 реакциЯ на истину.  ‚идите,  так  мало  известно  это
чувство,  что  нельзЯ даже подыскать точного слова... ‚се нервы
разом отвечают "да" -- так, что ли. Ћткинем  и  удивление,  как
лишь  непривычность усвоениЯ предмета истины, не ее самой. …сли
вы мне скажете, что такой-то -- вор, то Я, немедленно соображаЯ
в уме все те вдруг осветившиесЯ мелочи, которые  сам  наблюдал,
все  же  успеваю  удивитьсЯ тому, что человек, казавшийсЯ столь
порЯдочным,  на  самом  деле  мошенник,  но  истина  уже   мною
незаметно впитана, так что самое мое удивление тотчас принимает
обратный  образ  (как  это  такого  Явного мошенника можно было
считать честным  )  ;  другими  словами,  чувствительнаЯ  точка
истины  лежит  как  раз  на  полпути  между первым удивлением и
вторым.

     -- ’ак. ќто все довольно Ясно. -- “дивление же, доведенное
до потрЯсающих, невообразимых размеров,-- продолжал  ”альтер,--
может  подействовать  крайне  болезненно,  и все же оно ничто в
сравнении с самим ударом истины. € этого уже не "впитаешь". Ћна
менЯ не убила случайно -- столь  же  случайно,  как  грЯнула  в
менЯ.  ‘омневаюсь,  что  при  такой силе ощущениЯ можно было бы
думать о его проверке. Ќо постфактум такаЯ проверка может  быть
осуществлена,   хотЯ  в  ее  механизме  Я  лично  не  нуждаюсь.
Џредставьте себе любую проходную правду,--скажем, что два угла,
равные  третьему,  равны  между  собой;  заключено  ли  в  этом
утверждении  то,  что  лед  горЯч  или что в Љанаде есть камни?
€наче говорЯ, даннаЯ истинка никаких других родовых истинок  не
содержит,  а  тем менее таких, которые принадлежали бы к другим
породам и плоскостЯм знаниЯ или мышлениЯ. —то же вы скажете  об
истине,  котораЯ  заключает  в себе объЯснение и доказательство
всех возможных мысленных утверждений?  Њожно  верить  в  поэзию
полевого  цветка  или  в  силу  денег,  но  ни то, ни другое не
предопределЯет веры в гомеопатию идЯ в необходимость истреблЯть
антилоп на островках озера ‚икториЯ ЌьЯнджи; но, узнав то,  что
Я  узнал,--если  можно это назвать узнаванием,-- Я получил ключ
решительно ко всем дверЯм и шкатулкам в  мире.  только  незачем
мне  употреблЯть  его,  раз  всЯкаЯ  мысль  об  его  прикладном
значении уже сама по себе переходит во век" серию  откидываемых
крышек.  џ  могу  сомневатьсЯ  в  моей  физической  способности
представить себе до конца все последствиЯ  моего  открытиЯ,  то
есть  в  какой  мере  Я  еще  не сошел с ума или, напротив, как
далеко   оставил   за   собой   все,   что    понимаетсЯ    под
помешательством,-- но сомневатьсЯ никак не могу в том, что мне,
как вы выразились, "открылась суть". ‚оды, пожалуйста.

     -- ‚от  вам  вода.  Ќо  позвольте, ”альтер, правильно ли Я
понЯл вас? Ќеужели вы отныне кандидат всепознаниЯ? €звините, не
чувствую этого. „опускаю, что вы знаете что-то  главное,  но  в
ваших словах нет конкретных признаков абсолютной мудрости.

     -- Ѓерегу  силы,--  сказал ”альтер.-- „а Я и не утверждал,
что теперь знаю все,-- например, арабский Язык, или сколько раз
вы в жизни брились, или кто набирал строки вон  в  той  газете,
которую  читает  мой дурак-зЯть. џ только говорю, что знаю все,
что мог бы узнать.  ’о  же  может  сказать  всЯкий,  просмотрев
энциклопедию,  не  правда  ли,  но  только энциклопедиЯ, точное
заглавие которой Я узнал ( вот, кстати, даю вам  более  изЯщный
термин:  Я знаю заглавие вещей), действительно всеобъемлющаЯ --
и вот в этом разница между мною  и  самым  сведущим  человеком.
‚идите  ли,  Я  узнал  --  и  тут  Я  вас подвожу к самому краю
итальЯнской пропасти,--дамы, не смотрите,--Я узнал одну  весьма
простую  вещь относительно мира. Ћна сама по себе так Ясна, так
забавно Ясна, что только моЯ  несчастнаЯ  человеческаЯ  природа
может    счесть   ее   чудовищной.   Љогда   Я   сейчас   скажу
"соответствует",  Я  под  соответствием  буду  разуметь   нечто
бесконечно  далекое  от всех соответствий, вам известных, точно
так же как самаЯ природа моего открытиЯ ничего не имеет  общего
с  природой  физических  или  философских  домыслов:  итак,  то
главное во мне, что соответствует главному в мире, не  подлежит
телесному  трепету,  который  менЯ  так  разбил.  ‚месте  с тем
возможное знание всех вещей, вытекающее из знаниЯ  главной,  не
располагает во мне достаточно прочным аппаратом. џ усилием воли
приучаю  себЯ  не  выходить  из клетки, держатьсЯ правил вашего
мышлениЯ, как будто ничего не случилось, то есть поступаю,  как
беднЯк,  получивший миллион, а продолжающий жить в подвале, ибо
он знает, что малейшей уступкой роскоши он загубит свою печень.

     -- Ќо сокровище есть у вас, ”альтер,-- вот что мучительно.
Ћставим же рассуждениЯ о вашем к нему отношении и  потолкуем  о
нем  самом.  ЏовторЯю,  ваш  отказ  дать  мне взглЯнуть на вашу
медузу принЯт мною к сведению, а кроме того, Я готов не  делать
даже  самых очевидных заключений, потому что, как вы намекаете,
всЯкое логическое заключение есть заключение мысли  в  себе.  џ
вам  предлагаю  другой метод вопросов н ответов: Я вас не стану
спрашивать о составе вашего сокровища, но ведь вы  не  выдадите
его  тайны, если скажете мне, лежит ли око на востоке, или есть
ли в нем хоть один топаз, или прошел ли  хоть  один  человек  в
соседстве  от  него. Џри этом если вы ответите на любой из моих
вопросов утвердительно или отрицательно, Я не  только  обЯзуюсь
не избирать данного пути длЯ дальнейшего продвижениЯ однородных
вопросов, но обЯзуюсь и вообще прекратить разговор.

     -- ’еоретически  вы  завлекаете  менЯ  в грубую ловушку,--
сказал ”альтер, слегка затрЯсЯсь,  как  если  б  смеЯлсЯ.--  Ќа
практике же это есть ловушка, лишь поскольку вы способны задать
мне  хоть  один вопрос, на который Я мог бы ответить простым да
или нет. ’аких шансов весьма мало. Џосему,  если  вам  нравитсЯ
пустаЯ забава,-- пожалуйста, валЯйте. џ подумал и сказал:

     -- Џозвольте   мне,  ”альтер,  начать  так,  как  начинает
традиционный турист, с осмотра старинной церкви, известной  ему
по снимкам. Џозвольте мне спросить вас: существует ли Ѓог?

           -- •олодно,--   сказал   ”альтер.   џ   не  понЯл  и
переспросил.

     -- Ѓросьте,-- огрызнулсЯ ”альтер.--  џ  сказал  "холодно",
как   говоритсЯ  в  игре,  когда  требуетсЯ  найти  запрЯтанный
предмет. …сли вы  ищете  под  стулом  или  под  тенью  стула  и
предмета  там  быть  не  может,  потому  что он просто в другом
месте, то вопрос существованиЯ стула или тени стула не имеет ни
малейшего отношениЯ  к  игре.  ‘казать  же,  что,  может  быть,
стул-то существует, но предмет не там, то же, что сказать, что,
может  быть, предмет-то там, но стула не существует, то есть вы
опЯть попадаетесь в излюбленный человеческой мыслью круг.

     -- Ќо согласитесь, ”альтер, если вы говорите, что  искомое
не  находитсЯ  ни  в каком соседстве с понЯтием Ѓога, а искомое
это есть по вашей терминологии "заглавное", то,  следовательно,
понЯтие  о Ѓоге не есть заглавное, а если так, то нет заглавной
необходимости в этом понЯтии, и раз нет нужды в Ѓоге, то и Ѓога
нет.

     -- ‡начит, вы не понЯли  моих  слов  о  соотношении  между
возможным  местом  и  невозможностью в нем нахождениЯ предмета.
•орошо, скажу  вам  Яснее.  ’ем,  что  вы  упомЯнули  о  данном
понЯтии,  вы  себЯ самого поставили в положение тайны, как если
бы ищущий спрЯталсЯ сам. ’ем же, что  вы  упорствуете  в  своем
вопросе,  вы  не  только  сами  прЯчетесь,  но еще верите, что,
разделЯЯ с искомым предметом свойство  "спрЯтанности",  вы  его
приближаете к себе. Љак Я могу вам ответить, есть ли Ѓог, когда
речь,  может  быть,  идет  о  сладком  горошке  или  футбольных
флажках? ‚ы не там и не так ищете, шер мосье, вот  все,  что  Я
могу  вам  ответить.  Ђ  если  вам кажетсЯ, что из этого ответа
можно сделать малейший вывод о ненужности или нужности Ѓога, то
так получаетсЯ именно потому, что вы не там и не так  ищете.  Ђ
не вы ли обещали, что не будете мыслить логически ?

     -- ‘ейчас  поймаю  и  вас,  ”альтер.  Џосмотрим,  как  вам
удастсЯ  избежать  прЯмого  утверждениЯ.  €так,  нельзЯ  искать
заглавиЯ мира в иероглифах божества?

     -- Џростите,--  ответил ”альтер.-- Џосредством цветистости
слога и грамматического трюка вы  просто  гримируете  ожидаемое
вами  отрицание  под  ожидаемое  да. џ сейчас только отрицаю. џ
отрицаю целесообразность исканиЯ истины в области  общепринЯтой
теологии,-- а во избежание лишней работы со стороны вашей мысли
спешу  добавить,  что  употребленный  мной  эпитет -- тупик. Ќе
сворачивайте   туда.   џ   прекращу   разговор   за   неимением
собеседника,  если вы воскликнете "Ђга, есть другаЯ истина!" --
ибо это будет значить, что вы так хорошо  себЯ  запрЯтали,  что
потерЯли себЯ.

     -- •орошо.  Џоверю  вам.  „опустим,  что теологиЯ засорЯет
вопрос. ’ак, ”альтер?

     -- ЃарынЯ прислала сто рублей,-- сказал ”альтер, -- ‹адно,
оставим и этот неправильный путь. •отЯ, вероЯтно, вы  могли  бы
мне объЯснить, почему именно он неправилен (ибо тут есть что-то
странное,  неуловимое, заставлЯющее вас сердитьсЯ), и тогда мне
было бы Ясно ваше нежелание отвечать?

     -- Њог бы,-- сказал ”альтер,-- но это было бы  равносильно
раскрытию  сути,  то  есть  как  раз  тому,  чего вы от мен" не
добьетесь.

     -- ‚ы повторЯетесь, ”альтер.  Ќеужели  вы  будете  так  же
изворачиватьсЯ,  если  Я, скажем, спрошу, можно ли рассчитывать
на загробную жизнь. -- ‚ам это очень интересно?

     -- ’ак же, как и вам,  ”альтер.  —то  бы  вы  ни  знали  о
смерти, мы оба смертны.

     -- ‚о-первых,--  сказал  ”альтер,--  обратите  внимание на
следующий любопытный подвох: всЯкий человек смертен; вы (или Я)
-- человек; значит, вы можете быть и  не  смертны.  Џочему?  „а
потому  что  выбранный  человек  тем  самым  уже перестает быть
всЯким. ‚месте с тем мы с вами все-таки смертны, но  Я  смертен
иначе, чем вы.

     -- Ќе  шпынЯйте  мою бедную логику, а ответьте мне просто,
есть ли хоть подобие существованиЯ личности за гробом, или  все
кончаетсЯ идеальной тьмой.

