силиЯ напрасны,  поэтому  пришлось  отказатьсЯ  от
намерениЯ приручить бедных животных.
     - Ћдичали, - сказал капитан.
     - Џредставьте себе, товарищ капитан, даже лошади начали боЯтьсЯ  людей,
-  ухватилсЯ  Я  за  единственное  слово,  произнесенное  им,  чтобы  начать
разговор. Ќо капитан мрачно промолчал, и Я почувствовал себЯ  неудобно,  как
это бывает с человеком, который мелет  чушь  в  обстановке,  котораЯ  и  так
предельно Ясна.
     ’ак и шли мы, не говорЯ  ни  слова,  угрюмо  посматриваЯ  по  сторонам.
€зредка, особенно ночью, впереди, далеко за лесами, слышались выстрелы.  ќто
были ориентиры, которые указывали, что где-то в той стороне  наши.  ђЯдом  с
капитаном Я уже не чувствовал себЯ затерЯнным в  этом  огромном  и  страшном
мире, который еще совсем недавно был чуждым мне.
     „еревушки, которые изредка попадались, мы обходили  стороной,  опасаЯсь
наткнутьсЯ на немцев.
     Ћднажды ночевали на опушке леса, километрах в трех от деревни. ‡арылись
в старую солому. Џроснулись от холода. Ѓыло светло. ‚округ -  на  траве,  на
земле, на бревнах сараЯ - лежала сизаЯ роса. Њы вылезли из омета, вытрЯхнули
из-под рубашек труху, котораЯ набилась туда за ночь, и  обнаружили,  что  на
росе отчетливо видны три следа -  какие-то  люди  подходили  к  нам,  обошли
кругом и прошли мимо.
     Љак ни странно, мы с капитаном даже  не  заговорили  об  этом!  џ  лишь
подумал: может, такие же, как мы?
     ’огда нас было бы уже  пЯтеро...  Ќо  высказать  вслух  свою  мысль  не
решилсЯ.
     ‘ледующую ночь мы провели в стоге сена. ‘пать не хотелось. ‚ лесу  пели
птицы. ќто они отмечали потепление, которое вдруг наступило. Љрики,  уханье,
щебет, цоканье были слышны, когда Я засыпал. Њожет, мне это уже  приснилось?
Ќо когда Я проснулсЯ, мне показалось на миг, что эти же  звуки  раздаютсЯ  в
лесу. џ вылез из сена, и будто бы все птицы умолкли. Љапитан делал зарЯдку.
     Џод вечер послышались звуки артиллерийской канонады - где-то  шел  бой.
Њожет, подумал Я, мне это снова показалось? Ќо капитан ожил. Ѓольше того, он
даже сказал:
     - ќто семидесЯтишестимиллиметровые, наши. Ћн порылсЯ в карманах, и,  не
найдЯ ничего, спросил:
     - “ тебЯ нет?
     џ не курил.
     Љапитан укоризненно посмотрел на  менЯ  и  покачал  головой.  Њне  было
весело!
     ‚ечером мы подошли к высоткам,  на  которых,  видимо,  не  очень  давно
разыгралось  сражение.  Ќа  позициЯх,  которые  удерживали  наши,   валЯлись
разбитые,  перевернутые  и  раздавленные  орудиЯ,  гильзы  из-под  снарЯдов,
расщепленные и перебитые бревна. ‚ воронках и разбитых артиллерийских окопах
лежали наши так и не захороненные бойцы. Ќа обратных скатах стоЯли три наших
сгоревших танка, от них еще пахло пожаром. Љапитан внимательно осмотрел все,
что осталось от обороны, и спросил:
     - ‘трашно?
     “ менЯ мороз продирал по коже - Я до сих пор еще не  мог  привыкнуть  к
таким картинам, наводЯщим ужас. Џоэтому смотрел на них,  затаив  дыхание.  “
менЯ  было  ощущение,  что  Я  в  чем-то  провинилсЯ  перед  этими   людьми,
разбросанными здесь взрывами и раздавленными гусеницами танков.
     - ‘ейчас, товарищ  капитан,  ничего  не  страшно,  -  бодро  ответил  Я
капитану.
     - Љакой же ты дурак, - сказал он. Џотом посмотрел на менЯ и поЯснил:  -
Ћбидно, если убьют.
     Ќа ночлег в эту ночь мы устроились  в  землЯнке.  ‚идимо,  ее  занимали
артиллеристы:  на  столе  лежала  окровавленнаЯ  полеваЯ   сумка,   из   нее
высовывалсЯ   хордоугломер   и   журнал   наблюдений,   на   нарах   валЯлсЯ
артиллерийский циркуль. Ћказавшись в надежном укрытии, мы почувствовали, как
устали и изголодались.
     - ’ы полежи, - сказал капитан мне, - Я сейчас.
     †дать его пришлось недолго. Ћн вернулсЯ с едой. ‚ темноте  мы  поели  и
вскоре уснули.
     “тром, когда Я  проснулсЯ,  капитана  рЯдом  не  было.  џ  выскочил  из
землЯнки. Ћн сидел в ровике и снарЯжал магазин  автомата  патронами.  “видев
менЯ, -кивнул на автомат, лежавший рЯдом, и сказал:
     - ќто тебе.
     џ взЯл автомат. Љапитан, встрепенувшись, указал:
     - ’ы поглЯди, что делаетсЯ!
     ‚переди, по берегу речушки,  укрываЯсь  за  кустарником,  накапливалась
немецкаЯ пехота. ‡начит, наши бойцы где-то за рекой, в роще.  "Ќеужели  наши
не видЯт?.. - подумал Я, испугавшись. - Ђ может, наши решили  подпустить  их
поближе?" - возникла другаЯ мысль, котораЯ менЯ могла бы утешить.
     - ђастЯпы! - произнес капитан.
     Ќемцы вышли из кустарника, открыли огонь и  густой  цепью  бросились  к
роще. ‘квозь звуки выстрелов послышались крики, свист, улюлюканье.
     Ќаша  артиллериЯ  ударила  по  высоте.  ‘нарЯды  рванули  рЯдом.  Њы  с
капитаном легли.
     - ђастЯпы! - крикнул капитан.
     "Ќе хватало погибнуть от своих" - подумал Я, и стало тоскливо.
     Љапитан крикнул "вперед!", выскочил из укрытиЯ  и  устремилсЯ  вниз.  џ
бросилсЯ за ним. Џробежав метров триста, мы  прыгнули  в  глубокую  воронку.
Ќадежнее укрытиЯ не могло быть.  Ћтсюда  видно  было,  как  наша  артиллериЯ
беглым огнем долбит высоту, с которой мы только что убежали.
     ‚скоре, однако, снарЯды начали рватьсЯ рЯдом с нами.
     Љапитан выпрыгнул из воронки и побежал, Я выскочил следом. Ќе знаю, что
менЯ заставило залечь и зажмуритьсЯ. ‚ глаза сквозь  веки  пальнуло  красным
огнем, что-то отбросило в сторону и оглушило.
     Љогда утихло, а все, что было выброшено взрывом вверх, упало на  землю,
Я приподнЯлсЯ и увидел, что капитан лежит на спине,  лицо  его  искажено  от
боли, зубы стиснуты и глаза закрыты.
     џ наклонилсЯ над ним:
     - ’оварищ капитан, товарищ капитан!
     Ћн медленно открыл глаза и застонал.  ‘тоны  шли  из  нутра,  ему  было
тЯжело дышать. ђезко вздыхал и долго  лежал,  будто  затаив  дыхание,  потом
резко выдыхал и снова долго не дышал. Њне показалось, что  он  хочет  что-то
сказать. ѓубы его задрожали, и Я скорее догадалсЯ, чем услышал:
     - Џить!..
     џ нашел старую воронку, наполовину залитую водой.  ЏригоршнЯми  напилсЯ
сам и набрал длЯ  капитана  во  флЯжку.  ‚ернувшись,  Я  испугалсЯ:  капитан
потерЯл сознание.
     - ’оварищ капитан, товарищ капитан! - Я не знал, что сказать ему.
     Ћн открыл глаза и спокойно спросил:
     - Џринес воды?
     ‡начит, капитан ожил. џ отвернул крышку, протЯнул ему флЯжку в руку, он
отпил несколько глотков, перестал стонать, и дыхание наладилось.
     ‡а рекой, в роще, никто больше не стрелЯл. "‡начит, наши опЯть отошли",
- подумал Я.
     - Ќаши отошли? - спросил капитан. џ хотел его успокоить.
     - Ќе должно.
     €, словно отвечаЯ на его вопрос, впереди  снова  началась  перестрелка.
Ћсобенно выделЯлись пулеметы: они строчили длинными очередЯми.
     - Ќадо укрытьсЯ! - распорЯдилсЯ капитан.
     € чудо свершилось: опираЯсь на менЯ, он приподнЯлсЯ, вылез из воронки и
пошел на звуки выстрелов, тЯжело припадаЯ на одну ногу и тихо постанываЯ. Њы
прошли метров сто, когда капитан повалилсЯ. џ хотел его удержать,  но  сумел
только смЯгчить падение. Љапитан лежал не шевелЯсь,  снова  закрыл  глаза  и
затих. ‚скоре он поднЯл  голову,  уцепившись  руками  за  лежащее  на  земле
бревно, подтЯнул к нему туловище, поднЯлсЯ на колени и встал.
     Њы снова шли с ним вперед, пока не уперлись в узкую щель, вырытую не то
немцами, не то нашими.
     - Џересидим здесь! - сказал капитан.
     џ помог ему опуститьсЯ на дно окопа, и мы задремали.
     Ќаша артиллериЯ  снова  била  по  пустым  высотам.  "Ђртподготовка",  -
подумал Я. Љапитан спал. ‚ роще опЯть усилилась стрельба. Џослышались крики,
команды, свистки. ‚ысунувшись из окопа, Я увидел немцев, выбегающих из  рощи
и быстро отходЯщих к высоте. Ћни пробегали мимо  нас  совсем  близко,  можно
было каждого разглЯдеть...
     Љонечно, если капитана не ранило бы, мы резанули по  ним  очередЯми  из
автоматов. Њожно было бы  запросто  десЯтка  два  уложить!  ‘трелЯть  одному
нельзЯ - Я не мог рисковать жизнью капитана. ‚ражеские солдаты удалЯлись  от
нас.
     €з лесу, из кустарников, поЯвились  наши  бойцы.  Ћни  сначала  длинной
цепью залегли за рекой. ‡ащитнаЯ  одежда  их  сливалась  с  цветом  травы  и
кустарников. Џотом дружно поднЯлись, разнеслось "урр-рра-а!". Њне нечем было
дышать, Я глотал воздух сухим ртом, хотел тоже крикнуть  "ура!",  но  вместо
этого услышал собственный крик, похожий на рыдание:
     - ’оварищ капитан! ’оварищ капитан!
     Ќемцы били по нашим из  артиллерии  и  минометов.  Ќаши  бежали  вверх,
приближаЯсь к нам, и вместе с ними подбирались к нам взрывы снарЯдов и  мин.
Џулеметы врага стрелЯли трассирующими нулЯми. Ќаши  ответили  огнем.  ’еперь
уже спереди, сзади,  с  боков  плЯсали,  прыгали,  мельтешили  огни.  Љругом
рвались мины. Ќаша артиллериЯ перенесла огонь на обратные  скаты  высоты.  ‚
этом аду невозможна  было  ничего  понЯть  -  кругом  все  горело,  стучало,
гремело, визжало и охало. "‘ ума сойти можно", - подумал Я.
     Љапитан поднЯлсЯ.
     - ѓосподи! - только и проговорил он.
     Ѓризантный снарЯд разорвалсЯ, будто лопнул, прЯмо над нами,  и  капитан
сполз вниз, а потом рухнул на дно.
     - ‚се, - сказал он со вздохом.
     …го гимнастерка была в пЯтнах крови. Ћн  приподнЯлсЯ,  удобнее  лег  на
спину, схватил менЯ за ворот  гимнастерки,  притЯнул  к  себе  и  с  хрипом,
задыхаЯсь, произнес:
     - Џомнишь, лейтенант? Џобеда будет за нами...
     џ не знал, что делать, и с ужасом смотрел на него, Я впервые сошелсЯ со
смертью один на один. Љапитан покрылсЯ крупными каплЯми пота и  посинел.  Ќа
лице его замерло жестокое страдание, глаза  остановились  и  глЯдели  вверх.
Џальцами правой руки он перебирал рубашку под сердцем, будто стараЯсь  снЯть
с себЯ груз и тихо сказал:
     - ѓорит.
     Љапитан вздрогнул и успокоилсЯ. Џульса не было. ѓрудь, лицо,  руки  его
были покрыты холодной влагой. џ  попыталсЯ  было  поднЯть  его,  но  он  был
настолько тЯжел, что даже оторвать его от земли не хватало сил.
     џ вылез из окопа,  взЯл  на  ремень  автомат  и  пошел  за  нашими.  €з
землЯнки, где мы ночевали с капитаном, вышел майор. “видев менЯ, он крикнул:
     - ’ы что, лейтенант,  отстал?  ѓде  твои  люди?  џ  остановилсЯ,  пожал
плечами.
     - Њарш вперед! - приказал майор, и Я побежал догонЯть цепь, котораЯ уже
перевалила за высоту.
     Љогда кончилсЯ бой, менЯ привели на допрос в  штаб  батальона.  ‘тарший
политрук, высокий, лысый, лет сорока, видимо, из запаса,  расспрашивал  менЯ
долго и с интересом.
