   - „а  что  это за  социализм?! -  бушевал †ан, успевший к этому времени
надратьсЯ.-  Љоторый столько платит рабочим?! “ нас бы эти  деньги бросили в
лицо хозЯину  и  завтра же  вышли на бессрочную  забастовку! Ђ здесь  только
пересчитывают, глазам не верЯт да ухмылЯютсЯ! Љак они живут вообще, с такими
подачками?!.
     †оржетта не вступала в опасный разговор: у нее был свой  взглЯд на вещи
и она  не хотела им делитьсЯ, а ђене не  было: она приходила домой  поздно -
засиживалась в  школе,  куда  ходила теперь  заниматьсЯ.  ‚ выходные дни она
старалась не спорить с отчимом, но он сам искал ссоры.
     -  Ћткуда такаЯ зарплата?  - спрашивал  он ее, уже трезвый, и вспоминал
марксистское прошлое: - Људа деваетсЯ прибавочнаЯ стоимость? ‘ебе берут?
     ђене   оттЯгивала,   как   могла,  неизбежную  развЯзку,  но   поневоле
ввЯзывалась в диспут:
     - ќто не так. ’ы же видишь, они живут рЯдом и очень скромно.
     - ‡начит, еще хуже! - не унималсЯ он.- ’ак бы хоть  что-нибудь в стране
оставалось. ‡начит,  они  вас  в авантюру  втЯнуть хотЯт,  грезЯт  о мировых
завоеваниЯх! Љак Ќаполеон после французской революции!
     - ’ише ты! - не выдерживала †оржетта, боЯсь за дочь.
     -  Ђ  ты чего  боишьсЯ?!  - он  смеривал жену презрительным  взглЯдом.-
•очешь  у них пенсию  заработать? Ќичего не выйдет! џ уже  наводил справки -
длЯ этого тридцать лет отработать  надо - прежде чем тебе кусок хлеба дадут,
без  масла!.. Ќаучилась уже боЯтьсЯ? ЋстатьсЯ  хочешь?  ЋставайсЯ! Ђ Я домой
поеду - где можно говорить что  хочешь и где тебе  никто на стены показывать
не будет: лишь бы на фортепьЯно не играли до полуночи!..
     Ћн повел те же разговоры  на фабрике - за бутылкой водки, в кругу новых
друзей, среди которых были, естественно, осведомители. Ћтчим был иностранным
подданным  и  числилсЯ  за  “правлением  -  туда и  пошли  предупредительные
сигналы. “рицкий вызвал ђене.
     - Ќадо  решать  что-то  с  †аном,-  довольно  сухо  сказал  он  ей: был
недоволен  ею,  что привезла его, и  собой -  что  промахнулсЯ,  назвав  его
"политической  головою".- ‘ейчас  он -  и, кстати,  мать твоЯ  тоже - должны
выбрать  гражданство.  …сли примет советское, пусть остаетсЯ, но ведет  себЯ
тогда  в соответствии с  нашими законами. Ђ нет -  пусть едет назад, мы  ему
визу  продлевать  не  будем...  …динственное,  что  длЯ  него сделаем,  если
надумает  уехать, дадим еще денег.  •отЯ меньше, чем прежде,- и  закончил на
этом аудиенцию...
     †оржетта согласилась принЯть советское  подданство  - длЯ нее выбор был
не между странами, а между мужем и дочерью. ‘казала она об этом в отсутствии
†ана,  и то, что решение было принЯто за  его спиною,  подействовало на него
сильней всего прочего:
     - ‘говорились?!  ‘о мной  и  посоветоватьсЯ  не захотели?!  ‘кинули как
ненужный балласт?!
     - ’ы возьмешь советское подданство?  -  перебила его ђене, котораЯ была
сыта по горло его упреками.
     -  ‘оветское подданство?! - ощерилсЯ он в злой  ухмылке.- —тоб менЯ тут
же  на ‹убЯнку потащили и чтоб  Я там сгинул бесследно, как тысЯчи русских?!
‚ы ж  тут  живете  и ничего не знаете! Џотому что слушаете кого  не  надо!..
‘ами,  того  глЯди,  туда загремите! Ќет уж, Я  с  ума  не  съехал,  чтоб их
подданство брать! Ќе им одним стучат -  мне мои друзьЯ тоже рассказали,  что
мною их охранка  интересуетсЯ и чтоб  Я держал  Язык  за  зубами! „а пусть Я
лучше  у  себЯ  на  родине  сдохну,  чем  мне  здесь рот затыкали!.. ѓде  вы
остаетесь?  ќто ж одна видимость, что веселые да приветливые, а копни - черт
знает что вывернешь!  ‚осточнаЯ  сатрапиЯ и  деспотиЯ!.. †анночка, что Я без
тебЯ  там делать  буду? -разжалобилсЯ  он.- ‚от кого  Я одну  на всем  свете
люблю! Џоедешь со мной? ’ебе и подданства не надо - зачем тебе ђоссиЯ, когда
у тебЯ ”ранциЯ?
     †анна тЯжелее всех переносила раздоры в семье: она любила отца - но тут
сказала то, что успела надумать прежде:
     - џ тебЯ очень люблю, папа, но ты сам виноват. ’ы пьешь, а Я тебЯ боюсь
пьЯного. џ останусь с мамой.
     Ћн пригнулсЯ под этим обвинением, попробовал защититьсЯ:
     - ќто  не Я виноват.  Ђ эта  ненормальнаЯ,  котораЯ вас  всех  с  места
согнала и сюда вывезла.
     - ‡наешь что?! - вспыхнула ђене.- …сли бы ты не пил, не выживал менЯ из
дома, Я, может  быть,  тоже бы здесь не оказалась!..  ќто  не значит, что  Я
жалею об этом, но правда есть правда!.. - Ћн довел ее до белого калениЯ.
     Џоследовало молчание.
     - „оговорились,  словом,-  сказал он, раздавленный тройным  осуждением:
гласным - дочерей и бессловесным - †оржетты, и пошел к себе в комнату...
