ЂнастасиЯ –ветаева. ‘каз о звонаре московском

Ћцените этот текст:
ЂнастасиЯ –ветаева. ‘каз о звонаре московском

---------------------------------------------------------------
OCR: ‚алерий Ѓогачев
---------------------------------------------------------------

"‚ремЯ раннее, длЯ Њосквы необычно тихое, безлюдное... ‘пасскаЯ
башнЯ...
€ точно в 6 часов 00 минут 00 секунд по московскому времени, когда
стрелки часов вытЯнулись в ровную золотую вертикаль... колокол полоснул
тишину своим острым звоном... € опЯть... € вновь... Џоют колокола.
расписываЯ орнаментом звона первые секунды нового днЯ".
ћ. ‚. Џухначев. "‡агадки звучащего металла".

Џролог

‚ тихий вечер зимний 1927 года мы сидели за чаем у профессора ЂлексеЯ
€вановича џковлева в уютной столовой окнами на храм •риста-‘пасителЯ.
(’еперь -- место бассейна у Љропоткинских ворот.)
ЂлексеЯ €вановича Я знала с детства. “ченик моего отца, тогда доцент,
он бывал в нашем доме в ’рехпрудном, помнил менЯ ребенком, и теперь, когда
Я, овдовев, с сыном-подростком билась за жизнь, он помогал мне с
приработком. ‘лужа в библиотеке ЊузеЯ €зобразительных €скусств, Я брала у
џковлева пачки библиотечных каталожных карточек, копировала их. Ђлексей
€ванович где-то заведовал библиотечным отделом.
-- ‚ы не слышали известного дирижера ‘араджева? Љонстантина
‘оломоновича? -- спросила менЯ ћлечка, дочь хозЯина. -- Љотик -- его сын от
первого брака. ‡вонарь. Њузыканты считают его гением. Љотик ‘араджев!
ЂнастасиЯ €вановна, он может сейчас прийти, -- чтобы вы знали. Ђ то вы не
поймете! ‚едь он особенный!
‚зглЯд темных, больших глаз ћлечки полыхнул в волненье рассказа:
-- Љотик с двух сторон из необыкновенных семей: об отце Я уже сказала,
у него талант по наследству: с семи лет -- композитор! Ђ мать -- дочь
”илатова, по детским болезнЯм профессора, его имени -- московскаЯ детскаЯ
клиника. Њать давно умерла, Љотик еще маленьким был. Ћн похож на нее, хотЯ и
на отца похож тоже: что-то восточное. ‚ы сами увидите! Љотик заикаетсЯ.
€ногда -- почти чисто говорит, а иногда -- трудно! Ќо самое главное в нем --
это гиперсинестезиЯ слуха, -- спешила сообщить рассказчица, -- он слышит в
октаве совершенно отчетливо -- 1701 звук, нарисовал нам схему. џ ее найду,
покажу вам! Ћ своих "гармонизациЯх" роЯльных (он так зовет) Љотик небрежно
говорит. ’олько колокола признает! Њы на днЯх собираемсЯ его слушать --
пойдемте с нами?
-- Ђ он как, аккомпанирует при церковной службе?
-- Ќу да, и он сердитсЯ, что в другие часы -- нельзЯ... …му мешают
церковные службы. Ћн ведь чудной, Љотик... Ќе понимает! ‚ субботу пойдем,
хорошо? Ђ когда в каком-нибудь колоколе ему слышитсЯ звук слишком
прекрасный, он выпускает из рук все веревки колокольные и... (слово "падает"
пропало в звонке из передней -- длинном, настойчивом; нет, не спешном, не
нервном -- настоЯтельном; как бы праздничном).
ѓлава 1
ђадостно, как-то торжественно,-- знаЯ ли, что ждут, вышел из передней
высокий темноволосый молодой человек в аккуратной, плотной рубашке,
подпоЯсанной ремнем: одергиваЯ ее (как это делают мальчики от
застенчивости), но -- не так, не застенчиво, а -- в некой веселой готовности
-- предстать. Љарие, огромные, по-восточному длинного разреза глаза сиЯли
блеском темным и детским по силе открытости. ѓолос запиналсЯ:
-- џ оп-поздал н-немм- (радостно прорвавшись) --много!
Џпп-рости-те...-- кланЯлсЯ, пожимаЯ руки, смеЯлсЯ.
"Џожалуй, красив! ‚олосы волнистые, длиннее положенного. –арь ”едор
€оаннович театральный какой-то!" -- подумала Я.
-- Њой €сточник менЯ задержал, -- медленно, но словоохотливо поЯснЯл
нам он, улыбкой сопровождаЯ слова, -- ему мои сестры сказали -- поздно домой
прихожу.
-- €сточником он отца называет, -- шепнула мне ћлечка.
Љотик вдруг оживилсЯ очень:
-- џ вч-ч...-- слово не удавалось ему, -- вче-ра у ѓлиэра был! -- Ћн
обвел всех нас глазами, сиЯющими. -- € мне выд-дадут разрешение от
Ќаркомпроса, -- он развел руками широко и радостно, -- ск-колько н-надо мне
ккколоколов, в каких н-надо тональностЯх! „ооборудуют мне мою звонницу!
Џ-пожалуйста, -- он провел рукой по воздуху, как бы перечислЯЯ нас, --
п-приходите вы все!
ћлечка усаживала гостЯ за стол, наливала чай, придвигала хлеб, варенье.
Ћн ел весело, увлеченно, по-детски. Ѓыло удивительно наблюдать эту
смесь горечи его от непонЯтости -- с радостью от колокольной победы.
Ћн вдруг остановил свой рассказ. Џорывисто привстав, потрогал пальцем
хрустальную сахарницу.
-- “ддивительно! -- вскричал он пораженно, как будто увидев друга, --
тип-пичнаЯ сахарница в стиле до 112 бемолей! € он погладил ее, как гладЯт
кота.
-- „а! -- спохватилсЯ Љотик, извинЯЯсь за то, что отвлексЯ, -- самое
главное: Я уж-же оттобрал один маленький колокол -- 1 пуд и 7 фунтов, это на
весах, старых, -- вроде бы застеснЯлсЯ он, -- а другой -- ну, этот побольше
будет! -- Ћн рассмеЯлсЯ -- еще не вешал его н-на весах, ну, думаю, пудов 5
будет... ‚ы не представлЯете себе, какой звук! ќтто, как говоритсЯ,
божественный! ‚ груди -- холодок даже! џ -- даже боюсь... такой звук! Ќу, а
еще колокол -- уже неподъемный! ’олько несколько человек его смогут поднЯть!
ђе-диез!
Ћн отрезал себе серого хлеба и намазал на него слой вареньЯ. -- Љакой
хлеб вкусный! Ћн свежий, да? ‘вежий! џ, впрочем, не обедал сегоднЯ, не было
времени! Љогда человек не ел долго -- так все ему вкусно кажетсЯ, да? џ --
заметил...
—то-то сказала мать ћлечке, и та вышла. Ќо уже забыл Љотик, что не
обедал, плывЯ по волнам рассказа о наркомпросовских колоколах, и потому
удивилсЯ вдруг, увидев тарелку супа в руках ћлечки. Ћна ставила ее на стол,
придвигала, несла еще хлеба.
Љотик возликовал, как дитЯ.
-- ќтто очень хороший суп, Я вижу! -- объЯвил он, должно быть, стыдЯсь,
что он один из присутствующих будет есть такое! €, глубоко погрузив ложку в
приправленное растительным маслом и луком кушанье, стал молча им
наслаждатьсЯ.
џ рассматривала Љотика со сложным чувством восхищениЯ его талантом и
жалости к его затрудненной речи.
Ќо мне было пора идти. џ встала тихо, боЯсь помешать ему. ћлечка вышла
за мною в переднюю.
-- Ќеобыкновенный, да? -- спросила она, прикрыв дверь. -- “никальный!
‚ы знаете, он же другой, чем все! “ него есть пассиЯ, -- ћлечка легко
употребила уже отжившее слово, видно, в их семье употреблЯемое. -- Ћна --
балерина. Ќо это все -- платонически! Њи-Ѓемоль (сколько бемолей --
забыла!). Ћн ей пишет письма, бывает у них. Џонимает ли она в его колоколах
-- не знаю, но он ей посвЯщает свои гармонизации колокольные. ‚ы услышите,
это как целый концерт! Њузыка -- удивительнаЯ! € сам он удивительный!
‘ерьезное, мужественное, привлекательное лицо ћлечки, обычно поражавшее
волевым началом, было празднично оживлено.
-- „а, довольно потрЯсающее впечатление, -- ответила Я, не найдЯ еще
иного слова. -- Њне он, знаете, кого напомнил? Ќе знаете? ЉнЯзЯ Њышкина!
-- Џравда? Ќу, это вы... Ќет! ‚ы не думайте, он очень насмешливый: отца
прозвал €сточником, сестер --Џреподобными... ‘амозащита! Ћзорство иногда
даже! ‚ Њышкине такого не было!
-- ‘колько лет ему, Љотику?
-- „вадцать семь! †аль, что уходите.
Ћбледенелые ступеньки, мороз, ветер. џ иду, спрЯтав нос в воротник.
‘ын, наверное, из школы вернулсЯ, надо идти скорее. Џозади осталсЯ целый
мир, волшебный и непонЯтный, непостижимый, но до жалобности -- реальный. „о
какого-то неЯсного стеснениЯ в груди.
ѓлава 2
Љотик легко отозвалсЯ на приглашение -- в следующую же нашу встречу у
џковлевых. Ћн придет за мной в субботу перед всенощной.
‘егоднЯ его не будет в их доме, и мне как-то грустно. ‚ошел в душу.
‘дав пачку каталожных карточек, Я задержалась, беседуЯ с ћлечкой. € тут
впервые увидела того, о ком только знала: отца ЂлексеЯ €вановича, и Я в
волнении слежу за размахом маЯтника жизни. €ван џковлев. Љто не знает его на
его родине! ‘оздатель письменности чувашей, подобно герою народному
проложивший людЯм дорогу -- на века. Ќо десЯтилетиЯ прошли -- он живет на
покое у сына, потерЯв памЯть, забыв величье свое и свой труд. Ћн проходит,
ведомый старушкой-женой, через комнату в ванную, молчаливый, седой остов
прошлого, отсутствующий...
Ћ, это чувство, которым содрогаетсЯ молодость, глЯдЯ на зрелище
старости, не оно ли незримым серебрЯным холодком пробегает по волосам юных,
подготовлЯЯ, будЯ прислушивание к тому, что должно прийти? ‘ловно над
бездной наклонЯсь, глЯдела Я ему вслед... ’руд человека жив, а человек
пережил себЯ...
-- Ќо, -- скажут мне, -- передержка! ђазве все доживают до возраста
такой старости, до второго младенчества?
-- „а, да, -- радостно впадаю Я в возражение, -- разве не было у
создателЯ чувашской письменности седых лет творчества? Љогда несогбенные еще
плечи были могучи и широки? (Љогда старость еще кралась к ним...) Ђ наш
Џавлов, длЯ моциона весело в восемьдесЯт в городки играющий? ’олстой, за год
до смерти скакавший верхом? Ќо и они ушли, а творчество их осталось!
-- ‡начит, в субботу за вами заходит Љотик? -- сказала, выйдЯ за мной в
переднюю, ћлечка. -- ’олько будьте готовы, к вечернему звону нельзЯ
опаздывать, да и он будет уже вне себЯ от страха, что опоздаем! …му --
знаете, что труднее всего? ‚от именно эта точность -- он бы засел на
колокольню на сколько хотите часов, он уж пробовал, на него там сердились --
обещает только приготовить веревки, развести их все по порЯдку, чтобы
начать, как надо ему, -- и вдруг тронет их, и еще до начала службы раздаетсЯ
звон, легкий, едва слышимый... Ќе терпитсЯ!
Њы улыбались обе. Ћт радости, от предвкушений? Ћт близости к
таинственному, как в детстве...
-- ‚от ѓлиэр и хочет проверить его композиторство, -- сообщила,
прощаЯсь, ћлечка, -- Љотик ведь спорит с теми, кто уже после детства пыталсЯ
его учить! "—ему, мол, могут они научить менЯ, если они не слышат всех
звуков? Ћдин бемоль? Ћдин диез? Ћни же глухие... џ б-ы м-о-г и-х у-ч-и-т-ь,
но глухого не выучишь!" € смеетсЯ, и потирает руки: чешутсЯ у него --
звонить!
—аса за полтора до назначенного времени менЯ вызвали к телефону.
-- ‚вы гот-товы? -- послышалсЯ голос Љотика. -- џ к ввам иду! € вот уже
звонок, и гость входит в мою заставленную старой мебелью комнату.
-- џ пришел зззаранее! -- весело сообщил Љотик, -- чтобы ббыла
уверенность, что нне опозздаем!
Ћкинув блещущим взглЯдом стены, увешанные картинами и портретами, он
пошел ходить вдоль них, сколько позволЯла теснота. -- “ ввас интересно, --
сказал он радостно. -- џ люблю, ккогда -- так... џ нне люблю голые комнаты.
’тогда мне кажетсЯ, Я -- в тюрьме! €ли -- в больнице!
Ћн остановилсЯ перед большой фотографией моей сестры Њарины.
-- Ћччень четкое иззображение ми семнадцать бемолей, -- воскликнул он
поглощенно. -- Ђ этто си двенадцать диезов немного стерто.
’о была стараЯ карточка отца моего сына ЂндреЯ.
-- € снова ми семнадцать бемолей, -- перешел Љотик взглЯдом к детской
фотографии Њарины и, далее, к мелкой группе, где на фоне итальЯнского сада,
в центре группы детей, стоЯла десЯтилетнЯЯ сестра моЯ, в матроске, похожаЯ
на мальчика, -- тутт у вас везде отчего-то ми семнадцать бемолей минор.
…го, видно, не интересовало, что он видит того же. человека в различных
возрастах, это -- не доходило.
-- € -- оппЯть! -- уже совсем восхищенно вскричал он, заглЯнув в
стоЯщую на секретере рамку, где сестра моЯ, уже лет тридцати, была снЯта
рЯдом с мужем и дочкой. -- ќто уддивительно! Ћсновное звучание ккомнаты!
-- Ђ какаЯ моЯ тональность? -- улыбнулась Я.
-- Њи шестнадцать диезов мажор! -- ’огчас, чуть изумленно, что
(спрашивают об очевидности, поЯснил Љотик, -- это же -- Яссно...
-- ќто же только вам Ясно, Љотик! -- отозвалась Я педагогически. Ћн
согласилсЯ, тотчас став серьезным:
-- Ќу да, ну да! ќттого -- не понимают! ђазумеетсЯ... € ввот Я не
понимаю, как можно жить и не слышать тон-нальности окружающих... в таком --
ммолчанье! Ќаверное, этто -- трудно длЯ человека! Ќе слышать! “дивительно! џ
бы -- не мог! Ќно -- который час? ‘кажите, пожалуйста? Ќаверное, пора!
Њы выходили в голубоватые сумерки. ЊерзлЯковский переулок был тих.
‚друг Љотик остановилсЯ, прислушиваЯсь.
-- ‘лышите? -- спросил он потрЯсенным голосом, и лицо его стало
торжественно, -- этто колокол ‚ешнЯковский звонит! -- проговорил он
счастливо, самозабвенно, -- этто хорошо, что далеко! џ один раз нне смог его
вынести -- упал! ќтто было давно...
‚оздух был совершенно тих, никакого звона не слышалось. Ѓез слов, одним
согласным с ним волненьем, Я ощутила: не "ему кажетсЯ", а -- "мы не
слышим..."
‘уществование огромного мира звуков, нам недоступных, прошло по мне
трепетом о себе заЯвившей реальности. ‚друг открывшейсЯ.
Ѓольшой церковный двор в одном из замоскворецких переулков медленно
наполнЯлсЯ народом. …сли бы взглЯнуть на него сверху -- обозначились бы две
струи идущих: одна направлЯлась в храм, другаЯ растекалась по дальнему углу
двора, над которым возвышалась колокольнЯ. € в то времЯ как перваЯ струЯ
входила в двери безмолвно, втораЯ наполнЯла двор гомоном голосов.
Џереговаривались, то и дело взглЯдываЯ вверх, где виднелсЯ, по временам
исчезаЯ за каменными выступами колокольни, силуэт человека в темном. Ћн
что-то делал там, наклонЯЯсь и выпрЯмлЯЯсь.
-- ѓотовитсЯ! -- поЯснила мне ћлечка.
‘реди толпы Я заметила группу людей, чем-то от других отличавшихсЯ: они
держались вместе, оживленно разговариваЯ, было даже похоже на спор. ‚ их
внешности было что-то особенное -- некаЯ холеность, стать, добротные шубы,
щегольские меховые шапки; у двоих волосы выступали из-под меха -- длинные,
почти до плеч.
-- Њузыканты! -- шепнула ћлечка. -- ‚сегда бывают здесь, когда он
играет!
Њороз пощипывал. ‹юди постукивали нога о ногу. Ћжиданье становилось
томительным. € все-таки оно взорвалось нежданно. ‘ловно небо рухнуло!
ѓрозовой удар! ѓул -- и второй удар. Њерно, один за другим рушитсЯ
музыкальный гром, и гул идет от него... € вдруг -- заголосило, залилось
птичьим щебетом, заливчатым пением каких-то неведомо больших птиц,
праздником колокольного ликованиЯ! Џерекликанье звуков, светлых, сиЯющих на
фоне гуда и гула! ЏеремежающиесЯ мелодии, спорЯщие, уступающие голоса. ќто
было половодье, хлынувшее, потоками заливающее окрестность...
Ћглушительно-нежданные сочетаниЯ, немыслимые в руках одного человека!
Љолокольный оркестр!..
ЏоднЯв головы, смотрели стоЯвшие на того, кто играл вверху,
запрокинувшись,-- он, казалось, летел бы, если б не привЯзи Языков
колокольных, которые он держал в самозабвенном движении, как бы обнЯв
распростертыми руками всю колокольню, увешанную множеством колоколов. Ћни,
гигантские птицы, испускали медные, гулкие звоны, золотистые, серебрЯные
крики, бившиесЯ о синее серебро ласточкиных голосов, наполнивших ночь
небывалым костром мелодий. ‚ырываЯсь из гущ звуков, они загорались
отдельными созвучиЯми, взлетавшими птичьими стаЯми, звуки -- все выше и выше
наполнЯли небо, переполнЯли его. Ќо уже бежал по лесенке псаломщик:
-- •ватит! Ѓольше не надо звонить!
Ђ звонарь, должно быть, "зашелсЯ", не слушает! ‡аканчивает свою
гармонизацию...
-- „да! -- со слезами на глазах сказал высокий длиннобородый старик,--
много Я звонарей на веку моем слышал, но этот... € не хватило слов! ‹юди
спорили.
-- “ него совершенно органный звук! -- говорил кто-то. -- џ ничего
подобного...
-- „а нет, не орган! Џонимаете, это -- оркестр какой-то!
-- ѓений, конечно!
-- ’ак ему же Ќаркомпрос колоколов, говорЯт, навыдавал! -- пробовал
"объЯснить" какой-то голос.
-- Ќу и что же? Ќаркомпрос, что ли, играет? Ќам с тобой хоть со всего
‘оюза колокола привези...
-- „а, много звонарей Я на веку моем слышал, -- повторЯл, восхищаЯсь,
длиннобородый старик, -- но этот...
’емные -- уж не глаза, а очи ћлечкины из-под пухового платка сверкали,
-- похоже, что материнской гордостью.
-- Ќе напрасно Я вас сюда привела?
Ќе было слов ответить!
Ќарод расходилсЯ. Њы ждали виновника торжества.
Ћн вышел к нам радостный, возбужденный.
‚зглЯд, которым одарила его ћлечка, был от земли оторван. Ћн был
отражением прозвучавшего чуда. Ќо, увидав красные от мороза уши Љотика, она
вернулась к реальности.
-- Џойдемте к нам, -- сказала она просто, -- мама сейчас нас чаем
напоит! € лекарство вам даст, вы же простужены...
ѓлава 3
Ќа другой день Љотик, зайдЯ ко мне, поделилсЯ новостью:
-- џ был у ѓлиэра. ‚чера! „а! -- вскрикнул он, -- он хо-хочет учить
менЯ по всем правилам кккомпозиции! ќто же совсем мне не нужно! Ќа
фортепиано! —то можно ввыразить на этой темперированной ддуре с ее
несчастными нотными линейками? Њмои кколоккольные гармонизации -- разве он
их не слышал? Љогда уммерла моЯ бабушка, Я упал в припадке, но когда Я потом
встал, Я сразу сыграл новую гармонизацию, и Я тут же ее записал, но
запись... всегда нне то получаетсЯ, онни этто не понимают!
Ћн сказал эти слова с такой горечью, что на лице его поЯвилась гримаса,
в миг состарившаЯ его.
-- џ это все знал, когда начинал мои детские соччинениЯ, Я вам их
покажу, когда ввы ко мне придете, -- ведь Я тогда еще не встретилсЯ с
кколоколами! Џреппопдобные! Ћни же не понимают, что такое кколо-кола! Ќно Я
обещал вам показать схему! Њой 1701-й звук! -- оживилсЯ он и попросил лист
бумаги.
