вно не мог выполнить свой
давнишний роскошнейший план -- поблуждать  по  ночным  огнистым
улицам,  присмотретьсЯ  к  волшебным  ночным дамам. ‚ первый же
день, далеко забредЯ, он попал на широкую  скучную  улицу,  где
было  много пароходных контор и магазинов картин,-- и, взглЯнув
на столб с надписью, увидел, что находитсЯ  на  том  проспекте,
который  некогда  так  пышно  снилсЯ  ему. Ћсыпались жидковатые
липы. Ђрка в конце была сплошь заставлена лесами:  а  в  другом
конце  был  странный  простор,--  и проходЯ вдоль канала, где в
одном месте масло радугой стоЯло на воде и дурманно пахло медом
от барж, с которых люди в розовых рубашках выгружали горы  груш
и  Яблок,  он  увидел с моста двух женщин в блестЯщих купальных
шлемах,  которые,  сосредоточенно  отфыркиваЯсь  и   равномерно
разводЯ  руками,  плыли рЯдом по самой средине водной полосы. ‚
музее древностей он  провел  два  часа,  с  ужасом  разглЯдываЯ
пестрые  саркофаги и портреты носастых египетских младенцев. Ћн
подолгу отдыхал в шоферских трактирах и на удобнейших скамьЯх в
необъЯтном парке. Ћн спускалсЯ  в  прохладные  недра  подземной
железной дороги -- и, сидЯ на красном кожаном сиденье, глЯдЯ на
блестЯщие  штанги,  по которым взбегала, словно золотаЯ, ртуть,
ждал с нетерпением, чтобы оборвалась поскорей угольнаЯ чернота,
грохотавшаЯ вдоль окон.  …му  чрезвычайно  хотелось  найти  тот
огромный  магазин „райера, о котором с таким почтением говорили
в его родном городке. Ќо в  толстом  телефонном  фолианте  были
только  указаны  дом  и  контора.  Њагазин, очевидно, называлсЯ
как-то иначе. € не знаЯ, что столица  передвинулась  на  запад,
”ранц  бродил  по  центральным  и  северным улицам, где, по его
мнению, должны были быть  нарЯднейшие  магазины,  оживленнейшаЯ
торговлЯ, и, замираЯ у витрин конфекционеров, все гадал, не это
ли магазин, где он будет служить.
     …го мучило, что он ничего не смеет купить. ‡а это короткое
времЯ  он успел уже потратить уйму денег,-- а тут „райер исчез,
ничего как-то  не  известно,  на  душе  смутно.  Ћн  попробовал
подружитьсЯ  со  старичком-хозЯином,  так настойчиво выгонЯвшим
его на целый день из дому,---но тот оказалсЯ неразговорчивым --
все таилсЯ в неведомой глубине  квартирки.  ‚прочем,  в  первый
вечер  встретив  ”ранца в коридоре, он долго объЯснЯл ему тайны
районного участка, дал ему какие-то бланки, куда  ”ранц  должен
был вписать свою фамилию, холост ли или женат, и где родилсЯ.
     -- Љстати,  Я  хочу вас предупредить,-- сказал старичок.--
Ќасчет вашей подруги... Ћна не должна  вас  посешать  здесь.  џ
понимаю,--  вы  молоды, Я сам был молод, Я бы, пожалуй, смотрел
на это сквозь пальцы, с удовольствием... Ќо  моЯ  супруга,--она
сейчас  временно  в  отъезде,--моЯ  супруга  не разрешает таких
посещений.
     ”ранц, побагровев, закивал. ’о, что хозЯин принЯл Њарту за
его возлюбленную, и поразило его, и польстило ему  чрезвычайно.
Џри этом он с легким волнением почувствовал, что теперь Њарта и
дама  в  вагоне  слились  в  один  образ. Ћн представил себе ее
запах, ее теплые на вид губы,  нежные  поперечные  бороздки  на
горле;  но  сразу остановил в себе привычный наплыв вожделениЯ.
"Ћна совершенно недоступна,-- подумал он спокойно.-- Ќедоступна
и холодна. Ћна живет в другом мире  с  богатейшим,  еще  сочным
мужем.  ‚оображаю,  как  погнала  бы  в  три шеи, если б Я стал
предприимчив. € сразу  --  разбитаЯ  карьера..."  ‘  другой  же
стороны,  он  подумал,  что  какую-нибудь  подругу  он все-таки
непременно  заведет,--  тоже  крупную  и   темноволосую,--и   в
предвидении  этого  решил принЯть некоторые .меры. “тром, когда
старичок принес ему кофе, ”ранц кашлЯнул и сказал:
     -- Џослушайте,-- а если б Я  вам  немножко  приплатил,  вы
бы...  Я  бы... ну, словом,-- можно было бы мне принимать, кого
хочу? -- ќто еще вопрос,-- сказал старичок.
     -- Ќесколько лишних марок,-- сказал ”ранц. -- џ понимаю,--
сказал старичок. -- …ще пЯть марок в месЯц,-- сказал ”ранц.  --
‹адно,--  кивнул  старичок  -- и тут-то добавил наставительно и
лукаво,--смотрите, не опоздайте на службу.
     ’ак сразу пропал даром весь труд Њарты, не стоило  ей  так
торговатьсЯ. Ќо ”ранц, решив приплачивать тайно, из собственных
денег,  отлично  почувствовал, что поступил опрометчиво. „еньги
таЯли, а „райер все не звонил. ‚ продолжение четырех дней он  с
отвращением,  ровно  в  восемь,  уходил  из  дому  и  в  тумане
усталости возвращалсЯ после семи. Џресловутый проспект и улицу,
его пересекавшие, в конец  ему  опротивели.  Њатери  он  послал
открытку  с  видом  этого  проспекта,  написал, что здоров, что
„райер добрейший  человек:  незачем  было  пугать  старушку.  €
только  в пЯтницу вечером, часов в одиннадцать, когда ”ранц уже
лежал в постели и говорил себе, в паническом трепете,  что  все
его  забыли,  что  он  совершенно  один  в  чужом городе,-- и с
каким-то  злорадством  думал:  "Ќет,  дудки!   ‡автра   скажусь
больным,  провалЯюсь весь день, а вечерком махну в какие-нибудь
злачные места",-- в это мгновение постучалсЯ старичок и  сонным
голосом позвал его к телефону.
