и, о стойкой пронзительной
вони  скученных  тел,  заношенного платьЯ и давленых клопов. ‚ечной зарубкой
на  сердце  - памЯть об измученных, распухших от укусов лицах, о подростке с
крепко  закушенной  губой  и  размывшими  кровь  на лице слезами... ЏамЯть о
конвоирах,  ударами  приклада  наотмашь  -  куда  попадет!  - подбадривающих
выводимых за зону арестантов. Ћб "убитых при попытке к бегству"...
     ...‘  настойчивостью  отчаЯниЯ  приступал  этот  паренек к нарЯдчику. џ
прислушалсЯ.  €  всего-то  вымаливал  он  разрешение идти на работу с другой
партией!  Ќе  взлю-бил  его  конвоир  и,  если  отправЯт  на работу с ним, -
застрелит.  Ќе  перевели.  Љак  беднЯга  ни втискивалсЯ в середину строЯ, ни
хоронилсЯ,  конвоир  таки  подкараулил,  когда  тат неосторожно отделилсЯ за
нуждой.  €  застрелил  -  в  двух  шагах  от  строЯ.  Џри повытке к бегству,
разумеетсЯ...
     ’олько  что  оставленный подлый и грЯзный - ничего возвышенного - ад не
иокидает  менЯ  и  здесь,  на  палубе.  Ђ  тут  еще  этот малодушный, слабый
человечек,   уцепившийсЯ   за   юродство,   как   за  сдаеение.  „осадно  за
собрата-интеллигента,  играющего такую комедию, применЯемую уголовниками, но
и осуждать ие велит совесть: не хватило стойкости!
     €з-под  вздетого  форштевнЯ  обозначились  очертаниЯ  берега  -  темной
неровной  линии  над  обрезом  морЯ - с четким белым пЯтном строений. Љак ни
мало  интересовались  мы,  русские  люди начала века, историей своей церкви,
как  ш  равнодушно,  а то и предвзЯто, ни относились к монашеству, - обаЯние
‘оловецкого  монастырЯ пережило наводнение трезлых позитивных воззрений. € в
то   безвременье  молва  о  тунеЯдцах  монахах,  корыстью,  ленью  и  блудом
порочащих  православные  обители,  обходила  ‘оловецкую. € в чуждом древнему
благочестию  Џетербурге  знали, что на ‘оловках - строгий устав и —!ин служб
едва  не  дониконовские.  —то  туда  стекаютсЯ  мужики  из разных губерний -
молитьсЯ  и работать на свЯтых угодников ‡осиму и ‘авватиЯ. Ђ когда началась
война  с  ѓерманией,  монастырь  откликнулсЯ  по-минински:  трЯхнул  богатой
казной,  открыл  в  столице  лазарет на шестьсот коек. Џо примеру монастырей
XVII века - оплотов веры и государства - жертвовал отечеству крупные суммы.
     ‚ход   в   бухту   вешили   каменные  глыбы  с  огромными  крестами  из
лиственницы.  Ћткрылись  белые  силуэты обезглавленных соборов и колокольни.
Љупола  заменены пирамидальными тесовыми крышами. Ќо неизменными, такими же,
как  на  старых  гравюрах,  высились  на  монастырской стене тЯжелые башни с
конусным  верхом. ќта сложеннаЯ из гранитных валунов ограда, казалось, стоит
вне  времени.  €  когда  потом  доводилось  вновь  и вновь ее видеть, первое
впечатление - вечности созданного - не сглаживалось.
     Џрежние  путешественники на ‘оловецкие острова рассказывали о слезах, о
сиЯвших  счастием  лицах богомольцев, при виде седой обители забывавших беды
многотрудной  жизни.  џ  был  слишком человеком своего времени, закрытым длЯ
подобного  просветлениЯ,  и  все-таки...  €  все-таки  с  невольным трепетом
всматривалсЯ  в  несокрушимую  православную  твердыню,  воздвигнутую,  чтобы
противостоЯть любым покушениЯм...
     Љорабль  вплыл  в  тень  каменных  громад  монастырЯ.  ќтап,  сбиваемый
кулаками,   оглушаемый  свЯтотатственной  бранью,  сошел  на  берег.  €  еще
сильнее,  чем на палубе, Я ощутил, что здесь свЯтынЯ длинной чреды поколений
моих  предков:  точно  незримо  реЯли  вокруг  их  душевные  устремлениЯ, их
смиренные помыслы.
     Љто  искал здесь утешениЯ, приходил за очищением, кто усердной молитвой
и  обращением  к  религиозным  началам  жизни  надеЯлсЯ  помочь  людЯм  в их
скорбЯх.  Џочти  шесть  веков  подрЯд  на  этих  камнЯх  и  за этими стенами
непрерывно  шли  службы.  Њолились,  совершенствовались  в духовных подвигах
пламенно  веровавшие  в  добрую  людскую  суть. € тщились побороть силы зла,
вывести к свету и радости с темных перепутий жизни.
     ’еперь,  что  не  стало  больше  окутывавшей остров оберегаемой от века
тишины;  что  место  смирных  монахов  и просветленных богомольцев заступили
разношерстные  лагерники  и  свирепые  чекисты;  что уже меркли тени прежних
молельников  за  ђусь  и  на  развалинах  скитов и часовен воздвигали лобное
место  длЯ  всего народа, - душа и сердце продолжали испытывать таинственное
влиЯние  вершившейсЯ  здесь  веками  жизни...  несмотрЯ  ни на что! ‚лиЯние,
заставлЯвшее вдумыватьсЯ в значение подвига и испытаний.

        x x x

     ‚  Џреображенском  соборе  находилась тринадцатаЯ - карантиннаЯ - рота:
сюда помещали привезенных на остров этапников.
     Ќары  в  три  Яруса  заселены  сплошь. ‹юди шевелЯтсЯ как тени, говорЯт
вполголоса,  и  тем не менее в высоком куполе древнего храма этот сдержанный
шум  и случайные возгласы отдаютсЯ несмолкаемым гудением... Ќекий чудовищный
улей.
     “лей  этот  в  непрерывном  движении:  одних угонЯют, другие поступают,
соседи  то и дело менЯютсЯ. Њного преступников - воров и убийц, однако здесь
же  и  тесные  кучки  мужиков  в  тЯжелых  овчинных  полушубках:  они крепко
держатсЯ  друг друга. ‚ темные углы забились сектанты с изможденными лицами,
лихорадочными  глазами  и  нательными  крестиками,  сделанными  из свЯзанных
ниткой  палочек,  висЯщими на гайтанах из женских волос. ЏопадаютсЯ старцы с
сенаторскими бакенбардами и старомодными пенсне на потертом шнурке.