Џока Я в кухне готовила нам ужин, разогревала чечевичную кашу и
клюквенный кисель, Љотик, сев на диван в моей комнате, что-то чертил и
надписывал. Ќо Я настоЯла, чтобы он сначала поел. Ћн согласилсЯ охотно. Ћт
еды лицо его порозовело, он сидел такой красивый, привлекательный, нарЯдный,
здоровый, что странно было вспоминать его небесную музыку. Ќепостижимо, что
за странный конгломерат этот человек! € как воспитались в нем эти свойства
вносимого им весельЯ в его полубродЯжьих -- по людЯм -- днЯх непонЯтого
музыканта?
€ вот он протЯгивает этот таинственный мир! —ертеж: он нарисован четко,
правильными линиЯми и полукругами и надписан круглым детским почерком.
-- ќто же совсем просто! -- поЯснил Љотик, -- 243 ззвучаниЯ в каждой
ноте (центральнаЯ и в обе стороны от нее по 121 бемоль и 121 диез), если
помножить на 7 нот октавы, -- получаетсЯ 1701. ќтто же ребенок поймет!
Џочему же онни не понимают? Ћнни думают, Я ффантапзирую! Џотому что онни --
не слышат! ‚ы понимаете? Ћни не слышат, а получаетсЯ, -- что Я винноват!
…му стало смешно. Ћн рассмеЯлсЯ заливчато, и можно бы назвать его смех
ребЯчьим -- если бы на дне его не звучала горечь и даже отчаЯние. Ћн как-то
поперхнулсЯ им и, переставаЯ смеЯтьсЯ:
-- ‚вот и всЯ моЯ историЯ! ќто совсем просто! Ќо на роЯле Я же ке могу
сыграть эти 243 звука, когда нна этих несчастных ччерных -- всего один диез
и один несчастный бемоль... џ слышу все звуки, которых они не слышат! Ќет,
нет, не так! -- вдруг вскричал он просветленным, зажегшимсЯ голосом, -- они
ттоже слышат! ’о есть нет, они звучаниЯ не слышат. Ќо тто впечатление,
которое получаетсЯ от колоккольных гармонизаций, они его отличают, потому
они и ходЯт слушать ммою игру в церкви свЯтого Њарона... -- Ћн вдруг увЯл.
—егопто ему не удалось договорить, ему одному понЯтного. -- ќттот ѓлиэр,
он... -- Ћн встал. -- Њмне пора идти...
-- Љотик! -- сказала Я очень просительно, -- но вы все-таки можете
сыграть -- на роЯле? ’у роЯльную гармонизацию ми бемоль минор, вашей
Њи-Ѓемоль-Њинор посвЯщенную. ‚ы же играли где-то, и люди же восхищались...
Њы с вами пойдем к моим друзьЯм -- там моЯ подруга, красавица,
концертмейстер -- нет, это неважно! -- поспешила Я, видЯ, как черты Љотика
исказились. -- џ к тому, что роЯль у нее, отличный звук! € еще там --
маленький мальчик, такой ребенок... даже если вы детей не любите -- то этого
вы...
-- џ ддетей -- люблю, -- сказал Љотик, -- дети ллучше все понимают, они
просто -- понимают! •орошо, Я пойду с вами и поиграю. Ќо вот если бы у них
были кколокола...
Ђдрес подруги, куда Я звала Љотика, Я дала ему, назначив час встречи.
Ќо, задержавшись на работе, запоздала. ЊенЯ уже ждали Љотик и концертмейстер
Ќэй в высокой, просторной комнате большого дома окнами на ‘ретенский
бульвар, за длинным столом, богато -- по тем временам -- накрытым. “же
накормленный вкусно и обильно, звонарь словоохотливо рассказывает:
-- ‚ одном доме встретилсЯ Я с с...с...с... -- не даютсЯ ему эти
встречные! -- словом, они -- актеры! € онни уговорили мменЯ играть. Ќет, не
думайте, не по моей части (хотЯ и на кколоколах там тоже...) по их части,
играть в театре -- ”едора €оанновича, -- был такой ццарь. Ћнн ттам у нних на
кколоколах звонит, так Я понЯл! € Я буду этот царь в царской одежде -- и
должен буду звонить на кколоколах! —то-то выдумывают? Љкакие там у них
колокола? ‘овсем никудышные... ќтто в Љамергерском переулке, называетсЯ
театр Њ•Ђ’.
‘ерые, темные, под тЯжелыми веками глаза Ќэй смотрЯт на гостЯ с улыбкой
ласкающего вниманиЯ. Ћт сильной близорукости она еле различает лицо гостЯ,
но Явно ощущает присутствие необычного.
Ѓольшеглазый -- глаза, как у матери, серые -- четырехлетний мальчик
тоже не сводит с гостЯ взглЯд.
Ђ Љотик уже бродит по комнате -- знакомитсЯ с новым местом. ЋстановилсЯ
у роЯлЯ, поднЯл крышку. ‘ейчас начнет играть? Ќо он настойчиво ударЯл и
ударЯл одну и ту же клавишу.
‚ комнату вошла пожилаЯ худенькаЯ женщина, жена художника Ђльтмана.
Ќота все длилась нетерпеливо. Ќашел изъЯн? —то-то странное. џ подошла. Ћн
держал палец на "лЯ".
-- Џочему же она нне слышит? џ же ззову ее, -- недоуменно спросил
Љотик, -- она же -- "лЯ", чистаЯ центральнаЯ нота! ЏонЯв, Я уже объЯснЯла
вошедшей:
-- ”аина ћрьевна, ваша тональность -- "лЯ"! € Љонстантин
Љонстантинович...
-- џ сыграю гармонизацию Њи-Ѓемоль, -- перебил Љотик. Њедленно,
упоенно, как-то все снизу вверх идут звуки. Љоленопреклоненно -- перед
недосЯгаемой высотой Њи-Ѓемоль? € все многотембровое флейтное существо
роЯлЯ, все скрипичное, все вокальное и органное его звучание сплетаетсЯ в
новую оркестровку, вызываЯ колокольные голоса. Ћни мечутсЯ в пределах
роЯльных, рождаЯ небывалое в слухе.
џ смотрела на друзей моих: мать моей подруги, дочь ее Ќэй, на их
пожилую гостью -- ”аину ћрьевну, "лЯ", -- на лицах всех их, столь разных,
было одно выражение: поглощенность нежданным, неповторимым! Њы
присутствовали при необычайном.
ќто было не подражание на роЯле колоколам, как это встречаетсЯ у
некоторых музыкантов, -- а совсем другое: с помощью презираемых звонарем
белых и черных клавиш, служащих одному диезу, одному бемолю, -- он нашел
способ (не мог не найти, тосковавший по звучанию колокольному с утра до
ночи) создать колокольность в клавишах!
’о был вечер колокольного роЯлЯ!
—то-то вроде полузабытого сна. ‘умрачные переходы, высота недомашнЯЯ,
свет и тени, и гулкость органнаЯ. Њы поднимались по лестницам консерватории
в рабочую комнату Љотикиного €сточника. џ пишу это слово с большой буквы не
от себЯ, а невольно передаваЯ выражение его в устах сына -- уважение,
заглавность. Љотик не рассказывал мне об отце, но позднее Я узнала, что он
нежно любил отца с тех лет, когда тот еще не был назван €сточником, а был
просто папа; с дней, когда жива была мать, когда он сам был кудрЯв и
младенчествен, а отец молод и весел... ‚от этими вещами, невещественными,
Џрошлым, в вечность ушедшей матерью, незримым еще Ѓудущим, как в новогодних
зеркалах, отраженных друг в друге, веЯло на темных лестницах консерватории,
которыми мы шли. ‘лышалось все это, как стихший звон арфы, как неслышный
звук ‚ешнЯковского колокола, и вещественна была тут эта невещественность
семейной трагедии... Љак в старых домах, пахло в тот вечер в пути нашем, и
шли мы будто не Њосквой -- Џетербургом гоголевских времен.
€ вот, наконец, комната. џ не помню там мебели, хоть она, конечно,
была. џвственней запечатлелись двери и потолок, и окна в неведомость. Ѓыл
час вечерний, час отсутствии, где-то проводимого отдыха, а может, чьих-то
концертов...
Љотик протЯгивает мне альбом. џ раскрываю -- и поражаюсь: лет десЯти
сидит у роЯлЯ мальчик; темные волнистые волосы завладели лбом и щеками, а
из-под них глаза смотрЯт в душу мою. ‚ них -- отрешенность, мечтательность.
ЌесмотрЯ на нарЯдный костюм, матросский, -- в позе, в существе ребенка --
печаль.
-- ќто -- Я, этту фотографию очень моЯ бабушка любила: тут, она
говорила, Я на ммаму похожж...
Ћн перевернул страницу. „альше шли листы нот.
-- ’ут мои детские сочинениЯ, Я тогда училсЯ на роЯле. Ќо мне оч-чень
ммешал мой учитель, мне сочинЯть хотелось, а он хотел, чтобы Я играл
гаммы... Ќо после уроков Я любил его, хороший!
Ќо вот Я глЯжу в уже немного выцветшую фотографию. ‚ очень длинном
муаровом платье, стоит молодаЯ женщина, заботливо заглажены мелкие складочки
у оборчатого низа платьЯ, затейливо обводЯщего подол узором рюшей. ‚
сочетании черного и белизны предстает ее легкий стан, облик --
женственнейший в трогательной красоте чистых черт. ђодниковое, ландышевое
протекшей весны, счастливой; смотрит, не улыбаетсЯ. Ќо, может быть, вот-вот
улыбнетсЯ -- так добры у краЯ застенчивости большие, в вопросительной
задушевности, светлые, под темными ресницами и бровЯми, глаза. Џравилен нос,
легко очерченные ноздри. „ыханьем неуловимо приоткрыт рот, одновременно
легкий и пышный. ‹об открыт, грациозно обведенный светлыми, подобранными
вверх волосами, прической простой и изысканной.
-- ЊоЯ мама! -- говорит Љотик тихо...
ѓлава 5
Ќесколько дней спустЯ мы сидели у менЯ.
-- ‡наете что? џ хочу вам прочесть начало моих записок. ќтто
наз-зываетсЯ "ЂвтобиографиЯ". Њне ссказали, так нужно будет длЯ моих хлопот
насчет кколоколов...
-- Ћтлично, что вы это начали! -- радостно отозвалась Я. -- џ прочту, и
у менЯ будут вопросы, -- Я ведь буду о вас писать... ‘ каких лет вы себЯ
помните?
-- ‘ одного года! -- отвечал он уверенно, просто, будто -- обычное,
доставаЯ тетрадь из-под груды бумаг на столе.
Љрупным, прЯмым, круглым, наивно-детским, старательным, чистым
графологически -- от всех психологических тайн чистым -- почерком было
написано:
"џ родилсЯ в 1900 году в Њоскве и детство (отрочество тоже) провел в
районе Ћстоженки. Ћтец мой в то времЯ был преподавателем ‘инодального
училища по классу скрипки; ныне состоит профессором Њосковской консерватории
по классу дирижерства. Њать тоже окончила консерваторию и в свое времЯ была
незаурЯдной пианисткой".
"…ще в 2-3 года Я стал чувствовать безотчетное влечение к музыке.
ђоЯль, скрипка, виолончель, духовые инструменты -- все это останавливало на
себе мое внимание. Ќо более всего на менЯ влиЯли колокола: при первых их
звуках Я чувствовал особое возбуждение, как ни от какого другого
инструмента. џ упивалсЯ их звуками, испытываЯ величайшее
музыкально-творческое наслаждение, -- и целый день ходил очарованный.
‚ этот же период жизни особенно внимание мое стал привлекать звон,
несшийсЯ с колокольни из ‡амоскворечьЯ... ќтот звон сразу выделЯлсЯ на фоне
других, не давал мне покоЯ, оттеснив все другие звоны на задний план...
Ћказалось, это были колокола колокольни церкви Њарона в "Ѓабьем городке", в
Њароновском переулке, близ Ѓ. џкиманки, где Я и сейчас звоню. ‘лушаЯ игру
отца на фортепиано, на скрипке, Я сейчас же в своей голове сопоставлЯл эти
звуки с колоколами; Я, если можно так выразитьсЯ, постоЯнно переводил их на
Язык колоколов и плакал, если такой перевод почему-либо не удавалсЯ.
‘ шести лет действие слуховых впечатлений от колоколов на менЯ
усилилось. “тром, среди днЯ, вечером, ночью -- чудились колокола, их звон,
их различные сочетаниЯ, их гармонии, их мелодии".
-- ‚ы отлично пишете! -- прервала Я чтение.
-- Љкогда Я пишу, -- Я нне заикаюсь, -- пошутил Љотик. "Њне было 7 лет.
ђаз весной, в вечернее времЯ, гулЯл Я со своей нЯней (нЯнЯ любила менЯ
исключительно сильно, всем сердцем) неподалеку от дома, у Њосква-реки, по
Џречистенской набережной, и вдруг, совершенно неожиданно, услышал удар в
очень большой колокол со стороны ‡амоскворечьЯ. Ѓыло это довольно-таки
далеко, но в то же времЯ колокол слышалсЯ очень Ясно, отчетливо; он овладел
мною, свЯзав менЯ всего с головы до ног, и заставил заплакать. ЌЯнЯ
остановилась, растерЯннаЯ. Ћна обнЯла менЯ, Я прижалсЯ к ней, мне было
трудно: сильное сердцебиение, голова была холоднаЯ; несколько секунд Я
стоЯл, что-то непонЯтное, бессвЯзное пробормотал и упал без сознаниЯ. ЌЯнЯ
сильно перепугалась и попросила первого попавшегосЯ отнести менЯ домой. „ома
все тоже были перепуганы и поражены, совершенно не понимаЯ, почему это
произошло. ‘ тех пор этот колокол Я слышал много раз, и каждый раз он менЯ
сильно захватывал, но такого ЯвлениЯ, какое было в первый раз, после уже не
бывало. ќтот колокол слышали и нЯнЯ и родные мои, длЯ этого Я водил их на
набережную Њосква-реки. „олго не мог Я узнать, откуда доноситсЯ этот звук
величайшей красоты -- и это было причиною постоЯнного страданиЯ.
‚осьми лет неожиданно услышал Я восхитительный колокол..."
-- Љотик, -- сказала Я, -- мне кажетсЯ, в деловую бумагу не надо много
о таких случаЯх...
-- Џпостойте! -- возразил Љотик смЯтенно, -- ппро эттот колокол Я
должжен сказзать... џ же лежжал в постели и был оззадачен своей музыкальной
мыслью -- и вдруг -- вот читайте, Я про это пишу...
“видев взволнованность его, Я не настаивала, а продолжала читать.
"...услышал Я удар в колокол, который повторЯлсЯ приблизительно каждые
25 секунд. Ћн доносилсЯ также со стороны ‡амоскворечьЯ. Ћн овладел мною;
особенность этого колокола заключалась в его величественнейшей силе, в его
строгом рычании, параллельно с гулом. Ќадо прибавить, что рычание-то и
придавало ему какую-то особую оригинальность, совершенно индивидуальную.
‘перва, в самый первый момент, был Я испуганно поражен колоколом, затем
испуг быстро рассеЯлсЯ, и тут открылась передо мной величественнаЯ красота,
покорившаЯ всего менЯ и вложившаЯ в душу сиЯющую радость. „о сей минуты
запечатлелсЯ этот звук во мне! Ћказалось -- этот колокол был ‘имонова
монастырЯ. џ начал часто ездить туда с нЯней, с родными, вскоре стал ходить
туда один.
Ћдиннадцати лет был Я на одной колокольне в ‡амоскворечье, было
воскресенье, утро, времЯ, когда в церквах служба, при ней и звон. ‚друг
услышал Я удар в колокол, который, очевидно, был очень недалеко. Ћн заставил
менЯ глубоко задуматьсЯ: он будто что-то напомнил мне. ‡атем еще раз был
этот удар, Я оглЯнулсЯ в сторону гула и увидал колокольню. ќто была ’роица в
‚ешнЯках, на ЏЯтницкой.
’ринадцати лет, два года спустЯ, был Я на Њароновской колокольне в
вечернее времЯ, тоже во времЯ службы, и услышал Я колокол. Љазалось мне, что
он над моей головой, ошеломило менЯ -- тоже рычание колокола, вложило в душу
сильную радость. € казалось мне, радость эта -- вечна. ‡вук колокола
доносилсЯ со стороны купола церкви, колокольнЯ, на которой находилсЯ
колокол, была загорожена куполом, и Я не видел ее. ђешил Я искать
колокольню, слез с Њароновской и тут же пошел по направлению доносившегосЯ
до менЯ колокольного гула. ЏроходЯ неподалеку и мимо многих колоколен, Я уже
как-то сам, по своему собственному соображению нашел эту колокольню, услышал
этот самый звук, величественный, с сильным, строгим рычанием".
-- Љотик, -- не выдержала Я, -- мне кажетсЯ, рычание колокола...
-- Ќо это же именно так и есть, -- взмолилсЯ повелительно Љотик, --
этто никаким другим словом нельзЯ назвать!
-- Ќу хорошо, -- согласилась Я, -- но зачем же второй раз про это...
-- џ бы хотел всегда только говорить про это... -- как-то вдруг
задумчиво и очень покорно сказал Љотик, невидимо отплываЯ от моего
непониманиЯ, -- звук этот происходит из той тишины, откуда идет гром в
грозу, это очень трудно объЯснить...
‘лушаю, думаю: "‚от так развивалось его постижение колокольного звона,
раскрывалось и крепло его восприЯтие звука".
ѓлава 6
Њы ехали на трамвае, где-то на ЏЯтницкой, мимо старых особнЯков.
‚незапно Љотик рванулсЯ вбок и, сиЯЯ от нежданной радости, закричал так, что
на нас обернулись:
-- ...‘мотрите! ’ипичный дом в стиле до 102 бемолей!
Ћн перегибалсЯ через заднюю загородку трамвайной площадки, провожаЯ
взглЯдом родной его слуху дом. € когда тот исчез, он, потираЯ руки, смеЯлсЯ,
наслаждаЯсь ему одному понЯтной гармонией. Ќа нас смотрели с недоумением.
‘ознаюсь, мне было неловко.
Ќо и тени смущениЯ не было видно в Љотике. €ли он не замечал людей?
Ќет, он не был оторван от среды. Ћтвлеченности в нем не чувствовалось ни
капли. Ћн был вполне воплощен, умел и радоватьсЯ и сердитьсЯ. Њог и -- как
уже о нем говорилось -- насмешничать. —то же давало ему броню, мне
недоступную?
Ђ он уже отвлексЯ в беседе.
-- џ забыл вам рассказать, -- говорил он, -- что вчера менЯ
ппрове-рЯли! (Ћн закивал головой, торопЯсь, опережаЯ себЯ)... то есть они
хотели уззнать, верно ли, что Я слышу все ззвуки эти! Ћнни ммне сказали --
так: "ќтто нужно -- длЯ ннауки!.. € вот вы (то есть Я) доллжжж..." -- он
запнулсЯ, завЯз в жужжанье этого "ж", и, как жук, попавший в патоку, шевелит
лапками, так и он методично боролсЯ с неспособностью одолеть слово. Ќо ни
тогда и ни позже Я не заметила у него ни раздражениЯ на мешавшее ему
заиканье, ни нервозности, мною встреченной у других заик. Ћн скорее
отдавалсЯ чувству юмора этой схватки, иногда выходЯ из нее со смехом, и
никогда не отступал, может быть, наученный логопедом упорствовать в
достижении нужного звука. Ќет, упорство это жило в нем самом! Ђ может быть,
крылось в каком-то веселом единоборстве? €ли же в осознании комизма
ситуации: ему не даетсЯ звук -- ему! -- столькими звуками владеющему, ему,
их богатством одаренному превыше возможностей окружающих! € ему не даетсЯ
какой-то один звук!
†ук в-ы-л-е-з из патоки!
-- "‚вы должжны нам помочь!" -- продолжал он. -- €х было несколько, а Я
-- один. „вое были в белых халатах, этто ббыла как-каЯ-то л-лабораториЯ. џ
очень смеЯлсЯ! —то же тут проверЯть, что Я -- слышу! Џпо-моему, их
интереснее проверЯть, почему они ничего не слышат! Ћдин какой-то бемоль,
один диез, только! € нна эттом они состроЯт свою му-ззыку, тем-перированную!
-- Љотик, ну а как же они вас проверЯли?
-- Џо-моему, они не менЯ проверЯли, а этти свои приборы, потому что, --
он очень оживилсЯ, но, как всегда не успеваЯ догнать свою мысль речью,
заспешил, мешаЯ себе: -- Ћнни ппривели мменЯ в ттаккую выссокую ккомнату,
там было много стеклЯнных вещей, и мметаллических тоже ммного, и поссаднли
менЯ у ттакого стола, и чтопто нна мменЯ надели, потом снимали, плотом
оппЯть ннадевали. € потомм они оччень криччали, спорили. џ нне знаю про
ччто, Я оччень смеЯлсЯ. џ заббыл, что потом ббыло, Я этто ужже рассказал
ћлии Ђлексеевне, а ее папа ззаинтересовалсЯ и менЯ все расспрашивал.
-- Ќу все-таки, что же они, Љотик, проверили?
-- Ћнни ттак сказали: что скколько этти прибборы ммогли за мною
поспеть, зза моим слухом -- ккакие-то ттам "коллебаниЯ". (’ам еще что-то
игграло, каккаЯ-то -- ччепуха...) Ћнни запписали этто -- все что ппра-вильно
слышу, и пприборы с эттими "колебаниЯми" ттоже! Ђ поттом это все
осстановилось -- и Я слышал, а оони ужже не ммогли, поттому что онни --
кончились! -- Љотик засмеЯлсЯ с детской ликующей непосредственностью, -- а Я
нне ккончилсЯ, и ттогда все закончилось, ппотому что онни уже нне могли
провверЯть. €х "колебаниЯ" ккончились, а ммои -- а ммои ведь ттолько
начались!
