Ќевозможно было разобрать, что кричат. Ќо это уже привлекло внимание.
     ‚сЯ рота обернулась на крик и увидела, что от нашей траншеи бежит майор
Љулаков. Ћн без шапки. Џолушубок расстегнут. ђезко, даже, кажетсЯ,  радостно
он кричит:
     - ђебЯтки! ‘ынки мои! Љак же это? Ќеужели?
     …го голос разноситсЯ по всему полю.
     - “бьют! - кричит кто-то.
     - ‹ожись! ‹ожитесь, товарищ майор! - кричат теперь уже многие.
     Њайор пробегает нас. Њы видим, у него прострелена рука.  Љровь  сочитсЯ
на полушубок, на снег, и эти красные капли крови на снегу мы тоже видим. ‚се
ждут, что будет дальше, и никто не встает.
     Њайор  не  ждет  никого.  ‘квозь  глубокий  снег   он   пробиваетсЯ   к
проволочному заграждению, пытаетсЯ перелезть через него и кричит:
     - ‚перед, братцы-ы-ы!
     € как будто в ответ на это пулемет справа дает короткую очередь,  Њайор
падает на проволоку, энергично  загребает  руками  и  отталкиваетсЯ  ногами,
чтобы перебратьсЯ через препЯтствие.
     ‚ это времЯ, как по команде, справа, слева и спереди начинаетсЯ бешенаЯ
плЯска огнЯ. ‚есь этот ужас долгое времЯ направлЯетсЯ в одну точку. Ђгитатор
полка уже мертв, а пули все еще клюют и рвут его на части, расшвыривают тело
по снегу кругом с ожесточением и беспощадностью.
     - —то они делают, нехристи?! - кричит  высокий  широкоплечий  солдат  и
подымаетсЯ во весь рост. џ сразу узнаю его:  это  Џорхневич.  Ћн  на  бугре,
отчего кажетсЯ особенно огромным.
     - Ќехристи, идолы! - ревет он. - —то они делают?
     Џорхневич бежит к немцам, шапка с  него  слетела,  рыжие  волосы  огнем
горЯт, он бежит быстро, и глубокий снег по колено - ему не помеха.
     ‘нова немецкие пулеметы бьют в одну точку, в  эту  большую  и  открытую
цель. Ћни умеют сосредоточить огонь, недаром давно воюют. …ще человек падает
на проволоку...
     ‚ это времЯ всЯ стрелковаЯ цепь, не выдержав  напрЯжениЯ,  поднимаетсЯ.
Ќет, она не поднимаетсЯ, а вскакивает и с криком, воплЯми, руганью бросаетсЯ
вперед. Џулеметы  уже  не  в  силах  остановить  людей,  которые,  казалось,
обезумели.
     –епь двигаетсЯ все дальше, забираЯсь все выше в гору.  Њолчат  немецкие
пулеметы, они  будто  провалились  сквозь  землю.  Љогда,  остановившись  на
минуту, Я смотрю  с  захваченной  высоты  на  оставленные  сзади  окопы,  на
проволочное заграждение, которое рота преодолела, Я вижу лишь  искромсанную,
избитую,  искалеченную  землю,  а  на  ней  -  окровавленные  тела   убитых,
окоченевшие на холоде, и санитаров, которые ищут тЯжелораненых, тех, кто еще
ворочаетсЯ и стонет.
     Ќочью солдаты вспоминали:
     - Њайор-то долго вздрагивал, когда по нему пулеметы бить  начали..  Ћни
рвут его, а он все дергаетсЯ. Ќе думал, видно, что убьют, Ђ Џорхневич как на
стол лег. ‡нал, что на смерть идет. ‚роде готов был помирать-то,  когда  еще
встал да крикнул. "Ќехристи, - говорит, - вы. €долы". ‡наешь, мороз по коже.
Ђ помер сразу и тихо.
     ‚се солдаты разговаривают вот так и уже никто не суетитсЯ. Љаждый занЯт
будничным делом: кто письмо пишет, кто  винтовку  чистит,  а  кто  в  уголке
подремывает, пользуЯсь тем, что никаких команд пока не поступает.
     ‘мотрю Я на этих людей и удивлЯюсь: это ведь они еще утром  были  рЯдом
со смертью и в ожидании ее. Љто-то был  немного  растерЯн,  а  кто-то  полон
решимости победить, и все принимали свою судьбу как  должное  и  неизбежное,
без ропота и обиды, без особой жалости к себе.
     ‚ душе моей поднимаетсЯ, охватываЯ всего менЯ, нежность и любовь к этим
идущим на смерть  людЯм.  ’олько  высказать  это  Я  не  решаюсь,  чтобы  не
показатьсЯ смешным.
     “тром началась метель. џ подумал, глЯдЯт на новые  траншеи  противника,
которые скоро предстоЯло брать, что вчерашнее поле боЯ уже, наверно, закрыто
свежим и чистым снегом.

        “ ‚…‹€ЉЋѓЋ ‘…‹Ђ 

     Џолки остановились под ‚еликим ‘елом -  безвестной  прежде  деревушкой,
которую немцы превратили в мощный опорный пункт. ‘ ходу прорвать оборону  не
удалось. „ивизиЯ понесла большие потери и продвинутьсЯ не смогла, а  приказа
отойти в исходное положение не было.
     “дивительно, думали мы, как все хорошо шло до этого ‚еликого ‘ела и как
все застопорило сейчас!
     Љомандующий войсками армии угрожал комдиву, что, если в ближайшие сутки
тот не возьмет ‚еликое ‘ело, на дивизию поставЯт нового командира.
     ђассерженный и недовольный комдив по телефону и  по  радио  нажимал  на
подчиненных. Љомандиру полка подполковнику Њихайлову он говорил:
     - Џочему не продвигаешьсЯ!  —его  испугалсЯ?  „есЯток  паршивых  фрицев
остановили полк! “чти, Я шутить не люблю: не возьмешь - сниму. Ђ  то  и  под
суд пойдешь... Ћдин батальон пусти встык, чтобы он ударил с тыла, и  дело  с
концом.
     Њихайлов оправдывалсЯ как мог:
     - Ћгонь, товарищ генерал. ѓоловы поднЯть не дает. Ћткуда что  беретсЯ?!
Ќочью постараюсь. ‘делаю все возможное!
     - Ђ ты сделай невозможное.
     - †изни не пожалеем!
     ’огда генерал отчитывал командира другого полка - ЏолЯкова:
     -  ‘тепан  …горович!  ’ы  что,  обессилел  совсем?!  ‘лава  твоЯ   где?
‘прашиваю: где твоЯ слава былаЯ, а? ’ам же их всего  десЯток.  „а  Я  своего
ординарца пошлю, он один возьмет. “чти, Я тобой всегда гордилсЯ, а сейчас не
посмотрю!
     ЏолЯков  оправдывалсЯ  и  тоже  обещал  сделать  все,  что  возможно  и
невозможно в таких условиЯх.
     Љомандиру полка Џиткевичу генерал обещал помочь артиллерией и танками:
     - ’ы знаешь, как Я тебЯ люблю! џ все  тебе  отдал,  что  у  менЯ  было.
Џриказываю к 15 часам овладеть высотой, из ‚еликого ‘ела  тогда  немцы  сами
уйдут.
     Џиткевич тоже обещал.
     Ђ дела шли плохо. Џод все усиливающимсЯ нажимом сверху  наши  буквально
вгрызались в  оборону  и  теснили  немцев,  метр  за  метром,  несЯ  большие
неоправданные потери.
     Ћрдинарец командира дивизии - рослый и простодушный малый - вслушивалсЯ
внимательно в разговоры, которые вел генерал, и заметно нервничал.
     - ’ы что, плюешьсЯ, ћрлов? - прикрикнул на него  генерал.  -  Ќехорошо,
брат!
     - „а так, с досады, товарищ генерал. Ћбидно! Љакое-то  ‚еликое  ‘ело...
Ќазвание одно. ‘колько таких деревень взЯли, и на тебе.
     ѓенерал сердито посмотрел на него и приказал:
     - €ди спать, ночью на передок пойдем,
     Љомдив не отходил от телефона и рации.  ‘верху  требовали  и  угрожали,
внизу оправдывались, просили поддержки и обещали.
     ‚ разговорах, суете и угрозах генерал не заметил, как ординарец куда-то
пропал. ’олько потом комдиву, да и всем  нам,  кто  знал  ћрлова  (ординарец
комдива - это заметнаЯ фигура в дивизии), стало известно все.
     ’от сначала ЯвилсЯ к подполковнику Њихайлову, прЯмо  на  наблюдательный
пункт,
     -  ’оварищ  командир  полка,  --  спросил  он  строго,  -   почему   не
продвигаетесь?! ѓенерал  недоволен.  Ћн  говорит,  что  там  только  десЯток
каких-то фрицев...
     Ќо Њихайлов слушать не стал, обернулсЯ  к  нему,  схватил  за  рукав  и
выбросил из блиндажа:
     - ’ы еще тут путаешьсЯ под ногами? Ќу-ка, марш отсюда!
     ћрлов ушел обиженный и направилсЯ к ЏолЯкову. ’от не выгнал  его,  даже
не накричал, а сказал своему ординарцу:
     - Џокорми его чем-нибудь. ‚ишь, худой он какой!
     ћрлов на ЏолЯкова не обиделсЯ.  Ћрдинарец  командира  полка  Њалышев  с
уважением и заботой отнессЯ к ординарцу  комдива:  знал  службу.  ћрлов  длЯ
него, как он  считал,  все-таки  старший  товарищ,  можно  сказать,  даже  в
какой-то мере начальник.
     Ќалил ему в кружку сто граммов. ’от пить один отказалсЯ. ’огда  Њалышев
налил и себе, чокнулись за победу, выпили и вместе поели.
     ћрлов все еще не мог примиритьсЯ с тем, что какой-то  десЯток  паршивых
фрицев остановил всю дивизию и уложил перед  ‚еликим  ‘елом  не  одну  сотню
наших. Њалышев сначала слушал его внимательно,  как  у  нас  слушают  гостЯ.
Џотом тоже загорелсЯ его идеей. € они пошли.
     Џобродив по переднему краю, они приткнулись к батальону, который должен
был выйти в тыл ‚еликому ‘елу, и пошли впереди, вместе с разведкой.
     Ѓатальон был обнаружен и обстрелЯн. ђазведчики бросились вперед,  чтобы
подавить огневые точки  противника.  Њногие  видели,  как  ординарцы  бежали
впереди всех и что-то кричали. ‡а  ними  шел  батальон.  Џулеметы  и  орудиЯ
немцев будто сошли с ума. Ќаша цепь не выдержала и залегла.  ђазведчики  еще
продвигались какое-то времЯ, но, когда ћрлов свалилсЯ, залегли и они.
     ћрлов упал в нескольких шагах от немецких окопов. ‚ечером Њалышев вынес
его к своим  окровавленного  и  побелевшего.  ЏулЯ  прошла  навылет  грудную
клетку.
     ѓоворили, что ћрлов, приходЯ времЯ от времени в себЯ, что-то  не  очень
разборчивое шептал о десЯти фрицах, о том, что их мало, а мы думаем, что  их
много и что  их  надо  обЯзательно  обойти  ночью  с  тыла  и  что  об  этом
обЯзательно надо сказать генералу.
     Љогда комдив пришел  в  медсанбат  навестить  ординарца,  тот  был  без
сознаниЯ.
     Ќочью ћрлов  скончалсЯ.  Џолки  снова  атаковали  и  захватили  высоту,
преграждавшую путь: к ‚еликому ‘елу. ѓенерал приказал похоронить ординарца в
братской могиле, которую только что вырыли и начали заполнЯть на только  что
захваченной  высоте,  с   которой,   как   оказалось,   словно   на   ладони
просматривалось все ‚еликое ‘ело - мощный опорный пункт немцев, который был,
по нашему мнению, обречен на разгром.
     “тром на совещании командиров генерал сказал:
     - ‚се вы знаете, мой ординарец прошлой ночью скончалсЯ.  ЋбстоЯтельства
его гибели известны. Љазалось  бы,  нет  особого  смысла  говорить  здесь  о
каком-то одном солдате. Ќо Я хотел бы обратить ваше внимание  на  следующее:
этот солдат был государственный человек, пусть такое  не  покажетсЯ  кому-то
смешным.
     Џочему Я так говорю о нем? Ђ потому, что в нем поЯвилось особое чувство
ответственности за судьбы нашей ђодины. …му казалось, что он лично  отвечает
за выполнение боевой задачи не только дивизии,  но  и  всей  Љрасной  Ђрмии.
ќтого же Я требую от вас, товарищи командиры и комиссары,

        „…Ќњ ђЋ†„…Ќ€џ 

     ‚ то времЯ наша  дивизиЯ  жила  ожиданием  больших  боев.  Ќа  сей  раз
немецкие войска глубоко  зарылись  на  высоте,  котораЯ  господствовала  над
местностью. Ћни источили ее траншеЯми и ходами сообщениЯ. Њы сосредоточились
на невысоких сухих буграх. …стественно, что в предвидении скорого приказа на
наступление основнаЯ наша позициЯ по-настоЯщему не оборудовалась,  а  личный
состав, техника и оружие были укрыты  кое-как.  ‘тоило  ли  старатьсЯ,  коль
скоро все равно не сегоднЯ завтра вперед?!
     Њежду нами и противником лежало болото, поросшее, как  ковром,  зеленой
осокой и мелким кустарником.  Љое-где  росли  одинокие  деревьЯ.  —ерез  всю
ничейную землю шагали, как  по  струнке,  телеграфные  столбы  с  натЯнутыми
проводами. Љрасивое зрелище Яркой нетронутой зелени настораживало: бежать по
гладкому ровному лугу семьсот-восемьсот метров враг  не  позволит.  ЏридетсЯ
ползти по жесткой, колючей, режущей  осоке  -  удовольствие  ниже  среднего.
’анков не будет, артиллериЯ прЯмой наводки не пройдет. ‡аранее  было  видно,
что болото длЯ этих средств непроходимо.
     Ќа совещании в штабе, куда были собраны командиры рот, майор  Џетренко,
командир полка, говорил бодро:
     - Ќам с вами, товарищи, предстоит сделать не  очень  много:  преодолеть
болото - всего семьсот метров, и взобратьсЯ на бугорок. Љак видите,  не  так
уж далеко продвинутьсЯ и не  столь  высоко  поднЯтьсЯ.  Љомандование  решило
взЯть высоту, на которой сидЯт отборные фашистские головорезы, во что бы  то
ни стало! ‹юбой ценой! Џомните, что на вас смотрит ђодина,  к  вам  обращают
свои надежды, свою любовь и верЯт вам беспредельно отцы и матери,  братьЯ  и
сестры, друзьЯ и невесты, весь советский народ!
     Њайор Џетренко умел говорить: не только  сказать  нужные  слова,  но  и
придать своему голосу такое выражение, от которого перехватывало горло. џ не
любил Џетренко, но и менЯ  он  своим  разговором  переломил.  „ействительно,
поЯвилось желание сделать все, : чтобы взЯть высоту,  пусть  даже  погибнуть
самому, а высоту взЯть.
     Џолк поутру вошел в болото и потом несколько дней метр за метром упорно
продвигалсЯ вперед, с каждым днем все больше и больше терЯЯ людей и  веру  в
возможность преодолеть проклЯтую трЯсину. €збитое снарЯдами болото горело.
     …жедневно в вышестоЯщий штаб шли донесениЯ о продвижении наших войск  с
просьбой помочь авиацией и артиллерией.
     Љомандование, естественно, делало вид, что оно  довольно  успехом.  Ћно
гордилось, что не позволило противнику  снЯть  с  нашего  участка  войска  и
бросить их на помощь тем, кто в это времЯ на других фронтах чувствовал  себЯ
ненадежно и нуждалсЯ в поддержке или кто имел успех  и  не  имел  достаточно
сил, чтобы развить его.
     Ќас такое объЯснение устраивало. Ћно  льстило  молодому  самолюбию.  Њы
верили в то, что делаем важное дело и выполнЯем важную  задачу  по  разгрому
общего врага.
     Ќаш батальон в первые же дни боев  почти  полностью  лег  в  болоте,  и
только мне с девЯтью солдатами  и  сержантами  чудом  удалось  добратьсЯ  до
высоты и окопатьсЯ у самой подошвы ее. ‚ечером мы вылезли на сухое  место  и
принЯлись  за  лопаты.  ‚сю  ночь  копали,   под   утро   уснули,   выставив
наблюдателей. Љогда проснулись, то ужас продрал по коже: наша  траншеЯ  была
полна воды. ‚есь день мы продрожали в ней. Џромерзли как собаки, но ни  один
не заболел. ‘ вечера, как только стемнело, выползли  ближе  к  противнику  и
стали отрывать новую траншею. ЋпЯть всю ночь копали. „нем мы  уже  сидели  в
сухих окопах и радовались: холодом от земли не несло, болотом  не  пахло,  и
под ногами не чавкало.
     …ще несколько дней продолжалась болотнаЯ операциЯ, но мы почувствовали,
что наступление иссЯкло. Џо приказу командованиЯ остатки полка  вернулись  в
исходное положение. ђаненых, которые  сумели  выжить  и  попались  на  глаза
санитарам, вынесли... Ѓольшинство убитых затЯнуло в трЯсину,  некоторые  еще
плавали на виду.
     ‚скоре, однако, началось новое наступление. —ерез  каждый  день-два  на
высоту через болото стали бросать по батальону.
     €з траншеи нашей основной позиции выходил  испытать  счастье  очередной
батальон. Љартина боЯ проигрывалась каждый раз по известному сюжету,  как  в
кинотеатре повторного фильма. ‘начала  наша  артиллериЯ  бросала  в  опорный
пункт врага несколько десЯтков снарЯдов, будто длЯ того, чтобы  предупредить
о нашей предстоЯщей атаке. Ќаши несчастные солдаты  спускались  с  бугров  в
болото  и  устремлЯлись  вперед,  предоставленные   самим   себе.   ЌемецкаЯ
артиллериЯ с ожесточением рвала  болото  на  куски,  а  пулеметы  беспощадно
уничтожали всех, кто приближалсЯ, и очередной батальон на  наших  глазах  и,
видимо,   не   без   ведома   начальства   исчезал,   испарЯлсЯ,   прекращал
существование.
     ’олько отдельным счастливчикам удавалось добратьсЯ до нас. џ забирал их
себе, под свою команду, ставил на котловое довольствие.
     ’аким образом, как бы само  собой,  стихийно,  у  дивизии  образовалось
боевое охранение. Љ нам протЯнули свЯзь. ‘ам майор  Џетренко  поставил  мне,
как старшему по званию, боевую задачу и велел объЯснить всем, что отныне  мы
- глаза и уши дивизии. Џри этом он особо подчеркнул, что подчинЯемсЯ мы ему,
то есть Џетренко, напрЯмую.
     џ уже бывал в таких ситуациЯх. ‡нал, что делать.  Џотребовал  снабжениЯ
пищей и боеприпасами, организовал службу наблюдениЯ. Џодкрепить  нас  личным
составом полк не мог.
     ‘начала думалось, что немцы не заметили нашего поЯвлениЯ на  их  высоте
или не придали этому значениЯ. Ќо не тут-то было. Љак только кончились  бои,
они бросились на нас в контратаку. Њы твердо решили: лучше умереть, чем уйти
обратно, в эту грЯзь, в этот смрад, в  это  проклЯтое  место,  которое  наши
солдаты прозвали "долиной смерти". € мы отбили  первую  неожиданную  вылазку
врага.
     Ќемцы снова и снова кидались на  нас,  и,  когда  показалось,  что  они
вот-вот отбросЯт нас в болото, или истребЯт всех до одного,  они  прекратили
атаки. ‚идно, мы озверели, и это их образумило. ’ак  Я  думал  тогда.  Љогда
остервенеешь,  тогда  ничего  не  страшно,  и  чтобы  тебЯ  победить,   надо
остервенеть еще больше, чем ты.
     Ѓолото, некогда  поросшее  высокой  осокой,  кустарником  и  отдельными
деревьЯми, оголилось. €з  зеленого  оно  превратилось  в  грЯзно-коричневое.
‡алитые водой воронки от снарЯдов и мин блестели днем под солнцем, а ночью -
под луной и при свете немецких ракет. Ћбгорелые и искалеченные  осколками  и
пулЯми деревьЯ и телеграфные столбы торчали из болота, как черные костыли.
     „нем болото казалось пустынным  и  мертвым.  Џоначалу,  правда,  к  нам
пытались пробитьсЯ пешие посыльные. “ менЯ был телефон, и свЯзь  со  штабами
работала хорошо. Ќо майор Џетренко  считал,  что  пеший  посыльный  -  самое
надежное средство управлениЯ войсками в боевой обстановке, и,  выполнЯЯ  его
волю, посыльные безропотно направлЯлись в "долину смерти",  чтобы  выполнить
приказ начальника.
     ‚ этом случае кто-то из наших кричал: - ђебЯта, смотрите, к  нам  идет!
Њы с ужасом и негодованием наблюдали, сердцем своим желаЯ несчастному выжить
в условиЯх, в которых выполнить задачу и  остатьсЯ  живым  было  практически
невозможно,
     Ћн выходил из первой траншеи основной  позиции.  “веренно  и  спокойно,
даже бравируЯ (он не мог не знать,  что  за  ним  наблюдают  и  товарищи,  и
начальники), он проходил половину пути и где-то в  середине  болота,  метров
триста не дойдЯ до нас,  попадал  вдруг  под  перекрестный  огонь  вражеских
пулеметов. € они били до тех пор, пока обреченный не падал, сраженный  пулей
у всех на глазах, так и не  добравшись  до  конечной  цели  своего  опасного
путешествиЯ.
     Ќекоторым,  правда,  везло.  Џопав  под  огонь  противника,   посыльный
замирал,  изображал  убитого  и  ждал  весь  день,  когда  стемнеет,   чтобы
подобру-поздорову выбратьсЯ живым из болота.
     Џосле многих таких  случаев  днем  в  боевое  охранение  уже  никто  не
рисковал ходить.  Ќемцы,  как  видно,  пристально  всматривались  в  "долину
смерти". €х пулеметы, минометы и орудиЯ открывали огонь, как только в болоте
кто-то подавал признаки жизни.
     Ќочью  высота,  на  которой  сидели  немцы,  извергала  каскады  ракет:
свистЯщих, хлопающих, бесшумных, цветных,  бесцветных,  быстро  сгорающих  и
медленно опускающихсЯ на шелковых парашютах, долго освещающих местность. ‚сю
ночь трассы ракет и пуль, прорезаЯ темноту, тЯнулись  над  нами  к  основной
обороне, освещаЯ мертвую зыбь "долины смерти". “ нас в траншее было от этого
светло как днем.
     ЏозициЯ, которую занимал наш полк, угрожающе  темнела,  мрачно  нависаЯ
над болотом. Њы смотрели  на  нее  с  надеждой,  ожидаЯ,  что  наши  вот-вот
наберутсЯ сил, хорошо подготовЯтсЯ, снова бросЯтсЯ в болото, выйдут к нам  и
столкнут противника с высоты или кто-то из больших начальников проникнетсЯ к
нам жалостью, поймет бессмысленность наших страданий, прикажет вывести нас в
основную оборону, мы будем тогда как все - сыты, одеты, обуты,  спокойны  и,
главное, живы.. Ќам казалось:  там-то  уж  можно  рассчитывать  на  то,  что
проживешь сто лет.
     Џротивник иногда на всЯкий случай обстреливал нашу основную позицию.  ‚
районе полка вдруг вспыхивало белое облачко разрыва, красное у основаниЯ,  а
через две-три секунды до нас добиралсЯ через болото звук взрыва. Џотом такое
же облачко - в другом месте, а после него - в  третьем.  €ной  раз  внезапно
такие грибки из дыма возникали одновременно.
     Њне стыдно признатьсЯ в гнусных мыслЯх, которые возникали у менЯ, да  и
только ли у менЯ одного?  Љак-то  немного  успокаивало,  что  и  в  основной
обороне не совсем безопасно находитьсЯ. €м тоже достаетсЯ.
     Ќаши артиллеристы временами  отвечали  вражеским  батареЯм,  Ќо  то  ли
орудиЯ не могли перебросить снарЯды через  немецкую  высоту,  то  ли  кто-то
ошибалсЯ в установках, целилсЯ недостаточно метко,  только  снарЯды  нередко
падали около нашей траншеи.
     Њы, конечно, злились, опасаЯсь, что в конце концов накроют нас и  тогда
- конец боевому охранению: дивизиЯ ослепнет и оглохнет.
     ‘казать по правде, глЯдЯ на противника из-под бугра, мы видели  у  него
только  бруствер  первой  траншеи,  зато  слышали  команды,   звуки   губной
гармоники, долетавшие к нам с переднего краЯ немцев. Њы были полны решимости
не допустить внезапного  нападениЯ  врага  на  нашу  основную  оборону.  Ќам
льстило, что где-то в больших штабах на оперативно-тактических  картах  наше
боевое охранение было показано (так нам думалось), как отвоеванный  плацдарм
длЯ будущего решительного и победоносного наступлениЯ.
     Њало-помалу в боевом охранении установилсЯ своеобразный режим. Ќочью мы
бодрствовали и несли службу  разведки  и  наблюдениЯ,  а  утром  все,  кроме
дежурных смен, ложились спать, Љ вечеру, снова начиналась боеваЯ работа.
     —етвертого августа, и на всю жизнь  запомнил  это,  выдалсЯ  солнечный,
знойный день. џ проснулсЯ часов в пЯть, когда жара немного спала.
     - ’оварищ капитан, умыватьсЯ будете? - спросил менЯ ординарец.
     - Ђ почему нет?!
     Њы вышли из блиндажа, если можно было так назвать нелепое сооружение из
обломков дерева и кусков дерна, которое служило длЯ нас  жильем,  ‚  траншее
ординарец полил мне на спину, благо воды кругом было -  залейсЯ.  џ  намылил
лицо, сполоснул его и потЯнулсЯ за  полотенцем,  вместо  которого  ординарец
использовал чистую неношеную портЯнку.
     - Ђ бритьсЯ не будете? - спросил он менЯ.
     ЏризнатьсЯ,  в  этом  году  Я  только  начал   брить   бороду   -   пух
неопределенного цвета, который начал расти на лице. € начал брить,  пожалуй,
только потому, что комбат подарил мне красивую английскую безопасную бритву,
полученную нами, по-видимому, по ленд-лизу.
     - Ђ может, не  будем?  Џосмотри,  -  попросил  Я  ординарца,  -  может,
обойдемсЯ?
     - „а надо бы, - посоветовал  он.  €  тут  Я  заметил  в  нем  некоторые
перемены и спросил:
     - ’ы что это вырЯдилсЯ как на праздник?
     Ћн был не только чисто выбрит (надо сказать, борода и усы росли у  него
более заметно). Ќа гимнастерке был подшит даже белый подворотничок.
     - Ќе к девкам ли собралсЯ?
     - „а нет, товарищ капитан,  -  сказал  он,  и  рожа  его  расплылась  в
радостной и смущенной улыбке.  -  “  вас,  товарищ  капитан,  день  рождениЯ
сегоднЯ.
     "Њилый, дорогой, мой незабываемый Ђнатолий, - подумал Я, - какой же  ты
добрый и хороший!" Ќо сказал совсем другое:
     - Љонечно, всему боевому охранению раззвонил?!
     - Ђ все и без этого знают. ‡вонить незачем.
     џ побрилсЯ, обошел всю траншею, сейчас она уже  протЯнулась  метров  на
сто, проверил наблюдателей. € везде менЯ поздравлЯли, по-разному, конечно.
     - ’ак вам, значит, сколько? - спрашивали одни. - „вадцать-то уже есть?
     ќто менЯ, надо прЯмо сказать, несколько обижало. ‡начит, Я выглЯжу  так
несолидно?! ЏриЯтнее было, когда говорили:
     - Ђ Я думал, что вам уже двадцать два-то навернЯка!
     ќто менЯ воодушевлЯло: не хотелось выглЯдеть особенно молодым.  „овериЯ
не будет, думалось мне.
     ‚ блиндаже уже вовсю шло приготовление к праздничному  обеду.  Ђнатолий
ножом от самозарЯдной винтовки вскрывал банку американской  тушенки.  ђадист
‹ев ‘лавин, открыв термос, в котором хранилсЯ водочный  запас,  разливал  по
кружкам. ђазведчик ‘тепан Ћвечкин резал хлеб. џ распорЯдилсЯ собрать ко  мне
всех, кто свободен от нарЯда. ЏредстоЯл пир на весь мир.
     ‚ это времЯ менЯ позвали к телефону.
     - ‘лушаю, - бросил Я весело в трубку.
     - ќто "„есЯтый", - голос Џетренко, командира полка, Я узнал сразу.
     - ‘лушаю, товарищ "„есЯтый"!
     - џвитесь немедленно ко мне!
     - ’оварищ "„есЯтый",  сейчас  по  болоту  не  пройдешь,  -  начал  было
объЯснЯть Я. - —ерез пЯть-шесть часов...
     - џвитесь ко мне немедленно, - повторил Џетренко железным голосом.
     - ’оварищ "„есЯтый", только что утром убили  свЯзного.  ‘то  метров  не
добежал.
     Ќо Џетренко был неумолим. ‚ трубке голос его уже гремел:
     - ‚ы совсем разболтались! џ научу вас выполнЯть приказаниЯ!
     ’елефон замолчал,
     - Ќадо идти, - сказал Я,
     - џ с вами, - сказал Ђнатолий.
     - € Я, - выразил желание разведчик.
     - „авайте всей ротой, - заключил Я и решил идти вдвоем с ординарцем.
     Ћткрыли термос. ‡ачерпнули водки. џ предложил тост:
     - ‡а вас, за Џобеду!
     - „а погибнут наши враги, - сказал разведчик.
     - ‘ днем рождениЯ, товарищ капитан! - произнес ординарец.
     Ђ приказ Џетренко бил как молот в виски. Ќу и что, решил  Я  про  себЯ,
пойду. Ќазло пойду, чтобы он кому-нибудь не сказал потом, что Я струсил.
     "‚от оно, нависло надо мной, - подумал Я. - € черт менЯ дернул!"

     Љак-то в штабе полка Я встретил свЯзистку. ‘толкнулись у столовой, чуть
ее с ног не сбил - торопилсЯ. € все-таки мы остановились. џ  извинилсЯ,  она
улыбнулась. џмочки на щеках, глаза веселые и зубы один к одному.
     - ‚ы могли убить человека, - воскликнула она.
     - џ только это и делаю, - гордо ответил Я.
     - ‚от вы какой! - опЯть весело сверкнула она глазами.
     - Ђ вы-ы-ы! - с восторгом протЯнул Я.
     € она пробежала мимо. џ обернулсЯ и посмотрел  вслед:  во  девка!  „аже
сердце заколотилось.
     ‘ержант подошел, поприветствовал и сказал не то в шутку, не то  всерьез
(сержант,  видно  сразу,  был  штабной,  строевой  так  не  вел  бы  себЯ  с
капитаном):
     - ‚ы рот на нее не разевайте.
     - Ђ что? - спросил Я, - Љто-то уже глаз положил?
     - Љомандир полка.
     - Џетренко?
     - „а.
     ‚се так бы и сошло, если бы не было второй встречи.
     Ћднажды, выполнЯЯ личное  задание  командира  дивизии,  мы  втроем  (Я,
капитан –арюк и старший лейтенант Ѓельтюков)  прошли  через  первую  позицию
обороны немцев и в тылах захватили повозочного. Џритащили его домой.  Љомдив
предоставил всем нам пЯть суток отдыха и отправил в тылы дивизии.
     Њы  жили  в  лесу,   в   деревЯнной   избе,   чудом   сохранившейсЯ   и
отремонтированной дивизионными умельцами. ‚ этот домик присылали  командиров
и бойцов на отдых и называли это учреждение санаторием. ЏЯть суток мы  спали
в кроватЯх, нас кормили как на убой, давали наркомовский паек, мы ничего  не
делали, то есть отдыхали. € вот тут-то Я снова, опЯть случайно, встретил ее.
Ћна узнала менЯ.
     - Ћ, товарищ капитан! - произнесла она, обрадовавшись.
     џ был зол на нее, вам не знаЯ за что, но хотел было сначала скрыть это.
Њы разговорились.
     - Ђ вас не узнать, - сказала она. - ’акой чистенький, такой беленький.
     € что мне в голову взбрело спросить:
     - Ќу, как старик?
     - Љакой старик? - удивилась она.
     - Џетренко, какой еще.
     - Љакой же он старик? Ћн вас на пЯть лет старше.
     - „а ну-у-у... - удивилсЯ Я.
     џ, конечно, не думал, что Џетренко старик. Љонечно, он еще по  возрасту
не старый. Ќо где-то, подспудно,  мыслишка  торчала  -  он  обременен  такой
властью, задушен такими заботами и ответственностью,  настолько  он  деловой
человек, что, конечно, любые страсти и все человеческие чувства  ему  чужды.
ќто не то, что мы. “ нас сердце горЯчее,  оно  вспыхнуть  может  при  первом
взглЯде. Ќо свЯзистка менЯ просветила:
     - ќто вы ему завидуете... Ћн пользуетсЯ у девушек большим  успехом.  Ћн
такой деликатный, умный, и все-все понимает. Ќе то, что вы.
     џ стоЯл растерЯнный, обескураженный, а свЯзистка вдруг влепила мне ни с
того ни с сего:
     - ‚ы все растЯпы!
     Ќе знаю, какой смысл она вкладывала в это обвинение, но Я понЯл это как
побуждение к действию.
     - Ђх, мы растЯпы?! - взвыл Я, схватил ее обеими руками и приподнЯл. Ћна
взвизгнула.
     - ќто что еще такое?! - услышал  Я  голос  майора  Џетренко  и  опустил
девушку на землю, Ћна бойко ответила:
     - Ќичего, товарищ майор.
     џ не знал, что сказать. ‘тоЯл как идиот.
     - Џоедешь? - спросил Џетренко свЯзистку. - “ менЯ здесь лошадь.
     - Ђга, - с удовольствием согласилась она.
     Љогда они проезжали мимо, она чуть заметно помахала мне рукой. Џетренко
посмотрел на менЯ сурово.
     Љогда Я  вернулсЯ  после  отдыха  в  роту,  командир  батальона  сказал
откровенно и напрЯмик:
     - ‘лушай, брось ты эту девку.
     - Љакую? - сделал Я удивленное лицо,
     - „а командира полка, конфетку эту!
     - Ђ что случилось?
     - Џока  ничего,  но  может  случитьсЯ.  ’ы  знаешь,  какой  он  носорог
необузданный,  когда  дело  касаетсЯ  его  собственных  интересов.  џ   тебЯ
предупреждаю. Ћтойди, пока не поздно. Ћн думает, что ты виды на нее  имеешь,
и зубами скрипит, когда слышит, что о тебе говорЯт хорошее.
     - Ќу и что? ‚от возьму и назло ему...
     - Ќе шути.
     - Ђ что он может сделать? џ на самом переднем  крае.  Љ  немцам  в  тыл
пошлет? џ уже там бывал.
     - Ћн не только тебЯ, но и всю роту твою подставит под удар. Џомнишь,  у
‚ольтера: "–арь утопил свои добродетели в чудовищной  страсти  к  прекрасной
капризнице".
     Љомбат любил и знал много таких выражений великих людей.
     Џосле этого разговора с комбатом и на менЯ  будто  просветление  нашло.
ђешил больше даже не останавливатьсЯ, если с ней встречусь.
     ‘о временем стало мне казатьсЯ, что моей роте командир полка  почему-то
вдруг лично ставит задачи, и все такие, что свЯзаны с неизбежностью  потерь!
’о бросит в контратаку, то  в  разведку  боем.  Џри  этом  выискивает  самые
благовидные предлоги. Љомбат это тоже, видимо, заметил, потому  даже  как-то
сказал:
     - Ќу что, предупреждал Я тебЯ?
     ‚от так и  четвертого  августа.  Џриказал,  чтобы  Я  в  светлое  времЯ
пробежал по болоту почти  километр  по  пристрелЯнным  местам,  где  убивали
навернЯка. Ѓыли же такие жестокие и бессердечные люди!
     Ќо приказ есть приказ. Џрежде в уставе было записано, что любой  приказ
должен быть выполнен, кроме Явно преступного. Ђ когда менЯ в армию призвали,
так к этому времени из  устава  слова  "кроме  Явно  преступного"  были  уже
исключены.
     ‚ыполнЯЯ приказание Џетренко, мы с ординарцем выползли  из  блиндажа  -
дверь была низкой и узкой. Љакое-то времЯ лежали и рассматривали путь к  еле
заметной грЯде высот, где нас ждет не дождетсЯ Џетренко. „оговорились бежать
сколько есть сил, не залегать, не падать, несмотрЯ ни на что.
     ЏоднЯлись, встали в рост, схватились за руки. Ћрдинарец  был  высок,  Я
был ему по плечо.
     - џ боюсь за тебЯ, - шепнул Я Ђнатолию, - уж больно ты большаЯ цель.
     - Ђ Я за вас, вы важнее длЯ немцев.
     - ‡начит, договорились, - сказал Я, и мы побежали.
     ‘начала с радостью, пружинисто, играючи. ‚скоре  немцы  открыли  огонь.
Ћдиночные выстрелы не пугали нас. Џотом вступили в дело  пулеметы.  ‘  нашей
стороны - тишина. Ќеужели, думалось, оттуда никто не смотрит?
     Ќемцы стрелЯли длинными очередЯми. Ќо страха не было. Џули  свистели  и
проскакивали вдалеке. Њы бежали с Ђнатолием, прыгаЯ -с кочки  на  кочку,  не
оглЯдываЯсь, и что-то кричали,  и  по  тому,  как  он  сжимаЯ  мне  руку,  Я
чувствовал, что тоже торопитсЯ пробежать эти проклЯтые семьсот метров.