     ”ранц, страшно спеша и волнуЯсь, натЯнул на ночную рубашку
штаны,   кинулсЯ  босиком  в  коридор,  зацепилсЯ  болтавшимисЯ
подтЯжками о ручку двери, рванулсЯ, резина больно  хлопнула  по
уху,--  замелькали темные стены коридора, какой-то сундук успел
мимолетом хватить его по  колену,  и  наконец  райским  блеском
заиграло на стене телефонное сооружение. Ћттого ли, что ”ранц к
телефонам  не привык, оттого ли, что он так был взволнован, так
запыхалсЯ,-- но сначала никак ему не удавалось разобрать голос,
лающий ему в ухо. "‘ию минуту приходи ко мне  на  дом,--наконец
Ясно  сказал  голос.--‘лышишь?  Џожалуйста,  поторопись. џ тебЯ
жду..." -- "Ђх,  здравствуйте,  здравствуйте..."  --  залепетал
”ранц,  но  телефон  уже  был  пуст,  ‘ размаху повесив трубку,
„райер  опЯть  облокотилсЯ  на  стол  и   продолжал   торопливо
вписывать  в большую карманную книжку все, что ему нужно завтра
сделать. Џотом он взглЯнул на часы, соображаЯ, что сейчас  жена
должна  вернутьсЯ  из кинематографа. Џроворной ладонью он потер
себе лоб и, хитро улыбнувшись, достал из Ящика свЯзку ключей  и
трубовидный электрический фонарик с выпуклым глазом. Ѓыл он еще
в  пальто,-- только что приехал домой,-- и прЯмо так, в пальто,
прошагал в кабинет, как  он  всегда  это  делал,  когда  спешил
что-нибудь  записать,  куда-нибудь  позвонить.  ’еперь он шумно
отодвинул стул и, снимаЯ на ходу мохнатое, широкое, желтое свое
пальто, прошел в переднюю, где его и повесил. ‡атем  опустил  в
огромный карман уже успокоившегосЯ пальто ключи и фонарик. ’ом,
лежавший  у  двери,  встал, потерсЯ нежной головой о его ногу и
улегсЯ опЯть. „райер звонко заперсЯ в уборной, где  на  беленой
стене  дремали маленькие, состарившиесЯ комары, и через минуту,
уже домашней, неторопливой походкой, прошел обратно в  кабинет,
а оттуда в столовую.
     ’ам  стол был накрыт, алела вестфальскаЯ ветчина на блюде,
среди  мозаики  ливерной  колбасы.  Љрупный  виноград,   словно
налитой  светом,  свешивалсЯ с краЯ вазы. „райер оторвал Ягоду,
бросил ее себе в рот, покосилсЯ на ветчину, но решил  подождать
Њарту.  ‚  зеркале  отражалась его широкаЯ, светло-сераЯ спина,
теневые перехваты на сгибе рукава,  желтые  прЯди  приглаженных
волос.  Ћн  быстро  обернулсЯ,  будто  почувствовал, что кто-то
смотрит на  него,  отодвинулсЯ,  и  в  зеркале  осталсЯ  только
Ярко-белый   угол   накрытого   стола   на   черном  фоне,  где
темновато-драгоценно поблескивал хрусталь на буфете.  ‚друг  по
той  стороне  тишины  раздалсЯ  легчайший  звук: кто-то искал в
тишине чувствительную точку; нашел; пронзил  ее  ударом  ключа,
отчетливо  повернул,--  и  все  оживилось:  в  зеркале раза два
прошло серое плечо „райера, жадно зашагавшего  вокруг  ветчины;
стукнула  дверь,  вошла  Њарта, блестЯ глазами и крепко вытираЯ
нос душистым платком;  за  ней  вошла,  мЯгко  выкидываЯ  лапы,
совсем проснувшаЯсЯ собака.
     -- ‘адись,  садись,  моЯ  душа,--бодро воскликнул „райер и
включил хитрый электрический ток,  согревающий  воду  длЯ  чаЯ.
Њарта улыбалась. ‚ообще, последнее времЯ она улыбалась довольно
часто,  чему  „райер  был  несказанно  рад.  Ћна  находилась  в
приЯтном положении человека, которому в близком будущем обещано
удовольствие. Ћна готова была ждать некоторый срок,  знаЯ,  что
удовольствие  придет  непременно.  Ќынче  она  вызвала малЯров,
чтобы освежить фасад дома. Џосле кинематографа  она  разомлела,
проголодалась  и с наслаждением думала, что вот сейчас, сейчас,
утолив грубоватый вечерний голод, завалитсЯ спать.
     ‘ парадной донессЯ взволнованный звонок. ’ом резво залаЯл.
Њарта удивленно поднЯла брови. „райер  с  таинственным  смешком
встал и, жуЯ на ходу, пошел открывать.
     Ћна  сидела, полуобернувшись к двери, держа на весу чашку.
Љогда ”ранц, шутливо подталкиваемый  „райером,  боком  вошел  в
столовую,  резко  остановилсЯ, щелкнул каблуками и быстро к ней
подошел, она так прекрасно улыбнулась, так  жарко  блеснули  ее
губы,  что  в  душе  у  „райера какаЯ-то огромнаЯ веселаЯ толпа
оглушительно зарукоплескала, и он подумал, что уж  после  такой
улыбки все будет хорошо: Њарта, как некогда, будет захлебываЯсь
рассказывать  о кинематографе, о новом удивительном платье,-- и
в воскресенье, вместо тенниса (какой там теннис в дождь!), он с
нею поедет кататьсЯ верхом  в  шуршащем,  солнечном,  оранжевом
парке.
     -- Џрежде   всего,   мой   дорогой   ”ранц,--  сказал  он,
пододвинув стул,-- закуси. € вот тебе рюмка коньЯку.
     ”ранц, как автомат, выбросил через стол руку, нацелЯсь  на
протЯнутую  рюмку,  сшиб  вазочку с тЯжелой, коричневатой розой
("которую давно следовало убрать",-- подумала Њарта), и  цвелаЯ
вода отвратительным узором растеклась по скатерти.
     Ћн  окончательно  растерЯлсЯ,-- и немудрено. ‚о-первых, он
вовсе не ожидал увидеть Њарту. …му казалось, что „райер  примет
его  в  кабинете  и сообщит ему о важном, очень важном деле, за
которое он, ”ранц, тотчас должен взЯтьсЯ.  “лыбка  Њарты  разом
его  оглушила.  Ћн  мгновенно выЯснил про себЯ причину тревоги.
Љак то семЯ, которое факир зарывает  в  землю,  чтобы  истошным
колдовством вытЯнуть из него живое дерево, просьба Њарты скрыть
от „райера их невинное похождение, просьба, на которую он тогда
едва обратил внимание, теперь, в присутствии „райера, мгновенно
и  чудовищно  разрослась,  обратившись в тайну, котораЯ странно
свЯзывала его с Њартой. ‚месте с тем он вспомнил слова старичка
о подруге, и ему стало жарко, сладко и  стыдно.  Ћн  попробовал
сбросить  с  себЯ  наваждение,  посмотреть  на Њарту спокойно и
весело;  но  встретив  ее  нестерпимо  пристальный  взглЯд,  он
беспомощно  продолжал  потапывать  платком  по мокрой скатерти,
несмотрЯ на то, что „райер смеЯлсЯ и отстранЯл  его  руку.  …ще
так  недавно  он  лежал  в постели,-- и вдруг теперь оказалсЯ в
поблескивающей столовой, и, как во сне, страдал оттого, что  не
может  остановить  струйку, обогнувшую солонку и под прикрытием
краЯ тарелки норовившую  добежать  до  сгиба  скатерти.  Њарта,
улыбаЯсь  (завтра  все  равно  нужна  будет  свежаЯ  скатерть),
перевела взглЯд на  его  руки,  на  нежную  игру  суставов  под
натЯнутой  кожей,--  на  трепещущие  длинные пальцы и почему-то
почувствовала, что на ней не надето сегоднЯ ничего  шерстЯного.
„райер вдруг поднЯлсЯ и сказал:
     -- ”ранц,--  это может быть негостеприимно,-- но ничего не
поделаешь, уже поздно,-- нам нужно с тобой ехать...
     -- Људа? -- растерЯнно  спросил  ”ранц,  засовываЯ  мокрый
комок платка в карман. Њарта с холодным удивлением взглЯнула на
мужа.
     -- ќто  ты  сейчас  увидишь,--  сказал „райер, и глаза его
засветились знакомым Њарте огоньком.
     "ЉакаЯ  чепуха,--  подумала  она  злобно.--  —то  это   он
затеЯл?"
     ‚ передней она задержала его и скороговоркой прошептала:
     -- Људа  ты  едешь?  Људа ты едешь? џ требую, чтобы ты мне
сказал, куда ты едешь?
     -- Љутить,-- весело ответил „райер, в надежде вызвать  еще
одну прекрасную улыбку.
     Ћна  дернулась;  он  потрепал  ее  по  щеке и вышел. Њарта
вернулась в столовую, постоЯла в раздумье за стулом, на котором
только  что  сидел  ”ранц;  потом  с  раздражением   приподнЯла
скатерть  там,  где была пролита вода, и подложила под скатерть
тарелку. ‚ зеркале отразилось ее зеленое платье, нежнаЯ шеЯ под
темной тЯжестью шиньона, блеск мелких  жемчужин.  Ћна  даже  не
почувствовала,   что  зеркало  на  нее  глЯдит,--  и,  медленно
двигаЯсь, убираЯ ветчину, продолжала изредка в нем  отражатьсЯ.
Џотом   потушила   в  столовой  свет  и,  погрызываЯ  ожерелье,
поднЯлась к себе в спальню.
     "’ак оно, должно быть, и есть,-- думала она.-- ‘ведет  его
с какой-нибудь потаскухой, а та заразит... ‚от и пропало..."
     Ћна  медленно стала раздеватьсЯ и вдруг почувствовала, что
сейчас расплачетсЯ. ќтого еще не хватало. Џогоди, погоди, когда
вернешьсЯ. Ћсобенно, если пошутил...  €,  вообще,  что  это  за
манера:  пригласить и увести... Ќочью... —ерт знает что... черт
знает что...
     Ћна снова, как уже  много  раз,  перебрала  в  памЯти  все
прегрешениЯ  мужа.  …й казалось, что она помнит их все. €х было
много. ќто ей не мешало,  однако,  говорить  сестре,  когда  та
приезжала  из  ѓамбурга,  что  она  счастлива,  что  у нее брак
счастливый. € действительно; Њарта  считала,  что  ее  брак  не
отличаетсЯ  от всЯкого другого брака, что всегда бывает разлад,
что  всегда  жена  боретсЯ  с  мужем,  с   его   причудами,   с
отступлениЯми  от  исконных  правил,--  и это и есть счастливый
брак. Ќесчастный брак -- это когда муж беден,  или  попадает  в
тюрьму   за  темное  дело,  или  тратит  деньги  на  содержание
любовниц,-- и Њарта прежде не сетовала на свое  положение,--так
как оно было естественное, обычное...
     Ћна  почти не знала его, когда семь лет тому, ее родители,
разорившиесЯ купцы, без труда уговорили ее  выйти  за  легко  и
волшебно богатевшего „райера. Ћн был очень веселый, пел смешным
голосом,  подарил ей белку, от которой дурно пахло... ’олько уж
после свадьбы, когда муж, ради медового месЯца  в  Ќорвегии,--и
почему  в  Ќорвегии,  неизвестно,--отказалсЯ  от важной деловой
поездки в Ѓерн, только тогда кое-что выЯснилось.

        IV
     ‚ темноте таксомотора (могучий черный  "€кар"  был  еще  в
починке)  „райер молчал; таинственно тлел воспаленный огонь его
сигары. ”ранц молчал тоже,  с  томным,  бредовым  беспокойством
недоумеваЯ,  куда  это  его  везут.  Џосле третьего поворота он
совершенно потерЯл чувство направлениЯ.
     „о сего днЯ он успел изучить только тихий район, где  жил,
да  район  проспекта,  в  другом  конце города. ‚се, что лежало
между этими двумЯ живыми оазисами, было  неизведанным  туманом,
так что образ столицы в его сознании напоминал те первые карты,
на  которых географ, еще не остывший после странствий, начертал
все, что открыл, обдав остальное  облачной  синевой  и  поразив
суеверные  умы размашистой "’ерра €нкогнита". Ћн глЯдел в окно,
и ему казалось, что  темные  улицы  понемногу  светлеют,  опЯть
меркнут,  опЯть набираютсЯ света, разгораютсЯ пуще, сдают снова
и внезапно уже с какой-то искристой  уверенностью,  возмужав  в
тесноте  тьмы, прорываютсЯ небывалыми огнЯми, синими и румЯными
водопадами световых реклам. Џроплывала  туманнаЯ  церковь,  как
тЯжелаЯ тень среди озаренных воздушных зданий,-- и, промчавшись
дальше,  с разбегу скользнув по блестЯщему асфальту, автомобиль
пристал к тротуару.