     - Ќу, с тобой все Ясно, - сказал он, завершаЯ разговор, - а  этот,  что
погиб, кто он?
     - Ћн капитан-артиллерист, кадровый.
     - ‡наю без тебЯ, что капитан-артиллерист.  Ќо  документов  при  нем  не
нашли. ’ы знаешь, как его звать? —то он о себе рассказывал?
     - Ќичего.
     - ’ак ничего и не говорил?
     - Ќичего.
     - € фамилию свою не называл?
     - Ќет.
     - ‚от человек, - воскликнул старший политрук. - Ќе человек, а железо.
     ‚ это времЯ Я со страхом почувствовал, что  куда-то  падаю  и  вцепилсЯ
руками в скамейку, чтобы не потерЯть сознание. ‘тарший политрук с тревогой и
жалостью посмотрел на менЯ и сказал:
     - Ќичего, дорогой, все будет хорошо!

        ЏЋ Ћ„ЌЋЊ“ ЌЂ ЃђЂ’Ђ 

     € снова мне пришлось выходить  из  окружениЯ:  на  сей  раз  вдвоем  со
старшим  политруком  …горовым,  комиссаром  батальона.  ’ем  самым,  который
допрашивал, когда Я вышел к  своим.  …горову  было  приказано  помочь  роте,
оказавшейсЯ в окружении. Ћн взЯл менЯ с собой.
     Љогда мы вышли ночью в район, где должна была держать круговую  оборону
рота,  там  никого  не  оказалось.  ђота  пропала.  Ќаутро  немецкие  войска
двинулись в наступление, наши отошли, и мы остались с  комиссаром  вдвоем  в
глубоком тылу немцев. ‘тарший политрук был  опытный  и  осторожный  человек.
Љогда Я предложил переночевать в стоге сена, он категорически воспротивилсЯ.
     - ’ы что, хочешь, чтобы нас живьем  захватили?  -  объЯснил  он.  -  Ќе
знаешь, что значит попасть в  плен?  ’ы  -  средний  командир,  Я  комиссар.
Ќе-е-ет, брат. „авай где-нибудь хорошо и незаметно укроемсЯ.
     Ћн выбрал пихту с густой хвоей, нависающей над землей.
     - Ђ ну-ка посмотри, - сказал он мне и, приподнЯв ветки снизу, подлез  к
стволу.
     - Ќу как, видишь менЯ?
     - Ќичего не видно.
     Љомиссар вылез из-под дерева. ‚скоре мы наломали  лапника,  оборудовали
постель и устроились на ночлег.
     - ‚от ты думаешь, сколько народу вот так же, как мы, сейчас прЯчетсЯ? -
спросил комиссар.
     - Њного, наверное, - ответил Я.
     - „а, много, и все бедствуют. ‘ одной бабкой  Я  разговорилсЯ,  так  ты
знаешь, что она мне сказала? ’ут комиссар немного выждал, а потом произнес:
     - Џонапущено, говорит, войны кругом земли.  ќто,  говорит,  ей  сказала
мать еще в ту войну.
     ‚скоре мы уснули.
     “тром поднЯлсЯ туман с реки, было холодно. •отелось есть.
     - ќх, сейчас бы теплого молока с белым хлебом!  -  мечтал  комиссар.  -
Ќичего так не люблю, как молоко. †ена млекопитающим называла.
     Џотом встали, пососали сухарей, и комиссар -  на  правах  начальника  -
распорЯдилсЯ:
     - Џойдем к реке, умоемсЯ,- переплывем на свой берег и уйдем в лес.  ’ам
можно, по-моему, и днем идти. ѓоворЯт, немцы в лес заходить  боЯтсЯ.  ‚от  и
проскочим.
     ‘начала было прохладно, потом, в движении, разогрелись, а когда вышли к
реке, стало совсем тепло. ‘олнце Ярко светило, отдаваЯ несчастной земле свой
последний жар в этом году. ‘лишком много нас бродило  по  лесам,  болотам  и
полЯм. € все нуждались в его  обогреве,  чтобы  выжить  и  вернутьсЯ  домой.
Ћгромное поле неубранной пшеницы золотилось и колыхалось, как море.
     - ‘колько зерна упадет на землю и погибнет! - говорил  комиссар.  -  ’ы
посмотри, какаЯ беда!
     Џо крутому берегу мы спустились к  реке,  разделись,  свЯзали  белье  в
узлы. Ќогами попробовали ледЯную воду. џ вздрогнул. Љомиссар сказал:
     - Ќадо, брат! Ќичего не поделаешь! Ќадо! Ђ ты думай, что надо, и  легче
будет.
     ђека насквозь пронзила менЯ острыми иглами, отчего остановилось дыхание
и замерло сердце, будто вошел в кипЯток. Ќо делать было нечего: комиссар уже
плыл, времЯ от времени покашливаЯ, и Я тоже энергично  и  отчаЯнно  принЯлсЯ
грести руками.
     Љомиссар между тем кричал мне:
     - Ќе отставай! ’ам согреемсЯ!
     ’ечение  отнесло  нас  далеко  в  сторону.  Џротивоположный,  восточный
желанный берег встретил нас мелкой водой. Ћбнаружив дно под ногами,  мы  уже
не плыли, а быстро побежали, пока не ступили на сушу.
     Њы оделись, легли животами на горЯчий песок, долго не могли отдышатьсЯ.
Џотом отогрелись, успокоились, и комиссар, привстав так, чтобы лучше  видеть
вокруг, сказал:
     - ’ы посмотри, какаЯ карусель получаетсЯ... Ќаш-то берег какой!
     Ќизкий, пологий берег, на котором мы лежали, переходил в луга, покрытые
густой зеленой некошеной травой, и глазу  не  за  что  было  зацепитьсЯ:  ни
одного бугорка или Ямки, ни одного дерева или куста.
     - Ђ поглЯди, какой их берег, - продолжал комиссар. - ‘оображаешь? ‘дать
просто, а взЯть тЯжело. ‚от ведь как получаетсЯ... Љак назло! ѓлЯди,  обрывы
какие. Ћбратно нашему брату нелегко придетсЯ забиратьсЯ на  такой-то  берег,
да еще под огнем. ‚ойна к нам, товарищ лейтенант, с той стороны пришла,  так
туда и уйдет. Ђ?
     Њне был непонЯтен этот комиссар, этот  лысый  милый  старик  (ему  было
навернЯка сорок лет). Ќаши - неизвестно где. Ќемцы прут на восток,  в  глубь
ђоссии. Ќикто не может сказать,  когда  и  где  ЉраснаЯ  ЂрмиЯ  остановитсЯ.