     Џотом какое-то времЯ никто не стрелЯл. ‘тало страшно оттого, что  могут
убить неожиданно. Њы бежали уже тЯжело, дышали с хрипом, Ђнатолий матюгалсЯ.
     ‚друг, прежде чем услышать выстрелы, мы увидели справа и слева красные,
оранжевые, синие огни, как стальные полосы. џ понЯл,  что  это  трассирующие
пули. Ћни отгораживали нас от всего мира, будто загнав  в  длинный  и  узкий
горЯщий коридор, чтобы убить.  “жасно  было  оттого,  что  стоило  какому-то
пулемету случайно повернуть влево  или  вправо  на  сотую  долю  градуса,  и
наступит конец.
     Њы бежали долго под пулЯми, обреченные на гибель,  Љазалось,  не  будет
конца ни болоту, ни  стрельбе,  ни  зною,  ни  отчаЯнию.  ‘олнце  нещадно  и
бессмысленно палило. Ћткуда только брались силы преодолеть  себЯ,  добратьсЯ
до нашего мирного берега, до нашей тихой траншеи - до своего спасениЯ.
     Њы бежали и думали не о немцах, которые рвали и рвали воздух вокруг нас
трассирующими пулЯми, а о Џетренко, о беспощадности приказа, о бессмысленной
жестокости человека, который должен был бы оберегать наши жизни.
     Њы бежали быстро  и  споро,  ни  разу  не  споткнулись,  не  упали,  не
промахнулись, не  зацепились.  Ѓежали  как  во  сне,  удачливо  и  легко.  €
казалось, что у нас одно дыхание и  одно  сердце.  Џочувствовав  под  ногами
твердую землю, мы понЯли, что спаслись. Ќа скате  высоты  заметили  разбитый
сруб колодца. Џодбежали к нему. ‚ода была близко. Ћрдинарец сорвал с  головы
пилотку, вытер ею пот, обильно катившийсЯ с  лица,  опустилсЯ  в  черноту  и
холод колодца, перевалившись грудью  через  бревно,  оставшеесЯ  от  сруба,,
зачерпнул воды и подал мне.
     џ поднес пилотку с водой ко рту и начал пить крупными глотками,  окунув
в воду не только губы, но и нос, и все рагорЯченное лицо.
     Џосле менЯ долго и аккуратно пил Ђнатолий.
     “сталые и мокрые, встали мы после этого в полный рост, снова взЯлись за
руки и пошли по склону вверх, на нашу высоту, в нашу  спасительную  траншею.
€з боевого охранениЯ, с большой земли, с обеих сторон "долины  смерти",  как
нам потом рассказывали, люди  смотрели  с  удивлением  на  двух  счастливых,
которым удалось уйти от неминуемой гибели.
     Љогда мы прыгнули в  траншею  и  уселись  на  дно,  чтобы  передохнуть,
ординарец, задыхаЯсь, сказал:
     - ‚от вам и день рождениЯ, товарищ капитан! Ѓыло жалко, что праздник не
состоЯлсЯ...
     - Ќадо было нам, Ђнатолий, тушенку-то все-таки съесть,  -  вспомнил  Я.
Ћрдинарец вздохнул:
     - џ ее берег вам специально на этот день.
     - Ќу ничего, - успокоил Я и себЯ  и  его,  -  наши  ребЯта  съедЯт,  не
испортитсЯ.
     - “ них не заржавеет, товарищ капитан!
     Ћтдохнув и успокоившись, Я обнаружил, что в болоте потерЯл  пилотку,  и
почувствовал себЯ неловко - еще с училища Я привык  строго  соблюдать  форму
одежды,
     Џри подходе к землЯнке командира  полка  нас  окликнул  часовой.  ‚ышел
адъютант, спросил:
     - Љто такие?
     џ ответил. Ђдъютант важно сообщил:
     - Љомандир полка отдыхает. „елать вам у него нечего. ‚ам следует идти к
командиру дивизии, который вызывает всех  командиров  рот  на  совещание  на
завтра, к десЯти утра.
     џ спросил:
     - Ђ зачем тогда он гнал нас по болоту в светлое времЯ?
     - џ ему говорил, - начал оправдыватьсЯ адъютант. - џ говорил, что можно
ночью вызвать. Ђ он сказал, что ты везучий, что с тобой ничего не случитсЯ.
     - ‚от, шкура, - сказал Я.
     - џ этого не слышал, - тихо проговорил адъютант и отошел от нас.
     Џо дороге в штаб дивизии Ђнатолий сказал:
     - ’оварищ капитан! Љогда мы бежали, так Я ничего не боЯлсЯ.
     - Џочему?
     - Ђ потому что с вами.
     - Ќу?
     - џ заметил, что с вами всегда счастье. ‚от как Я  к  вам  пришел,  так
будто в другой мир попал.
     - Ђ ведь не хотел ко мне, - вспомнил Я. - ‘апоги, говорил,  чистить  не
хочу.
     - Ќу мало ли что, товарищ капитан. Љто вас знал? Ќа первый  взглЯд  все
командиры одинаковы. ‚от и не хотел.
     - ‘ейчас не раскаиваешьсЯ?
     - џ? ђаскаиваюсь? - продолжал гнуть свою  линию  Ђнатолий.  -  ‘  вами,
товарищ капитан, не страшно. ‘колько раз замечал: стоим с вами или бежим,  и
сколько их, пуль и осколков, на нас летит, а смотришь будто  все  в  сторону
свернули. ’олько взвизгивают да свистЯт, а у нас ни царапины.
     - Ђ разве с другими не так?
     - —то вы! ‚озьмите капитана •оменко. Ћн к себе  пули  и  осколки  будто
притЯгивает. Љак магнит.
     - Ќу это ты уж загнул, - придерживаю Я его фантазию.
     - Ђ что? „а он только при нас с вами, у нас на  глазах,  семь  раз  был
ранен. ‚от и подумаешь!
     “тром на совещании комдив объЯвил,  что  дивизиЯ  выводитсЯ  в  тыл  на
пополнение и подготовку.
     —ерез полмесЯца мы, пополнившись до штата, сменили  части,  стоЯвшие  в
обороне. Ќачались бои. ђешительным ударом дивизиЯ выбила противника с  высот
и закрепилась на них, отразив Яростные, почти сумасшедшие контратаки  врага.
‚скоре противник, примирившись с потерей высоты,  принЯл  тактику  изнурениЯ
наших войск непрерывными артиллерийским и минометным обстрелом и авиационной
бомбежкой.
     Ќо, видимо, запас снарЯдов, мин и бомб у него начал иссЯкать.
     ‚ обороне наступила тишина. Ќа передний край  стали  чаще  наведыватьсЯ
начальники и комиссии по проверке. ‚от тут-то Я и улучил момент и отыгралсЯ:
заставил человека, которому по положению своему не составлЯло труда  жестоко
поиздеватьсЯ  надо  мной,  самому  пережить  страх,   унижение   и   обидную
зависимость от маленького человека, каким был по сравнению с ним Я, командир
стрелковой роты.
     Њайор Џетренко прибыл в район обороны роты со свитой. …го  сопровождали
помощник  начальника  штаба,  начальник  свЯзи   и   адъютант.   џ,   будучи
предупрежден по телефону, встретил его в траншее. Ћн надменно  выслушал  мой
доклад, одернул китель, который на нем очень хорошо сидел, и начал  свысока,
ничего не говорЯ, рассматривать менЯ. Ћн одновременно любовалсЯ собой, будто
перед зеркалом, и старалсЯ унизить менЯ своим превосходством.
     - —то это, товарищ капитан, - строго спросил он, - почему у  вас  такой
затрапезный вид?!
     џ еще не успел ничего придумать в свое оправдание, как, на мое счастье,
недалеко чавкнула мина, в болоте булькнуло, и жижа густым веером  поднЯлась,
а потом опустилась  недалеко  от  нас.  Љомандир  полка,  еще  минуту  назад
уверенный и  медлительно  важный,  вдруг  начал  торопливо  оглЯдыватьсЯ  по
сторонам. “пала втораЯ мина.
     - ‚от откуда, товарищ майор, мой затрапезный вид, - весело сказал Я.
     - “крытиЯ хорошо оборудованы? - спросил майор Џетренко.
     - •орошо. “крытиЯ надежные.
     ‘овсем рЯдом упало еще несколько мин.
     - ќто далеко, товарищ  майор!  -  ехидно  и  с  вызовом  проговорил  Я,
стараЯсь казатьсЯ спокойным.
     Ћткровенно говорЯ, мне тоже  было  не  по  себе,  но  Я  хотел,  жаждал
насладитьсЯ испугом и растерЯнностью, котораЯ начинала  овладевать  майором.
Љонечно, он мог приказать, мог подать команду, произнести всего  два  слова:
"‚ укрытие", и всех нас из траншеи  смело  бы  как  ветром.  Ќо  он  не  мог
позволить себе так, в открытую сдатьсЯ. Љ чести его сказать, после того  как
обстрел закончилсЯ, Я заметил,  что  он  быстро  пришел  в  себЯ,  лицо  его
моментально сделалось холодным и гордым.
     Џротивник продолжил обстрел. Њина разорвалась впереди, другаЯ следом за
ней взвизгнула сзади. џ сразу сообразил, что к нам пристреливаютсЯ. "Ѓыл уже
недолет и перелет. ‡начит, сейчас будет делить", - подумал Я. ’ретий  разрыв
оказалсЯ посредине, но почему-то правее нас.
     Џетренко посмотрел на менЯ  со  страхом.  џ  торжествовал.  …го  взглЯд
просил у менЯ разрешение укрытьсЯ  в  блиндаже  или  хотЯ  бы  лечь  на  дно
траншеи. ‘тараЯсь сохранить  хладнокровие,  негромко,  но  так,  чтобы  было
слышно всем, объЯснил:
     - € вот так каждый день. ‘трельба на изнурение. —ертовски надоедает...
     Њайор смотрел на менЯ с надеждой. Њне казалось, он думал: "ђаз командир
роты не боитсЯ, значит, пока не страшно".
     џ злорадствовал и просил про себЯ кого-то: "Ќу  давай;  давай  поближе:
…ще хвати разок!"
     Ѓольше разрывов, к сожалению, не было. Ќо этого  оказалось  достаточно,
чтобы Я испытал чувство победы, смешанное с удовлетворением. џ был рад;, что
мне представилсЯ наконец-то счастливый случай отыгратьсЯ,  поставить  майора
на колени, сбить с него спесь.
     “ходЯ, Џетренко бодро и, как показалось мне, искренне выразил отношение
ко всему, что только что произошло:
     - Ђ вы молодец, товарищ капитан! ЏрисутствиЯ духа не терЯете.
     Ќачальник свЯзи подтвердил:
     - …сли бы все ротные были такие! Џомощник начальника штаба сделал  свое
заключение:
     - …ршист.
     ќти слова растопили мою душу как воск. џ не находил больше в  себе  зла
на командира полка. „о чего же мы,  русские,  отходчивы.  Џросто  даже  диву
иногда даешьсЯ...

        …‘’њ †… ’ЂЉ€… ‹ћ„€ 

     Љогда Я вспоминаю "долину смерти" и свое пребывание к боевом охранении,
в моем сознании оживает один необыкновенный  человек,  судьба  которого  мне
неизвестна.
     џ уже рассказывал, что в боевом охранении не было пункта снабжениЯ:  ни
кухни, ни боепитаниЯ, ни медицинской службы. Џищу, боеприпасы нам должен был
принести кто-то из района основной обороны.
     Џотому дважды за ночь, лишь немного стемнеет и за час до  рассвета,  из
первой траншеи основной обороны выходил к нам подносчик пищи  Џавел  Љочнев,
полный и грузный солдат. ‡а спиной у него был термос с супом, в левой руке -
ведро с кашей из концентратов, в правой - длиннаЯ палка, на ремне - флЯга  с
водкой.
     …го мы ждали словно бога, а называли не иначе как "Џавлик", не  скрываЯ
любви к нему. Љогда он приходил к нам вечером, это означало, что задача  днЯ
выполнена.  Ђ  когда  поЯвлЯлсЯ  перед  рассветом,  это   настраивало   всех
благодушно: ночь прошла, днем будет легче.
     …сли требовалось кого-нибудь  из  полка  провести  к  нам,  то  лучшего
проводника, чем Џавел Љочнев, невозможно было найти.  ‚сЯкий,  кто  шел  без
него,  рисковал  заблудитьсЯ,  попасть  под  обстрел  или  по  крайней  мере
искупатьсЯ в болотной жиже.
     џ не раз уходил в полк  и  возвращалсЯ  в  боевое  охранение  вместе  с
Џавликом. Џризнаюсь, было и неприЯтно и страшно.
     Љак только ты выходишь  с  твердо