Ћн больше уже не рассказывал, он смеЯлсЯ, так смеЯлсЯ, что Я, в испуге
за его нервную систему, старалась прервать его, отвлечь -- и это мне наконец
удалось.
Њы шли уже проходными дворами: вел -- он.
-- Ђ мы верно идем? -- сказала Я будто бы озабоченно, -- мы не
заблудились? ‚едь ћлечка нас ждет! € мы не опоздаем в ту церковь, где
сегоднЯ вы обещали звонить?
‘реди музыкантов Њосквы все ширилсЯ разговор о звонаре ‘араджеве.
‡аинтересованные и восхищенные его сочинениЯми на колоколах (а многие -- и
его игрой на роЯле) говорили о том, что он еще молод, что еще можно ему
учитьсЯ! Ќаличие гиперсинестезированного слуха позволЯет ему создавать такие
волшебные сочетаниЯ звуков! ќтому нельзЯ дать заглохнуть, надо ему объЯснить
необходимость учениЯ! Ќу, пусть не в консерватории (он, может быть, без
привычки к учебе уже не одолеет трудностей сопутствующих предметов -- да!).
Ћн же может учитьсЯ у какого-нибудь из выдающихсЯ музыкантов-композиторов --
композиторскому искусству! Џусть он частным образом учитсЯ, заиканье этому
не помешает! ќто же долг всей музыкальной общественности -- занЯтьсЯ его
судьбой, вмешатьсЯ, наконец, в его остановившеесЯ на колокольной игре
музыкальное развитие. ‚ нем же гениальные способности!
Ќашлись, впрочем, и скептики:
-- Ќу так как же проверить такой слух? Џринимать просто на веру? ќто,
знаете ли...
-- Ђ его не так давно проверЯли, -- возражал кто-то, -- именно
проверЯли тонкость его музыкального слуха. “ него же бредоваЯ теориЯ есть,
что в мире, то есть в октаве, -- 1700 с чем-то звуков, и он их
дифференцирует, вот в чем интерес!
-- ’ак это же опЯть с его слов, это же не доказано!
-- —астично -- доказано! -- отвечали иные, -- приборами измерениЯ
частоты звуков; их, как бы сказать, расщепленности. ЏоказаниЯ
соответствовали его утверждениЯм -- докуда эти приборы могли давать
показаниЯ. € все совпадало. Ђ дальше приборы перестали показывать, а он
продолжал утверждать, и с такой вдохновенной точностью, которую нельзЯ
сыграть. „а и зачем играть? ‚ этом же ему нет ни малейшего смысла! ‚ы
понимаете, он естественен, как естественно животное, как естественен в своей
неестественности любой феномен! € думаетсЯ, не столько здесь стоит вопрос о
том, чтобы …Њ“ учитьсЯ, как о том, чтобы Ћ’ Ќ…ѓЋ научитьсЯ чему-то,
заглЯнуть, так сказать, за его плечо в то, что он видит (слышит то есть).
‚едь это же чрезвычайно интересно с научной точки зрениЯ...
’ак вспыхивали споры везде, где бывал Љотик или где слышали его
колокольную игру, дивЯсь ей, не имеЯ возможности сравнить ее -- ни с чем.
Ђ Љотик смеЯлсЯ. Ќе зло, добро. …го все эти рассуждениЯ о нем
забавлЯли. —ему будут учить его? Ћ чем говорить? Ћ звуках, которые длЯ них
не существуют, в существовании которых они сомневаютсЯ?
-- Њмне, -- говорил он, -- надо пе-перестаать слышать, и ттогда Я бы
мог стать их уччеником, поттому что они очень много уччились, а Я -- только
в моем ддетстве, когда мне надо было выучить ноты, и все эти нотные линейки,
и белые кружочки, и черные, и эти паузы и ключи, скрипичный и басовый. —тобы
записать ммои детские сочинениЯ! Ќо длЯ колокколов все это не имеет
значениЯ, эти знаки ниччему не помогают, и это все неверно, потому что Я на
этих линейках могу нарисовать только один диез и один бемоль, а бемолей 121
и диезов ттоже 121...
-- „а, это наша трагедиЯ, что тут присутствует недогонЯемость, --
сказала Я кому-то о Љотике, -- а вовсе не его трагедиЯ, раз он слышит
больше, чем мы!
-- Ќет, в этом тоже есть трагедиЯ, -- отвечали мне, -- слышанье
немыслимых обертонов есть катастрофа. € привести это звуковое цунами в
состоЯние гармонии врЯд ли возможно... Њожет быть, наука будущего...
-- Ќет, он действительно мог бы создать неслыханные звучаниЯ, если бы
научилсЯ управлЯть ими по всем законам гармонии! -- настаивал другой.
-- ‚от так логика! -- отвечал кто-то. -- Ќеслыханные звучаниЯ -- мы же
слышали их! € им не нужна наша гармониЯ...
-- ’огда бы он владел теми сферами звуков, которые ему слышатсЯ! --
продолжал его собеседник. -- Ђ пока они владеют им, а он только врываетсЯ в
непознаваемое и что-то оттуда нам сбрасывает. Љакие-то...
-- †ар-птичьи перьЯ! -- сказала Я. -- € перьЯ звукового павлина,
которые мы слышим и восторгаемсЯ ими. •оть многие и отрицают, считают бредом
эти десЯтки бемолей и диезов, причину необыкновенных его композиций. ’ут
какой-то заколдованный круг!
Ќо мне отвечали, что все, что Я сказала, -- беллетристика. „ело вовсе
не в этом: чтобы сочинЯть музыку, надо изучить контрапункт.
Ђ Љотик ‘араджев уходил от нас по ночным улицам, окруженный домами в
стиле несуществующих длЯ нас десЯтков бемолей и диезов, и а тишине ночи ему
издалека шли звоны подмосковных колоколов, которые трогал ветер.
‚скоре Љотик пришел ко мне. Ћн бережно нес завЯзанную тесемкой
коробочку.
-- џ вам печенье принес! -- сказал он празднично и поклонилсЯ не без
гордости. Ђккуратно развЯзал тесемку и поставил на стол коробочку, раскрыл
крышку и положил ее рЯдом.
-- ‚ы, пожалуйста, кушайте! -- сказал он чинно, -- если его с чаем с
молоком -- оно очень питательно. € сыну его давайте!
џ благодарила, смущенно смеЯсь. ќто было тоже так неожиданно!
Њы сидели за чаем, вечером, у моей подруги Њещерской, что работала
концертмейстером. Љотик играл нам на роЯле свои ранние гармонизации, которым
не придавал значениЯ. Ћн равнодушно выслушал наши похвалы, но на вопросы
хозЯйки дома, изысканной пианистки, ответил вразумительно и терпеливо, Љотик
казалсЯ усталым.
-- ЋппЯть ббыл царем! ќттим ссамым, ”едором €оаннычем, что ли...
Ќе-иннтересно! € заччем им это поннадобилось? Љаккой Я ццарь? Ћнни говорЯт
мне: "’ы типаж (это что такое?). „а! ‚еликолепный, ты же рро-дилсЯ ббыть
€оаннычем этим, и наружность твоЯ, даже и грима не надо"! Ќно ведь у них
совсем никкуда негодные колокола, Я на них совсем не могу играть. ’ри-четыре
колокольчика -- и все! …сли б один большой был -- хотЯ бы благовест можно, а
то... Ђ они говорЯт -- нам трезвон надо! Њы, говорЯт, тоже попросим у
Ќаркомпроса колокола, только играй! ‚сЯ Њосква, говорЯт, на спектакль
приддет, понимаешь? Ќо Я им сказал -- нет, хватит! Ђ колокола пусть даст на
мою колокольню Ќаркомпрос! € Я ушел.
‹ицо его подернулось тенью -- и он заговорил вдруг быстро-быстро, но не
по-русски, а на Языке вполне непонЯтном; раздражение слышалось в интонациЯх.
Џораженно глЯдели мы друг на друга, ничего не понимаЯ.
"Џо-армЯнски, -- мелькнуло в моем мозгу, -- отец -- армЯнин, и, может
быть, в его детстве..."
‡аливчатый детский хохот вывел нас из смЯтеньЯ. ќто хохотал сын
подруги, маленький ’улЯ, в восторге от неожиданности. Ћн восхищенно
уставилсЯ на чудного гостЯ, не слушаЯ увещеваний матери. ‹егким румЯнцем
подернулось ее лицо; глаза, мЯгкие, под тЯжелыми веками, смотрели на Љотика,
силЯсь понЯть происшедшее. Ќо он, уже придЯ в себЯ, тоже смеЯлсЯ, киваЯ
ребенку, и, покраснев тоже, -- извинЯлсЯ.
-- Џ-простите! џ -- заббылсЯ -- ппростите! ќтто со мной ббывает, Я,
иногда волнуюсь, наччинаю говорить слова -- обратно, не как в книгах
печатают, а -- наоборот... ќтто все из-за этих -- актеров, -- сказал он с
нескрываемым недовольством, -- Я ввас перепугал, простите...
Ќо ’улЯ не унималсЯ.
-- Ђ как вы это делаете? џ тозе хоцю так! -- кричал он в необычайном
возбуждении. -- Љак? Љак?
Љонец вечера прошел мирно, обыкновенно. Љотик держал себЯ как самый
простой гость, если не считать того, что звал нас вместо имен и отчеств --
нашими тональностЯми, но к этому мы уже привыкли.
Ќа другой день к острому интересу моего сына Ђндрюши, большого
мальчика, Љотик сидел на диване, обложенный со всех сторон фотографиЯми, и,
перебрасываЯ их, ничего не спрашиваЯ, нисколько не интересуЯсь, кто это,
называл тональность на них изображенных людей. (—то же это за слух? —то за
мозг? -- думала Я, поражаЯсь все больше и больше, -- и какаЯ уверенность!)
џ следила за быстрыми его движениЯми -- влево от него на диване уже
лежала груда просмотренных фотографий. ‘ейчас он перекладывал картонные
странички маленького выцветшего бархатного альбома -- и каждый раз, как
встречалсЯ -- в любом возрасте -- Ђндрюшин отец (ребенком ли, в
гимназической форме, взрослым ли, где только с трудом можно было поверить,
что это тот же человек), Љотик называл его ‘и 12 диезов. Љак было любопытно,
что младенческие любительские снимки сына Ђндрюши (о котором цвело
убежденье, что он на менЯ похож) Љотик неизменно именовал близкой отцу
тональностью: "си 21 бемоль"... € отец мой, €ван ‚ладимирович, каждый раз
оживал под пальцами Љотика -- стариком ли, студентом, пожилым, в разных
костюмах, с лысиной, с русыми волосами, даже очки не всегда присутствовали
на фотографиЯх -- и это среди множества других лиц -- все в том же "до 121
диез"...
Ќо к концу вечера в Љотике проглЯнула усталость. Ћн ушел, пожав нам
руки, сказав, что пойдет спать, а завтра ЯвитсЯ к нам в гости со своим новым
детищем, первым из переданных ему Ќаркомпросом колоколов.
€ каким веселым, ожившим он пришел к нам -- легко, как игрушку, несЯ
свой "соль диезик"!
-- Ћддин пуд и семь фунтов всего, -- сказал он, ставЯ его на сиденье
Ђндрюшиной парты, -- Я увверен, что в нем, в его сплаве, есть серебро! „а,
да, иначе не было бы в нем таккого ззвучаниЯ, вы только послушайте!
Ћн поискал, чем бы, -- и, схватив Ђндрюшин напильник, с которым тот
мастерил что-то, небольшим размахом отведЯ руку, ударил гостЯ-колокол.
-- ‘лышите? -- вскричал он в восхищенном волнении, отскочив в сторону,
чтобы лучше слышать. Ќа лице его было блаженство. ‘ерые глаза моего сына
были устремлены на ‘араджева с неменьшим возбуждением, чем накануне глаза
’ули. Ђ по комнате нессЯ, утихаЯ, но еще вибрируЯ и становЯсь все нежней и
неуловимей, легкий, радостный, о себе заЯвлЯющий звук серебра!..
-- Љотик, -- сказала Я, -- можно вам задать вопрос о том, что,
по-моему, даже важнее, чем рассказ о любимых колоколах ваших, это так трудно
определЯть, тут вас мало кто поймет, может быть, какие-нибудь мастера,
которые знают тайны сплавов, пропорции, они -- да. Ќо вот могли бы вы
определить слух ваш? ‡наю, сколько вы. слышите в октаве звуков, и знаю, что
это пытались проверить, и недостаточно удачно. Ќо, может быть, когда-нибудь
в будущем, когда будут более совершенные приборы...
Ћн поднЯл на менЯ сверкающий взглЯд. ’емные его огромные глаза вдруг
показались мне почти светлыми.
-- „да, дда, -- с усилием крикнул он, -- но нне прибборы!.. Ђ ллюди
будут совершеннее! Њожет быть, через 100 лет, через тысЯчу, у людей будет, у
всех, абсолютный слух, а у ммногих такой, как мой, и эти люди услышат все
то, что слышу теперь Я -- один...
-- ќто -- о будущем, вера в него держит вас, как держит менЯ -- и моем
восприЯтии вас как новатора-музыканта. Ќо вот что мне хочетсЯ знать -- о
настоЯщем. Џочему вы пристрастились именно к Њароновской церкви?
-- Њароновские колокола менЯ поразили! €х подбор представлЯет собой
законченную гармонию!
‚се это Љотик произнес, совсем не заикаЯсь. џ вспомнила, что об этом
говорила мне ћлечка -- когда радуетсЯ чему-нибудь, заикаетсЯ мало.
-- Љолокола с Ярко выраженной индивидуальностью и в отдельности и в
массе (при трезвоне) вызывают у менЯ музыкальные мысли, образы, как и в
детстве. ’огда Я любил воплощать их игрой на роЯле. ‘лушаЯ эти импровизации,
отец или бабушка (мама к тому времени уже скончалась) записывали их на ноты,
и получалось, как они говорили, недурно. ‘ четырнадцати лет начал Я бывать
на колокольнЯх во времЯ звона. ‚первые попал Я во времЯ звона на колокольню
€вана ‚еликого. €, странное дело: из всего огромного подбора его колоколов
ни один не затронул менЯ так, как трогали колокола других колоколен. ‡вон
€вана ‚еликого ничего, совершенно ничего не представлЯет собой, только
темный, оглушительный, совсем бессмысленный гром, но колокола сами по себе
там -- превосходные; всего их 36, и в смысле их подбора дело обстоит
великолепно... ЌаходЯсь на колокольне €вана ‚еликого, Я услышал однажды
колокол, который потом постоЯнно звучал в моих ушах, но узнать, где он, с
какой он колокольни звучит, мне долго не удавалось. ’огда же, то есть
четырнадцати лет, Я начал звонить сам; было это на даче, близ Њосквы, по
Џавелецкой дороге, в 22 верстах от ђасторгуева. „ом, где Я жил, находилсЯ на
холме, и было очень хорошо слышно три разных колокола. џ пошел на их звук.
‚сю дорогу был слышен Ѓольшой колокол. ЏридЯ наконец к самой колокольне, Я
влез наверх и попросил у звонарЯ дать мне продолжить звон. ’от дал. ‡вонил Я
минут пЯть, а затем звонарь начал звонить в остальные колокола. ’ут же
пришел другой человек; он, попвидимому, был удивлен, почему Я пришел,
недолго поглЯдел на менЯ, как Я звоню, видит -- ничего, и сошел вниз. ‚се
колокола, как Я нашел, очень хорошие, но здешний звонарь звонить не умел!
—тобы не слышать его, Я спрЯталсЯ под "свой" Ѓольшой колокол и вот там
испытал громадное наслаждение! Ћн имел прекрасную индивидуальность...
џ взглЯнула на часы. Њне надо было идти на занЯтиЯ английским, но Я не
могла прервать Љотика -- он просто сиЯл, рассказываЯ.
-- ‘ пЯтнадцати лет Я перешел к трезвону, то есть к звону во все
колокола. ‚от тут, находЯсь в самой середине колоколов, в центре всего
звона, Я чисто интуитивно распорЯжалсЯ индивидуальностью каждого колокола во
времЯ всего звона. Ќе могу никакими выразить словами, какое наслаждение Я
при этом испытывал! џ не говорю о красоте многочисленных ритмических фигур,
узоров, которые Я сам, создаваЯ, выполнЯл и которые бесконечно увеличивали
мой музыкальный восторг... џ больше не могла, Я должна была идти! џ встала.
-- ‚первые Я стал трезвонить на колокольне церкви ЃлаговещеньЯ на
Ѓережках, -- продолжал Љотик, покорно встав тоже, -- и сразу же стал бранить
себЯ за то, что так долго лишал себЯ неиспытанного наслаждениЯ, каким ЯвилсЯ
длЯ менЯ трезвон... Њы иддем? -- сказал он, сразу вновь заикаЯсь, -- дда и
мне ннадо идти...
ђасставаЯсь со мной, Љотик ‘араджев чинно кланЯлсЯ, как пай-мальчик.
-- Ђ... еще есть у вас печенье? -- спросил он вдруг менЯ хозЯйственно и
немного стеснЯЯсь, -- или уже все съели?
-- …сть еще, есть, Љотик! -- смеЯлась Я в умилении, ошеломленнаЯ
неожиданностью вопроса, до дна озадаченнаЯ невинной житейской простотой
этого непонЯтного человека.
‚ почти родной квартире у Џречистенских ворот -- так свЯзана она с
нашим с Њариной детством -- мы снова собрались у џковлевых.
џ говорила о моем письме, отосланном ѓорькому, о восхищенье его
книгами, к сожалению, поздно пришедшими в мою жизнь. Њой взглЯд замер на
висевшем над нами портрете широкоплечего мужчины в расцвете сил (прежде Я не
замечала его). ’емные волосы рассыпной волной поднимаютсЯ надо лбом, высоким
и чистым, спускаЯсь затем темным ободком к бороде. Њужественный взглЯд глаз
умных и несколько повелительных. Џечать воли и мысли лежит на всем существе.
"€ван џковлев! -- понЯла Я, -- так вот он какой был..."
-- ..."‚оспоминаниЯ" ѓорького -- рассказывала Я, -- в одном томе,
тоненьком -- знаете, темно-синий, с белым корешком? ‘овершенно удивительнаЯ
книга!. Ћн пишет о всех странных людЯх, которых встречал на своем пути, --
такое разнообразие! € каждый из них до того живой, осЯзаемый, колдовство
какое-то! Ѓугров, "хозЯин" булочной, обожавший свиней. ‘умасшедший монархист
-- учитель чистописаниЯ, потом этот сложный ‘авва Њорозов -- такаЯ необычнаЯ
коллекциЯ!..
€ вдруг Я остановилась: на менЯ глЯдел Љотик ‘араджев, и взглЯд его был
-- удивительным: он будто -- из тьмы -- отсутствовал. Ѓыло вполне очевидно,
что ѓорький его не занимает нисколько. Ќо что-то в моем тоне привлекло его
чрезвычайно: он весь впилсЯ глазами в менЯ. џ же, этим взглЯдом
встревоженнаЯ (может быть, какое-нибудь изменение во мне -- тональность?..),
была вышиблена из своего рассказа. ‚идимо, почувствовав мое состоЯние, он
очнулсЯ:
-- ќтто оччень интересно, как вы разговаривали сейчас, -- сказал он
по-детски непосредственно. -- џ думал, вы сейчас о чем-то скажете, может
быть, о колоколах? џ думал: может быть, этот самый ѓорький написал
что-нибудь о колокольном звоне? “ вас было такое лицо! џ слышал, в старину
были звонари, ннастоЯщие. џ думаю даже, что у них был слух такой, вроде
моего слуха!..
џ, в свою очередь, не сводила глаз с Љотика -- до того он был в эту
минуту прекрасен! Ћн показалсЯ вдруг старше. ("’акой он будет лет через
десЯть", -- мелькнуло во мне.) Ќо было неудобно дальше глЯдеть так на
человека. џ обернулась к ћлечке. …е умный, взыскательный взглЯд был также
обращен на гостЯ.
‚ это времЯ приоткрылась дверь во внутренние комнаты и показалсЯ,
поддерживаемый старушкой-женой, огромный и согнутый седой €ван џковлев.
ЃольшаЯ волосатаЯ рука его, дрожа, уцепилась за ручку двери. Ќо, что-то ему
говорЯ, его уводили, и он покорно двинулсЯ дальше, дверь закрылась.
"†изнь —еловеческаЯ!" -- холодом прошло по мне. ЏережившаЯ себЯ жизнь
эта была как-то даже страшней смерти -- лишеннаЯ ее таинственного
благообразиЯ.
џ писала сестре моей Њарине и ѓорькому о Љотике ‘араджеве, дарЯ им его;
ей, с детства до зрелых лет так похоже воспринимавшей каждого чем-то
необычайного человека! „олг передарить его -- Њарине, ѓорькому -- был
очевиден. џ ждала от них ответа. Ђ тут ѓлиэр решил начать заниматьсЯ с
Љотиком, так композитор был захвачен, заинтересован его игрой. ’олько как с
ним Љотик поладит? Ќе поздно ли уже начинать с детства брошенное ученье, в
его 27 лет?
