельзЯ - Я не мог рисковать жизнью капитана. ‚ражеские солдаты удалЯлись от
нас.
€з лесу, из кустарников, поЯвились наши бойцы. Ћни сначала длинной
цепью залегли за рекой. ‡ащитнаЯ одежда их сливалась с цветом травы и
кустарников. Џотом дружно поднЯлись, разнеслось "урр-рра-а!". Њне нечем было
дышать, Я глотал воздух сухим ртом, хотел тоже крикнуть "ура!", но вместо
этого услышал собственный крик, похожий на рыдание:
- ’оварищ капитан! ’оварищ капитан!
Ќемцы били по нашим из артиллерии и минометов. Ќаши бежали вверх,
приближаЯсь к нам, и вместе с ними подбирались к нам взрывы снарЯдов и мин.
Џулеметы врага стрелЯли трассирующими нулЯми. Ќаши ответили огнем. ’еперь
уже спереди, сзади, с боков плЯсали, прыгали, мельтешили огни. Љругом
рвались мины. Ќаша артиллериЯ перенесла огонь на обратные скаты высоты. ‚
этом аду невозможна было ничего понЯть - кругом все горело, стучало,
гремело, визжало и охало. "‘ ума сойти можно", - подумал Я.
Љапитан поднЯлсЯ.
- ѓосподи! - только и проговорил он.
Ѓризантный снарЯд разорвалсЯ, будто лопнул, прЯмо над нами, и капитан
сполз вниз, а потом рухнул на дно.
- ‚се, - сказал он со вздохом.
…го гимнастерка была в пЯтнах крови. Ћн приподнЯлсЯ, удобнее лег на
спину, схватил менЯ за ворот гимнастерки, притЯнул к себе и с хрипом,
задыхаЯсь, произнес:
- Џомнишь, лейтенант? Џобеда будет за нами...
џ не знал, что делать, и с ужасом смотрел на него, Я впервые сошелсЯ со
смертью один на один. Љапитан покрылсЯ крупными каплЯми пота и посинел. Ќа
лице его замерло жестокое страдание, глаза остановились и глЯдели вверх.
Џальцами правой руки он перебирал рубашку под сердцем, будто стараЯсь снЯть
с себЯ груз и тихо сказал:
- ѓорит.
Љапитан вздрогнул и успокоилсЯ. Џульса не было. ѓрудь, лицо, руки его
были покрыты холодной влагой. џ попыталсЯ было поднЯть его, но он был
настолько тЯжел, что даже оторвать его от земли не хватало сил.
џ вылез из окопа, взЯл на ремень автомат и пошел за нашими. €з
землЯнки, где мы ночевали с капитаном, вышел майор. “видев менЯ, он крикнул:
- ’ы что, лейтенант, отстал? ѓде твои люди? џ остановилсЯ, пожал
плечами.
- Њарш вперед! - приказал майор, и Я побежал догонЯть цепь, котораЯ уже
перевалила за высоту.
Љогда кончилсЯ бой, менЯ привели на допрос в штаб батальона. ‘тарший
политрук, высокий, лысый, лет сорока, видимо, из запаса, расспрашивал менЯ
долго и с интересом.
- Ќу, с тобой все Ясно, - сказал он, завершаЯ разговор, - а этот, что
погиб, кто он?
- Ћн капитан-артиллерист, кадровый.
- ‡наю без тебЯ, что капитан-артиллерист. Ќо документов при нем не
нашли. ’ы знаешь, как его звать? —то он о себе рассказывал?
- Ќичего.
- ’ак ничего и не говорил?
- Ќичего.
- € фамилию свою не называл?
- Ќет.
- ‚от человек, - воскликнул старший политрук. - Ќе человек, а железо.
‚ это времЯ Я со страхом почувствовал, что куда-то падаю и вцепилсЯ
руками в скамейку, чтобы не потерЯть сознание. ‘тарший политрук с тревогой и
жалостью посмотрел на менЯ и сказал:
- Ќичего, дорогой, все будет хорошо!

ЏЋ Ћ„ЌЋЊ“ ЌЂ ЃђЂ’Ђ

€ снова мне пришлось выходить из окружениЯ: на сей раз вдвоем со
старшим политруком …горовым, комиссаром батальона. ’ем самым, который
допрашивал, когда Я вышел к своим. …горову было приказано помочь роте,
оказавшейсЯ в окружении. Ћн взЯл менЯ с собой.
Љогда мы вышли ночью в район, где должна была держать круговую оборону
рота, там никого не оказалось. ђота пропала. Ќаутро немецкие войска
двинулись в наступление, наши отошли, и мы остались с комиссаром вдвоем в
глубоком тылу немцев. ‘тарший политрук был опытный и осторожный человек.
Љогда Я предложил переночевать в стоге сена, он категорически воспротивилсЯ.
- ’ы что, хочешь, чтобы нас живьем захватили? - объЯснил он. - Ќе
знаешь, что значит попасть в плен? ’ы - средний командир, Я комиссар.
Ќе-е-ет, брат. „авай где-нибудь хорошо и незаметно укроемсЯ.
Ћн выбрал пихту с густой хвоей, нависающей над землей.
- Ђ ну-ка посмотри, - сказал он мне и, приподнЯв ветки снизу, подлез к
стволу.
- Ќу как, видишь менЯ?
- Ќичего не видно.
Љомиссар вылез из-под дерева. ‚скоре мы наломали лапника, оборудовали
постель и устроились на ночлег.
- ‚от ты думаешь, сколько народу вот так же, как мы, сейчас прЯчетсЯ? -
спросил комиссар.
- Њного, наверное, - ответил Я.
- „а, много, и все бедствуют. ‘ одной бабкой Я разговорилсЯ, так ты
знаешь, что она мне сказала? ’ут комиссар немного выждал, а потом произнес:
- Џонапущено, говорит, войны кругом земли. ќто, говорит, ей сказала
мать еще в ту войну.
‚скоре мы уснули.
“тром поднЯлсЯ туман с реки, было холодно. •отелось есть.
- ќх, сейчас бы теплого молока с белым хлебом! - мечтал комиссар. -
Ќичего так не люблю, как молоко. †ена млекопитающим называла.
Џотом встали, пососали сухарей, и комиссар - на правах начальника -
распорЯдилсЯ:
- Џойдем к реке, умоемсЯ,- переплывем на свой берег и уйдем в лес. ’ам
можно, по-моему, и днем идти. ѓоворЯт, немцы в лес заходить боЯтсЯ. ‚от и
проскочим.
‘начала было прохладно, потом, в движении, разогрелись, а когда вышли к
реке, стало совсем тепло. ‘олнце Ярко светило, отдаваЯ несчастной земле свой
последний жар в этом году. ‘лишком много нас бродило по лесам, болотам и
полЯм. € все нуждались в его обогреве, чтобы выжить и вернутьсЯ домой.
Ћгромное поле неубранной пшеницы золотилось и колыхалось, как море.
- ‘колько зерна упадет на землю и погибнет! - говорил комиссар. - ’ы
посмотри, какаЯ беда!
Џо крутому берегу мы спустились к реке, разделись, свЯзали белье в
узлы. Ќогами попробовали ледЯную воду. џ вздрогнул. Љомиссар сказал:
- Ќадо, брат! Ќичего не поделаешь! Ќадо! Ђ ты думай, что надо, и легче
будет.
ђека насквозь пронзила менЯ острыми иглами, отчего остановилось дыхание
и замерло сердце, будто вошел в кипЯток. Ќо делать было нечего: комиссар уже
плыл, времЯ от времени покашливаЯ, и Я тоже энергично и отчаЯнно принЯлсЯ
грести руками.
Љомиссар между тем кричал мне:
- Ќе отставай! ’ам согреемсЯ!
’ечение отнесло нас далеко в сторону. Џротивоположный, восточный
желанный берег встретил нас мелкой водой. Ћбнаружив дно под ногами, мы уже
не плыли, а быстро побежали, пока не ступили на сушу.
Њы оделись, легли животами на горЯчий песок, долго не могли отдышатьсЯ.
Џотом отогрелись, успокоились, и комиссар, привстав так, чтобы лучше видеть
вокруг, сказал:
- ’ы посмотри, какаЯ карусель получаетсЯ... Ќаш-то берег какой!
Ќизкий, пологий берег, на котором мы лежали, переходил в луга, покрытые
густой зеленой некошеной травой, и глазу не за что было зацепитьсЯ: ни
одного бугорка или Ямки, ни одного дерева или куста.
- Ђ поглЯди, какой их берег, - продолжал комиссар. - ‘оображаешь? ‘дать
просто, а взЯть тЯжело. ‚от ведь как получаетсЯ... Љак назло! ѓлЯди, обрывы
какие. Ћбратно нашему брату нелегко придетсЯ забиратьсЯ на такой-то берег,
да еще под огнем. ‚ойна к нам, товарищ лейтенант, с той стороны пришла, так
туда и уйдет. Ђ?
Њне был непонЯтен этот комиссар, этот лысый милый старик (ему было
навернЯка сорок лет). Ќаши - неизвестно где. Ќемцы прут на восток, в глубь
ђоссии. Ќикто не может сказать, когда и где ЉраснаЯ ЂрмиЯ остановитсЯ.
‘ейчас лишь бы устоЯть и дальше не пустить. Ђ комиссар о чем беспокоитсЯ,
чудак?!
- ’ак когда это будет? - неуверенно спросил Я его так, чтобы не
обидеть.
- Ђ вот когда ‘талин велит, тогда и отберем всю землю. ‡начит, еще не
времЯ, еще замысел не тот.
Њне от его слов стало сразу как-то радостней, на какое-то времЯ
увереннее почувствовал себЯ.
’ак мы лежали долго, разомлели. Љомиссар повернулсЯ на спину:
- Џосмотри, какие облака с нашей земли плывут. ’ы посмотри!
џ тоже перевернулсЯ на спину, чтобы полюбоватьсЯ небом, и вдруг
вспомнил и начал говорить громко:
- "ќто бог назначил нам землю ложем, а над головой возвел небеса".
Љомиссар услышал и попросил:
- Ќу-ка, ну-ка, повтори... џ повторил.
- ѓде это ты такого смолоду набралсЯ?
- Ђ это мой свЯзной любил так говорить.
- Ћн что, мусульманин, что ли?
- „а.
- ‚от ведь как можно умному человеку голову задурить! Џравда?
- Џравда, - согласилсЯ Я, хотЯ уж очень дорог мне был Њагомет, мой
первый свЯзной, который погиб во времЯ выхода из первого окружениЯ.
Љомиссар быстро поднЯлсЯ. џ с неохотой встал.
- Ќу что ж, идем, а то того и глЯди, на молитву станешь.
Њы тронулись. Љомиссар довольно долго молчал, потом проговорил, не
оборачиваЯсь, через плечо:
- ‚ыбрось из головы этот дурман. ‘овсем выкинь. Ќи к чему это нам.
Љонечно, комиссар был убежденный безбожник, Я же о боге частенько
подумывал: как где-нибудь туго придетсЯ, так вспомнишь.
Љазалось, река давно осталась позади. Џо сторонам уже шли густые
кустарники. Љое-где попадались деревьЯ. Ќо вот кустарники стали редеть, и
когда мы вышли на луга, то увидели, что впереди - все та же река.
Њы остановились, вглЯделись в реку и увидели плывущего человека. Ћн
легко держалсЯ на воде, громко смеЯлсЯ и, фыркаЯ, Явно испытывал
удовольствие. Џотом заметили, что позади него еще кто-то плывет. Ќо этот,
другой, грузно оседаЯ в воде, плыл тЯжело и времЯ от времени что-то обиженно
кричал переднему, тот же не обращал вниманиЯ и все больше отрывалсЯ, то и
дело до поЯса выталкиваЯ себЯ из воды.
- „авайте спросим, куда ведет дорога, - предложил Я.
Ќо комиссар молчал. Ћн, как и Я, завидовал тем, кто плыл. Ќас загнала в
холодную воду нужда, а те беззаботно купались. ‚идно было, что передний
разминаетсЯ от избытка сил. ‡адний хоть и кричит на переднего, но тоже ни от
кого не прЯчетсЯ, никого не боитсЯ.
- ‚от сволочи, - сказал комиссар, пробираЯсь к реке напрЯмик через
бурьЯн и какую-то пожухлую траву с жесткими и острыми листьЯми.
- ‚от гады, - с завистью и злобой повторил он, показываЯ на плывущих, -
навернЯка наши около баб осели.
"Ќичего, - подумал Я, - вот они выйдут из воды и поплЯшут, когда
комиссар порасспросит их с пристрастием..."
€ в это времЯ, обернувшись к комиссару, Я увидел: глаза его широко
раскрылись, он странно присел, оцепенел и показалсЯ меньше, будто ребенок,
который прЯчетсЯ от кого-то. ‚ это времЯ с реки донессЯ резкий и
пронзительный крик:
- –урюк!
‚ сознании мелькнуло: "Ѓежать!" ‚идимо, комиссар заметил мое намерение
и осадил менЯ:
- Ќе бегай! “бьют!
Ќемцы повернули в нашу сторону. Ћдин четко выбрасывал руки, по-прежнему
сильно выталкиваЯ корпус из воды. Ќикогда в жизни Я не видел, чтобы
кто-нибудь плавал так уверенно и красиво. „ругой усиленно работал руками и
ногами, до нас доносилось его тЯжелое дыхание. Ћн еще больше отстал от
своего товарища, но зато властно и капризно кричал как ребенок:
- –урюк! –урюк!
Љомиссар бросилсЯ в сторону. Ћвладевший мною страх словно свел руки и
ноги. Љакое-то времЯ Я не мог двинутьсЯ с места. Љровь прилила к сердцу, а
на лицо будто кто лед положил: похолодело все. џ только видел приближающихсЯ
немцев и, как во сне, слышал сильные всплески воды.
Ќо комиссар крикнул:
- —его стоишь?!
‚ руках он держал немецкую винтовку. ѓлаза его были красные, лоб
вспотел. Ћн лихорадочно осматривал и ощупывал оружие. ‹ицо его побледнело, и
руки трЯслись.
- ‚от, черт, не пойму, где тут что, - говорил он себе. Љак ни странно,
увидев, что и ему страшно, Я обрадовалсЯ.
- ‚озьми оружие! - приказал он.
‚ траве Я нашел винтовку и стиснул ее так, что ни у кого не хватило бы
сил вырвать ее из моих рук.
Ћдин немец выскочил из воды. ‘ейчас можно было уже разглЯдеть его. Ћн
был высок и крепок. Ќа какое-то времЯ Я опЯть испугалсЯ, а комиссар направил
винтовку на бегущего немца и угрожающе крикнул:
- ‘той!
Ќо тот не остановилсЯ, а пригнулсЯ, оскалив зубы, и отчаЯнно бросилсЯ к
комиссару.
‚се дальнейшее произошло мгновенно. Љогда немец прыгнул, комиссар резко
отскочил в сторону и с силой, какой нельзЯ было ожидать от него, от старика,
ударил прикладом по голове.
Ќемец упал, взревел от боли, но поднЯлсЯ и пошел на комиссара, а тот
нанес ему такой же сильный удар в живот. Ќемец согнулсЯ пополам, как
складной нож, охнул и упал. ’огда комиссар снова ударил его по голове -
только блеснул приклад карабина.
Љак будто пружина подбросила немца вверх. Ћн дико вскрикнул, поднЯлсЯ
на четвереньки, прошел немного в сторону комиссара и прЯмо перед ним встал.
Ќо комиссар прикладом в висок уложил его на землю. Ќемец схватилсЯ руками за
разбитое лицо, упал на спину и затих.
Љомиссар отшатнулсЯ от него, как пьЯный, дрожащими руками привел в
порЯдок свою одежду: поправил пилотку, одернул гимнастерку. Џотом побелел,
задрожал и отбежал в сторону - началась мучительнаЯ рвота.
‚ это времЯ выскочил из воды другой немец - рыжий, небольшого роста и
обрюзгший. Џодбежав к убитому товарищу, он в ужасе закричал. Ћн захлебывалсЯ
от слез и рыданий, трЯссЯ всем своим грузным телом и выл.
€ тогда Я привычно, как этому учили на занЯтиЯх по рукопашному бою,
вскинул винтовку вперед, принЯл стойку длЯ штыкового удара ("длинным с
выпадом, коли"). Ќемец резко отпрЯнул от менЯ, за что-то зацепилсЯ, упал и
замолк.
џ направил на него дуло. Ћн заскулил, как собака, сжалсЯ и
растопыренными пальцами обеих рук потЯнулсЯ ко мне, загораживаЯсь от
возможного выстрела.
Љомиссар оправилсЯ от недуга, подошел к немцу и распорЯдилсЯ:
- ЋдевайсЯ!
’от не понЯл, чего от него требуют, но встал и угодливо спросил:
- ‚ас?
- ЏроклЯтый немец, - буркнул комиссар, - не знает ни слова по-русски!
Џокажи ему, что делать.
џ бросил немцу одежду, и тот сообразил: натЯнул брюки на мокрые трусы,
надел мундир на голое тело, застегнулсЯ на все пуговицы.
- „авай свЯжем его, - сказал комиссар. џ нерешительно подошел к немцу.
Ћн посмотрел на менЯ сверху вниз и крикнул:
- Ќикс!
- —то никс?! - спросил комиссар.
Ќемец понимающе повернулсЯ спиной и услужливо подставил руки, чтобы их
можно было свЯзать. џ снЯл ремень с немца и затЯнул ему запЯстьЯ.
Њы пошли к лесу. џ замыкал эту странную и необычную процессию. ‡абавно
было смотреть, как понуро идет, не ожидаЯ ничего хорошего впереди, рыжий
немец, здоровый, грузный и печальный. ‡а ним комиссар, длинный, худой,
по-хозЯйски уверенный и веселый.
Љогда вошли в лес, комиссар вспомнил:
- Џостой-ка, сбегай в лес, принеси их барахло.
џ нехотЯ побежал назад. Ѓез труда нашел убитого немца. Ћсторожно обошел
его. Џо его разбитому лицу уже ползали мухи. Љак что-то заразное, Я схватил
ранцы с провизией, свернул вещи в узел. Ќа землю упали часы, за ними -
папиросы. Ќо Я не мог заставить себЯ нагнутьсЯ, чтобы взЯть их, - было
неприЯтно и даже чуть-чуть страшно. Љ комиссару Я вернулсЯ бегом.
Ќемец сидел, а комиссар возилсЯ с винтовкой. Љогда Я подошел, он
показал:
- ‚идишь, штуковина какаЯ? Џредохранитель. Љак флажок. Ћтведи его вот
так и стрелЯй. ЏонЯл?
- ЏонЯл.
Љомиссар осмотрел вещи, которые Я принес.
- —то провизию принес, это хорошо. Ђ барахло к чему?
џ пожал плечами.
- ЏереодеватьсЯ в немецкое мы все равно не будем. Џартбилет в этот
мундир не положишь. Љстати, ты комсомолец?
- „а.
- Ђ ну-ка, покажи билет.
џ вынул, протЯнул комиссару. ’от внимательно перелистал комсомольский
билет и вернул, довольный:
- Њолодец! € взносы уплачены. ’ы, оказываетсЯ, ничего. Ђ что патроны не
нашел, это плохо. ‘транно: как Я не подумал о патронах?
- ‘бегай, поищи в траве. Ќе может быть, чтобы немцы без патронов
ходили.
‘кова пришлось бежать к месту происшествиЯ. Ћказалось, что сумка с
патронами лежала там же, где было аккуратно уложено белье немцев.
Љогда Я вернулсЯ, комиссар спросил менЯ:
- ќто что у них на прЯжке-то, на ремне, написано? џ прочитал:
- ѓот мит унс. ќто значит "Ѓог с нами".
- Ќу Я так и подумал, - обрадовалсЯ комиссар. - ’ы глЯди, сволочи, что
делают! „аже господа бога себе забрали. „умают, что он на их стороне воевать
будет. Ђ?
Џока мы не дошли до перекрестка дорог, немец вел себЯ спокойно.
- ’ебе не кажетсЯ, - спросил менЯ комиссар, - что мы идем не туда?
Ќемец подозрительно ведет себЯ. ’ы посмотри, какой послушный.
Ќа перекрестке, когда комиссар указал немцу, что надо сворачивать
влево, тот неожиданно прыгнул в сторону и завопил что есть силы.
Њы бросились за ним. Љомиссар ударил его прикладом в спину, тот потерЯл
равновесие, упал. Ћн уже не кричал, а стонал и хныкал. Љомиссар занес над
ним приклад и прошептал:
- џ тебЯ, гадину, раздавлю, если будешь орать.
Ќемец повернулсЯ на спину, поднЯл руки над головой (ремень, которым Я
стЯнул его руки, слетел и валЯлсЯ рЯдом) и начал повторЯть:
- Ќихт ферштеен. Ќихт ферштеен.
- ”ерштеен, ферштеен, - передразнил его комиссар. Ћн направил на него
дуло винтовки и спросил:
- Ђ это ты ферштеен?
Ќемец стал на колени и умолЯюще смотрел на комиссара. Ќа менЯ он не
обращал никакого вниманиЯ. ЊенЯ он не принимал в расчет.
- ‘ этим ничего, - сказал комиссар, - с ним мы еще справимсЯ. ‚от с тем
было бы потЯжелее. ’ы видел, какие глаза у него были? Ќочью приснитсЯ -
напугаешьсЯ на весь день. “ этого-то без злобы. ќтот не фашист. Ћн просто
дурак и приписной. ‘разу видно, что не кадровый.
Љомиссар сказал, чтобы Я получше свЯзал немцу руки за спиной, что Я с
большим старанием и сделал.
Ќемец тщетно пыталсЯ что-то произнести, но долго ничего не получалось.
Ќаконец он нашел нужные слова:
- €хь бин арбайтер, арбайтер.
- —то это он говорит? - спросил комиссар. - Ќу-ка, переведи.
- Ћн говорит, что он рабочий, - сказал Я.
- Ќу ты, ѓитлер! - крикнул комиссар. - Џолно врать! Љакой ты рабочий.
ђазве рабочий пошел бы воевать против рабочих?!
- ѓитлер капут! - проговорил немец.
ќти слова скоро станут известны всем. ‘ейчас же старший политрук …горов
и Я, пожалуй, первыми на земле слышали их и еще не вполне понимали их смысл.
- ’ы видишь, товарищ лейтенант, сознание пробуждаетсЯ, - обрадовалсЯ
комиссар. - џ давно говорил, что немцы многое поймут, когда будут терпеть
поражение в этой войне.
Џотом, толкнув менЯ, подмигнул:
- Ќа сознательность, значит, бьет. ‚идишь? ‚ойна идет только третий
месЯц, а он уже начинает понимать. ЏринЯв строгий вид, комиссар отдал
приказ:
- Ђ теперь - пробиратьсЯ к своим. € поЯснил:
- Ќемцу хорошо. …му торопитьсЯ некуда. Ђ нам надо домой спешить.
Љомиссар улыбнулсЯ и ободрЯюще заговорил:
- Ќам предстоит решить две задачи: выйти живыми самим и привести с
собой немца. €наче нам капут! Ќемец, слушаЯ наш спокойный разговор,
повеселел.
- џ, Я, ѓитлер капут, ѓитлер капут! - повторЯл он. …горов показал на
него:
- Ћн уже в любом случае отвоевал. ‚от приведем к своим как пленного, и
отправЯт его в глубь страны, будет восстанавливать все, что они разрушили.
"Ќу, комиссар, - подумал Я, - все знает. Ќадо же!"
–елый день мы шли по лесу. Љ вечеру увидели пустую землЯнку.
ђассмотрели ее с разных сторон и, ничего не заметив подозрительного, вошли.
‘тало темнеть, мы поели, дали поесть немцу, и комиссар начал допрос. џ
выступил в качестве переводчика.
‚о времЯ допроса немец стоЯл и переминалсЯ с ноги на ногу. Љомиссар
предлагал ему сесть, он садилсЯ, но при каждом новом вопросе вставал. € на
лице его был то страх, то боЯзливаЯ усмешка, то угодливаЯ надежда. ‘вой
серый мундир он застегнул на все пуговицы. ‚оротник мундира стал мокрым от
пота, так старалсЯ немец угодить нам ответами.
- ‘проси, как его звать? џ спросил, он назвалсЯ.
- ‘проси, откуда он сюда приехал? џ начал вспоминать. "‚охин" или
"вохер", - думал Я. Ќаконец спросил:
- ‚охин фарен зи!
Ќемец произнес что-то неразборчивое. ’огда Я изменил свой вопрос:
- ‚охер фарен зи?
џ вспомнил, что "вохин" - это "куда", а "вохер" - "откуда".
Ќемец ответил, и Я уловил одно слово "хаймат" - родина. ’огда Я
спросил:
- ‚о геборен зи?
Ќемец ответил, что он родилсЯ в Љенигсберге.
- ’ы спроси, сколько их здесь? џ спросил:
- ‚ифиль содатен хабен зи?
- €хь?
- Ќе ихь, а зие.
ђазговора Явно не получилось.
- Ќу ладно, прекращай переговоры. ’ы, Я вижу, тоже ничего не понимаешь.
- ’ак Я же французский изучал!
- ‚от видишь, не тому тебЯ учили. Ќа следующий день, утром, мы
позавтракали и пошли.
- Ђ ты знаешь, - сказал комиссар, - Я того-то черта сегоднЯ во сне
видел. Ѓудто бежит он за мной, а Я от него. Ђ потом мне кто-то вдруг палку в
руку сует.
€ Я его погнал, как палку-то схватил. Ђ он бежит от менЯ да стрелЯет,
вот гадина!
‚ этот день и произошло событие, которое заключало нашу историю.
‚о времЯ привала немец умолЯюще посмотрел на комиссара, как на
главного, и начал просить:
- Ќах хаузе. ќрлойбен. ќнтлассен. ”рейлассен. ”рейхайт.
- „о-мой, - сказал Я, - проситсЯ.
- €шь ты, проситсЯ домой, - понЯл комиссар и твердо сказал: - Ќике.
Ќаин. ђазве мы его звали к себе? Џриглашали его к нам в гости?
Љомиссар показал на немца:
- †алко, что он не поймет. ђазъЯснил бы Я ему, дураку. ‚се они на
одного хозЯина работают и думают, что на себЯ. Џришли и чужую землю
разорЯют, непрошеные, топчут ее. Ќе своЯ, не жалко.
Ќемец пал духом, услышав в словах комиссара не только отказ, но
категорическое осуждение. —ерез минуту он уже стоЯл на четвереньках,
уткнувшись лицом в холодную землю, и рыдал так, что было видно со стороны,
как сотрЯсалось все его грузное, разжиревшее тело.
Џотом он будто обрадовалсЯ и неожиданно с криком бросилсЯ из землЯнки.
Ћн вопил что есть силы. Њы выскочили за ним. Ћн был уже на дороге, когда
комиссар прицелилсЯ и выстрелил.
Џосле выстрела немец не остановилсЯ, а, подгонЯемый пулей, судорожно
сунулсЯ вперед и растЯнулсЯ, рухнув на землю. Њы оттащили его с дороги в лес
и там бросили.
‚есь этот день Я шел за комиссаром, не поднимаЯ головы. Ѓыло нехорошо.
Ќа привале комиссар порылсЯ в карманах и, не найдЯ ничего, спросил:
- ќх, сейчас бы самый раз закурить!
‚спомнив о немецких сигаретах, Я сказал ему, что в вещах убитого немца
были две пачки сигарет, но они упали в траву, и Я не поднЯл их, думал, не
пригодЯтсЯ.
Љомиссар укоризненно посмотрел, покачал головой и с обидой сказал:
- Ќу вот, ты считаешь себЯ хорошим человеком, а ты самаЯ настоЯщаЯ
свиньЯ.
€ Я вдруг с замиранием сердца вспомнил капитана, который вывел менЯ из
первого окружениЯ и который так мучительно захотел курить, когда показалось,
что все трудности позади. € мне стало страшно за комиссара.
Ђ старший политрук задумалсЯ и заговорил как-то непривычно мЯгко:
- ‚от видишь, лейтенант, если разделить пополам, мы уже по одному
имеем. ЏредставлЯешь, если бы каждый боец Љрасной Ђрмии убил хотЯ бы одного
немца, что было бы? ’олько по одному на брата! Ѓыла бы победа. ‘ейчас мы с
тобой можем умирать спокойно.
Ќо мы не умерли: ни старший политрук …горов, ни Я. †естокаЯ судьба
войны прошла мимо, и мы еще долго ходили по фронтовым дорогам - и вместе, и
порознь.

Ќ€—…‰Ќ›‰ ЏЋђЋ‘…ЌЋЉ

ЋслабленнаЯ боЯми, обессиленнаЯ дивизиЯ была выведена с главного
направлениЯ и встала в оборону на широком фронте с задачей удержать участок,
на котором противник не проЯвлЯл активных действий. Њы занЯли траншеи,
блиндажи и землЯнки, сооруженные до нас, и несли караульную службу.
ЊоЯ рота была вытЯнута на полтора километра.
Ќа ничейной земле растаЯл снег, и кое-где поЯвились редкие кустики
зелени да проглЯдывали местами какие-то желтые цветочки, названиЯ которых
никто не знал.
‘олдаты отдыхали: кто в траншее, кто в землЯнке. —асовые несли службу
наблюдениЯ и ввиду того, что вот уже несколько дней было тихо, дремали,
разморенные покоем, весенним теплом и голодом.
Њы сидели в землЯнке втроем: комиссар батальона старший политрук
…горов, заместитель командира батальона старший лейтенант ‹огунов и Я.
“сталые и отощавшие до предела, мы вЯло о чем-то говорили, мечтаЯ
вслух: вот сейчас бы буханку хлеба и банку мЯсных консервов! „а после этого
поспать! „а в баню сходить! „а опЯть поесть! Ќаше воображение было не в
силах придумать ничего лучшего. Ќе хватало фантазии...
‘идели долго, потом комиссар собралсЯ уходить, ЋпираЯсь на руки, он с
трудом приподнЯлсЯ, навалилсЯ на косЯк и встал. ‡амкомбат был моложе,
поэтому поднЯлсЯ легче.
- ’ы смотри, ротный, - говорил мне на прощание комиссар, - голод
голодом, а будь начеку! ‡начит, так, оружие проверь, чтобы стрелЯло.
Ѓоеприпасы посмотри. Џотом, к бойцам заходи почаще, чтобы настроение не
падало. Њоральный дух - это главное на войне. ‘лышал, наверное, а
двенадцатом полку пулеметчик ночью уснул? ’ак его немцы завернули в
плащ-палатку и унесли. Ћн и пикнуть не успел.
Љогда они вышли и сработаннаЯ ротным умельцем дощатаЯ дверь со скрипом
встала на свое место, Я услышал какой-то шум, доносившийсЯ снаружи. Љто-то
резко, пронзительно кричал. џ выскочил в траншею.
- Љого там режут? - спросил комиссар, остановившись и обернувшись ко
мне.
џ высунулсЯ из траншеи, посмотрел на ничейную землю и удивилсЯ.
- Ќу что рот открыл? - спросил комиссар.
- ‘мотрите!
ЏрЯмо на нас из немецкой траншеи бежал солдат. Ћн был в шинели,
нараспашку, бежал пригнувшись, размахиваЯ длинной палкой, и что-то визгливо
и требовательно кричал.
‚глЯдевшись внимательнее, мы увидели поросенка. Ѓелый, чистенький,
розоватый, он, быстро перебираЯ ногами, будто катилсЯ к нашей траншее, низко
опустив рыльце, спокойно похрюкиваЯ и не обращаЯ ни на кого вниманиЯ.
Ќемец старалсЯ обойти поросенка и заходил сбоку. Ќо тот прорывалсЯ
вперед и сейчас уже бежал вдоль фронта, издеваЯсь над немцем и Явно
прибавлЯЯ ходу. Њне показалось, они довольно долго неслись вдоль траншеи:
немец - чуть ближе, поросенок - подальше. Ќа немце была кепка с длинным
козырьком, котораЯ чудом держалась на голове, а длинные худые ноги,
казалось, вот-вот выскочат из коротких сапог с широкими голенищами.
‘ той и другой стороны за поросенком и бегущим за ним немецким солдатом
с интересом наблюдали десЯтки глаз. Њы высунулись из траншеи. Љомиссар даже
подпрыгнул, у него захватило дух, и он с хрипом и досадой прокричал:
- ‘мотри, ребЯта, не упусти поросенка. ‘ам бог дает!
Ќо немец прибавил прыти и в несколько прыжков обошел поросенка. ’от
теперь уже бежал к немцам, а комиссар кричал:
- Ќе выпускай его, ребЯта! ‘трелЯй, сукины сыны!
џ бросилсЯ к часовому, выхватил у него из рук винтовку, загнал патрон в
патронник, приложилсЯ, прицелилсЯ в немца, нажал на спусковой крючок.
‚ыстрела не последовало. ‘тараЯсь оправдатьсЯ, Я крикнул комиссару:
- Ћсечка!
’от ответил коротко:
- ђастЯпа!
џ перезарЯдил винтовку, снова прицелилсЯ и, когда произошел выстрел,
услышал вокруг пальбу и увидел, как землЯ вокруг бегущего солдата взрываетсЯ
рикошетами.
Ќемец прыгал через воронки, уже забыв о поросенке, стараЯсь унести ноги
подобру-поздорову. Ђ поросенок все так же деловито и сосредоточенно, не
отвлекаЯсь по сторонам, катилсЯ по полю, наклонив рыльце и обнюхиваЯ перед
собой талую, медленно просыхающую землю.
‘трельба прекратилась, когда немец, будто споткнувшись обо что-то,
резко пригнулсЯ, сделал несколько неуверенных, неуправлЯемых шагов и упал. ‚
это времЯ поросенок укатилсЯ в траншею, и больше мы его, конечно, не видели.
“битый лежал на бугре, на виду у всех, широко раскинув руки в стороны и
неестественно подтЯнув под себЯ одну ногу. ’ут-то немцы и начали стрелЯть.
Ќаши дружно ответили, хотЯ команду "Џрекратить огонь" было отчетливо слышно
каждому. Љакое-то времЯ весь передний край трещал беспорЯдочными выстрелами.
‚ нашу траншею влетело несколько мин и снарЯдов. Љ счастью, никого не
задело. ‘трельба мало-помалу затихла.
‡амкомбат кипел от досады:
- Ћбормоты вы! Ћглоеды! ‚от вы кто! ђотозеи! Џотом, успокоившись, стал
укорЯть:
- Љакого поросенка упустили! Џо немцу стрелЯют... —то, его, немца, есть
будешь?! ‘олдаты оправдывались:
- ’ак ведь жалко поросенка-то, товарищ старший лейтенант!
- ‚едь он такой маленький... Ѓежит, не знаЯ куда, будто ребенок!
Љомиссар был доволен.
- ‹адно, товарищ ‹огунов! - сказал он замкомбату примирЯюще. - Ќашего
брата не переделаешь. ’акаЯ у нас натура.
Њы воспринимали эти слова комиссара как одобрение, как высшую похвалу.
Џод вечер Я обошел всю роту и у каждого проверил оружие.
- —тобы осечек у менЯ не было! - погрозил Я солдатам. - Ќакажу!
Ќо поросенок больше не поЯвлЯлсЯ.

ЏЋ‚Ђђ, Џ€‘Ђђњ € ‘‚џ‡ЌЋ‰

ѓде Я видел товарищество, дружбу и взаимовыручку, так это на фронте. €
главное, когда было особенно тЯжело.
Њы сидели в обороне и голодали. ќто было, пожалуй, самое тЯжелое времЯ.
‘олдаты слонЯлись по траншеЯм и, хотЯ отлично знали, что ничего съестного
найти нельзЯ, все чего-то искали, вглЯдывались в грЯзную и взмокшую землю,
еще не совсем сбросившую с себЯ зиму.
Ќа ней уже не было снега, но еще не поЯвилось зелени. “нылаЯ землЯ,
изрытаЯ окопами и траншеЯми, изъеденнаЯ, как страшной оспой, воронками от
снарЯдов и бомб, простиралась вокруг. € среди этой всей плывущей и чавкающей
под ногами грЯзи - люди, измученные, серые, такого же цвета, как землЯ,
исстрадавшаЯсЯ и усталаЯ от войны.
Њы отлеживались в землЯнке и, пытаЯсь скрасить разговорами свою жизнь,
несли всЯкую чушь, чтобы заглушить ощущение голода и боли, внутреннего
ожесточениЯ и холода.
- •орошо ‚асиленко, - говорил писарь роты, которого солдаты называли
начальником штаба, - никакого меню, никакой раскладки. ‘пи себе на здоровье!
Ђ всем остальным - плохо.
‚асиленко был ротный повар. Њой свЯзной (потом таких солдат будут
называть ординарцами) - большой любитель выпить и поесть и от этого особенно
тЯжело переживающий голод - старалсЯ в лад писарю пошутить над ‚асиленко:
- ‘ейчас бы шашлычок... Ќо шампуры у ‚асиленки заржавели, говорЯт.
утка, Явно, не клеилась, и тогда ‚асиленко - маленький, коротконогий,
некогда похожий на откормленного розового поросенка, а сейчас морщинистый, с
отвисшими щеками - подсел ко мне и начал разговор, будто ни к кому, кроме
менЯ, не обращаЯсь:
- ќх, товарищ старший лейтенант, что они понимают в кухне! €м любое
пойло дай - съедЯт. Ђ Я, бывало, в ресторане, да не где-нибудь, а в Љиеве,
по рыбным блюдам был спец. ‚озьмешь, например, цельного судака. Ћчистишь его
через спинку, обмоешь, вспрыснешь белым вином, а потом развернешь и кожицей
вниз положишь на плафон. Ђ плафон-то маслом смажешь...
’ут ‚асиленко посмотрел вокруг торжествующе и, увидев, что все затихли
и слушают его с вниманием и интересом, продолжил:
- Џокропишь этого судака сверху маслом и опЯть вспрыснешь белым вином.
„а что им говорить? - указал он на писарЯ. - Ћни небось, кроме самогонки да
соленых огурцов, не видели ничего. Џотом посолишь, посыплешь перцем и
пропустишь в духовом шкафу до мЯгкости: иначе он сырым будет. Џотом-то его в
духовой шкаф кладешь только длЯ красоты, что ли, чтобы он корочкой румЯной
покрылсЯ.
’ут ‚асиленко продолжил:
- ‡атем переложишь судака этого на металлическое блюдо, на котором он
будет подаватьсЯ, и заполнишь углубление брюшка гарнирами. Џоложишь шлЯпки
от грибов. Џонимаете? ’олько одни шлЯпки. „а отобьешь у них запах, чтобы
маринадом не пахли. Џоложишь раковые шейки, да оливки и корнишоны, да
вареную кнель из судака... ќх, товарищ старший лейтенант, картинка, не
оторвешьсЯ!
‚от когда румЯнаЯ корочка поверх соуса образуетсЯ, вынимаешь все и
гарнирчик наведешь: крутоны из белого хлеба, да покрасишь раковым маслом...
Ќе видел ведь свЯзной в жизни ничего такого! Ђ туда же лезет... "“ ‚асиленко
шампуры поржавели..." ѓолова у него, у вашего денщика, поржавела! €з нее
даже заливного хорошего не сделаешь.
‚се сидели тихо и видели этого судака с румЯной корочкой, и слюнки
текли, и к горлу подступало что-то горькое да сладкое, и хотелось есть и
плакать. ‘вЯзной прерывает тишину:
- ’ы мне, ‚асиленко, продукт дай, а приготовить-то дурак может. ’ы мне
курицу дай; так Я ее ощиплю, кишки выброшу. Ќу там, картошки, макаронов или
консервы, к примеру, положу... Љонечно, перцу, лаврового листика... € все
заложу, и пусть преет!..
- ’ак у тебЯ же все в кашу спаЯетсЯ! - воскликнул с возмущением
‚асиленко.
- Ќе бойсь, не спаЯетсЯ. Џомните, товарищ старший лейтенант, -
обратилсЯ свЯзной ко мне как к свидетелю, - когда мы в Џерегине стоЯли,
какие обеды Я вам готовил?
џ подтвердил. „ействительно, о таких обедах можно было только мечтать.
- „а что курица, хоть бы хлебушка досыта... Ќу хоть бы понюхать... -
мечтал писарь.
Ќочью менЯ разбудил ротный повар. Ћн только легонько прикоснулсЯ к
плечу, как Я спрыгнул с лежанки. Ќеуверенно, чуть-чуть мерцающий свет
провода больно ударил в глаза. („лЯ освещениЯ землЯнки натЯгивали от стенки
к стенке телефонный кабель и с одного конца поджигали.)
- Љакого дьЯвола надо? - спросил Я спросоньЯ.
- ’оварищ старший лейтенант, это Я, красноармеец ‚асиленко. Џринес вам
покушать.
џ сел, ‚асиленко поставил передо мной котелок, вытер подолом
гимнастерки ложку. џ набросилсЯ на еду. Џотом спросил:
- Ђ сами-то ели?
- Ђ мы там покушали, у них.
- “ кого?
- „а у одних тут, у соседей...
џ съел весь суп, если можно было так назвать мутное пойло, и,
разморившись, почувствовал, как все перед глазами начинает плыть и
кружитьсЯ... ‡асыпаЯ, Я сквозь сон бормотал ротному повару:
- ‘пасибо тебе, друг мой дорогой...
Ђ с утра все опЯть сидели весь день голодными, и Я не мог понЯть, видел
Я все это во сне или в самом деле повар приносил мне что-то поесть,
настолько это было нереально и далеко от моего сознаниЯ.
Ќочью менЯ снова разбудили, ‘вЯзной дергал за плечо и радостно
повторЯл!
- ’оварищ старший лейтенант, вставайте, покушайте!
"ѓосподи, - подумал Я ,- что бы Я делал без этих людей?"
Њихеев подал мне котелок с супом и кусок колбасы.
- ‚от, кушайте...
Ђ сам встал у дверного косЯка, да так и стоЯл, любуЯсь, с каким
аппетитом Я уминал все, что он принес.
‘ледующий день снова прошел тихо'. Ќочью опЯть принесли обед. ’ут уж Я
начал размышлЯть.
- ‘лушай, Ђнатолий, - спросил Я свЯзного, - откуда вы это берете? ’от
пожал плечами.
- ’ы не крутись, - строго прикрикнул Я.
- ‘ немецкой кухни, товарищ старший лейтенант. Њы вечером туда через
овраг ходим. Џовар у них чудной такой. Ќаливает в котелок, а сам
"шнель-шнель" кричит. Њы отойдем в сторонку, поедим, да и вам захватим.
- ’ак вы же попадетесь! - воскликнул Я.
- ’ам у них темно, хоть глаз выколи. ‚се в плащ-палатках. ‚се кричат
одинаково: "„анке, данке, данке шен". Ќу и мы тоже.
„нем Я вышел в траншею и долго разглЯдывал ничейную землю, пытаЯсь
угадать, как мои ребЯта ходЯт к немцам за баландой. ѓде вылезают из траншеи,
как через проволоку пробираютсЯ, откуда в тыл к немцам, к кухне заходЯт.
Ќо так ничего и не мог сообразить. „олго высовывалсЯ, глЯдел и думал,
как там немцы живут и как мои ребЯта ночью пробираютсЯ туда...
‚ечером, только стемнело, в землЯнку ко мне пришла всЯ компаниЯ
неразлучных: повар, писарь и, конечно, свЯзной. ‘грудились у двери. џ
предложил:
- ‡аходите и располагайтесь. ђазговор будет. Ћни уселись и выжидающе
молчали, ожидаЯ, что Я скажу.
- Ќу так что, орлы, значит, с немецким поваром подружились? - спросил
Я.
- Ђ что? - ответил свЯзной. - ‚идно, хороший мужик этот повар.
- —ем он хорош?
- Ћн, по-моему, все понимает. Џотому, как мы к нему подойдем, он тихо
так говорит нам: "шнель-шнель, шнель-шнель..." ‘корее, мол, уходите.
- “ них тоже народ разный. Ќе одни фашисты, наверное, - поддержал
‚асиленко. - € воюют не все одинаково. Ћдин, убей его, не отступит, а есть и
такие, что только увидЯт тебЯ, так все бросЯт - и бежать.
- ’ак ведь и у нас тоже! „ругой - лучше бы он дома сидел, под ногами не
мешалсЯ.
- Њожет, нам пайку бы за счет его увеличили?
- Џравда.
- Ђ может, если бы им кто другой, кроме фюрера, дал приказ, так они на
нашей стороне были бы. Ђ?
- Ќу тогда мы бы всех победили.
‚ землЯнку вошел ’упиков, старшина роты. ‚се встали, потом, посмотрев
на менЯ, сели. ‘таршина спросил:
- Ћ чем разговор, товарищ старший лейтенант?
- „а вот говорим, что немцы - воЯки хорошие, и если бы нам вместе... -
начал свЯзной.
Ќе успел он договорить, как старшина грубо перебил:
- Ђ ну, прекратить разговоры! ’оварищ старший лейтенант, и вы это
слушаете?
‘вЯзной замолчал, а старшина разошелсЯ, и набросилсЯ на него:
- ‚ишь, какие дипломаты сопливые нашлись! ‚ штрафную роту, видно,
больно захотелось? Ќе насиделсЯ еще?!
- Ђ за что Я сидел, ты знаешь? - обиженно спросил Њихеев.
- ‡наю за что.
- Џо дружбе, товарищ старшина. ‚от товарищ старший лейтенант понимает,
а тебе этого не понЯть, как можно по дружбе поплатитьсЯ. ‘начала с друзьЯми
попивать начал. ‚ыпьем и поговорим по душам. —еловек к человеку тЯнетсЯ,
если он человек. ‚еликое дело дружба. Џо дружбе и ларек пошел открывать.
- ’ак Я же о другом, - сказал старшина, - так недолго и - брататьсЯ
начнете!
- Ќу уж ты загнул, старшина, - в один голос возразили друзьЯ. - —то ты,
не знаешь нас?!
- „а знать-то знаю. Ќо вот, говорЯт, товарищ старший лейтенант, наши на
кухню к немцам ходЯт. Ќе слышали?
- Ќет, не слышал, - стараЯсь как можно безразличнее, ответил Я.
- ’ак вот, услышите еще.
‘таршина сел, усмехнулсЯ и обратилсЯ ко мне:
- Ђ что, товарищ старший лейтенант? Њожет, и в самом деле ходЯт? џ под
‘утоками вот так же вечером к ручью за водой пошел. ’олько набрал, смотрю, а
на той стороне, немец присел, тоже воды набирает, Ќабрали, встали и друг
друга будто не видели.
„умаю, что делать? Љоли он менЯ не тронет, так Я его почему должен? “ж
кого кто... € знаете, иду Я, думаю: "Ќу, сволочь, неужели влепит? Ќу, гад...
“ него автомат на шее, только поверни. Ђ у менЯ карабин - за спиной. Џока
его скинешь да прицелишьсЯ, так он тебЯ убьет. ‚едь не выстрелил. ‚от тебе и
фашист проклЯтый, ушел. ‚ошел Я в свою траншею, смотрел, смотрел, так никого
и не увидел.
- Ќу вот, старшина, значит, и ты браталсЯ с немцами?!
‘таршина закурил и умолк, слова не произнес, пока все не разошлись...
„о сих пор жалею, почему Я не запретил моим ребЯтам к немцам ходить.
‚идно, тоже молод был и глуп...
Ђ на следующую ночь вдруг поднЯлась стрельба. џ выскочил из землЯнки.
‘вЯзного не было. Ќемцы, не жалеЯ, бросали ракеты. Ѓыло так светло, что
глазам больно. Џулеметные трассы щупали поле, чтобы никого не пропустить и
не оставить в живых. Њины рвались с треском и звоном. Љо мне бежал Њихеев.
Ћн был в крови и облЯпан грЯзью.
- ‚ чем дело? - крикнул Я.
- Ѓеда, товарищ старший лейтенант! ‚асиленку убили!
- ѓде?
Ћн не успел ответить, как Я увидел, что солдаты волокут по траншее
носилки, а на них - ротный писарь. Ћдна рука чертит по земле, а другаЯ,
локтем, то и дело утыкаетсЯ в стенку траншеи. ‘анитар, идущий с носилками
сзади, ворчит:
- „армоеды! ‹одыри! „аже траншеи вырыть не могут как следует. Ќосилки
не пронесешь! ‚ырыли, называетсЯ.
Ќосилки опустили на землю. ђотный писарь не мог говорить. ‚ груди у
него что-то хлюпало и клокотало.
џ наклонилсЯ и посмотрел на него. Џисарь выдавил из себЯ улыбку, будто
оправдывалсЯ.
- Ќичего, начальник штаба! - сказал Я. - ЏоправишьсЯ, опЯть к нам
приходи.
…го унесли.
‚асиленко лежал мертвый на проволочном заграждении, головой к нам.
‚идимо, смерть застигла его, когда он перелезал через препЯтствие.
- ‚идишь, к чему это привело?! - крикнул Я. Њихеев оправдывалсЯ.
- ’ак ведь, товарищ старший лейтенант, сколько раз ходили.... ‚се шло
хорошо, а тут, смотрим, повар другой. ‚идно, заподозрил. "•альт!" -
закричал, сволочь. Џришлось котелки побросать да деру. ‘трелЯть начали...
‚от и все.
Ќазавтра Я собрал всех солдат и запретил ходить на немецкую кухню.
Ќо голод продолжалсЯ, и солдаты опЯть задумывались над тем, что бы
такое предпринЯть, чтобы выжить...

ЏЋ‘‹…„Ќ€‰ ‘“•Ђђњ

„ивизиЯ в результате успешных боев продвинулась вперед и оторвалась от
баз снабжениЯ на полтораста километров. „ивизионный обменный пункт (или „ЋЏ,
как его сокращенно называли), тот самый, который кормит дивизию, был пуст,
как вывернутый карман. „орога, котораЯ свЯзывала его с базами снабжениЯ,
была пустынна. Ќад ней днем и ночью висели немецкие самолеты. Ќи одна машина
уже десЯть дней не могла прорватьсЯ к нам. Ќемецкие летчики гонЯлись и
нещадно расстреливали всЯкого, кто поЯвлЯлсЯ на дороге.
€ они добились своего. „орога замерла и перестала быть артерией жизни,
а дивизиЯ, в одиночку, оказалась в конце полуострова, окруженнаЯ с трех
сторон, как в мешке. Ќо где-то в больших штабах, о существовании которых мы,
бойцы и командиры переднего краЯ, могли только догадыватьсЯ, в этих штабах
стратеги, у которых на столах лежали огромные оперативные карты, с надеждой
смотрели на выступ, занимаемый дивизией, как на плацдарм, который еще
послужит делу победы.
Ѓыл март, и дивизиЯ голодала. Ќачалось с того, что кое у кого в рационе
поЯвилась конина. ‚ детстве Я ел это душистое острое мЯсо. € сейчас мечтал,
не перепадет ли оно и нам. Ћднажды Я пришел к командиру батальона по вызову.
’от посадил менЯ за стол и, показав на котелок, спросил:
- ѓолодный, наверное?
- “ вас что-то есть, товарищ капитан?! - воскликнул Я, будучи не в
силах скрыть радости.
- ‚от, - снова указал он на котелок, - подкрепись.
„аже ни намека на то, что в душе будет борьба, принЯть предложение
начальника или отказатьсЯ из стеснительности или скромности, Я не
почувствовал. ‚се эти привычные длЯ всЯкого подчиненного переживаниЯ отошли
в сторону под давлением голода, который был неумолим.
џ похлебал густого, вкусно пахнущего варева и отставил котелок.
- Ќу как €гренька? - улыбнулсЯ комбат.
- €гренька? - переспросил Я.
- „а, пришлось, - объЯснил комбат.
€гренькой звали его лошадь. •орошаЯ была кобылица. “мнаЯ, спокойнаЯ,
сообразительнаЯ. Ћна не нуждалась в привЯзи, всегда стоЯла как вкопаннаЯ,
где оставлЯли. „аже если налет артиллерийский или с воздуха случитсЯ..,
- „а вот, понимаешь, - объЯснил комбат, - ничего нет, комдив велел
резать лошадей. Ћн заметил, что Я не все съел.
- Ќе стеснЯйсЯ, ешь до дна.
џ не заставил его повторЯть, выскреб котелок досуха.
- Џонимаешь, Я распорЯдилсЯ, чтобы свЯзной зарезал €греньку на мЯсо. Ђ
он говорит: "Ќе умею". џ ему говорю: "Ђ Я умею, что ли?" Ќашли одного, из
минометной роты. ’ы бы видел, как он с ней расправилсЯ. Ќожом от ‘‚’
разделал ее так, что мы и в жизнь не сумели бы. ЋказываетсЯ, на
мЯсокомбинате работал.
- Ђ не жалко, товарищ капитан? - спросил Я.
- Љак не жалко? Љонечно, жалко! Ђ больше, наверное, совестно, - ответил
он.
Ќе прошло и недели после сытного обеда у комбата, как во всей дивизии
одна лошадь осталась - худой, костлЯвый, еле живой жеребец комдива. Љормить
его было нечем, и он целыми днЯми, рассказывали (Я-то сам не видел), как
олень, пассЯ у штаба дивизии - грыз деревьЯ и доставал из-под сена какую-то
сгнившую старую зелень, котораЯ еще не успела ожить.
Ќо и жеребец комдива продержалсЯ недолго. Ћднажды генерал подъехал на
нем к переднему краю (комдив в то времЯ плохо ходил - тоже недоедал). ‘лез с
жеребца, оставил его в лощинке, укрытой от обстрела, и ушел проверЯть
оборону.
‚ернулсЯ, а жеребца нет. ’олько лука от седла осталась металлическаЯ,
копыта и грива. ‚се остальное унесли: не только мЯсо по кускам разобрали, но
и кожу седла! •ороша была кожа, сыромЯтнаЯ... …е можно было долго варить -
неплохой бульон получалсЯ.
Љомдив, конечно, рассвирепел:
- —то за славЯне дикие?! ђазве длЯ них что-нибудь есть свЯтое?!
Љомандир пулеметной роты старший лейтенант ђЯбоконь - прЯмой был
человек и начальников не боЯлсЯ - вступилсЯ за своих "славЯн":
- ’оварищ генерал, жеребца-то вашего ранило. Ћн все равно подох бы. —то
же добру пропадать?
- ‚от ты какой бестолковый! - накричал на него комдив. - Ќу ладно,
растащили, так хоть кусок мЯса генералу бы оставили, бессовестные.
ђЯбоконь согласилсЯ с комдивом.
- ‚от это, товарищ генерал, поступок безобразный. “знаю, накажу.
Ђ комдив был настолько огорчен, что, получалось, даже жаловалсЯ нам:
- Џонимаете, у своего генерала лошадь съели! „а лучше бы Я его сам
съел! ‚ы думаете, мне тоже есть не хочетсЯ?! †алко было, дураку... Ќадо было
съесть...
Ћбратно, до штаба дивизии, генерал еле дошел, настолько был слаб.
Њы голодали уже десЯть дней, и конца не было видно. ‘начала невыносимо
хотелось есть. € пошли разговоры кругом, и все о хлебе.
- Њне бы только один хлеб был! Ѓез всего остального прожить можно.
ѓлавное, чтобы хлеба вдосталь было, тогда другого не надо, - говорил солдат.
„ругой пыталсЯ новые сведениЯ сообщить:
- „лЯ нас хлеб - это начало жизни. Ђ вот немцы, они хлеба почти не
едЯт.
- ’ы-то откуда знаешь? —то ты ел с ними, что ли? - насмешливо
перебивают его.
- Ђ мой дом был прЯмо на границе с немцами ЏоволжьЯ. ’ам знакомые и
друзьЯ были. ђаз говорю, значит, знаю, - обижаетсЯ рассказчик.
- Ќу, тогда понЯтно.
- ’ак вот, они хлеба почти не едЯт. Ќе так, как мы. Ћдни бутерброды. €
суп не едЯт.
- Ђ что же они едЯт тогда? Љак же без супа-то? - опЯть спрашивают его
недоверчиво.
- Ђ вот так! ѓоворю, бутерброды с маслом, с колбасой.
- ‘ухомЯтку, значит. ’ак ведь брюхо заболит без жидкого-то?
- Џривычка, однако. Ќичего, живут ведь как-то, не умирают.
Љто-то, до сих пор молчавший, приходит к выводу:
- ’ак им, немцам-то, видно, без еды-то легче обойтись, чем нам?!
- Љонечно, легче, когда масло, колбаса, Яйца, курЯтина есть.
- Ѓратцы, - кричит кто-то молодой, - готов поменЯть хлеб на курочку! Ќе
глЯдЯ!
- Ѓалаболка ты несерьезный, - останавливают его. - ‚от когда хлеба
стали меньше давать, так и страху будто прибавилось. ‚сего боЯтьсЯ, стал! Ђ
когда брюхо набьешь, так и страху никакого!
- Ѓрюхо набьешь, а если ранит?
- ’ак-то оно так, но когда сыт, то и умирать веселее.
Ђ голод все усиливалсЯ, усиливалсЯ, и казалось, конца ему не будет.
Џотом плохо совсем стало, начались боли. Њеста себе не можешь найти. ‚нутри
будто кто грызет или колет. Ќе отпускает ни на минуту. Ћдно спасение -
скорчитьсЯ, поскрипеть зубами, ругнутьсЯ и уснуть.
Ќочью виделись постоЯнно одни и те же сны. ‚се времЯ что-то ешь. †уешь,
режешь хлеб, открываешь консервы, пробуешь сытное, сладкое, горькое, кислое.
ЏросыпаешьсЯ - полный рот слюны.
Ќо потом и это прошло. € началось забытье. „нем и ночью дремалось
одинаково. Ќи о чем не думалось. Ќичего не хотелось делать.
Ќесколько раз ночью поЯвлЯлись наши самолеты - "кукурузники". Ћни тихо,
тайком от немецких истребителей, сбрасывали сухари в корзинах. Ќо нам от
этого было не легче. Љорзины падали далеко в тылу, и у нас не было сил их
искать. Ђ те, которые случайно попадали к нам, целыми не доходили. ‹ибо
парашют тащил по земле корзину, и ее разрывало, а сухари разбрасывало по
сторонам. ‹ибо корзины падали в расположение войск, и те, кто поближе,
буквально раздирали их. €ногда они даже попадали к немцам.
Џроверив часовых, мы сидели в командирской землЯнке, безразличные и
сонные, усталые и грЯзные, ничего не ждали и ни на что не надеЯлись. €ногда
кто-то из солдат приходил и решительно заЯвлЯл, что его пора сменить, что он
уже стоЯть не может.
- „а кем же Я тебЯ заменю? - спрашивал его кто-нибудь из нас. - ’ы
видишь, все лежат, никто встать не может. Ђ ты пока ходишь.
- ’ак ведь Я такой же стану. џ тоже не железный, - объЯснЯл и злилсЯ
солдат.
- “ходи, Я вместо тебЯ постою. ‘олдат шел на попЯтную.
- „а что вы, товарищ лейтенант? ђазве Я не понимаю? ‚ам еще всю ночь
ходить. Ќочью-то на нашего брата надежа плоха.
- Ќу так что же?
- Ќичего, товарищ старший лейтенант, постою еще.
- Ќу вот и молодец! - говорили ему, и он, в два раза старше лейтенанта,
улыбалсЯ и, довольный, решительно открывал дверь: - Ќичего, Я еще постою!
Џока силы есть.
€ногда приходила, грешным делом, дурнаЯ мысль, и тогда начиналсЯ
разговор:
- Ђ ты знаешь, Ђртюх, - говорил Я другу своему, лейтенанту.
- Ђ? —то? - начинал он беспокойно приходить в себЯ.
- ‡наешь, какаЯ у менЯ мысль пришла?
- Ќу?
- Ђ вот мы тогда ѓригорьЯна-то жалели.
- ќто какой ѓригорьЯн?
- „а ты проснись. Ќе помнишь, что ли? Ќаш первый ротный был.
- Ђ-а-а, помню. Љрасивый был парень. ѓлаза у него были какие-то особые.
Ђ?
- Џрекрасные глаза были.
- ’ак что же? Џогиб ведь он.
- ‚от Я и завидую.
€ все вместе вспоминали, как славно погиб наш первый командир роты.
Љрикнул: "‚ атаку!", но никто не поднЯлсЯ. ’огда он выскочил на бруствер,
снова крикнул: "‚ атаку!" - и захлебнулсЯ. ‚идно, еще что-то хотел сказать.
ЏулЯ ударила наповал, опрокинула в траншею. “же мертвый упал... „аже не
подумал ни о чем таком: некогда было!
Ђ перед этим долго глЯдел на траншею немцев, которую через час и десЯть
минут, как в приказе было указано, придетсЯ атаковать, мурлыкал про себЯ
какую-то песню еле слышно и притоптывал в такт мелодии носком хромового
сапога, сшитого длЯ него специально местным мастером-солдатом из моего
взвода.
Ђртюх понЯл мою мысль и поддержал менЯ:
- џ тоже завидую. “били как человека. Ђ мы что? Њы, как черви,
пошевелимсЯ, пошевелимсЯ, а утром не разбудЯт. Ћт голода, скажут, умер...
Љрасивый мужчина был.
‚от так сидели мы и дремали однажды в землЯнке, когда вошел старшина
…ршов. Ћн с трудом открыл дверь и не сел, а опустилсЯ всем телом на лежанку
и придвинулсЯ ко мне. ЋтдышалсЯ, нерешительно подал мне свою влажную руку:
- ‡дравиЯ желаю, товарищ старший лейтенант!
џ протЯнул ему свою, он слабо пожал ее - как-то робко, что ли. Џервый
раз он здоровалсЯ со мной за руку - еще никак не мог забыть, что у менЯ в
роте старшиной был.
- Ќу что пришел? - спросил Я его. ‘таршина тЯжело, с одышкой вздохнул:
- „а вот так... „ай, думаю, зайду! Џроведаю своего командира. †ивой ли?
- †ивой, как видишь, - ответил Я и уточнил: - …ле живой.
Џосидели, Я усомнилсЯ:
- ’ак, ни за чем и пришел? Њашина, видно, оказалась попутной?
- Ђ где сейчас машины, товарищ старший лейтенант?!
- „а ты что, так пешком и пер?
- Џешком.
- Ќу и здоров.., ЋпЯть помолчали.
- Ќу там, наверное, вас хоть кормЯт? - спросил Я.
- Ђ везде одинаково!
- ‚се-таки поближе к начальству!
- Ќе-е-ет, начальство не спасает. Љомдив, например, совсем дошел. Ќа
вас похож.
- Ќе может быть!
‚се, кто был со мной в землЯнке, насторожились. Ќу и новости.
- Ќеужели и генерал голодает?
- Ђ что, он дух свЯтой? —то из „ЋЏа принесут, то и поест.
‘таршина …ршов сейчас служил в „ЋЏе, поэтому его все знали.
- Ќу все ж таки генерал, не нам чета...
- Ђ где возьмешь?
џ хотел еще что-то спросить и что-то еще сказать, но почувствовал
ужасную слабость. ’ак много Я уже давно не говорил! Љроме того, боль все
тело схватила, больно было Язык повернуть, слюну проглотить, даже вздохнуть.
…ршов сидел долго, тоже молчал и даже вздремнул. џ поднЯл воротник
полушубка (одежду мы уже не снимали с себЯ, потому что зЯбли), втЯнул руки в
рукава и тоже уснул.
ЋчнулсЯ оттого, что кто-то трЯс менЯ. ‘ трудом приоткрыл глаза, увидел:
это …ршов будит!
- ’оварищ старший лейтенант!
- Ќу...
- џ пойду.
џ, не думаЯ, ответил:
- €ди, дай поспать. €ди, …ршов. Ќо это старшину не устраивало. Ћн
вежливо встрЯхнул менЯ за воротник, и Я проснулсЯ.
- Џровожу тебЯ, - сказал Я, устыдившись, что человек восемь километров
прошел, чтобы увидетьсЯ, а Я даже с ним попрощатьсЯ не хочу по-человечески.
‘ трудом поднЯлсЯ.
- Ћбопритесь на менЯ, - предложил старшина. - Ќу... Ќу... ‚от та-а-ак,
хорошо-о!
Њы выползли из землЯнки, и Яркий солнечный весенний день совсем ослепил
менЯ. Џотом обошлось, стал видеть. Љое-где, Я заметил, уже сошел снег, и
землЯ была готова к тому, чтобы зазеленеть. Ћт света и воздуха закружилась
голова.
- Ќу, …ршов, спасибо тебе! ‚овек не забуду!
…ршов улыбнулсЯ.
- Џогодите, товарищ старший лейтенант, еще не все. Ћн сунул руку в
карман своего полушубка и тихо сказал, торжествуЯ и весь сиЯЯ от
удовольствиЯ:
- Џосмотрите, что у менЯ, товарищ старший лейтенант!
Џрежде чем увидеть, что это у него в руке замотано в белой трЯпке, Я
услышал запах. ‚здохнул полными ноздрЯми и ошалел: подуло ржаным хлебом. Ќе
успел старшина полностью разметать трЯпку, как Я выхватил у него из рук
огромный жесткий сухарь, опустилсЯ на землю, собралсЯ весь в комок, как
бродЯчаЯ собака, и начал облизывать, потому что кусать было больно.
‚ это времЯ немцы начали лениво обстреливать нашу оборону. Ћдна мина
взорвалась у траншеи, недалеко от нас, другаЯ хлопнула где-то сзади.
Џомолчали, снова бросили две мины.
‘таршина …ршов угрюмо произнес:
- Ќаелись, видно, гады. Џообедали, вот и давай баловать.
- ќто ничего, - успокоил Я его, продолжаЯ сосать сухарь.
- Љонечно, ничего, - сказал …ршов, - а отвыкаешь, товарищ старший
лейтенант, в тылу-то! Љак-то мурашки по телу пошли.
- Ќу, спасибо тебе. - џ пожал старшине руку своей отвердевшей ожившей
рукой.
…ршов ушел.
џ уже настолько окреп, что попробовал даже откусить от сухарЯ, но десны
словно обожгло, зубы скользнули по твердому, Я испытал нечеловеческую боль.
џ оживал и вдруг ни с того ни с сего почувствовал, что горло
перехватило, а изнутри невольно вырвалось рыданье, Я захлебнулсЯ. Њне
показалось, что сухарЯ не убывает. џ поднЯлсЯ, ни на что не опираЯсь,
посмотрел на землю, на небо, на снег, которого оставалось немного, и на свою
полуобрушившуюсЯ землЯнку.
"ѓосподи! - подумал Я. - Љак хорошо! Љакое счастье!"
€ вспомнил товарищей, которые сидели, молчали и дремали в землЯнке,
тупо и безразлично ожидаЯ конца. џ повернулсЯ, сделал несколько тЯжелых
шагов, почувствовал неожиданно, как вдруг ухнуло, остановилось и начало с
остервенением колотитьсЯ сердце, как остраЯ боль обожгла снова живот, точно
так же, как это было не раз и прежде, и подкосились ноги.
ЏридерживаЯсь руками за стенки траншеи, Я сполз на дно, опасаЯсь упасть
и разбитьсЯ, приподнЯлсЯ на корточках и так вполз в землЯнку.
Ќикто на мое поЯвление не обратил никакого вниманиЯ. џ приподнЯлсЯ, с
трудом втЯнул свое тело, будто чужое, на лежанку и привалилсЯ к Ђртюху,
чтобы не свалитьсЯ. Ђртюх спал, поднЯв воротник полушубка и опершись
затылком о землЯную стену. Ћн на времЯ приоткрыл глаза, равнодушно посмотрел
на менЯ и снова заснул.
џ поднес к его опухшему лицу сухарь, облизанный мною со всех сторон.
- Џонюхай, - сказал Я.
Ђртюх оживилсЯ. ‘начала он начал жевать опухшими губами, потом открыл
глаза и крикнул на всю землЯнку:
- •ле-е-еб! ђебЯта, хлеб! Ћткуда ты взЯл?!
‚се проснулись, заулыбались и потЯнулись ко мне.
“ нас не хватило сил разломить сухарь на пЯть равных частей, и он долго
переходил от одного к другому. Ћдин облизывал, сосал его и передавал
другому, а в это времЯ на того, у кого сухарь, смотрели четыре пары глаз.
‘ейчас мне стыдно вспомнить: свою долю Я уже высосал из этого сухарЯ,
но все-таки, когда подходила моЯ очередь, у менЯ не хватало решимости
отказатьсЯ, и Я облизывал сухарь тщательно, как и все, еще и еще раз.
Џосле того как сухарь исчез в наших ненасытных утробах, мы сначала
обнЯлись, долго хохотали, а потом все разом уснули.
Ќазавтра в дивизию прорвалась одна-единственнаЯ машина, груженнаЯ
продовольствием. ‚ ней был шоколад. Љаждый получил по плитке. Њы его,
конечно, съели в этот же день.
Љомбат говорил, что немцы перебросили авиацию на какой-то другой, более
ответственный участок фронта, и дорога открылась.

„ЋЃђЋ € ‡‹Ћ

‚есной мне было приказано съездить в штаб армии и привезти оттуда
командирские доппайки.
џ выехал утром на молодом монгольском жеребце.
Џрыгнул в седло, поднЯлсЯ на стременах, и полудикий конь с места вошел
в галоп.
Ќо хватило конЯ ненадолго, хотЯ лошади этой породы отличаютсЯ не только
боевым нравом, но и удивительной выносливостью. …хать пришлось по жердевому
настилу. †еребец мой то и дело попадал ногами между жердей, поспешно
выскакиваЯ из болота, а то и с храпом билсЯ, пытаЯсь найти твердую опору.
‘начала он покрылсЯ потом, потом кое-где на теле его поЯвилась пена. Ќаконец
присмирел, и теперь мне не нужно было придерживать его. “став, он уже
нуждалсЯ в понукании.
‚ штабе армии мне подсказали, что обратную дорогу можно было бы
подсократить. џ поверил, проложил по карте более короткий маршрут и тронул
отдохнувшего жеребца.
„ва мешка с консервами, маслом и папиросами Я перекинул на круп лошади
и подвЯзал сзади к седлу веревкой из мочала. Њешки с продуктами, конечно,
мешали жеребцу. Ћн попыталсЯ было, времЯ от времени взбрыкиваЯ, скинуть их.
Ќо потом, устав, успокоилсЯ и поплелсЯ, понурив голову, не похожий на себЯ,
будто старый мерин.
‘начала, как и с утра, все шло хорошо, и Я уже, грешным делом, с
вожделением подумывал о скором возвращении в теплую, обжитую и потому уютную
землЯнку, к которой Я привык. “же месЯц, как кончились бои, мы отрыли
довольно глубокие траншеи, оборудовали укрытиЯ и блаженствовали в обороне в
тридцати-сорока метрах от немцев, отгородившись от них проволокой и минами и
будучи недосЯгаемыми длЯ артиллерии крупного калибра.
‚се, казалось, было хорошо, если бы не этот проклЯтый ручей, который
перегородил мою дорогу и не был обозначен на карте.
џ остановилсЯ, посмотрел вправо, влево и понЯл, что объехать ручей
невозможно. Ћставалось одно - преодолевать.
- €так, форсируем, - сказал Я себе и с силой ударил конЯ каблуками
сапог.
†еребец прЯнул ушами, взбодрилсЯ на времЯ, шустро потопталсЯ на месте,
взЯл разбег, казалось, достаточно хорошо, но вдруг остановилсЯ и замер всем
телом у самой воды. џ еле удержалсЯ в седле. Џришлось отъехать назад, дать
ему успокоитьсЯ и отдохнуть. †еребец стоЯл, понурив голову. ‚идимо,
повторЯть попытку перепрыгнуть заболоченный ручей не имел никакого желаниЯ.
- Ќу давай, давай, - подбодрил Я его. - Ќочевать, что ли, здесь?
џ подъехал к дереву, отломил крупный сук, очистил его от веток, взЯл
крепко, удобно в руку и трижды ударил по отощавшим бокам несчастного
жеребца. ’от всхрапнул, подпрыгнул всеми четырьмЯ ногами и понессЯ как
бешеный. Џодлетев к ручью, он встал на дыбы и после минутного колебаниЯ
прыгнул. Џрыжок был слабый, жеребец упал в жидкую грЯзь.
џ вылетел из седла и оказалсЯ на твердом берегу. Ќи полета, ни удара о
землю Я не почувствовал. Њешки с продовольствием упали в воду: веревка ,из
мочала не выдержала. џ бросилсЯ за ними и, к счастью, успел схватить.
’олько потом уже испугалсЯ. Џотопи Я мешки, позора мне не обобратьсЯ
бы! Ђ то и попал бы под трибунал: с едой было плохо.
‚ыбравшись на берег, Я увидел, что передние ноги лошади скользЯт по
твердой земле, а задние на глазах оседают в грЯзь. џ не знал, что делать, а
жеребец испуганно билсЯ и вместо того, чтобы выйти, все глубже и глубже
погружалсЯ в болото. Џередние ноги сползали с твердого берега, и через
несколько минут он так погрузилсЯ в жидкую грЯзь, что видны были только
острые лопатки, шеЯ да прЯдавшаЯ ушами, фыркавшаЯ голова.
џ подобралсЯ поближе к тонувшему жеребцу и за узду пыталсЯ вытащить его
на берег. Ќо с каждым новым рывком он, казалось мне, все глубже уходит в то,
что было когда-то водой, а сейчас превратилось в засасывающее месиво.
€з грЯзи виднелись лишь уши, прижатые к голове, и белки глаз, которые
от страха вылезли из орбит и слезились. †еребец смотрел как затравленный
зверь, мутные глаза его, налившись кровью, подергивались мглой, как пленкой.
†ивотное понимало, что оно погибает, и, оскалив зубы, тихонько стонало,
жалобно ржало, ожидаЯ от менЯ помощи.
Ќо Я не в силах был что-либо сделать. џ тоже понимал, что жеребец
медленно и верно тонет.
‚ это времЯ ко мне подошел солдат. џ не видел, откуда он поЯвилсЯ, но,
заметив его, обрадовалсЯ: как свидетель защиты он мог, если потребуетсЯ,
подтвердить, что в таких условиЯх ничего невозможно было сделать, чтобы
спасти конЯ.
- —то, старшой, тонет? - спросил солдат, одновременно как бы
констатируЯ, что выхода нет.
- ’онет, - ответил Я, не оставлЯЯ тщетных попыток вытащить жеребца и в
то же времЯ стараЯсь показать, что Я делаю все возможное длЯ спасениЯ
животного.
‘олдат сплюнул и сказал решительно:
- Ќет, это что мертвому припарка. ’ак ничего не получитсЯ. “топишь!
Ћн отошел к елкам, стоЯщим невдалеке, вынул из чехла топорик, отрубил
толстый сук и очистил его от веток. Џлюнул на руки, растер ладонь о ладонь и
сказал:
- „ай-ко попробую, однако!
Џодошел солдат к лошади, грубо прикрикнул на нее, и та - понимающе в
ожидании помощи - словно ожила, прЯнула ушами, а глаза засветились. ‘олдат
встал сбоку, широко расставил ноги, сказал:
- Ќу-ко, дай Я тебе подмогу!
€ с этими словами что есть силы ударил ее гибким и крепким суком. “дар
пришелсЯ как раз по открытому участку шеи. ‚идимо, солдат вложил в него не
только силу, в которой ему отказать было нельзЯ, но и всю свою ловкость,
опыт, злость. †еребец дико всхрапнул, внутри у него что-то торкнуло, и он
вылетел из болота.
Ћт неожиданного рывка Я не успел отпустить узду, потерЯл равновесие и
упал, больно ударившись локтем о землю. †еребец стоЯл на твердом берегу,
дрожал всем телом и нервно фыркал. џ не без опасениЯ подошел к разъЯренному
животному, нагнулсЯ за поводом, переживаЯ унижение и стыд перед солдатом,
перед своей совестью и даже перед измученным животным, которого чуть было не
загубил.
‘олдат хмуро сказал:
- Ќет в тебе, старшой, злости. „обром-то разве все сделаешь? Ћни ведь,
добро и зло, рЯдом ходЯт!
џ думал, даже надеЯлсЯ, что солдат, оказав мне помощь, за которую Я ему
в душе был благодарен, возьмет и уйдет. Њне было бы легче! Ђ он сел на
пенек, закурил и предложил мне, спросив:
- Љуришь?
- Ђ как же ты воюешь без этого? ‚едь не курить - так с ума можно от
разных мыслей сойти. Ђ зимой простудитьсЯ в два счета можно.
- „а вот не научилсЯ как-то...
- Њожет, ты и не пьешь?
- Ќет.
- Ќу, брат, наделали лейтенантов! Ђ как же ты в бой пойдешь?
- Ђ Я уже ходил. Ќе первый год. "‡а отвагу" имею. - ’ы смотри-ко,
молодец какой... Ђ насчет выпивки и курева Я шучу. Ќе
кури и не пей: хороший человек из тебЯ выйдет.
†еребец прЯдал ушами, косил на менЯ глаз и пыталсЯ ухватить за руку
оскаленными желтыми зубами. џ все еще не мог освободитьсЯ от чувства вины
перед ним. ‚се еще было стыдно, что Я не знал, как помочь ему, и не сумел
выручить его из беды.
Џотом Я соскабливал долго и тщательно болотную слизь с длинной пушистой
шерсти конЯ, наконец вытер его сухой травой. ‚ременами к брезгливости,
которую Я испытывал при этом, примешивалсЯ голод - то самое состоЯние, в
котором дивизиЯ уже пребывала длительное времЯ.
Ђ солдат снова предложил посидеть и, когда Я опустилсЯ рЯдом, сказал:
- ‚ы, интеллигенты, больно уж добрые, как Я замечаю! “ нас у командира
роты лошадь в голову ранило. ’ак она, беднаЯ, оземь ударилась, лежит, ногами
бьет, ржет, и другие лошади ей отвечают. Ћт жалости с ума сойти можно. “
лошади слезы из глаз текут. Џотом стонать начала, вот все равно как мычит
тихонько. Ђ капитан стоит около нее, фуражку снЯл, плачет. ‡аливаетсЯ, так
конЯ жалко.
Џодхожу Я к нему: "—его лошадь мучаете?" - говорю. Ћн смотрит на менЯ:
жалко, мол. џ к ней подошел поближе и в ухо из винтовки выстрелил. ‘разу
успокоилась. "Ћх, - говорит капитан, - какаЯ лошадь была! Љак человек!" - "Ђ
что сделаешь, - говорю, - товарищ капитан, один выход".
- Ђ вот Я бы лошадь не смог застрелить!
- Ђ ты, старшой, не стыдись, что добрый. ‡лым-то еще будешь! ќто легче.
Ђ вот доброты-то набратьсЯ, ох, это не так легко... •отЯ и зла нужно
набиратьсЯ. “ нас первый ротный был, так тот сразу погиб. ‚ыскочил из
траншеи, кричит: "‡а ђодину!" - и вперед. Ђ из траншеи-то никто за ним и не
вышел. ’ак погиб ни за что.
Ђ другой, так тот, пока все из траншеи не выйдут, пока последних бойцов
не вытурит, сам из траншеи не покажетсЯ. € что же? ‚оевал долго, и с ним
надежнее было. ‡аставит кого угодно! Ѓежишь в атаку, а сам думаешь: "‚се
бегут. ђотный никому отстать не позволит". ‚еселее с ним было. ЏонЯл?
Џопрощались мы с солдатом. …го, оказываетсЯ, прислали через ручей мост
построить. ‘таршим назначили. Ђ с ним еще три солдата с топорами и пилами.
Ћстаток пути мы с жеребцом преодолели благополучно и прибыли в полк
друзьЯми. Њне казалось, что жеребец под конец забыл о том, что с нами
случилось.
Љогда стало темнеть, по дороге начали рватьсЯ мины - очередной налет
немецких минометов. џ слез с жеребца, отвел его в большую Яму, которую
заметил недалеко от дороги. “спел вовремЯ. Џотому что второй налет был очень
сильный, и взрывы грохотали как раз вдоль дороги.
†еребец вздрагивал, но вырватьсЯ от менЯ, как это бывает с лошадьми при
обстреле, не пыталсЯ. Ќаоборот, ближе и ближе жалсЯ ко мне, переступаЯ
ногами, когда становилось особенно страшно.
Ћ происшествии, случившемсЯ со мной в дороге, Я никому не рассказывал -
разве хочетсЯ, чтобы над тобой потешались? Ќо монгольского жеребца и
солдата, который спас его, запомнил на всю свою долгую жизнь.

Ђ‡Ђђ’

‘таршина …ршов возвращалсЯ в роту из штаба полка. Џо пути он срезал
тонкий пружинистый ивовый прут. ел легко, что-то напеваЯ себе под нос,
постегиваЯ прутом по голенищу сапога. Ћн был молод и здоров. ‚ штабе полка
покормили, и …ршов был доволен и весел - поесть в то времЯ удавалось не
каждый день. Ћн сделал все, что ему приказывал командир, потому с чувством
выполненного долга представлЯл себе картину, как он шагнет в землЯнку
командира роты, встанет по стойке "смирно", браво доложит:
- ’оварищ старший лейтенант, ваше приказание выполнил!
Ђ ротный встанет, такой серьезный, важный, хотЯ ростом не вышел и до
предела худ, и скажет:
- Ѓлагодарю за службу, товарищ …ршов!
Ѓудет смешно и хорошо. ‘мешно оттого, что ротный, совсем еще мальчик
(…ршову тридцать, а тому нет еще двадцати), в поведении своем будет
копировать комбата, мощного, высокого, широкоплечего капитана, воюющего в
пехоте с небольшим перерывом с финской кампании.
•орошо потому, что этот честный, смелый, этот свЯтой ротный, который
любит, как отца своего, старшину, будет доволен тем, что' приказание
выполнено, что …ршов жив, здоров, цел и невредим.
…ршов шел подпрыгиваЯ и приплЯсываЯ, будто не было уже ни войны, ни
опасности - ее главной стихии.
Љогда он вышел на бугор, который на картах значилсЯ как высота с
отметкой 88,2 (солдаты называли его ‹ысаЯ гора), он услышал и вскоре увидел
немецкий самолет. ќто был истребитель. Ћн шел довольно высоко. …ршов не
только не лег, но даже не сбавил шагу. Ђ самолет подошел к переднему краю,
круто развернулсЯ, резко снизилсЯ, на бреющем полете пронессЯ над дорогой и
обстрелЯл …ршова короткими очередЯми. …ршов привычно припал к земле. Љогда
самолет проскочил, встал, отрЯхнулсЯ, погрозил летчику кулаком. ‘амолет
снова резко развернулсЯ, прошел над …ршовым совсем низко, выпустил длинную
очередь.
Љогда …ршов упал, самолет был уже высоко над передним краем, резко
повернул назад и начал снижатьсЯ. …ршов погрозил ему кулаком и крикнул
недовольно:
- —то, сволочь, выкусил?
Ќевдалеке от дороги, замаскировавшись с воздуха, занимала позиции
зенитнаЯ батареЯ. ‘трелЯть по отдельным самолетам ей запрещали, чтобы
напрасно не демаскировать себЯ. Ќесколько солдат - зенитчиков из щелей
наблюдали, как самолет нацеливаетсЯ на человека, который от него не
прЯчетсЯ. Љто-то крикнул …ршову:
- ќй, служба, ты лучше не дразни его! Џолежи малость, пусть успокоитсЯ
и улетит.
Ќо …ршов только приветливо помахал рукой, показал в небо, в котором
немецкий летчик делал очередной заход по нему. Ќа сей раз летчик выстрелил
из пушки. …ршов упал. ‚идно было, что его чуть оглушило. Ћн встал, попрыгал
на одной ноге, как это делают ребЯтишки, чтобы вылить воду из ушей. ќто
помогает, когда уши закладывает при разрыве. Љогда самолет снова проходил
над …ршовым, тот долго неистово трЯс кулаком и громко ругалсЯ матом.
Ќа обратном пути летчик, буквально проплыв над толовой …ршова, выпустил
по нему длинную-длинную очередь. Џулеметы захлебывались от злобы - они были
до предела скорострельны, потому звуки выстрелов переплетались между собой.
…ршов вспомнил фильмы о войне. ’ам пулеметы всегда стрелЯли ровно, как
работает хорошо налаженнаЯ швейнаЯ машина:
"’ак-так-так-так-так-так-так..."
ќтот же хрипел, задыхалсЯ и кашлЯл:
"•р-р-р-... •р-р-р-рлы... •р-р-р-..."
…ршов снова упал, потом поднЯлсЯ живой, невредимый, только еще больше
оскорбленный, обиженный и выведенный из себЯ безнаказанностью летчика и
своим бессилием.
Ћн который раз поднЯл в небо кулак, крикнул вдогонку, как будто летчик
мог услышать:
- ‘лышишь ты, гадина! ’ы что думаешь, у тебЯ такаЯ машина, так ты
царь?!
‹етчик снова шел над ним, а …ршов кричал:
- „ай мне такую машину, Я из тебЯ кишки вымотаю...
Ђ самолет снова стрелЯл, то снижаЯсь, то взмываЯ вверх.
…ршову, когда летчик опЯть подходил к нему на своей неуЯзвимой, ловкой
и быстрой машине, показалось, что он видит его. Њожет, он и в самом деле
видел, а может, солнечный блик так заиграл на стекле кабины, что ему это
показалось. Џо крайней мере он остановилсЯ, расставил ноги прочно, будто длЯ
схватки.
- Ќу-ну, иди ко мне, - иди, сволочь, иди без машины!
‹етчик снова стрелЯл из пушки по одному-единственному человеку, а тот
ложилсЯ плашмЯ на дорогу, чтобы выждать и снова встать, снова потрЯсти
кулаком:
- ќй ты, фриц несчастный!
‘ батареи …ршову снова кричали:
- Џарень, не шути, убьет!
…ршов слышал, приветливо махал им рукой, кричал:
- Љакого черта не стрелЯете? Ќо те отвечали:
- Џриказ!
Љогда самолет снова подлетел, …ршов вдруг вспомнил, что за спиной у
него карабин. Ћн быстро сдернул его, приложил к плечу, выстрелил. ‹етчик
резко ушел вверх.
…ще несколько раз …ршов и немец стрелЯли друг в друга. …ще несколько
раз …ршов вскидывал кулак к небу, на чем свет стоит ругаЯ немца, а тот снова
и снова заходил на боевой курс, чтобы в конце концов убить одержимого
русского.
Ќемцу показалось, что ему это удалось. …ршов в азарте стрельбы вдруг
почувствовал толчок в грудь и в затуманенном сознании увидел, что самолет
уходит, а сзади его тЯнетсЯ хвост и дымом все больше застилаетсЯ горизонт.
Љогда к нему подбежали, …ршов лежал, слегка прищурив левый глаз,
уверенный, спокойный, даже веселый в своем азарте, оборвавшемсЯ только что.
‡енитчики несли …ршова к батарее, чтобы похоронить с почестЯми как
бойца. ‘зади шел солдат, который по возрасту вполне мог быть отцом старшине
…ршову. ‘квозь рыданиЯ было слышно, как он просил:
- ѓосподи, чтобы он сгнил заживо, этот гад, вместе со своим самолетом.
—тобы отец и мать его были несчастны, господи, неужели ты не видишь?!
ѓосподи!

‘…ђ†ЂЌ’ Ѓ“ђЊЂЉ€Ќ

Ћн прибыл в роту и ЯвилсЯ ко мне в начале весны 1942 года. ‚ армии
подчиненные и младшие никогда не "приезжают" в часть и не "входЯт" к
начальнику. Ћни только "прибывают" и "ЯвлЯютсЯ".
’ак и он. Ћн именно ЯвилсЯ. Џостучал в обледеневшую плащ-палатку,
служившую в землЯнке дверью, и, когда получил разрешение, крупно шагнул,
вытЯнулсЯ во весь рост и доложил:
- ’оварищ старший лейтенант, сержант Ѓурмакин ЯвилсЯ в ваше
распорЯжение длЯ прохождениЯ дальнейшей службы.
Ћжидали наступлениЯ. …го приближение чувствовалось во всем: ‚
частности, в том, что непрерывно прибывало пополнение. џ давно уже
командовал ротой - больше трех месЯцев. € до этой весны рота не раз
пополнЯлась. Ќо сейчас это было нечто особенное. Љазалось, там, в тылу,
собрали все, как под метелку. ‚идимо, командование спешило. Џрибывали то
старики, то выздоравливающие раненые, то юнцы.
“видев Ѓурмакина, Я обрадовалсЯ: судЯ по выправке, как уверенно, с
каким достоинством он доложил о прибытии, нетрудно было догадатьсЯ, что это
будет хороший воЯка. ‹евой рукой он опиралсЯ на палку с причудливой резьбой.
џ долго разглЯдывал ее затейливый узор и понимал, что кто-то, несомненно,
имел ловкие и умелые руки, обладал тонким вкусом, был терпелив и настойчив.
- Љто же это вам так вырезал? - невольно спросил Я.
- ‘ам, в госпитале, - ответил Ѓурмакин. - ‡а полгода не такое можно
сделать.
- Ќо как же вы будете воевать, когда ходите с палкой?
‘ержант ответил, весело улыбаЯсь:
- Ѓрошу, товарищ старший лейтенант. …ще немного, и брошу!
Њы были, пожалуй, ровесники...
џ предложил сержанту сесть: и на фронте неукоснительно соблюдалось это
правило - подчиненный не имеет права садитьсЯ в присутствии начальника (даже
если тот всего-навсего командир роты) без специального разрешениЯ.
‘ержант сел, положив палку так, чтобы на нее можно было опереть больную
ногу, и, видимо, чувствуЯ неловкость, заговорил, просто так, чтобы только не
молчать:
- ‡наете, товарищ старший лейтенант! џ вообще-то читать люблю. Ќо когда
читаешь, то невольно мысли разные лезут в голову и тоска какаЯ-то нападает.
Ћт бездельЯ, что ли? Ђ в палате со мной один мастер лежал - у него обеих ног
не было. ‡дорово умел из дерева вырезать и менЯ кое-чему научил. Љогда
работаешь ножиком, тут уж мечтать не будешь. ‡адумаешьсЯ, так и палец себе
недолго отхватить.
џ назначил Ѓурмакина помощником командира взвода, к лейтенанту
Њигалову.
—ерез две недели зашел у менЯ с Њигаловым разговор о Ѓурмакине. ’от не
очень лестно отзывалсЯ о нем.
- „елает все, что положено. ‘олдаты любЯт. •ороший парень. Ќо ведет
себЯ странно. ‘тоит поЯвитьсЯ самолету в воздухе, как он выскакивает из
землЯнки и смотрит. €ли сидит, смотрит в небо и все чего-то ждет.
џ ответил на это:
- Ђ вы знаете, Њигалов, Я первое времЯ тоже в небо смотрел. ‚се своих
искал. “слышишь звук самолета и ищешь: вдруг наш? ‘ейчас и смотреть перестал
- надоело. ќто неплохо, значит, он еще надеетсЯ.
Ћднако вскоре и мне пришлось быть невольным свидетелем того, о чем
говорил Њигалов и что он принЯл за странность в поведении Ѓурмакина.
Љак-то утомившись, Я лег у себЯ в землЯнке и уснул, Џроснувшись,
услышал, что кто-то разговаривает тихо, не торопЯсь, с длинными паузами.
Џрислушавшись, Я понЯл, что разговаривают Ѓурмакин и Ђнатолий Њихеев, мой
ординарец. Ѓурмакин спрашивал ЂнатолиЯ:
- Ќу ты сам-то когда-нибудь летал?
- Ќе-е-е...
- ’огда тебе трудно понЯть, что человек испытывает, когда летит.
Џредставь себе, что ты в небе. Ќа самом верху! Ќад всеми! ‘верху на все
смотришь и все видишь. ѓорода маленькие, аккуратные такие, будто игрушечные.
Ђ лес!.. €дешь в детстве, бывало, и конца-краю ему нет. € тоска смертнаЯ, и
сам ты такой маленький-маленький и затерЯнный. Ђ летишь над ним, так он
кажетсЯ меньше одной плоскости. „аже смешно становитсЯ. €ли вот море. ’ы был
когда-нибудь на море, видел?
‚ ответ неуверенное:
- Ќе-е-е...
- ‹етишь над морем. Џод тобой корабли проплывают медленно-медленно.
Ѓудто совсем на одном месте стоЯт. ЉосЯки рыб блестЯт.
Џотом длительнаЯ пауза, и снова голос Ѓурмакина:
- ‚от Я на земле, как и все, маленький человек. Ќикто на менЯ не
смотрит. Ђ в воздухе Я - бог. џ - воздушный стрелок. ќто мы сбиваем самолеты
врага. ‹етишь - на тебЯ с земли смотрЯт. ‚ воздушном бою командир кораблЯ
надеетсЯ. Ђ ты ловишь фашиста в перекрестие прицела, и от тебЯ многое
зависит. Џонимаешь, а в душе у тебЯ гордость великаЯ - такое дело доверили.
ЋпЯть молчание. Џотом глубокий вздох:
- „а. Ћ чем говорить. Ќет у нас машин. ‚от в чем беда.
€ если до этого в его голосе было столько восторга и душевного трепета,
то сейчас куда что девалось - осталась одна тоска. џ начал понимать сержанта
Ѓурма-кина, воздушного стрелка, списанного в госпитале из авиации.
Ћднажды над позициЯми завЯзалсЯ воздушный бой.
ЏризнатьсЯ, мы в небе давно не видели своих.
Ќевозможно забыть то времЯ, когда над нами были только немецкие
самолеты! Ћни давили все, что можно было увидеть. Ќалетали крупными массами
и в одиночку. ‘трелЯли и бомбили по колоннам, гонЯлись за отдельными
машинами и людьми, если их удавалось разглЯдеть сверху. Џушки и пулеметы
били, не жалеЯ боеприпасов.
‚ тот день мы увидели воздушный бой. €нформбюро, правда, все времЯ
сообщало о воздушных боЯх, но увидеть их седьмой роте, затерЯнной в лесах и
болотах ‘еверо-‡ападного фронта, так и не удавалось.
Ђ тут, прЯмо над головой, - схватка, в которую втЯнулись десЯтки машин
с обеих сторон. ‘олдаты выползли из землЯнок и блиндажей, задрали вверх
головы и смотрели, разинув рты. ‚се исстрадались в ожидании перемен, да и
было на что посмотреть!
Ќа большой высоте сплелсЯ клубок наших и чужих машин. Ћн то приближалсЯ
к нам, то удалЯлсЯ. “ходил ввысь так, что мы его терЯли из виду. Ђ потом
снижалсЯ, будто падал на землю. Љлубок вращалсЯ, распадалсЯ, снова
становилсЯ тугим. ‚ыли моторы, до нас доносились звуки длинных пулеметных
очередей.
‚ремЯ от времени из этого месива выпадали машины: они начинали дымить и
с черным хвостом уходили прочь, чтобы упасть и взорватьсЯ где-то далеко,
либо, развернувшись, снова бросались в схватку. € не было никакой
возможности проследить до конца хотЯ бы за одной из них. Ќевозможно было
также определить, где свой, где чужой самолет. „умалось, что это какаЯ-то
страннаЯ игра не на жизнь, а на смерть, но все-таки игра.
‚ это-то времЯ Я увидел сержанта Ѓурмакина. Ћн стоЯл на открытом месте,
забыв об опасности или пренебрегаЯ ею, выскочив на бруствер траншеи, чтобы
видеть все небо. ‘о стороны было занЯтно смотреть, как он, вскинув голову,
выделывал какие-то странные движениЯ руками, сгибалсЯ, разгибалсЯ, рвал на
себе гимнастерку, подпрыгивал от радости.
Љогда бой закончилсЯ, он, проходЯ мимо менЯ, виновато улыбнулсЯ, будто
от него в воздушной схватке что-то зависело, и пожал плечами.
—ерез два днЯ он пришел ко мне и робко, но настойчиво начал разговор,
который не показалсЯ мне ни странным, ни неожиданным.
- ‚идели, товарищ старший лейтенант, воздушный бой? -- спросил он.
- ‚идел, - ответил Я.
- Ђ Я ведь воздушный стрелок.
- ‡наю.
- Ќу, товарищ старший лейтенант, не обидно, когда не было машин. €
разговора никто не вел. Ђ сейчас-то ведь поЯвились? Ђ?
- „а, поЯвились, - подтвердил Я. - € еще больше будет, слышал.
- Ќу, вот видите, товарищ старший лейтенант...
- ’ак ты о чем это, Ѓурмакин? „еру хочешь дать из пехоты? - спросил Я.
- Ќу, если бы можно, - осторожно начал он подходить к своей просьбе.
- „а в пехоте же лучше, - начал Я его уговаривать, хотЯ знал, что это
звучит фальшиво. - џ бы, к примеру, никуда не ушел.
- Ћтпустите, товарищ старший лейтенант!
- „а что ты, какаЯ разница? - спросил Я, а сам подумал: "…сли бы он
знал, как Я его полюбил и как мне не хочетсЯ, чтобы такие от менЯ уходили!"
- Ћтпустите, товарищ старший лейтенант. Ќе могу Я здесь. ‚сем - ничего!
‚от вам, свЯзному вашему, в роте восемьдесЯт человек, и всем хорошо. Ђ Я не
могу. ‘трашно мне здесь.
- „а ты что? џ думал, ты храбрый командир!
- ‘трашно мне здесь, потому что ни за что убьют или искалечат, даже
выстрелить не успеешь. ‚от спишь ночью, прилетит какой-нибудь поросенок, и
конец.
- Ђ там тоже убивают. ‘колько летчиков погибает?
- Ќе то, товарищ старший лейтенант. Ќе то страшно. •очу Я с ними в небе
встретитьсЯ. •очу там немца с его машиной в перекрестие взЯть. ђука у менЯ
крепкаЯ, глаз верный, а нервы стальные. ‘ейчас говорил Я с одним. “ нас
такие машины приходЯт, что только сам не будь дураком и не трусь.
Љонечно, он убедил менЯ, и мне самому страшно захотелось, чтобы такого
прекрасного парнЯ перевели в летную часть. Џусть даже мне, как командиру
роты, хуже будет, пусть даже Я от этого проиграю. € обещал поговорить с
кадровиком.
Ќо когда, придЯ в штаб полка, Я заикнулсЯ об этом, помощник начальника
штаба с искренним возмущением вскинул глаза, скрытые за очками, видимо,
стараЯсь определить, не сошел ли Я с ума. € воскликнул:
- ’ы что? „а понимаешь ли ты, о чем ты просишь? ‘ейчас на вес золота
каждаЯ боеваЯ единица, а ты разбазариваешь? „а если Я доложу командиру
полка!
џ понЯл, что продолжать разговор бесполезно.

Ќачались бои. ‘начала, первые дни, все, казалось, шло хорошо.
Њы продвинулись на пЯть километров, и командование считало, что это
большой успех. ‚о времЯ войны почему-то действиЯ войск оценивались
километрами. ЏЯть километров взЯли у врага - победа (при этом неважно,
сколько положили людей), пЯть километров оставили врагу, уступили -
поражение (при этом неважно, какой ценой врагу это досталось). ’ак вот, у
нас был успех.
Ќа третий день мы снова атаковали с утра. Ѓурмакин действовал за
командира взвода, который погиб в первый день наступлениЯ. џ слышал, как,
поднЯв взвод в атаку, Ѓурмакин распорЯжалсЯ:
- ђазомкнись! ђассредоточьсЯ! —его сгрудились?! Ћгонь, огонь!
џ понимал, что вместе, рЯдом, бок о бок - веселее, но противнику по
такой цели проще бить. Џотому одобрЯл указаниЯ Ѓурмакина.
Љогда особенно густо начали сыпать немецкие пулеметы, сержант посмотрел
по сторонам, увидел менЯ, вскинул голову и, приветствуЯ, убедившись, что
справа и слева солдаты дружно перепрыгивали через ручей, крикнул:
- ‚перед, вперед! Ќе ложитьсЯ! Ћгонь, огонь! Ќиже бейте, по брустверу
старайтесь!
‘ам вскинул пулемет на руку и на весу повел огонь, будто из автомата.
‚звод бросилсЯ в гору. ‚переди бежал Ѓурмакин, и до немецкой траншеи
оставалось ему всего несколько прыжков.
‚от тогда-то менЯ и ранило.
•ирург в медсанбате очистил рану от осколков, кусков одежды и грЯзи,
засыпал чем-то, перевЯзал, дал мне палку.
- ЏридетсЯ полежать. Њожет, в полевой госпиталь переведем.
- „а вы что?! - вскинулсЯ Я.
- Ђ вот то. Ћсложнение может быть.
- ‚ роте ни одного офицера не осталось, а Я тут с девками буду?!
•ирург оказалсЯ крутым человеком. џ долгое времЯ думал, что такое
качество присуще людЯм этой профессии вообще.
- џ тебе как человеку говорю, - сказал он. - „остукаешьсЯ - потом ногу
отнимут.
- Џугаете?! Ќе из пугливых. ‚се равно убегу.
- Ќу иди. „ругие просЯтсЯ, чтобы куда подальше отвезли, а этот бежит.
Ќу иди! ’олько потом не пожалел бы...
- Ќичего, выдержим.
- Ќам даже лучше: сам видишь, сколько народу!
- ’ак вы менЯ по-доброму отпустите?
- Ћтпускаю при условии, - майор медицинской службы был горд и самолюбив
- сознание власти, видно, доставлЯло ему удовлетворение, - повторЯю:
отпускаю при условии: что ежедневно будешь приходить на перевЯзку.
- „аю слово, - пообещал Я. Њы попрощались, чтобы уже никогда не
увидетьсЯ.
‚ыходЯ из хирургической, столкнулсЯ с солдатом из своей роты. “видев
менЯ, тот остолбенел и выкрикнул:
- Ћ-о-ой, товарищ старший лейтенант!
- ’ы что так на менЯ смотришь? - спросил Я.
- Ђ говорили, что вас убило, - сказал он не то испуганно, не то весело.
- Љто говорил?
- Ђ вот он, - солдат подвел менЯ к раненому с забинтованной головой,
который невдалеке колол дрова, и спросил: - ќто ты говорил, что нашего
командира убило?
- џ, - уверенно подтвердил забинтованный.
- Ђ кто тебе сказал?
- ’ак там, говорЯт, в вашей седьмой роте из всех командиров один
сержант осталсЯ живой. Џулеметы и минометы уж больно, говорЯт, немецкие
били... ђота в огневой мешок попала. Ќемцы чего-нибудь да придумают.
‘тороной, не очень далеко от нас, в шинели нараспашку, проходил наш
писарь. "‡абинтованнаЯ голова" увидел и закричал:
- Ђ вот еще ваш!
Џисарь бросилсЯ ко мне, торопливо запахиваЯ шинель.
- ’оварищ старший лейтенант! - выкрикнул он радостно, по-ребЯчески.
- Ђ ты откуда? Џочему в таком виде?! - навалилсЯ Я на ротного писарЯ.
- џ раненого принес.
- Ђ что это у тебЯ шинель в крови?
- ’ак, говорю, товарищ старший лейтенант, нашего сержанта на себе
тащил. ‚урмакина.
- Ђ где он? - спросил Я, испугавшись. - —то с ним?
- ‚ хирургию отнесли.
"‡начит, не скоро вынесут", - подумал Я и решил обЯзательно дождатьсЯ и
повидать его.
- Ђ почему нараспашку? - упрекнул Я писарЯ за небрежный вид больше,
пожалуй, чтобы хоть что-то говорить, а не молчать. Ќадо же было показать,
что Я командир.
- ’ак, товарищ старший лейтенант, - оправдывалсЯ он, - осколком в спину
задело. ђемень пополам, а шинель распороло.
- Ђ сам?
- Ђ сам, как видите, жив. •орошо, что лежал, а то бы перерубило
пополам, если бы стоЯл.
Ќачало дуть, и мы вошли в палатку, котораЯ предназначалась длЯ
выздоравливающих. ‚ошли тихо и услышали, как раненый солдат браво хвасталсЯ:
- Ќаша рота первой бросилась, а потом уже другаЯ, и весь батальон за
нами пошел. Ђ тут тыщи пуль, сотни мин, ад настоЯщий. ’рещит, свистит,
ухает, бьет, падает. ‹юди кричат, бегут. € каждый бежит и кричит. џ одного
заколол, а как - сам ничего не помню. Џомню только, что заколол, что глаза у
него вылезли.
- Ќу, брат, ты и врать мастак... - прервал его кто-то.
- „а ты что, видел, как дело было? Ќебось в артиллерии просидел. ’ы
что, со мной в атаке участвовал?
- Ќет, не участвовал. Ќе видел, но знаю. —ем ты его заколол-то? “ вас и
штыков-то ни у кого сейчас нет!
- џ его - дулом карабина!
- Ќу, хохмач...
’от, который "заколол" немца, увидев менЯ, остановилсЯ и с восторгом
выкрикнул:
- ‡драсте, товарищ командир!
- ‡дравствуй! - ответил Я, тоже обрадовавшись. - ’ы что тут
рассказываешь?
- „а вот, товарищ старший лейтенант, не верЯт, какаЯ заваруха была. Њы
от вашей роты справа шли. Ќу и вам тоже досталось! ќтот проклЯтый мешок!
- Ќадо же! - сказал кто-то из угла, - придумала немчура: пропустЯт
нашего брата, а потом со всех сторон - справа, слева, сзади и спереди - как
врежут из всех пулеметов, как бахнут из минометов... ‚от, проклЯтые,
научились!
- Ќичего, и мы научимсЯ! - пообещал кто-то.
џ попрощалсЯ и вышел, чтобы подождать, когда вынесут Ѓурмакина.
ЊедицинскаЯ сестра выскочила из палатки наперерез, загородила мне дорогу
собой и спросила:
- ‚ы Џерелазов?
- џ.
- Љомандир приказал покормить вас.
џ удивилсЯ и обрадовалсЯ. Ћна бежала впереди, маленькаЯ, аккуратнаЯ,
чудно перебираЯ ножками и странно размахиваЯ маленькими худенькими ручками с
чистенькими розовыми пальчиками. џ сомлел, стал жалеть и ругать себЯ за то,
что попросилсЯ у хирурга на передок. Ќо в то же времЯ подумал, что теперь-то
уж обЯзательно буду приходить сюда на перевЯзку ежедневно, как обещал
хирургу.
Ђ она бежала впереди, по временам оборачиваЯсь ко мне и лукаво хихикаЯ.
Ѓыло Ясно, что она просто веселаЯ, молодаЯ, сытаЯ, симпатичнаЯ, радость
выпирала из нее беспричинно.
‡а столом, мучительно преодолеваЯ неприЯтное и, казалось мне,
невыгодное длЯ менЯ молчание (надо бы вести себЯ как хваткий парень),
спросил:
- Ђ как вы менЯ узнали?
- ’ак ведь сразу видно, что вы с переднего краЯ,- ответила она.
- Ђ-а-а, - понЯл Я, - грЯзный, оборванный. …ще что-то хотел сказать, но
она, будто оправдываЯсь, перебила менЯ:
- Ќет, не потому.
- Ђ почему?
- „а потому, что вас, товарищ старший лейтенант, все знают, ‚ы же
командир седьмой роты, а не какой-нибудь штабной!
џ поел, поблагодарил, а она мне сказала:
- € вообще-то мы, то есть все наши девочки, любим настоЯщих
фронтовиков.
“ходЯ, Я пожал сестре руку так, что она скривилась от боли и даже
немножко присела. „умалось, что чем крепче пожму, тем больше чувства вложу в
это прощальное рукопожатие. Ћна повернулась и побежала. Џотом остановилась,
помахала мне весело и скрылась в палатке.
Ќе успел Я еще остыть от этой неожиданной, первой и последней, но
запомнившейсЯ на всю жизнь встречи, как увидел, что вынесли Ѓурмакина.
€звестно, что никто не любит смотреть на раненого. Ќо это был Ѓурмакин,
и Я подошел. ђукой показал солдатам, чтобы они остановились.
…ще утром Я видел его здоровым, веселым и энергичным. ’еперь он был
неузнаваем, взглЯд потух, сжатые губы и впалые щеки изменили весь облик.
џ взЯл его вЯлую, безжизненную руку, уже не надеЯсь, что он узнает
менЯ. Ќо он устало, глЯдЯ в сторону, еле слышно прошептал.:
- ’оварищ старший лейтенант?!
- „а, дорогой, - обрадовавшись, ответил Я.
- “знал вас... - сказал он погромче: - ‚ы живы...
ироко открытыми глазами, не мигаЯ, он долго смотрел вверх, стараЯсь
что-то сказать.
- —то? - спросил Я.
- Ќебо... - выдохнул он с трудом.
—истое небо стоЯло высоко над землей. џ понимающе пожал его руку.
‘мертельно усталое лицо исказилось: мне показалось, он улыбнулсЯ.
- ‚ыздоравливай, - сказал Я. - ‚ыздоравливай, дорогой!
Ћн зашевелилсЯ, даже попыталсЯ приподнЯтьсЯ от носилок, но застонал и
опЯть с великим трудом произнес:
- Ѓуду... старатьсЯ...
Ќа какое-то времЯ оживилсЯ, медленно повернул ко мне голову, посмотрел
устало и еле выговорил:
- €з госпиталЯ - прЯмо туда...
Њедленно, еле заметно перевел взглЯд от менЯ вверх и смотрел в небо,
пока солдаты не взЯлись за носилки.

‚ –…ђЉ‚€

‘тарший лейтенант ЃелЯков, командир минометной роты, осталсЯ не у дел.
‘начала кончились боеприпасы, а потом последний батальонный миномет с
расчетом был выведен из строЯ прЯмым попаданием артиллерийского снарЯда.
‘олдаты убиты, миномет искорежен... € комбат принЯл решение передать
оставшихсЯ в живых минометчиков ко мне, в седьмую стрелковую роту, а
ЃелЯкова оставил при себе, на всЯкий случай.
Џрошла неделЯ, как ЃелЯков и его солдаты превратились в пехоту, если
честно говорить, то ту пехоту, на которую артиллеристы всегда смотрЯт
свысока, и теперь уже отличались от нас лишь артиллерийскими эмблемами,
которые все еще красовались у них в петлицах. Љонечно, эмблемы были вырезаны
ротным мастером из консервной жести, но все же это были артиллерийские
эмблемы.
Ѓывшие минометчики уже не раз участвовали в атаке вместе со стрелковой
цепью и отражали контратаки противника, действуЯ вместе с нами в первой
траншее. ќто, конечно, особого восторга ни у кого из них не вызывало. ‘амо
собой разумеетсЯ, батальонный миномет - это еще не орудие, но уже и не
винтовка. ќто вооружение особое, требующее кое-каких знаний, потому любого к
нему не поставишь.
Ћни продолжали гордитьсЯ своей бывшей специальностью, ибо считали себЯ
причисленными к артиллерии - роду войск образованному, интеллигентному,
достойному всЯческих привилегий.
Џожалуй, старший лейтенант ЃелЯков раньше своих подчиненных
приспособилсЯ к новым условиЯм и среди матушки-пехоты чувствовал себЯ
превосходно: как рыба в чистой воде. •оть он числилсЯ при комбате, но во
времЯ боев убегал от него и действовал с нами.
Ћднажды мы захватили большое, разрушенное дотла и сожженное село, и
командир полка разрешил личному составу роты сутки отдыха в этом селе.
‚скоре через наши боевые порЯдки прошел соседний батальон.
Њы возвратились в село и ждали, когда придет походнаЯ кухнЯ, чтобы
первый раз в этот день плотно поесть: позавтракать, пообедать и поужинать
заодно, а после этого забытьсЯ в спокойном сне.
Љогда начало смеркатьсЯ, на улице села поЯвилась дымЯщаЯсЯ походнаЯ
кухнЯ. ‚округ нее начали роитьсЯ солдаты. Ћни сбегались, позвЯкиваЯ
котелками, касками и лопатками. ‚ это времЯ противник внезапно обрушилсЯ на
село огнем артиллерии. Џотерь, к счастью, не было. Ќо налет мог повторитьсЯ.
“крытьсЯ в селе можно было только в огромной каменной церкви. ‘колько
ни били по ней из орудий, сначала наши, а потом немцы, она выдержала все и
стоЯла сейчас мрачнаЯ, обгоревшаЯ, но еще мощнаЯ и надежнаЯ. Љогда началсЯ
обстрел, солдаты увидели в ней защиту и бросились туда, чтобы спастись от
огнЯ.
џ распорЯдилсЯ ввезти кухню в церковь и ужин раздать там. ‹ошадь
выпрЯгли и поставили за церковью, между кладбищенскими памЯтниками и
оградой. Џоходную кухню на руках поднЯли по ступенькам паперти и вкатили
внутрь церкви. ‚скоре туда ввалились все солдаты и офицеры, свободные от
несениЯ службы караула.
—тобы хоть как-то осветить внутри, от стены к стене протЯнули
телефонный провод и зажгли его с обоих концов. ‘тало светло. ‡апах резины,
плесени, покрывавшей стены, человеческого пота и пищи повис над всеми. ‘отнЯ
солдат, конечно, скоро надышала тепла, и в церкви стало, можно сказать, даже
уютно, тем более что человек ко всему привыкает быстро.
‘таршина выдал водку, раздал хлеб, повар разлил по котелкам содержимое
походной кухни, полную суточную дачу по фронтовой норме. ‹юди оживились.
‘амодельные алюминиевые ложки скребли и стучали по котелкам, от кружек с
чаем поднималсЯ пар. ‘лышались разговоры и шутки, сначала сдержанные, потом
все более громкие и свободные.
€ когда всем стало хорошо, в это-то веселое времЯ на помост и поднЯлсЯ
старший лейтенант ЃелЯков. Ћн остановилсЯ перед царскими вратами. €зобразил
молитвенный ритуал, опустилсЯ на колени, смиренно перекрестилсЯ. € вдруг
резко повернулсЯ и, подпрыгнув вверх, начал дикую плЯску. ‚се встрепенулись,
повернули головы, перестали жевать и замерли в ожидании. —то будет дальше?
—то он еще оторвет?
Ђ ЃелЯков снова подпрыгнул, ударил ладонЯми по голенищам сапог и пошел
вприсЯдку, легко подскакиваЯ, смешно (потому что криво) ставЯ ноги на пол,
играючи поворачивалсЯ вокруг и, как бесенок, понессЯ по церкви, отбиваЯ такт
и выкрикиваЯ что-то нечленораздельное.
‘олдаты захлопали. ќто воодушевило ЃелЯкова. Ћн снова прыгал, крутилсЯ,
кувыркалсЯ, вскрикивал и замирал.
Ђ солдаты хлопали и подбадривали.
Љо мне в это времЯ подошел высокий рыжий солдат. џ знал его и,
обернувшись, спросил:
- —то тебе, Џорхневич?
‘олдат нагнулсЯ ко мне и с обидой проговорил:
- Ќехорошо это, товарищ капитан. ѓрех! ђазве в храме можно плЯсать? Љто
плЯшет в храме?!
- Ќу ладно, - успокоил Я его, повернулсЯ к ЃелЯкову и крикнул: -
•ватит, отдохни! ’от еще раз крутнулсЯ, подпрыгнул высоко и встал как
вкопанный:
- …сть, товарищ капитан. •ватит так хватит!
Љое-кто из солдат, однако, разошедшись, начал выкрикивать:
- Љто следующий? Љто еще может? ‚ыходи!
џ сказал:
- Ћтставить!
†елающих больше не нашлось. Ќа времЯ все утихли, присмирели: нашкодили
и теперь осознали, что делали не то.
Џорхневич сел около менЯ. ЃелЯков подошел и примостилсЯ рЯдом.
џ сказал ему:
- ’ы что это в церкви плЯшешь?!
- ‘уеверие это все, товарищ капитан, - отмахнулсЯ он от менЯ.
Џорхневич всем корпусом повернулсЯ к нему, неторопливо облизал ложку,
пропихнув ее за валенок и заметил ЃелЯкову серьезно:
- ‚от вы не верите ни во что, товарищ старший лейтенант, потому вам в
бою-то и страшно.
- Џочему страшно? - спросил ЃелЯков. - Љто сказал, что мне страшно? Љто
это может сказать такое про менЯ?
- ’ак ведь всем страшно, Я думал, и вам тоже.
- ’о-то... „умал! €ндюк думал, а ты человек. џ, когда в атаку иду, так
мне не только себЯ, мне никого не жалко. ’олько бы до немецкой траншеи
добратьсЯ. Ђ ты говоришь, страшно.
- Џолно врать-то, товарищ старший лейтенант, - прервал его солдат,
пожалуй, еще более могучего сложениЯ, чем Џорхневич. - Љакой храбрый
нашелсЯ!
- Ђ что? - подхватилсЯ ЃелЯков.
- „а то, товарищ старший лейтенант, что смешно слушать. —его уж тут?
Џеред кем выхвалЯтьсЯ-то? ‚се свои. Љому не страшно?
- Ђ мне - никогда, - решительно выпалил ЃелЯков.
- ’ак что вы, озорник, что ли, какой, коли ничего не боитесь?
- Ќе о том речь, - огрызнулсЯ ЃелЯков. - Њы о боге рассуждаем. џ
говорю, что суеверие это все.
- Џогодите, - сказал могучий солдат, - прижмет, так вспомните, не то
запоете. •отЯ, может, вы еще к жизни не привЯзаны. ’огда и судить еще ни о
чем не можете. џ вот в бога, например, не верю, с детства не приучили. Ђ
плЯсать в церкви не стал бы. Ќе-е-ет, не стал бы.
‘нова наступила тишина, пока ее не нарушил Џорхневич.
- Ђ Я вот, - сказал он, - когда в атаку иду, так тоже вроде особого
страху не испытываю. Ђ почему? „а потому, что знаю, что все в его власти.
“бьют так убьют. ‡начит, так надо.
- Љому надо-то? - вдруг спросил Џорхневича кто-то.
- …му, - ответил он. - ‚от кому. ‚идно, так надо. Ќичего без него не
бывает. ‚едь, подумать только, как бывает. Љогда бы Я еще в церкви побывал,
если бы не война? ‘вою-то у нас в селе давно на склад переделали. ‡ерно
хранЯт. ‚роде элеватора... Ђ тут вот немцы обстрелЯли нас, и мы все - в
храм, все в дом к нему. Ћн не обидит, он сохранит!
- „а разве он сохранит тебЯ, когда себЯ уберечь не может? - вступил в
разговор ЃелЯков. - ‚идел, в церкви-то всю макушку снесли, и ни одного
стекла не осталось?
- Ђ это он нас испытывает. ‘мотрит, до чего мы еще дойти можем, до чего
докатимсЯ.
- Ђ что испытывать-то? Џомоги, если ты всесильный, - опЯть выкрикнул
недовольный ЃелЯков.
- „а, - подхватил маленький и тихий солдат, который до сих пор
прислушивалсЯ и молчал. - џ согласен, товарищ старший лейтенант, что это он,
такой добрый, бог-то твой, по всей земле войну-то раскинул? “ж больно
испытанье-то тЯжелое. „етей-то и баб-то наших за что испытывает? Ћт такого
испытаньЯ одна дорога, выходит, на тот свет. Ђ кто на земле-то останетсЯ?
- ЋстанетсЯ, не беспокойсЯ, - спокойно ответил Џорхневич, - кто ему
угоден, тот и останетсЯ.
- ‡начит, если кого убивают, то туда тому и дорога, - по-божески-то
выходит?
- ‚ыходит так.
Љто-то из угла вспомнил:
- џ до ранениЯ в двенадцатом полку был, так у нас в роте после обстрела
трое рассудку лишились. Ѓольно тЯжелыми снарЯдами немец бил. ѓолова не
выдерживает. ‚от как он нашего брата испытывает... Ђ фюрер небось в таком
каземате сидит, что и господь бог до него не доберетсЯ. ѓде
справедливость-то?!
- „а, скажи, Џорхневич, за что испытанье-то такое? - еще
поинтересовалсЯ кто-то.
- ‚от так, испытывает, и все, нам знать не дано, - не торопЯсь объЯснил
Џорхневич. - џ так думаю, чтобы узнать, какие мы люди с вами и какие немцы.
Џрежде народ разве такой был? “ нас ведь все выветрилось из головы-то.
- Ђ что выветрилось-то?
- ’о, что от него шло.
- Ђ что же от него-то шло?
- „обро.
- Ќу и ну.
- ‚ы менЯ не расспрашивайте. џ все понимаю, а объЯснить не могу. “ менЯ
все в сердце, а вот на Языке нет.
Џорхневич вспомнил о ЃелЯкове и обратилсЯ к нему:
- ‚от вам, товарищ старший лейтенант, например, все понЯтно, а мне
ничего. ‚от и мучаюсь. ‚идно, вы счастливый такой.
Ќо их разговор перебили.
- Ђ Я вот, братцы, сон страшный вчерась видел, - вдруг донеслось из
угла.
- Ќу?
- „еревню свою. ’ихаЯ стоит, все дома целы, а никого нет. Ћдна трава
кругом растет да цветики, маки алые, подсолнухи головами к солнцу
повернулись. Ђ людей будто ветром выдуло. ’олько ходит одна баба в черном,
высокаЯ и сухаЯ, будто неживаЯ. Ђ мне приглЯнулась. „умаю: "Љажись, ничего".
Џовернулась она ко мне. џ лицо-то не видел, а так сразу холодно стало. ’ак
озЯб, что проснулсЯ.
- „ак это к тебе смерть приходила.
- „а ну?!
- ‚от тебе и ну... •орошо, что ты лица ее не увидел.
- Ђ тогда бы что?
- Ђ быть бы тебе покойником.
- Ђ Я-то об ней размечталсЯ. „умаю, ничего баба!
Ќо тут их разговор прервал ЃелЯков:
- € что это Я сразу в пехоту не пошел? ‚се в артиллерии крутилсЯ.
- Ђ у нас разве слаще? - спросили его.
- Ќе слаще, а веселее, - ответил он насмешливо. - —его только не
наслушаешьсЯ. Ќу и серые же вы, мужики! Ђ вот насчет смерти Я вам вот что
скажу по секрету. ‚ойна и смерть всегда рЯдом ходЯт. Ќе будет смерти, так и
войне конец. —то войны без смерти не бывает, к этому привыкнуть надо. €
тогда безо всЯкого бога жить можно.
- „а как же к ней привыкнешь?
- Ђ ты сюда зачем пришел? Џравильно, чтобы победу одержать. Ђ за нее
что? ‚ерно, платить надо. ’огда и победа будет. ‘ этим примиришьсЯ - и все
хорошо. Ќичего даром не даетсЯ! ‚от люди-то и погибают. € ты можешь завтра
жизнь отдать, и Я утром могу... Ђ что делать? Џравильно Я говорю, товарищ
капитан?
Џока Я думал, как ответить, кто-то бойко начал объЯснЯть:
- Ђ Я вот о чем. Џочему мы смерти боимсЯ? Џотому что не знаем, что там.
Љабы знать, так, может, и не страшно было бы.
- €шь, чего захотел! Ћттуда еще никто не возвращалсЯ.
Ќеожиданно раздалсЯ требовательный и недовольный голос:
- Ђ что это вы, товарищи, панихиду-то завели? Ђ?
„ругой успокоил всех:
- Џолно вам, мужики... ‹ожитесь-ко! ‡автра, может, рано подымут, а мы
разговорились.
- ’ак ведь комдив-то сутки отдыха дал, чего нас поднимут!
- Ћтбой! - скомандовал Я.
€ вскоре рота уснула в храме сном праведников, чтобы, набравшись сил,
назавтра поутру снова вступить в бой. ‘ сутками отдыха не получилось.
“тром роту поднЯли по тревоге. Ќа левом фланге полка прорвались немцы.
ђазвернувшись в цепь, мы прошли через боевые порЯдки подразделений, которые
нас вчера сменили, и в лощине встретили контратакующую группу немцев.
‘обственно, боЯ не было. “видев, что мы охватываем их с трех сторон,
немцы в замешательстве остановились и начали отходить. Ћни даже перестали
стрелЯть. Ќам была поставлена задача преследовать отходЯщего противника.
Љогда рота вышла на высоту и стала переваливать на обратные скаты, Я
услышал, что кто-то кричит. Џовернувшись, увидел ЃелЯкова. ’от бежал,
размахиваЯ руками и делаЯ знаки, чтобы Я остановилсЯ. џ встал. ЃелЯков
подлетел, подал мне сложенное треугольником письмо;
- ‚ам, товарищ капитан. ’олько что...
Ќе успев договорить, он упал передо мной как подкошенный. ЋпрокинулсЯ
на спину, прЯмо, не сгибаЯсь. Љогда подскочил ‚еселов, длинный и худой
фельдшер батальона, ЃелЯков был уже мертв.
Њы осмотрели его, но ничего не обнаружили, ни одной дырки на
обмундировании не нашли. ‚еселов осторожно перевернул его на живот. Њы
увидели, как по телогрейке начало расплыватьсЯ круглое пЯтно крови.
- ‘квозное, - заключил фельдшер. - ‚ грудь вошла, через спину вышла.
€ тут подошел Џорхневич. Ћн взЯл менЯ за пуговицу телогрейки, поднЯл
предостерегающе палец и сказал тихо, чтобы никто не услышал:
- ‚от, товарищ капитан, разве Я не говорил вчера? Ђ?
‚ечером того же днЯ мой верный ординарец Ђнатолий Њихеев, принесЯ мне
ужин, сказал:
- ’оварищ капитан, вы помните, летом на формировке у вас пропали
хромовые сапоги?
- Љонечно, помню. Ќа танцы в рабочий поселок в кирзовых ходил.
- ‚ы еще на менЯ обиделись.
- „а нет, Ђнатолий, Я не на тебЯ обиделсЯ. џ знал, что кто-то свой
взЯл. ‚от что возмущало. Ќаш брат офицер позаимствовал. Ђнатолий молчал.
- Ќу и что? - спросил Я.
- Ђ вот то, товарищ капитан, что старший лейтенант ЃелЯков в ваших
сапогах убитый лежал.
- Ќе может быть!
- ’очно. –арапина была на носке правого сапога. ‚ы по тревоге под
‘утоками выскочили из землЯнки и на проволоку колючую налетели.
- ќто могло и с ним случитьсЯ!
- „а Я же их знаю... џ их сто раз чистил, когда в ‚ологде
формировались...
- Ќу ничего, не будем мелочными. Џофорсить захотелось, вот и взЯл.
- „а, товарищ капитан, и у менЯ уже сердце на него отошло.
Љогда поужинали, Ђнатолий спросил:
- ’оварищ капитан, а вы о письме забыли, наверно?
- Ћ каком письме?
- „а что старший лейтенант ЃелЯков принес.
џ снЯл с гвоздЯ телогрейку и вынул из бокового кармана письмо,
свернутое треугольником.
‚ бумаге с официальным бланком мне сообщали, что мой младший брат,
механик-водитель танка старший сержант Џерелазов Ђлександр …горович погиб
смертью храбрых в боЯх за свободу и независимость нашей ђодины.

Ќ…†ЌЋ‘’њ € ‹ћЃЋ‚њ

Ћткровенно говорЯ, по своей молодости, незнанию жизни и командирской
неопытности Я относилсЯ к агитатору полка несерьезно. •одит майор по
блиндажам, рассказывает о чем-то, расспрашивает, убеждает, шутит. Ќе
требует, чтобы перед ним вставали навытЯжку. Љазалось, ни за что конкретно
не отвечает.
Љонечно, думалось мне, он неплохой человек, но польза-то от него какаЯ?
‚от Я, например, командир роты. “ менЯ почти сто человек, молодых и старых,
бывалых и только что прибывших с маршевой ротой, еще не видевших ничего,
смелых, готовых идти на риск и чересчур осмотрительных, за которыми только
глЯди да глЯди. ‚сех их надо не только накормить, одеть, обуть, но и, когда
потребуетсЯ, поднЯть в атаку или заставить стоЯть насмерть, когда немец
Џопрет. …сли рота побежит или залЯжет, с менЯ того и глЯди голову снимут.
Ђ у него ни кола ни двора, он всегда свободен, как ветер, какой-то
слишком простой, доступный, несмотрЯ на свой немалый по тем временам чин.
Њайорами тогда сплошь были командиры полков, а комбаты все ходили в
капитанах.
‚ремЯ было тЯжелое. ‚оевать только еще учились. Ќа противника лезли в
лоб. Ћ маневре лишь говорили, а чтобы зайти немцам во фланг или в тыл, на
это решались немногие.
’ак вот в такое-то времЯ нашей роте утром, в десЯть часов, и предстоЯло
атаковать высоту.
„о нас этот злополучный пригорок, который, как Я теперь понимаю,
никаких выгод нашей стороне не сулил, пытались захватить поочередно три
роты, но ни одной из них военное счастье не сопутствовало. Љаждый раз они
отходили, оставлЯЯ трупы и поливаЯ кровью заснеженные полЯ. ’олько занесет
убитых, смотришь, новаЯ рота идет в атаку на эту возвышенность...
Ќе прошло и двух дней с последней попытки, как такаЯ же задача была
поставлена перед нами. Ќемцы, видимо, еще с вечера заметили, что у нас опЯть
к чему-то готовЯтсЯ, потому всю ночь и утро бросали в расположение роты
тЯжелые снарЯды, которые рвались со страшным грохотом и сотрЯсали несчастную
землю до самого основаниЯ.
Џосле одного из таких обстрелов, когда сквозь перекрытие землЯнки
(которую Я занЯл два днЯ назад) стало видно небо и нас засыпало песком,
провалившимсЯ в щели между раскатившимисЯ бревнами наката, ко мне и вошел
майор Љулаков. Ћбстрел, под который он угодил, пощадил его: счастливый, он
поспешно распахнул дверь и ворвалсЯ в землЯнку.
Џотный, раскрасневшийсЯ, облЯпанный землей, вырванной снарЯдами из
мерзлого грунта, он радостно улыбалсЯ. ’от, кому приходилось бывать в
подобных условиЯх, легко может понЯть его состоЯние. Љаждому хочетсЯ уйти
из-под огнЯ живым. ‘мертельнаЯ опасность взвинтила его нервы и сейчас,
минуту спустЯ, прорывалась в виде дикого весельЯ. Љонечно же, очень смешно
остатьсЯ в живых, хохотать хочетсЯ, когда выберешьсЯ из пекла..,
Њайор бросилсЯ на лежак, вытащил платок, снЯл шапку, тщательно вытер
крупную, совершенно голую голову и блаженно произнес:
- Љак у тебЯ хорошо!
‚скоре он успокоилсЯ, оглЯделсЯ и показал на дыры в перекрытии
землЯнки:
- ’ы смотри, что делает гад! ‚се тепло выдует.
- ’ак ведь ночевать-то здесь, наверно, не придетсЯ? - спросил Я,
- Љонечно, - уверенно ответил он. - ‚от возьмем высоту и в немецких
блиндажах жить будем. Ќедолго уже ждать!
ђазвернув мокрый от пота платок, он расстелил его на коленЯх.
- ’ы поглЯди, что пишет, - сказал он, подталкиваЯ менЯ локтем. - Ќет,
ты сам прочти. ’ы подумай, что на полЯх вышила!
‚ его словах Я почувствовал восторг и гордость.
- ќто Я в посылке получил. Љстати, посылки вчера дошли до вас?
- Џринесли, раздали всем, џ прочитал на платке:
- "Ќежность и любовь".
- Ќет, не то, - заЯвил майор. Ћн передернул платок и обрадованно ткнул
пальцем в начало.
- Ћтсюда читай, џ прочитал:
- "Ѓудь спокоен, воин, не жалей фашистов, а с тобою нежность и любовь
моЯ". Ђгитатор подчеркнул:
- Џонимаешь, "нежность и любовь". "Ќежность и любовь", ты подумай,
слова-то какие!
Џотом - не то мечтательно, не то насмешливо - сказал:
- ‚от если бы немного помоложе был, ну примерно как ты, честное слово,
написал бы письмо да карточку спросил бы. “ж больно Я письма получать люблю!
‚се думаешь: кто-то там осталсЯ... „аже ждет, может быть...
Џотом предложил, не то в шутку, не то всерьез:
- •очешь, адрес дам?
џ отказалсЯ:
- “же переписываюсь с одной, товарищ майор,
- Ќу что же, молодец, - одобрил он, - и ей веселее, и тебе легче. Ђ?
‚ таких разговорах сидим и тЯнем времЯ, чтобы как-то скоротать его. € в
самом деле, мы незаметно и неумолимо уже подходим к той важной черте, с
которой все начнетсЯ!
‚от она, артиллерийскаЯ подготовка атаки... Ќад всей землей гул, звуки
взрывов и шелест снарЯдов в воздухе, как будто кто-то невидимый сдирает с
неба крышу.
- џ дома грозы боЯлсЯ, - кричит мне майор, хотЯ мы сидим в землЯнке
рЯдом. - ‡наешь, как громыхнет, так будто небо пополам раскалываетсЯ.
"—то гроза?" - думаю Я, чувствуЯ, как землЯнка сотрЯсаетсЯ от наших
разрывов в немецкой обороне. Ћщущение такое, будто землЯ из-под тебЯ уходит.
- „авай выйдем, - предлагает мне агитатор, - землЯнка обвалитьсЯ может.
Њы выходим и видим: солдаты, один за другим, выбираютсЯ в траншею;
снарЯды "катюши" плывут друг за другом, то обгонЯЯ, то отставаЯ, то
выстраиваЯсь в рЯд. ‘лышим: ревут шестиствольные минометы и тЯвкают
противотанковые орудиЯ.
Ќичего, что шум и грохот давЯт на уши, зато впереди, там, где окопалсЯ
и затих противник, все горит, взрываетсЯ, трещит. ЉажетсЯ, у него никого в
живых не осталось, так как шестиствольные минометы и те замолкли.
Ќаконец, поднЯвшись в небо, вспыхивают зеленые ракеты.
- Ќу, Я пойду, товарищ майор, - говорю Љулакову.
- €ди, - отвечает он.
Љакое-то времЯ Я еще смотрю на ничейную землю, по которой сейчас
придетсЯ бежать, а там - сплошь один чистый снег,
џ кричу:
- ‘едьмаЯ рота, в атаку, вперед!
Џоднимаюсь на бруствер, за мной из траншеи выскакивают мои люди и бегут
с криком:
- “р-р-ра! ‚перед, вперед! “р-р-ра-а-а!
“пиваЯсь своей смелостью и храбростью, бесстрашием и молодостью, мы
приближаемсЯ к траншее противника и уверенно ожидаем последнего решающего
броска, чтобы вцепитьсЯ в горло врагу.
Ќо немецкие пулеметы ни с того ни с сего ударЯют откуда-то сбоку. ђезко
бьют по земле пули, они взвизгивают и свистЯт.
"‚жи, вжи, вьюх, вьюх..."
Ћсобенно пугают рикошеты. ’ак и думаешь, что одуревшаЯ от общениЯ с
землей пулЯ влепит тебе в глаз, в ухо или в шею. Ќет, нельзЯ устоЯть, рЯдом
уже падают убитые...
–епь залегает. —ерез минуту, лежа в снегу, Я уже не могу видеть всей
роты. Љаждый стараетсЯ найти себе Ямку, спрЯтатьсЯ за бугорок или зарытьсЯ в
снег.
Ќемцы - откуда их столько поЯвилось в первой траншее? - бросают
гранаты. Ћни рвутсЯ, не долетаЯ даже до проволочного заграждениЯ. "ЃоЯтсЯ,
значит, нашей атаки", - думаю Я.
Њы молча лежим. "ЋтдышатьсЯ надо, осмотретьсЯ", - оправдываю свое
бездействие. Ќаблюдаю, как пулеметы немцев рубЯт свою же проволоку, не дают
поднЯть головы, отбивают желание выпрЯмитьсЯ и снова броситьсЯ в атаку.
Љогда пули попадают в колючую проволоку, то от заграждениЯ летЯт искры...
џ обескуражен неудачей. ’акаЯ артподготовка пошла прахом! ‡емлЯ горела
и рвалась на части. ѓде же в это времЯ скрывалсЯ враг? "‚ечером придетсЯ
отходить в свою траншею и атаку готовить заново", - думаю Я. Ћгонь
противника не дает поднЯть головы, и уверенность, что цепь можно заставить
повторить атаку, окончательно покидает менЯ.
‹ежим в снегу и, как ни странно, не очень зЯбнем: не дует. “битых
мало-помалу заносит острой снежной крупой. Ћни отвоевали, отдали все, что
имели: жизнь, радость и горе. Ђ мы лежим укрывшись. †дем и надеемсЯ...
€ в тот момент, когда по цепи пошла запоздалаЯ команда "ЋкопатьсЯ!",
неожиданно, откуда-то сзади, раздалсЯ звонкий, пожалуй, даже визгливый
голос. Ќевозможно было разобрать, что кричат. Ќо это уже привлекло внимание.
‚сЯ рота обернулась на крик и увидела, что от нашей траншеи бежит майор
Љулаков. Ћн без шапки. Џолушубок расстегнут. ђезко, даже, кажетсЯ, радостно
он кричит:
- ђебЯтки! ‘ынки мои! Љак же это? Ќеужели?
…го голос разноситсЯ по всему полю.
- “бьют! - кричит кто-то.
- ‹ожись! ‹ожитесь, товарищ майор! - кричат теперь уже многие.
Њайор пробегает нас. Њы видим, у него прострелена рука. Љровь сочитсЯ
на полушубок, на снег, и эти красные капли крови на снегу мы тоже видим. ‚се
ждут, что будет дальше, и никто не встает.
Њайор не ждет никого. ‘квозь глубокий снег он пробиваетсЯ к
проволочному заграждению, пытаетсЯ перелезть через него и кричит:
- ‚перед, братцы-ы-ы!
€ как будто в ответ на это пулемет справа дает короткую очередь, Њайор
падает на проволоку, энергично загребает руками и отталкиваетсЯ ногами,
чтобы перебратьсЯ через препЯтствие.
‚ это времЯ, как по команде, справа, слева и спереди начинаетсЯ бешенаЯ
плЯска огнЯ. ‚есь этот ужас долгое времЯ направлЯетсЯ в одну точку. Ђгитатор
полка уже мертв, а пули все еще клюют и рвут его на части, расшвыривают тело
по снегу кругом с ожесточением и беспощадностью.
- —то они делают, нехристи?! - кричит высокий широкоплечий солдат и
подымаетсЯ во весь рост. џ сразу узнаю его: это Џорхневич. Ћн на бугре,
отчего кажетсЯ особенно огромным.
- Ќехристи, идолы! - ревет он. - —то они делают?
Џорхневич бежит к немцам, шапка с него слетела, рыжие волосы огнем
горЯт, он бежит быстро, и глубокий снег по колено - ему не помеха.
‘нова немецкие пулеметы бьют в одну точку, в эту большую и открытую
цель. Ћни умеют сосредоточить огонь, недаром давно воюют. …ще человек падает
на проволоку...
‚ это времЯ всЯ стрелковаЯ цепь, не выдержав напрЯжениЯ, поднимаетсЯ.
Ќет, она не поднимаетсЯ, а вскакивает и с криком, воплЯми, руганью бросаетсЯ
вперед. Џулеметы уже не в силах остановить людей, которые, казалось,
обезумели.
–епь двигаетсЯ все дальше, забираЯсь все выше в гору. Њолчат немецкие
пулеметы, они будто провалились сквозь землю. Љогда, остановившись на
минуту, Я смотрю с захваченной высоты на оставленные сзади окопы, на
проволочное заграждение, которое рота преодолела, Я вижу лишь искромсанную,
избитую, искалеченную землю, а на ней - окровавленные тела убитых,
окоченевшие на холоде, и санитаров, которые ищут тЯжелораненых, тех, кто еще
ворочаетсЯ и стонет.
Ќочью солдаты вспоминали:
- Њайор-то долго вздрагивал, когда по нему пулеметы бить начали.. Ћни
рвут его, а он все дергаетсЯ. Ќе думал, видно, что убьют, Ђ Џорхневич как на
стол лег. ‡нал, что на смерть идет. ‚роде готов был помирать-то, когда еще
встал да крикнул. "Ќехристи, - говорит, - вы. €долы". ‡наешь, мороз по коже.
Ђ помер сразу и тихо.
‚се солдаты разговаривают вот так и уже никто не суетитсЯ. Љаждый занЯт
будничным делом: кто письмо пишет, кто винтовку чистит, а кто в уголке
подремывает, пользуЯсь тем, что никаких команд пока не поступает.
‘мотрю Я на этих людей и удивлЯюсь: это ведь они еще утром были рЯдом
со смертью и в ожидании ее. Љто-то был немного растерЯн, а кто-то полон
решимости победить, и все принимали свою судьбу как должное и неизбежное,
без ропота и обиды, без особой жалости к себе.
‚ душе моей поднимаетсЯ, охватываЯ всего менЯ, нежность и любовь к этим
идущим на смерть людЯм. ’олько высказать это Я не решаюсь, чтобы не
показатьсЯ смешным.
“тром началась метель. џ подумал, глЯдЯт на новые траншеи противника,
которые скоро предстоЯло брать, что вчерашнее поле боЯ уже, наверно, закрыто
свежим и чистым снегом.

“ ‚…‹€ЉЋѓЋ ‘…‹Ђ

Џолки остановились под ‚еликим ‘елом - безвестной прежде деревушкой,
которую немцы превратили в мощный опорный пункт. ‘ ходу прорвать оборону не
удалось. „ивизиЯ понесла большие потери и продвинутьсЯ не смогла, а приказа
отойти в исходное положение не было.
“дивительно, думали мы, как все хорошо шло до этого ‚еликого ‘ела и как
все застопорило сейчас!
Љомандующий войсками армии угрожал комдиву, что, если в ближайшие сутки
тот не возьмет ‚еликое ‘ело, на дивизию поставЯт нового командира.
ђассерженный и недовольный комдив по телефону и по радио нажимал на
подчиненных. Љомандиру полка подполковнику Њихайлову он говорил:
- Џочему не продвигаешьсЯ! —его испугалсЯ? „есЯток паршивых фрицев
остановили полк! “чти, Я шутить не люблю: не возьмешь - сниму. Ђ то и под
суд пойдешь... Ћдин батальон пусти встык, чтобы он ударил с тыла, и дело с
концом.
Њихайлов оправдывалсЯ как мог:
- Ћгонь, товарищ генерал. ѓоловы поднЯть не дает. Ћткуда что беретсЯ?!
Ќочью постараюсь. ‘делаю все возможное!
- Ђ ты сделай невозможное.
- †изни не пожалеем!
’огда генерал отчитывал командира другого полка - ЏолЯкова:
- ‘тепан …горович! ’ы что, обессилел совсем?! ‘лава твоЯ где?
‘прашиваю: где твоЯ слава былаЯ, а? ’ам же их всего десЯток. „а Я своего
ординарца пошлю, он один возьмет. “чти, Я тобой всегда гордилсЯ, а сейчас не
посмотрю!
ЏолЯков оправдывалсЯ и тоже обещал сделать все, что возможно и
невозможно в таких условиЯх.
Љомандиру полка Џиткевичу генерал обещал помочь артиллерией и танками:
- ’ы знаешь, как Я тебЯ люблю! џ все тебе отдал, что у менЯ было.
Џриказываю к 15 часам овладеть высотой, из ‚еликого ‘ела тогда немцы сами
уйдут.
Џиткевич тоже обещал.
Ђ дела шли плохо. Џод все усиливающимсЯ нажимом сверху наши буквально
вгрызались в оборону и теснили немцев, метр за метром, несЯ большие
неоправданные потери.
Ћрдинарец командира дивизии - рослый и простодушный малый - вслушивалсЯ
внимательно в разговоры, которые вел генерал, и заметно нервничал.
- ’ы что, плюешьсЯ, ћрлов? - прикрикнул на него генерал. - Ќехорошо,
брат!
- „а так, с досады, товарищ генерал. Ћбидно! Љакое-то ‚еликое ‘ело...
Ќазвание одно. ‘колько таких деревень взЯли, и на тебе.
ѓенерал сердито посмотрел на него и приказал:
- €ди спать, ночью на передок пойдем,
Љомдив не отходил от телефона и рации. ‘верху требовали и угрожали,
внизу оправдывались, просили поддержки и обещали.
‚ разговорах, суете и угрозах генерал не заметил, как ординарец куда-то
пропал. ’олько потом комдиву, да и всем нам, кто знал ћрлова (ординарец
комдива - это заметнаЯ фигура в дивизии), стало известно все.
’от сначала ЯвилсЯ к подполковнику Њихайлову, прЯмо на наблюдательный
пункт,
- ’оварищ командир полка, -- спросил он строго, - почему не
продвигаетесь?! ѓенерал недоволен. Ћн говорит, что там только десЯток
каких-то фрицев...
Ќо Њихайлов слушать не стал, обернулсЯ к нему, схватил за рукав и
выбросил из блиндажа:
- ’ы еще тут путаешьсЯ под ногами? Ќу-ка, марш отсюда!
ћрлов ушел обиженный и направилсЯ к ЏолЯкову. ’от не выгнал его, даже
не накричал, а сказал своему ординарцу:
- Џокорми его чем-нибудь. ‚ишь, худой он какой!
ћрлов на ЏолЯкова не обиделсЯ. Ћрдинарец командира полка Њалышев с
уважением и заботой отнессЯ к ординарцу комдива: знал службу. ћрлов длЯ
него, как он считал, все-таки старший товарищ, можно сказать, даже в
какой-то мере начальник.
Ќалил ему в кружку сто граммов. ’от пить один отказалсЯ. ’огда Њалышев
налил и себе, чокнулись за победу, выпили и вместе поели.
ћрлов все еще не мог примиритьсЯ с тем, что какой-то десЯток паршивых
фрицев остановил всю дивизию и уложил перед ‚еликим ‘елом не одну сотню
наших. Њалышев сначала слушал его внимательно, как у нас слушают гостЯ.
Џотом тоже загорелсЯ его идеей. € они пошли.
Џобродив по переднему краю, они приткнулись к батальону, который должен
был выйти в тыл ‚еликому ‘елу, и пошли впереди, вместе с разведкой.
Ѓатальон был обнаружен и обстрелЯн. ђазведчики бросились вперед, чтобы
подавить огневые точки противника. Њногие видели, как ординарцы бежали
впереди всех и что-то кричали. ‡а ними шел батальон. Џулеметы и орудиЯ
немцев будто сошли с ума. Ќаша цепь не выдержала и залегла. ђазведчики еще
продвигались какое-то времЯ, но, когда ћрлов свалилсЯ, залегли и они.
ћрлов упал в нескольких шагах от немецких окопов. ‚ечером Њалышев вынес
его к своим окровавленного и побелевшего. ЏулЯ прошла навылет грудную
клетку.
ѓоворили, что ћрлов, приходЯ времЯ от времени в себЯ, что-то не очень
разборчивое шептал о десЯти фрицах, о том, что их мало, а мы думаем, что их
много и что их надо обЯзательно обойти ночью с тыла и что об этом
обЯзательно надо сказать генералу.
Љогда комдив пришел в медсанбат навестить ординарца, тот был без
сознаниЯ.
Ќочью ћрлов скончалсЯ. Џолки снова атаковали и захватили высоту,
преграждавшую путь: к ‚еликому ‘елу. ѓенерал приказал похоронить ординарца в
братской могиле, которую только что вырыли и начали заполнЯть на только что
захваченной высоте, с которой, как оказалось, словно на ладони
просматривалось все ‚еликое ‘ело - мощный опорный пункт немцев, который был,
по нашему мнению, обречен на разгром.
“тром на совещании командиров генерал сказал:
- ‚се вы знаете, мой ординарец прошлой ночью скончалсЯ. ЋбстоЯтельства
его гибели известны. Љазалось бы, нет особого смысла говорить здесь о
каком-то одном солдате. Ќо Я хотел бы обратить ваше внимание на следующее:
этот солдат был государственный человек, пусть такое не покажетсЯ кому-то
смешным.
Џочему Я так говорю о нем? Ђ потому, что в нем поЯвилось особое чувство
ответственности за судьбы нашей ђодины. …му казалось, что он лично отвечает
за выполнение боевой задачи не только дивизии, но и всей Љрасной Ђрмии.
ќтого же Я требую от вас, товарищи командиры и комиссары,

„…Ќњ ђЋ†„…Ќ€џ

‚ то времЯ наша дивизиЯ жила ожиданием больших боев. Ќа сей раз
немецкие войска глубоко зарылись на высоте, котораЯ господствовала над
местностью. Ћни источили ее траншеЯми и ходами сообщениЯ. Њы сосредоточились
на невысоких сухих буграх. …стественно, что в предвидении скорого приказа на
наступление основнаЯ наша позициЯ по-настоЯщему не оборудовалась, а личный
состав, техника и оружие были укрыты кое-как. ‘тоило ли старатьсЯ, коль
скоро все равно не сегоднЯ завтра вперед?!
Њежду нами и противником лежало болото, поросшее, как ковром, зеленой
осокой и мелким кустарником. Љое-где росли одинокие деревьЯ. —ерез всю
ничейную землю шагали, как по струнке, телеграфные столбы с натЯнутыми
проводами. Љрасивое зрелище Яркой нетронутой зелени настораживало: бежать по
гладкому ровному лугу семьсот-восемьсот метров враг не позволит. ЏридетсЯ
ползти по жесткой, колючей, режущей осоке - удовольствие ниже среднего.
’анков не будет, артиллериЯ прЯмой наводки не пройдет. ‡аранее было видно,
что болото длЯ этих средств непроходимо.
Ќа совещании в штабе, куда были собраны командиры рот, майор Џетренко,
командир полка, говорил бодро:
- Ќам с вами, товарищи, предстоит сделать не очень много: преодолеть
болото - всего семьсот метров, и взобратьсЯ на бугорок. Љак видите, не так
уж далеко продвинутьсЯ и не столь высоко поднЯтьсЯ. Љомандование решило
взЯть высоту, на которой сидЯт отборные фашистские головорезы, во что бы то
ни стало! ‹юбой ценой! Џомните, что на вас смотрит ђодина, к вам обращают
свои надежды, свою любовь и верЯт вам беспредельно отцы и матери, братьЯ и
сестры, друзьЯ и невесты, весь советский народ!
Њайор Џетренко умел говорить: не только сказать нужные слова, но и
придать своему голосу такое выражение, от которого перехватывало горло. џ не
любил Џетренко, но и менЯ он своим разговором переломил. „ействительно,
поЯвилось желание сделать все, : чтобы взЯть высоту, пусть даже погибнуть
самому, а высоту взЯть.
Џолк поутру вошел в болото и потом несколько дней метр за метром упорно
продвигалсЯ вперед, с каждым днем все больше и больше терЯЯ людей и веру в
возможность преодолеть проклЯтую трЯсину. €збитое снарЯдами болото горело.
…жедневно в вышестоЯщий штаб шли донесениЯ о продвижении наших войск с
просьбой помочь авиацией и артиллерией.
Љомандование, естественно, делало вид, что оно довольно успехом. Ћно
гордилось, что не позволило противнику снЯть с нашего участка войска и
бросить их на помощь тем, кто в это времЯ на других фронтах чувствовал себЯ
ненадежно и нуждалсЯ в поддержке или кто имел успех и не имел достаточно
сил, чтобы развить его.
Ќас такое объЯснение устраивало. Ћно льстило молодому самолюбию. Њы
верили в то, что делаем важное дело и выполнЯем важную задачу по разгрому
общего врага.
Ќаш батальон в первые же дни боев почти полностью лег в болоте, и
только мне с девЯтью солдатами и сержантами чудом удалось добратьсЯ до
высоты и окопатьсЯ у самой подошвы ее. ‚ечером мы вылезли на сухое место и
принЯлись за лопаты. ‚сю ночь копали, под утро уснули, выставив
наблюдателей. Љогда проснулись, то ужас продрал по коже: наша траншеЯ была
полна воды. ‚есь день мы продрожали в ней. Џромерзли как собаки, но ни один
не заболел. ‘ вечера, как только стемнело, выползли ближе к противнику и
стали отрывать новую траншею. ЋпЯть всю ночь копали. „нем мы уже сидели в
сухих окопах и радовались: холодом от земли не несло, болотом не пахло, и
под ногами не чавкало.
…ще несколько дней продолжалась болотнаЯ операциЯ, но мы почувствовали,
что наступление иссЯкло. Џо приказу командованиЯ остатки полка вернулись в
исходное положение. ђаненых, которые сумели выжить и попались на глаза
санитарам, вынесли... Ѓольшинство убитых затЯнуло в трЯсину, некоторые еще
плавали на виду.
‚скоре, однако, началось новое наступление. —ерез каждый день-два на
высоту через болото стали бросать по батальону.
€з траншеи нашей основной позиции выходил испытать счастье очередной
батальон. Љартина боЯ проигрывалась каждый раз по известному сюжету, как в
кинотеатре повторного фильма. ‘начала наша артиллериЯ бросала в опорный
пункт врага несколько десЯтков снарЯдов, будто длЯ того, чтобы предупредить
о нашей предстоЯщей атаке. Ќаши несчастные солдаты спускались с бугров в
болото и устремлЯлись вперед, предоставленные самим себе. ЌемецкаЯ
артиллериЯ с ожесточением рвала болото на куски, а пулеметы беспощадно
уничтожали всех, кто приближалсЯ, и очередной батальон на наших глазах и,
видимо, не без ведома начальства исчезал, испарЯлсЯ, прекращал
существование.
’олько отдельным счастливчикам удавалось добратьсЯ до нас. џ забирал их
себе, под свою команду, ставил на котловое довольствие.
’аким образом, как бы само собой, стихийно, у дивизии образовалось
боевое охранение. Љ нам протЯнули свЯзь. ‘ам майор Џетренко поставил мне,
как старшему по званию, боевую задачу и велел объЯснить всем, что отныне мы
- глаза и уши дивизии. Џри этом он особо подчеркнул, что подчинЯемсЯ мы ему,
то есть Џетренко, напрЯмую.
џ уже бывал в таких ситуациЯх. ‡нал, что делать. Џотребовал снабжениЯ
пищей и боеприпасами, организовал службу наблюдениЯ. Џодкрепить нас личным
составом полк не мог.
‘начала думалось, что немцы не заметили нашего поЯвлениЯ на их высоте
или не придали этому значениЯ. Ќо не тут-то было. Љак только кончились бои,
они бросились на нас в контратаку. Њы твердо решили: лучше умереть, чем уйти
обратно, в эту грЯзь, в этот смрад, в это проклЯтое место, которое наши
солдаты прозвали "долиной смерти". € мы отбили первую неожиданную вылазку
врага.
Ќемцы снова и снова кидались на нас, и, когда показалось, что они
вот-вот отбросЯт нас в болото, или истребЯт всех до одного, они прекратили
атаки. ‚идно, мы озверели, и это их образумило. ’ак Я думал тогда. Љогда
остервенеешь, тогда ничего не страшно, и чтобы тебЯ победить, надо
остервенеть еще больше, чем ты.
Ѓолото, некогда поросшее высокой осокой, кустарником и отдельными
деревьЯми, оголилось. €з зеленого оно превратилось в грЯзно-коричневое.
‡алитые водой воронки от снарЯдов и мин блестели днем под солнцем, а ночью -
под луной и при свете немецких ракет. Ћбгорелые и искалеченные осколками и
пулЯми деревьЯ и телеграфные столбы торчали из болота, как черные костыли.
„нем болото казалось пустынным и мертвым. Џоначалу, правда, к нам
пытались пробитьсЯ пешие посыльные. “ менЯ был телефон, и свЯзь со штабами
работала хорошо. Ќо майор Џетренко считал, что пеший посыльный - самое
надежное средство управлениЯ войсками в боевой обстановке, и, выполнЯЯ его
волю, посыльные безропотно направлЯлись в "долину смерти", чтобы выполнить
приказ начальника.
‚ этом случае кто-то из наших кричал: - ђебЯта, смотрите, к нам идет!
Њы с ужасом и негодованием наблюдали, сердцем своим желаЯ несчастному выжить
в условиЯх, в которых выполнить задачу и остатьсЯ живым было практически
невозможно,
Ћн выходил из первой траншеи основной позиции. “веренно и спокойно,
даже бравируЯ (он не мог не знать, что за ним наблюдают и товарищи, и
начальники), он проходил половину пути и где-то в середине болота, метров
триста не дойдЯ до нас, попадал вдруг под перекрестный огонь вражеских
пулеметов. € они били до тех пор, пока обреченный не падал, сраженный пулей
у всех на глазах, так и не добравшись до конечной цели своего опасного
путешествиЯ.
Ќекоторым, правда, везло. Џопав под огонь противника, посыльный
замирал, изображал убитого и ждал весь день, когда стемнеет, чтобы
подобру-поздорову выбратьсЯ живым из болота.
Џосле многих таких случаев днем в боевое охранение уже никто не
рисковал ходить. Ќемцы, как видно, пристально всматривались в "долину
смерти". €х пулеметы, минометы и орудиЯ открывали огонь, как только в болоте
кто-то подавал признаки жизни.
Ќочью высота, на которой сидели немцы, извергала каскады ракет:
свистЯщих, хлопающих, бесшумных, цветных, бесцветных, быстро сгорающих и
медленно опускающихсЯ на шелковых парашютах, долго освещающих местность. ‚сю
ночь трассы ракет и пуль, прорезаЯ темноту, тЯнулись над нами к основной
обороне, освещаЯ мертвую зыбь "долины смерти". “ нас в траншее было от этого
светло как днем.
ЏозициЯ, которую занимал наш полк, угрожающе темнела, мрачно нависаЯ
над болотом. Њы смотрели на нее с надеждой, ожидаЯ, что наши вот-вот
наберутсЯ сил, хорошо подготовЯтсЯ, снова бросЯтсЯ в болото, выйдут к нам и
столкнут противника с высоты или кто-то из больших начальников проникнетсЯ к
нам жалостью, поймет бессмысленность наших страданий, прикажет вывести нас в
основную оборону, мы будем тогда как все - сыты, одеты, обуты, спокойны и,
главное, живы.. Ќам казалось: там-то уж можно рассчитывать на то, что
проживешь сто лет.
Џротивник иногда на всЯкий случай обстреливал нашу основную позицию. ‚
районе полка вдруг вспыхивало белое облачко разрыва, красное у основаниЯ, а
через две-три секунды до нас добиралсЯ через болото звук взрыва. Џотом такое
же облачко - в другом месте, а после него - в третьем. €ной раз внезапно
такие грибки из дыма возникали одновременно.
Њне стыдно признатьсЯ в гнусных мыслЯх, которые возникали у менЯ, да и
только ли у менЯ одного? Љак-то немного успокаивало, что и в основной
обороне не совсем безопасно находитьсЯ. €м тоже достаетсЯ.
Ќаши артиллеристы временами отвечали вражеским батареЯм, Ќо то ли
орудиЯ не могли перебросить снарЯды через немецкую высоту, то ли кто-то
ошибалсЯ в установках, целилсЯ недостаточно метко, только снарЯды нередко
падали около нашей траншеи.
Њы, конечно, злились, опасаЯсь, что в конце концов накроют нас и тогда
- конец боевому охранению: дивизиЯ ослепнет и оглохнет.
‘казать по правде, глЯдЯ на противника из-под бугра, мы видели у него
только бруствер первой траншеи, зато слышали команды, звуки губной
гармоники, долетавшие к нам с переднего краЯ немцев. Њы были полны решимости
не допустить внезапного нападениЯ врага на нашу основную оборону. Ќам
льстило, что где-то в больших штабах на оперативно-тактических картах наше
боевое охранение было показано (так нам думалось), как отвоеванный плацдарм
длЯ будущего решительного и победоносного наступлениЯ.
Њало-помалу в боевом охранении установилсЯ своеобразный режим. Ќочью мы
бодрствовали и несли службу разведки и наблюдениЯ, а утром все, кроме
дежурных смен, ложились спать, Љ вечеру, снова начиналась боеваЯ работа.
—етвертого августа, и на всю жизнь запомнил это, выдалсЯ солнечный,
знойный день. џ проснулсЯ часов в пЯть, когда жара немного спала.
- ’оварищ капитан, умыватьсЯ будете? - спросил менЯ ординарец.
- Ђ почему нет?!
Њы вышли из блиндажа, если можно было так назвать нелепое сооружение из
обломков дерева и кусков дерна, которое служило длЯ нас жильем, ‚ траншее
ординарец полил мне на спину, благо воды кругом было - залейсЯ. џ намылил
лицо, сполоснул его и потЯнулсЯ за полотенцем, вместо которого ординарец
использовал чистую неношеную портЯнку.
- Ђ бритьсЯ не будете? - спросил он менЯ.
ЏризнатьсЯ, в этом году Я только начал брить бороду - пух
неопределенного цвета, который начал расти на лице. € начал брить, пожалуй,
только потому, что комбат подарил мне красивую английскую безопасную бритву,
полученную нами, по-видимому, по ленд-лизу.
- Ђ может, не будем? Џосмотри, - попросил Я ординарца, - может,
обойдемсЯ?
- „а надо бы, - посоветовал он. € тут Я заметил в нем некоторые
перемены и спросил:
- ’ы что это вырЯдилсЯ как на праздник?
Ћн был не только чисто выбрит (надо сказать, борода и усы росли у него
более заметно). Ќа гимнастерке был подшит даже белый подворотничок.
- Ќе к девкам ли собралсЯ?
- „а нет, товарищ капитан, - сказал он, и рожа его расплылась в
радостной и смущенной улыбке. - “ вас, товарищ капитан, день рождениЯ
сегоднЯ.
"Њилый, дорогой, мой незабываемый Ђнатолий, - подумал Я, - какой же ты
добрый и хороший!" Ќо сказал совсем другое:
- Љонечно, всему боевому охранению раззвонил?!
- Ђ все и без этого знают. ‡вонить незачем.
џ побрилсЯ, обошел всю траншею, сейчас она уже протЯнулась метров на
сто, проверил наблюдателей. € везде менЯ поздравлЯли, по-разному, конечно.
- ’ак вам, значит, сколько? - спрашивали одни. - „вадцать-то уже есть?
ќто менЯ, надо прЯмо сказать, несколько обижало. ‡начит, Я выглЯжу так
несолидно?! ЏриЯтнее было, когда говорили:
- Ђ Я думал, что вам уже двадцать два-то навернЯка!
ќто менЯ воодушевлЯло: не хотелось выглЯдеть особенно молодым. „овериЯ
не будет, думалось мне.
‚ блиндаже уже вовсю шло приготовление к праздничному обеду. Ђнатолий
ножом от самозарЯдной винтовки вскрывал банку американской тушенки. ђадист
‹ев ‘лавин, открыв термос, в котором хранилсЯ водочный запас, разливал по
кружкам. ђазведчик ‘тепан Ћвечкин резал хлеб. џ распорЯдилсЯ собрать ко мне
всех, кто свободен от нарЯда. ЏредстоЯл пир на весь мир.
‚ это времЯ менЯ позвали к телефону.
- ‘лушаю, - бросил Я весело в трубку.
- ќто "„есЯтый", - голос Џетренко, командира полка, Я узнал сразу.
- ‘лушаю, товарищ "„есЯтый"!
- џвитесь немедленно ко мне!
- ’оварищ "„есЯтый", сейчас по болоту не пройдешь, - начал было
объЯснЯть Я. - —ерез пЯть-шесть часов...
- џвитесь ко мне немедленно, - повторил Џетренко железным голосом.
- ’оварищ "„есЯтый", только что утром убили свЯзного. ‘то метров не
добежал.
Ќо Џетренко был неумолим. ‚ трубке голос его уже гремел:
- ‚ы совсем разболтались! џ научу вас выполнЯть приказаниЯ!
’елефон замолчал,
- Ќадо идти, - сказал Я,
- џ с вами, - сказал Ђнатолий.
- € Я, - выразил желание разведчик.
- „авайте всей ротой, - заключил Я и решил идти вдвоем с ординарцем.
Ћткрыли термос. ‡ачерпнули водки. џ предложил тост:
- ‡а вас, за Џобеду!
- „а погибнут наши враги, - сказал разведчик.
- ‘ днем рождениЯ, товарищ капитан! - произнес ординарец.
Ђ приказ Џетренко бил как молот в виски. Ќу и что, решил Я про себЯ,
пойду. Ќазло пойду, чтобы он кому-нибудь не сказал потом, что Я струсил.
"‚от оно, нависло надо мной, - подумал Я. - € черт менЯ дернул!"

Љак-то в штабе полка Я встретил свЯзистку. ‘толкнулись у столовой, чуть
ее с ног не сбил - торопилсЯ. € все-таки мы остановились. џ извинилсЯ, она
улыбнулась. џмочки на щеках, глаза веселые и зубы один к одному.
- ‚ы могли убить человека, - воскликнула она.
- џ только это и делаю, - гордо ответил Я.
- ‚от вы какой! - опЯть весело сверкнула она глазами.
- Ђ вы-ы-ы! - с восторгом протЯнул Я.
€ она пробежала мимо. џ обернулсЯ и посмотрел вслед: во девка! „аже
сердце заколотилось.
‘ержант подошел, поприветствовал и сказал не то в шутку, не то всерьез
(сержант, видно сразу, был штабной, строевой так не вел бы себЯ с
капитаном):
- ‚ы рот на нее не разевайте.
- Ђ что? - спросил Я, - Љто-то уже глаз положил?
- Љомандир полка.
- Џетренко?
- „а.
‚се так бы и сошло, если бы не было второй встречи.
Ћднажды, выполнЯЯ личное задание командира дивизии, мы втроем (Я,
капитан –арюк и старший лейтенант Ѓельтюков) прошли через первую позицию
обороны немцев и в тылах захватили повозочного. Џритащили его домой. Љомдив
предоставил всем нам пЯть суток отдыха и отправил в тылы дивизии.
Њы жили в лесу, в деревЯнной избе, чудом сохранившейсЯ и
отремонтированной дивизионными умельцами. ‚ этот домик присылали командиров
и бойцов на отдых и называли это учреждение санаторием. ЏЯть суток мы спали
в кроватЯх, нас кормили как на убой, давали наркомовский паек, мы ничего не
делали, то есть отдыхали. € вот тут-то Я снова, опЯть случайно, встретил ее.
Ћна узнала менЯ.
- Ћ, товарищ капитан! - произнесла она, обрадовавшись.
џ был зол на нее, вам не знаЯ за что, но хотел было сначала скрыть это.
Њы разговорились.
- Ђ вас не узнать, - сказала она. - ’акой чистенький, такой беленький.
€ что мне в голову взбрело спросить:
- Ќу, как старик?
- Љакой старик? - удивилась она.
- Џетренко, какой еще.
- Љакой же он старик? Ћн вас на пЯть лет старше.
- „а ну-у-у... - удивилсЯ Я.
џ, конечно, не думал, что Џетренко старик. Љонечно, он еще по возрасту
не старый. Ќо где-то, подспудно, мыслишка торчала - он обременен такой
властью, задушен такими заботами и ответственностью, настолько он деловой
человек, что, конечно, любые страсти и все человеческие чувства ему чужды.
ќто не то, что мы. “ нас сердце горЯчее, оно вспыхнуть может при первом
взглЯде. Ќо свЯзистка менЯ просветила:
- ќто вы ему завидуете... Ћн пользуетсЯ у девушек большим успехом. Ћн
такой деликатный, умный, и все-все понимает. Ќе то, что вы.
џ стоЯл растерЯнный, обескураженный, а свЯзистка вдруг влепила мне ни с
того ни с сего:
- ‚ы все растЯпы!
Ќе знаю, какой смысл она вкладывала в это обвинение, но Я понЯл это как
побуждение к действию.
- Ђх, мы растЯпы?! - взвыл Я, схватил ее обеими руками и приподнЯл. Ћна
взвизгнула.
- ќто что еще такое?! - услышал Я голос майора Џетренко и опустил
девушку на землю, Ћна бойко ответила:
- Ќичего, товарищ майор.
џ не знал, что сказать. ‘тоЯл как идиот.
- Џоедешь? - спросил Џетренко свЯзистку. - “ менЯ здесь лошадь.
- Ђга, - с удовольствием согласилась она.
Љогда они проезжали мимо, она чуть заметно помахала мне рукой. Џетренко
посмотрел на менЯ сурово.
Љогда Я вернулсЯ после отдыха в роту, командир батальона сказал
откровенно и напрЯмик:
- ‘лушай, брось ты эту девку.
- Љакую? - сделал Я удивленное лицо,
- „а командира полка, конфетку эту!
- Ђ что случилось?
- Џока ничего, но может случитьсЯ. ’ы знаешь, какой он носорог
необузданный, когда дело касаетсЯ его собственных интересов. џ тебЯ
предупреждаю. Ћтойди, пока не поздно. Ћн думает, что ты виды на нее имеешь,
и зубами скрипит, когда слышит, что о тебе говорЯт хорошее.
- Ќу и что? ‚от возьму и назло ему...
- Ќе шути.
- Ђ что он может сделать? џ на самом переднем крае. Љ немцам в тыл
пошлет? џ уже там бывал.
- Ћн не только тебЯ, но и всю роту твою подставит под удар. Џомнишь, у
‚ольтера: "–арь утопил свои добродетели в чудовищной страсти к прекрасной
капризнице".
Љомбат любил и знал много таких выражений великих людей.
Џосле этого разговора с комбатом и на менЯ будто просветление нашло.
ђешил больше даже не останавливатьсЯ, если с ней встречусь.
‘о временем стало мне казатьсЯ, что моей роте командир полка почему-то
вдруг лично ставит задачи, и все такие, что свЯзаны с неизбежностью потерь!
’о бросит в контратаку, то в разведку боем. Џри этом выискивает самые
благовидные предлоги. Љомбат это тоже, видимо, заметил, потому даже как-то
сказал:
- Ќу что, предупреждал Я тебЯ?
‚от так и четвертого августа. Џриказал, чтобы Я в светлое времЯ
пробежал по болоту почти километр по пристрелЯнным местам, где убивали
навернЯка. Ѓыли же такие жестокие и бессердечные люди!
Ќо приказ есть приказ. Џрежде в уставе было записано, что любой приказ
должен быть выполнен, кроме Явно преступного. Ђ когда менЯ в армию призвали,
так к этому времени из устава слова "кроме Явно преступного" были уже
исключены.
‚ыполнЯЯ приказание Џетренко, мы с ординарцем выползли из блиндажа -
дверь была низкой и узкой. Љакое-то времЯ лежали и рассматривали путь к еле
заметной грЯде высот, где нас ждет не дождетсЯ Џетренко. „оговорились бежать
сколько есть сил, не залегать, не падать, несмотрЯ ни на что.
ЏоднЯлись, встали в рост, схватились за руки. Ћрдинарец был высок, Я
был ему по плечо.
- џ боюсь за тебЯ, - шепнул Я Ђнатолию, - уж больно ты большаЯ цель.
- Ђ Я за вас, вы важнее длЯ немцев.
- ‡начит, договорились, - сказал Я, и мы побежали.
‘начала с радостью, пружинисто, играючи. ‚скоре немцы открыли огонь.
Ћдиночные выстрелы не пугали нас. Џотом вступили в дело пулеметы. ‘ нашей
стороны - тишина. Ќеужели, думалось, оттуда никто не смотрит?
Ќемцы стрелЯли длинными очередЯми. Ќо страха не было. Џули свистели и
проскакивали вдалеке. Њы бежали с Ђнатолием, прыгаЯ -с кочки на кочку, не
оглЯдываЯсь, и что-то кричали, и по тому, как он сжимаЯ мне руку, Я
чувствовал, что тоже торопитсЯ пробежать эти проклЯтые семьсот метров.
Џотом какое-то времЯ никто не стрелЯл. ‘тало страшно оттого, что могут
убить неожиданно. Њы бежали уже тЯжело, дышали с хрипом, Ђнатолий матюгалсЯ.
‚друг, прежде чем услышать выстрелы, мы увидели справа и слева красные,
оранжевые, синие огни, как стальные полосы. џ понЯл, что это трассирующие
пули. Ћни отгораживали нас от всего мира, будто загнав в длинный и узкий
горЯщий коридор, чтобы убить. “жасно было оттого, что стоило какому-то
пулемету случайно повернуть влево или вправо на сотую долю градуса, и
наступит конец.
Њы бежали долго под пулЯми, обреченные на гибель, Љазалось, не будет
конца ни болоту, ни стрельбе, ни зною, ни отчаЯнию. ‘олнце нещадно и
бессмысленно палило. Ћткуда только брались силы преодолеть себЯ, добратьсЯ
до нашего мирного берега, до нашей тихой траншеи - до своего спасениЯ.
Њы бежали и думали не о немцах, которые рвали и рвали воздух вокруг нас
трассирующими пулЯми, а о Џетренко, о беспощадности приказа, о бессмысленной
жестокости человека, который должен был бы оберегать наши жизни.
Њы бежали быстро и споро, ни разу не споткнулись, не упали, не
промахнулись, не зацепились. Ѓежали как во сне, удачливо и легко. €
казалось, что у нас одно дыхание и одно сердце. Џочувствовав под ногами
твердую землю, мы понЯли, что спаслись. Ќа скате высоты заметили разбитый
сруб колодца. Џодбежали к нему. ‚ода была близко. Ћрдинарец сорвал с головы
пилотку, вытер ею пот, обильно катившийсЯ с лица, опустилсЯ в черноту и
холод колодца, перевалившись грудью через бревно, оставшеесЯ от сруба,,
зачерпнул воды и подал мне.
џ поднес пилотку с водой ко рту и начал пить крупными глотками, окунув
в воду не только губы, но и нос, и все рагорЯченное лицо.
Џосле менЯ долго и аккуратно пил Ђнатолий.
“сталые и мокрые, встали мы после этого в полный рост, снова взЯлись за
руки и пошли по склону вверх, на нашу высоту, в нашу спасительную траншею.
€з боевого охранениЯ, с большой земли, с обеих сторон "долины смерти", как
нам потом рассказывали, люди смотрели с удивлением на двух счастливых,
которым удалось уйти от неминуемой гибели.
Љогда мы прыгнули в траншею и уселись на дно, чтобы передохнуть,
ординарец, задыхаЯсь, сказал:
- ‚от вам и день рождениЯ, товарищ капитан! Ѓыло жалко, что праздник не
состоЯлсЯ...
- Ќадо было нам, Ђнатолий, тушенку-то все-таки съесть, - вспомнил Я.
Ћрдинарец вздохнул:
- џ ее берег вам специально на этот день.
- Ќу ничего, - успокоил Я и себЯ и его, - наши ребЯта съедЯт, не
испортитсЯ.
- “ них не заржавеет, товарищ капитан!
Ћтдохнув и успокоившись, Я обнаружил, что в болоте потерЯл пилотку, и
почувствовал себЯ неловко - еще с училища Я привык строго соблюдать форму
одежды,
Џри подходе к землЯнке командира полка нас окликнул часовой. ‚ышел
адъютант, спросил:
- Љто такие?
џ ответил. Ђдъютант важно сообщил:
- Љомандир полка отдыхает. „елать вам у него нечего. ‚ам следует идти к
командиру дивизии, который вызывает всех командиров рот на совещание на
завтра, к десЯти утра.
џ спросил:
- Ђ зачем тогда он гнал нас по болоту в светлое времЯ?
- џ ему говорил, - начал оправдыватьсЯ адъютант. - џ говорил, что можно
ночью вызвать. Ђ он сказал, что ты везучий, что с тобой ничего не случитсЯ.
- ‚от, шкура, - сказал Я.
- џ этого не слышал, - тихо проговорил адъютант и отошел от нас.
Џо дороге в штаб дивизии Ђнатолий сказал:
- ’оварищ капитан! Љогда мы бежали, так Я ничего не боЯлсЯ.
- Џочему?
- Ђ потому что с вами.
- Ќу?
- џ заметил, что с вами всегда счастье. ‚от как Я к вам пришел, так
будто в другой мир попал.
- Ђ ведь не хотел ко мне, - вспомнил Я. - ‘апоги, говорил, чистить не
хочу.
- Ќу мало ли что, товарищ капитан. Љто вас знал? Ќа первый взглЯд все
командиры одинаковы. ‚от и не хотел.
- ‘ейчас не раскаиваешьсЯ?
- џ? ђаскаиваюсь? - продолжал гнуть свою линию Ђнатолий. - ‘ вами,
товарищ капитан, не страшно. ‘колько раз замечал: стоим с вами или бежим, и
сколько их, пуль и осколков, на нас летит, а смотришь будто все в сторону
свернули. ’олько взвизгивают да свистЯт, а у нас ни царапины.
- Ђ разве с другими не так?
- —то вы! ‚озьмите капитана •оменко. Ћн к себе пули и осколки будто
притЯгивает. Љак магнит.
- Ќу это ты уж загнул, - придерживаю Я его фантазию.
- Ђ что? „а он только при нас с вами, у нас на глазах, семь раз был
ранен. ‚от и подумаешь!
“тром на совещании комдив объЯвил, что дивизиЯ выводитсЯ в тыл на
пополнение и подготовку.
—ерез полмесЯца мы, пополнившись до штата, сменили части, стоЯвшие в
обороне. Ќачались бои. ђешительным ударом дивизиЯ выбила противника с высот
и закрепилась на них, отразив Яростные, почти сумасшедшие контратаки врага.
‚скоре противник, примирившись с потерей высоты, принЯл тактику изнурениЯ
наших войск непрерывными артиллерийским и минометным обстрелом и авиационной
бомбежкой.
Ќо, видимо, запас снарЯдов, мин и бомб у него начал иссЯкать.
‚ обороне наступила тишина. Ќа передний край стали чаще наведыватьсЯ
начальники и комиссии по проверке. ‚от тут-то Я и улучил момент и отыгралсЯ:
заставил человека, которому по положению своему не составлЯло труда жестоко
поиздеватьсЯ надо мной, самому пережить страх, унижение и обидную
зависимость от маленького человека, каким был по сравнению с ним Я, командир
стрелковой роты.
Њайор Џетренко прибыл в район обороны роты со свитой. …го сопровождали
помощник начальника штаба, начальник свЯзи и адъютант. џ, будучи
предупрежден по телефону, встретил его в траншее. Ћн надменно выслушал мой
доклад, одернул китель, который на нем очень хорошо сидел, и начал свысока,
ничего не говорЯ, рассматривать менЯ. Ћн одновременно любовалсЯ собой, будто
перед зеркалом, и старалсЯ унизить менЯ своим превосходством.
- —то это, товарищ капитан, - строго спросил он, - почему у вас такой
затрапезный вид?!
џ еще не успел ничего придумать в свое оправдание, как, на мое счастье,
недалеко чавкнула мина, в болоте булькнуло, и жижа густым веером поднЯлась,
а потом опустилась недалеко от нас. Љомандир полка, еще минуту назад
уверенный и медлительно важный, вдруг начал торопливо оглЯдыватьсЯ по
сторонам. “пала втораЯ мина.
- ‚от откуда, товарищ майор, мой затрапезный вид, - весело сказал Я.
- “крытиЯ хорошо оборудованы? - спросил майор Џетренко.
- •орошо. “крытиЯ надежные.
‘овсем рЯдом упало еще несколько мин.
- ќто далеко, товарищ майор! - ехидно и с вызовом проговорил Я,
стараЯсь казатьсЯ спокойным.
Ћткровенно говорЯ, мне тоже было не по себе, но Я хотел, жаждал
насладитьсЯ испугом и растерЯнностью, котораЯ начинала овладевать майором.
Љонечно, он мог приказать, мог подать команду, произнести всего два слова:
"‚ укрытие", и всех нас из траншеи смело бы как ветром. Ќо он не мог
позволить себе так, в открытую сдатьсЯ. Љ чести его сказать, после того как
обстрел закончилсЯ, Я заметил, что он быстро пришел в себЯ, лицо его
моментально сделалось холодным и гордым.
Џротивник продолжил обстрел. Њина разорвалась впереди, другаЯ следом за
ней взвизгнула сзади. џ сразу сообразил, что к нам пристреливаютсЯ. "Ѓыл уже
недолет и перелет. ‡начит, сейчас будет делить", - подумал Я. ’ретий разрыв
оказалсЯ посредине, но почему-то правее нас.
Џетренко посмотрел на менЯ со страхом. џ торжествовал. …го взглЯд
просил у менЯ разрешение укрытьсЯ в блиндаже или хотЯ бы лечь на дно
траншеи. ‘тараЯсь сохранить хладнокровие, негромко, но так, чтобы было
слышно всем, объЯснил:
- € вот так каждый день. ‘трельба на изнурение. —ертовски надоедает...
Њайор смотрел на менЯ с надеждой. Њне казалось, он думал: "ђаз командир
роты не боитсЯ, значит, пока не страшно".
џ злорадствовал и просил про себЯ кого-то: "Ќу давай; давай поближе:
…ще хвати разок!"
Ѓольше разрывов, к сожалению, не было. Ќо этого оказалось достаточно,
чтобы Я испытал чувство победы, смешанное с удовлетворением. џ был рад;, что
мне представилсЯ наконец-то счастливый случай отыгратьсЯ, поставить майора
на колени, сбить с него спесь.
“ходЯ, Џетренко бодро и, как показалось мне, искренне выразил отношение
ко всему, что только что произошло:
- Ђ вы молодец, товарищ капитан! ЏрисутствиЯ духа не терЯете.
Ќачальник свЯзи подтвердил:
- …сли бы все ротные были такие! Џомощник начальника штаба сделал свое
заключение:
- …ршист.
ќти слова растопили мою душу как воск. џ не находил больше в себе зла
на командира полка. „о чего же мы, русские, отходчивы. Џросто даже диву
иногда даешьсЯ...

…‘’њ †… ’ЂЉ€… ‹ћ„€

Љогда Я вспоминаю "долину смерти" и свое пребывание к боевом охранении,
в моем сознании оживает один необыкновенный человек, судьба которого мне
неизвестна.
џ уже рассказывал, что в боевом охранении не было пункта снабжениЯ: ни
кухни, ни боепитаниЯ, ни медицинской службы. Џищу, боеприпасы нам должен был
принести кто-то из района основной обороны.
Џотому дважды за ночь, лишь немного стемнеет и за час до рассвета, из
первой траншеи основной обороны выходил к нам подносчик пищи Џавел Љочнев,
полный и грузный солдат. ‡а спиной у него был термос с супом, в левой руке -
ведро с кашей из концентратов, в правой - длиннаЯ палка, на ремне - флЯга с
водкой.
…го мы ждали словно бога, а называли не иначе как "Џавлик", не скрываЯ
любви к нему. Љогда он приходил к нам вечером, это означало, что задача днЯ
выполнена. Ђ когда поЯвлЯлсЯ перед рассветом, это настраивало всех
благодушно: ночь прошла, днем будет легче.
…сли требовалось кого-нибудь из полка провести к нам, то лучшего
проводника, чем Џавел Љочнев, невозможно было найти. ‚сЯкий, кто шел без
него, рисковал заблудитьсЯ, попасть под обстрел или по крайней мере
искупатьсЯ в болотной жиже.
џ не раз уходил в полк и возвращалсЯ в боевое охранение вместе с
Џавликом. Џризнаюсь, было и неприЯтно и страшно.
Љак только ты выходишь с твердой земли в болото ночью, так тебЯ
охватывает, будто забирает в себЯ, сырой мрак, в болоте что-то посвистывает
и скрипит, бурлит и чавкает, и кажетсЯ тебе, что ничего хорошего уже не
будет с тобой, что смерть где-то рЯдом в этих страшных местах.
Ђ Џавлик шел, казалось, беззаботно - легкой, скользЯщей и бесшумной
походкой, ни разу не проваливалсЯ в воду, не цеплЯлсЯ ни за что, не ругалсЯ.
џ же, сколько ни ходил туда и обратно, всегда проклинал все на свете,
возвращалсЯ мокрый, грЯзный, озЯбший и злой.
‚ полку менЯ спрашивали:
- ’ы что, купалсЯ в такой холод? џ отвечал:
- €ди-ка сходи туда! ’огда узнаешь, купалсЯ Я или нет.
‚ боевом охранении менЯ встречал ординарец и сразу предлагал:
- ’оварищ капитан, давайте быстро переодеватьсЯ. —ерт придумал это
болото...
Џавел Љочнев с закрытыми глазами, наверно, мог пройти через болото. €
конце концов Я хорошо изучил его дорогу и отчетливо представлЯл, как он
ходит туда и обратно.

...‚от он выходит из землЯнки, задерживаетсЯ в траншее, чтобы приучить
глаза к темноте, и направлЯетсЯ к тропе, известной только ему. €звилистаЯ и
незаметнаЯ на первый взглЯд, она приводит его к бревну, переброшенному через
ручей.
ЏройдЯ по нему, он забирает резко вправо. Џотом перепрыгивает воронку,
около которой торчат останки какой-то машины, чудом занесенной в эту
трЯсину, а затем идет прЯмо, на крайнюю левую высоту немцев: она всегда
видна отчетливее других. ‘ейчас самое трудное длЯ него - отыскать боевое
охранение. ‚ыйдЯ на мокрый песок у подножиЯ высоты, он снова забирает вправо
и движетсЯ до тех пор, пока не натыкаетсЯ на поваленный телеграфный столб.
Љогда-то такие столбы шагали через болото, соединЯЯ между собой какие-то
деревушки, которых сейчас уже не существовало.
‡десь Љочнев усаживаетсЯ, приводит себЯ в порЯдок. ‘нимает сапоги,
выливает воду, переворачивает портЯнки и немного отдыхает, Љак-то Џавлик
сказал мне, что именно здесь, выбравшись на сухое, ему всегда хочетсЯ
покурить. ЌесмотрЯ на зверское желание, здесь он ни разу не закурил: боЯлсЯ,
что немцы могут открыть огонь, тогда придетсЯ ложитьсЯ и можно разлить обед.
’ак объЯснЯл он сам. Ћ том, что его могут убить, Џавлику и в голову не
приходило!
Љак-то, возвращаЯсь с Љочневым в боевое охранение после очередного
вызова в полк, Я спросил его:
- € не страшно тебе каждую ночь, два раза туда и обратно, ходить? Њне,
например, страшно,
- Ђ почему вы думаете, что мне не страшно? - ответил он. - Ќо что
делать? Ќадо же кому-то,.. „а и не каждый пойдет! ‘трашно, конечно. Ќо когда
подумаешь, так разве сейчас мы воюем? Ќедаром говорЯт: бои местного
значениЯ. Ђ вот вспомнишь, как в прошлом году, в такое же времЯ, когда танки
немцев то на одну, то на другую дорогу прорывались... ѓорода один за другим
захватывали... „а по нашим тылам, никого не жалеЯ... Ћбозы, медсанбаты, „ЋЏы
- все давили! Ђ несчастнаЯ пехота? ‚споминать не хочетсЯ...
Ђ сейчас что? •оть и плохо и народу тьма гибнет, а все-таки стоим. ‘
другой стороны, фашист не только не идет, а, того и глЯди, обратно побежит.
…сли, конечно, поднапрем.
Џавел Љочнев считал, что поЯвлЯтьсЯ в боевом охранении усталым и
озабоченным нельзЯ. Џоэтому он и сидел на бревне, отдыхал и успокаивалсЯ.
“мный человек, он знал: чавканье сапог и тЯжелое его дыхание мы в боевом
охранении издалека различали среди звуков, доносившихсЯ из болота.
‚месте с солдатами Я часто видел Џавлика сидЯщим на бревне. € сердцем
радовалсЯ, и слюнки глотал от нетерпеливого ожиданиЯ предстоЯщей еды, и с
тревогой думал: "ѓосподи, хотЯ бы с ним ничего не случилось!"..,
Љак-то во времЯ минометного обстрела, осколок влетел мне в колено, в
чашечку, и застрЯл в ней. Ќочью Џавлик привел ко мне фельдшера ‚еселова,
того самого лейтенанта медицинской службы, который был с нами уже в те дни,
когда убило ЃелЯкова. Ћн вытащил осколок, очистил рану, забил ее
стрептоцидом и забинтовал.
- ‘коро будете ходить, - сказал он, - “ менЯ легкаЯ рука.
„ействительно, рука у него оказалась легкой. џ вскоре поднЯлсЯ и ходил
по траншее с палочкой, еле заметно прихрамываЯ. Ђ в то утро, разделавшись с
ранением, он воскликнул:
- Ќу и дорожка к вам!
- Ђ что, не понравилась? - спросил Я.
- „а как она может понравитьсЯ, когда того и глЯди провалишьсЯ по горло
в эту грЯзную жижу? Џавлик стоЯл рЯдом, ухмылЯЯсь, ‚еселов показал на него:
- Ћн идет, и идет, как лось! ’олько сучьЯ трещат, Ђ Я все падаю: то в
воронку, то запнусь за что-нибудь...
Њы смеемсЯ. ‚еселов всем понравилсЯ. „ействительно - ‚еселов. ’акой
веселый. „линный, худой, как жердь, с тЯжелой санитарной сумкой на боку.
- Ќу, страху натерпелсЯ, - продолжает откровенно ‚еселов. - Ђ Џавлик
кричит: "„авай-давай, не отставай! „а глЯди под ноги-то"...
- ’ак ведь, товарищ капитан, - оправдываетсЯ Љочнев, - с такими-то
ногами как не споткнешьсЯ. Ќоги-то - как у жирафа!
Ђ ‚еселов не может остановитьсЯ:
- Ћн все знает. ѓде что. Љак-то в одном месте перепрыгнул через кочку,
а Я возьми да наступи. ’ак она подо мной пошла, да как вздохнет человеческим
голосом: "Ћ-о-о-ох!" —уть с ума не сошел. ЋказываетсЯ, на труп наступил.
џ прекратил этот разговор, предложив фельдшеру поесть вместе с нами.
’от категорически отказалсЯ - деликатный человек был,
- —то это, объедать вас буду? - сказал.
‘обрались ‚еселов с Џавликом уходить, вдруг по телефону распорЯжение
пришло: оставить фельдшера в боевом охранении.
‚еселов слова поперек не сказал, но стал требовать:
- Ќу-ка немедленно мне обед подать сюда. ‘ейчас Я равноправный с вами!
Ђ голодный Я куда годен?
’ак он и осталсЯ с нами. Џавлик ушел один. Џривычное дело.
Ћсенью дождь размыл тропинки и сделал их почти неразличимыми, наполнил
водой все воронки до краев. •одить стало еще труднее.
Ћднажды Џавел Љочнев вечером не принес обед, џ позвонил в полк, там
сказали, что вышел как обычно. Њы ждали всю ночь, „аже постовые больше
всматривались в болото, чем в высоту, откуда мог поЯвитьсЯ враг Њы
прислушивались к каждому звуку. Ќачинало подмораживать, в чистом и легком
воздухе отчетливо слышалсЯ каждый шорох.
Њы боЯлись за Џавлика. Ѓолото, раскинувшеесЯ сзади, казалось
безграничным. ЏриютившиесЯ в траншее подносом у немцев, мы испытывали
смутную тревогу и остро чувствовали себЯ затерЯнными и забытыми.
‚есь день болото не подавало никаких признаков жизни. Њы ждали. ‚от с
немецкой стороны полетели трассирующие пули или ударили минометы и начали
шлепать да чавкать по мокрому, разрытому и сожженному болоту, мы - в
траншею: не по Џавлику ли стрелЯют?
Ќаконец вечером, когда начало смеркатьсЯ, кто-то крикнул:
- €дет!
Њы не могли ошибитьсЯ в том, что это он. €з болота к поваленному
телеграфному столбу вышел Џавлик. ‘ейчас, подумали мы, он опуститсЯ на
бревно, снимет сапоги, выльет из них воду, перевернет портЯнки, посидит,
отдохнет и, бодро поднЯвшись, направитсЯ к нам. Ќа этот раз Џавлик даже не
остановилсЯ, а устало, пошатываЯсь из стороны в сторону больше, чем обычно,
прошел мимо. “ него будто подкашивались ноги. —тобы не упасть, он
придерживалсЯ руками за осклизлую стенку траншеи. ЏодойдЯ к нам, сел, даже
не снимаЯ со спины термоса. Љогда солдаты снЯли с него термос и отстегнули с
поЯса флЯгу, Џавлик повалилсЯ на дно траншеи. …го приподнЯли, с трудом
втЯнули в укрытие, и он, извинЯЯсь, сказал:
- ‚едро потерЯл, братцы. ‚торого не будет.
џ осветил Љочнева карманным фонарем. ‹ицо его стало неузнаваемо. ќто
была сплошнаЯ рана: щека разорвана от рта до уха, нос и губы разбиты, на
руках, ногах и груди - следы ножевых ран.
‚еселов раздел его, промыл раны, засыпал стрептоцидом, забинтовал лицо,
руки, грудь, ноги, Џавлик уснул. Љогда он проснулсЯ, Я спросил:
- —то с тобой случилось?
Ћн сказал, что ему повезло: его вполне могли утащить к немцам,
...‚ечером у выхода на тропу, когда Љочнев поравнЯлсЯ с обгорелым
деревом, его ударили сзади по голове - видно, прикладом, - и он потерЯл
сознание. Љогда пришел в себЯ, понЯл, что тЯнут к немцам, то есть туда,
откуда взлетают ракеты. …сли бы несли на себе или везли по ровней дороге,
то, может, и не пришел бы в сознание. Ђ перли по болоту, с силой дергали,
когда обмундирование и снарЯжение задевало за что-нибудь, тащили по
воронкам, заполненным холодной водой. € это его спасло, словно разбудило от
сна. Љочнев сообразил, что немцы тащат его в трЯсину, в самое топкое место.
ќто его обрадовало: значит, они не знают дорогу домой. Џавлик притворилсЯ
мертвым, надеЯсь, что враги бросЯт его в пути (какой же смысл принести
мертвого?). Ќу в крайнем случае, обыщут и заберут документы, письма и все,
что у него в карманах.
Ќо его все волокли и волокли, пока один немец не обессилел и не отстал.
„ругой, видимо, был покрепче. Ћн что-то негромко крикнул своему товарищу, но
тот не ответил.
‚ свете горЯщей ракеты Џавлик рассмотрел немца. Ћн наклонилсЯ над
Љочневым, видно, хотел убедитьсЯ, живого ли он везет.
Џавлик не выдержал, схватил немца за ноги и с силой дернул на себЯ. ’от
потерЯл равновесие, упал, но быстро отполз, вытащил нож и бросилсЯ на
Џавлика. Љочнев закрывалсЯ руками, отбивалсЯ ногами, не решаЯсь встать, ибо,
вставаЯ, он будет наиболее уЯзвим.
”ашист наносил ему ножом удар за ударом. Џервый был - по лицу. Џавлик
на миг потерЯл сознание. Џотом схватилсЯ рукой за нож, не почувствовав боли,
перехватил выше, намертво захватил руку с ножом, сдавил ее, дернул с такой
силой, что немец вскрикнул от боли и упал.
’огда Џавлик на четвереньках добралсЯ до него, дотЯнулсЯ до горла,
стиснул что было силы, услышал хрип, почувствовал, как нож скребет по
термосу, а немец обмЯк и утих.
ЏридЯ в себЯ на рассвете, Љочнев понЯл, что он спасетсЯ, если удастсЯ
неподвижно вылежать весь день в этой грЯзной жиже. Ћн лежал на голом месте,
далеко в стороне от тропинки, по которой обычно ходил. ’ерЯЯ кровь, он
иногда думал, что приходит конец.
‚ечером он выполз на свою дорогу. ‘нЯл термос, отстегнул флЯгу, выпил и
закусил. Џожалел, что потерЯл ведро со вторым. Џосидел и почувствовал, что
совсем здоров. ‘ трудом надел термос за спину, прицепил к ремню флЯгу и
пошел к своим, в боевое охранение.
‡акончив свой рассказ, Џавел Љочнев попросил менЯ:
- џ уж вечером не приду, товарищ капитан, - он усмехнулсЯ своим
изуродованным лицом. - ЏридетсЯ вам искать нового подносчика. Људа Я такой?!
- —то же делать? - сказал Я. - ѓлавное, что ты живой.
- „а живой-то живой, а кому Я такой-то нужен? †ене, что ли? „ети и те
боЯтьсЯ будут. ‚идите, губа-то отвисла, как у собаки ухо. ‚идел Я таких
собак вислоухих...
‘о стоном он поднЯлсЯ на ноги, с трудом надел на спину термос, взЯл в
руки мою палку, с которой Я ходил после ранениЯ в колено, и поклонилсЯ;
- Ќу, ребЯтки, прощайте, а то скоро солнышко. Њне надо до свету.
Џоминайте добром! ЏовернулсЯ ко мне, тоже поклонилсЯ:
- € вы, товарищ капитан, прощайте. „ай вам бог домой возвратитьсЯ, к
отцу, к матери. …му начали говорить:
- Џостой, Џавлик! Њы тебЯ отнесем!
- Ќет, Я должен сам уйти. Џока в силах. Ќести менЯ будет тЯжело, экого
борова. €змучаетесь...
Њы долго смотрели, как он растворЯетсЯ во тьме, и потом вслушивались в
звуки шагов, потрескивание и плеск, которые можно было еще уловить, если
знаешь, что по болоту кто-то идет.
Џавла Љочнева отправили в медсанбат, оттуда, говорЯт, в госпиталь, и
больше в дивизии его никто не видел.
…ще долго мы сидели в боевом охранении под немецкой высотой, изрЯдно
изрытой нашими и немецкими снарЯдами и минами. Ћдин за другим уходили
(некоторых уносили) от нас солдаты, отмеченные то пулей, то осколком.
ЏЯтерых пришлось зарыть тут же, на правом фланге траншеи.
‚место них приводили к нам новеньких: ровно один за один. Ћдного ранЯт
или убьют, и из полка пришлют тоже одного, чтобы у нас не было липших..
Љазалось нам, что сидим мы в этой траншее полжизни. —то так оно и
должно быть. Ќи днем, ни ночью нам нельзЯ было расслабитьсЯ, хоть на минуту
забыть об оружии. Џатронами были снарЯжены все магазины автоматов и ленты
пулеметов. ѓранаты лежали грудками в подбрустверных нишах. …ли мы только
утром и вечером, а спали урывками. € все времЯ ждали..,
Џосле Џавлика каждую ночь к нам присылали нового подносчика пищи. Ќо
долго ни один не мог выдержать проверки болотом: то заблудитсЯ и придет с
ужином только к утру, то зачерпнет в ведро с кашей грЯзной воды, оступившись
в воронку, то вернетсЯ от нас и откажетсЯ:
- ђасстрелЯйте, второй раз не пойду!
‚ конце концов нашелсЯ-таки маленький и щупленький ‘анька, который не
испугалсЯ болота, а нашел в нем свою дорожку и спокойно, уверенно бегал по
ней. Ќочи стали темные, холодные. Ќо он так же тихо и бесшумно, как Џавлик,
выходил из болота, садилсЯ на бревно, переворачивал портЯнки и входил в
траншею спокойный, отдохнувший, уверенный. ’олько на груди его висел автомат
с металлическим прикладом. Џищу приносил аккуратно.
- ‡дорово, славЯне, - говорил он, увидев нас. - Ќу, все сидите, как
мыши, и ждете, когда принесу поесть?! Љота боитесь?!
‚сем было Ясно, что он мужественный и храбрый человек, но никому не
нравилось, что он с мышами нас сравнивает, все времЯ подтрунивает.
‘олдаты вспоминали Џавлика - тот был такой деликатный и вежливый - и
потому говорили между собой:
- „алеко ‘аньке до нашего Џавлика. ’от был орел!
- „а, этому немца не задушить... ’щедушный больно.
- € автомат повесил на шею. Џодумаешь, герой! џ пыталсЯ было разубедить
их:
- Ќу скажите, чем ‘анька хуже Џавлика?
Њне отвечали:
- ќтот, пожалуй, на лицо-то поглаже будет. “ того уж больно рот был
широкий и нос большой, „а ведь с лица воду не пьют! —то нам лицо-то? ‡ато
‘анька уж больно горделив.
- ќтот, видите, товарищ капитан, с автоматом придумал ходить.
Џодумаешь, подносчик пищи!
- Ќу и что? Ђ ты пошел бы подносчиком пищи?
- џ пулеметчик. Њое дело стрелЯть.
- Ќу а пошел бы, если бы приказали?
- „а что мне, жизнь надоела, что ли?
- Ќу вот, ты струсил бы.
- џ ведь только, товарищ капитан, о чем говорю. ‡ачем ему автомат? Ќа
спине термос, в руке ведро, в другой - палка. Ћн только мешает в его деле.
Ќаш Џавлик и без автомата того фашиста задушил, голыми руками. Ќу а когда по
башке ударЯт, так никакой автомат не поможет.
Ђ Я полюбил ‘аньку сразу. Њаленький, увертливый, веселый, он, видно,
дома, в школе Язвительным был мальчишкой и большим озорником. џ же в детстве
был мальчиком тихим и потому ‘аньке завидовал. Ќо любил его.
Љак-то солдат-пулеметчик подошел ко мне вечером, когда Я, как обычно,
ожидал поЯвлениЯ подносчика пищи, прислушиваЯсь и присматриваЯсь к болоту,
Ћн встал рЯдом со мной, кивнул в сторону, откуда должен был подойти ‘анька,
и сказал:
- Ђ что, товарищ капитан, ‘анька-то ничего, аккуратный! Ќе хуже
Џавлика,
- Ќе хуже, - согласилсЯ Я.
- Ђ Я вот думаю: есть же у нас такие люди. Ђ? џ и в этом с ним
согласилсЯ.

Њ‹Ђ„€‰ ‹…‰’…ЌЂЌ’ Љ“‹€ЉЋ‚

Ќа высоте 43,3 Я командовал стрелковой ротой.
Љаждое утро, в одно и то же времЯ, из поселка выходили немцы. ‘начала
они валили густой темной массой. Џотом из нее начинали выбегать, одна за
другой, еле заметные фигурки и, расползаЯсь по земле, охватывали высоту
цепью. € вот уже эта цепь лезла вверх, настойчиво и деловито.
Џо нашим траншеЯм, блиндажам и ходам сообщениЯ в это времЯ били
артиллериЯ и минометы. Љогда их огонь утихал, мы выползали из укрытий и
пулеметами, автоматами и винтовками отбивали атаку противника. ‚ одном из
таких боев погиб командир правой роты. ‚место него был назначен младший
лейтенант Љуликов.
Ќикто из офицеров его не знал, поэтому к поЯвлению нового ротного на
высоте был проЯвлен особый интерес.
•одили слухи, что Љуликов, будучи старшиной роты, один отбил атаку
немцев, спас положение в критический длЯ соединениЯ момент, за это ему
присвоили звание младшего лейтенанта, дали орден Љрасного ‡намени и
назначили командиром роты. Џо крайней мере за несколько дней он стал,
пожалуй, самым популЯрным человеком в дивизии.
Љак-то в обед Љуликов позвонил мне:
- ‘лушай, "ЏЯтый", это Љуликов, приходи ко мне, выпьем.
€ не дожидаЯсь ответа, сказал безапеллЯционно:
- Џришлю за тобой адъютанта.
Њне не понравилось его панибратство. џ как-никак капитан и ротой
командую больше года. Љроме того, казалось смешным, что своего свЯзного он
называет адъютантом. "—то, он ничего не соображает?" - подумал Я. Ђдъютант
полагалсЯ командиру, занимающему должность не ниже чем командира полка.
‚скоре пришел "адъютант". Њолодой широколицый солдат, видимо, веселый и
смелый. Ћн влез в землЯнку, мотнул головой в сторону выхода и с улыбкой
проговорил:
- Џойдем, капитан!
"‘удЯ по "адъютанту", его командир, должно быть, оригинал", - подумал
Я, вылезаЯ из землЯнки. ‘ледом за мной выскочил Ђнатолий Њихеев - мой
свЯзной. Џо его недовольному виду Я понЯл, что он сразу возненавидел этого
нахального солдата с плоским, улыбающимсЯ лицом, который так неуважительно
отнессЯ к его командиру.
Љогда подошли к роте Љуликова, началсЯ сильный артиллерийский обстрел.
Њы укрылись в полуразрушенном подбрустверном блиндаже. Џротивник вскоре
перенес огонь на вторую траншею. Љогда затихло, мы услышали крик:
- Ќет, ты мне скажи, почему спрЯталсЯ в землЯнке?
Љто-то пыталсЯ ответить, но голоса не слышно было - снова кто-то орал:
- ’ы мне прекрати болтать! ‘трелЯют?! Ќа войне всегда стрелЯют.
“крылсЯ, видишь ли. Ѓольно уж жить хотишь!
- Њой командир, - с гордостью произнес "адъютант". - ќто он командира
взвода полощет. Ќе любит, когда от огнЯ прЯчутсЯ. ‘ам не делает этого и
другим не дает.
- Љак же не укрыватьсЯ? - спросил Я.
- „а вот так, - объЯснил мне "адъютант". - Ќашего брата распусти, так
все попрЯчутсЯ. ђотный опЯть один с пулеметом останетсЯ.
_ Ќо надо артподготовку пересидеть в укрытии, - начал объЯснЯть Я в
свою очередь, - а потом, когда огонь перенесут, выбежать в первую траншею,
чтобы отразить нападение противника огнем и гранатой. ‡ачем под огнем сидеть
напрасно?
Ќо "адъютант" не слушал менЯ.
- Ќичего, - говорил он убежденно, - он порЯдок наведет. Ћн у нас
настоЯщий хозЯин. утить не любит. ’акой не побежит и другим не позволит.
Ћн говорил и в то же самое времЯ прислушивалсЯ к голосу своего
начальника, все еще доносившемусЯ до нас. Џри этом вытЯгивал шею и был,
видно, доволен тем, что слышал.
Њы вылезли из блиндажа и вскоре наткнулись на младшего лейтенанта
Љуликова. Ћн стоЯл у входа в землЯнку, маленький, худой, грЯзный, в
обгорелом полушубке нараспашку, полы его были настолько вытерты, что трудно
было определить, имелсЯ там когда-нибудь мех или его не было никогда.
ђуки у Љуликова были обмотаны грЯзной повЯзкой темно-бурого цвета. еЯ
забинтована, отчего он поворачивалсЯ всем туловищем. ‚ид у него был
недобрый, а взглЯд надменный. Џогон на плечах не было. Ћт солдат отличали
его только командирскаЯ шапка и снарЯжение.
Њладший лейтенант Љуликов увидел менЯ и деловито проговорил:
- Ђ-а-а, капитан! Ќу пойдем ко мне.
Ќе ожидаЯ ответа, он решительно повернулсЯ и нервно зашагал. …го
маленькаЯ фигурка на кривых ногах уверенно и привычно пробиралась между
разрушенных стенок траншей и обваленных землЯнок.
Љогда мы вошли в его блиндаж, показалось, что это хлев.
- ѓрЯзно живешь, - заметил Я.
Љуликову это не понравилось, но он сдержанно сказал:
- ‚ойны без грЯзи не бывает. € вообще, ты мне скажи: мы что тут,
чистоту пришли наводить или воевать?!
Љуликов приказал "адъютанту":
- Ќу-ка, пусть эти придут.
‚скоре прибыли и доложили три лейтенанта - молодые и такие же грЯзные и
худые, как их командир, но только выше ростом. ђотный был уж очень мал.
Ћдного из них Я уже видел. ќто он боЯзливо проскочил мимо нас, когда мы
выходили из блиндажа.
Љуликов накинулсЯ на них, как только они влезли в землЯнку и понуро
встали перед ним.
- ‚от что Я вам скажу, - начал он с угрозой. - •леб жрете даром, а
воевать вас нет. џ вас предупреждаю. ‚о времЯ обстрела не прЯтатьсЯ! —то?!
Џока Я командир, пощады не ждите. Љ себе Я суров, а к другим беспощаден!
Ћдин лейтенант хотел что-то сказать, но Љуликов не позволил ему.
- Ќе разговаривать! - крикнул он. - Љто тебЯ спрашивает? Џодумаешь,
какой нашелсЯ... ’ы себЯ еще покажи. џ еще на тебЯ посмотрю...
‚ дверЯх стоЯл, привалившись к косЯку, "адъютант" и с неприкрытым
превосходством смотрел на командиров взводов, которых распекал ротный.
- Љто ты такой? - уже спрашивал Љуликов другого. - ‚от ты, скажи мне,
кто ты такой?
‹ейтенант хотел что-то сказать, но Љуликов крикнул:
- Њолчи! џ сам знаю, что ты дерьмо. ’ы не командир, ты соплЯ! Ђ Я, -
тут он ткнул себЯ в грудь указательным пальцем, - Я скоро ѓероем ‘оветского
‘оюза буду.
Љуликов махнул рукой. "Ђдъютант" посторонилсЯ, чтобы лейтенанты вышли.
- Ѓабы, - с презрением произнес Љуликов. - Ќаделали вот таких
лейтенантов! џ спросил его:
- ‡ачем ты их вызвал при мне? —тобы показать свою власть? ‚от, мол, Я
какой?
Љуликов что-то хотел возразить, но Я не позволил.
- Џогоди, - сказал Я, - ты черт-те что нес, Я тебЯ не перебивал. ’еперь
ты послушай. ’ы почему над людьми издеваешьсЯ? ’ы почему других за дураков
держишь? ’ы почему думаешь своей пустой головой, что на тебе одном только
все и держитсЯ?
Љуликов, видимо, не ожидал такого от менЯ. Ћн вскочил на ноги и, дико
вытаращив свои сумасшедшие глаза, сжав кулаки, пододвинулсЯ ко мне в
готовности ударить, разорвать, убить.
Ќо у него хватило ума не броситьсЯ на менЯ, хотЯ в дверЯх в то же
мгновение возник "адъютант". ‹ицо его не сиЯло, не улыбалось, а стало
отвратительно наглым, злобным. € тут тотчас же рЯдом с ним в дверЯх,
отодвинув его бедром назад к выходу, вырос Ђнатолий. Ћн был крупнее
"адъютанта". Љуликов обиженно сказал:
- џ хотел с тобой выпить, как с другом, как с боевым товарищем, как с
равным. Ђ ты смотри какой брезгливый! „а Я лучше вылью, чем пить с таким
буду.
- ‚ылей, - сказал Я, поднимаЯсь, - не хочу Я пить с дерьмом. ‘ такими
никогда не пью.
Љогда выходил, Ђнатолий пропустил менЯ и закрыл собой со спины,
оказавшись, будто неумышленно, между мной и Љуликовым. Ђ "адъютант" прижалсЯ
к косЯку так, чтобы мне можно было пройти свободно, и пахнул на менЯ горЯчим
потом и еле сдерживаемой злобой, котораЯ чувствовалась во всей его фигуре.
ЏроходЯ мимо, Ђнатолий нечаЯнно двинул его плечом, и тот вылетел в траншею.
џ шел не оборачиваЯсь, чувствуЯ, что Љуликов идет где-то сзади и кипит
как самовар. Ћстановившись, он крикнул мне ни с того ни с сего раздраженно и
быстро:
- Џодумаешь, ваше благородие! џ думал, таких, как ты, еще в гражданскую
войну порасстрелЯли всех. —итал где-то, как их пускали в расход.
- „урак ты, - ответил Я спокойно.
Љуликов собрал воедино и бросил мне вдогонку всю свою обиду и зло,
будто его душило то, что он ничего не может сделать со мной такого, чтобы Я
испугалсЯ и взревел от страха.
- „а Я, Я, - в бешенстве кричал он, - ‘талин в Љремле, а Я в роте.
‚озьми, выкуси! ‚от Я и младший лейтенант, а ты капитан. Ђ Я плюю на тебЯ.
„а Я всю дивизию спас!
’рудно было понЯть, откуда это у него беретсЯ.
- Ќасчет ‘талина ты больно высоко замахнулсЯ,- сказал Я, стараЯсь
показать выдержку и спокойствие.- †алко мне тебЯ, Љуликов. ѓоворЯт, хороший
ты человек был.
- Ђ что? - спросил он, немного остыв и, казалось, даже опешив.
- Ђ то, что доиграешьсЯ, вот что, - ответил Я. - ‘ам погибнешь и людей
напрасно погубишь. Ќу сам-то черт с тобой. Ђ людей - за что?
Љуликов не сказал ни слова. Џотом Я услышал, как он крикнул на
"адъютанта":
- Ќу ты, азиатскаЯ морда. —его уши развесил?! Џшел отсюда. Њало ли что
мы между собой говорим? Ќе твое дело. Ќа то мы и командиры.
Љогда Я пришел в свою роту, то совсем успокоилсЯ. ЊенЯ обрадовало, что
первого, кого Я здесь увидел, был рослый и веселый солдат. Ћн ходил взад и
вперед по траншее, то и дело поглЯдываЯ деловито в сторону немцев. Љогда Я
поравнЯлсЯ с ним, он остановилсЯ, браво поставил винтовку прикладом к ноге и
произнес:
- ‡дравиЯ желаю, товарищ капитан!
џ ответил и остановилсЯ.
- ‚ гости ходили, товарищ капитан?
- ‚ гости. Ђ что? - спросил Я.
- „а так, слава идет плохаЯ. Ќе дай бог такого командира.
€ по тому, как широко улыбалсЯ, мне тоже стало весело.
“тром проснулсЯ, но встал не сразу, нежилсЯ, испытываЯ удовольствие,
которое шло от печки, только что разожженной Ђнатолием. Ћн подкидывал
дровишки в печурку и разговаривал с ротным писарем.
- Ђ Я заметил, - говорил писарь, - вот если мужик такой маленький, как
Љуликов, так самолюбиЯ у него на пЯтерых хватит. “ нас был такой же - аршин
с шапкой. Ќо гордый, не подступись!
- „а разве тут дело в росте? - спрашивал Ђнатолий. - Ќе в росте дело.
‘олдаты из хозвзвода рассказывают, что Љуликов хорошим человеком был. Ћн у
них старшиной был. Ђ как власть дали, сразу другим стал. ‚от ведь власть-то
как человека испортить может... Ђ рост ни при чем. ‚се - начальство...
џ подумал: в чем же начальство виновато? Ђнатолий пошуровал дрова, они
сразу осветили землЯнку, загоревшись веселее.
- Ќу, совершил подвиг... „ай ему ѓероЯ да поставь командиром
пулеметного расчета... –ены человеку не было бы! Ђ то сразу - роту. Ђ в ней,
ни больше ни меньше, сто человек... ‘ам подумай: у кого голова не
закружитсЯ?
“мный у менЯ был ординарец, недаром он, подвыпив, хвасталсЯ иногда
передо мной:
- џ, товарищ капитан, невысоко сижу, а далеко-о-о глЯжу!
Љак-то рано утром он разбудил менЯ и сообщил неприЯтную весть:
- ’оварищ капитан, Љуликова с "адъютантом" убило.
- Љак убило?
- ‚о времЯ артналета. ‚се попрЯтались, а они остались, не пошли в
укрытиЯ. Ќаповал. ЏрЯмое попадание. Ќичего не нашли от них.
- †алко, - сказал Я.
- Ђ там рады все до смерти! ‘лава богу, говорЯт, отмучились.
"„оигралсЯ", - подумал Я. Ђ Ђнатолий вслух произнес:
- ‚ыходит, верно вы говорили: доигралсЯ.
‚ траншее солдат спросил менЯ:
- Џравда, товарищ капитан, что того младшего лейтенанта, справа, убили?
џ подтвердил.
- ’ак вроде и боев не было?
- Џопал под налет.
- Ќу и бог с ним. ‘ этаким норовом-то он не только себЯ, но и нашего
брата много еще погубил бы. ‘лава богу, господь прибрал.
- „а ты что, религиозный, что ли? ‚ерующий?
- Ќет. Џросто так говорЯт обычно. Џривычка!
Џока мы с ним разговаривали, прибежал сержант и, показываЯ вправо,
крикнул:
- Ќемцы, товарищ капитан!
- ѓде?
- Ќа восьмую роту идут.
Ќе успел Я подать команду, как солдаты начали выскакивать из землЯнок и
устремились вправо, на выручку роты, котораЯ только что осталась без
командира.
Џравду говорЯт, что люди рождаютсЯ, чтобы помогать друг другу.

’џ†…‹›‰ —…‹Ћ‚…Љ

ђЯдовой ‘тепанов слыл в роте самым неисправимым нарушителем дисциплины.
Ќикто из подчиненных не доставлЯл командирам столько неприЯтностей, сколько
он. ‘военравный, вечно недовольный, с глазами холодными и злыми, но всегда в
чистом обмундировании и бритый, он был щепетилен в обращении и самолюбив до
предела.
Њне постоЯнно кто-нибудь жаловалсЯ на него. ’о он обидел своего
командира взвода, то грубо обошелсЯ с товарищами.
- џ не знаю, что делать с ним, - докладывал лейтенант ѓавриленко.
- Ђ что такое? - спросил Я.
- Џриказы не выполнЯет.
џ вызвал к себе ‘тепанова и спросил:
- ‚ы почему приказы командира взвода не выполнЯете?!
- Ђ потому, товарищ капитан, - ответил тот, - что он еще мало каши ел,
чтобы людьми командовать и со мной так обращатьсЯ. “ него еще на губах
молоко. џ вдвое его старше. Ђ он мне кричит: "‘тепанов, иди заступай в
нарЯд!"
- ’ак почему же вы не выполнили его распорЯжение?! - снова спросил Я.
- Ђ потому, товарищ капитан, что в службе должен быть порЯдок, график,
что ли, по крайней мере. Ђ наш лейтенант ѓавриленко посылает того, кто ему
на глаза попадет. Ћрганизатор, называетсЯ.
џ промолчал: конечно, должен быть график. Ђ ‘тепанов продолжал и опЯть
столь же логично:
- Ђ потом, товарищ капитан, почему он мне "ты" говорит. —то Я ему,
мальчик или быдло какое?! ‚от вы, например, обращаетесь ко мне по уставу. џ
ему говорю: "’ы что на менЯ орешь?" ’ак ведь обижаетсЯ. "Љак ты, - говорит,
- ко мне обращаешьсЯ?! ’ы что, - говорит, - уставов не знаешь?!" ‚ыходит,
ему хамить можно, а мне нельзЯ?
Џришлось с лейтенантом ѓавриленко поговорить. “бедить его, однако, не
удалось.
- ‚ы посмотрите, товарищ капитан, - сказал он мне напоследок, - вы
только посмотрите, какой у него взглЯд: ехидный и злой, и вечно он чем-то
недоволен. € то ему не так, и это не эдак. ‚от вы его оправдываете, а он,
уверен, только на передок придем, к немцам убежит. Њогу поспорить.
- Ќу вы уж загнули, - не согласилсЯ Я с лейтенантом, - он, конечно,
тЯжелый человек, ко чтобы уж к немцам уйти...
Њы в это времЯ формировались в резерве фронта, пополнЯлись личным
составом, притирались друг к другу, а последнее времЯ по-настоЯщему боевой
подготовкой занЯлись.
Љак только начались занЯтиЯ на местности, так лейтенант ѓавриленко
пришел ко мне в первый же день с категорической просьбой:
- ‡аберите от менЯ ‘тепанова, товарищ капитан!
- —ем он опЯть не угодил? - спросил Я.
- Ђвторитет мой подрывает.
- —ем же?
- Ћткровенно скажу. ‘олдаты знают, что Я в боЯх не участвовал. Џотому
ко мне присматриваютсЯ. ‚ам хорошо! ‚ы уже были... Ђ Я еще нет.
- Ќу и что?
- џ взводу приказываю атаковать, а ‘тепанов говорит: "‹учше по
кустарнику незаметно подойти поближе, сосредоточитьсЯ и оттуда ударить!"
‘казал бы мне одному, а то всем. ‡начит, обсуждает мое приказание и не идет
в атаку. ‘олдаты на него смотрЯт и тоже лежат.
- ’ак, может быть, и правда, лучше, сблизитьсЯ с противником незаметно,
а потом уже атаковать?
Ќо лейтенант ѓавриленко был уверен в своей правоте и возразил мне:
- ’оварищ капитан, до чего мы так с вами докатимсЯ? ‚ы прикажете
наступать, а Я буду доказывать, что лучше отойти. ЏонравитсЯ вам? Љроме
того, кому виднее, начальнику или подчиненному?
- •орошо, Я со ‘тепановым поговорю, - пообещал Я. - Ђ вы все-таки
переломите себЯ. Ќа пользу пойдет. Џрислушивайтесь к нему, советуйтесь. Ќе
только с ним, ко и с другими, кто постарше вас, да и в боЯх уже был.
- Ќу-у-у, - протЯнул лейтенант ѓавриленко, - выходит, собраниЯ будем
проводить, как в колхозе? Љогда пахать, когда сеЯть, голосовать будем?! Ќет!
‚ армии командир приказывает, а солдат должен выполнить. Ђ?
€ в глазах его Я увидел торжество победителЯ. …му казалось, что он
лучше менЯ знает уставы и порЯдок, а Я, его ротный командир, позабыл все
это. Џовыветрилось на переднем крае!
•оть мне и не понравилсЯ разговор, Я вызвал к себе ‘тепанова.
Ћн вошел в избу, наклонив голову, чтобы не ударитьсЯ о дверной косЯк,
поглЯдел на менЯ исподлобьЯ и, мне показалось, виновато. Џотом спросил:
- ‚ызывали, товарищ капитан?
- ЏриходитсЯ, - ответил Я и предложил сесть. „умал, вы умный человек.
Љомандир взвода у вас хороший, грамотный, училище отлично закончил. Ќо
молодой, неопытный, необстрелЯнный. Ђ вы старше, в боЯх были.
- ђазве Я кому-то говорил, что лейтенант плохой?
- Ќу вот. ’ак помогите ему. Ќе подрывайте его авторитета, подскажите
что надо. Ќо делайте это деликатнее.
- ЏонЯтно, - сказал ‘тепанов, и в этом слове было не только согласие со
мной. ‚ том, как он произнес его, Я уловил иронию, обиду и несогласие.
- ЏонЯтно-то понЯтно, товарищ капитан, - вдруг начал ‘тепанов говорить
раздраженно. - Ђ вот такой вопрос. ђазве можно доверить лейтенанту
ѓавриленко взвод? ’ридцать человек. џ пока не доверил бы. ‚от ’упиков - это
командир, хоть и офицерского званиЯ не имеет. џ не люблю старшего сержанта,
но ведь на него можно положитьсЯ. Ћн не подведет. Ђ этот, ѓавриленко, в
первом же бою хорошо если только сам погибнет, а то и весь взвод угробит.
- Ќичего, - сказал Я уверенно. - „ва-три боЯ проведет и научитсЯ. Ќе
хуже ’уликова будет.
- ЏонЯтно, - сказал ‘тепанов.
- —то вам понЯтно? - спросил Я его.
- ЏонЯтно, почему мы столько народу положили.
- Џочему? - спросил Я его, это начинало менЯ раздражать. - Ќу-ка,
расскажите.
- „а вот если такие над нами поставлены, разве мы будем воевать
хорошо?! …му вначале отделением бы покомандовать.
Џризнаюсь, это менЯ обидело: Я ведь тоже был значительно моложе
‘тепанова. Ќо он спохватилсЯ сразу:
- џ вас не имею в виду. •отЯ и тех, кто постарше вас будут, повыше, Я
тоже почистил бы.
- Ќу кого, например?
- „а вот того майора, например, который менЯ в штрафную роту отправил.
- ‡а что?
- „а ни за что...
- Ќе может быть, чтобы ни за что.
- ’ак что было-то. Ќачалось с того, что свидетелем трусости оказалсЯ.
Ѓегу Я по траншее. Ќемецкую контратаку отбивали. Ђ он, гад, в лисьей норе,
забилсЯ в самый угол. „умал, убит. ’ронул его, живой. „рожит.
џ его спрашиваю: "—то, майор, испугалсЯ?!" Ђ он аж синий со страху,
ничего не сказал. ‚ытащил его оттуда, автомат в руки сунул. "Џриходи, -
говорю, - сюда чаще, привыкнешь!" Џотом, когда бои кончились, мы
приспособили захваченный немецкий "телефункен" передачи слушать. Ђ он узнал
и пропаганду мне приписал. Ќикак Я не мог оправдатьсЯ. ‚от подлец какой, а
ведь майор! „ве шпалы носил...
ђазговор со ‘тепановым так и не получилсЯ. …ще беседовали с ним не
однажды. € всегда его позициЯ была сильной. ‚ его словах Я чувствовал не
только убежденность, но и правду. Џотому свое мнение навЯзать ему не
удавалось: Я видел, что он расшатывает что-то устоЯвшеесЯ и привычное в нас,
но нельзЯ было не согласитьсЯ также, что это "что-то" и мешает нам. ‚скоре
‘тепанов вступил в конфликт с ’упиковым. Ќа тактических дивизионных учениЯх
мы совершали длительный и трудный марш. Љомандир отделениЯ сунул в руки
‘тепанова вещмешок и сказал:
- Ќа-ка, понеси...
‘ержант недавно прибыл в роту и крутого нрава ‘тепанова не знал,
поэтому распорЯдилсЯ так легко и привычно. ‘тепанов швырнул вещмешок в
сторону. ‘ержант прикрикнул, не ожидаЯ, что сопротивление солдата будет
стойким:
- Ћтставить, ‘тепанов! Ђ ну-ка возьми! џ приказываю!
‘тепанов со злостью ответил:
- Џошел ты со своим мешком!
€ отбросил его ногой еще дальше. ’огда сержант подошел не спеша к нему
и схватил за грудь. ‘тепанов откинул его от себЯ так, что сержант не
удержалсЯ на ногах, упал на спину и ударилсЯ головой о землю.
‘тарший сержант ’упиков, старшина роты, на глазах которого разыгралась
эта схватка, сказал:
- Ќу погоди, ‘тепанов, Я тебЯ проучу!
- Џроучи-проучи... Њного вас таких учителей было у менЯ!
‘ержант, сконфузившись, поднЯл вещмешок, накинул на плечи лЯмки и
отошел в сторону. Ќо ’упиков долго смотрел в упор на ‘тепанова и не думал
проходить мимо такого безобразиЯ. Ћн был кадровым сержантом. „о войны
прослужил: два года, службу знал твердо и командирскими качествами обладал в
полной мере.
‘лучай проучить ‘тепанова подвернулсЯ вскоре. ђота после учений вышла
на тактические занЯтиЯ. Ѓыла поставлена задача: на высоте, около деревни,
вырыть две траншеи полного профилЯ на роту, свЯзать их ходами сообщениЯ и
замаскировать выброшенную землю.
Љаждому солдату был выделен участок работы и дневнаЯ норма. ‚се стали
окапыватьсЯ. ‘тепанов вы полнил задачу раньше всех, сел да так и сидел
неподвижно, пока к нему не подошел старшина,
- Ђ ты почему сидишь?
- џ свою норму выполнил.
- Ђ другим, товарищам по оружию, помочь не желаешь?
- ‚от это Я уж делать не обЯзан... Ћни лЯсы точат, а Я за них работай?
Џомогай дармоедам? ‚калывай во всю силу?
- € в бою так же будешь?
- Љак так?
- Ђ вот так - лишь бы менЯ не трогали, а остальные менЯ не интересуют
- ‚ бою мы еще посмотрим, кто как будет... Љак бы мне тебЯ учить не
пришлось. Ѓольно вы здесь храбрые!
- Ѓыла бы моЯ волЯ, ‘тепанов, Я бы тебЯ давно в штрафную загнал.
‘тепанов насмешливо посмотрел на ’уликова и сказал грубо:
- Ќе пугай. ’ам тоже люди, не хуже тебЯ.
- Ќе хуже, говоришь?
- ’акие же, как везде. …сть хорошие, есть и плохие.
- Џосмотрим, как ты заплЯшешь, когда опЯть туда пойдешь.
- Ќу и пойду. Ќе бойсЯ, на колени не встану.
‘таршина ’упиков выпрЯмилсЯ во весь свой огромный рост и, заканчиваЯ
разговор, отчеканил:
- џ не люблю, когда подчиненные не выполнЯют приказаниЯ начальников.
‡апомни это.
џ подошел к ним совсем близко и, внимательно разглЯдываЯ каждого,
подумал: "Ќашла коса на камень". ’упиков спросил менЯ:
- ђазрешите, Я поговорю с ним, товарищ капитан, с глазу на глаз?
џ не возражал. ’упиков и ‘тепанов пошли рЯдом. ‘о скрипом открыли
пустой, брошенный хозЯевами амбар и вместе вошли. „верь, закрываЯсь, тоже
скрипнула.
- € что это за человек такой? - спросил менЯ солдат, смахиваЯ рукавом
гимнастерки пот с раскрасневшегосЯ лица. - Ќи друга у него, ни приЯтелЯ...
‚от, товарищ капитан, дома у менЯ, кажись, кроме бабы, ни одного друга не
было. „а и с ней какой разговор? Ќе с кем было слова перемолвить. ‚се
работа, да работа, да трудности, да нехватки. Ђ здесь...
- Ђ что здесь? „рузей больше, чем дома? - спросил Я.
- ’ак ведь не сравнишь! ‡десь что ни солдат, то друг да приЯтель. ‚от
ведь, думаю, кончитсЯ война, по домам разъедемсЯ, и каждый в своей халупе
закроетсЯ, поди. ‚от опЯть тоскливо-то будет... „а если бы не воевать, а вот
так бы работать, не ушел бы Я из роты никогда, до чего весело. Ђ у этого
черного - ни друга, ни приЯтелЯ.
- Ћбидели его здорово ни за что, - объЯснил Я, - забыть не может.
- ќ, товарищ капитан, кого из нас не обижали? ‘олдат посмотрел на менЯ,
торопливо подтЯнул ремень, поправил пилотку и спросил:
- ђазрешите идти.
€ ушел, веселый, даже валЯвшуюсЯ лопатку на ходу подобрал с земли и
воткнул так, чтобы заметили и не потерЯли.
Ћ чем старшина ’упиков и бывший штрафник ‘тепанов говорили в амбаре и
что они там делали, можно было только догадыватьсЯ. ‚ышли они один за
другим. ‘начала - ‘тепанов, за ним - ’упиков. Ћба шатались, как пьЯные на
ветру. ЏодойдЯ к изгороди, навалившись, долго стоЯли рЯдом, отдыхали и
приходили в себЯ.
Џотом разошлись по сторонам. ‘тепанов хромал и, согнувшись, держалсЯ за
живот. ’упиков держал у носа грЯзную трЯпку и смотрел одним глазом: другой
заплыл.
‚ечером Я вызвал к себе ’уликова и спросил;
- —то произошло?
- „а так, товарищ капитан, - весело ответил он. - Џоговорили. ‚ыЯснили
отношениЯ. „умаю, пойдет на пользу. Ќеплохой человек оказалсЯ.
џ не стал интересоватьсЯ подробностЯми, а вызвал ‘тепанова. ‘ трудом
перешагнув порог, с ходу, не доложив о прибытии, как товарищ товарищу,
‘тепанов сказал:
- Ќу сила, товарищ капитан... Ќе дай бог под его кулак попадать! ‚рагу
не пожелаешь. џ думал, что он только Языком молоть умеет.
- ‡начит, хорошо поговорили, убедительно?
- Ђ что, заслужил - получи. џ так понимаю.
- Ќу раз понЯли друг друга, значит, и нам не стоит говорить?" -
заключил Я. Ќо ‘тепанов спросил:
- Њожно Я, товарищ капитан, с вами посижу? џ подвинулсЯ на скамье,
посадил его рЯдом.
- ‚от, товарищ капитан, - начал он разговор. - Ћ чем Я хотел поговорить
с вами. Њы до войны, сколько Я помню, привыкли все выполнЯть, что на верху
на самом скажут. —то ни велЯт, все выполним. џ председателем колхоза был.
‘кажут - посеем, скажут - уберем, и все в сроки, которые нам укажут, хотЯ
это иногда и во вред шло. Ђ потом сколько нужно, столько государству сдадим.
‘ебе ничего не оставим, а в город свезем. Њы так привыкли. Љогда война
началась, так же и воевать стали. ‚се давай и давай. Ќечего нас баловать,
все выдержим, все вынесем. Ќет чтобы подумать, да похитрее, да поумнее,
чтобы немца обмануть, а все вперед и вперед, все в лоб да в лоб. ђазве
так-то мы победим когда-нибудь? ‚едь сколько же нашего брата погибает, когда
все давай да давай!
- Ќадо. —то делать? - спросил Я его.
- Ђ кому надо-то? - спросил ‘тепанов. - ќто ведь только немцу на
пользу. Њожет, Я не понимаю эту нашу военную стратегию? Ќо, кажетсЯ, мы
совсем не то делаем. Ћн нас клиньЯми, а мы через всю ђоссию траншею роем,
как веревку протЯгиваем. Ђ когда же мы клиньЯми будем бить, окруженьЯ
организовывать?..
ќту беседу со ‘тепановым Я вспомнил через год, когда и у нас на фронте
маневреннаЯ война пошла. Ђ в тот раз Я сказал ему:
- “мный вы человек. Ќо поймите: и мы научимсЯ. †изнь заставит. ‚се в
свои нормы войдет.
- ‘пасибо,- сказал он. - Њне как-то легче стало! ‚ыговорилсЯ. Џотому,
видно...
Џоследние дни мы чувствовали, что скоро нас бросЯт в бой. ‚ роты
доставили боевые гранаты. Љомбат приказал всех солдат пропустить через
метание гранат по цели. “слышав об этом, ѓавриленко предложил мне:
- Њожет, мы ‘тепанову дадим другое задание? …ще подорвет кого-нибудь!
џ не согласилсЯ.
- Џодорвать он может и на переднем крае, - сказал Я.
Њы с ’упиковым стоЯли на огневом рубеже, подстраховывали. Ѓольшинство
солдат работали хорошо. Џосле взрыва гранаты ’упиков искал чеку, которую
метавший гранату бросал на землю, и укладывал ее, чтобы потом доказать
начальнику боепитаньЯ, что граната подорвана.
Ѓыли и курьезы. Ћдин солдат бросил гранату, не выдернув чеки. ѓраната,
естественно, не взорвалась. ’упиков ходил с ним, чтобы найти ее и упражнение
повторить. „ругой, будто скованный, выдернув чеку, долго держал гранату в
руке, боЯсь бросить ее, и только после неоднократной команды "Ѓросай!",
будто опомнившись, метнул ее так, что она упала на бруствер и, чудом
скатившись на противоположную сторону, взорвалась в десЯтке метров от нас. Љ
счастью, никого не задело.
Ќастал черед ‘тепанова. Ћн спокойно подошел, взЯл гранату, выдернул
чеку и положил ее в левый карман шинели, но гранату не бросил, а зачем-то
полез снова в карман.
- Ѓросай! - скомандовал Я.
- Ћбождите, товарищ капитан, - тихо сказал он, зачем-то вынул из
кармана чеку, которую только что туда положил.
- Ѓросай! - крикнул ’упиков.
- ’ы что орешь?! - обернулсЯ к нему ‘тепанов.
Ћн переложил гранату в левую руку, а правой положил чеку в правый
карман. Џотом снова взЯл гранату в правую руку, посмотрел на цель, широко
размахнулсЯ и с силой бросил.
џ подал команду:
- ‹ожись!
Њы с ’упиковым укрылись в траншее. Ђ ‘тепанов дождалсЯ, когда
произойдет взрыв, и только после этого пригнулсЯ.
- ѓотово! - сказал он. –ель была поражена.
- Ђ зачем вы перекладывали гранату? - спросил Я.
Ћн ответил хмуро:
- Џоложил Я чеку в карман, а он, оказываетсЯ, худой.
- Ќу и что?
- ’ак ведь ’упиков съест, если чеку потерЯешь.
Њы смеЯлись, а ‘тепанов только усмехнулсЯ. "Ќу и ну!" - подумал Я.
‘олдаты обсуждали поведение ‘тепанова.
- ’ы посмотри, что за человек. •оть бы слово кому сказал. …сли ответит,
так будто в долг деньги дает. € все поперек стараетсЯ. Ѓудто из железа
сделан, - удивлЯлсЯ один.
- ѓоворЯт, у него всю семью дома расстрелЯли каратели, - объЯснил
другой. - Ђ наши его - в штрафную роту. ‡а что, не знаю, врать не буду. Ќо
что он к начальству озверел, так это, однако, факт.
- ‘лышал Я, - сказал молодой солдатик, - в дивизии рассказывали.
’ам-то, верно, знают. “бил он кого-то, кто-то обидел, он и убил. Љогда из
штрафной роты пришел в дивизию после госпиталЯ, так просилсЯ в разведку. Ќе
взЯли. Ќачальство боЯлось, что к немцам уйдет. ’ак он в полковую разведку
все-таки упросилсЯ.
Ќо скоро оттуда откомандировали. Ќе мог ни одного немца живого
притащить. Џока несет - задушит. "Ќе могу, - говорит, - на них на живых
смотреть". ЉакаЯ ненависть у человека... џ сам видел. Џринес одного,
свЯзанного, на горбу пер. Џринес и бросил, будто бревно какое. ‘мотрим, а
пленный-то уже весь синий, и глаза вылезли. € вот что непонЯтно. Ќемцев
хвалит: и траншеи у них глубже и чище, и огонь организовать умеют. Ђ Я его
спрашиваю: "‚от так, грудью на амбразуру, они умеют, как мы, к примеру?!"
‘меетсЯ ехидно. € что говорит? „а говорит: "ѓлупое дело не хитрое". ‚от и
пойми его...
Ќа следующий день рота была поднЯта по тревоге и марш-броском
выдвинулась на передний край, чтобы участвовать в отражении атак противника.
Ќачались бои. ‘тепанов, по-прежнему мрачный и нелюдимый, отличалсЯ выдержкой
и стойкостью, хотЯ вперед никогда не вырывалсЯ.
Ћн не был среди тех, кто первым взбираетсЯ на высоту, кто ведет за
собой других, но и среди тех, кто не выдерживал натиска немцев и первым
начинал отступление, его тоже никто не видел. …го ни разу не ранило -
казалось, пули и осколки обходЯт его, как заколдованного. ‡а это времЯ
некоторые уже по два-три раза побывали в госпитале, а его ничего не
задевало. ‘олдаты иногда даже говорили о нем:
- •ороших людей убивает, а его будто пули обходЯт.
Ќо были и такие, кто говорил о нем по-доброму.
Ћднажды слышал, как маленький, тощий и, видимо, очень нервный солдатик
говорил о ‘тепанове:
- ЊенЯ ранило тут позавчера. €спугалсЯ, конечно, здорово. Џодумал:
"Љонец". Ђ кругом нет никого, помощи некому оказать. ‹ежу и кричу:
"‘анитары, санитары!"
Ђ он, черный-то, подползает ко мне и спрашивает: "’ы чего орешь?" -
"ђанен, - говорю, - санитаров прошу". Ћн вытаскивает пакет индивидуальный,
разрывает его зубами и давай мне руку бинтовать. ‡абинтовал он хорошо, надо
сказать, как санитар, не хуже, а потом посмотрел на менЯ своими желтыми
глазами и говорит: "‚ставай, - говорит, - симулЯнт, не притворЯйсЯ!" - и к
самому носу моему кулак поднес.
€ в самом деле, поднЯлсЯ Я, живой, и пополз за ним. Ђ он обернулсЯ и
шипит на менЯ: "‚интовку-то почему бросил? „ерьмо ты", - говорит. ‘ползал Я
за винтовкой. Ќу и что? ‘ейчас думаю: "…сли мы все такие были бы, как он,
разве плохо было бы? Ђ?"
’очку в жизни ‘тепанова поставил дикий случай. €наче не назовешь.
Ћднажды наш батальон прорвал передний край противника, а немцев в
глубине не оказалось. ‚идимо, они не могли уже по-прежнему плотно удерживать
оборону по всему фронту. Њы прошли километров двадцать и не встретили
сопротивлениЯ, не видели ни одного человека.
‘трельба слышалась все времЯ где-то далеко: то спереди, то слева, то
справа. Ѓыло так тихо и спокойно, а местность просматривалась на такую
глубину, что комбат свернул батальон в походную колонну, и пошли мы
форсированным маршем, выставив впереди и по сторонам разведывательные
дозоры. ли по четыре в рЯд. ‚ колонне было человек триста, не менее.
Љонечно, устали. ‘олдаты валились с ног. € комбат разрешил большой привал.
„озоры остановились, колонна втЯнулась в лощину, и люди запрудили ее,
как вода в половодье овраги заполнЯет.
Љомбат приказал снЯть вещевые мешки, составить оружие в козлы. ЊоЯ рота
оказалась в центре всей этой массы людей и была сжата со всех сторон.
‘олдаты начали искать друг друга, но комбат крикнул: "Џрекратить шум!", и
все затихли.
‚ это-то времЯ случилось то, чего никто не ожидал. Љогда винтовки были
составлены в козлы ‘тепанов, снимаЯ с себЯ вещмешок и запутавшись в
снарЯжении, с остервенением дернул рукой за лЯмку, нечаЯнно вырвал из ручной
гранаты ”-1 кольцо предохранительной чеки. ѓраната, висевшаЯ у него на
поЯсном ремне, упала под ноги, а спусковой рычаг запала отскочил в сторону.
‘тепанов понЯл, что через 3-4 секунды граната взорветсЯ. Џредотвратить
взрыв было невозможно. ‘олдаты, копошившиесЯ рЯдом, видели, как покатилась
граната, упали и ждали. ‘отни осколков разлетЯтсЯ со страшной силой далеко
вокруг. Ѓудут убитые и раненые. € только чудо может спасти тех, кто близко.
Ќадо сказать, что ”-1 из всех ручных гранат - самаЯ мощнаЯ. Ќемецкие
гранаты с деревЯнной ручкой, падавшие в наши траншеи, мы нередко успевали
выбрасывать - только не бойсЯ, и они рвались где-то далеко, никому из нас не
причинЯЯ вреда. Ћт нашей ђѓ„ можно было заслонитьсЯ вещмешком. Ћт "‹имонки",
как звали ”-1, спасениЯ не было. Џоэтому ее бросали всегда из укрытиЯ. ‡а
считанные секунды ‘тепанов мог бы ударом ноги отшвырнуть гранату от себЯ, к
своим товарищам, и она не задела бы его, упади он сразу после этого на
землю.
џ тоже приник к земле и думал: "‚от сейчас он отбросит гранату, и все.
Љого-то приговорит к смерти"... Ќо ‘тепанов только выругалсЯ, и тут же землЯ
содрогнулась от сильного глухого взрыва.
Џосле того как землЯ успокоилась, а взрыв затих, Я глЯнул вокруг, в
первый момент не сообразив ничего, трЯхнул оглохшей головой и понЯл:
‘тепанов лег на гранату и принЯл на себЯ ее взрыв.
‘олдаты вырыли Яму, захоронили все, что осталось от ‘тепанова, и
обложили могилу дерном. € надо же было, чтобы в это времЯ громыхнула гроза и
хлынул короткий ливень. Ѓудто само небо пожалело несчастного человека.
—ерез каких-то полчаса батальон вытЯнулсЯ из проклЯтой лощины. џ шел и
прислушивалсЯ к разговорам. Ћдин солдат рассказывал, что он на привале
только присел и сразу уснул, а проснулсЯ, когда взрыв уже произошел.
- € как это так случилось, не пойму, - говорил он - ‹ежу Я и слышу, что
кто-то идет. €дет и идет ко мне, это мне во сне-то кажетсЯ. Ђ это ‘тепанов
ружье на менЯ наставил. "‚перед!" - говорит. € вот выстрелит. Ђ Я жду, когда
он выстрелит, и думаю: "‡а что?" € тут Я от грохота-то и проснулсЯ.
‘олдаты шли и обсуждали событие, и еще долго смерть ‘тепанова где-то
витала рЯдом с батальоном, часто еще люди вспоминали о ней и удивлЯлись,
почему в ту минуту, когда смерть подошла к нему, он не отшвырнул ее к
другим, а принЯл сам, без колебаний, безропотно и спокойно, как и должно
быть.
€ потом, далеко отойдЯ от места, где это случилось, мы жалели, что
никак не отметили эту могилу - ни звездочкой, ни крестом, не оставили
надписи, и никто уже никогда не сумеет разгадать тайну этой смерти.
‹юди на фронте по-разному погибали.

‘Њ…ђ’њ „ђ“ѓЂ

„нем мне позвонил командир батальона. ’елефонист, сидевший в углу
землЯнки с трубкой, привЯзанной к голове, снЯл трубку, подал ее и произнес:
- "’ретий", товарищ капитан.
- ‘лушай, "ЏЯтый", - сказал комбат, - к тебе приедет аЯхметов. Џередай
ему хозЯйство. Љарандаши, огурцы, семечки... ‚се по порЯдку. € иди в
хозЯйство ‡ахарова. Ћтдохни недельку. Њожешь забрать с собой ординарца.
Џетренко разрешил. ’ам найди ‹азарева Љолю. Ћн вернулсЯ из госпиталЯ.
Џередай ему привет. ‚алЯй.
ѓолос умолк. Љонечно, Я обрадовалсЯ неожиданной перспективе. џ сдам
роту, возьму с собой ординарца и уйду в резерв офицеров полка, чтобы
подучитьсЯ и - это главное - отдохнуть.
ЋказываетсЯ, ЉолЯ ‹азарев, мой старый и верный друг, возвратилсЯ из
госпиталЯ. Ќадо сказать, Я тосковал по нему. утка ли, больше года рЯдом
командовали ротами.
Ќе успел ординарец уложить пожитки, как ЯвилсЯ старший лейтенант
аЯхметов, маленький, широкоплечий, молодой.
- ‚ы получили приказание, товарищ капитан? - спросил он официально.
џ подтвердил и вызвал писарЯ. ’от долго и бестолково излагал, сколько в
строю, сколько в расходе солдат и сержантов. Ќо мы так ничего и не понЯли.
џ предложил подсчитать по пальцам - так мало было народу. џ называл
фамилии, писарь записывал.
- ‚ первом взводе: Ђббакумов, …горов, „олин, Љузьмин. Џостой, Љузьмин в
госпитале. ‹апин, Њушкетов, Ќолинский. Ќет, Ќолинский ранен вчера.
‚скоре списки были готовы. Џришли командиры взводов. Ћни с завистью
смотрели на менЯ и уныло отвечали на вопросы. џ понимал их: они тоже устали.
’олько аЯхметов бодро расспрашивал их о разных пустЯках, которые вызывали у
него интерес, а нам уже давно надоели.
Њы с аЯхметовым зашли к солдатам - они помещались в трех землЯнках. џ
представил нового командира. “знав, что Я уезжаю отдыхать, солдаты встретили
это сообщение весело. џ думал, что они будут завидовать и обижатьсЯ.
Љазалось, мне будет неловко. џ уходил отдыхать, а они оставались на переднем
крае. Њожет быть, завтра кого-то из них недосчитаютсЯ. Ќо они наперебой
предлагали мне:
- ’оварищ капитан, ни о чем не заботьтесь. “ нас будет все в порЯдке.
- ѓоворЯт, там танцы бывают?
- Њожет, девочку какую?!
- Љонечно, товарищ капитан. ѓоворЯт, их в медсанбате да в роте свЯзи -
на выбор.
- Ќе терЯйтесь, товарищ капитан.
„о леса, где размещалсЯ офицерский резерв дивизии, было семь
километров. Њы ехали и смотрели по сторонам. ‚от выглЯдывает из болота
затопленный танк, виднеетсЯ только занесеннаЯ снегом, будто шапкой закрытаЯ,
башнЯ, не всЯ, а как большаЯ опрокинутаЯ вверх дном тарелка. џма из-под
крупного реактивного снарЯда, заполненнаЯ водой. —то-то возвышаетсЯ
правильной четырехугольной формы, видно, затонувшаЯ полуторка. ќто из тех,
что шли с нами зимой к высоте. Љругом - чистое болото, деревьев мало. Ћдни
черные костыли: все, что осталось от рощиц.
…ще не начинало темнеть, когда мы с ординарцем подошли к рубленым
деревЯнным домикам, разбросанным там и сЯм в редком редколесье. €з труб
столбами валил дым.
- ‘мотрите, товарищ капитан, никакой маскировки, - удивилсЯ ординарец.
- †ивут же люди! Љак в мирное времЯ...
„омик, в котором жил капитан ‹азарев, мы нашли с трудом: он был до
половины засыпан снегом. ‚ойдЯ в сени, тщательно отрЯхнули валенки от снега
- топали, точно лошади. Љогда Я открыл дверь и вошел, ‹азарев - Я это сразу
узнал - сильно схватил менЯ сзади за голову, зажал больно уши и наложил
пальцы на глаза так, что посыпались искры. ђуки были теплые, широкие,
сильные и знакомые.
џ с трудом развел руки, стиснувшие мою голову, и обернулсЯ. ЉолЯ
‹азарев стоЯл с широченной улыбкой.
Њы сжали друг друга в объЯтиЯ до боли, до треска в костЯх.
•озЯин раздел менЯ, усадил. џ облокотилсЯ на стол, тот зашаталсЯ и
заскрипел. Џодумалось: вот-вот пойдет в сторону и развалитсЯ. ‹азарев
положил на крышку широкую ладонь, отчего стол опЯть заходил как живой, и
хвастливо сказал:
- ‘ам соорудил. ‚от, своими собственными.
ЏоглЯдел на свое изделие, погладил и сказал:
- Љогда хочешь, то все можно сделать. ’олько захотеть!
џ изобразил удивление, одобрение и сказал откровенно:
- Њне такого не сделать бы.
- џ тоже дома ничего не умел: не знал, как гвоздь забить. Ђ вот
сработал же. Ћдним топором. ‘амому интересно посмотреть...
ђазговариваЯ со мной, ‹азарев ловко открыл консервную банку ножом,
который изготовил ему, видимо, какой-то умелец из солдат. €з-под подушки
достал немецкую флЯжку и, чтобы удостоверитьсЯ, тЯжело булькнул ею.
- ‡наешь, - говорил он, продолжаЯ собирать на стол, - вот за этим
проклЯтым зельем ходил в поселок. Џомнишь, ‡амковой заместителем у
Џостовалова был, в двенадцатом полку? ‡абыл, что ли? Ќу, вспомни. Ѓольшим
начальником стал. …го только что вывели с передка со всем хозЯйством.
Ђдъютант не пускает. ѓоворю ему, скажи, что ‹азарев. Ќе забыл, оказываетсЯ,
принЯл.
Џриезжает, говорю, Џерелазов, встретить бы надо по-человечески. Ќичего
не сделаешь: обычай такой. Ћн и тебЯ вспомнил. ‚ызвал какого-то из Ђ•—.
"Ќалейте, - распорЯдилсЯ, - товарищу ‹азареву". Ќу ладно, думаю, люди мы не
гордые, можем постоЯть. Џусть будет "товарищ ‹азарев", только бы водки дал.
Ђ когда уходил от него, то он встал, даже обнЯл менЯ и говорит: "ќх, хорошее
было времЯ, героическое, и люди были хорошие". Ђ видно, что зазналсЯ и
возгордилсЯ. —увствуетсЯ, к большой власти привык.
’ут ‹азарев в рот палец взЯл и начал кровь отсасывать.
- ’ы что? - испугалсЯ Я.
- „а понимаешь, нож как-то соскочил с бортика, да по пальцу. Љак
бритва, нож-то.
€ тут ‹азарев крикнул ординарцу:
- ‘лушай, ‡аЯц, ты опЯть ножи точил? Ћрдинарец выскочил из какого-то
закутка, увидел менЯ, обрадовалсЯ:
- ‡дравиЯ желаю, товарищ капитан!
- ЋпЯть, говорю, ножи точил? - закричал на него ‹азарев.
- Ђ что, товарищ капитан, - ответил он весело, - какой же это нож, если
тупой?!
- Ќу ладно, иди, да сообрази нам чего-нибудь закусить.
- ’ак что вы, товарищ капитан, менЯ не разбудили, Я бы вам давно все
сделал.
ЋказываетсЯ, это тот самый ‡аЯц, который у нашего комбата, у €вана
‚асильевича ‹огунова, ординарцем был. Ђ когда комбата ранили и в госпиталь
положили, он к ‹азареву перешел.
- Ќу как, ‡аЯц, живешь? - спросил Я.
- Ћчень хорошо, - ответил ординарец. - ‚ы же капитана-то ‹азарева
знаете, какой он человек, ‘ ним можно хоть на край света!
Њы с ‹азаревым выпили, опЯть вспомнили ‡амкового. Љонечно, добром
вспоминали, хвалили, поскольку его водку пили. ‚спомнили и что-то такое, о
чем подполковник навернЯка забыть хотел.
- Ђ ведь знаешь, - говорил ‹азарев, - тогда, под ‘утоками, не окажись
менЯ рЯдом, не было бы ‡амкового. џ выскочил на просеку и вижу: солдаты, как
бараны, бегут, винтовки побросали, а ‡амковой дует впереди и кричит:
"Ћкруженье! Ћкруженье!" Њы с Њалышевым - помнишь, командир взвода свЯзи был
у ’агушева? - положили их в снег и сами залегли.
‘мотрим, три немца вышли из-за поворота и давай из автоматов с брюха
строчить. Ќу, мы их всех и уложили. Љончилась перестрелка. ‡амковой мне
сказал: "Ќу спасибо, выручил". ‚идно, стыдно ему было. ЏредставлЯешь, когда
Я сегоднЯ к ‡амковому вошел, он, показалось мне, как-то неловко себЯ
почувствовал. €спугалсЯ, что ли? ЌеприЯтно, видимо, до сих пор. џ же
свидетель. Љак он в суде называетсЯ?
- ‘видетель обвинениЯ, - подсказал Я.
- Ќу вот видишь, обвинениЯ. Љонечно, разве приЯтно ему видеть менЯ
сейчас? Ќе знаю, пьет ли сейчас. ђаньше-то, помнишь, упивалсЯ. Ћт страха,
что ли? ‘ейчас много пить побоитсЯ - начальство рЯдом. “знают, продвижениЯ
не дадут.
Њы просидели с ‹азаревым до полуночи. џ больше слушал, он говорил
много, но не о себе.
- ‚от мы вспомнили ‡амкового, воЯка-то никуда, а продвинулсЯ. Ђ мне в
голову другой эпизод лезет, помнишь, из Љоровитчина нас немцы выбивали? ’ы
бегаешь по траншее и кричишь: "ђебЯта, нам только сейчас отбить, а там
подкрепление подойдет!" џ думаю: "Џодкрепление? ѓде оно?" ‘мотрю, а у тебЯ
праваЯ рука в фуражке. "—то, - спрашиваю, - руку-то в фуражке держишь?" -
"„а так, - говоришь мне, - царапнуло! Ќе до того сейчас!"
Ђ потом, когда ночью ушли, начали тебе руку перевЯзывать в медпункте, а
там, смотрю, от большого пальца ничего не осталось, а указательный будто кто
вдоль разрезал. „ругой на твоем месте, возьми того же ‡амкового, месЯц в
госпитале проволынил бы.
- Ќу скажешь тоже, - возразил Я ему.
Ћн забрал мою правую руку в свою ладонь и рассматривал исковерканные
пальцы - большой и указательный, а мне стыдно стало оттого, что другой
человек рассматривает мое уродство.
‚идно было, что ‹азарев истосковалсЯ по своим. Џотому и говорил,
говорил о людЯх, о том, как мы вели себЯ в боЯх, кто трусил, а кто нет, кто
рвалсЯ вперед, а кто отсиживалсЯ в укрытиЯх.
Џотом вдруг ни с того ни с сего переметнулсЯ на другой предмет
разговора, совсем в другую сторону увел.
- ‡наешь, мне один в госпитале объЯснЯл: "ќто, - говорит, - хорошо, что
тебЯ ранило. Љогда долго не ранит, то сразу убивает, наповал". ‚ыходит, Я
свою очередь отбыл?
- ‡начит, - обрадовалсЯ Я, - сейчас можно спокойно жить?
- Ђ еще этот товарищ говорил: "•орошо, что бабой не обзавелсЯ, да ребЯт
не наделал". € знаешь, как рассуждал: "‚от, - говорит, - у менЯ их трое, дак
ведь, однако, все времЯ перед глазами стоЯт, забыть не могу. ‚от Я их, -
говорит, - на свет произвести-то произвел, а вдруг менЯ убьют, куда они без
менЯ-то?"
џ почувствовал хмель, какую-то необъЯснимую тоску и любовь к ‹азареву,
давнему другу, но высказать это ему прЯмо в глаза не сумел.
- Ђ где мы тебЯ тогда потерЯли? - вдруг вспомнил Я. - ‚се будто шли
рЯдом. Џосмотрю, ты на виду, и мне будто весело.
- ‚ овраге. Њне бы, дураку, - объЯснил ‹азарев, - обойти его, а Я туда,
думаю, скорее на высоту взлезу. Ђ когда увидел, что кругом котелки да
противогазы валЯютсЯ в этом овражке, так и понЯл, что влип. ’ут он менЯ
сбоку из пулемета и саданул.
‹азарев заметил, что Я устал, придвинулсЯ ко мне, потрепал волосы и
толкнул на подушку:
- ‘пи, завтра рано вставать. Њы здесь от подъема до отбоЯ занимаемсЯ
командирской учебой. ѓоворЯт, уже идет пополнение. ‘коро получим людей и в
бой. €стосковалсЯ Я по людЯм и по делу. Ќу что делаем? ‘ам посуди: мне это
уже сто раз надоело. Љому-то, кто еще не пахал, тому надо. Ђ нам-то зачем?!
Ћн еще что-то говорил, но Я незаметно уснул, уЯснив твердо, что завтра
мне заниматьсЯ необЯзательно.
ЏроснулсЯ, услышав, как кто-то бил в рельс, подвешенный у домика. ‚
несколько голосов дежурные кричали громко и весело:
- Џодъем!
џ собралсЯ подниматьсЯ, но подошел ‹азарев и сказал:
- ‘пи. ЏровизиЯ на окне. ‘кажи, чтобы ординарец печку истопил -
замерзнешь днем. Ѓудь здоров. ‚ обед прибегу.
џ снова уснул.
ЏроснулсЯ оттого, что в комнате стало тепло. Ћрдинарец сидел у печки,
смотрел в огонь и словно колдовал на угольЯх. ‡аметив, что Я проснулсЯ,
обернулсЯ.
- ’оварищ капитан, сон страшный приснилсЯ. Ѓудто старшего лейтенанта
€шмурзина убило.
- —епуха все это!
- „а, конечно, чепуха. Љ перемене погоды, видно. Ќо все-таки неприЯтно.
Ћрдинарец приготовил завтрак, не спеша поели. џ оделсЯ и вышел - нужно
было представитьсЯ начальнику резерва.
Љогда Я шел по тропинке, пробитой в снегу в сторону штаба, мимо
пробежал офицер. џ еще толком не рассмотрел его, а крикнул:
- ’агушев!
’от даже на мгновение не остановилсЯ и, будто не узнав менЯ, ничего не
ответил. ‘тало обидно.
- Џостой! - крикнул Я. - ’ы что, своих не узнаешь?
- Џогоди! - отмахнулсЯ он: дескать, не до тебЯ.
- „а постой минутку! ‘только не виделись!
Ќо ’агушев, тот самый, с которым мы в траншеЯх не один пуд соли съели,
убежал.
€ тут Я заметил, что к сараю, к которому вела просека, бежали
озабоченные люди. џ тоже кинулсЯ туда, больше из любопытства, от нечего
делать.
џ был убежден, что здесь, в глубоком тылу, в восьми километрах от
переднего краЯ, ничего плохого не может произойти. Ћно должно быть лишь там,
откуда Я только что прибыл, то есть на передке, где ежедневно, ежечасно,
ежеминутно кто-то погибает, где кругом палЯт и места целого найти
невозможно.
„верь в сарай была открыта. …ще с улицы увидел: внутри у входа и вдоль
стен стоЯли офицеры с обнаженными головами, как в церкви. џ невольно снЯл
шапку. Џодошел к толпе. ‚се молчали, поэтому спрашивать было неудобно.
Ћсторожно, чтобы никого не толкнуть, Я тихо пробралсЯ вперед и заметил, что
в правом переднем углу стоЯли старшие офицеры и врачи. Ќа табуретках,
составленных двумЯ рЯдами, кто-то лежал. Њногие плакали. ќто показалось мне
странным и непривычным. ‚етхаЯ крыша, казалось, провисла над пустой
серединой сараЯ, сырой и холодный воздух знобил.
- Љто это? - тихо спросил Я соседа.
- ‹азарев, из шестнадцатого, - ответил он шепотом.
Џреодолев стеснительность и неудобство, Я уже сделал несколько шагов к
‹азареву, когда увидел, что у изголовьЯ стоит комдив. џ взглЯдом робко
попросил разрешениЯ подойти, и комдив кивнул мне.
Ћн лежал, вытЯнувшись во весь рост, бледный и спокойный, будто живой.
Ћтсюда мне было слышно, как комдив отдает распорЯжениЯ штабному офицеру:
- ‡начит, так, родителЯм - извещение. Џогиб смертью храбрых. Љомандарму
- доклад. Џогиб на учениЯх с боевой стрельбой. Ћтрабатывали продвижение за
огневым валом. ЏонЯл?
’от, даже в этой скорбной, заполненной молчанием обстановке, щелкнул
каблуками и вышел, гулко отпечатываЯ шаги.
Љогда ‹азарева похоронили, ’агушев привел менЯ в свой домик. ‚ нем было
тоже тепло и уютно, как у ‹азарева. ‡айнулин, старый, еще с ‘еверо-‡ападного
фронта, ординарец, приготовил обед, расстаралсЯ водки. Њы сели, выпили за
упокой души и поели тушенку.
- ‘кажи, что же все-таки произошло? - спросил Я.
- Ђ, - махнул рукой ’агушев, - изучали ручной пулемет. Љто его не
знает?!
- Ќе скажи, - возразил Я.
- Ќу ладно, может, и надо было, - согласилсЯ ’агушев. - Ќо кого
руководителем назначили? ќто же надо придумать! ‘еребрЯкова, начальника
штаба двенадцатого полка. ‡наешь эту сволочь? Њаленький такой, в очках,
дерьмо. Ћн и пулемета-то в глаза не видел, штабнаЯ крыса!
- ‡наю, - подтвердил Я.
- Џомнишь, мы переходили зимой на другой участок. Џо сорок километров
за ночь. ‘ ног валимсЯ. Ђ он, смотрим, шкура, на рысаке гонит. ‘олдат в
полушубке - на козлах. Љричит: "ђ-р-гись! ђ-р-гись!" ‘еребрЯков с девкой в
санках катит. ‚еселый такой. € не стыдно!
’ак вот, ‘еребрЯков, который винтовки в руках не держал, мне, ‹азареву,
ђЯбоконю, старым пулеметчикам, показывал, как его зарЯжать надо. Њы,
конечно, глЯдели по сторонам, разговаривали. Ђ он, скотина, поставил пулемет
на стол, отвел рукоЯтку назад, вставил снарЯженный магазин и нажал на
спусковой крючок. € выпустил очередь прЯмо в живот ‹азареву - он напротив
стоЯл. ’ак до того испугалсЯ, подлец, что еле пулемет выхватили из рук.
Ћдурел от страха! ‹азарев, конечно, за живот и упал.
џ представил себе эту картину и в ужас пришел.
- ‘начала мы даже не понЯли, что произошло, - сказал ’агущев, - ну
знаешь, ошеломило... ‚от уж, кажетсЯ, навидались смертей на всю жизнь, а эта
будто всех по голове ударила.
- Ќу и что, будут его судить? - спросил Я. - …го бы в штрафной
батальон, чтобы он тоже войны попробовал.
- Ќе знаю, - ответил ’агушев, - врЯд ли. ѓоворЯт, солдата, который
магазин снарЯжал, забрали в военный трибунал.
- Ђ этот обмылок?
- Ќа гауптвахте сидит. Ќе знал, видишь ли, что в магазине боевые
патроны. „умал, учебные, без пуль. ђебенка изображает из себЯ. “верен:
ничего не будет. ‘лышал, что у него кто-то вверху. …сли такое ничтожество по
службе продвигаетсЯ, то так и знай, что кто-то у него вверху сидит.
џ остервенел, накинул полушубок и бросилсЯ к выходу.
- ’ы куда? - хотел остановить менЯ ’агушев, но еще не родилсЯ человек,
который помешал бы мне сделать, когда Я что-нибудь очень хочу.
- Џойду застрелю ‘еребрЯкова!
- „а ты что?!
- ‚от этой самой рукой.
‘еребрЯкова Я действительно нашел на гауптвахте.
- ‘лушай, - сказал Я начальнику караула, - позови его.
Љогда ‘еребрЯков вышел, Я шагнул к нему и, забыв о пистолете, который
лежал в боковом кармане полушубка, схватил за горло и ударил кулаком прЯмо
по мерзким очкам. џ вложил в удар всю силу, горе и отчаЯние, всю злобу.
“видел, как исказилось от страха лицо майора, как из носу пошла кровь,
хрустнули очки и потерЯл сознание: солдат, охранЯвший арестованных, уложил
менЯ прикладом автомата по голове.
“тром начальник караула разбудил менЯ:
- ‚ставай, капитан, позавтракай.
‘олдат с подвЯзанной левой рукой, худой и бледный, видимо, только что
выписанный из госпиталЯ, поставил передо мной завтрак и приложил правую руку
к козырьку.
- …сли потребуетсЯ, товарищ капитан, принесу добавки.
Ћн Явно симпатизировал мне, ибо смотрел с большим уважением и
благожелательством.
- „аст бог, пронесет, товарищ капитан!
- —то пронесет? - спросил Я.
- Њожет, говорю, ничего вам не будет за этого паразита.
Љогда Я ел, ко мне опЯть пришел начальник караула и с одобрением,
пожалуй, даже с восторгом, сказал:
- Ђ здорово ты этого гада штабного приложил. €з носу кровь не могли
унЯть. Ђ на черепе трещина: на какую-то железЯку упал.
“тром с гауптвахты менЯ вызвал начальник резерва, вручил предписание и,
ни слова не сказав, не упрекнув ни в чем, приказал возвращатьсЯ на передний
край и принЯть роту, аЯхметова направить в резерв вместо менЯ.
ЋзЯбшаЯ лошадка, стараЯсь согретьсЯ, бежала без понуканий. Ћрдинарец
дремал, приютившись в уголке саней. ЌесмотрЯ на мороз, мне было жарко. Џотом
почувствовал, что знобит, и понЯл: заболеваю. …лки, покрытые снегом,
хлестали по лошаденке и осыпали пылью и ее, и сани, и менЯ с ординарцем.
Ќа переднем крае гремело. Ќавстречу попались трое раненых. Ћни с Явным
сочувствием, даже жалостью, посмотрели на нас и что-то сказали друг другу.
ЋжидаЯ конца дороги, лошадка еще более оживилась и весело везла нас к
переднему краю, снова в бои. “силившийсЯ вокруг ветер нес запах конского
пота, который Я любил с детства. Џо небу шли, будто строем, белые кучевые
облака.
- Ќикак к метели? - спросил менЯ ординарец. џ не ответил.
- Ђ может, к ведру? - опЯть допытывалсЯ он.
- Љ ведру, - сказал Я, - успокойсЯ, к ведру.
Њне почему-то подумалось, что хуже того, что вчера произошло, уже не
будет, что самое страшное позади.
’емнело. Ѓыло отчетливо видно лишь, как немецкие ракеты одна за другой
освещали грЯды низких молчаливых высот, на которых сидели наши и куда мы
направлЯлись с ординарцем. Љое-где в болоте нет-нет да сходились, точно лучи
прожекторов, трассы пулеметных очередей.

‚ ‘ЂЌ€’ЂђЌЋЊ ЏЋ…‡„…

Ќе знаю, что делали со мной до тех пор, пока Я не пришел в себЯ. ЏулЯ,
котораЯ прошила грудную клетку насквозь, и ударнаЯ волна от разорвавшегосЯ
снарЯда, по-видимому, моментально погасили мое сознание: будто выключили
свет. џ не почувствовал ничего и как бы перестал жить.
ЊенЯ, конечно, подобрали. Љакой-то добрый человек понЯл, что Я живой,
вытащил с полЯ боЯ. •ирурги что-то делали с моим телом (Я всю жизнь
преклонЯюсь перед этими людьми), а душа моЯ спала беспробудно, потому у менЯ
ничего не болело, мне ничего не хотелось и страха за жизнь не было никакого.
Џотом везли, иначе Я не оказалсЯ бы в санитарном поезде - в
пассажирском составе, чудом уцелевшем от мирного времени и приспособленном
длЯ эвакуации раненых. Ќо, об этом Я узнал уже позже.
ЏридЯ в себЯ, Я услышал собственный стон и сразу же ощутил невыносимую
боль, котораЯ, вдруг вошла в менЯ вместе с сознанием, разодрала и обожгла
грудь и живот и толкнулась в глаза. џ понЯл, что менЯ везут, и даже услышал
слова, которые доходили до менЯ откуда-то издалека.
- —его это он вытЯнулсЯ? - спросил кто-то, и Я понЯл, что обо мне. - Ќе
помер ли? Ќу-ко, поглЯди.
‘ трудом и страхом Я открыл глаза, боль отодвинулась в сторону, Я
увидел над собой багажную полку, свисавший с нее край окровавленного матраца
и смотревшие в упор глаза обросшего забинтованного солдата. ‚ бинтах были
голова, грудь, руки. ’очнее, уже не руки, а култышки, совсем-совсем малое,
что осталось от них. Ќа застиранных бинтах проступали ржавые пЯтна - следы
крови, возможно, не его, а оставшиесЯ после других раненых.
‘олдат смотрел на менЯ с удивлением, интересом и даже, можно сказать,
весело. џ - больше по движению губ - догадалсЯ, чем расслышал его слова:
- —то, товарищ капитан, ожил?
џ попыталсЯ ответить, но вместо слов вырвалсЯ стон. ‘начала мне
показалось даже, что кто-то стонет рЯдом, потом Я испугалсЯ, сообразив, что
простонал Я.
- ‘ того света, товарищ капитан? ‘ приездом, говорю!
џ ответил тем же радостным стоном. †енский пронзительный голос
откуда-то снизу сурово прикрикнул на солдата:
- Ђ ты чего это разгулЯлсЯ? Ќу-ко, ложись!
‘олдат покорно повернулсЯ к говорившей:
- ’ак ведь Я, сестрица, о чем? ‚ерст пЯтьсот, поди, проехали, а он все
без сознаниЯ. Ќа радостЯх Я. ‚идишь, человек жить пошел.
‘олдат повернулсЯ к стенке, послушно улегсЯ и вскоре уснул.
Џопытавшись скосить глаза вправо и увидеть, что делаетсЯ в вагоне, Я
почувствовал острую боль, котораЯ огнем обожгла менЯ насквозь, и понЯл, что
если не шевелитьсЯ, то можно еще терпеть. Ћставалось только неподвижно
лежать и прислушиватьсЯ.
‚ вагоне то там, то сЯм раздавались стоны и крики, вздохи и тЯжелые
прерывистые хрипы с кашлем. ‘овсем близко от менЯ говорили. ђазговор то и
дело прерывалсЯ. Љто-то крикнул:
- ‘естра, помоги тому, на нижней полке, видишь, он уже глаза закатил.
- Ђ сами не можете посмотреть? Ќе знаете, что Я одна?
- ’ак ведь мы рады бы, да двигатьсЯ не можем: один слепой, другой
безногий. Љакой с нас спрос и какаЯ от нас помощь!
- ‘ейчас подойду!
„верь в вагон открылась, внутрь дохнуло холодом. Џотом вошедший
захлопнул дверь и властным, приказным тоном распорЯдилсЯ:
- ‚ынесите его. Ќе видите, что все?!
Џо проходу загремели носилками. ‘низу, совсем рЯдом, кто-то, сказал,
видимо, про менЯ:
- ‚о, живучий парень!
- Љапитан-то? „а-а-а. ‡начит, не судьба ему была оставатьсЯ там.
- ‚ вагон внесли труп трупом. ‹ицо желтое, как из воска.
‘естра, резкий голос которой Я уже запомнил, делилась радостью со
всеми:
- Ћживает, слава богу...
- Љакое оживает? - возразил ей кто-то. - ‚сю дорогу стонет.
- ђаз стонет, значит, живой, - отпарировала ему сестра. - Ђ ведь на
менЯ тот, мордастый, не напрасно кричал. "Људа, - говорит, - мертвого
п-решь? “ нас, - говорит, - живых девать некуда". Ђ он, поглЯдите-ка, живой.
- Ђ ты, сестра, молодчина. ‡наешь, что она тому мордастому ответила?
"’ы, - говорит, - тыловаЯ крыса, да так твою так, по-русски. Ћн столько
крови пролил, - говорит, - вас, мордоворотов, защищаючи?!"
џ подумал, конечно, что обо мне говорЯт, и сразу приЯтно и горько
защемило сердце, и что-то ударило в голову, и вагон вместе со мной плавно
повело в сторону, Я уменьшилсЯ в размере, перестал ощущать руки, ноги,
грудь, как будто у менЯ их уже не было, и Я - это был уже только мозг, в
котором собралось, как в точку, все мое существо.
€ точка эта погасла, будто оборвалась нить. џ полетел в пропасть, забыв
о вагоне, забитом ранеными и уволенными подчистую, о сестре, о себе, о своей
боли. ’олько недолго еще слышал, как где-то далеко-далеко старый вагон
скрипит и стучит на стыках, и чувствовал, что какаЯ-то сила куда-то несет и
несет менЯ.
Ќе знаю, сколько времени прошло, но снова послышалсЯ голос сестры. Ћн
показалсЯ мне таким знакомым, столь добрым, что поЯвилась уверенность: мне
не дадут пропасть. —аша на весах жизни, обрадовалсЯ Я, качнулась в мою
сторону.
- џ ему говорю, - отчетливо услышал Я голос медицинской сестры, - давай
перевернем. —то он, покойник, что ли, говорю, чтобы его вперед ногами везли?
Ђ он говорит: "…му уже все равно, как его повезут, видишь, он уже не жилец".
‚от ведь люди какие бывают. € ходЯт по земле. Ђ еще и у власти. Ђ Я все-таки
заставила. …ле развернули в вагоне. ‡ато полный порЯдок. ѓоловой вперед
положили.
"’ак вот оно, - подумал Я, - понЯтно, откуда это мое неудобство. “ менЯ
с детства выработалась привычка садитьсЯ в санЯх, в телеге или в машине так,
чтобы можно было смотреть вперед, видеть дорогу".
‚ поезде, сидЯ лицом в сторону движениЯ, Я считал, что еду по
собственной воле, имеЯ перед собой свою цель, даже если Я ничего не видел
впереди. „аже если видел только стену вагона, котораЯ качалась и
поскрипывала передо мной.
Ђ сейчас Я еду спиной, значит, менЯ куда-то везут, везут помимо моей
воли, и Я в этом движении не участвую. Ђ стук, грохот, скрип воспринимаетсЯ
как нечто возвышающеесЯ надо мной и влекущее менЯ неведомо куда.
ЌеприЯтно и страшно было оттого, что менЯ везли головой вперед, Я могу
увидеть только то, что уже прошло, промелькнуло, что мы уже проехали.
Џоэтому Я еще больше чувствовал свою беспомощность и кружилась голова.
Љазалось, поезд летел неизвестно куда, может быть, в пропасть, пропарываЯ
своей мощью, грохотом и свистом холодную и темную ночь. Ћн, подумалось мне,
почему-то обЯзательно, неизбежно должен на что-то наткнутьсЯ в своем
неудержимом и неуправлЯемом движении.
Њои размышлениЯ и страхи прервал голос солдата с багажной полки,
котораЯ под ним вдруг начала ходить сотрЯсаЯсь:
- ‘естрица, накапай спиртику. Ќе могу успокоитьсЯ.
- ЌельзЯ тебе, - ответила сестра. - џ же сказала, что скоро выходить.
Ќу что ты домой заЯвишьсЯ пьЯный.
- ‘естрица, милаЯ, да мне это что слону дробина!
- Ќе-е-ет, ты сейчас слабый, сразу развезет. „а и нету у менЯ, дорогой.
- ‘естрица, любовь моЯ, дай. Ќе то Я всю твою аптеку разбомблю. †алеть
будешь.
- Ђ вот попробуй. Ќе посмотрю, что у тебЯ култышки...
- ‘естрица, умолЯю тебЯ. ...Ѓудь человеком хоть раз в жизни...
‘низу послышались голоса в поддержку. Џотом разговор перешел на другое.
- Љто это войну выдумал, того бы на осиновый кол.
- Ќе беспокойсЯ, так и будет.
- Ђ Я вот не верю, чтобы человек, братцы, хлебнул войну и ему опЯть
захотелось. ‚идно, последний раз воюем.
- ќто если кто в штабах просидел.
- Ђ ты думаешь, там сладко?!
Џо вагону кого-то пронесли на носилках. ’о и дело задевали за стенки
купе.
- ‚ишь, как его распахало, - произнес кто-то.
- ќт-то еще нич-чего, - сказал кто-то заикаЯсь.- Ђ вот ко-когда
кон-контузЯт!..
€ пошла-полилась - не остановишь - заикающаЯсЯ речь.
- Ќ-ну вот pa-ранЯт. Ѓоль-льно, может, не с-с-спо-рю, но сошьют и
ж-ж-жив. ‘ам з-знаю. ‘-самого заш-шивали. Ќу вы-ыздоровел. …шь, пьешь,
с-совсем ч-че-ловеком стал. ѓо-о-о-воришь, со-о-ображаешь, ду-ду-мать
можешь. Pa-радость испытываешь, Ђ ко-онтузит - нет х-хуже, будто т-тебЯ как
ч-человека не су-сушествует. ’рЯсет, в г-г-голове а-ад, ни днем, ни ночью
пок-коЯ, х-хуже всего.
- Ђ ты бы пить попробовал. ѓоворЯт, помогает.
- Љ-какое, пробовал. ‘ра-азу будто по-легчает, а после еще х-хуже. „а
Я, да Я бы обе ноги отдал, лишь бы внут-три все успокоилось, не дрожало бы,
не дрожало бы ничего. Ђ Я еще, ду-у-урак, когда менЯ уд-да-рило, под-думал:
"‘лава богу, что кон-нтузило!"
Њолчал недолго.
- ‚-вдвоем Яч-чейку от-трывали д-длЯ пулемета. ЏерваЯ мина шарахнула,
м-мне ничего, а у товарища моего в-всЯ телогрейка в к-клрчьЯ. …го на носилки
и унес-ли. ’-так мне его жал-алко стало! Ђ сейчас в-все в-в-времЯ думаю:
лучше бы менЯ так, так-то. “с-уснуть не могу. ’оль-лько, кажетсЯ, засыпать,
а тут буд-дто к-к-кто из-под тебЯ к-к-кровать уберет, про-провали-ваешьсЯ и
летишь, оп-опрокидываешьсЯ. ’ак только к-крикнешь, со ст-страху, а уже не до
сн-сна.
‚от уже как менЯ о-об зем-землю ударило. € все д-ро, и все д-дрожу, как
капитан вон на боковой пол-лке. € все ст-страх какой-то, в-весь боюсь
чего-то. Ђ ведь какаЯ голова-то была. ЏамЯть какаЯ. ‚есь годовой от-отчет
наизуть з-з-знал. Ѓух-хгал-лтером был.
Ќо контуженому бухгалтеру кто-то с упреком и завистью говорит:
- ’ебе-то что. ’ебе-то еще ничего. ’ерпеть и ждать можно. …ще
годок-два, придешь домой и поправишьсЯ. Ђ вот мне-то.
- „а, тебе, конечно, - соглашаетсЯ бухгалтер. - Ќе п-приведи гос-сподь.
’ебе, од-днако, х-хуже.
- Њне на всю жизнь, ‘начала хоть одним немного видел, а потом и этот
потух.
Љогда слепой заговорил, так никто его не перебивал., €звестно, что у
нас, у русских, чем несчастнее человек, тем он больше может рассчитывать на
внимание и помощь других, ибо несчастьЯ дают людЯм хоть бы на времЯ
известные права и даже привилегии.
Ђ слепой продолжал вспоминать о горе, которое его постигло:
- ‘начала все ждал, что увижу. € правду сказать, после того как
шарахнуло, ничего не увидел, только слезы из глаз льютсЯ. Ќе хочу, а реву.
‚от тебе и на. ‚ыбило один. ‘хватилсЯ, а в глазу мокро - вытек глаз-то... Ђ
потом убрал руки и понЯл, что и другой не видит. ‚от штука какаЯ... Џотом
мне в госпитале с другим глазом, который целым осталсЯ, что ни делали, а
зрение не вернули. ‘ейчас вот могу только тьму от света отличить, что-то
белое в глазах мерещитсЯ. Ђ и радости-то только что. ‚се равно никого не
вижу.
- Ђ как же ты дом-то с-свой найдешь? ‚с-вс-встре-тит к-кто-нибудь?
- Ќет. „а как-нибудь дойду, доволокусь. „обрые люди помогут. “ нас ведь
еще их не всех поубивало. Ќе боись.
- Ќу да и ч-что, хорошо, з-значит.
- •орошо-то хорошо, - ответил слепой, - Я в колхозе конюхом работал, а
сейчас, куда Я теперь к лошадЯм-то? Ѓыл бы грамотный, так читать бы
научилсЯ. € все чего-нибудь бы делал, работал.
- „ак ведь, говорЯт, у них, у с-с-слепых-то с-своЯ азбука есть.
- Ћткуда мне знать? ‚от еду и думаю: что делать, ума не приложу, куда
сунутьсЯ? € горько мне. ‚от Я жив и здоров, а жизнь моЯ будто всЯ в темную
ночь ушла, будто ее и не было. Љончилась на этом. ђазве не обидно?
- ѓоворЯт, а-ар-ртели есть такие. —его-то они там, делают,
с-с-слепые-то,
- ’ак ведь, поди, конечно, есть что-то... Ќо, сам посуди, у менЯ
дома-то баба да и дети малые. Ђ Я в какую-то артель должен уехать. ђазве не
обидно? Ћт семьи-то от своей?!
Џо составу прогремела волна торможениЯ, вагоны тЯжело заскрипели, и все
умолкло. џ скосил глаза влево - мне это легко удалось и не вызвало особой
боли - и увидел вывеску с названием станции. Џрочитать, что написано, Я был
не в силах. Ќо желание узнать, где мы сейчас находимсЯ и куда нас везут,
было настолько велико, что Я напрЯгсЯ, повернул голову к окну и увидел
широкую приземистую станцию кирпичного цвета. Џотом увидел, что по бокам
надстроены купола, напоминающие луковичные головки. Ќазвание станции так и
не сумел прочитать. Ѓоль пронзила лопатку, охватила грудь, опЯть стоном
вышла из менЯ, и Я понЯл, что терЯю сознание. ‘квозь какую-то пелену,
застилавшую мир, успел услышать, что солдат на багажной полке поет. ‚идно,
сестра, все-таки накапала ему спирта:
- “-хо-дили комсо-мо-о-ольцы на граждан-скую войну...
Љогда снова ударило и заскрипели, заскрежетали вагоны, Я проснулсЯ и
увидел другое станционное помещение. € здесь вокзал кирпичного цвета. ‚торой
этаж его мрачно глЯдел узкими, как бойницы, окнами. "Ћт кого тут собирались
оборонЯтьсЯ?" - подумал Я.
‚низу между тем продолжали разговаривать. ѓолоса слепого конюха и
контуженого бухгалтера Я уже знал. ’еперь говорили другие. Љто-то, видно,
немолодой, дышал, а в горле у него что-то постоЯнно свистело и клокотало.
ѓоворил он, резко выделЯЯ букву "о":
- ’ы вот, товарищ старший лейтенант, однако, заметил? ‡аметил? -
спрашиваю Я тебЯ. - „о сих пор шло мелколесье, как у нас на ‘еверо-‡ападном.
’ы ведь тоже на ‘еверо-‡ападном был?
- Ќа ‘еверо-‡ападном, - ответил молодой и звучный голос.
- Ђ сейчас ты заметил или нет? џ-то заметил: до войны лесничим работал.
’еперь, видишь, сосна пошла.
- •орошаЯ, должно быть, работа? - поинтересовалсЯ старший лейтенант. -
’ихаЯ и спокойнаЯ. …сли бы не ноги, пошел бы к тебе. „а вот куда Я без ног.
- Ђ что, товарищ, старший лейтенант, Я тебЯ взЯл бы к себе! ’ы, видно,
человек-то надежный. џ вот токо приду в себЯ и опЯть лесничим устроюсь. Њне
токо бы в лес попасть. ’ам Я скоро отдышусь. “ж больно Я лес люблю, сосну,
пихту, лиственные, травку, - любое дерево и зверье разное люблю. Ђ сейчас,
как войны хлебнул, и к человеку потЯнуло. ЌаговоритьсЯ не могу. ђаньше-то
жить в одиночку любил.
‹есничий опЯть начал дышать тЯжело, свистеть, а потом пришел в себЯ и
продолжил разговор:
- ’ы поглЯди, товарищ старший лейтенант, за рекой-то лес начинаетсЯ!
‹есничий умолк, потом опЯть заговорил:
- ’ы уж менЯ извини, что так запросто говорю с тобой. џ - боец, а ты -
командир. Ќо ты уж больно молодой. Ќу зачем таких на войну берут? “ менЯ
сын, поди, старше тебЯ. „а и какой ты сейчас командир, без ног-то? Љубики
одни... ‚ойна-то нас совсем уравнЯла с тобой. Ќе обижайсЯ.
- ‘огласен, - сказал старший лейтенант, - валЯй дальше. Ќе обижаюсь.
- Ќу и хорошо. ’ак вот Я говорю, ты полюбуйсЯ: лес-то какой. Ђ?
„еревьЯ-то до самого неба верхушками достают. ‹ес-то как в сказке, густой,
ровный и никем не тронутый.
- Ќу ты, лесной человек, совсем оживаешь, вижу, - молодо и задиристо
заметил старший лейтенант. - Љрасоту увидел. Џозавидовать можно. Ђ у менЯ
всЯ красота, понимаешь, ушла из глаз, когда на полметра укоротили.
- ’ак ведь как можно не увидеть-то, товарищ старший лейтенант. ќто ведь
там, в аду этом, красоту-то разве увидишь? ‚сЯ землЯ траншеЯми да воронками
изрыта, весь лес осколками да пулЯми испрострелен или сгорел. Ђ в мирном-то
лесу какаЯ красота! Ђ выйдешь, бывало, на полЯнку или на просеку, а там
вдруг козочка выпрыгнет, откуда ни возьмись, да и, пока видно будет ее,
скачет. ‡аглЯдетьсЯ до смерти можно. Ќе то ее страх, не то ветер, не то
радость какаЯ над землей несет. ‹етит, едва травы копытами касаетсЯ.
Њне так хотелось посмотреть на них, сидЯщих внизу и способных вот так
неторопливо говорить, и видеть все, и двигатьсЯ, и жить, и есть.
џ хотел было спросить, куда нас везут. Ќо вместо слов опЯть издал
что-то жалобное, неразборчивое и умолк. ‚низу, видимо, заметили мою попытку
поговорить, но подумали, что это хрип.
- Ђ капитан-то опЯть плох. ‘мотри, как дышит, - заметил кто-то.
- „а, жалко. Њолодой еще, - поддержал его другой. - „овезут либо нет.
- „а-да-даст бог, довезут.
- ‚сех жалко, - начал разговор лесничий - Я его уже узнавал по тЯжелому
присвисту. - Ќу вот этого, с култышками, сверху, жалко. € тебЯ, товарищ
старший лейтенант, не обижайсЯ... Ќу что, красивый и, видно, статный был, а
без ног-то теперь уже в полцены, вправду сказать. € хорошую, может, найдешь,
даст бог. Ќо какаЯ ни будет, - а все привыкнуть должна да смиритьсЯ смолоду,
что мужик-то калека. ђази легко?
- Ќу, нашему с-ста-старшему лейтенанту, хоть он и без ног, еще ничего.
Ћн г-грамот-грамотный, - начал контуженый бухгалтер, - он и без ног
про-прожи-вет. Ђ вот с-с-слепой конюх - это уже беда. €ли вот он, с
кул-лтыш-шками, куда? €ли Я, к при-при-меру, в колхозе?
Ђ ведь кол-лхоз-то у нас еще до войны миль-миллио-нером был. Људа ему
теперь такой бух-хгал-лтер бес-сто-лковый без всЯ-всЯкого понЯтиЯ, как Я?
€ног-гда бывает, сов-всем забываю сл-слова. Ќу вот, еду, смот-трю в ок-кно,
а как то место, г-г-где желез-зную дорогу мож-жно переехать, называетсЯ,
забыл. „умал, думал. Џереход - нет, перевоз - нет, только уже где-то
с-с-с-стук-кнуло. ‚с-вспомнил, ч-ч-что переезд.
‘-слова будто чужие стали. ‚от думал тут, какие с-с-слова в
кон-н-торск-кой к-к-книге напечатаны, вс-вспом-вспомнить не могу. ‚от
беда-то. Џонимать-перес-перестал! ‚с-все надо сыз-сызнов-ва учить, и памЯть
от-т-шиб-бло!
- ’ак ведь зато ты видишь! - сказал с завистью и будто с упреком слепой
конюх. - Ќе гневи бога. Ђ вот с капитаном-то еще неизвестно, что может
получитьсЯ,
€ все замолкли вдруг.
…сли бы они знали, что Я жадно ловлю каждое их слово, они пощадили бы
менЯ. € это было последнее из всего, что Я слышал в эту самую первую ночь
моей новой жизни.
џ уснул, будто упал в мЯгкое и теплое ложе, с легким головокружением и
сладким замиранием сердца.
Љогда проснулсЯ, был Яркий солнечный день. Ћт столбов, от вагона,
который катилсЯ, постукиваЯ на стыках рельсов, по снегу бежали тени
темно-голубого цвета.
‘верху до менЯ доносилась все та же песнЯ, как будто не было ночи и мы
не пролетели в этом спешащем поезде сотни километров:
- ’ы мне что-нибудь, родна-а-аЯ, на про-щанье пожелай...
‚низу слышались неторопливые мужицкие голоса:
- Ђ этот всю дорогу поет.
- Ђ, пусть поет. ‘коро домой приедет.
- Ђ кому он такой? „ругой голос был задумчив:
- ‚еликое дело - песнЯ. •ороший человек, видно, петь придумал. ‡апоешь,
и все горе долой, из сердца и из головы, как помои из ведра.
Љто-то, видимо, на окно показал:
- ’ы поглЯди, сколько птиц-то!
- „ак ведь стоим давно. ‚от они и поналетели. Њожет, подкормим
чем-нибудь.
- Ћх, и люблю птиц, - говорил лесничий, - видишь, как цветки порхают,
меньше всех. ќто щеглы
- ѓде?
- „а вон под деревом веселЯтсЯ! Ћх, хороши. ѓрудка белаЯ, по бокам
пЯтнышки коричневые, брюшко белое, головка впереди малиноваЯ. Ђ хвост, а
хвост...
- ‚ижу. ‚ертлЯвые такие.
- Ќу да. Ђ это, на рЯбине, снегири. ‚идишь, грудка краснаЯ.
- ‚ижу.
- Ђ это, на сухом дереве, синицы. ѓрудка и брюшко желтые, спинка
зеленаЯ.
- ‚ижу, порхают.
- ’ы посмотри, прелесть-то какаЯ. Ћдна другой красивее.
€ у каждой птицы свой характер. Љак у людей. ™егол - беззаботный. ‘амка
гнездо строит и насиживает, а самец сидит на дереве и песни поет. Ќичего не
делает! Ѓудто не его забота. Ћн свое сделал. Ќу правда, поет хорошо.
ЏотЯнетсЯ, весь такой гордый, становитсЯ и красиво, весело начинает:
"Џюи-пюи-стиглик-пикельник". Ђ если с товарищем поссоритсЯ, так, начинает
ругатьсЯ: "ђэ-рэ-рэ-рэ-рэ".
- ‘мотри, как интересно! - произносит кто-то с восторгом. џ тоже
завидую лесничему. Ђ он продолжает:
- Ђ снегирь, тот добрый, человека к себе подпускает близко. Љогда самка
на гнезде сидит, он ее кормит, сочувствует, значит. Ђ поет негромко и
грустно: "ђюм-рюм-рюм", поет, как Я говорю сейчас, присвистывает.
- „оверчивый, говоришь? - спрашивает лесничего кто-то. - ќто плохо.
‘ейчас доверчивым-то нельзЯ быть. € с самочкой, значит, дружнее живет?
- Ђ как же? - отвечает лесничий, - когда самец поет, так и самочка ему
подпевает, старательно так, тоже посвистывает: "ђю-рюм-рюм-рюм".
‘идЯ, Я слышу, закуривают:
- Ђ вот синица - та бойкаЯ, веселаЯ. Ќет ни одной птицы любопытнее.
Њинуты не посидит. „о всего есть дело. ‚се интересно, все бы знать, да
осмотреть, да нос сунуть. Ђ глаза у нее... ‚от плутовка... Ѓелые такие и
блестЯт. ѓнездо строЯт и насиживают вместе. ‘амец не стеснЯетсЯ. Џтица
хитраЯ, смелаЯ. …сли нужно, то и подратьсЯ может. ‚ стаЯх у синиц ссоры и
потасовки бывают. ‹етает синица, правда, плохо. ’ак, порхает. Ђ поет очень
громко. ‡наешь, вначале свистит: "–и-ци-вю ци-ци-вю". Ђ потом как заведет:
"Џиньк-пиньк-тррр, пиньк-пиньк-тррр". Љ человеку не подойдет - боитсЯ
подвоха.
- Ђ вот, скажи, почему у них характер-то разный?
- †ивут по-разному. “ щеглов и снегирей птенцов-то сколько бывает?
- Ќе знаю.
- ‚от. Ќичего-то ты не знаешь.
- Ђ ты скажи.
- Ќу, четыре-пЯть.
- ’ак что?
- Ђ у синиц-то в два-три раза больше. ђазве одна самочка-то управитсЯ?
- Ђ ч-ч-что? - спросил контуженый бухгалтер. - Њожет, возьмешь менЯ к
себе в лес-снс-сничество?
- ‚озьму, не пожалеешь.
€х беседу кто-то прервал:
- —его это мы стоим-то?
- Ђ ты к-куда торопишь-шьсЯ?
- „ак ведь мы что? Њы-то уже в тираж вышли. ‚ поезде-то есть такие,
которых лечить надо, - беспокоитсЯ безногий старший лейтенант. - ‚от
капитан, например, если так поедем, так он врЯд ли дотЯнет до госпиталЯ.
џ снова забылсЯ, а когда проснулсЯ, понЯл, что мы поехали, и услышал
голос лесничего:
- ‚от ты обрати внимание: до сих пор одна сосна шла, а теперь уже ель
идет. ‘юда ехали, как по блюдцу катились, а сейчас, глЯнь, одни бугры да
перелески.
џ с трудом повернул голову влево и увидел деревушку на бугре. Ќесколько
сбившихсЯ в кучу домиков и деревьЯ, возвышающиесЯ над ними. „еревнЯ была так
близко, что Я увидел, как женщины в телогрейках остановились, сгрудились,
повернулись к проходЯщему железнодорожному составу и начали нам махать
руками, подпрыгивать и что-то кричать веселое, задорное и призывное. ‚идно,
из наших вагонов им ответили, потому что бабы стали кричать еще энергичнее и
махать руками веселее.
Ќо вот деревушка ушла вдаль, пошли полЯ и перелески. џ, должно быть,
снова задремал и вздрогнул от возгласа:
- ‘лышь-ко, название-то какое!
Љто-то прочитал вывеску, но за шумом и трЯской ничего не разобрал.
‘танцию проскочили быстро - не успел повернуть голову влево. Љогда наконец
удалось это сделать, перед моим взором всплыл будто кадр из старого фильма -
машущие крыльЯми ветрЯные мельницы - серые, словно из камнЯ, видно, поросшие
мхом.
€ тут Я увидел, как с бугра, наперерез поезду, нехотЯ бежит лошадь,
подгонЯемаЯ санЯми. Њужик в тулупе, привалившись спиной к передку, не
смотрит, куда едет, столь привычна эта дорога.
Ќо лошадь резко останавливаетсЯ, мужик оборачиваетсЯ к нам всем
корпусом и, стоЯ на коленЯх, машет приветственно рукой, в которой зажаты
вожжи. џ вижу его старческое лицо, редкую бородку и смелый озорной взглЯд.
‹ошадь стоит покорно, опустив голову и ожидаЯ, когда пройдет наш поезд: как
бы уступаЯ ему дорогу.
€ добрый старик, и лошадь, изработавшаЯсЯ и отощавшаЯ, способнаЯ бегать
только с горы, были из другого мира, который мы оставили не столь давно и
будто забыли напрочь за прошедшие почти полтора года. ‚се эти картины вошли
в глаза, отразились в душе, вышли через сердце, через чувства новые, никогда
ранее не испытанные и непривычно острые. € вспомнились чьи-то слова, и
зазвучали во мне, как стихи, как песнЯ, как гимн: "‚осстани и ходи, ђоссиЯ.
ЋтрЯси свои сомнениЯ и страхи, и радости и надежды исполнена, красуйсЯ,
ликуй, возвышайсЯ..."
Ќо тут же голос лесничего прервал мои размышлениЯ:
- ‚ишь, лошадь-то какаЯ! “мнаЯ, вожжей не надо, сама знает, что делать.
- Ћй, умнее лошади нет, - отозвалсЯ слепой конюх (теперь Я уже и его
голос выделЯл из других). - Њы на ‘еверо-‡ападном у немцев одного мерина
взЯли. ‡аблудилсЯ, ходит по болоту и потихоньку, осторожно так ржет. Ђ
темно, ничего не видно. џ к нему. Џодошел, хлебом поманил и повел за собой.
Ќемцы стрелЯть начали, а мы бегом от них - будто сговорились. Ѓежит тихо,
только пофыркивает, да селезенка торкает.
Ќичего, привел. ”рицем назвали. Ќо скоро одумались: за что мы такую
лошадину умную обижаем. ”едором стали звать. Ђ потом, когда подранило менЯ,
ездовым был поставлен. ‚от ”едора-то и отдали мне. ‚озил на нем
продовольствие, боеприпасы на самый передок. Њашиной-то не больно
проберешьсЯ! Џоверишь ли, попадем под обстрел, так он на менЯ смотрит,
прижатьсЯ поближе норовит. ‘о мной, думает, все спокойнее...
- ’ы смотри, капитан-то на бок повернулсЯ. ‘естру бы позвать, поди
нельзЯ ему ворочатьсЯ-то?
- Ќичего, сейчас уже недалеко, - успокоил кого-то старший лейтенант. -
…му бы еще день протЯнуть, и тогда жив будет. ЊенЯ вот так же в марте везли.
Ќичего. џ вот так же за месЯц отремонтировалсЯ. Љ новому, наступлению как
раз успел.
- ’ам тебе и отхватили?
- „а, вместо своих железные дали, - ответил он и постучал костылЯми.
- Ђ как попалсЯ-то?
‘тарший лейтенант говорил весело, будто похвалЯЯсь, что такаЯ беда с
ним приключилась:
- ‘удьба! ‚идно, на роду было написано без ног домой прийти. Њы прошлой
зимой с комиссаром батальона в траншее спали. џ командиром роты был. „нем
оттепель, валенки намокли. Ђ как ночь настала, морозом прихватило. “тром
проснулись, а на ноги не можем встать: валенки к ногам примерзли. Ќас с горы
снесли на носилках. ‚ медпункте у обоих валенки сначала разрезали, а потом
снЯли.
ѓлЯжу, у менЯ ноги красные, как из бани, а у комиссара - синие да
зеленые, будто мертвые. Њне ничего, спиртом оттерли, выпить дали. ЏоднЯлсЯ,
новые валенки надел и на своих двоих ушел. Ђ у комиссара гангрена пошла.
ѓоворЯт, в госпитале обе ноги отхватили. Ђ Я как ни в чем не бывало! …ще
потом хвасталсЯ... „а рано радовалсЯ: чему быть, того не миновать. Ќе
суждено мне было всю жизнь на своих ногах ходить.
Ћсенью, почти через год, в атаку пошли. ѓлЯжу - залегли славЯне.
Љонечно, дело командира такое: вдоль цепи пополз, поднимать начал. € будто
бы все хорошо. –епь поднЯлась, пошла, и немцы побежали. Ђ тут мины начали
рватьсЯ. џ кричу: "‚перед!" Ќе станут же немцы по своим бить. ‚се побежали.
’ут она и настигла. Џодкосило, упал на колени. ‹ег, ползу и чую, что ноги не
действуют, будто нет совсем, а внизу все горит, как в кипЯток прыгнул.
ЋглЯнулсЯ: кровища хлещет, только это и помню.
Љак подобрали, не знаю. ѓоворили потом, что только вынесли менЯ, а
немцы в контратаку пошли и выбили наших. Ќе вынесли бы вовремЯ, так не жить
бы мне.
- ’ак что? ‘овсем сразу оборвало, что ли?
- „а нет, перебило обе. ќто уже в полевом госпитале менЯ так обкарнали.
Ќадели намордник, дали дышать чего-то, проснулсЯ, а под одеЯлом, где ноги
бывают, уже ничего нет. ’ам нашего брата не спрашивают! —то надо, то и
делают без тебЯ. €наче смерть. Ђ кто ей рад, смерти-то?
Ќочью, когда все спали, Я услышал разговор солдата с багажной полки и
медицинской сестры.
- Ќу, ты подумай, сестрица, кому Я такой нужен? - спрашивал он. -
Џуговицу на штанах застегнуть не могу!
- „а ты не стеснЯйсЯ, ты гордись. ђазве это все ты даром отдал? ‡а
ђодину же! - убеждала его сестра. - ’ы еще жить будешь, и счастье будет. ’ы
не бойсЯ. ‚рачи что ни то придумают. Ќе может быть, чтобы не придумали. ‚едь
таких-то, как ты, тыщи! Ќе могут же их забыть вот так. Ќе-е-ет! Ќе должно
быть!
- Џока придумают, и жизнь пройдет.
- Ќе пройдет, не беспокойсЯ. Џриедешь домой, женишьсЯ, дети пойдут.
- „а как женитьсЯ-то? Љто за менЯ пойдет?
- Ђ что? ’ы парень хороший. ‚от Я бы и то с удовольствием.
- ‘меешьсЯ, сестра. Ќехорошо смеЯтьсЯ.
- Ђ что? € пошла бы. ‘ейчас, сам понимаешь, нельзЯ. ‚от кончитсЯ
война...
‘естра вздохнула и заговорила совсем тихо:
- ‘егоднЯ вышла из вагона. ‘мотрю: санитарный из ‘талинграда. ђаненые
говорЯт, что немцы к ‚олге вышли.
- Ќе может быть? - возмутилсЯ солдат, - Ђ как же приказ ‘талина: ни
шагу назад?! „а что они там, совсем уже?!
‘естра зашикала на него:
- ’ихо: разбудишь всех. Ќе надо об этом говорить. ‚идишь, почти все
домой едут: по всей ђоссии разнесут.
"’ак вот оно что! - подумал Я с ужасом. - “же полтора года идет война,
неужели напрасно все?"
ЊенЯ снова начало знобить, и Я лишь усилием воли еще держалсЯ на
поверхности уплывающего сознаниЯ.
- Љак твоЯ станциЯ называетсЯ? - спросила сестра.
‘олдат ответил. џ даже не слышал о существовании такой.
- …сли надумаешь, приезжай. ‘проси Љолю Њохова. ’ам менЯ все знают.
- ‹адно. ’олько ты не женись. Ќе торопись пока. Ќе каждаЯ такое
вынесет. Ђ Я за тобой ходила бы как за ребенком.
- ’ак ведь одной жалости-то мало. џ ведь какой-никакой, а все-таки
человек!
- „а ты что?! - вскрикнула сестра.
- Ђ вот то! Ѓыла у менЯ одна на примете. ’ак ведь не уважала.
Ќесерьезным человеком считала. ‡наешь, подратьсЯ любил, подсмеЯтьсЯ над
кем-нибудь. Џришел Я к ней попрощатьсЯ, так она мне, эта любовь без
взаимности, говорит: "’ебе, - говорит, - хулигану экому, война-то впору как
раз. Ћна, - говорит, - война-то, тебе как раз по размеру подходит. Њожет,
дескать, там посмирнее будешь..."
- „а это она любЯ говорила, - успокаивает солдата сестра.
- Ќе-е-ет, подумай, сестрица, когда обе руки были, так и то не уважала.
- Ђ вот такого возьмет и полюбит, - воскликнула сестра. - ‚от как Я!
€х любовь сопровождала менЯ еще долго. ‘естра целовала его и тихо
смеЯлась, а он беззвучно всхлипывал.
- „а ты обоими, не бойсЯ!
- Љак Я тебЯ обойму, когда рук-то нет?!
Љакое-то мрачное здание вокзала было последнее, что Я видел в эту ночь.
‡асыпаЯ, Я ощутил сотрЯсение полки - безрукий солдат взбиралсЯ к себе,
напеваЯ под нос:
- Ђ если смер-ти, то мгнове-енной, а если раны, неболь-шой.
“тром, посмотрев на багажную полку, Я увидел только свисавший с нее
угол окровавленного матраца. ‘олдат, оказываетсЯ, уже сошел с поезда на
своей станции,
‘тало грустно. Љак всегда, болела голова, и тело казалось чужим.
Ќа маленькой станции - не то —ижи, не то ‘трижи - из вагона уходил
старший лейтенант, подчистую списанный с военной службы. Ћн непривычно
гремел костылЯми, был возбужден, к каждому подходил и что-нибудь говорил:
- Ќу, прощайте, братцы!
- Џрощайте, кто тут с ‘еверо-‡ападного!
- Ќе поминайте лихом!
- Џрощай, ‘еверо-‡ападный!
Џотом подошел ко мне, подтЯнулсЯ на сильных руках, чтобы увидеть мое
лицо, сказал:
- Ќу, прощайте, товарищ капитан. „аст бог, довезут.
Љонтуженый бухгалтер заверил его снизу:
- „овезем, товарищ старший лейтенант. Ќе бес... не бес-спокойтесь.
„-д-довезем!
‘тарший лейтенант ушел. Џоезд остановилсЯ. ѓолос лесничего раздалсЯ
где-то около уха:
- Ќичего, товарищ капитан, уже совсем недалеко. „отЯнем. ‚ы только
надежду не терЯйте.
Ћн вздохнул тЯжело, с клокотаньем и свистом:
- …ще все будет, товарищ капитан! € хорошего еще много будет, и
красивого. џ вот тоже думал, что все кончилось. Џонимаете, дышать нечем,
воздуху не хватает. Ђ сегоднЯ во сне видел жасмин. –елое дерево. € дух от
него такой, что сердце от радости разорватьсЯ готово, будто дышу легко и
сказку какую-то мне мама рассказывает. Џредставьте себе, проснулсЯ так,
словно Я заново родилсЯ, и всЯ жизнь еще впереди.
џ почувствовал, как из левого глаза набежала и поползла по переносице
крупнаЯ соленаЯ слеза. Ќе было сил смахнуть ее. Ќо вспыхнула радость:
дыхание стало глубоким. џ испытывал не только небывалое облегчение, но и
забытое блаженство исстрадавшегосЯ человека.

‡Ђ ЏЂђ’Ѓ€‹…’ЋЊ

Ќам эти высоты нужно было взЯть позарез. ‘ них просматривали и
прицельно обстреливали не наши боевые порЯдки, но и железную дорогу, котораЯ
в тылу только что была восстановлена и пущена.
…ще до рассвета, накопившись у подножиЯ длЯ атаки, мы с тревогой
разглЯдывали гору, котораЯ закрывала собой полгоризонта, круто упираЯсь в
небо, и уже не менее часа слышали в воздухе и на земле шум, грохот и звон
артиллерии, обрабатывающей передний край обороны противника и готовЯщей
огнем нашу атаку.
Љогда настал срок, мы по сигналу комбата поползли вверх по глубокому
снегу с уверенностью в победе и с тайной надеждой выжить. џркие цветные
трассы пуль прижимали к земле, мины рвали и разбрасывали вокруг осколки,
землю и человеческие тела. ‘трах выворачивал душу даже самых мужественных и
отпетых, но молодаЯ вера в бессмертие крепко сидела в нас.
ЏоднЯтый ветром и огнем сухой снег пополам с землей бил в лицо и
порошил в глаза. Ќа гладких скатах горы ноги не находили опоры и скользили.
‘ползаЯ вниз, мы цеплЯлись за трупы тех, кто, выполнЯЯ приказ, пыталсЯ взЯть
высоту до нас (таких попыток было немало). Ћкоченевшие и примерзшие к земле,
они укрывали нас от огнЯ. „аже убитые помогали нам чем могли. Ћбессилев, мы
падали в свежие воронки, чтобы отдышатьсЯ. Џотом снова лезли в снег,
раздвигали его телом и тЯнулись вперед. Њы не видели верхушки горы, ползли
будто в небо, и конца этому страшному продвижению, казалось, не будет.
ђаненые истекали кровью на морозе, убитые коченели, живые проклинали все и
лезли к любому концу. Љ жизни или смерти. ‹ишь бы скорее он наступил.
Љогда, на счастье, повалил спасительный снег, мы словно уперлись в
тускло-серое небо и вдруг понЯли, что перевалили через гребень. ’огда все,
кто мог еще двигатьсЯ, поднЯлись и с криками "ура!", матерщиной и другими
возгласами восторга, победы и ненависти пробежали еще метров триста и
понЯли, что высота за нами. Њы остановились, чтобы окопатьсЯ, потому что
впереди, за снегом и огнем, уже ничего не было видно. Ђ с обеих сторон, и от
нас и от немцев, беспрерывно, не передыхаЯ, били артиллериЯ и минометы,
захлебывались пулеметы, трещали автоматы и гулко ухали орудиЯ прЯмой
наводки. Њы долбили мерзлую землю, чтобы укрытьсЯ в ней и хоть немного
согретьсЯ в мокрых полушубках и валенках, заполненных растаЯвшим снегом.
Џотом начались контратаки. Ќемцы понимали, чего они потерЯли, мы же
знали цену приобретенного.
Љаждую ночь к нам в роты подбрасывали пополнение, и мы набирались сил и
новой уверенности. ‚ конце концов немцы потерЯли надежду и отказались от
мысли столкнуть нас с высоты и истребить в болоте.
Љогда бои утихли, на партийном собрании батальона менЯ принЯли в члены
‚ЉЏб). ‚ кандидаты Я вступил в сорок втором, во времЯ боев в ђамушевском
коридоре.
‚от о том, как Я получил партийный билет, мне и хочетсЯ рассказать.
‚ марте сорок третьего года вечером ко мне пришел капитан ‡обнин,
замполит батальона, и сообщил:
- Ќу что, ротный, тебЯ можно поздравить. ‡автра пойдешь в тыл, получать
партийный билет. Љомбату можешь не докладывать - знает. Џозавтракаешь и
отправлЯйсЯ.
Ќе буду скрывать, Я ждал этого днЯ и потому обрадовалсЯ чрезвычайно.
- Ћставайтесь, ‘тепан „анилович, - предложил Я, заметив, что комиссар
собираетсЯ уходить, - поужинаем вместе.
Ќо он не осталсЯ.
- Ќекогда, - сказал и поспешно ушел.
џ зашел к своим заместителЯм и объЯвил, что завтра за менЯ на весь день
остаетсЯ капитан €ванов.
Џоужинав, мы с ординарцем долго бродили по траншеЯм и ходам сообщениЯ
роты, проверЯли службу нарЯда, заходили в землЯнки к солдатам. —тобы самим
не уснуть, времЯ от времени стрелЯли из автоматов в сторону противника.
Ќемцы отвечали огнем из нескольких пулеметов и принимались усиленно освещать
ракетами ничейную землю.
“снули мы в три часа ночи.
“тром Ђнатолий разбудил менЯ завтракать. Џлотно поев в предвидении
дороги (в то времЯ кормили уже хорошо), Я спросил ЂнатолиЯ:
- ‘пать хочешь?
- …ле хожу, - откровенно ответил он.
- ‹ожись и выспись, - разрешил Я.
- •орошо, товарищ капитан, - с готовностью и благодарностью ответил он,
не подозреваЯ, что Я куда-то ухожу, - Я немного придавлю.
- Џридави, придави, - сказал Я. Ћн не заставил повторЯть разрешение -
сразу же лег.
Џервое, что Я увидел, выйдЯ из землЯнки, было солнце - оно низко взошло
и багрово высветило землю, едва пробившись сквозь серое туманное небо.
ЏодойдЯ к склону горы, Я глЯнул вдаль, туда, куда мне предстоЯло идти. ЃелаЯ
равнина спокойно и широко расстилалась впереди. ѓде-то у самого горизонта
бесшумно, по-мирному катил эшелон теплушек, дым из трубы паровоза стлалсЯ
над крышами вагонов и обрывалсЯ на середине состава. ‚доль фронта тЯнул
бомбардировщик в сопровождении двух еле видимых истребителей. ’Яжелый
самолет шел прЯмо, истребители то и дело менЯли курс и высоту, и казалось,
балуютсЯ, играют с экипажем, который призваны охранЯть. Џо накатанной пустой
дороге к нам бешено неслась полуторка. Њне стало смешно: люди в машине
торопились, будто у нас безопаснее, чем в тылу.
„ень начиналсЯ хорошо. џ был молод, здоров, тепло одет и легок на ногу.
‚еселое состоЯние духа подсказало мне ошибочное решение, которое чуть не
стоило мне жизни. Ќе захотелось спускатьсЯ с горы по грЯзному ходу
сообщениЯ, заваленному пустыми консервными банками, проводом, разбитым
оружием и другим хламом. Џроще показалось выскочить и поверху пробежать
опасную зону. џ бездумно выскочил на пригорок. ‚от тут-то менЯ, видимо, и
поджидал терпеливый снайпер. агах в десЯти от траншеи у моего уха,
буквально обжигаЯ, просвистела пулЯ. ‘ообразив, что в менЯ целЯтсЯ, Я
бросилсЯ на землю. ЏадаЯ, увидел, как брызнул фонтанчик земли, выбитый
пулей. ЏулЯ ткнулась туда, куда Я через долю секунды упал головой. џ упал и
замер в неудобной позе. Ћдна нога была где-то под животом. Ћколо плеча снова
ударило в землю, стало Ясно, что если сейчас шевельнусь, то следующаЯ пулЯ
будет моей. џ прижалсЯ к земле, затаил дыхание, в надежде, что немец
поверит, будто Я убит, и потерЯет ко мне интерес. џ лежал, ждал пули,
ругалсЯ про себЯ: "—ерт менЯ понес" - и верил, что немец все-таки может
принЯть менЯ за убитого, и в это времЯ до жуткого сладкий трупный запах
ударил в нос. џ скосил глаза - рЯдом со мной лежал убитый немец. џ выдержал
несколько минут, которым, казалось, не будет конца, подтЯнул под себЯ другую
ногу и прыгнул. ЉороткаЯ и решительнаЯ перебежка бросила менЯ в воронку, и
там Я столкнулсЯ с другим убитым немцем. Ћн лежал в каске, в шинели,
аккуратно застегнутой на все пуговицы, с противогазовой коробкой, в
перчатках и босиком. ‘апоги кто-то снЯл. ќто менЯ не удивило. ‚ прошлом году
Я сам ходил в немецких сапогах. “битый лежал на спине, бурым лицом в небо, с
открытым в ужасе ртом. џ долго сидел в воронке, душила обида от унижениЯ,
которое Я пережил, злоба на немецкого снайпера (не скрою, страха он на менЯ
нагнал) и радость оттого, что выдержки у менЯ оказалось больше.
Ќаконец Я выскочил из воронки. Ћставалось недалеко до бугра, за которым
Я буду уже в безопасности. Ќо в момент прыжка нога зацепилась за колючую
проволоку, Я растЯнулсЯ и пополз за бугор, волоча ее за собой. Ћказавшись в
безопасности, Я размотал проволоку, почистилсЯ, привел в порЯдок шапку и
весело и беззаботно стал прыжками спускатьсЯ с горы, как прыгают дети по
лестнице через две-три ступеньки. Ћпасность осталась позади.
—асовой у штаба батальона собиралсЯ окликнуть, уже рот открыл, но,
узнав менЯ, бойко отдал честь по-ефрейторски на караул. ‘олдат был из моей
роты. џ подошел, поздоровалсЯ за руку, угостил его папироской. ‘олдат сказал
весело:
- —уть было не выстрелил. ‘разу-то не понЯл. ‚ижу, что-то летит.
џ сообщил ему, что иду получать партийный билет.
- ‡начит, нашего полку прибыло! - радостно проговорил он.
‘олдату было лет сорок, мне он казалсЯ старым.
- Ќу дай бог, товарищ капитан, - крикнул он, когда Я отошел.
‚ысота осталась за спиной, а впереди медленно поднималсЯ навстречу
Яркий красный солнечный шар.
Љогда Я отошел от штаба, может, километр или больше, мне захотелось
посмотреть издалека, со стороны, как выглЯдЯт высоты, на которых мы сидим в
обороне.
џ встал, обернулсЯ и долго всматривалсЯ в грЯду высот. Ћказалось, что
моЯ высота, та самаЯ, с отметкой сорок три и три, чернее других. ќто менЯ
удивило. Ќа самой верхушке ее, где осталась моЯ рота, уже не было снега.
‡емлЯ была сплошь изрыта воронками, покрыта сажей и всем, что выбрасывают на
поверхность снарЯды, когда они рвутсЯ, не щадЯ ничего. —ернаЯ, кое-где
рыжаЯ, местами каменистаЯ, источеннаЯ траншеЯми и ходами сообщениЯ, она
казалась мертвой и заброшенной. ‚ысоты, на которых закрепились роты капитана
–арюка и старшего лейтенанта Ѓельтюкова, все-таки были, похоже, живее, менее
разворочены и цветом лучше. ќто обрадовало менЯ. ‚ыходит, именно моЯ высота
- на направлении главного удара противника, о чем Я не догадывалсЯ. €менно
ее немцы считают ключевой позицией в нашей обороне и потому сюда обрушивают
главную силу, злобу и Ярость. Џродолжив свой путь в тылы дивизии, Я понЯл,
что свалЯл дурака: надо было у комбата лошадь попросить. Џо разбитой
неровной дороге было тЯжело идти: то скользил, то попадал в укрытую снегом
Яму. ‘олнце освещало следы Январского побоища на болотистой равнине.
‘нег кое-где растаЯл, осел, и из-под него показалось то, что не
заметили в свое времЯ похоронные и трофейные команды. ‚от выглЯнул кузов
затонувшей полуторки. ‚идимо, свернула с дороги и завЯзла в Яме с водой. ‚от
валЯютсЯ колеса от артиллерийского передка, оторванные взрывом, а рЯдом то,
что осталось от лошади, грЯзнаЯ груда шерсти и костей. €з-под снега вытаЯла
пола шинели, все остальное еще в снегу. ‘олнце светило и грело. џ
разогрелсЯ, вспотел, валенки намокли и отЯжелели.
’ак прошел Я еще с километр и вдруг впереди, шагах в трехстах от менЯ,
проскрипел и прогрохотал шестиствольный миномет. ђазрывы поднЯлись точно над
дорогой, оставив на ней следы ровно шести кругов, черного, темного и
грЯзного цвета из земли, снега и разного сора. џ удивилсЯ, что и здесь не
так тихо и надежно, как это показалось, когда Я смотрел на дорогу с высоты и
завидовал ее покою. Ќо никакого страха не испытал, только, если говорить
откровенно, пожалел почему Я не разбудил ЂнатолиЯ? ‚двоем было бы веселее.
џ ускорил шаг, стараЯсь как можно быстрее прожать обстреливаемый
участок. Њне подумалось, что и Я проскочу его, то уже дальше ничего
страшного
будет. Ќо только Я вышел на дорогу, перепаханную шестиствольным
минометом, как вой целой стаи мин рассек небо надо мной и впереди, совсем
близко, загрохотали взрывы, и осколки начали жужжать и бить где-то около,
хлюпаЯ и тупо ударЯЯсь в землю, отчего она то там, то сЯм стала отдавать
паром. џ упал и всей силой вдавилсЯ в землю, по спине пробежал озноб -
предчувствие страха. Љонечно, спина в таком положении была уЯзвимее всего.
€менно с ее стороны, подумалось, осколки прорвут полушубок, разрубЯт и
раскромсают тело. Џереждав какое-то времЯ Я поднЯлсЯ и увидел, что взрывы
разметали дорогу, оголили ее, выбросили из-под укатанного снега Ящики с
патронами, каски, сумки от противогазов. џ почувствовал слабость в ногах и
вЯлость во всем теле и понЯл, в чем дело: нехорошо, что Я здесь один. "•оть
бы кто-нибудь рЯдом", - подумал Я с тоской.
€ тут, оглЯдевшись вокруг, Я обрадовалсЯ: к дороге испуганно бежал
высокий немолодой солдат. Ћн широко размахивал руками, прыгал с бугра на
бугор, скользил, падал и снова, быстро поднЯвшись, бежал, чтобы скорее выйти
из этого пристрелЯнного места. “видев бегущего, Я почувствовал себЯ
командиром, отрЯхнул полушубок, поправил шапку и громко крикнул, чтобы
солдат услышал:
- ‘той! Љто такой?!
‘олдат послушно остановилсЯ и с радостью побежал ко мне. Љогда он
приблизилсЯ, на лице его Я различил виноватую улыбку, замешательство и
тревогу.
- Љто такой, спрашиваю? - твердо повторил Я вопрос.
- ђЯдовой ѓолубев.
- Ћткуда?
- €з армейского зенитно-артиллерийского полка.
- Ѓегом! - скомандовал Я.
Њы быстро проскочили обстрелЯнный участок и перешли на шаг, оказавшись
на нетронутой дороге.
- Љак ты здесь очутилсЯ? - спросил Я.
- „руг у менЯ тут в штабе дивизии, к нему ходил. Ќачальство на день
отпустило. ‚от Я где пешком, где на попутных. ЏовидалсЯ, однако...
Ћтдышавшись, солдат попросил:
- Џокурить не найдетсЯ?
џ дал папироску. Ћн вытащил "катюшу", прикурил и начал глубоко
затЯгиватьсЯ.
- Ќу здорово напугалсЯ?! - усмехнувшись, спросил Я.
- Ђ вам не страшно, товарищ капитан?
- Ќет.
- Ќеужели не страшно?
- Ќу ты же видишь!
- Ђ вы с самих высот?
- „а.
- ’ам-то страшно небось?
- Ђ ты сходи, попробуй.
- „ак ведь каждый на своем месте...
- ‚ыходит, твой друг - здесь, а ты - там? “ каждого - свое место?
- ’ак ведь он писарем в штабе!
- ’оже, значит, окопалсЯ?
Њы пошли не спеша. „олго молчали. Ќо солдату, видимо, хотелось
поговорить. ќто с каждым бывает когда беда минует.
- ’ак Я прихожу к нему, - начал он о своем друге, - а он списки на
убитых составлЯет. "‚от, - говорит, - вчера прибыли. Ќе успели, поди, по
разу выстрелить, а уже утром на них похоронки пошлем, из списков вычеркнем,
со всех видов довольствиЯ снимем".
џ молчал: длЯ менЯ это дело привычное, артиллерист продолжал, заметно
успокоившись:
- ‚ артиллерии, конечно, потерь меньше. ‚ дивизионе есть люди, которые
с первого днЯ воюют. Ќо и у нас тоже каждому - своЯ судьба. Љ примеру,
пришел к нам один сержант после ранениЯ, головастый такой. …го дураки
какие-то из госпиталЯ в пехоту направили. ’ак он еле ушел оттуда. Ќе
отпускают в артиллерию - и все! …ле упросил.
Џришел к нам радостный, будто домой насовсем вернулсЯ. Ђ на следующий
день самолеты налетели, прЯмое попадание в окоп. Ћн один там был. Џо кускам
разнесло. „обро бы налет был большой. Ђ то так себе, может, десЯток и
бросили-то всего... Ћдна попала - и та в него. Ђ останьсЯ в пехоте, может, и
не убило бы... ‚идно, долЯ такаЯ!
- ‘ам виноват, - объЯснил Я, - нечего было с места на место мотатьсЯ.
Људа поставили, там и стой.
ЋбстрелЯнный участок осталсЯ у нас уже далеко позади, поэтому мы шли,
ничего плохого не ожидаЯ. ‘едаЯ щетина солдата раздражала менЯ, Я спросил
по-командирски:
- Ђ что ж ты оброс, артиллерист?
- „ак вот, видите, два днЯ не брилсЯ всего, - пыталсЯ оправдатьсЯ он.
- Ќе оправдание, - сказал Я. - “ менЯ на высоте солдаты бреютсЯ
ежедневно.
- ’ак те помоложе, наверное, - продолжал оправдыватьсЯ солдат.
- Ђ те, кто помоложе, так тому и брить еще нечего. € вдруг прЯмо перед
нами поднЯлсЯ взрыв. џ отпрыгнул в сторону за сугроб. ‘олдат упал. Љогда
утихло, он попыталсЯ поднЯтьсЯ, но не смог, схватилсЯ за живот и крикнул:
- ’оварищ капитан!
- —то с тобой?
- ѓорЯчо, - прошептал он, - кажись, попало что-то.
€ в голосе его Я почувствовал одновременно удивление, страх и
начинающиесЯ страданиЯ, как это обычно бывает в таких случаЯх.
- Ђ ну-ка...
џ отвел его руки в стороны и увидел рваную рану на животе. инель
вокруг пропиталась кровью; солдат пыталсЯ сесть, но потом снова лег на бок,
с напрЯжением закрыл глаза (на это только хватило сил), подтЯнул под себЯ
ноги, скорчилсЯ от боли и начал с хрипом дышать.
- 3-зЯбну-у... - с трудом протЯнул он, что-то еще хотел сказать, но не
успел.
‚переди снова неожиданно грохнули разрывы. ‘амый ближний, совсем рЯдом,
оглушил менЯ, и Я скатилсЯ с дороги в Яму. ЊенЯ обожгло ледЯной водой, и Я
хотел уже выскочить наверх, когда новый взрыв присыпал менЯ землей и
выбросил на чистый снег.
џ отполз в сторону, вскочил и побежал. Џотом упал и, услышав новое
поскрипывание подлетающих снарЯдов, влез в сугроб. ‚зрывы поднЯли землю, но
это уже было не так страшно: рвалось где-то сзади и значительно правее.
Ѓольше стрельбы не было. ‚ыждав недолго, Я поднЯлсЯ и, подойдЯ к
дороге, увидел, что там, где лежал артиллерист, теперь уже была воронка, а
вокруг нее разбросано все, что от него осталось.
‘колько раз до сих пор Я видел смерть и всегда легко отделывалсЯ от
минутного испуга. Ђ тут страх будто схватил менЯ за горло. Љровь прилила в
голову, сердце бешено заколотилось, руки начали трЯстись, озноб охватил
тело. Ќо Я заставил себЯ собратьсЯ и бросилсЯ от этого места, норовЯ скорее
убратьсЯ, пока жив, пока новые снарЯды не ударЯт и не разорвут в клочьЯ.
џ долго и тЯжело бежал. Ќоги стали будто чужие, а внутри все горело.
Ћбессилев, остановилсЯ, потрогал сердце и с ужасом заметил, что оно вдруг
захолодело, словно на него кто-то положил камень. ‘трашнее всего было то,
что Я опЯть один. "“бьют, - подумал Я с тоской, - и никто не узнает". „омой
пришлют похоронку, в ней будет написано: "Џропал без вести". Ћбидно то, что
в этом все увидЯт что-то жалкое, нечестное и достойное осуждениЯ. ‘жавшись
от холода, закрыв глаза рукавицами, Я дрожал и скулил, как собака, попавшаЯ
под колесо. Џошел снег. Ћн попал за воротник, подлетел к лицу, пощекотал
нос. џ пришел в себЯ.
- Ќу что нюни распустил? - спросил Я себЯ, и показалось, что кто-то
другой произнес эти строгие слова.
џ двинулсЯ и чем дальше шел, тем свободнее начинал дышать, отогреваЯсь
с каждым шагом. ‘обственное поведение показалось мне странным и постыдным.
‚скоре снег перестал. ‘начала Я услышал поскрипывание саней и фырканье
лошади, а потом различил, что в санЯх два пожилых солдата.
ЏоравнЯвшись со мной, они остановились.
- Ђ скажи-ко, дорогой товарищ, - спросили менЯ из саней, - в
шестнадцатый правильно едем?
- ‚ерно, - ответил Я.
- Ђ покурить не найдетсЯ?
џ порылсЯ в карманах ватных брюк, нашел пачку и протЯнул.
- Љак там? - спросил один.
- ‚се в порЯдке, - ответил Я.
- Ђ мы вот доппайки везем.
- ‡начит, будем есть, - повеселел Я. - ’олько вы держите на эту горку,
- показал Я солдатам свою высоту, - тогда не собьетесь.
- Ќу, с богом, - сказали мне.
- Ѓывайте, - ответил Я и предупредил: - ’ут один участок
простреливаетсЯ, так вы его побыстрее.
- Ђ что это ты в воде-то весь?
- ЏровалилсЯ в Яму...
- €шь ты... Њожет, подвезти? Ђ то простудишьсЯ?
- „а нет, мне недалеко.
- Ќу смотри. Ђ то бы подвезли.
џ выпрЯмилсЯ и, стараЯсь поскорее согретьсЯ, бодро пошел скорым шагом.
‘олдаты еще какое-то времЯ не трогали с места, а смотрели на менЯ. Ћдин
что-то сказал, другой спросил:
- —то ты говоришь-то?
’от ответил громче, чтобы его глуховатый спутник мог услышать:
- ѓерой, говорю! ‚ишь, один идет и ничего не боитсЯ!
- Ѓольно бравый... - заключил тот, кто плохо слышал. - Ќебось средний
командир...
‘трашно хотелось послушать, что еще они будут говорить обо мне.
ЏодходЯ к лесу, увидел подразделение, занимающеесЯ боевой подготовкой.
‘олдаты в полушубках и валенках во главе с молоденьким лейтенантом
отрабатывали строевой шаг. Љомандир вскрикивал пронзительно и звонко,
любуЯсь собой:
- ђ-раз! ђ-раз! Џотом:
- ђ-рота-а, стой! ‚ольно! € снова:
- ‘ир-рно! а-а-агом марш! ђ-раз! ђ-раз!
Љто похитрее и поопытнее из солдат, тот выбрал себе длЯ тепла длинный,
с завернутыми рукавами полушубок, кто поглупее, тот короткий, чтобы
выглЯдеть получше. ‹ейтенанта, тоже в коротком, выше колен, полушубке и
перчатках, Я про себЯ похвалил за молодцеватость, но тут же и пожалел:
видно, в боЯх он еще не был.
ЏоднЯвшись на насыпь, Я увидел среди деревьев маленькие рубленые
домики. Њимо прошел офицерский строй. Љто-то выкрикнул:
- ‡дорово, Џерелазов!
џ старалсЯ увидеть в уходЯщем строю знакомых, но подполковник, который
вел строй, прикрикнул:
- ђ-разговорчики!
„омик политотдела Я нашел быстро.
‚ойдЯ и встретив подполковника “льЯнова, который выдавал мне в августе
прошлого года кандидатскую карточку, Я словно очнулсЯ и посмотрел на себЯ
как бы со стороны. ѓрЯзный, мокрый, в затасканном полушубке, Я остановилсЯ у
дверей и увидел, как на чистый пол каплет с одежды грЯзнаЯ вода.
Џодполковник “льЯнов встал. џ доложил ему, что ЯвилсЯ длЯ получениЯ
партийного билета. Џотом добавил:
- €звините, Я тут у вас наследил.
- ‚ы прЯмо с высот? - спросил “льЯнов.
- ’ак точно, - ответил Я.
‚ комнате стоЯло несколько офицеров. ‚се посмотрели на менЯ с
удивлением и по-особому уважительно. Ќа их лицах можно было прочитать: "Ќадо
же откуда!"
Џодполковник подошел, поздоровалсЯ за руку и спросил:
- Љак добрались?
- Ќормально.
- Џешком?
џ кивнул.
- Ђ что, комбат лошади не мог дать?
- џ не просил. Ћдна на весь батальон осталась. “бьют еще.
“льЯнов усмехнулсЯ:
- ’ак что, лошадь дороже человека?
Џотом предложил:
- ђаздевайтесь!
џ еле стЯнул полушубок. Џодполковник кивнул вопросительно на полушубок,
Я объЯснил:
- Џод обстрел попал. Џришлось в Яму с водой залезть.
“льЯнов распорЯдилсЯ:
- Љто там у нас свободный? ‚ысушите, пожалуйста, полушубок.
€з другой комнаты выскочил солдат и осторожно, чтобы не испачкать
обмундирование, на вытЯнутых руках унес полушубок с собой.
’огда “льЯнов снова распорЯдилсЯ:
- Џригласите фотографа.
Њне казалось странно и непривычно, что подполковник всем говорит "вы" и
распорЯжениЯ отдает вежливо, деликатно, будто просит об одолжении. ‚ошел
фотограф, высокий носатый солдат, и, взглЯнув на менЯ, возмутилсЯ:
- „а как же его фотографировать, Џетр ‚асильевич?
- Љак есть, - спокойно ответил подполковник.
- ’ак что же это за карточка будет? - спросил фотограф недовольно,
- ”отографиЯ боевого командира, вот что будет,- снова так же спокойно
ответил “льЯнов.
ЏризнатьсЯ, Я в душе был на стороне фотографа. ЏоглЯдевшись в зеркало,
которое висело у входа, Я затосковал. ‚се лицо облеплено корками спекшейсЯ
крови пополам с землей. Ќад левой бровью толстаЯ лепешка закрывает полглаза.
Ќиже и левее носа - широкий шрам, затЯнутый иссинЯ-бурой молодой, только что
народившейсЯ и потому особенно страшной и неприЯтной кожей. ЌижнЯЯ губа
рассечена и закрыта темно-коричневой грЯзной коростой. ЏолмесЯца назад Я был
ранен - три осколка на излете ударили по лицу, рассекли бровь и губу и
выбили зуб.
"’акую фотографию, - подумал Я, - приклеЯт к партийному билету и
скрепЯт печатью на всю жизнь". Ѓыло отчего загрустить.
Ќо фотограф дорожил своим местом. Ћн усадил менЯ на стул, сзади на
стену прибил простынь, навел аппарат, несколько раз подошел. ‘начала
поправил положение головы и пригладил буйные волосы, отвыкшие от расчески и
торчавшие в разные стороны. Џотом потрогал "Ћтечественную войну" и "‡а
отвагу", висевшие на муаровых ленточках на правой и левой стороне груди.
Ћтошел, прицелилсЯ и несколько раз щелкнул затвором.
Џодполковник “льЯнов предложил отдохнуть. ‚ темной комнате стоЯла
кровать дежурного. џ как только разделсЯ и лег, так сразу заснул. ЊенЯ
разбудили часов в пЯть.
- ‚ставай, - кто-то легонько встрЯхнул менЯ, - сейчас вызовут.
“ кровати стоЯли сухие валенки и висело высушенное обмундирование.
‡а столом сидели подполковник “льЯнов и два офицера, которых Я не знал.
Џетр ‚асильевич вручил мне партбилет, поздравил менЯ и сказал:
- ‚ы сегоднЯ стали членом ‚ЉЏ(б). ЏоздравлЯю вас и радуюсь. ‘ такими
коммунистами мы непобедимы. ‘оветский народ, может гордитьсЯ такими воинами.
Ђ дивизиЯ наша гордитсЯ вами, кто сейчас на высотах.
џ стоЯл, слушал комиссара и рассматривал партбилет.
- Ђ фотографии своей не стыдитесь. Љогда наши люди видЯт такое
украшение на лице воина, они, конечно, понимают, что это следы войны,
котораЯ выбрала вас и отметила на всю жизнь. ќто славные отметки.
Џодполковник посадил менЯ напротив, а майор, совсем-совсем молодой,
спросил:
- Ќу как, товарищ капитан, не отдадим врагу высоты?
џ усмехнулсЯ и спросил:
- —то это мы будем отдавать? „лЯ этого разве брали?!
Њне показалось, что майор смутилсЯ и покраснел. …му стало совестно, что
ли: он, такой чистый, аккуратный, на вид не мЯтый и не обстрелЯнный,
спрашивает менЯ, который только что пришел оттуда, устою ли Я, хватит ли у
менЯ мужества и стойкости.
Ќо подполковник “льЯнов сказал:
- ‚ы не обижайтесь, товарищ Џерелазов. “ нас нет никаких сомнений, но
есть озабоченность, и вы должны понимать. “ж больно важнаЯ высота. ‘дать ее
- значит все начинать сначала.
- Ѓудьте спокойны, не подведем, - сказал Я.
Џодполковник “льЯнов распорЯдилсЯ покормить менЯ в офицерской столовой
и отвезти на высоту.
Џод вечер ездовой подкатил к политотделу на санках и доложил
подполковнику “льЯнову. џ надел теплый и сухой полушубок, задорно сдвинул
набекрень шапку, подпоЯсалсЯ ремнем с портупеей, на которой держалсЯ
пистолет в кобуре, подтЯнулсЯ так, что перехватило дыхание, и спросил
разрешениЯ убыть. Џодполковник “льЯнов обнЯл менЯ. џ вышел, браво откозырЯв.
„аже самому себе Я показалсЯ, знаете, таким здоровым и сильным, обветренным
и обстрелЯнным ротным, облеченным неограниченной властью и легко несущим
ответственность за жизни сотни людей, - как прежде, готовым к смерти и
бессмертной славе.
џ уселсЯ в передок и, убедившись, что ездовой знает дорогу на высоту,
уткнулсЯ в воротник полушубка, сразу задремал и не заметил, когда уснул. ‚о
сне Я увидел себЯ совсем маленьким. ‚сей семьей - отец, мать, бабушка, три
брата, сестра и Я - мы едем в голодный год в гости к маминой сестре, тетке
Ђнне, на Љленовое, в двадцати верстах от нашей деревни. Џредстоит праздник и
угощение. џ млею от будущей радости, а отец то и дело покрикивает на лошадь,
которой тЯжело везти такую ораву по занесенной снегом дороге:
- Ќу-ну, давай, давай, гырдым! €шь ты, спотыкайсЯ! џ те дам вот!
€ вдруг радостный, громкий и знакомый крик:
- ’оварищ капитан!
џ вздрогнул спросонок, открыл глаза и увидел ЂнатолиЯ, который бежал за
санЯми и кричал ездовому:
- „а остановись ты, гад, пока Я тебЯ не застрелил! ‹ошадь встала. …ще
не совсем проснувшись, Я спросил:
- Ќу что?
- „а как же что, товарищ капитан?! ќто вы?
- Ђ кто еще!
- Ќу, слава богу. „умал, не дождусь, товарищ капитан.
Ћн с трудом переводил дыхание. џ выскочил из
саней.
- ‚ы почему ушли, товарищ капитан, и мне ничего не сказали?
- ’ак ты же спал, - ответил Я.
- „умал, с ума сойду. •отел бежать вдогонку, но заместитель не
разрешил. „а и боЯлсЯ, что разминемсЯ. Ђ сейчас уже не выдержал. Ќу, решил,
будь что будет.
Њина неожиданно плюхнулась где-то сбоку. џ даже головы не нагнул.
Ђнатолий будто не заметил и продолжал говорить. Њы были уверены, что "не
наша". ‚двоем было нестрашно. …здовой испуганно сунулсЯ в передок. ‹ошадь
начала фыркать и вздрагивать. џ сказал ездовому:
- ‚алЯй, друг, домой, пока цел.
- Ђ как же вы? - с удивлением и радостью спросил ездовой.
- ’ут недалеко, - объЯснил Я.
- ’ак ведь версты две, видно, будет, - прикинул солдат,
- ќто не твоЯ забота. “бирайсЯ подобру-поздорову, пока под обстрел не
попал.
- Ќу дай вам бог, товарищ капитан. •ороший вы человек.
- ‘частливо. Ќе терЯй времени. Љомиссару скажи, что довез до высоты.
…здовой тронул вожжой лошадь, та легко развернулась с санЯми и бойко, с
желанием поспешила домой.
Њы с Ђнатолием бежали быстро и весело. Љогда до траншей было подать
рукой, началсЯ обстрел. ‡аметив, что взрывы приближаютсЯ, мы кинулись от них
в траншею.
- ‹ожись! - крикнул Ђнатолий, остановившись. џ ложитьсЯ не стал, а
прижалсЯ к стенке траншеи. ’о же сделал ординарец. ‚доль траншеи грохнули
взрывы один за другим. џ уже не металсЯ с места на место, как это было в
болоте, не старалсЯ по звуку угадать, куда ударит следующий, а как встал и
прижалсЯ к стенке, так и стоЯл, не суетилсЯ. Џривычно отдаваЯсь на волю
случаЯ, Я думал: "‘ чего это Я испугалсЯ в болоте, почему там животный страх
вдавливал менЯ в сырую землю и метал из стороны в сторону? Ћткуда здесь, на
земле, полной опасности и угрозы погибнуть, ко мне вернулось чувство
собственного достоинства и твердость духа?" џ понЯл, что снова почувствовал
себЯ командиром, которого поддерживает дух и величие всей роты.
Њы с Ђнатолием продолжали путь. Љонечно, при свисте пролетевшего мимо
снарЯда неприЯтно вздрагивалось, но душа не замирала, а продолжала спокойно
свое дело. џ думал уже о роте, а не о себе.
Љогда мы с Ђнатолием увидели свою землЯнку, Я вспомнил лошадь, котораЯ,
почуЯв, что ее поворачивают к дому, сразу повеселела и начала бойко
перебирать ногами, побежала с охотой. ‚идимо, мы с Ђнатолием думали
одинаково, потому что он вдруг ни с того ни с чего сказал мне:
- Ђ вы, товарищ капитан, правильно сделали, что старика домой
отпустили. ‚ ответ Я ничего не сказал. џ спросил ординарца:
- Ќу что, у нас там все живы и здоровы?
- ‘вЯзного из полка убило. ‘ какой-то бумажкой в штаб прибегал. Њожно
было по телефону сообщить. ѓонЯют людей.
- Ќу и умный ты у менЯ, все знаешь, - сказал Я, и Ђнатолий понЯл, что Я
его разговора не одобрЯю.
Ћколо моей землЯнки стоЯл часовой. “видев нас, он оживилсЯ, и, когда Я
подошел совсем близко, спросил весело:
- ‚ас можно поздравить, товарищ капитан?
- ‘пасибо.
џ снЯл рукавицу и подал ему руку. Ћн поспешно стащил варежку и пожал
мне руку со всей силой.
- Ѓольшое дело, товарищ капитан! Ќа всю жизнь!
- Ќу как тут? - спросил Я.
- ’ихо, товарищ капитан, совсем тихо.
€, будто подтверждаЯ его слова, пули начали тыкатьсЯ в бруствер и
пошли-пошли справа налево, взвизгиваЯ и отскакиваЯ от каменистой породы, и
где-то пропадали с жужжанием, хлюпаньем, бормотаньем, не то жалуЯсь, не то
угрожаЯ. џ посмотрел на дно траншеи. Љое-где были неизвестно откуда
поЯвившиесЯ сгустки грЯзи. ‡емлЯ оттаивала.
- ‡автра, товарищ капитан, придетсЯ сапоги надевать, - сказал
ординарец.
- „а, хорошо оттаивает, - произнес часовой, - к весне повернуло.
ЏоглЯдите, день-то сегоднЯ какой хороший.
- „а, ничего день, - откровенно подтвердил Я, только уже потом
вспомнив, что день длЯ менЯ оказалсЯ тЯжелым.
- ‚ы хоть поели чего-нибудь, товарищ капитан? - спросил Ђнатолий, когда
мы вошли в землЯнку.
- Љонечно.
- Џо глазам вижу, что нет.
‚верху и в стороне он нас чавкнули ни к чему три мины.
- Ќу, дурак, бьет и бьет. ‚есь день бьет, - недовольно проговорил
Ђнатолий. - € хоть бы толком бросал, а то сам не знает, куда кидает. „аже
дорогу несколько раз принималсЯ обстреливать.
Љогда Я начал есть, Ђнатолий весело спросил:
- Ќу, получили, товарищ капитан? џ отставил еду и полез в карман.
- Љушайте, кушайте, - остановил менЯ Ђнатолий. - џ подожду. џ ведь
почему интересуюсь, товарищ капитан? Ќикогда партбилета не видел.
Џосмотреть, какой он,
џ вынул из левого кармана гимнастерки партийный билет и протЯнул его
Ђнатолию. ’от внимательно перелистал его, посчитал по годам:
- Ќа девЯть лет хватит, товарищ капитан, до пЯтьдесЯт второго года. Ќам
уже с вами по тридцать будет. ‚глЯделсЯ в фотографию и заключил:
- ‚се хорошо, только карточка плохаЯ. Ќа себЯ не похожи.
- Ђ что так? - спросил Я.
- „а в жизни вы куда лучше. Ђ тут опухли, как с похмельЯ, и лицо все в
коростах, - объЯснил Ђнатолий.
"ѓосподи, - думал Я, - добрый и милый мой Ђнатолий, до чего ты рад, что
Я жив и вернулсЯ". € еще подумал: "‡а что же он был осужден перед войной?
Ќеужели только за то, что унес что-то с полЯ поесть, когда на трудодни
ничего не давали?!"
џ испытывал наслаждение, опЯть очутившись дома. ‘трахи, которые Я
пережил в этот день, казались мне смешными, не имеющими под собой реальной
основы. џсное дело, опасность преувеличивалась воображением человека
одинокого и не занЯтого ничем.
‘ами того не знаЯ, мы были с Ђнатолием друзьЯми, и если бы там, на
фронте, кто-нибудь нам сказал об этом, то мы оба немало удивились бы.
Ќемного отдохнув после дороги, мы с Ђнатолием до самого рассвета ходили
по прострелЯнной, обгорелой и истерзанной взрывами земле и проверЯли
караулы, помогали солдатам пережить еще одну длинную, бесконечно тЯнувшуюсЯ
ночь. Џод высокой луной, котораЯ Ярко и холодно освещала мир, вспышки ракет,
взлетающих по всей линии фронта, казались излишними. ЏулеметнаЯ стрельба,
раздававшаЯсЯ всю ночь из немецкой траншеи, казалась несерьезным, зрЯшным
делом. Њы ходили с Ђнатолием не торопЯсь. џ был рад тому, что снова в роте,
Ђнатолий - тому, что опЯть со мной. Њы были дома, в своей стихии.
—ерез семнадцать лет, в шестидесЯтом году, Я встретил доцента,
кандидата экономических наук Џетра ‚асильевича “льЯнова. џ его сразу узнал.
’о же гладкое, чистое, худощавое лицо, те же аккуратно причесанные редкие
белокурые волосы, те же умные, доброжелательные и деликатные глаза.
Љазалось, он ничуть не изменилсЯ. Ћн менЯ не узнал. џ напомнил ему:
- Џетр ‚асильевич, вы вручали мне на фронте кандидатскую карточку и
партийный билет.
Ћн всматривалсЯ в менЯ долго и внимательно.
- Љонечно, сколько нас таких было, разве упомнишь всех, - сказал Я.
- Џогодите, погодите, - остановил он менЯ. џ улыбнулсЯ, и тут его
озарило:
- Ќеужели Џерелазов?!
- ’ак точно.
- Ќу вас, товарищ Џерелазов, не узнать.
…сли бы не улыбка.
- Џополнел и постарел? - подсказал Я.
- Ќет, возмужал. Ђ ведь был худой, жиденький такой, лицо все разбито, в
мокром полушубке. € так мне вас жалко было, сердце кровью обливалось, когда
вы поехали на высоту.
- Ќеужели жалко? - оторопело спросил Я.
- Љонечно, жалко. ’акой молоденький. ’олько жить бы и жить. џ тогда
подумал о вас: "‚от вручил Я ему партбилет, и он снова в этот ад уходит, а
вероЯтность уцелеть ничтожно мала".
- ‚от это да! - воскликнул Я. - Ђ Я-то думал, что вы в восторге от
моего мужества, Я на крыльЯх от вас летел, вы такие слова сказали мне.
Ќо Џетр ‚асильевич только внимательно посмотрел на менЯ, улыбнулсЯ, как
тогда, в сорок третьем, и сказал:
- Џросто не веритсЯ!
Ђ те памЯтные высоты Я снова увидел только через тридцать три года. ‚
‘емьдесЯт шестом году Я приехал к своему фронтовому командиру дивизии
генералу ‚ержбицкому. …му исполнилось семьдесЯт лет. —то это был за
удивительный человек, Я еще когда-нибудь расскажу. Ћн повез нас на высоты. ‚
автобусе было двенадцать фронтовиков, участников боев в этих местах в сорок
третьем году. Џодъехав к подножию высоты 43,3, мы дружно и весело выбрались
из автобуса. € в эту весну семьдесЯт шестого года склоны высоты были
занесены глубоким снегом. Џо мере того как мы ползли вверх, забираЯсь все
выше и выше, мои товарищи, не выдержав нагрузки, один за другим
останавливались и возвращались к автобусу. Ќа гору влезли двое: Я и Њалышев,
бывший начальник свЯзи батальона. Ќе буду описывать, каких усилий это нам
стоило. Ќа высоте дул обжигающий ветер, он свистел в лиственницах,
высаженных по нашему переднему краю. Њы рассматривали на стеле фотографии
погибших товарищей и надписи под ними. Ѓыло холодно, дышалось тЯжело. џ
боЯлсЯ простудитьсЯ и сказал Њалышеву:
- •орошо бы приехать сюда летом.
Ћн дрожал как в лихорадке и не мог ничего ответить.
Љогда мы подошли к краю горы, где начиналсЯ склон, и Я посмотрел вниз и
увидел наш маленький, затерЯнный в снежных заносах автобус, в котором
укрылись от холода и ветра мои товарищи, у менЯ закружилась голова. ѓора
была настолько крута, что предстоЯщий спуск напугал нас обоих, но мы
преодолели страх, ибо просить о помощи было бы смешно и обидно.
‘ грехом пополам мы спустились с горы, и, когда открыли дверцу
автобуса, товарищи встретили нас песней:
"€х оставалось только двое из восемнадцати ребЯт".

ЋЃ€„Ђ

Ќаконец наступило времЯ, когда начали награждать. Џосле тЯжелых, но
успешных боев дивизию вывели с переднего краЯ на десЯток километров в тыл, в
леса и болота, чтобы пополнить и сколотить.
‚ роте у менЯ осталось одиннадцать человек. ‡амполит был похоронен на
высоте 43,3, а заместитель по строевой скончалсЯ от ран в медсанбате.
‘таршине оторвало руку по локоть, и он был эвакуирован в тыл. „ва командира
взвода погибли в первой же атаке, а третий с ранением в голову находилсЯ в
медицинском пункте полка, так как ложитьсЯ в госпиталь категорически
отказалсЯ.
џ с нетерпением ждал, когда прибудет пополнение и снова седьмаЯ рота
будет большой и боеспособной. ѓоворили, что в штабе дивизии, который
разместилсЯ в рабочем поселке, сегоднЯ кино, и Я уже размечталсЯ о том, что
вечером увижу что-то интересное, увлекательное, не похожее на нашу тЯжелую и
безжалостную суету.
Ќо в обед прибежал писарь полка и передал приказание к утру представить
к наградам всех солдат, сержантов и офицеров, отличившихсЯ в последних боЯх.
Џосещение кинотеатра, таким образом, отменЯлось...
Њои солдаты временно размещались в двух шалашах. Њне они срубили
невысокий, теплый и ладный домик с печкой и нарами.
џ вызвал к себе сержанта џкушева, комсорга роты. Ћн был высок ростом,
костлЯв, на узком и тонком лице, слева под глазом, у него была родинка
размером с горошину. …сли бы не перебитый нос, его можно было бы назвать
красавцем.
- ’ак вот, џкушев, - сказал Я, как только он переступил порог, -
приказано наградить всех участников боев. ‚идишь, дело-то какое! џ помню:
"‡а отвагу" получил в сорок втором, так на формировке в ‚ологде в
президиумах сидел. Љак дело-то пошло хорошо...
„оговорились сначала составить список, продумать, кого чем награждать,
а потом набросать тексты.
- Ѓыстро сварганим, - заверил џкушев.
- ‡начит, так, - начал Я, - к Љрасному ‡намени: замполита …горова и
зампостроЯ €ванова, посмертно. Њартюшина за то, что первым бросилсЯ в атаку
и был тЯжело ранен у проволоки. Џарпиева за то, что подполз и подорвал дзот,
чем обеспечил продвижение роты вперед. ’оже тЯжело ранен. Џиши в
произвольной форме, но отмечай: звание, фамилию, характеристику подвига.
џкушев писал быстро и вдохновенно. џ прочитал первые четыре
представлениЯ, осталсЯ доволен и содержанием и стилем.
- ‡наешь что, џкушев, - сказал Я, - когда кончитсЯ война, иди учитьсЯ
на писателЯ. …сть ведь, видимо, такие институты... ’ак у тебЯ хорошо
получаетсЯ, что слезы из глаз выжимаешь. ’алант. ‡авидую тебе. Њолодец.
‘ орденом Љрасной ‡везды дело обстоЯло хуже. ђешили представить
двенадцать человек. ‚сех командиров взводов и отделений. ЏредставлениЯ
почему-то стали похожи одно на другое. —асто повторЯлись одни и те же
формулировки и одни и те же цифры.
- “стаешь, џкушев? - спросил Я.
- „а нет, подвигов особых не вижу, приходитсЯ выдумывать, вдохновение
пропало. џ сказал ему:
- ‡ачем выдумывать? ’ы вспомни, был у нас лейтенант Џетухов, командир
взвода противотанковых ружей.
- Љакой Џетухов?
- Ќу, которого Ѓраухичем звали.
- Ђ-а-а, Ѓраухича помню. Љак не помнить! …го всЯ дивизиЯ знала!
‡амечу, что эту кличку Џетухову дали еще в начале сорок второго. ‚
атаку пошли немецкие танки, он начал стрелЯть из противотанкового ружьЯ. ’ри
выстрела сделал, а танк идет, все на своем пути сокрушает. ‚от Џетухов и не
выдержал. Ѓросил ружье и бежать. Џотом, в тылах, задержали и со взвода его
снЯли, а это было после того, как ѓитлер уволил в отставку своего
генерал-фельдмаршала Ѓраухича после разгрома немецко-фашистских войск под
Њосквой. ’ак Џетухова и прозвали Ѓраухичем.
- ’ак ты знаешь, как Џетухов погиб?
- Ќе знаю.
- ‚от потому тебе и неинтересно. Ћн по приборам наблюдениЯ танков бил
из ружьЯ. Џомню, валил снег, “дарил по танку, а тот идет, снова ударил, танк
остановилсЯ, башню с пушкой повернул, сделал два выстрела, потом качнулсЯ и
двинул на позицию, где стоЯл Џетухов.. Џредставь себе, даже ружье из рук не
выпустил! ’ак его танк гусеницей и вдавил в землю. ‚от выдержка у человека
была... ’ы посмертно его на Љрасную ‡везду представь.
џкушев согласно кивнул.
- Ђ помнишь, Њохов все патроны протирал, пулемет готовил, весь
магазинами обвешалсЯ. € когда в атаку пошли, так головы немцам не давал
поднЯть. Ќу, здоров был. ‘трелЯл из ручного пулемета, на ходу, как из
автомата. Ќа весу держал. “же к немецкой траншее подошли, а тут его
трассирующей очередью срубило. ‚езде, помнишь, тогда снег растаЯл, только
один клинышек осталсЯ целым? ’ак он на него и упал.
- ќто Я помню. ЏредставлЯю.
- Ђ лейтенант “льченко прибежал с левого фланга? Ќа сапогах - по пуду
грЯзи, телогрейка всЯ мокраЯ, веселый такой. ѓоворит мне: "џ там стык
обнаружил, туда бы и ударить". џ с ним взвод Њохова послал. ‚звод вышел в
тыл немцам. уму наделали и страху нагнали. Ђ когда высоту взЯли, так
“льченко в воронке нашли. Љровью истек. Ђ Ќазаров на мину нарвалсЯ, и ему
ногу оборвало. ’ы его знаешь?
- ‡наю.
- Ќу так что же?
- Џолный порЯдок, товарищ капитан. ’олько один вопрос. Ќекоторых Я
вообще не знаю.
- Ќу и что?
- Ђ о них что писать?
- ’ы представлЯешь, џкушев, - сказал Я, - все они каждый день, каждую
ночь, день за днем, в течение целого месЯца были в боЯх, то есть на волоска
от смерти. ‘амо пребывание в пехоте на переднем крае - это уже подвиг.
Њожет, кто-то из них и не убил ни одного немца, но уже одно то, что он был
здесь, это уже был вклад в победу. ’ы только вспомни трупы на болоте...
- џ все понимаю, товарищ капитан.
"‡а отвагу" давали самым молодым. џ вспомнил, как ординарец просил в
случае представлениЯ дать ему именно эту медаль.
- “ж никто не скажет потом, что награду получил в тылу, - говорил он.
‚се бумаги были готовы далеко за полночь. џ подписал представление, и
вскоре мы уснули сном молодых и здоровых людей; не отЯгощенных никакими
заботами, тревогами и сомнениЯми.
Ђ через месЯц, когда рота пополнилась до штата, на лесной опушке была
построена дивизиЯ длЯ вручениЯ наград солдатам и командирам, отличившимсЯ в
боЯх за социалистическую ђодину. ’акого массового награждениЯ в дивизии еще
никогда не было.
ѓремел оркестр. Љомандир дивизии вручал ордена и медали. ‚от уже прошли
командиры полков, батальонов и рот, получили командиры взводов. € когда Я
понЯл, что менЯ нет в списках награжденных, то сначала почувствовал тревогу,
потом обиду и неизвестно откуда почему-то возникший стыд. Ќаконец услышал,
как сердце начало решительно стучать вразнос, кровь прилила к лицу, и
выступил пот. ‚от тогда-то торжественность обстановки, всеобщаЯ радость и
восторг усилили во мне обиду. џ почувствовал, что уже нет сил, чтобы скрыть
свое состоЯние.
џ был всенародно опозорен, унижен, оплеван, боЯлсЯ, что разревусь, и в
растерЯнности не знал, как смотреть в глаза людЯм, как вести себЯ в этой
обстановке, что делать.
Љогда распустили строй, все бросились обнимать и поздравлЯть друг
друга. Љо мне подошел комбат. Ћн широко развел в стороны руки, обнЯл менЯ,
похлопал по спине и, только сейчас очнувшись от радости, охватившей его,
вдруг замер на месте:
- ‘лушай, а ты получил?
- Љак видишь, - Я тоже развел руками, и так мы стоЯли с комбатом: один
был обижен, другой удивлен.
- Џослушай, ты, дорогой, как же это могло случитьсЯ? - спросил наконец
комбат.
- Ќе знаю. ‚идно, некому было вспомнить. Ќе мог же Я писать на себЯ, -
ответил Я.
Љомбат круто повернулсЯ, матюгнулсЯ, отошел от менЯ, потом решительно
подошел и сказал:
- „аю слово. Џервый же бой, и получишь.
- Џулю?
- „аю слово.
ќто не могло менЯ утешить. џ посмотрел ему вслед. ‡начит, что же?
Џолтора года боев никто не засчитал мне в актив? Ћн снова обернулсЯ и
крикнул:
- „аю слово, поверь!...
џ не знал, что в первом же бою его убьют, а сейчас, когда он мне
крикнул, Я по-доброму помахал ему рукой - мне почему-то жалко его стало,
захотелось, чтобы он успокоилсЯ и не терзал себЯ.
Љогда, махнув комбату рукой и этим как бы снЯв с него вину за
случившеесЯ, Я повернулсЯ к строю, вдруг увидел комсорга џкушева. ’от стоЯл
в стороне, что-то бодро насвистываЯ и сверкаЯ глазами.
џ понЯл, что его тоже обошли, и услышал свой собственный внутренний
голос, который с беспощадной настойчивостью говорил мне: "’ы обиделсЯ за то,
что тебЯ упустили из виду, когда начали делить победу? ’ебе показалось, что
ты внес больше, чем получил? Ђ сам-то ты обо всех подумал? Ќе забыл этого
џкушева? Ћн ведь был с тобой в тех же боЯх. Ђ ты вспомнил о нем тогда, в ту
ночь, когда писались представлениЯ к наградам? Ќет, ты забыл о нем, как
забыли и о тебе".
џ подошел к џкушеву. ’от улыбнулсЯ, и Я сказал:
- ’ы прости менЯ. ‚иноват... Џосле первого боЯ получишь. ‡аверЯю. џ
ведь тоже не получил ничего.
џкушев действительно после первого боЯ был представлен мною и
награжден, посмертно орденом Љрасного ‡намени.
"‚ седьмой роте, лучшей роте полка, ордена и медали получили все, кто
был в последних боЯх", - запишут потом в формулЯре дивизии, и Я сорок лет
спустЯ прочитал эти строки в Џодольском архиве Њинистерства обороны в деле
нашей дивизии, и они снова обожгли менЯ, как это бывает, когда человек
встречаетсЯ с несправедливостью и незаслуженной обидой. Ќо с высоты своего
возраста Я подумал, как больно мы реагируем, когда обижают нас, и как
нечувствительны к обидам, которые сами вольно или невольно наносим другим.
џ часто вспоминаю џкушева, молодого парнишку, который с тех пор не
постарел и которому Я так и осталсЯ должен.

ЃЂЌЉЂ €‡-ЏЋ„ ЉЋЌ‘…ђ‚Ћ‚

‚ конце июнЯ, когда было особенно жарко и солдаты сидели в траншеЯх и
подбрустверных блиндажах, утомленные и раскисшие от палЯщего солнца и
изнурЯющих дежурств, менЯ вызвали к телефону. ѓоворил командир батальона.
•риплый голос донессЯ издалека.
- ‘лушай, "ЏЯтый", - сказал комбат, - хочешь кино посмотреть?
- Љакое кино? - удивилсЯ Я.
Њы уже два месЯца стоЯли в обороне на широком фронте. ѓде-то на юге шли
тЯжелые бои. –елые города и области снова переходили в наши руки. Љаждый
день сводки €нформбюро сообщали о победах наших войск.
‡десь же никто не наступал: ни мы, ни немцы. ѓолодные и уставшие, мы,
как сторожа, охранЯли траншеи и ходы сообщениЯ, выкопанные кем-то до нас и
именуемые опорными пунктами. Ќе хватало людей, не было бани. •одили слухи,
что дивизию скоро переведут на тыловой паек и лишат водки, ту самую дивизию,
котораЯ совсем недавно в ожесточенных боЯх местного значениЯ изошла кровью и
изнемогла до отчаЯниЯ.
…ще совсем недавно комбат говорил:
- џ думаю, братцы, что о нас забыли: о немцах - фюрер, о нас -
командование.
€ это походило на правду. ‚незапные, ожесточенные и бессмысленные
обстрелы, ночные действиЯ разведчиков противника приводили к тому, что
дивизиЯ несла потери и, будучи растЯнутой на десЯтки километров, пребывала
постоЯнно в состоЯнии напрЯженности и тревоги.
Љаждый день из роты кто-то выбывал, убитый или по ранению. Ѓыло не
только опасно и страшно, но и обидно, потому что иногда возникала мысль: все
эти потери ни к чему.
€ вдруг в это времЯ - сообщение о каком-то кино...
Љомбат кричал в трубку, почему-то думал, что его плохо слышат:
- ’ак давай возьми с собой ѓригорьева, Љупцова, ‘ороку и топай к
ульге. ‡наешь ульгу? Ќе знаешь? Ќу, Џ‘.
Џ‘ - так называли капитана ульгу, помощника начальника штаба полка
по шифровально-штабной службе. Љак не знать Џ‘? …го все знали! Ћн носил
красивую черную бороду и - рассказывали - был инженером по образованию.
џ быстро собрал таких же командиров рот, как Я сам. Ћни тоже были
немало удивлены и обрадованы. € все пошли к ульге.
„орога была ничем не примечательна. ‘начала тЯнулись по глубокой
траншее, осыпавшейсЯ от времени и обстрела. ‚алЯвшиесЯ под ногами банки
из-под консервов, провода, скобы и прочее военное имущество мешало движению.
„вигались молча, разглЯдываЯ дно траншеи и брезгливо перешагиваЯ через
разный хлам, то и дело попадавшийсЯ на пути.
€дти было радостно, как на праздник. ‚место касок все как по команде
надели фуражки с малиновым околышем. Њолодые, здоровые, мы шагали легкой
пружинистой походкой, веселые и оживленные.
таб полка располагалсЯ в перелеске. …го нетрудно было обнаружить -
издалека именно сюда тЯнулись с разных сторон телефонные провода. Љругом
были вырублены все деревьЯ. €х заменили масксети. Џожелтевшие срубленные
ветки, которые когда-то, может быть, и скрывали штаб от постороннего
взглЯда, сейчас, опаленные солнцем, сгоревшие от зноЯ, покрасневшие,
привлекали к себе внимание. ’рава вокруг была вытоптана, со всех сторон к
штабу бежали тропинки, и штаб находилсЯ в центре этого сложного
переплетениЯ.
‡емлЯнку капитана ульги мы нашли без труда и ввалились в нее вчетвером
все сразу. Љапитан ульга был недоволен визитом, но виду не показал, а даже
пошутил:
- ”у ты, а Я думал - десант!
ульге было лет сорок. €з уважениЯ к столь преклонному возрасту Я
приложил руку к козырьку и доложил:
- ’оварищ капитан, по приказанию командира третьего батальона следуем в
кино. ђазрешите получить указаниЯ.
ульга с довольным видом выслушал рапорт.
‚ землЯнке слышалсЯ запах духов. “видев зеркало, туалетный столик,
керосиновую лампу, занавески из парашютного шелка, мы невольно
переглЯнулись: "‚о как живет!"
€ тут только заметили, что в углу, у самого изголовьЯ лежанки, сидела
девушка, молодаЯ, с чистыми пышными волосами и вздернутой вверх чуть
припухшей верхней губой. Џосле этого мы уже не могли ни на что другое
смотреть - уперлись глазами в нее.
Љапитан ульга наклонилсЯ к девушке и полушутЯ предложил:
- Њадмуазель, могу ли просить вас составить компанию в кино?
„евушка отказалась.
ЏользуЯсь случаем, Я посмотрел в зеркало. Љто-то из наших тоже полез
смотретьсЯ, но Я его отодвинул бедром. Ћказалось, что Я не такой представлЯл
себе свою внешность. „умал, что Я более мужественный, что ли. €з зеркала на
менЯ смотрел худой парень с горЯщими острыми глазами, смешной и несерьезный.
’аких ребЯт было полно в полку.
Ќе успел Я полюбоватьсЯ на себЯ, как ульга вытЯнул руку в сторону
выхода, вытолкал всех из землЯнки, закрыл за собой дверь и доверительно
проговорил:
- Ќечего тут...
Џервое времЯ мы шли растерЯнные и удрученные - девица, землЯнка и всЯ
жизнь штабного капитана показалась нам неправдоподобно красивой, вызывала
зависть.
ли по тропинке, гуськом, мимо громадных сосен, то поднимаЯсь на
пригорки, то бегом спускаЯсь вниз. „важды пришлось перепрыгивать через один
и тот же ручей. Њы перемахнули его играючи. ульга перебиралсЯ через ручей
тЯжело и раз даже чуть не свалилсЯ в воду. Џосле этого он долго и тщательно
вытирал сапоги травой, с трудом нагибаЯсь и тЯжело дыша.
‚торой ручей он не стал перепрыгивать. Ћбошел далеко стороной, где-то
попал снова в грЯзь. „огнав снова, так же долго и тщательно, отдуваЯсь и
крЯхтЯ, чистил сапоги, которые буквально на глазах терЯли блеск и
становились удивительно похожими на наши.
‚ одном месте на нас дохнуло запахом трупа. Љапитан вынул из кармана
платок, чтобы на времЯ прикрыть нос. Њы, конечно, ехидно переглЯнулись.
ЏройдЯ с километр, мы столкнулись с офицерами соседнего полка. Ћни тоже
направлЯлись в кино и тоже в штаб дивизии. €х возглавлЯл молодой майор.
Џришлось пропустить эту группу вперед и пристроитьсЯ к ней сзади. Њайор есть
майор. Ќичего не поделаешь.
ульга замыкал отрЯд. Ћн, видимо, обиделсЯ на то, что майора мы
пропустили вперед, то есть как-то недооценили его - старого капитана - веса
и влиЯниЯ.
Ќикто, однако, кроме его самого, не обратил на это ни малейшего
вниманиЯ.
’ак шли, потихоньку разговариваЯ, посмеиваЯсь друг над другом. …сли
ветка дерева нависала над тропой, передний, схватив ее, отводил вперед,
кричал: "Ћсторожно!" - и после этого с силой отпускал, так что задний
отскакивал, опасаЯсь удара.
Ќо вот майор крикнул: "Џод ноги!", предупреждаЯ идущего за ним об
опасности. ќтот возглас один за другим повторЯли все. € каждый осторожно
перешагивал консервную банку из-под тушенки, валЯвшуюсЯ на тропинке.
едший впереди ульги лейтенант ‘орока тоже крикнул: "Џод ноги!", и
после этого страшный взрыв заставил всех обернутьсЯ.
ульга лежал на спине, раскидав руки. Њы увидели - вместо сапог на
ногах у него какие-то взмокшие от крови черно-красные трЯпки. ‚округ на
зеленом бархатистом мЯгком ковре мха - большие капли крози, похожие на
кисель. ульга стонал и, будто оправдываЯсь, еще, видимо, не сознаваЯ толком
всей глубины несчастьЯ, которое его постигло, судорожно шептал:
- Ћй, ребЯта, простите... ђади бога простите... Џотом от боли взревел:
- Ћй! Ћ-ой! Ћ-о-ой!
Њайор проЯвил высокую выдержку и распорЯдительность.
Ћн сказал ‘ороке:
- Ќу-ка, перевЯжи его! ‹ейтенант ‘орока спросил:
- —ем Я его перевЯжу? Ќи бинтов, ни ваты.
- ђубашку с себЯ сними.
’от так и сделал. ‘нЯл гимнастерку, стЯнул рубашку, разорвал ее
пополам. ЃоЯзливо подошел к лежащему без сознаниЯ ульге.
- „ай-ка рубашку, - сказал майор, наклонилсЯ над раненым и прикрыл
оборванные ноги.
- †гуты приготовьте! - Њайор распорЯжалсЯ уверенно, без колебаний.
Њы наложили жгуты, забинтовали ноги.
Џотом выбрали две молодые сосны, дружно навалились на них, вырвали с
корнем, очистили от сучьев. ‘нЯли поЯсные ремни, свЯзали стволы деревьев и,
соорудив носилки, уложили на них капитана.
Џосле этого майор сказал с назиданием:
- ‚от что значит неосторожность.
Ћн приказал мне нести ульгу в полковой медицинский пункт, а своим
командирам - следовать за ним в кино.
ђаненый был очень тЯжел. Ћн потерЯл сознание и оттого, кажетсЯ, стал
еще тЯжелее. ‘начала его несли вдвоем. Џотом пришлось взЯтьсЯ вчетвером.
ђучьи переходили вброд. •уже всего было спускатьсЯ с горы. Џередние
торопились, скользили и падали, задние не успевали. Њы несли ульгу, изредка
поглЯдываЯ на его лицо, которое сначала было белым, как мел, потом будто бы
пожелтело.
‚ полковом медицинском пункте фельдшер и санитары забрали капитана.
Џрежде чем двинутьсЯ к себе, в свои роты, опЯть на передний край, мы
какое-то времЯ сидели, отдыхали, дух переводили, разговаривали:
- ‚от ведь жизнь-то наша!
- ‘ам виноват...
- „а нет. ‚идно, судьба. Ћн ведь что? ‚сю войну просидел бы, если бы не
кино. Џереходил бы из норы в нору, как сурок.
- Љонечно, он войну-то не почувствовал. ‚ишь, девка даже была.
- Љонечно... —то он, кланЯлсЯ, что ли, как мы каждый день, пулЯм-то?
- Ђ вот в кино пошел, и без ног на всю жизнь.
- …сли еще жив останетсЯ...
- ‚идно, смерть его выбрала.
- Ќу, ты даешь!
Џотом попили из ручьЯ, который капитан ульга так старательно
переходил, опасаЯсь испачкать сапоги грЯзью. “ нас, на переднем крае, вода
имела коричневатый цвет (кругом торфЯники), а в этом ручье чистаЯ-чистаЯ,
будто стекло.
Ќапившись, тронулись домой. Џо дороге опЯть обсуждали случившеесЯ.
Љупцов, не обращаЯсь ни к кому в отдельности, спрашивал:
- ‚от ты скажи, почему это так? Њолодые перешагнули через банку. Ќикто
не задел. Ђ старик - самый опытный, самый образованный и культурный - пнул
ее ногой, как озорник. Ђ?
‘орока имел твердое мнение, он безапеллЯционно заЯвил:
- ЏорЯдок любил. ‚идел, у него в землЯнке? ‚от и здесь: что это банка
валЯетсЯ? „олой ее с дороги, да вместе с ногами.
ѓригорьев, самый образованный из нас, дал этому довольно нечеткое, но
зато "научное объЯснение":
- ‚ы в ‘ухуми были? Џитомник видели? Ќет? Ќу тогда с вами не о чем
говорить.
Ќо его стали просить:
- „авай, ѓригорьев, развернись! Џокажи свою эрудицию!
€ он начал, как одолжение:
- ’ак вот. Љогда обезьЯна в клетке, положи ей банан у решетки. Ќо чтобы
она лапой не могла задеть за него. ’ак она часами будет старатьсЯ, чтобы
пролезть через решетку, а выйти в открытую дверь из клетки не сообразит.
ЉакаЯ-то сила есть!
- Ќу это слишком сложно и далеко от практики, - заключил Љупцов.
ѓригорьев обидчиво замолчал.
Ђ Я был уверен, что разгадал причину. Љогда пропустили вперед майора,
который был вдвое моложе, ульга обиделсЯ. Ћн хотел сорвать обиду на ком-то.
Ђ тут подвернулась банка. џ верил, что это - истиннаЯ, причина, но
заговорить о ней не собиралсЯ и шел молча.
‚сем было муторно на душе: жалели, что не удалось посмотреть кино. Љто
знает, когда еще это нам удастсЯ? џ шел по траншее впереди всех и со злостью
подбрасывал носком сапога валЯвшиесЯ повсюду консервные банки так, что они
подпрыгивали выше головы.
Љогда Я подходил к своей землЯнке, навстречу мне выскочил ординарец:
- Ћй, товарищ капитан, у вас всЯ гимнастерка в крови. „авайте скорей
постираю, а то пЯтна останутсЯ. „а и на брюках-то кровищи!..

‚‹ћЃ‹…ЌЌ›‰ ЉЋЊЃЂ’

“ командира батальона капитана ‹огунова были большие синие глаза,
добраЯ улыбка и мЯгкий бархатный голос. Џочти всегда на людЯх веселый и
бодрый, он, оставаЯсь один, пел грустные песни и временами впадал в странную
задумчивость. ’огда, сколько ни пытайсЯ с ним заговорить, он будто не
слышит.
- € чего такой человек мучаетсЯ? - спросил менЯ как-то ‡аЯц, его
ординарец.
‘олдат разбитной, бывалый, он отличалсЯ смелостью, разудалостью и ради
комбата готов был жизнь положить, что не раз доказывал в боЯх.
џ любил ‡айца - он был похож на ЂнатолиЯ Њихеева, моего ординарца. ‡аЯц
это понимал и часто бывал у менЯ. Љак-то, прибежав от комбата с
распорЯжением, он сообщил:
- •озЯин письмо от жены получил.
- Ќу и что? - спросил Я. •озЯином он называл своего командира.
- ЏлЯшет, товарищ капитан. Ќа месте не сидит. "Ћт нее", - говорит.
- ’ак это же хорошо, - ответил Я.
- Ђ чего хорошего?! - неожиданно возразил он. - —то уж такого? Ќу, баба
письмо прислала. „а такому человеку она должна бы каждый день писать...
‚ его голосе чувствовалась не только сердитаЯ, обиженнаЯ, но и ревниваЯ
нотка.
’ут Я с ‡айцем согласилсЯ. €ван ‚асильевич редкой отваги человек (а это
качество на фронте особенно почиталось), отличалсЯ особой чистотой и
целомудрием. Ќе только самые заЯдлые матерщинники при нем стеснЯлись
открывать рот, но и неуважительно говорить о женщинах он никому не позволЯл.
‚ этом случае перед самим собой становилось стыдно, если что, не подумавши,
лЯпнешь. ‚ то времЯ даже в пехоту стали прибывать женщины. €ван ‚асильевич
не посмотрел ни на одну, будто из дерева сделан, что ли.
Ћднажды с офицерских курсов из Њосквы вернулсЯ командир соседнего
батальона капитан ђыбаков. Ќу, конечно, разве это недостаточный повод, чтобы
встретитьсЯ и отметить столь радостное событие? ‘вой вернулсЯ.
‚ечером собрались в землЯнке у ђыбакова. ‚от ђыбаков-то нам и спел
"’емную ночь". ЏеснЯ тогда такаЯ только что поЯвилась: "’емнаЯ ночь, только
пули свистЯт по степи, только ветер гудит в проводах, тускло звезды
мерцают".
Џонравилась нам песнЯ. Љазалось, про нас она, про наш участок фронта.
‘пели мы эту песню раз-другой и запомнили ее на всю жизнь. ЏамЯть была
хорошаЯ, молодаЯ.
‚ этот-то вечер €ван ‚асильевич и сообщил нам по секрету:
- Љомандир сказал, скоро на формировку поедем.
Ќу, радости было!
‚скоре и в самом деле нас вывезли в небольшой прифронтовой город, чтобы
мы могли пополнитьсЯ и подучитьсЯ.
‚ первый же день капитан ‹огунов заказал по междугородному телефону
разговор с женой. ‚олнуЯсь, делилсЯ со мной радостью (Я у него начальником
штаба был):
- ‡наешь, думаю, как она подойдет к телефону, о чем мы будем говорить.
‘ ума сойти можно!
‚ернувшись с почты (мы размещались в лесу около города), ‹огунов
рассказал, как он долго ждал, как потом его вызвали, как он вошел в душную
кабину и не узнал ее голоса, как просил, чтобы она приехала. Ћна что-то
говорила о трудностЯх дороги, о неудобствах, свЯзанных с работой. Ђ он
умолЯл. Ќесколько раз при этом его предупреждали, что времЯ вышло, что пора
заканчивать, но все-таки не прервали, пока она не пообещала приехать.
Ћн сказал, что когда выскочил из кабины, то заметил ("Ќе поверишь", -
говорил он), что руки его вспотели, а по городу шел как во сне. ‹юди
оборачивались: думали, пьЯный.
ђазговариваЯ со мной, он сиЯл от предстоЯщей радости, с которой
свЯзывал ее приезд.
Џрошел месЯц. Њы по-прежнему стоЯли в лесу, получили пополнение и
занимались боевой подготовкой. €з сообщений ‘овинформбюро мы знали, что на
нашем фронте идут бои местного значениЯ. Њы были уверены, что скоро должно
что-то произойти, потому и ждали, что вот-вот нас снова бросЯт на передовую.
Ћднажды ‹огунов вошел ко мне в землЯнку.
- ‘лушай, …горыч, она все-таки приезжает. Џриходи сегоднЯ ко мне.
‚идишь, Я уверен был, что приедет!
‚ечером мы всей компанией сидели у ‹огунова и ждали ее приезда. Љомбат
то и дело выходил наружу посмотреть, не едет ли ординарец, которого он
послал навстречу.
Њы устали ждать.
- Њожет, не приедет? Њало ли что бывает в дороге?
Ќо ‹огунов не сомневалсЯ:
- Ћна-то? ЋбЯзательно приедет. ‹ишь бы под бомбежку не попала
где-нибудь. Ќе дай бог! Њы успокаивали:
- ЉакаЯ бомбежка в тылу? Ќемцу сейчас не до того. Ќе сорок первый!
Ќо вот вошел ‡аЯц. ‚озбужденный и гордый оттого, что все внимание
сейчас обращено к нему, он шагнул через порог и отчеканил своему хозЯину:
- ’оварищ капитан, ваше приказание выполнил. „оставил!
‹огунов порывисто вскочил:
- Њолодец, ‡аЯц!
Ћна выглЯдывала из-за плеча ординарца, смущеннаЯ, усталаЯ, плохо
одетаЯ, пожалуй, даже некрасиваЯ.
- Љак у вас холодно, - кокетливо произнесла она и зЯбко повела плечами.
ЋбессиленнаЯ, села на топчан. ‹огунов подошел, неуверенно обнЯл и
поцеловал робко, в щеку.
Љогда она привыкла к новой обстановке и ожила, то показалась мне
интересной. Љрупные выразительные глаза, еле заметные Ямочки на похудевшем
лице, брови, вздернутые не то в удивлении, не то в восторге, точеный нос,
живые губы - все в ней было хорошо.
‡а столом она говорила немного, больше улыбалась и разглЯдывала каждого
из нас, будто оцениваЯ, кто чего стоит.
‡а жену нашего друга, за Ќадежду - так звали ее, мы, конечно, выпили. €
когда веселье было в полном разгаре, ђыбаков лукаво и многозначительно
ухмыльнулсЯ и запел ту самую песню, котораЯ нам когда-то так понравилась. Ќо
слова в песне уже были не те:

’анцы, вино, маскировкой покрыто окно,
Ђ в квартире, военных полно, от сержанта и выше.

џ заметил, как ‹огунов побледнел. Ћн упрЯмо нагнул голову и
неодобрительно посмотрел на ђыбакова. Ђ тот пел полушутЯ-полусерьезно, глЯдЯ
в глаза единственной среди нас женщине, будто догадываЯсь о чем-то или
упрекаЯ ее: "’ы менЯ ждешь, а сама с интендантом живешь!"
‹огунов тЯжело подалсЯ вперед, поднЯл руку, словно ладонью хотел
остановить что-то надвигающеесЯ на него, и сказал ђыбакову нервно, с обидой:
- •ватит. Ќехорошо.
Њы пытались развеселить его, показать, что это просто безобиднаЯ шутка.
Ќо тщетно. Љаждый понЯл, что вечер испорчен.
Ќадежда смотрела на нас улыбаЯсь, не придаваЯ значениЯ тому, что
произошло.
—ерез полчаса мы разошлись по своим землЯнкам, отлично понимаЯ, что она
приехала не к нам, а к €вану ‚асильевичу, нашему комбату, который, конечно,
ждал, когда нас всех выметет и он останетсЯ с ней с глазу на глаз.
ЏрощаЯсь, ‹огунов сунул кулаком в бок ђыбакову и примирительно сказал:
- „урак, какую хорошую песню испортил!
Ќа следующий день Ќадежда уехала домой. Љапитан ‹огунов ходил точно
пьЯный. ЏровожаЯ, он не обнЯл и не поцеловал ее. Љогда подвода скрылась из
виду, капитан ђыбаков произнес насмешливо и грустно!
- € это все, что Я любил.
€ван ‚асильевич сжал зубы так, что заиграли желваки.
„оподлинно никому не известно, что произошло между капитаном ‹огуновым
и его женой. ’олько письма от нее уже больше не приходили, а аттестат, в
свое времЯ отправленный на ее имЯ, вернулсЯ. €ван ‚асильевич ходил грустный,
печальный и одинокий, весь в себе. € казалось, что этому не будет конца. Ћн
ничего не говорил о том, что нас особенно интересовало, и мои попытки
разузнать, в чем дело, встречал враждебно.
‚ этот же день ‡аЯц сказал мне:
- ‚сю ночь не спали. ѓоворили-говорили. Ћ чем - не знаю.
Љонечно, в батальоне пошли разные слухи. џ слышал, как один солдат
говорил другому:
- Љонечно, что ты хочешь? †или-то всего неделю вместе, а не виделись
два года! „руг друга не знали как следует... ‘овсем незнакомые люди. …сли бы
еще ребеночек был, тогда совсем другое дело - привЯзались бы друг к другу.
„ругой, не менее мудрый и хитрый солдат объЯснЯл иначе:
- Ђ что? ‚полне возможно, к примеру, что она другого нашла.
- Ќу да, - недоверчиво -протЯнул кто-то.
- —то ну да? Ћна же живой человек. Ђ потом, навсегда-то любовь разве
бывает?!
- Ќу да! - опЯть кто-то выразил несогласие. - ђаз жена, значит, все! Ћ
другом не мечтай. ‚от как должно быть.
- Ђ у менЯ вот что получилось, - включилсЯ в разговор другой солдатик.
- Џеред самой войной. Ћна ведь в воскресенье началась?
- ‚ воскресенье.
- ’ак вот, может, в час, может, в два вышел на двор. —ерт менЯ дернул.
‚ышел, глЯжу - а на скамеечке у ворот моЯ с каким-то парнем сидит. џ выхожу,
а он шмыг в кусты. ‡а ним-то Я не побежал - убьет еще, а она вскакивает да
мимо менЯ, да на крыльцо, да дверь на запор, на шкворень. џ стучатьсЯ, а она
говорит: "ЏоклЯнись, что не будешь бить!" Ќу Я слово дал. Ћна открыла и в
постель, и Я туда же. Ђ утром разбудили нас. "‚ойна", - говорЯт.
- Ќу и что, ты так и простил, а? Ќу, что молчишь, простофилЯ? -
спрашивают его.
- ’ак ведь некогда уже было дратьсЯ-то.
- Љонечно, надо сперва фашиста разбить.
- ‘начала-то думал: "‚от приду с войны, попомнит она менЯ. џ ей покажу,
как при живом муже парней привечать". Ђ сейчас все прошло. Ќу что, посидела
с парнем. ‘ам виноват. ‡начит, ласки ей мало было.
- Њало, мало, - поддразнивали его товарищи.
Џотом солдаты увидели менЯ и прекратили разговор.
Ћднажды Я проснулсЯ и услышал, что мой ординарец ведет задушевную
беседу с ‡айцем. џ узнал их по голосам. ђазговаривали они за дощатой
стенкой.
‡аЯц говорил:
- € ты знаешь, всю ночь его попрекала: "‡ачем да зачем вызвал?", а
подумаешь, так сама кругом виновата. Џо рукам и ногам свЯзала. Ђ и всего-то
в ней, что волосы уж больно красивые. Љак распустит их да выбросит вперед,
так просто съел бы всю.
- Ќу, ‡аЯц, ты даешь! - восторженно отзывалсЯ мой ординарец.
џ понЯл, конечно, что речь идет о жене капитана ‹огунова. Њой ординарец
говорил:
- “ж больно худа. џ таких не люблю. ‚ожжа и вожжа.
- Ќу это уж кому как, - возразил ‡аЯц. - Ђ Я вот толстых не люблю. Ђ
видел, глаза у нее какие?
- Љак пуговицы.
- ќто когда она на людЯх была. ЃоЯлась, видно.
- Ђ потом что?
- Џотом глаза-то разгорелись, не оторвешьсЯ.
- Ќет, Я ведь понимаю, - говорит Ђнатолий. - “ каждого свой вкус
имеетсЯ. —то ты будешь делать?! €ную, бывало, встретишь, не девка, а кобыла,
ржет да все норовит к тебе поближе, а ты на попЯтную. Ќе тЯнет, значит,
немила. „ругаЯ страшнее смерти, а все бы за нее отдал. Ђ?
- џ приглЯдывалсЯ к ней, - говорит ‡аЯц. - ђаз, думаю, капитан к ней
привЯзалсЯ, значит, есть в ней что-то такое. € знаешь, заметил: сидЯт они,
разговаривают, а она так взглЯнет, или повернетсЯ, или засмеетсЯ, будто
золотые горы обещает. Ѓог знает что. €х ведь, баб-то, никто не учит, от
рождениЯ такие.
- Ќу а правду говорЯт, что у нее кто-то там, в тылу-то, есть? -
спрашивает мой Ђнатолий.
- “верен. Љакой-нибудь старый черт, - говорит ‡аЯц.
- Ђ почему старый?
- Ђ где сейчас молодых-то в тылу найдешь?
- ѓоворЯт, и молодые еще есть.
- Ќу есть, конечно, и молодые, но что с них возьмешь? Ћки небось сами
голодные. Ђ тут, наверное, какой-нибудь директор магазина. Ћна, вишь, какаЯ
худаЯ, поесть-то каждому хочетсЯ.
Ђнатолий взрываетсЯ в гневе:
- Ќу если бы со мной так вышло, уж Я бы ей вывеску попортил, гадине.
- Ћна €вану ‚асильевичу, - объЯснЯет ‡аЯц, - прЯмо сказала: "Њне, -
говорит, - тебЯ жалко". †алеет. ‡начит, у нее там другой есть.
- ’ак зачем приезжала? Џо телефону бы сообщила.
- Ђ ты знаешь, как он ее упрашивал, письма каждый день писал. ‘овесть,
видно, ее заела. ‘ам слышал: "‘ердце, - говорит, - у менЯ как в смоле кипит.
‚от до чего мне тебЯ жалко".
Ќа времЯ разговор прекратилсЯ. Џотом ‡аЯц опЯть тихо начал:
- џ уж под утро (тоже уснуть не мог) подошел к капитану и говорю ему
прЯмо при ней: "Ђ что вы, товарищ, капитан, об ней уж так? ‡ачем себЯ
унижаете?" Ђ он говорит: "“йди, ‡аЯц, не до тебЯ. Њы сами разберемсЯ".
- Ќа моем месте доведись, - говорит мой ординарец, - так Я бы ее
шлепнул. —то у него, пистолета нет или патронов жалко?
- Ќе-е-ет, - говорит ‡аЯц, - мне как-то €ван ‚асильевич, знаешь, что
сказал: "€м, - говорит, - женщинам-то, тЯжелее, чем нам. €м, - говорит, -
надо многое прощать, даже если они в чем виноваты". ‚от!
€ после этого невольно подслушанного разговора Я еще больше стал жалеть
своего несчастного комбата.
Ћднажды, когда мы снова были на переднем крае и готовились к прорыву,
мне все-таки удалось разговоритьсЯ с комбатом. ‹учше Я этого не делал бы.
- —то уж, €ван ‚асильевич, убиватьсЯ-то так, - сказал Я, - Ќу разошлись
и разошлись. ‚се без жен живут, и ничего.
- ’ы понимаешь, - ответил он, - Я ведь в ней видел чудо какое-то. Ђ
выходит, обыкновеннаЯ баба. Ќо как представлю, что она с кем-то там радость
делит, выть готов.
- ‚се пройдет, - пытаюсь Я успокоить друга. - Џопомните менЯ, €ван
‚асильевич, она, дуреха, еще сто раз пожалеет и волосы свои рвать будет.
Џогодите. „айте только войне кончитьсЯ!
Ђ €ван ‚асильевич опЯть свое:
- Џомню, в госпитале менЯ раскромсали. Џришел в себЯ после операции, ни
рукой, ни ногой двинуть не могу. „умал, конец наступил. ‘естры да нЯнечки
ходЯт вокруг, а Я раздетый дочиста, будто и не мужчина совсем. ‘мотрю, и
такое к ним добро, благодарность и любовь! Ѓольно, сил нет, а кричать
совестно. Ђ сейчас волком выть хочетсЯ, собакой лаЯть. ‚ глаза бы никому не
смотрел - настолько тЯжело и стыдно.
џ его понимал.
Ќо времЯ шло. ‡атихло наступление. Њы встали в оборону, врылись в
землю. € горе комбата за более важными делами и заботами потерЯло свою
остроту, а потом в конце концов совсем забылось. ‚ это времЯ у нас в полку
поЯвилась ‡ина, младший лейтенант. ѓоворили, инструктор снайперского
движениЯ.
Ђнатолий мне сразу же о ней доложил:
- ’оварищ капитан, снайпер у нас поЯвилась из Њосквы. ‘ курсов
приехала. “чит стрелЯть. ‘найперов готовит. Ћй, хороша. Џосмотрит, так
сознание потерЯть можно.
—ерез какое-то времЯ Я ЂнатолиЯ спросил:
- Ќу как там твоЯ снайперша?
- ‚ы смеетесь, товарищ капитан, - обиженно ответил он. - Ђ посмотрели
бы сами, так смеЯтьсЯ бы перестали. „ух замирает. Ќе видел в жизни, чтобы
женщина столь хороша была. џ прихожу к ней. "Ќаучи, - говорю, - стрелЯть".
Ћна так посмотрела на менЯ, так улыбнулась. Ќе поверите, плакать от радости
захотелось. ђуки у нее белые, локотки полные, сама гладкаЯ да веселаЯ.
—ем-то таким отдает от нее, будто током бьет.
—ерез месЯц пошли слухи, которые свЯзывали имЯ снайпера ‡ины с именем
нашего комбата.
Љогда Я спросил очередной раз своего ЂнатолиЯ:
- Ќу как там твоЯ снайпериха? - он ответил, не задумываЯсь:
- Ђ что, товарищ капитан, обижатьсЯ не стоит. Ќе на кого-нибудь, на
нашего комбата глаз положила, ему кровь полирует, шельма. …го выбрала.
‡начит, она еще и умна больно. Ќикому не обидно.
‘коро она стала приходить к нам. Ѓыло Ясно, что капитан ‹огунов влюблен
в нее.
‡аЯц старалсЯ изо всех сил. Ћн делал все, чтобы ‡ина приходила чаще:
встречал ее, угощал, провожал и смотрел на нее с любовью, подобно своему
хозЯину. Њы были рады, что €ван ‚асильевич ожил, снова захотел жить,
выпрЯмилсЯ, повеселел.
Ќе знаю, была ли ‡ина в самом деле красива, можно ли было серьезно
говорить о том, что улыбка ее была очаровательной. Њожет, ‡ина была только
уверена в себе и горда, а мы принимали это за красоту. Ќа нас она смотрела
несколько свысока. …е можно было оправдать: нам самим на себЯ смотреть не
хотелось, на таких грЯзных и обросших.
Ќо комбата нашего - хотелось верить - она любила. ќто ради него она нам
делала одолжение. ‘нисходительно и в то же времЯ приветливо кивала головой,
снимала серую каракулевую шапку, закалывала волосы, рассыпавшиесЯ по плечам.
џ вспоминал при этом, как €ван ‚асильевич говорил когда-то ‡айцу о том,
что женщинам тЯжелее, что их надо прощать. "Ђ разве тЯжело таким, как ‡ина?
думал Я. - …е нечего было жалеть. Ћна, казалось, могла заставить вздрогнуть
и замереть сердце любого из нас".
‘транно и непонЯтно было одно: как она очутилась в полку? Љак ее не
оставил в большом штабе какой-нибудь влюбленный начальник? “ нас в батальоне
была всего одна женщина - санинструктор седьмой роты Њаша орина.
ироколицаЯ, с мужской фигурой, с сиплым от табака, прокуренным голосом, в
поношенном солдатском обмундировании. Ћна страдала, находЯсь одна среди
мужиков. Ќи умытьсЯ, ни переодетьсЯ. € хоть бы кто-нибудь раз заглЯделсЯ на
нее. ‘колько народу вытащила из смерти эта некрасиваЯ женщина. € все будто
не в счет.
Љогда она лежала убитаЯ в траншее летом, то мы вдруг увидели ее
оголенные ноги (юбка была коротка, чтобы закрыть их) и втайне подумали:
какие они сильные и красивые. ‚се удивились, как это мы ни разу не заметили,
когда она живаЯ была.
‚от такую несчастную женщину нужно и можно было пожалеть. Ђ ‡ина
красиваЯ. Ќа чем она надорветсЯ? Љто пройдет мимо нее?!
ЏриходЯ к нам и усаживаЯсь на самом почетном месте, ‡ина укладывала на
колени снайперскую винтовку и говорила кому-нибудь:
- Ќу-ка, дай ножик.
Љаждый рад был услужить. Њы вытаскивали на выбор сразу несколько ножей.
Ћна брала у кого-нибудь и, мило прикусив нижнюю губу, забавно и
сосредоточенно делала на прикладе очередную зарубку. Њы смотрели, затаив
дыхание, и думали: бывают же такие красавицы. Ћна в нашем представлении была
недоступна, величава, даже изЯщна.
Љонечно, кругом ни одной женщины, а мы только входили в зрелость.
Ќадо сказать, она тоже старалась нам понравитьсЯ, это Я сейчас хорошо
понимаю. Љогда она была нежна и любезна с нами, €ван ‚асильевич, конечно,
хмурилсЯ, если с кем-нибудь вступала в разговор, то краснел, что пугало нас.
Ќо известно, что свЯтые на нашей земле встречаютсЯ редко. Љак-то во
времЯ разговора втроем (‡ина, комбат и Я) Я заметил, что они сидЯт так, что
их колени соприкасаютсЯ, а он рукой тайно гладил ее по коленкам.
Ќаконец стало известно, что ‡ина ночевала у €вана ‚асильевича. ќто все
в наших отношениЯх расставило по своим местам. ‡ина приходила к комбату и
часто оставалась у него. Љомбат, конечно, гордилсЯ ею. Ћднажды сказал мне:
- ‘коро приглашу вас на свадьбу.
џ был рад: добрее, чище и смелее капитана ‹огунова Я никого не знал. Ћ
‡ине не говорю: мне казалось, перед ее непобедимым очарованием распахиваютсЯ
любые ворота и смЯгчаютсЯ любые сердца.
’ак продолжалось долго, пока не пришла беда.
Ћднажды во времЯ наступлениЯ мы прорвали передний край противника и
начали преследование. Ќемцы отходили по проселкам, уносили с собой убитых и
раненых. ’о и дело на тропинках, пробитых в снегу отступающими, мы видели
многочисленные следы кровавой схватки: коричневые пЯтна на снегу,
вытоптанном людьми, кровавые бинты, разбитые предметы солдатского
снарЯжениЯ.
Ћднажды вот так, двигаЯсь по просеке - он впереди, Я сзади, - €ван
‚асильевич остановилсЯ и, когда Я приблизилсЯ, сказал:
- ‚от эта чертова ‡ина, до чего она менЯ довела!
- Ђ в чем дело, €ван ‚асильевич? - испуганно
спросил Я.
- Џонимаешь, боЯтьсЯ начинаю.
- —его?
- —его-чего, - передразнил менЯ комбат, - смерти, вот чего. Ѓоюсь, что
убьют. Ќикогда не боЯлсЯ.
- Ђ с чего это убьют?
- ‚от возьмут и убьют. Џрилетит шальнаЯ, и все. Џрощай любовь в начале
маЯ.
- „а вы что?!
- ‹юблю Я ее. ‚от и боюсь: жалко оставлЯть такую.
џ еще не испытал любви, потому мне казалсЯ смешным его разговор.
- ‹юбите, так радоватьсЯ надо, - сказал Я, - чего боЯтьсЯ-то?!
Њы ночевали в немецких блиндажах. “тром Ђнатолий сказал мне:
- ’оварищ капитан, что делаетсЯ-то?!
- —то случилось? - спросил Я.
- „а утром Я выбежал в траншею, а ‡ина от комбата выходит.
- Ќу и что? спокойно рассудил
- Ђ то, что грех большой. ђазве можно в такое времЯ?
- ‘уеверие это, Ђнатолий, Я, - выбрось из головы.
- Ќу дай бог.
Ћн вообще часто обращалсЯ к богу, когда начинались бои, а когда они
заканчивались, бог длЯ него будто переставал существовать.
‚есь день мы шли по пЯтам отходЯщего противника. ‚ечером немцы
закрепились на полотне железной дороги. Њы вынуждены были устроитьсЯ на
ночлег в осушительной канаве, удаленной от насыпи метров на двести и идущей
параллельно ей. Џоужинали. ‡аЯц и Њихеев устроили нам что-то вроде убежища:
вкопались в снег, выстлали лапником дно канавы, постелили полушубки, и,
усталые, мы расположились на ночевку. “же засыпаЯ, услышали, как часовой
окликнул кого-то:
- ‘той, кто идет?
Љто-то ответил. ‚скоре плащ-палатку откинули, и ‡аЯц тихо сказал:
- ’оварищ капитан, замполит полка.
- —ерт его принес, - произнес €ван ‚асильевич, поднимаЯсь и громко
зеваЯ.
- —то это вы так рано на насест, как куры? - спросил замполит.
- “стали.
- Ђ посты проверили?
- Љонечно.
Љапитан ‚ласов был недоволен, что мы улеглись перед немцами как в своем
доме:
- Ѓеспечность проЯвлЯете!
Ќам не понравились эти слова. ‡амполит понЯл, что перехватил, начал
объЯснЯть и оправдыватьсЯ:
- џ тут “хина послал проверить второй батальон. †ду не дождусь, когда
он доложит. Џосылаю за ним ординарца, а “хин, оказываетсЯ, спит в своей
землЯнке и никуда не выходил.
- ‘удить надо, - сказал комбат.
- ’ак вы тоже спите, а на левом фланге у вас разрыв с двенадцатым
полком. - - Ќу и что?
- ‚се может быть, вот что.
- …сли Я сам, как пеший посыльный, не бегаю, значит, уже беспечность? -
спросил комбат.
- ‚се-таки пойдем посмотрим.
- Ќу сходите, Я вам офицера в сопровождающие дам. џ устал как черт...
€змотаешьсЯ, а утром- опЯть вперед.
- ‚се так!
- ‚се, да не все...
- Ђ кто не так?
- —то мы, дети, что ли? - вскипел €ван ‚асильевич. - ‚ы завтра на
лошадку и поскакали, а мы пешком. …сть разница?
- Ќу тогда Я пойду один, раз уж так устали. Ќе могу допустить, чтобы
немцы ваших пулеметчиков в плащ-палатке спЯщих к себе унесли.
- Џопробуйте их унести. - ‘ этими словами комбат поднЯлсЯ, вылез из
убежища, лихо надвинул кубанку набок.
- џ готов.
‡амполит начал снова оправдыватьсЯ:
- Ќадо же показатьсЯ, воодушевить.
Љомбат не соглашалсЯ:
- Љаждый должен за свое отвечать, а то лезем в любую дыру, солдат как
ребенок стал. Ќе скажи - не умоетсЯ, не дай команды - не окопаетсЯ. ‹юдей
разложили совсем.
- Ќу-ну, ты не в царской армии.
џ тоже вылез из убежища, и мы вчетвером пошли на левый фланг. Џрошли
метров триста. —асовые окриками "‘той, кто идет?" - не раз останавливали
нас. Џодошли к мостику через канаву, под которым солдаты соорудили спальню:
тихо, уютно и надежно. Ћни копошились, устраиваЯсь на ночлег. Њы не стали их
тревожить, а вылезли из канавы и, обойдЯ сверху, снова запрыгнули в траншею.
Ќаконец подошли к тупику. ’ам два солдата лежали в канаве, третий стоЯл
у пулемета.
- Ќу как дела? - спросил замполит полка.
- Ќормально, товарищ капитан.
- ’ы менЯ знаешь?
- Ђ как же, на формировке вы выступали у нас.
- Ќу, молодец!
Љомбат спросил:
- “жинали?
- Џринесли. Ќам все доставили.
- Ќе холодно?
- Ђ мы тулупом разжидись, так спим в нем по очереди.
- Њолодцы!
- ’оварищ капитан, - обратилсЯ пулеметчик.
- Ќу?
- Ђ вот мы насыпь возьмем, так куда дальше пойдем?
- ’осно будем брать.
- џ до войны в нем бывал.
- Ќу вот видишь, знакомые места посмотришь.
Ќа обратном пути вытЯнулись опЯть цепочкой: ‡аЯц Я, замполит и комбат.
“же миновали мостик, запрыгнули в канаву, прошли полсотни метров, когда
замполит спросил:
- ’ы что, комбат, себе этот мостик не взЯл? Џод ним спокойнее и теплее.
„а и ‡ина, смотришь, под бочок привалилась бы...
Ќикто не ответил. ‡амполит повторил вопрос громче. ЋпЯть никто не
ответил. ’огда замполит спросил:
- Ђ где комбат?
€вана ‚асильевича не было.
- Ћтстал, наверное, - сказал Я. - ‘ейчас сбегаю. џ подумал, что он
застрЯл у солдат под мостиком. Џодбежал к нему, сунулсЯ в темноту.
- Љто там еще? —его надо? - спросил менЯ грубый голос.
- ђебЯта, комбат не у вас?
- Ђ-а-а, товарищ капитан. ‡алезайте, погрейтесь.
- Љомбата, спрашиваю, не видели?
- Ђ ну-ка, ‚асюнин, сбегай посмотри!
‚асюнин вскоре вернулсЯ.
- Ѓыл у пулеметчиков. Љак, сказали, ушел, так и не возвращалсЯ.
џ поднЯлсЯ на мостик и увидел €вана ‚асильевича. Ћн лежал и улыбалсЯ.
- €ван ‚асильевич, вы что? - удивилсЯ Я.
Ћн продолжал улыбатьсЯ золотым зубом. Ќагнувшись, Я увидел, что пулЯ
вошла в висок. ‘олдаты поднЯли тело €вана ‚асильевича, и, когда поднесли к
замполиту, тот спросил:
- Ќу что там еще?
џ подошел к ‚ласову, он увидел и испугалсЯ, попЯтилсЯ. Ќо Я уже не мог
сдержать себЯ:
- ’ы, сволочь, зачем сюда пришел?!
- ‚ трибунал пойдешь, - взвизгнул ‚ласов.
- “йдите, товарищ капитан! - сказал ему ‡аЯц и встал между нами.
‡амполит ушел.
Њне припомнилсЯ вчерашний разговор. €ван ‚асильевич сказал мне в
раздумье:
- ‘колько мы народу терЯем, вот что менЯ беспокоит. Њожет, не так
воюем? Љаждый день бьют и бьют. Ћдин за другим погибает... Њожет, не умеем?
‚едь кто-то умеет, наверно? Ђ?
- Ѓросьте, €ван ‚асильевич. - ответил Я убежденно, - все так воюют.
€ные даже хуже, чем мы. Њне хотелось его утешить.
- ќто еще страшнее, если все так плохо. ‚едь войне-то конца не будет!
‚спомнил Я этот разговор, и стало страшно: и менЯ убьют, коли убили
комбата, который с начала войны, казалось, был заговорен.
“тром командир полка свЯзалсЯ со мной по рации и сказал:
- ‘лушай, Џерелазов, принимай батальон. ‚ласов настаивает.
џ понЯл, какой воз Я должен везти и какаЯ ответственность ложитсЯ на
менЯ после гибели ‹огунова, который был лучшим комбатом в дивизии. € в воз в
этот менЯ впрЯгает замполит полка, который еще вчера угрожал военным
трибуналом.
’ело комбата на носилках положили в тылу, в редком лесочке, чтобы
подразделениЯ могли попрощатьсЯ со своим командиром.
Џрибежала ‡ина, упала на колени перед носилками, уткнулась лицом в
грудь убитого комбата и рыдала до тех пор, пока силой не оторвали от него и
не увели под руки. …е глаза вдруг будто погасли, губы, дрожали, даже со
стороны было видно, как озноб бил все тело. Њы смотрели на нее с
состраданием и ужасом.
Љапитан ђыбаков потом говорил мне, когда разговор как-то зашел о ‡ине:
- Ќичего, скоро утешитсЯ. - —тобы Я понЯл, какой смысл он вкладывал в
эти слова, прошептал мне на ухо: - "‘ердце красавицы склонно к измене и к
перемене, как ветер маЯ". ‚спомнишь менЯ. ђыбаков был все-таки циник.
€вана ‚асильевича похоронили в апках, в той самой деревушке, которую
весной взЯл наш батальон с большим трудом и большой кровью. € тело комбата
было последним положено в эту богом забытую землю. ‚ то времЯ нашего брата
начали хоронить по-человечески. ѓроб был обтЯнут красным материалом, рЯдом
стоЯли венки, неизвестно из чего сплетенные девушками из медсанбата. Ќа
прощание прибыло все командование дивизии и шестнадцатого полка. Њногие
плакали. Љогда первые комьЯ земли начали барабанить о крышку гроба,
прозвучал салют.
Џосле похорон ‡ина куда-то исчезла. ‘начала мы беспокоились, потом
примирились с бедой и в конце концов в суете, в больших и малых
неприЯтностЯх и бедах, в текучке новых задач о ‡ине забыли.
Џримерно через месЯц, когда выпал снег, а потом снова стало холодно и
неуютно, она пришла на передний край. “знать ее было трудно. Љогда она вошла
в землЯнку, Ђнатолий воскликнул:
- ‡ина! ќто ты?!
€ в этом крике Я уловил и удивление, и недоумение, и страх.
- џ. Ђ что? ’ы не узнал менЯ?
- Ќет, узнал. Ђ где глаза-то твои?!
џ поднЯлсЯ и тоже стоЯл в недоумении, оцепенев. Љакие у нее глаза были
необыкновенные!
Ћна вошла в землЯнку, осунувшаЯсЯ, похудевшаЯ, с потухшим взглЯдом.
Љогда ‡ина снЯла шапку - не ту, каракулевую, которую когда-то носила, а
простую, солдатскую, с подпалинами от костра, - Я увидел, что она была
коротко острижена и выглЯдела как изголодавшийсЯ бесприютный мальчик. Ќе
было ни превосходства, ни одолжениЯ. Ѓыла некрасиваЯ и постаревшаЯ женщина.
Њы удивились перемене, котораЯ произошла с ней, но, хитрые, не хотели
показать и вида, чтобы не обидеть ее, хотЯ первыми репликами выдали себЯ с
головой.
џ предложил выпить. Ћна отказалась. Џосле долгого молчаниЯ выдохнула:
- ‡а что мне такое наказание?!
- Ђ ты выпей, ~- предложил Ђнатолий, - легче будет.
- Џила. ‘ердце горит. Ќе могу.
- Ђ ты заведи себе, - снова пыталсЯ подсказать Ђнатолий.
- Џробовала. …ще хуже.
Ћна даже не хотела показатьсЯ нам лучше, чем была, и это было ужасно.
Џотом ‡ина с трудом поднЯлась и произнесла тихо:
- Ќу, Я пойду.
Ќачала суетливо собиратьсЯ, приговариваЯ;
- Џора. „авно пора.
Ћна вернулась часа через три. џ готовилсЯ обедать. Ћрдинарец разливал
суп и резал тушенку, а Я исходил слюной - так хотелось есть.
‘темнело. ‚ землЯнке горел фитиль, вставленный в гильзу, было душно и
тесно.
‡ина вошла, села и, совсем обессилев, прислонилась к стене. Њы с
ординарцем повернулись к ней. Ћна хриплым и глухим голосом произнесла:
- Њне так хотелось убить. •отЯ бы одного.
Џотом прЯмо, не отрываЯсь, глЯдЯ в мои глаза, прошептала:
- ‚от убила. Ђ радости нет. Ќикакой! Џусто внутри. „айте выпить,
товарищ капитан.
Ћрдинарец посмотрел на менЯ, Я кивнул, и он налил водки в алюминиевую
кружку. ‡ина взЯла дрожащей рукой, поднесла ко рту, и медленно забулькала
жидкость, и с отвращением скривилсЯ обожженный рот. ‘ Явным усилием она
проглотила несколько кусочков тушенки и - видимо, ей стало совсем невмоготу
- встала и ушла, не попрощавшись.
‡ина приходила к нам еще несколько раз. Џридет, протрет ветошью
оптический прибор, патроны и уйдет. Џотом, через несколько часов, вернетсЯ,
поест безучастно и опЯть уходит. €ногда немного поговорит о комбате:
- ‹ишилась Я всЯкой радости. ’олько вот о нем и говорила бы...
- †изнь-то ведь продолжаетсЯ, - скажешь ей.
Ћна улыбнетсЯ. “лыбнетсЯ так, будто ей больно от этого. Ќикаких зарубок
не делала. ’олько пальцами стучала по столу, по доскам нар, по косЯку, чтобы
скрыть дрожь в руках, унЯть озноб во всем теле.
- “бьют ее, товарищ капитан, - сказал мне ординарец, - смотрите, как у
нее пальцы дергаютсЯ. “ комбата так же было накануне.
Ћднажды солдаты вынесли ‡ину окровавленную, с перебитым плечом. Ћна
смотрела вокруг без интереса, потом и вовсе закрыла глаза. …е перевЯзали.
ђана оказалась опасной. ‘анинструктор сказал:
- ђуку должны отнЯть.
Ќе может быть, чтобы она услышала его шепот, но на ресницах ее вдруг
показались слезы.
Љогда пришли санитары и положили ее на носилки, она зашевелилась,
открыла глаза и, терЯЯ сознание, произнесла:
- Љомбата...
’олько на это и хватило ее сил. Њы смотрели, как сквозь свежие бинты
просачиваетсЯ и широко расходитсЯ все более и более темнеющаЯ кровь.
…е унесли, и больше в дивизии не видели.

џ …„“ “—€’њ‘џ

‚ апреле сорок четвертого года мы стоЯли в обороне на реке ‚еликой,
южнее Џскова. ‚от здесь-то менЯ и нашло сообщение о том, что Я еду учитьсЯ в
Њоскву.
…ще как-то в разгар прошлого лета в дивизию приехал кадровик из штаба
армии. ‚ землЯнку, котораЯ была отведена ему начальством, он вызывал к себе
офицеров и беседовал с ними.
‚ызвал и менЯ. „олго расспрашивал о боевых действиЯх, в которых Я
участвовал, одобрительно кивал. ‚идно, Я произвел на него хорошее
впечатление. Џод конец сказал, что мне надо учитьсЯ и что менЯ будут
продвигать по службе.
Љонечно, такие слова не могли не обрадовать. Љадровик уехал, но никто
ни о нем, ни о его обещаниЯх уже не вспоминал. „а и вспоминать было некому -
с тех пор дивизиЯ не раз вступала в бои и несла значительные потери. ‚есной
наступление выдохлось. Њы по возможности зарылись в землю и ждали, когда нас
пополнЯт и сноса бросЯт в прорыв. ‚от в это-то времЯ мне и сообщили, что Я
еду учитьсЯ. Њайор ‘авков, начальник штаба полка, позвонил и распорЯдилсЯ:
- ‘лушай, "„вадцатый", к тебе приедет —иж из разведки. Џередай ему
хозЯйство и приходи ко мне в готовности отправитьсЯ на учебу в Њоскву, в
столицу нашей ђодины.
‘казать, что это распорЯжение не обрадовало менЯ, - значит солгать.
ђадости моей не было границ. "‡автра, - думал Я, - придет —иж, и Я укачу
далеко-далеко и надолго". Љому не надоест два года жить в окопах! ’олько
тот, кто этого не испытал, не может понЯть восторга, который охватил менЯ.
- “читьсЯ еду! - готов был кричать Я каждому встречному. ѓод назад
испытал такую же радость, будучи раненым, когда за нами пришла стараЯ
полуторка, чтобы отвезти в тыл, в полевой госпиталь. Ћказавшись в кузове,
почувствовал себЯ на седьмом небе.
Њашина, когда ее загрузили, начала фыркать и шататьсЯ из стороны в
сторону, и когда тронула, то мрачные, темные облака, нависшие над нами,
поплыли в сторону переднего краЯ, а вместо них подплывали облака все светлее
и светлее, пока не пошли совсем голубые-голубые, и небо стало высокое,
чистое и приветливое. Џосле госпиталЯ Я опЯть почти год был на переднем крае
и, конечно, до смерти устал. ѓибель капитана ‹огунова стала как бы пределом
моей выдержки. ‘илы иссЯкли, показалось, что выжить невозможно, и только
командирское положение помогало еще как-то скрывать чувство обреченности, и
никто из окружающих пока не замечал ничего.
ЏопадаЯ под обстрел или в другую опасную обстановку, Я испытывал
смешанное чувство страха и упоениЯ, сознание опасности и наслаждениЯ от
своей выдержки и храбрости. Љогда опасность миновала, охватывало безудержное
веселье, было приЯтно, что снова готов к свершению подвига и к борьбе.
‘ейчас наступил момент, когда мной овладела вЯлость, апатиЯ, предчувствие
дурного исхода, тоска и отчаЯние. …динственное спасение было - хоть на времЯ
уйти с переднего краЯ, отдохнуть, успокоить нервы и выспатьсЯ.
‚ апреле сорок четвертого года Я был именно в таком состоЯнии. Џоэтому
сообщение о направлении на учебу ошеломило менЯ.
Џервым делом, конечно, Я собрал заместителей. Љогда объЯвил новость,
все уселись, замолчали и, судЯ по внешнему виду, также не могли скрыть того,
о чем они думали в этот момент.
џ их очень хорошо понимал! ‡амполиту жалко было расставатьсЯ со мной:
мы с ним жили душа в душу. Ќачальник штаба обиделсЯ: почему-то его не
назначают комбатом, а присылают неизвестно кого. ‡аместитель по строевой
части испытывал тревогу: ему было небезразлично, кто придет вместо менЯ,
каков он будет. ќто не так-то просто! џ любил этих ребЯт, они об этом знали.
- Ђ кто это —иж? - спросил начальник штаба.
- Љапитан, начальник разведки.
- Ђ-а-а, - протЯнул он с неудовольствием, - чванливый такой, с тремЯ
орденами?
- Џочему чванливый? - возразил Я. - ’ебе дай три ордена, ты еще не
такой будешь. Џо-моему, неплохой человек.
‚се были Явно расстроены.
—иж поЯвилсЯ в тот же день, перед обедом, а не на следующий, как
ожидали. Ћн спешил вступить в должность.
- Људа ты торопишьсЯ? - спросил Я его.
- Ќе спеши на тот свет, - поддержал менЯ замполит.
‚нешне —иж отличалсЯ от нас подтЯнутостью, аккуратностью и даже
известным строевым шиком. ђЯдом с ним особенно стало заметно, до чего у нас
затрапезный вид - грЯзные сапоги, замазанные и засаленные кители и брюки. Њы
обросли, закоптились в землЯнках, но, главное, привыкнув ко всему этому, не
замечали, на кого похожи.
Џосмотрев на капитана —ижа, Я подумал, что надо бы заставить ординарца
постирать обмундирование. Ќо потом решил, что поздно. ЏридетсЯ, видимо,
подождать. “ж в тылу-то Я наведу марафет.
’ем временем прибыл писарь батальона. Њы проверили списки, расписались
с —ижом где следовало и пошли по землЯнкам.
‘олдаты уже знали. Ћни были откровенны;
- Љак же мы без вас, товарищ капитан?
- ‘колько вместе и вдруг...
‚о всех землЯнках провожали, мне казалось, с тоской и тревогой.
- „о свиданиЯ, товарищи! - бодро прощалсЯ Я с солдатами, хотЯ, по
правде говорЯ, следовало бы не "до свиданиЯ" говорить, а "прощайте". Ќасчет
себЯ Я был уверен, что ничего плохого уже не случитсЯ. Ђ кто мог поручитьсЯ
за их жизнь? џ понимал, что прощаюсь с одними надолго, а с другими навсегда.
Љак ни странно, Я смутно чувствовал какую-то вину перед ними, хотЯ
упрекнуть менЯ было не в чем. ќто мне выпало счастье. ‡а них было обидно до
слез.
Љапитан —иж не мог не заметить особого отношениЯ ко мне и опасениЯ
солдат: а какой-то будет новый? Ћн видел недоверие и косые,
недоброжелательные взглЯды. ‚ одной землЯнке он даже попробовал переломить
отношение.
- ‡емлЯнки надо усилить, траншеи подрыть поглубже, лисьи норы сделать,
- отдавал он распорЯжениЯ при мне. - —то вы тут сидите сложа руки? Ќа судьбу
уповаете? ‘удьба каждого - в его руках.
Ќо солдаты на это не реагировали никак либо тихо ворчали, чтобы Я один
мог расслышать;
- Ќе мЯтый еще, вот и разорЯетсЯ...
џ не мог пропустить это мимо ушей и сказал:
- ‚ам дело говорЯт. Њы привыкли, а у него глаз свежий. ‚ам же добра
хотЯт!
Њне хотелось убедить не только их, но и себЯ, что передаю батальон не
только в твердые, но и заботливые руки.
Љогда сели обедать и, чокнувшись алюминиевыми кружками, выпили,
заместитель по строевой части спросил капитана —ижа:
- € что тебЯ понесло сюда? ЏровинилсЯ в чем-нибудь?!
—ижа покоробило такое обращение. Њне показалось, что заместитель
опрометчиво повел себЯ, поэтому погрозил ему пальцем:
- Ќе заводись!
‚се насторожились, но —иж ответил хладнокровно и просто:
- ‚идите ли, во-первых, Я в отличие от некоторых из вас кадровый
офицер. €з армии уходить не собираюсь. ќто моЯ пожизненнаЯ профессиЯ. Ќо
пока у менЯ в личном деле не будет записано, что Я командовал батальоном,
мне полка не дадут. ‚о-вторых, считаю, что можно воевать лучше. Џоэтому
попросилсЯ на батальон, попробую.
- Ќу-ну, - покачал головой замполит. - ‡аманчиво, ничего не скажешь! ‚
полководцы решил податьсЯ... Ђ подумал о том, что может быть? ‚от наш
комбат. Џлакать хочетсЯ, до чего жалко отпускать. Ђ что же? „ва года
взводным и ротным пахал на ‘еверо-‡ападном и ‚олховском. ‘колько раз в атаку
ходил и атаки отбивал - счет потерЯл. Ђ как в сорок втором дали "‡а отвагу",
а потом "Ћтечественную войну", так с ними и осталсЯ. Ђ ты за три месЯца в
дивизии три ордена, слышал, получил. ‚от ему и запишут в личное дело - одно,
а тебе другое. Ќе так ли?
- …му-то уже записали за то, что его ребЯта за проволоку лазили, -
повел в свою сторону заместитель по строевой.
"ЋтчаЯннаЯ голова", - подумал Я (ему предстоЯло служить под началом
—ижа). Љапитан принЯл вызов заместителЯ по строевой спокойно.
- џ тоже не сидел в землЯнке. џ лично привел не одного "Языка", -
сказал он и повернулсЯ к своему "противнику": - Ђ здесь еще посмотрим,
товарищ капитан, кто чего стоит и кто каков.
Њне понравилась выдержка и твердость —ижа.
Ђ заместитель по строевой продолжал гнуть свою линию:
- ‡наем мы таких! Ѓыл тут у нас один командир разведвзвода, его
командиром роты прислали. ЊесЯц не выдержал. Џришел к комбату обратно в
разведку проситьсЯ. "‹учше Я, - говорит, - каждый день "за Языком" ходить
буду, чем эту лЯмку тЯнуть окаЯнную. ђазве, - говорит, - это жизнь?"
‚се-таки удалось ему от нас уйти. ‹овкий мужик был. ‘начала, первые дни, все
шутки-прибаутки. Ђ потом сник, пардону начал просить.
Љапитан —иж опЯть выдержку проЯвил, ни слова поперек не сказал, только
посмотрел искоса и с ухмылкой: дескать, все Ясно, что ни говори, менЯ не
переубедишь, у менЯ свой взглЯд на все.
- Ќу, братцы, - предложил Я, - давайте выпьем за фронтовую дружбу. —то
нам делить?! Ќу, в самом деле!
Љапитан —иж первым поднес свою кружку к моей.
- ‚ам легко говорить. ‚ас здесь не будет, - сказал заместитель по
строевой и, тоже чокнувшись, быстро выпил. Ђ мне опЯть стало чуть совестно,
что ли.
—ерез два часа мы с ординарцем трЯслись в телеге по жердевому настилу.
Ћказалось, что и здесь, в ближнем тылу, землЯ изрыта свежими взрывами и не
убрана еще с полей разбитаЯ техника, та самаЯ, котораЯ работала, когда мы
продвигались к ‚еликой. ‚алЯлись орудиЯ, брошенные в воронки и залитые
водой, башнЯ от танка, опрокинутаЯ как тарелка, стоЯли исковерканные штабные
блиндажи.
Ђнатолий проклинал все на свете. € эти жерди, каждаЯ из которых
отдавалась, как говорил он, у него в печенке. € этот по-весеннему горЯчий и
светлый день, который разлучает нас (что он менЯ любил, это Я знал). € —ижа,
к которому он перейдет по наследству и которого он возненавидел с первого
взглЯда.
- Ќичего, Ђнатолий, привыкнешь, - старалсЯ Я успокоить его. - ќтот —иж
не такой уж плохой, как кажетсЯ с непривычки. Ѓоевой мужик. ‚идно, что не
раскисает. Ђккуратный, не то что мы с тобой: ходим грЯзные, оборванные,
немытые, стыдно смотреть.
- ’ак сказали бы, товарищ капитан, - обиделсЯ Ђнатолий. - Ќеужели
трудно постирать?
- ‘ам мог догадатьсЯ...
’ак ехали мы и перекидывались словами. џ успокаивал ординарца, чтобы он
особенно-то не горевал обо мне. •отЯ, не скрою, мне было бы неприЯтно, если
бы он радовалсЯ тому, что Я уезжаю.
- Ќичего, Ђнатолий, привыкнешь.
- Ќу да! Ћн, товарищ капитан, презирает нас. ђазоделсЯ пришел...
- Љак же не презирать, когда мы такие замызганные? ђазве это плохо, что
он чисто одет? - спросил Я укоризненно.
€ Ђнатолий замолчал.
‚ это времЯ началсЯ артиллерийский налет по дороге, несколько впереди.
Ђнатолий остановил лошадь, выпрыгнул из телеги, подвел ее к кромке леса, Я
тоже выскочил. Ђнатолий крикнул:
- ‹ожись, товарищ капитан!
‹ошадь дернулась и оглоблей зацепилась за дерево, а на дорогу, по
которой мы только что проехали, упал снарЯд. Џотом мы заскочили в телегу и
погнали вперед, туда, куда упали первые снарЯды.
Ћбстрел скоро прекратилсЯ, и, когда мы подъехали к бугру, на котором
стоЯла огромнаЯ сосна, всЯ очесаннаЯ и исстреленнаЯ, Ђнатолий остановил
лошадь.
- ’оварищ капитан, - сказал он, - вот здесь, кажись, Њилешина убило...
‘ошли с телеги, поднЯлись на бугор, постоЯли у дощатого обелиска.
Ќадпись на нем прочитать уже было невозможно. ‡вездочка затерЯлась: видно,
сорвало ветром.
- †алко Њилешина, - сказал Ђнатолий.
„ействительно, его было жалко. Њальчик еще, только пришел в батальон
офицером свЯзи. ‚ то времЯ много погибало таких восемнадцатилетних младших
лейтенантов, выпускников всевозможных офицерских курсов.
Њогила Њилешина еще более обострила желание выжить, остановить это
движение навстречу гибели, которое Я чувствовал в последние дни, обессилев и
упав духом от нечеловеческой усталости и постоЯнного изнурЯющего фронтового
труда и быта.
‘кажу откровенно, душой Я был уже там, где-то далеко-далеко, и ждал с
нетерпением, когда трудное, страшное, грЯзное и кровавое уйдет из моей
жизни. ќта поездка с ординарцем в штаб армии как бы подводила черту. ‚от
она, невидимаЯ граница между настоЯщим и будущим, о котором и мечтать
боЯлсЯ. џ пыталсЯ представить себе Њоскву, особенно хотелось посмотреть на
гражданских: какие они, чем живут. „о войны мне дважды привелось побывать в
Њоскве - в четырнадцать и семнадцать лет, и те юношеские воспоминаниЯ
оживали в сознании, и Я радовалсЯ как ребенок. Ђнатолий все времЯ бубнил
свое:
- ‚от, товарищ капитан, вы уедете учитьсЯ, а нас, говорЯт, менЯть скоро
будут. ‚ тыл на формировку уедем. Ђ вас уже не будет с нами. ‚ы с другими
людьми будете... ђазве они будут так о вас заботитьсЯ? Ќи в жизнь!
‡а дребезжанием, стуком и скрипом телеги мы ничего не слышали вокруг,
поэтому, когда подъехали к перелеску, кто-то крикнул:
- Ђ ну-ко в сторону! Џроезжай стороной, говорю! ‘олдат-часовой у
землЯнки энергично махал нам руками, чтобы мы объехали какой-то объект.
- —то испугалсЯ-то больно? - отвечает ему Ђнатолий.
- Ђ то, что едешь и не видишь ничего.
- Ђ что видно?
- ђама, вот чего.
Љогда мы поднЯли головы, то увидели, как двухфюзелЯжный немецкий
разведчик спокойно ходит над перелеском.
- ’ы рамы никогда не видел? - спрашивает Ђнатолий. - Ћни у нас каждый
день летают.
- ’ебе что, - ворчит часовой, - с тебЯ взЯтки гладки, проехал и ищи
тебЯ. Ђ мы тут - отвечай головой.
- ‹адно, премудрый пескарь, сиди. Ќе бойсЯ! - крикнул Ђнатолий и, резко
взЯв на себЯ правую вожжу, объехал закрытый объект стороной.
Џоздно вечером мы добрались до штаба армии. Ќачальник отдела кадров
отдыхал. „ежурный выделил нам землЯнку, показал столовую, баню, указал, куда
поставить лошадь и у кого взЯть сена.
‘начала мы направились, конечно, в баню. ќто была давнЯЯ мечта: в
тишине, не торопЯсь, смыть в парилке с себЯ все лишнее - грЯзь, пот, копоть,
избавитьсЯ от зуда, который ночью иногда доводил до сумасшествиЯ, а потом
надеть чистое белье.
Њы влетели с Ђнатолием в предбанник, разделись. „верь на крючок
заперли.
- …ще упрут обмундирование, - заметил Ђнатолий. - Ђ вам в Њоскву надо
ехать.
- Ќу и зловредный ты, - сказал Я.
- Ђ что, товарищ капитан, в Њоскву без обмундированиЯ-то не пустЯт!
- Ќу и ехидный...
‚ойдЯ в парную, Ђнатолий поддал воды на каменку. Ђ потом бил менЯ
веником не за страх, а за совесть.
Џотом Я хлестал его прутьЯми, тем малым, что осталось от веника. Ћба
вздыхали, орали, задыхались от пара и блаженного состоЯниЯ.
‚ыйдЯ в предбанник, Ђнатолий опЯть взЯлсЯ за свое:
- Ћх, товарищ капитан, хорошо-то как! …сли бы только вы не уезжали...
’равил он мою душу, мой ординарец, которого Я тоже любил беспредельно.
“жинали в офицерской столовой. ‚начале ЂнатолиЯ не пускали. Ќо Я быстро
уговорил официантку. ‘казал ей, что мы с переднего краЯ, и она подобрела. Ђ
когда Я предложил ей: "•очешь, Я покажу солдата, у которого три медали "‡а
отвагу"?! - она сдалась.
Ђнатолий вытащил флЯжку. ‚ыпили, налили официантке, она не отказалась.
€ говорили, говорили, больше чтобы она послушала, какие мы с ним герои. Ћна
сидела, вздрагиваЯ будто от озноба, и вздыхала:
- Ћй, как страшно! Ћй, не приведи господь!
€ по тому, что на ее руках поЯвилась гусинаЯ кожа, а на лице красные
пЯтна, можно было поверить: ей действительно было страшно. ђассказывали о
войне до тех пор, пока старшина не попросил нас удалитьсЯ. “ходЯ, официантка
сказала:
- €шь, мордоворот. ’уда бы его, к вам...
Ђ ординарец шепнул мне:
- ’оварищ капитан, может, останетесь с ней?
- ’ы что, забыл, куда Я еду? ‚ Њоскву. ’о-то.
‘пали мы как убитые.
“тром ординарец удивил менЯ. Ћн не только встал раньше, но и разузнал
кое-что.
- ’оварищ капитан, - сказал он, - а начальник отдела кадров здесь
полковник Њухоедов. Џомните, был у нас в дивизии на ‘еверо-‡ападном?
ѓосподи, как же не помнить Њухоедова! џ знал его, когда он еще младшим
лейтенантом был. ‚ конце сорок первого года Я командиром полуроты приехал из
запасного полка с маршевой ротой на фронт и должен был, сдав в дивизии
пополнение, вернутьсЯ в Ѓорисо-глебск.
‚ штабе дивизии вышел к нам кадровик, младший лейтенант, огромного
роста, худой, долго рассказывал о тЯжелых боЯх, которые ведут полки, и
просил остатьсЯ на фронте тех из нас, кто умеет стрелЯть из пулемета. ‚
дивизии были пулеметы и патроны, а пулеметчиков не хватало. џ согласилсЯ и
тут же был назначен командиром пулеметного взвода. Њухоедов вскоре куда-то
исчез, Я забыл о нем, не до того было.
- ‚от ведь, товарищ капитан, - продолжал рассуждать ординарец, - был
младший лейтенант, а теперь полковник.
- Ќу и что? - спросил Я.
- Ђ вот то, товарищ капитан, - объЯснил он. - Њы когда-нибудь с вами
увидимсЯ после войны, а вы уже полковник.
- Ќу, ты размечталсЯ больно, - пыталсЯ Я охладить ординарца. - Ћткуда
ты узнал про Њухоедова?
- ‚ штабе писарь сказал, - ответил он.
џ, конечно, утаил от ЂнатолиЯ, что видел во сне официантку. Ђ он, будто
подслушав мои мысли, проговорил:
- ’оварищ капитан, Я сон сегоднЯ видел.
- Ћфициантку, наверно? - спросил Я.
- Ќет. Љапитана —ижа. Њы идем с вами в нашу землЯнку, а он стоит в
дверЯх с автоматом и не пускает нас и будто бы говорит: "ќто моЯ!" ’ак и
кричит: "ЊоЯ, моЯ теперь землЯнка!"
“тром Я толкнулсЯ в домик, в котором размещалсЯ начальник отдела
кадров.
- ђазрешите, товарищ полковник?
‡а столом сидел Њухоедов. џ его сразу узнал. Ћн, по-моему, стал еще
крупнее, потому что раздалсЯ вширь, был уверен в себе, чувствовалось, что он
приобщен к большой власти. ‘то килограммов веса внушали к нему величайшее
уважение.
- Ђ-а-а, - радостно протЯнул он, - сибирскаЯ непромокаемаЯ, заходи!
џ доложил, что прибыл в его распорЯжение.
Њухоедов не встал, видимо, опасаЯсь ударитьсЯ головой о потолок, а,
наоборот, предложил мне сесть.
- ’ак вот, дорогой, - сказал, когда Я уселсЯ в ожидании, - прибыть-то
ты прибыл, а вот что с тобой делать, ума не приложу. Џонимаешь, в чем дело.
‡вонил ‚ержбицкий. “било этого, как его, фамилиЯ птичьЯ такаЯ... ‘триж, что
ли?
- Љапитан —иж? - подсказал Я, чувствуЯ, как внутри у менЯ все оседает,
и в то же времЯ надеЯсь, что убило кого-то другого.
- „а, капитан —иж. ‘егоднЯ ночью. ‚ землЯнку болванкой ударило. ‚сех
наповал, кто был.
Џосидели молча. Ћткровенно говорЯ, —ижа мне было жалко.
- Џоезжай домой. Џоезжай, дорогой. Ђ учитьсЯ - потом, - говорил мне
Њухоедов. - ‚от кончитсЯ война, и выучишьсЯ. ‚идно, не судьба...
Љогда Я вышел от Њухоедова, на менЯ набросилсЯ ординарец - налетел, как
вихрь. ‹икуЯ и радуЯсь, он спросил:
- ’оварищ капитан, домой, говорЯт, поедем?
џ на него прикрикнул:
- Љакого черта ты прыгаешь? Љакого дьЯвола радуешьсЯ?
Ђ у того улыбка до ушей:
- ’оварищ капитан, мне писарь говорит: "„омой поедешь с капитаном
своим. “било там кого-то. ’воего капитана возвращают". € Я прЯмо сюда.
“же в телеге Ђнатолий снова начал свои песни:
- ‚от, товарищ капитан, все обрадуютсЯ! Џраздник-то будет! “ж выпьем за
ваше здоровье! € знаете что, товарищ капитан, Я подумал? Џриедем мы домой с
вами, на ‚еликую, а вас все спрашивать будут: "Љак там в Њоскве-то живут?"
Ђ?
- ‘укин ты сын, вот ты кто, - попыталсЯ Я грубостью умерить его пыл.
Ќо ординарец не унималсЯ. …му теперь все было нипочем!
- ‚идите, товарищ капитан, как она хвостом-то весело машет, - кричал
он, указываЯ на кобылу. - ’оже радуетсЯ. —ует, что домой Я не один еду. ‚ас
везу.
€ мне показалось, что Я его все-таки здорово распустил, моего
ординарца. ‚от он и пользуетсЯ моей добротой.

ЉЋЊ€‘‘Ђђ

‚ перерыв между боЯми, когда наступало долгожданное затишье, комиссар
любил зайти к нам и побеседовать. ’ак, ни о чем, куда поведет разговор.
- “ нас в ‘ибири народ рослый, - начал он как-то, хитро прищуриваЯсь и
стараЯсь раскурить трубку, в которой что-то сначала потрескивало, а потом
стало стрелЯть искрами.
Џри этом он искоса поглЯдывал на менЯ и, видимо, уловив на моем лице
нечто, похожее на усмешку, сказал:
- Ђ —то? Ќеправда? ’ы не смотри на менЯ. Љомиссар был малого роста,
худой и старый на вид.
- „а Я на вас, ‘тапан „анилович, не глЯжу, - начал оправдыватьсЯ Я.
- ’ы вспомни, какой у нас комдив был на ‘еверо-‡ападном. „ва метра. Ђ
командир шестнадцатого полка? Џомнишь, ругалсЯ, что траншеи мелко роем. …му
ходить было трудно - нагибатьсЯ приходилось. Ћба из Ћмска.
џ молча соглашалсЯ с комиссаром - он был старше менЯ не только по
должности и званию, но и по возрасту, лет на семнадцать.
- ‚от ты слушаешь и молчишь, - тЯнул он свою нить разговора, - а в душе
небось смеешьсЯ. ’оже, мол, сибирЯк. Ђ Я таким себЯ и не считаю. ЊенЯ
родители в ‘ибирь привезли, когда мне семнадцать лет было, в двадцать
третьем году, ’ы, по-видимому, тогда только родилсЯ?
џ подтвердил.
- Ќу вот, так Я в то времЯ: приехал в ’ару, под Ћмск, да и женилсЯ
сразу, - продолжал воспоминаниЯ комиссар. - ‚ыходит, ты вполне мог моим
сыном быть. Ђ все потому женилсЯ рано, что в волком партии работать
устроилсЯ. „лЯ такого учреждениЯ холостЯк-то не подходил. ‘ерьезный туда
нужен был человек, семейный.
Ћн ухмылЯлсЯ, и Я не мог понЯть, в шутку он говорит или всерьез. Ћн
снова предпринЯл усилиЯ, чтобы разжечь табак, и на этот раз ему удалось.
‘тепан „анилович выпустил дым через нос и осталсЯ доволен.
”илличевый табак, который в военное времЯ курила всЯ армиЯ, не так
просто было разжечь, а особенно в трубке.
- ’ак Я тебе почему про женитьбу-то говорю? Ђ все потому же. †ену Я
взЯл сибирЯчку, не какую-нибудь приезжую, а коренную. ‚от она мне сначала
девочку, а потом двух парней и родила, да таких, что куда с добром. Ќу о
девочке особый разговор. Ђ парни уже сейчас повыше тебЯ будут на целую
голову. ‚от ты и улыбайсЯ после этого. €м, когда Я уходил, было одному
шестнадцать, а другому четырнадцать.
Џравда, дочь мелковата вышла, в менЯ, но зато красива, всЯ ’ара с ума
сходила, пока замуж не вышла. Ђ нашла себе такого парнЯ, что смотреть
страшно, до чего велик и силен. џ его "гардеробом" звал. Љак сЯдет за стол,
будто гардероб поставЯт, настолько высок и широк. Ђ тихий - мухи не обидит.
Љомиссар волновалсЯ и быстро говорил, чтобы скрыть волнение:
- ‚оюет где-то сейчас. Ќо чую нутром, недалеко от нас. Џо письмам
догадываюсь.
€ тут, словно опомнившись и застеснЯвшись оттого, что
разоткровенничалсЯ, вдруг ни с того ни с сего указал мне:
- ’ы, Џерелазов, за оружием в роте плохо следишь. џ смотрел у часовых.
“ одного патронник забит грЯзью так, что патрон не досылаетсЯ, а у другого
канал ствола ржавчиной зарос. Џроверь. ‚ следующий раз накажу. ЏонЯл?
џ понЯл, и комиссар легко выскочил из землЯнки, сказав на прощание:
- Ќе выходи. ‘ам дорогу знаю. џ все-таки раздвинул шуршащие
обледеневшие накидки, прикрывавшие вход, и посмотрел вслед комиссару. ‚
длинном не по росту полушубке, с подвернутыми рукавами и подшитых
растоптанных валенках, он был похож на дельного, работЯщего деревенского
мужика из хорошего колхоза, если бы не ремни, кобура с пистолетом и полеваЯ
сумка, до отказа набитаЯ неизвестно чем, что, однако, невольно придавало ему
вид военного человека.
‘обственно, если быть точным, то ‘тепан „анилович ‡обнин уже не был
комиссаром. ќто мы по старинке, по привычке так называли его. ‚от на
‘еверо-‡ападном фронте в сорок втором, да, он был комиссаром батальона и
имел звание старший политрук - шпалу носил в петлице. Ђ потом, когда
институт комиссаров упразднили, стал он замполитом батальона и присвоили ему
капитана.
Њы таким поворотом событий недовольны были. ‘читали, что он уже и по
своему фронтовому опыту, и по возрасту, если бы по справедливости решать,
перерос все это. Ќо, вероЯтно, кому-то там, сверху, виднее, а может, оттуда
и не разглЯдишь ничего. џ к этому времени уже командиром роты был и тоже
звание капитана имел. Џоэтому перед капитаном ‡обниным стыдилсЯ, что ли.
Џотом вскоре, когда менЯ заместителем комбата назначили, то есть будто
и совсем почти подравнЯли нас, то неудобство или, точнее говорЯ, неловкость
перед ним испытывал постоЯнно.
•оть мы, молодые, его, кажетсЯ, догонЯли, он так комиссаром длЯ нас и
оставалсЯ. Љак-то раз даже заикнулсЯ ему об этом. Љак же это так, мол,
‘тепан „анилович, вас затирают? „ескать, нехорошо вроде. Ќа что комиссар мне
ответил:
- Ђ ты не думай об этом. ’ы мысли свои направлЯй на то, чтобы мы задачу
лучше выполнили и народу меньше положили своего. ќто раз. Ђ во-вторых, мне
только конца войны дождатьсЯ, на победу посмотреть. џ ведь приписной. Љонец
войне - Я домой сразу, в свою ’ару, к жене, к детЯм, к зЯтю своему. Ђ тебе
еще служить, как медному котелку, тебе звание и должности еще как
пригодЯтсЯ, если в кадрах останешьсЯ.
Ќу хорошо, согласилсЯ Я, может, это правильно... Ђ почему его в
наградах обходЯт? Ќадо сказать, в то времЯ орденами не разбрасывались. Ќо Я
за ‘еверо-‡ападный фронт "‡а отвагу" имел, а комбат наш, €ван ‚асильевич
‹огунов, - Љрасную ‡везду. џ уже не говорю о больших начальниках. Ћни были
на виду. Љомдив боевое Љраснее ‡намЯ получил, а комиссар дивизии, тоже,
кстати, из запаса пришел, - Љрасную ‡везду.
ѓлавное, что обидно, уже тогда происходили странные вещи. Ќапример, был
у нас на ‘еверо-‡ападном командир взвода, старший лейтенант, как все,
голодный и грЯзный ходил. Ћднажды вызвали его куда-то вверх, и больше мы его
не видели.
Ђ через год вывели нашу дивизию на отдых, собрали всех на совещание
(тогда уже нас офицерами называли). Џриехал командарм. ‘мотрим, узнать не
можем, адъютантом у него тот наш товарищ с ‘еверо-‡ападного, но уже майор,
чистенький, полненький, такой и с орденом. Ќу, сказать по правде, красивый
парень, только нас уже будто не замечает никого.
“ ‘тепана же „аниловича - такого человека! - как не было ничего, так
ничего и не прибавилось, хотЯ пахал он на войне уже два года, все на
переднем крае, а не где-нибудь, и ранен был трижды. Ќу правда, еще раз
говорю, наградами тогда не очень баловали. ‚се-таки обида брала за него, за
нашего комиссара.
‚ общем, капитана ‡обнина мы не только уважали, но и жалели, да и он
нас любил. Љакое-то тепло от него шло, уверенность в победе и выдержка. „а,
выдержка у него была потрЯсающаЯ.
‚ марте сорок второго на ‘еверо-‡ападном фронте мы восемнадцать суток
голодали. €з дивизионного обменного пункта, через который шло снабжение
людей продовольствием, ни одного сухарЯ не получили. Ќе буду рассказывать,
как мы это вынесли. ќто к нашему разговору прЯмого отношениЯ не имеет. ‘кажу
лишь, что, когда мы уезжали дивизией на формировку, уже эшелон погрузилсЯ,
вот-вот долгожданнаЯ команда "Џо ваго-о-нам!" послышитсЯ, к нам подошел
‘тепан „анилович и сказал:
- Ќу, братцы, мы уже с голоду не умрем. Ќалетай!
Ћткрыл полевую сумку, вынул плитку шоколада, развернул ее с хрустом и
начал каждому отламывать по кусочку. Љто-то сунулсЯ по второму разу,
комиссар его по носу:
- ‘овесть у тебЯ есть?
‚се, кто подбежал, по кусочку получили.
„ело в том, что в апреле, после того мартовского голода, в небе
поЯвились наши самолеты, дорога, по которой шло снабжение, открылась,
привезли сухари и консервы, а длЯ командиров и политработников шоколад -
каждому по плитке. Њы, конечно, шоколад съели в первый же день, а ‘тепан
„анилович, оказываетсЯ, решил: "‘ъем, когда ранЯт или на формировку
повезут". € полтора месЯца носил плитку в сумке.
‚ вагоне мы разговорились:
- Ќу, ‘тепан „анилович, вы из железа сделаны,сказал Я ему.
- Ђ что?
- „а как же так - с шоколадом-то?!
- Ђ-а-а, - рассмеЯлсЯ ‡обнин. - ’ак ведь Я думал: вдруг опЯть дорогу
закроют, а у менЯ шоколад. Џо кусочку в день, и уже не умрешь с голоду.
•итро прищурил глаза и опЯть улыбнулсЯ:
- „а, Я этого шоколада смолоду объелсЯ. џ сразу не понЯл подвоха и
спросил:
- ‚ы что, на шоколадной фабрике работали?
- Ќе работал, а вот так пришлось. —етыре раза ел. Џервый раз, когда
отдыхал однажды в санатории. Ќа радостЯх-то жене купил плитку, ну и,
естественно, сам попробовал. Ќичего, думаю, но баловство. Ђ потом еще трижды
покупал. †ена дочку родила. ‚ынесла и показала в окно. Ђ Я ей плитку
шоколада в передачу завернул. ’ак ведь половину обратно прислала и написала,
чтобы Я обЯзательно съел. Џотом сына родила, Я опЯть шоколаду, второго сына
- опЯть плитку купил. Ђ она ни в жизнь без менЯ не съест. ‚от Я и наелсЯ до
войны шоколаду досыта.
Њудрый был комиссар. ’от кусочек шоколада, который он мне у вагона дал,
Я всю жизнь забыть не могу. Ќа всю жизнь он со мной осталсЯ. •оть после
этого чего только попробовать не довелось!
Ќедавно Я встретилсЯ со своим старым фронтовым другом в „оме
композиторов, где ‘еверо-‡ападный фронт собираетсЯ в „ень Џобеды. ‚виду того
что Я должен был выступать, посадили менЯ в президиум длЯ всеобщего
обозрениЯ. ‚ первом рЯду сидел - командиров стрелковых рот сейчас живых по
пальцам пересчитаешь. ‚ыступил Я, и объЯвили перерыв. ‚ фойе подходит ко мне
один ветеран и улыбаетсЯ:
- Ќе узнаешь? - спрашивает.
- Ќе могу припомнить, - говорю.
- Ђ вспомни, как мы у эшелона шоколад комиссара нашего, ‘тепана
„аниловича, ели?
- „а ты, наверно, Љоровников? - спрашиваю.
- Љоровников, - говорит, - а Я тебЯ тоже не узнал бы, если бы не
объЯвили.
ЋбнимаемсЯ и смотрим друг на друга, удивлЯемсЯ и жалеем: что времЯ с
человеком делает! Ќо скоро разговорились. Ћ друзьЯх-товарищах, о
боЯх-пожарищах, как в песне поетсЯ, вспомнили. ‚ошли в буфет. ‚зЯли длЯ
приличиЯ соку и сидим, отпиваем из стаканов.
- Ђ помнишь, как комиссар пленного взЯл? - спрашивает менЯ Љоровников.
- Љак не помнить? Џомню!
€ в самом деле, анекдотичный случай вышел со ‘тепаном „аниловичем.
ђазве такое забываетсЯ!
„ивизиЯ наша участвовала в прорыве долговременной обороны противника.
‡анЯла три траншеи, а дальше продвинутьсЯ не смогли. “строились в немецких
сооружениЯх. џ уже был замкомбатом,
’елефоны поставили. „ень прошел спокойно. Ќаблюдатели доложили, что
противник окапываетсЯ. Џоужинали. џ предупредил командиров рот, чтобы
усилили бдительность. ЌадеЯсь, что все будет в порЯдке, лег спать. ђазбудил
телефонист:
- ’оварищ капитан! Љто-то вас спрашивает.
- Љто?
- Ќе знаю, что-то неразборчивое. ‚зЯл трубку. “слышал встревоженный
голос ‘тепана „аниловича:
- ‚ыручай. Ќемец ко мне пришел.
џ быстро затЯнул ремень, надел полушубок. Ђнатолий - как нитка за
иголкой. ‚бежали в землЯнку комиссара и увидели в мерцании горЯщего провода:
сидит ‘тепан „анилович в полушубке, подпоЯсанный ремнЯми, а рЯдом -
здоровенный немец в шинели и каске, с автоматом за спиной, обнимает
комиссара. ’елефонист направил на него карабин и кричит:
- Ђ ну не дури! •енде хох, тебе говорЯт!
Ќемец ухмылЯетсЯ во весь рот и лезет к комиссару целоватьсЯ, а на
окрики совсем не реагирует, будто не слышит.
Ђнатолий оторвал пьЯного немца от комиссара, скрутил ему руки назад и
попросил телефониста:
- Ќу-ка дай какую-нибудь веревку.
’от дал ему кусок провода. Ђ ‘тепан „анилович еле встал, поднЯл и
опустил плечи, размЯл руки, переступил ногами и произнес облегченно:
- Ќу, медведь, думал, задавит...
Џотом вытащил носовой платок (мы такие платки делали из парашютиков, на
которых немцы пускали осветительные ракеты), тщательно вытер лицо и
брезгливо сказал:
- ЋбслюнЯвил всего, пьЯнаЯ рожа!
Ќемец пришел в себЯ и, испуганный, стоЯл, упершись головой в накат. Ђ
мы хохотали!
Џотом стало известно, что немецкий батальон, который оборонЯлсЯ против
нас, вечером справлЯл день рождениЯ своего командира (его отец, крупный
промышленник, прислал на фронт спиртного на весь батальон).
Љогда немцы, сбитые нами со старых позиций, окопались на новых рубежах,
именинник приказал выдать спиртного всем солдатам. ‘олдату-телефонисту тоже
поднесли и приказали проверить линию от штаба батальона до первой траншеи.
ЏридЯ туда, он еще выпил и направилсЯ к себе спать.
Ќо тот блиндаж, в котором он когда-то жил, был уже в наших руках, и
немец, весело напеваЯ, не подозреваЯ об опасности, пришел "к себе". Ђ там
хозЯином был уже наш замполит батальона.
Љогда заблудившегосЯ и плененного телефониста отправили вверх, всЯ
дивизиЯ узнала о том, что замполит третьего батальона шестнадцатого полка
"взЯл "Языка". Ќад ‘тепаном „аниловичем посмеивались. Љогда же пришла весть
о том, что капитан ‡обнин за захват "Языка" награжден орденом Љрасной
‡везды, мы обрадовались.
‘тепан „анилович без всЯкого стеснениЯ говорил, что это ошибка, что ему
выдали аванс в счет будущих боевых действий и наших побед.
‚скоре, когда дивизиЯ вновь была брошена на прорыв долговременной
обороны противника, капитан ‡обнин был ранен и эвакуирован в госпиталь.
Љогда он вернулсЯ в батальон, мы уже стоЯли в обороне, долго и с трудом
окапывались, оборудовали себе глубокие траншеи, ходы сообщениЯ, теплые и
надежные землЯнки. Њы давно были на фронте и хорошо знали: если инженерное
оборудование местности закончено, то это Явный признак того, что долго нам
здесь не сидеть. ЋпЯть предстоЯло наступление.
‚ечером мы собрались у комбата, чтобы отметить возвращение капитана
‡обнина. ‚ыпили, конечно, за встречу. ‘тепан „анилович предложил тост за
тех, кто погиб за ђодину.
- Џусть землЯ им будем пухом, - сказал он, - да не забудет ђодина своих
погибших сынов!
џ услышал в его голосе отчаЯние и спросил: - —то-нибудь стрЯслось,
‘тепан „анилович? Ћн подлил водки, выпил,
откашлЯлсЯ и сказал:
- “били зЯтЯ, богатырЯ-то моего. Њы налили в кружки, встали, сдвинули
их и произнесли в один голос:
- ‘мерть немецким оккупантам!
- ‚от ведь пулЯ десЯти грамм не весит, а такого мужика свалила, -
только и сказал комиссар, виновато улыбаЯсь.
—ерез неделю Я получил сообщение о том, что мой старший брат ‚асилий
…горович Џерелазов в боЯх за социалистическую ђодину погиб смертью храбрых.
Љомиссар узнал об этом и пришел ко мне. ‘казал:
- ѓоре с тобой разделить зашел.
€ заплакал. џ пыталсЯ успокоить его, и вдруг обоим стало хорошо.
‚скоре ‘тепана „аниловича снова ранило. ќто и не мудрено: он всегда лез
вперед! Њы расстались и с тех пор не виделись. Ќе знаю, жив он сейчас или
нет.
Ќо не хотелось бы на этом закончить рассказ о нашем комиссаре.
‚ конце сорок четвертого года во времЯ последней длЯ менЯ атаки Я
внезапно почувствовал, как обожгло ногу, сделал шаг вперед, нога
подвернулась, будто подкосило менЯ, - Я упал и понЯл, что ранен.
Ќе буду рассказывать, как менЯ вынесли с полЯ боЯ, оказали помощь в
медсанбате, отправили в полевой госпиталь, а оттуда - в Њоскву, в
коммунистический госпиталь (сейчас это госпиталь Ѓурденко), где оперировали,
выходили. Ќогу мне спасли. џ доживал в хирургическом отделении последние дни
перед выпиской.
Ќадо сказать, раненые в нашей палате были необыкновенные. ‘амый старый
- майор ветеринарной службы, кандидат наук, лет тридцати. ‹ежал он с ожогами
в тЯжелом состоЯнии, не ходил, лечилсЯ по собственным рецептам. …му всЯчески
помогали пЯтеро молодых парней из саперов, все с оборванными кистЯми рук. “
них не было ни одного пальца на пЯтерых, как шутили они.
—етверо из них уже готовились к выписке, каждому были сделаны
продольные разрезы предплечий обеих рук, лучеваЯ и локтеваЯ кости отделены
одна от другой. Ќа той и другой руке у каждого образовались как бы клешни,
по два больших пальца, идущих от локтЯ. ќтими клешнЯми они умели держать
предметы, застегивать пуговицы, сворачивать самокрутку. ЏЯтый раненый был
доставлен значительно позже, ему тоже хирурги оформили "руки Љрукенберга".
Ћн только еще училсЯ брать предметы, застегивать пуговицы.
‚скоре четверо выписались, и он осталсЯ один. Ѓольше всего его
заботило, что свернуть самокрутку не удавалось. Љак-то он подсел ко мне на
кровать и начал разговор:
- Џонимаешь, никак с этой "рукенбергой" не совладаю. ‚от курить хочу, а
завернуть не могу!
џ не курил и поэтому заворачивать тоже не умел.
- Ђ ты не кури, - посоветовал Я ему.
- Ђ что тогда? Џить, что ли?
- ‡ачем пить?
- ’ак ведь надо же как-то нервишки-то держать свои, а? ’ебе хорошо
говорить...
- Ќу тогда заведи трубку.
- Ђ что, - вдруг заинтересовалсЯ он идеей. - € в самом деле. Ђ?
‚скочил с кровати, потом снова подсел:
- Љак это Я не сообразил? ‚едь знал же! Ѓыл у нас в бригаде майор один,
трубку изо рта не вынимал. ‡амкомбат по политчасти.
- € у нас, - вспомнил Я ‘тепана „аниловича, - тоже замполит батальона с
трубкой ходил.
- Ќу? Њаленький такой?
- Њаленький.
- —ерный?
- —ернЯвый.
- Ќа нижней губе Ямочка?
- „а.
- Ђ трубка какаЯ?
- "Њефистофель".
- —то-что?
- Ќу, черт с бородкой и рожками, черный такой.
- Љак раз он, - восторженно воскликнул сапер. - Љак каплЯ воды! Ќе
может быть!..
- Ђ фамилию помнишь? - спросил Я. ЊенЯ тоже распирало от радости.
- ‡лобин.
- Ђ может быть, ‡обнин?
- Ќет, твердо знаю, ‡лобин.
- „а ‡обнин же тебе говорЯт. - џ уже начал обижатьсЯ на этого дурака.
- ‘лушай, кто лучше знает, ты или Я?! џ его вот как тебЯ видел! •ороший
комиссар, добрый. € герой настоЯщий. ‚ечером, когда Я уже засыпал, сапер
крикнул мне: - ‘лушай, Џереходов или Џерелазов, как там тебЯ?
- Ќу что тебе? —его будишь? - спросил Я недовольно.
- ‘лушай, а может быть, и в самом деле не ‡лобин? “ менЯ на фамилии
памЯть плохаЯ. Љроме того, Я ведь в саперной роте был, а он в стрелковом
батальоне. Љак ты своего замполита называл?
- ‡обнин.
- “ него еще на сына похоронка пришла. ’олько на фронт пришел, и убили.
’ы менЯ извини, не обижайсЯ, пожалуйста. Њожет, и ‡обнин...
ђаненый умолк, и Я снова уснул, чтобы через какое-то времЯ проснутьсЯ
от его крика:
- ‘лушай-ка, Я забыл тебе сказать! Џонимаешь, которую ночь не спитсЯ:
обо всем передумаешь. ‚спомнил. Љомиссар-то этот, который трубку курил,
ѓероЯ ‘оветского ‘оюза получил: ‡а Ћдер!
Џомолчал, повозилсЯ в постели, повздыхал.
- Љомбата у них убило, понимаешь. Ђ заместителЯ и начальника штаба
ранило. ‚ общем, мЯсорубка была, он один осталсЯ за всех.
’ак вот он вместе с разведчиками на тот берег перешел. Ћдин дот
захватили, а в соседних никого не было - резервов у противника, говорЯт, не
хватало, замполит за ночь весь батальон по льду мелкими группами на тот
берег перевел. Ђ когда противник подошел, так там, на плацдарме-то, уже наши
сидели. Ќас с товарищем на их участок послали минировать.
‡амполит этот задачу ставил. •одит, говорит, а трубку изо рта не
вынимает. Ќочью холодновато было... џ еще думал, что он этой трубкой пальцы
и нос греет. € все времЯ будто усмехаетсЯ. Ђ чего, казалось бы, смеЯтьсЯ,
когда немцы утром обЯзательно в контратаку пойдут?
- Ќу а где он сейчас?
- Ђ Я откуда знаю? Ќеделю они отбивали контратаки противника. Ђ когда
нас туда послали проходы в минных полЯх проделывать, так в эту же ночь мне
руки оборвало. ’ут уж ни до кого было... ‚полне погибнуть мог, комиссар-то,
бои тЯжелые шли. Ђ мог и живым остатьсЯ. Ќе всех же убивало.
‘ тех пор Я не расстаюсь с мыслью: может, там действительно ‘тепан
„анилович был? € до сих пор хочу, чтобы это был наш комиссар. ’акое желание
и такаЯ надежда не покидают менЯ, а со временем все больше и больше крепнут.
Џочему-то длЯ менЯ сейчас особенно важно, чтобы это был именно он.

Џ…ђ…„ ЉЋЌ–ЋЊ ‚Ћ‰Ќ›

Љогда Я впервые попал на фронт, ординарец, фамилию и имЯ которого Я, к
сожалению, забыл, сказал мне:
- Ќу, вам повезло, товарищ лейтенант. ‘ейчас воевать можно. Ќе то, что
в самом начале!
Љогда через несколько лет после войны Я встретилсЯ в ѓорьком с
Ђнатолием Њихеевым, тот сказал:
- ќ, вам не повезло, товарищ полковник! Џосле того как мы перешли
границу с ѓерманией, это без вас уже, война совсем не такой стала. Џомните,
мы с вами одну за другой высотки брали, иной раз даже деревушки, а крови
сколько пролито было? Џосле вас-то мы уже в большие города врывались,
столицы захватывали. ‚ходили как освободители. ‚спомнишь - дух захватывает.
Ћткровенно, жалел, что вас в это времЯ не было с нами... ќто все равно, что
посеЯл, а жать не пришлось.
Џри этом он проводил рукой по наградам. …му было чем гордитьсЯ: две
"‘лавы", полученные после менЯ, и три "‡а отвагу" - при мне. Џо тем временам
немало.
Ђ Я в это времЯ, о котором говорил ординарец, выйдЯ из госпиталЯ,
училсЯ на курсах "‚ыстрел" - из менЯ хотели полководца сделать. ’ам и
встретил великий „ень Џобеды, испытав при этом, если откровенно говорить,
некоторый осадок горечи на самом дне торжествующей души. †алко и обидно
было, что недотЯнул.
Џосле „нЯ Џобеды из головы не выходил вопрос: а что же было на фронте
после менЯ? џ смотрел на солдат и офицеров, которые возвращались из …вропы,
как на людей, которые прикоснулись к чему-то такому, о чем мы, не сумевшие
дотЯнуть, в свое времЯ и мечтать не смели. Њожет, такое отношение и привело
менЯ к знакомству с очень интересным человеком, прибывшим на курсы прЯмо из
Ѓерлина, длЯ которого война там и закончилась.
ѓенерал-майор Њаслов был человек складный, энергичный и сильный. Ћн
чем-то напоминал сжатую пружину. Џрибавьте к этому бронзовый загар лица, не
сходивший даже зимой, быстрый, решительный орлиный взглЯд, в котором
угадывалась готовность действовать в любой обстановке моментально и без
колебаний, и вы можете представить себе, какого человека имеют в виду, когда
говорЯт, что он хорошо скроен и крепко сшит.
‚оеннаЯ форма очень шла к нему, он был словно влит в нее. Њожет,
поэтому Я не видел его никогда в штатской одежде, хотЯ знакомство наше было
довольно продолжительным. Ќе случайно, очевидно, он и запомнилсЯ мне в
парадном, длЯ строЯ, мундире цвета морской волны. Њножество орденов и
медалей, советских и иностранных, закрывало полностью его мощную грудь,
котораЯ, казалось, была специально сделана такой широкой, чтобы носить весь
этот "иконостас". итый золотом ремень, тЯжелаЯ прЯжка с гербом и блестЯщие
погоны из золотого галуна составлЯли как бы единый ансамбль.
ѓенерал Њаслов, к сожалению, был невелик ростом. ќтот обидный изъЯн в
своей фигуре он умело и незаметно скрывал высокими каблуками всегда
начищенных до блеска жестких сапог, похожих на черные бутылки.
…сли к описанию внешнего вида генерала прибавить еще сиЯние ‡везды
ѓероЯ ‘оветского ‘оюза, непременное позвЯкивание наград на каждом шагу и при
каждом движении, а также легкую и бодрую походку уверенного в себе человека,
то портрет полководца ‚еликой Ћтечественной войны, с которым менЯ свела,
судьба в молодости, будет закончен..
џ питал к генералу симпатию, - мне казалось, на Њаслова нельзЯ было не
любоватьсЯ. Ћн, видимо, скоро почувствовал мое отношение. Љогда, окончив
учебу, Я осталсЯ работать на курсах, мы ближе сошлись с ‚асилием
’имофеевичем: так звали Њаслова.
Њне льстило его внимание. Љонечно, когда тебе немногим больше двадцати,
то человек, которому за сорок, кажетсЯ пожилым, опытным, мудрым, много
знающим. ’ем более такой, как генерал Њаслов, прошедший не одну войну.
Ќе скажу точно, что его привлекало во мне. Њожет, молодость и особый
неистребимый интерес к жизни, который поЯвилсЯ, когда Я понЯл, что чудом
осталсЯ в живых. Љонечно, имело значение также то, что во времЯ войны мы с
ним в пехоте хлебнули лиха полной мерой: он на фронте командовал дивизией, Я
- взводом, ротой и батальоном.
Њы с ‚асилием ’имофеевичем часто вели задушевные разговоры. Ћн особенно
любил рассказывать истории, которые с ним случались на войне. џ слушал его с
интересом, и он это не только высоко ценил. Њое внимание распалЯло его.
‚идимо, он не мне первому рассказывал их, потому его рассказы были похожи на
новеллы и запоминались легко. „ве истории засели в моей памЯти навсегда. џ
хочу все рассказать примерно так, как он их излагал сам,

Џ…ђ‚Ђџ €‘’Ћђ€џ

Ќу когда мы в ѓерманию вошли, в самое логово врага, как тогда говорили,
и на дорогах повсюду указатели поЯвились по-русски: "Ќа Ѓерлин!", каждому
стало Ясно, что скоро войне конец.
‚еселее, бесспорно, стало, а отсюда и легче. ‚о-первых, наше
превосходство по всем статьЯм. ‚ ѓерманию два с половиной миллиона наших
солдат вошло, а сколько танков, артиллерии, минометов - не счесть! ‚ два-три
раза больше, чем у фашистского командованиЯ оставалось в то времЯ на нашем
театре военных действий.
‚ воздухе, куда ни посмотришь, только наши орлы. Ќу и, конечно, если
бой завЯжетсЯ, так смотреть приЯтно, как вражеские самолеты падают да горЯт.
Ђсов-то у них уже не видно было. Ќе то, что в сорок первом или сорок втором,
когда они господствовали в небе, издевались и хулиганили, за каждым бойцом
гонЯлись, бочки пустые сбрасывали. ЏрострелЯт ее и бросЯт. Ћна летит и
визжит, и воет, и дребезжит так, что сердцу становитсЯ холодно, ужас
охватывает.
‘ейчас уже им было не до этого. € на море уже. наши полностью
инициативу взЯли в свои руки.
‚о-вторых, каждый солдат увидел, что по чужой земле, а не по нашей
горе-то человеческое пошло. € не то чтобы мы были злопамЯтны. Ќет, этого мы
были лишены напрочь. Џросто солдат наш стал не только бодрее, увереннее,
насмешливее (это у нас всегда было), а даже как-то великодушнее, что ли. “ж
очень каждый из нас жалостливый, памЯть на зло у нас короткаЯ.
Љроме того, почти каждый если не с орденом, так с медалью ходил. Ћдин
перед другим начистит, чтобы блестели, и ходит. Ќу не хвалЯтсЯ, а все-таки
гордость любого берет, когда на груди что-нибудь имеетсЯ. Џо себе знаю.
џ первый орден за €спанию получил, молодой еще был. ’ак петухом только
что не пел. € даже когда на фронт попал, не снимал. …сли на груди что-то
есть, то это совестливого человека ко многому обЯзывает.
Ќу каждый солдат, естественно, гордилсЯ и считал, что коли у него орден
или медаль, то выходит, что и его вклад в нашу общую победу имеетсЯ.
Ќе подумай, что война в это времЯ в прогулку превратилась. Ќечего
говорить, потери в войсках были уж не такие, как прежде: воевать научились.
Љогда на своей территории шли, и отходили, и наступали, то мы своей кровью
обильно полили землю русскую. Ќе тебе об этом рассказывать.
Џо моим подсчетам получаетсЯ, что на каждом квадратном километре нашей
земли, которую когда-то немецко-фашистские войска оккупировали и с которой
мы их потом выбивали, примерно пЯть-семь наших солдат похоронено. Џотом
ученые все это подсчитают, но уверен, что в каждый километр полдесЯтка наших
ребЯт легло.
Ђ уж когда границу перешли, так совсем дело по-другому повернулось. €
все-таки миллион мы в …вропе оставили. ’олько в ѓермании около ста тысЯч
захоронили! ќто выходит, что на каждом квадратном километре европейских
стран, которые мы освободили, один наш человек зарыт. Љаждый десЯтый из
наших солдат домой не вернулсЯ. ђазве это мало? ђазве не обидно и не жалко?
€ все-таки война к победе шла. Џленных мы брали уже тысЯчами. Џомнишь,
в свое времЯ о захвате обер-ефрейтора сообщали в сводках ‘овинформбюро? Ђ мы
под конец войны только в ѓермании, по-видимому, не меньше чем полмиллиона
пленных взЯли.
’ак вот, в свЯзи с этим вспоминаетсЯ эпизод. ‡абавный, конечно... ‚
одном городе построили пленных в походную колонну и повели в тыл. џ
возвращалсЯ с переднего краЯ на "виллисе". Ѓыла такаЯ открытаЯ, низенькаЯ, с
хорошей проходимостью машинка. Џо обочине Я обогнал колонну и подумал даже:
"‚от ведь как все хорошо идет! ‘ердце радуетсЯ!"
Ќаши солдаты-конвоиры остановились, чтобы мне было удобно проехать,
честь отдали по-ефрейторски на караул. џ рукой им помахал, смотрю -
улыбаютсЯ во весь рот.
’олько Я подъехал к штабу и из машины вышел, вижу: идет на менЯ
сержант, огромный, с автоматом на груди, пилотка сидит лихо, чудом держитсЯ
на кудрЯх. агает он по грЯзной шоссейной дороге, топает немецкими сапогами
"хлюп" да "хлюп", давит грЯзь будто утюгами. ‚ластным жестом левой руки
торжественно и многозначительно расчищает путь впереди себЯ.
џ остановилсЯ. ‘мотрю, - за сержантом робко двигаетсЯ, со страхом
оглЯдываЯсь по сторонам, человечек. ‘разу подумал: на кого это он так похож?
Џотом будто в голову кто ударил: на ѓитлера, каким его у нас изображали
обычно в газетах, в карикатурах разных. “ этого человека жиденькаЯ чернаЯ
прЯдь волос свисает на низкий лоб. Џо голове идет аккуратный косой пробор.
ѓлаза как у крысы, а под носом - черное пЯтно, будто клЯкса. Ћдет в
коричневый френч, галифе и желтые полосатые гетры. ђемень с портупеей
обтЯгивает худую грудь и впалый живот.
‡а немцем, в ногу с сержантом, шагает солдат. Ћн на изготовку держит
автомат и с гордостью посматривает то вправо, то влево, а лицо у него
дочерна загорело, будто с курорта. ‚сЯ его поза и движениЯ - это смесь
нарочитой небрежности, подчеркнутого безразличиЯ ко всему окружающему и
гордости за миссию, котораЯ на него возложена. утка ли, они с сержантом,
оказываетсЯ, заметили и схватили в пленной солдатской массе спрЯтавшегосЯ
там ѓитлера!
‘ержант торжественно подошел ко мне, взЯл лихо и привычно под козырек,
громыхнул тЯжелыми сапогами, пытаЯсь изобразить прищелкивание каблуками, что
всегда принЯто делать по команде "смирно", и столь же торжественно доложил:
- ’оварищ генерал! ђазрешите доложить! ‚от фюрера захватили.
”ашистского верховного главнокомандующего.
џ посмотрел на пленного. ѓолова у него была втЯнута в плечи, ноги
дрожали, грЯзные струйки пота текли по лицу. †ивого ѓитлера Я, конечно,
никогда не видел, но показалось, что пленный очень смахивает на изображение
ѓитлера в карикатурах.
Љ тому времени толпа ездовых, шоферов и других солдат окружила конвой и
менЯ с моими людьми. ‚се с любопытством, удивлением, радостью и презрением
рассматривали захваченного немца, который стоЯл ни жив ни мертв.
- ѓитлера поймали! - весело кричал солдат на всю улицу, выбираЯсь из
толпы. …го, видно, распирало желание сообщить об этом всем, кто проезжал или
проходил мимо.
- ѓде поймали?
- Ќа передовой.
- Ќу да, будет тебе ѓитлер на передовой! Ћн, говорЯт, в бункере сидит.
- „а нет, в колонне пленных опознали.
- „ак ведь он не военный, как он туда попал?
- Ђ вишь ремень с портупеей?
- Џогоны вполне мог сорвать...
- ќти отломЯт по "Ћтечественной"!
- Ќет, поболе, пожалуй, по "‡намени"!
- ‚от повезло чертЯм!
- Џод конец войны всем повезет!
- ‚сем, кто жив останетсЯ.
Њой адъютант непривычно подмигнул мне, по-дружески, что ли, по-свойски,
чего он никогда себе не позволЯл, и тихо, с восторгом проговорил:
- ‚ам, товарищ генерал, повезло. “ нас дивизий-то сколько? тук
четыреста, верно? Ђ он вот именно нам, нашей дивизии, досталсЯ.
ЌаклонилсЯ надо мной (он был выше менЯ на две головы) и прошептал так,
чтобы никто не услышал:
- ‡а фюрера, товарищ генерал, меньше ‡везды не дадут. ‚торую, значит,
получим.
Ћдну ‡везду ѓероЯ ‘оветского ‘оюза Я к тому времени уже имел. Ќа
какой-то миг Я, может быть, тоже поддалсЯ влиЯнию толпы. ‘кажу тебе
откровенно, и у менЯ сердце немного подскочило и запрыгало. —ем черт не
шутит?
Ќо когда внимательно приглЯделсЯ к немцу, испытал состоЯние похмельЯ,
иначе говорЯ, разочарование. “ж больно он выглЯдел жалким и довериЯ не
внушал. Ќо все-таки надо было проверить.
- Ђ ну-ка вызовите сюда переводчика! - распорЯдилсЯ Я.
Џрибежал молоденький розовощекий младший лейтенант.
- ‘ынок, - сказал Я, - допроси его.
€ тот быстро, по ответам, которые давал задержанный, и документам,
имевшимсЯ у него, разъЯснил, что принЯтый за фюрера немец есть местный
городской портной.
- ’ы спроси его, - предложил Я, - почему он эту дурацкую челку
отпустил.
- ќто красиво, как у нашего фюрера, и потому ото всех большое уважение
имел.
- Ђ френч и ремень с портупеей тоже длЯ этой цели?
- џ, Я, Я, - угодливо улыбаЯсь, подтвердил портной.
- ‚от подлюга, - сказал мой адъютант, капитан Љорокотов.
џ посмотрел на адъютанта, и тот быстро поправилсЯ.
- Ћн, товарищ генерал, не только подлюга, он еще и дурак!
џ хотел уже распорЯдитьсЯ, чтобы этого человечка отпустили, но адъютант
подлил масла в огонь затухающих наших страстей.
- ’оварищ генерал, - сказал он, - а вы знаете, что у ѓитлера на правом
боку должен быть шрам?!
- „а ну? - удивилсЯ Я.
- …го в первую мировую войну француз кольнул штыком, вот у него шрам-то
и осталсЯ. ќто нам в училище говорили.
€, можешь себе представить, Я клюнул на провокацию этого мальчишки,
этого хохмача-адъютанта. Њожет, он посмеЯтьсЯ надо мной захотел? Ѓудет,
дескать, генерал немца осматривать или нет?
Ќо Я поддалсЯ: уж очень хотелось, чтобы это был фюрер, а не простой
портнЯжка. Џотому распорЯдилсЯ ввести немца в пустой дом, там мы внимательно
освидетельствовали его кожные покровы с левого и с правого бока, но никаких
травм не обнаружили. Џри этом немец, не понимаЯ наших намерений, визжал, как
поросенок, которого собираютсЯ резать и на виду у которого точат нож с этой
целью.
џ приказал отпустить пленного. Ћн убежал под хохот, свист и улюлюканье
солдат. ‘мотреть, как он удирает, было смешно и жалко.
Џримерно часа через два, когда Я собиралсЯ выдвинутьсЯ на
наблюдательный пункт дивизии, портного снова привезли ко мне.
’олько Я переговорил с командармом по радио и углубилсЯ в карту, как
услышал бодрый и уверенный голос:
- ’оварищ генерал! ђазрешите доложить?
ЏоднЯл голову от карты, смотрю: стоит здоровенный сержант, рЯдом с ним
такой же верзила солдат, а между ними все тот же немец. ЉриваЯ, извинЯющаЯсЯ
и жалкаЯ улыбка искажала его лицо. Ђдъютант хохотал. џ рассмеЯлсЯ.
- Ѓратцы, - сказал Я, - этого пленного Я уже видел. ‚ы думаете, это
фюрер?
- Љак две капли воды, - гаркнул сержант, отчего портной вздрогнул и
присел от страха.
- ќто городской портной. Ћтпустите его. Џусть идет отсюда.
‘олдаты недоверчиво посмотрели сначала на немца, потом на менЯ,
присвистнули. џ посмотрел на них. Ћни как по команде одновременно взЯли
автоматы за спину. џ предложил:
- агайте, ребЯта, в полк - настоЯщего фюрера добивать.
Ќеудачники взЯли руки под козырек, схватили немца под локти и,
недовольные, вынесли его на улицу.
- Љорокотов! - крикнул Я адъютанту. - Љакого черта ты дурака валЯешь?
- џ думал, товарищ генерал, - ответил тот, - что это другой фюрер.
Њожет, подумал, настоЯщий...
Њы выехали на передовую.
Џошел косой холодный дождь. ‘олдаты закрылись плащ-палатками и по
обочинам шли мимо забуксовавших машин. —асти дивизии выступали из города.
Љогда мы надолго застрЯли в пробке машин и повозок, образовавшейсЯ на
перекрестке дорог, Я увидел, как наперерез нам по разбитой танками дороге
приближаетсЯ трофейнаЯ фура - пара добрых вороных с лысинами кобыл легко
тЯнут ее. ‚ ней восседают три гордых и веселых солдата, и между ними
выглЯдывает мокрый, как мышь, дрожащий от холода... местный портной.
‘олдаты, увидев менЯ, дружно выкрикнули "тпру!". …здовой натЯнул вожжи.
‡агнув колесом шеи, лошади остановились, тЯжело дыша и фыркаЯ раздутыми
розовыми ноздрЯми.
‘олдаты выскочили из фуры, торопливо подошли ко мне, и старший доложил:
- ’оварищ генерал! ђазрешите доложить? ”юрера поймали. …дем, а он бежит
наперерез. Њы лошадей остановили и за ним. Ђ он, сукин сын, деру. џ дал
очередь из автомата вверх. Ћн и остановилсЯ. Ћт нас не уйдешь. ЏонЯл,
видно...
„ругой солдат добавил:
- џ тоже дал очередь вверх. ‡астрелить мы его всегда успеем. Ќет, он
нам нужен живой! € третий солдат сказал:
- Њы все дали по очереди в воздух. Џтица-то больно важнаЯ. ‘крутили - и
в фуру. ‚от, привезли до вас.
- Џошли вы все к черту! - рассердилсЯ Я. - Ќадоели: целый день таскают
ко мне этого портного. —то вам, делать больше нечего?
- ’ак ведь похож, товарищ генерал!
- Ћтпустите его, в конце концов, - приказал Я. ‘олдаты стоЯли виноватые
и недовольные. €х взглЯды, жесты и позы будто говорили: "‚от и старайсЯ".
- Ђ ты, - сказал Я немцу, - сбрей свои проклЯтые усы да челку, портупею
с ремнем выбрось к чертовой матери. Ђ то ведь не только менЯ, но и тебЯ
замучают. €ли кто-нибудь возьмет да застрелит.
- ‚ас? - спросил немец.
- Ќе менЯ, а тебЯ, - сказал Я, и все солдаты, которых опЯть сбежалось
множество, захохотали.
- ‚от дурень! - говорили одни.
- Ќичего не понимает по-русски, - поЯснили другие.
’ут подскочил переводчик. “дивительно много оказалось переводчиков у
нас в войсках под самый конец войны... Ћдни пришли с курсов, другие сами за
короткое времЯ поднаторели в немецком разговоре.
Џереводчик все объЯснил портному, и тот, киваЯ головой, снЯл ремень с
портупеей и бросил в грЯзь, на дорогу, потом начал расстегивать френч. Ќо
переводчик остановил его. ’огда портной стал показывать руками, как он
выдергивает и выбрасывает свои жалкие усишки, похожие на усы фюрера.
- ѓитлер капут! - произносил он при этом брезгливо.
‚се хохотали, а он продолжал повторЯть одно и то же слово: -- џ, Я, Я,
Я...
- „а, ты, ты, - выкрикивали из толпы солдаты.
- Џроследить, чтобы побрилсЯ, - распорЯдилсЯ Я.
- …сть проследить! - гаркнул сержант.
Ќаконец шофер дал газ. ‡а сеткой дождЯ исчезли и портной и конвоиры,
которые снова посадили его в фуру.
- —то ты смеешьсЯ? - спросил Я адъютанта, который сидел сзади и
хохотал.
- „а вспомнил, как у портного шрам на боку искали! ‚ы и то
нагибались...
- Ќу и что?
- ’ак ведь Я пошутил.
‚идимо, Я посмотрел на него не по-доброму, адъютант пожалел о сказанном
и сразу отказалсЯ от своих слов.
- Ќет, нет, товарищи генерал, - начал он быстро оправдыватьсЯ, - не
пошутил, не пошутил. џ где-то об этом не то читал, не то слышал от кого-то.
Ђ может, вообще брехнЯ! Ќо придумал не Я. ‡а что купил, за то и продаю.
- Ќу и несерьезный ты человек, - упрекнул Я адъютанта и даже отчасти
обиделсЯ на него.
—тобы как-то загладить свою вину и установить со мной прежние
отношениЯ, адъютант, хитраЯ шельма, сделал невинное лицо - он умел это
делать - и спросил совершенно серьезно, когда Я снова обернулсЯ к нему:
- Ђ что, товарищ генерал, если бы ѓитлера тогда, в первую мировую, не
француз кольнул, а саданул наш €ван, считай, что второй мировой войны не
было бы?
- Ќу, Љорокотов, - ответил Я, - сколько у тебЯ мЯкины в голове набито!
’ебЯ надо переводить из адъютантов в ординарцы. ‚от погоди, только кончатсЯ
бои, Я это сделаю. ’ы, оказываетсЯ, в учении о войне ничего не понимаешь.
Џечально кончилсЯ день, который началсЯ с забавной истории. „о сих пор
ругаю себЯ: как Я позволил себе так расслабитьсЯ?
Џротивник был сбит с основной позиции и начал отход. ‘начала в
действиЯх его чувствовалась организованность и единаЯ волЯ. Џотом отход
перешел в беспорЯдочное отступление. џ выслал вперед разведку с задачей не
терЯть соприкосновениЯ с отступающими войсками и свернул дивизию в
батальонные колонны. ‚переди шли два полка, за ними органы управлениЯ
дивизии, в арьергарде - стрелковый и артиллерийский полки и тылы. ‚ этом
эшелоне должен был ехать Я. Ќо Я торопилсЯ и потому оторвалсЯ от второго
эшелона.
Њы вчетвером выехали на "виллисе", Я с водителем сидел впереди,
адъютант с радистом сзади. „ождь перестал, и, как это бывает весной,
наступила отличнаЯ солнечнаЯ погода. ѓде-то погромыхивала артиллериЯ.
Џередовые части продвигались с боЯми к Ѓерлину. Џолки дивизии точно
выдерживали график маршрута: то тот, то другой командир полка докладывал по
рации о прохождении того или иного рубежа.
Ќавстречу нам двигались санитарные машины с ранеными, ехали на немецких
лошадЯх наши ездовые, тЯнулись колонны пленных, сопровождаемые нашими
солдатами. Љонвоиров было так мало, что при желании пленные могли
разбежатьсЯ без больших помех. Ќо те плелись послушно, многие даже с
радостью, понимаЯ, что длЯ них война уже кончилась. ’о и дело в населенных
пунктах мы видели походные кухни, из которых наши повара кормили немецких
детей, женщин, стариков и старух.
Њы гнали в машине по вымощенной брусчаткой дороге и, разомлев от
солнца, покоЯ и предвкушениЯ победы, переговаривались, чтобы не задремать.
‚переди слева показалась церковь. „орога круто поворачивала в ее сторону. ,
- ’оварищ генерал! - помню, выкрикнул адъютант. - Џосмотрите: тополЯ
пирамидальные, совсем как у нас на “краине. ЏоглЯдите, слева рЯбина цветет,
как у нас!
- —то это тебЯ на красоту потЯнуло? - спросил Я.
- „а так, товарищ генерал. - “ж, очень интересно. € вообще, будто войне
конец настал.
Њашина легко несла нас мимо церкви и кладбища, пирамидальных тополей,
выстроившихсЯ справа, и цветущей рЯбины слева. ‹ента брусчатки бежала
"навстречу, блестЯ под солнцем. „орога гудела от скорости под туго
накачанными шинами. Ћбилие зелени, и цветов по бокам веселило глаз и
поддерживало настроение благодушиЯ. Ђдъютант что-то напевал, шофер в
отдельных местах подтЯгивал ему.
€ вдруг машину неожиданно бросило влево, Я почувствовал крутой поворот,
хотел посмотреть, что случилось, но в это времЯ будто что-то толкнуло менЯ
вперед и обожгло ногу. ЏадаЯ, Я услышал выстрелы и понЯл, что стрелЯют с
кладбища. Ђдъютант рывком поднЯлсЯ во весь рост, загородив менЯ собой, и
выпустил несколько очередей из автомата в сторону кладбища.
Њашина резко, со скрипом и скрежетом затормозила, накренившись на
правое заднее колесо, и съехала в канаву.
џ спросил:
- ‚ чем дело?
- ‘трелЯет какой-то гад, - ответил адъютант. Ћн нагнулсЯ, взЯл с
сиденьЯ магазин с патронами, перезарЯдил автомат, опЯть встал во весь рост и
покровительственно произнес: - ЏорЯдок, товарищ генерал! ‘ейчас мы его
успокоим.
Џеред тем как снова услышать стрельбу, Я увидел, как автомат вылетел у
адъютанта из рук, а сам он сел, будто его переломил кто, и схватилсЯ за
грудь. офер выскочил из машины и открыл огонь, очередь за очередью, то и
дело выкрикиваЯ:
- Ќу погоди, гад! Џогоди!
ђадист вытащил менЯ из машины и усадил на землю около адъютанта,
который лежал на сиденье, голова его свешивалась к земле. Ѓыло видно, что он
мертв. ђадист попросил:
- ‹ожитесь, товарищ генерал, Я забинтую ногу.
- —епуха, - сказал Я. - €дите, ребЯта, посмотрите, кто там стрелЯет.
офер и радист побежали, пригнувшись, по канаве к кладбищу.
- „а нет! - крикнул Я им. - ‡аходите с разных сторон. Ћсторожнее, не
высовывайтесь из канавы!
Ћни побежали в разные стороны.
‚скоре Я потерЯл их из виду и осталсЯ наедине с убитым адъютантом.
‘начала хотел поправить его голову. Ќо нога не слушалась, и Я не сумел
поднЯтьсЯ. ’огда Я прополз вокруг машины, попыталсЯ за ноги подтЯнуть тело,
но в это времЯ пулЯ ударила в смотровое стекло. џ упал на землю. ‘нова пулЯ
ударила - уже совсем близко. ЋстраЯ боль пронзила раненую ногу, но Я не
шевелилсЯ. …ще одна пулЯ, срикошетировав от булыжника, проскрежетала где-то
рЯдом.
џ подумал: "‡ачем послал ребЯт на кладбище? —то они могут сделать
вдвоем?!" ЋпЯть уткнулсЯ в землю: пулЯ прочертила по погону с огромной силой
и сорвала его с плеча. "Ќеужели, - подумал Я, - конец?!"
ѓде-то совсем близко - мои полки, а Я лежу рЯдом с убитым адъютантом,
не могу ни укрытьсЯ, ни отползти в сторону, и следующаЯ пулЯ будет моЯ.
‘олнце пекло, оттого в голове гудело, по всему телу разошелсЯ озноб, в ноге
пульсировала боль. Ѓыло жалко не только себЯ, но и адъютанта, шофера,
радиста, которых тоже могли убить...
"‚от-вот конец войне, - думал Я, обнЯв землю, чтобы стать незаметнее, -
а молодые парни все падают, падают, уходЯт из жизни на чужбине. •оронЯт их
честь по чести, заносЯт всех в соответствующие списки, и нет уже пропавших
без вести, как это было в первые годы войны, и никто уже не будет забыт. €
менЯ похоронЯт с большими почестЯми, с воинским эскортом и речами. Ќо ведь
только сорок лет прожито, только жизнь началась!"
џ лежал, обида и тоска сжимали сердце. ‘зади послышались шаги. Љак
плохо, что автомат осталсЯ на сиденье. —то же это Я? Љогда со мной было
такое? џ повернул голову. ђезкаЯ боль в ноге заставила менЯ снова лечь, но
этого мгновениЯ было достаточно, чтобы увидеть, что идут мои ребЯта. “сталые
и спокойные, они покуривали и о чем-то тихо разговаривали, будто
возвращались с работы. “видев менЯ, распластанного на земле, затопали своими
сапожищами, подбежали, приподнЯли:
- ’оварищ генерал!
- ‚ы что, ребЯта? - спросил Я.
- ‘лава богу!
- Ђ что?
- „а больно вы лежали нехорошо.
- Ђ как у вас?
- Џор-рЯдок, товарищ генерал! - доложил шофер, подражаЯ убитому
адъютанту. - ѓада того застрелили. "ЊертваЯ голова" оказалсЯ. ‘ автоматом и
снайперской винтовкой. Њы к нему с обеих сторон, как вы велели. ‘мотрим, он
по вам бьет, сволочь. Ћн увидел Њитю (радиста) и давай палить по нему. џ
всего одну очередь дал, и он даже пикнуть не успел. •енде хох! ‚ людей уже
стрелЯть не будет. ЋтстрелЯлсЯ, подлюга...
ђадист перевЯзал мне ногу. Ћказалось, кость не задело, но мЯгкие ткани
разворотило здорово. ЏулЯ вдоль ноги прошла.
‚скоре подошел полк второго эшелона. Њы с почестЯми похоронили
адъютанта.
Ћт госпитализации Я отказалсЯ - шутка ли отстать от дивизии в такое
времЯ? ’ри с половиной года был с ней, сколько горЯ хлебнул, и вдруг перед
самой победой уйти? “просил командарма. ’ак потом с палочкой и ходил по
Ѓерлину. Ќичего!
‚от ты менЯ спросишь, страшно ли было, когда менЯ тот снайпер с
кладбища обстрелЯл? ‚сегда боЯзно, когда по тебе стрелЯют. “мирать никому не
хочетсЯ. € в €спании страх иногда испытывал, и в самом начале в
Ћтечественную, и в самом конце ее - тоже. ’олько вот все по-разному.
‚ €спании иногда вдруг нет-нет да тоска схватит за горло: вот убьют, а
дома, на ђодине, и знать никто не будет. ‚от печаль-то откуда может
поЯвитьсЯ и напугать!
Љогда в начале Ћтечественной попадал, бывало, в такую передрЯгу, то
ненависть и злобу испытывал, от которой сердце сжималось, руки дрожали.
„умалось: как же, вот Я погибну, а он, этот проклЯтый фашист, так и пойдет
по нашей земле до самого “рала, никто его остановить не сможет?!
Љогда война в середину пришла, то страху тоже было немало, но думал уже
другое: неужели столько выстрадал и все напрасно? Џогибнешь и не посмотришь,
как он, проклЯтый, побежит от нас, как мы его, скотину, в его стойло
погоним? —то он тогда запоет? Ћбида, что ли, в страхе главной стала?
Ђ вот в конце войны страх стал другим. ‘ам подумай: вот-вот победа,
конец войне, а тебЯ убьют. € жалость к самому себе все сердце зальет. †алко,
что не увидишь, какаЯ жизнь после войны будет. †алко, что не узнаешь, а что
же дальше-то? Љакой же мирнаЯ-то жизнь окажетсЯ?
‚от ведь в чем дело. „аже страх-то на войне разный. ’о. - ненависть и
злоба, то - обида, то - жалость, то - все вместе взЯтое.
Ђ может, Я все это уже после войны придумал?

€‘’Ћђ€џ ‚’ЋђЂџ

‚орвались мы однажды в немецкий город. Љогда еще подходили к нему, так
видели пожары. Ђ когда вошли, смотрим, дышать нечем: отовсюду валит черный
дым и огонь пробиваетсЯ.
Ќу мы, конечно, первое дело прошли город насквозь. Љомандарм осталсЯ
доволен нашими действиЯми и оставил нас на сутки в этом пожарище: пусть,
мол, солдаты отдохнут и в себЯ придут. Ќо приказал все пожары потушить,
чтобы в городе жить можно было.
Љогда мы привели город более или менее в порЯдок, из укрытий начало
выходить мирное население: старики, женщины и дети. ‘ветопреставление, иначе
не назовешь! †енщины мечутсЯ в поисках детей. Ђ те, в страхе, кто куда
попрЯтались: кто - в Яму, кто - в убежище, кто - в развалины или в воронки.
„ети потом тоже повылазили и вот бродЯт, плачут и тоже ищут своих. Ђ
главное, плачут так же, как наши, не отличишь. ѓоворЯт по-другому, а плачут
будто наши дети. ’ак от этого сердце готово разорватьсЯ - до того жалко
детишек. “ менЯ у самого дома-то двое осталось! ‚от ты и пойми, как мы себЯ
чувствовать во всем этом горе должны были...
‚ышли мы на площадь, и тут пожилаЯ фрау подбежала к нам - видимо,
понЯла, что Я старший, бросилась ко мне и тЯнет за собой, показывает на
дома, которые еще пылают так, что треск идет и искры по сторонам
разлетаютсЯ.
- ”атер, фатер! - кричит.
џ понЯл, что у нее что-то с отцом случилось. Џосмотрел вокруг и
подозвал к себе солдата, который сидел на крылечке. Ћн подбежал и браво, с
желанием доложил:
- ’оварищ генерал! ђЯдовой Ћгородников по вашему приказанию!
- ‘ходи с ней, - сказал Я ему, показав на фрау, - узнай, что там у нее.
Џомоги.
- …сть! - доложил солдат, и женщина, понимаЯ все или догадываЯсь обо
всем, схватила его за руку.
‘начала они пошли медленно, потом ускорили шаг и, наконец, побежали.
‚ечером; адъютант - это был уже новый (Љорокотова, Я рассказывал, мы с
полмесЯца как похоронили), с другими повадками и манерами, бывший учитель, -
сказал мне:
- ‚асилий ’имофеевич, а вы знаете, что Ћгородников обгорел?
- Љакой Ћгородников? - спросил Я.
- Ќу тот, кого вы с немкой утром послали. Ћна, видно, сумасшедшаЯ: все
"фатер", "фатер" кричала и вас за шинель тЯнула.
- € здорово обгорел?
- Ћбе кисти рук и шеЯ. Љак бы в госпиталь не положили!
- †алко, - сказал Я, - видно, солдат-то неплохой.
- ‚ытащил какого-то завалЯщего старика, а потом услышал стон и снова
вбежал в дом. ‚ это времЯ своды-то и обвалились. ѓоворЯт, самого еле
вытащили.
џ сказал, чтобы оформили на Ћгородникова представление к ордену.
Ђдъютант посмотрел на менЯ с недоумением:
- Ќе пойму Я, ‚асилий ’имофеевич: если за каждого спасенного старика
ордена давать, так разве мы их наготовимсЯ? ‘колько их тут! „а мы на
‚олховском, когда высоту с камнем под Љарбуселью брали, так всю землю кровью
залили, но ни одной медали никому... Ђ тут за старика, которому по возрасту
помирать пора...
- Џогоди-погоди, - сказал Я ему, - постарше будешь, не так запоешь!
Љаждому жить хочетсЯ...
Ќо мысль об ордене, запавшаЯ ко мне в душу, все-таки не давала покоЯ.
Џоэтому Я спросил:
- Ћн давно воюет, Ћгородников-то?
- ‘ самого начала. ’ри раза ранен. Ћдин тЯжело.
- Ђ что-нибудь есть у него?
- "‡а отвагу" с сорок второго.
- Ќу вот, на "‘лаву" пусть оформЯт.
- ќто, ‚асилий ’имофеевич, другое дело. ‡а это следует. џ ведь у него
до вас командиром взвода был.
- Ђ Я думал, ты адвокатом работал, уж больно говорить хорошо умеешь.
- џ ведь вот что не пойму, ‚асилий ’имофеевич, - увел мудрый адъютант
наш разговор в другую сторону. - Ќе укладываетсЯ у менЯ в голове. “ этого
Ћгородникова оба сына на фронте убиты, а он лезет в огонь из-за какого-то
старика. Њожет, этот старик - отец тех, кто стрелЯл по ним?
ЏризнатьсЯ, и у менЯ тогда это не совсем укладывалось в голове.
Љазалось, в конце войны столько ненависти, злобы и обиды должно было
накопитьсЯ в нас, что можно было утопить в них всю ѓерманию, со всеми ее
стариками, женщинами и детьми.
Ђдъютант расторопный был, побежал к замполиту и вскоре доложил, что
Ћгородникову можно орден "‘лавы" третьей степени вручать - все документы
оформили. џ, как комдив, имел право награждать от имени Џрезидиума
‚ерховного ‘овета.
Ђ утром Я увидел картину, котораЯ мне не понравилась. ’олько вышел на
улицу, глЯжу - идут два солдата обнЯвшись, у каждого автомат за спиной и,
показалось мне, заметно навеселе. “ одного забинтована и еще кровоточит
голова - бинт в свежей крови, из-под него выглЯдывают черные глаза и
кавказские усы. “ другого завЯзаны обе руки и шеЯ. € фигура другого
показалась знакомой. "‚от свиньЯ, - подумал, - Я этому Ћгородникову орден
собираюсь вручить, а он пьЯный около моего штаба ходит".
’олько хотел прикрикнуть на них, как оба повернули головы в мою
сторону, один приложил руку к козырьку, а другой прижал забинтованные руки
по швам и прошли мимо менЯ строевым шагом, грохаЯ по булыжнику тЯжелыми
немецкими сапогами, высекаЯ при этом искры.
"Ќу, - подумал Я, - хоть и навеселе, а дисциплину не забывают". Џоэтому
не только не стал их наказывать, а даже руку к козырьку приложил: на отдание
чести ответил.
—аса через два менЯ срочно вызвал к себе командарм. Љогда Я выехал к
нему, то на соседней улице снова увидел знакомых солдат. —ерез всю проезжую
часть, разбитую снарЯдами и гусеницами танков, засыпанную и залепленную
землей, осколками и грЯзью, была проложена широкаЯ блестЯщаЯ дорожка из
голубого шелка. џ сказал водителю, чтобы остановилсЯ. ‘олдат с забинтованной
головой кричал через дорогу:
- ‘люши, Ћгородников! €ди ко мне, дорогой! €ди, Я тебЯ прошу!
€ Ћгородников, не замечаЯ менЯ, наступил сапогом на голубой шелк и
пошел, пошатываЯсь и вдавливаЯ его в грЯзь тЯжелыми сапогами. ’ак он перешел
всю улицу, выкрикиваЯ своему другу громко, восторженно и дико:
- ‘пасибо, друг! ‚овек не забуду! “служил! Ќикогда по шелку не ходил!
Ђ кавказец его подбадривал:
- ‘люши, Ћгородников, ты похож на министра иностранных дел! Љак каплЯ
воды!
Ћгородников подошел к своему другу, вытер до блеска сапоги шелком и
обнЯл его руками, обмотанными грЯзными бинтами. џ вышел из машины, подошел к
друзьЯм и спросил:
- —то же вы делаете, сук-кины вы сыны?
Ћни только в это времЯ увидели менЯ и остолбенели от неожиданности и
сознаниЯ вины, как дети, застигнутые врасплох за шалостЯми.
- џ тебЯ орденом ‘лавы наградил, а ты, видишь, что вытворЯешь? - сказал
Я Ћгородникову.
- Ђ ты, гордый сын Љавказа, зачем позоришь перед немцами нашу землю? -
спросил Я его друга.
‘ын Љавказа приложил руку к козырьку, стукнул каблуками и замер в
стойке "смирно", и весь последующий разговор наш с Ћгородниковым глаза его
пронзительно переходили с менЯ на друга и обратно.
Ћгородников же опустил руки по швам и, отвернувшись, проговорил пьЯным
и грустным голосом:
- Ћни у менЯ, товарищ генерал, всех до единого убили! Ќикого не
оставили.
€ представь себе, солдат этими словами растрогал менЯ. Њне стало жалко
его. џ не знал, что сказать, тем более чем помочь. ‘лов таких не было и
возможностей.
- „ушу они у менЯ вынули. ЃольшаЯ семьЯ была: кто в школу, кто уже на
работу ходил.
џ похлопал его по спине, обнЯл и прижал к себе. Ћгородников виновато
улыбнулсЯ, опЯть отвернулсЯ в сторону и разрыдалсЯ.
Џотом, чуть успокоившись, спросил:
- ђазрешите идти, товарищ генерал?
- Људа же ты пойдешь? ’ебе надо в госпиталь.
- ‘анинструктор сказала, что вечером с одной руки повЯзку снимет. Њы
еще повоюем, товарищ генерал!
- €ди, дорогой, и успокойсЯ, - сказал Я. - Њожет быть, еще живы все. Ќе
горюй! Љто знает?
- Ќет, товарищ генерал, - ответил Ћгородников, - Я на днЯх письмо
получил. € на младшенького пришла похоронка, и жена с голода умерла.
Џока Я садилсЯ в машину, солдаты встали рЯдом, ЏроезжаЯ мимо, Я видел,
как они стоЯли навытЯжку. Ћдин руку держал у козырька, другой по швам. Ћба с
автоматами за спиной.
‚от ты и подумай, какие у нас солдаты были и почему мы до самого
Ѓерлина дошли. Ќаш народ-то, ведь он какой? ‚ большом он велик, а в малом -
как маленький. ‚от ведь какое дело, мой молодой друг..!
€ можешь себе представить, Я орден-то Ћгородникову так и не вручил! Ќа
следующий день мы вошли в Ѓерлин и Ћгородников был убит на мосту через
прее. ”аустпатроном по нему ударили, как по танку.

ѓенерал-майор Њаслов скончалсЯ в возрасте восьмидесЯти лет, что длЯ
кадрового военного немало. ‘ейчас, когда Я вспоминаю его на склоне своего
возраста, мне представлЯетсЯ, что хоть и простоват он был на вид, но думать
умел, сердце имел честное, горЯчее и многое понимал такое в жизни, над
которым мы еще до сих пор бьемсЯ.

‚‘’ђ…—Ђ ‘ ”ђЋЌ’Ћ‚›Њ ЉЋЊ„€‚ЋЊ

ѓенерал ‚ержбицкий командовал нашей дивизией на фронте полтора года. ‚
сорок четвертом он ушел на корпус. € наши дороги разошлись.
Џотом, сорок лет спустЯ, Я случайно узнал, что он живет в ‹енинграде, и
позвонил ему. Њне ответил тот же властный, красивый и рокочущий голос,
который запомнилсЯ еще с войны. џ узнал его (Я заметил давно, что голос у
человека стареет позже, чем его фигура, лицо, глаза и все остальное, что
говорит о возрасте). ’ак вот комдив в присущей ему манере спросил менЯ:
- Ќу, так что же, чертЯка, по-прежнему в разведке, опЯть на переднем
крае? ‘лышал о тебе, слышал.
- ’ак слышать-то нечего. †иву и работаю потихоньку.
- ‹адно прибеднЯтьсЯ. Џриезжай в Џитер. •оть поглЯжу на тебЯ. ЋтчаЯнный
был парень.
…ще несколько раз созванивались, и каждый раз он спрашивал:
- Ќу, так когда же в гости ждать? џ бы приехал сам, да не могу.
‘ердечко не тЯнет.
—тобы он не обижалсЯ на мою занЯтость, Я обещал:
- ‚от уйду на пенсию, тогда сразу же к вам прикачу.
“йдЯ в отставку, Я решил съездить. Џравда, жена отговаривала:
- Ќе езди. Ќе вороши старое. ќта встреча не принесет тебе радости.
- „а почему не скатать? ’акого человека да не повидать?
Ќо логика жены была, как всегда, убийственной:
- ’ы знал его молодым, а сам был еще мальчиком. Ќу, что, увидишь
больного старика, склеротика. ’олько переживать будешь. Љ чему тебе это? Њы
вот встречались с одноклассницами в прошлом году. ‚сем за шестьдесЯт
перевалило. Ќу, какое удовольствие: собрались старухи, разговоры о болезнЯх
да о внуках...
Ќо желание повидать комдива не давало покоЯ. џ его обожал. Њожет,
потому, действительно, что был молод и легко поддавалсЯ этому чувству.
€ Я решилсЯ. ‚зЯл билет. Ѓудь что будет, как говорЯт. ‘ердце просит,
ничего не поделаешь, от себЯ не уйдешь.
‚иктор Ђнтонович, так зовут моего бывшего комдива, когда Я ему сообщил
о приезде, попросил менЯ:
- ’ы, чертЯка, приезжай в форме, хоть Я порадуюсь.
џ надел генеральскую форму: черные шевровые ботинки, брюки цвета
морской волны с красными лампасами (когда-то они были только у общевойсковых
генералов, а теперь у всех, что нас, пехотных, немало огорчило), серый
выходной китель с планками (двадцать пЯть штук в семь рЯдов), фуражку под
цвет брюк с кокардой и красным околышем и многочисленным золотым шитьем
канителью.
‚ вагоне Я вскоре уснул (Я вообще привык спать в поезде). Ќо проснулсЯ
ни свет ни зарЯ. ЃоЯлсЯ проехать знакомые места - хотелось хоть под конец
жизни посмотреть, где же проходила моЯ фронтоваЯ молодость.
џ тихонько поднЯлсЯ, оделсЯ, опасаЯсь разбудить спЯщего соседа, и вышел
в коридор. ‡а окном проплывали перелески, болотца, пригорки. Џо таким, а
может статьсЯ, по этим самым болотам мы ходили в атаку, такие пригорки
брали, как правило, большой кровью.
Њелькали огни скучных пустынных станций, и снова тЯнулись леса и
болота, бесконечные и тоскливые. —то-то подкатывало к горлу, подступало к
сердцу. Ѓыло грустно, печально и одиноко. Ќе с кем поделитьсЯ тем, что Я
переживал и о чем думал, - если бы было с кем поговорить, может, стало бы
легче.
џ вошел в купе, снЯл китель и ботинки и так, с горЯ, в рубашке и
брюках, улегсЯ на полку, надеЯсь уснуть. Ќо успокоитьсЯ долго не мог, и
мелькнула мысль: зачем Я поехал, к чему было мне травить душу? Џочему-то
стало страшно: Я увижу старого комдива, немощного и болтливого, и потом
воспоминаниЯ о нем сегоднЯшнем испортЯт мне отрадные картины прошлого,
которые столько лет были великим утешением в трудной, сотканной из забот и
усилий суматошной жизни. ‡ачем мне ворошить старое? - возникал вопрос.
Џочему Я не послушалсЯ своей мудрой жены?
Ќо где-то ближе к концу пути Я уснул и поднЯлсЯ, когда проводница резко
открыла дверь и громко объЯвила:
- ‹енинград!
џ неохотно, зЯбко поеживаЯсь, вышел из вагона и увидел, как сквозь
толпу продираютсЯ генерал и женщина. џ догадалсЯ, что это ‚ержбицкий с
женой. —то делает с человеком времЯ! Ћгромный широкоплечий атлет превратилсЯ
в невысокого, как Я, пожилого человека. Ќа нем была параднаЯ форма. ‚сЯ
грудь закрыта орденами и медалЯми. ѓалина Ђнатольевна (Я из телефонных
разговоров знал, что так зовут жену комдива) казалась моложе и крепче его.
џ подошел к ним. Џоцеловал руку даме. Њне было жалко ‚иктора Ђнтоновича
до слез, а он, вытащив платок из кармана и вытираЯ им глаза, говорил жене с
восторгом:
- Ќу, что, говорил Я тебе, каков чертЯка! Љаков сибирЯк, ты только
поглЯди!
‘нова обнимал и целовал менЯ и плакал. Ћгромной рыжей бороды не было,
отчего лицо казалось небольшим,, только редкие седые усы, которые браво
глЯделись, все-таки чем-то напоминали того, молодого, комдива.
Љогда мы сели в машину и водитель, войдЯ в раж, понес, обходЯ других,
то и дело покрЯкиваЯ сигналом, ‚иктор Ђнтонович бросил ему:
- ’ы, чертЯка, куда так гонишь?!
- Џривычка, товарищ генерал, - ответил тот.
- ’ы посмотри, дикое стадо какое, только не бодаете друг друга.
’аксист застеснЯлсЯ, и Я вспомнил:
- Ђ вы, ‚иктор Ђнтонович, тоже любили лихо ездить.
Ћн только по усам провел, довольный, и искоса поглЯдел на жену.
- Џомните, вы подскакали к нам первый раз. ‘тепан …горович длЯ встречи
на капустном поле нас построил.
- •ороший был командир полка. „обрый и бесхитростный, - заметил
‚ержбицкий.
- Ћн и сейчас такой же, - подтвердила жена. ‚ тот день мы ждали
‚ержбицкого - нового комдива. “тро было туманное и холодное. Ќа сто метров
не видно. ‘тоЯли, подрагиваЯ и размахиваЯ руками, чтобы согретьсЯ. Љогда
услышали крики "едут, едут!", быстро подровнЯлись.
€з тумана вырвались два всадника. Ћни скакали галопом. ‚переди -
огромный, мощный полковник, за ним - маленький, юркий лейтенант. € лошади
под них были подобраны соответственно: под комдивом был рослый жеребец. Ћн
шел размашисто. Ђдъютант скакал на мелком монгольском коньке, который то и
дело рвалсЯ обойти лошадь комдива, но, сдерживаемый седоком, заметно
нервничал и пыталсЯ ослушатьсЯ, недовольно мотал головой и раздраженно
подбрасывал задом.
Њы слышали, что новый комдив был до нас начальником штаба кавалерийской
дивизии, и то, что он скакал к строю на молодом жеребце и сидел в седле
уверенно и красиво, никого не удивило. ќтого ожидали.
Ќо последующие действиЯ конников поразили всех. ‚садники подскакали к
строю, и комдив, не осаживаЯ конЯ, легко вылетел из седла, пробежал
несколько вперед и остановилсЯ как вкопанный перед нами, с последним шагом
приложив руку к головному убору.
†еребец на галопе отвернул от людей, даже ухом не поведЯ. Ђдъютант
схватил его за повод и отвел лошадей в сторону.
Љомдив поднЯл и запрокинул назад голову с окладистой рыжей бородой и
громко прорычал, как в усилитель; обращаЯсь к дивизии:
- ‡др-р-равствуйте, сибир-р-рЯки!
Џравый фланг, где стоЯли офицеры, радостно ответил:
- ‡дра тащ поник! (—то должно было означать: "‡дравствуйте, товарищ
полковник!")
‘ержанты и солдаты, вывезенные с фронта вместе с нами и стоЯвшие левее,
с восторгом выдохнули не то "‡дра-а-а!", не то "“р-ра-а-а!".
Ђ пополнение на левом фланге загалдело в восторге, зашумело,
задвигалось. Љто-то подскакивал, чтобы лучше увидеть, кто-то приветственно
махал шапкой.
Њы замерли и смотрели на рослого, широкоплечего, подтЯнутого
рыжебородого комдива, говорили, что ему тридцать шесть лет. Ћн не суетилсЯ и
не спешил. Ћн пристально осмотрел всех острым и добрым взглЯдом. Џоправил
лихо сбитую набок папаху, потрогал ремни, стЯнувшие ладно сидЯщую
кавалерийскую куртку, молодцевато прищелкнул каблуками со шпорами и сказал
тихо, не напрЯгаЯ голоса, но так, что было слышно отчетливо всем:
- Ќу, что же, давайте знакомитьсЯ...

—то-то в диком стаде машин резко заскрипело, и мы встали перед
светофором.
- Ђ Я думал тогда, - сказал ‚иктор Ђнтонович, - чем вас взЯть. “ж
больно потрепана была дивизиЯ. ЏредставлЯешь, из Ћмска на фронт ушла в
десЯти эшелонах, а когда выводили с переднего краЯ, еле наскребли на один
эшелон. € народ-то истощенный, в глазах тоска. ‘ибирЯков-то уже не осталось.
Ќадо было сибирский дух возродить. Ђ, знаешь, после того, как Я выпрыгнул из
седла, раненаЯ нога неделю болела. Ђ они все рты поразевали: "‚от, мол, это
комдив!" Ђ когда сибирЯками назвал, то понЯл: сделал что надо.
- Ђ вы помните, ‚иктор Ђнтонович, о чем вы говорили тогда? - спросил Я.
- “бей, не помню.
- Ќе может быть! - удивилсЯ Я. - „о сих пор помню. Ћфицерам сказали,
что надо учитьсЯ воевать. ‚сем, и комдиву, и командирам полков в первую
очередь. "—ем мы, - сказали вы, - лучше организуем бой, тем меньше будет
потерь, меньше останетсЯ солдатиков наших на поле боЯ. Џомните это". ќто
первый раз Я услышал. „о этого все говорили: "„авай-давай, давай-давай!"
‘ержантам и солдатам - о том, что они прошли крещенье в долине смерти и
ђамушевском коридоре и, как закваска, своим примером должны сцементировать
личный состав. Ђ пополнению...
Ќадо сказать, среди них были деревенские подростки, городские
школьники, едва достигшие призывного возраста, и тертые калачи - бывшие
заключенные, вывезенные эшелонами прЯмо из лагерей и тюрем.
- Ђ пополнению, что надеетесь на них, что впереди - главные бои и
главные победы.
- —ерт возьми, - воскликнул ‚ержбицкий, - а ведь умел говорить, а?
- ’ак говорить-то он и сейчас умеет, - шутливо откликнулась жена.
- Ћ, в то времЯ это было очень важно, - поправил Я ее. - Њы так
нуждались, в человеке, который переломил бы дух уныниЯ и вселил веру в наши
слабые силы.
ѓалина ‚икторовна что-то хотела еще сказать, но машину дернуло,
звЯкнуло разбитое стекло. ѓаишник бежал наперерез. Њы вышли. ‚иктор
Ђнтонович спокойно прогрохотал:
- ќто ничего. Ћтделались легким испугом. Ђ вот помнишь, в ‘ольцах
оторвало у машины задние колеса?
- Љак не помнить!
- ’ы был уже у Џетрова. ‚от командир полка умный был, но хитроват.
Љстати, последнее времЯ работал генеральным директором нефтЯного
объединениЯ. ‚о, куда махнул! Ђ? ’ак вот, Џетров взЯл ‘ольцы, Я дал его
батальону, - ‚иктор Ђнтонович указал на менЯ, - трое суток отдыха. ‘овсем
ребЯта ног не таскали, приехал к ним, чтобы поздравить. Ћни на городской
площади построились. Џодъезжаю, вдруг бац, сзади взрыв - и машина упала.

џ помнил этот приезд. Њы замерли в строю. џ стоЯл в готовности
скомандовать "‘м-и-ирно!" и бежать с докладом. ‚друг взрыв. Њы бросились к
машине. ‘мотрим, открываетсЯ переднЯЯ дверка, показываетсЯ сапог, за ним
лампас генеральский.
- †-и-и-ив! - закричал батальон. Ђ комдив вылез из машины, топнул
ногами, чтобы убедитьсЯ, что жив, заломил назад папаху и гаркнул:
- Ђ кто разрешил выйти из строЯ?!
Ђ мы хохотали, а мы радовались!
џ рассказал это ѓалине Ђнатольевне. Ћна ответила:
- Ћн и сейчас менЯ так часто пугает.
Њы подъехали к дому, вошли в квартиру. ‚иктор Ђнтонович снЯл и повесил
на стул тЯжелый китель, вздохнул.
- Ќу, сегоднЯ отдохнешь, а завтра - в ќрмитаж, ђусский музей, на
Њарсово поле и Џискаревское кладбище, - сказал он.
Ќастроение было хорошее. џ рад был, что приехал к старому комдиву. €
пожалел вдруг, что не взЯл с собой жену..

‚…ЌЋЉ ЌЂ ЃђЂ’‘Љ“ћ ЊЋѓ€‹“

‘колько помнитсЯ, 9 ЊаЯ у нас всегда хорошаЯ погода, теплаЯ и
солнечнаЯ. …сли и выпадает дождик, так и то в конце днЯ, такой светлый,
тихий, не страшный.
‚ этот день под весенним небом в парках и скверах, за околицей деревни,
на рубежах обороны на высотах, в лесах, на перекрестках дорог, на полЯх, где
шли битвы, собираютсЯ наши люди. Ћни нарЯжаютсЯ во все лучшее, идут с
цветами целыми семьЯми и в одиночку, торжественные и благостно настроенные
на самый великий праздник.
‘нег и дождь давно смыли с земли кровь павших. ‚ремЯ заровнЯло окопы и
воронки, люди снова засеЯли полЯ хлебом, восстановили города, понастроили
много новых домов, проложили дороги.
€ остались от того тЯжелого и страшного времени могилы, обелиски,
книги, картины, фильмы да наша памЯть. ЏамЯть о тех, кто счастливо
прославлен, и тех, кто прошел сквозь войну незаметно, но столь же честно. џ
вспоминаю капитана Љарпова, моего первого фронтового друга, командира
стрелковой роты. Ђлександр ”едорович родилсЯ в деревне Ќовгородской области,
в семье председателЯ сельсовета. Ћн все умел: звездочки на пилотки бойцам и
кубари на петлицы средним командирам делал из жести консервных банок. —асы
ремонтировал. €з двух-трех разбитых пулеметов "максим" мог собрать один
работающий. ђучки из плексигласа к ножам набирал. Ѓыл снайпером и уже в
сорок первом имел Љрасную ‡везду.
‚ боЯх под ‘инЯвином увидел немецкий танк, брошенный экипажем, понЯл,
что он на ходу, влез в люк механика-водителЯ и привел его к своим. —тобы
наши не подбили, поднЯл ствол вверх насколько было можно: дескать, сдаюсь!
„обрый и красивый был парнишка. ђубашку последнюю отдаст товарищу. Ђ
вот ушел в разведку и не вернулсЯ. ‚сЯ его группа пропала, как в воду канула
под Љарбуселью, в июле сорок третьего...
‚споминаю €шмурзина. Њаленький, узкоглазый, с широким плоским лицом.
Ѓыл в моей Ячейке управлениЯ свЯзным, когда Я командовал ротой. Џослал Я его
как-то во взвод, с которым свЯзь оборвалась. †ду, беспокоюсь: должен был бы
возвратитьсЯ. Ђ его нет и нет, и послать некого.
Џобежал сам. Ђртиллерийский обстрел жуткий. Ѓегу по траншее, смотрю -
из лисьей норы башмаки торчат. ЏотЯнул за них - €шмурзин напуганный
вылезает. ЋказываетсЯ, укрылсЯ в норе от огнЯ, да так и не смог от страха
вылезти.
‚ытащил Я его и опЯть послал во взвод с поручением: узнать обстановку
и, вернувшись, мне доложить. €шмурзин пошел, вроде повеселел даже. ‚от
прибежал он во второй взвод, а в нем только трое в живых остались. Ќекому
оборону держать. Ћн там и застрЯл. ‚есь день контратаки немецкие отбивал.
Џотом, после боЯ, пришел ко мне сержант, который за командира взвода
был, пришел и доложил, что €шмурзин погиб. "Ѓез него, - сказал сержант, - мы
бы все погибли. Ћн один из пулемета "максим" стрелЯть умел. Ќу и уложил он
врагов бессчетное количество". Ђ когда бой кончилсЯ, €шмурзин уже собиралсЯ
в Ячейку управлениЯ возвращатьсЯ, уже сержанту пообещал:
- Џопрошусь у ротного пулеметчиком к тебе.
Џобежал и в траншее опЯть под обстрел попал. ’ам-то его артиллерийский
снарЯд и разорвал в клочьЯ...
‚споминаю ‘тепана Ћвечкина, капитана, с которым мы в дивизионной
разведке были. Љраснощекий, упругий, с пружинистой легкой походкой, он был
убит на марше. Њаленький осколочек ударил в голову (каску Ћвечкин не
признавал) и остановил жизнь.
’ут же, около дороги, похоронили. Ќадпись на столбике химическим
карандашом сделали. € местность будто бы запоминающаЯсЯ была. Ђ через
двадцать лет Я был в тех местах, проезжал по дороге, где он погиб, но не
нашел захоронениЯ - болото заросло кустарником, деревьЯми и стало
неузнаваемым.
‡а платформой ’урышкино шли мы на апки и попали под артиллерийский
огонь. Ќачали все разбегатьсЯ кто куда. џ бросилсЯ в какой-то погреб. Ђ там
уже народу и без менЯ полно. Љонечно, одного потеснил, он повернулсЯ ко мне
и говорит:
- Ќу-ко, подвиньсЯ-ко, однако. ‘овсем задавил.
џ не обиделсЯ, а услышав в его голосе что-то с детства знакомое,
родное, спросил, еще не видЯ его лица!
- Ћткуда ты родом?
- „ак ведь из тех же мест, - ответил он.
- џ спрашиваю серьезно, - повторил Я вопрос. Ћн повернулсЯ ко мне.
- џ-то? €з Љирова, товарищ капитан.
- ’ак мы с тобой землЯки.
- Ђ откуда вы-то?
- ‘ Ѓольшого Џерелаза.
- ‹ико-лико, - говорит, - где повстречатьсЯ-то пришлось, а Я из
‚ерхобыстрицы. ‡наете, поди, ‚ерхобыстрицу-то?
‚ это времЯ налетел самолет и начал из пулеметов бить. Њы все на дно
опустились. Џролетел, а сосед так на коленЯх и стоит, не поднимаетсЯ.
- ‡емлЯк, вставай, пролетел уже, - говорю ему, а он, смотрю,
мало-помалу набок, набок и падает мне под ноги. Џосмотрел Я на него, а он
уже мертв - двумЯ пулЯми сверху вниз прошило. ‚ыходит, все пули, которые в
нас летели, на себЯ собрал.
Љогда самолеты ушли, выскочили мы из воронки и побежали, а землЯк так
навек и осталсЯ безымЯнным: все старались это гиблое место быстрее
проскочить.
Ђ другой раз вылезли мы из болота. Њокрые, продрогшие, зуб на зуб не
попадает... €дут, как на счастье, туман поднЯлсЯ. „умаем, вот хорошо, что
туман, значит, авиации нечего боЯтьсЯ. Љто-то даже команду по боевым
порЯдкам пустил:
- ђазжечь костры!
Ќачали костры разжигать. Љустарник не очень-то горит хорошо, а
валежника нет. Ќо солдаты - народ хитрый и смекалистый. ‘мотрим, уже там
огонек задрожал, в другом месте, как птица какаЯ, затрепетал. € у нас в роте
нашлись мастера.
џ подошел к солдатам, которые уселись кружком, а двое или трое костер
шуруют. ‚от и у нас сначала какие-то дымные, колечки пошли, ,а потом и свет
поЯвилсЯ: сначала зыбкий, неуверенный, а потом как сердце выскочило и
заполыхало.
Љто-то, уже котелок приспособил воды согреть. “же костер как костер!
Џомню, солдат говорит:
- ‚от сейчас чайку согреем, кипЯточком побалуемсЯ.
Ђ в котелке над огнем снег на глазах темнеет и тает. € в это времЯ
команда пришла:
- Љомандиры рот - к командиру батальона!
џ встал с нежеланием: так хотелось бы еще обогретьсЯ, обсушитьсЯ
немного. Ќо все-таки встал, отошел от костра, увидел, что уже совсем
стемнело и кругом одни костры пылают.
’ут начали кричать:
- Џогасить огонь! ‚озду-ух!
Љто-то быстро выполнил команду, кто-то медлил.
- Ќу-ко, пульни туда, чтобы погасили! - раздалсЯ окрик..
‚ это времЯ из-за леса бесшумно выплыл самолет, полетели гранаты и
мины. Љогда Я вернулсЯ к своим, то оказалось, что мина, выброшеннаЯ с
самолета, попала прЯмо в костер, потушила его и погубила людей, которые
грелись. Љругом все было черно, солдаты укладывали рЯдком убитых, проклинаЯ
немца, который подкралсЯ к людЯм, нуждавшимсЯ в обогреве, и порешил их всех
до единого.
Ќа ‘еверо-‡ападном фронте весной в сорок втором году, помню, умирал
боец из моего взвода. ”амилию забыл. Љак сейчас вижу, лежал он в траншее,
думали, совсем отошел. Ђ он поманил менЯ пальцем и говорит тихо, еле
разберешь, лучше уже не мог:
- ’оварищ лейтенант, там у менЯ банка тушенки. ‚озьмите да с ребЯтами
нашими съешьте. •оть менЯ вспомните...
€ вскоре умер.
‚ медсанбате видел другую картину, и поразила она менЯ на всю жизнь.
‘олдата кладут на операцию - весь живот ему разворотило, а он хирурга
спрашивает:
- Љак там наш командир-то? †ив, слава богу?
- Ђ кто твой командир? - спросили его.
- „а как же кто? ‚ержбицкий.
ќто он за командира дивизии перед смертью беспокоилсЯ.
џ вспоминаю, как, развиваЯ успех первого эшелона под рекой ‚еликой,
выскочили мы вперед и увидели, как лежат вповалку в огромной воронке
раненные кто в живот, кто в грудь, кто в голову. Њежду ними ползает
санитарка, плачет и уговаривает:
- Ќу потерпите маленько. ‘ейчас, только машина придет... ‚сех заберу!..
Џробежали мы мимо, поднЯлись на высоту и оттуда увидели, что раненых
накрыл шестиствольный миномет. ‚сех разбросало...
Ѓесчисленное множество таких историй можно было бы рассказать! € в
каждой из них действующие лица - это наши люди, достойные вечной памЯти.
Љаждое такое событие, когда на него смотришь сейчас, издалека, много
лет спустЯ, - трагедиЯ, разрывающаЯ сердце.
‘колько наших людей не дошло до „нЯ Џобеды, и Я кладу венок на их
братскую могилу, и минута молчаниЯ, в которой склонЯюсь перед памЯтью их,
продолжаетсЯ всю мою жизнь.

Last-modified: Tue, 12 Jun 2001 15:07:40 GMT
Ћцените этот текст: