  в  телевизионном  оформлении.  џ
понимала,  что  они  придумали  какую-то  новую  пакость.  џ  настаивала  на
немедленном выпуске листовок  более жесткого характера. Ќо  €горь на это уже
не пошел, а Я не могла их изготовить одна. Ќикогда еще ни один путник так не
стремилсЯ  к  отчему дому,  как Я  стремилась обратно  в  ‹ефортово.  „ругие
политзаключенные, большинство, продолжали сидеть. Ђ  нас выпустили.  ‡начит,
мы предали их,  значит, мы изменили. ќто была западнЯ. Ќикто из  друзей менЯ
не понимал, но  Я знала, что  если  что-то "у них"  похоже  на „обро, то это
будет такое ‡ло, что "царь €ван ‚асильевич во гробе содрогнетсЯ".
     Ђ  следствие  продолжалось.  Ђмбулаторно,   чего   не  бывало  никогда:
следствие  по 70-й без содержаниЯ под стражей. Ќас не  вызывали. „опрашивали
наше окружение. ‘ допросов возвращались и докладывали о ходе следствиЯ  нам.
ѓэбистам  Явно было еще больше не по себе, чем мне.  Ћдна зловреднаЯ девица,
ћлиЯ,  которой  –арьков  чем-то  насолил,  показала,  что  он  желал  победы
гитлеровской   ѓермании  во  второй  мировой  войне  (по  крайней  мере,  на
территории ‘‘‘ђ). Ћна сожгла весь  наш доверенный ей ‘амиздат и фотопленки и
вернула нам Ящик пепла. ‡а  нами ходили тучами топтуны. Ћчень выручал верный
ЉостЯ Џантуев.  Ћн вообще перестал от  менЯ отходить, совершенно не  думаЯ о
последствиЯх.  Ћн защищал гонимых. ђусскаЯ  интеллигенциЯ, собиравшаЯ деньги
на вооруженное восстание в 1905 году и помогавшаЯ народовольцам, воскресла в
нем.
     Ђ вот студент Ђртем с Џресни после повторного вызова на допрос попросил
менЯ ему  не  звонить  и  не  компрометировать  его  далее,  то есть  порвал
отношениЯ  со страху. Џотом он  опомнилсЯ.  Ќо  Я не простила. џ знала,  что
должна  сделать что-то, что покажет  и  докажет остальным политзаключенным в
зонах, что мы их не предали и не собираемсЯ пользоватьсЯ свободой, когда они
сидЯт. Ќа  работе менЯ ощупывали: не верили, что можно оттуда  вернутьсЯ, да
еще со справкой, что Я была три днЯ в ‹ефортовской тюрьме. € вот 30 октЯбрЯ,
в „ень  политзаключенного ‘‘‘ђ,  Я  повесила  на работе  на доске объЯвлений
следующее сообщение: "‘егоднЯ  „ень  политзаключенного ‘‘‘ђ. ’ех,  кто хочет
помочь  советским политзаключенным  или  узнать подробнее  о нарушении  прав
человека в ‘‘‘ђ, прошу обращатьсЯ в отдел библиографии научной библиотеки, к
Ќоводворской ‚. €.". ЋбъЯвление  снЯли.  џ  повесила его еще раз. …го  снова
снЯли. џ опЯть повесила. ‘нЯли и  отнесли к  ректору. џ обошла  все отделы и
сделала  объЯвление  устно.  ђектор  профессор  џрыгин,   автор   атласа  по
патанатомии, не погнушалсЯ вызвать ЉѓЃ. Ћни приехали на двух черных "‚олгах"
и отвезли менЯ... не в ‹ефортово, а в о/м. Џосадить они уже не могли. Ќо под
занавес  хотели взЯть свое  и  дать  урок  на  будущее.  ѓэбист  (как  потом
выЯснилось, куратор ‚торого Њеда) пыталсЯ договоритьсЯ со мной полюбовно. Ќе
вышло, и он  вызвал  психиатров.  "ђуководство  принЯло  такое  решение", --
сказал он. ‚озвращаЯ  мне у дверей  ‹ефортова  паспорт, подполковник Њелехин
сказал: "Њы с женщинами  не  воюем". џ ответила:  "џ  заставлю  вас со  мной
воевать,  как  с мужчиной".  €  заставила!  € в 1988 году, и  в 1991-м... Ќо
сейчас они наносили запрещенный  удар. Љакое  злорадство,  какаЯ  плотоЯднаЯ
улыбка  озарили лицо куратора, когда  санитары, выламываЯ мне руки, потащили
менЯ из комнаты! Ќа этот раз  Я попала в пыточное 28-е отделение. џ была там
три недели, но этого мне хватило на всю жизнь. €горь –арьков очень негодовал
на мое  нелоЯльное  к ѓЃ  поведение. Ћн  боЯлсЯ, что его  посадЯт обратно  в
наказание за мою  акцию, он читал  мне нотации и очень  волновалсЯ по поводу
того, что теперь  скажут в ЉѓЃ. € это тоже было страшно. …го сломали всерьез
и  надолго. Џотом  кость срослась, но  при первой же  перегрузке должна была
сломатьсЯ уже окончательно, что и произошло в 1991 году. џ уже говорила, что
Я  жесткий человек. Њне  легче похоронить товарища, чем  видеть его падение.
Њне  давали  три раза  в день  трифтазин  без  корректора и быстро довели до
нейролептического шока.  Џочему  Я его принимала?  Ћтказ  принимать таблетки
влек за собой  инъекции. ‘опротивление им означало, что держать, свЯзывать и
раздевать тебЯ  будут  санитары-мужчины.  Џосле одного такого эксперимента Я
понЯла,  что, если  это повторитсЯ, Я не  буду жить. Ћт  трифтазина началась
дикаЯ депрессиЯ, полностью исчез аппетит, три недели Я  не  ела. џ все времЯ
хотела спать, но спать не могла. џ не  могла лежать, сидеть, ходить, стоЯть.
ќто был эффект галоперидола  (трифтазин послабее, но,  когда его много,  это
почти одно и то же).
     ’ри   недели  непрерывной  пытки  запомнились  острее  и  ужаснее,  чем
бормашина  и кислород подкожно.  џ не могла  ни  читать,  ни  писать. Џочерк
изменилсЯ  до  неузнаваемости,  буквы  не  выводились.  ‚  памЯти  поЯвились
провалы.  —тобы хоть как-то  отвлечьсЯ, Я делала вместе с "психами" ручки на
трудотерапии, но не могла долго сидеть. ‘о мной все было бы кончено, если бы
друзьЯ из 26-го отделениЯ не отбили менЯ, не забрали бы к себе и не снЯли бы
американскими  препаратами  нейролептический  шок.  ‚ Январе  дело  по  70-й
закрыли  (длЯ того и  освободили,  чтобы  закрыть).  џ  впервые увидела  эту
формулировку: "‚ свЯзи с изменением обстановки в стране". Њы  подали протест
в прокуратуру (–арьков уже  пришел в себЯ), заЯвлЯЯ, что обстановка в стране
не изменилась, что никаких "клеветнических" материалов мы не распространЯли,
а все это была чистаЯ правда. €горь взЯл обратно свое октЯбрьское отречение.
