ами:
врЯд ли она когда-нибудь еще в жизни видела "водЯную мартышку". Љ счастью, Я
подоспел раньше,  чем она успела опомнитьсЯ и  выудить Џавло из воды,  и  ей
пришлось спасатьсЯ бегством.  џ вытащил захлебывающегосЯ от Ярости Џавло,  и
остаток днЯ он пролежал перед камином, завернутый в одеЯльце, мрачно бормоча
что-то себе под нос.  ќто происшествие настолько расшатало его нервы, что он
целую неделю не высовывал носа из дому,  а стоило ему заметить вдалеке белую
кошку, как он поднимал крик и не успокаивалсЯ до тех пор, пока кто-нибудь из
нас  не  сажал его  к  себе  на  плечо,  где  он  чувствовал себЯ  в  полной
безопасности.
     Џавло прожил с  нами восемь лет,  и  нам казалось,  что в  доме завелсЯ
гномик-домовой:   нас   то   и   дело   подстерегали  разные  неожиданности.
ЏриспосабливатьсЯ к  нам он не желал,  пришлось нам приспосабливатьсЯ к  его
привычкам.  Ќапример,  он  настаивал на  том,  чтобы есть  вместе с  нами  и
непременно то же самое,  что и все. Ћн ел из блюдечка, которое мы ставили на
подоконник.  Ќа  завтрак он  получал овсЯнку или кукурузные хлопьЯ с  теплым
молоком и  сахаром;  на второй завтрак ему давали зелень,  картошку и  ложку
пудинга,  какой ели  все.  ‚о  времЯ чаепитиЯ его  приходилось силой держать
подальше от стола, иначе Џавло с пронзительным восторженным верещанием нырЯл
в  банку с  вареньем:  он  искренне считал,  что ее ставЯт на стол лично длЯ
него, и чувствовал себЯ глубоко оскорбленным, если вы не разделЯли его точку
зрениЯ.  Њы обЯзаны были ровно в  шесть часов укладывать его спать,  а  если
опаздывали,  то  заставали его  нетерпеливо бегающим взад-вперед возле Ящика
комода - шерсть у него стоЯла дыбом от гнева. Ќам пришлось научитьсЯ никогда
не захлопывать дверь,  не посмотрев,  где Џавло,  - он почему-то очень любил
сидеть наверху и предаватьсЯ размышлениЯм.  Ќо самое ужасное, по его мнению,
уйти на весь вечер, оставив его в одиночестве. Љогда мы возвращались, он без
обинЯков выражал нам свое крайнее возмущение;  мы  впадали в  немилость;  он
презрительно поворачивалсЯ к  нам спиной,  когда мы с ним заговаривали,  или
уходил  в  угол  и  сверлил  нас  оттуда  пристальным  взглЯдом,   с  лицом,
перекошенным от гнева. Џримерно через полчаса он весьма неохотно сменЯл гнев
на  милость  и  с  царственной снисходительностью принимал кусочек сахара  и
глоток теплого молока перед отходом ко сну. “ Џавло совершенно так же, как у
людей,  менЯлось настроение: когда он бывал не в духе, он ворчал и ругалсЯ и
порой готов был цапнуть вас ни за что ни про что.  ‡ато, когда разнеживалсЯ,
подбиралсЯ к  вам,  сиЯЯ от любви,  очень быстро высовываЯ и  убираЯ Язычок,
причмокиваЯ губами, и, вскочив на плечо, страстно покусывал за ухо.
     Џо дому он передвигалсЯ особым образом: он не любил спускатьсЯ на землю
и  старалсЯ не касатьсЯ пола,  если это было возможно.  ‚ родном тропическом
лесу  он  перебиралсЯ бы  с  дерева  на  дерево по  лианам и  веткам,  но  в
пригородном доме таких удобств не предвиделось.  Џоэтому Џавло передвигалсЯ,
как по дорожкам,  по планкам длЯ картин,  скользЯ с неимоверной скоростью на
одной руке и одной ноге и складываЯсь пополам,  как мохнатаЯ гусеница,  пока
не добиралсЯ до подоконника. Ћн взлетал вверх по гладкому краю двери с такой
грацией и непринужденностью,  с какой нам не удалось бы взбежать по парадной
лестнице.  €ногда он  ухитрЯлсЯ часть пути проделать на спине у  нашего пса,
прыгнув на  него  сверху и  цепко держась за  шерсть,  как  крохотный ‘тарый
‚одЯной.   Џес,   который  успел  усвоить,   что   особа  Џавло  свЯщенна  и
неприкосновенна,  молча бросал на нас умолЯющие взглЯды,  пока мы не снимали
мартышку у него со спины. Ћн недолюбливал Џавло по двум причинам: во-первых,
пес  не  понимал,  почему  это  похожее на  крысу  создание беспрепЯтственно
разгуливает по всему дому,  а во-вторых, Џавло докучал ему и донимал его, не
жалеЯ  сил.  ЋбезьЯнка свешивалась с  подлокотника кресла и  дергала пса  за
брови  и  усы,  тут  же  отскакиваЯ  на  безопасное расстоЯние.  Ђ  то  еще,
дождавшись,  пока  пес  уснет,  Џавло  совершал молниеносный наскок  на  его
беззащитный хвост.  Ћднако  временами заключалось нечто  вроде  вооруженного
перемириЯ,  и пес лежал, растЯнувшись перед камином, а Џавло, сидЯ у него на
боку, старательно приводил в порЯдок его лохматую шкуру.
     Љогда  настал его  смертный час,  Џавло  обставил свой  уход  в  лучших
викторианских традициЯх.  Ќесколько дней ему нездоровилось,  и  он все времЯ
лежал  в  комнате сестры  на  широком подоконнике,  застеленном его  меховым
одеЯльцем, и грелсЯ на солнышке. Љак-то утром он вдруг стал отчаЯнно кричать
на мою сестру,  и она,  переполошившись, громко позвала всех нас, увереннаЯ,
что он умирает.  ‚сЯ семьЯ,  побросав свои занЯтиЯ,  кинулась наверх,  в  ее
спальню. Њы столпились возле подоконника и внимательно вглЯдывались в Џавло,
но ничего особенного как будто с ним не происходило. Ћн охотно выпил молочка
и  откинулсЯ на  своем меховом ложе,  глЯдЯ на  нас  блестЯщими глазами.  Њы
совсем было успокоились,  решив,  что это ложнаЯ тревога,  когда он внезапно
весь обмЯк.  Њы в  полной панике насильно раскрыли ему рот и  влили туда еще
немного молока.  Ћн понемногу пришел в сознание и лежал, не шевелЯсь, у менЯ
в  сложенных лодочкой ладонЯх.  Ћн  взглЯнул на  всех нас,  собрал последние
силы,  высунул Язычок и чмокнул губами, в последний раз выражаЯ свою любовь.
Џотом уронил головку и спокойно скончалсЯ.
     „ом и сад осиротели -  там воцарилась такаЯ пустота, так не хватало его
задорной  крохотной фигурки,  его  Яркой  индивидуальности.  Ќикто  из  нас,
заметив паука,  уже  больше не  кричал:  "ѓде Џавло?"  Ќикогда больше нам не
приходилось просыпатьсЯ ни  свет  ни  зарЯ,  чувствуЯ переступающие по  лицу
холодные лапки.  Ћн  стал одним из  нас,  сделалсЯ членом семьи,  а  это  не
удавалось ни одному из наших домашних любимцев, и мы искренне оплакивали его
смерть.  „аже соседскаЯ белаЯ кошка казалась огорченной и расстроенной:  длЯ
нее наш сад без Џавло тоже навсегда опустел и потерЯл привлекательность.


                                  ѓлава 4.
                          —еловеческие экземплЯры

     Љогда  бродишь по  разным странам,  собираЯ коллекции животных,  как-то
само собой получаетсЯ,  что  начинаешь коллекционировать и  людей.  ‚ообще Я
склонен никогда не прощать людЯм те недостатки,  которые прощаю животным, но
в  этом смысле мне повезло:  большинство людей,  повстречавшихсЯ мне в  моих
странствиЯх,  были  просто  чудесными  человеческими экземплЯрами.  Љонечно,
ловцу   животных   обычно   легче   устанавливать  контакты:   все   мечтают
познакомитьсЯ с  человеком столь  редкостной профессии и  самоотверженно ему
помогают чем могут.
     Ћдна из самых прелестных и  изысканных женщин,  каких Я знал,  помогала
мне  запихивать пару  лебедей в  багажник такси  в  центре Ѓуэнос-Ђйреса,  а
всЯкий,  кто  хотЯ  бы  раз  пыталсЯ  уговорить  буэнос-айресского  таксиста
подвезти какую-нибудь живность,  знает,  чего это стоит.  Њиллионер разрешил
мне  загромоздить клетками со  зверьем  парадный подъезд своего  элегантного
городского особнЯка,  а  когда броненосец удрал и  проложил,  как бульдозер,
траншею посередине роскошной клумбы,  он и бровью не повел.  ‘одержательница
местного  веселого  дома  помогала  нам  вести  хозЯйство,   как  заправскаЯ
экономка,  да  еще  заставлЯла всех  девушек  мыть  и  убирать  (конечно,  в
свободное от  работы времЯ),  а  однажды она  даже схватилась с  начальником
полиции -  и  все из-за нас!  ‚ Ђфрике один человек,  широко известный своей
неприЯзнью к  чужакам и  зверью,  позволил нам провести шесть недель в своем
доме,   который  мы  битком  набили,   как  Ќоев  ковчег,  разнообразными  и
диковинными  лЯгушками,  змеЯми,  белками  и  мангустами.  Љапитан  большого
парохода  спускалсЯ  в  трюм  ровно  в  одиннадцать вечера,  снимал  китель,
закатывал рукава  рубашки и  помогал мне  чистить клетки и  резать корм  длЯ
животных.  ‡наком  мне  и  художник,  который,  проехав тысЯчи  миль,  чтобы
написать серию портретов индейцев разных племен,  попал в  мою  экспедицию и
все свое времЯ посвЯтил отлову животных -  на рисование у него не оставалось
ни минуты.  Љстати,  если бы он и захотел,  то писать было бы не на чем -  Я
конфисковал все  его  холсты и  понаделал из  них  Ящиков длЯ змей.  Џомню и
щупленького  чиновника  из   министерства  общественных  работ,   настоЯщего
уроженца ‹ондона,  который,  едва  успев со  мной  познакомитьсЯ,  предложил
подбросить менЯ на сто с  лишним миль по жутким африканским дорогам в  своем
новеньком "остине" только ради того,  чтобы Я мог проверить слухи о младенце
гориллы.  Ќа его долю в  этой авантюре пришлось только в чужом пиру похмелье
да лопнувшаЯ рессора.
     Њне случалось порой встречать таких необычных,  интересных людей, что Я
всерьез  начинал  подумывать,  не  бросить  ли  животных  и  не  занЯтьсЯ ли
антропологией.  Ќо тут Я  как раз столкнулсЯ с  пренеприЯтными человеческими
экземплЯрами.  Ћдин из  них  был окружным инспектором,  который цедил сквозь
зубы:  "Њы всегда готовы оказать вам посильную помощь..."  -  и делал все от
него  зависЯщее,   чтобы  мешать  нам  и  подстраивать  пакости.   ‚торой  -
надсмотрщик в Џарагвае -  только потому, что Я ему не понравилсЯ, две недели
скрывал  от  менЯ,  что  индейцы  поймали редкое,  изумительное животное,  о
котором Я  мечтал,  и  ждут,  чтобы Я  приехал его забрать.  Љогда Я наконец
добралсЯ до них,  чудесное существо настолько ослабело, что уже не стоЯло на
ногах и  погибло от  пневмонии на вторые сутки.  ’ретий -  Явно ненормальный
матрос -  в  припадке садистского весельЯ как-то  ночью перевернул целый рЯд
клеток на палубе,  в том числе и клетку с парой редчайших белочек, у которых
недавно родилсЯ детеныш. Њалыш погиб.
     Љ  счастью,  такие  выродки  попадаютсЯ очень  редко,  и  славные люди,
встречавшиесЯ на  моем  пути,  своим  численным превосходством,  безусловно,
оправдали в моих глазах род человеческий.  Ќо как бы то ни было, Я, пожалуй,
не стану изменЯть животным.


                                  Њактутль

     ‚се  без  исключениЯ,   впервые  услышав  о  моей  профессии,  начинают
расспрашивать о  приключениЯх,  которые  мне  случилось пережить  в  местах,
которые они упорно называют джунглЯми.
     ‚озвратившись в Ђнглию из своего первого путешествиЯ в ‡ападную Ђфрику,
Я   восторженно  разглагольствовал  о   сотнЯх  квадратных  миль,   покрытых
тропическим лесом,  где Я жил и работал в течение восьми месЯцев. џ говорил,
что провел в  тропическом лесу много счастливых дней и  со мной за все времЯ
не случилось ничего "ужасного", но люди, услышав мои рассказы, решали, что Я
либо слишком скромен, либо просто враль.
     Љогда Я второй раз ехал в ‡ападную Ђфрику, мне повстречалсЯ на пароходе
молодой ирландец по имени Њактутль - он ехал служить на банановых плантациЯх
в Љамеруне.  Њактутль поведал мне по секрету, что ни разу в жизни не выезжал
из Ђнглии и  что Ђфрика,  по его мнению,  самаЯ ужаснаЯ и  опаснаЯ страна на
свете.  Ћн  почему-то  страшно боЯлсЯ,  что все змеи континента сползутсЯ на
пристань,  чтобы встретить его лично.  ‘тремЯсь его успокоить, Я сказал, что
за все месЯцы,  проведенные в лесу, Я видел ровным счетом пЯть змей, да и те
удрали так резво,  что Я  не  успел их  изловить.  Ћн спросил,  очень ли это
опасное дело -  ловить змей, а Я искренне ответил, что змей вообще-то ловить
легче легкого,  если только вы  не  трусите и  знакомы с  привычками каждого
вида.  “слышав это,  Њактутль совершенно успокоилсЯ и,  когда мы  сходили на
землю,  торжественно поклЯлсЯ,  что сыщет длЯ менЯ какие-нибудь особо редкие
экземплЯры; Я его поблагодарил и тут же позабыл о его словах.
     ЏЯть месЯцев спустЯ Я  уже  собиралсЯ домой,  в  Ђнглию,  с  коллекцией
примерно в двести экземплЯров животных -  от кузнечика до шимпанзе.  Џароход
отходил ночью,  и в тот же вечер,  уже в полной темноте, возле моего лагерЯ,
взвизгнув тормозами,  остановилсЯ крытый пикапик,  и  из  него  выскочил мой
молодой  ирландец  в   сопровождении  нескольких  друзей.   ‡ахлебываЯсь  от
восторга, он сообщил мне, что раздобыл длЯ менЯ обещанные редкие экземплЯры.
Ќасколько Я  понЯл,  он  обнаружил где-то на своей плантации большую Яму или
ров,  который, очевидно, отрыли длЯ дренажа. ђов, по его словам, кишмЯ кишел
"экземплЯрами",  и  всех змей он  "дарит мне" -  при условии,  что Я  их сам
переловлю.
     Ћн  так ликовал,  повествуЯ обо всех отысканных длЯ менЯ "экземплЯрах",
что у менЯ не хватило духу возражать: хотЯ Я и страстный натуралист, ползать
глухой ночью в Яме,  кишащей змеЯми,  мне вовсе не хотелось.  Љроме того, он
Явно  успел  расписать своим приЯтелЯм мои  потрЯсающие методы ловли змей  и
прихватил  их  с  собой  на  предстоЯщий  спектакль.   ‚от  и  пришлось  мне
волей-неволей согласитьсЯ поехать и выловить пресмыкающихсЯ; об этом решении
мне пришлось пожалеть, как ни о каком другом.
     џ  захватил большой полотнЯный мешок и палку с у-образной медной вилкой
на  одном  конце,  потом  втиснулсЯ в  фургончик вместе с  кучкой развеселых
зрителей,  и мы тронулись в путь.  ‚ половине первого мы подъехали к бунгало
моего друга и немного задержались, чтобы промочить горло, перед тем как идти
пешком через плантацию к змеиному рву.
     - ‚ам веревка понадобитсЯ, верно? - спросил Њактутль.
     - ‚еревка? - переспросил Я. - Ђ зачем она мне?
     - ’о есть как?  ‘пускатьсЯ на ней в ров,  само собой,  - весело ответил
он.  “  менЯ как-то неприЯтно засосало под ложечкой.  џ попросил описать мне
этот ров.  Ћказалось,  он был футов двадцать пЯть в длину, четыре в ширину и
двенадцать в  глубину.  ‚се  наперебой уверЯли менЯ,  что  без  веревки туда
нипочем не спуститьсЯ. Џока мой друг разыскивал веревку, Я, втайне уповаЯ на
то,  что он ее не найдет, поспешил опрокинуть еще рюмочку, ругаЯ себЯ за то,
что позволил, как дурак, втЯнуть себЯ в эту фантастическую охоту за змеЯми.
     ‹овить  змей  на  деревьЯх,  на  земле  или  в  мелких канавках -  дело
несложное,  а  вот  спускатьсЯ на  веревке в  ров,  где  ползает неизвестное
количество неизвестных змей,  -  это вовсе не развлечение,  поверьте мне.  џ
было решил,  что мне удастсЯ отделатьсЯ легким испугом, когда оказалось, что
ни у кого нет с собой фонарЯ.  Њой друг,  успевший раздобыть где-то веревку,
твердо решил, что ничто на свете не нарушит его планы: проблему освещениЯ он
решил блистательно,  привЯзав керосиновую лампу-примус к длинной бечевке,  и
объЯвил  во  всеуслышание,   что  сам  лично  будет  мне  светить.   џ   его
поблагодарил, как мне казалось, довольно бодрым голосом.
     - Ќе стоит благодарности,  - ответил он. - џ твердо решил доставить вам
удовольствие.  Ђ  лампа эта  куда лучше фонарика -  свет вам,  между прочим,
понадобитсЯ: там внизу уйма этих чертовых тварей.
     Џотом  мы  подождали брата и  невестку моего друга:  он  объЯснил,  что
пригласил их специально посмотреть на то,  как надо ловить змей,  может,  им
больше  ни  разу  в   жизни  не  придетсЯ  такое  видеть,   нельзЯ  упускать
единственную возможность.
     Ќаконец мы ввосьмером отправились на банановую плантацию; семеро из нас
хохотали,  болтали  и  вообще  предвкушали редкое  развлечение.  Ђ  Я  вдруг
сообразил,  что одежда на мне крайне не подходЯщаЯ длЯ охоты на змей: легкие
летние брюки и  теннисные туфли.  „аже самаЯ хилаЯ змейка без труда прокусит
их  вместе с  моей кожей.  Ћднако не  успел Я  об  этом сказать,  как мы уже
подошли к  краю рва,  и  в  свете лампы он  мне показалсЯ образцовой могилой
великана.  Њой друг описал его довольно точно,  но  ни  словом не упомЯнул о
том,  что стены состоЯт из рыхлой, осыпающейсЯ земли, источенной трещинами и
дырами,  в  которых могли запрЯтатьсЯ легионы змей.  џ присел на корточки на
краю Ямы,  и  в  нее  спустили лампу,  чтобы дать мне  возможность разведать
обстановку и  определить,  к  какому виду относЯтсЯ змеи.  „о  той  минуты Я
утешал себЯ  мыслью,  что  змеи  в  конце  концов могут оказатьсЯ совершенно
безобидными,  но,  когда свет озарил дно Ямы,  мои надежды вмиг улетучились:
ров  буквально  кишмЯ  кишел  молодыми  габонскими  гадюками  -   смертельно
Ядовитыми змеЯми.
     „нем змеи,  как правило, малоподвижны, и ловить их легче легкого, но по
ночам,  когда они  просыпаютсЯ и  готовы к  охоте,  они  двигаютсЯ с  весьма
неприЯтной живостью.  Ќа дне Ямы извивались молодые змеи фута по два в длину
и дюйма по два в диаметре,  и ни одна из них,  насколько Я мог судить, вовсе
не собиралась спать.  Ћни сновали по Яме с  невиданной скоростью,  то и дело
поднимали толстые копьевидные головы  и  созерцали лампу  с  недвусмысленным
выражением, быстро мелькаЯ раздвоенными Язычками.
     џ  насчитал  на  дне  восемь  габонских  гадюк,  но  их  расцветка  так
поразительно маскировала их на фоне сухой листвы,  что Я  не мог поручитьсЯ,
что не посчитал некоторых дважды.  ‚  эту минуту мой друг неуклюже оступилсЯ
на  краю Ямы,  и  в  нее скатилсЯ увесистый ком земли.  ‡меи разом взглЯнули
вверх и громко зашипели. ‚се зрители отступили с большой резвостью, и Я счел
момент подходЯщим,  чтобы поговорить об  экипировке.  Њой  друг  с  присущей
ирландцам щедростью предложил одолжить мне  свои  брюки  из  прочной саржи и
кожаные туфли со своей ноги.  ’еперь у менЯ не осталось никаких лазеек,  и Я
не решилсЯ больше отвиливать.  Њы скромно удалились за кустики и  обменЯлись
брюками и  обувью.  Њой  друг  был  создан щедрой природой в  более  крупном
варианте,  чем Я, так что на мне его костюм, прЯмо скажем, никак не выглЯдел
облегающим,  зато, как он заметил, если брюки подвернуть, они хорошо защитЯт
менЯ от змеиных зубов.
     ‘  самыми мрачными предчувствиЯми Я  подошел к Яме.  ‡рители столпились
вокруг,  радостно щебеча в  предчувствии развлечениЯ.  џ  обвЯзалсЯ веревкой
вокруг  талии,  затЯнул узел,  который,  как  Я  вскоре  убедилсЯ,  оказалсЯ
скользЯщим,  и  подполз к  краю Ямы.  Њой спуск ничем не напоминал воздушный
полет  грациозной  феи  в  пантомиме:  обрывистые краЯ  Ямы  были  настолько
ненадежны,  что  каждый раз,  когда  Я  пыталсЯ найти  опору длЯ  ног,  вниз
обрушивались  громадные  комьЯ,  и  потревоженные змеи  разражались  злобным
шипением.  Џриходилось висеть в  воздухе,  пока  мои  помощники не  торопЯсь
спускали менЯ все  ниже,  а  скользЯщий узел все туже затЯгивалсЯ у  менЯ на
талии.  Ќаконец,  увидев,  что до  дна осталось не  больше Ярда,  Я  крикнул
наверх,  чтобы менЯ  больше не  опускали -  надо было осмотреть место,  куда
предстоЯло  приземлитьсЯ,  чтобы  не  угодить  ногой  на  змею.  ‚нимательно
всматриваЯсь,  Я  нашел местечко,  свободное от  пресмыкающихсЯ,  и  крикнул
"спускайте!"  недрогнувшим,  как  мне казалось,  голосом.  ‚  ту  же  минуту
произошло еще два событиЯ:  Я  уронил один из  позаимствованных башмаков,  а
лампа, которую никто не догадалсЯ подкачать, "сдохла" и превратилась в слабо
светЯщеесЯ пЯтно,  вроде толстой тлеющей сигары. €менно в тот роковой момент
Я  коснулсЯ земли  босой  ступней -  и  натерпелсЯ такого страху,  какого не
испытывал ни до, ни после.
     Ћкаменев и обливаЯсь потом,  Я стоЯл и ждал, пока лампу вытащат наверх,
подкачают и  снова опустЯт вниз.  Ќикогда еще  Я  так не  радовалсЯ скромной
керосиновой  лампе!   Љогда  Яму  вновь  озарил  Яркий  свет,   Я  несколько
приободрилсЯ.  Џотом  нашел башмак и  сунул в  него  ногу,  что  придало мне
смелости.  џ покрепче сжал палку в мокрой руке и двинулсЯ на ближайшую змею.
Џрижал ее к земле раздвоенной рогулькой на конце палки,  взЯл за шею и сунул
в  мешок.  ќта работа была длЯ менЯ привычной и  опасности не  представлЯет,
если  соблюдать осторожность.  ѓлавное  -  прижать голову  змеи  рогулькой к
земле,  потом покрепче ухватить ее за шею и бросить в мешок. ЊенЯ беспокоило
другое:  пока Я поглощен возней с одной змеей,  все остальные,  извиваЯсь, с
дикой  скоростью ползают  вокруг,  и  мне  надо  держать ухо  востро,  чтобы
какаЯ-нибудь не  обошла менЯ с  тыла и  не попалась мне под ногу.  ‡меи были
изумительно  расцвечены:   в  коричневых,  серебрЯных,  розовых  и  кремовых
разводах,  они,  как  только застывали,  становились практически невидимыми,
сливаЯсь с фоном.  Љогда Я прижимал змею к земле,  она начинала шипеть,  как
кипЯщий чайник,  а  все остальные вторили ей стройным,  но в  высшей степени
неприЯтным хором.
     Ћдин  из  самых  жутких моментов наступил,  когда Я  наклонилсЯ поднЯть
очередную змею и услышал громкое шипение над самым ухом: Я весь похолодел от
ужаса.  ђазогнувшись,  уперсЯ взглЯдом прЯмо в бешеные серебрЯные глаза - до
них  было  не  больше фута.  Џосле  долгих манипулЯций мне  удалось каким-то
жонглерским приемом сбросить змею на дно и придавить своей рогулькой. —естно
говорЯ,  змеи  боЯлись менЯ нисколько не  меньше,  чем  Я  их,  и  старались
убратьсЯ подальше.  ’олько прижатые в  угол,  они бросались в  бой,  Яростно
кусаЯ палку, натыкались на медную рогульку и отскакивали от нее с приЯтным и
ободрЯющим стуком.  Ћднако одна из  них,  как видно более опытнаЯ,  не стала
сражатьсЯ с  металлической вилкой  и  впилась в  дерево.  ‡мееныш вцепилсЯ в
палку  мертвой бульдожьей хваткой и  не  разжал пасть  даже  тогда,  когда Я
поднЯл палку и он оказалсЯ висЯщим в воздухе.  Њне пришлось встрЯхнуть палку
изо всех сил,  только тогда змеЯ оторвалась, мелькнула в воздухе, стукнулась
о  стенку и  шлепнулась на дно,  исходЯ свирепым шипением.  Љогда же Я снова
сунул ей  под нос палку,  она наотрез отказалась ее кусать,  и  Я  без труда
изловил ее.
     џ  продержалсЯ в  Яме около получаса и  поймал за  это времЯ двенадцать
габонских гадюк,  но,  хотЯ Я  и не был уверен,  что переловил их всех,  мне
показалось, что оставатьсЯ там дольше - значит искушать судьбу. Њои спутники
извлекли менЯ из Ямы -  грЯзного, разгорЯченного и обливающегосЯ потом, но в
одной руке Я победоносно сжимал мешок с громко шипЯщими гадюками.
     - Ќу,  что?  -  торжествующе спросил мой приЯтель,  пока Я  отдувалсЯ и
приходил в  себЯ.  -  Ќе  говорил Я,  что  достану длЯ  вас несколько редких
экземплЯров, а?
     џ только кивнул;  после всего пережитого у менЯ слова не шли с Языка. џ
уселсЯ прЯмо на землю и  закурил сигарету -  предел моих мечтаний,  стараЯсь
унЯть дрожь в  руках.  Љогда опасность уже миновала,  до менЯ впервые дошло,
какую  неслыханную глупость Я  совершил,  согласившись спуститьсЯ в  змеиный
ров,  и, кроме того, какое это чудо, что Я выбралсЯ оттуда живым. џ дал себе
слово,  что на очередной вопрос:  "Ћпасно ли ловить животных?"  -  Я отвечу:
"Ћпасность  прЯмо  пропорциональна собственной глупости".  Ќемного  придЯ  в
себЯ, Я осмотрелсЯ и увидел, что одного зрителЯ не хватает.
     - Ђ куда подевалсЯ ваш брат? - спросил Я своего друга.
     - „а ну его, - с легким презрением откликнулсЯ тот. - Ќе смог выдержать
- говорит, ему от этого плохо стало. ‚он он, поджидает в сторонке. Ќо вы его
простите великодушно:  кишка у  него  тонка.  „а  уж,  надо  быть  настоЯщим
мужчиной,  чтобы смотреть, как вы торчите в этом змеином рву среди проклЯтых
тварей.


                                 ‘ебастьЯн

     Ќе  так  давно Я  провел несколько месЯцев в  Ђргентине -  там-то  Я  и
повстречал ‘ебастьЯна.  ‘ебастьЯн был  гаучо -  в  ћжной Ђмерике это  то  же
самое,  что ковбой в ‘еверной. ѓаучо, как и ковбои, в наше времЯ встречаютсЯ
все  реже,  потому  что  большинство поместий  в  Ђргентине встали  на  путь
механизации.
     џ  оказалсЯ в  Ђргентине по  двум причинам:  во-первых,  мне нужно было
наловить как  можно больше живых диких животных длЯ английских зоопарков,  а
во-вторых, Я хотел снЯть длЯ кино этих животных в естественной обстановке. “
одного из моих друзей было обширное поместье - эстансиЯ - милЯх в семидесЯти
от Ѓуэнос-Ђйреса, в местности, котораЯ славилась изобилием диких животных, и
Я,  ни минуты не колеблЯсь,  принЯл его приглашение погостить недели две.  Љ
сожалению,  когда настала пора выезжать,  у моего друга оказались неотложные
дела,  и  времени у него оставалось в обрез:  только чтобы встретить менЯ на
эстансии,  устроить и  срочно  возвращатьсЯ в  город.  Ћн  встретил менЯ  на
захолустной железнодорожной станции  и,  пока  мы  трЯслись  в  двуколке  по
пыльной дороге, уверил менЯ, что все подготовил к моему приезду.
     - џ вас поручаю ‘ебастьЯну, - сказал он. - Њожете не беспокоитьсЯ - все
будет в порЯдке.
     - Ђ кто такой ‘ебастьЯн? - спросил Я.
     - ‡дешний  гаучо,   -   неопределенно  ответил  мой  друг.  -  …сли  он
чего-нибудь не знает о местных животных,  значит,  этого и знать не стоит. ‚
мое  отсутствие он  будет за  хозЯина,  обращайтесь к  нему,  что бы  вам ни
понадобилось.
     Џосле  ленча  на  веранде большого дома  мой  хозЯин сказал,  что  пора
познакомить менЯ  с  ‘ебастьЯном;  мы  сели верхом и  поехали по  бескрайним
просторам  золотых  трав,  переливающихсЯ под  лучами  солнца,  потом  через
заросли  гигантских  колючих  растений,  скрывавших с  головой  всадника  на
лошади.  Џримерно  через  полчаса  мы  подъехали к  эвкалиптовой рощице;  за
деревьЯми виднелсЯ  приземистый,  длинный  побеленный дом.  ѓромадный старый
пес,  растЯнувшийсЯ на  прогретой солнцем  пыльной земле,  поднЯл  голову  и
лениво гавкнул, а потом снова задремал. Њы спешились и привЯзали лошадей.
     - ‘ебастьЯн построил этот  дом  своими руками,  -  сказал мой  друг.  -
„умаю, он за домом, отдыхает - сиеста.
     Њы обошли дом,  увидели необъЯтных размеров гамак,  привЯзанный к  двум
стройным эвкалиптам, а в гамаке лежал ‘ебастьЯн.
     Њне поначалу показалось, что передо мной сказочный гном. ‚последствии Я
узнал,  что его рост около пЯти футов двух дюймов, но в складке великанского
гамака  ‘ебастьЯн  казалсЯ  совсем  маленьким.  …го  необыкновенно  длинные,
могучие руки  свисали по  обе  стороны гамака  -  загорелые до  Яркого  тона
красного дерева, покрытые легкой дымкой совершенно белых волос. ‹ица не было
видно:  его скрывала надвинутаЯ чернаЯ шлЯпа;  она ритмично приподнималась и
опускалась в  такт  длительным руладам такого мощного храпа,  какого мне  не
приходилось  еще   никогда  слышать.   Њой  друг  схватил  болтавшуюсЯ  руку
‘ебастьЯна и  изо всех сил потЯнул,  одновременно наклонившись к  самому его
уху и оглушительно окликнув спЯщего:
     - ‘ебастьЯн!   ‘ебастьЯн!   ЏросыпайсЯ,   к  тебе  гости!  “снет  -  не
добудишьсЯ,  - объЯснил он мне. - Ѓерите-ка за другую руку, вытрЯхнем его из
гамака.
     џ  ухватилсЯ  за  другую  руку,   и  мы  совместными  усилиЯми  усадили
‘ебастьЯна в гамаке.  —ернаЯ шлЯпа скатилась, открыв круглое коричневое лицо
с  полными щеками,  которое было  четко  разделено на  три  части громадными
закрученными усищами,  вызолоченными никотином,  и парой белоснежных бровей,
загибавшихсЯ вверх,  как козлиные рожки.  Њой друг сграбастал его за плечи и
принЯлсЯ трЯсти,  окликаЯ по  имени,  как вдруг под белыми бровЯми открылась
пара плутовских черных глаз, и ‘ебастьЯн сонно воззрилсЯ на нас. “знав моего
друга, он с ревом раненого зверЯ выскочил из гамака.
     - ‘еньор! - возопил он. - Љак Я рад вас видеть! Ђх, простите, простите,
сеньор, что Я сплю, как свиньЯ в закуте, когда вы менЯ навестили... простите
великодушно!  џ  не ожидал вас так рано,  а  то непременно приготовилсЯ бы и
встретил бы вас как подобает.
     Ћн потрЯс мою руку,  когда наш общий знакомый менЯ представил, а потом,
повернувшись к дому, заревел во все горло:
     - ЊариЯ! ЊариЯ!
     ‚  ответ на этот устрашающий рев из дома вышла приЯтнаЯ молодаЯ женщина
лет тридцати,  которую ‘ебастьЯн с нескрываемой гордостью представил нам как
свою жену. Џотом он схватил менЯ за плечо железной хваткой и уставилсЯ мне в
лицо с самым серьезным видом.
     - ‚ы что будете пить -  кофе или матэ,  сеньор?  - спросил он невинно и
простодушно.  Љ  счастью,  мой друг заранее предупредил менЯ,  что ‘ебастьЯн
судит о людЯх как раз по тому,  что они пьют -  кофе или матэ,  аргентинский
зеленый чай из трав. Ћн считал, что кофе - отвратное пойло, годное разве что
длЯ горожан и прочих растленных отбросов человечества.  џ,  конечно, сказал,
что выпью матэ. ‘ебастьЯн обернулсЯ и обжег жену огненным взглЯдом.
     - Ќу?  - повелительно крикнул он. - ’ы слыхала, что сеньор хочет выпить
матэ?  „олго  наши  гости  будут  стоЯть здесь,  умираЯ от  жажды,  пока  ты
глазеешь, как сова в полдень?
     - ‚ода уже кипит,  -  мирно ответила она.  -  Ђ  стоЯть им  не  нужно -
пригласи их присесть.
     - Ќе перечь мне, женщина! - рЯвкнул ‘ебастьЯн, ощетинив усы.
     - ‚ы уж простите его, сеньор, - сказала ЊариЯ, ласково улыбаЯсь мужу, -
он всегда сам не свой, когда у нас гости.
     ‹ицо ‘ебастьЯна приобрело темно-кирпичный цвет.
     - ќто Я-то?  -  оскорбленно взревел он.  -  ‘ам не свой? Љто тут сам не
свой?  „а Я спокойнее дохлой лошади... ‚от уж выдумала... €звините мою жену,
сеньоры,  всегда  норовит невесть что  выдумать -  честное слово,  будь  она
мужчиной, быть ей президентом, не иначе.
     Њы уселись под деревьЯми,  и ‘ебастьЯн, закурив маленькую, но зловонную
сигару, продолжал ворчать, обличаЯ недостатки своей супруги.
     - Ќе надо было мне еще раз женитьсЯ,  -  доверительно сказал он.  -  Ќи
одна из моих жен менЯ не пережила. џ ведь уже четыре раза был женат и каждый
раз,  провожаЯ покойницу на кладбище,  говорил себе:  "‚се,  ‘ебастьЯн, пора
кончать".  Ђ потом как-то сразу -  пффф!  -  и Я снова женат. „ух мой жаждет
одиночества, но плоть слаба, а все горе в том, что плоти-то у менЯ побольше,
чем духа.
     Ћн с притворной грустью взглЯнул вниз,  на свое солидное брюшко,  потом
поднЯл  глаза  и  широко,   подкупающе  улыбнулсЯ,  обнажив  десны  с  двумЯ
оставшимисЯ зубами.
     - ‘даетсЯ мне,  что Я  так с  этой слабостью и помру,  сеньор,  но ведь
мужчина без женщины - все равно что корова без вымени.
     ЊариЯ вынесла матэ,  и маленький горшок пошел вкруговую:  мы по очереди
прикладывались к  тоненькой серебрЯной трубочке длЯ питьЯ матэ,  а  мой друг
тем временем объЯснЯл ‘ебастьЯну, с какой целью Я приехал на эстансию. ѓаучо
пришел в полнейший восторг,  а когда ему сказали, что он может участвовать в
киносъемках, он расправил усы и искоса взглЯнул на жену.
     - ‘лыхала,  а?  - спросил он. - џ буду в кино сниматьсЯ! ’ы лучше держи
свой Язычок за зубами, девчонка, а то женщины из Ђнглии нагрЯнут всем скопом
да и отобьют менЯ у тебЯ!
     - Ћчень ты им нужен, - отпарировала его жена. - Ќебось, у них там своих
бездельников хватает, их по всему свету полно.
     ‘ебастьЯн ограничилсЯ испепелЯющим взглЯдом, а затем обратилсЯ ко мне.
     - Ќе беспокойтесь,  сеньор,  -  сказал он,  - Я вам все сделаю, во всем
помогу. џ сделаю все, что вам угодно.
     € он сдержал свое слово: начинаЯ с того же вечера, когда мой друг отбыл
в Ѓуэнос-Ђйрес,  ‘ебастьЯн две недели не отходил от менЯ. Ћн обладал кипучей
энергией,  а его властный характер не знал препЯтствий,  так что он сразу же
полностью забрал все мои дела в  свои руки.  џ  просто сообщал ему,  что мне
нужно,  а он все осуществлЯл, и, чем труднее и необычнее были мои поручениЯ,
тем с большим восторгом он их выполнЯл.  Љак никто другой, он умел заставить
пеонов -  наемных рабочих на  эстансии -  работать в  полную силу и,  как ни
странно,  добивалсЯ этого не уговорами или заигрыванием,  а  саркастическими
насмешками,  пересыпанными необыкновенно изощренными и  Яркими  сравнениЯми.
’е,  кого  он  поносил  на  чем  свет  стоит,  не  только  не  обижались,  а
покатывались со смеху и работали на совесть.
     - Џосмотрите на себЯ!  -  гремел он,  обличаЯ "ленивых". - „а вы только
посмотрите на себЯ!  ’ащитесь, как улитки по патоке. Џоражаюсь, как это ваши
одры  не  подхватЯт да  не  разнесут вас  со  страху:  ведь на  галопе глаза
болтаютсЯ в  ваших пустых черепах,  отсюда слышно!  “  вас мозгов-то на всех
такаЯ малость, что не наскребешь и на крепкий бульон длЯ клопа!
     €  пеоны,  гогоча во  все горло,  набрасывались на  работу с  удвоенным
рвением.  Љонечно,  они  не  только уважали старого шутника -  они прекрасно
знали,  что он не потребует от них сделать то,  чего не может сделать сам. Ђ
назвать,  чего  он  не  мог  бы  сделать,  было мудрено,  и  о  каком-нибудь
чрезвычайно трудном деле пеоны всегда говорили: "Ќу, это и самому ‘ебастьЯну
не под силу". Ќа рослом вороном коне, облаченный в Яркое, пунцовое с голубым
пончо,  ‘ебастьЯн выглЯдел великолепно. Ћн носилсЯ на своем вороном по всему
поместью, со свистом рассекаЯ воздух петлей лассо, - показывал мне, как надо
ловить  бычков.  ќто  делаетсЯ шестью  способами,  и  ‘ебастьЯн владел всеми
шестью с одинаковым совершенством.  —ем быстрее мчалсЯ его конь, чем опаснее
была скачка по  неровной степи,  тем  точнее он  бросал лассо,  так  что мне
начинало казатьсЯ,  что петлю притЯгивает к  быку какой-то магнит и она сама
собой захлестывает цель без промаха.
     ‘ебастьЯн  мастерски  владел  лассо,   но  кнутом  он  владел  поистине
виртуозно.  Љнут,  с короткой рукоЯткой и длинным тонким кнутовищем,  всегда
был при нем,  и это было страшное оружие.  џ видел собственными глазами, как
‘ебастьЯн на  всем  скаку  выхватывал кнут  из-за  поЯса и  аккуратно сшибал
головку  колючего  растениЯ,  проносЯсь мимо.  ‚ыбить  сигарету  изо  рта  у
человека длЯ него было детской игрой.  Њне рассказывали,  что в прошлом году
какой-то приезжий позволил себе усомнитьсЯ в  гениальном "туше" ‘ебастьЯна и
тот в доказательство снЯл с чужака кнутом рубашку, даже не задев кожу на его
спине.  ‘ебастьЯн пользовалсЯ кнутом как идеальным оружием -  он  действовал
им,  как  собственной удлиненной  рукой,  хотЯ  отлично  владел  и  ножом  и
топориком.  ‘  расстоЯниЯ в  десЯть  шагов  он  разбивал  топориком  пополам
спичечную коробку.  „а  с  таким человеком,  как  ‘ебастьЯн,  лучше было  не
ссоритьсЯ.
     Њы  с  ‘ебастьЯном охотились  по  большей  части  ночью,  когда  многие
животные вылезали из своих нор.  ‡апасшись факелами,  мы выходили с эстансии
уже в  темноте и никогда не возвращались раньше полуночи,  а то и двух часов
ночи, обычно приносЯ с собой двух-трех зверьков. Ќа такие ночные вылазки нас
сопровождал пес неопределенного происхождениЯ и весьма преклонного возраста:
зубы у  него давно сточились до  самых десен.  ќто  была отличнаЯ собака длЯ
нашей охоты -  даже когда он  хватал зверька,  то нисколько не повреждал его
своими беззубыми челюстЯми.  ‡агнав и  остановив зверька,  пес не  давал ему
уйти, примерно раз в минуту коротким лаем даваЯ знать, где он засел.
     Ќа одной из таких ночных охот мне пришлось воочию убедитьсЯ в громадной
силе ‘ебастьЯна. ‘обака спугнула броненосца и гнала его несколько сот Ярдов,
пока он не скрылсЯ в норе.  Ќас было трое: ‘ебастьЯн, Я и местный пеон. Њы с
пеоном   гнались   за   броненосцем  порезвее  и   оставили  далеко   позади
отдувающегосЯ  ‘ебастьЯна:   его  телосложение  не  очень-то  подходило  длЯ
спринтерских рекордов.  Њы с пеоном подоспели как раз в ту минуту, когда зад
броненосца исчезал в норе.  Ѓросившись ничком на траву,  мы вцепились -  Я в
хвост,  пеан  -  в  задние  лапы  зверЯ.  Ѓроненосец так  прочно  закрепилсЯ
передними лапами с  длинными когтЯми за стены норы,  что,  как мы ни тЯнули,
выбиваЯсь из сил,  он, словно зацементированный, не сдвигалсЯ с места. Џотом
зверь рванулсЯ,  и пеон от неожиданности выпустил его лапы.  Ѓроненосец стал
ввинчиватьсЯ в глубину норы,  и Я уже чувствовал,  как хвост выскальзывает у
менЯ  из  рук.  ‚  этот  критический момент на  поле  боЯ  поЯвилсЯ пыхтЯщий
‘ебастьЯн. Ћн оттолкнул менЯ, схватилсЯ за хвост броненосца, уперсЯ ногами в
землю по  обе  стороны норы и  дернул.  Ќас  засыпало землей,  и  броненосец
выскочил из норы,  как пробка из бутылки.  Ћдним рывком ‘ебастьЯн сделал то,
что нам двоим оказалось не под силу.
     Ћдним из  животных,  которых Я  намеревалсЯ снЯть длЯ кино на эстансии,
был  нанду  -  южноамериканский страус,  не  уступающий своему  африканскому
родичу в способности мчатьсЯ с резвостью скаковой лошади. Њне хотелось снЯть
старинный способ охоты на страусов -  верхом на лошадЯх,  с помощью боласов.
ќто  оружие представлЯет собой три шара размером примерно с  крокетные шары,
выточенные из дерева и  соединенные между собой довольно длинными веревками.
‘нарЯд раскручивают над  головой и  бросают так,  что веревки опутывают ноги
страуса и валЯт его на землю.  ‘ебастьЯн специально организовал такую охоту,
чтобы  в  последний день  мы  смогли  ее  снЯть  длЯ  кино.  ’ак  как  пеоны
участвовали почти во всех сценах,  они заЯвились с утра разрЯженные в лучшие
костюмы,  стараЯсь перещеголЯть друг друга Яркостью нарЯда. ‘ебастьЯн мрачно
оглЯдел их с высоты своего седла.
     - ‚ы  только взглЯните на  них,  сеньор,  -  процедил он,  презрительно
сплюнув.  -  ђазрЯжены в пух и прах,  в глазах пестрит, что твои куропаточьи
Яйца;  суетЯтсЯ,  как  стаЯ гончих на  зеленой лужайке,  а  все потому,  что
мечтают увидеть свои дурацкие рожи на экране... ‘мотреть противно.
     Ќо Я заметил,  как тщательно он расчесал свои усы перед началом съемок.
Њы  целый день  провели под  палЯщим солнцем и  к  вечеру,  отснЯв последние
кадры,  почувствовали себЯ вконец измученными;  все мы  нуждались в  отдыхе,
все,  кроме,  конечно,  ‘ебастьЯна,  который был  свеж,  будто  день  только
началсЯ.  Џо  дороге домой он  мне  сказал,  что  вечером устраивает длЯ нас
прощальный ужин,  на  который приглашено все  население эстансии.  ’ам будет
всего вдоволь,  и вина,  и песен,  и танцев. ѓоворил он все это, а глаза его
так и сверкали от удовольствиЯ.  “ менЯ не хватило духу признатьсЯ, что Я до
смерти устал и  мечтаю только об  одном -  добратьсЯ до  постели.  џ  принЯл
приглашение.
     Џразднество было  устроено  в  обширной  задымленной кухне,  освещенной
полудюжиной коптЯщих  керосиновых ламп.  „жаз-банд  заменЯли три  гитариста,
самозабвенно терзавшие струны.  ‘тоит  ли  говорить,  что  душой  общества и
первым заводилой был ‘ебастьЯн? Ћн выпил вина больше, чем кто бы то ни было,
но был трезв как стеклышко; он сыграл соло на гитаре, спел великое множество
песен  -  от  самых  грубых до  самых  трогательных -  и  поглотил при  этом
неимоверное количество  еды.  Ќо  самое  главное  -  он  танцевал:  танцевал
настоЯщий дикий танец гаучо,  со сложными па,  прыжками и антраша,  танцевал
так,  что  балки над головой трЯслись от  удалого топота,  а  шпоры высекали
искры из каменных плит.
     Њой друг, приехавший за мной из Ѓуэнос-Ђйреса, поЯвилсЯ в самом разгаре
весельЯ и  сразу же в  него включилсЯ.  Њы сидели с ним в уголке,  потЯгиваЯ
вино и  глЯдЯ,  как ‘ебастьЯн откалывает коленца под рукоплесканиЯ и громкие
вопли восторженных зрителей.
     - ЏотрЯсающаЯ энергиЯ, - заметил Я. - Ћн сегоднЯ целый день работал, да
так, что никто за ним не мог угнатьсЯ, а теперь нас всех переплЯсал!
     - ‚от чем хороша жизнь в пампе!  -  ответил мой друг. - Ќет, совершенно
серьезно, длЯ своего возраста он просто молодчина, верно?
     - Ђ сколько ему? - спросил Я небрежно.
     Њой друг смерил менЯ удивленным взглЯдом.
     - ‚ы что, не знали? - спросил он. - —ерез два месЯца ‘ебастьЯну стукнет
девЯносто пЯть.


                           Љак Я возил черепашек

     ‚ конце 1939 года, когда неизбежность войны стала почти очевидной, наше
семейство снЯлось с острова Љорфу и возвратилось в Ђнглию. Њы временно нашли
квартиру в  ‹ондоне,  и  моЯ  мама  совершала регулЯрные вылазки в  сельскую
местность в  поисках дома.  Ђ  Я тем временем принЯлсЯ бродить на свободе по
‹ондону.  џ  никогда не любил большие города,  но тогда ‹ондон привел менЯ в
восторг.  ‚едь самой крупной столицей,  которую Я  видел в своей жизни,  был
город  Љорфу -  по  размерам не  больше маленького провинциального городка в
Ђнглии.  „лЯ  менЯ в  необъЯтной громаде ‹ондона таились сотни захватывающих
открытий. Љонечно, Я стал постоЯнным посетителем ЊузеЯ естественной истории,
а  уж  в  зоопарке Я  сделалсЯ своим  человеком,  даже  успел  подружитьсЯ с
несколькими служителЯми. џ все больше убеждалсЯ в том, что работа в зоопарке
- единственное стоЯщее занЯтие длЯ человека, и все чаще мечтал о собственном
зоопарке.
     Ќеподалеку от нашего дома был магазин,  мимо которого Я  никогда не мог
пройти спокойно.  Ћн  называлсЯ "Ђквариум",  и  в  его  витрине громоздились
огромные аквариумы,  полные сверкающих рыбок;  но  еще  интереснее были рЯды
террариумов,  где  за  стеклЯнными стенками ползали ужи,  большие изумрудные
Ящерицы и пучеглазые жабы.  ‘колько раз Я простаивал перед витриной,  словно
завороженный,  не сводЯ глаз с этих восхитительных существ,  и как Я мечтал,
чтобы они были мои!  Ќо Я  уже притащил в  нашу квартиру целую стайку мелких
птиц,  пару сорок и мартышку,  и поЯвление любой живности -  какого бы то ни
было вида -  обрушивало на  менЯ справедливый гнев семейства,  так  что  мне
оставалось только с тоской смотреть на очаровательных рептилий.
     Љак-то  утром  Я  проходил  мимо  магазина,  и  мне  бросилось в  глаза
объЯвление, прислоненное к стенке аквариума:
     "’ребуетсЯ молодой надежный помощник".
     џ вернулсЯ домой и стал обдумывать это дело.
     - ’ам в зоомагазине предлагают работу, - сказал Я маме.
     - Џравда, милый? - сказала она, думаЯ о чем-то другом.
     - Ќу  да.  €м  нужен молодой надежный помощник.  џ  бы  не прочь у  них