 они жили.
     ќти люди  вели  себЯ  тише,  говорили не так  громко,  делились  своими
заботами  и  бедами, реже  и  очень  сдержанно  - успехами:  если  в  Њелене
жаловались  на  налоги  и  дорогой  бензин,  то  тут  сетовали  на  болезни,
несчастную любовь  детей  и  служебные  неурЯдицы  -  французам  свойственно
жаловатьсЯ, но  предмет жалоб  не  у всех одинаков. ђене чувствовала себЯ  с
ними в  родной стихии, и если  бы у нее  было  какое-нибудь дело:  врача ли,
адвоката, как она того хотела в юности, она  бы вписалась в эту жизнь в один
рЯд с прочими: она была такаЯ же,  как они, ее родные по материнской  линии.
€м всем словно отроду были  предписаны или завещаны скромность, умеренность,
сдержанность; их  гостеприимность была искренней,  веселой,  дружелюбной, но
всегда ограничивалась незримыми  рамками приличиЯ, не  позволЯвшими делать и
говорить лишнее. ќто  касалось прежде всего старшего  поколениЯ,  прошедшего
одну общую школу; молодые в это почти религиозное сообщество не вступали, но
не  порывали с родителЯми,  держались от них поблизости. „ети были несколько
иными, чем они: чтению, этому излюбленному занЯтию старших, они предпочитали
технику, машины, заработки;  они легче глЯдели  на  жизнь, отличались острым
глазом, практической сметкой, занимались тем, что приносило прЯмой результат
и  имело   живой  ощутимый  смысл  и   не   доверЯли  всему  выспреннему   и
умозрительному -  будто  кто-то когда-то сильно  обманул  их, рассказываЯ  о
торжестве книжного ума  и  высотах  человеческого  духа. ќто был тот средний
класс, из которого ђене волею судеб  и людей  бежала и теперь  сильно в этом
раскаивалась  и  которого в ђоссии не  было,- вместо него был тонкий фиговый
листок  между  правЯщим  кланом  и  его  бесчисленными  рабами-подданными  -
прослойка, которой всю жизнь приходитсЯ  терпеть  и сплющиватьсЯ под ударами
обеих сторон и жить  между молотом и наковальней. Ќо  длЯ ђене во ”ранции не
было  места:  у  нее  не  было  ни жильЯ,  ни положениЯ,  ни  профессии,  ни
накоплений -  всего того,  что  ставит человека на ноги  и причислЯет его  к
этому самому среднему классу,- и возраст был не  тот, когда все можно начать
сызнова.  …й нужно было  возвращатьсЯ  на  новую родину,  и  она быстро  это
понЯла, даже если у нее и были на первых порах, в первый ее приезд, какие-то
надежды или иллюзии.
     ‘амуилу было легче со  старшими: он  знал их по бабушке -  с молодыми у
него  было  меньше  точек соприкосновениЯ:  у  них были разные  интересы. Ћн
сказал как-то, что он врач-психиатр  и занимаетсЯ писательством.  "‡ачем?  -
спросил  его наивный слушатель.- ’ы что, мало  зарабатываешь?" ‘ын понЯл, от
чего сбежала когда-то мать, но теперь она страдала из-за этого, и он не стал
бередить старые раны  и обсуждать с ней недостатки ее соотечественников: она
грудью  вставала  на  защиту  любого  из них  -  особенно  родственников  по
материнской  линии и одинаково  любила здесь и  молодых и  старых,  не делаЯ
между ними различиЯ и считаЯ всех духовно ей близкими; те чувствовали  это и
отвечали  ей взаимностью. ‚прочем, и в  этой семье не без  уродов: тут  тоже
были интеллектуалы, с которыми ‘амуилу было  привычнее  и  интереснее. €х  и
родные выделЯли среди прочих и говорили  о них если не с осуждением, то и не
особенно  одобрЯЯ. Ќе одна ђене,  стало быть, сорвалась с насиженных  мест и
пустилась в дальнее, пусть воображаемое, плавание: другие тоже подались: кто
в библиотеки и книжное дело, кто в археологию и далекое прошлое.
     ‘ кем у них не было никакой смычки, так это с коммунистами.
     Џобывали они у Љамилла, у  того  самого профсоюзного активиста, который
когда-то   собирал  взносы  у  членов  партии  и   добровольные  подаЯниЯ  у
симпатизантов. Ћн тоже дал обед  в честь гостей: это  входило в обЯзательную
программу -  он  должен  был  принЯть  дома  племЯнницу. Ћн  был  не слишком
приветлив: слышал уже, что гости ругают почем  зрЯ домашние  порЯдки,  а ему
это было не нужно, он вел пропаганду совсем иного рода.
     - ‘колько стоит твой дом, Љамилл? - спросил его ‘амуил.
     -  Њиллион  наверно,-  сказал  он, потупившись  одновременно  скромно и
вызывающе. ‘ын  кивнул: в знак  восхищениЯ и одобрениЯ,  но  у Љамилла  было
острое классовое чутье, он распознал подвох и подводные камни разговора: - Ђ
что  ты хочешь?  - сказал  он, порывисто  ходЯ  взад-вперед по своей земле.-
Љаждый, кто работает во ”ранции, может к концу жизни иметь такое жилье...- и
поЯснил:  -  Љогда Я покупал  его, он стоил намного меньше. € участок  стоил
дешевле.
     - …сли каждый к  концу жизни  может стать миллионером,  то какого черта
вам надо? - спросил сын.
     Љамилл осталсЯ недоволен этим.
     - Љак - чего? ќто ты ничего не понимаешь. …сли б мы не боролись, у  нас
бы и этого не было. ’ы поменьше  об  этом говори - особенно в моей  Ячейке,-
предупредил  он  и резко пошел в дом, будто общение с  внучатым  племЯнником
стало ему в тЯгость.
     џчейка  в это времЯ  сидела вокруг телевизора  и смотрела новости.  Ћна
состоЯла из лиц преклонного  возраста, и Љамилл был длЯ них гуру и пророком.
Љ власти только  что пришел  Њиттеран,  и  они чуть ли  не каждому сообщению
диктора вторили хором:
     - Ca change! -  или: - Ca ne change  pas du tout! ("Ђга, менЯетсЯ!" или
"„а ни черта оно не менЯетсЯ!") - Љамилл призывалсЯ времЯ  от времени к суду
- в качестве арбитра и высшего авторитета.
     -  —то  вы  хотите от социалистов? - негромко говорил  он,  глЯдЯ перед
собой и  воображаЯ  себЯ  при этом †оржем  Њарше и  Њорисом  ’орезом, вместе
взЯтыми.- Ћни  всегда были такими. ѓоворили одно,  делали другое, а  женам в
подушку твердили третье!
     -  Ќо там есть и наши? -  закидывал удочку один  из  стариков: не чтобы
спорить,  а чтоб  проЯснить картину гостю из  ђоссии. (‚ правительстве  было
несколько коммунистов.)
     - …сть, конечно,- мудро и взвешенно  соглашалсЯ Љамилл,- и они пытаютсЯ
что-то сделать, но это трудно в такой компании... Џосмотрим,- говорил он, не
желаЯ  опережать  и  предрекать событиЯ  и  еще  более боЯсь  того, что  его
трактовка событий дойдет до русских служб информации и рикошетом вернетсЯ на
родину.-  Џоживем, увидим...- и старики согласно кивали в ответ, в очередной
раз убеждаЯсь в его превеликой мудрости...
     Џеред  обедом  старцы послушно ушли - пока они были  в доме, на стол не
накрывали. •озЯйничала втораЯ жена Љамилла: первую, мать ќлиан, он, говорЯт,
оставил, когда она заболела. ‘амуил повел себЯ здесь совершенно бестактно: в
первый раз  за  все  времЯ своего  пребываниЯ  во ”ранции.  …му  понравились
поданные к столу  маленькие перченые  марокканские колбаски,  и он один умЯл
целую  тарелку.  †ене  Љамилла,  посчитавшей,  что  сосисок  хватит  на  всю
компанию, было не по себе: она поражалась аппетиту гостЯ, дружелюбно, хотЯ и
не  слишком искренне  улыбалась и  нового  блюда не  выставила:  может быть,
колбаски  закончились.  Љамилл  неодобрительно  поглЯдывал  на  зарвавшегосЯ
гостЯ, полагаЯ, что  тот  ведет  себЯ так не по недостатку воспитаниЯ, а  из
вполне  определенных  и  порочных классовых  позиций:  анархически уничтожаЯ
добро миллионера. ќто противостоЯние не  могло не вылитьсЯ в диспут. ‘амуил,
как с цепи  сорвавшись и забыв предупреждениЯ  поручившегосЯ  за него џкова,
доказывал, что  в ‘оветском ‘оюзе  процветает  взЯточничество. ‘тариков уже,
слава богу, не было, но и без них Љамилл не мог оставить такое без вниманиЯ:
     - ќтого не может быть! - безапеллЯционно отрезал он.
     - Љак - не может быть?
     - ’ы преувеличиваешь.
     ‘амуил пожимал плечами:
     -  ‡а поступление в медицинский институт,  в  который  Я  еще  поступал
бесплатно - правда, с золотой медалью, теперь платЯт до трех тысЯч долларов.
(<i>‘ тех пор расценки повысились.- Џримеч. авт.</i>)
     - ’ы это точно знаешь?
     -  ‡накомый  недавно  поступал.  ’ам  и  раньше  была  такаЯ,  насквозь
продажнаЯ, публика, но теперь они вовсе распоЯсались.
     - € ты думаешь, у нас этого нет? - менЯЯ позицию, перешел в наступление
Љамилл и сделалсЯ ироничен.- ќто, мой друг, в природе человеческой.
     - ’ак в  природе человеческой или "не  может быть", Љамилл? - вмешалась
ђене, до того  молчавшаЯ.-  ќто  разные вещи. ‹ибо одно, либо другое.- “ нее
ведь  было  классическое  образование,  требующее  точности и  не  терпевшее
разночтений.
     Љамилл накинулсЯ на нее:  с ней у  него был  cвой, короткий, разговор -
как с отступницей партии:
     - Ђга! € ты туда же! “ нас бы такие разговоры  не прошли - тебЯ бы живо
поставили на место!..
     …хали,  ехали  и приехали. Љонечно, они сами  были  виноваты - особенно
‘амуил,  привыкший к  вольности российских разговоров на кухне и не знавший,
что в странах ‡апада нельзЯ обсуждать  за столом политические вопросы: можно
поставить  хозЯев  и   собеседников  в  неловкое   положение.  …го  ввела  в
заблуждение ‘узанна. ќтой все  было  нипочем, она  была вне  политики, всему
находила возражение и во всем видела светлые стороны.
     -  Ќе может быть, чтоб все  было плохо,- улыбалась  она  гостю, который
сидел в халате ее сына и говорил совсем не то, что когда-то ее сын: ломал ей
кайф, хотЯ и не портил настроениЯ.- ‚сегда есть что-то хорошее.
     ‘амуил задумывалсЯ: как в игре в вопросы и ответы.
     -  Ѓилеты  на трамвай  и на метро дешевые.- Ћн был под впечатлением  от
дороговизны здешнего транспорта.
     - ‚от видишь! - радовалась  она за него.- Ѓилеты на метро дешевые. Њало
разве?..
     Ќо  Љамилл  не  давал  повода  длЯ   радости:   он  как  ножом  отрезал
раскольнические сомнениЯ...
     ‘амуил пошел на праздник газеты "ћманите": его  влекло-таки к прошлому,
своему  и  матери.  Џраздник проходил в  большом  парке  и представлЯл собой
Ярмарку с большим  числом павильонов, где были выставлены товары, украшенные
виньетками  и  эмблемами  партии;  было  много  передвижных кафе и веранд  с
горЯчительными напитками. Џолитику  здесь пытались  объединить с  торговлей,
хотЯ это вещи несовместимые  - общественнаЯ жизнь  лучше сочетаетсЯ с едой и
выпивкой. Њолодые люди самого разного толка были главными гостЯми праздника.
Ћни не были ни коммунистами, ни комсомольцами, но им нравилась решительность
ораторов, и они аплодировали и дружно улюлюкали, распиваЯ пиво,  продающеесЯ
тут же. Љ ‘амуилу подошли две девушки - из организаторов праздника: небогато
одетые,  не очень  красивые, пренебрегающие  внешностью,  целеустремленные -
такие, какой, наверно, была когда-то его матушка.
     -  ‚ступите  в  комсомол  или  в  партию,-  только  взглЯнув  на  него,
предложили они.
     - Џочему именно Я? - удивилсЯ он.
     -  Џотому  что  вы  нам  подходите.-  ‘ын  ходил  как  потерЯнный между
павильонами и площадками длЯ митингов, и на лице его было написано, наверно,
понравившеесЯ им раздумье и глубокомыслие.
     - —ем же?
     - Ќам такие нужны,- не вдаваЯсь в подробности, объЯвила одна из них.
     - џ вам не подойду.
     - —ем? - осведомились они: французский ум не терпит недоговоренностей.
     - џ из ‘оветского ‘оюза.
     Љороткое молчание и, как всегда во ”ранции, молниеносный ответ:
     -  ’огда  и  в  самом деле не нужно...- и  пошли дальше, а он отчего-то
обиделсЯ...
     Ќо  главное  было  впереди.  ђене,  знаЯ,  что никогда больше  сюда  не
приедет,  твердо вознамерилась  встретитьсЯ  на этот  раз  со  своей  бывшей
подругой,  Њарсель  Љашен, о  которой  она точно  знала,  что  она  живет  и
здравствует,  поскольку только  что вышла ее  книга о покойном родителе. Ћна
даже привезла  с собой письма, которые были некогда ей  написаны  -  Ћгюстом
„юма, о котором  ђене не знала, жив ли  он или  нет,  но  любовные  посланиЯ
которого  сохранила,  потому  что  была,  как было сказано,  надежнейшей  из
почтальонок.
     „обитьсЯ встречи было непросто. ‚ Џариже  они  обратились в "ћманите" и
вызвали оттуда  журналиста, именем  и телефоном  которого  ‘амуил запассЯ  в
Њоскве:  его  дал  ему  знакомый  француз, неудачливый  литератор  и  бывший
коммунист,  ругавший  у себЯ дома  все  и всЯ, включаЯ  прежних товарищей по
партии,-  неудачный  литературный   опыт  способствует   такому  настроению.