     Ћкрики   вахтеров  заставлЯют  всех  оторопело  вскакивать,  бестолково
бросатьсЯ  с  готовностью  выполнить  любое  приказание. Ћдни сектанты сидЯт
по-прежнему отрешенными, словно ничего вокруг их не затрагивает.
     Џо   проходу  между  нарами  медленно  идет  в  окружении  целой  свиты
начальник   пересылки   -  легендарный  Љурило,  с  ногами  колесом,  как  у
заправского  кавалериста,  и  со  стеком  в руке. “ него неторопливые жесты,
негромкий  голос,  глаза  прищурены.  €ногда  он, приостановившись, начинает
кого-нибудь  пристально  в  упор  разглЯдывать.  Њолча.  € вдруг молниеносно
хлестнет наотмашь стеком, норовЯ рассечь лицо. Џотом продолжает обход.
     €  каждую  ночь в бывшем притворе происходЯт расправы. Ћттуда доносЯтсЯ
вопли  и  выволакивают в кровь избитых людей. €х бросают в карцер - огромное
подземелье под собором.
     Ќо  вот Љурило остановилсЯ против менЯ. џ сижу на краю нар. ђазглЯдываю
его  сблизи.  “  него подчеркнуто офицерскаЯ выправка, он слегка подергивает
обтЯнутой  галифе  лЯжкой,  небрежно  играет  стеком.  Ќа нем тонкие кожаные
перчатки - не марать же руки!
     - Ќе  вставайте,  ради  Ѓога,  - предупреждает он мою попытку поднЯтьсЯ
перед  начальством.  Љурило  слегка,  по-петербургски, грассирует. - Њне про
вас говорили. џ тоже петербуржец, хотЯ служил в ‚аршавской гвардии...
     Њы  вспоминаем  Џетербург,  находим  общих знакомых, называем дома, где
обоим  приходилось  бывать  -  мир  тесен! Љурило, оказываетсЯ, второй год в
заключении,   устроен  сносно,  "насколько  возможно  в  этих  условиЯх,  ву
компренэ...",  и  готов  оказать  содействие.  ЏЯть  минут  назад он на моих
глазах  хлестал  по  лицу,  кощунственно  матерЯсь,  подвернувшегосЯ старого
евреЯ, вероЯтно, провизора или мелкого почтового чиновника в прошлом.
     - ‘ этой сволочью иначе нельзЯ, ничего не поделаешь!
     Ћ,  лагерное  начальство  знало,  что делало, когда по-расставило одних
заключенных  надзирать  за  другими,  поощрЯЯ  при  этом  самых ревностных и
жестоких,   готовых  служить  безотказно.  Ќаходились  садисты,  обретшие  в
ремесле  палача  свое  призвание.  ђассказывали,  что  Љурило  лютовал еще в
гражданскую  войну,  будто бы мстЯ за изнасилованную красноармейцами невесту
и  истребленную  семью.  Љак  бы  ни  было,  в  его лице проглЯдывало что-то
опасное  и  сумасшедшее...  ђазумеетсЯ,  таким  "бывшим",  как Я, со стороны
Љурило  и  его  подручных  ничего  не  грозило,  разве пришлось бы выполнЯть
прЯмое  приказание  начальства. € когда он, вежливо приложив руку к фуражке,
отошел, Я почувствовал облегчение.
     ‚  карантинной роте Я не пробыл и трех полных суток. Џод вечер третьего
днЯ  в  собор  пришел  санитар  с  предписанием  забрать  менЯ  в лазарет. џ
поспешил  за  ним, провожаемый завистливыми взглЯдами окружающих. ’емнело, и
в  проходах  между нарами уже похаживали вахтеры, прикидываЯ - с кого начать
и  что  отнЯть. “же были разбитые в кровь лица, отобранные вещи, уведенные в
застенок жертвы...
     ‚орожил  мне ѓеоргий. Ѓыл он делопроизводителем лазарета - правой рукой
главного  врача  ќдиты  ”едоровны  Ђнтипиной, умной и властной дамы из семьи
состоЯтельных  московских  немцев. Ћна заставила лагерное начальство с собой
считатьсЯ,  держалась  достойно  и  независимо.  ‡нающий  врач,  она  и свою
санчасть  наладила  отлично.  ђасторопный,  по-военному пунктуальный ѓеоргий
был ей ценным помощником.
     ђаботал  он  с  редким  в лагере рвением: служба давала ему возможность
делать  пропасть  добра.  Ќе  перечесть,  сколько выудил он из тринадцатой -
карантинной   -   роты  свЯщенников,  "бывших",  беспомощных  интеллигентов!
“кладывал  их  в  больницу,  избавлЯл  от  общих  работ, пристраивал в тихих
уголках.   €,   знаЯ,  насколько  это  способствование  "контре"  раздражает
начальство,  ќдита  ”едоровна  неизменно  помогала своему верному адъютанту.
ѓеоргий  спасал  -  она  выдерживала попреки сверху. € отстаивала раз взЯтых
под  покровительство.  ‡ато,  когда времЯ пришло, и отыгралось же начальство
за свои уступки...
     ‚  стареньком  кителе и фуражке, надетой на манер, выдававший за версту
кадрового  кавалериста,  ѓеоргий  весь  день сновал между лазаретом, ротами,
управлением, добиваЯсь облегчений, переводов, пропусков, льгот.
     џ  был  одним  из  многих,  кто благодарЯ его участию счастливо миновал
чистилище  -  длительный и обЯзательный искус общих работ - и сразу оказалсЯ
устроенным;  стал  ходить  "в  должность"  -  статистом санчасти. Ћсоргин же
помог   мне   поселитьсЯ  в  монастырской  келье.  Њожно  было  жить  чисто,
неприметно,   тихо.   „о   поры,   разумеетсЯ.  Џотому  что  зыбко  лагерное
благополучие.
     †или  мы  втроем.  ЉельЯ наша была на втором этаже зданиЯ, выстроенного
еще  в  XVIII веке. „войнаЯ, отгораживающаЯ от всЯкого шума дверь в коридор.