’о материнское чувство, которое он к себе вызывал у многих женщин, и
молодых, как ћлечка, и средних лет, как Ќэй, и старых, как ее мать, как жена
ЂлексеЯ €вановича, разделЯлось, конечно, и мной; и жалость к бездомности его
-- вынужденной из-за роЯлЯ и арфы, длЯ него в доме его нетерпимых. Ќо было у
менЯ и еще совсем отличное -- интерес писателЯ к такой необычной натуре,
вживание в него с целью -- воссоздать образ этого необычайного музыканта.
Ѓыл предвесенний день, когда Я в волнении позвонила в дверь к
џковлевым. ‚ руках -- тонкий светло-серый конверт с итальЯнской маркой --
ответ ѓорького! ‚ нем приглашение -- приехать в ‘орренто.
џ читала и перечитывала. € снова. € Я улыбалась. (Ќаверное, глупое было
лицо!) Џоеду?! €талиЯ менЯ не занимала нисколько. џ там была в детстве, была
в юности. Ќо в €талии жил -- ѓорький! Љ нему рвалась душа. џ расскажу
Ђлексею Њаксимовичу о Љотике, о наркомпросовских колоколах, о том старике с
длинной бородой, слушающем их под разными колокольнЯми, о ћлечке и о
стольких его почитателЯх!
Њне шел 33-й год. џ увижу Њарину, которую не видала пЯть лет!
Ђ дни шли, и снова настала суббота. Љолокольный звон, церковный двор. ‚
весеннем вечернем воздухе растоплен хрусталь, но в прохладе его нет
неподвижности, прохлада реет, воздух льетсЯ ручьЯми. Ќад ними, купаЯсь в
заре, повисли ветви с бусами почек. Џервые фонари жалЯт небо, как в
Њаринином и моем детстве, -- сиЯющими точками и маленькими елочными
шарами... Ћт их вспыхнувшей череды сразу началсЯ вечер. Ќарод собираетсЯ.
‘тою, думаю:
"Ќаверное, нет колоколов лучших, чем русские! Џотому нигде и не
славитсЯ колокольный звон так, как в ђоссии! € московские музыканты стоЯт в
весеннем дворе под колокольней, хотЯт услышать звонарЯ ‘араджева. ѓоворЯт,
за границей стало известно, как он играет... Ќо зачем Љотику "заграница"?
…му в ђоссии хватит колоколов! ‚от он сейчас заиграет!"
‘лушатели волнуютсЯ, переговариваютсЯ. ‡а неделю -- сколько слухов было
о Љотике, -- а он ничего не хочет знать о них, поглощенный своей идеей о
несравнимости колокольного звона -- с обычной музыкой. џ жду первый звук.
„умаю: понимает ли Љотик, как глубоко Я в него поверила? Ћн только
улыбнулсЯ, услыхав, что хочу писать о нем! Ђ ведь длЯ менЯ он -- пророк --
предвозвестник музыки будущего!
€ в хрусталь тишины вечерней с капелью весеннею -- падает, так ужасно
внезапно (хоть ждем -- не дождемсЯ), --колокольный звон!..
‘ирины взметнулись, небо зажгли -- с колокольни и вверх! ‚сЯ
окрестность! ‘тоим, потерЯв головы и сердце, -- в звоне...
-- Ќу и звонарь! -- (как припев,-- старик длиннобородый) -- сколько
звонарей Я на веку моем слышал, но этот... -- € руками развел...
ѓлава 8
Ќедели прошли. Џозади -- отъезд, путешествие... € вот Я сижу в ‘орренто
перед ѓорьким. ‚ысокий, худой, седеющий -- усадил в кресло, он -- по ту
сторону письменного большого стола, и течет беседа в углубившемсЯ в вечер
дне... Ћ Њоскве рассказываю, о московских людЯх, о неописуемом ‘араджеве
Љотике, о его колокольнЯх. € слушает ѓорький пристально, как он один умеет,
и разносторонни, точны взыскательные его вопросы, и ответы в него
погружаютсЯ, как в колодец, и нет этому колодцу дна! Џервый вечер, но Я уже
перегружена впечатлениЯми. ‘лушаю его окающую речь, четко выговариваемые
слова: "‚ы должны написать о ‘араджеве! Љнигу! ‚ы еще не начали? Ќапрасно!
ќто ваш долг! „олг, понимаете ли? ‚ы -- писатель".
-- „а, -- в ответ на это, с ним согласЯсь, -- разве Я этого не знаю? Ќо
когда же было начать? Ќе у колокольни же и не в поезде... Ќичего не слушает!
€ он прав! Љонечно -- долг!
-- € повесть про звонарЯ у ‚ас получитсЯ хорошо, если напишете -- как
рассказали! ‚ы мне верьте, Я эти вещи понимаю... Ћн у ‚ас жить будет, что не
так часто в литературе. € послушаю Я его обЯзательно, когда буду в Њоскве...
€, разумеетсЯ, следует, чтобы специалисты им занЯлись! Ћб этом надо -- выше
хлопотать будем... ’акое дарование со всеми его особенностЯми нельзЯ дать на
слом. ‚ы мне, ЂнастасиЯ €вановна, непременно напишите подробнее про
колокола, про состав их, расспросите его хорошенько... џ этим делом в свое
времЯ интересовалсЯ, когда приходилось мне в старых русских городах бывать,
где знаменитые звонари отличались... ‚едь это -- народное творчество, да,
один из видов его, оно имеет свою историю... ‚ы говорите, он с детства
композицией занималсЯ, еще до того, как звонить стал? ђасскажите мне о нем
поподробнее. ‚ы менЯ очень заинтересовали...
-- Ќет большей ошибки длЯ писателЯ, -- продолжал он с возрастающей
увлеченностью, -- как, увлекшись натурой, нафантазировать о ней! Ђ это может
случитьсЯ потому, что мы, когда пишем, точно так же увлекаемсЯ, как в жизни!
’ема затронула его за живое: передо мной сидел человек вне возраста.
’олько что резко обозначившиесЯ провалы щек и морщины словно растаЯли. Ќо
удивительней всего прозвучало в этом вдохновенном лице -- нежданное слово,
сейчас загоревшеесЯ.
-- ’резвость! -- проговорил он с чем-то похожим на упоение в голосе. --
’резвость. ‚ы понимаете это слово? Ќо ‚ы непременно должны понЯть его всем
существом ‚ашим, потому что в нем -- весь долг писателЯ! Џеред обществом,
длЯ которого он пишет, которому он, умираЯ, передаст все, что накопил он за
жизнь.
-- ѓоре писателю, если он увлечетсЯ натурой, подчинитсЯ ей, если она
поведет его за своим силуэтом мерцающим. ѓоре ‚ам, ЂнастасиЯ €вановна, если
звонарь ‘араджев поведет ‚ас за собой. ‚ы должны вести его, и рука ‚аша не
должна дрогнуть, даже, -- он придвинулсЯ ко мне и гипнотически, -- даже если
‚ам придетсЯ привести его, по ‹омброзо, в безумие! ‚ безумие? Ќо трезво
ведите его!.. -- Ћн встал. џ встала.
ђаспахиваю в ночь, черную, звездную, соррентийскую, створки окна --
настежь, беру тетрадь -- новую, итальЯнскую, в зеленой обложке, и записываю
мою беседу с ѓорьким -- о Љотике.
“тро. †идкий, плоский, однотонный металлический звук итальЯнского
колокола, лишенный всЯкой напевности. ђусский звонарь со своими любимыми
мощными колоколами вставал передо мной во весь рост.
‚ернувшись в Њоскву, увидев Љотика, Я рассказала ему о моих беседах о
нем с ѓорьким. Ћн был счастлив, как дитЯ.
-- џ ему все напишу про сплавы колоколов и про многое! Ћн принес мне
его на другой день (многое из им записанного длЯ ѓорького подтверждаетсЯ
теперь, полвека спустЯ, новейшими исследованиЯми).
’огда же Я узнала, что Љотик собираетсЯ -- это менЯ удивило, обрадовало
-- прочесть где-то доклад о своем колокольном деле.
€ московскую осеннюю ночь напролет пишу повесть о звонаре.
Џод утро, ложась, вспоминаю, как Њарина слушала мой рассказ о Љотике,
как расспрашивала! ђадовалась, что у ѓорького он возбудил интерес. ‡автра же
напишу ей, что пишу и пишу! Ђ завтра -- суббота, свижусь опЯть с ћлечкой,
пойдем слушать колокола. ‚от теперь вспыхнул интерес Љотика к ѓорькому! --
говорю Я себе с юмором -- до того не затронул его, но теперь... Ђ ведь
любопытно! Љотик вообще книги читает? Ќе могу его себе представить сидЯщим
за книгой! ЉакаЯ это должна быть книга, чтобы она ему стала нужна? Љак-то
отдельно от книг живет он... Ќаписал ли чтопнибудь новое длЯ своей Њечты,
Њи-Ѓемоль? “же год почти прошел, как Я его увидела! Љак времЯ летит...
...‚се как было! ‚ечер субботний, народ толпитсЯ у колокольни св.
Њарона за Њосквапрекой. Џервые удары благовеста -- темным, тЯжелым звуком.
‘ловно падает с колокольни свинец огромными горЯчими каплЯми. ѓолос того
самого колокольного сплава, о котором спрашивал ѓорький.
...Ђлексей Њаксимович, да когда же вы в ђоссию приедете? ‚едь не смогу
Я вам привезти в подарок ‘араджева-звонарЯ! Ќадо, чтобы вы тут стоЯли, с
нами, на этой русской земле под осенними ветвЯми, под русскими колоколами...
—тобы вы развели руками -- "нет слов"...
†елтые листьЯ летЯт и кружатсЯ по двору, липнут к пальто и к рукам.
Љотик, приготовившись к трезвону, собрав в руки веревки, привЯзанные к
Языкам колокольни, ждет снизу знака -- начать.
Љак не бывало €талии -- приснилась!
•мелеЯ от счастьЯ слышать питомцев своих, Љотик откинулсЯ назад всем
телом в первом хоровом отзыве на движенье оживших рук, отпрЯнув, сколько
позволЯют веревки, -- слитый с колоколами в одно, влитый в их зажегшеесЯ
светлое голошенье, загоревшийсЯ вместе с ними в костре ликующих звуков. Љак
парусник, вылетающий в море, снасти и паруса -- звучащие!.. Ќет, как ни
тщитьсЯ сравнениЯми подойти к празднику колокольного звона, -- не передать
его ошеломлЯющей красоты. ‚сего ближе -- вот это: "голова -- с плеч"...
Џочти точное ощущение напрочь срезанного владеньЯ мыслЯми, чувствами в
захлебнувшемсЯ звуковом полете! Њного раз и Я с детства слышала звон
колокольный, но он был беден и прост, беден и описуем. ќтот... Ќо ведь это
же можно понЯть, если вернутьсЯ к мышлению: тот звон, те звоны (досараджевы
и были и будут!) настолько беднее и проще, насколько центральнаЯ нота с
бемолем и диезом -- беднее 243 звучаний.
...‚ этот вечер ѓлиэр, устав размышлЯть, восхищатьсЯ, колебатьсЯ,
поддаватьсЯ колокольному колдовству Љотикиному, твердо решил положить конец
сомнениЯм своим о ‘араджеве: предложить ему -- гению? -- ученически (потому
что без ученичества никто не растит мастерства) написать на заданность
музыкальных тем работы экзаменационные. ‡валось же это в мозгу ѓлиэра
экзаменом на то, что отделЯет безумца -- от гениЯ, по теории ‹омброзо,
экзамен на трудоспособность.
ѓлава 9
џ думала о детстве Љотика. Џриводила в порЯдок услышанное с разных
сторон. Ћтец его женилсЯ три года спустЯ после смерти жены на ее кузине,
тоже ”илатовой. ќто была прекраснаЯ, поэтическаЯ женщина. € была в доме не
мачехой, а доброй волшебницей. „ети звали ее тетЯ ‡оЯ. Љотик десЯти лет свою
пьеску "Џтичий щебет" посвЯтил "тете ‡ое", она обожала природу. ѓоды детства
и отрочества Љотик и ’амара провели у бабушки, матери своей мамы. „етей от
второго брака -- двух девочек и младшего брата -- Љотик любил, играл с ними,
и они любили его. Ќо как бывает с людьми искусства, он часто был трудным в
семье. Ђ вот что узнала Я позже от ’амары ‘араджевой о его детстве.
-- Ћн был еще на руках у нЯни, -- сказала она, -- когда стал
реагировать на звуки колоколов. Ћн плакал, когда его уносили от колокольни,
любил, чтобы с ним гулЯли близ нее, и слушал внимательно колокольный звон.
ќти прогулки он называл "день-динь, бом-бом". €грушек он не признавал, и
когда его спрашивал отец, что ему подарить, он отвечал: "Љолокол". “ него
была целаЯ коллекциЯ колоколов, с совсем маленьких до уже довольно большого.
Ћн развешивал их на перекладины стульев под сиденьем и очень беспокоилсЯ,
чтобы никто их не трогал и в них не звонил. ‘ам же он залезал под стул,
ударЯл тихонько в один колокол -- и слушал, замерев, пока не прекратитсЯ
звук. Џодлезал под другой стул и там продолжал то же самое. ‡атем ударЯл в
два колокола, а иногда в несколько и слушал, как они звучат. Љогда в
семилетнем возрасте его стали учить играть на роЯле, на скрипке -- он начал
импровизировать. Џьески эти с его рук записывала наша бабушка, ”илатова.
‡аикатьсЯ Љотик стал после смерти нашей матери.
’ут мне приходитсЯ прервать рассказ сестры размышлением: обычно под
словом "импровизациЯ" понимают один раз сыгранную вещь. Ќо в Љотикином
случае, видимо, это была уже композициЯ: чтобы бабушка могла записать им
играемое, он должен был повторЯть -- и не раз, может быть, -- сыгранное им,
которое, видимо, жило в его мозгу, раз сложившись, а не улетало, как улетает
импровизациЯ.
-- ќти детские пьесы, -- сказал мне музыкант, их проигравший, -- имеют
строй, они построены. “ каждой из них есть свое содержание.
—то Я еще узнала от его младшей сестры?
Ћтец восхищалсЯ талантом сына, показывал сочинениЯ мальчика музыкантам.
Љомпозитор ђ. Њ. ѓлиэр, услышав его композиции, сказал: "€з него выйдет
второй ђимскийпЉорсаков". Ќо вскоре Љотик стал все реже сочинЯть на роЯле и
Явно охладевал к нему.
Ћдно времЯ в детстве он стал собирать коллекцию флаконов от духов.
ђасставлЯЯ на окне, он старалсЯ играть на них, ударЯЯ их палочкой, добиваЯсь
мелодии. ‡атем он начал с удовольствием играть на скрипке, но скоро и она
перестала ему нравитьсЯ, он начал раздражатьсЯ малейшей ошибкой в ее
звучании.
Љотик слышал все обертоны (то есть частичные составлЯющие основного
тона, всегда сопровождающие основной звук. -- (Ђ. –.), Ясно различал их в
звуке колокола. Ћтсюда его неудержимое стремление играть на колоколах. Ћтец,
по словам Љотика, проЯвлЯл к этому живой интерес, и Љотик делилсЯ с ним
своими колокольными переживаниЯми. Ћн объЯснЯл отцу, что в октаве он слышит
1701 тон. ‚се люди звучали длЯ него определенными тонами. ‘ебЯ он называл
ђе. Љаждый звук имел свой цвет.
‘вои колокольные композиции он пыталсЯ записывать на бумаге, но сыграть
их на роЯле было невозможно. Љотик был, конечно, совсем особенный -- по
богатству своих способностей.
-- Ћднажды мы играли с ним во дворе, обнесенном высокой оградой, --
рассказывала его сестра ’амара. -- "Ђ сейчас папа проходит мимо нашего
дома!" -- сказал мне Љотик. џ побежала к калитке и вышла проверить: мимо нас
проходил наш отец. ’акие вещи у него замечались часто, и мы к ним привыкли.
Њне удалось узнать о Љотике от учительницы его и сестры ’амары, которым
она на дому -- благодарЯ заиканию Љотика -- преподавала французский и
арифметику. ‡анималась она с детьми два года, с его 10 до 12 лет, отношениЯ
с ними были хорошие, учились они охотно.
“ Љотика ей запомнилось доброе выражение больших черных глаз, широко
открытых. €х взглЯд был приветлив, в нем светилось удивление и ожидание.
Ќикогда не спорил, не отказывалсЯ, не ленилсЯ. Љ окружающим был
доброжелателен, в обхождении -- мЯгок. “сваивал легко, памЯть была очень
хорошаЯ. Џроизношение французское отлично ладилось, что она объЯснЯла его
музыкальным даром. € на уроках арифметики примеры на вычисление шли легко,
быстро. ‚о времЯ решениЯ задач он как-то особенно задумывалсЯ; но его
реакциЯ на ее "наводЯщие" вопросы дала ей понЯть, что он в эти минуты
переноситсЯ "в иные сферы", как она выразилась, и она понЯла, что решение
задач было какпто особенно свЯзано длЯ него с решением его роЯльных
композиций. Ћна видела его в перерывах играющим на флакончиках, о которых
сказала мне ’амара: играл он, извлекаЯ из них гармонические сочетаниЯ,
иногда гаммы, иногда -- мелодии, оглЯдывалсЯ вопросительно на свою
учительницу, желаЯ, видимо, знать, нравитсЯ ли ей то, что он создает. ‚о
времЯ прогулок Љотик был подвижный, оживленный. ‚исевшаЯ на стене в классной
географическаЯ карта очень интересовала его. Ћн страстно любил в ней
разбиратьсЯ.
‚ моих руках -- страничка нотного альбома Љотика ‘араджева в возрасте
десЯти лет; "‚ полЯх" (по-французски) -- "ЏосвЯщено моей дорогой и доброй ’.
„. ‚иноградовой". (Џечать на ее рассказе о нем!) „оказательство его
привЯзанности к ней.
Џосле нее и другие преподаватели занимались с детьми на дому у
‘араджевых, каждый по своему предмету, и каждый утверждал, что Љотику далее
работать надо именно по этой специальности. Ќо Љотик попутно, на ходу,
вглатываЯ ему даваемое, -- отрывалсЯ от него, от всего, к своему
колокольному делу.
Њне хочетсЯ сказать о композициЯх десЯтилетнего Љотика, записанных его
бабушкой, ћлией Ќиколаевной ”илатовой, и отцом. ‚ альбоме их 22: перваЯ,
менЯ поразившаЯ печалью, настойчивой жалобностью, повторностью вопроса,
беспомощно-лаконичного, звалась: "ѓде ты, моЯ мама?" Ћна посвЯщалась
бабушке. …й сродни другаЯ композициЯ: "‚оспоминанье о маме" -- посвЯщалась
отцу. ‚се остальные были названы по-французски, и посвЯщенье было тоже
записано по-французски:
"Ћхота на кузнечиков" (посвЯщалась сестре), "Њарш" (посвЯщалсЯ шумному
и веселому его дЯде), "Ќа воздушном шаре"; "‚оспоминанье об €брите",
посвЯщаю котенку Ќикишу (Ќикиш был всемирной известности дирижер),
"ЉолыбельнаЯ песнЯ" (моей новорожденной сестренке Љире), "Џечальный мотив",
"Њоей нЯне", "‚альс", "алуньЯ" (моей доброй и дорогой сестре ’амаре),
"ђоманс", "Љолокольчики". ЏредпоследнЯЯ, "‚ полЯх", поражает тишиной,
медлительностью, покоем, а конечные музыкальные фразы как бы уводЯт вдаль
дорогой, разомкнувшей полЯ -- в бесконечность. ‡авершающаЯ звалась просто:
"Њоему дорогому папе".
Џереписали мне и альбом двенадцатилетнего Љотика. ’ут шаг из детства
почти сразу во взрослость. € тут уже в нескольких композициЯх -- ЯвнаЯ
колокольность. Ћн бьетсЯ о роЯль, вырываетсЯ из него, мечетсЯ, маетсЯ тоскою
о колоколах -- и это не подражанье звону, какое существует у композиторов.
Ќет, это не мастерство, не обдуманность, не искание сходства, это рветсЯ его
колокольное сердце на части, не находЯ в роЯльной игре путей и покоЯ. (…ще
три года ему оставалось до счастьЯ, до погруженьЯ в стихию колоколов.)
‘реди названий (всего во 2-й тетради 14 композиций) -- "Џечаль",
"ЊелодиЯ", "ђоманс без слов", "–ыганка", "Њеланхолический отрывок",
"ЊедитациЯ" (в 12 лет!), "‚ечернЯЯ мелодиЯ", "”антазиЯ", "Ќе забывай
менЯ"... Ѓольше не сохранилось нот его сочинений. Љроме одной композиции,
записанной уже взрослым, чрезвычайно своеобразно и трудно, с надписью:
играть одной левой рукой, что длЯ других оказалось фактически невыполнимым,
с переходами из одной тональности в другую. ЌастойчиваЯ печаль в сложности
своих гармоний, возвращающаЯсЯ на круги своЯ.
Ћб этой единственно сохранившейсЯ взрослой его записи сказал музыкант:
"Ћтдаленно перекликаетсЯ со ‘крЯбиным, но без его диссонансов!"
–еркви же требовали прекращениЯ звона соответственно содержанию службы,
это приводило колоколиста в отчаЯние.
ѓлава 10
“зкий длинный церковный дворик. Њало людей (глухой переулочек), не
знают еще, что будет звонить замечательнейший из звонарей. •орошо! Њожно
сосредоточенней слушать. € все-таки -- узнали откуда-то: уже бродЯт по
двору, у колокольни, укутанные фигуры -- и по снегу, глубокому, следы.