     € только тогда ”ранц понЯл. ‘апфирными  буквами,  алмазным
хвостом,   продолжавшим   в   бок  конечный  ипсилон,  сверкала
пЯтисаженнаЯ надпись: "„энди". „райер взЯл его под руку и молча
подвел к одной из пЯти, в рЯд сиЯвших  витрин.  ‚  ней,  как  в
оранжерее,  жарко цвели галстуки, то красками переговариваЯсь с
плоскими  шелковыми  носками,  то  млеЯ  на  сизых  и  кремовых
прЯмоугольниках  остальных  четырех  витрин:  чередой мелькнули
оргии блесуков,-- а в глубине, как бог этого  сада,  стоЯла  во
весь  рост  опаловаЯ  пижама с восковым лицом. Ќо „райер не дал
”ранцу  засмотретьсЯ;  он  быстро  провел  его  мимо  остальных
четырех   витрин:  чередой  мелькнули  оргии  блестЯщей  обуви,
фата-моргана пиджаков и пальто, легкий полет шлЯп,  перчаток  и
тросточек, солнечный рай спортивных вещей,-- и ”ранц оказалсЯ в
темной  подворотне,  где стоЯл старик в черной накидке с блЯхой
на фуражке; а рЯдом с ним -- тонконогаЯ женщина  в  мехах.  Ћни
оба  посмотрели  на „райера, сторож узнал его и приложил руку к
козырьку; ЯркоглазаЯ беленаЯ проститутка, поймав взглЯд ”ранца,
слегка отодвинулась,-- и как только  он,  следом  за  „райером,
исчез в темноту двора, продолжала свою тихую, дельную беседу со
сторожем о том, как лечить ревматизм.
     „вор  был  темный, треугольный тупик, косо срезанный слева
глухой стеною. Џахло сыростью и почему-то вином. ‚  одном  углу
не  то  свалено  было  что-то,  не то стоЯла телега с поднЯтыми
оглоблЯми; во мраке не различить. „райер вдруг вынул из кармана
электрический фонарик, и скользнувший круг серого света наметил
решетку, спускавшиесЯ ступеньки и затем железную дверь, которую
он, радуЯсь, что избрал самый таинственный вход, тихо и  быстро
отпер.  ”ранц,  нагнув  голову,  прошел  вслед  за ним в темный
каменный коридор, где снова  светЯщийсЯ  круг  выхватил  дверь,
котораЯ,  при  всЯкой беззаконной попытке ее отпереть, залилась
бы громовым звоном. Ќо и к ней у  „райера  нашелсЯ  'беззвучный
ключ,  и  ”ранц  опЯть  нагнул  голову. ‚ сумрачном проходе, по
которому они теперь шли, громоздились там и сЯм какие-то  тюки,
Ящики,  под ногами шуршала солома. ”онарик подвижным испытующим
светом  обходил  углы,--  и  снова  выросла  дверь,  а  за  ней
поднЯлась  голаЯ,  каменнаЯ,  тающаЯ  в  темноте  лестница. Ћни
зашаркали вверх и вдруг,  с  неожиданностью  сна,  оказались  в
огромном   туманном   помещении.  ‘вет  скользнул  по  какой-то
металлической виселице,  по  складкам  портьер,  по  створчатым
зеркалам,   по  черным  плечистым  фигурам,  будто  только  что
обезглавленным,-- и свернув налево, потом направо, за  какие-то
гигантские  шкалы, „райер остановилсЯ, спрЯтал свой фонарик и в
темноте тихо сказал: "‚нимание!.." Ћн пошуршал рукой по  стене,
и вспыхнула одна грушевиднаЯ лампочка, Ярко озарившаЯ прилавок.
‚сЯ    остальнаЯ    часть    залы,--    широкий,    бесконечный
лабиринт--тонула в темноте, и было что-то жутковатое в том, что
один только этот угол выделен желтым светом из всего  огромного
мрака.  "Џервый  урок",--  таинственно сказал „райер и зашел за
прилавок.
     ќтот фантастический ночной  урок  врЯд  ли  принес  пользу
”ранцу,-- слишком все было странно, и слишком прихотливо „райер
изображал  приказчика.  Ќо все же в самой сказочности угловатых
отсветов и призрачной бездны кругом, где смутные,  усталые,  за
день  перещупанные вещи отдыхали в причудливых положениЯх, было
нечто, что надолго запомнилось ”ранцу и дало  какую-то  темную,
роскошную   окраску  тому  основному  фону,  на  котором  потом
ежедневно приказчичий труд стал чертить свой простой, понЯтный,
подчас докучливый узор. € „райер, в эту ночь показываЯ  ”ранцу,
как  нужно  продавать  галстуки, следовал не прошлому опыту, не
воспоминанию о тех, уже далеких,  годах,  когда  он  и  вправду
служил   за  прилавком,--  а  поднЯлсЯ  в  упоительную  область
воображениЯ,  показываЯ  не  то,   как   галстуки   продают   в
действительности,  а  то,  как  следовало бы их продавать, будь
приказчик и художником, и прозорливцем.
     -- џ  хочу  простой,  синий...--  деревЯнным   ученическим
голосом говорил ”ранц.
     -- Џожалуйста,   пожалуйста,--  бодро  отвечал  „райер  и,
проворно достав с полки несколько  плоских,  длинных  картонных
коробок, так же проворно раскрывал, их на прилавке.
     -- Љак   вам   нравитсЯ   этот?--задумчиво  спрашивал  он,
завЯзываЯ на руке  пЯтнистый  фиолетовый  галстук  нелегка  его
отстранЯЯ, словно сам любовалсЯ им. ”ранц молчал.
     -- Ћчень    важный    прием,--понизив    голос,   объЯснил
„райер.--Џосмотрим, отметил ли ты, в чем дело. ’еперь ты иди за
прилавок. ‚от в этой коробке галстуки одноцветные; они стоЯт по
четыре, по пЯти марок; а вот тут  --  модные,  пестроватые,  по
восьми,  по  десЯти,  по четырнадцати, прости ѓосподи. €так, ты
--приказчик, а Я-- молодой  человек,  неопытный,  неустойчивый,
легко соблазнимый.
     ”ранц,   стеснЯЯсь,   стал  за  прилавок.  „райер,  слегка
сгорбившись и почему-то  щурЯсь,  тонким,  неуверенным  голосом
сказал:
     -- џ  хочу  простой,  синий...  и подешевле. “лыбнись...__
добавил он суфлерским шепотом.
     ”ранц осклабилсЯ и, низко склонЯсь над одной  из  коробок,
неловко пошарил и вынул простой, синий галстук.
     -- ‚от  и  попалсЯ ! -- весело громыхнул „райер.-- ‡начит,
не понЯл. ’ы мне суешь самый дешевый. Ђ нужно было сделать так,
как  Я  сделал,--показать  сперва  какой-нибудь  подороже,--все
равно  какого  цвета,--только  подороже,  да  поизЯщнее,  авось
соблазнишь. ‚от, бери этот. ’еперь завЯжи на руке.  „а  стой,--
не мни его так. ‘овсем легко и--главное--мгновенно. Ћн должен у
тебЯ  сразу  расцвести.  Ќет,  это  не узел, а какой-то нарост.
‘мотри. „ержи руку прЯмо. ‚от так. ’еперь Я, значит,  глЯжу  на
эту шелковую радугу и все-таки не поддаюсь соблазну:
     --џ   просил  синий,  одноцветный,--сказал  „райер  тонким
голосом--и снова зашептал:--„а нет же,  нет  же  ,--  продолжай
совать  дорогие, может быть, доймешь его; и наблюдай за ним, за
его глазами,-- если он смотрит, это  уже  хорошо.  ‚от  только,
если  он  не  смотрит  вовсе  и  начинает  хмуритьсЯ,--  только
тогда,-- понимаешь: только тогда,--выдай ему то, что он просил.
Ќо при этом вот так,-- глЯди,-- легонько пожми  плечом  и  чуть
брезгливо  улыбнись: это, мол, совсем не модно, это, в сущности
говорЯ, дрЯнь,-- но уж если хотите...
     -- џ  возьму  вот   этот--синий,--сказал   „райер   тонким
голосом.
     ”ранц  мрачно  передал  ему галстук через прилавок. „райер
расхохоталсЯ, разбудив странное эхо.
     -- Ќет,--сказал  он--нет,  мой  друг.  ‘перва   отложи   в
сторонку,  потом спроси, не угодно ли еще чего,--и только потом
-- запиши, выдай билетик на кассу и так далее. ќто тебе  завтра
покажет   господин  Џифке,--  большой  педант.  ’еперь,  слушай
дальше...
     € немного грузно подсев на  прилавок,  отбросив  при  этом
резкую  черную  тень, котораЯ головой вперед нырнула в темноту,
подступившую ближе,  чтобы  лучше  слышать,  „райер,  перебираЯ
блестЯщий  шелк, с наслаждением погружаЯ руки в коробки,-- стал
рассказывать, как запоминать галстуки по цветам, как  воспитать
в себе цветную памЯть, как вымарывать из сознаниЯ уже проданные
узоры,  очищаЯ  место  длЯ  новых,  и  как  на  глаз, не только
наощупь,  сразу  определЯть   стоимость.   Ќесколько   раз   он
вскакивал,  изображаЯ покупателЯ, на все сердитого, покупателЯ,
которому денег не жаль, старушку, покупающую галстук длЯ внука,
иностранца, не умеющего ничего толком  сказать,--  и  сам  себе
тотчас   отвечал,  легонько  опираЯсь  пальцами  о  прилавок  и
придумываЯ длЯ  каждого  случаЯ  особую  разновидность  улыбки,
особый оттенок голоса. ‡атем, снова усевшись, слегка раскачиваЯ
ногой в желтом блестЯщем башмаке (и его тень взмахивала на полу
черным  крылом),  он  говорил  о  том,  с какой нежностью и как
весело нужно относитьсЯ к вещам, о том, что бывает до  смешного
жалко  тех постаревших галстуков и носков, которых уже никто не
покупает, и страннаЯ, мечтательнаЯ  улыбка  щекотала  ему  усы,
морщила   и   снова  расправлЯла  складки  у  губ,--  и  ”ранц,
прислонЯсь к шкалу, слушал  в  смутном  оцепенении,--  и  жадно
косилсЯ изредка на шелковые чудеса, рассыпанные по прилавку.
     „райер   умолк,  потом  тихонько  засмеЯлсЯ.  ЋпЯть  вынув
фонарик, он повел ”ранца по темному бобрику  в  туманные  дебри
зла,  на  ходу  откинул  полотно  с  какого-то столика, осветив
играющие, как глаза, несметные  запонки  на  голубой  бархатной
подушке,--  а  немного  дальше столкнул на пол огромный кожаный
мЯч, который беззвучно покатилсЯ в сумрак. ‘нова  они  зашагали
по  каменным  коридорам,  и,  запираЯ  последнюю  дверь, „райер
улыбалсЯ, вспоминаЯ легкий, таинственный беспорЯдок, который он
оставил за собой, и как-то не думаЯ о том, что кому-то другому,
быть может, придетсЯ за это отвечать.
     Ћн кликнул таксомотор, когда они вышли из темного двора на
мокрую, огнистую улицу, и предложил ”ранца подвезти. Ќо  ”ранц,
давЯсь  чудесным  волнением,  вдруг  наполнившим  его  при виде
ночной улицы, глухо сказал, что пойдет пешком.
     -- Љак  хочешь,--  рассмеЯлсЯ  „райер  и,  высунувшись  из
таксомотора,  крикнул  напоследок:--‡автра,  ровно  в девЯть, в
контору!
     Ќа глЯнцевитом, гладком асфальте были смутные, сливающиесЯ
отражениЯ,-- красноватые, лиловатые,-- будто затЯнутые  плевой,
которую там и сЯм дождевые лужи прорывали большими дырьЯми, и в
них-то  сквозили живые подлинные краски,-- малиноваЯ диагональ,
синий сегмент,-- отдельные просветы в опрокинутый влажный  мир,
в     головокружительную,     геометрическую    разноцветность.
Џерспективы были  переменчивы,  как  будто  улицу  встрЯхивали,
менЯЯ сочетаниЯ бесчисленных цветных осколков в черной глубине.
Џроходили   столбы  света,  отмечаЯ  путь  каждого  автомобилЯ.
‚итрины,  лопаЯсь  от  тугого   сиЯниЯ,   сочились,   прыскали,
проливались в черноту.
     €  на  каждом  углу,  как  знак небывалого счастьЯ, стоЯла
светлоногаЯ женщина,-- но времени не было заглЯнуть ей в  лицо,
уже  звала  вдали другаЯ, за нею -- третьЯ,-- и ”ранц уже знал,
уже знал, куда ведут эти  живые,  таинственные  .маЯки.  Љаждый
фонарь,   звездой   расплывавшийсЯ  во  мраке,  каждый  румЯный
отблеск,  каждое  содрогание  перемещавшихсЯ,   перекликавшихсЯ
огней,  и черные фигуры, поверЯвшие друг дружке душные, сладкие
тайны в углублениЯх подъездов,  и  чьи-то  полураскрытые  губы,
скользнувшие  мимо,  и  черный,  влажный, нежный асфальт,-- все
приобретало значение, сочеталось в одно, получало имЯ...
     Џотный, млеющий от растущей неги,  он,  точно  сомнамбула,
привлеченный   обратно  еще  не  остывшей  подушкой,  чмокаЯ  и
вздыхаЯ, медленно повалилсЯ на постель, не заметЯ, как вошел  в
дом,  как  попал  к себе в комнату. Ћн провел ладонЯми по своим
теплым,  мохнатым  ногам,  вытЯнулсЯ  со   странным   ощущением
кружениЯ  и легкости,-- и почти тотчас сон с поклоном выдал ему
ключи города, он понЯл значение  всех  огней,  гудков,  женских
взглЯдов, все слилось медленно в один блаженный образ. Ћн будто
находилсЯ  в какой-то зеркальной зале, котораЯ чудом обрывалась
к воде, вода сиЯла в самых неожиданных местах, и направившись к
двери, мимо вполне уместной мотоциклетки, которую пускал в  ход
квартирный   хозЯин,--   ”ранц,   в  предчувствии  неслыханного
наслаждениЯ, дверь осторожно открыл и увидел Њарту, сидевшую на
краю постели. Ћн быстро подошел, но  в  ногах  у  него  путалсЯ
’ом,--и  Њарта  смеЯлась  и  отгонЯла  собаку. Ћн теперь близко
видел  ее  блестЯщие  губы,  вздувающуюсЯ  от  смеха  шею,--  и
заторопилсЯ,   чувствуЯ,   как   нарастает  в  нем  нестерпимаЯ
сладость; и он уже почти прикоснулсЯ к ней, но вдруг не сдержал
вскипевшего блаженства.
     Њарта вздохнула и открыла глаза.  …й  показалось,  что  ее
разбудил  близкий  шум.  „ействительно,--  на  соседней постели
особенно развЯзно храпел ее  муж.  Ћна  тотчас  вспомнила,  что
легла  спать,  не дождавшись его прихода. Џривстав, она громким
голосом позвала его, потом, потЯнувшись  через  ночной  столик,
стала   грубо  ерошить  ему  волосы.  ‚ольный  храп  оборвалсЯ.
‚спыхнула  на  столике  лампа.  "Џробуждение  зверЯ",--  сказал
„райер, сонно улыбаЯсь и, как ребенок, кулаками протираЯ глаза.
"ѓде ты был?"--резко спросила Њарта. Ћн туманно посмотрел на ее
обнажившеесЯ  плечо,  на  длинную, темную прЯдь, падающую ей на
щеку,-- и, медленно  откидываЯсь  опЯть  на  подушку,  тихонько
рассмеЯлсЯ.
     -- Џоказывал     ему    магазин,--    уютно    пробормотал
он...--Ќочной урок... очень занЯтно...
     Њарта сразу  размЯкла.  …й  стало  необыкновенно  легко  и
радостно. Ћна молча повернула выключатель. ’ишина.
     -- Џоедем  в  воскресенье  верхом,  а?  --  вдруг сказал в
темноте голос. Ќо она уже спала. ѓолос повторил свой  вопрос,--
шепотом,      в     еще     более     вопросительной     форме;
подождал.--Џотом--сонный вздох, скрип постели,  молчанье  --  и
снова -- медленно разбегающийсЯ храп.
     “тром,  пока он поспешно кокал ложечкой по Яйцу, перед тем
как махнуть в контору, горничнаЯ ему доложила, что автомобиль в
порЯдке и уже подан. „райер при этом  вспомнил,  что  последние
дни,--  особенно  после  недавней  катастрофы,--  ему то и дело
приходила в голову пресмешнаЯ мысль, которую он все  как-то  не
успевал  до  конца  продумать.  Ђ  нужно действовать осторожно,
обходными путЯми, как изЯщный сыщик; иначе, пожалуй, ничего  не
добьешьсЯ.  Ћн  залпом  выпил  кофе  -- и, помигиваЯ, стал себе
наливать вторую  чашку.  "џ,  быть  может,  ошибаюсь...  умора,
все-таки..."  Ћн проглотил сахарную жижицу на дне чашки, бросил
на стол салфетку и торопливо вышел. ‘алфетка медленно сползла с
краЯ стола и вЯло упала на ковер.
     „а, автомобиль  был  в  порЯдке.  ‘иЯл  он  черным  лаком,
стеклами  окон,  металлом  фонарей,  сиЯла гербовиднаЯ марка на
серебре над решетом радиатора: золотой  крылатый  человечек  на
эмалевой  лазури.  офер, улыбаЯсь в легком смущении, показываЯ
желтые неровные зубы, ‘нЯл свой синий картуз и отпахнул  полную
отражений дверцу. „райер исподлобьЯ посмотрел на него.
     --‡дравствуйте-здравствуйте,--сказал  он.--€так,  мы снова
вместе.-- Ћн застегнул на все пуговицы пальто и продолжал:  ---
ќто,  должно  быть,  обошлось  дорого...  нет,--Я  еще счета не
посмотрел. Ќо не в том дело.  ‚  сущности  говорЯ,  Я  готов  и
дороже  платить  за  такое  удовольствие.  ’рах, трах и еще раз
трах. Џрелесть. Ќо ни жена моЯ, ни полициЯ  не  понимают  этого
удовольствиЯ...
     Ћн  подумал,  что  еще сказать, но не придумал, расстегнул
опЯть пальто и сел в автомобиль.  "”изиономию  его  Я  осмотрел
основательно,--думал  он  под  нежное  мурлыканье  мотора.--  €
все-таки ничего еще нельзЯ решить. ѓлаза, конечно, веселенькие,
мешочки под ними,-- но это может быть от природы. ™еки,  нос  в
красных жилочках, одного зуба не хватает,-- тут тоже греха нет,
бывает  со  всЯким.  ‚  следующий  раз  надобно  его хорошенько
понюхать".
     ‚  это  утро,  как  было  решено,  он  представил   ”ранца
господину  Џифке. Џифке был, как говоритсЯ, "с иголочки" одетый
человек, представительный, плотный, со  светлыми  ресницами,  с
младенческим  цветом кожи, с лицом, благоразумно остановившимсЯ
на полпути к кувшинному рылу, и  с  бриллиантом  второстепенной
воды  на пухлом мизинце. Љ ”ранцу он почувствовал уважение, как
к  племЯннику  хозЯина,  ”ранц  же   с   завистью   глЯдел   на
архитектурные  складки  его  штанов  и  на  прозрачный  платок,
склонившийсЯ из грудного карманчика.
     Ћ вчерашнем причудливом уроке „райер не упомЯнул, а  самое
забавное  то,  что  ”ранц в отдел галстуков вовсе и не попал, а
был определен Џифке,  с  полного  одобрениЯ  „райера,  в  отдел
спортивный.  Џифке  взЯлсЯ  за работу ревностно,-- и его приемы
обученьЯ значительно отличались от приемов „райера: в них  было
арифметики  гораздо  больше,  чем  ”ранц ожидал. Ќе ожидал он и
того, что так будут ныть ноги от беспрерывного стоЯниЯ,  и  что
так  будет  ныть  лицо  от  механической  приветливости.  ‚ его
помещении было куда тише, чем  в  других,  так  как  дело  было
осенью.  „овольно  бойко  шли  всЯкие  гимнастические  пружины,
лопатки и целлулоидовые мЯчики длЯ мелкой  лупни  в  пинг-понг,
боксовые  перчатки,  производившие  на  ощупь ощущение какой-то
скрипучей  тучности,  палки  длЯ  хоккеЯ,  шерстЯные  шарфы   в
разноцветных  полосках, футбольные сапоги на резиновых кнопках,
с длинными белыми шнурками. ЃлагодарЯ существованию  в  столице
крытых  бассейнов  длЯ  плаваниЯ  и  огромных сараев длЯ игры в
теннис, был еще небольшой  спрос  на  купальные  костюмы  и  на
ракеты.  Ќо  вместе  с летом настоЯщаЯ их пора миновала, забыты
были резиновые негры да  рыбы,  белые  туфли,  козырьки  против
солнца,--  меж  тем  как длЯ других принадлежностей спорта, длЯ
желтых  и  коричневых  лыж,  плоских  саночек,  предназначенных
мускулистому   животу,   больших  санок  с  рулем  и  тормозом,
блестЯщих коньков разнообразного вида,-- времЯ еще  не  пришло.
’аким  образом,  обучению  ”ранца никакой наплыв покупателей не
мешал, и был у него полный досуг изучить  дело.  Љоллегами  его
были две барышни, одна рыжаЯ, востроносаЯ, другаЯ энергичнаЯ, с
кислым  запашком,  сопровождавшим ее неотвЯзно, и атлетического
сложениЯ,  до  лоску  выбритый  молодой  человек  в  таких   же
черепаховых очках, какие носил ”ранц. Ћн небрежно ему рассказал
о  призах,  которые  брал  на состЯзаниЯх плаваниЯ, и ”ранц ему
позавидовал, так как сам плавал отлично. ‘ ним же, овеЯнный его
советами, ”ранц выбирал себе  материю  длЯ  костюма,  галстуки,
рубашки,  носки. € он же помог ему разобратьсЯ в тайнах продажи
гораздо  больше,  чем  Џифке,  настоЯщее  дело  которого   было
разгуливать  по магазину, торжественно и учтиво устраиваЯ там и
сЯм свидание между покупателем и приказчиком.
     ‚ первые дни, немного растерЯнный, немного  оглушенный,  с
ломотой  во всем теле, ”ранц просто пребывал в уголку, стараЯсь
не обращать на себЯ внимание и жадно следЯ за действиЯми атлета
и обеих барышень, запоминаЯ  их  профессиональные  интонации  и
движениЯ,   и   вдруг,  так  неожиданно,  так  нестерпимо-живо,
воображаЯ пробор и темный шиньон. Џотом, ободренный заботливыми
взглЯдами сослуживца, исполненный  его  спокойных  намеков,  он
стал и сам продавать.
     Ћн    навсегда   запомнил   первого   покупателЯ--толстого
господина, который попросил мЯч. ЊЯч... ‚ ту же минуту этот мЯч
в его  воображении  запрыгал,  размножилсЯ,  рассыпалсЯ,  и  он
почувствовал у себЯ в голове все мЯчи, все мЯчики, все мЯчишки,
которые  были в магазине,-- большие кожаные из сшитых частей, и
бархатисто-белые, с фиолетовой  подписью  фирмы,  и  маленькие,
черные,  твердые,  как  камень, и легкие, прелегкие, оранжевые,
прыгающие с лепечущим звуком, и целлулоидовые, и веревчатые,  и
деревЯнные,   и  костЯные,--и  все  они  раскатились  в  разные
стороны, оставЯ один,  сиЯющий,  как  на  рекламе,  шар,  когда
покупатель спокойно добавил: "Њне нужен мЯчик длЯ моей собаки".
     -- ’ретьЯ  полка справа, фирмы ’уфпруф,-- мимоходом шепнул
атлетический коллега, и ”ранц, с радостной улыбкой,  с  бисером
пота  на  лбу, с туманом на стеклах очков, рванулсЯ, засуетилсЯ
-- и, наконец, нашел.
     € сравнительно очень скоро, через какой-нибудь  месЯц,  он
совершенно   привык  к  делу,  уже  не  волновалсЯ,  не  боЯлсЯ
переспрашивать косноЯзычных, свысока давал  советы  худосочным.
„овольно  стройный,  довольно  широкий в плечах, не пухлозадый,
как Џифке,  но  и  не  жилистый,  как  коллега-атлет,  ”ранц  с
удовольствием  отмечал свое прохождение в зеркалах и равнодушно
полагал, что приказчицы -- та, с рыжинкой, и та, с  запашком,--
тайно им увлечены. Ћн завел себе самопишущую ручку с серебрЯной
зацепкой,    два   патентованных   карандаша,   и   в   хорошей
парикмахерской полукругом выбрил  шею.  Џрыщики  на  переносице
сперва   были   запудрены,  потом  прошли  вовсе.  ‚ыжаты  были
мельчайшие угри, дружно жившие по бокам  носа,  близ  угловатых
его  ноздрей.  Џерестала  лоснитьсЯ  впадинка  подбородка, и он
ежедневно брилсЯ, уничтожаЯ не только твердый темный  волос  на
щеках  и на шее, но и легкий пух на скулах. Ћн стал холить руки
и употреблЯл душистую воду длЯ волос. ‚ообще, он  сошел  бы  за
приличнейшего,  обыкновеннейшего приказчика, если бы вот не эта
чуть хищнаЯ угловатость ноздрей, да какаЯ-то страннаЯ  слабость
в  очертаниЯх губ, как будто он запыхалсЯ, да глаза за стеклами
очков,--  беспокойные  глаза,  нечистого   цвета,   со   всегда
воспаленными  жилками  на  белках.  €  нехорошо  было, что одна
коричневаЯ прЯдь имела обыкновение отклеиватьсЯ и  спадать  ему
на висок, до самой брови.
     Ќо  в  конце  концов,-- Џифке, приказчик-пловец, блестЯщие
ракеты с Янтарными струнами, и бодрый диалог с  покупателем,  и
автоматическаЯ   запись,   и   эти   полки,   Ящики,  выставки,
прилавки--и  остальнаЯ  огромнаЯ  часть  магазина,  гудЯщаЯ  за
перегородкой,--  все  это было поверхностно, проходило мимо, не
задевало,  не  занимало,--  как  будто  он  был  одной  из  тех
молодцеватых  фигур с восковыми лицами, в костюмах, выглаженных
утюгом идеала,  стоЯвших  на  подмостках  с  чуть  протЯнутыми,
согнутыми   в   локтЯх   руками.   Њолодые  покупательницы  или
быстроногие стриженые приказчицы других  отделов  нисколько  не
волновали  его.  Љак цветные, коммерческие объЯвлениЯ, которые,
без  музыки,  долго  мелькают  перед  началом  обольстительного
фильма,--   все   это   было   вполне   необходимо   и   вполне
незначительно. ‚ семь часов это обрывалось. ’огда-то начиналась
музыка.
     Џочти ежевечерне,-- и какаЯ  чудовищнаЯ  тоска  таилась  в
этом  "почти",--  он  бывал  в  доме  у „райера. Ћбедал. он там
только по воскресеньЯм, дай то не всегда; в будни же столовалсЯ
в ресторанчике неподалеку от магазина. ‡ато по вечерам, вот уже
больше  месЯца,  вот  уже,  пожалуй,  двадцать,  двадцать  пЯть
вечеров...
     ‚сегда   было  то  же  самое:  жужжанье  калитки,  фонарь,
освещающий тропу, сырое дыхание газона, хруст  гравиЯ,  звонок,
улетающий  в  дом в погоню за горничной, белый свет, спокойное,
лошадиное лицо ”риды,-- и вдруг -- жизнь, нежный гром музыки из
трубы радио...
     Ћна обыкновенно  бывала  одна;  „райер  приезжал  ровно  к
ужину--всегда  очень  точно, и всегда предупреждал по телефону,
когда опаздывал. ‚ его присутствии  ”ранц  чувствовал  себЯ  до
одури  неловко,  и  потому  воспитал в себе, в те дни, какую-то
мрачную фамильЯрность по отношению к „райеру. Џока  же  он  был
наедине  с  Њартой,  он  все  времЯ  ощущал  где-то  на затылке
давление,  томную  тЯжесть,  и   в   груди   была   духота,   в
ногах--слабость,   ладонь   долго  хранила  сухую  прохладу  ее
крепкого рукопожатиЯ. ‘ точностью до полудюйма  он  отмечал  ту
черту,  до  которой  она  показывала  ноги,--  когда  ходила по
комнате, когда сидела, положив  ногу  на  ногу,--и  чувствовал,
почти не глЯдЯ, тугой теплый лоск ее чулка, вздутие левой икры,
подпертой  правым  коленом, складки на юбке, пологие, нежные, к
которым хотелось прижатьсЯ лицом.  €ногда,  когда  она,  встав,
шагала  мимо, к трубе радио, свет так падал, что в легкой ткани
юбки сквозили тени ее ног выше колен,  а  раз  у  нее  лесенкой
порвалсЯ  чулок,  и,  облизнув  палец, она быстро провела им по
шелку. €зредка, переборов томную тЯжесть, он поднимал глаза, и,
пользуЯсь мгновением, когда она смотрела вниз  или  в  сторону,
искал  хоть  какого-нибудь  недостатка,  на  котором  он мог бы
опереть мысль и отделатьсЯ от  безнадежного  волнениЯ.  €ногда,
мимолетно,  ему  казалось,  что  он  нашел что-то,-- некрасивую
черточку у рта, щербинку над бровью, слишком хмурую  выпуклость
губ в профиль и тень пушка над ними, особенно заметную, когда с
ее  липа  сходила  пудра;  но малейший поворот головы, малейшаЯ
перемена выражениЯ снова придавали ее лицу такую прелесть,  что
он  не  в  силах  был  дольше  смотреть.  ‚от  такими быстрыми,
короткими взглЯдами он изучил ее всю,  предчувствовал  движение
ее  проворно  поднЯвшейсЯ  руки,  когда  гребешок отлипал одним
концом от тЯжелого шиньона, знал синус и косинус темной  прЯди,
дугообразно  прикрывавшей ухо; но, быть может, больше всего его
мучила ее голаЯ, белаЯ, будто нежно-зернистаЯ шеЯ и те  пределы
наготы,  которые проводило то или иное платье. Ѓыл вечер, когда
он увидел коричневое пЯтнышко на ее руке. Ѓыл вечер, когда, при
случайном повороте ее стана, при случайном наклоне, он  заметил
неЯсную теневую впадину, и почувствовал облегчение, когда серый
шелк  лифа  опЯть  тесно облек ей грудь. € был вечер, когда она
собиралась на бал, и он был поражен тем, что у нее под  мышками
бело,  как у статуи. Ћна расспрашивала его о детстве, о матери,
о родном его городке. Љак-то раз ’ом положил морду  к  нему  на
колени  и,  зевнув,  обдал  его  нестерпимым  запахом  -- не то
селедки, не то просто  тухлЯтины.  "‚от  так  пахнет  от  моего
детства",--тихо  сказал ”ранц; она не расслышала или не понЯла,
переспросила, но он не повторил. Ћн рассказывал ей о  школе,  о
пыли  и  скуке  школьных  будней  и о том, как соседний мЯсник,
почтеннейший господин в белом жилете, приходил к ним в гости  и
с  отвратительным  профессиональным  видом ел баранину. "Џочему
"отвратительно"?--удивленно перебивала Њарта.--‚ы  же  сказали,
что    он   вполне   благовоспитанный".--   "Ѓог   знает,   что
мелю",--упрекал себЯ ”ранц и с механическим увлечением в  сотый
раз  описывал реку, теплые мостки, веселую купальню и канат, не
служивший длЯ него границей.
     Ћна включала радио, он благоговейно слушал урок испанского
Языка, речь о пользе спорта и сладостную гнусавую  музыку.  Ћна
подробно   рассказывала  ему  о  последней  кинематографической
новинке, об удаче „райера в дни инфлЯции и о том, как  выводить
фруктовые пЯтна. € в это времЯ она думала: "Љогда же он наконец
раскачаетсЯ?"  --  и  вместе  с  тем ее забавлЯ