     “тром, не  говорЯ  ни слова,  он  отправилсЯ в  “правление, вошел там в
чиновничьи кабинеты, сказал, что  намерен  вернутьсЯ на родину, спросил,  не
положено ли ему пособие, получил, нежданно длЯ  себЯ,  новую сумму в  валюте
(“рицкий сказал, чтоб  его не задерживали)  и  в тот  же день купил билет до
Џарижа. —ерез месЯц он уехал, а до того вел себЯ незаметно, продолжал ходить
на  работу и дома  ни с кем  не разговаривал. ђодные посадили его на  поезд,
попрощались  с  ним  -  он держалсЯ особнЯком  и глЯдел  косо. ‚о ”ранции он
пропил выданное  ему пособие, потом -  накопившуюсЯ за времЯ его  отсутствиЯ
увечную  пенсию и умер через год в больнице: заснул в холодную ночь на лавке
на улице, заболел пневмонией и был похоронен в общей могиле - об этом родные
узнали много позже, когда начали наводить справки...
     ђене и †оржетта боЯлись не  за  него, а  за  †анну, но она одна из всей
семьи вросла в московский быт,  пустила в  нем корни, привилась на новое длЯ
себЯ  дерево. ђене и  †оржетта так  до  конца в ђоссии и  не прижились: ђене
долго  еще была на полулегальном положении, а †оржетта  хоть и жила на общих
основаниЯх, но  как  чуждое  всем  Ядро с толстою скорлупою. †анна  пошла  в
школу,  где  преподавали  французский  и где  она хоть в этом  предмете была
бесспорной отличницей,  нашла  здесь подруг,  ходила  к  ним  в  гости, а те
приходили к ней:  московские дома  были тогда шире раскрыты длЯ  гостей, чем
парижские. …й, правда,  не повезло  (или ссоры с отцом так повлиЯли на нее):
она заболела  скарлатиной,  потом -  осложнившим  ее  ревматизмом  с пороком
сердца. Џорок был нетЯжелым, не давал одышки, но  с  тех  пор она  всю жизнь
болела суставами. ђене делала все возможное и невозможное  длЯ  ее  лечениЯ:
она была  теперь главой  семейства,  от которого ждали помощи. “правление  и
здесь  помогло ей: “рицкий, сменивший  гнев на милость после отъезда отчима,
прислал  к  ним  профессора -  †анну положили в  лучший военный госпиталь, а
после  него сестрам  дали, как  тогда  говорили, оздоровительную  путевку  в
сочинский  санаторий высшего командного состава. (Ћтчим уехал, не дождавшись
выздоровлениЯ дочери, ни даже ее выписки из госпиталЯ, что в особенности  ее
обидело: она выплакалась в последний раз и мысленно с ним простилась.)
     ‚ санатории они были в июне 36-го. ‡аканчивалась учеба в разведшколе, и
длЯ  ђене  это  была  еще и  поощрительнаЯ премиЯ и отдых перед  готовЯщейсЯ
отправкой за границу. ‡десь она имела возможность увидеть  вблизи  и  свести
знакомство с  высшими чинами Љрасной Ђрмии: в санатории в то времЯ  отдыхали
“боревич, ’ухачевский с  женой, семьЯ  Њерецковых. Џо вечерам в танцевальной
зале собиралось общество, объединЯющеесЯ в кружки вокруг  обоих командармов,
которые  не  только  занимали  в  этой  компании  высшие  должности,  но   и
соответствовали  им  своей  европейской  образованностью,  непринужденностью
светских  манер  и   знанием   иностранных   Языков,  которыми   при  случае
пользовались и  даже  щеголЯли. “боревич  училсЯ в  ѓермании, ’ухачевский  в
Џервую  мировую  войну сидел во ”ранции (вместе с  де-ѓоллем)  в лагере  длЯ
военнопленных  и  бежал оттуда - оба  свободно  говорили  на немецком  и  на
французском. Ћ ђене все знали: ее французское происхождение, которое русские
со старых времен выделЯли среди прочих, китайскаЯ эпопеЯ и историЯ получениЯ
ею ордена, всегда  красовавшегосЯ на ее юной груди,-  были у всех на  слуху,
обошли  санаторий  и вызвали к ней общий интерес; она была если не  в центре
вниманиЯ,  то  одной  из  заметных  фигур  среди  отдыхающих.  …е заставлЯли
рассказывать о Љитае - она  говорила то, что  можно было сказать, оставлЯЯ в
тени прочее, и  они  домысливали остальное, довольные  как  рассказом, так и
умолчаниЯми, которые как бы вводили их в  ее работу, опасную и не подлежащую
разглашению. “боревич, в ответ на ее откровенность, рассказал ей, а заодно и
прочим, что только  что приехал с маневров в Ѓелорусском военном округе, где
впервые были  применены  большие по  тем  временам танковые  соединениЯ.  Ќа
учениЯх присутствовал начальник французского генерального штаба ѓамелен.  Џо
их  окончании он подарил “боревичу  сборник лекций  длЯ  офицеров  ѓенштаба,
начиненный   сведениЯми  об   организации  французской  армии.   ‚еселый,  в
приподнЯтом  настроении, он показал  всем книгу издали,  а перед носом  ђене
повертел  ближе  и  неспроста: вот, мол,  мы какие  -  тоже  умеем  добывать
полезные сведениЯ. ђене отмолчалась, но лицо ее было на этот счет достаточно
выразительно. Џрофессиональный разведчик дорого бы дал за такой справочник и
взЯлсЯ бы  добывать его  с риском длЯ жизни -  “боревичу  он досталсЯ даром:
высокие чины имеют свои каналы получениЯ информации, но нечего хвастать ими:
такими книгами в обществе  не размахивают. “боревич,  прочитав неодобрение в
ее глазах, решил, что она считает книгу  не стоЯщей вниманиЯ, и заставил ее,
пока другие веселились и  танцевали, ознакомитьсЯ с ее  содержанием. ќто  не
изменило ее  отношениЯ  к  случившемусЯ:  ѓамелену, как  она  и  думала,  не
следовало  дарить  этот  сборник  - хорошо  еще, что он  не  сопроводил  его
дарственной надписью...
     ’ухачевский, высокий, красивый, веселый, общий любимец, пригласил ее на
вечер в коттедже, который занимал  с  супругой, бывшей  балериной.  Ћн любил
музыку,  и  на  его   вечерах   играло  трио  из  музыкантов-профессионалов,
проходивших в это времЯ службу в армии. €грали Њоцарта и ѓайдна.
     - ЌравитсЯ? -  подмигнул  ей  ’ухачевский, видЯ,  что глаза ее едва  не
набухли от слез: музыка всегда производила на нее сильнейшее впечатление.
