 к  лошадЯм-то?  Ѓыл  бы  грамотный,  так  читать  бы
научилсЯ. € все чего-нибудь бы делал, работал.
     - „ак ведь, говорЯт, у них, у с-с-слепых-то с-своЯ азбука есть.
     - Ћткуда мне знать? ‚от еду и думаю: что делать, ума не  приложу,  куда
сунутьсЯ? € горько мне. ‚от Я жив и здоров, а жизнь моЯ будто всЯ  в  темную
ночь ушла, будто ее и не было. Љончилась на этом. ђазве не обидно?
     -  ѓоворЯт,  а-ар-ртели  есть   такие.   —его-то   они   там,   делают,
с-с-слепые-то,
     - ’ак ведь, поди, конечно,  есть  что-то...  Ќо,  сам  посуди,  у  менЯ
дома-то баба да и дети малые. Ђ Я в какую-то артель должен уехать. ђазве  не
обидно? Ћт семьи-то от своей?!
     Џо составу прогремела волна торможениЯ, вагоны тЯжело заскрипели, и все
умолкло. џ скосил глаза влево - мне это легко удалось и  не  вызвало  особой
боли - и увидел вывеску с названием станции. Џрочитать, что написано, Я  был
не в силах. Ќо желание узнать, где мы сейчас находимсЯ  и  куда  нас  везут,
было настолько велико, что Я напрЯгсЯ,  повернул  голову  к  окну  и  увидел
широкую приземистую станцию кирпичного цвета. Џотом  увидел,  что  по  бокам
надстроены купола, напоминающие луковичные головки. Ќазвание станции  так  и
не сумел прочитать. Ѓоль пронзила  лопатку,  охватила  грудь,  опЯть  стоном
вышла из менЯ, и Я  понЯл,  что  терЯю  сознание.  ‘квозь  какую-то  пелену,
застилавшую мир, успел услышать, что солдат на багажной полке  поет.  ‚идно,
сестра, все-таки накапала ему спирта:
     - “-хо-дили комсо-мо-о-ольцы на граждан-скую войну...
     Љогда снова ударило и заскрипели, заскрежетали вагоны,  Я  проснулсЯ  и
увидел другое станционное помещение. € здесь вокзал кирпичного цвета. ‚торой
этаж его мрачно глЯдел узкими, как бойницы, окнами. "Ћт кого тут  собирались
оборонЯтьсЯ?" - подумал Я.
     ‚низу между тем  продолжали  разговаривать.  ѓолоса  слепого  конюха  и
контуженого бухгалтера Я уже знал. ’еперь говорили  другие.  Љто-то,  видно,
немолодой, дышал, а в горле у него что-то постоЯнно  свистело  и  клокотало.
ѓоворил он, резко выделЯЯ букву "о":
     - ’ы вот,  товарищ  старший  лейтенант,  однако,  заметил?  ‡аметил?  -
спрашиваю Я тебЯ. - „о сих пор шло мелколесье, как у нас на ‘еверо-‡ападном.
’ы ведь тоже на ‘еверо-‡ападном был?
     - Ќа ‘еверо-‡ападном, - ответил молодой и звучный голос.
     - Ђ сейчас ты заметил или нет? џ-то заметил: до войны лесничим работал.
’еперь, видишь, сосна пошла.
     - •орошаЯ, должно быть, работа? - поинтересовалсЯ старший лейтенант.  -
’ихаЯ и спокойнаЯ. …сли бы не ноги, пошел бы к тебе. „а вот куда Я без ног.
     - Ђ что, товарищ, старший лейтенант, Я тебЯ взЯл бы к себе! ’ы,  видно,
человек-то надежный. џ вот токо приду в себЯ и опЯть лесничим устроюсь.  Њне
токо бы в лес попасть. ’ам Я скоро отдышусь. “ж больно Я лес  люблю,  сосну,
пихту, лиственные, травку, - любое дерево и зверье разное люблю.  Ђ  сейчас,
как войны хлебнул, и к человеку потЯнуло. ЌаговоритьсЯ  не  могу.  ђаньше-то
жить в одиночку любил.
     ‹есничий опЯть начал дышать тЯжело, свистеть, а потом пришел в  себЯ  и
продолжил разговор:
     - ’ы поглЯди, товарищ старший лейтенант, за рекой-то лес начинаетсЯ!
     ‹есничий умолк, потом опЯть заговорил:
     - ’ы уж менЯ извини, что так запросто говорю с тобой. џ - боец, а ты  -
командир. Ќо ты уж больно молодой. Ќу зачем таких на  войну  берут?  “  менЯ
сын, поди, старше тебЯ. „а и какой ты сейчас командир,  без  ног-то?  Љубики
одни... ‚ойна-то нас совсем уравнЯла с тобой. Ќе обижайсЯ.
     - ‘огласен, - сказал старший лейтенант, - валЯй дальше. Ќе обижаюсь.
     - Ќу и хорошо. ’ак  вот  Я  говорю,  ты  полюбуйсЯ:  лес-то  какой.  Ђ?
„еревьЯ-то до самого неба верхушками достают. ‹ес-то как в  сказке,  густой,
ровный и никем не тронутый.
     - Ќу ты, лесной человек, совсем оживаешь, вижу, -  молодо  и  задиристо
заметил старший лейтенант. - Љрасоту увидел. Џозавидовать можно.  Ђ  у  менЯ
всЯ красота, понимаешь, ушла из глаз, когда на полметра укоротили.
     - ’ак ведь как можно не увидеть-то, товарищ старший лейтенант. ќто ведь
там, в аду этом, красоту-то разве увидишь? ‚сЯ землЯ траншеЯми да  воронками
изрыта, весь лес осколками да пулЯми испрострелен или сгорел. Ђ в  мирном-то
лесу какаЯ красота! Ђ выйдешь, бывало, на полЯнку  или  на  просеку,  а  там
вдруг козочка выпрыгнет, откуда ни возьмись, да  и,  пока  видно  будет  ее,
скачет. ‡аглЯдетьсЯ до смерти можно. Ќе то ее страх,  не  то  ветер,  не  то
радость какаЯ над землей несет. ‹етит, едва травы копытами касаетсЯ.
     Њне так хотелось посмотреть на них, сидЯщих внизу и способных  вот  так
неторопливо говорить, и видеть все, и двигатьсЯ, и жить, и есть.
     џ хотел было спросить, куда нас  везут.  Ќо  вместо  слов  опЯть  издал
что-то жалобное, неразборчивое и умолк. ‚низу, видимо, заметили мою  попытку
поговорить, но подумали, что это хрип.
     - Ђ капитан-то опЯть плох. ‘мотри, как дышит, - заметил кто-то.
     - „а, жалко. Њолодой еще, - поддержал его другой. - „овезут либо нет.
     - „а-да-даст бог, довезут.
     - ‚сех жалко, - начал разговор лесничий - Я его уже узнавал по тЯжелому
присвисту. - Ќу вот этого, с култышками,  сверху,  жалко.  €  тебЯ,  товарищ
старший лейтенант, не обижайсЯ... Ќу что, красивый и, видно, статный был,  а
без ног-то теперь уже в полцены, вправду сказать. € хорошую, может, найдешь,
даст бог. Ќо какаЯ ни будет, - а все привыкнуть должна да смиритьсЯ смолоду,
что мужик-то калека. ђази легко?
     - Ќу, нашему с-ста-старшему лейтенанту, хоть он и без ног, еще  ничего.
Ћн г-грамот-грамотный,  -  начал  контуженый  бухгалтер,  -  он  и  без  ног
про-прожи-вет. Ђ вот с-с-слепой  конюх  -  это  уже  беда.  €ли  вот  он,  с
кул-лтыш-шками, куда? €ли Я, к при-при-меру, в колхозе?
     Ђ ведь кол-лхоз-то у нас еще до войны миль-миллио-нером был.  Људа  ему
теперь такой бух-хгал-лтер бес-сто-лковый без всЯ-всЯкого  понЯтиЯ,  как  Я?
€ног-гда бывает, сов-всем забываю сл-слова. Ќу вот, еду, смот-трю в  ок-кно,
а как то место, г-г-где желез-зную  дорогу  мож-жно  переехать,  называетсЯ,
забыл. „умал, думал. Џереход  -  нет,  перевоз  -  нет,  только  уже  где-то
с-с-с-стук-кнуло. ‚с-вспомнил, ч-ч-что переезд.
     ‘-слова  будто  чужие  стали.  ‚от  думал  тут,   какие   с-с-слова   в
кон-н-торск-кой  к-к-книге  напечатаны,  вс-вспом-вспомнить  не  могу.   ‚от
беда-то. Џонимать-перес-перестал! ‚с-все надо сыз-сызнов-ва учить, и  памЯть
от-т-шиб-бло!
     - ’ак ведь зато ты видишь! - сказал с завистью и будто с упреком слепой
конюх. - Ќе гневи бога. Ђ вот  с  капитаном-то  еще  неизвестно,  что  может
получитьсЯ,
     € все замолкли вдруг.
     …сли бы они знали, что Я жадно ловлю каждое их слово, они  пощадили  бы
менЯ. € это было последнее из всего, что Я слышал в эту  самую  первую  ночь
моей новой жизни.
     џ уснул, будто упал в мЯгкое и теплое ложе, с легким головокружением  и
сладким замиранием сердца.
     Љогда проснулсЯ, был Яркий  солнечный  день.  Ћт  столбов,  от  вагона,
который  катилсЯ,  постукиваЯ  на  стыках  рельсов,  по  снегу  бежали  тени
темно-голубого цвета.
     ‘верху до менЯ доносилась все та же песнЯ, как будто не было ночи и  мы
не пролетели в этом спешащем поезде сотни километров:
     - ’ы мне что-нибудь, родна-а-аЯ, на про-щанье пожелай...
     ‚низу слышались неторопливые мужицкие голоса:
     - Ђ этот всю дорогу поет.
     - Ђ, пусть поет. ‘коро домой приедет.
     - Ђ кому он такой? „ругой голос был задумчив:
     - ‚еликое дело - песнЯ. •ороший человек, видно, петь придумал. ‡апоешь,
и все горе долой, из сердца и из головы, как помои из ведра.
     Љто-то, видимо, на окно показал:
     - ’ы поглЯди, сколько птиц-то!
     - „ак  ведь  стоим  давно.  ‚от  они  и  поналетели.  Њожет,  подкормим
чем-нибудь.
     - Ћх, и люблю птиц, - говорил лесничий, - видишь, как  цветки  порхают,
меньше всех. ќто щеглы
     - ѓде?
     - „а вон под деревом веселЯтсЯ! Ћх,  хороши.  ѓрудка  белаЯ,  по  бокам
пЯтнышки коричневые, брюшко белое, головка впереди  малиноваЯ.  Ђ  хвост,  а
хвост...
     - ‚ижу. ‚ертлЯвые такие.
     - Ќу да. Ђ это, на рЯбине, снегири. ‚идишь, грудка краснаЯ.
     - ‚ижу.
     - Ђ это, на сухом  дереве,  синицы.  ѓрудка  и  брюшко  желтые,  спинка
зеленаЯ.
     - ‚ижу, порхают.
     - ’ы посмотри, прелесть-то какаЯ. Ћдна другой красивее.
     € у каждой птицы свой характер. Љак у людей. ™егол - беззаботный. ‘амка
гнездо строит и насиживает, а самец сидит на дереве и песни поет. Ќичего  не
делает! Ѓудто не его  забота.  Ћн  свое  сделал.  Ќу  правда,  поет  хорошо.
ЏотЯнетсЯ,  весь  такой  гордый,  становитсЯ  и  красиво,  весело  начинает:
"Џюи-пюи-стиглик-пикельник". Ђ если с товарищем  поссоритсЯ,  так,  начинает
ругатьсЯ: "ђэ-рэ-рэ-рэ-рэ".
     - ‘мотри, как интересно!  -  произносит  кто-то  с  восторгом.  џ  тоже
завидую лесничему. Ђ он продолжает:
     - Ђ снегирь, тот добрый, человека к себе подпускает близко. Љогда самка
на гнезде сидит, он ее  кормит,  сочувствует,  значит.  Ђ  поет  негромко  и
грустно: "ђюм-рюм-рюм", поет, как Я говорю сейчас, присвистывает.
     - „оверчивый, говоришь? - спрашивает лесничего  кто-то.  -  ќто  плохо.
‘ейчас доверчивым-то нельзЯ быть. € с самочкой, значит, дружнее живет?
     - Ђ как же? - отвечает лесничий, - когда самец поет, так и самочка  ему
подпевает, старательно так, тоже посвистывает: "ђю-рюм-рюм-рюм".
     ‘идЯ, Я слышу, закуривают:
     - Ђ вот синица - та бойкаЯ, веселаЯ. Ќет  ни  одной  птицы  любопытнее.
Њинуты не посидит. „о всего есть дело.  ‚се  интересно,  все  бы  знать,  да
осмотреть, да нос сунуть. Ђ глаза у нее... ‚от  плутовка...  Ѓелые  такие  и
блестЯт. ѓнездо строЯт и  насиживают  вместе.  ‘амец  не  стеснЯетсЯ.  Џтица
хитраЯ, смелаЯ. …сли нужно, то и подратьсЯ может. ‚ стаЯх у  синиц  ссоры  и
потасовки бывают. ‹етает синица, правда, плохо. ’ак, порхает. Ђ  поет  очень
громко. ‡наешь, вначале свистит: "–и-ци-вю ци-ци-вю". Ђ потом  как  заведет:
"Џиньк-пиньк-тррр,  пиньк-пиньк-тррр".  Љ  человеку  не  подойдет  -  боитсЯ
подвоха.
     - Ђ вот, скажи, почему у них характер-то разный?
     - †ивут по-разному. “ щеглов и снегирей птенцов-то сколько бывает?
     - Ќе знаю.
     - ‚от. Ќичего-то ты не знаешь.
     - Ђ ты скажи.
     - Ќу, четыре-пЯть.
     - ’ак что?
     - Ђ у синиц-то в два-три раза больше. ђазве одна самочка-то управитсЯ?
     - Ђ ч-ч-что? - спросил контуженый бухгалтер. - Њожет, возьмешь  менЯ  к
себе в лес-снс-сничество?
     - ‚озьму, не пожалеешь.
     €х беседу кто-то прервал:
     - —его это мы стоим-то?
     - Ђ ты к-куда торопишь-шьсЯ?
     - „ак ведь мы что? Њы-то уже в тираж вышли.  ‚  поезде-то  есть  такие,
которых лечить  надо,  -  беспокоитсЯ  безногий  старший  лейтенант.  -  ‚от
капитан, например, если так поедем, так он врЯд ли дотЯнет до госпиталЯ.
     џ снова забылсЯ, а когда проснулсЯ, понЯл, что мы  поехали,  и  услышал
голос лесничего:
     - ‚от ты обрати внимание: до сих пор одна сосна шла, а теперь  уже  ель
идет. ‘юда ехали, как по блюдцу катились, а сейчас,  глЯнь,  одни  бугры  да
перелески.
     џ с трудом повернул голову влево и увидел деревушку на бугре. Ќесколько
сбившихсЯ в кучу домиков и деревьЯ, возвышающиесЯ над ними. „еревнЯ была так
близко, что Я увидел, как женщины в  телогрейках  остановились,  сгрудились,
повернулись к проходЯщему  железнодорожному  составу  и  начали  нам  махать
руками, подпрыгивать и что-то кричать веселое, задорное и призывное.  ‚идно,
из наших вагонов им ответили, потому что бабы стали кричать еще энергичнее и
махать руками веселее.
     Ќо вот деревушка ушла вдаль, пошли полЯ и перелески.  џ,  должно  быть,
снова задремал и вздрогнул от возгласа:
     - ‘лышь-ко, название-то какое!
     Љто-то прочитал вывеску, но за шумом  и  трЯской  ничего  не  разобрал.
‘танцию проскочили быстро - не успел повернуть голову влево.  Љогда  наконец
удалось это сделать, перед моим взором всплыл будто кадр из старого фильма -
машущие крыльЯми ветрЯные мельницы - серые, словно из камнЯ, видно, поросшие
мхом.
     € тут Я увидел, как с бугра, наперерез  поезду,  нехотЯ  бежит  лошадь,
подгонЯемаЯ санЯми. Њужик  в  тулупе,  привалившись  спиной  к  передку,  не
смотрит, куда едет, столь привычна эта дорога.
     Ќо  лошадь  резко  останавливаетсЯ,  мужик  оборачиваетсЯ  к  нам  всем
корпусом и, стоЯ на коленЯх, машет приветственно  рукой,  в  которой  зажаты
вожжи. џ вижу его старческое лицо, редкую бородку и смелый  озорной  взглЯд.
‹ошадь стоит покорно, опустив голову и ожидаЯ, когда пройдет наш поезд:  как
бы уступаЯ ему дорогу.
     € добрый старик, и лошадь, изработавшаЯсЯ и отощавшаЯ, способнаЯ бегать
только с горы, были из другого мира, который мы оставили не  столь  давно  и
будто забыли напрочь за прошедшие почти полтора года. ‚се эти картины  вошли
в глаза, отразились в душе, вышли через сердце, через чувства новые, никогда
ранее не испытанные и непривычно  острые.  €  вспомнились  чьи-то  слова,  и
зазвучали во мне, как стихи, как песнЯ, как гимн: "‚осстани и ходи,  ђоссиЯ.
ЋтрЯси свои сомнениЯ и страхи, и  радости  и  надежды  исполнена,  красуйсЯ,
ликуй, возвышайсЯ..."
     Ќо тут же голос лесничего прервал мои размышлениЯ:
     - ‚ишь, лошадь-то какаЯ! “мнаЯ, вожжей не надо, сама знает, что делать.
     - Ћй, умнее лошади нет, - отозвалсЯ слепой конюх (теперь Я  уже  и  его
голос выделЯл из других). - Њы на ‘еверо-‡ападном  у  немцев  одного  мерина
взЯли. ‡аблудилсЯ, ходит по болоту  и  потихоньку,  осторожно  так  ржет.  Ђ
темно, ничего не видно. џ к нему. Џодошел, хлебом поманил и повел за  собой.
Ќемцы стрелЯть начали, а мы бегом от них - будто  сговорились.  Ѓежит  тихо,
только пофыркивает, да селезенка торкает.
     Ќичего, привел. ”рицем назвали. Ќо скоро одумались:  за  что  мы  такую
лошадину умную обижаем. ”едором стали звать. Ђ потом, когда подранило  менЯ,
ездовым  был  поставлен.  ‚от  ”едора-то  и  отдали  мне.   ‚озил   на   нем
продовольствие,  боеприпасы  на  самый   передок.   Њашиной-то   не   больно
проберешьсЯ! Џоверишь ли, попадем под  обстрел,  так  он  на  менЯ  смотрит,
прижатьсЯ поближе норовит. ‘о мной, думает, все спокойнее...
     - ’ы смотри, капитан-то на бок  повернулсЯ.  ‘естру  бы  позвать,  поди
нельзЯ ему ворочатьсЯ-то?
     - Ќичего, сейчас уже недалеко, - успокоил кого-то старший лейтенант.  -
…му бы еще день протЯнуть, и тогда жив будет. ЊенЯ вот так же в марте везли.
Ќичего. џ вот так же за месЯц отремонтировалсЯ. Љ  новому,  наступлению  как
раз успел.
     - ’ам тебе и отхватили?
     - „а, вместо своих железные дали, - ответил он и постучал костылЯми.
     - Ђ как попалсЯ-то?
     ‘тарший лейтенант говорил весело, будто похвалЯЯсь, что  такаЯ  беда  с
ним приключилась:
     - ‘удьба! ‚идно, на роду было написано без ног домой прийти. Њы прошлой
зимой с комиссаром батальона в траншее спали. џ командиром  роты  был.  „нем
оттепель, валенки намокли. Ђ как ночь  настала,  морозом  прихватило.  “тром
проснулись, а на ноги не можем встать: валенки к ногам примерзли. Ќас с горы
снесли на носилках. ‚ медпункте у обоих валенки сначала разрезали,  а  потом
снЯли.