‘ейчас лишь бы устоЯть и дальше не пустить. Ђ комиссар  о  чем  беспокоитсЯ,
чудак?!
     - ’ак когда это будет?  -  неуверенно  спросил  Я  его  так,  чтобы  не
обидеть.
     - Ђ вот когда ‘талин велит, тогда и отберем всю землю. ‡начит,  еще  не
времЯ, еще замысел не тот.
     Њне от его  слов  стало  сразу  как-то  радостней,  на  какое-то  времЯ
увереннее почувствовал себЯ.
     ’ак мы лежали долго, разомлели. Љомиссар повернулсЯ на спину:
     - Џосмотри, какие облака с нашей земли плывут. ’ы посмотри!
     џ тоже  перевернулсЯ  на  спину,  чтобы  полюбоватьсЯ  небом,  и  вдруг
вспомнил и начал говорить громко:
     - "ќто бог назначил нам землю ложем, а над головой возвел небеса".
     Љомиссар услышал и попросил:
     - Ќу-ка, ну-ка, повтори... џ повторил.
     - ѓде это ты такого смолоду набралсЯ?
     - Ђ это мой свЯзной любил так говорить.
     - Ћн что, мусульманин, что ли?
     - „а.
     - ‚от ведь как можно умному человеку голову задурить! Џравда?
     - Џравда, - согласилсЯ Я, хотЯ уж очень  дорог  мне  был  Њагомет,  мой
первый свЯзной, который погиб во времЯ выхода из первого окружениЯ.
     Љомиссар быстро поднЯлсЯ. џ с неохотой встал.
     - Ќу что ж, идем, а то того и глЯди, на молитву станешь.
     Њы тронулись. Љомиссар довольно  долго  молчал,  потом  проговорил,  не
оборачиваЯсь, через плечо:
     - ‚ыбрось из головы этот дурман. ‘овсем выкинь. Ќи к чему это нам.
     Љонечно, комиссар был убежденный  безбожник,  Я  же  о  боге  частенько
подумывал: как где-нибудь туго придетсЯ, так вспомнишь.
     Љазалось, река давно  осталась  позади.  Џо  сторонам  уже  шли  густые
кустарники. Љое-где попадались деревьЯ. Ќо вот кустарники  стали  редеть,  и
когда мы вышли на луга, то увидели, что впереди - все та же река.
     Њы остановились, вглЯделись в реку и  увидели  плывущего  человека.  Ћн
легко  держалсЯ  на  воде,  громко  смеЯлсЯ  и,   фыркаЯ,   Явно   испытывал
удовольствие. Џотом заметили, что позади него еще кто-то  плывет.  Ќо  этот,
другой, грузно оседаЯ в воде, плыл тЯжело и времЯ от времени что-то обиженно
кричал переднему, тот же не обращал вниманиЯ и все больше  отрывалсЯ,  то  и
дело до поЯса выталкиваЯ себЯ из воды.
     - „авайте спросим, куда ведет дорога, - предложил Я.
     Ќо комиссар молчал. Ћн, как и Я, завидовал тем, кто плыл. Ќас загнала в
холодную воду нужда, а те беззаботно  купались.  ‚идно  было,  что  передний
разминаетсЯ от избытка сил. ‡адний хоть и кричит на переднего, но тоже ни от
кого не прЯчетсЯ, никого не боитсЯ.
     - ‚от сволочи, - сказал комиссар,  пробираЯсь  к  реке  напрЯмик  через
бурьЯн и какую-то пожухлую траву с жесткими и острыми листьЯми.
     - ‚от гады, - с завистью и злобой повторил он, показываЯ на плывущих, -
навернЯка наши около баб осели.
     "Ќичего, - подумал Я, - вот  они  выйдут  из  воды  и  поплЯшут,  когда
комиссар порасспросит их с пристрастием..."
     € в это времЯ, обернувшись к комиссару,  Я  увидел:  глаза  его  широко
раскрылись, он странно присел, оцепенел и показалсЯ меньше,  будто  ребенок,
который  прЯчетсЯ  от  кого-то.  ‚  это  времЯ  с  реки  донессЯ  резкий   и
пронзительный крик:
     - –урюк!
     ‚ сознании мелькнуло: "Ѓежать!" ‚идимо, комиссар заметил мое  намерение
и осадил менЯ:
     - Ќе бегай! “бьют!
     Ќемцы повернули в нашу сторону. Ћдин четко выбрасывал руки, по-прежнему
сильно выталкиваЯ корпус  из  воды.  Ќикогда  в  жизни  Я  не  видел,  чтобы
кто-нибудь плавал так уверенно и красиво. „ругой усиленно работал  руками  и
ногами, до нас доносилось его тЯжелое  дыхание.  Ћн  еще  больше  отстал  от
своего товарища, но зато властно и капризно кричал как ребенок:
     - –урюк! –урюк!
     Љомиссар бросилсЯ в сторону. Ћвладевший мною страх словно свел  руки  и
ноги. Љакое-то времЯ Я не мог двинутьсЯ с места. Љровь прилила к  сердцу,  а
на лицо будто кто лед положил: похолодело все. џ только видел приближающихсЯ
немцев и, как во сне, слышал сильные всплески воды.
     Ќо комиссар крикнул:
     - —его стоишь?!
     ‚ руках он держал  немецкую  винтовку.  ѓлаза  его  были  красные,  лоб
вспотел. Ћн лихорадочно осматривал и ощупывал оружие. ‹ицо его побледнело, и
руки трЯслись.
     - ‚от, черт, не пойму, где тут что, - говорил он себе. Љак ни  странно,
увидев, что и ему страшно, Я обрадовалсЯ.
     - ‚озьми оружие! - приказал он.
     ‚ траве Я нашел винтовку и стиснул ее так, что ни у кого не хватило  бы
сил вырвать ее из моих рук.
     Ћдин немец выскочил из воды. ‘ейчас можно было уже разглЯдеть  его.  Ћн
был высок и крепок. Ќа какое-то времЯ Я опЯть испугалсЯ, а комиссар направил
винтовку на бегущего немца и угрожающе крикнул:
     - ‘той!
     Ќо тот не остановилсЯ, а пригнулсЯ, оскалив зубы, и отчаЯнно бросилсЯ к
комиссару.
     ‚се дальнейшее произошло мгновенно. Љогда немец прыгнул, комиссар резко
отскочил в сторону и с силой, какой нельзЯ было ожидать от него, от старика,
ударил прикладом по голове.
     Ќемец упал, взревел от боли, но поднЯлсЯ и пошел на  комиссара,  а  тот
нанес ему такой же  сильный  удар  в  живот.  Ќемец  согнулсЯ  пополам,  как
складной нож, охнул и упал. ’огда комиссар снова  ударил  его  по  голове  -
только блеснул приклад карабина.
     Љак будто пружина подбросила немца вверх. Ћн дико  вскрикнул,  поднЯлсЯ
на четвереньки, прошел немного в сторону комиссара и прЯмо перед ним  встал.
Ќо комиссар прикладом в висок уложил его на землю. Ќемец схватилсЯ руками за
разбитое лицо, упал на спину и затих.
     Љомиссар отшатнулсЯ от него, как  пьЯный,  дрожащими  руками  привел  в
порЯдок свою одежду: поправил пилотку, одернул гимнастерку.  Џотом  побелел,
задрожал и отбежал в сторону - началась мучительнаЯ рвота.
     ‚ это времЯ выскочил из воды другой немец - рыжий, небольшого  роста  и
обрюзгший. Џодбежав к убитому товарищу, он в ужасе закричал. Ћн захлебывалсЯ
от слез и рыданий, трЯссЯ всем своим грузным телом и выл.
     € тогда Я привычно, как этому учили на  занЯтиЯх  по  рукопашному  бою,
вскинул винтовку вперед, принЯл  стойку  длЯ  штыкового  удара  ("длинным  с
выпадом, коли"). Ќемец резко отпрЯнул от менЯ, за что-то зацепилсЯ,  упал  и
замолк.
     џ  направил  на  него  дуло.  Ћн  заскулил,  как   собака,   сжалсЯ   и
растопыренными  пальцами  обеих  рук  потЯнулсЯ  ко  мне,  загораживаЯсь  от
возможного выстрела.
     Љомиссар оправилсЯ от недуга, подошел к немцу и распорЯдилсЯ:
     - ЋдевайсЯ!
     ’от не понЯл, чего от него требуют, но встал и угодливо спросил:
     - ‚ас?
     - ЏроклЯтый немец, - буркнул комиссар, - не знает ни  слова  по-русски!
Џокажи ему, что делать.
     џ бросил немцу одежду, и тот сообразил: натЯнул брюки на мокрые  трусы,
надел мундир на голое тело, застегнулсЯ на все пуговицы.
     - „авай свЯжем его, - сказал комиссар. џ нерешительно подошел к  немцу.
Ћн посмотрел на менЯ сверху вниз и крикнул:
     - Ќикс!
     - —то никс?! - спросил комиссар.
     Ќемец понимающе повернулсЯ спиной и услужливо подставил руки, чтобы  их
можно было свЯзать. џ снЯл ремень с немца и затЯнул ему запЯстьЯ.
     Њы пошли к лесу. џ замыкал эту странную и необычную процессию.  ‡абавно
было смотреть, как понуро идет, не ожидаЯ  ничего  хорошего  впереди,  рыжий
немец, здоровый, грузный и  печальный.  ‡а  ним  комиссар,  длинный,  худой,
по-хозЯйски уверенный и веселый.
     Љогда вошли в лес, комиссар вспомнил:
     - Џостой-ка, сбегай в лес, принеси их барахло.
     џ нехотЯ побежал назад. Ѓез труда нашел убитого немца. Ћсторожно обошел
его. Џо его разбитому лицу уже ползали мухи. Љак что-то заразное, Я  схватил
ранцы с провизией, свернул вещи в узел. Ќа  землю  упали  часы,  за  ними  -
папиросы. Ќо Я не мог заставить себЯ  нагнутьсЯ,  чтобы  взЯть  их,  -  было
неприЯтно и даже чуть-чуть страшно. Љ комиссару Я вернулсЯ бегом.
     Ќемец сидел, а комиссар  возилсЯ  с  винтовкой.  Љогда  Я  подошел,  он
показал:
     - ‚идишь, штуковина какаЯ? Џредохранитель. Љак флажок. Ћтведи  его  вот
так и стрелЯй. ЏонЯл?
     - ЏонЯл.
     Љомиссар осмотрел вещи, которые Я принес.
     - —то провизию принес, это хорошо. Ђ барахло к чему?
     џ пожал плечами.
     - ЏереодеватьсЯ в немецкое мы все равно  не  будем.  Џартбилет  в  этот
мундир не положишь. Љстати, ты комсомолец?
     - „а.
     - Ђ ну-ка, покажи билет.
     џ вынул, протЯнул комиссару. ’от внимательно  перелистал  комсомольский
билет и вернул, довольный:
     - Њолодец! € взносы уплачены. ’ы, оказываетсЯ, ничего. Ђ что патроны не
нашел, это плохо. ‘транно: как Я не подумал о патронах?
     - ‘бегай, поищи в траве.  Ќе  может  быть,  чтобы  немцы  без  патронов
ходили.
     ‘кова пришлось бежать к месту  происшествиЯ.  Ћказалось,  что  сумка  с
патронами лежала там же, где было аккуратно уложено белье немцев.
     Љогда Я вернулсЯ, комиссар спросил менЯ:
     - ќто что у них на прЯжке-то, на ремне, написано? џ прочитал:
     - ѓот мит унс. ќто значит "Ѓог с нами".
     - Ќу Я так и подумал, - обрадовалсЯ комиссар. - ’ы глЯди, сволочи,  что
делают! „аже господа бога себе забрали. „умают, что он на их стороне воевать
будет. Ђ?
     Џока мы не дошли до перекрестка дорог, немец вел себЯ спокойно.
     - ’ебе не кажетсЯ, - спросил менЯ комиссар, -  что  мы  идем  не  туда?
Ќемец подозрительно ведет себЯ. ’ы посмотри, какой послушный.
     Ќа перекрестке, когда  комиссар  указал  немцу,  что  надо  сворачивать
влево, тот неожиданно прыгнул в сторону и завопил что есть силы.
     Њы бросились за ним. Љомиссар ударил его прикладом в спину, тот потерЯл
равновесие, упал. Ћн уже не кричал, а стонал и хныкал.  Љомиссар  занес  над
ним приклад и прошептал:
     - џ тебЯ, гадину, раздавлю, если будешь орать.
     Ќемец повернулсЯ на спину, поднЯл руки над головой (ремень,  которым  Я
стЯнул его руки, слетел и валЯлсЯ рЯдом) и начал повторЯть:
     - Ќихт ферштеен. Ќихт ферштеен.
     - ”ерштеен, ферштеен, - передразнил его комиссар. Ћн направил  на  него
дуло винтовки и спросил:
     - Ђ это ты ферштеен?
     Ќемец стал на колени и умолЯюще смотрел на комиссара.  Ќа  менЯ  он  не
обращал никакого вниманиЯ. ЊенЯ он не принимал в расчет.
     - ‘ этим ничего, - сказал комиссар, - с ним мы еще справимсЯ. ‚от с тем
было бы потЯжелее. ’ы видел, какие глаза у  него  были?  Ќочью  приснитсЯ  -
напугаешьсЯ на весь день. “ этого-то без злобы. ќтот не  фашист.  Ћн  просто
дурак и приписной. ‘разу видно, что не кадровый.
     Љомиссар сказал, чтобы Я получше свЯзал немцу руки за спиной, что  Я  с
большим старанием и сделал.
     Ќемец тщетно пыталсЯ что-то произнести, но долго ничего не  получалось.
Ќаконец он нашел нужные слова:
     - €хь бин арбайтер, арбайтер.
     - —то это он говорит? - спросил комиссар. - Ќу-ка, переведи.
     - Ћн говорит, что он рабочий, - сказал Я.
     - Ќу ты, ѓитлер! - крикнул комиссар. - Џолно врать! Љакой  ты  рабочий.
ђазве рабочий пошел бы воевать против рабочих?!
     - ѓитлер капут! - проговорил немец.
     ќти слова скоро станут известны всем. ‘ейчас же старший политрук …горов
и Я, пожалуй, первыми на земле слышали их и еще не вполне понимали их смысл.
     - ’ы видишь, товарищ лейтенант, сознание  пробуждаетсЯ,  -  обрадовалсЯ
комиссар. - џ давно говорил, что немцы многое поймут,  когда  будут  терпеть
поражение в этой войне.
     Џотом, толкнув менЯ, подмигнул:
     - Ќа сознательность, значит, бьет. ‚идишь?  ‚ойна  идет  только  третий
месЯц, а он уже  начинает  понимать.  ЏринЯв  строгий  вид,  комиссар  отдал
приказ:
     - Ђ теперь - пробиратьсЯ к своим. € поЯснил:
     - Ќемцу хорошо. …му торопитьсЯ некуда. Ђ нам надо домой спешить.
     Љомиссар улыбнулсЯ и ободрЯюще заговорил:
     - Ќам предстоит решить две задачи: выйти  живыми  самим  и  привести  с
собой  немца.  €наче  нам  капут!  Ќемец,  слушаЯ  наш  спокойный  разговор,
повеселел.
     - џ, Я, ѓитлер капут, ѓитлер капут! - повторЯл он.  …горов  показал  на
него:
     - Ћн уже в любом случае отвоевал. ‚от приведем к своим как пленного,  и
отправЯт его в глубь страны, будет восстанавливать все, что они разрушили.
     "Ќу, комиссар, - подумал Я, - все знает. Ќадо же!"
     –елый  день  мы  шли  по  лесу.  Љ  вечеру  увидели  пустую   землЯнку.
ђассмотрели ее с разных сторон и, ничего не заметив подозрительного,  вошли.
‘тало темнеть, мы поели, дали поесть  немцу,  и  комиссар  начал  допрос.  џ
выступил в качестве переводчика.
     ‚о времЯ допроса немец стоЯл и переминалсЯ с  ноги  на  ногу.  Љомиссар
предлагал ему сесть, он садилсЯ, но при каждом новом вопросе вставал.  €  на
лице его был то страх, то боЯзливаЯ  усмешка,  то  угодливаЯ  надежда.  ‘вой
серый мундир он застегнул на все пуговицы. ‚оротник мундира стал  мокрым  от
пота, так старалсЯ немец угодить нам ответами.
     - ‘проси, как его звать? џ спросил, он назвалсЯ.
     - ‘проси, откуда он сюда  приехал?  џ  начал  вспоминать.  "‚охин"  или
"вохер", - думал Я. Ќаконец спросил:
     - ‚охин фарен зи!
     Ќемец произнес что-то неразборчивое. ’огда Я изменил свой вопрос:
     - ‚охер фарен зи?
     џ вспомнил, что "вохин" - это "куда", а "вохер" - "откуда".
     Ќемец ответил, и Я  уловил  одно  слово  "хаймат"  -  родина.  ’огда  Я
спросил:
     - ‚о геборен зи?
     Ќемец ответил, что он родилсЯ в Љенигсберге.
     - ’ы спроси, сколько их здесь? џ спросил:
     - ‚ифиль содатен хабен зи?
     - €хь?
     - Ќе ихь, а зие.
     ђазговора Явно не получилось.
     - Ќу ладно, прекращай переговоры. ’ы, Я вижу, тоже ничего не понимаешь.
     - ’ак Я же французский изучал!
     - ‚от видишь,  не  тому  тебЯ  учили.  Ќа  следующий  день,  утром,  мы
позавтракали и пошли.
     - Ђ ты знаешь, - сказал комиссар, - Я  того-то  черта  сегоднЯ  во  сне
видел. Ѓудто бежит он за мной, а Я от него. Ђ потом мне кто-то вдруг палку в
руку сует.
     € Я его погнал, как палку-то схватил. Ђ он бежит от менЯ  да  стрелЯет,
вот гадина!
     ‚ этот день и произошло событие, которое заключало нашу историю.
     ‚о  времЯ  привала  немец  умолЯюще  посмотрел  на  комиссара,  как  на
главного, и начал просить:
     - Ќах хаузе. ќрлойбен. ќнтлассен. ”рейлассен. ”рейхайт.
     - „о-мой, - сказал Я, - проситсЯ.
     - €шь ты, проситсЯ домой, - понЯл комиссар и  твердо  сказал:  -  Ќике.
Ќаин. ђазве мы его звали к себе? Џриглашали его к нам в гости?
     Љомиссар показал на немца:
     - †алко, что он не поймет. ђазъЯснил бы  Я  ему,  дураку.  ‚се  они  на
одного хозЯина работают  и  думают,  что  на  себЯ.  Џришли  и  чужую  землю
разорЯют, непрошеные, топчут ее. Ќе своЯ, не жалко.
     Ќемец пал духом,  услышав  в  словах  комиссара  не  только  отказ,  но
категорическое  осуждение.  —ерез  минуту  он  уже  стоЯл  на  четвереньках,
уткнувшись лицом в холодную землю, и рыдал так, что было видно  со  стороны,
как сотрЯсалось все его грузное, разжиревшее тело.
     Џотом он будто обрадовалсЯ и неожиданно с криком бросилсЯ из  землЯнки.
Ћн вопил что есть силы. Њы выскочили за ним. Ћн был  уже  на  дороге,  когда
комиссар прицелилсЯ и выстрелил.
     Џосле выстрела немец не остановилсЯ, а,  подгонЯемый  пулей,  судорожно
сунулсЯ вперед и растЯнулсЯ, рухнув на землю. Њы оттащили его с дороги в лес
и там бросили.
     ‚есь этот день Я шел за комиссаром, не поднимаЯ головы. Ѓыло нехорошо.
     Ќа привале комиссар порылсЯ в карманах и, не найдЯ ничего, спросил:
     - ќх, сейчас бы самый раз закурить!
     ‚спомнив о немецких сигаретах, Я сказал ему, что в вещах убитого  немца
были две пачки сигарет, но они упали в траву, и Я не поднЯл  их,  думал,  не
пригодЯтсЯ.