†урналист назначил им свидание у стен своей газеты и  вел себЯ  как шпион на
тайной встрече: боЯлсЯ,  что их  сфотографируют, оглЯдывалсЯ по сторонам, не
делал записей и все подгонЯл и торопил событиЯ. “ обоих наших гостей впервые
возникло  здесь  малоприЯтное  длЯ них  чувство,  что они  не совсем обычные
туристы, что  французам надо их избегать и остерегатьсЯ. Ћн обещал,  однако,
навести  справки  о Њарсель (будто ему  до  сих  пор  о ней  ничего не  было
известно)  - это  означало, в переводе на  человеческий Язык, что он спросит
ее, захочет ли она с ними  встретитьсЯ. Њарсель захотела, и они  направились
на встречу матери с прошлым, перед которой ђене трепетала как перед первым и
последним  в  жизни экзаменом. ‘ыну  невольно передалось  ее  волнение -  он
насторожилсЯ и снова ушел в глаза и уши.
     Њарсель была замужем за видным кардиохирургом, тоже  коммунистом. Ћбоим
было за семьдесЯт, но муж  еще работал, да и она трудилась  на благо партии.
†или они в роскошном  особнЯке под  Џарижем,  обвешанном старыми гравюрами и
картинами импрессионистов  - видимо, подарками отцу, который  всегда хвастал
знакомствами  с  художниками.  Џодруги   встретились,  прослезились,  но  не
обнЯлись: держались на расстоЯнии. Џотом Њарсель написала ђене, что  та была
в  этом виновата: "была на известном отдалении", а у ђене было чувство прЯмо
противоположное. Џрофессор встретил их неловко, почти чопорно:
     -  ‚ы  извините,  что  мы  так  роскошно живем, это не  мы виноваты,  а
буржуазиЯ, котораЯ нам столько платит...
     Ќаверно, товарищи по  партии  не  раз  упрекали  его  в  роскоши,  люди
завистливы, но тут он ошибсЯ адресом:  ђене была только рада, что ее подруга
живет так хорошо и  просторно.  „ом  был прекрасен:  комнаты в нем следовали
одна за  другой,  закручиваЯсь  вокруг оси дома  и  разделЯЯсь лишь  разными
уровнЯми пола,  поднимавшегосЯ  ступеньками, как по спирали, а в окна глЯдел
сад: теперь  без цветов и плодов, но в иное времЯ радовавший, наверно, глаза
хозЯев. Џрофессор уловил взглЯд ђене и неправильно его понЯл:
     -  Ќикак не сделаем обрезку.  ќти слесарЯ и  садовники  -  те еще типы:
приходЯт, когда им вздумаетсЯ. “ вас тоже так?
     Њать с сыном не знали, как в этом отношении обстоит дело в ђоссии, и не
могли удовлетворить его любопытство. Џрофессор, раскручиваЯсь, разошелсЯ:
     - ќто все  оттого,  что люди  должны  делать  черную работу  -  это  их
унижает, и они протестуют таким образом. Ћт чего нам не легче. Љогда Я вижу,
как садовник в моем саду обрезает деревьЯ, или вижу клерка в  банке, который
каждый  день  делает  одно  и то же:  считает  чужие  деньги,  Я  каждый раз
восклицаю про себЯ: как это унизительно! (Comme c'est degradant!)
     Џри  всем  волнении,  вызванном  встречей с  Њарсель,  и  при  всем  ее
расположении к этому  дому, ђене не могла не отозватьсЯ: пролетарский цензор
не умолкал в ней.
     - Ђ что в  этом унизительного? - впрочем, в один голос с сыном спросила
она.- Ћбрезка деревьев - чуднаЯ работа, а что касаетсЯ клерка, то что  ж ему
еще  делать  как  не считать  чужие  деньги?  -  Ќо профессор  не  привык  к
возражениЯм - только повысил голос и продолжал утверждать свое, считаЯ,  что
суждение   профессора  не  подлежит  оспариванию  -  накинулсЯ   теперь   на
опаздывающего слесарЯ:
     - „а  не защищайте вы их!  ‚от слесарь  - мы  его  три  днЯ ждем,  чтоб
починил отопление. ‚се кормит обещаниЯми. ‚ы не чувствуете: холодно?
     - ‚роде нет.
     - Ђ Я очень чувствителен к холоду. Њои руки должны быть  в тепле - Я же
еще оперирую...
     ‘амуил  подумал о том,  скольких молодых он успел оттереть и отодвинуть
от  операционного стола: на таких он в Њоскве  насмотрелсЯ - но, разумеетсЯ,
не сказал  этого,  а  Њарсель,  до того  внимательно  слушавшаЯ и  изучавшаЯ
гостей, решила перевести разговор в более спокойное, приличествующее встрече
русло:
     - ’ак сколько же времени  прошло,  ђене, с тех  пор, как мы виделись  с
тобой в последний раз? ’ы помнишь наши посещениЯ ‹увра?
     - Џомню, конечно,- с чувством  в голосе сказала  ђене и приготовилась к
задушевной,  ничем не сдерживаемой, перехлестываемой  слезами беседе - да не
тут-то  было.  €х встречали  не по  старой дружбе, а по партийному  этикету.
Њарсель если и вспоминала кого-нибудь, то фразами из своей книги, переходила
затем на положение Љомпартии, жаловалась:
     - Њы остаемсЯ, потому что не можем изменить идеалам юности, а у  других
нет и этого...
     Ћна, словом,  не сказала ничего лишнего,  и  ђене  опЯть  почувствовала
стену,  котораЯ возникла  между ними  едва ли не с самого начала  "дружбы" и
выросла до небес, когда ђене перешла на нелегальное положение, когда Њарсель
на лекции в институте отодвинулась от нее и сказала:
     -  Њы  не  можем  больше встречатьсЯ.  ’ы  же  знаешь, какое  положение
занимает мой отец. Њы должны думать прежде всего о партии...
     ЃоЯсь, что встреча скоро закончитсЯ и у нее не будет случаЯ передать ей
письма -  а может, думаЯ, что Њарсель смЯгчитсЯ, увидев их,- она передала ей
пожелтевшие от времени конверты:
     - ќто тебе. Ћт Ћгюста „юма. Ћн дал их перед моим отъездом, но у менЯ не
было случаЯ передать их.
     - Ћгюст „юма? - Њарсель залезла в мысленную картотеку, помедлила.- Ќет,
не  надо.  ‡ачем они мне?  - и отодвинула  стопку ђене -  даже не  заглЯнула
внутрь,  будто они  могли ее  скомпрометировать -  не то  перед мужем, не то
перед самой историей.
     ђене была обескуражена этим до крайности: могла бы и посмотреть -  хотЯ
бы  из приличиЯ. ќто была самаЯ сильнаЯ ее обида в этот приезд: она все-таки
любила эту Њарсель, котораЯ конечно же этого не стоила...
     ‘ын вышел с профессором - подготовить машину к выезду.
     - Ќу и как вам  во ”ранции? - спросил из  вежливости хирург.- Ќе хотите
здесь остатьсЯ?
     - Ќет. ‚ернусь в ђоссию.
     - Џочему?
     -  Џотому что там нет коммунистов! -  € профессор только  воздел кверху
руки,  не  знаЯ,   как   выразить  свое  отношение  к   такому  кощунству  и
беспардонности...
     Ќадо было подводить итоги. ЃлизилсЯ срок отъезда -  на этот  раз  гости
выдержали  его полностью. Љак-то †ан, сговорившись  с тетей, зашел к  ним  с
деловым предложением.
     - Њы здесь посовещались и решили пригласить  ‘амуила жить  к нам. ‡десь
есть дом  - тете нужны  сожители... џ не знаю, какаЯ у него жена, но  думаю,
неплохаЯ.- Ћн усмехнулсЯ.- ’рудно себе представить, чтоб была другаЯ.
     - •орошаЯ,- подтвердил сын.-  € хозЯйка прекраснаЯ.-  Ћн  теперь понЯл,
почему тетЯ хотела видеть его супругу.
     -   Ќу   вот,-  удовлетворенно   сказал  †ан.-  Љонечно,   дом  в  твою
собственность не перейдет,  но ты, пока тетЯ  жива, успеешь себе  два  таких
построить.
     - “ менЯ же диплом советский?
     - Џодумаешь! -  пренебрежительно отмахнулсЯ тот.-  ’ы  все говоришь про
ваш блат и  взЯтки  - мы  помалкиваем, а наши-то  вашим фору вперед дадут, и
немалую...  Њы здесь кое-что  да значим. Ћсобенно в медицине. Џереезжай. —то
тебе получать там твои несчастные двести  долларов? - ’акова  была тогдашнЯЯ
зарплата сына по официальному обменному курсу.
     ‘ын  призадумалсЯ.  ‘амое  главное  было не в этом,  не в  тех доводах,
которые привел †ан, а в  том, что во ”ранции он  не чувствовал к  себе  того
особого  отношениЯ, которым в  ђоссии встречаютсЯ и провожаютсЯ евреи, каким
он был по паспорту и, наверно, по духу - как  будто все  евреи вылеплены  из
одного   теста   и  живут  на  этой  земле  инопланетЯнами,   -  шлейф  этот
перекидывалсЯ,  с его именем, на сыновей, и при всем напускном безразличии к
нему, от него неплохо было бы избавитьсЯ. Ќо подумав, он сказал:
     - Ќет. ‘пасибо, †ан, Я очень тронут, но ничего не выйдет.
     - Џочему?
     - €  жена  никогда не  привыкнет,  и у  менЯ самого  планы, свЯзанные с
писательством.
     †ан скосил на него недоверчивый взглЯд:
     -  Ђ нужно  оно кому-нибудь, твое  писательство?.. “  нас  здесь оно не
очень-то в моде. Љончились времена, когда писатели были в почете.
     - „а и у нас так.
     - Ђ в чем же дело?
     - џ  упрЯмый... Љак  моЯ матушка... ќто  стараЯ  сказка  - про синицу в
руках  и  журавлЯ  в  небе: она  отличает  авантюристов и  любителей  острых
ощущений от всех прочих.- ђене усмехнулась и кивнула  с удовлетворением: она
тоже была против переезда, хотЯ и по иным соображениЯм.
     -  ‚идишь, ты еще и  философствуешь... Љак знаешь,-  сказал †ан, а тетЯ
обиделась и погасла. Ћна старалась до сих пор быть приветливой и дружелюбной
по  отношению к гостЯм и такой  и была  на деле, но однажды и  ее прорвало и
обнажилсЯ  ее  истинный нрав: сын сказал что-то  поперек, а она  вспыхнула и
заметно  ожесточилась.  "ќэ,-  подумал  тогда  сын,  знавший,  к  чему  идет
развЯзка.- Њы еще не переехали к ней, а ‘юзанна уже показывает характер".
     ’етЯ и вправду, как многие очень  привлекательные  и  обаЯтельные люди,
была особенно хороша, если держатьсЯ на известном от нее расстоЯнии.


        12
     Џутешественники  вернулись   в  Њоскву,  потекла  прежнЯЯ  обыденнаЯ  и
размереннаЯ  жизнь. ђене  переводила книги  с русского на  французский; џков
читал  лекции и подрабатывал где мог - не длЯ денег, а чтоб быть на виду, на
людЯх,  необходимым стране и  революции. ‘амуил стал заведовать отделением в
67-й Њосковской городской больнице, с которой всЯ последующаЯ его жизнь была
затем свЯзана; предшественница  его уехала в  Ђмерику. ‘ергею  дали  степень
старшего  научного сотрудника  в научном институте - имЯ его в  определенных
кругах было уже известно. “ старшего  подрастали сыновьЯ. Ђлексею нужно было
идти  в армию:  тогда  еще  не было  того поголовного  уклонениЯ  от службы,
которое поЯвилось позже. ‘тарший, не желаЯ, чтобы  некоторые из  его проблем
передались детЯм, во ”ранцию не эмигрировал,  но сменил имЯ на ‘емен: видно,
легкое  отношение  к именам перешло  к нему по наследству. Ћн  получил новые
документы,  поменЯл отчества  сыновей: по матери они были русскими, и нечего
было омрачать им жизнь еврейством их прародителей. € ђене и џков отнеслись к
этому  с  завидным  спокойствием,  а сам  сын долго колебалсЯ и переживал по
поводу своего ренегатства, а сменив имЯ, упрЯмо настаивал на том,  чтобы все
по-прежнему звали  его ‘амуилом - не потому,  что очень любил это имЯ, а  из
свойственного ему твердолобого упрЯмства.
     ‚се жили теперь врозь и съезжались только летом, на даче, котораЯ стала
символом семейного  единства и его  последним прибежищем.  Ќо в  апреле 1984
года дача сгорела, и пожар этот стал причиной смерти џкова.
     €сториЯ  пожара или поджога, как  всегда у  нас,  достаточно загадочна.
ЊилициЯ,  как  водитсЯ,  нашла виновных  - двух  бродЯг: они расположились в
оставленном на зиму доме и  будто бы развели там  костер, чтоб согретьсЯ. ’е
сначала отпирались, потом один из них покончил  с собой, повесилсЯ, а другой
дал после этого признательные показаниЯ и получил по суду восемь лет  лагерЯ
с  выплатой  ѓосстраху  полученной семьей  страховки.  ”ормально все так, но
сосед, живший круглый год в  соседней даче,  утверждал, что в день  пожара в
оставленном   доме  веселилась  компаниЯ   из  здешней   золотой   молодежи,
возглавлЯемаЯ сыном одного  из местных чиновников. Ѓолее того, говорил он, в
апреле промерзшаЯ и отсыревшаЯ насквозь  дача  не может загоретьсЯ иначе как
подожженнаЯ  бензином или керосином. Џосле пожара, летом, один из чиновников
Ћдинцовского райсовета, к которому относЯтсЯ †аворонки, предупредил ‘амуила,
что  если  семьЯ в  положенные сроки не  восстановит  дачу,  у  нее  отберут
участок, потому что он  оформлен на отца, ему за восемьдесЯт и мало ли что с
ним может  случитьсЯ.  џков ничего  не предпринимал, чтоб поставить  хотЯ бы
времЯнку, которую бы принЯл райсовет,  и  узаконить  права семьи  на участок
(землЯ тогда не передавалась по наследству  - наследовались  только принЯтые
комиссией  строениЯ). Ћн  удивлЯлсЯ тому, как  легко переносит утрату,  хотЯ
дача  до сих пор была его любимым местом пребываниЯ: он  жил  там, вместе  с
верной  ему „усей,  с апрелЯ по ноЯбрь и говорил, что ему  нигде так, как на
даче, не  живетсЯ и не работаетсЯ. Џеренес-то он пожар, может быть, и легко,
но в сентЯбре с ним  случилсЯ удар:  его парализовало, отнЯлась  речь,  и он
впал в тЯжелейшее состоЯние.
     Ћн лежал у сына и медленно поправлЯлсЯ: первый в  череде родственников,
прошедших через  отделение,  которым  старший  заведовал:  хотЯ оно  и  было
психиатрическим, но в  нем были  открытые палаты,  ничем не  отличавшиесЯ от
других   отделений  больницы,  а  уход  за  своим  был  намного  лучше.   Ћн
выкарабкалсЯ  из  этой беды: у него оставалсЯ легкий паралич правой стороны,
который он научилсЯ преодолевать,- начал  ходить и разрабатывал руку, но его
погубило собственное неразумие: он во что  бы  то  ни стало  хотел закончить
курс в военном госпитале, где имел право лечитьсЯ  с самого начала (а  может
быть, улучшение в его состоЯнии казалось ему  слишком  медленным, потому что
он не умел ждать и ему не терпелось начать работать). ‘ын его отговаривал:
     - ‡ачем тебе это? „олечишьсЯ - скоро выпишем.  Ћт добра добра не ищут.-
Ћн был наслышан об этих госпиталЯх: к отставникам там относились много хуже,
чем  к  действующим  офицерам, но  отец  не  поддавалсЯ уговорам, и пришлось
перевести его в Љрасногорский военный  госпиталь. ’ам начали с того, что его
положили  одного в бокс,  который  представлЯл собой голую, покрытую со всех
сторон керамической плиткой процедурную комнату, подошли пару раз и оставили
на день и на ночь одного, и он  никого  не мог  дозватьсЯ. Ћн  был  взбешен,
рассержен,  негодовал  -  это привело  к  повторному  инсульту  с  усилением
паралича на  правой половине тела. ђене  и  ‘амуил  были у  него за день  до
смерти. Ћн не хотел поддаватьсЯ болезни и, будучи снова в тЯжелом состоЯнии,
показывал им, на что способен:
     -  ‚от, смотрите: хожу!  - Ћн пыталсЯ  встать на ноги, которые  его  не
слушались,  и бормотал косноЯзычно - таким  тоном и с таким видом, будто они
ему мешали или не верили.- џ еще поработаю! Њне нужно защитить докторскую! -
и повалилсЯ бы, если бы жена с сыном его не удержали. Ќа следующий  день его
не стало.  Ќа вскрытии  нашли размЯгчение мозга величиной с целое полушарие,
не считаЯ других свежих и старых очагов, так что непонЯтно было, как  он мог
с этим еще вставать и разговаривать...
     …го похоронили  со  всеми почестЯми на Љунцевском кладбище. ‚ последний
день  о его смерти  узнало “правление и прислало на похороны представителей.
Џосле него не осталось ни богатств, ни ценностей - если не считать дачи,  на
которую можно было махнуть  рукой, потому что произошла как раз та ситуациЯ,
о  которой  предупреждал  чиновник  райсовета. ‘тарший сын:  на него  теперь
взваливалась семейнаЯ ноша - пошел туда на прием. …му подтвердили, что права
на участок семьей потерЯны вместе со смертью его владельца.
     - Ќо у нас там и сарай стоит, и беседка?
     - Џожалуйста, переносите их в другое место,- был вежливый ответ.- Ќикто
их у вас не отбирает...
     "Ќикто не отбирает!"  —то делать?  „ачу было жалко  до  слез: к ней все
привыкли. Џомогло безумие матери: не  было, говорЯт,  счастьЯ, так несчастье
подвезло.  ђене ведь развелась с џковом и разделила имущество - но не довела
дело  до  логического  завершениЯ:  в частности, дача  оставалась  формально
собственностью одного џкова.  ‘амуил взЯл решение суда, пошел  с  ним в Ѓ’€:
Ѓюро  технической  информации  - место, где  у  нас  собираютсЯ документы  о
владении имуществом. ‚ конторе сидела небольшаЯ  беременнаЯ  женщина - почти
девочка с животом: можно было попробовать.
     - ЌельзЯ  ли задним числом внести в документы эти изменениЯ? -  спросил
‘амуил,  когда она вытащила  папку  с их делом, и подвинул ей решение суда.-
Њать разделила по суду эту дачу.
     - ’ак когда это было? ‚осемь лет назад? Ќет, конечно.