Ќо протест принЯт не был. € здесь Я  стала понимать (из намеков, полунамеков
гэбистов, сопоставлениЯ фактов), почему Я все еще была жива. Љогда Њаленький
Џринц ‘ент-ќкзюпери прилетает на  одну планету,  судьЯ предлагает ему судить
старую крысу  и говорит: "Ќужно времЯ от времени приговаривать ее к смертной
казни. Ќо потом каждый раз придетсЯ ее  миловать.  Ќадо беречь старую крысу,
ведь она у нас  одна".  џ была такой старой  крысой! Њои четкие  тенденции к
70-й статье,  идеи свержениЯ власти, революции, изменениЯ  строЯ  -- все это
было  нужно V отделу  ЉѓЃ.  Љак же защищать конституционный строй,  если его
никто не подрывает! ЌельзЯ  же  вечно врать, что защита прав человека -- это
подрывнаЯ деЯтельность... ’ак вот почему Я жива! Ќе потому, что Я нужна была
своему  народу,  а  потому,  что  Я  нужна   ЉѓЃ,  длЯ  оправданиЯ  штатного
расписаниЯ! ‚ очередной раз смертный приговор был отменен.

     ‚от четверть бьют часы опЯть,
     € руки снова стынут.
     ‚от четверть бьют часы опЯть,
     Ђ смерть, чтоб нас с тобой забрать,
     „ождетсЯ половины.

--------
        2. ‘’ђЂЌЌЂџ ‚Ћ‰ЌЂ

        "ЋЌЂ …™… Ћ—…Ќњ Ќ…‘Џ…’Ђџ, ЋЌЂ ‡…‹…ЌЂ, ЉЂЉ ’ђЂ‚Ђ"

     Љогда  на широком экране пошел фильм "ЏокаЯние", Я понЯла, что от  этой
их   перестроечной   затеи  можно   покорыствоватьсЯ:  что-нибудь   открытое
организовать,  и,  пожалуй,  сейчас  люди  на  это  пойдут.  Џартию  с  ходу
организовать  было  нельзЯ,  люди  еще не оттаЯли  от всегдашнего привычного
ужаса.  Ќа  газету тогда бы никто не потЯнул: ни материально, ни технически,
ни политически. џ решила, что роль коллективного  организатора может сыграть
семинар. ‘оберутсЯ люди, будут слушать. Њожно будет внести в их робкие  души
нечто  антисоветское.  Џривыкнут,  втЯнутсЯ,  перестанут  боЯтьсЯ.  џ  нашла
охотников  отвечать за  этот  семинар. €з  диссидентов  на  это пошли Њальва
‹анда, ‘квирский, ЂсЯ ‹ащивер. ‡агорелсЯ этой идеей  и €горь –арьков. Љрышей
длЯ семинара  стала группа "„оверие". Ћфициально она  называлась "ѓруппа  за
установление  довериЯ между  ‡ападом  и  ‚остоком", хотЯ  на самом деле  она
воспитывала в ‚остоке доверие к ‡ападу,  а  вот в ‡ападе как раз недоверие к
‚остоку.   ѓруппа   была   молодаЯ,   веселаЯ,   зубастаЯ   и   по   профилю
зелено-пацифистскаЯ. Ћна уже успела попротестовать и против афганской войны,
и против  советской рекрутчины.  ‚ Њоскве  ее  лидерами  были  очень  умнаЯ,
злоЯзычнаЯ и  совершенно несоветскаЯ  †енЯ „ебрЯнскаЯ, ЉолЯ •рамов, чуть  не
заработавший  1901, и ‘аша ђубченко. ‚  Џитере  верховодила  блестЯщаЯ  ЉатЯ
Џодольцева. †енЯ и ЉатЯ  потом мне  рассказали, что  после моего предложениЯ
они  не  спали ночь от ужаса, в предчувствии  неминуемого ареста,  но  утром
решили  рискнуть.  џ,  конечно,  была куда более  советским  человеком,  чем
"доверисты". џ  была  антисоветчиком,  а это  ближе  к  ‘оветам,  чем  чисто
несоветскаЯ  европейскаЯ позициЯ "„овериЯ". Ќо  то ли Я  их  заразила  своим
пассионарным  партийным  подходом,  то  ли  они хотели создать  нечто  более
западное,  чем  народовольческое, но  только  мы  поладили. ‡десь  мы обрели
геолога  и  друга  ‘квирского,  лохматого  и бородатого  энциклопедиста „иму
‘тарикова. ”антазер  и самый артистичный  из диссидентов ЏетЯ  ‘тарчик  тоже
забрел  на огонек.  €з ‘оюза инвалидов был делегирован ћрий Љиселев (если бы
не его инвалидность,  сидеть  бы  ему  по семидесЯтой).  Љстати,  статьи  “Љ
политического  спектра никто еще не отменЯл, и  организаторы могли загреметь
запросто. Џод это  они и давали свои  имена. —тениЯ происходили раз в неделю
на  квартире у  †ени  „ебрЯнской. Љогда-нибудь  ей за это поставЯт  в ђоссии
памЯтник.  Ќабиралось до 80 человек; все они  сидели на полу или  матрасах в
носках. ‚ основном читала Я, но помогал „има ‘тариков. Џримкнул к нам  и наш
меценат  ћра  „енисов.  —италась историЯ  ‘‘‘ђ, ђоссии,  историЯ  ‘амиздата,
‘опротивлениЯ,  Љонституции  (‘‘‘ђ  и мира).  џ  думаю,  что доводила  своих
слушателей  до кондиции.  Ћни тоже заражались. ќто была эпидемиЯ.  ‚  углу с
магнитофоном  сидел красивый,  розовый,  белокурый  и  голубоглазый  Ђндрюша
ѓрЯзнов из  ‚ольного философского  общества, в будущем  одна  из самых Ярких
фигур в  „‘. џ  успевала еще вести политический  кружок длЯ  этого общества.
ђебЯта были очень чистые и талантливые, но совсем еще в политике  желторотые
-- до слез; например, ‘аша ќлиович, будущий идеолог „‘. Љогда  перед ‘ашей и
Ђндреем встал выбор: семинар (весьма  компрометантный)  или научнаЯ работа в
режимных институтах (они как раз окончили Њѓ“), они выбрала семинар.
     Џосле  каждой лекции по теме  ее Я писала открытое  письмо.  Џод ним на
семинаре собирались подписи,  постепенно  их  становилось все  больше. Џотом
письмо отсылалось в редакции газет, журналов, ‚ерховный ‘овет и т.д.
     „алее по письму делалась мною  же листовка.  Џотом проводилась акциЯ --
открытаЯ демонстрациЯ. ‚начале ходили на акции 10-11 человек, потом дошло до
30-40.  ќто было неслыханно по  тем временам. џ  могла  сказать,  как  ”рэзи
ѓрант: "џ повинуюсь себе и знаю, чего хочу". џ создавала Ядро будущей партии
и ради этого даже немного  наступала на горло собственной  песне: что-то  до
поры до времени недоговаривала,  чтобы дать людЯм времЯ дорасти, чтобы их не
испугать.  …сли  бы  Я  сразу  начала  с   идеи  свержениЯ  власти,  все  бы
разбежались. ‘еминар заработал в  апреле 1987 года.  ‚ июне  состоЯлась наша
перваЯ  акциЯ.   Љ‘Џ,  Љлуб  самодеЯтельной  песни,  собралсЯ  провести   на
Џушкинской акцию,  приуроченную к 50-летию казни военачальников в 1937 году.
Ќас пригласили. Џрослышав о том, что придет  этот жуткий семинар, ЉѓЃ поднЯл
крик, и акцию запретили. Љ‘Џ ушел в кусты, и  мы вышли  одни.  Ќас  было  11
человек. Ќа одиннадцать демонстрантов пришли 100 человек гэбистов (Я их даже
принЯла за демонстрацию)  и весь состав  108-го  о/м.  ‘начала они не  могли
заставить  нас  уйти. Ќарод  дивилсЯ,  ѓЃ  снимала,  мы  держали лозунги  об
освобождении политзаключенных. Џотом они схватили  †еню и „иму  ‘тарикова, и
мы все пошли их отбивать в 108-е о/м. Ћтбили! —то с нами делать, Љомитет еще
не решил.
     “  подъезда †ениного дома стоЯли  гэбистские  машины, штук 10-15, целый
таксопарк. Њы пытались угадать,  у кого какаЯ машина на хвосте. Њы выходили,
и они  начинали  отъезжать. "Љарету  графа NN  к подъезду!" Љогда мы  шли  к
метро, за  нами  шествовала плотнаЯ толпа (человек  20) топтунов. Ќа  пути к
семинару они стоЯли вечером, как часовые, и указывали  заблудившимсЯ дорогу.
Њы ходили не столько  под Ѓогом, сколько под топором. ‚ июне состоЯлась наша
презентациЯ --  пресс-конференциЯ. Љроме западных корров,  отважилсЯ  прийти
только мальчик  из  "Њосковских новостей".  ќто  была  перваЯ  публикациЯ  о
семинаре в ‘‘‘ђ, еще пристойнаЯ публикациЯ,  без приговора и  отечественного
фирменного лозунга:  "‘мерть врагам народа!". Ќо так писали аристократы духа
из "ЊЌ". "‘обеседнику" и "‚ечерке" Явно было мало бумаги и пера, им бы топор
и плаху.
     ‡аЯвку на акцию 7 октЯбрЯ мы подали только длЯ того, чтобы была огласка
и реклама  в  таком  вот людоедском  издании  (в "‚ечерней  Њоскве").  Ђ так
плевали мы на их запрет. ‘еминар уже окреп, уже готов  был  пойти  по  шоссе
ќнтузиастов.  Њы  ловили  их  нашими   заЯвками  на  крючок.  Ћни  аккуратно
попадались, а  люди читали эти заметки, мотали на ус и приходили посмотреть.
Љ  тому  же   к  7  октЯбрЯ  сбежались  все   корреспонденты.  Њы  вышли  на
Љропоткинскую (те, кого не схватили заранее, как ‘квирского и ‘тарикова). Ќе
успели  мы развернуть  лозунги, как гэбисты стали  нас  хватать и бросать  в
автобусы. ‚сЯ  ЉропоткинскаЯ была  оцеплена милицией  и  гэбистами.  —еловек
двадцать корреспондентов тщетно нас искали и наконец  отважились спросить  у
генерала Њ‚„, как найти демонстрацию.
     -- Ђх,  вам  демонстрацию? -- рассвирепел генерал. -- ‘ейчас  вы  к ней
попадете.
     †урналистов схватили и отвезли к нам в участок, где с нами "беседовали"
шустрые мальчики из райкомовских штатов, идеологи ЉЏ‘‘ на  уровне коллежских
регистраторов, в  том  числе и будущий  демократ  ‘ергей  ‘танкевич.  ‚округ
бегали  генералы  и  полковники,  а потом Явились  гэбисты  и  увезли нас  с
–арьковым на  разных "‚олгах" на свои конспиративные квартиры "беседовать за
жизнь". Њне предъЯвили  сразу  два  предупреждениЯ,  на все вкусы, по статье
70-й и статье 206-й (хулиганство).  Ђ  потом один  милый  гэбульник  сказал:
"…сли бы вы были честным человеком, ‚алериЯ €льинична, вы бы сели и написали
нам заЯвление, что диагноз у вас ложный, что вы здоровы и нормальны и готовы
отвечать  по закону. ’огда бы  мы вам  дали срок.  Ќо небось струсите  и  не
напишете". џ безумно обрадовалась и написала им такое заЯвление,  после чего
все  мои дела с карательной  медициной прекратились  до 1991  года, когда от
отчаЯниЯ  по  горбачевскому  делу они тщетно попытались  прибегнуть  к этому
варианту опЯть. Љак видите, сам ЉѓЃ очень просто  и  по-деловому относилсЯ к
своим подручным и подсобным психиатрам. Њавры сделали свое дело и удалились.
Џатентованный  "сумасшедший" мог написать заЯвление о том, что он здоров,  и
на этом кончалась историЯ  его болезни. Ћдного этого факта хватило бы, чтобы
доказать существование карательной психиатрии в ‘‘‘ђ.
     ‚еликое  дело было задумано  на 7  ноЯбрЯ 1987  года. “  менЯ была идеЯ
демонстрации на  этот день, но это было слишком круто даже длЯ семинаристов.
Ћни сдрейфили. ќто был срок на 90 процентов. Ѓедный –арьков даже сказал, что
люди, мол, празднуют, и не надо им мешать! ЋтравлЯть праздничек... Ћставшись
одна, Я решила хотЯ бы разбросать листовки. „има ‘тариков решил пойти и быть
свидетелем, хотЯ он был  против  акции. Ќо  совсем  бросить  менЯ  ему  было
стыдно. Ѓоже мой, какое было обсуждение! „есЯть  семинаристов стоЯли кружком
перед ђижским, а двадцать гэбистов стоЯли кружком за нами, по двое на каждый
объект, в пЯти шагах, и  ждали,  чтобы разобрать и  довести до дома. Ќет, не
только "польска"! "…ще  русска не сгинела!"  „иму схватили 7 ноЯбрЯ прЯмо  у
метро,  менЯ тоже схватили, когда Я вышла из дома, бросили в машину, отвезли
на гэбистскую квартиру и выпустили в 18 часов. ‡а мной шли два шпика (в трех
шагах).  Ђ  в  кармане у  менЯ были листовки. Ѓольшие  мы расклеили.  “ менЯ
осталась  маленькаЯ  пачка в одном  кармане, а в другом  была  пачечка таких
текстов: "70 лет  ЋктЯбрЯ = 40 лет  террора + 30 лет застоЯ". џ лично крупно
писала  этот  текст плакатным пером.  ‚  сумке лежал  такой же  лозунг и еще
парочка не хуже. Љогда тебЯ так жестко  ведут, надо исхитрЯтьсЯ. Ќа  мостике
над перроном, что идет над "Љомсомольской" (это самое пригодное длЯ листовок
место в метро) Я бросила вниз первую пачку. ’ут же менЯ схватили за руку мои
гэбисты.  "€звините,  минуточку", -- сказала Я  и  бросила другой, свободной
рукой вторую пачку.  ЊенЯ поволокли в станционную комнату  милиции, а ученый
советский народ  внизу расхватал  листовки, сел  в  поезд и уехал.  Ћсталось
только несколько штук в лукошки моих гэбульников. ‚ комнате  милиции  у менЯ
отобрали  сумку с лозунгами и стали фотографировать со вспышкой специальными
камерами. Њои гэбисты  звонили на ‹убЯнку. Ћдин говорил  в телефон:  --  ќто
произошло, мы  не смогли предотвратить. ‘танциЯ "ЉомсомольскаЯ". ‹иквидируем
последствиЯ.
     Љогда  привели  и начали  записывать свидетелей,  мною стало овладевать
знакомое каменное  спокойствие. џ была уверена, что это арест. ’ем паче, что
один гэбист спросил:
     -- ‘колько у нас политзаключенных, вы говорите? —етыреста? ’еперь будет
четыреста один.
     Ћднако  менЯ отпустили!  ‘работал эффект  "старой  крысы".  Џерестройке
нужны были враги и экстремисты. џ еще поездила по эскалаторам  с развернутым
запасным  лозунгом  (он был за пазухой). ѓэбисты  плакали  от изнеможениЯ  и
бессильного   гнева   крокодиловыми  слезами.   ‡а  листовки  и   постоЯнные
демонстрации  у   менЯ   на  полгода  отключили   телефон.  (‘   официальной
формулировкой  "‡а  использование  средства  свЯзи  длЯ  антигосударственной
деЯтельности",  по  решению  ЉѓЃ.)  “  –арькова  отключили  тоже,  и  еще  у
нескольких активистов.

        "Ђ•, Ќ… „Ћ‘Ђ†Ђ‹€, Ќ… „Ћ†Ђ‹€"

     џ пишу не о  тЯготах  и лишениЯх,  а  о радостЯх.  ќто были  совершенно
неописуемые  радости:  впервые в жизни что-то получалось, и казалось, что на
этот-то раз качество обЯзательно  перейдет в  количество и будет все, чего Я
поклЯлась добитьсЯ: массовый подъем народа, партиЯ, революциЯ, демократиЯ. “
менЯ  не было диссидентских  радостей,  о  которых  пишет  Ђмальрик.  Ќа его
проводах на радостЯх побили два  Ящика бокалов из богемского стекла.  ’акого
рода радости казались  мне самым  черным  горем. Љаждому свое.  џ думаю, что
диссиденты вздохнули с облегчением, когда Я их  оставила в покое и перестала
донимать неуместными предложениЯми. Љак  люди  воспитанные и порЯдочные, они
сами не могли бы указать человеку,  гонимому режимом, на  дверь. €  когда  Я
захлопнула  за  собой  дверь  сама,  они  стали жить  по-прежнему.  ‚прочем,
страницы боевой славы кончались, и начинались страницы позора:  примирениЯ с
режимом,  который не пал  на  колени, не  покаЯлсЯ,  не повесилсЯ,  а просто
соизволил помиловать невинных.
     „лЯ   менЯ  сахаровские  аплодисменты  после  речи  ѓорбачева   в  ходе
знаменитой  тусовки   в  Љремле,   все  эти  рабьи   труды   в   Њ„ѓ  вокруг
двоечников-депутатов, которые в  30  или 40 лет впервые усваивали по складам
азы  демократии,   как   некие   Њаугли,   воспитанные  в  неведении  своего
человеческого  естества партийными волками из советских джунглей, прозвучали
и высветились  как зловещаЯ  побудка ‘трашного суда, как зарево ‘удного днЯ.
27 декабрЯ 1987 года  на  какой-то огромной диссидентской квартире состоЯлсЯ
правозащитный семинар  ‹ьва ’имофеева. —уть ли не ползком до него добирались
гонимые чехи, у них и "Ћгонек" (в это времЯ), и "ЊЌ" в киосках не продавали,
как крамолу. ЊенЯ поразили  слова одного члена  "•артии-77",  который в 1968
году  был мальчишкой: "Њы  сами во  всем виноваты. Љогда „убчека сломали, мы
должны были сказать, что нам не надо  таких руководителей и что наша  борьба
продолжаетсЯ.  Ќадо было стрелЯть  в советских  оккупантов". ‘ергей Љовалев,
уже  сдавшийсЯ, уже  выбитый из  седла  (а его пребывание  в  ‚‘  -- это уже
загробное существование), не хотел  давать  мне слова длЯ  доклада --  из-за
моего радикализма. Ќо здесь благородно поступил ‹ев ’имофеев:  он готов  был
уступить  мне  свое  времЯ, и по той же причине: из-за моего  радикализма. џ
говорила  совсем  не  правозащитными стереотипами, Я говорила  о  ликвидации
строЯ. Љакой ересью  звучала  моЯ речь даже  в диссидентской  среде! Њне  не
суждено  забыть  ужасный доклад ‘ергеЯ Љовалева и ‹арисы Ѓогораз.  ‘мысл его
был  Ясен:  не  будем трогать власти, и  они не  рассвирепеют, и не начнутсЯ
снова репрессии.  ‚место четырехсот  политзэков  они назвали только двадцать
"семидесЯтников",  забыв об  узниках  ЏЃ,  ‘ЏЃ  и  1901.  ќто  были похороны
„емократического движениЯ.  Џричем при жизни! "Џосмотрим, кто у чьих ботфорт
в конце концов  согнет  свои  колени". Љолени согнули не  коммунисты, а  мои
товарищи; будучи  не диссидентом, а революционером,  Я все равно  отвечаю за
всю  диссидентскую  корпорацию. Љакое  счастье, что  Я могу здесь назвать не
сдавшихсЯ до  конца,  не  писавших помиловки,  не взЯвших  ничего  у грЯзных
перестроечных  лидеров. ќто  Њальва  ‹анда, ‘ергей ѓригорьЯнц,  ЂсЯ ‹ащивер,
Ђндрей илков, Љирилл Џодрабинек, Џинхос Џодрабинек, ЏетЯ ‘тарчик, Ђлександр
Џодрабинек,  ‚олодЯ  ѓершуни.  Љонечно, есть и  еще, но этих Я знаю лично. €
самое  горькое, но самое светлое -- гибель ЂнатолиЯ Њарченко, который даже в
—истопольской   тюрьме   не  сделалсЯ  коллаборационистом,  не   поверил   в
перестройку, ничего не  попросил, ничего не подписал, не согласилсЯ на выезд
из ‘‘‘ђ, а выбрал  смерть в ходе своей последней  голодовки за  освобождение
всех политзаключенных. Љак мы пытались  спасти ЂнатолиЯ! Љак мы  кидались  с
нашими  лозунгами   на  стены  ‹убЯнки!   ЋтчаЯнный   девиз  семинара,   его
единственное требование  к  властЯм было: "Ћсвободите  политзаключенных  или
посадите  нас".  "Џолитзаключенных  освободить  мы  не  можем,  --  говорили
гэбисты, хватаЯ нас на акциЯх. -- Ђ вот вас посадим, но в свое времЯ". Џотом
они  еще сдержат слово, и слава  Ѓогу, потому что  смерть ЂнатолиЯ  Њарченко
лишила менЯ права  на  жизнь в  очередной раз. џ считаю,  что он умер вместо
менЯ.  ЋсвобождаЯ,  они   произвольно  выбирали   каждого  десЯтого,  как  в
Ѓухенвальде  перед  расстрелом. Џочему и  за  что  они  освободили  менЯ, их
злейшего  врага,  сгорающего  от  ненависти, и  убили  48-летнего  ЂнатолиЯ,
который провел 20  лет в  тюрьме, причем начали когда-то  они; ведь ’олЯ был
честен и  добр, и  никому не причинЯл зла,  и  даже  не знал  ненависти. Ћни
когда-то бросили  его безвинно в лагерь, сделали диссидентом, а потом убили.
“ него осталсЯ чудесный сын, Џаша, и ’олЯ хотел жить, а Я  не хочу и даже не
должна, как не должен жить вервольф -- ђазрушитель. џ не виновата в том, что
им потребовалась срочно оппозиционнаЯ партиЯ длЯ созданиЯ  образа  врага или
длЯ  дискредитации  коммунизма,  от которого им хотелось  избавитьсЯ,  а длЯ
этого Я нужна была им живаЯ. Џочему ЃорЯ ЊитЯшин в Џитере поЯвилсЯ через год
или  два  после моего  освобождениЯ из ‹ефортова? …го  посадили за несколько
книг, за ‘амиздат! Ћдин  телевизионщик сказал: "Џервыми  освободили тех, кто
включилсЯ бы в перестройку, кто стал бы заниматьсЯ  политикой. Ђ  остальных,
тех, кто просто хотел уехать  или жить частной жизнью, оставили сидеть, ведь
на свободе от них не было бы проку". ЊенЯ сделали соучастником подлого плана
помимо моей воли. џ  честно искала смерти и сейчас ее ищу, но только от руки
врагов:  Я  хочу  попасть в  ‚альхаллу.  Ђ  семинар совершал  свой  праздник
непослушаниЯ.  Њы  ухитрЯлись  устраивать  до шести  демонстраций  в  месЯц.
ѓэбисты  ходили  за нами по пЯтам  и  наступали на ноги,  со  мной  они даже
здоровались.  Џохоже,  весь их московский штат был брошен на семинар. ‚ ходу
были превентивные аресты перед  акциЯми.  ќто  делалось так:  вы выходите из
дома,  к  вам  лихо  подкатывает  машина,  из  нее  выпрыгивают  3-4  добрых
гэбистских  молодца,  хватают вас,  силой втаскивают в машину, везут на свою
конспиративную квартиру в отдаленный район. ’ам с вами  встречаетсЯ прокурор
или  офицер  милиции,  несет  чушь (вроде  того,  что  надо  установить вашу
личность). „ержат три часа, потом отпускают. €ногда забирали всех участников
акции.  Њосква была  на  осадном  положении:  4-6 раз  в месЯц перекрывалась
площадь (‹убЯнка,  ЏушкинскаЯ,  ЉропоткинскаЯ),  стоЯли  машины,  гэбисты  с
рациЯми, милициЯ (чуть  ли  не  полками).  Ќарод  дивилсЯ:  то ли  нашествие
марсиан, то ли высадка американской морской пехоты. ’огда власти еще верили,
что ‘лово --  это Ѓог, что народ хлебом не корми,  а дай только ему выйти за
свободу на баррикады.  џ предвидела, впрочем, что самое  страшное  начнетсЯ,
когда власти оставЯт  нас  с народом наедине и не станут мешать свиданию. 30
октЯбрЯ  один €горь  –арьков  на  трех  поездах из  ‹енинграда  добралсЯ  до
площади,  всех  остальных взЯли заранее.  Ћн  присел  и  попросил закурить у
соседа по скамейке. ‘осед достал рацию и  сказал: "€демте, €горь ‘ергеевич".
€ тут  подскочили  трое... Ћ,  это был большой спорт!  Њы не ночевали  дома,
отрывались от хвостов, уходили буквально по  крышам. Њы честно напрашивались
на срок. Ќа  одном свидании  в Њоссовете куратор Њѓ“ от ЉѓЃ, главный идеолог
ЊѓЉ ЉЏ‘‘, холеный гестаповец,  сказал  нам: "‚ы,  конечно,  люди честные, но
вредные. Ќе обессудьте, если  мы вас посадим".  Њы  приспособились поднимать
свои  лозунги по отдельности,  после того как "захватчики" нас отпускали,  у
любого  метро. ЉѓЃ приспособилсЯ тоже: нас стали  катать 2-3 часа, потом три
часа задержаниЯ, потом жесткий конвой из топтунов в двух шагах, или отвозили
прЯмо домой. Џо  дороге  Я  обычно пыталась выбить стекло  или вырвать руль,
поэтому менЯ  держали  всю дорогу на  заднем сиденье с заломленными  руками,
времЯ  от времени применЯЯ малоприЯтные  болевые приемы, чтобы Я выключилась
хотЯ бы на полчаса. ѓэбисты  попадались иногда  очень  глупые  и  убогие,  а
иногда умные  и  начитанные. Џервые  желали нам  поскорее сдохнуть, а вторые
вели светские беседы и говорили, что жалеют нас всей душой, но у  них работа
такаЯ. Ћ, незабвенный 1987 год!
     Ћднажды из 108-го о/м они менЯ отвезли домой  и сказали, что отныне мне
разрешено ходить  только  на  работу и  в  продуктовые магазины.  €,  если Я
отклонюсь  от этого маршрута, менЯ будут арестовывать.  —то  они  назавтра и
проделали, когда  Я  просто  собралась  в кино,  кажетсЯ, в  "ђекорд".  ЊенЯ
ободрали о ступеньку машины до крови, но когда привезли куда-то в Љузьминки,
после  четырех часов катаниЯ  (а Я хотела посмотреть "ѓанди"!), Я была такаЯ
злаЯ, что побросала в  гэбиста все, что  нашла  в  комнате  о/м:  календари,
расписаниЯ  в  рамке,  пресс-папье, чернильницу,  ручки. Ћн  все  ловил, как
чемпион. Ќаконец, израсходовав  все казенные предметы,  Я кинула в него свое
личное Яблоко. Ћн его поймал и съел! € еще заЯвил, что  он не любит гольден,
что в следующий раз  мне надо захватить ему антоновку. ’огда Я плюнула ему в
лицо, он свалил менЯ с ног мощным боксерским ударом, а Я объЯвила бессрочную
голодовку до  прекращениЯ  беспредметных  арестов. џ ничего не ела неделю, и
гэбисты  прекратили  свои  излишества:  брали  снова  только  в  дни  акций.
Ћказалось,  что Њоська вполне  может  довести ‘лона. ‚се рекорды  побила ЂсЯ
‹ащивер, котораЯ после одного задержаниЯ пришла  к Џушкину в двенадцать ночи
и  надела  на  себЯ сшитую простыню с правозащитным текстом  на  груди  и на
спине.  Џредставьте себе: ночь. Џлощадь. ”онарь. ‘нег  идет. Ќи  души.  Ћдин
гэбист дежурит. € ЂсЯ  стоит в саване. Љартинка с выставки! Љогда ее  взЯли,
то в  отделение даже вызвали психиатра. Ќо он сказал, что от этого не лечит,
и  уехал. Њы захлебывались своей  свободой в  стоЯщей на  коленЯх стране.  Ђ
теперь  они кусали  себе локти. "Ђх, не досажали,  не дожали, не догнули, не
доупекли!" € мы их толкнули-таки на крайность.

        "‘’“—€’…, € ‚ЂЊ Ћ’ЉђЋћ’"

     ‚ Январе 1988  года Я выходила из своей поликлиники,  закрыв больничный
после  очередной  пневмонии.  Ћт  "‚олги", стоЯвшей  у  крылечка,  отделилсЯ
молодой человек в  норковой шапке  и  ласково  мне сказал:  "Ђ вас,  ‚алериЯ
€льинична, с нетерпением в следственном отделе московского ѓЃ дожидаютсЯ" --
и протЯнул повестку. џ чуть не свалилась в сугроб от неожиданности; Я меньше
бы удивилась, увидев тень  отца ѓамлета. Ћдновременно они вызывали –арькова,
и  Я  не  решилась оставить  его  с ними  наедине,  поэтому  пошла  --  и не
прогадала. ‚стретившись с –арьковым у витрины гастронома №40, мы от большого
ума вычислили, что нам  хотЯт вернуть  конфискованные в 1986 году  книги. Ќо
едва мы переступили  "знакомый  и родной" лубЯнский порог (в первый раз  без
конвоЯ), как  нас  разобрали по кабинетам. Њне досталсЯ  майор (стал  им  на
нашем деле  1986 года) ‚ладимир  …вгеньевич  ѓладков,  знаменитый  тем,  что
совсем  уж ни за что (если было хоть что-то, давали срок) отправил в  ссылку
(после ‹ефортова!)  маленькую  девочку ‹еночку ‘анникову, уже в  80-е  годы.
’олько за помощь политзаключенным (моЯ  расписка-доверенность на  подписание
правозащитных  писем была  найдена у нее и послужила "уликой"). ‹еночка была
так молода и так беззащитна, что ее пожалел бы и  ‘ерый ‚олк. Ќо не ѓладков!
ќтот не пожалел бы и „юймовочку. ‚прочем, ссылка была единственной известной
ЉѓЃ формой оправданиЯ (отпускали предателей или смертельно больных -- таких,
как ‹ина ’уманова, котораЯ так и умерла от рака под судом; если бы она вдруг
поправилась,  ее  бы  опЯть посадили.  €ли  отпускали  при  очередных  своих
перестройках, но  это  уже  другой вопрос). ‡десь  же, в кабинете,  оказалсЯ
‚ладимир  ‹еонидович  ѓолубев,  прокурор  по  надзору  за  ЉѓЃ.  Ќикогда  не
понимала, как они ухитрЯлись надзирать за этой организацией, которой боЯлись
смертельно;  скорее,  это  она  надзирала за  прокуратурой.  €  эта парочка,
ѓолубев и ѓладков, хлопнула мне на стол  бумаженцию о возобновлении дела  по
70-й  статье;  того самого  дела,  которое  они  же  закрыли  год  назад! Ќо
ожидаемого  эффекта  не  вышло,  потому  что  Я иронически  спросила:  "—то,
перестройка уже закончена? Ќе вынесла  душа поэта?"  --  и выразила живейшее
удовольствие, а  –арьков у своего майора просто и неформально стал выЯснЯть,
не офонарели ли они часом. џ своей паре заметила, что уже абсолютно не помню
детали  насчет  листовок  1986 года,  но  они  менЯ  обнадежили,  что  будут
заниматьсЯ не прошлым, а настоЯщим, то есть деЯтельностью семинара. Џрокурор
ѓолубев сказал, что они раскаЯлись в своей опрометчивости; даже если закрыть
все дела в стране, то мое надо было бы оставить. џ горЯчо одобрила эту идею,
что весьма обескуражило моих  собеседников. ЌамерениЯ свои они не  скрывали,
они были  прозрачны,  как слюда:  сначала мы с  –арьковым, а  потом  и  весь
семинар.  ’еперь Я  понЯла,  зачем Њ‚„  аккуратно  забирало наши листовки  и
лозунги: все они оказались здесь, в ЉѓЃ, аккуратно подшитые  к протоколам, в
папках с ботиночными тесемками.
     ѓладков мне поведал, что поднЯл  из архива мое  дело  1969-1970 годов и
пришел к убеждению,  что Я симулировала душевную болезнь, обманув  врачей из
института ‘ербского, дабы уйти от наказаниЯ. (ќто ‘ЏЃ-то -- уход!) џ понЯла,
что ЉѓЃ будет  открещиватьсЯ от  карательной психиатрии весьма  своеобразным
способом, за счет жертв, перекладываЯ  ответственность с  больной  головы на
здоровую.  „алее ѓладков заЯвил, что  Я  нормальный враг, и если  ему и жаль
посылать  в  тюрьму  способного  инженера  и  перспективного  длЯ  народного
хозЯйства ученого  –арькова,  то  мне  в  тюрьме  самое  место.  Ќа  вопрос:
"Џокажите,   почему   вы  продолжаете  заниматьсЯ  подрывной   антисоветской
деЯтельностью,  несмотрЯ  на ваше  помилование в 1987 году?" -- Я  столь  же
пунктуально ответила: "‡анималась, занимаюсь  и буду заниматьсЯ, ибо  подрыв
основ преступного советского  строЯ  -- гражданский  долг  каждого  честного
человека, и Я буду подрывать эти гнилые основы, пока  ваш проклЯтый строй не
падет".  ќто  мне  пришлось самой  вписывать  в протокол,  так  как  ѓладков
отказалсЯ,  уверЯЯ   менЯ,  что  если  он  это  лично  напишет,  то   станет
соучастником моих преступлений. ‚идно, в этот первый день мы достаточно Ярко
продемонстрировали игнорирование  и непризнание всЯческих  властей, устоев и
основ. ‘ледователь –арькова после ликбеза, проведенного €горем,  сказал, что
уже сам не понимает, зачем он состоит в ЉЏ‘‘, и лучше он пойдет и перечитает
устав партии.  Ђ  дальше  -- самое интересное. ‚  ‹ефортово нас  не повезли;
ѓладков сказал, что экономит силы; что ему выгоднее, чтобы мы к нему ездили,
а не он к нам; к тому же ему неохота заботитьсЯ  о наших передачах, одежде и
родственниках.
     ’огда Я  предложила ему работать на  бригадном  подрЯде: днем мы  будем
заниматьсЯ антисоветской деЯтельностью,  а он вечером будет анализировать ее
результаты. Ћн напишет диссертацию  по деЯтельности семинара, а следствие не
кончитсЯ никогда,  так же  как и деЯтельность подследственных;  приговор  же
вынесет историЯ.  € это была не шутка! Ќа той неделе  мы устроили три акции,
просЯ  Њ‚„  тут  же сообщать следователю, ибо его  это порадует.  Ќесчастный
ѓладков  бегал по  ночной Њоскве и подбирал в отделениЯх  и опорных  пунктах
улики  преступлений.  Ќа второй  допрос  –арьков  не  пошел  вообще  (сдавал
экзамены  на  инженерном факультете мехмата, некогда было), а менЯ на допрос
привели гэбисты прЯмо с акции, потому что четвертаЯ акциЯ совпала с допросом
день в день. „опрос предполагалсЯ в три. ќто  был сюжет из "Ћдиссеи капитана
Ѓлада":  в  15.00 мы  проводили акцию против карательной медицины как раз на
‹убЯнке.  џ стоЯла с  очень злым лозунгом  у  "„етского мира". ‚друг  ко мне
подбежали три гэбиста, очень  растерЯнные:  "‚алериЯ  €льинична,  что  же вы
делаете?  ‚ы  же  под  следствием! “  вас  допрос  в  15.00!"  џ им спокойно
объЯснила, что на допрос Я  успею, вот постою полчаса, и пойдем. Љогда у них
перестали дрожать руки, они  затащили  менЯ  в машину. …хать  было недалеко.
ѓладков встречал нас на лестнице. џ шла впереди,  за  мной гэбисты несли мой
лозунг и неизрасходованные листовки. џ стала извинЯтьсЯ перед ѓладковым: "‚ы
уж простите менЯ, ‚ладимир …вгеньевич, Я не хотела приходить раньше времени,
Я знаю, что  у нас с вами встреча через полчаса.  џ не так воспитана,  чтобы
приходить раньше времени на любовное свидание. Ќо эти молодые люди, манкируЯ
уважением  к  вашему  распорЯдку, приволокли менЯ сюда  силой.  Ќадеюсь,  вы
накажете их". “ следователЯ ѓладкова дрожали руки и губы. Љогда мы дошли  до
его кабинета, он, растерЯв весь юмор, сказал, что будет просить об изменении
мне меры  пресечениЯ, потому что так работать невозможно. Ћднако  к середине
допроса он оттаЯл  и даже принес  мне  чай. ‘оседний  гэбульник  пожертвовал
сандвич,  заверив менЯ  в своем самом  теплом ко мне  отношении.  ‚ытаскиваЯ
коробку с рижским печеньем, ѓладков с тонкой иронией произнес:
     --  “гощайтесь, ‚алериЯ  €льинична,  пока  вашими стараниЯми Џрибалтика
совсем от нас не отделилась.
     Ћн мужественно вынес все обычные издевательства,  которые приходЯтсЯ на
долю тех, кто пытаетсЯ менЯ допрашивать. Ђ  в конце свиданиЯ даже объЯснилсЯ
мне в любви. ќто был самый  приЯтный  комплимент из всех,  что Я услышала за
свою жизнь. џ спросила у ѓладкова, не потому  ли он  сразу нас не арестовал,
что хотел  грозить тюрьмой на каждом  допросе, продлеваЯ себе удовольствие и
расшатываЯ  нашу волю, что,  впрочем,  напрасно.  € он  мне ответил: -- Ќет,
‚алериЯ €льинична, Я не настолько наивен. џ знаю, что  тюрьмы вы не боитесь.
‚ы не боитесь вообще ничего. “ государства не  осталось средств  воздействиЯ
на  вас.  “  вас  отличные  способности,  вы  талантливы,  но  ваши  таланты
направлены на зло, а  не  на службу государству.  “ехать вы  не хотите. џ не
вижу выхода ни длЯ вас, ни длЯ нас.
     —ерез неделю ЉѓЃ закрыл дело опЯть. Ќаша волЯ к смерти была так велика,
что враги ощутили нашу  неуЯзвимость  и  не  стали усугублЯть  арестом  свое
поражение. ’ем более что арестовать  20-30 человек в Њоскве они уже не могли
себе позволить. Ќо  здесь мы  сострЯпали сатирическое  заЯвление  по  поводу
следствиЯ, собрали подписи и  сдали в ЉѓЃ.  Ќесчастные дежурные по  приемной
взЯли его с опаской, как змею, и еще выдали мне расписку!

        "ЌЋ ‹“—… ’ЂЉ, —…Њ Ћ’ ‚Ћ„Љ€ € Ћ’ ЏђЋ‘’“„"

     Ђ между тем переменка  кончалась. "ЏерестроЯтсЯ рЯды конвоЯ, и начнетсЯ
всадников  разъезд". Њаленький безоружный семинар вызывал у властей не менее
сильное раздражение,  чем христианские  мученики у римских  императоров.  23
февралЯ мы собрались на демонстрацию антиармейского характера. "ЌесокрушимаЯ
и легендарнаЯ"  у нас вызывала плохо скрытую гадливость, и это  как минимум.
Њы  распространили  соответствующие  листовки  и  собрали  длЯ  митинга  все
пацифистские силы Њосквы. Ќекоторых участников семинара  накануне вызывали в
милицию и предоставлЯли гэбистам. ѓэбисты же  наказывали передать  мне, что,
если мы выйдем на Џушкинскую 23 февралЯ, арест по 70-й статье нам обеспечен.
џкобы Њинистерство обороны в слезах обратилось  в  ЉѓЃ и  потребовало убрать
семинар, потому что если он продолжит свою подрывную деЯтельность, то они не
смогут обеспечить обороноспособность  страны. Ќам это все очень понравилось.
ђазгон  23 февралЯ  был самым впечатлЯющим. ‡абрали даже какого-то шутника с
плакатом "Џейте соки и воды". †еню „ебрЯнскую при задержании ударили кулаком
в  лицо. ЊенЯ били головой об машину, а  в  машине бросили на железный пол и
били  об него.  ‚прочем, при шубе  и шапке Я вышла из этой  переделки слегка
ощипаннаЯ,  но вполне живаЯ.  Џосле этой акции  (а мы ухитрились  остановить
движение; задержали  милиционеры и ѓЃ  около 70 человек, и  многие  прохожие
пытались  защитить избиваемых демонстрантов,  особенно  девушек)  в  –Љ ЉЏ‘‘
состоЯлось  особое совещание по поводу семинара. Ѓыло решено  судить сначала
по 166-й статье административного  кодекса (неразрешенное мероприЯтие, штраф
до 30 рублей). ’ак что в конце февралЯ нас уже потащили в суд. Ќа первый раз
дали  штрафы.  ‘уд  был ”рунзенский, и  мы  его  "обновили".  ‡ал  был полон
подсудимых, пока пришедших на своих ногах и своим ходом.  Џоскольку  это был
первый  политический  суд   перестройки,   нас  почтили  своим  присутствием
диссиденты. ‘зади сидели  гэбисты и следили за порЯдком  в судопроизводстве.
‘удьЯ Њитюшин настолько  испугалсЯ наших дерзких ответов и хулы на советскую
власть, которую мы ухитрЯлись вставлЯть даже в анкетные данные, что  заЯвил:
"Ќе буду Я судить этих антисоветчиков" -- и ушел в свою комнату на два часа.
…ле-еле его оттуда извлекли гэбисты и заставили отработать жалованье.
     Ђ  семинар  нашел  союзников   в   лице  части  клуба  "„емократическаЯ
перестройка" ("Џердем"). ќти радикалы  ушли  оттуда, не выдержав конформизма
своих коллег, и создали свою радикальную группировку. Ќепосредственно с нами
общались  ‚иктор  Љузин и ћрий  ‘кубко,  блестЯще  образованные  и одаренные
молодые люди, способные украсить собой  как Љонвент, так  и парламент  любой
западной демократии. Ћни были не либералами, как большинство семинаристов, а
социал-демократами.  Ќо  мы с ними сошлись  на том,  что  если  социализм  с
человеческим  лицом  невозможен,  то  тогда   и   капитализм   сойдет.  €деЯ
политической партии уже принималась благосклонно. Љак всегда, власти активно
помогали.  5 марта они  разогнали  наш  комплексный  митинг  на  ЋктЯбрьской
площади,  митинг антисталинский, но с идеологической агрессией в адрес  всей
системы и всего периода с 1917 по 1988 год. ‘еминар ѓЃ числила в "пропащих",
а  на  "ђадикальной   перестройке"  еще  не  поставила  крест  в  смысле  ее
исправлениЯ. Џоэтому  они дифференцировали кары,  что подействовало как  раз
наоборот.  …сли после  акции  23  февралЯ разрешили  судить и штрафовать, то
сразу же выЯснилось, что этого  недостаточно. Џоэтому  после  акции 5  марта
разрешили  сажать  по  165-й  статье  того   же  административного   кодекса
("неповиновение"). ’ебе сказали: "ђазойдись!"  ’ы не разошелсЯ.  ‚от и 165-Я
статьЯ. ‘плав из семинара с "ђадикальной перестройкой" надо было погрузить в
горнило.  ѓЃ  и погрузила. Џервыми  свои пЯтнадцать  суток  схлопотали члены
группы "ќмиграциЯ  длЯ  всех". Ќас  должны  были судить  позже.  Џопасть  за
решетку стало делом чести. Ќа  руках  у  нас уже  был мой  проект "Џрограмма
либерально-демократической партии". Ћна была даже более  антисоветскаЯ,  чем
последующие  документы  „‘. Љонечно,  мой  документ никак не  соотносилсЯ  с
последующими текстами †ириновского.
     ‚о времЯ суда  над €горем –арьковым судьЯ прочитал ее (мы же сами с ним
и поделились!) и спросил (под  текстом стоЯла  моЯ подпись): "‘кажите, €горь
‘ергеевич,  вы помогали  Ќоводворской  писать эту программу?" "„а!" -- гордо
ответил  –арьков. "‚ таком  случае пЯтнадцать суток",  -- заключил судьЯ. Ќа
менЯ  этот же  судьЯ  составил определение  о возбуждении  уголовного дела и
направил в прокуратуру.  џ  5 марта  дала  пощечину  гэбисту,  руководившему
разгоном, и еще ухитрилась  бросить  листовки  из  окна автобуса. Ѓели  бы Я
отнекивалась, возможно, дело  бы и пошло. Ќо Я  твердила, что оскорбила  его
сознательно и хотела в его  лице оскорбить именно преступную власть. Џоэтому
не сработало. ‚о многих  отношениЯх семинар, а потом „‘ ломали биологический
стереотип поведениЯ зай