     ѓлЯжу, у менЯ ноги красные, как из бани,  а  у  комиссара  -  синие  да
зеленые, будто мертвые. Њне ничего, спиртом оттерли, выпить дали.  ЏоднЯлсЯ,
новые валенки надел и на своих двоих ушел. Ђ  у  комиссара  гангрена  пошла.
ѓоворЯт, в госпитале обе ноги отхватили. Ђ Я как ни в  чем  не  бывало!  …ще
потом хвасталсЯ... „а рано  радовалсЯ:  чему  быть,  того  не  миновать.  Ќе
суждено мне было всю жизнь на своих ногах ходить.
     Ћсенью, почти через год,  в  атаку  пошли.  ѓлЯжу  -  залегли  славЯне.
Љонечно, дело командира такое: вдоль цепи пополз, поднимать начал.  €  будто
бы все хорошо. –епь поднЯлась, пошла, и немцы побежали. Ђ  тут  мины  начали
рватьсЯ. џ кричу: "‚перед!" Ќе станут же немцы по своим бить. ‚се  побежали.
’ут она и настигла. Џодкосило, упал на колени. ‹ег, ползу и чую, что ноги не
действуют, будто нет совсем, а внизу  все  горит,  как  в  кипЯток  прыгнул.
ЋглЯнулсЯ: кровища хлещет, только это и помню.
     Љак подобрали, не знаю. ѓоворили потом,  что  только  вынесли  менЯ,  а
немцы в контратаку пошли и выбили наших. Ќе вынесли бы вовремЯ, так не  жить
бы мне.
     - ’ак что? ‘овсем сразу оборвало, что ли?
     - „а нет, перебило обе. ќто уже в полевом госпитале менЯ так обкарнали.
Ќадели намордник, дали дышать чего-то, проснулсЯ, а под  одеЯлом,  где  ноги
бывают, уже ничего нет. ’ам нашего брата  не  спрашивают!  —то  надо,  то  и
делают без тебЯ. €наче смерть. Ђ кто ей рад, смерти-то?
     Ќочью, когда все спали, Я услышал разговор солдата с багажной  полки  и
медицинской сестры.
     - Ќу, ты подумай, сестрица, кому Я  такой  нужен?  -  спрашивал  он.  -
Џуговицу на штанах застегнуть не могу!
     - „а ты не стеснЯйсЯ, ты гордись. ђазве это  все  ты  даром  отдал?  ‡а
ђодину же! - убеждала его сестра. - ’ы еще жить будешь, и счастье будет.  ’ы
не бойсЯ. ‚рачи что ни то придумают. Ќе может быть, чтобы не придумали. ‚едь
таких-то, как ты, тыщи! Ќе могут же их забыть вот так.  Ќе-е-ет!  Ќе  должно
быть!
     - Џока придумают, и жизнь пройдет.
     - Ќе пройдет, не беспокойсЯ. Џриедешь домой, женишьсЯ, дети пойдут.
     - „а как женитьсЯ-то? Љто за менЯ пойдет?
     - Ђ что? ’ы парень хороший. ‚от Я бы и то с удовольствием.
     - ‘меешьсЯ, сестра. Ќехорошо смеЯтьсЯ.
     - Ђ что? € пошла  бы.  ‘ейчас,  сам  понимаешь,  нельзЯ.  ‚от  кончитсЯ
война...
     ‘естра вздохнула и заговорила совсем тихо:
     - ‘егоднЯ вышла из вагона. ‘мотрю: санитарный из  ‘талинграда.  ђаненые
говорЯт, что немцы к ‚олге вышли.
     - Ќе может быть? - возмутилсЯ солдат, - Ђ как  же  приказ  ‘талина:  ни
шагу назад?! „а что они там, совсем уже?!
     ‘естра зашикала на него:
     - ’ихо: разбудишь всех. Ќе надо об этом  говорить.  ‚идишь,  почти  все
домой едут: по всей ђоссии разнесут.
     "’ак вот оно что! - подумал Я с ужасом. - “же полтора года идет  война,
неужели напрасно все?"
     ЊенЯ снова начало знобить, и  Я  лишь  усилием  воли  еще  держалсЯ  на
поверхности уплывающего сознаниЯ.
     - Љак твоЯ станциЯ называетсЯ? - спросила сестра.
     ‘олдат ответил. џ даже не слышал о существовании такой.
     - …сли надумаешь, приезжай. ‘проси Љолю Њохова. ’ам менЯ все знают.
     - ‹адно. ’олько ты  не  женись.  Ќе  торопись  пока.  Ќе  каждаЯ  такое
вынесет. Ђ Я за тобой ходила бы как за ребенком.
     - ’ак ведь одной жалости-то мало.  џ  ведь  какой-никакой,  а  все-таки
человек!
     - „а ты что?! - вскрикнула сестра.
     - Ђ вот то!  Ѓыла  у  менЯ  одна  на  примете.  ’ак  ведь  не  уважала.
Ќесерьезным человеком считала.  ‡наешь,  подратьсЯ  любил,  подсмеЯтьсЯ  над
кем-нибудь. Џришел Я  к  ней  попрощатьсЯ,  так  она  мне,  эта  любовь  без
взаимности, говорит: "’ебе, - говорит, - хулигану экому, война-то впору  как
раз. Ћна, - говорит, - война-то, тебе как раз по  размеру  подходит.  Њожет,
дескать, там посмирнее будешь..."
     - „а это она любЯ говорила, - успокаивает солдата сестра.
     - Ќе-е-ет, подумай, сестрица, когда обе руки были, так и то не уважала.
     - Ђ вот такого возьмет и полюбит, - воскликнула сестра. - ‚от как Я!
     €х любовь сопровождала менЯ еще  долго.  ‘естра  целовала  его  и  тихо
смеЯлась, а он беззвучно всхлипывал.
     - „а ты обоими, не бойсЯ!
     - Љак Я тебЯ обойму, когда рук-то нет?!
     Љакое-то мрачное здание вокзала было последнее, что Я видел в эту ночь.
     ‡асыпаЯ, Я ощутил сотрЯсение полки - безрукий солдат взбиралсЯ к  себе,
напеваЯ под нос:
     - Ђ если смер-ти, то мгнове-енной, а если раны, неболь-шой.
     “тром, посмотрев на багажную полку, Я увидел  только  свисавший  с  нее
угол окровавленного матраца. ‘олдат, оказываетсЯ,  уже  сошел  с  поезда  на
своей станции,
     ‘тало грустно. Љак всегда, болела голова, и тело казалось чужим.
     Ќа маленькой станции - не то —ижи, не то  ‘трижи  -  из  вагона  уходил
старший лейтенант, подчистую  списанный  с  военной  службы.  Ћн  непривычно
гремел костылЯми, был возбужден, к каждому подходил и что-нибудь говорил:
     - Ќу, прощайте, братцы!
     - Џрощайте, кто тут с ‘еверо-‡ападного!
     - Ќе поминайте лихом!
     - Џрощай, ‘еверо-‡ападный!