     -  Љрасиво,- согласилась она,  отводЯ глаза  в сторону  и стыдЯсь своей
сентиментальности.
     - Ђ как играют! - сказал он тоном знатока.
     ’ут в ней проснулось ироническое классовое чувство:
     - „а. ‚о ”ранции подобное развлечение стоило бы вам больших денег.
     ‚се засмеЯлись, ее шутка обошла на следующий день санаторий, но всерьез
ее  никто не принЯл - посчитали образцом французского остроумиЯ. ’ухачевский
тоже нисколько не обиделсЯ,  весело засмеЯлсЯ,  сделал знак музыкантам, чтоб
сыграли  что-нибудь  танцевальное,  подхватил  ђене, худую после  родов, как
щепка, за талию и закрутил в вальсе по залу. Ћн позволЯл себе невинный флирт
с  молодыми, его супруга, привыкшаЯ к свободе закулисной жизни,  смотрела на
это снисходительно.
     Ћни все вышли провожать ее в день отъезда, надарили цветов, желали удач
в  следующих  командировках,  но  проказливый  ’ухачевский  не  удержалсЯ  и
прокричал вдогонку:
     - ’олько учтите, мы больше любим женщин лирических!
     ’о есть  не  героических, которой она хотела быть и за  которую они  ее
принимали:  †анна  д'Ђрк была длЯ них лишь  забавным  казусом. —то-то в  ней
вызывало их любопытство, насмешливое уважение и еще - потребность дать совет
при  расставании.  Џричина  была, наверно,  в  том, что  она, блюдЯ  внешнюю
субординацию, вовсе не  чувствовала себЯ ниже их и держалась с  нескрываемым
достоинством, а они и мужчинам этого не позволЯли -  не то что женщинам.  …й
это прощали: за то, что была француженкой, что выглЯдела девушкой-подростком
при ордене и  за  то,  что  была простодушна,-  эту черту  русские любили  в
иностранцах в  особенности, хотЯ в собственных  согражданах  не очень-то  ее
жаловали, а скорее наказывали.
     “боревич тоже дал ей последний урок.  ќто было уже в Њоскве. Ћн приехал
на совещание и потребовал ее к себе, настоЯл на свидании, не  имевшем ничего
общего  с  любовным:  это  было  странное, с  его стороны, движение  души  и
потребность отчитатьсЯ. Ћна приехала на Ѓелорусский  вокзал, где стоЯл вагон
командарма.  Ћни  пили чай, который подавал им старый,  с времен гражданской
войны  на  „альнем ‚остоке,  ординарец  €льич:  “боревич  заботилсЯ  о  нем,
кажетсЯ,  больше, чем тот  о нем. Љомандарм спросил, куда она едет. Ћтвечать
было против  правил,  она  напомнила ему об  этом, но он настаивал.  ђене  в
первый и в последний раз нарушила запрет и сказала, что едет в  ‹иссабон. Ћн
кивнул, понЯл направление и в  ответ тоже разоткровенничалсЯ: будто ее тайна
была нужна ему как залог  довериЯ. Ћн стал  говорить о  высших руководителЯх
страны, о том, как высоко ставит  он гений  ‘талина, но на счет ‚орошилова у
него есть оговорки, и так далее. …й  все это было не нужно, она не понимала,
к  чему  его  излиЯниЯ.  Ќаконец  и  он это  понЯл и  прервал  их еще  более
неожиданным признанием и призывом:
     - џ  давно не большевик, ќлли.  Ќо  вы  большевик и  им и оставайтесь,-
после чего замолк, погрузилсЯ в думы, которыми не стал уже с ней делитьсЯ...
     Ћна  отдала ему, на свою беду, орден на  сохранение: это сэкономило  ей
день-другой хлопот  в иных местах. Ћн положил его в сейф, закрыл  на ключ, и
ей  стоило  потом  великих  усилий  выцарапать  его  из других  неприступных
хранилищ, о которых она тогда не имела и представлениЯ...
     Џосле ‘очи  она  переехала  на времЯ  в  разведшколу,  чтобы  закончить
подготовку и получить последние инструкции перед поездкой. ‡десь она впервые
столкнулась  лоб-в-лоб  с той моровой Язвой,  котораЯ вовсю грызла  ее новое
отечество. ‚  школе  она  жила рЯдом  с  ее  начальником,  полЯком  Ђльбером
ЉилЯчевским.  ‚ прошлом он был политкаторжанин, про него  говорили,  что  он
прожил двадцать лет в ‘ибири с кандалами на  ногах: за неоднократные попытки
бежать оттуда - после революции же был  направлен на  нелегальную  работу во
”ранцию. Ћттуда он привез  молодую жену Ђлису. €з-за нее-то ђене и сошлась с
этой семьей: француженки в ее окружении были редки, и она с каждой старалась
сблизитьсЯ - какими  бы они ни были. Ђлиса  была страннаЯ и,  видимо,  давно
психически  больнаЯ женщина. Ћна была миловидна  и  смотрелась моложе  своих
лет, но у нее была вычурнаЯ манера жестикулировать, и говорила она  иной раз
прЯмые нелепости - или произносила вдруг,  без всЯкого  повода и подготовки,
неожиданные грубости  и  сальности,  неуместные  в  ее  изЯщном  женственном
ротике. Џроговорив их, она переходила на обычную болтовню, в которой тоже не
было смысла и последовательности, но она хоть сходила за женское пустословие
и  кокетство. Њуж смеЯлсЯ над  ней, не верил,  что  она больна, и называл ее
женщиной  с фантазиЯми.  ‘ам  он  был  веселый и,  вопреки  прежней  судьбе,
жизнерадостный человек, который так натерпелсЯ в прошлом, что  все  нынешние
недоразумениЯ  считал, в сравнении с прежними, пустЯками:  ценил жизнь  так,
как умеют  это только те, кто долго жил в заключении,- живЯ  и дорожа каждой
ее минутой. Ђлиса  недавно родила - примерно в те же сроки, что и ђене, но в
отличие от  нее - живого,  хотЯ и  семимесЯчного  младенца. Џосле  родов она
окончательно сошла с  ума: называла себЯ то "лЯгушонком в китайском садике",
то "дамой  пик, выпавшей из колоды". Њуж по-прежнему ничего не хотел знать и
видеть  - правда, у него к этому времени поЯвились другие заботы, которые не
шли  ни  в какое сравнение с  домашними, и  решение  последних  он  пока что
откладывал. ђене, жившаЯ через стенку,  ходила помогать  Ђлисе  с ребенком -
вернее, самой  ухаживать за ним, потому  что Ђлиса была  плохаЯ мать:  могла
забыть накормить дочь  грудью и разглЯдывала его порой так, будто это был не
ее  преждевременно родившеесЯ  дите,  а колода,  из  которой  она только что
выпала.  ‡ато  из ђене,  после ее  неудачных  родов,  вышла  хорошаЯ нЯнька:
материнский инстинкт, не  нашедший себе естественного применениЯ, вылилсЯ на
чужого ребенка. Ћна находилась здесь с утра до вечера - благо ее собственные
дела были закончены, и она лишь ждала сигнала к выезду.
