хотел только учитьсЯ радиоделу,  но ему не поверили и, за неимением  других,
приобщили к  списку главных фигур дела. џков по-прежнему все отрицал, упрЯмо
называл себЯ †озефом ‚альденом, утверждал, что не знает ни ‹о, ни ‚анг и что
стал жертвой полицейского сговора.
     ‘уд длилсЯ неделю. џкова приговорили к пЯтнадцати годам тюрьмы строгого
режима.  Њогли и  расстрелЯть:  к этому дело и шло - но  в  последний момент
застучал правительственный телеграф:  ‘талин  не  любил,  чтобы  его агентов
расстреливали без его на то согласиЯ и соизволениЯ. —ан Љайши напомнили, что
слишком жесткое обращение с "Ќеизвестным красным" может  плохо сказатьсЯ  на
здоровье его собственного сына, который сидел в ‘оветском ‘оюзе. Џосле этого
приговор  претерпел неожиданные  длЯ  всех изменениЯ,  и  џков  отправилсЯ в
военную тюрьму  в •анькоу, известную, правда,  своими пагубными длЯ  узников
условиЯми содержаниЯ,  так  что  смертный  приговор,  вместо отмены, как  бы
растЯнули во времени.
     ‹о и его брат в •анькоу, а также несостоЯвшийсЯ радиолюбитель, попавший
в жернова процесса в самом его окончании, были расстрелЯны. ‚анг вернулась в
Ќанкин,  где  ее  взЯли  на  поруки  семьЯ  и  управление  ’ангпу,  ведавшее
перевоспитанием раскаЯвшихсЯ коммунистов. Џострадал еще бой с  улицы маршала
†оффра: не дождавшись денег от  своих хозЯев, он взЯл у них в счет  зарплаты
пишущую машинку и радиоприемник. Ћба предмета представлЯли собой интерес длЯ
полиции,  котораЯ  хотела идентифицировать тексты бумаг,  подозрительных  на
авторство џкова, но машинку так и не смогли найти: она сгинула на шанхайских
рынках. ђазозлившаЯсЯ на боЯ полициЯ обвинила его в воровстве, и суд дал ему
два   года,   со   всеми   вытекающими  последствиЯми   длЯ   его   будущего
трудоустройства.  Џроцесс  был  незаконен  во  всех  отношениЯх: хозЯева  не
подавали  на боЯ жалобы, они действительно были должны ему, но на китайцев в
то  времЯ  не  распространЯлись  поблажки и  юридические  церемонии,  какими
одалживались  иностранцы. Ќайдис тоже получил два года, по  отбытии  которых
уехал в ‘оюз. ‘транное дело: вместе с ним  туда последовали и  ЏолЯков и его
дочь ‹юба, и следы их после этого терЯютсЯ...
     Љто  еще пострадал? Џрокофьев, доведший дело до логического завершениЯ,
праздновавший победу  и испытывавший в свЯзи с этим радость мщениЯ, заметил,
что  перестал   получать   окольные   весточки  от   оставшихсЯ   в   ђоссии
родственников,  а  еще  через  некоторое времЯ положительно  узнал,  что они
арестованы и  исчезли из мест, доступных  общему  обозрению. ‚скоре  он  сам
начал   видеть   вокруг  себЯ   людей   подозрительных   своей   серостью  и
неприметностью - или ему  казалось это?  - и уехал,  от  греха  подальше,  в
недоступную длЯ большевиков Ђвстралию...
     ‚  одну из темных  дождливых ночей  ђене доставили контрабандой в порт.
‡десь  в потемках, по шатким  мосткам два  офицера поднЯли  ее  на руках  на
корабль,  вскоре  после этого  вышедший в  море в  направлении ‚ладивостока.
ђанним утром разыгралсЯ шторм, корабль трЯсло, она не усидела в каюте, вышла
на палубу, испытываЯ потребность остатьсЯ с глазу на  глаз с  ревущим морем,
ненасытно разверзающим перед ней свои злобные пасти,- оно одно могло если не
обуздать,  то утихомирить ее чувства.  ‚ ней  тоже все  клокотало  и рвалось
наружу.  Ћна оставлЯла  в  китайской  тюрьме  мужа, везла в себе  их  общего
ребенка и воспринимала все происходЯщее с ней как  конец ее жизненного пути,
как  обрыв  ее существованиЯ.  ’олько  зрелище  бушующей за  бортом  стихии,
ежеминутно порывающейсЯ  напасть на  корабль и достать  ее  рукавами брызг и
потоками воды на палубе,  могло остудить этот внутренний и сжигающий ее жар:
чувство опасности будило в ней слабеющую  и прерывающуюсЯ тЯгу  к жизни. Ћна
вцеплЯлась  в поручни, когда ноги проваливались под ней вместе с палубой, не
отводила глаз от вплотную накатывающихсЯ волн, готовых  снести ее, а рЯдом с
ней стоЯл вахтенный офицер, тревожившийсЯ  за  пассажирку и потому от нее не
отходивший. Ћн отдал ей ветровку, и так  они  и простоЯли вдвоем весь шторм:
офицер  в  мундире  и   она  в  расклешенной  ветровке,  на  девЯтом  месЯце
беременности...
     Ќа следующий день ветер к полудню стих, пассажиры высыпали на палубу, и
она  увидела здесь людей, знакомых ей по Љитаю: здесь была и •ерта Љуусинен,
и радист из Љоминтерна, расположившийсЯ со своей рацией этажом ниже на улице
маршала   †оффра,  и  еще  несколько   лиц,   к   которым  она,  по  законам
продолжающейсЯ конспирации,  не подходила и чей срочный  отъезд был свЯзан с
двойным провалом: џкова и операции по его спасению.
     ‚о ‚ладивостоке над ней продолжали шефствовать офицеры флота,  делавшие
это с армейской исполнительностью и  морской галантностью. Ћни разместили ее
в  общежитии, где ее снова, как в џпонии,  ужаснули крысы: они  обнаглели до
того, что пили воду из питьевого бачка  в  коридоре,-  затем ее  посадили на
московский  поезд.  ’о  ли дорога  была перегружена, то  ли  билет  покупали
второпЯх, по-военному,  но  ей досталось  место  на верхней полке.  Ќа  двух
нижних сидели четыре мужика  в изношенной одежде, какую надевают,  когда все
равно в чем ходить и  чем старее,  тем лучше: чтоб не жалко носить было. Ћни
собирались провести ночь на лавках и были  сильно  выпивши:  не навеселе, а,
напротив, нагрусте и насурове. ‚ первый раз она  приехала в ‘оюз с парадного
подъезда - теперь как бы с заднего хода. ‚печатлениЯ поэтому были иными, чем
тогда: она увидела страну под новым длЯ себЯ углом зрениЯ.
     - Џопросите их: они вам нижнее место уступЯт,- не то посоветовал ей, не
то  попросил   тех  сопровождавший  ее  лейтенант.-  †енщина  в  положении,-
подсказал он им,  поскольку мужики не  смотрели  в  ее сторону  и живота  ее
упрЯмо не видели: беременность не  произвела на них большого впечатлениЯ - в
деревне к ней относЯтсЯ проще, чем в городе.
     - „а ничего с  ней не сделаетсЯ. —то  она,  рожать сюда  пришла?  ‡десь
шесть мужиков всю  ночь просидЯт -  чем ей одной лежать,  дрыхать,- произнес
один из  них:  видимо, старший  или одаренный  даром  речи в этой компании -
остальные  глЯдели кто куда,  не хотели ни во что ввЯзыватьсЯ,  а слезать  с
насиженного места - того менее.
     - ‘идеть и наверху можно,- не  унималсЯ лейтенант, которому велено было
устроить ђене удобнее.
     - ’ам, пожалуй, недолго просидишь. —то мы тебе  - куры на насесте? -  €
сосед  решил  кончать затЯнувшийсЯ спор: - Ќаливай давай. Џока  еще  кто  не
пришел.
     …го  сосед  встрепенулсЯ  при  этих словах, оглЯнулсЯ длЯ  приличиЯ  по
сторонам, полез в сапог за начатой бутылкой.
     - Ќу и народец! -  пожаловалсЯ лейтенант, но его упрек если и задел их,
то на лицах их это никак не отразилось.
     ђене только расположилась на верхней полке, как в проходе между нарами:
мужик как в воду глЯдел - замаЯчило  новое лицо.  ќто был Японец: моложавый,
как  все  они,  невысокий, подтЯнутый и улыбающийсЯ  во весь рот, вплоть  до
очков, о которые его улыбка разбивалась,  как волна о  твердую дамбу. “ него
был билет  на  нижнюю  полку,  который  он немедленно выставил  на  всеобщее
обозрение  и залопотал что-то на певучем и  ломаном русском, пытаЯсь убедить
им  пассажиров.  Њужики,  которые,  вообще  говорЯ,   случайно  оказались  в
московском вагоне,  поскольку  ехали до  какого-то  пункта под  •абаровском,
свЯзыватьсЯ с заграницей не стали,  но  сели в одну сторону:  один  держал в
руках бутылку, остальные  зло  и мельком поглЯдывали на незваного пришельца.
Џить  в строй, одной  шеренгой, передаваЯ стакан  от одного  к  другому и не
видЯ, как пьет  товарищ,  было неудобно и  не по-русски,- Японец испортил им
все  удовольствие. Ђ  он  словно  не  видел этого: сидел  щеголем  напротив,
садилсЯ  то  ближе к головному концу, то дальше от него,  широко  расставлЯл
ноги, натЯгивал на брюках стрелки, потом встал, прошелсЯ по вагону, вернулсЯ
на свое место, перешагнув через ноги  сидЯщих: все как дерзкий  завоеватель.
Њужики решили не  обращать на него вниманиЯ, допили водку  и разом дохнули в
его  сторону. ’ут  он принюхалсЯ, забеспокоилсЯ, поднЯл глаза, увидел ђене и
предложил ей поменЯтьсЯ  местами. Њужики одобрили  это переселение. ‘  бабой
легче  было сговоритьсЯ: один сел ей в ноги - благо она свернулась в клубок,
второй - на чужой чемодан в конце прохода: привычнаЯ перекрестнаЯ диспозициЯ
восстановилась, мужики распили и вторую бутылку, и  все было бы хорошо, если
бы они, выпив, не вздумали ссоритьсЯ и ругатьсЯ.
     -  џ ее разглЯдел, понимаешь,- говорил  один другому  в приливе  пьЯных
чувств: остальные  ушли к  проводнику в поисках новой бутылки.-  Њимо других
прохожу! ‘ бабами вообще не разговариваю! “ менЯ с ними короткий разговор! -
и объЯснил какой, отчего ђене поежилась.- Ђ тут рассмотрел! Џонимаешь? ‚ижу,
в ней особенное что-то! ќто Я  тебе с глазу на глаз говорю, никому больше, а
говорю не зрЯ! Џотому как разглЯдел, а у менЯ на это глаз острый!...
     Ћн долго бы еще распространЯлсЯ в таком неопределенном духе - слушатель
кивал, соглашалсЯ  и  никак  не  мог его унЯть, потому  что от  рассказа тот
только распалЯлсЯ еще  больше. Ќаконец речь его сама собой пресеклась, он от
избытка  страстей  пошел  в  тамбур,  чтоб  досказать  кому-нибудь  то,  что
собеседник, по его мнению, понЯть был не в состоЯнии. ’от осталсЯ сидеть - к
нему подсел третий.
     - —то он говорил тебе?
     - „а, понимаешь, баба  какаЯ-то мимо прошла - допек совсем! Џристал как
банный лист!.. ‘лушай, а  что он ко  мне пристал? - с  запозданием обозлилсЯ
он.- —то Я ему,  мальчик, что ли? ‡а воротник хватал  - баба  у него, видишь
ли, особеннаЯ! џ ему покажу сейчас, какаЯ она особеннаЯ!  ЉакаЯ бы  баба  ни
была, зачем рубаху рвать?!
     - „а она у тебЯ  не порвана. - ќто  был мужик, который поначалу отвечал
за всех - он был солиднее и основательнее прочих.
     - Ђ  вот мы ее сейчас и порвем! -  без  всЯкой логики воскликнул  тот и
сорвалсЯ с места - догонЯть обидчика, но по ошибке побежал в другую сторону.
     ќто задело уже его компаньона.
     - Људа ж ты пошел-то?! ’ебе в  другую сторону надо!..-  ’от,  не слушаЯ
его, рвалсЯ к противоположному тамбуру, сшибаЯ на ходу застрЯвших в коридоре
пассажиров.- ’ебе ж говорЯт, в другую?!  - завелсЯ его товарищ и бросилсЯ за
ним  в погоню  - вскоре и  в этом конце коридора завЯзалась  драка,  причина
которой была никому уже не понЯтна...
     Џотом все угомонились  и сели кто куда: двое на лавку против ђене, двое
где-то в вагоне. џпонец  лежал наверху и не  спал,  боЯсь за себЯ  и радуЯсь
тому,  что  вовремЯ  сменил  полку.  ђене,  привыкшаЯ  к чувству  постоЯнной
опасности, никого не боЯлась, но ее смутил  и  озадачил беспредметный спор и
настрой ее соседей. Ћна сама была не из аристократок и понимала, что простой
народ живет своими интересами и  не склонен  к решению мировых вопросов: так
было  и  у нее  на  родине  - но у  французских крестьЯн  и  в  повседневных
житейских спорах можно было проследить свой интерес и логику - здесь же  она
не понимала, о чем идет  речь  и  отчего они так  друг  на  друга  взъелись.
Џравда, она не  все понимала в их разговоре: он постоЯнно перемежалсЯ матом,
который был ей плохо знаком и который она воспринимала как  знаки препинаниЯ
в сообщениЯх, передаваемых не вполне понЯтной ей азбукой Њорзе...
     “тром смутьЯнов  и драчунов не стало, их места  занЯли вполне приличные
люди  в выходных костюмах, извинЯвшиесЯ всЯкий раз, когда  в  ее присутствии
менЯли части туалета,- с ними  стало  и скучней и спокойнее. Џоезд стучал на
разъемах  рельс, дышал гарью,  оседавшей на  белье, так  что  окно  пришлось
закрыть по общему согласию.  Џассажиры были  воспитанны и ненавЯзчивы - один
только  Японец,  помнЯ  услугу,  которую  оказал  молодой  даме в интересном
положении, считал,  что  она в долгу перед  ним,  и  в качестве  компенсации
спрашивал о всех географических точках, мимо которых они проезжали:
     - Ђ что это за речка? Ђ что это за мостик?..- хотел, видно, заучить все
реки и мосты от Њосквы до ‚ладивостока...
     ‚  Њоскве  ее  встретил  ”едор џковлевич  Љарин,  начальник  восточного
агентурного  отдела  “правлениЯ.  Љ  ней  относились  по-прежнему  с  особой
бережностью, вниманием, едва  ли не почтительностью. Љарин отвез ее  к  себе
домой, потом  на дачу -  туда вызвали  акушера. ‚рач уверил ђене, что  все в
порЯдке, что она должна родить нормального ребенка. „умала она теперь только
о предстоЯщих родах и  купила все  необходимое  длЯ ребенка:  то,  что  было
приобретено, осталось в Љитае. ‚ частности, в  ’оргсине она выбрала красивую
колЯску, котораЯ в ее воображении стала частью ее еще не родившегосЯ детища.
Ќа  даче  началась родоваЯ деЯтельность  - ее  отвезли в роддом на  ‘олЯнке.
ђебенок  родилсЯ  и  не  закричал. Ћна  испугалась,  стала требовать,  чтобы
сделали  что-нибудь, а не стоЯли толпой у ее ног,- вместо ответа ей показали
ручку новорожденной: с нее пластом слезала сморщеннаЯ  кожица. ќто было  тем
более ужасно, что  ручка показалась ей  до боли знакомой: такой была  ладонь
џкова  и  потом  руки  обоих  сыновей  ее.   Ћна  разрыдалась   и   потерЯла
самообладание.  …е выписали,  потому  что  в  остальном  состоЯние  ее  было
благополучно.  Џо дороге домой она  не могла  успокоитьсЯ, плакала, а в доме
Љариных произошло то, что  добило  ее окончательно.  ‚ойдЯ  в  прихожую, она
увидела, что нет  заранее приготовленной ею  колЯски, ожидавшей здесь своего
маленького  пассажира или  пассажирку.  ‚  ответ  на ее  немедленный  вопрос
хозЯйка  тихо сказала  ей,  что  ее  продали,  чтобы она  не напоминала ей о
ребенке. ќто  довершило  удар:  до нее  теперь  только дошла смерть ребенка,
каким-то образом с этой колЯской сроднившегосЯ.
     ‡атем  у  нее был  психоз.  Ћна ходила взад-вперед по комнате, потирала
руки,  невпопад  улыбалась, слышала, когда ей что-то говорили и не слышала в
одно и то же времЯ. …е положили в специальную лечебницу.
     Џсихоз прошел, но  она  оставалась тосклива,  подавлена. •озЯева, чтобы
как-то ободрить ее, рассказали, что историЯ ареста  џкова и ее неповиновениЯ
–ентру  стала  широко известна, что ее  недавно представили к Ћрдену Ѓоевого
Љрасного  знамени, но ‚орошилов  собственноручно понизил награду  до Љрасной
‡везды, а когда руководитель “правлениЯ попыталсЯ отстоЯть свое предложение,
возразил шутливо и  грубовато: "Ќичего, она еще его получит",- так что опала
ее была, пожалуй, дороже иного возвышениЯ...
     Ќо ей было все равно, каким орденом ее наградЯт,- ей было  не до этого.
Ћна  не могла забыть мертворожденного ребенка, думала о џкове, о том, что ей
двадцать два  года,  что  она  не сможет найти другого человека,  который бы
нашел дорогу к ее сердцу, что жизнь ее если не закончена, то лучшаЯ часть ее
уже пройдена. Ђ в это времЯ џков, сидЯ в учаньской тюрьме усиленного режима,
заставлЯл  себЯ есть донельзЯ  вываренный рис, давилсЯ им и  часами ходил по
крохотной камере-одиночке. Ћна была шириной в метр и полтора - в длину, и он
посчитал,  что длЯ того, чтобы  выжить и не выйти  на волю обезноженным, ему
нужно  каждый  день проходить хотЯ бы пЯть километров и делать длЯ этого две
тысЯчи триста ходок  взад-вперед  по камере - он и  накручивал ежедневно эти
круги в проходе, остававшемсЯ между  стеной и  нарами и  донельзЯ узком даже
тогда,  когда  лежанку  поднимали и  вешали  на крюки,  вбитые  в  кирпичную
кладку...


        11
     —ерез три недели, прийдЯ в себЯ, ђене увидела как бы со стороны, новыми
глазами, дом, в котором жила, его  хозЯев, слегка оробевших и  растерЯвшихсЯ
от ее присутствиЯ, и себЯ самое, заблудившуюсЯ в тупиках и лабиринтах жизни.
Ќо  более всего ее задела и отрезвила мысль, что она в тЯгость гостеприимным
Љариным. …й даже показалось, что они с женой как-то  нарочно поссорились при
ней, чтобы внушить ей это, но это было, видимо, последнее облако болезненной
тучи,  заволокшей ее сознание. Ќикаких показных сцен они, конечно же,  не ей
устраивали: не такие были люди -  напротив, уверЯли, что она их не стеснЯет,
но  на  их  лицах,  чуть  натЯнутых и  чересчур  озабоченных, было  поневоле
написано обратное. Ѓолее  всего на свете она не любила быть людЯм в тЯгость:
что  угодно,  только  не  это - она учтиво поблагодарила  их за  то, что они
поддержали  ее  и дали ей кров в трудную длЯ нее минуту (это было правда,  и
она совершенно  искренне это говорила),  но пошла затем  искать себе крышу в
другом   месте.   †или  Љарины  в   конце  Џлющихи,  в  доме  “правлениЯ  на
’ружениковском переулке. ’ут было  несколько таких  ведомственных домов - не
прошла  она и части пути, как повстречала  знакомую австрийку ќлен,  которую
знала со времен первого приезда  в советскую столицу. ’а работала в аппарате
“правлениЯ,  знала ее историю и,  узнав  о  последних трудностЯх, немедленно
предложила переехать к ней - благо длЯ этого достаточно было перенести  вещи
через  улицу. ‚ечером,  чтоб не  осталось неловкости,  она еще раз  зашла  к
Љариным и поблагодарила их - сказала, что хорошо себЯ чувствует, будет ждать
џкова и готова выполнить новые поручениЯ “правлениЯ.
     ‚ыглЯдела она бодрой,  даже  веселой и  отдохнувшей,  словно  забыла  о
недавних несчастьЯх: они хотЯ  и тлели в ее душе, но покрылись теперь густым
пеплом и не вырывались  наружу. Ќачальству стало Ясно, что она оправилась от
родильной  горЯчки.  …е  вызвали  к  руководству.  ЏринЯл  ее  сам  “рицкий,
сменивший на  этом посту Ѓерзина.  ‚  “правлении все шло кувырком, одни люди
сменЯли других, готовилась  всеобъемлющаЯ чистка, но это  ее не коснулось: и
“рицкий,   слывший  человеком  бесцеремонным  до   грубости   и  склонным  к
самоуправству, вел себЯ  с  ней как с дорогой и хрупкой вещью, словно боЯлсЯ
задеть ее или обидеть. ќто был плотный, широколицый комдив с длинной  холкой
черных  волос,  низко  спадавшей  на  лоб и  оставлЯвшей сотрудникам  глаза,
глЯдевшие прЯмо, дерзко  и  неотступно. Ќо  на ђене  он  смотрел  шутливо  и
сочувственно.
     -  ‚ы,  говорЯт, отошли  от  всего? -  спросил он вместо приветствиЯ  и
увидел,  что  она  стоит  и  не  намерена садитьсЯ.- „а  садитесь вы!  џ  не
приглашаю, потому что это само собой разумеетсЯ!..
     Ќа  самом деле  никто  в его кабинете без спроса  не  садилсЯ, и хозЯин
долго выдерживал посетителей  на ногах, нагонЯЯ  на них  страху, но длЯ ђене
сделал исключение.
     - „а! -  согласилась  ђене,  садЯсь в широкое  кресло  напротив.-  ђоды
прошли неудачно, но что поделаешь?
     -  „ругие   хорошо  пойдут.-  Ћн   покосилсЯ   на   нее,  вспоминаЯ  ее
злоключениЯ.- Ќемудрено после всего, что там было.
     -  џ больше всего  грешу  на  амальгаму. Њожно  так сказать по-русски -
грешу?
     - „а сказать все можно, а что за амальгама?
     Ћна вкратце рассказала ему историю подделки печатей.
     - ‚идите, как бывает? - сказал он под впечатлением от услышанного.- Ђ Я
и не знал этого. Њного чего не знаю, потому как недавно на этом месте... Њне
надо спросить вас одну вещь. ‚ы будете брать советское гражданство?
     - Ѓезусловно.
     Ћн удовлетворенно кивнул.
     - € какую фамилию мы вам дадим? „окументы-то мы готовить будем. Ќа этот
раз истинные.
     - Ѓронина. Џо мужу,- столь же определенно отвечала она.
     Ћн встретил  ее слова  с непонЯтным  ей  промедлением  и с  сомнением в
глазах, но вслух сказал:
     - Ѓронина так Ѓронина. “ него это тоже не своЯ фамилиЯ -  будете вдвоем
под одним псевдонимом ходить.
     - џ надеюсь, он вернетсЯ  раньше срока?  - спросила  она, изучаЯ по его
лицу возможности такого исхода. Ћн подумал, согласилсЯ:
     - Њожет быть,- и глЯнул мельком - как бы подтверждаЯ этим  свои слова.-
€х  менЯют.  ќто  те, что  сидЯт здесь,-  прибавил  он ворчливо,-  ничего не
значат: грызутсЯ и жрут  друг  друга, а о  тех,  кто там,  помнЯт...  Њожет,
повезло  ему  еще,  с  арестом  этим.- Ћна  не  понЯла  его,  а он  не  стал
разъЯснЯть.- Ђ имЯ какое?
     - ќлли.
     - Ђ это откуда?
     -  ќтим  тоже  он менЯ  назвал. ‘казал, что это  имЯ менЯ  ни к чему не
обЯзывает и не останавливает ничье внимание.
     - „а? -  удивилсЯ он.- Њожет, и  так. ‘ именами  вообще загадка. “ менЯ
вот фамилиЯ - не  знаешь, куда от нее  детьсЯ:  пугает выстрелами -  а ‘емен
Џетрович успокаивает:  вроде свой,  не тронет... € то ставЯт под сомнение. Ђ
отчество Я вам выберу, ладно?
     - ‹адно.
     -  Ѓудете  €вановна.  —тоб  точно  уж  ничье  внимание  не  привлекать.
‘огласны?
     - ‘огласна. Ќадеюсь, отец не обидитсЯ.
     - ‚ы с ним свЯзь поддерживаете?
     - Ќет. Ћн на полулегальном положении.
     - ’огда поймет. Њожет, еще вашу фамилию примет. Ћн коммунист?
     - Ђнархист. Ђнархо-синдикалист. Ќо помогал нашим.
     - Џомогать-то они помогают... Ќо вам с ним действительно лучше свЯзи не
поддерживать.
     - Њесто рождениЯ мое оставите?
     - € это хотите заменить?
     - Ќет. ќто свЯтое.
     - €  правильно... „а  если  б и хотели,  ничего б  не  вышло.  ќтого не
менЯют. ѓде вы родились?
     - „аммари-ле-‹ис, ”ранциЯ.
     - ѓосподи, какие города есть, оказываетсЯ! Љрасивый?
     - Љрасивый.
     - Ќаверно. Ќо  ничего. € в Њоскве жить можно. „адим вам две комнаты - в
третьей соседка будет жить: тоже из наших - получите деньги на обустройство.
ѓлЯдишь, еще кто-нибудь из ”ранции к вам приедет.
     - ќто возможно?
     - ‚озможно. ”ранциЯ более других нам благоприЯтствует, и мы ей отвечаем
взаимностью. —ем вы заниматьсЯ хотите?
     - “читьсЯ.-  ќто был  лейтмотив ее жизни - он так  и  понЯл ее и глЯнул
озадаченно.
     - “читьсЯ мы  вас и помимо вашего желаниЯ пошлем. ‚ас  же  в лейтенанты
произвели, когда Љрасную ‡везду давали. ‚ы хоть это знаете?
     - Ќет. Џропустила.
     - Ќе успели? Ќе до  этого  было? ‚от Я вас извещаю. ‚ы  лейтенант, ќлли
€вановна, и, стало быть, вас учить надо. Ћбычно сначала учат, потом в звание
производЯт, а с  вами наоборот: решили,  наверно,  что вы  и без того учены.
‹адно. ђад был с вами знакомство свести - надеюсь, на долгое времЯ.
     - џ, со своей стороны, согласна,- пошутила она, вставаЯ.
     -  ‚ы-то  да -  а  Я  подкачать могу,-  и  услал  ее  подальше, чтоб не
наговорить лишнего...
     ђене дали две комнаты в доме, где она  жила у Љариных,- только в другом
подъезде. ЏомещениЯ были светлые, просторные, окна глЯдели с обрыва на реку.
Ѓыла  еще  соседка-полька,  приветливаЯ и хорошо  говорившаЯ по-французски,-
сюда  и  в  самом  деле  можно  было  звать гостей  из  ”ранции:  они бы  не
почувствовали  себЯ  в  изолЯции.  ‡аручившись  согласием  руководства,  она
завЯзала переписку с  матерью  и  отчимом и вскоре предложила им переехать в
‘оюз.  ‚  своих письмах  она,  чтоб им было понЯтно,  что их  ждет, подробно
описывала жизнь в Њоскве  и, стараЯсь быть честной, перечислЯла и светлые, и
теневые ее стороны:  их  дело  было  сделать  выбор, ее - нарисовать будущую
картину, не  утаив ничего важного. Ћдна из ее кузин,  читавшаЯ  эти  письма,
сказала  ей впоследствии, что она все понЯла в них и  не поехала бы, если бы
ей предложили, но у каждого свои вкусы и свои жизненные обстоЯтельства.
     „ействительно, обстоЯтельства  определЯют выбор,  а  не наши  суждениЯ,
обычно ими же создаваемые. ‚нешне условиЯ жизни оставшейсЯ в Џариже семьи не
были  бедственными. †ан  с  †оржеттой  и  †анной снимали  неплохую  квартиру
(своего  жильЯ  они  так  и  не  приобрели), у них  была собственнаЯ хорошаЯ
мебель,   пианино   длЯ  †анны,  дорогаЯ  посуда.  Ћтчим  времЯ  от  времени
подрабатывал, и  его  денег,  при  бережливости  †оржетты,  хватило  бы  длЯ
скромного, но достойного существованиЯ. Ќо †ан снова начал пить - на сей раз
безвозвратно и бесповоротно. Ћн дважды уже, будучи в нетрезвом виде, получал
травму на производстве:  во второй раз угодил правой рукой в станок и сильно
ее изуродовал. ЉомпаниЯ ‘итроен, в  которой он работал  в это  времЯ,  после
долгих  препирательств дала  ему  пожизненную  пенсию, которой  он  особенно
гордилсЯ:  она была  достаточна,  чтобы жить  не работаЯ. Ќо дело было не  в
деньгах,  а во всем прочем  - начались,  уже  в отсутствие ђене, на  которую
нельзЯ  было теперь сваливать общие беды, те же пьЯные выходки, утаиваниЯ  и
кражи семейных денег и шумные домашние сцены. †ить с пьЯницей тошно и подчас
невыносимо - уставшаЯ †оржетта едва услышала о возможности  уехать к дочери,
сразу  же  в нее вцепилась  и,  хотЯ  не сказала этого вслух,  начала загодЯ
готовитьсЯ к отъезду. †ан почувствовал происшедшую в ней перемену:
     -  Ќацелилась ехать? —его ты  там  не видела? ’ам рабочий  меньше  моей
пенсии получает. —его тебе здесь не хватает? џ ж не все пропиваю - кой-что и
оставлЯю? †анночка вон музыке учитсЯ - думаешь,  там кто-нибудь будет  учить
ее этому? “ них  голодуха только закончилась. „а и то не Ясно, кончилась или
нет: "ћманите" об этом не пишет.- ‡а времЯ, что прошло с отъезда ђене, он из
Љомпартии не вышел, но стал тем, кого бы мы потом назвали еврокоммунистом.
     †оржетта отмалчивалась, а  сама  потихоньку продавала:  сначала  мелочи
вроде  позолоченной  солонки,  которую  никогда  не ставили  на  стол, потом
дорогой фарфор, из которого тоже не пили, но отсутствиЯ которого трудно было
не заметить.
     - ѓде фарфоровый сервиз? - загремел †ан, едва окинул взглЯдом  комнату:
прежде ему доводилось  выносить из  дома вещи на продажу, теперь супружеские
роли как бы переменились.- Љоторый мы в „ьеппе купили?!
     - Џродала,- терпеливо и бесстрастно отвечала жена.- Ћн нам не нужен.
     -  ‘разу стал  не нужен?!  Ђ прежде молилась  на  него,  пылинки с него
сдувала?!. “ехать  собралась?!  Ђ  мне ни слова?!. —то происходит,  в  конце
концов?..- Ћн был трезв в этот день и ждал решительного объЯснениЯ.
     - џ говорила уже,- только и сказала †оржетта.
     -  —то ты  говорила?! €  когда?!. ‘ тобой же как со стеной: молчишь как
рыба  -  ни  привета  ни  ответа, от одного  этого спитьсЯ можно! - †оржетта
призадумалась над тем, что  он сказал,  но  всерьез  его слова  не принЯла -
продолжила свое дело: раскладывала, что  взЯть с  собой, что  оставить.- Ѓез
менЯ ехать собрались?
     -  Џочему  без  тебЯ?  -   †оржетта  с  чувством   отставила  шкатулку:
выбрасывать из нее было нечего.- Џоедем поглЯдим.
     - Ђ длЯ этого все продать? Ђ потом покупать, если не понравитсЯ?
     †оржетта помешкала.
     - Њебель всегда купить можно.
     -  €  мебель  продать?!  -  †ан схватилсЯ за стоЯщий рЯдом  стул, будто
оберегаЯ его от посЯгательств.
     - Ђ ты хочешь платить за квартиру, пока мы там будем?
     †ан  хотел возразить, что  мебель можно было  бы  отдать кому-нибудь на
хранение, но подумал потом, сколько хлопот это  будет стоить, и главное - по
ее твердому взглЯду, направленному на него  искоса и  исподлобьЯ, понЯл, что
она уже  все длЯ себЯ решила и теперь пришел его черед думать, едет он с ней
или остаетсЯ,- один в стране, где у  него, хотЯ она  и была ему родиной, уже
никаких зацепок, кроме жены, дочери и пенсии по увечью, не было.
     Ћн  подумал, подумал и согласилсЯ: поднЯвшаЯсЯ волна способна  унести и
камень - не то что щепку, которой  он в последнее времЯ  себЯ чувствовал. Ћн
знал, что, оставшись один, без  поддержки, не  проживет  и года: сопьетсЯ  и
умрет в какой-нибудь канаве,- это и решило его сомнениЯ. ‚прочем, он осталсЯ
верен себе и свое согласие на выезд свЯзал со множеством оговорок: его везли
будто бы почти насильно -  он известил об этом родных, съехавшихсЯ провожать
семью,  и  своих приЯтелей, которые,  узнав о его отъезде, прониклись к нему
прежними  чувствами, ни к  чему  теперь их не обЯзывавшими: не  надо было ни
слушать его пьЯные бредни, ни доставлЯть домой, держа под руки, а иной раз и
за ноги. †оржетта слушала его пророчества и мрачнела и  бледнела: не потому,
что боЯлась  Њосквы,  а  потому что  чувствовала,  что подобные сцены  будут
повторЯтьсЯ  и у дочери. Ќо она ни  в чем ему не  уступала: раз решившись на
что-нибдуь, она двигалась вперед с почти механическим упрЯмством.
     Ѓыло еще одно лицо, которое  больше всего зависело от  принимаемого ими
решениЯ, но его меньше всего слушали,- четырнадцатилетнЯЯ †анна: ее вырывали
из родной почвы в самом хрупком  и еще не сложившемсЯ возрасте. Ћна ехать не
хотела и каждый день плакала в подушку, но ее не  спрашивали: дети  не имели
права голоса.
     Џока они  все так, каждый  на  свой  лад,  готовились к  отъезду,  ђене
училась в  школе разведчиков. Љ ней,  пока это  было  еще  возможно,  ходили
преподаватели:  ее  готовили к  нелегальной работе за  рубежом,  и занЯтиЯ в
школе,  где  могли  быть  (а  может,  уже  и  были)  подставные  лица,  были
нежелательны.   Ћдин   преподаватель  учил  ее  тактике,  второй  стратегии:
неизвестно  зачем,  но она  исправно  учила схемы  сражений  -  от выдвижных
клиньев  Ђлександра  Њакедонского  до  штурма   современной  эшелонированной
обороны. Ѓыл еще и третий: преподающий конспирацию, лысый методичный субъект
- этот задевал ее всего больше и вызывал постоЯнное желание  спорить. Ћн был
большой фантазер и понуждал к тому же свою ученицу.
     -  Џредставьте себе,- он понижал  голос, чтоб соседка-полька не слышала
его заговорщического шопота,- что вам сели на хвост...
     Џодобные предположениЯ почему-то возмущали ее:
     - ќто плохо,  что  на  хвост  сели!  Ќадо  все бросать  и  бежать  куда
подальше.
     Ћн не спорил, но добивалсЯ от нее иного:
     -  Ќикто не  говорит, что хорошо, но что именно вы будете  делать? ‚аши
действиЯ?
     Ћна глЯдела на него непонЯтливо, разражалась вопросами:
     -  Љогда  это было? ‚  какое времЯ года? ѓде:  на улице или  в  театре?
Њиллион вопросов возникает!
     - Џредположим, на улице.
     Ћна не слушала его, а продолжала свое:
     -  ЋпЯть  тысЯча  вариантов! ’олько жизнь покажет  и подскажет -  зачем
вперед  гадать? ќто  как Язык  по книге  учить:  можно  годами читать  и  не
научитьсЯ,  а в страну приедешь  - поневоле заговоришь.- Ћна  думала  в  эту
минуту, как  будут  объЯснЯтьсЯ в  Њоскве  ее  родичи - когда  выйдут из  ее
гостеприимного дома на гудЯщую народом улицу.
     - ‚ы все так! - не унималсЯ, а, напротив,  возбуждалсЯ он, уподоблЯЯ ее
прочим, что ей, как  и всем другим,  было неприЯтно.-  †изнь  подскажет!  „а
ничего она  не подскажет, если вы  внутренне к этому  не готовы. Ђ длЯ этого
надо мысленно проигрывать  типовые ситуации. џ повторЯю: вам сели на хвост -
ваши действиЯ  в этом случае. €наче Я вам  зачета не поставлю! -  Ћн повышал
голос,  и  теперь его, наверно, слышала  и полька: она знала дело и могла бы
помочь в обсуждении, но ее не приглашали.
     -  Ќу хорошо,- сдавалась  ђене и  напрЯгала  - если не воображение,  то
памЯть.-  …сли  бы Я  увидела  на улице слежку и  если бы рЯдом  остановилсЯ
трамвай, если б было уже темно, а в трамвае  полно  людей  и  если б  стоЯла
раннЯЯ весна, когда носЯт кто  что,  все  разное: кто в пальто, кто в теплом
костюме, а  Я была  бы  в  каком-нибудь легком плащике...-  у  преподавателЯ
голова шла кругом от  этой  бесконечной вводной экспозиции, но он упрЯмо  ее
слушал,- то в таком случае Я вошла бы  в трамвай, быстренько прошла от входа
до  выхода,   постаралась  держатьсЯ   противоположной  стороны,  по  дороге
незаметно бы скинула или  свернула плащ, вышла бы из  трамваЯ, но сделала бы
это спиной вперед,  помогаЯ выйти какой-нибудь старушке, а потом пошла  бы с
ней  рука об руку дальше: будто  с нею вошла и вышла...- Ћднажды она  именно
так ушла от слежки в анхае - она до сих пор не знала, была ли она настоЯщей
или  ей померещилась: может, она просто понравилась богатому китайцу, но  он
так строго смотрел  на нее и  с таким упорством  преследовал, будто у него в
кармане был ордер на ее задержание. (Џозже, когда она узнала китайцев ближе,
то стала склонЯтьсЯ к тому, что она все-таки приглЯнулась ему тогда, а строг
он был потому,  что  китайцы именно так к женщинам  и относЯтсЯ, когда те им
нравЯтсЯ.) - ‹юди прежде всего смотрЯт на одежду, потом на обувь. †алко было
бы  плащ,-  заключила она,  потому  что в  тот  раз  его  обронила  и  потом
действительно долго жалела.- Ћсобенно дорогой, но что поделаешь?..
     - ‘вобода дороже,- заключил урок преподаватель,  довольный тем, что она
смогла  наконец  отрешитьсЯ от реальностей.- ‚идите:  можете, если захотите.
‡автра у нас Явочные квартиры. ‡наете что-нибудь о них?
     -  ‘лышала.-  ђене  хотела  спросить,  в  свою  очередь,  бывал  ли  он
когда-нибудь сам в подобных местах, но конечно же не сделала этого: задавать
такие вопросы не положено...
     ђодители  с †анной  приехали  в  октЯбре  35-го.  Ћна встречала  их  на
Ѓелорусском  вокзале.  ђадости  и  слез - особенно  с  ее стороны - было  не
описать  сколько, †оржетта с †анной плакали ручьем, и даже отчим прослезилсЯ
- чему сам не знаЯ. ‘ вокзала она повезла их на  свою квартиру,  где событие
было достойным образом отмечено.  Џравда, отчим иронически скривилсЯ, узнав,
что есть еще  и соседка, но  самой  полькой осталсЯ доволен, пригласил ее  к
столу  и  шутливым  образом  за  нею ухаживал; †оржетта, подобных  шуток  не
любившаЯ, в  первый же день приревновала его и относилась потом  к соседке с
предубеждением.
     Ќа  следующий день после празднества ђене познакомила  их с  ближайшими
соседЯми:  одних  попросила  об  этом,  другие  назвались  в  гости  сами  -
иностранцы в  Њоскве были в  редкость, и всем, даже тем, кто насмотрелсЯ  на
них за границей,  было любопытно, каково  им в здешних условиЯх. Љак  ђене и
предполагала,  родственники ее оказались не на чужой земле, а  в своего рода
международном анклаве, где говорили  на разных Языках, и на французском чаще
другого:  вроде  концессии в  анхае - только, конечно, меньших размеров и с
иными гарантиЯми безопасности.
     Џриезжие  вели  себЯ  по-разному  в  новых  длЯ  себЯ  обстоЯтельствах.
†оржетта,  котораЯ  всегда  была  необщительна,  домоседлива  и  скрытна  до
нелюдимости, здесь впала в некое подобие  транса: здоровалась с приветливыми
соседками и говорила с ними лишь в  силу крайней необходимости: ее постоЯнно
тЯнуло к себе, в  квартиру,  где она только и делала что  перебирала  баулы,
искала в них свое  добро, пыталась расставить его по новым местам, но это ей
не удавалось, и она с сожалением припрЯтывала его обратно. ‘ловно забывшись,
она  искала  и  то, что  было  ею  продано,  вспоминала и  жалела  о  вещах,
потерЯнных таким образом, перечислЯла их красоты и достоинства. ‘ама ђене из
”ранции  получила  немногое  -  свои школьные  учебники,  которые  попросила
привезти во времЯ одного из  немногих телефонных разговоров с  матерью. Њать
не  могла вывезти  из ”ранции ничего лучшего:  ђене прижала их к груди  так,
будто в жизни у нее ничего дороже не было. Љроме  того, †оржетта привезла ей
стопку старых  писем, о  которых  дочь  забыла и думать:  это  были посланиЯ
Ћгюста  Њарсель,  которые  ђене  сначала  не  успела, а потом  не  имела  ни
возможности, ни желаниЯ передать по адресу. ’еперь, после стольких событий в
ее жизни,  она стала  смотреть на  них иными глазами: они  стали  реликвией,
частью того, что никогда не вернетсЯ,- цветком, засушенным в книге на памЯть
о некогда прочитанной в ней странице...
     ђене поглЯдывала на мать с легкой тревогой  и старалась  вывести  ее из
оцепенениЯ: знакомила с соседЯми во дворе, которые сами жаждали поговорить с
ней о Џариже,  соблазнЯла  магазинами, давала  деньги на  покупки, но мать и
приобретать ничего не хотела, словно не намеревалась в Њоскве задерживатьсЯ.
Њагазины ей тоже не нравились:  в них нельзЯ было пробовать товар, и  был он
невысокого,  по  парижским меркам, качества.  Џозже  †оржетта  попривыкла  и
успокоилась,  расставила  наконец  по  местам  свои вазы и  прочее  семейное
достоЯние и -  важный момент -  достала  из чемоданов фамильное, с вышивными
инициалами,  плотно  накрахмаленное   белье,  постелив  его  вместо  русских
простыней: это означало, что †оржетта переселилась наконец на ’ружениковский
переулок. Ћна освоилась и с квартирой - главным образом со своей комнатой, в
которой  разместилась  с  отчимом (в  другой  спали  дочери),  помирилась  с
соседкой, и они, разделив  на кухне сферы влиЯниЯ,  стали здесь  готовить  в
четыре руки, одалживаЯ друг другу  соль  и спички. Ќо знакомитьсЯ с  городом
†оржетта  так и  не  захотела  и  дома  лишний раз  не  покидала:  ходила по
необходимости  в  магазины,   которые  всЯкий  раз  ругала,  да  на  ближний
“сачевский рынок, который  нравилсЯ ей больше и  напоминал  французский: все
рынки одинаковы и здесь можно было хотЯ  бы пощупать  зелень и даже понюхать
мЯсо. €нтересовали ее только дела дочерей: и то работа ђене - с  оговорками,
потому что ее, как и во ”ранции,  близко к ней  не подпускали,-  зато  †анну
опекала  и оберегала на  каждом  шагу  и  все боЯлась, что ее в этой чужой и
опасной  стране  ждут  беды  и  неприЯтности.  ђене  сначала  свЯзывала  это
состоЯние с  переездом и новшествами в ее  жизни, но  потом припомнила,  что
нечто подобное было с матерью уже во ”ранции: после двойной неудачи в  браке
†оржетта словно утратила собственную волю и жила в вечной тревоге - ждала от
жизни новых ударов,  не знала, с какой стороны они на нее обрушатсЯ, и  лишь
терпеливо и монотонно крутила  домашние жернова,  молола ежедневную семейную
пищу.
     ‡ато отчим, против  ожиданиЯ, вначале  расцвел в Њоскве  и почувствовал
себЯ вольготнейшим образом.  Ћн  любил  быть в центре вниманиЯ,  а его здесь
было хоть отбавлЯй: всем  хотелось познакомитьсЯ с ним и узнать его мнение о
том, что  сами  каждый  день  видели:  будто  своим  глазам  не  верили  или
собственного мнениЯ было недостаточно. Ћн  повсюду заводил  знакомства:  и с
сидевшими  во  дворе  на  деревенский  манер  пенсионерами, и с комдивом  со
второго  этажа и, в особенности  -  с посетителЯми пивной на  углу Џлющихи и
„олгого,  где продавали в разлив водку и к ним - бутерброды с дешевой  тогда
красной  икрой,  которую  он  во  всеуслышание  ставил  выше черной (черную,
намазанную тонким  слоем на  хлеб, он попробовал однажды, на  встрече  после
Ѓелорусского  вокзала,  и   не  успел  к  ней  пристраститьсЯ).  ѓоворил  он
по-французски,  но  быстро  освоил несколько  русских  фраз, необходимых длЯ
застольЯ: вроде "грамм сто-двести", чем всЯкий раз веселил публику. „омой он
возвращалсЯ на  шатких  ногах,  но  в прекрасном  настроении: водка  в  этом
отношении  оказалась лучше  дешевого  красного, которое  он  пил  в  Џариже.
‘оветское правительство выдало ему на переезд довольно значительную по  тому
времени сумму -  своего  рода подъемные,  которые он  возвращал  ему теперь,
покупаЯ у него водку.  Ћн,  правда,  сохранЯл  свое изначальное  критическое
отношение  к  ‘оветскому ‘оюзу, но  вспоминал  о нем  реже,  чем  прежде,  и
понимал, где можно  и где нельзЯ говорить лишнее. ’ак, ђене  пригласила его,
как и всю семью, на парад 7 ноЯбрЯ - он сказал, посмотрев его:
     - ’ак  это  ж  чистой воды  милитаризм!  - и поглЯдел  на ђене взглЯдом
знатока, которого не так-то просто обвести вокруг пальца.
     -  Ќо  ты  сам  говоришь, что  нужно  готовитьсЯ к  войне с  ѓитлером,-
возразила она.
     -  Ћдно дело  -  это, другое -  всех под  ружье  ставить  и  заставлЯть
маршировать под  музыку.  ’ы  видела этих физкультурников? ’акие  же  как  у
немцев  на парадах...  € повсюду эти портреты ‘талина...- ‘лучайный прохожий
обернулсЯ и поглЯдел на  него с  изумлением: видно,  знал  французский  - но
конечно же молча прошел мимо...
     ‡ато  когда “рицкий,  лично опекавший их  семейство,  пригласил его  на
выходной день  в служебный дом  отдыха в ‘окольниках  и уделил  ему  час длЯ
разговора и  игры в  бильЯрд,  отчим показал себЯ  с наилучшей стороны:  дал
понЯть,  что читает газеты и знает  новости,  здраво рассуждал  о  положении
мировых дел и смотрел на вещи пролетарским оком, так что “рицкий отозвалсЯ о
нем положительно:
     - “ него голова политика.- „а и отчим, в свою очередь, похвалил его:
     - Њолодец. Ќе то что другие начальники: не лезет в амбицию, не забирает
в голову лишнее, а говорит, как мы с тобой, просто и Ясно. € выпить не дурак
- в меру, конечно...
     “рицкий еще  раз позаботилсЯ о  их семье: теперь к  ним на  дом, вместо
знатоков военного  дела,  стал  ходить преподаватель русского  - учить  всех
троих  российской грамоте. ’олку  от этого было мало, но важен,  говорЯт, не
подарок, а внимание...
     ‚скоре, однако, идиллиЯ кончилась - прежде всего потому, что  кончились
подъемные. Ќадо  было думать о хлебе насущном:  жалованье лейтенанта Љрасной
Ђрмии  в ђоссии было тогда столь  же невелико, как и сегоднЯ.  ‘итроеновскую
пенсию за увечье отчим получать в Њоскве не смог,  хотЯ рассчитывал на это,-
хорошо, если она шла  на  его счет в Џариже,-  пришлось  идти работать.  …го
устроили на мебельную фабрику, где он, в силу плохого знаниЯ Языка, месЯчную
зарплату при  переговорах принЯл за недельную - и то долго ворчал  по поводу
мизерности здешних заработков. Џосле первого  днЯ работы он  объЯвил, что на
фабрике  ему  решительно  все не нравитсЯ: и организациЯ труда, и отсутствие
материалов, и бездельничающие и ни  о чем не думающие бригадиры. Љогда же он
принес домой  первые деньги  и  они оказались месЯчным окладом,  то  смеху и
издевательствам над ‘траной ‘оветов конца  не  было - беднаЯ полька прикрыла
дверь, чтоб не участвовать в контрреволюционном заговоре.