     Љомиссар укоризненно посмотрел, покачал головой и с обидой сказал:
     - Ќу вот, ты считаешь себЯ хорошим  человеком,  а  ты  самаЯ  настоЯщаЯ
свиньЯ.
     € Я вдруг с замиранием сердца вспомнил капитана, который вывел менЯ  из
первого окружениЯ и который так мучительно захотел курить, когда показалось,
что все трудности позади. € мне стало страшно за комиссара.
     Ђ старший политрук задумалсЯ и заговорил как-то непривычно мЯгко:
     - ‚от видишь, лейтенант, если  разделить  пополам,  мы  уже  по  одному
имеем. ЏредставлЯешь, если бы каждый боец Љрасной Ђрмии убил хотЯ бы  одного
немца, что было бы? ’олько по одному на брата! Ѓыла бы победа. ‘ейчас  мы  с
тобой можем умирать спокойно.
     Ќо мы не умерли: ни старший политрук  …горов,  ни  Я.  †естокаЯ  судьба
войны прошла мимо, и мы еще долго ходили по фронтовым дорогам - и вместе,  и
порознь.

        Ќ€—…‰Ќ›‰ ЏЋђЋ‘…ЌЋЉ 

     ЋслабленнаЯ  боЯми,  обессиленнаЯ  дивизиЯ  была  выведена  с  главного
направлениЯ и встала в оборону на широком фронте с задачей удержать участок,
на котором противник не  проЯвлЯл  активных  действий.  Њы  занЯли  траншеи,
блиндажи и землЯнки, сооруженные до нас, и несли караульную службу.
     ЊоЯ рота была вытЯнута на полтора километра.
     Ќа ничейной земле растаЯл снег,  и  кое-где  поЯвились  редкие  кустики
зелени да проглЯдывали местами какие-то желтые  цветочки,  названиЯ  которых
никто не знал.
     ‘олдаты отдыхали: кто в траншее, кто в землЯнке. —асовые  несли  службу
наблюдениЯ и ввиду того, что вот уже  несколько  дней  было  тихо,  дремали,
разморенные покоем, весенним теплом и голодом.
     Њы сидели  в  землЯнке  втроем:  комиссар  батальона  старший  политрук
…горов, заместитель командира батальона старший лейтенант ‹огунов и Я.
     “сталые и отощавшие до предела,  мы  вЯло  о  чем-то  говорили,  мечтаЯ
вслух: вот сейчас бы буханку хлеба и банку мЯсных консервов! „а после  этого
поспать! „а в баню сходить! „а опЯть поесть!  Ќаше  воображение  было  не  в
силах придумать ничего лучшего. Ќе хватало фантазии...
     ‘идели долго, потом комиссар собралсЯ уходить, ЋпираЯсь на руки,  он  с
трудом приподнЯлсЯ, навалилсЯ  на  косЯк  и  встал.  ‡амкомбат  был  моложе,
поэтому поднЯлсЯ легче.
     - ’ы смотри, ротный, -  говорил  мне  на  прощание  комиссар,  -  голод
голодом, а  будь  начеку!  ‡начит,  так,  оружие  проверь,  чтобы  стрелЯло.
Ѓоеприпасы посмотри. Џотом, к бойцам  заходи  почаще,  чтобы  настроение  не
падало.  Њоральный  дух  -  это  главное  на  войне.  ‘лышал,  наверное,   а
двенадцатом  полку  пулеметчик  ночью  уснул?  ’ак  его  немцы  завернули  в
плащ-палатку и унесли. Ћн и пикнуть не успел.
     Љогда они вышли и сработаннаЯ ротным умельцем дощатаЯ дверь со  скрипом
встала на свое место, Я услышал какой-то шум, доносившийсЯ  снаружи.  Љто-то
резко, пронзительно кричал. џ выскочил в траншею.
     - Љого там режут? - спросил комиссар, остановившись  и  обернувшись  ко
мне.
     џ высунулсЯ из траншеи, посмотрел на ничейную землю и удивилсЯ.
     - Ќу что рот открыл? - спросил комиссар.
     - ‘мотрите!
     ЏрЯмо на нас из  немецкой  траншеи  бежал  солдат.  Ћн  был  в  шинели,
нараспашку, бежал пригнувшись, размахиваЯ длинной палкой, и что-то  визгливо
и требовательно кричал.
     ‚глЯдевшись внимательнее,  мы  увидели  поросенка.  Ѓелый,  чистенький,
розоватый, он, быстро перебираЯ ногами, будто катилсЯ к нашей траншее, низко
опустив рыльце, спокойно похрюкиваЯ и не обращаЯ ни на кого вниманиЯ.
     Ќемец старалсЯ обойти поросенка и  заходил  сбоку.  Ќо  тот  прорывалсЯ
вперед и сейчас  уже  бежал  вдоль  фронта,  издеваЯсь  над  немцем  и  Явно
прибавлЯЯ ходу. Њне показалось, они довольно долго  неслись  вдоль  траншеи:
немец - чуть ближе, поросенок - подальше. Ќа  немце  была  кепка  с  длинным
козырьком,  котораЯ  чудом  держалась  на  голове,  а  длинные  худые  ноги,
казалось, вот-вот выскочат из коротких сапог с широкими голенищами.
     ‘ той и другой стороны за поросенком и бегущим за ним немецким солдатом
с интересом наблюдали десЯтки глаз. Њы высунулись из траншеи. Љомиссар  даже
подпрыгнул, у него захватило дух, и он с хрипом и досадой прокричал:
     - ‘мотри, ребЯта, не упусти поросенка. ‘ам бог дает!
     Ќо немец прибавил прыти и в несколько  прыжков  обошел  поросенка.  ’от
теперь уже бежал к немцам, а комиссар кричал:
     - Ќе выпускай его, ребЯта! ‘трелЯй, сукины сыны!
     џ бросилсЯ к часовому, выхватил у него из рук винтовку, загнал патрон в
патронник, приложилсЯ,  прицелилсЯ  в  немца,  нажал  на  спусковой  крючок.
‚ыстрела не последовало. ‘тараЯсь оправдатьсЯ, Я крикнул комиссару:
     - Ћсечка!
     ’от ответил коротко:
     - ђастЯпа!
     џ перезарЯдил винтовку, снова прицелилсЯ и,  когда  произошел  выстрел,
услышал вокруг пальбу и увидел, как землЯ вокруг бегущего солдата взрываетсЯ
рикошетами.
     Ќемец прыгал через воронки, уже забыв о поросенке, стараЯсь унести ноги
подобру-поздорову. Ђ поросенок все так  же  деловито  и  сосредоточенно,  не
отвлекаЯсь по сторонам, катилсЯ по полю, наклонив рыльце и  обнюхиваЯ  перед
собой талую, медленно просыхающую землю.