     Џотом подошел ко мне, подтЯнулсЯ на сильных руках,  чтобы  увидеть  мое
лицо, сказал:
     - Ќу, прощайте, товарищ капитан. „аст бог, довезут.
     Љонтуженый бухгалтер заверил его снизу:
     - „овезем, товарищ старший  лейтенант.  Ќе  бес...  не  бес-спокойтесь.
„-д-довезем!
     ‘тарший лейтенант ушел. Џоезд  остановилсЯ.  ѓолос  лесничего  раздалсЯ
где-то около уха:
     - Ќичего, товарищ капитан, уже  совсем  недалеко.  „отЯнем.  ‚ы  только
надежду не терЯйте.
     Ћн вздохнул тЯжело, с клокотаньем и свистом:
     - …ще все будет,  товарищ  капитан!  €  хорошего  еще  много  будет,  и
красивого. џ вот тоже думал, что все  кончилось.  Џонимаете,  дышать  нечем,
воздуху не хватает. Ђ сегоднЯ во сне видел жасмин. –елое дерево.  €  дух  от
него такой, что сердце от радости разорватьсЯ готово,  будто  дышу  легко  и
сказку какую-то мне мама  рассказывает.  Џредставьте  себе,  проснулсЯ  так,
словно Я заново родилсЯ, и всЯ жизнь еще впереди.
     џ почувствовал, как из левого глаза набежала и поползла  по  переносице
крупнаЯ соленаЯ слеза. Ќе  было  сил  смахнуть  ее.  Ќо  вспыхнула  радость:
дыхание стало глубоким. џ испытывал не только  небывалое  облегчение,  но  и
забытое блаженство исстрадавшегосЯ человека.

        ‡Ђ ЏЂђ’Ѓ€‹…’ЋЊ 

     Ќам эти  высоты  нужно  было  взЯть  позарез.  ‘  них  просматривали  и
прицельно обстреливали не наши боевые порЯдки, но и железную дорогу, котораЯ
в тылу только что была восстановлена и пущена.
     …ще до рассвета, накопившись  у  подножиЯ  длЯ  атаки,  мы  с  тревогой
разглЯдывали гору, котораЯ закрывала собой полгоризонта,  круто  упираЯсь  в
небо, и уже не менее часа слышали в воздухе и на земле шум,  грохот  и  звон
артиллерии, обрабатывающей передний  край  обороны  противника  и  готовЯщей
огнем нашу атаку.
     Љогда настал срок, мы по сигналу комбата поползли  вверх  по  глубокому
снегу с уверенностью в победе и с  тайной  надеждой  выжить.  џркие  цветные
трассы пуль прижимали к земле, мины рвали  и  разбрасывали  вокруг  осколки,
землю и человеческие тела. ‘трах выворачивал душу даже самых мужественных  и
отпетых, но молодаЯ вера в бессмертие крепко сидела в нас.
     ЏоднЯтый ветром и огнем сухой снег  пополам  с  землей  бил  в  лицо  и
порошил в глаза. Ќа гладких скатах горы ноги не находили опоры и  скользили.
‘ползаЯ вниз, мы цеплЯлись за трупы тех, кто, выполнЯЯ приказ, пыталсЯ взЯть
высоту до нас (таких попыток было немало). Ћкоченевшие и примерзшие к земле,
они укрывали нас от огнЯ. „аже убитые помогали нам чем могли. Ћбессилев,  мы
падали в свежие  воронки,  чтобы  отдышатьсЯ.  Џотом  снова  лезли  в  снег,
раздвигали его телом и тЯнулись вперед. Њы не видели верхушки  горы,  ползли
будто в небо, и конца  этому  страшному  продвижению,  казалось,  не  будет.
ђаненые истекали кровью на морозе, убитые коченели, живые проклинали  все  и
лезли к любому концу. Љ жизни или смерти. ‹ишь бы скорее он наступил.
     Љогда, на счастье, повалил спасительный  снег,  мы  словно  уперлись  в
тускло-серое небо и вдруг понЯли, что перевалили через гребень.  ’огда  все,
кто мог еще двигатьсЯ, поднЯлись и с криками "ура!",  матерщиной  и  другими
возгласами восторга, победы  и  ненависти  пробежали  еще  метров  триста  и
понЯли, что высота за нами. Њы остановились,  чтобы  окопатьсЯ,  потому  что
впереди, за снегом и огнем, уже ничего не было видно. Ђ с обеих сторон, и от
нас и от немцев, беспрерывно, не  передыхаЯ,  били  артиллериЯ  и  минометы,
захлебывались  пулеметы,  трещали  автоматы  и  гулко  ухали  орудиЯ  прЯмой
наводки. Њы долбили мерзлую землю, чтобы  укрытьсЯ  в  ней  и  хоть  немного
согретьсЯ в мокрых полушубках и валенках, заполненных растаЯвшим снегом.
     Џотом начались контратаки. Ќемцы понимали, чего  они  потерЯли,  мы  же
знали цену приобретенного.
     Љаждую ночь к нам в роты подбрасывали пополнение, и мы набирались сил и
новой уверенности. ‚ конце концов немцы потерЯли  надежду  и  отказались  от
мысли столкнуть нас с высоты и истребить в болоте.
     Љогда бои утихли, на партийном собрании батальона менЯ принЯли в  члены
‚ЉЏб). ‚ кандидаты Я вступил в сорок втором, во  времЯ  боев  в  ђамушевском
коридоре.
     ‚от о том, как Я получил партийный билет, мне и хочетсЯ рассказать.
     ‚ марте сорок третьего года  вечером  ко  мне  пришел  капитан  ‡обнин,
замполит батальона, и сообщил:
     - Ќу что, ротный, тебЯ можно поздравить. ‡автра пойдешь в тыл, получать
партийный билет. Љомбату можешь не  докладывать  -  знает.  Џозавтракаешь  и
отправлЯйсЯ.
     Ќе буду скрывать, Я ждал этого днЯ и потому обрадовалсЯ чрезвычайно.
     - Ћставайтесь, ‘тепан „анилович, - предложил Я, заметив,  что  комиссар
собираетсЯ уходить, - поужинаем вместе.
     Ќо он не осталсЯ.
     - Ќекогда, - сказал и поспешно ушел.
     џ зашел к своим заместителЯм и объЯвил, что завтра за менЯ на весь день
остаетсЯ капитан €ванов.
     Џоужинав, мы с ординарцем долго бродили по траншеЯм и  ходам  сообщениЯ
роты, проверЯли службу нарЯда, заходили в землЯнки к солдатам.  —тобы  самим
не уснуть, времЯ от времени стрелЯли  из  автоматов  в  сторону  противника.
Ќемцы отвечали огнем из нескольких пулеметов и принимались усиленно освещать
ракетами ничейную землю.
     “снули мы в три часа ночи.
     “тром Ђнатолий разбудил менЯ  завтракать.  Џлотно  поев  в  предвидении
дороги (в то времЯ кормили уже хорошо), Я спросил ЂнатолиЯ:
     - ‘пать хочешь?
     - …ле хожу, - откровенно ответил он.
     - ‹ожись и выспись, - разрешил Я.
     - •орошо, товарищ капитан, - с готовностью и благодарностью ответил он,
не подозреваЯ, что Я куда-то ухожу, - Я немного придавлю.
     - Џридави, придави, - сказал Я. Ћн не заставил повторЯть  разрешение  -
сразу же лег.
     Џервое, что Я увидел, выйдЯ из землЯнки, было солнце - оно низко взошло
и багрово высветило землю,  едва  пробившись  сквозь  серое  туманное  небо.
ЏодойдЯ к склону горы, Я глЯнул вдаль, туда, куда мне предстоЯло идти. ЃелаЯ
равнина спокойно и широко расстилалась впереди. ѓде-то  у  самого  горизонта
бесшумно, по-мирному катил эшелон теплушек, дым из  трубы  паровоза  стлалсЯ
над крышами вагонов и обрывалсЯ на  середине  состава.  ‚доль  фронта  тЯнул
бомбардировщик  в  сопровождении  двух  еле  видимых  истребителей.  ’Яжелый
самолет шел прЯмо, истребители то и дело менЯли курс и высоту,  и  казалось,
балуютсЯ, играют с экипажем, который призваны охранЯть. Џо накатанной пустой
дороге к нам бешено неслась полуторка.  Њне  стало  смешно:  люди  в  машине
торопились, будто у нас безопаснее, чем в тылу.
     „ень начиналсЯ хорошо. џ был молод, здоров, тепло одет и легок на ногу.
‚еселое состоЯние духа подсказало мне ошибочное  решение,  которое  чуть  не
стоило  мне  жизни.  Ќе  захотелось  спускатьсЯ  с  горы  по  грЯзному  ходу
сообщениЯ,  заваленному  пустыми  консервными  банками,  проводом,  разбитым
оружием и другим хламом. Џроще  показалось  выскочить  и  поверху  пробежать
опасную зону. џ бездумно выскочил на пригорок. ‚от тут-то  менЯ,  видимо,  и
поджидал терпеливый  снайпер.  агах  в  десЯти  от  траншеи  у  моего  уха,
буквально обжигаЯ, просвистела  пулЯ.  ‘ообразив,  что  в  менЯ  целЯтсЯ,  Я
бросилсЯ на землю. ЏадаЯ,  увидел,  как  брызнул  фонтанчик  земли,  выбитый
пулей. ЏулЯ ткнулась туда, куда Я через долю секунды упал головой. џ упал  и
замер в неудобной позе. Ћдна нога была где-то под животом. Ћколо плеча снова
ударило в землю, стало Ясно, что если сейчас шевельнусь, то  следующаЯ  пулЯ
будет моей. џ прижалсЯ  к  земле,  затаил  дыхание,  в  надежде,  что  немец
поверит, будто Я убит, и потерЯет  ко  мне  интерес.  џ  лежал,  ждал  пули,
ругалсЯ про себЯ: "—ерт менЯ понес" - и  верил,  что  немец  все-таки  может
принЯть менЯ за убитого, и в это времЯ  до  жуткого  сладкий  трупный  запах
ударил в нос. џ скосил глаза - рЯдом со мной лежал убитый немец. џ  выдержал
несколько минут, которым, казалось, не будет конца, подтЯнул под себЯ другую
ногу и прыгнул. ЉороткаЯ и решительнаЯ перебежка бросила менЯ в  воронку,  и
там Я столкнулсЯ с другим  убитым  немцем.  Ћн  лежал  в  каске,  в  шинели,
аккуратно  застегнутой  на  все  пуговицы,  с  противогазовой  коробкой,   в
перчатках и босиком. ‘апоги кто-то снЯл. ќто менЯ не удивило. ‚ прошлом году
Я сам ходил в немецких сапогах. “битый лежал на спине, бурым лицом в небо, с
открытым в ужасе ртом. џ долго сидел в воронке, душила  обида  от  унижениЯ,
которое Я пережил, злоба на немецкого снайпера (не скрою, страха он на  менЯ
нагнал) и радость оттого, что выдержки у менЯ оказалось больше.
     Ќаконец Я выскочил из воронки. Ћставалось недалеко до бугра, за которым
Я буду уже в безопасности. Ќо в момент прыжка  нога  зацепилась  за  колючую
проволоку, Я растЯнулсЯ и пополз за бугор, волоча ее за собой. Ћказавшись  в
безопасности, Я размотал проволоку, почистилсЯ, привел  в  порЯдок  шапку  и
весело и беззаботно стал прыжками спускатьсЯ с горы,  как  прыгают  дети  по
лестнице через две-три ступеньки. Ћпасность осталась позади.
     —асовой у штаба батальона собиралсЯ  окликнуть,  уже  рот  открыл,  но,
узнав менЯ, бойко отдал честь по-ефрейторски на караул. ‘олдат был  из  моей
роты. џ подошел, поздоровалсЯ за руку, угостил его папироской. ‘олдат сказал
весело:
     - —уть было не выстрелил. ‘разу-то не понЯл. ‚ижу, что-то летит.
     џ сообщил ему, что иду получать партийный билет.
     - ‡начит, нашего полку прибыло! - радостно проговорил он.
     ‘олдату было лет сорок, мне он казалсЯ старым.
     - Ќу дай бог, товарищ капитан, - крикнул он, когда Я отошел.
     ‚ысота осталась за спиной,  а  впереди  медленно  поднималсЯ  навстречу
Яркий красный солнечный шар.
     Љогда Я отошел от штаба, может, километр  или  больше,  мне  захотелось
посмотреть издалека, со стороны, как выглЯдЯт высоты, на которых мы сидим  в
обороне.
     џ встал, обернулсЯ и долго всматривалсЯ в грЯду высот.  Ћказалось,  что
моЯ высота, та самаЯ, с отметкой сорок три и три, чернее  других.  ќто  менЯ
удивило. Ќа самой верхушке ее, где осталась моЯ рота,  уже  не  было  снега.
‡емлЯ была сплошь изрыта воронками, покрыта сажей и всем, что выбрасывают на
поверхность снарЯды, когда они  рвутсЯ,  не  щадЯ  ничего.  —ернаЯ,  кое-где
рыжаЯ, местами каменистаЯ, источеннаЯ  траншеЯми  и  ходами  сообщениЯ,  она
казалась мертвой и заброшенной. ‚ысоты, на которых закрепились роты капитана
–арюка и старшего лейтенанта Ѓельтюкова, все-таки были, похоже, живее, менее
разворочены и цветом лучше. ќто обрадовало менЯ. ‚ыходит, именно моЯ  высота
- на направлении главного удара противника, о чем Я не  догадывалсЯ.  €менно
ее немцы считают ключевой позицией в нашей обороне и потому сюда  обрушивают
главную силу, злобу и Ярость. Џродолжив свой путь в тылы дивизии,  Я  понЯл,
что свалЯл дурака:  надо  было  у  комбата  лошадь  попросить.  Џо  разбитой
неровной дороге было тЯжело идти: то скользил, то попадал в  укрытую  снегом
Яму. ‘олнце освещало следы Январского побоища на болотистой равнине.
     ‘нег кое-где растаЯл,  осел,  и  из-под  него  показалось  то,  что  не
заметили в свое времЯ похоронные и трофейные  команды.  ‚от  выглЯнул  кузов
затонувшей полуторки. ‚идимо, свернула с дороги и завЯзла в Яме с водой. ‚от
валЯютсЯ колеса от артиллерийского передка, оторванные взрывом, а рЯдом  то,
что осталось от лошади, грЯзнаЯ груда шерсти и костей. €з-под снега  вытаЯла
пола  шинели,  все  остальное  еще  в  снегу.  ‘олнце  светило  и  грело.  џ
разогрелсЯ, вспотел, валенки намокли и отЯжелели.
     ’ак прошел Я еще с километр и вдруг впереди, шагах в трехстах от  менЯ,
проскрипел и прогрохотал шестиствольный миномет. ђазрывы поднЯлись точно над
дорогой, оставив на  ней  следы  ровно  шести  кругов,  черного,  темного  и
грЯзного цвета из земли, снега и разного сора. џ удивилсЯ, что  и  здесь  не
так тихо и надежно, как это показалось, когда Я смотрел на дорогу с высоты и
завидовал ее покою. Ќо никакого страха не  испытал,  только,  если  говорить
откровенно, пожалел почему Я не разбудил ЂнатолиЯ? ‚двоем было бы веселее.
     џ ускорил  шаг,  стараЯсь  как  можно  быстрее  прожать  обстреливаемый
участок. Њне подумалось,  что  и  Я  проскочу  его,  то  уже  дальше  ничего
страшного
     будет.  Ќо  только  Я  вышел  на  дорогу,  перепаханную  шестиствольным
минометом, как вой целой стаи мин рассек небо надо мной  и  впереди,  совсем
близко, загрохотали взрывы, и осколки начали жужжать и  бить  где-то  около,
хлюпаЯ и тупо ударЯЯсь в землю, отчего она то там,  то  сЯм  стала  отдавать
паром. џ упал и всей силой вдавилсЯ в  землю,  по  спине  пробежал  озноб  -
предчувствие страха. Љонечно, спина в таком положении была  уЯзвимее  всего.
€менно с ее стороны,  подумалось,  осколки  прорвут  полушубок,  разрубЯт  и
раскромсают тело. Џереждав какое-то времЯ Я поднЯлсЯ и  увидел,  что  взрывы
разметали дорогу, оголили ее, выбросили  из-под  укатанного  снега  Ящики  с
патронами, каски, сумки от противогазов. џ почувствовал слабость в  ногах  и
вЯлость во всем теле и понЯл, в чем дело: нехорошо, что Я здесь один.  "•оть
бы кто-нибудь рЯдом", - подумал Я с тоской.
     € тут, оглЯдевшись вокруг, Я  обрадовалсЯ:  к  дороге  испуганно  бежал
высокий немолодой солдат. Ћн широко размахивал руками,  прыгал  с  бугра  на
бугор, скользил, падал и снова, быстро поднЯвшись, бежал, чтобы скорее выйти
из  этого  пристрелЯнного  места.  “видев  бегущего,  Я  почувствовал   себЯ
командиром, отрЯхнул полушубок,  поправил  шапку  и  громко  крикнул,  чтобы
солдат услышал:
     - ‘той! Љто такой?!
     ‘олдат послушно остановилсЯ и с  радостью  побежал  ко  мне.  Љогда  он
приблизилсЯ, на лице его  Я  различил  виноватую  улыбку,  замешательство  и
тревогу.
     - Љто такой, спрашиваю? - твердо повторил Я вопрос.
     - ђЯдовой ѓолубев.
     - Ћткуда?
     - €з армейского зенитно-артиллерийского полка.
     - Ѓегом! - скомандовал Я.
     Њы быстро проскочили обстрелЯнный участок и перешли на шаг,  оказавшись
на нетронутой дороге.
     - Љак ты здесь очутилсЯ? - спросил Я.
     - „руг у менЯ тут в штабе дивизии, к нему  ходил.  Ќачальство  на  день
отпустило. ‚от Я где пешком, где на попутных. ЏовидалсЯ, однако...
     Ћтдышавшись, солдат попросил:
     - Џокурить не найдетсЯ?
     џ  дал  папироску.  Ћн  вытащил  "катюшу",  прикурил  и  начал  глубоко
затЯгиватьсЯ.
     - Ќу здорово напугалсЯ?! - усмехнувшись, спросил Я.
     - Ђ вам не страшно, товарищ капитан?
     - Ќет.
     - Ќеужели не страшно?
     - Ќу ты же видишь!
     - Ђ вы с самих высот?
     - „а.
     - ’ам-то страшно небось?
     - Ђ ты сходи, попробуй.
     - „ак ведь каждый на своем месте...
     - ‚ыходит, твой друг - здесь, а ты - там? “ каждого - свое место?
     - ’ак ведь он писарем в штабе!
     - ’оже, значит, окопалсЯ?
     Њы  пошли  не  спеша.  „олго  молчали.  Ќо  солдату,  видимо,  хотелось
поговорить. ќто с каждым бывает когда беда минует.
     - ’ак Я прихожу к нему, - начал он о своем друге,  -  а  он  списки  на
убитых составлЯет. "‚от, - говорит, - вчера прибыли.  Ќе  успели,  поди,  по
разу выстрелить, а уже утром на них похоронки пошлем, из списков  вычеркнем,
со всех видов довольствиЯ снимем".
     џ молчал: длЯ менЯ это дело привычное, артиллерист  продолжал,  заметно
успокоившись:
     - ‚ артиллерии, конечно, потерь меньше. ‚ дивизионе есть люди,  которые
с первого днЯ воюют. Ќо и у нас тоже  каждому  -  своЯ  судьба.  Љ  примеру,
пришел к нам один  сержант  после  ранениЯ,  головастый  такой.  …го  дураки
какие-то из госпиталЯ в  пехоту  направили.  ’ак  он  еле  ушел  оттуда.  Ќе
отпускают в артиллерию - и все! …ле упросил.
     Џришел к нам радостный, будто домой насовсем вернулсЯ. Ђ  на  следующий
день самолеты налетели, прЯмое попадание в окоп. Ћн один там был. Џо  кускам
разнесло. „обро бы налет был большой.  Ђ  то  так  себе,  может,  десЯток  и
бросили-то всего... Ћдна попала - и та в него. Ђ останьсЯ в пехоте, может, и
не убило бы... ‚идно, долЯ такаЯ!
     - ‘ам виноват, - объЯснил Я, - нечего было с места на  место  мотатьсЯ.
Људа поставили, там и стой.
     ЋбстрелЯнный участок осталсЯ у нас уже далеко позади, поэтому  мы  шли,
ничего плохого не ожидаЯ. ‘едаЯ щетина солдата раздражала  менЯ,  Я  спросил
по-командирски:
     - Ђ что ж ты оброс, артиллерист?
     - „ак вот, видите, два днЯ не брилсЯ всего, - пыталсЯ оправдатьсЯ он.
     - Ќе оправдание, - сказал  Я.  -  “  менЯ  на  высоте  солдаты  бреютсЯ
ежедневно.
     - ’ак те помоложе, наверное, - продолжал оправдыватьсЯ солдат.
     - Ђ те, кто помоложе, так тому и брить еще нечего. € вдруг прЯмо  перед
нами поднЯлсЯ взрыв. џ отпрыгнул в сторону за  сугроб.  ‘олдат  упал.  Љогда
утихло, он попыталсЯ поднЯтьсЯ, но не смог, схватилсЯ за живот и крикнул:
     - ’оварищ капитан!
     - —то с тобой?
     - ѓорЯчо, - прошептал он, - кажись, попало что-то.
     €  в  голосе  его  Я  почувствовал  одновременно  удивление,  страх   и
начинающиесЯ страданиЯ, как это обычно бывает в таких случаЯх.
     - Ђ ну-ка...
     џ отвел его руки в стороны и  увидел  рваную  рану  на  животе.  инель
вокруг пропиталась кровью; солдат пыталсЯ сесть, но потом снова лег на  бок,
с напрЯжением закрыл глаза (на это только хватило сил),  подтЯнул  под  себЯ
ноги, скорчилсЯ от боли и начал с хрипом дышать.
     - 3-зЯбну-у... - с трудом протЯнул он, что-то еще хотел сказать, но  не
успел.
     ‚переди снова неожиданно грохнули разрывы. ‘амый ближний, совсем рЯдом,
оглушил менЯ, и Я скатилсЯ с дороги в Яму. ЊенЯ обожгло ледЯной водой,  и  Я
хотел уже выскочить  наверх,  когда  новый  взрыв  присыпал  менЯ  землей  и
выбросил на чистый снег.
     џ отполз в сторону, вскочил и побежал.  Џотом  упал  и,  услышав  новое
поскрипывание подлетающих снарЯдов, влез в сугроб. ‚зрывы поднЯли землю,  но
это уже было не так страшно: рвалось где-то сзади и значительно правее.
     Ѓольше стрельбы не было.  ‚ыждав  недолго,  Я  поднЯлсЯ  и,  подойдЯ  к
дороге, увидел, что там, где лежал артиллерист, теперь уже была  воронка,  а
вокруг нее разбросано все, что от него осталось.
     ‘колько раз до сих пор Я видел смерть и  всегда  легко  отделывалсЯ  от
минутного испуга. Ђ тут страх будто схватил менЯ за горло. Љровь  прилила  в
голову, сердце бешено заколотилось,  руки  начали  трЯстись,  озноб  охватил
тело. Ќо Я заставил себЯ собратьсЯ и бросилсЯ от этого места, норовЯ  скорее
убратьсЯ, пока жив, пока новые снарЯды не ударЯт и не разорвут в клочьЯ.
     џ долго и тЯжело бежал. Ќоги стали будто чужие, а  внутри  все  горело.
Ћбессилев, остановилсЯ, потрогал сердце и с ужасом заметил,  что  оно  вдруг
захолодело, словно на него кто-то положил камень. ‘трашнее  всего  было  то,
что Я опЯть один. "“бьют, - подумал Я с тоской, - и никто не узнает".  „омой
пришлют похоронку, в ней будет написано: "Џропал без вести". Ћбидно то,  что
в этом все увидЯт что-то жалкое, нечестное и достойное  осуждениЯ.  ‘жавшись
от холода, закрыв глаза рукавицами, Я дрожал и скулил, как собака,  попавшаЯ
под колесо. Џошел снег. Ћн попал за воротник,  подлетел  к  лицу,  пощекотал
нос. џ пришел в себЯ.
     - Ќу что нюни распустил? - спросил Я себЯ,  и  показалось,  что  кто-то
другой произнес эти строгие слова.
     џ двинулсЯ и чем дальше шел, тем свободнее начинал дышать,  отогреваЯсь
с каждым шагом. ‘обственное поведение показалось мне странным и постыдным.
     ‚скоре снег перестал. ‘начала Я услышал поскрипывание саней и  фырканье
лошади, а потом различил, что в санЯх два пожилых солдата.
     ЏоравнЯвшись со мной, они остановились.
     -  Ђ  скажи-ко,  дорогой  товарищ,  -  спросили  менЯ  из  саней,  -  в
шестнадцатый правильно едем?
     - ‚ерно, - ответил Я.
     - Ђ покурить не найдетсЯ?
     џ порылсЯ в карманах ватных брюк, нашел пачку и протЯнул.
     - Љак там? - спросил один.
     - ‚се в порЯдке, - ответил Я.
     - Ђ мы вот доппайки везем.
     - ‡начит, будем есть, - повеселел Я. - ’олько вы держите на эту  горку,
- показал Я солдатам свою высоту, - тогда не собьетесь.
     - Ќу, с богом, - сказали мне.
     -  Ѓывайте,  -  ответил  Я  и   предупредил:   -   ’ут   один   участок
простреливаетсЯ, так вы его побыстрее.
     - Ђ что это ты в воде-то весь?
     - ЏровалилсЯ в Яму...
     - €шь ты... Њожет, подвезти? Ђ то простудишьсЯ?
     - „а нет, мне недалеко.
     - Ќу смотри. Ђ то бы подвезли.
     џ выпрЯмилсЯ и, стараЯсь поскорее согретьсЯ, бодро пошел скорым  шагом.
‘олдаты еще какое-то времЯ не трогали с места,  а  смотрели  на  менЯ.  Ћдин
что-то сказал, другой спросил:
     - —то ты говоришь-то?
     ’от ответил громче, чтобы его глуховатый спутник мог услышать:
     - ѓерой, говорю! ‚ишь, один идет и ничего не боитсЯ!
     - Ѓольно бравый... - заключил тот, кто плохо слышал. -  Ќебось  средний
командир...
     ‘трашно хотелось послушать, что еще они будут говорить обо мне.
     ЏодходЯ к лесу, увидел подразделение, занимающеесЯ боевой  подготовкой.
‘олдаты  в  полушубках  и  валенках  во  главе  с  молоденьким   лейтенантом
отрабатывали  строевой  шаг.  Љомандир  вскрикивал  пронзительно  и  звонко,
любуЯсь собой:
     -