     -- Bon,-- сказал ”альтер по привычке русских во ”ранции.--
‚ы хотите  знать,  вечно ли господин ‘инеусов будет пребывать в
уюте господина ‘инеусова, или же все вдруг исчезнет?  ’ут  есть
две  мысли,  не  правда  ли?  Џерманентное  освещение  и чернаЯ
чепуха. Њало того, несмотрЯ на разность  метафизической  масти,
они  чрезвычайно  друг  на  друга похожи. Џри этом они движутсЯ
параллельно. Ћни движутсЯ даже весьма  быстро.  „а  здравствует
тотализатор!  “-тю-тю,  смотрите  в  бинокль,  они  у вас бегут
наперегонки, и вы очень хотели бы знать, какаЯ прибежит  перваЯ
к столбу истины, но тем, что вы требуете от менЯ ответа, да или
нет,  на  любую  из  них,  вы хотите, чтобы Я одну на всем бегу
поймал за шиворот -- а шиворот у бесенЯт скользкий,--  но  если
бы  Я  длЯ  вас  одну из них и перехватил, то просто прервал бы
состЯзание, или добежала бы другаЯ, не схваченнаЯ мной,  в  чем
не было бы никакого прока ввиду прекращениЯ соперничества. …сли
же  вы  спросите,  какаЯ  из  двух  бежит скорее, то отвечу вам
вопросом же: что скорее бежит  --сильное  желание  или  сильнаЯ
боЯзнь?  --  „умаю,  что одинаково. -- ’о-то и оно. ‚едь как же
получаетсЯ  в  рассуждении  человечинки,--  либо  никак  нельзЯ
выразит"  то,  что  ожидает вас, т. е. нас, за смертью, и тогда
полное беспамЯтство исключаетсЯ,-- ведь оно-то вполне  доступно
нашему   воображению,--  каждый  из  нас  испытал  полную  тьму
крепкого сна; либо, наоборот,-- представить себе смерть  можно,
и  тогда, естественно, выбирает рассудок не вечную жизнь, т. е.
нечто само по себе неведомое, ни с чем земным  несообразное,  а
именно  наиболее вероЯтное -- знакомую тьму. €бо как же в самом
деле может человек, доверЯющий своему рассудку, допустить, что,
скажем, некто  мертвецки  пьЯный,  умерший  в  крепком  сне  от
случайной  внешней  причины,  то есть случайно лишившийсЯ того,
чем, в сущности, он уже не обладал, как же это  он  приобретает
способность   снова   мыслить   и  чувствовать  благодарЯ  лишь
продлению,  утверждению  и  усовершенствованию  его  неудачного
состоЯниЯ? Џоэтому, если бы вы у менЯ спросили даже только одно
-- известно ли мне по-человечески то, что находитсЯ за смертью,
то  есть  попытались  бы  предотвратить обреченное на нелепость
состЯзание двух противоположных,  но,  в  сущности,  одинаковых
представлений,  из  моего отрицаниЯ вы бы логически должны были
вывести, что ваша жизнь небытием не может кончитьсЯ, а из моего
утверждениЯ вывели бы заключение обратное. € в том и  в  другом
случае,  как видите, вы бы остались точно в таком же положении,
как были всегда, ибо сухое нет доказало бы вам, что Я не  более
вас  знаю  о  данном  предмете,  а влажное да предложило бы вам
принЯть  существование  международных  небес,  в  котором   ваш
рассудок не может не сомневатьсЯ.

     -- ‚ы  просто  увиливаете  от прЯмого ответа, но позвольте
мне все-таки заметить, что в разговоре о смерти вы не отвечаете
мне : холодно.

     -- ‚от вы опЯть,-- вздохнул ”альтер.-- Ќо Я же вам  только
что  объЯснил,  что  всЯкий вывод следует кривизне мышлениЯ. Ћн
по-земному правилен,  покуда  вы  остаетесь  в  области  земных
величин,  но  когда  вы  пытаетесь  забратьсЯ дальше, то ошибка
растет по мере пути. Њало того: ваш разум воспримет всЯкий  мои
ответ  исключительно с прикладной точки, ибо иначе чем в образе
собственного креста вы смерть мыслить не можете, а это  в  свою
Ћчередь  так  извратит  смысл  моего  ответа,  что он тем самым
станет   ложью.   Ѓудем   же   соблюдать   пристойность   и   в
трансцендентальном.  џснее  выразитьсЯ не могу -- и скажите мне
спасибо за увиливание. ‚ы догадываетесь,  Я  полагаю,  что  тут
есть  одна  загвоздка  в  самой  постановке вопроса, загвоздка,
котораЯ, кстати сказать, страшнее самого страха  смерти.  Ћн  у
вас, по-видимому, особенно силен, не так ли?

     -- „а,  ”альтер.  “жас,  который  Я  испытываю Яри мысли о
своем  будущем  беспамЯтстве,  равен  только  отвращению  перед
умозрительным тленом моего тела.

     -- •орошо сказано. ‚ероЯтно, налицо и прочие симптомы этой
подлунной  болезни?  ’упой укол в сердце, вдруг среди ночи, как
мелькание дикой твари промеж домашних чувств и  ручных  мыслей:
ведь  Я  когда-нибудь...  Џравда, это бывает у вас? Ќенависть к
миру,  который  будет  очень  бодро  продолжатьсЯ  без   вас...
Љоренное  ощущение,  что  все  в  мире  пустЯки  и  призраки по
сравнению с вашей предсмертной  мукой,  а  значит,  и  с  вашей
жизнью,  ибо,  говорите  вы  себе,  жизнь  и  есть предсмертнаЯ
мука... „а, да. Я вполне себе представлЯю болезнь,  которой  вы
все  страдаете  в  той или другой мере, и одно могу сказать: не
понимаю, как люди могут жить при таких условиЯх.

     -- Ќу вот, ”альтер,  мы,  кажетсЯ,  договорились.  ‚ыходит
так,  что  если  Я  призналсЯ  бы  в том, что в минуты счастьЯ,
восхищениЯ, обнажениЯ души Я вдруг  чувствую,  что  небытиЯ  за
гробом  нет; что рЯдом в запертой комнате, из-под двери которой
дует стужей, готовитсЯ,  как  в  детстве,  многоочитое  сиЯние,
пирамида утех; что жизнь, родина, весна, звук ключевой воды или
милого  голоса,--  все  только  путаное  предисловие, а главное
впереди; выходит, что если Я так чувствую, ”альтер, можно жить,
можно жить,-- скажите мне, что можно, и Я больше у  вас  ничего
не спрошу.

     -- ‚  таком случае,-- сказал ”альтер, опЯть затрЯсЯсь,-- Я
еще менее понимаю. Џерескочите предисловие,-- и дело в шлЯпе!

     -- Un bon mouvement  (одно  усилие  (франц.)  ),  ”альтер,
скажите мне вашу тайну.

     -- ќто  что  же,  хотите взЯть врасплох? Љакой вы. Ќет, об
этом не может быть речи. ‚ первое времЯ... „а, в  первое  времЯ
мне  казалось,  что  можно  попробовать... поделитьсЯ. ‚зрослый
человек, если только он не такой бык, как  Я,  не  выдерживает,
допустим, но, думалось мне, нельзЯ ли воспитать новое поколение
знающих, т. е. не обратитьсЯ ли к детЯм. Љак видите, Я не сразу
справилсЯ  с  заразой  местной диалектики. Ќо на деле что же бы
получилось? ‚о-первых, едва ли мыслимо  свЯзать  ребЯт  порукой
жреческого  молчаниЯ,  так,  чтобы  ни один из них мечтательным
словом не совершил  убийства.  ‚о-вторых,  как  только  ребенок
разовьетсЯ,   сообщенное  ему  когда-то,  принЯтое  на  веру  и
заснувшее  на  задворках  сознаниЯ,  дрогнет  и   проснетсЯ   с
трагическими  последствиЯми.  …сли  тайна  моЯ  не  всегда бьет
матерого сапьенса, то никакого юноши она, конечно, не  пощадит.
€бо  кому  не  знакомо  то времЯ жизни, когда всЯкаЯ всЯчина --
звездное небо  в  …ссентуках,  книга,  прочитаннаЯ  в  клозете,
собственные  догадки  о  мире, сладкий ужас солипсизма -- и так
доводит молодую человеческую особь до исступлениЯ всех  чувств.
‚  палачи  мне  идти незачем; вражеских полков истреблЯть через
мегафон не собираюсь... словом, доверитьсЯ мне некому.

     -- џ задал вам два вопроса, ”альтер, и вы дважды  доказали
мне  невозможность  ответа.  Њне  кажетсЯ,  было  бы бесполезно
спрашивать вас о чем-либо еще, скажем,  о  пределах  мирозданиЯ
или  о  происхождении  жизни.  ‚ы  мне предложили бы, вероЯтно,
удовлетворитьсЯ  пестрой  минутой  на   второсортной   планете,
обслуживаемой  второсортным  солнцем,  или опЯть все свели бы к
загадке: гетерологично ли самое слово "гетерологично".

     -- ‚ероЯтно,-- подтвердил ”альтер и протЯжно зевнул.

     …го зЯть тихонько зачерпнул из жилета часы и  переглЯнулсЯ
с супругой.

     -- Ќо  вот  что  странно,  ”альтер.  Љак совмещаетсЯ в вас
сверхчеловеческое знание сути с ловкостью  площадного  софиста,
не  знающего ничего? Џризнайтесь, все ваши вздорные отводы лишь
изощренное зубоскальство?

     -- —то же, это моЯ единственнаЯ защита,-- сказал  ”альтер,
косЯсь  на  сестру,  котораЯ  проворно вытЯгивала длинный серый
шерстЯной шарф из рукава пальто, уже подаваемого  ему  зЯтем.--
€наче, знаете, вы бы добились... ‚прочем,-- добавил он, не той,
потом  той  рукой  влезаЯ в рукав и одновременно отодвигаЯсь от
вспомогательных толчков помощников,-- впрочем, если Я  немножко
и  покуражилсЯ  над  вами,  то  могу вас утешить: среди всЯкого
враньЯ Я нечаЯнно проговорилсЯ,-- всего два-три слова, но в них
промелькнул краешек истины,-- да  вы  по  счастью  не  обратили
вниманиЯ.

     …го  увели,  и тем окончилсЯ наш довольно-таки дьЯвольский
диалог. ”альтер не только ничего мне не сказал, но даже не  дал
мне  подступитьсЯ,  и, вероЯтно, его последнее слово было такой
же издевкой, как и все предыдущие. Ќа другой день скучный голос
его зЯтЯ сообщил мне по телефону, что за  визит  ”альтер  берет
сто   франков;   Я   спросил,   почему,   собственно,  менЯ  не
предупредили об этом,  и  он  тотчас  ответил,  что,  в  случае
повторениЯ   сеанса,   два  разговора  мне  обойдутсЯ  всего  в
полтораста. Џокупка истины, даже со скидкой, менЯ не  прельщала
и,  отослав  ему  свой  непредвиденный долг, Я заставил себЯ не
думать больше о ”альтере. Ќо вчера... да, вчера, Я  получил  от
него  самого  записку  --  из  госпиталЯ:  четко  пишет, что во
вторник умрет и что на прощание решаетсЯ мне сообщить,  что  --
тут  следует  две  строчки,  старательно  и  как  бы иронически
вымаранные. џ ответил, что благодарю за внимание  и  желаю  ему
интересных  загробных  впечатлений  и  приЯтного препровождениЯ
вечности.

     Ќо все это не приближает менЯ к тебе, мой ангел. Ќа всЯкий
случай держу все окна и все двери жизни настежь открытыми, хотЯ
чувствую, что ты не снизойдешь до старинных приемов привидений.
‘трашнее всего мысль, что, поскольку ты отныне сиЯешь во мне, Я
должен беречь свою жизнь. Њой бренный состав единственный, быть
может, залог твоего идеального бытиЯ: когда  Я  скончаюсь,  оно
окончитсЯ  тоже.  “вы,  Я обречен с нищей страстью пользоватьсЯ
земной природой, чтобы себе  самому  договорить  тебЯ  и  затем
положитьсЯ на свое же многоточие...

        ѓлава 2. Solus Rex


     Љак    случалось    всегда,   королЯ   разбудила   встреча
предутренней стражи с дополуденной (moi-ndammer wagh  и  erldag
wagh): перваЯ, чересчур аккуратнаЯ, покидала свой пост в точную
минуту смены; втораЯ же запаздывала на постоЯнное число секунд,
зависевшее  не  от  нерадивости,  а,  вероЯтно,  от  того,  что
привычно отставали чьи-то подагрические часы. Џоэтому уходившие
с прибывавшими встречались всегда на одном и том же месте -- на
тесной тропинке под самым окном  королЯ,  между  задней  стеной
дворца  и  зарослью  густой,  но скудно цветущей жимолости, под
которой валЯлсЯ всЯкий  сор:  куриные  перьЯ,  битые  горшки  и
большие,   краснощекие   банки  из-под  национальных  консервов
"Џомона";  при  этом  неизменно  слышалсЯ   приглушенный   звук
короткой  добродушной  потасовки  (он-то  и  будил королЯ), ибо
кто-то  из  часовых  предутренних,   будучи   озорного   нрава,
притворЯлсЯ,  что  не хочет отдать грифельную дощечку с паролем
одному из дополуденных,  раздражительному  и  глупому  старику,
ветерану  свирхульмского  похода.  Џотом  все смолкало опЯть, и
доносилсЯ только деловитый, иногда ускорЯвшийсЯ  шелест  дождЯ,
систематически  шедшего  по чистому подсчету триста шесть суток
из трехсот шестидесЯти пЯти или шести, так что перипетиЯ погоды
Явно никого не трогали (тут ветер обратилсЯ к жимолости).

     Љороль повернул из  сна  вправо  и  подпер  большим  белым
кулаком  щеку, на которой вышитый герб подушки оставил шашечный
след. Њежду внутренними краЯми коричневых, неплотно  заведенных
штор,  в  единственном,  зато широком окне тЯнулсЯ мыс мыльного
света,  и  королю  сразу  вспомнилась  предстоЯщаЯ  обЯзанность
(присутствие при открытии нового моста через ќгель), неприЯтный
образ  которого  был,  казалось, с геометрической неизбежностью
вписан в этот бледный треугольник днЯ. …го не  интересовали  ни
мосты,  ни каналы, ни кораблестроительство, и, хотЯ, собственно
говорЯ, он должен был бы привыкнуть за пЯть лет  --  да,  ровно
пЯть   лет   (тысЯча  пЯтьсот  тридцать  суток)  --  пасмурного
царствованиЯ к тому, чтобы усердно заниматьсЯ множеством вещей,
возбуждавших   в   нем   отвращение   из-за   их   органической
недоконченности  в  его  сознании  (где  бесконечно и неутолимо
совершенными оставались совсем другие вещи, никак не  свЯзанные
с  его  королевским  хозЯйством),  он  испытывал  изнурительное
раздражение всЯкий раз, как приходилось соприкасатьсЯ не только
с тем,  что  требовало  от  его  свободного  невежества  лживой
улыбки,  но Я с тем, что было не более чем глЯнец условности на
бессмысленном  и,  может  быть,  даже  отсутствующем  предмете.
Ћткрытие  моста,  проекта  которого  он  даже  не помнил, хотЯ,
должно быть, одобрил его, казалось ему лишь  пошлым  фестивалем
еще  и  потому, что никто, конечно, не спрашивал, интересен ему
или нет повисший в воздухе сложный плод техники,--  а  придетсЯ
тихо   проехать   в  блестЯщем  оскаленном  автомобиле,  а  это
мучительно,  а  вот  был  другой  инженер,  о  котором   упорно
докладывали  ему после того, как он однажды заметил (просто так
-- чтобы  от  кого-то  или  чего-то  отделатьсЯ),  что   охотно
занималсЯ  бы  альпинизмом, будь на острове хоть одна приличнаЯ
гора (старый, давно негодный береговой вулкан был не в счет, да
там, кроме того, построили маЯк, тоже, впрочем, недействующий).
ќтот инженер, сомнительнаЯ слава которого обжиласъ  в  гостиных
придворных  и  полупридворных  дам,  привлеченных  его  медовой
смуглотой и вкрадчивой  речью,  предлагал  поднЯть  центральную
часть  островной  равнины,  обратив  ее  в горный массив, путем
подземного накачиваньЯ. Ќаселению выбранной местности  было  бы
разрешено  не  покидать  своих  жилищ  во времЯ опуханьЯ почвы;
трусы,  которые  предпочли  бы  отойти  подальше  от   опытного
участка,  где  жались  кирпичные домики и мычали, чуЯ элевацию,
изумленные  красные  коровы,  были   бы   наказаны   тем,   что
возвращение  восвоЯси  по  новосозданмым  крутизнам  занЯло  бы
гораздо больше времени, чем недавнее отступление по  обреченной
равнине.   Њедленно   и  округло  надувались  логовины,  валуны
поводили  плечами,  летаргическаЯ  речка,   упав   с   постели,
неожиданно  длЯ себЯ превращалась в альпийский водопад, деревьЯ
цугом уезжали в облака, причем многим это  нравилось,  например
елЯм;  опираЯсь  о  борт  того,  другого крыльца, жители махали
платками и любовались  воздушным  развитием  окрестностей,--  а
гора   все  росла,  росла,  пока  инженер  не  отдавал  приказа
остановить работу чудовищных  насосов.  Ќо  король  приказа  не
дождалсЯ,  снова  задремал, едва успев пожалеть, что, постоЯнно
сопротивлЯЯсь готовности ‘оветников помочь осуществлению  любой
вздорной   мечты  (между  тем  как  самые  естественные,  самые
человеческие его права  стеснЯлись  глухими  законами),  он  не
разрешил   приступить   к   опыту,   теперь   же  было  поздно,
изобретатель  покончил  с  собой,  предварительно  запатентовав
комнатную  виселицу  (так,  по крайней мере, сонное пересказало
сонному).

     Љороль проспал до половины восьмого, и в привычную минуту,
тронувшись в путь, его мысль уже шла навстречу ”рею, когда ”рей
вошел в спальню. ‘традаЯ астмой, дрЯхлый  конвахер  издавал  на
ходу   странный  добавочный  звук,  точно  очень  спешил,  хотЯ
по-видимому спешка была не в его духе, раз он  до  сих  пор  не
умер.  Ќа  табурет  с  вырезанным сердцем он опустил серебрЯный
таз, как делал уже полвека при  двух  королЯх,  ныне  он  будил
третьего,  предшественникам которого эта пахнущаЯ ванилью и как
бы колдовскаЯ водица служила, вероЯтно, длЯ умываниЯ, но теперь
была совершенно излишней, а все-таки каждое утро поЯвлЯлсЯ таз,
табурет, пЯть лет тому назад сложенное полотенце.  ‚се  издаваЯ
свой особенный звук, ”рей впустил день целиком, и король всегда
удивлЯлсЯ, отчего это он раньше всего не раздвигал штор, вместо
того  чтобы  в  полутьме,  почти  наугад,  подвигать  к постели
табурет с ненужной посудой. Ќо говорить с ”реем было  немыслимо
из-за  его  белой  как  лунь  глухоты,-- от мира он был отделен
ватой старости, и когда  он  уходил,  поклонившись  постели,  в
спальне  отчетливее  тикали  стенные часы, словно получив новый
зарЯд времени.

     ’еперь эта спальнЯ была Ясна: с трещиной поперек  потолка,
похожей  на дракона; с громадным столбом-вешалкой, стоЯвшим как
дуб в углу; с  прекрасной  гладильной  доской,  прислоненной  к
стене;  с  устарелым  приспособлением  длЯ  сдираниЯ  сапога за
каблук в  виде  большого  чугунного  жука-рогача,  таЯщегосЯ  у
подола  кресла,  облаченного  в  белый  чехол. „убовый платЯной
шкал, толстый, слепой, одурманенный нафталином, соседствовал  с
Яйцеобразной  корзиной  длЯ  грЯзного  бельЯ,  поставленной тут
неизвестным колумбом. ’ам и сЯм на голубоватых  стенах  кое-что
было  понавешено:  уже  проговорившиесЯ  часы,  аптечка, старый
барометр, указывающий по воспоминаниЯм недействительную погоду,
карандашный  эскиз  озера  с  камышами   и   улетающей   уткой,
близорукаЯ  фотографиЯ  господина  в крагах верхом на лошади со
смазанным хвостом, которую держал  под  уздцы  серьезный  конюх
перед  крыльцом,  то  же  крыльцо  с  собравшейсЯ  на  ступенЯх
напрЯженной прислугой, какие-то прессованные пушистые цветы под
пыльным стеклом в круглой рамке... Ќемногочисленность предметов
и  совершеннаЯ  их  чуждость  нуждам  и  нежности   того,   кто
пользовалсЯ  этой  просторной  спальней (где когда-то, кажетсЯ,
жила ќкономка, как  называли  жену  предшествовавшего  королЯ),
придавали   ей  таинственно  необитаемый  вид,  и  если  бы  не
принесенный таз да железнаЯ кровать, на которой  сидел,  свесив
мускулистые  ноги,  человек  в долгой рубахе с вышитым воротом,
нельзЯ было бы себе  представить,  что  тут  кто-либо  проводит
ночь.  Ќоги нашарили пару сафьЯновых туфель, и, надев серый как
утро халат, король  прошел  по  скрипучим  половицам  к  обитой
войлоком  двери.  Љогда он вспоминал впоследствии это утро, ему
казалось, что при вставании он испытывал и в мыслЯх и в  мышцах
непривычную  тЯжесть,  роковое  бремЯ  грЯдущего  днЯ,  так что
несомое  этим  днем  страшнейшее  несчастье  (уже,  под  маской
ничтожной  скуки, сторожившее мост через ќгель), при всей своей
нелепости и непредвиденности,  ощутилось  им  затем  как  некое
разрешение.  Њы  склонны  придавать  ближайшему прошлому (вот Я
только что держал, вот положил  сюда,  а  теперь  нету)  черты,
роднЯщие  его  с  неожиданным  настоЯщим, которое на самом деле
лишь выскочка, кичащийсЯ купленными гербами. ђабы свЯзности, мы
тщимсЯ призрачным  звеном  прикрыть  перерыв.  ЋглЯдываЯсь,  мы
видим  дорогу  и уверены, что именно э т а дорога нас привела к
могиле или к ключу, близ которых мы очутились. „икие  скачки  и
провалы жизни переносимы мыслью только тогда, когда можно найти
в  предшествующем  признаки упругости или зыбучести. ’ак, между
прочим, думалось несвободному  художнику,  „митрию  Ќиколаевичу
‘инеусову, и был вечер, и вертикально расположенными рубиновыми
буквами  горело  слово  "GARAGE".  Љороль  отправилсЯ на поиски
утреннего завтрака. „ело в том, что никогда  ему  не  удавалось
установить   наперед,   в   каком  из  пЯти  возможных  покоев,
расположенных вдоль холодной каменной галереи  с  паутинами  на
косых  стеклах,  будет  его  ожидать  кофе.  Џоочередно отворЯЯ
двери, он выглЯдывал накрытый столик и наконец отыскал его там,
где  это  Явление  случалось   всего   реже,--   под   большим,
роскошно-темным портретом его предшественника. Љороль ѓафон был
изображен  в  том возрасте, в котором он помнил его, но чертам,
осанке и телосложению было  сообщено  великолепие,  никогда  не
бывшее  свойственным  этому  сутулому, вертлЯвому и нерЯшливому
старику,  с   безволосым,   кривоватым,   по-бабьи   сморщенным
надгубьем.  ‘лова  родового герба "видеть и владеть" (sassed ud
halsem) острЯки в применении к  нему  переделали  в  "кресло  и
ореховаЯ  водка"  (sasse ud hazel). Ћн процарствовал тридцать с
лишним лет, не возбуждаЯ ни в ком ни особой  любви,  ни  особой
ненависти,  одинаково верЯ в силу добра и в силу денег, ласково
соглашаЯсь с парламентским большинством, пустые человеколюбивые
стремлениЯ коего нравились его чувствительной  душе,  и  широко
вознаграждаЯ  из  тайной  казны деЯтельность тех депутатов, чьЯ
преданность   престолу   служила   залогом    его    прочности.
–арствование  давно стало длЯ него маховым колесом механической
привычки, и таким же ровным верчением было  темное  повиновение
страны,  где  как  тусклый  и  трескучий  ночник  едва светилсЯ
peplerhus  (парламент).  €  если  самые  последние   годы   его
царствованиЯ  были  все  же отравлены едкой крамолой, ЯвившейсЯ
как отрыжка после долгого и беспечного обеда, то не сам он  был
тому  виною, а личность и поведение наследника; да и то сказать
-- в пылу раздражениЯ добрые  люди  находили,  что  не  так  уж
завиралсЯ  тогдашний  бич научного мира, забытый ныне профессор
фен ‘кунк, утверждавший,  что  деторождение  не  что  иное  как
болезнь   и   что  всЯкое  чадо  есть  ставшаЯ  самостоЯтельной
("овнешненной")   опухоль   родительского   организма,    часто
злокачественнаЯ.

     Ќынешний  король (в прошедшем обозначим его по-шахматному)
приходилсЯ старику племЯнником, ив начале никому не мерещилось,
что племЯннику достанетсЯ то, что законом сулилось сыну  королЯ
ѓафона,  принцу  Ђдульфу.  народное,  совершенно  непристойное,
прозвище   которого   (основанное   на   счастливом   созвучии)
приходитсЯ  скромно  перевести  так:  принц  „улЯ.  Љр.  рос  в
отдаленном замке под надзором хмурого и тщеславного вельможи  и
его  мужеподобной жены, страстной любительницы охоты,-- так что
он  едва  знал  двоюродного  брата  и  только  в  двадцать  лет
несколько  чаще стал встречатьсЯ с ним, когда тому уже было под
сорок.

     Џеред нами дородный, добродушный человек, с толстой шеей и
широким тазом, со щекастым,  ровно-розовым  лицом  и  красивыми
глазами   навыкате;   маленькие  гадкие  усы,  похожие  на  два
иссинЯ-черных перышка, как-то  не  шли  к  его  крупным  губам,
всегда  лоснЯщимсЯ,  словно  он  только  что обсасывал цыплЯчью
косточку, а темные, густые, неприЯтно пахнущие  и  тоже  слегка
маслЯнистые  волосы  придавали  его  большой, плотно посаженной
голове какой-то не  по-островному  франтовской  вид.  Ћн  любил
щегольское  платье и вместе с тем был, как papugh (семинарист),
нечистоплотен; он знал толк в музыке, в ваЯнии, в  графике,  но
мог  проводить  часы  в  обществе  тупых,  вульгарных людей; он
обливалсЯ   слезами,   слушаЯ   тающую   скрипку    гениального
Џерельмона,  и  точно  так  же  рыдал, подбираЯ осколки любимой
чашки; он готов был чем  угодно  помочь  всЯкому,  если  в  эту
минуту  другое  не  занимало  его,-- и, блаженно сопЯ, теребЯ и
пощипываЯ жизнь,  он  постоЯнно  шел  на  то,  чтобы  причинить
каким-то  третьим  душам,  о существовании которых не помышлЯл,
какое-то далеко превышающее размер  его  личности  постороннее,
почти потустороннее горе.

     Џоступив  на двадцатом году в университет, расположенный в
пЯтистах лиловых верстах от столицы, на берегу серого морЯ, Љр.
кое-что там услыхал о правах наследного принца,  и  услыхал  бы
гораздо  больше,  если  бы не избегал всех речей и рассуждений,
которые могли  бы  слишком  обременить  его  и  так  не  легкое
инкогнито.  ѓраф-опекун,  навещавший  его  раз в неделю (причем
иногда приезжал в каретке мотоциклета,  которым  управлЯла  его
энергичнаЯ  жена),  постоЯнно подчеркивал, как было бы скверно,
скандально,  опасно,   кабы   кто-нибудь   из   студентов   или
профессоров  узнал,  что  долговЯзый, сумрачный юноша, столь же
отлично  учащийсЯ,  как  играющий  в  vanbol  на  двухсотлетней
площадке  за  зданием  библиотеки,  вовсе  не  сын нотариуса, а
племЯнник  королЯ.  Ѓыло  ли  это  принуждение  одним  из   тех
несметных  и  загадочных  по своей глупости капризов, которыми,
казалось, кто-то неведомый,  обладающий  большей  властью,  чем
король  и  пеплерхус  вместе  взЯтые,  зачем-то  бередит верную
полузабытым  заветам,  бедную,  ровную,  северную  жизнь  этого
"грустного  и  далекого"  острова, или же у обиженного вельможи
был  свой  частный  замысел,  свой  зоркий  расчет  (воспитание
королей почиталось тайной), гадать об этом не приходилось, да и
другим был занЯт необыкновенный студент. Љниги, мЯч, лыжи (в те
годы  зимы  бывали  снежные),  но  главное -- ночные, особенные
размышлениЯ у камина, а  немного  позже  близость  с  Ѓелиндой,
достаточно  заполнЯли  его существование, чтобы его не заботили
шашни   метаполитики.   Њало   того,   трудолюбиво    занимаЯсь
отечественной  историей,  он  никогда не думал о том, что в нем
спит та же самаЯ кровь, что бежала по  жилам  прежних  королей,
или  что  жизнь, идущаЯ мимо него, есть та же историЯ, вышедшаЯ
из туннелЯ веков на бледное солнце. Ћттого  ли,  что  программа
его  предмета  кончалась  за  целое  столетие  до  царствованиЯ
ѓафона,  оттого  ли,  что   невольное   волшебство   трезвейших
летописцев  было  ему  дороже  собственного  свидетельства,  но
книгочий в  нем  победил  очевидца,  и  впоследствии,  стараЯсь
восстановить утраченную свЯзь с действительностью, он принужден
был   удовлетворитьсЯ  наскоро  сколоченными  переходами,  лишь
изуродовавшими  привычную  даль  легенды  (мост  через   ќгель,
кровавый мост через ќгель...).

     €  вот  тогда-то,  перед  началом второго университетского
года, приехав на краткие каникулы в  столицу,  где  он  скромно
поселилсЯ  в  так  называемых  "министерских  номерах",  Љр. на
первом  же  дворцовом  приеме  встретилсЯ  с  шумным,  толстым,
неприлично  моложавым, вызывающе симпатичным наследным принцем.
‚стреча произошла в присутствии  старого  королЯ,  сидевшего  в
кресле  с  высокой  спинкой  у  расписного окна и быстро-быстро
пожиравшего те маленькие, почти черные сливы,  которые  служили
ему более лакомством, чем лекарством. ‘начала как бы не замечаЯ
молодого  родственника и продолжаЯ обращатьсЯ к двум подставным
придворным, принц однако повел разговор, как  раз  рассчитанный
на   то,   чтобы   обольстить  новичка,  к  которому  он  стоЯл
вполоборота, глубоко запустив руки в  карманы  мЯтых  клетчатых
панталон,  выпЯтив  живот  и  покачиваЯсь  с каблуков на носки.
"‚озьмите,-- говорил он своим  публичным,  ликующим  голосом,--
возьмите  всю  нашу  историю, и вы увидите, господа, что корень
власти всегда воспринималсЯ у нас как начало магическое  и  что
покорность  была  только  тогда  возможна, когда она в сознании
покорЯющегосЯ  отождествлЯлась  с  неизбежным  действием   чар.
„ругими   словами,   король  был  либо  колдун,  либо  сам  был
околдован,--  иногда  народом,   иногда   советниками,   иногда
супостатом,  снимающим  с  него  корону,  как  шапку с вешалки.
‚спомните самые дремучие времена,  власть  mossmon'ов  (жрецов,
"болотных  людей"),  поклонение  светЯщемусЯ  мху  и  прочее, а
потом... первые Языческие короли,-- как их, ѓильдрас, Ћфодрас и
третий... Я уж не помню,-- словом, тот, который бросил кубок  в
море,  после  чего  трое  суток  рыбаки  черпали  морскую воду,
превратившуюсЯ в вино... Solg ud digh vor je sage vel,  ud  jem
gotelm quolm osje musikel (сладка и густа была морскаЯ волна, €
девочки пили из раковин,-- принц цитировал балладу “перхульма).
Ђ  первые  монахи,  приплывшие  на  лодочке, уснащенной крестом
вместо паруса, и всЯ  эта  историЯ  с  "купель-скалой",--  ведь
только  потому,  что  они  угадали, чем взЯть наших, удалось им
ввести римские бредни. џ больше скажу,-- продолжал принц, вдруг
умерив  раскаты  голоса,  так  как  неподалеку  стоЯл  сановник
клерикального  толка,--  если  так называемаЯ церковь никогда у
нас не въелась по-настоЯщему в тело государства, а за последние
два столетиЯ и вовсе утратила политическое  значение,  так  это
именно  потому,  что  те  элементарные  и довольно однообразные
чудеса, которые она могла  предъЯвить,  очень  скоро  наскучили
(клерикал  отошел,  и  голос  принца  вновь вышел на волю) и не
могли тЯгатьсЯ с природным колдовством, avec la magie innee  et
natuelle  нашей  родины.  ‚озьмем далее безусловно исторических
королей и начало нашей династии. Љогда ђогфрид I  вступил  или,
вернее,  вскарабкалсЯ  на  шаткий  трон, который он сам называл
бочкой в море, и в стране стоЯл такой мЯтеж и неразбериха,  что
его  попытка  воцаритьсЯ  казалась  детской  мечтой,-- помните,
первое, что он делает по вступлении на престол,-- он немедленно
чеканит круны и полкруны  и  гроши  с  изображением  шестипалой
руки,--  почему  рука? почему шесть пальцев? -- ни один историк
не может выЯснить, да и сам ђогфрид врЯд ли знал, но факт  тот,
что эта магическаЯ мера сразу умиротворила страну. „алее, когда
при   его   внуке   датчане  попробовали  навЯзать  нам  своего
ставленника  и  тот  высадилсЯ  с  огромными  силами,--  вдруг,
совершенно  просто,  партиЯ  -- Я забыл, как ее звали,-- словом
изменники, без помощи которых не  случилось  бы  всей  затеи,--
отправили  к  нему  гонца с вежливым извещением о невозможности
длЯ  них  впредь  поддерживать  завоевателЯ,  ибо,  видите  ли,
"вереск  (т.  е.  вересковаЯ  равнина,  по  которой продавшеесЯ
войско должно было пройти, чтобы  слитьсЯ  с  силами  иноземца)
опутал  измене  стремена  и  ноги  и  не  пускает  далее", что,
по-видимому, следует понимать буквально, а не толковать в  духе
тех  плоских  иносказаний, которыми питают школьников. ‡атем...
да,  вот  чудный  пример,--  королева   €льда,--   не   забудем
белогрудой   и   любвеобильной   королевы  €льды,  котораЯ  все
государственные трудности разрешала путем  заклинаний,  да  так
успешно,  что  всЯкий неугодный ей человек терЯл рассудок,-- вы
сами знаете, что до сих пор в народе  убежища  длЯ  сумасшедших
зовутсЯ  ildeham. Љогда же он, этот народ, начинает участвовать
в делах законодательных и административных,-- до смешного Ясно,
что магиЯ на его стороне, и уверЯю вас, что, если бедный король
ќдарик никак не мог усестьсЯ во времЯ  приема  выборных,  виной
тому  был  вовсе  не геморрой. € так далее, и так далее (принцу
уже начинала надоедать им выбраннаЯ тема)... жизнь страны,  как
некаЯ    амфибиЯ,    держит    голову    в   простой   северной
действительности,  а  брюхо  погружает  в  сказку,  в   густое,
живительное  волшебство,-- недаром у нас каждый мшистый камень,
каждое старое дерево участвовало хоть  раз  в  том  или  другом
волшебном  происшествии.  ‚от тут находитсЯ молодой студент, он
изучил предмет и, думаю, подтвердит мое мнение".

     ‘ерьезно  и  доверчиво  слушаЯ  рассуждениЯ  принца,   Љр.
поражалсЯ  тем,  до  чего  они  совпадают  с  его  собственными
мыслЯми.  Џравда,  ему  казалось,  что  хрестоматийный   подбор
примеров,    производимый   речистым   наследником,   несколько
грубоват; что все дело не  столько  в  разительных  проЯвлениЯх
чудесного,  сколько  в  оттенках  его, глубоко и вместе туманно
окрашивающих историю Ћстрова. Ќо с основным положением  он  был
безусловно согласен,-- так он и ответил, опустив голову и киваЯ
самому  себе.  ’олько  гораздо  позже  он понЯл, что совпадение
мыслей, так удивившее, было  следствием  почти  бессознательной
хитрости  со  стороны их прокатчика, у которого несомненно было
особого рода чутье, позволЯвшее ему угадывать  лучшую  приманку
длЯ всЯкого свежего слушателЯ.

     Љороль, покончив со своими сливами, подозвал племЯнника и,
совершенно  не знаЯ, о чем с ним говорить, спросил его, сколько
студентов в университете. ’от смешалсЯ,-- не  знал,  сколько,--
был  слишком  ненаходчив,  чтобы