‚  двухаршинной  толще стены - крохотное окошко. Ћбращено оно в узкий проход
между   Џреображенским   собором  и  нашим  приземистым  корпусом  -  бывшим
Ћтрочьим.  ’ишина глухаЯ - и ни один звук снаружи не проникает: должно быть,
сюда  и  в  старое  времЯ едва доносилсЯ колокольный благовест. Њонахи могли
погружатьсЯ  в  молитву  и размышлениЯ, отрешатьсЯ от всего сущего на земле.
†дать праведную кончину.
     ‚  подобных  кельЯх  жили  наши  свЯтители:  €лларионы,  Џетры, ‘ергии,
”илиппы,  ѓермогены... Џисались поучениЯ и летописи, "‘лова"... Ќет, не немы
эти стены!
     ’ут  настолько  обособленно,  что  и  нам,  нынешним  келейникам, можно
забыть  про  гудЯщие  соборные  своды, отражающие тысЯчи голосов, про кучки,
вереницы и толпы снующих всюду, спешащих и отправлЯемых людей.
     Ќас,  как  Я упомЯнул, - трое. Ѓухгалтер управлениЯ - старый банковский
служащий  из  Љиева,  ненароком  зачисленный  в белые офицеры. Ћн не склонен
задумыватьсЯ  над  тем,  что обусловило его водворение в лагерь, как и менЯ,
на  три  года.  Ћн  работает в привычной конторской обстановке, за столом со
счетами.  €меет пропуск в "управленческую" столовую, поселен очень сносно. Ћ
чем  тужить?  —его  ждать?..  џ  смутно  запомнил этого человека, в общем-то
легкого  длЯ  совместной  жизни, воспитанного и молчаливого. € начисто забыл
его имЯ. ‡ато другого своего сокелейника Я сейчас словно вижу и слышу.
     Ѓыл   он  с  виду  типичный  рурский  батюшка  -  добродушный,  полный,
приземистый, приветливый. ЌебольшаЯ бородка и мЯгкие пухловатые руки.
     - Ќу  что  тут  у  вас?  -  говорил  с  порога кельи отец Њихаил. - —то
хорошего слышно?
     Ќепременно  хорошего!  Ќи десЯтилетний срок, ни пройденные испытаниЯ не
отучили  отца  Њихаила  радо;  ватьсЯ жизни. ќта расположенность - видеть ее
доброе  начало  - передавалась и его собеседникам: возле него жизнь и впрЯмь
казалась  светлее. Ќе поучаЯ и не наставлЯЯ, он умел рассеЯть уныние - умным
ли словом, шуткой ли. Ќе прочь был пошутить и над собой.
     Ћтец  Њихаил  нисколько  не  погрешал  против  истины,  говорЯ,  что не
тЯготитсЯ  своим  положением  и  благодарит Ѓога, приведшего его на ‘оловки.
’ут  -  могилы  тысЯч  праведников.  €  молитсЯ он перед иконами, на которые
крестились  угодники  и подвижники. ‚ера этого ученого богослова, академика,
была по-детски непосредственной. ‚ерил он всем существом, органически.
     €з  нашего каждодневного общениЯ Я вынес четкое впечатление о нем как о
человеке  мудром  и  крупном.  Џо манере жить, умению входить в дела и нужды
других  можно  было  судить  о  редкостной доброте - той, что с разумом. …го
находчивость  и  острота  в  спорах  позволЯли представить, как блистательны
были   выступлениЯ   депутата   ѓосударственной   „умы   свЯщенника  Њихаила
Њитроцкого с ее трибуны.
     ...„уховенство  на ‘оловках поголовно зачислЯлось в роту сторожей. Ћтец
же  Њитроцкий  подшивал  бумаги  в какой-то конторе “правлениЯ. Ќа работу он
ходил  в  военного  покроЯ  тужурке  и  сапогах.  ‚ечером  же  надевал рЯсу,
скромную  скуфью  и  шел  за  монастырскую  ограду.  ‚  кладбищенской церкви
свЯтого  ЋнуфриЯ регулЯрно отправлЯли службы немногие оставленные на острове
монахи.
     ‚  двадцать восьмом году еще разрешалось заключенным - духовным лицам и
мирЯнам  -  посещать  эти  службы. Џравославным был отведен храм на погосте.
Џрочим  вероисповеданиЯм  и  сектам  -  часовни  и  церкви, каких много было
разбросано вокруг монастырЯ.
     ‚ечером  закрывались  "присутствиЯ"  и "рабочаЯ" жизнь лагерЯ замирала.
“дивительно  выглЯдела  в  это  времЯ  неширокаЯ  дорога  между монастырской
стеной  и  ‘вЯтым озером. ѓлЯдЯ на идущих в рЯсах и подрЯсниках, в клобуках,
а  то  и  в  просторных  епископских  одеждах, с посохом в руке, нельзЯ было
догадатьсЯ, что все они - заключенные, направлЯющиесЯ в церковь.
     Њерно  звонил  кладбищенский  колокол. ‚ысокое северное солнце и в этот
закатный  час Ярко освещало толпу, блестело на глади озера. € так легко было
вообразить  себе  времЯ,  когда  текла у этих стен ненарушеннаЯ монастырскаЯ
жизнь...
     Њы  шли  вместе  с  отцом  Њихаилом.  Ћн  тихо  называл  мне проходЯщих
епископов:   преосвЯщенный   Џетр,   архиепископ  ‡адонский  и  ‚оронежский;
преосвЯщенный  ‚иктор,  епископ ‚Ятский; преосвЯщенный €лларион, архиепископ
’ульский  и  ‘ерпуховский... ’огда на ‘оловках находилось в заключении более
двадцати  епископов,  сонм  свЯщенников  и диаконов, настоЯтели упраздненных
монастырей.
     - „умаю,  настало  времЯ,  -  говорил  отец  Њихаил,  -  когда  русской
православной   церкви   нужны   исповедники.   —ерез  них  она  очиститсЯ  и
прославитсЯ.  ‚  этом  промысел  Ѓожий. Ќиспосланное испытание укрепит веру.
‘лабые  и малодушные отпадут. ‡ато те, кто останетсЯ, будут ее опорой, какой
были  мученики  первых  веков.  ‚едь и сейчас они длЯ нас - надежнаЯ веха...
‚от  и вы - петербургский маловер - поприсутствуете на здешних богослужениЯх
и  сердцем  примете  веру.  Ћна  тут в самом воздухе. Ђ с ней так легко и не
страшно... „аже в библейской пещи огненной.
     ‘лужбы  в Ћнуфриевской церкви нередко совершало по нескольку епископов.
‘вЯщенники  и  диаконы  выстраивались  шпалерами  вдоль  прохода  к  алтарю.
‘веркали  митры  и  облачениЯ,  Ярко  горели паникадила... ‚ двух хорах пели
искусные      певчие     -     оперные     актеры.     ЃогослужениЯ     были
приподнЯто-торжественными,  чуть  парадными.  €  патетическими. €бо все мы в
церкви  воспринимали  ее  как  прибежище,  осажденное  врагами.  Ћни вот-вот
ворвутсЯ...  ’ак  семь  веков  назад  ворвались  татары в “спенский собор во
‚ладимире.
     ...‘лева  от  амвона,  всегда  на  одном  и  том же месте, весь скрытый
мантией   и   куколем   с   нашитыми  голгофами,  стоЯл  схимник.  ‘тоЯл  не
шелохнувшись,  с  низко  опущенной головой, немой и глухой ко всему вокруг -
углубленный  в  себЯ.  Њного  лет  он  не  нарушал  обета молчаниЯ и ел одни
размоченные  в воде корки. ѓоды молчаниЯ и созерцаниЯ. …му не удалось уйти в
глухой  затвор:  камеры,  в  которых  замуровывались  соловецкие отшельники,
находились  под  угловыми  главами  Џреображенского  собора,  обращенного  в
пересылку.   €  Я  гадал:  задевает  ли  схимника  происходЯщее  вокруг?  Ќе
подтачивают  ли  его  мир  разрушившие  ђоссию  событиЯ?  €ли они длЯ него -
незначащаЯ  вознЯ  у  подножиЯ  вершины, на которую вознесла его углубленнаЯ
беседа с небом?..
     ‘  клироса,  глазами  пронзительными  и невидЯщими одновременно, озирал
стоЯщих  в  храме иеромонах. ‹ицо его под надвинутым на брови клобуком - как
на  древних  новгородских  иконах: изможденное, вдохновленное суровой верой.
Ћн  истово  следил,  чтобы  чин службы правили по монастырскому уставу, и не
разрешал  регенту  отклонЯтьсЯ  от  пеньЯ  по  крюкам.  ‡наменитые столичные
диаконы  при  нем  не  решались  петь молитвы на концертный лад. …ще об этом
монахе  знали,  что  был  он  из  вЯтских мужиков-богомольцев, приехавших на
месЯц по обету потрудитьсЯ на ‘оловках. € прожил здесь пЯтьдесЯт лет.
     ‘уриков  написал  бы  с  него  стрельца  -  непреклонного, длЯ которого
дьЯвольское  в  любом  новшестве.  Њы все были длЯ него пришельцами, несшими
гибель его свЯтыне.
     ‚  церкви,  освещенной огнЯми паникадил и лампад, тесно. ‘лова и напевы
тысЯчелетней  давности,  покрои  риз  и  облачений  заповедан ‚изантией. Љто
знает  -  не  надевал  ли  эту  самую  епитрахиль или фелонь ”илипп Љолычев,
соловецкий  игумен,  а потом - митрополит Њосковский и всеЯ ђуси, задушенный
Њалютой  в  Ћтрочь-ем  монастыре  в  ’вери?  Ќет ли в этой преемственности и
незыблемости  отпечатка  вечной  истины?  Љакие  неисповедимые  пути привели
столько   православного  духовенства  сюда,  в  сложенную  из  дикого  камнЯ
твердыню  россиЯн  на  севере - седую соловецкую обитель? Ќе воссиЯет ли она
отныне новым светом, не прославитсЯ ли вновь на длинную череду столетий?
     ќти  мысли  тревожат  сознание  -  веришь  и сомневаешьсЯ... Ћтрадно бы
обрести  опору  в  трудной  жизни  - не стоЯла ли некогда и не выстаивала ли
ђоссиЯ  на твердой вере? €ли все не так, а попросту - поток революции смыл и
похоронил  старую  ђоссию, а церковь словно уцелела, вот и родилась иллюзиЯ,
что она способна, как дуб, выстоЯть в любое лихолетье?..
     Џрервалось  пение  на  клиросах.  ‘тарческий,  слегка дребезжащий голос
призывает  молитьсЯ  за  "страждущих,  плененных и сущих в море далече". Џри
этих  словах  к  горлу  подступает комок. „а, да, именно про нас: плененные,
кругом  плещет  студеное  Ѓелое  море...  "Џридите ко мне все труждающиесЯ и
обремененные,  и аз успокою вас..." € эти слова заставлЯют тЯнутьсЯ к некоей
благодатной  и  всемогущей силе, способной защитить, укрыть от захлестнувших
мир зла и насилиЯ.
     ќти  короткие,  как  приступ  головокружениЯ, минуты умилениЯ сменЯютсЯ
возвращением  к трезвой оценке бытиЯ... Љ евангелию в потемках церкви сквозь
притихшую  толпу  пробираетсЯ, набожно крестЯсь, комендант пересылки Љурило,
целует образки на переплете,..
     ‘лужбы  были  долгими.  Њы  выходили  из церкви, когда вокруг уже лежал
светлый   покой   летней   беломорской  ночи.  ‚  необычном  освещении  рЯды
одинаковых   крестов   не   отбрасывали   тени   и   выглЯдели  призрачными.
Ќепотревоженно  лежал  под  ними  столетиЯми  прах  почивших  в Ѓоз? иноков.
Њонахи  не  запускали  ни  одной могилы - и самой древней; обновлЯли крест с
надписью  и  холмик.  Њожно  было  отслужить панихиду по останкам монаха XVI
века.  ’акаЯ преемственность казалась несокрушимой... € становилось страшно.
‘трашно  за  будущее  своего  отечества, своего народа, отлученного от своих
отцов - их веры, дел, обычаев, забот...

        x x x

     ...‘веркают  белизной  стены  корпусов  со  средневековыми названиЯми -
Ћтрочий,    ђухлЯдный,    Љвасоварен-ный.    ѓромада   соборов   ‘оловецкого
ставропигиального   монастырЯ  как  будто  излучает  свет.  ‚  ограде  часть
обширных  мощеных  дворов  обращена в цветник с отлично ухоженными клумбами,
скамьЯми вдоль разметенных, посыпанных песком дорожек.
     ‚  погожий  летний день тут настоЯщее светское гулЯнье: прохаживаютсЯ и
сидЯт  люди  с  отличными манерами. Ћни учтиво друг с другом раскланиваютсЯ,
благовоспитанно   разговаривают  вполголоса,  нередко  вставлЯЯ  французские
слова.  …сли случитсЯ пройти тут даме из женбарака, знакомые очень изысканно
целуют  ей  руку.  “  большинства  этих  светских  людей  вид  потрепанный и
болезненный,  на  них  одежда, обтершаЯсЯ на тюремных нарах, но держатсЯ они
чопорно  и  даже  надменно.  ќто  -  защитнаЯ  реакциЯ упраздненных, попытка
как-то  удержатьсЯ  на  краю  засасывающей  лагерной  трЯсины,  предохранить
что-то  свое  от  размываниЯ  мутной  волной .обстановки, прививающей подлую
рабскую психологию. •липкаЯ внешнЯЯ преграда...
     –еремонность   этих   людей   только   подчеркивает   их  немощность  и
обреченность.  ‡десь  бывшие  сановники  и  придворные,  бывшие  правоведы и
бывшие  лицеисты,  бывшие  помещики  и офицеры, бывшие присЯжные поверенные,
кадеты, актеры... ‚се бывшие, длЯ которых нет будущего.
     џ   много   моложе   большинства   этих   людей   -   они   принадлежат
предшествующему  поколению,  -  и потому, вероЯтно, лучше отдаю себе отчет в
непоправимости  происшедшего.  Љак-то  до  менЯ  донеслось:  "Њы  с вами еще
послужим..."   ќто,   доверительно  пожимаЯ  локоть  собеседника,  произнес,
заключаЯ  разговор, седой, очень благообразный господин в заплатанной куртке
английского  покроЯ,  бывший  дипломат,  которого  мне  потом называли. Ќет,
невозможно  было  его  представить  себе  в  черном с золотым шитьем мундире
царского  посла, как уже не вписывались в памЯть золоченые купола монастырЯ,
замененные дощатыми четырехскатными крышами...
     ‚  этот  мой первый соловецкий срок Я не мог в полной мере проникнутьсЯ
горечью  и  жутью  лагерной  жизни.  Џосле  впечатлений  тюрьмы  и пересылки
настали  дни,  наполненные  делами  и  интересами, позволЯвшими отвлечьсЯ от
бесплодных,  трудных  раздумий и сожалений. ‘оздалсЯ некий внутренний мирок,
за  пределы  которого  можно было не заглЯдывать - творившеесЯ там словно не
касалось   менЯ   непосредственно.   ’о   была  передышка,  период  иллюзий,
отгораживавших  от  истинного  положениЯ.  ќти иллюзии питались чисто внешне
благоприЯтными обстоЯтельствами.
     ‡аботами  оставшихсЯ на воле близких и не забывавшего менЯ посольства Я
ни  в чем не нуждалсЯ. Ѓыл отлично одет и обут, располагал запасом "бонов" -
соловецкой  валюты  -  длЯ  лавки,  прачки,  на  прихоти.  Џожалуй, никто из
соловчан в те поры чаще моего не ходил в контору за посылками.
     ђабота  не  требовала  особых усилий - Я бывал свободен и большую часть
присутственного   времени.   Џрисвоенные   же   моей  должности  прерогативы
позволЯли  невозбранно  выходить  за  зону  - ограду монастырЯ. Ѓолее того -
бродить по всему острову.
     ‘  лишком  год  после  моего  водворениЯ  на ‘оловки - до зимы двадцать
девЯтого   -   тридцатого,   открывшейсЯ  ‚арфоломеевской  ночью,  массовыми
убийствами  заключенных - пЯтьдесЯт восьмаЯ статьЯ, иначе говорЯ, "бывшие" в
широком   значении,   не  подвергалась  последовательной  травле.  Ќаоборот,
контрики   ведали   хозЯйственными  учреждениЯми,  возглавлЯли  предприЯтиЯ,
руководили  работами,  управлЯли  складами,  финансами,  портом,  санчастью;
заполнЯли  конторы. Љомендатура - внутреннЯЯ охрана лагерЯ - комплектовалась
бывшими военными.
     ’акое  доверие  "бывшим"  оправдывалось: они не воровали, порученное им
выполнЯли  на  совесть.  €  начальство  сквозь  пальцы смотрело на исподволь
отвоевываемые  ими  длЯ себЯ привилегии: общие помещениЯ и физическаЯ работа
сделались  уделом  бытовиков.  ЏроштрафившегосЯ или неполюбившегосЯ контрика
отправлЯли на общие работы и поселЯли на нарах.
     ‚  предоставленную  себе  лагерную  элиту  входили  люди  самых  разных
сословий  и  состоЯний.  €сключались из нее одни стукачи. "Џадших ангелов" -
разжалованных  партийных  и советских деЯтелей - в те годы еще не отправлЯли
в  лагерЯ наравне с нами, не было и представителей новой, послереволюционной
интеллигенции.  Џо  статье  58  “Љ  поступали в подавлЯющем большинстве одни
"бывшие"   -   дворЯне,   чиновники,   военные,  духовенство,  принадлежащие
торгово-промышленному   сословию   и   прежним   интеллигентным  профессиЯм.
ЏринЯтый  в замкнутый соловецкий круг бывал негласно проверЯем. …го прошлое,
свЯзи, знакомства подвергались просвечиванию.
     Њне пришлось испытать это на себе.
     ...Ќа   первых   порах  встречен  Я  был  сочувственно  и  с  доверием.
„остаточной  рекомендацией служили хлопоты обо мне Ћсоргина. Ђ скоро нашлись
и  свЯзующие  нити знакомства. ’ак, бывало, бабушка моЯ, …лизавета Ђндреевна
‹евестам,   усаживала   рЯдом   с  собой  гостЯ  и  не  отпускала,  пока  не
устанавливала общей родни, хотЯ бы в четвертом колене.
     Ќа   острове   находилось   несколько   бывших   флотских   офицеров  и
гардемаринов.  ‘  ними  мне  - правнуку известных адмиралов ‹азаревых - было
легко  установить  контакты.  Ћни  все  знали  адмирала  ЂндреЯ  Њаксимовича
‹азарева,  двоюродного  брата моей матери, его сына морЯка Њаксима, Ђвиновых
и других членов тесного круга военных морЯков.
     Ћднако  вскоре  Я  стал  замечать  в  обращении  со мной холодок, некую
уклончивую  осторожность. Ђ со стороны некоторых - и подчеркнутую неприЯзнь.
Љлубок пришлось распутывать ѓеоргию.
     - ‘ел   по  бандитской  статье  и  еще  удивлЯетсЯ...  Љак  же  тут  не
насторожитьсЯ?   ’ы,   может,   кассы   взламывал...   -  шутил  он,  но  за
"расследование" взЯлсЯ всерьез. € вот что выЯснилось.
     Ѓыла  на  ‘оловках небольшаЯ группа заключенных филологов. €з них ближе
Я  знал  ЌиколаЯ  ѓреча,  безнадежно  больного  чахоткой  молодого человека,
резкого  и озлобленного. ‘разу после ареста его оставила обожаемаЯ жена, а с
приговором  -  десЯткой  лагерей  -  исчезла  надежда  завершить  когда-либо
увлекавшее научное исследование.
     ‚се  филологи считали, что своим водворением на остров они обЯзаны ћрию
Ђлександровичу  ‘амарину,  сотруднику  их института, исправно несшему службу
осведомителЯ.  Ћн  несусветно  оговорил  всех  на  следствии, топил на очных
ставках.  ѓреч  и  его  приЯтели,  установив  близкие  мои  свЯзи  с  семьей
‘амариных,  знакомство  с ћшей, как звали ћриЯ Ђлександровича в в московских
уцелевших  гостиных,  заключили:  остерегатьсЯ  надо  и  менЯ.  ‡нающему мою
подноготную  ѓеоргию пришлось, чтобы рассеЯть распространенное жертвами ћриЯ
‘амарина  подозрение,  поручитьсЯ  за  менЯ.  ‚последствии  ѓреч рассказывал
подробности  очных  ставок,  на  которых  ‘амарин уличал своих сослуживцев в
контрреволюционных замыслах.
     - ‘лава  богу,  -  говорил  ѓеоргий,  -  что  нет  в  живых  Ђлександра
„митриевича.  —то  бы  с  ним было? “знать такое о единственном сыне, надеже
рода...  Ђ  каково  будет  ‹изе?  ‚едь  об  этом  надо  дать знать в Њоскву,
предостеречь. € такое могло случитьсЯ в семье ‘амариных!
     „ействительно,  было  чему  ужасатьсЯ.  ђод  этот  и  впрЯмь дал ђоссии
честнейших  общественных  деЯтелей.  Ђлександру  „митриевичу  ‘амарину, отцу
ћриЯ,  занимавшему  несколько месЯцев пост обер-прокурора ‘вЯтейшего ‘инода,
Ќиколай   ‚торой   предложил   подать   в  отставку:  ‘амарин  не  устраивал
околораспутинскую  камарилью.  ‚  Џетербурге  говорили,  что  с его уходом в
правительстве   не  осталось  ни  одного  порЯдочного  человека.  Њосковское
дворЯнство  поспешило  тогда выбрать Ђлександра „митриевича своим губернским
предводителем.
     ‚  семнадцатом  году  на  ‘оборе  Џравославной  церкви  была  выдвинута
кандидатура  ‘амарина  на  московскую  митрополичью  кафедру.  Ћн не захотел
принЯть  постриг - говорили, что из-за дочери …лизаветы, в которой Ђлександр
„митриевич души не чаЯл.
     ќта  удивительнаЯ  русскаЯ  девушка едва не с пЯтнадцати лет взЯлась за
полные  тЯгот  и  опасностей обЯзанности свЯзной. ‘ монашками из разогнанных
монастырей  и  верующими  женщинами  стала  ездить  по  ђоссии  с  одеждой и
деньгами,  тайно  жертвуемыми  заточенным и сосланным духовным лицам. € - по
стопам  воспетых  русских  женщин  - последовала за отцом в Якутскую ссылку.
‚от  только  не было у нее заботливо снарЯжавшей в путь состоЯтельной семьи,
ни  преданной  горничной,  ни  терЯвшихсЯ  перед петербургской аристократкой
смотрителей  и  комендантов... Ђ были - езда в нетопленых вагонах, мешочники
и   озлобленный  люд.  Ѓыли  заградительные  отрЯды  с  хлебнувшими  сладкой
безнаказанности плохо говорЯщими по-русски стрелками...
     “  брата ‹изы не было и сотой доли спокойного мужества сестры. Џожалуй,
именно  трусость определила падение ћриЯ. ‚ органах его крепко припугнули. €
-   страх  земной  пересилил  страх  кары  небесной!  Ђ  в  семье  ‘амариных
незыблемо: "без Ѓога - ни до порога"...
     ћша  ‘амарин  не  пропускал  служб.  ‚  храме  подрЯд  ко  всем  иконам
прикладывалсЯ,  отбивал  перед ними земные поклоны. € со слезами умилениЯ! €
как  строго  он  порицал  недостаточно  чинное  стоЯние в храме, опоздание к
богослужению  или  манкирование  поцелуем  руки  подающего крест свЯщенника!
Џеред  ним  и  значительно  более  искушенный в церковностЯх человек, чем Я,
должен  был  чувствовать себЯ оглашенным. € вот что, оказываетсЯ, таилось за
набожностью, за этим усердием христианина...
     ...—то  бы  ни  менЯли  на  ‘оловецких  островах  новые  люди, какие бы
порЯдки  ни заводили, как бы противоположны ни были цели и задачи пришельцев
вековому  назначению  монастырЯ,  -  перед  находившимсЯ  в те годы в лагере
русским человеком лежала открытой летопись отвергнутых путей ђоссии.
     ...‚  глубь  нетронутых  лесов,  вдоль  берегов разбросанных по острову
бессчетных  озер  шли  обставленные  крестами  тропы.  ‚ели  они к потаенным
скитам,  где  длинные  годы  молились  и спасались старцы. ‡десь в двадцатом
веке  продолжалось  начатое еще в Љиевской ђуси. ‡десь жили легенды о ‘ергии
ђадонежском,  Љирилле  Ѓелозерском,  Ќилах  и ЏафнутиЯх, €осифах, рубивших в
глухих   дебрЯх   кельи,   расширЯвших   границы   православиЯ   и   русской
государственности.
     ЉаждаЯ  пЯдь  соловецкой  земли,  каждый  монастырский камень говорил о
горстках  подвижников,  радевших  о  духовности.  Џодвиг  веры  сочеталсЯ  с
трудами,  приносившими  земные  плоды. ’ысЯчи и тысЯчи богомольцев - мужиков
архангельских,  вЯтских,  олонецких,  пермских,  со  всего  севера  ђоссии -
встречали  здесь  своих  землЯков.  ‚идели  их,  в  подрЯсниках  и  скуфьЯх,
ухаживающими  за скотом, возделывающими землю, искусных рыбаков и плотников,
мореходцев, гончаров, кожевников, скорнЯков, каменщиков...
     €  Я  ходил  по  острову,  как по огромному музею истории моего народа,
исполненной тЯгот, опасностей и свершений.
     ‚  надвратной  Ѓлаговещенской  церкви и в бывших покоЯх настоЯтелЯ было
выставлено  средневековое  оружие  - бердыши, пищали и пратазаны. ‘оловецкий
игумен  был  одновременно  и  комендантом  крепости с гарнизоном из монахов,
обученных ратному делу.
     ...Ќеподалеку  от  гавани  на морском берегу лежит Џереговорный камень.
Џо  преданию,  на  этом  месте настоЯтель твердо отверг предложение англичан
сдать  осажденную  обитель. ‚ысадить десант и брать штурмом отчаЯнных божьих
иноков  бритты  не  решились.  €  ограничились  бомбардировкой  с  морЯ.  Ћт
гранитных  стен  Ядра  отскакивали  горошинами.  ‘леды  их монахи обозначили
кружками.   ЏамЯть  о  вкладе  ‘оловков  в  оборону  отечества...  Ђ  монахи
рассказывали  паломникам,  что  споспешествовали  обороне  и  чайки, густыми
стаЯми   налетавшие  на  вражеские  корабли  и  криками  своими  и  обильным
испусканием  помета сеЯвшими растерЯнность и смущение в рЯдах неприЯтелей. €
подводили  к  фреске,  украшавшей  изнутри  шатер  над  криницей: по палубе,
преследуемые  огромными  птицами  с  широко  разверзтыми  клювами,  метались
бравые   артиллеристы   королевы   ‚иктории   в  испачканных  мундирах  и  с
залепленными белыми потеками лицами.
     ‚  глубине  острова,  меж  лесистых  горок и затененных ложбин, дремали
тихие  каналы.  Ѓерега  их  и  шлюзы,  выложенные  замшелыми  камнЯми,  были
укреплены  вечными  лиственничными  рЯжами.  Љаналами  монахи соединили цепь
озер  длЯ  сплава  бревен.  € по всему рукотворному водотоку развели красную
рыбу и хариусов.
     ‚доль  ‘вЯтого  озера тЯнулись огороды, рЯды длинных монашеских теплиц.
Ќа  тучных  пастбищах  острова  ЃольшаЯ  Њуксалма паслись крупные породистые
коровы   -  остатки  стада,  за  которые  ‘оловецкий  монастырь  награждалсЯ
медалЯми  €мператорского  общества поощрениЯ племенного животноводства. ќтот
остров  километровой  дамбой,  сложенной  из  каменных  глыб,  соединЯлсЯ  с
главным, где был монастырский кремль.
     Ђ  на  Њалой  Њуксалме,  входЯщей  в ‘оловецкий архипелаг, до лагерного
времени  вольно  жили  лапландские  олени,  выпущенные  туда еще при игумене
”илиппе.
     Ќа  пустынном  морском  берегу  мне  доводилось видеть небольшую артель
рыбаков-монахов,  заводивших  тЯжелый  морской  невод. „елали они все молча,
споро   и  слаженно  -  десЯток  бородатых  пожилых  мужчин  в  подпоЯсанных
подрЯсниках  и надвинутых до бровей скуфьЯх. ‘амодельные снасти: карбасы, на
каких   плавали   новгородцы;  исконнаЯ  умелость  этих  рыбаков,  слитых  с
набегавшими  студеными  волнами; каменистаЯ полоса прибоЯ, и за ней - опушка
из  низких,  перекрученных  ветрами  березок...  ‚се в этой картине от века:
древнейший  промысел,  отражавший  прочные свЯзи человека с природой, да еще
освЯщенный  евангельским  преданием...  Ќет,  не  суждено  было  этим мирным
русским  инокам  стать апостолами. Ћднако они уже познали полную меру тревог
и  преследований,  и  оставались считанные дни до изгнаниЯ их с острова. € -
кто  знает?  -  не  ожидали  ли  их  там,  на  материке,  как прославленного
соловецкого игумена преосвЯщенного ”илиппа, современные Њалюты ‘куратовы?
     џ   бродил   по   окрестностЯм  монастырЯ,  простаиваЯ  возле  покрытых
славЯнской  вЯзью  крестов,  огромных,  в  два-три  человеческих  роста.  €х
ставили  по  обету  или  в  памЯть  событиЯ,  отметившего  вехой размеренные
монастырские  будни.  ‚ходил  в  заброшенные  часовни  с остатками скромного
убранства,  уже  разгромленные,  уже  оскверненные.  ‚  одной из них древнее
распЯтие  послужило  мишенью  длЯ  стрельбы.  ђасщепленное  и  развороченное
пулЯми дерево светлело из-под краски.
     “  стены  Џреображенского собора уцелели две могильные плиты. Џод одной
-  останки  ЂвраамиЯ  Џали-цына.  €мЯ  келарЯ  ’роице-‘ергиевой  лавры сразу
переносило  в  тЯжкие  годы  ‘муты  и  говорило о преданности русскому делу.
ђЯдом   -   могила   последнего  кошевого  атамана  ‡апорожской  ‘ечи  Џетра
Љальнишевского,  заточенного  в  монастырь  при  …катерине  II. Ќеподдельные
свидетельства истории...
     Џод  сводами церкви над ‘вЯтыми воротами и в примыкающих настоЯтельских
покоЯх   был  устроен  небольшой  музей.  Ќемногочисленный  персонал  его  -
заключенные,  в  большинстве  научные  работники,  занимавшиесЯ  и  на  воле
русской  историей.  Ќаходки в неполностью разгромленных монастырских архивах
и ризницах лишали их сна.
     ‘реди  этих  увлеченных была сотрудница ќрмитажа, дама забальзаковского
возраста,   подлинный   синий   чулок.   Ћна,   по  собственному  признанию,
беспокоилась  лишь  о  том,  чтобы успеть уложитьсЯ в свой трехлетний срок и
довести  до  конца  особенно  важные  описи. ‘топы рукописных книг в кожаных
переплетах  с  медными  застежками отгораживали ее глухой стеной от лагерных
тревог,  приносили  ощущение причастности большому нужному делу - где бы его
ни делать!
     Ќо  вот  на  блеклом  и  холодном  горизонте этой старой девы забрезжил
огонек, суливший ей свою долю радости.
     ‚  музее  работал молодой человек - замкнутый, воспитанный и, как легко
угадывалось,  очень  одинокий, без сохранившихсЯ живительных свЯзей с волей.
…му  была  очень  кстати заботливаЯ утешительница, к тому же взЯвшаЯ на себЯ
попечение  о  его  мелких  нуждах  холостЯка,  длЯ  которого стирка платка и
штопка носков вырастают в проблему.
     Ќе  хочу  гадать  о  том, как далеко зашли их отношениЯ. ‡наю лишь, что
она,  никогда  не ведавшаЯ ответной любви, сильно привЯзалась к потерпевшему
крушение,   по-детски   беспомощному   человеку.   ‘иний   чулок   расцвела.
ЌепривлекательнаЯ   внешность  ее  почти  не  замечалась:  женщина,  впервые
по-настоЯщему полюбившаЯ, не бывает дурнушкой.
     Џредмет  ее  стал  еще  больше сторонитьсЯ людей и проводил все времЯ в
музее.  Ќо  вид его ЯвлЯл заботу пристрастных женских рук. ‡навшие эту пару,
не  сговариваЯсь,  опекали  ее  как могли. —то в лагерных условиЯх означало:
ничего не замечать, молчать и по возможности способствовать уединению.
     Ќо  как  бы  сказали  в  старину,  создание  ‚рага ђода —еловеческого -
лагерь,  порожденный  силами  зла,  -  по природе своей не способен вместить
начал  добра  и  счастьЯ.  Ќашлись  завистники  -  из тех, кому непереносимо
терпеть  соседа, в чем-либо более удачливого, благополучного. € донос сделал
свое дело.
     ‚озлюбленный  был  схвачен  среди  ночи в общежитии и увезен на ‡аЯцкие
острова  -  дальнюю  командировку,  носЯщую  Ярлык  штрафной.  ѓибельные эти
острова предвосхитили гитлеровские Vernichtungslagern - лагерЯ уничтожениЯ.
     …е  оставили  в  покое,  тем  усугубив  отчаЯние.  ‹егче  было бы самой
подвергнутьсЯ   преследованиЯм,   чем   думать  о  неразделенных  испытаниЯх
дорогого   человека,   брошенного   в   барак   с  бандитами  и  охранЯемого
садистами...  Њало  сказать,  что она погасла: за рабочим столом, заваленном
книгами, сидел сломленный, опустошенный человек...
     —ерез  некоторое  времЯ  ѓеоргию  и его другу Ђлександру Ђлександровичу
‘иверсу    удалось   вытащить   с   ‡айчиков   пострадавшего   за   "половую
распущенность"   -  таким  подлым  Языком  определЯлись  подобные  нарушениЯ
лицемерного  лагерного  пуританизма  -  и  перевести на Њуксалмскую ферму, в
относительно  сносные  условиЯ.  ќто  несколько взбодрило сразу постаревшую,
двигающуюсЯ как автомат несчастную его приЯтельницу.
     Љак-то,  стоЯ  возле  менЯ,  разглЯдывавшего  вериги - массивные, грубо
выкованные  кресты,  цепи  и  плашки  с  шипами, какие носили, смирЯЯ плоть,
монахи,  надеваЯ  их  поверх  власЯницы,  а  то  и  на  голое тело, она тихо
сказала:
     - ‹егче бы их носить, - и отошла.
     Љстати  - о ‘иверсе. Џо делу о лицеистах он был приговорен к расстрелу,
замененному  десЯткой.  ‚  лагере  возглавлЯл  один из хозЯйственных отделов
управлениЯ. Ђ потом...
     €скалеченные,  растоптанные  судьбы...  ‚ороха  горЯ и унижений, долгие
годы  издевательств,  жестокости,  пыток,  убийств.  Љак  поверить,  что ими
утверждаютсЯ высокие идеалы!
     ...€ногда  ѓеоргий  уводил  менЯ  к  епископу  €ллариону, поселенному в
”илипповской   пустыни,  верстах  в  трех  от  монастырЯ.  —ислилсЯ  он  там
сторожем.  ѓеоргий  уверЯл, что даже лагерное начальство-поневоле относилось
с  уважением к этому выдающемусЯ человеку и разрешало ему жить уединенно и в
покое.
     „ни  короткого  соловецкого  лета  пригожи  и  солнечны. €дти по лесу -
истиннаЯ  радость.  „овлевшие  каждому  дню заботы - позади, а природа, с ее
неподвластною  нам  жизнью,  захватывала  нас. ‚сполошно взлетали из-под ног
выводки  рЯбчиков.  Ќетронутые,  алели в гуще подлеска Яркие северные пионы.
Џерепархивали  молчаливые  таежные  птицы.  Ћбдавали  запахи  хвои  и  трав.
ѓлухари склевывали на дороге камушки...
     ЏреосвЯщенный  встречал  нас  радушно.  ‚  простоте  его обращениЯ были
приЯтие  людей  и  понимание  жизни.  „аже  любовь  к  ней.  ‹юбовь  аскета,
почитавшего радости ее ниспосланными свыше.
     Њы  подошли  к  его  руке,  он  благословил нас и тут же, как бы стираЯ
всЯкую  грань  между архиепископом и мирЯнами, прихватил за плечи и повлек к
столу.  Џриветливый  хозЯин,  принимающий  приставших с дороги гостей. € был
так  непринужден,  так  славно  шутил,  что  забывалось  о  его  учености  и
исключительности,  выдвинувших  его  на  одно из первых мест среди тогдашних
православных иерархов.
     Њне  были  знакомы  места  под  ‘ерпуховом,  откуда  был  родом владыка
€лларион.  Ћн  загоралсЯ,  вспоминал  юность.  Џотом  неизбежно переходил от
судеб своего прежнего прихода к суждениЯм о церковных делах ђоссии.
     - Ќадо  верить,  что церковь устоит, - говорил он. - Ѓез этой веры жить
нельзЯ.   Џусть   сохранЯтсЯ   хоть   крошечные,   еле  светЯщие  огоньки  -
когда-нибудь  от  них  все  пойдет вновь. Ѓез •риста люди пожрут друг друга.
ќто  понимал  даже ‚ольтер... џ вот зиму тут прожил, когда и днЯ не бывает -
потемки  круглые  сутки.  ‚ыйдешь  на  крыльцо  -  кругом лес, тишина, мрак.
‘ловно  конца им нет, словно пусто везде и глухо... Ќо "чем ночь темней, тем
Ярче  звезды...".  •орошие это строки. Ђ как там дальше - вы должны помнить.
Њне, монаху, впору писание знать.
     €ллариону  оставалось  сидеть  около  года.  „а  боле