     ‘трельба прекратилась, когда  немец,  будто  споткнувшись  обо  что-то,
резко пригнулсЯ, сделал несколько неуверенных, неуправлЯемых шагов и упал. ‚
это времЯ поросенок укатилсЯ в траншею, и больше мы его, конечно, не видели.
     “битый лежал на бугре, на виду у всех, широко раскинув руки в стороны и
неестественно подтЯнув под себЯ одну ногу. ’ут-то немцы и  начали  стрелЯть.
Ќаши дружно ответили, хотЯ команду "Џрекратить огонь" было отчетливо  слышно
каждому. Љакое-то времЯ весь передний край трещал беспорЯдочными выстрелами.
     ‚ нашу траншею влетело несколько мин и снарЯдов. Љ счастью,  никого  не
задело. ‘трельба мало-помалу затихла.
     ‡амкомбат кипел от досады:
     - Ћбормоты вы! Ћглоеды! ‚от вы кто! ђотозеи! Џотом, успокоившись,  стал
укорЯть:
     - Љакого поросенка упустили! Џо немцу стрелЯют... —то, его, немца, есть
будешь?! ‘олдаты оправдывались:
     - ’ак ведь жалко поросенка-то, товарищ старший лейтенант!
     - ‚едь он такой маленький... Ѓежит, не знаЯ куда, будто ребенок!
     Љомиссар был доволен.
     - ‹адно, товарищ ‹огунов! - сказал он замкомбату примирЯюще.  -  Ќашего
брата не переделаешь. ’акаЯ у нас натура.
     Њы воспринимали эти слова комиссара как одобрение, как высшую похвалу.
     Џод вечер Я обошел всю роту и у каждого проверил оружие.
     - —тобы осечек у менЯ не было! - погрозил Я солдатам. - Ќакажу!
     Ќо поросенок больше не поЯвлЯлсЯ.

        ЏЋ‚Ђђ, Џ€‘Ђђњ € ‘‚џ‡ЌЋ‰ 

     ѓде Я видел товарищество, дружбу и взаимовыручку, так это на фронте.  €
главное, когда было особенно тЯжело.
     Њы сидели в обороне и голодали. ќто было, пожалуй, самое тЯжелое времЯ.
‘олдаты слонЯлись по траншеЯм и, хотЯ отлично знали,  что  ничего  съестного
найти нельзЯ, все чего-то искали, вглЯдывались в грЯзную и  взмокшую  землю,
еще не совсем сбросившую с себЯ зиму.
     Ќа ней уже не было снега, но еще не  поЯвилось  зелени.  “нылаЯ  землЯ,
изрытаЯ окопами и траншеЯми, изъеденнаЯ, как страшной  оспой,  воронками  от
снарЯдов и бомб, простиралась вокруг. € среди этой всей плывущей и чавкающей
под ногами грЯзи - люди, измученные, серые,  такого  же  цвета,  как  землЯ,
исстрадавшаЯсЯ и усталаЯ от войны.
     Њы отлеживались в землЯнке и, пытаЯсь скрасить разговорами свою  жизнь,
несли всЯкую чушь, чтобы  заглушить  ощущение  голода  и  боли,  внутреннего
ожесточениЯ и холода.
     - •орошо ‚асиленко, - говорил писарь роты,  которого  солдаты  называли
начальником штаба, - никакого меню, никакой раскладки. ‘пи себе на здоровье!
Ђ всем остальным - плохо.
     ‚асиленко был ротный повар.  Њой  свЯзной  (потом  таких  солдат  будут
называть ординарцами) - большой любитель выпить и поесть и от этого особенно
тЯжело переживающий голод - старалсЯ в лад писарю пошутить над ‚асиленко:
     - ‘ейчас бы шашлычок... Ќо шампуры у ‚асиленки заржавели, говорЯт.
     утка, Явно, не клеилась, и тогда ‚асиленко - маленький,  коротконогий,
некогда похожий на откормленного розового поросенка, а сейчас морщинистый, с
отвисшими щеками - подсел ко мне и начал разговор, будто ни  к  кому,  кроме
менЯ, не обращаЯсь:
     - ќх, товарищ старший лейтенант, что они понимают  в  кухне!  €м  любое
пойло дай - съедЯт. Ђ Я, бывало, в ресторане, да не где-нибудь, а  в  Љиеве,
по рыбным блюдам был спец. ‚озьмешь, например, цельного судака. Ћчистишь его
через спинку, обмоешь, вспрыснешь белым вином, а потом развернешь и  кожицей
вниз положишь на плафон. Ђ плафон-то маслом смажешь...
     ’ут ‚асиленко посмотрел вокруг торжествующе и, увидев, что все  затихли
и слушают его с вниманием и интересом, продолжил:
     - Џокропишь этого судака сверху маслом и опЯть вспрыснешь белым  вином.
„а что им говорить? - указал он на писарЯ. - Ћни небось, кроме самогонки  да
соленых огурцов, не  видели  ничего.  Џотом  посолишь,  посыплешь  перцем  и
пропустишь в духовом шкафу до мЯгкости: иначе он сырым будет. Џотом-то его в
духовой шкаф кладешь только длЯ красоты, что ли, чтобы он  корочкой  румЯной
покрылсЯ.
     ’ут ‚асиленко продолжил:
     - ‡атем переложишь судака этого на металлическое блюдо, на  котором  он
будет подаватьсЯ, и заполнишь углубление брюшка гарнирами.  Џоложишь  шлЯпки
от грибов. Џонимаете? ’олько одни шлЯпки. „а отобьешь  у  них  запах,  чтобы
маринадом не пахли. Џоложишь  раковые  шейки,  да  оливки  и  корнишоны,  да
вареную кнель из судака...  ќх,  товарищ  старший  лейтенант,  картинка,  не
оторвешьсЯ!
     ‚от когда румЯнаЯ корочка поверх  соуса  образуетсЯ,  вынимаешь  все  и
гарнирчик наведешь: крутоны из белого хлеба, да покрасишь раковым  маслом...
Ќе видел ведь свЯзной в жизни ничего такого! Ђ туда же лезет... "“ ‚асиленко
шампуры поржавели..." ѓолова у него, у вашего  денщика,  поржавела!  €з  нее
даже заливного хорошего не сделаешь.
     ‚се сидели тихо и видели этого судака  с  румЯной  корочкой,  и  слюнки
текли, и к горлу подступало что-то горькое да сладкое,  и  хотелось  есть  и
плакать. ‘вЯзной прерывает тишину:
     - ’ы мне, ‚асиленко, продукт дай, а приготовить-то дурак может. ’ы  мне
курицу дай; так Я ее ощиплю, кишки выброшу. Ќу там, картошки, макаронов  или
консервы, к примеру, положу... Љонечно, перцу, лаврового  листика...  €  все
заложу, и пусть преет!..