Њы стоим, ћлечка и Я, поднЯв головы, -- ждем. ‘ейчас начнет!
’ишина. †дет ли, когда снизу, из церкви, велЯт начинать? Џервый удар
благовеста! Џокорно его повторЯет звонарь, удар гулкий, глухой, он кажетсЯ
темного цвета! (Њожет быть, прав ‘крЯбин, мечтавший сочетать звуки с их
цветом! „ети ведь часто это улавливают, как и мы, моЯ сестра Њарина и Я. Ќо
мы в детстве спорили о цвете слова. …й было Ясно, что слово "‘аша" -- совсем
темно-синее, а мне это казалось -- диким: хорошо помню, что длЯ менЯ "‘аша"
-- это легкое, хрупкое, светлое, как пирожное "безе"... ‡начит, даже при
сходстве нашем душевном у нас, двух сестер, было различное видение цвета и
звука! Љак же ‘крЯбин хотел? ‘вое навЯзать целому залу слушателей, скажем,
желто-ало-фиолетовую окраску данной части симфонии, когда любому она могла
казатьсЯ голубой, зеленой? € по всем рЯдам -- разное? Љотик такой
объективизации своего чувства цвета не мыслил. ќто Я прикидываю в уме, пока
падают с колокольни тЯжелые гулы темного цвета в снежный принимающий двор.)
€ вдруг -- град звуков! ѓолоса, ликованье разбившегосЯ молчаньЯ,
светлый звон, почти что без цвета, один свет, побежавший богатством лучей.
Ќад крышами всЯ окрестность горит птичьим гомоном ‘иринов, стаей
поднЯвшихсЯ, -- всполошились, поднЯлись, небо затмили! „ух захватило! ‘тоим,
потерЯвшись в рухнувшей на нас красоте, упоенно пьем ее -- не захлебнутьсЯ
бы! „а что же это такое?! ќто мы поднЯлись! ‹етим... „а разве же это звон
церковный? ‚сех звонарей бы сюда, чтобы послушали!
џ поднЯла глаза. Ћн откинулсЯ назад всем телом, голова будто срывалась
с плеч, и шапка его казалась на голове как бы отдельной, отрывавшейсЯ под
косым углом напрочь. Ќе видно отсюда, но уверена, что глаза не то что
закрыл, а п...
-- ‡наете, он, наверное, зажмуриваетсЯ, когда такой звон! -- блеснуло в
менЯ темным глазом ћлечкиным.
-- Ќу и звонарь! -- раздалось у нас за плечом. џ обернулась. ќто
ликовал тот длиннобородый старик, который в прошлую субботу у колокольни
Њарона восхищалсЯ звоном. -- Ќу, слыхал Я звонарей, -- загудел его голос над
нами, -- но такого -- не слыхивал и, конечно, уже не услышу...
Ћборвались звуки! ’ишина стоЯла белаЯ, напоеннаЯ, как под ней снежный
двор.
Ќо мы не уходили: он же еще и еще, может быть, зазвонит, когда положено
по церковной службе! ‚сенощнаЯ кончаетсЯ не раньше восьми. Ќо -- замерзли.
Ќадо войти в церковь. Ђ он? Ћн не греетсЯ? Ќет, наверное, греетсЯ, есть
такие церковные комнатки, и старушки там, черные и уютные. Њожет быть,
чайком напоЯт звонарЯ?..
џ была дома, когда несколько дней спустЯ ко мне пришел Љотик. Ћн
казалсЯ оживленнее и веселей обычного, улыбалсЯ, потираЯ руки, и было
немного лукавства в его празднично настроенном существе.
-- Ћн мне ззадал, эттот самый ѓлиэр, -- пп-писать, ннаписать ему --
десЯть эттих муззыкальных пьес! „етских. ќлегиЯ, скерцо, вальс, еще
какпкие-то пьески, котторых Я не писал очень давно! ‡ачем ему это
понпнадобилось, он один ззнает! Ќнну, Я уже написал ему -- три таких...
пьески. ‘егоднЯ Я напишу ноктюрн...
Ћн смеЯлсЯ. ‹ицо его, пылающее темнотой и Яркостью глаз, было весело.
Ћн уже усаживалсЯ на тахту, раскрывал скромную, чуть ли не школьную папку.
‡аражаЯсь весельем его, Я участвовала, входила в его дела, точно и не было у
менЯ за душой других...
-- Ћтлично! ‘коро Ђндрюша придет, будем ужинать! џ пойду в кухню
готовить, а вы -- вам, может быть, свет переставить?
Ќо он уже не слышал менЯ, раскрыв листы нотной бумаги.
‘ чувством, что чудно жить на свете, Я перешагнула порог. Ђ за порогом
-- соседи, шум (как морской, только игрушечного морЯ) -- примусы, грохот
воды из крана, телефонные звонки, стук входной двери, разговоры, голоса. €
уж закипает чайник, и подпрыгивает на сковородке Яичница с румЯными
гренками, разогрета чечевичнаЯ каша. € Я вхожу празднично и победно,
кухареньем победив повседневную усталость, из общественной кухни к себе, в
мой мир.
’ам, на тахте, сидит Љотик, но озабоченное веселье, в котором он менЯ
провожал, изменЯсь, перешло во чтопто другое, но тоже победное.
-- Љак! “же кончили? Ќаписали ноктюрн?
Ћн смеетсЯ! Ћн смеетсЯ так, как смеютсЯ в детстве -- всепоглощенно! без
берегов! Ќо, видЯ недоуменье во мне -- так же Явно, как в руке моей -- кашу,
-- он из глубин смеха апеллирует к слову:
-- Ђ ззачем Я ддолжен писать емму эттот ноктюрн? -- произносит он
непередаваемым тоном (в нем свобода, за которую бьютсЯ века и нации!), --
ессли ему эттот ноктюрн нужен (пауза, за которой -- сады своевольЯ), --
ппусть он его пишет сам!..
Љак в оркестре ведущий удар, разбежавшись и множась, рассыпаетсЯ,
наконец, искрами в широкой звуковой дали, так его отказ подчинитьсЯ ѓлиэру,
руша задуманные тем построениЯ его композиторского будущего, станет вдали,
увы, безвестностью Љотика. Ќо ни он, ни Я в этот вечер не понЯли этого.
Ћзорство его фразы, ее нежданность, менЯ восхитив, развеселили нас обоих
безмерно.
Њы веселились, мы торжествовали, мы праздновали освобождение, победу
над угнетением! Љ нашей трапезе подоспевший Ђндрюша нес Яичницу, резал хлеб.
Ћн поднимал заздравный стакан с чаем:
-- ‡а -- как это? Ќоктюрн? Љоторый напишет ѓлиэр!..
€ только Ћмар •айЯм, глЯдЯ на нас, разразилсЯ бы печалью стиха о
превратности сего мира... ‚ечера этого!
ЏразднуЯ в этот день нечто, что нам казалось победой, мы, того не знаЯ,
праздновали -- ’ризну! ‘мехом беспечных оплакивали прощанье с будущим, с
"ѓлубинами ученичества, с ‚ысотами послушаниЯ..."
“ченьем ‹омброзо этот вечер скорчил нам гримасу сочувствиЯ, которую мы,
превратно понЯв, принЯли за маску весельЯ.
’ак Я почувствовала -- немного спустЯ. Ќо -- глубоки завороты мыслей и
чувств; в них можно заблудитьсЯ. ’ак Я заблудилась -- не в вечер ’ризны, а в
сожаленье о нем! ‚от это мое заблужденье представилось мне совершенно
неоспоримым, когда Я узнала, что Љотик не только играет на колоколах, как
никто, а что он пишет о колоколах, пытаетсЯ утвердить свою жизнь в них,
стать понЯтным и понЯтым, жаждет вовлечь в свой круг талантливых людей
страны!
€ жаль мне, что ѓлиэр в нем ошибсЯ, принЯв невыполненность своего
приказа -- написать 10 маленьких пьес -- за нетрудоспособность ‘араджева.
Љотику эти пьесы были просто никак не нужны. Ќо мы еще увидим имЯ ѓлиэра в
списке крупных имен музыкантов, ратовавших за идею ‘араджева, за звонницу; о
нем будет сказано в одной из последних глав.
Љогда, склонЯсь над музыкальными записками Љотика, над его схемами
будущих колокольных звонниц, Я погрузилась в целый лес преодолеваемых им
сложностей, трудностей, когда увидела его четкую целеустремленность и
доказательства часов, дней, месЯцев, проведенных им за нужной ему работой,
-- каким мизерным испытанием представились мне эти десЯть ѓлиэром
потребованных пьес!
ѓлава 11
Џросторный кабинет директора консерватории был почти полон. Ѓольшинство
присутствующих -- пожилые и старые люди, мне не знакомы. Ќаверное,
музыканты.
‚ыступление называлось так: "Ћ художественно-музыкальном значении
колокола и о воспроизведении музыкальных произведений на колоколах".
џ волнуюсь за Љотика. ‚едь музыканты критичны к не их инструменту... Ќо
Љотик не волнуетсЯ совсем.
-- Њного, очень много в науке, в искусстве еще совершенно не открыто
нам, особенно в области музыки, которую можно назвать наукой, музыкальной
наукой, -- так обратилсЯ докладчик к аудитории.
‚о всей области музыки есть два направлениЯ -- наша музыка, к которой
многие из нас очень привыкли, ей искренне преданы, как бы считают своим
свЯщенным долгом отдавать себЯ ей, всего себЯ погружать в нее. „ругаЯ же --
нечто совершенно иной конструкции, совершенно неведомого нам направлениЯ --
колокол. Ќадо специально уделЯть времЯ слушанию его, и делать это нужно не
раз, чтобы глубоко вникнуть в свойства этой музыки, колокольной.
‡навшие Љотика, может быть, удивлЯлись: он был спокоен и почти не
заикалсЯ!
-- ’еориЯ всей колокольной музыки, все до единого правила ее не имеют
ничего общего с теорией и правилами обычной музыки. ‚ теории колокольной
музыки вообще не существует того, что называем мы "нотой"; тут ноты -- нет,
колокол имеет на своем фоне свою индивидуальную звуковую картину --
сплетение звуковых атмосфер. (‡вуковой атмосферой Љотик называл сумму
звучаний колокола, сопровождающих основной, доминирующий его тон и
представлЯющих собою, как правило, более высокие тона. -- (Ђ. –.) ‚
колокольной музыке все основано на колокольных атмосферах, которые все
индивидуальны. "€ндивидуальность" колокола в воспроизведении музыкальных
композиций на колоколах играет колоссальную роль.
Ћн передохнул немного.
-- џ звоню уже с давних пор. € Я так глубоко вошел в колокольную
музыку, что другаЯ мне уже ничего не дает и не сможет дать.
Љолокол! ‘лужил он длЯ той же церкви, играли на колоколах даже
отдельные мелодии. Ќо до сих пор никто не имел еще понЯтиЯ о том, что на
колоколах можно исполнЯть целые симфонии. Љ сожалению, Я знаю немало
колоколен, на которых есть колокола без всЯкого действиЯ. Џочему эти
колокола висЯт там без действиЯ -- повесить бы их туда, где бы они
пригодились, а то -- как собака на сене! Љолокола зрЯ пропадают со всею
своею музыкальной прелестью...
-- џ смотрю на колокол с чисто музыкальной, художественной точки
зрениЯ. џ жду пробуждениЯ его деЯтельности, дождусь ли Я ее? .…сли да, то
когда же наступит эта минута? Ќа эти два вопроса кто же может дать мне
ответ? Њузыкальное значение колокола, музыка в колоколах!
џ смотрела на Љотика. Њне казалось, он -- счастлив!
-- Љолокол хотел давать нам все, извлекаЯ из себЯ звук, звучанье,
характер, гармонию, удар, -- все то, чем он обладал. ‚иноваты мы, сами мы,
что смотрели на него как на какое-то било! “потреблЯли его длЯ всЯкой
надобности -- например, в. театре, за сценой, в симфоническом оркестре, -- а
ведь он ЯвлЯетсЯ чем-то совсем отдельным от других музыкальных инструментов.
‚ него входит наивысшаЯ сложность сочетаниЯ звуков.
‘лушали с интересом. Џерешептывались.
-- Љолокол есть моЯ специальность, -- продолжал докладчик, -- мое
музыкальное творчество на колоколах. “ менЯ имеетсЯ сто шестнадцать
произведений, которые по своим исключительно тонким различиЯм звуковых высот
приемлемы длЯ воспроизведениЯ только на колоколах. „лЯ этого нужен особый
слух. Ќе тот "абсолютный" слух в смысле звуковой высоты, а также в
различении тонов -- а совершенно исключительно тонкий, в наивысшей степени
абсолютный. …го можно назвать "истинный слух". ќто способность слышать всем
своим существом звук, издаваемый не только предметом колеблющимсЯ, но вообще
всЯкой вещью. ‡вук кристаллов, камней, металлов. Џифагор, по словам своих
учеников, обладал истинным слухом и владел звуковым ключом к раскрытию тайн
природы. Љаждый драгоценный камень имеет свою индивидуальную тональность и
имеет как раз такой цвет, какой соответствует данному строю. „а, каждаЯ
вещь, каждое живое существо ‡емли и Љосмоса звучит и имеет определенный,
свой собственный тон. ’он человека постигаетсЯ вовсе не по тону его голоса,
человек может не произнести ни одного слова в присутствии человека,
владеющего истинным слухом;
однако им будет сразу определен тон данного человека, его полнаЯ
индивидуальнаЯ гармонизациЯ.
„лЯ истинного слуха пределов звука -- нет, -- воскликнул он
вдохновенно, -- как нет предела в Љосмосе! ‡адатки истинного слуха есть у
всех людей, но он не развит пока в нашем веке...
Ћбыкновенного абсолютного слуха и того чрезвычайно мало, встретились
мне 6п7 лиц, а может, и того не будет, скорее так человека 2-3, не говорЯ уж
о таком, как у менЯ. ’акой слух пока ЯвлЯетсЯ, увы, исключением. Ќо в
дальнейшем будут, несомненно! Ѓудут, обЯзательно будут! Ќо все-таки хорошо
было бы, если бы нашелсЯ хоть один человек с тончайшим, абсолютнейшим,
феноменальным музыкальным слухом, до самого предела остроты,
восприимчивостью к колоколу и колокольному звону, это было бы длЯ менЯ
великое, жизненное счастье! €меть лицо, которое было бы моим утвердителем,
утвердителем того, что Я говорю, на что Я указываю в теории "Њузыка --
Љолокол". …сли в будущем будет этот человек хорошо осведомленным, глубоко
посвЯщенным в теорию колокольной музыки -- это уже так много! ЏризнатьсЯ, Я
чувствую себЯ очень одиноким, так, как чувствует себЯ немой или иностранец,
не говорЯщий на Языке народа той страны, в которой он живет.
Ќо неужели же это одиночество у менЯ спадет, неужели дождусь Я,
наконец, этой минуты -- какое тогда будет счастье! „а! Ќо, спрашиваетсЯ,
почему Я так сильно отдалсЯ колоколу? Ќа этот вопрос Я должен дать ответ о
причинах моего тЯготениЯ к колоколам...
Љолокол дает нам весь музыкальный абсолют: посвЯщает нас в наивысшую
теорию Њузыки, Њузыки с большой буквы. ‘озданнаЯ мною теориЯ так и
называетсЯ -- "Њузыка -- Љолокол". ‚ исполнении музыкального произведениЯ
"индивидуальности" колоколов, всЯкими способами соединЯЯсь, сливаютсЯ и... ‚
эту минуту докладчику передали записку. ђазвернув ее, он сказал:
-- ЊенЯ просЯт подробнее сказать о процессе игры на колоколах. •орошо.
Љолокола по своей величине подразделЯютсЯ на группы. ‚ первой группе --
самые мелкие, во второй -- немного побольше, в третьей -- еще на немного
больше, затем идут четвертаЯ, пЯтаЯ, шестаЯ группы и т. д. ‚ одну группу
включаютсЯ колокола, близкие друг другу по величине, виду и высоте звука.
ЉаждаЯ группа имеет в себе определенный, соответствующий ей по силе звук.
ђазумеетсЯ, чем больше колокол, тем сильнее его предельный удар. ’Яжелее он
-- и более продолжителен его гул.
Ќа колокольне отдельно от всех -- Ѓольшой колокол, фон, или основа.
‡вонит в него один человек, но могут и два. ‡атем -- Џедаль-колокол; в него
звонЯт ногой с помощью нажима на доску. Џедальных колоколов должно быть
всегда два: 1-й, большой и 2-й, малый. Џосле педали следуют колокола
клавиатуры. €гра на них производитсЯ с помощью клавишей, расположенных
полукругом. ‡атем следуют колокола, на которых воспроизводитсЯ трель. €х два
набора -- первый состоит из 3 колоколов, второй -- из 4.
Ћн передохнул.
-- ’рель играет большую роль. Ћна есть как бы горизонтально тЯнущаЯсЯ
нить во времЯ звона. ЃлагодарЯ своему разнообразию она придает звону самые
разнородные звучаниЯ.
’рель одиночнаЯ состоит из звона двух колоколов, смешаннаЯ состоит из
звучаниЯ пары колоколов и одного колокола, и парнаЯ трель -- из двух пар
колоколов.
Ћт Языков колоколов идут шнуры к концам деревЯнной рукоЯтки. “дар
производитсЯ всегда правой рукой.
"Ђ ведь мало реакции со стороны слушателей!" -- подумалось мне.
Љотик развернул одну из записок, прочел ее.
-- џ вижу, вопрос задан мне музыкантом, понимающим в колоколах. „а,
колоссальнейшую роль играет ритм: каждый тон имеет соответствующий ему
ритмический облик.
’ут в записке спросили менЯ о счете. Ќапример, если произведениЯ
написаны в размере четыре четверти, трель может быть в любом размере. ќто
зависит от индивидуальности данных колоколов: Ѓольшого, Џедали и тех,
которые в клавиатуре. ’акты могут быть самые разнообразные.
„окладчик будто задумалсЯ. Ќо тотчас же затуманившеесЯ лицо
проЯснилось. Ѓыть может, решив не все трудное досказывать, он весело
сверкнул взглЯдом:
-- џ должен еще сказать, как подбирают колокола. Ѓерут сперва Ѓольшой
колокол и к нему остальные -- 2-й Ѓольшой, затем два педальных, а к
педальным, а именно, к их слиЯнию, подбираютсЯ колокола клавиатуры. ‚
клавиатуре колокола совершенно не должны быть расположены ни в какую гамму.
Ћн перешел к весу колоколов, четко сообщив минимальный и максимальный
вес каждого, и, видимо, сокращаЯ разбег своих сведений, рассказал о
пропорциЯх диаметров и высот каждой формы колоколов.
-- Ђ формы их, -- сказал он, -- бывают двух видов: одна более высокаЯ.
и узкаЯ, другаЯ более низкаЯ и широкаЯ, что дает звук в первом случае
глуховатый, во втором -- открытый и Яркий. ‡вук колокола также зависит от
состава сплава. Ќо и при обеих формах может у колокола быть любой из трех
тембров: резкий, умеренный и нежный.
‘амый низкий звук колокола, по крайней мере Я в жизни встречал, -- у
самого большого колокола на колокольне €вана ‚еликого в Њосковском Љремле,
гул которого на октаву ниже основного тона его;
это, по темперации ре-бемоль субконтроктавы, звучащий ниже регистра
роЯлЯ. ’о же самое и у всех больших колоколов, много встреченных. ‡вук
такого низкого регистра Я уже не воспринимаю как музыкальный.
Ќа вопрос, мне в записке посланный, на каких, в смысле подбора
колоколах Я предпочитаю звонить: на подобранных в музыкальную гамму или же
никакой гаммы не составлЯющих; отвечаю: длЯ менЯ это различие не имеет
никакого значениЯ: при звоне Я руководствуюсь только характером
индивидуальности колокола. Ђ также не имеет длЯ менЯ ни малейшего значениЯ,
если данный колокол с соседом своим дает диссонирующий звук. ‚ колокольной
музыке нет никаких диссонансов.
„окладчик сделал паузу. ‚зглЯнул на нас.
-- ‚сюду, куда Я ходил хлопотать о получении колоколов длЯ полного
ублаготворениЯ Њароновской колокольни, Я поднимал вопрос о том, чтобы
отделить колокольню от церкви и устроить ее концертной, только длЯ
исполнениЯ звона, -- говорил, что совершенно невозможно игре на колоколах
быть "при церкви", а мне выполнЯть роль обыкновенного, церковного,
грубо-шаблонного звонарЯ. џ смотрю на это совмещение колокола с церковью как
на самое больное мое место; об этом немало было разговора во многих из
тридцати пЯти церквей, где Я звоню. џсно, что мой звон -- это музыка, но
ведь длЯ церкви нужен звон не с художественной стороны, а с
церковно-звонарской!
‘лушатели оживленно переговаривались.
-- €з тридцати пЯти чаще всего Я звоню на четырех колокольнЯх:
на Ѓережковской набережной, на Љадашевской, близ Ѓольшой Ћрдынки, на
Џсковской близ Ђрбата на ‘пасо-Џесковской площадке, и на Ќикитской, при
упраздненном Ќикитском монастыре, обладающих замечательно хорошим подбором
колоколов разных характеров звука с приЯтными тембрами. „овольно редко
звонил Я на колокольне упраздненного ‘имонова монастырЯ.
Џередавали еще записки. Ћн развернул одну из них:
-- џ, собственно, о главном -- окончил. Ќо тут менЯ просЯт сказать о
том, как лучше слушать звон. ‹учше всего слушать звон внизу, на определенном
расстоЯнии от колокольни. Њесто слушаниЯ получаетсЯ в виде кольца,
посередине его колокольнЯ.
Ћн прикрыл ладонью глаза, отнЯл руку и, словно прислушиваЯсь:
-- ‚ начале звона вы слышите строгие, медленные удары Ѓольшого
колокола. Ќо вот удары эти начинают усиливатьсЯ и, дойдЯ до самой предельной
точки силы, начинают стихать, сходЯ на нет; затем, дойдЯ тоже до
определенной точки тиши, эти тихие удары превращаютсЯ постепенно в сильные
удары, стремЯсь к точке предела. Џотом, совершенно неожиданно, эти строгие
удары превратЯтсЯ в колоссальную, беспредельную тучу музыкальных звуков. Ќо
что за гармониЯ в этом звоне! ’аких гармоний мы в нашей музыке не видим
никогда -- звуки стихают, как бы удалЯЯсь; удалившись, слышны тихо или же
даже почти не слышны; возрастают и, наконец, становЯтсЯ перед нами
высоченной стеной, покрывающей всех нас. ќтот процесс продолжаетсЯ
длительно, и вдруг неожиданно во времЯ экстаза звуков они начинают
постепенно исчезать. € вот уже совсем нет их, затишье!
"Љакое замечательное, художественное описание!" -- восхищаюсь Я.
-- €ли же бывает так, -- продолжал он, все более оживлЯЯсь, -- вы
слышите сперва тихие удары в мелкие колокола в виде трели. Ћни все
учащеннее. ‡атем начинаютсЯ голоса колоколов больших размеров, усиливаЯсь,
пока все колокола не сольютсЯ в сложный аккорд и не покроютсЯ ударом в самый
большой колокол. ‡десь-то и начинаетсЯ колокольнаЯ симфониЯ: звуки
разрастаютсЯ, разбегаютсЯ и вновь собираютсЯ, кажутсЯ поражающей бурей. ‚се
это в строжайшем соблюдении ритма, при чередовании неожиданных ритмических
фигур и вариаций, на фоне строгих ударов Ѓольшого колокола.
„окладчик перелистал свои бумаги, на миг задумалсЯ и доверчиво, тепло
обратилсЯ к слушателЯм:
-- Љаждому хорошо быть посвЯщенным -- мыслью -- в область колокольной
музыки! € длЯ этого возможно обойтись без исключительно тонкого звукового
восприЯтиЯ. Ќо чтобы иметь возможность самому воспроизводить музыку на
колоколах, -- тут уже должен быть абсолютный слух!
Ћн внимательно поглЯдел на слушателей.
-- ‘реди музыкантов абсолютный слух далеко не у всех, но встречаетсЯ.
‹юди с абсолютным слухом, люди более или менее компетентные в музыкальной
области должны питать интерес к колокольной музыке. €скусственным путем
такой слух развить невозможно. џ в колоколе различаю 18 и даже более
основных тонов, свойственных данному колоколу, и без малейшего труда могу
выразить их с помощью нашей нотной системы. џ и сделал это применительно ко
всем в Њоскве и окрестностЯх выдающимсЯ колоколам. ‡вучание колокола гораздо
более глубокое и густое, чем в струнах -- жильных, металлических; чем на
духовом инструменте, чем в человеческом голосе. ќто оттого, что каждый тон
из 1701 в колоколе дает свое, определенное сотрЯсение воздуха, очень похожее
на кружево, Я так и зову это -- "кружевом".
Ќе шептались, слушали.
-- —то же касаетсЯ металла, -- сказал он, собираЯ листы своих записей,
-- из которого сливаетсЯ колокол, то и знатоку колокольной музыки и всЯкому
слушателю надо знать, что главным металлом тут ЯвлЯетсЯ медь, но длЯ
известного рода звучаниЯ прибавлЯют к меди, в самый раствор, -- золото,
серебро, бронзу, чугун, платину и сталь. ‘еребро добавлЯют длЯ более
открытого и звонкого звука, длЯ более замкнутого добавлЯют сталь. „лЯ более
резкого -- золото, длЯ более нежного -- платину. “меренный же тембр бывает,
если нет ни золота, ни платины. —угун и бронза придают глухой звук, но в
глухоте одного и другого есть различие: чугун дает только тишину и
спокойствие, а бронза прибавлЯет еще свое нечто, и у нее эта глухота --
волнистаЯ, то есть параллельно с ней следуют очень крупные, рельефные
звуковые волны... ‚се это Я недавно сообщил по его просьбе Ђлексею
Њаксимовичу ѓорькому.
-- Ќа этом мы, Я думаю, закончим! -- сказал Љотик и улыбнулсЯ нежданно
весело, по-мальчишески.
Ђплодисменты раздались густо и громко, и это, видимо, обрадовало его.
…го окружили, говорили с ним как с равным. Ћн улыбалсЯ. Њне было пора идти.
џ уходила, думаЯ: "’ак вот он какой, знаток колокольный Љотик! Ђ Я-то
представлЯла его только практиком звона..."
џ все более проникала в мир звонарЯ.
‚се следующие дни Я продвигала мою работу, стараЯсь глубже войти в
жизнь своего героЯ. ‚се времЯ, свободное от служебных занЯтий и от моей
общественной и домашней работы, Я делила между свиданиЯми с Љотиком, и в
часы, когда он играл на различных колокольнЯх Њосквы, ездила с ним слушать
его гармонизации.
Џо пути Я задавала ему вопросы, возникавшие за письменным столом, и,
придЯ домой, часто глубоко в ночь, записывала вновь узнанное. ѓлавы росли.
€ногда Я читала их кому-нибудь из знакомых и радовалась живому интересу,
похвалам, расспросам тех, кто еще не знал его; Я звала слушать его игру,
знакомила Љотика с моими друзьЯми.
‚о скольких домах мы бывали с ним! Њы просили его не пренебрегать
роЯлем. € он подчинЯлсЯ, хотЯ и с неохотой. Љакие удивительные фортепьЯнные
вечера рождались, нежданно, лаской и похвалами побарываЯ его нелюбовь к
этому инструменту. € сколько мы услыхали вдохновенных речей его -- в честь
колоколов! ’ак он, нами вызванный к выражению своей музыкальной доктрины, по
памЯти излагал страницы будущей своей книги -- "Њузыка-Љолокол". € сколько
же мы исходили с ним колоколен! Џо-прежнему выше всего он ставил колокола
церкви свЯтого Њарона, но часто, отыграв там в праздничный день, у ранней
обедни, он ехал к поздней на другую колокольню, и Я приезжала туда
послушать, какой замечательный звук у Ѓольшого или Њалого колокола, об
особенностЯх звуков которых он накануне мне рассказал.
„елитьсЯ с ним моими радостЯми о моих подвигавшихсЯ главах о нем Я
избегала: он не входил в них душой. Њои записи врЯд ли казались ему важным
делом -- ведь Я не была музыкантом! Ђ глубины его психологии, мною
отображаемые, просто не звучали ему. € после одной-двух попыток ввести его в
круг моих интересов Я убедилась в тщетности моих усилий: моложе менЯ, он вел
себЯ как старший, добро, стараЯсь менЯ не обидеть, но и глаза и сердце его
были от менЯ далеко. Љнига, звучавшаЯ ему, имела автора ЋловЯнишникова, ибо
она трактовала о единственно ему нужном -- о колоколах. € мне запомнились из
нее такие строчки:
"ђусские люди еще в глубокой древности обращали внимание на
гармоническое сочетание колокольного звона.
Љаждый звон имел свое назначение. ‡вон веселый -- красный, когда
возвещалась народу какаЯ-либо радость, великий праздник, победа, избавление
от опасности...
€з колоколов извлекали более или менее определенную мелодию...
џвлЯлись своеобразные артисты, поражавшие своим искусством и
виртуозностью слушателей".
‚от это была "его" книга!

ѓлава 12
ли месЯцы, превращаЯсь в годы. ћлечка и Я обходили с Љотиком в
свободные вечера наши все колокольни, куда он шел играть.
Њузыканты по-прежнему спорили о нем, о необходимости -- или нет -- длЯ
него музыкального образованиЯ, о его будущем, но тот, о ком шла речь,
нисколько не был озабочен: он жил в мире звуков, этот мир был беспределен, в
нем он был дома, и ничто его не смущало. –ентр мира был -- колокольный звон.
Ћн слушал и писал свои гармонизации, лучшие из которых он посвЯщал мечте
своей молодости -- девушке именем Њи-Ѓемоль, летавшей в хороводе крылатых
подруг в пачках, похожих на цветки анемона, и улыбавшейсЯ ему из этого сонма
крылатых, который звалсЯ -- балет.
‚се это погружалось в мои тетради с надписью "‡вонарь". Ќиже --
"Џовесть". "ЏосвЯщаетсЯ Љонстантину Љонстантиновичу ‘араджеву и Ђлексею
Њаксимовичу ѓорькому".
Љак было не добавить этого имени, когда ѓорький, человек такого
писательского опыта и на поколенье менЯ старше, благословил менЯ на этот
труд, настаивал на непременности написаниЯ этой повести, на воссоздании длЯ
потомков, скромного и радостного своим общением с миром человека! € Я дала
себе обещанье не увидетьсЯ с ѓорьким до тех пор, пока не смогу войти к нему
с дописанной книгой, о которой он сможет сказать свое любимое: "‘пето!". €
повесть пелась и пелась...
‚ ней было уже десЯть печатных листов, подробно, верно и медленно, как
майский жук по ветке, ползли страницы одиннадцатого листа. Ђ двенадцатого...
Џо Њоскве шли слухи, что слава Љотика шагнула далеко за пределы страны,
что весть о его игре на колоколах колокольни свЯтого Њарона за Њосква-рекою
достигла других государств; что Ђмерика предложила ему гастрольную поездку,
длЯ чего хотЯт обеспечить знаменитого звонарЯ-композитора колоколами... Ќо
это походило на сказку, и тут начинались недоумениЯ: как можно снабдить
звонарЯ колоколами по всему ходу его передвижений из города в город?
Љонечно, это выдумка, чьЯ-то фантазиЯ, празднаЯ сплетнЯ, чепуха, вздор.
„ругое дело, если в каком-нибудь одном городе за границей ему соберут
отовсюду колокола длЯ своего рода колокольного концерта -- это еще возможно!
Ќо, может быть, это -- болтовнЯ ...
‚ремЯ шло, повесть росла, близилась к концу, как мне казалось. € уже из
нескольких очень толстых тетрадей восставал живой Љотик ‘араджев с его
манерами, прибаутками, с его веселой готовностью встречатьсЯ с людьми,
узнавать, входить в их жизнь, быть естественным, как ребенок, и поглощенным
делом, как взрослый. …сли сам он мало ценил свои вечера роЯльной игры,
неустанно мечтаЯ о возможности играть на колоколах ежедневно, то это
нисколько не мешало слушающим его роЯль наслаждатьсЯ его гармонизациЯми.
Ќо вот книга о ‡вонаре, как мне казалось, окончена! Ћтложила -- пусть
"отлежитсЯ" немного. ‡атем еще раз перечту и свезу ее, наконец, ѓорькому.
ЊенЯ останавливает слух: ѓорький болеет. Ѓолеет... ‡начит, не до менЯ
ему сейчас! Ќу что ж, подождем. € тогда другаЯ весть достигает менЯ: Љотик
‘араджев уехал в Ђмерику. Љак? Љогда же?.. Ђ вот в те недели, что не
виделась с ним, когда дописывала книгу о нем. „а, говорЯт мне, как-то по
договору, разрешили такую поездку, все устроили, посадили вместе с
колоколами в поезд, проводили -- уехал.
ѓорький давно в ђоссии, объездил ее, участвовал в различных
литературных объединениЯх, издавал, издает журнал... Ќе пойдешь к нему без
книги -- а книга все-таки не кончена. Џодзаголовок ее "€сториЯ одной
судьбы": могу ли Я считать повесть конченной, не вместив в нее такую важную
главу, как "Љотик ‘араджев в Ђмерике"? ђазумеетсЯ, Я должна ждать! „ень
набит: работа, быт, занЯтиЯ Языками с сыном -- даже нельзЯ понЯть, куда же
вмещались частые встречи мои с Љотиком? ‘колько колоколен опробовала с ним
"на предмет звука" и сколько ночей над тетрадЯми повести... € метет и метет
метель жизни...
„ни, недели, месЯцы -- шли, слухов -- множество. Ќо в моем занЯтом дне
-- не до них. ЌепонЯтность с этой Ђмерикой, отсутствие твердые данных... ‚се
начинает казатьсЯ сном.
Ђ вот реальность событий, узнаннаЯ мною десЯтки лет спустЯ. ‚ 1930 году
к Љонстантину ‘оломоновичу, Явились два американца с предложением его сыну,
"мистеру ‘араджеву", поехать в ‘оединенные таты, заключив контракт на год.
Ћни обещали построить ему в ѓарварде звонницу, закупив нужные ему колокола в
‘‘‘ђ, и он будет давать колокольные концерты. Ћни слышали его звон,
восхищены ведь это целаЯ симфониЯ на колоколах! Љотик согласилсЯ на это
предложение.
‚от в эти месЯцы Я не видела Љотика -- он исчез; как Я позднее узнала,
он был предельно занЯт отбором колоколов, закупаемых Ђмерикой длЯ будущей
звонницы. Ћн обходил колокольни, прослушивал звук любимых колоколов,
составлЯл списки закрытых церквей, откуда их надо было снимать и сосчитывал
их вес. ќти списки хранЯтсЯ и поныне. Љакие же это образцы и доказательства
его трудолюбиЯ! Љак точны его указаниЯ, как подробны! -- нумерациЯ
колоколов, их названиЯ, растущее число подборов -- и сколько жара и воли
положено в эти списки. Џодборов, из которых ему в итоге этого труда
предстоЯло выбрать то, что поедет с ним за океан -- прогреметь, прозвучать
русской славой на чужой земле! Ќелегко было оформить столь необычное
путешествие: немало времени занЯло получение соответствующих документов. ‚
итоге стараний и хлопот он получил бумагу на английском Языке, где
значилось, что "гражданину страны, котораЯ не признана ‘оединенными татами,
даетсЯ въезд на 12 месЯцев как временному посетителю в роли эксперта по
колоколам".
€ Љотик ‘араджев выезжает в Ђмерику, везЯ свой звон, который зазвучит
на территории ѓарвардского университета, куда стекутсЯ толпы чужеземцев
послушать советского звонарЯ. Ќо по пути следованиЯ "временного посетителЯ"
происходит не совсем обычное происшествие. Џровожавший Љотика на поезд дал
телеграмму, чтобы встретили его в ‹енинграде, откуда завтра отойдет пароход.
Љ удивлению встречавшего, ‘араджева в поезде не оказалось. Џоложение было
трудное: колокола уезжали, а звонарЯ при них не было. Ѓолее суток искали его
и нашли: преспокойно и радостно сидел он на одной из ленинградских
колоколен, уже вторично, видимо, проведЯ там звон во времЯ утренней службы,
восхищаЯсь звуком еще с поезда услышанных им колоколов, -- и, должно быть,
забыл про Ђмерику. ’ак пароход и отошел без него. Ќо много позже узнала Я,
что ночевать -- должно быть, на второй день -- он пришел к знакомому
музыканту, ћрию Ќиколаевичу ’юлину, композитору, и у него прожил, дожидаЯсь
следующего парохода, несколько недель.
-- Љонтакта у нас не получилось, -- рассказывал ћ. Ќ. ’юлин, -- он то и
депо пропадал, уходил, должно быть, осматривать колокольни, звонил, был
возбужден предстоЯщей поездкой, тем, как там оборудуют ему звонниц, и
настоЯщего общениЯ у нас не получилось. Ќа обратном пути Я его не видал.
Џередо мною фирменный бланк с немецкими словами: "An bort" ("Ќа борту"
-- заголовок пароходного почтового бланка). €з Ђмерики он возвращалсЯ
пароходом через ѓерманию. Ќаверху страницы немецкое "Den" (обозначение
числа) -- и пустаЯ строка, без числа. ђукою Љотика, крупно, карандашом:
1. 23-го числа во вторник Я в ѓамбурге. Ќакануне, в понедельник
вечером, перед тем как ложитьсЯ спать, -- уложить сорочку с воротником
крахмальным, вместо нее надеть обычную белую сорочку с постоЯнным
ненакрахмаленным воротником. Џеременить галстук.
2. Џеред тем как выходить в ѓамбурге, надеть кожаную куртку, теплую
шапку и ботики.
3. Ќа железнодорожном вокзале получить билет (по купону), затем получу
(тоже по купону) дорожные деньги, 50 долларов.
4. “же в Њоскве первым делом схожу в парикмахерскую; затем снимусь и
отправлюсь, после свиданиЯ с папой, позвонить по телефону в –ентр, кассу
Ѓольшого театра (из Љисловской квартиры). “знаю, как обстоЯт дела. Џосле
этого -- в театр увидеть ‹ену (Mi b) . ‘говоритьсЯ, когда можно с нею
увидетьсЯ.. ‚ ближайшую возможность схожу к Њ. Ђ. Ќовикову (утром), имеЯ при
себе полученные 50 долларов (из ѓамбурга) и 422 доллара, постоЯнно
находЯщиесЯ при мне (из Љембриджа). Ќа ђоссийской границе -- обменЯю Я все
эти деньги на русские и ‹ене (Mi b) дам 100 р. (50 из них ее матери).
Ћ возвращении из Ђмерики Љотика умиленно рассказывала мне его сестра
’амара спустЯ десЯтилетиЯ:
-- Ѓыл вечер, когда вдруг открылась дверь нашей квартиры и вбежал
сиЯющий Љотик! Љак он соскучилсЯ по своим. Ќе мог больше не видеть их. ‚зЯл
-- и приехал. Ћн нес тЯжелый чемодан, полный подарков семье. Ћтцу он
радостно вручил енотовую шапку с ушами -- на московские холода. € отец наш
долго носил ее, гордилсЯ подарком сына...
Љотик ‘араджев вернулсЯ! †ду, не идет. ‡абыл обо мне? Ќе был, говорЯт,
и у џковлевых. ‡акружилась голова от успеха? Ќа него непохоже! Ќикого не
вижу из тех, кто видел его. Њожет, и не вернулсЯ? „а и ездил ли? „а был пи
мальчик? Њожет, мальчика и не было? € так как времЯ шло, а Љотик не
поЯвлЯлсЯ, а нетерпенье мое кончить книгу было вполне реально, Я решила: так
и окончить, записав о нем только то, что Я слышала. ќто (решенье) случилось
в тот день, когда кто-то, войдЯ в мою комнату, "в лицах" мне передал всего
одну сценку: разговор москвичей с Љотиком об Ђмерике. Љто-то жарко, в полный
накал мещанского любопытства к Љотикиному путешествию, стал расспрашивать
его об Ђмерике.
-- Ќиччего ин-н-тересного -- отвечал Љотик (немного как бы и
высокомерно даже). -- ’олько од-д-ни ам-мериканцы, и больше и нич-чего'
ѓ‹Ђ‚Ђ 14
‹учшей концовки длЯ книги нельзЯ было и ждать. Џеречитываю рукопись,
поправлЯю, переживаю заново. “знаю: ѓорький живет уже не в Њашковом переулке
(ныне ул. —аплыгина), а у Ќикитских ворот, в доме ђЯбушинс кого, напротив
церкви, где венчалсЯ Џушкин с Ќатали.
Ќо ѓорький болеет, к нему нельзЯ. Ћгорченье двойное. Ѓолеет опЯть,
значит -- болезнь серьезнаЯ? Ћпоздала Я с моим, с моим и его "‡вонарем"! —то
же делать?
€ опЯть лежит повесть, ждет своего часа... € снова мы с любимой моей
ћлечкой стоим во дворе у колокольни св. Њарона, и бежит народ слушать игру
на колоколах.
„а, годы прошли! Ќо знаю, и твердо знаю, что всем собой примет ѓорький
свой выполненный наказ. —то снова сЯдем мы, он -- за столом, он -- по другую
сторону, и погрузимсЯ в беседу о человеке, возбудившем столько споров,
столько волнениЯ, целую бурю в московских музыкальных кругах, столько
поездок музыкантов и просто жадных до красоты слушателей, и тогда, после
этой беседы, Я пойду в издательство.
’ак Я рассуждала, так чувствовала. Ќо жизнь судила иначе. Ќе к здоровью
от болезни встал Ђлексей Њаксимович, не к беседам и творчеству. Ќе поднЯлсЯ
вовсе. Ѓолезнь сломила его, и по всему ‘оюзу прошла громоваЯ весть: умер
ѓорький!
Љак описать отчаЯнье мое? Њне пришлось уехать из Њосквы перед войной,
надолго, и Я более не увидела Љотика. ‚ шквале, налетевшем на страну, Я не
смогла сохранить все готовые к печати рукописи, среди них погибли и книга о
ѓорьком и повесть "‡вонарь".
ѓ ‹ Ђ ‚ Ђ 15
ли годы, десЯтки лет. Њысль о том, что мне не удалось выполнить мой
долг перед этим уникальным музыкантом, мучила менЯ.
€ вот, когда с моей встречи с Љотиком ‘араджевым прошло почти
полстолетиЯ, Я начала новую книгу о нем.
Ќо Я уже не та. Џрожитые годы как бы надели на менЯ очки иной силы
стекла; они показывали тему как бы в изменившемсЯ аспекте: уже не живой
облик героЯ так занимал менЯ. џ все больше погружалась в музыкальное
значение им творимого и на колоколах, и на страницах книги. Љто знает, может
быть, и сбудетсЯ то, во что он верил, -- рождение новой области музыки...
‚оскрешение давних времен, когда, как сказал Њ. ѓорький, это было народным
искусством, голосом народных торжеств? ’о, что начато было полвека назад,
это, может быть подхватЯт и продолжат наши потомки? ‡азвучат колокольные
голоса людей, подобных Љотику! Љак он верил, что их черед придет и
музыкальнаЯ ђоссиЯ встанет впереди всех народов и мощнее, Ярче, чем это было
встарь.
€ногда Я спрашиваю себЯ, передаст ли мое перо спустЯ полстолетиЯ мир
Љотика так, как он был воссоздан в первой моей книге?
‘овсем новые трудности вставали на моем писательском пути. Ћ, какими
легкими казались мне муки написаниЯ моего "‡вонарЯ" в те мои молодые годы!
‘лушай, наблюдай и пиши! € ни о чем не заботьсЯ -- чего не спросила вчера,
спросишь завтра. ‚чера он показалсЯ мне отвлеченным, рассеЯнным, -- а
сегоднЯ веселым и вополщенным. Њой будущий читатель должен был получать его
из моих рук таким, каким Я получала его из жизни: он менЯлсЯ, противоречил
себе, оспаривал то впечатление, которое оставил о себе третьего днЯ, а
завтра ЯвитсЯ совсем неожиданным, обогащаЯ наше понимание его души. Њой
герой был -- рЯдом! Љак охотно водил менЯ по переулочкам старой Њосквы, где
цвели его звуковые ‘ирины, редкостные московские колокола! Ђ теперь --
теперь Я была почти совсем одинока среди людей, о нем не знавших, -- мало
кто уцелел из слышавших его звон, видевших его колокольные музыкальные
схемы. ‚ойна унесла многих. „ругие, состарЯсь, болели; к иным затруднен
доступ: их, моего или почти моего возраста, охранЯли родные от посещений...
€ все-таки мне удалось многое узнать от его современников, собрать даже
то, о чем Я не знала в годы работы над первой книгой.
‚от что мне запомнилось из рассказов Ћ.Џ. ‹амм, дочери профессора
консерватории. Љотик представлЯлсЯ ей приветливым, но молчаливым, с лицом
чаще печальным, с каким-то отсутствующим выражением. —еловеком, глубоко
погруженным в думу. „ержалсЯ он скованно, но, здороваЯсь, всегда улыбалсЯ,
глаза у него были добрые. ‚ то времЯ рабочаЯ комната его отца была над их
квартирой. Ћ.Џ. ‹амм встречала его в консерватории. Ћтец его, Љ.‘. ‘араджев,
очень любил сына, говорил, что у него поразительный слух, но этот дар
ЯвлЯетсЯ длЯ него источником страданиЯ -- он слышит малейшую фальшь. ‚
консерватории шел разговор об особенностЯх композиторского слуха. Џ.Ђ. ‹амм
приводил в пример умана, который так же страдал от чрезмерной обостренности
слуха. Ћрганист и композитор Ђ.” ѓедике проЯвлЯл интерес к сочинениЯм Љотика
‘араджева, так как его брат, ѓ.”. ѓедике увлекалсЯ колокольным звоном (но
только традиционным, церковным, к которому Љотик относилсЯ отрицательно,
впрочем, и как к исполнительству ѓ.”. ѓедике).
ЏростЯсь с Ћ.Џ. ‹амм, шла и думала:
"‘кованный"? џ старалась понЯть. „а, может быть, оттого, что в
консерватории длЯ не слышавших его звона, где все были занЯты нотами,
партитурами и концертами, он был "не у дел", только "сын дирижера",
"какой-то звонарь"... Ђ кто-то рассказал о нем, что среди художников, где у
него были друзьЯ, он был оживлен, весел, мил! Љак все сложно на свете и в
человеке!..
€ Я начала разыскивать этих людей. Њне запомнилось из рассказа
художника Ђ.Џ. ‚асильева, что во дворе церкви Њарона между деревьЯми была
вкопана темно-зеленаЯ скамейка. ‡десь любил сидеть Њ. €пполитов-€ванов,
слушаЯ звон Љ.Љ ‘араджева. Ќа колокольне было чисто, все "обустроено",
удобно приспособлено длЯ звона. ‚се -- всерьез. ‘лева -- Ѓольшой колокол,
справа -- поменьше, Њалый.
Љак динамичен был этот человек во времЯ звона! ‚се возможные "рычаги"
тепа работали самостоЯтельно, каждый выполнЯл "свою партию" в этом
сложнейшем, уникальном труде -- его звоне. Џравой рукой он управлЯл
клавиатурой мелких колоколов, а локтем той же руки он еще ударЯл по
натЯнутой веревке от дальнего колокола. ‹евой же управлЯл несколькими более
тЯжелыми колоколами.
…ще Ђ. Џ. ‚асильев рассказывал, что Љотик подпиливал напильником краЯ
колоколов, утончаЯ звучание.
“ художника дома, желаЯ изобразить на роЯле звучание Ѓольшого колокола,
его сложный аккорд, состоЯщий из большого количества тонов, ‘араджев просил
трех-четырех человек одновременно ударЯть по указанным им клавишам.
“частвовавшие выстраивались перед инструментом -- раэ, два, три -- и ударЯли
не вместе. Ќе точно разом! Љак он сердилсЯ! Љогда же, наконец, получалась
одновременность -- в комнате долго стоЯл копеблющийсЯ, тЯжкий звук Ѓольшого
колокола. Ђ когда участники приходили в восторг, Љотик говорил: "—то вы, что
вы -- это только приблизительно!"
‚асильев рассказал случай, как однажды они вместе ехали в трамвае (в то
времЯ кондуктор давал вагоновожатому знак отправлениЯ звонком, дернув за
веревку), и Љотик вдруг стал дергать за веревку, по ассоциации с
колокольной. Џосле "маленького скандала" -- когда он "пришел в себЯ" -- они
извинились перед кондуктором. •удожнику казалось, что Љотик все времЯ
пребывает в центре музыкальной звуковой среды, не выключаетсЯ из нее... …ще
рассказал, что видел Љотик звук -- в цвете. ‹юдей он тоже "видел" и разделЯл
по цвету. „лЯ него Ђ. Џ. ‚асильев был ре мажор и оранжевого цвета.
"Ћднажды он пришел к нам, -- рассказывал ‚асильев. -- ЌачинающаЯ
художница подбирала на пианино какой-то модный в те годы фокстрот, вроде
"„жона ѓреЯ", другие, дурачась, танцевали. €гравшаЯ тоже хотела танцевать.
"ЉостЯ, сыграй нам", -- попросила она. Ћн улыбнулсЯ, сел и мгновенно
воспроизвел ее "исполнение" фокстрота со всеми его особенностЯми, как если
бы оно записалось у него на магнитофонной пленке. €грал он на всех
инструментах".
Ќедавно Я получила. письмо от моей гимназической подруги, бывшей певицы
Ќародного дома Ќ ”. .Њурзо-Њаркеловой:
"ЊоЯ мать и Я, да и многие, звали его "колоколистом", а не "звонарем",
как ты, потому что он был на особом положении среди звонарей.
Ћн пришел ко мне как настройщик, и, конечно, после него никто и никогда
не сравнитсЯ с ним в настраивании роЯлей".
„а, моЯ Ќина права. ђавного ему настройщика не было. Ћн входил в дом --
с шутками, как входит „ед-Њороз: несЯ им праздничные веселье и радость. Ћн
потирал руки, он исходил прибаутками. …го длинно-широкие, карие, восточного
типа глаза сверкали. Ћн смеЯлсЯ. Ћн радовалсЯ. ‚от сейчас роЯль -- эта
"темперированнаЯ, да к тому же расстроеннаЯ дура" -- преобразитсЯ. …го
абсолютный слух геройски готовилсЯ к испытанию.
-- Њожно нначать? -- говорил он.
€ вот еще одно воспоминание о моем герое. ђассказала это хормейстер ‹.
”. “ралова-€ванова, в те годы -- студентка консерватории, ученица профессора
Џ. ѓ. —еснокова.
-- џ была старостой и однажды услышала, как товарищи-студенты говорили
друг другу: "‘егоднЯ сбегаем с истории..." "‡ачем?" -- спросила Я. -- "Љотик
‘араджев звонит в церкви!" -- "Ќу и что?" -- "’ак мы же идем слушать его
звон! Ђ ты?" -- "‡ачем Я пойду? џ знаю хороший колокольный звон". -- "„а это
совсем не то, -- уговаривали студенты. -- ќто же не церковный звон! ќто надо
слышать! Њузыканты обЯзаны это и слышать и знать! ’акого в жизни никогда не
было!" Њы уже сбегали по лестнице.
Џозднее о Љ.Љ. ‘араджеве мне пришлось услыхать от профессора ѓ.Ђ.
„митриевского, -- продолжала она, -- но уже не как о мастере колокольного
звона, а как о музыканте гениальной одаренности.

ЏриЯтно мне было получить письмо старого москвича, писателЯ Ѓ.Ђ.
’арасова:
"Љотика ‘араджева Я видел, ходил слушать его звон в Љисловский
переулок. Ћн производил удивительное впечатление человека, одержимого идеей
-- выразить переполнЯвшие его звуки через колокольную симфонию... €грал он
самозабвенно-отрешенно, играл, забываЯ все и всЯ.
Ћн был красив, черты мЯгче, чем у его отца. Џоразительно длинные белые
пальцы, такие пальцы Я видел только у ‘офроницкого, но у того руки были
крупные, а у Љотика -- обычные".

Џеред окончанием моего "‘каза" Я встретилась со своим старым другом,
писательницей и художницей Њариечкой ѓонтой. Ћказалось, она слышала звон
Љотика, была на концерте "известного звонарЯ Њосквы, молодого музыканта
‘араджева".
-- Ќезабываемо! Ќи с чем не сравнимо! Љолоколенка в ‘тароконюшенном
переулке, как и церковь, была низкаЯ, с широкими аркадами. Ќа фоне синевы
выделЯетсЯ летучий силуэт человека без шапки, в длинной рубахе, державшего в
руках веревочные вожжи ушедших в небо гигантских коней. Џудовые колокольцы
неистово гремели, раскалываЯ небо жарким пламенем праздничного звона.
Ѓольшой колокол -- как гром; средние -- как шум лесов, а самые малые --
как громкий щебет птиц. Ћживший голос природы! ‘тихии заговорили! € всем
этим многоголосьем правит человек, держащий в руках струны голосов. ќто была
музыка сфер! ‚селенскаЯ, теперь бы сказали -- космическаЯ!
-- ќто -- грандиозно! -- сказал взволнованно рЯдом стоЯщий человек, как
Я узнала позднее -- композитор ЊЯсковский.
Ђ.‚. ‘вешников, нынешний ректор Њосковской консерватории, тоже слышал в
двадцатые годы звон Љ.Љ. ‘араджева, в церкви на ‘ретенке. ‚от его отзыв:
"‡вон его совершенно не был похож на обычный церковный звон. “никальный
музыкант. Њногие русские композиторы пытались имитировать колокольный звон,
но ‘араджев заставил звучать колокола совершенно необычайным звуком, мЯгким,
гармоничным, создав совершенно новое их звучание".
‡имой 1975-1976 года Я встретлась в „оме творчества "‚нуково" со старым
московским дирижером ‹.Њ. ѓинцбургом. Ћн знал Љ.Љ. ‘араджева, помнил его
игру. ‚от что Я записала с его слов:
"‘араджев мог один и тот же колокол заставить звучать совершенно
по-разному. …сли современнаЯ теориЯ музыки имеет дело максимум с 24 звуками
в октаве, то слух Љотика улавливал бесконечное их множество. ‘оединЯЯ их по
собственным законам, он создавал гармонию какого-то нового типа.
Љогда он давал концерты, поражало то, что он создавал некую новую
форму, конструкцию, очень сильно эмоционально действующую. €ногда звон
выражал печаль, иногда это был мирный звон, иногда торжественный... Џомню,
один раз он начал с очень высоких серебристых звуков, постепенно снижаЯ и
доходЯ до тревожных, предостерегающих, -- до набата на фоне угрожающего гула
и множества колокольных голосов и подголосков. ќто было поразительно: не
похоже ни на один ранее слышанный колокольный звон Љотик ‘араджев был уникум
-- второго такого нет.
‚ обыденной жизни Љотик был мЯгок, не повышал голоса, не ссорилсЯ, был
почти незаметен. ‚о времЯ игры -- преображалсЯ. ‚ своей истовости он доходил
до высшей степени самозабвениЯ".
‡аслуживает вниманиЯ высказывание …. Ќ. ‹ебедевой, пианистки,
собирательницы народных песен, правнучки Љутузова, написавшей "€сторию
колоколов и материалы о колокольных звонах", с которой советовалсЯ Љотик о
задуманной им звоннице.
"Љонстантин ‘араджев был энтузиастом колокольного звона. Џсевдоним "ђе"
взЯт им оттого, что, когда ударЯли в большой колокол одного из московских
монастырей тоном ре, -- с ним делалсЯ обморок, если он в это времЯ был
вблизи".
Њузыкальную одаренность его, в особенности слух, …катерина Ќиколаевна
‹ебедева считала гениальными.
Ќеобычайные способности Љотика заинтересовали ученых и врачей, его
современников.
Џсихолог Ќ. Ђ. Ѓернштейн произвел над ним любопытный эксперимент: он
попросил Љотика, утверждавшего, что слышит звук данного цвета, -- написать
на конверте тональность каждой цветной ленты, в него положенной, -- что тот
и исполнил. —ерез некоторое времЯ, много спустЯ, Ќ.Ђ. Ѓернштейн попросил
Љотика повторить эти записи, сославшись на то, что будто бы их потерЯл.
Џросьба его была исполнена. ‘верив содержимое прежних и новых конвертов, Ќ.
Ђ. Ѓернштейн убедилсЯ в полной идентичности записей.
‚ каком точно году, мне не удалась узнать, Љотик находилсЯ на
исследовании своей нервной системы со всеми ее особенностЯми слуха и
музыкального восприЯтиЯ окружающего -- в клинике. €звестный психиатр ‚. Ђ.
ѓилЯровский читал о нем лекцию студентам. Џо ходу ее ему понадобилось
усыпить испытуемого.
-- „лЯ этого, -- сказал ему Љотик, -- надо нажать клавиши роЯлЯ (и он
назвал рЯд нот) в определенной последовательности. Ђ длЯ того чтобы менЯ
разбудить, нажмите... -- и он назвал другие ноты. (“вы, их названиЯ не
сохранились.) …го указание исполнили. ‘пал он крепко; сколько -- не знаю.
Љогда он был разбужен названными нотами, ѓилЯровский спросил:
-- —то вам сейчас снилось, Љонстантин Љонстантинович?
-- џ сейчас был на даче, -- отвечал Љотик, -- у моего друга Њи-Ѓемоль.
€ сейчас она со своим отцом едет ко мне сюда.
‹екциЯ, вопросы и ответы, показ способностей Љотика продолжалась. Љогда
дело шло к концу, открылась дверь и вошли ожидаемаЯ им Њи-Ѓемопь и ее отец.
-- Љто же это? Љто он? -- спросили затем ѓилЯровского о ‘араджеве, --
безумец или гений?
Ћтвет известного психиатра гласил:
"„нЯ нашего (с ударением, в смысле -- "еще мало просвещенного" . -- Ђ.
–.) времени, может быть, и назовут его "безумцем", но в будущем или все люди
будут обладать такими же способностЯми, или -- или он и длЯ Ѓудущего --
гений!"
џ имела дело и с оставшимисЯ от тех пет документами, по каплЯм
выуживала нужные мне сведениЯ длЯ воссозданиЯ погибшей книги". џ начинала
работать как реаниматор.
ЊенЯ интересовали письма Љотика. €х сохранилось мало. Ќо и они
позволЯют воскресить его неповторимый облик человека и музыканта.
‘ 1920 по 1922 год семьЯ ‘араджевых жила в ‘евастополе, где работал
отец, Љ. ‘. ‘араджев. ‚ремЯ было тЯжкое. € хотЯ все члены семьи отдавали
часть пайка Љотику, но этого было мало молодому организму. ‹юбопытно, что в
цитируемом письме сам он не упоминает о голоде и не объЯснЯет, видимо, и
себе причину своего физического состоЯниЯ.
‚от выдержки из писем Љотика к его московскому другу, некой Ќине
Ђлександровне (фамилию установить не удалось), и к ‚. Њ. „ешевову, в 20-е
годы директору ‘евастопольской консерватории, в момент отправки письма
переведенному в Џетроград, в которых ‘араджев говорит о своей композиторской
деЯтельности.
"Ќеделю назад Я начал ходить на урок теории композиции. ‡анимаюсь Я с
музыкантом, его фамилиЯ -- „ешевов, молодой, пет 50-ти. „ело идет очень
хорошо и быстро вперед, так как Я с самого детства безо всЯкой чужой помощи
был знаком с музыкой, теорией ее, -- тоже по своей "душе", так как она ни от
чего независимо музыкальна. …ще дитей Я слышал у себЯ в голове гармонии, из
них вытекала мелодиЯ. Ќо было и так, что только гармониЯ. Ѓыло два урока, Я
узнал много. Ќо Я больше объЯснЯю ему, чем он мне. ђезультат этот даст мне
большую пользу -- длЯ того, чтобы писать сочинениЯ. Ќо очень трудно писать,
двоитсЯ в глазах, пЯтилинейнаЯ строчка кажетсЯ мне десЯтилинейной; бывает и
меньше, так как некоторые строчки сходЯтсЯ, из-за этого часто пишет „ешевов,
а Я говорю, что писать. €грать Я ужасно утомлЯюсь -- все много труднее, чем
композициЯ.
„воение строк бывает горизонтальное и вертикальное. Џри такой слабости
немыслимо мне в гору идти, в консерваторию. Ћн предложил мне ходить ближе --
к нему на дом.
Ќа первом уроке Я сказал ему, как создалась перваЯ симфониЯ: в 1918 г.
ночью, 29 марта и 30пго, Я впал в состоЯние композиции. ‚округ менЯ была
тьма, впереди же -- свет, имеющий сильный блеск. ‚дали был огромный квадрат
красновато-оранжевого цвета, окружен был он двумЯ широкими лентами: перваЯ
-- красного, втораЯ -- черного цвета: эта была шире первой, между нею и
тьмой оставалось светлое пространство -- такое, что трудно себе его
представить. ‚ нем видел Я всю стоЯвшую передо мной симфонию. ‚месте с тем Я
и слышал ее, и она сильно овладела мною.
Ѓудто играл ее оркестр, но казалось, что он не такой, как обыкновенный,
большой, но неизмеримо большего масштаба, и памЯть мучает менЯ до сих пор в
состоЯнии композиции, все больше из первой и второй части. ’огда Я ночью не
сплю, встаю очень рано. Ќо где же ’анЯ, Њи-бемоль, где она? ЏризнатьсЯ, мне
живетсЯ все хуже, от слабости двоитсЯ в глазах и преследует менЯ
головокружение, даже мутнеет в глазах. …сли бы вы знали, с каким физическим
трудом пишу Я вам это письмо, сколько раз оставлЯл и отдыхал. џ так сильно
устал, что..."
Ќа этих словах письмо оборвано. Ђ вот что писал Љотик ‚. Њ. „ешевову:
"...Џомню, не беспокойсЯ, твою ко мне просьбу написать тебе все остальные
космические гармонизации. џ тебе их пришлю по почте. Ћчень просил бы
прислать мне ѓармонизацию „о, списав ее; и нашу работу, это очень нужно мне
длЯ моей книги о Љолоколе; длЯ некоторые выводов, -- и Я буду продолжать
работу. Ќо, может быть, менЯ в ‘евастополе скоро не будет. ’анЯ, моЯ
бесценнаЯ ’анЯ, моЯ Њи-Ѓемоль, -- как нужно мне ее теперь. Њне нужно еще
одиночество. џ должен на времЯ удалитьсЯ от общества -- длЯ работы.
‚аш, преданный ‚ам Љотик.
џ, конечно, вернусь".
„умаю, и настойчивость мысли этой убедительна, мы стоим перед странными
фактами, но они сливаютсЯ воедино именно этой мыслью: проследив десЯтилетие
молодых лет моего героЯ, мы находим у него в записЯх три женских имени: ‹ена
-- ’анЯ -- Њарина (ѓопЯвскаЯ, друг юности). Ќи одного рассказа о них, ни
одного описаниЯ их наружности или сравнениЯ их, но у этих имен неизменно
присутствует их музыкальное обозначение: все они Њи-Ѓемоль.
Ђвтор думает: не ЯвлЯлась ли в душе этого своеобразного, одержимого
страстью к колоколам музыканта тональность Њи-Ѓемоль воплощением
женственности, женственности как гармоничности? Џо которой томилось его
мужественное, живое сердце?
‹юбопытно, что ‹ена Њи-Ѓемоль, о которой мне говорила ћлечка (балерина
Ѓольшого театра, упомЯнутаЯ у него и до 1920 г., и в 1930), в сознании его
затмила имена ’ани и Њарины...
Џознакомилась Я и с заЯвлением ‘араджева в Ђнтиквариат -- учреждение
при Ќаркомпросе, в чьем ведоме находились уникальные, ценные предметы, в том
числе и колокола, снЯтые с московских колоколен. ќти колокола, как уже
известно читателю, заинтересовали Љотика.
"џ, тов. ‘араджев Љонст. Љонст., убедитепьнейше прошу обратить внимание
на это мое показание:
џвлЯЯсь работником по художественно-музыкально-научной части, притом
композитором и специалистом по колокольно-музыкапьной отрасли, Я, как знаток
всех колоколов, колоколен г. Њосквы и ее окрестностей (374 колокольни),
считаю своим величайшим долгом обратитьсЯ со своей весьма крупной просьбой в
области колоколов, имеющей колоссальнейшую художественно-музыкальную
ценность и притом же и научную, а именно:
Џрошу иметь в виду такие-то 98 колоколов, находЯщихсЯ на таких то 20-ти
колокольнЯх г. Њосквы, перечисленных тут же; каждый из этих колоколов носит
название номера, под каким находитсЯ он на данной колокольне. ‡десь Я
указываю, на какой колокольне который именно колокол необходим мне. Џримите
тоже во внимание то, что сущность этих колоколов, в смысле их звучаниЯ,
ЯвлЯетсЯ крупнейшею, своеобразно оригинальнейшею в области музыки, и как в
науке о таковой, и как в искусстве, представлЯЯ из себЯ величайшую
художественно-музыкально-научную ценность, они никак, ни под каким видом не
должны быть подвержены уничтожению!
Љ. Љ. ‘араджев
(‘ледовало приложение: список 20-ти колоколен, каждаЯ -- с числом ее
колоколов, с их названиЯми, общим числом 78.) ‚ это времЯ Љотик был занЯт
вычерчиванием плана будущей звонницы. Ќад ним аккуратно, любовно, прилежным
его полудетским почеркам значилось: "Џлан Њосковской
•удожественно-музыкально-показательной концертной колокольни". ‘боку, в
углу: "Љ. Љ. ‘араджев". ‡а планом следовала "‘хема расположениЯ 20пти
колоколов полного музыкального подбора на •удожественно-музыкальной
концертной колокольне г. Њосквы".
Ќа схеме изображены мЯгкие свЯзи межколокольных Языков -- в
противоположность прежним свЯзЯм, жестко державшим в одной общей свЯзи
несколько колоколов, сразу дававших один и тот же механически вызываемый
аккорд.
Ќовое устройство позволЯет целым рЯдом изгибов вызвать удар отдельного,
нужного колокола, создать необычный аккорд опытом игры и гибкостью пальцев.
Ђккорды, постоЯнно изменЯемые свободой этого переустройства, дают
неслыханное до того звучание, создаваЯ новую гармонию. ’огда как обычно
звонари просто собирали колокольные веревки в один узел, повторЯЯ церковный
стандарт звона.
Ќовизной технологии Љ. ‘араджева частично объЯснЯетсЯ несравнимость
впечатлениЯ т его игры, ее отличие от игры других. Њало того, что природное
мастерство отличало его от других звонарей, он сумел и саму технологию звона
поставить на высшую ступень.
“знаю; с симпатией к замыслу Љотика отнеслись многие известные
музыканты, написавшие письмо-ходатайство в Ќародный Љомиссариат по
просвещению о предоставлении ему необходимых колоколов;
"ѓосударственный институт музыкальной науки, признаваЯ художественную
ценность концертного колокольного звона, воспроизводимого т. ‘араджевым,
единственным в ‘‘‘ђ исполнителем и композитором в этой отрасли музыки,
считает, что разрешение ему колокольного звона может быть дано лишь при
условии устройства звонницы в одном из мест, не свЯзанных с религиозным
культом. €спользование гармонии колоколов неоднократно имело место в истории
развитиЯ музыкальной культуры. ‚ ѓермании и ”ранции в 16 и 17 вв. мелодии
колоколов сопровождали игру оркестров на широких народных городских
празднествах -- отнюдь не религиозного, а напротив того, чисто светского
характера.
Љонстантин Љонстантинович ‘араджев отдал этой задаче многие годы. ‡а
последнее времЯ ему удалось своими скудными средствами улучшить и
организовать клавиатуру длЯ колоколов на одной из московских колоколен, но
работе его препЯтствует: во-первых, недостаток нескольких колоколов, а
во-вторых, -- зависимость от религиозной общины, ЯвлЯющейсЯ хозЯином
колокольни.
Њы обращаемсЯ с ходатайством о предоставлении Љ. Љ. ‘араджеву
необходимых ему колоколов определенного тембра из фонда снЯтых колоколов или
с колоколен закрытых церковных зданий. ђабота Љ. Љ. ‘араджева представлЯет
собой выдающийсЯ интерес, т.к. она свЯзана с писанием теоретического труда,
имеющего общемузыкальное значение. Ќедостаток колоколов препЯтствует его
капитальной экспериментальной показательной работе и останавливает его
чрезвычайно интересный капитальный труд (см. предшествующие работы ‚анды
‹андовской и ЋловЯнишникова)..."
Џод письмом стоЯт подписи профессоров Њосковской консерватории и
известных музыкантов -- ђ. ѓлиэра, а.н. Ђлександрова, ѓ. Љонюса, Ќ.
ѓарбузова, Ќ. ЊЯсковского и других.
ѓ‹Ђ‚Ђ 16
‘охранились записи Љ. Љ. ‘араджева о соответствии звука и цвета.
‡аписей этих было много с перечислением всех звуков октавы. ‚от несколько
образцов:
Њи-мажор -- Ярко-голубой,
”а-мажор -- Ярко-желтый,
‘и-мажор -- Ярко-фиолетовый,
Њи-минор -- синий, серовато-темный,
”а-минор -- темно-коричневый,
‘и-минор -- темно-красновато-оранжевый и т.д.
ќтим вопросом занимались еще два выдающихсЯ композитора -- €. Ђ.
ђимский-Љорсаков и Ђ. €. ‘крЯбин, они также обладали Ярко выраженным
цветовым слухом.
‘крЯбин в своей последней симфонической поэме "Џрометей" мечтал
применить согласованную с музыкой смену цветового освещениЯ зала (что сейчас
и делаетсЯ с помощью созданной цвето-звуковой установки. -- Ђ. –.). Ќо не
только это сближает ‘араджева и ‘крЯбина. ‚идимо, музыкальное мировоззрение
‘араджева и ‘крЯбина весьма близко: ‘крЯбин не раз говорил о том, как тесно
ему на роЯле и как не точна передача нужного звука. ("џ чувствую, что должен
здесь быть звук только чуть выше, чем нота, в другой раз чувствую, что звук
должен быть лишь чуть-чуть ниже ноты...")
€ вот еще о близости Љ. Љ. ‘араджева и Ђ. Ќ. ‘крЯбина: чрезвычайно
интересовали ‘крЯбина колокола; он много им отдал вниманиЯ и в 1913 году
записал торжественный колокольный звон; запись, к сожалению, утерЯна.
Њне удалось достать через младшего брата Љотика -- Ќила Љонстантиновича
‘араджева нотный лист, надписанный рукою Љотика. "Џодбор индивидуальности
колоколов церкви Њарона в "Ѓабьем городке" :
Ћсновное сочетание "индивидуальности Ѓольшого колокола церкви
ЃогоЯвлениЯ в …лохове (Њосква) (следует нотнаЯ запись).
„олжен сказать, что этот колокол имеет свЯзь с некоторыми
произведениЯми композитора Ђ. Ќ. ‘крЯбина, но разбиратьсЯ в этом необходимо
весьма тончайше..."
‚след за этим Љотик перечислЯет множество произведений ‘крЯбина, в
которых он слышит отзвук копокопьности. € чрезвычайно интересно, что в
перечень вошли названиЯ произведений от самых ранних, скромных, до самых
сложных в гармоническом отношении: от 2-й "Њазурки" опуса 3 до поэмы "Љ
пламени", написанной в 1914 году.
џ прочла записи моего звонарЯ после чьих-то о Љотике слов: "Ћн, видимо,
чужой музыки не воспринимал -- и не знал?" € Я так же думала! Ќо ведь Љотик
удивлЯл -- неустанно'
Ћтношение Љотика ‘араджева к ‘крЯбину, пристальное изучение им
творчества старшего современника, произведшего в те годы целую революцию в
музыке, освещает Љотика с новой еще стороны: оказалось, что он не был
равнодушен к чужому творчеству.
Џрослушав единственно уцелевшую гармонизацию (на роЯле) Љотика,
записанную им на нотной бумаге в его взрослые годы, -- композитор ‚. ‘ерых
сказала:
"ЏолнаЯ отрешенность от чувственности в музыке. ‘озерцательность. ЉакаЯ
гармониЯ!
‘о ‘крЯбиным если и можно найти сходство, то только внешнее. Ќет
обостренности, экзальтированности ‘крЯбина. —истаЯ созерцательнаЯ сфера..."
„а, Я работала как реаниматор. “вы, собственные болезни начинали мешать
мне; мне шел восемьдесЯт первый год. џ вчитывалась в стертые, пожелтевшие
листки, и они заражали менЯ энергией. ‘ердце пылало по-новому. € виделось --
впереди, в тумане еще, -- новаЯ книга о Љотике ‘араджеве, та, что Я написала
теперь.
‚ месЯцы рождениЯ "‘каза о звонаре московском" из когдатошнего
"‡вонарЯ" Я глухо и трудно спрашивала себЯ: что же делал Љотик в годы нашей
долгой разлуки, в те годы, когда уже не было колокольного звона? € долго Я
не находила ответа. ‚ 1975 году через музыканта ‹. “ралову- €ванову Я
встретилась с родными Љотика: братом Ќилом, женой брата ѓалиной Ѓорисовной
(урожденной ”илатовой) и сестрой моего героЯ ’амарой. Ћт них узнала, что
делал Љотик в те поздние годы: он писал свою книгу "Њузыка - Љолокол".
“вы, семьЯ жила в разных городах: Љотик умер в Њоскве в 1942 году, а
родные его жили в …реване, где их отец, Љонстантин ‘оломонович ‘араджев, был
назначен директором консерватории. ‚оенные событиЯ, переезды... ‘тараниЯ
брата и сестры сохранить книгу Љотика не увенчались успехом. Љнига, попавшаЯ
в руки чужих людей, не понимавших ее ценности, не сохранилась, но то, что
удалось получить родным, они сберегли: разрозненные листы последней главы
книги, отрывочные черновики заключительной главы, носившей название "Њое
музыкальное мировоззрение". ќта драгоценность в моих руках, и ею увенчаю
конец моей книги о нем.
ќЏ€‹Ћѓ
„олжно быть, в той комнате, в верхнем этаже консерватории, где Љотик
когда-то показал мне портрет своей матери, в тихий вечер, один, он писал за
столом отца...
"Њое мировоззрение есть мой музыкальный взглЯд на абсолютно все, что
есть. Ќо надо прибавить, что Я, глубоко признатьсЯ, вообще избегаю делитьсЯ
с кем-либо областью моего мировоззрениЯ -- Њузыкой, -- которой предан Я всем
своим существом. џ пишу это слово с большой буквы, как имЯ собственное. Ќо,
может быть, следует сказать еще об одном слове, имеющем громадное значение в
Њузыке, а именно -- "’он". ќто -- далеко не то, что он в обычном его
значении, тон с маленькой буквы. "’он" в колокольной музыке не есть просто
определенный звук, а как бы живое огненное Ядро звука, содержащее в себе
безграничную жизненную массу, определенную, островную симфоническую картину,
так называемую "’ональную ѓармонизацию" . Ќо с кем мне говорить об этом? ‘
кем из тех, кто горько сказать, не слышит тех звучаний, которые Я слышу'? €
это было долго глубочайшей моей тайной. џ сознаю и чувствую, что
мировоззрение звуковое мое необходимо длЯ музыкальной науки будущего. Ќо, к
великому моему горю, Я не вижу, чтобы кто-нибудь мог понЯть менЯ.
Ќепонимание это основано на моем чрезвычайно музыкальном слухе, который Я
могу доказать только игрой на колоколах, что Я и делаю, и люди идут, и
слушают, и восхищаютсЯ -- так она непохожа на обычный церковный звон. Ќо
посвЯтить их в теорию моей музыки Я не вижу возможности, потому что Я не
встречал такого, как мой, слуха. „олжно быть, только в Ѓудущем (Я пишу это
слово тоже с большой буквы) у людей будет такой слух, как мой? Ђ в
непонимании менЯ окружающими дело, видимо, в том, что слишком рано ЯвилсЯ
человек такой, как Я. •отЯ, с другой стороны, на мой взглЯд, никогда не
бывает рано в области науки, а также искусства двигать их вперед! € не надо
сожалеть о том, если наука или искусство, двигаЯсь вперед, принуждают нас
отбросить в сторону все наши привычки, удобства. Ќадо подчинитьсЯ новому,
Ѓудущему и идти по совершенно иному в Њузыке, Њузыке п Љолоколе, открытому
мною пути. Ќо с глубокой, тЯжелой грустью мне видно, что Њузыка не
приобретет всего этого в настоЯщее времЯ, достигнет его только в Ѓудущем, и
даже в далеком Ѓудущем...
„а, колокол представлЯет собой нечто совершенно новое и малопонЯтное.
…сли и найдутсЯ лица, серьезно, искренне интересующиесЯ колокольной музыкой
и относЯщиесЯ к ней, как к искусству, -- то ведь оно еще почти не открыто!
џ же, могу смело сказать, первый воспринЯл это искусство. „о менЯ
абсолютно никто другой не отдал все свои усилиЯ и внимание колоколу, не
воспринЯл его так, его живую, мощную, величественную красоту.
Њузыка его как бесконечна прекрасна, так и неимоверно сложна, в высшей
степени трудна, когда пытаешьсЯ ее объЯснить. Ќо все изучение того, что
входит сюда в мое колокольное дело, все, что касаетсЯ колокола, почему-то
далось мне чрезвычайно легко, без малейшего затруднениЯ.
‡аписи мои ничего общего не имеют с нотной системой, хотЯ у менЯ и
имеетсЯ запись колокольных звучаний индивидуальностей колоколов по
пЯтилинейной нотной системе. џ написал их длЯ воспроизведениЯ на клавиатуре
фортепиано...
€меетсЯ у менЯ еще другой список индивидуальностей колоколов, но только
Ѓольших. ‚сю сложность этих звуков и звуковых сочетаний Я отчетливо слышу и
различаю все их свойства. ’о, что называю чертеж "звукового дерева", -- это
изображение музыкального дерева со всеми его суками и ветвЯми, которые в
свою очередь подразделЯютсЯ. ќтот чертеж одновременно ЯвлЯетсЯ и нотами.
’акого тончайшего различиЯ в звуках нет ни на одном музыкальном инструменте
-- только на колоколах.
‚озьмем фортепиано. Љаждой клавише фортепиано соответствует известной
высоты определеннаЯ нота. Ќа клавишах по нотам мы и воспроизводим
музыкальные произведениЯ. ’ак же на других инструментах: смычковых, духовых,
ударных. ‚ колоколе перед нами имеетсЯ рЯд музыкальных звуковых атмосфер,
самых разнообразных, сложнейшей системы структур. ‚полне логично назвать эту
звуковую атмосферу "звуковым деревом". "‡вуковое дерево" каждого колокола
пишетсЯ в виде корнЯ, ствола и кроны.
ЉолокольнаЯ музыка основана на всЯкого рода, вида, характера созвучиЯх
различного тембра и звукового сплетениЯ. ‚ызываЯ их, сила удара играет
огромную роль. …сли ударЯть не в один колокол, а сразу в два или несколько,
то он или они будут при своем звучании издавать еще иное звучание, чего не
будет если их ударить в отдельности. € при каждом колоколе это "иное"
издаваемое созвучие будет другое и не будет совпадениЯ в силе удара, то есть
не будет одинаковой степени сипы ни в данном, ни в совместном колоколе. …сли
данный колокол не будет изменЯть степень сипы удара, а совместный с ним
будет изменЯть, а также если совместных -- несколько, то тут то же самое
произойдет, а именно -- при каждом ударе данный колокол будет изменЯть свое
добавочное звучание. Њогу еще дать пример: всЯкаЯ совместность колоколов во
времЯ удара издает "такое-то" созвучие "индивидуальностей", каждаЯ из
которых образует на себе "иное" созвучие. € все эти "индивидуальности" со
своими "иными" созвучиЯми, соединЯЯсь в одно целое, создают свою звуковую
атмосферу "такой-то" "индивидуальности". …сли эти же колокола данной
совместности, кроме одного, дадут удары равной силы, а этот один даст удар
не тот, но другой, т.е. изменит силу удара, то совокупность звуков так
называемых "добавочных" индивидуальностей создает уже другую атмосферу.
Њалейшее изменение силы удара уже дает другой облик атмосфере совокупности
колокольных звуков. ‚се они, имеющие каждаЯ свой основной тон (следующие
пЯть колоколов: "“спенский", самый большой колокол на колокольне €вана
‚еликого в Љремле, первый на храме ‘пасителЯ, первый на колокольне
’роице-‘ергиевской лавры, ‘имонова монастырЯ и ‘аввы ‡венигородского) --
записаны у менЯ в виде "звукового дерева".
‘ самого раннего детства Я слишком сильно, остро воспринимал
музыкальные произведениЯ, сочетаниЯ тонов, порЯдки последовательностей этих
сочетаний и гармонии. џ различал в природе значительно, несравненно больше
звучаний, чем другие: как море сравнительно с несколькими каплЯми. Њного
больше, чем абсолютный слух слышит в обычной музыке! Џредо мной, окружаЯ
менЯ, стоЯла колоссальнейшаЯ масса тонов, поражаЯ менЯ своей
величественностью, и масса эта была центр звукового огненного Ядра,
выпускающего из себЯ во все стороны лучи звуков. ‚се это иными словами, было
как корень, имеющий над собою нечто вроде одноствольного древа, с пышной,
широкой кроной, которые рождали из себЯ вновь и вновь массу звучаниЯ в
разрастающемсЯ порЯдке. € сила этих звучаний в их сложнейших сочетаниЯх
несравнима ни в какой мере ни с одним из инструментов -- только колокол в
своей звуковой атмосфере может выразить хотЯ бы часть величественности и
мощи, котораЯ будет доступна человеческому слуху в Ѓудущем. Ѓудет! џ в этом
совершенно уверен. ’олько в нашем веке Я одинок, потому что Я слишком рано
родилсЯ! Ќо там, в этом „алеком Ѓудущем, которого Я, может быть, не увижу, у
менЯ много, подобных мне, друзей..."
Ќа этом кончалась рукопись. Ќо Я встала от нее, полнаЯ сил: и все, что
Я написала после ее прочтениЯ, -- ею питалось. ‚дохновеньем ее, дыханьем!
Ќа ловца и зверь бежит. ‚ моих руках новаЯ, небольшаЯ, плотнаЯ книжка,
(о, и по содержанию длЯ менЯ -- плотнаЯ!): "‡агадки звучащего металла" ћ. ‚.
Џухначева, издательство "Ќаука", 1974 год. ЉакаЯ радость! ђаскрываю -- и
погружаюсь в нее, как в прохладную реку в жаркий полуденный час: книга о
колокольном звоне! €сториЯ русских колоколов, их различные формы, разница
техники колокольного звона в ђоссии и в других странах, колокололитейное
дело, особенности звучаниЯ металлов. €зображение колоколов по эпохам и
странам, сведениЯ о литейщиках знаменитых, о звонарЯх...
Љак близко к Љотику: "...Њожно говорить о некотором основном тоне
колокола, по которому оцениваетсЯ высота его звучаниЯ: к нему всегда
приложен богатый и характерный набор добавочных чистых тонов, более низких и
более высоких... Ћтсюда -- богатство оттенков, разнообразие тембров, которые
позволЯют различать голоса колоколов, даже совпадающих по высоте основного
тона, богатство эпитетов, которыми мы характеризуем их звучание: звонкое,
глухое, резкое, мЯгкое..."
"Њузыка выразит то, о чем не расскажет слово. Ђ то, что не передаст
своей песней ни один музыкальный инструмент, -- донесет да сердца каждого
колокольный звон".
Љотик ‘араджев не ошибсЯ -- уже настает то будущее, о котором он
говорил тому назад полвека! Ќаучное издательство издало эту книгу, потомки,
внуки Љотика будут ее читать.
‚ магазине "ѓрампластинка" покупатели слушают "ђостовские звоны". …сть
и другаЯ пластинка с колокольным звоном в ‹итве: "Љолокола Љаунасского
музеЯ". € очередь стоит к кассе! ‡начит, не случайно Я в 1975 году села за
письменный стол начать рассказ о московском звонаре. Џришло времЯ!
Ђ когда Я кончила писать, показала рукопись наивысшему авторитету в
музыкальном мире -- „. „. остаковичу. € вот его ответ:
"23 маЯ 1975 г. ђепино
ЊногоуважаемаЯ ЂнастасиЯ €вановна!
‚ашу повесть Я прочитал с большим интересом. ‚се что касаетсЯ музыки,
написано вполне убедительно и не вызвало у менЯ никаких возражений.
‘ лучшими пожеланьЯми
„. остакович".

‘молкла жизнь звонарЯ, написавшего нам страницы о своем музыкальном
мировоззрении. ‘молк его колокольный звон. Ќо до сих пор еще живет молва:
"Љогда звонил Љотик ‘араджев, в ближайших домах открывались окна, люди
бросали все и слушали, завороженные, -- так он играл..."

1927 -- 1976.
Last-modified: Mon, 23 Sep 2002 13:49:31 GMT
Ћцените этот текст: