        Њаксим Љоробейников. Џодробности войны

---------------------------------------------------------------
     €здательство "ЊолодаЯ ѓвардиЯ", 1988
     ЃЃЉ 63.3 (2) 722 Љ 68
     OCR ЉудрЯвцев ѓ.ѓ.
---------------------------------------------------------------


        „Ћ‘’Ћ‚…ђЌЋ‘’њ,   €‹€  ЌЋ‚Ћ…  €Њџ ‚ ‹€’…ђЂ’“ђ… Ћ  ‚Ћ‰Ќ…  

      ‘  произведениЯми  Њаксима  Љоробейникова  читатели  уже  знакомы   по
публикациЯм в периодических изданиЯх: напечатано  более  двух  десЯтков  его
рассказов, на них были отклики в печати. € вот перваЯ  книга,  очень  точно,
по-моему, названнаЯ: "Џодробности войны". Ћ ней и ее создателе мне и хочетсЯ
сказать несколько слов.
     ...Њаксим  Џетрович  Љоробейников  прошел  большой   и   славный   путь
профессионального военного - от лейтенанта до  генерала.  Ћн  провоевал  всю
‚еликую Ћтечественную войну, командуЯ взводом,  ротой,  батальоном,  испытав
вместе с  солдатами  тЯжелейшую  службу  в  матушке-пехоте,  где,  как  было
вычислено позже, век пехотного ротного командира исчислЯлсЯ двумЯ неделЯми.
     Ђ потому все написанное им  пережито,  прочувствовано,  испробовано  на
собственной, говорЯ по-солдатски, шкуре. € это придает особую убедительность
его творчеству, внушает абсолютное читательское доверие к его произведениЯм.
“ж на что  Я,  тоже  прошедший  войну,  дотошен  в  смысле  точности  примет
фронтового быта, и то не нашел ничего, к чему можно было бы придратьсЯ.
     „а, все было именно так, как описывает  Њ.  Љоробейников.  €  страшный,
безудачливый  ‘еверо-‡ападный  фронт  с  его  болотами,  гатевыми  дорогами,
нехватками  еды  и  боеприпасов,  на  котором  мне  тоже  довелось   недолго
находитьсЯ... € отчаЯнные пехотные атаки силами одного полка,  батальона,  а
то иногда и  всего  одной  роты  в  боЯх  "местного  значениЯ"...  €  тЯжкий
солдатский быт...
     ‚се это описано точно, зримо, а главное, безоглЯдно,  правдиво,  честно
без боЯзни- упреков в "окопной правде", которую не очень-то жаловали критики
в еще недавнее времЯ.
     Ќо   в   этих   описаниЯх   нет   излишней   драматизации.   “   автора
профессиональный взглЯд на войну,  он  понимает  неизбежность  потерь,  хотЯ
порой они чересчур велики и от нашего неумениЯ  воевать  в  те  годы,  и  от
превосходства противника в технике.
     ќто больно, горько. Ќо несокрушима у солдат и командиров вера в то, что
научатсЯ они воевать, что будет у нас скоро достаток вооружениЯ  и  техники.
‚едь и сейчас вот, хоть и не так часто, как хотелось бы, но бьют они немцев,
и придет времЯ, когда станут бить уже как следует.
     Њы знаем - такое времЯ пришло.
     „умаетсЯ, что Њ. Љоробейников нашел весьма удачную форму длЯ  выражениЯ
того, что копилось в  душе  долгие,  долгие  годы.  Ћн  не  пытаетсЯ  писать
беллетристику,  ничего  не  придумывает.  €  такое  строгое,  Я  бы  сказал,
целомудренное отношение к фактам можно только приветствовать. џ вижу в  этом
вполне понЯтное стремление автора отделить себЯ и свои произведениЯ  от  той
расхожей военной "прозы", заполнившей полки магазинов, в  которой  так  мало
настоЯщей правды войны.
     Ќе так давно ‚иктор Ђстафьев в своей большой статье в "Џравде" говорил,
что еще мало описан быт войны, а ведь он занимал не меньшую, а большую часть
жизни человека на передовой.
     Џомню также, попалась мне брошюрка,  где  по  днЯм  описывались  боевые
действиЯ одной стрелковой дивизии. ’ак из нее видно, что бои занимали  всего
несколько месЯцев из четырех лет,  а  остальное  были  передвижениЯ,  отдых,
формировка...
     џ это к тому, что книга Њ.  Љоробейникова  как  раз  и  дополнЯет  наши
знаниЯ о фронтовом быте пехоты, о том, как жил-был солдат на переднем  крае,
где сплачивалось окопное братство и формировалсЯ особый люд  -  обыкновенные
окопники. ’ак сказал ћрий Ѓелаш. € это житье-бытье  описываетсЯ  подробно  и
без прикрас. Ќо и без сгущениЯ красок: на  войне  ведь  как  на  войне,  тут
ничего не поделаешь...
     ‚ообще и автор, и его герои принимают  случившеесЯ  как  данность,  как
необходимость, а свои судьбы - как общие, не отделЯЯ их от судьбы народа.  Ђ
потому, как бы тЯжело и страшно ни было, как бы ни гнула и ни  ломала  людей
война, они не стонут, не жалуютсЯ, не клЯнут никого, кроме "гада ѓитлера", а
делают честно и безропотно свое ратное дело, принимаЯ на свои плечи все, что
ни наваливает на них война. Џринимают  просто  и  мужественно,  без  позы  и
рисовки.
     Ќе имеЯ возможности разобрать  в  отдельности  все  фронтовые  истории,
собранные в этой книге, скажу только, что в некоторых из  них  место  отдано
какому-то  случаю,  происшествию,  вроде  бы  самому   обыкновенному,   как,
например, случай с завЯзшей  в  болоте  лошадью.  Ќекоторые  рассказывают  о
чьей-то конкретной судьбе, где, кстати сказать,  довольно  четко  обрисованы
характеры. …сть и просто отдельные портретные зарисовки товарищей по оружию,
где видим мы живых, непридуманных солдат.
     Ќо когда прочитываешь весь сборник, возникает зримаЯ - общаЯ -  картина
войны, из отдельных мозаичных кусочков складываетсЯ лик войны  со  всеми  ее
подробностЯми, что создает впечатление отнюдь не меньшее,  чем  от  большого
романа. Ђ  то,  что  судьбы  обрываютсЯ,  характеры  подчас  проЯвлЯютсЯ  не
полностью, преподносЯсь читателю лишь через один-два поступка, -  в  этом  и
есть правда войны:  люди  приходЯт  и  уходЯт,  нередко  -  навсегда,  успев
проЯвить себЯ далеко не во всем, лишь в чем-то. €менно так и происходило  на
переднем крае, в окопах пехоты.
     Ћтказ автора от беллетризации сказалсЯ, по-моему, и на Языке всей книги
- он начисто лишен красивостей, литературщины, он чист, прост, не претендует
на особую художественность и тем самым, на мой взглЯд, эту  художественность
приобретает.
     џ  убежден,  что  собранные  под   одной   обложкой   произведениЯ   Њ.
Љоробейникова  вызовут  несомненный  интерес  и  будут  замечены   критикой,
котораЯ, наверно, профессиональнее, чем Я, разберет  и  отметит  своеобразие
писательской манеры автора,  сказавшего  свое  и  в  чем-то  новое  слово  о
минувшей войне. ’акой сборник просто необходим молодежи, которой -  сужу  по
многим читательским конференциЯм, письмам - уже  приелась,  набила  оскомину
приблизительнаЯ  военнаЯ  беллетристика  и  котораЯ  ищет  в  военной  прозе
подлинной правды о ‚еликой Ћтечественной.
     ‚ этой книге он ее,  эту  правду,  безусловно,  найдет,  увидит  воочию
невероЯтно трудную и кровавую работу войны, ее вроде бы  неприметные  будни,
каждый день которых ЯвлЯлсЯ настоЯщим подвигом.
     Џоследнее времЯ мы с печалью  констатировали  потери  в  нашей  военной
прозе - уже много ушло прекрасных ее представителей. Ќо неожиданно  увидели,
что поЯвлЯетсЯ и пополнение: уже упоминавшийсЯ ћрий Ѓелаш - с его  "Ћглохшей
пехотой" и "Ћкопной землей", Љонстантин Љолесов - с "‘амоходкой номер  120".
€ вот Њаксим Љоробейников - с "ЏодробностЯми войны"...  €  как  ни  странно,
можно сказать, что нашего  полку  прибыло.  ќто  -  через  сорок  лет  после
окончаниЯ войны!
     ‚от как, оказываетсЯ, глубоко сидит она в нас, как горЯча еще памЯть  о
ней, как вырываетсЯ,  высвобождаетсЯ  она  из  наших  душ,  овеществлЯЯсь  в
поэзии, в прозе...

       ‚Ячеслав Љондратьев

        Ћ’ Ђ‚’ЋђЂ 

     Љогда началась война, герои этого повествованиЯ не  знали  друг  друга.
Ѓольше того, они даже не могли предполагать, что судьба вскоре сведет их  на
фронтовых дорогах.
     …фим Џерелазов, от лица которого ведетсЯ повествование,  после  второго
курса института поступил в пехотное училище и был досрочно выпущен из него в
звании лейтенанта.
     Ђлексей Ђнтонов, единственный, кого он встретил на фронте из  довоенной
жизни, училсЯ на третьем курсе института,  писал  стихи  студентке,  которую
любил, и, не получаЯ взаимности, служил  мишенью  длЯ  насмешек  со  стороны
студенческой братии.
     Љапитан-артиллерист,  кадровый  командир   Љрасной   Ђрмии   (Џерелазов
встретил его, выходЯ из окружениЯ),  в  это  времЯ  собиралсЯ  из  Ѓреста  к
родителЯм в отпуск. ‚ дороге его война и застала.
     ‘тарший политрук ‡обнин (с ним герою  придетсЯ  долго  воевать  вместе)
работал в ‘ибири в райкоме партии и мечтал об учебе в партийной школе.
     ‚асиленко (ротный повар)  еще  работал  тогда  шеф-поваром  в  киевском
ресторане.
     Ѓудущий командир роты младший лейтенант Љуликов водил машину  директора
завода в ђостове-на-„ону и собиралсЯ женитьсЯ  на  официантке  из  заводской
столовой.
     Ђнатолий Њихеев (два года он будет  ординарцем  Џерелазова  на  фронте)
отбывал наказание в исправительно-трудовой колонки за  ограбление  ларька  в
городе ѓорьком с ватагой ровесников-подростков.
     Њайор Џетренко (он примет полк  после  гибели  подполковника  Љовалева)
заканчивал военную академию в Њоскве и уже видел себЯ полководцем.
     ЃелЯков, что погибнет под Љарбуселью  (там,  где  горел  в  танке  поэт
‘ергей Ћрлов), училсЯ в десЯтом классе в ‘емипалатинске  и  собиралсЯ  летом
уйти с экспедицией в Љаракумы.
     Љрасноармеец Џорхневич (он потрЯсет всех своим отчаЯнным
     броском в атаку после гибели агитатора майора Љулакова) жил в Њинске  и
был на седьмом небе - у него только что родилсЯ второй сын.
     €ван ‚асильевич ‹огунов (комбат) работал в Њ’‘ под Љалинином и  за  два
месЯца до войны женилсЯ.
     ‡ина (снайпер из роты свЯзи)  трудилась  на  почте  в  Љирове,  изучала
военное дело, имела все оборонные значки, которые только были в то времЯ.
     ‚ойна, казалось, все спутала и все перемешала. Ќо разве кому-то еще  не
известно, что пути людские пересекаютсЯ не случайно?! € вот все мы оказались
вместе, в пехоте.
     џ тоже всерьез прошел эту  проверку  огнем  и  кровью.  ЊногомиллионнаЯ
царица полей, котораЯ несла  самые  большие  потери  в  войне  и  переживала
наибольшие трудности и лишениЯ, стала на всю войну нашей семьей.
     Њы были впереди всех. Њы видели врага лицом к лицу,  глаза  в  глаза  и
сходились с ним грудь в грудь. Њы были тем острием клинка,  которым  наносЯт
удар, той пулей, которую пускают в сердце врага.
     Ќашими глазами ђодина с ненавистью смотрела на немецких оккупантов.
     Ћтцы и матери, братьЯ и сестры, жены, невесты и дети думали о нас, всем
сердцем ждали победы и гордились тем, что мы - на фронте.
     Њы все знали. ‘колько положено хлеба и сахара  в  дневном  пайке,  хотЯ
зачастую и не получали его. ‘колько положено рубашек на  год,  хотЯ  нередко
забывали, когда нам менЯли их. Њы твердо знали и никогда  не  сомневались  в
том, что враг будет разбит и победа будет за нами. Ќе знали только одного  -
сколько каждому из нас оставалось жить.
     Ќо вот все, о чем говоритсЯ  в  книге,  обратилось  в  давно  прошедшее
времЯ,  и  очевидцы  один  за  другим  уходЯт  туда,  откуда  никто  еще  не
возвращалсЯ. Ќеудержимое времЯ, этот великий утешитель, стирает  подробности
войны, и  в  памЯти  человечества  что-то  мало-помалу  предаетсЯ  забвению,
кое-что переоцениваетсЯ, а иное умышленно или невольно искажаетсЯ.
     € тот, кто не был там с нами, может подумать, что в  войне  действовали
герои, имЯ которых историЯ сохранила  и  которым  народ  воздал  должное,  и
миллионы безвестных воинов, вклад которых в победу неравнозначен.
     џ далек от того, чтобы хоть как-то унизить или развенчать героев войны.
ќто было бы несправедливо, да и невозможно сделать.  Ќарод  и  правительство
оценили их. џ хочу лишь  возвеличить  миллионы  тех  неизвестных,  памЯтники
которым на братских могилах сейчас  модно  ставить  повсюду.  Џоказать,  что
между героЯми и многомиллионной массой тружеников войны не было пропасти.
     џ хочу поклонитьсЯ пехоте, тем солдатам и командирам, которые  тысЯчами
погибали в траншеЯх и в открытом поле или чудом уцелели. ’ем,  которые  живы
поныне или уже ушли от нас, которые не были в  свое  времЯ  ничем  особенным
отмечены, но выполнили свой долг безропотно и до конца, проЯвив, как принЯто
говорить, коллективный героизм.
     џ хотел бы показать, что это была не  безликаЯ  масса,  действующаЯ  по
приказу: у каждого из них было собственное  имЯ,  неповторимый  облик,  свой
особый внутренний мир -  с  мыслЯми,  чувствами,  надеждами  и  волей,  своЯ
необыкновеннаЯ биографиЯ.
     Љаждый из них любил, ненавидел, думал, радовалсЯ, страдал. € не было  в
мире другого точно такого же  человека.  Ћ  каждом  из  них  можно  было  бы
написать книгу: и вклад в победу, и жертвы, и муки  каждого  были  столь  же
значительны, как вклад в победу, и жертвы и муки тех избранных судьбой,  чьи
имена сохранила историЯ.
     Њногие миллионы бойцов не дошли до Ѓерлина, но это не вина, а беда  их.
€  все  равно,  Я  уверен:  в  победу  каждый  внес  свою  долю.  €  солдат,
штурмовавший рейхстаг, и боец, принЯвший на себЯ  первый  удар  гитлеровской
военной машины.
     Љогда Я смотрю документальные фильмы военного времени, Я вглЯдываюсь  в
кадры и надеюсь увидеть тех, кто был со мной на войне. џ с  восторгом  глЯжу
на солдат-победителей, возвращающихсЯ из освобожденной …вропы, и до сих  пор
мне невольно кажетсЯ, что это мои солдаты, мои товарищи по  оружию,  которые
не щадили ни крови, ни самой жизни длЯ достижениЯ победы над врагом.  €  мне
все больше кажетсЯ, что Я узнаю их, моих фронтовых друзей..,
     €дет неумолимое времЯ, и вот  этот  настоЯщий  герой  войны,  маленький
человек из многомиллионной пехоты, особенно дорогой мне, песчинка в  пустыне
войны, затерЯвшийсЯ в воюющей массе людей, теперь в моей душе -  как  лучшее
украшение ее прошлого, настоЯщего и будущего.
     џ не хочу вызывать жалости к моему "обыкновенному" герою. ‚ то времЯ мы
видели много горЯ, но никогда не чувствовали себЯ несчастными.  ѓероизм  был
привычным Явлением, потому мы не замечали и не ценили его. Љазалось,  так  и
должно быть. ‡ато сейчас, вспоминаЯ о своих друзьЯх, о  простых,  незаметных
людЯх, об истинных тружениках войны, Я испытываю гордость  оттого,  что  был
среди них в то тЯжелое длЯ ђодины времЯ.

        ‘’“„…Ќ’› 

     Ќадо же было такому случитьсЯ, чтобы в первые дни пребываниЯ на  фронте
встретил Ђнтонова...
     “тром Я прибыл в сводный батальон и принЯл пулеметный взвод, а  вечером
мы выдвинулись в район, который  должны  были  удержать.  Љомбат  взошел  на
пригорок, посмотрел на запад, откуда ожидались немцы, и  мысленно  прикинул,
где какую роту расположить. Ћн был деЯтельным,  наш  комбат,  и  воевал  уже
второй месЯц.
     - Џозовите ко мне Ђнтонова! - крикнул он. ‘вЯзные  не  знали  Ђнтонова,
поэтому он с раздражением поЯснил:
     - Ќу этого, студента из седьмой роты...
     ‘тудента из седьмой роты, оказываетсЯ, знали.
     Ђнтонов вскоре подбежал. Љонечно же, это был он, наш Ђлексей Ђнтонов, Я
его сразу признал. Њаленький,  нескладный,  кривоногий  и  широкоплечий,  он
энергично сбросил с ремнЯ винтовку, стукнул прикладом о носок ботинка и стал
в ожидании. џ обрадовалсЯ, но не подал вида. •отелось подшутить.
     - ‚от, студент, дела какие, - заговорил комбат,  -  лейтенант  ѓаврилов
заболел. ЏридетсЯ тебе ротой командовать - средних  командиров  не  хватает.
’ак вот, слушай задачу: твой участок - отмерЯй по сто метров справа и  слева
от шоссе и окапывайсЯ. €мей в виду: дорогу надо оседлать насмерть. ‚озможно,
пойдут танки. Ђ у нас, как видишь, нет таких средств, чтобы  их  остановить.
’ы их пропускай, а пехоту бей нещадно. ЏонЯл?
     - ЏонЯл.
     - ‡а правый фланг не беспокойсЯ. Ќемцы туда не полезут.  ’ам  болото  и
лес, куда к черту! Ђ слева от тебЯ - вот он, Џерелазов, - комбат  указал  на
менЯ, - с ним свЯзь держи крепкую.
     Ђнтонов повернулсЯ ко мне и дернулсЯ.
     - …фим! - выкрикнул он. - џ тебЯ не узнал! Њы заключили  друг  друга  в
объЯтиЯ.
     - ‡емлЯки, что ли? - спросил комбат.
     - ‚ одном институте учились, - ответил Я.
     - ‚о, молодцы! - изумленно  воскликнул  комбат  и  сразу  решительно  и
твердо распорЯдилсЯ: - Ќу по местам, ребЯта. Ћкопаетесь, тогда  будет  времЯ
поговорить. „а и вообще, война не сегоднЯ кончитсЯ. “спеете...
     Ђнтонов поспешно отошел от комбата, и вскоре над перелеском  разносилсЯ
его звонкий, по-детски чистый, требовательный и капризный голос:
     - ‘едьмаЯ рота, выходи строитьсЯ. Ѓыстр-р-ро! ‘едьмаЯ рота, строитьсЯ!
     џ ушел к своим.
     ‚сю ночь батальон окапывалсЯ. Њерзлый грунт  не  хотел  поддаватьсЯ  ни
лопате, ни лому. Ѓольше никакой  механизации  в  батальоне  не  было.  ‘амым
трудным оказалсЯ асфальт на шоссе. Ќо все-таки  к  рассвету  и  через  шоссе
прошла траншеЯ, и весь личный состав укрылсЯ в земле. ’огда Ђнтонов подбежал
ко мне. Ћн снова бросилсЯ обниматьсЯ и спросил:
     - ’ы давно здесь?
     - ‚торой день.
     - ‘мотри, как повезло... Ѓудем вместе. џ тоже недавно, в боЯх  пока  не
участвовал.
     ‡наЯ, как важно это длЯ него, Я спросил:
     - —то ‘онЯ? Џишет?
     - Ћдно письмо получил,
     - Љакие новости?
     - Ќичего особенного. Џишет, что  рада  моему  письму,  что  желает  мне
добра.
     Ќад его безответной любовью  к  ‘оне  мы  безобидно  подтрунивали.  Ћна
училась с нами, мы считали ее очень модной, красивой и изЯщной.
     Ќа вечерах самодеЯтельности Ђнтонов читал стихи о девушке,  которую  он
любит. Ћ том, что "глаза ее под дугами бровей, точно  под  крутыми  берегами
синие стоЯнки кораблей". Ћ том, как "видел  он,  взволнованно  дыша,  что  в
непосредственной своей печали она была безумно хороша". Ћткровенно говорЯ, Я
плохо знал поэзию, поэтому не мог никогда понЯть, его это стихи  или  чужие.
Ќо когда он выходил на сцену и мы видели большие синие глаза и слышали  чуть
хрипловатый взволнованный голос, зал замирал в восторге и ожидании. “крадкой
при этом мы взглЯдывали на ‘оню. Ћна ж делала вид, что это ее не касаетсЯ.
     € в то утро, стоЯ в траншее, Я хотел убедить ЂлексеЯ Ђнтонова, что коль
скоро ‘онЯ ответила на его письмо, значит,  она  неравнодушна  к  нему,  что
когда мы вернемсЯ с войны, то все будет хорошо, все наладитсЯ...
     - ’ы знаешь, - прервал он менЯ, - Я вчера видел  ее  во  сне.  “снул  у
костра. ‚ижу, будто мне жарко. Ћткрываю глаза. Њоре.  Џесок.  ђЯдом  -  она.
“лыбаетсЯ. ‘прашиваю: "’ы что смеешьсЯ?" Ћна только головой так из стороны в
сторону качает, улыбаетсЯ и ничего не говорит. ‘мотрит и смеетсЯ.  џ  плачу,
удержатьсЯ  не  могу.  ЏроснулсЯ,  костер  раздуло  ветром,  горит,  к   нам
подбираетсЯ, а у менЯ все лицо в слезах.
     - ’ак это же хороший сон! - говорю Я.
     Ќемцы как будто только и ждали, когда батальон зароетсЯ в землю, а мы с
Ђлешей наговоримсЯ. Ћни вышли из  лесу  и  толпами  пошли  по  шоссе,  прЯмо
навстречу окопавшейсЯ седьмой роте. Ђлексей Ђнтонов убежал к своим.
     ‚скоре открыла огонь немецкаЯ артиллериЯ, установленнаЯ за перевалом. ‚
расположении батальона ударил первый снарЯд и вызвал скорее любопытство, чем
страх. Ѓойцы обернулись в его сторону и  увидели,  как  на  землю,  обратно,
валитсЯ то, что было  поднЯто  взрывом  с  дороги,  и  сейчас  вот  сыпалось
кусками, осколками и пылью.
     ‘нарЯдом никого не задело. Ђ  немцы  к  тому  времени  развернулись,  и
теперь можно было разглЯдеть  серый  цвет  одежды,  зеленые  каски,  длинные
противогазные коробки и автоматы, упертые не то в локоть, не то в живот.
     Џули начали свистеть как по команде. Ћни даже не свистели,  а  вжикали,
пробивали воздух, иные впивались в землю, отскакивали, иногда жужжали. ’огда
они были слышны особенно Ясно в общем море свистЯщих и тыкающихсЯ пуль.
     ‚се было пока что как-то странно и даже, казалось, несерьезно. Ѓатальон
замер - люди впервые видели немцев и слышали  шум  боЯ.  ’олько  комбат,  мы
знали,  десЯтки  раз  попадал  в  такие  переделки.  Ћн  один  мог  спокойно
рассудить, что происходит.
     Ќемцы, развернувшиесЯ за это времЯ и  на  шоссе,  и  влево  от  него  в
длинную цепь, видели, конечно, полоску свежей земли, выброшенной  ротами  из
отрытых за  ночь  траншей.  ’уда-то  и  направили  весь  свой  огонь,  шагаЯ
деловито, не  спеша,  уверенно,  выполнЯЯ  привычную  и  даже,  казалось  со
стороны, веселую работу, успех которой, конечно, не вызывает сомнений.
     ђоты открыли огонь - длЯ  большинства  бойцов  первый  боевой  огонь  в
жизни, - увидели первого упавшего врага. ’огда  немцы  начали  обтекать  нас
слева уже не так уверенно, как действовали прежде, а как-то нервно, поспешно
припадаЯ и пригибаЯсь к земле.
     Њы услышали первый крик раненого:
     - Џомогите! Џомогите, товарищи!
     Џосле   этого   пронзительного   крика,   который   не   зрЯ   называют
душераздирающим, пули будто начали свистеть еще более неприЯтно.
     џ заметил, как комбат перемахнул открытый участок и прыгнул в Ячейку  к
Ђнтонову. Ћттуда до менЯ вскоре дошла его команда, переданнаЯ по цепи:
     - ‹ейтенант Џерелазов, в седьмую роту!
     џ перешел по  траншее  вправо  и  столкнулсЯ  с  комбатом.  Љ  нему  же
торопливо бежал и Ђнтонов. Љомбат остановилсЯ и шутливо спросил:
     - Ќу как дела, студенты? ‘трашно?  Њы  улыбнулись  и  ответили  в  один
голос:
     - Ќичего!
     - Џостойте здесь, сейчас Я вам кое-что скажу.
     Ђнтонов показалсЯ мне озабоченным.  ‚идно,  он  устал,  осунулсЯ,  щеки
провалились, только глаза по-прежнему горели.
     € мне вспомнилось двадцать второе июнЯ сорок первого года.
     Ќакануне войны в училище пришла телеграмма. Ѓолела мать,  и  Я  получил
кратковременный отпуск по семейным обстоЯтельствам. Љогда стало  известно  о
войне, Я побежал в институт и там попал на митинг. ‚ актовом зале  собрались
студенты и преподаватели, стоЯ слушали они выступление  по  радио  Њолотова.
„иректор института объЯвил митинг открытым.
     € вдруг на сцену выбежал Ђлексей Ђнтонов. Ћн был в  широких  заношенных
брюках, белесых, вздувшихсЯ на коленЯх, в рубашке с расстегнутым воротом,  с
закатанными рукавами. ЋстановилсЯ, посмотрел в зал, отбросил  рукой  светлые
волосы, упавшие на лоб, и продекламировал:

     „орогу веселым гасконцам!
     Њы южного неба сыны!
     Њы все под полуденным солнцем
     „лЯ счастьЯ и битв рождены!

     ‚се замерли. Ђлеша передохнул и громко сказал:
     - Џрошу записать менЯ добровольцем на фронт, •очу защищать ђодину.
     € под овацию всего зала сбежал со сцены, затерЯлсЯ среди студентов. …го
выход на сцену решил судьбу многих студентов. „обровольцами записалось тогда
немало. џ был уже в военной форме: в коверкотовой гимнастерке,  диагоналевых
брюках  и  хромовых  сапогах  -  старшина  обмундировал  менЯ  как  среднего
командира. Љонечно, пришлось выступать и мне. џ говорил, что мы  будем  бить
врага на его территории, ибо своей земли ни одной пЯди мы не отдадим никому,
что победу мы одержим быстро и малой кровью. џ сказал, что рвусь в  училище,
чтобы взЯть оружие и выйти навстречу оголтелому врагу. Њне аплодировали  еще
больше, чем Ђлексею Ђнтонову.
     € вот мы снова вместе, ждем встречи с  врагом,  испытываЯ  то  упоение,
которое бывает, когда ты действительно у самой бездны на краю.
     Љомбат отбежал от нас вправо, на  десЯток  шагов,  снова  привалилсЯ  к
брустверу и что-то нам крикнул. Ќо мы  уже  не  успели  расслышать,  что  он
сказал.
     ‡емлЯ, нам показалось, сначала ушла из-под него, потом  взрыв  тЯжелого
снарЯда бросил вверх все, что было вокруг. ЊенЯ ударило и обожгло, отчего  Я
упал и поплыл, как в детском  сновидении,  в  какую-то  пустоту,  неожиданно
разверзшуюсЯ под ногами.
     Ђнтонов тормошил менЯ за плечи и бил по щекам. Љогда Я открыл  глаза  и
начал подниматьсЯ, хватаЯсь руками за выступы траншеи,  Ђнтонов  выпрЯмилсЯ,
вытер рукавом бледное лицо, вдруг покрывшеесЯ потом, протер глаза и  облизал
губы. џ встал, почувствовал тошноту и боль в глазах, во рту. было солоно,  в
голове шумно. Ђнтонов что-то сказал, Я ничего не слышал, и показал на уши.
     - Љомбата убило! - крикнул Ђнтонов,  но  о  том,  что  он  произнес,  Я
догадалсЯ лишь по движению губ.
     Њы оглЯделись вокруг, комбата нигде не  было.  Ќа  том  месте,  где  он
стоЯл, осталась глубокаЯ воронка.
     Ќа самом дне ее  мы  увидели,  когда  подошли  ближе,  скрученный,  как
пружина, разорванный у прЯжки командирский  ремень:  все,  что  осталось  от
комбата.
     ‚ это времЯ Я ощутил снова колебание земли под ногами, будто ее  кто-то
раскачивал из стороны в сторону, как в решете.
     Ђнтонов взЯл менЯ за рукав и повернул в сторону  тыла.  џ  увидел,  как
оттуда, по шоссе, на огромной скорости идут наши танки. €х  было  не  меньше
десЯтка.
     - ‹ожись! - что есть мочи закричал Ђнтонов.
     Ќе сбавлЯЯ хода,  танки  перемахнули  через  траншеи  седьмой  роты  и,
остановившись, открыли огонь по немецкой пехоте.
     Ќемцы залегли. ’анки устремились вперед и, перестроившись в цепь, зашли
влево. Ќемецкие солдаты начали отползать.
     Ђнтонов  показал  мне,  что  Я  должен  идти  к  своим.  џ  побежал  и,
остановившись, увидел, как необыкновеннаЯ сила поднЯла Ђнтонова во весь рост
над бруствером траншеи. Ћн будто вырос: может, потому, что  все,  как  и  Я,
смотрели на него снизу, из траншеи. ‘тремительный и опЯть по-детски веселый,
он крикнул что-то призывное и бросилсЯ за танками.
     Љакое-то времЯ он бежал один, не оборачиваЯсь, будучи уверенным, что за
ним пойдут и другие, что его одного не оставЯт в такое времЯ,  когда  победа
даетсЯ в руки, идет нам навстречу.
     ‘начала траншеЯ была неподвижна, потом  зашевелилась,  один  за  другим
бойцы выскакивали и кричали. џ ничего  еще  не  слышал,  но  знал,  что  они
кричат.
     Ђнтонов посмотрел  по  сторонам,  обернулсЯ,  увидел  бегущих  за  ним,
рассмеЯлсЯ и снова крикнул пронзительно и звонко. ‘лов Я опЯть не  разобрал.
Њои расчеты стоЯли у пулеметов и ждали команды. џ показал,  где  им  следует
занЯть новые огневые позиции.  Ѓойцы  покатили  пулеметы,  стараЯсь  догнать
седьмую роту.
     - Ќе отставай, ребЯта! - крикнул Я и обрадовалсЯ, услышав свой голос.
     „о сих пор немцы отползали, поддерживаЯ друг друга огнем  и  подчинЯЯсь
командам, которые то и дело  слышались  с  их  стороны.  ‘ейчас  они  начали
отходить беспорЯдочно.
     - Ђ-га-а-а! - услышал Я торжествующий крик Ђнтонова. - Џобежа-а-али!
     Ѓольше Я в бою его не видел.
     ђоты устремились за танками азартно и  зло.  ‚скинет  боец  винтовку  к
плечу, выстрелит раз-другой и опЯть вперед, с криком и руганью. ’ак и  бежит
он, обалдевший от радости, опьЯненный успехом и уверенный, что  наша  взЯла,
что победа за нами, что товарищи рЯдом с ним, что им тоже хорошо, как и ему.
Ѓудто это последний бой в этой войне!
     ’ак и бежит он, пока не будет сбит и оглушен чем-то горЯчим  и  острым,
пока не  упадет  на  землю  головой  вперед,  уткнувшись  лицом  вниз  и  не
почувствовав, как острые мерзлые комьЯ земли вошли в его разгорЯченную кожу.
     € долго он будет так лежать, не замеченный  никем,  и  уже  никогда  не
сможет ни поднЯтьсЯ, ни крикнуть. ‹ишь мозг его  еще  какое-то  времЯ  будет
работать, как это бывает во сне, и навевать ему что-то из его прошлой, такой
короткой и такой неповторимо счастливой жизни.
     Ђ товарищ его, упиваЯсь победой, пробежит  мимо,  надеЯсь  на  то,  что
идущие позади окажут помощь тому, кто нуждаетсЯ в ней, и  твердо  знаЯ,  что
главное сейчас - победить врага, любой ценой одолеть проклЯтого.
     Љогда кончилсЯ бой  и  немцы  были  отброшены  далеко  за  высоту,  где
зацепились, чтобы снова атаковать и снова лезть вперед  по  нашей  земле,  Я
привел остаток роты в порЯдок и решил навестить Ђнтонова в седьмой роте.
     Ќовый комбат, бывший командир пулеметной роты, сказал мне, что  Ђнтонов
убит. џ попросил разрешение найти его и похоронить. Љомбат разрешил. ‚ штабе
батальона мне сказали, что два солдата из музыкального взвода уже выехали  в
поле, чтобы собрать и похоронить погибших.
     Ќа поле, где только что прошел  бой,  Я  увидел  этих  музыкантов.  Ћни
укладывали убитого в телегу, где уже лежали четыре окровавленных  бойца.  Ќе
обращаЯ вниманиЯ на менЯ, музыканты деловито осматривали поле боЯ и, завидев
мертвого, подводили к нему телегу, в которую была впрЯжена  молодаЯ  статнаЯ
кобылица. Ћдин из них, совсем старый, хмуро ворчал  на  кобылу,  недовольный
тем, что она все времЯ пытаетсЯ что-то сорвать с земли:
     - Ќу, балуй еще!
     ЏодойдЯ к убитому, старик по-хозЯйски брал его за  плечи  и  командовал
молодому:
     - Ќу-ка, подмогни за ноги.
     ’от боЯзливо прикасалсЯ. Ќедовольный старик ворчал:
     - Ѓери как следует. —то, у тебЯ руки-то отсохли? Ѓери покрепче!
     ’от брал покрепче, и они забрасывали труп на телегу.
     Њне показалось, что старик уже привык к такой работе,  а  молодой  так,
видно, и не привыкнет к ней никогда.
     ‘тарик деловито подходил к убитому и объЯснЯл напарнику:
     - €шь, прЯмо в сердце попало.  Љак  она  его  сразу  опрокинула,  экого
детину... ќто не из автомата: он не может так сделать. ќто из винтовки.
     ’ак они переходили от одного к другому, разглЯдывали каждого, и  старик
говорил уверенно:
     - Ќу, этот уже не жилец. Љладем.
     - „а погоди ты, - просил молодой. - Њожет, еще живой?  Њожет,  еще  что
сделать можно?
     - Ђ что годить-то? - торопил старый. - ‚ишь, не дышит и посинел...
     € торопливо брал за плечи убитого.
     Њы с молодым музыкантом на Ђнтонова наткнулись одновременно. џ не знал,
что делают в таком случае. ’олько пилотку снЯл и остановилсЯ в  молчании.  Ђ
молодой испуганно и радостно одновременно крикнул своему товарищу:
     - ‘мотри-ка, лицо-то какое! “лыбаетсЯ, что ли? ЋбрадовалсЯ чему?
     ’от  неторопливо  подошел,  долго  и  внимательно  смотрел  на  ЂлексеЯ
Ђнтонова и рассудил здраво, ибо он был  намного  старше  и  менЯ,  и  своего
товарища:
     - Ђ ты знаешь, это счастливый. ‚идно, думал о чем-то уж больно хорошем.
’ут она его и свалила... ‚ишь, осколком по шее? ‹егко умер.
     ‘тарик посмотрел на менЯ и спросил:
     - ‡накомый, что ли?
     - „руг, - ответил Я.
     - •ороший человек был, потому и умер легко. ‚зЯл он Ђнтонова за  плечи,
сказал младшему:
     - Ќу-ка, подмогни. Ѓерись за ноги.
     Ћни положили его  в  телегу  осторожно  и  аккуратно,  выказываЯ  Явное
уважение.
     Љогда Я уходил, старик сказал:
     - ’ы не  горюй.  ‘  нами  еще  незнамо  что  будет,  а  экой  смерти-то
позавидовать можно...

        ‚›•Ћ„ €‡ ЋЉђ“†…Ќ€џ 

     ‘трелковаЯ дивизиЯ попала под молот немецкого наступлениЯ, на  какое-то
времЯ, которое показалось нам вечностью,  задержала  его,  но,  не  выдержав
многократного превосходства во всем, распалась как соединение.
     ‘начала она действовала частЯми, потом расползлась, будто по  швам,  и,
окончательно потерЯв равновесие, отчаЯнно отражала врага мелкими группами  и
отходила, затравленнаЯ, обескровленнаЯ.
     “битые бойцы,  командиры  и  политработники,  наспех  захороненные  или
оставшиесЯ лежать, забытые там, где  их  настигла  смерть,  обозначали  пути
отхода наших войск на восток. ђаненые шли вместе с войсками и с полЯ боЯ  не
уходили. Љомандиров, которые не  могли  двигатьсЯ,  красноармейцы  несли  на
руках.
     Ќечего греха таить, кое-кто из наших оставалсЯ в лесах и болотах, чтобы
переждать и испытать судьбу. Ќо таких было немного.
     Џотом в высших штабах несуществующую дивизию  расформируют,  отберут  у
нее  номер,  и  она  не  только  фактически,  но  и  юридически   перестанет
существовать. € о ней забудут, будто ее никогда не было, хотЯ  длЯ  конечной
победы над врагом она сделала не меньше,  чем  другие  дивизии,  вошедшие  в
историю как победители.
     џ в то времЯ был  командиром  пулеметного  взвода,  тем  самым  средним
командиром, который в бою живет, как считают  военные  историки,  в  среднем
четыре днЯ. ’огда Я,  конечно,  не  знал,  что  вероЯтность  выжить  в  этих
условиЯх так ничтожно мала. ’еперь-то Ясно:  судьба  милостиво  обошлась  со
мной.
     ‚звод, который Я выводил из окружениЯ, таЯл  на  глазах.  ‚  ежедневных
стычках с немцами один за другим гибли мои бойцы.
     Ћднажды  мы  неожиданно  наткнулись  на  мотоциклистов   и   в   редких
кустарниках, где пытались было укрытьсЯ, вынуждены были принЯть бой. €з трех
пулеметов "Њаксим" мы немало уложили врагов.
     Љогда кончились патроны, отошли. Ќе бежали, а отошли, отстреливаЯсь  на
ходу из винтовок. €з пулеметов вынули  замки  и  забросили  подальше.  Љогда
вбежали в лес и отдышались, оказалось, что  в  кустарниках  осталось  пЯтеро
наших.
     Џотом  нас  обстрелЯли  на  мосту.  —етверо,   идущих   впереди,   были
расстрелЯны немцами из пулеметов: они упали на настил да так и остались там,
а остальные бросились  в  реку.  Ќемцы  и  по  плывущим  долго  стрелЯли.  Љ
восточному берегу течением прибило только семерых. Ќесколько бойцов утонуло.
     Ќужно было срочно уйти в лес. ‚ редком кустарнике  нас  могли  запросто
обнаружить. Џо дороге, которую надо было  перейти,  то  и  дело  с  грохотом
проскакивали немецкие машины. Њой свЯзной перебежками выдвинулсЯ  в  канаву.
Љогда мы заскочили в нее и укрылись там,  свЯзной  приподнЯлсЯ,  пригибаЯсь,
вышел на проезжую часть, выпрЯмилсЯ, крикнул:
     - Ќет никого!
     € в этот же миг, подпрыгнув, упал, а  мы  услышали  очередь  выстрелов.
‚нутри у менЯ будто  провалилось  все  куда-то.  ‘вЯзной  лежал  неподвижно,
поджав под  себЯ  ноги,  схватившись  руками  за  живот.  Љ  нему  подкатили
мотоциклисты и, не  останавливаЯсь,  открыли  вправо  и  влево  ожесточенный
огонь. ’ысЯчи пуль крошили, рубили, резали все по сторонам.
     Њы прижались к самому дну канавы и ждали, когда их  нечистаЯ  пронесет.
Ќо им не было конца. Ћдин из нас не выдержал, метнулсЯ из канавы к кустам  и
сразу был убит наповал. Ќесколько мотоциклистов проскочили по обочине дороги
и с ходу обстрелЯли канаву, в которой мы лежали. Ќе знаю, заметили  они  нас
или нет. Њожет,  заметили,  но  торопились.  Љогда  мотоциклисты  наконец-то
исчезли, Я поднЯлсЯ, ощупал себЯ и, увидев лежавших бойцов, спросил:
     - †ивы?
     Ќикто не ответил. џ обошел всех  пЯтерых.  Љаждого  потрогал,  послушал
сердце и с ужасом понЯл, что осталсЯ один. Љак заколдованного, пули обходили
менЯ. ‘удьба хранила менЯ незаслуженно, неизвестно длЯ чего берегла.
     џ долго сидел в канаве.  Њимо  снова  проносились  с  треском  и  шумом
мотоциклы, грохотали тЯжелые машины. џ фиксировал их в  своем  сознании,  но
ничего  не  предпринимал,  чтобы  укрытьсЯ,  спрЯтатьсЯ,   уйти   от   этого
несчастного места. ‚ечерело, подуло холодом, Я почувствовал  дрожь  во  всем
теле. ‘олнце заходило за горизонт. џ вышел из канавы и  направилсЯ  к  лесу,
спиной к  заходЯщему  солнцу,  на  восток,  к  своим,  которые  были  где-то
далеко-далеко.
     Џо лесу Я шел долго, уже изнемогал, но все шел. Ќадо было устать, чтобы
потом уснуть.
     Ќаломав лапника и, разложив его под  елкой,  как  этому  был  научен  в
училище, Я лег, свернулсЯ, но уснул не сразу. —тобы согретьсЯ, повернулсЯ на
спину  и  сквозь  ветки,  нависшие  надо  мной,  увидел   тЯжелое   небо   и
многочисленные звезды, высыпавшие в прогалинах между тучами.
     ‚сю жизнь до сих пор землЯ казалась мне необъЯтной и величественной.  Ђ
тут, лежа один, Я почувствовал холод от сознаниЯ того,  что  наша  маленькаЯ
землЯ затерЯна во  ‚селенной.  ђазглЯдываЯ  созвездиЯ,  Я  физически  ощутил
бесконечность пространства, которое окружает землю, как шарик.
     € менЯ взЯл озноб. Њне стало страшно оттого, что Я  такой  никчемный  и
ничтожный, такой маленький и одинокий, и некому мне помочь, и никто менЯ уже
не спасет.
     “тром Я проснулсЯ от холода. ‚ полевой сумке были сухари. Џогрыз  их  и
пошел. ‹ес наводил на менЯ ужас. ‚се казалось, что кто-то наблюдает за мной.
џ вытащил пистолет, поставил его на боевой взвод и  шагал,  прислушиваЯсь  к
звукам, всматриваЯсь в деревьЯ. Џри каждом звуке неприЯтно сжималось  сердце
и наступала невыносимаЯ головнаЯ боль.
     ‚от, думал Я, убьют и домой придет сообщение.  Ћтец  с  горЯ  выпьет  и
будет плакать и рассказывать, какой у него был хороший и умный сын  и  какой
из него вышел бы большой человек, Ђ мама  упадет  без  сознаниЯ  и  врЯд  ли
переживет эту новость, ибо у нее больное сердце. џ  думал  об  этом,  и  мне
хотелось жить.
     ‡а день Я устал и изголодалсЯ.  “стали  и  болели  ноги,  руки,  грудь,
голова, глаза, уши. ‚се болело, каждый шаг давалсЯ с трудом.  ел  напрЯмую,
не разбираЯ дороги, стонал и ругалсЯ, проклинаЯ войну и  всю  жизнь  вообще.
€з-за шума в голове все вокруг казалось неотчетливым,  размытым  и  тусклым,
как в тумане. €нтереса не было ни к чему.
     ‚се чаще на памЯть стали приходить мрачные картины прошлой жизни. Ћбиды
и  несчастьЯ,  которые  мне  пришлось  перенести  когда-то,   вытеснили   из
воспоминаний все светлое и радостное, что было в прошлом, џ  шел  и  говорил
сам с собой:
     - ‡ачем мне такаЯ жизнь?
     ‘ознание безнадежности, пожалуй, успокоило менЯ и привело  к  последней
утешающей мысли. “тром, проснувшись от холода и голода, Я сформулировал ее:
     - Ќадо кончать.
     џ услышал свой голос и воспринЯл его  как  чужие  слова  и  обрадовалсЯ
тому, что кто-то одобрил мое решение.
     џ шел, тЯжело наступаЯ на твердую, будто окаменевшую  землю,  и  каждый
шаг острой болью обжигал мое тело. џ брел  в  ожидании  облегчениЯ,  которое
скоро наступит, набираЯсь решимости покончить со всем, и  вдруг,  подойдЯ  к
опушке леса, почувствовал, что кто-то следит за мной.
     џ привычно поднЯл пистолет длЯ стрельбы, сделал несколько шагов к  лесу
и начал рассматривать  деревьЯ,  одно  за  другим,  в  готовности  стрелЯть,
упасть, спрЯтатьсЯ, отползти в сторону. …ще минуту назад, казалось, все было
безразлично, а в голове одна мысль, единственнаЯ мысль - покончить с собой и
единственное желание - скорее бы.
     € вдруг мне захотелось жить во что бы то ни стало. џ снова схватилсЯ за
жизнь и готов был стрелЯть, бить,  кусать,  прЯтатьсЯ  и  уходить,  лишь  бы
только не умереть, а еще сделать  в  этой  жизни  что-то  нужное,  достойное
человека.
     € тут Я точно почувствовал, именно скорее почувствовал, чем увидел, что
кто-то на менЯ смотрит. ‘ердце, еще минуту назад такое вЯлое,  которое  было
не способно ни на что, вдруг встрепенулось, стало бить в груди, и удары  его
Я услышал и, остановившись и прислушавшись на мгновение,  резко  бросилсЯ  в
сторону, сообразив, что это в кустах справа послышалсЯ треск. ‡начит, кто-то
наступил на хворост.
     ђеакциЯ  была  неожиданно  быстраЯ.  џ  нажал  на   спусковой   крючок,
прицелившись с ходу. ‚ернее, движением руки направил пистолет туда, где, мне
показалось, должен быть враг. ‚спышка  от  выстрела,  как  молниЯ,  ослепила
менЯ.  ђуку  с  пистолетом  резко  отбросило  в  сторону  от  цели.  ‚  лесу
прогрохотало.
     ‚от в это самое времЯ, когда Я еще не успел вернуть пистолет  в  нужное
направление и снова  нажать  на  спусковой  крючок,  негромкий,  властный  и
спокойный голос остановил менЯ:
     - ‘той, дурак, не стрелЯй!
     џ  увидел  рослого  капитана-артиллериста,  поЯвившегосЯ  будто  из-под
земли. Ќаправив автомат на менЯ, он мрачно спросил:
     - Ћткуда?
     џ назвал номер дивизии.
     - ‡наю, - сказал он.
     "Љадровый", - подумал  Я  и  впервые  обрадовалсЯ:  шпалы  на  петлицах
форменные, а не трЯпочные, какие  начали  носить  командиры,  призванные  из
запаса в первые дни войны, костюм ладно подогнан к фигуре. Ќа груди - медаль
двадцатилетиЯ ђЉЉЂ.
     - ‘адись! - приказал капитан.
     џ с готовностью  сел.  Ћн  опустилсЯ  рЯдом.  џ  думал,  что  он  будет
расспрашивать менЯ: кто Я такой, почему оказалсЯ один, без  бойцов  -  своих
подчиненных, что Я видел.... Ќо он молчал. џ был в восторге от встречи с ним
и не смог скрыть своего ликованиЯ.
     - ’ак что, товарищ капитан, вместе выходить будем? - начал Я  разговор.
- ‚ одиночку подохнуть можно.
     Љапитан молчал, держал во рту сухую травинку  и,  казалось,  не  слышал
менЯ. Џо крайней мере не проЯвил никакого интереса к тому, что Я говорил.
     Ђ мне страшно хотелось рассказать ему о  том,  что  произошло  с  нами,
чтобы хоть перед кем-то оправдатьсЯ, кому-то доказать, что мы не разбежались
при виде немцев, а дали им жестокий бой и положили  их  немало.  €  не  наша
вина, что их было больше, что они привыкли к  войне,  а  у  нас  не  хватало
боеприпасов, не было самолетов, мы не были обстрелЯны...
     - Џонимаете, товарищ капитан, - начал Я, - такаЯ махина навалилась и  с
воздуха и на земле, что страшно подумать. ’ри днЯ были в аду, а потом попали
в такую переделку, в такой переплет...
     Ќо капитан не поддержал разговора. Ћн рукой остановил менЯ:
     - Џостой. ќто ты расскажешь тому, кто будет спрашивать, когда мы придем
к своим.
     Ћн встал, и мы пошли. Љапитан впереди, Я - за ним.
     Љогда вышли из леса, капитан указал на  дым,  расстилавшийсЯ  слева  по
горизонту, и сказал:
     - ‚от куда пойдем.
     џ понЯл, что шел наугад. Џотому снова обрадовалсЯ: капитан знает,  куда
идти.
     Ќочевали мы в стоге сена. Ќикогда Я не думал, что сено может так хорошо
греть!
     Ќовые попытки завести разговор с капитаном не увенчались успехом.
     - Ќе болтай, - сказал он, - не хочу слушать.
     “тром на лесной полЯне поЯвились лошади.  Љапитан  позвал  их,  но  они
испуганно шарахнулись в сторону. Џотом с интересом и страхом  уставились  на
нас. ‘колько ни старалсЯ  капитан  подойти  к  лошадЯм  поближе,  ничего  не
удавалось: те отбегали в сторону, приложив уши и поворачиваЯсь задом,  чтобы
лЯгнуть. ‘тало Ясно, что у