     Ќочевала  она  все-таки  у   себЯ.  Ћднажды  она  зашла  как  обычно  к
ЉилЯчевским и застала в доме неописуемый разгром: все перерыто, перевернуто.
Ђльбера, который всегда  дожидалсЯ ее, чтоб передать Ђлису  и ребенка,  нет;
сама Ђлиса как  бы вне времени и пространства: выстукивает  стены,  считает,
что свЯзана с миром  невидимой  рацией; ребенок лежит брошенный в кроватке и
один  во  всем  доме  громко   плачет.  ђене  толкнулась  к  соседЯм  -  те,
перепуганные,  вполголоса сказали ей, что ЉилЯчевского ночью арестовали: они
не  спали и все  слышали - одна ђене спала  сном  праведницы. ќтот  арест не
укладывалсЯ в ее голове, но и здесь, как и  в чужой стране, надо было думать
прежде  всего об  оставшихсЯ  на воле.  Ђлису она отвезла  в психиатрическую
клинику: благо дорога туда была ей знакома - ее сразу же там взЯли. ‘ама она
продолжала, как  прежде, ходить на квартиру к ЉилЯчевским и помогать соседЯм
в  уходе за ребенком, которого перевели на искусственное питание.  Ќа второй
или третий  день она застала  там некоего  типа  в штатском, но в  армейских
сапогах -  он  грубо и бесцеремонно начал  допытыватьсЯ,  кто она такаЯ и не
перваЯ  ли она жена ЉилЯчевского, что так печетсЯ о его ребенке.  Ћн записал
ее данные  и вел себЯ  так, будто  она уже  была под  следствием  или в  том
разрЯде  свидетельниц, которые неминуемо должны перейти  в число обвинЯемых.
Ћна  не  испугалась  его, но и ходить туда тоже  не имело смысла:  Явка была
провалена. Ћна  взЯла ребенка к себе,  и они  вдвоем с матерью выходили его,
что,   учитываЯ   недоношенность,  было   по   тогдашним   временам  большим
достижением. ‚скоре  из  ”ранции приехала  тетка Ђлисы и увезла с собой ее и
ребенка.
     ‚ школе  все были потрЯсены арестом  ЉилЯчевского: кто  более,  чем он,
доказал свою  преданность революции? Ќо никто не сказал этого вслух и никто,
включаЯ высшее начальство, не сделал  и  шагу, чтоб за  него заступитьсЯ:  у
всех на лицах были  мрачные, траурные мины, но  не более этого.  "‚се полЯки
под  подозрением",-  шепнул ей  кто-то, и это было единственное  объЯснение,
которое  она  услышала,  но во-первых,  что  это  за  бред и  бессмыслица и,
во-вторых, почему об этом  нельзЯ говорить вслух? ‚се знали,  что ђене взЯла
ребенка, но и это не обсуждалось, никто не спросил ее о его судьбе: это было
не  то ослушание и неподчинение  приказу, которое  придало ей в  свое  времЯ
популЯрности и  вызвало в конце концов  общее  одобрение - тут можно  было и
промахнутьсЯ.   Ћна  впервые  столкнулась  с  тем  общим  страхом,  чувством
обреченности  и  российским  фатализмом,   которые  если   не  отпугнули  ее
окончательно  (она так  легко не сдавалась и не отступала от  избранного  ею
пути), то создавали  вокруг нее, да и в ней самой, тЯжелую  душную атмосферу
предательства,  из которой  хотелось вырватьсЯ: предстоЯщаЯ опаснаЯ  поездка
казалась ей иной раз, в сравнении с этим, увеселительной прогулкой...
     € еще один командарм дал ей  совет и урок - самый болезненный из всех и
самый веский и основательный.
     “рицкий  вызвал  ее к  себе,  сказал,  что откладывавшаЯсЯ  до  сих пор
поездка   решена   окончательно,  что  началась  война  в  €спании   и  надо
подключатьсЯ к невидимому фронту, создаваемому в тылу нового противника.
     - ќто что, генеральнаЯ репетициЯ? - спросила она, отрешаЯсь от  здешних
бед и  переходЯ  к мировому положению вещей, которое одно,  в  ее понимании,
если не оправдывало, то как-то объЯснЯло российское самоедство.
     - „а.  ‚ы, как всегда, все правильно понимаете,-  сказал  он, но вместо
того,  чтобы  отпустить  ее, направить к тем, кто вручает валюту, документы,
билеты и прочее, задержал ее в кабинете...
     -  ‚ы  должны знать,  ќлли,- виновато сказал он, достал  из Ящика стола
сложенный вдвое  листок письма и разогнул его - она увидела знакомый почерк,
и сердце ее дрогнуло,- что от џкова пришло письмо, в котором он отказываетсЯ
от  ребенка  и  отцом  его себЯ  не считает. Џисьмо  это он  написал  еще на
свободе, до  ареста -  оно хранилось у  консула,  и теперь  он передал  его.
‚идно, чистил  ненужные бумаги,- неудачно пошутил он  и добавил, извинЯЯсь и
пожимаЯ плечами: -  џ  решил, что вы  должны знать о его существовании... ‚ы
слишком  доверчивы, ќлли,- сочувственно сказал он, имеЯ в виду, возможно, не
одного џкова, и подошел к ней:  то ли, чтоб отдать письмо, то ли чтоб как-то
ее ободрить...
     Ћна расслышала  Явственно  только  проклЯтую  первую  фразу,  остальные
проскочили  мимо как в  тумане. “рицкий  продолжал говорить -  она  испытала
вдруг  неизъЯснимо  злое  и враждебное чувство  к  нему, будто он  всему был
причиной,- не помнЯ себЯ вскочила,  ударила его  в грудь,  снова оттолкнула,
выбежала в  пустой коридор, там только кое-как опомнилась,  но в кабинет  не
вернулась,  извинениЯ  просить  не  стала,  а  пошла  прЯмиком   домой,  где
заперлась, зарылась в подушки, как черепаха в панцирь: чтоб никого не видеть
и не слышать. Ћна  даже не спрашивала себЯ, зачем и под влиЯнием какой ссоры
џков сделал это и почему не взЯл письма обратно,- никому ни о чем не сказала
и старалась ни о чем не думать: до того было тошно...
     € она по-прежнему испытывала к  “рицкому то недоброе чувство: "…ще один
комкор,  дающий  мне советы!" Ќо теперь она знала,  почему так  зла на него.
’еперь  если б она и захотела, то не  смогла бы вырватьсЯ из чересчур тесных
объЯтий  новой  родины:  на ’ружениковском переулке сидели  заложниками  два
самых дорогих ей существа, мать и  †анна,  и она сама  их сюда  вызвала  - с
ведома и с подачи “рицкого...
     Ќо это  была  минута слабости. ‚ конце  концов,  не  они ее,  а она  их
выбрала. € не столько их, сколько идею, которой, на словах во всЯком случае,
поклонЯлись  и  они  тоже.  €деЯ  не  может  быть скомпрометирована  плохими
исполнителЯми:  они  не могут даже отбросить  тень на ее  белизну и  сиЯние.
„ругое дело, что идеЯ сама по себе может быть  верна или не  очень, но когда
вы обручаетесь  с ней и ввЯзываетесь в драку, у вас нет времени  ставить  ее
под сомнение - это дело более поздних раздумий, несущих с собой переоценку и
пересмотр прежних решений или только их части.


        12
     ќто   была  с  самого  начала  необычнаЯ  поездка.  ‘о   стороны  могло
показатьсЯ, что ее просто высылали с глаз долой за ненадобностью, но конечно
же дело было не  так - скорее ее командировка была  результатом нервозности,
царЯщей в “правлении, где вовсю шли служебные расследованиЯ, готовЯщие почву
длЯ поголовных снЯтий с должностей и завершающих их кровавых репрессий.
     …е послали одну. Ћна должна была и собирать сведениЯ и передавать их по
рации, которую  ей же предстоЯло смастерить  на месте.  ’ак засылали опытных
разведчиков  с большим  стажем, которые одни заменЯют собой целые агентурные
сети или  начинают  плести  их на местах - так  безопаснее,  потому  что чем
больше людей знает о готовЯщейсЯ операции, тем  больше шансов за то, что она
станет известна и тем, кому знать этого не следует. Ќа международном жаргоне
такие  агенты  назывались  "потерЯнными  детьми"  -  имЯ,  подходившее ей  в
особенности.
     - —то больше всего вас интересует? - спросила она “рицкого.
     - ‚се,- отвечал  он.- ЉакаЯ помощь оказываетсЯ ”ранко,  сколько увидите
самолетов, танков - все одним словом...
     ‘  одной  стороны  -  все,  с  другой  -  одна.  ‡вучало  это  не очень
убедительно, но с приказами  не спорЯт - их  даже не обсуждают. …й хоть дали
на этот раз приличную сумму денег. Ћна стала  собиратьсЯ в дорогу. ђодные ее
были  в  какой-то  мере  обеспечены:  им шла половина ее жалованиЯ. †оржетта
получила  на себЯ и на †анну  санаторную  путевку: поездка в санаторий  в те
годы была событием. •оть тут все было относительно спокойно - она поехала.
     Џуть ее лежал через ’аллинн (тогда ђевель) в Љопенгаген, после которого
надо было искать  дорогу  в €спанию -  как и в каком  качестве, ей надлежало
решить на месте в зависимости от обстоЯтельств. ЏоследнЯЯ встреча  со своими
была в  „ании -  там ей должны были  дать новый  и окончательный паспорт, не
замаранный советскими визами при въезде и  выезде, которые  могли привлечь к
себе внимание полиции. Џосле этого личные контакты с коллегами обрывались, и
она должна была наладить свЯзь с “правлением по радио.
     Џервое   препЯтствие  возникло   на  советской  границе.  …е  багаж   -
иностранки,  побывавшей  в  ‘оюзе,-   осматривали  двое:  мужчина-таможенник
отнессЯ к ней снисходительно и перебирал ее вещи  с видимым (хотЯ, возможно,
и мнимым) добродушием - зато женщина была сверх меры бдительна и придирчива.
…й  не понравилсЯ бульварный французский роман, который ђене  везла с собой:
на  обложке  была изображена  сцена, которую  она  посчитала  непристойной,-
мужчина  во   фраке  говорил  что-то  женщине  в  вечернем  платье,  которое
таможенница,  по незнанию туалетов  высшего  света  и полусвета,  принЯла за
ночную  рубашку. Ћна отказалась пропустить  эту книгу как  неприличную и  не
подлежащую  передвижению  через  границу. Њежду тем именно  в этой книге был
ключ  длЯ шифровки: человек, собиравший ее, помнитсЯ, сказал еще, что эту-то
книгу никто ни в чем не заподозрит.
     -  џ  эту  книгу к  вывозу  не  разрешаю,-  сказала  таможенница  самым
безапеллЯционным  тоном  и отложила ее, чтоб  не  забыть,  в  сторону.- € не
жалуйтесь  -  скажите спасибо, что вас при въезде  с ней не завернули:  Я бы
точно  это  сделала!  -  и  принЯлась  с  удвоенным  усердием   проглЯдывать
остальное: нет ли там другой порнографии...
     Џриключение было не столь безобидно и анекдотично, как могло, на первый
взглЯд, показатьсЯ. Ќайти на месте второй экземплЯр французского романа 1896
года изданиЯ было практически невозможно - во всЯком случае, пришлось бы все
бросить  и  только этим и заниматьсЯ, а  обратитьсЯ к таможенному начальству
означало раскрыть  себЯ  уже на  границе.  ђене попыталась воззвать к логике
таможенников.
     -  ЌепонЯтно,- сказала  она,  обращаЯсь  преимущественно  к  мужчине  и
стараЯсь  говорить  по-русски  хуже, чем  умела,- какой смысл задерживать  в
стране книгу, которую вы считаете вредной.  Џусть она за рубежом и оказывает
свое тлетворное действие...
     Ќо  обращатьсЯ к логике  в  таких  обстоЯтельствах  значит  лишь  злить
проверЯющего:  по-первых, таким  образом как бы ставЯтсЯ  под  сомнение  его
умственные  способности,  во-вторых,  ему   заранее   известно,  что  всЯкое
логическое  обоснование  лишь прикрывает какой-то интерес, порок  или выгоду
(как оно было и в данном случае).
     -  Њы в ваших советах не нуждаемсЯ!  - отрезала женщина и пригрозила: -
Џогодите, Я еще не все у вас проверила!
     ’ут,  слава  богу,  вмешалсЯ ее коллега:  она перегибала  палку, а  это
всегда вызывает противодействие.
     -  —то ты привЯзалась к  книжке? - спросил он.- Ќе видишь, как  она над
ней трЯсетсЯ. „орога, наверно? - спросил он ђене.
     - Љак памЯть,- отвечала правду она.
     -  Ђ ты посмотри, что тут нарисовано,- предложила напарница.-  ‘разу на
обложке. •оть бы куда в середину тиснули!
     - Ќу и что они тут нарисовали? - ’аможенник даже очки напЯлил - до того
смотрел  невооруженным  глазом.- Њолодой  человек  переговоры  ведет.  Ћчень
культурно: на расстоЯнии, рук  не распускает... Ќе знаю только, почему она в
сорочке. Ќаверно, так у них принЯто.
     -  ќто  не  сорочка.- ђене  невольно перешла  на  свой обычный русский,
который был,  впрочем,  не  намного  лучше.-  ’ак  иногда  выглЯдЯт вечерние
платьЯ.
     ’аможенница  глЯдела  в  оба  глаза - не на иллюстрацию,  а на то,  как
иностранка охмурЯет ее товарища.
     -  Љакое вечернее платье?! —то  вы мне глаза заливаете?! —то Я не вижу,
что на ней даже нижнего бельЯ нету?! ѓде линиЯ? ЉотораЯ трусы обозначает?!
     ђене разозлилась:
     -  ‚о ”ранции нижнее белье не  всегда  надевают,-  сказала она -  ей  в
отместку нравоучительно.- ‚ жару в особенности.
     ’аможенница изумилась:
     - ’ак и ходЯт?! ѓрЯзным задом трЯсут?!
     - Џочему грЯзным? ЊоютсЯ,- возразила ЯдовитаЯ иностранка.
     -  Ђ мы,  значит, не моемсЯ?! -  ’аможенница не обозлилась от  обиды, а
расстроилась: клин, как известно, вышибают клином.
     - Џогодите  вы, с вашими подробностЯми,- вмешалсЯ  таможенник, решивший
взЯть  дело в свои руки.-  ’ут  в корень смотреть  надо.  Њожет, там  ничего
нехорошего и нет.  —то  тут происходит вообще?  Ћ чем они говорЯт?  Ќа каком
Языке? - Ћн глЯнул на обложку.
     - Ќа французском.
     - € о чем они договариваютсЯ?
     ђене конечно же не читала книги: знала только  страницы, отведенные длЯ
шифровки, да и в них не вникала в смысл, но угроза подстегнула ее фантазию.
     -  Ћн  ей  женитьсЯ  обещал и  пропал  с  концами.  ’ак  можно  сказать
по-русски?
     - Њожно. „альше что?
     -  Ђ  тут  он  снова  пришел,  а она  не знает: уйдет  ли  или  захочет
продолжить отношениЯ.
     - Џоэтому и штаны  надеть забыла? - сообразил тот.-  ‚идишь,- сказал он
другой,- не все так, как поначалу кажетсЯ. “  них тоже несчастьЯ бывают - не
одни увеселениЯ.- Ћн поглЯдел с последним сомнением на француженку.- Ђ зачем
она вам, книга эта? Џрочли, ума набрались - можно и оставить?
     -  Ќе дочитала! -  ђене испугалась,  что  наспех возведенное  ею здание
рухнет  с другого конца.- џ  же говорю: неЯсно, захочет  ли жить  с  ней. Ћн
говорил ей,  что она его  не устраивает, но  окончательного отказа не было.-
ќто,  в  какой-то мере,  было  изложение  ее  случаЯ  -  поэтому  прозвучало
убедительно и  искренне. (‹учший способ врать - это, как  известно, говорить
правду,  только не  всю  правду и не  одну только правду,  почему  на суде и
уточнЯют эти подробности.)
     -  ‹адно, выЯсни. •отЯ если уже были сомнениЯ, то дело, можешь считать,
хреновое. ‡наешь, что такое по-русски - хреновое?
     - Ќет,- искренне отвечала ђене.
     - Ќе знаешь и  не надо... ‡начит,  ничего хорошего  не жди,- перевел он
все-таки  и  обернулсЯ  к подруге: -  Џойдем.  Џусть она свою книгу за рубеж
везет, дальше ее мусолит - раз ей так хочетсЯ.
     - „а пусть,- сказала та, будто не отстаивала только что  обратную точку
зрениЯ - лишь поглЯдела памЯтным взором на  женщину, допускающую  пребывание
на улице без нижнего бельЯ - пусть даже в самое жаркое времЯ года...
     ‚  ’аллинне она увидела на улицах фашистов  со  свастиками на рукавах -
таких же, как в  ѓермании  в  тридцать третьем.  ’о  же было в  Љопенгагене.
"”ашизм,-  говорила она себе,-  идет по …вропе, заражаЯ ее  не  только своим
духом, но и  сыпью,  своими  внешними  проЯвлениЯми". …е сомнениЯ и душевнаЯ
боль, вызванные "чистками" в ђоссии, понемногу  улетучивались и пропадали по
мере удалениЯ  от  границы.  ‚  Љопенгагене,  на  последней  Явке,  ей  дали
британский  паспорт   на  имЯ  уроженки   Љанады  Њарты  ‘аншайн.  Љанадское
происхождение должно было объЯснить и узаконить ее французский, а английское
подданство (Љанада была  тогда британским доминионом) придать ей больше веса
и  облегчить  прохождение  через  границы:  к  этому  паспорту относились  с
особенной почтительностью. ‚ нем были визы в Ѓрюссель и в ‹иссабон: хоть тут
о ней позаботились, но это не облегчало ее задачи - ей предстоЯло объЯснить,
куда и зачем она едет, и если с Ѓрюсселем все было Ясно: он был по дороге на
родину - то в ‹иссабон, несмотрЯ на визы, ее  бы  так просто не пустили: это
была известнаЯ промежуточнаЯ посадка, трамплин длЯ прыжка в воюющую €спанию,
куда сейчас стремились слишком многие...
     ‚  Ѓрюсселе  она докупила гардероб: то, что дали ей в  Њоскве, ее лично
удовлетворЯло,  но не  годилось длЯ  роли,  которую  ей предстоЯло  играть,-
богатой канадки, разочаровавшейсЯ  в  любви и  в  жизни и  ищущей на стороне
развлечений и утешениЯ. Џрежде всего она приобрела шубу: что за канадка  без
шубы - да и  женщина в  шубе производит  иное впечатление, нежели  в пальто,
пусть самом модном,- так  было,  во  всЯком  случае, в  то времЯ. Љупила она
также сумочки,  прочие аксессуары верхнего платьЯ, хорошее белье - обо  всем
этом офицер, ее  готовивший, не подумал,  хотЯ это была  женщина.  ‚ещи были
куплены - что  дальше? Љак въехать  в  Џортугалию - даже  при наличии визы в
паспорте? ЏытатьсЯ сделать это в одиночку  без прикрытиЯ, означало совершить
туристическую прогулку  за счет ‘оветского государства и вернутьсЯ ни с чем:
ее бы  впустили,  но  на  границе  она  бы неминуемо попала  в  поле  зрениЯ
португальской  охранки,   тоже  фашистской  и  нацеленной   на  вылавливание
одиночек, пытающихсЯ  прорватьсЯ  в €спанию,  чтоб воевать  там  на  стороне
правительства.  Ќужны  были  свЯзи,  чтобы  объЯснить  въезд   в  Џортугалию
родственными  отношениЯми,  торговлей,  коммивоЯжерством  или другим, но где
взЯть их? ЉомпартиЯ Џортугалии скрывалась  в глубоком подполье и не могла ей
помочь, да она  и не имела  права обращатьсЯ к ней:  Љоминтерн  скрывал свое
участие в испанской войне - никто из русских, например,  не участвовал в ней
под своим истинным именем, все брали испанские фамилии.
     Љ счастью, мировые секты не исчерпываютсЯ коммунистической и фашистской
и   в  истории  человечества  бывали  интернационалы  помимо  этих.   Џротив
универмага,  в котором  она  докупала  свои  туалеты,  располагалсЯ  женский
католический монастырь.  Ћна не вступила  в  него и не постриглась - нет, но
вспомнила,  что  родилась  в  католической ”ранции  и  в  лоне  этой  церкви
крестилась и причащалась, и  решила прибегнуть к ее помощи  (да проститсЯ ей
это  свыше: не  она одна взывала к Ѓогу не только из  любви к нему,  но  и в
поисках выхода из трудного положениЯ).
     Ћна обратилась  к настоЯтельнице монастырЯ  и представилась девушкой из
хорошей  семьи (это, собственно, Явствовало из ее шубы, но она лишний раз об
этом напомнила: к грешницам из хорошего общества почему-то относЯтсЯ лучше и
делают им больше скидок и поблажек,  чем девушкам из простых семей,-  такова
природа человеческаЯ).  Ћна,  мол, направлЯетсЯ  в ‹иссабон,  но  хотела  бы
задержать свой отъезд на  две-три недели и быть это времЯ  полезной  церкви:
это поможет ей забыть кой-какие душевные раны,  которые  лучше всего лечатсЯ
служением ѓосподу. ќто  было  правильно:  нельзЯ  начинать с просьб  -  надо
сначала  их отработать. ЌастоЯтельницу звали ”лоранс  - француженка с севера
страны, где живут более строгие и внешне чопорные люди, но душа у них бывает
жарче и живей, чем у жителей средней ”ранции. Њать ”лоранс не стала ни о чем
ее  спрашивать,  но  направила к матери ‹уизе,  ведавшей  столовой,  которую
монастырь  держал длЯ  продавщиц соседнего универмага: видимо потому, что те
подвергались  особым искушениЯм на  работе - как со стороны клиентов,  так и
предлагаемой им  роскоши -  и нуждались в первоочередной заботе и попечении.
„ве  недели  ђене засучив рукава мыла  посуду  и разносила  обеды, не требуЯ
ничего взамен и лишь скромно  подсаживаЯсь  к продавщицам: разделить с  ними
трапезу.  Ћна  не искала общества матери ‹уизы, обсуждала с ней  лишь  число
едоков и их посадку  за столами, но та  поглЯдывала на нее день  ото днЯ все
благосклоннее. Џо-видимому, она  рассказала  о  ђене своей начальнице,  или,
скорее, та потребовала от  нее  отчета по прошествии некоторого времени: обе
были  любопытны,  как это  бывает свойственно  пожилым дамам, отдавшим  себЯ
служению  Ѓогу  и  ближнему.  Њать ”лоранс  вызвала к  себе  ђене длЯ  более
обстоЯтельного знакомства, мать ‹уиза, разумеетсЯ, при сем присутствовала.
     - Њы все  эти дни наблюдали за тобой, Њарта, и составили о тебе хорошее
впечатление,-  сказала мать ”лоранс, глЯдЯ  на  голову ђене, котораЯ  в этот
момент   прикладывалась  к  ее  ручке.   ђазговор   происходил  в   кабинете
настоЯтельницы: здесь  было много резного черного дерева, столь же  дорогих,
пожелтевших от  времени,  кружев цвета  слоновой кости и  гравюр  на стенах,
изображавших отцов церкви; над креслом настоЯтельницы висел  большой поЯсной
портрет свЯтой, основательницы монастырЯ,  его патронессы  и попечительницы.
Њать  ‹уиза сидела у  окна поодаль и, пока говорила начальница, помалкивала.
Ћна построжела и даже посуровела  по сравнению  с обычным своим видом - зато
мать ”лоранс,  приступившаЯ к ђене с расспросами, была само гостеприимство и
доброжелательность.
     - Њы бы хотели тебе  помочь, если у тебЯ есть такаЯ нужда...-  ‘ердце у
ђене екнуло, но  она  не подала виду,  а задумалась над  своими  нуждами.- Ђ
наверно, она  у тебЯ есть,- уверенно сказала мать ”лоранс,-  раз ты пришла к
нам  и  взЯлась   работать  на  кухне,-  и  пресекла  величественным  жестом
лицемерные разуверениЯ в обратном, которые  поЯвились уже на устах грешницы.
ђене,   подчинЯЯсь   правилам   человеческого    общежитиЯ,    действительно
намеревалась произнести  вслух что-то подобное, но,  увидев предостерегающее
мановение  руки,   сообразила,   что  разоблачение  ей  даже  на  пользу,  и
примолкла.- Њы тебе поможем,- пообещала  ей та,- но прежде хотели бы кое-что
о  тебе узнать и выЯснить - чтоб не попасть впросак со своими благодеЯниЯми.
"Ќе мечите бисера"  -  так ведь сказано в Џисании? –ерковь  велика и щедра в
своих  делах, но и она не любит тратитьсЯ  попусту.- ‚ продолжение всей этой
вводной  части она изучала и щупала взглЯдом ђене снизу доверху, но особенно
сосредотачивалось  на  лице, желаЯ  прочесть  в  нем  столь дорогое  всЯкому
церковнику  чистосердечное признание  в  грехах  и терпеливое ожидание своей
участи.- ’ебЯ крестили в Љанаде?
     ђене  встрепенулась: ход и обстановка разговора напомнили ей задушевные
беседы в других стенах и обстоЯтельствах.
     - Ќет,- чуть  помешкав, отвечала она, снова вспомнив, что лучший способ
врать -  это говорить правду.- џ крестилась под Ђбвилем, на побережье, возле
Ё и „ьеппа. ‚ одной из тамошних церквей.
     - Љто крестил тебЯ?
     - Ћтец †озеф. …го все очень любили.
     - ‚ысокий и красивый?  - без  стеснениЯ  спросила мать ”лоранс: ее годы
позволЯли ей такую  откровенность.- џ его знала.  џ  бывала в ваших  местах.
‡наешь, где он сейчас?
     - Ќет. Њы уехали в Љанаду, когда мне пЯти лет не было.
     - Ћтец был англичанин?
     - Љанадец. ‘лужил в это времЯ.
     - ЊорЯк, наверно?
     - Ќаблюдатель летного полка. џ даже не знаю, что это такое.
     - џ тоже,- успокоила ее мать ”лоранс, проникаЯсь  между  тем доверием к
ней именно  вследствие ее  неосведомленности.- ’ак вот  отец †озеф сейчас  в
Љитае...- Џришла очередь  удивлЯтьсЯ ђене - она  поглЯдела  вопросительно на
собеседницу.- Џоехал  миссионерствовать  и  исчез  -  мы  о  нем уже  начали
беспокоитьсЯ.
     - ’ам вроде тревожно? - спросила ђене.- џ в газетах читала.
     - ’ревожней не бывает. ‚ойна...-  и глЯнула значительно, затем ободрила
ее: - ‚идишь, у нас с тобой и  общие знакомые нашлись. Ђ конфирмациЯ была  в
Љанаде?
     -  „а. Њы  живем под  Љвебеком.-  ђене приготовилась рассказывать  свою
историю,  сопровождаЯ  ее  пересказом  рисунков,  которые   она  изучала   в
библиотеке “правлениЯ, но мать ”лоранс отмахнулась от всего этого:
     - Ѓог с ним. ‚ Љанаде Я не была и никогда уже не буду. ‡наю только, что
там французский Язык уродуют. Ђ ты говоришь вроде правильно.
     -  Њама со мной только по-французски и говорила. € потом, Я два года  в
Џариже училась, все снова вспомнила.
     - „а. ђодной Язык не потерЯешь. „ругой не выучишь, а  свой не забудешь.
Ђ что это за  великие  грехи перед  ѓосподом,  о  которых ты  в  прошлый раз
говорила? Ќу-ка говори. Џредставь себе, что ты на исповеди.
     Ќи о каком смертном грехе ђене ей в прошлый раз не говорила, но спорить
не стала.  ѓрехи  только украшают нас  - вопреки  широко распространенному в
мире мнению.
     - ‘амый большой мой грех, мать ”лоранс,- не таЯсь отвечала она,- не  он
сам, а то, что Я в нем  упорствую. ѓрехи надо замаливать, а Я молюсь  Ѓогу и
продолжаю нарушать заповеди.
     -  ЊыслЯми  или  поступками?  - видимо,  матери  ”лоранс  была известна
разница между обоими заблуждениЯми ума и сердца, а, возможно, и они сами.
     - € тем и другим, мать ”лоранс. Љаюсь и грешу, грешу и каюсь. Џоэтому и
мечусь по свету как неприкаЯннаЯ.
     Њать ”лоранс тут  слегка нахмурилась:  не  от тЯжести ее прегрешений, а
оттого, что не любила в исповедЯх недоговоренности и туманных неточностей.
     - ’ы любила мужчину?
     - „а, мать ”лоранс.
     - Ћн был женат?
     - Ќет. †енат он не был, но и на мне не женилсЯ.
     - Ђ  ты  жила  с ним? -  с  бесцеремонностью  исповедницы  спросила та.
Њолчание  ђене было на этот счет красноречиво.- Ђ сейчас  что? Џродолжаешь с
ним встречатьсЯ? —то-то мы с матерью  ‹уизой этого не  заметили.  Ђ у нас на
это глаз зоркий.
     - •уже, мать  ”лоранс.  •очу  найти его. ‘облазн  ушел - надо  было  бы
перекреститьсЯ и поблагодарить ѓоспода, а Я ищу его по белу свету.
     - •м! -  Њать ”лоранс переглЯнулась с матерью ‹уизой, и тут обе  словно
на времЯ удалились  из  зала  суда,  хотЯ и  остались на своих местах -  так
навострились понимать друг друга, что им было достаточно и безмолвной речи.
     - “порство в грехе - великий грех,- признала мать ”лоранс,- может быть,
самый не