аскинувшегосЯ, лениво  всему  поддающегосЯ,  как  пациент,  и  извлекающего
диковинную  усладу  из собственной вЯлости и абсолютно надежной поддержки со
стороны полицейских и представителей скорой помощи. € покуда Я  ждал,  чтобы
они взбежали ко мне на высокий скат, Я вызвал в воображении последний мираж,
образ,  полный  изумлениЯ  и  безнадежности.  Љак-то  раз,  вскоре  после ее
исчезновениЯ, приступ отвратительной тошноты заставил менЯ  оставить  машину
на   старой,   полузаросшей  горной  дороге,  котораЯ  то  сопровождала,  то
пересекала новенькое шоссе и  всЯ  пестрела  от  диких  астр,  купавшихсЯ  в
разбавленном  тепле  бледно-голубого  днЯ в конце лета. Џосле судорог рвоты,
вывернувшей менЯ наизнанку, Я сел отдохнуть на валун, а  затем,  думаЯ,  что
свежий горный воздух мне пойдет впрок, прошел несколько шагов по направлению
к  низкому каменному парапету на стремнинной стороне шоссе. Њелкие кузнечики
прыскали из cyxoгo придорожного бурьЯна. ‹егчайшее облако как бы  раскрывало
объЯтиЯ,  постепенно  близЯсь  к  более основательной туче, принадлежавшей к
другой, косной, лазурью полузатопленной системе. Љогда Я подошел к  ласковой
пропасти,   до   менЯ   донеслось   оттуда  мелодическое  сочетание  звуков,
поднимавшеесЯ, как пар, над горнопромышленным городком, который лежал у моих
ног в складке долины. Њожно было разглЯдеть геометрию улиц между  квадратами
красных  и  серых  крыш,  и  зеленые  дымки  деревьев,  и  змеистую речку, и
драгоценный  блеск  городской  свалки,  и,  за  городком,  скрещение  дорог,
разделЯющих  темные  и  светлые  заплаты  полей,  а  за этим всем - лесистые
громады гор. Ќо даже Ярче, чем эти встречные, безмолвно радовавшиесЯ  краски
- ибо  есть  цвета  и оттенки, которые с умилением празднуют свои встречи, -
Ярче и мечтательнее на слух, чем они длЯ глаза,  было  воздушное  трепетание
сборных звуков, не умолкавших ни на минуту при восхождении своем к гранитной
полке,  на которой Я стоЯл, вытираЯ мерзостный рот. € вдруг Я понЯл, что все
эти звуки принадлежат к одному роду и что никаких других звуков, кроме  них,
не  поднимаетсЯ  с  улиц  прозрачного  городка. —итатель! ЊелодиЯ, которую Я
слышал, составлЯлась из звуков  играющих  детей,  только  из  них,  и  столь
хрустален  был  воздух,  что  в  мреющем слиЯнии голосов, и величественных и
миниатюрных, отрешенных и вместе с тем волшебно близких, прЯмодушных и дивно
загадочных,   слух   иногда   различал   как   бы   высвободившийсЯ,   почти
членораздельный   взрыв   светлого  смеха,  или  брЯк  лапты,  или  грохоток
игрушечной тележки, но все находилось слишком далеко внизу, чтобы  глаз  мог
заметить  какое-либо  движение на тонко вытравленных по меди улицах. ‘тоЯ на
высоком скате, Я не мог наслушатьсЯ этой музыкальной вибрации, этих  вспышек
отдельных  возгласов  на  фоне ровного рокотаниЯ, и тогда-то мне стало Ясно,
что пронзительно-безнадежный ужас состоит не в том, что ‹олиты нет рЯдом  со
мной, а в том, что голоса ее нет в этом хоре.
     €так,  вот  моЯ  повесть. џ перечел ее. Љ ней пристали кусочки костного
мозга, на ней запеклась кровь, на нее садЯтсЯ красивые Ярко-изумрудные мухи.
Ќа том или другом завороте Я чувствую, как мое склизкое  "Я"  ускользает  от
менЯ,  уходЯ в такие глубокие и темные воды, что не хочетсЯ туда соватьсЯ. џ
закамуфлировал то, что могло бы уЯзвить кого-либо из живых. € сам Я перебрал
немало псевдонимов, пока  не  придумал  особенно  подходЯщего  мне.  ‚  моих
заметках  есть  и  "Ћтто  Ћтто",  и "Њесмер Њесмер", и "ѓерман ѓерман"... но
почему-то мне кажетсЯ, что мною выбранное имЯ всего лучше выражает требуемую
гнусность.
     Љогда Я начал, пЯтьдесЯт шесть дней  тому  назад,  писать  "‹олиту",  -
сначала  в  лечебнице  длЯ психопатов, где проверЯли мой рассудок, а затем в
сей хорошо отопленной, хоть и порЯдком  похожей  на  могилу,  темнице,  -  Я
предполагал,  что  употреблю полностью мои записки на суде, чтобы спасти, не
голову мою, конечно, а душу. Џосредине работы, однако, Я увидел, что не могу
выставить напоказ живую ‹олиту. џ, может быть, воспользуюсь кое-чем из  моей
повести на закрытых заседаниЯх, но ее напечатание приходитсЯ отложить.
     Џо причинам, которые могут показатьсЯ более очевидными, чем они есть на
самом  деле, Я против смертной казни; к этому мнению присоединЯтсЯ, надеюсь,
мои судьи. …сли бы Я  предстал  как  подсудимый  перед  самим  собой,  Я  бы
приговорил себЯ к тридцати пЯти годам тюрьмы за растление и оправдал бы себЯ
в  остальном.  Ќо  даже так „олли ‘киллер, вероЯтно, переживет менЯ на много
лет. Ќижеследующее  решение  принимаетсЯ  мной  со  всей  законной  силой  и
поддержкой   подписанного   завещаниЯ:  Я  желаю,  чтобы  эти  записки  были
опубликованы только после смерти ‹олиты.
     ’аким образом, ни тебЯ, ни менЯ уже не будет в живых  к  тому  времени,
когда  читатель  развернет  эту  книгу.  Ќо покуда у менЯ кровь играет еще в
пишущей  руке,  ты  остаешьсЯ  столь  же   неотъемлемой,   как   Я,   частью
благословенной  материи  мира,  и  Я в состоЯнии сноситьсЯ с тобой, хотЯ Я в
Ќью-‰орке, а ты в ЂлЯске. Ѓудь верна своему „ику. Ќе давай  другим  мужчинам
прикасатьсЯ  к тебе. Ќе разговаривай с чужими. Ќадеюсь, чтo ты будешь любить
своего ребеночка. Ќадеюсь, что он будет мальчик. Ќадеюсь, что муж твой будет
всегда хорошо с тобой обходитьсЯ, ибо в противном  случае  мой  призрак  его
настигнет,  как  черный дым, как обезумелый колосс, и растащит его на части,
нерв за нервом. € не жалей  Љ.Љ.  Џришлось  выбрать  между  ним  и  ѓ.ѓ.,  и
хотелось дать ѓ.ѓ. продержатьсЯ месЯца на два дольше, чтобы он мог заставить
тебЯ  жить в сознании будущих поколений. ѓоворю Я о турах и ангелах, о тайне
прочных пигментов, о предсказании в сонете, о спасении в искусстве. € это  -
единственное бессмертие, которое мы можем с тобой разделить, моЯ ‹олита.

        Љ Ћ Ќ … –

---------------------------------------------------------------

        ЏримечаниЯ

             ЏримечаниЯ составлены редактором комп. текста.
             ‘ам ‚ладимир Ќабоков не считал необходимым переводить ни
             теннисные термины, ни французские фразы, в большом количестве
             вкрапленные в текст романа.

     1 ‘ервис(англ.)  -  игра (гейм) на своей подаче в теннисе

     2 ‘мэш(англ.) - сильный удар по мЯчу в площадку соперника в  теннисе

     3 „райв(англ.)  - подача (введение мЯча в игру) в теннисе

     Џоступило: 17.08.1998 23:00
     Џроверка: 26.09.1998 20:50

         * Џослесловие к американскому изданию * 

‚ладимир  Ќабоков.  ‹олита.  Ћ  книге, озаглавленной "‹олита" (Џослесловие к
американскому изданию 1958-го года)


     Џосле  моего  выступлениЯ  в  роли  приЯтного   во    всех
отношениЯх „жона ђэЯ --  того  персонажа  в  "‹олите",  который
пишет к ней "предисловие" -- любой предложенный от моего  имени
комментарий может показатьсЯ читателю -- может даже  показатьсЯ
и мне самому -- подражанием  ‚ладимиру  Ќабокову,  разбирающему
свою книгу.  Ќекоторые мелочи, однако, необходимо  обсудить,  и
автобиографический прием может помочь мимикрирующему  организму
слитьсЯ со своей моделью.
     Џрофессора литературы склонны придумывать такие  проблемы,
как: "Љ чему стремилсЯ автор?" или еще гаже: "—то  хочет  книга
сказать?" џ же принадлежу к  тем  писателЯм,  которые,  задумав
книгу, не имеют другой цели, чем отделатьсЯ от нее, и  которым,
когда их просЯт объЯснить ее зарождение и развитие,  приходитсЯ
прибегать к таким устаревшим терминам, как ‚заимодействие между
‚дохновением  и  Љомбинационным  €скусством  --  что    звучит,
признаюсь, так, как если бы фокусник стал объЯснЯть  один  трюк
при помощи другого.
     ЏерваЯ маленькаЯ пульсациЯ "‹олиты"  пробежала  во  мне  в
конце 1939-го или в начале 1940-го года, в Џариже, на рю Ѓуало,
в то времЯ, как менЯ пригвоздил  к  постели  серьезный  приступ
межреберной  невралгии.  Ќасколько  помню,   начальный    озноб
вдохновениЯ был каким-то образом свЯзан с газетной статейкой об
обезьЯне (*1)  в  парижском  зоопарке,  котораЯ,  после  многих
недель улещиваньЯ со стороны какого-то ученого, набросала углем
первый  рисунок,  когда-либо  исполненный  животным:   набросок
изображал решетку клетки, в которой бедный зверь был  заключен.
’олчок не свЯзан был тематически с  последующим  ходом  мыслей,
результатом которого, однако, ЯвилсЯ прототип настоЯщей  книги:
рассказ, озаглавленный "‚олшебник" (*2), в  тридцать,  что  ли,
страниц.  џ написал его по-русски,  т.  е.  на  том  Языке,  на
котором Я писал романы с 1924-го года (*3) (все  они  запрещены
по политическим причинам в ђоссии).  ѓероЯ звали Ђртур, он  был
среднеевропеец, безымЯннаЯ нимфетка была  француженка,  и  дело
происходило в Џариже и Џровансе.  Ћн у менЯ женилсЯ на  больной
матери  девочки,  скоро  овдовел  и,  после  неудачной  попытки
приласкатьсЯ к сиротке в отельном номере, бросилсЯ  под  колеса
грузовика. ‚ одну из тех военного времени ночей, когда парижане
затемнЯли  свет  ламп  синей  бумагой,  Я  прочел  мой  рассказ
маленькой группе людей.  Њоими слушателЯми были Њ.  Ђ.  Ђлданов
(*4),  €.  €.  ”ондаминский  (*5),  ‚.  Њ.  ‡ензинов  (*6)    и
женщина-врач Љоган-Ѓернштейн (*7); но вещицей Я был недоволен и
уничтожил ее после переезда в Ђмерику, в 1940-ом году.
     „евЯть лет спустЯ, в университетском городе €така (*8)  (в
штате  Ќью-‰орк),  где  Я  преподавал    русскую    литературу,
пульсациЯ, котораЯ никогда не прекращалась совсем, начала опЯть
преследовать  менЯ.  ЌоваЯ    комбинациЯ    присоединилась    к
вдохновению и вовлекла менЯ в новую обработку темы; но Я избрал
длЯ нее английский  Язык  --  Язык  моей  первой  петербургской
гувернантки (более шестидесЯти лет  тому  назад),  мисс  ђэчель
Ћум. ЌесмотрЯ на смесь немецкой и ирландской крови вместо одной
французской, нимфетка осталась  той  же,  и  тема  женитьбы  на
матери -- в основе своей -- тоже не  изменилась;  но  в  других
смыслах вещь принЯла совершенно новый вид; у нее втайне выросли
когти и крыльЯ романа.
     Љнига подвигалась медленно, со многими перебоЯми. Љогда-то
у менЯ ушло около сорока лет на то,  чтобы  выдумать  ђоссию  и
‡ападную …вропу,  а  теперь  мне  следовало  выдумать  Ђмерику.
„обывание  местных  ингредиентов,  которые  позволили  бы   мне
подлить небольшое  количество  средней  "реальности"  (странное
слово, которое ничего не значит без  кавычек)  в  раствор  моей
личной фантазии, оказалось в пЯтьдесЯт  лет  значительно  более
трудным, чем это было в …вропе моей юности, когда действовал  с
наибольшей точностью механизм  восприимчивости  и  запоминаниЯ.
Њешала и работа над другими книгами.  ђаза два Я суть  было  не
сжег недописанного черновика, и помню,  как  Я  уже  донес  мою
†уаниту „арк  почти  до  вечерней  тени  мусоросжигалки,  криво
стоЯвшей на газоне двора, когда менЯ остановила мысль, что  дух
казненной книги будет блуждать по моим картотекам до конца моих
дней.
     Љаждое лето мы с женой  ездим  ловить  бабочек.  ‘обранные
экземплЯры  идут  в  научные    институты,    как,    например,
Ђмериканский Њузей …стественной €стории в Ќью-‰орке, или  Њузей
‘равнительной  ‡оологии  при  ѓарвардском  “ниверситете,    или
ќнтомологический Њузей Љорнельского “ниверситета.  Ќа булавку с
бабочкой накалываетсЯ снизу этикетка с указанием места  поимки,
даты и имени ловца; эти мои этикетки чрезвычайно  пригодЯтсЯ  в
двадцать  первом  веке    иному    исследователю    литературы,
заинтересовавшемусЯ моей малоизвестной  биографией.  €  вот  на
этих-то местах ловли, или "станциЯх", в ’еллюриде (Љолорадо), а
Ђфтоне (‚айоминг), в Џортале (Ђризона), в  Ђштоне  (Ћрегон),  Я
опЯть принЯлсЯ за "‹олиту",  занимаЯсь  ею  по  вечерам  или  в
дождливые дни.  ѓумберт  ѓумберт  написал  ее  в  тридцать  раз
быстрее менЯ.  џ перебелил ее  только  весною  1955-го  года  в
€таке, жена перестукала ее на машинке в трех экземплЯрах,  и  Я
тотчас стал искать издателЯ.
     ‘начала, кротко следуЯ совету осторожного друга,  Я  думал
выпустить роман анонимно.  Ђнаграмма моего имени и фамилии (*9)
в имени и фамилии одного из моих персонажей --  памЯтник  этого
скрытого авторства.  ‚рЯд ли когда-либо  пожалею,  что,  вскоре
понЯв, как легко может маска повредить моей же правде, Я  решил
подписать "‹олиту" своим настоЯщим именем.  —етыре американские
издателЯ, Ђкс, џкс, ќкс и €кс, которым по очереди  Я  предложил
книгу и чтецы которых кинули  на  нее  взглЯд,  были  возмущены
"‹олитой" в гораздо большей мере, чем  предполагал  мой  старый
друг.  ‚ конце концов Я ее отправил литературному  агентству  в
Џариж;  оно  передало  "‹олиту"  совершенно  мне   неизвестному
издательству "ЋлимпиЯ Џресс", выпускавшему по-английски  книги,
почему-либо запрещенные в Ђнглии или Ђмерике, и  оно-то  издало
ее осенью 1955-го года.
     •отЯ не подлежит сомнению,  что  в  старину,  и  до  конца
восемнадцатого  века  (примеры  из    французской    литературы
напрашиваютсЯ сами собой), откровеннаЯ похабщина  не  исключала
комедийных  блесток  и  мелких  сатирических  стрел  или   даже
красочной мощи поэта, поддавшегосЯ легкомысленному  настроению,
не менее справедливо будет сказать, что в  наши  дни  выражение
"порнографиЯ"  означает  бездарность,  коммерческую  прыть    и
строгое соблюдение клише.  Ќепристойность должна соединЯтьсЯ  с
банальщиной, ибо всЯкую эстетическую усладу  следует  полностью
заменить  простой  половой  стимулЯцией,  требующей  применениЯ
общепринЯтых  фраз  длЯ  прЯмого  воздействиЯ   на    пациента.
Џорнограф  должен  строго  придерживатьсЯ  старых    испытанных
правил,  дабы    окружить    пациента    надежной    атмосферой
удовлетворениЯ, атмосферой, знакомой  и  любителЯм  детективных
рассказов -- в которых, если  недосмотреть,  настоЯщим  убийцей
может   оказатьсЯ,    к    великому    негодованию    любителЯ,
художественное  своенравие  автора  (кому   нужен,    например,
детективный рассказ без единого  диалога?).  ’аким  образом,  в
порнографических  романах  действие  сводитсЯ  к   совокуплению
шаблонов.  ‘лог,  структура,  образность  --  ничто  не  должно
отвлекать читателЯ  от  его  уютного  вожделениЯ.  ’акой  роман
состоит из чередованиЯ эротических сцен. Џромежуточные же места
должны  представлЯть  собой  лишь  смысловые  швы,   логические
мостики простейшей конструкции, краткие параграфы,  посвЯщенные
изложению и разъЯснению, которые читатель, вероЯтно, пропустит,
но в присутствии  которых  он  должен  быть  уверен,  чтобы  не
почувствовать себЯ обманутым (образ  мыслей,  проистекающий  из
рутины "всамделишных" сказок, которых мы  требуем  в  детстве).
Љроме  того,  сексуальные  сцены  в  книге  непременно   должны
развиватьсЯ  крещендо,  все  с  новыми  вариациЯми,  в    новых
комбинациЯх, с  новыми  влагалищами  и  орудиЯми,  и  постоЯнно
увеличивающимсЯ  числом  участников  (в  известной  пьесе  ‘ада
напоследок вызывают из сада садовника), а  потому  конец  книги
должен быть наполнен эротическим бытом гуще, чем ее начало.
     Ќекоторые  приемы  в  первых  главках  "‹олиты"   (дневник
ѓумберта,    например)    заставили    иных    моих      первых
читателей-туристов ошибочно подумать, что перед ними скабрезный
роман.  Ћни ждали нарастающей  серии  эротических  сцен;  когда
сериЯ прекратилась, чтение прекращалось тоже, и бедный читатель
почувствовал скуку и разочарование. Џодозреваю, что тут кроетсЯ
причина  того,  что  не  все  четыре  издательства  прочли  мой
машинописный текст до конца.  ЊенЯ мало занимает вопрос,  нашли
ли они или не нашли вещь слишком неприличной.  Ќо интересно то,
что их отказ был основан не на обработке темы, а на самой теме,
ибо в Ђмерике было тогда целых три  неприемлемых  длЯ  издателЯ
темы.  „ве  других  --  это  черно-белый  брак,  преисполненный
безоблачного  счастьЯ,  с  кучей  детей  и  внуков;  и   судьба
абсолютного  атеиста,  который,  после  счастливой  и  полезной
жизни, умирает во сне в возрасте ста шести лет.
     Ќекоторые из издательских отзывов менЯ  очень  позабавили.
Ћдин  чтец  предложил  компромисс,  при  котором   его    фирма
согласитсЯ,  быть  может,  на  издание  моего    романа:    мне
предлагалось превратить ‹олиту  в  двенадцатилетнего  мальчика,
которого ѓумберт, теннесийский  фермер,  соблазнЯет  в  амбаре,
среди мрачных и чахлых равнин,  с  полувнутренними  монологами,
состоЯщими из коротких, сильных,  "реалистических"  фраз.  ("Ћн
парень шалый", "Њы все, Я думаю, шалые", "џ думаю, сам  ѓосподь
Ѓог -- шалый" и тому  подобное.)  ЌесмотрЯ  на  то,  что  давно
известна  моЯ  ненависть  ко  всЯким  символам  и    аллегориЯм
(ненависть,  основаннаЯ  отчасти  на  старой  моей  вражде    к
шаманству фрейдизма  и  отчасти  на  отвращении  к  обобщениЯм,
придуманным литературными мифоманами и  социологами),  один  во
всех других смыслах умный  читатель,  перелистав  первую  часть
"‹олиты", определил ее тему так: "‘тараЯ  …вропа,  развращающаЯ
молодую Ђмерику", -- между тем как другой чтец увидел  в  книге
"Њолодую Ђмерику, развращающую старую  …вропу".  €здатель  џкс,
чьим советникам ѓумберт так осточертел, что они  прочли  только
половину книги,  имел  наивность  написать,  что  втораЯ  часть
слишком длинна.  €здатель ќкс выразил сожаление, что  в  романе
нет ни одного хорошего человека.  €здатель €кс сказал, что если
он напечатает "‹олиту", мы оба с ним угодим в тюрьму.
     ‚ свободной стране ни один настоЯщий писатель  не  должен,
конечно, заботитьсЯ о проведении  пограничной  черты  там,  где
кончаетсЯ  чувство  и  начинаетсЯ    чувственность.    Џоистине
комическое задание! џ  могу  дивитьсЯ,  но  не  могу  подражать
точности глаза фотографов, так  снимающих  хорошеньких  молодых
млекопитающих длЯ журнальных  картинок,  что  граница  декольте
приходитсЯ как раз достаточно низко, чтобы осклабилсЯ филистер,
и как раз достаточно высоко, чтобы не  нахмурилсЯ  почтмейстер.
Џолагаю, что существуют читатели, которые разгораютсЯ от одного
вида заборных слов в одном из тех огромных,  безнадежно  пошлых
романов, которые выстукиваютсЯ на машинке тупым первым  пальцем
бездарнейшего молодца и которые болван  рецензент  приветствует
ходульной хвалой.  ЌайдутсЯ, Я знаю, светлые личности,  которые
признают "‹олиту"  книгой  бессмысленной,  потому  что  она  не
поучительна.  џ  не  читаю  и  не    произвожу    дидактической
беллетристики, и, чего бы ни  плел  милый  „жон  ђэй,  "‹олита"
вовсе не буксир,  тащащий  за  собой  барку  морали.  „лЯ  менЯ
рассказ или роман существует, только  постольку  он  доставлЯет
мне то, что попросту назову эстетическим наслаждением, а это, в
свой  черед,  Я  понимаю  как  особое  состоЯние,  при  котором
чувствуешь себЯ  --  как-то,  где-то,  чем-то  --  свЯзанным  с
другими формами бытиЯ, где искусство (т.  е.  любознательность,
нежность,  доброта,  случайность,  восторг)  есть  норма.   ‚се
остальное -- это либо  журналистическаЯ  дребедень,  либо,  так
сказать, ‹итература Ѓольших €дей, котораЯ, впрочем, часто ничем
не отличаетсЯ от дребедени обычной, но  зато  подаетсЯ  в  виде
громадных гипсовых кубов, которые  со  всеми  предостережениЯми
переносЯтсЯ из века в век, пока не ЯвитсЯ смельчак с молотком и
хорошенько не трахнет по Ѓальзаку, ѓорькому, ’омасу Њанну.
     ЋбвинЯли "‹олиту" и в антиамериканизме.  ќто менЯ огорчает
гораздо  больше,  чем  идиотский  упрек  в   безнравственности.
„вижимый  техническими  соображениЯми,  заботами  о   воздушной
глубине  и  перспективе  (тут  пригородный  газон,  там  горнаЯ
полЯна), Я  соорудил  некоторое  количество  североамериканских
декораций.  Њне необходима была вдохновительнаЯ обстановка. Ќет
ничего на свете вдохновительнее мещанской  вульгарности.  Ќо  в
смысле мещанской вульгарности  нет  никакой  коренной  разности
между бытом ‘тарого ‘вета и бытом Ќового.  ‹юбой пролетарий  из
—икаго может быть так же буржуазен (во ”лоберовом смысле),  как
любой английский лорд.  џ выбрал американские  "мотели"  вместо
швейцарских гостиниц или французских  харчевен  только  потому,
что стараюсь быть американским писателем и намерен пользоватьсЯ
правами, которыми пользуютсЯ американские  писатели.  ‘  другой
стороны, мною изобретенный ѓумберт -- иностранец и анархист;  и
Я с ним расхожусь во многом -- не только в вопросе нимфеток.  Ђ
кроме того, как знают мои эмигрантские читатели,  некогда  мною
построенные площади и балконы -- русские, английские, немецкие,
французские -- столь же прихотливы и субъективны, как мой новый
макет.
     Ќе  хочу,  чтобы  вышесказанное  звучало  как    отголосок
каких-то обид, и спешу добавить, что,  кроме  овечек,  читавших
"‹олиту"  в  типоскрипте  (*10)  или  в  издании  "Ћлимпии"   и
вопрошавших, "почему, собственно, он это написал?" или  "почему
мы должны читать  о  маниаке?",  было  немало  людей  разумных,
отзывчивых и стойких, понЯвших внутреннее устройство моей книги
значительно лучше, чем сам Я могу ее объЯснить.
     Њне кажетсЯ,  что  всЯкий  настоЯщий  читатель  продолжает
ощущать  свЯзь  с  напечатанной  книгой  в  виде    постоЯнного
успокоительного  ее  присутствиЯ.  Ћна   ровно    горит,    как
вспомогательный  огонек  газа  где-то  в  подвале,  и  малейшее
прикосновение к тайному нашему термостату немедленно производит
маленький глухой взрыв знакомого тепла.  ќто присутствие книги,
свЯтЯщейсЯ  в  неизменно  доступном   отдалении,    удивительно
задушевное  чувство,  и  чем  точнее  книга  совпала    с    ее
умозрительными очертаньЯми и красками, тем полнее и  ровнее  ее
свет.  Ќо как бы книга не удалась в целом, есть у автора, там и
сЯм, любимые места, заветные закоулочки, которые он  вспоминает
живее  и  которыми  задним  числом  наслаждаетсЯ   с    большей
нежностью, чем  остальными  частЯми  книги.  џ  не  перечитывал
"‹олиты" с тех пор,  как  держал  корректуру  первого  изданиЯ,
почти два года тому назад, но ее очарование  все  присутствует,
как  бы  окружаЯ  дом  утренней  скромной  дымкой,  за  которой
чувствуетсЯ игра летнего днЯ.  € когда Я вспоминаю "‹олиту",  Я
всегда почему-то выбираю длЯ особого  своего  услаждениЯ  такие
образы, как учтивый  ’аксович,  или  классный  список  учеников
ђамздельской школы, или арлотта, произносЯщаЯ "уотерпруф", или
‹олита, как  на  замедленной  пленке  подступающаЯ  к  подаркам
ѓумберта, или  фотографии,  украшающие  стилизованную  мансарду
ѓастона ѓодэна, или Љасбимский парикмахер  (обошедшийсЯ  мне  в
месЯц труда), или ‹олита, лупЯщаЯ в  теннис,  или  госпиталь  в
ќльфинстоне, или бледнаЯ, брюхатаЯ, невозвратимаЯ „олли ‘киллер
и ее смерть в ѓрэй ‘тар, "серой звезде",  столице  книги,  или,
наконец, соборный звон из городка, глубоко в долине,  доходЯщей
вверх до горной тропы (а  именно  в  ’еллуриде,  где  Я  поймал
неоткрытую  еще  тогда  самку  мной  же  описанной  по   самцам
голубЯнки Lycaeides sublivens Nabokov (*11)).
     ‚от  нервнаЯ  система    книги.    ‚от    тайные    точки,
подсознательные координаты ее  начертаниЯ  --  хотЯ,  с  другой
стороны, Я вполне отдаю себе отчет в том, что и  эти  и  другие
места лишь бегло просмотрит, или пропустит, или никогда  их  не
достигнет, тот читатель, который приступит к моей книге, думаЯ,
что  это  нечто  вроде  "Њемуаров  Љуртизанки"  или   "‹юбовных
приключений ЉулебЯкина".  Њой роман содержит немало  ссылок  на
физиологические позывы извращенного человека -- это отрицать не
могу.  Ќо в конце концов мы не дети, не безграмотные малолетние
преступники и не питомцы английского  закрытого  среднеучебного
заведениЯ,  которые  после  ночи  гомосексуальных  утех  должны
миритьсЯ с парадоксальным обычаем разбирать  древних  поэтов  в
"очищенных" изданиЯх.
     ’олько очень  темный  читатель  изучает  беллетристическое
произведение  длЯ  того,  чтобы  набратьсЯ  сведений  о  данной
стране, социальном классе или личности автора.  Ћднако один  из
моих немногих близких друзей, прочитав "‹олиту",  был  искренно
обеспокоен тем, что Я (Я!) живу "среди таких нудных людей", меж
тем  как  единственное  неудобство,  которое  Я   действительно
испытываю, происходит от того, что  живу  в  мастерской,  среди
неподошедших конечностей и недоделанных торсов.
     „ругой американский  критик  недавно  выразил  мысль,  что
"‹олита"  представлЯет  собой  отчет  о    моем    "романе    с
романтическим  романом".  ‡амена  последних  слов  словами   "с
английским Языком" уточнила бы  эту  изЯщную  формулу.  Ќо  тут
чувствую, как вкрадываетсЯ в мой голос слишком крикливаЯ нотка.
Ќикто из моих американских друзей не читал моих русских книг, а
потому  всЯкаЯ  оценка,  основаннаЯ    на    моей    английской
беллетристике, не может не  быть  приблизительной.  ‹ичнаЯ  моЯ
трагедиЯ -- котораЯ не может и не должна кого-либо касатьсЯ  --
это то, что мне пришлось отказатьсЯ от природной речи, от моего
ничем  не  стесненного,  богатого,  бесконечно  послушного  мне
русского слога ради второстепенного  сорта  английского  Языка,
лишенного в моем  случае  всей  той  аппаратуры  --  каверзного
зеркала, черно-бархатного задника, подразумеваемых ассоциаций и
традиций,  --  которыми  туземный  фокусник  с   развевающимисЯ
фалдами может так волшебно  воспользоватьсЯ,  чтобы  преодолеть
по-своему наследие отцов.

                                 /12-го ноЯбрЯ,  1956-го года,/
                                     /Љорнельский “ниверситет,/
                                                  /€така, ‘Ђ./


        Љомментарии

     ќто послесловие было написано  длЯ  публикации  фрагментов
"‹олиты" в журнале "The Anchor Review".  Џерепечатано  затем  в
первом американском издании романа. Џереведено автором.

     (*1) /...свЯзан с газетной статейкой  об  обезьЯне.../  --
Џохоже на мистификацию, так как никому из исследователей  такую
заметку обнаружить не удалось.

     (*2) /...рассказ, озаглавленный "‚олшебник".../ -- ‚опреки
этому высказыванию Ќабокова, рукопись "‚олшебника" была найдена
и опубликована.

     (*3) /...писал романы с 1924-го года.../ --  Џервый  роман
Ќабокова "Њашенька" написан в Ѓерлине осенью 1925 г.

     (*4) /Ђлданов/ Њарк Ђлександрович (псевдоним;  наст.  фам.
‹андау, 1889--1957) -- русский  писатель-эмигрант,  писавший  в
основном  исторические  романы.  Ќабоков  поддерживал  с    ним
многолетние дружеские отношениЯ.

     (*5) /”ондаминский/ €льЯ €сидорович (псевдоним €. Ѓунаков,
1880--1942)  --  публицист,  религиозный  писатель,  один    из
редакторов  журнала  "‘овременные  записки",  активный  деЯтель
партии эсеров. ‚зглЯды ”ондаминского были чужды Ќабокову, но он
относилсЯ к тому с уважением.

     (*6)  /‡ензинов/  ‚ладимир  Њихайлович  (1880--1953)    --
соредактор   "‘овременных    записок",    близкий    друг    €.
”ондаминского.

     (*7) /Љоган-Ѓернштейн/  --  женщина-врач,  котораЯ  лечила
Ќабокова.

     (*8) /...в университетском  городе  €така.../  --  ‚  этом
городе  находитсЯ  Љорнельский  университет,  где  Ќабоков  вел
занЯтиЯ по русской и мировой литературе с 1948 по 1959 г.

     (*9)  /Ђнаграмма  моего  имени  и  фамилии.../  --  ‚ивиан
„амор-Ѓлок.

     (*10) /типоскрипт/ -- машинописнаЯ копиЯ.

     (*11) /...в ’еллуриде, где  Я  поймал  не  открытую  тогда
самку... голубЯнки Lycaeides sublivens  Nabokov./  --  Ћб  этой
своей  находке  Ќабоков  написал  специальную  энтомологическую
работу (1952).  ќта бабочка была поймана  им  рЯдом  с  городом
‹олита, штат Љолорадо.

                                                /Ђ. ‹юксембург/


Ѓумажный оригинал

     *Ќабоков ‚. ‚.* ‘обрание сочинений в 5 томах: Џер. с англ.
/ ‘ост.  ‘. €льина, Ђ. Љононова. Љомментарии Ђ. ‹юксембург.  --
‘Џб.: "‘импозиум", 1997. --  672  стр.  (’.  2).  ‘.  377--385,
651--652.


         * ‚ладимир Ќабоков. ‹олита. Џостскриптум к русскому изданию * 


     ЌаучнаЯ добросовестность побудила менЯ сохранить в русском
тексте  последний  параграф   вышеприведенного    американского
послесловиЯ, несмотрЯ на то,  что  он  может  только  ввести  в
заблуждение  русского  читателЯ,  не    помнЯщего,    или    не
понимавшего, или вообще никогда не читавшего книг "‚.  ‘ирина",
которые выходили заграницей  в  двадцатых  и  тридцатых  годах.
Ђмериканскому читателю Я так страстно  твержу  о  превосходстве
моего русского слога  над  моим  слогом  английским,  что  иной
славист может и впрЯмь подумать, что мой  перевод  "‹олиты"  во
сто  раз  лучше  оригинала.  ЊенЯ  же  только  мутит  ныне   от
дребезжаниЯ моих ржавых русских струн.  €сториЯ этого  перевода
-- историЯ  разочарованиЯ.  “вы,  тот  "дивный  русский  Язык",
который, сдавалось мне,  все  ждет  менЯ  где-то,  цветет,  как
вернаЯ весна за наглухо запертыми воротами, от которых  столько
лет  хранилсЯ  у  менЯ  ключ,  оказалсЯ  несуществующим,  и  за
воротами  нет  ничего,  кроме  обугленных  пней    и    осенней
безнадежной дали, а ключ в руке скорее похож на отмычку.
     “тешаюсь, во-первых, тем, что в неуклюжести  предлагаемого
перевода  повинен  не  только  отвыкнувший  от   родной    речи
переводчик, но и дух Языка, на  который  перевод  делаетсЯ.  ‡а
полгода работы над русской "‹олитой" Я  не  только  убедилсЯ  в
пропаже многих личных  безделушек  и  невосстановимых  Языковых
навыков и сокровищ, но пришел и к некоторым  общим  заключениЯм
по поводу взаимной переводимости двух изумительных Языков.
     ’елодвижениЯ,  ужимки,  ландшафты,   томление    деревьев,
запахи, дожди,  тающие  и  переливчатые  оттенки  природы,  все
нежно-человеческое (как ни странно!),  а  также  все  мужицкое,
грубое, сочно-похабное, выходит  по-русски  не  хуже,  если  не
лучше, чем  по-английски;  но  столь  свойственные  английскому
тонкие недоговоренности, поэзиЯ  мысли,  мгновеннаЯ  перекличка
между отвлеченнейшими понЯтиЯми, роение односложных эпитетов --
все это, а также все  относЯщеесЯ  к  технике,  модам,  спорту,
естественным  наукам  и   противоестественным    страстЯм    --
становитсЯ  по-русски   топорным,    многословным    и    часто
отвратительным в смысле стилЯ и ритма.  ќта  неувЯзка  отражает
основную разницу в историческом  плане  между  зеленым  русским
литературным Языком и зрелым, как лопающаЯсЯ  по  швам  смоква,
Языком  английским:  между  гениальным,  но  еще   недостаточно
образованным, а иногда довольно безвкусным юношей,  и  маститым
гением, соединЯющим в себе  запасы  пестрого  знаниЯ  с  полной
свободой духа.  ‘вобода духа! ‚се дыхание человечества  в  этом
сочетании слов.
     Ѓиблиографические сведениЯ, приведенные  в  послесловии  к
американскому изданию (Џутнам, 1958), можно  теперь  пополнить.
Џервое издание с обильными опечатками, вышедшее в двух  томиках
в  Џариже  (ЋлимпиЯ  Џресс,  1955),  покупалось  довольно  вЯло
американскими туристами, пока  не  попалось  на  глаза  ѓрэхаму
ѓрину, отозвавшемусЯ о книге  с  похвалой  в  одной  лондонской
газете  (*1).  Ќа  него  и  на  "‹олиту"  обрушилсЯ  в   другой
лондонской газете реакционный фельетонист,  некто  „жон  ѓордон
(*2), и его-то добродетельный ужас привлек к "‹олите"  всеобщее
внимание.  —то же касаетсЯ ее судьбы в ‘оединенных  татах,  то
следует отметить, что она там никогда не была запрещена (как до
сих пор  запрещена  в  некоторых  странах).  Џервые  экземплЯры
парижского изданиЯ "‹олиты", выписанные частными  лицами,  были
задержаны и прочтены на американской  таможне,  но  неизвестный
друг-читатель, служивший там, признал  мою  "‹олиту"  легальной
литературой, и  экземплЯры  были  отправлены  по  адресам.  ќто
разрешило сомнениЯ осторожных американских издателей, и  Я  уже
мог  выбирать  между  ними  наиболее  мне  подходЯщего.   “спех
путнамского  изданиЯ  (1958)  превзошел,  как  говоритсЯ,   все
ожиданиЯ.  Џарадоксальным образом,  однако,  первое  английское
издание, вышедшее в Џариже еще в 1955 году, вдруг оказалось под
запретом.  џ часто спрашиваю себЯ, как поступил бы Я в те  дни,
когда начались переговоры с "ЋлимпиЯ Џресс", если бы мне  тогда
стало известно, что нарЯду с  печатанием  талантливых,  хотЯ  и
вольных, произведений главный свой доход издатель получал от им
заказываемых продажным ничтожествам пошлых книжонок  совершенно
того же сорта, как предлагаемые на темных углах снимки  монашки
с сенбернаром или матроса  с  матросом.  Љак  бы  то  ни  было,
английские таможенники давно уже отнимали, в суровом и  трезвом
тумане возвращений с каникул, эту порнографическую дрЯнь  --  в
таких же травЯнистого цвета обложках, как моЯ "‹олита".  ’еперь
же  английский  министр  внутренних   дел    попросил    своего
французского  коллегу,  столь   же    невежественного,    сколь
услужливого, запретить в продаже весь список изданий "Ћлимпии",
и в течение некоторого  времени  "‹олита"  в  Џариже  разделЯла
судьбу заборных изданий "Ћлимпии".
     Њежду  тем  нашелсЯ  лондонский    издатель,    пожелавший
напечатать ее.  „ело совпало  с  обсуждением  нового  закона  о
цензуре (1958-59 г.) причем "‹олита" служила аргументом  и  длЯ
либералов и длЯ консерваторов.  Џарламент  выписал  из  Ђмерики
некоторое  количество  экземплЯров,  и  члены  ознакомились   с
книгой.  ‡акон был  принЯт,  и  "‹олита"  вышла  в  ‹ондоне,  в
издательстве  ‚айденфельда  и  Ќикольсона,  в  1959-ом    году.
Ћдновременно  ѓаллимар  в  Џариже  подготовил  ее  издание   на
французском Языке, -- и незадачливое первое английское  издание
"ЋлимпиЯ  Џресс",  деловито  и  возмущенно  оправлЯЯсь,   опЯть
поЯвилось в киосках.
     ‘ тех пор "‹олита" переводилась на многие Языки: она вышла
отдельными изданиЯми в арабских странах,  Ђргентине,  Ѓразилии,
ѓермании, ѓолландии, ѓреции,  „ании,  €зраиле,  €ндии,  €талии,
Љитае, Њексике, Ќорвегии, ’урции, “ругвае, ”инлЯндии,  ”ранции,
веции и џпонии.  Џродажу ее только что разрешили в  Ђвстралии,
но  она  все  еще  запрещена  в  €спании  и    ћжно-Ђфриканской
ђеспублике.  Ќе  поЯвилась  она  и  в  пуританских  странах  за
железным занавесом.  €з всех этих переводов Я отвечаю, в смысле
точности и  полноты,  только  за  французский,  который  Я  сам
проверил до напечатаниЯ.  ‚оображаю, что  сделали  с  беднЯжкой
египтЯне и китайцы, а еще Яснее воображаю,  что  сделала  бы  с
ней, если бы  Я  допустил  это,  "перемещеннаЯ  дама",  недавно
научившаЯсЯ английскому Языку, или американец,  который  "брал"
русский Язык в университете. ‚опрос же -- длЯ кого, собственно,
"‹олита" переводитсЯ -- относитсЯ к области метафизики и юмора.
Њне  трудно  представить  себе  режим,  либеральный   ли    или
тоталитарный, в чопорной  моей  отчизне,  при  котором  цензура
пропустила бы "‹олиту".  Љстати, не знаю, кого сейчас  особенно
чтЯт в ђоссии -- кажетсЯ, ѓемингвеЯ,  современного  заместителЯ
Њайн-ђида,  да  ничтожных  ”олкнера  и  ‘артра,  этих  баловней
западной  буржуазии.  ‡арубежные  же  русские  запоем    читают
советские  романы,  увлекаЯсь  картонными  тихими  донцами   на
картонных  же  хвостах-подставках  (*3)  или  тем    лирическим
доктором  с  лубочно-мистическими  позывами  (*4),   мещанскими
оборотами  речи  и  чаровницей  из  —арской,  который    принес
советскому правительству столько добротной иностранной валюты.
     €здаваЯ "‹олиту"  по-русски,  Я  преследую  очень  простую
цель: хочу, чтобы моЯ лучшаЯ английскаЯ книга  --  или,  скажем
еще скромнее, одна из  лучших  моих  английских  книг  --  была
правильно  переведена  на  мой  родной  Язык.  ќто  --  прихоть
библиофила, не более.  Љак писатель, Я слишком привык  к  тому,
что вот уже скоро полвека чернеет слепое пЯтно на востоке моего
сознаниЯ --  какие  уж  тут  советские  изданиЯ  "‹олиты"!  Љак
переводчик Я не тщеславен, равнодушен к  поправкам  знатоков  и
лишь  тем  горжусь,  что  железной  рукой  сдерживал   демонов,
подбивавших на пропуски  и  дополнениЯ.  Љак  читатель  Я  умею
размножатьсЯ бесконечно и легко могу набить огромный отзывчивый
зал  своими  двойниками,  представителЯми,  статистами  и  теми
наемными господами, которые, ни секунды не  колеблЯсь,  выходЯт
на сцену из  разных  рЯдов,  как  только  волшебник  предлагает
публике убедитьсЯ в  отсутствии  обмана.  Ќо  что  мне  сказать
насчет  других,  нормальных  читателей?  ‚   моем    магическом
кристалле  (*5)  играют  радуги,  косо  отражаютсЯ  мои   очки,
намечаетсЯ миниатюрнаЯ иллюминациЯ  --  но  он  мало  кого  мне
показывает: несколько старых друзей, группу эмигрантов (в общем
предпочитающих ‹ескова), гастролера-поэта из советской  страны,
гримера  путешествующей  группы,  трех  польских  или  сербских
делегатов в многозеркальном кафе, а совсем в глубине --  начало
смутного движениЯ, признаки энтузиазма,  приближающиесЯ  фигуры
молодых людей,  размахивающих  руками...  но  это  просто  менЯ
просЯт посторонитьсЯ -- сейчас будут снимать  приезд  какого-то
президента в Њоскву.

                                             /‚ладимир Ќабоков/
                                          /7-го ноЯбрЯ 1965 г./
                                                      /Џалермо/


        Љомментарии

     (*1) /...ѓрэхаму ѓрину... в одной  лондонской  газете/  --
ѓрэм ѓрин назвал набоковскую  "‹олиту"  в  газете  "The  Sunday
Times" одной из трех лучших книг года.

     (*2) /...некто „жон ѓордон.../  --  редактор  газеты  "The
Sunday  Express",  на  страницах  которой  он  подверг  суровой
критике с морализаторских позиций и Ќабокова, и ѓрэма ѓрина.

     (*3)  /...картонными  тихими  донцами  на  картонных    же
хвостах-подставках.../ -- ќто  сказано,  разумеетсЯ,  о  "’ихом
„оне" Њ. олохова.

     (*4)  /...лирическим  доктором   с    лубочно-мистическими
позывами.../ -- Ќабоков  невысоко  ценил  роман  Ѓ.  Џастернака
"„октор †иваго" и  считал  его  неуклюжим  и  мелодраматическим
произведением.

     (*5)  /‚  моем  магическом  кристалле.../  --  отсылка   к
последним строкам  "…вгениЯ  Ћнегина":  "...€  даль  свободного
романа / џ сквозь магический кристалл / …ще не Ясно различал".

                                                /Ђ. ‹юксембург/


Ѓумажный оригинал

     *Ќабоков ‚. ‚.* ‘обрание сочинений в 5 томах: Џер. с англ.
/ ‘ост.  ‘. €льина, Ђ. Љононова. Љомментарии Ђ. ‹юксембург.  --
‘Џб.: "‘импозиум", 1997. --  672  стр.  (’.  2).  ‘.  386--390,
652.