     Ќет  так  нет.  Ћн  не ждал  другого, нарочито медленно собрал  бумаги,
встал, поглЯдел на нее еще раз - она не смотрела в его сторону - и вышел.
     ЏройдЯ метров  двадцать,  он  вдруг остановилсЯ, решил испытать счастьЯ
еще раз и вернулсЯ.
     - Њожет быть, все-таки пойдете навстречу? - униженно попросил он.- „ача
пропадает.- € она, не говорЯ ни слова, не просЯ ничего взамен, взЯла папку с
делом и вписала в  него  задним числом мать как вторую собственницу  дачи  и
участка: это был второй, после капитана ЉѓЃ, ангел-хранитель этого дома.
     ‚се остальное  было делом техники  и конспирации. ЌельзЯ было,  чтобы о
случившемсЯ   узнали   тузы  района,  которые  навернЯка  уже  распорЯдились
пустующим  участком. ‘амуил подготовил необходимые документы  и подал  их  в
комиссию райисполкома. Ќадо  было  видеть,  с каким  неподдельным изумлением
изучал  и  рассматривал  их  начальник  того  самого Ѓ’€,  где  сын  получил
спасительную приписку. Ќо дело было сделано, теперь требовались лишь обычные
юридические  муки и  хождениЯ по судам, чтоб передать  ђене  вторую половину
владениЯ,-  дачу можно было строить, и  ‘амуил этим и  занЯлсЯ.  Њать и брат
помогли  деньгами, выручила  страховка  - старший отдал  этому делу три года
жизни,  но зато дом  поднЯлсЯ лучше прежнего: кирпичный, с  газом,  со всеми
удобствами. …динство и престиж семьи были восстановлены.
     †изнь продолжалась.  ђене  старела,  ей  стало  трудно  работать,  да и
переводила она теперь хуже: из-за границы начали поступать  рекламации - она
пошла  на пенсию.  Џришла перестройка,  с  нею возможность публиковатьсЯ (за
свой счет или за счет спонсоров) - старший не замедлил ею  воспользоватьсЯ и
кое-что напечатал. Ћн хотел быть напечанным  и во ”ранции, и  ђене  перевела
ему его  рассказы - один из них  действительно увидел там свет,  но это мало
что изменило в жизни их  обоих: книги  теперь не то, чем  были раньше.  Ќо с
‘амуилом все было в порЯдке: он избрал себе надежную, как бетон, профессию и
работал в прежнем качестве, как если бы в стране ничего не происходило. •уже
было с ‘ергеем. ЌоваЯ жизнь - или, скорее, новаЯ власть - распустила чуть ли
не  все  научные институты,  на которые сразу не  стало  хватать  денег,- он
вынужден был  оставить научную  карьеру  и уйти  на вольные  хлеба в бизнес.
•леба  оказались поначалу  обильны,  потом оскудели,  он  еле  вылез  из-под
развалин  фирмы,  котораЯ   была  организована  его  бывшими  товарищами  по
институту, и  в последующем должен был, как многие другие, постоЯнно  искать
себе работу и приработки; сам он, правда, не жаловалсЯ и не жалел, как мать,
утраченного.
     ‚ начале 90-х ђене,  по  настоЯнию  сыновей,  преимущественно старшего,
обратилась  во  французское посольство  с просьбой восстановить  французское
подданство: выдать ей французский паспорт.  ‘ама она возвращатьсЯ на  родину
не думала, да и у детей не было такого  непосредственного  намерениЯ, но они
хотели, чтоб мать получила паспорт  "на всЯкий случай":  …вропа  становилась
ближе и полезно было закинуть туда лишний Якорь. „лЯ этого пришлось собирать
документы, удостоверЯть  у нотариуса их русские  и  французские версии, но в
конце концов паспорт выдали. Ќадо было только придти за ним и  расписатьсЯ в
посольстве,  но  ђене  делать  этого не стала.  ‘ыновьЯ,  особенно  старший,
злились: зачем  было столько усилий  - но она была непреклонна. ‚се  решили,
что это  очереднаЯ ее  блажь, и  от нее отступились, но  когда  сын  пошел в
посольство и зашел в отдел,  ведавший подобными  операциЯми: кажетсЯ, второй
отдел  в   системе  французских  посольств  -  то  его  встретил  там  очень
приветливый, обаЯтельный  и  вкрадчивый  человек,  который сказал  ему,  что
матери,  конечно,  дадут  ее  документы, но  взамен  она должна  будет  "все
рассказать как  было". €менно этого она делать, видимо, и не хотела: не в ее
правилах было выдавать  кого-либо - даже когда прошло столько времени. Њогли
пострадать  родственники,  говорила  она,  а  длЯ  нее  всегда сначала  была
личность, потом государство - это  был  ее  принцип, который она  умудрилась
пронести через  всю  жизнь  в советской  стране  и  через работу  в  здешней
разведке - не захотела она изменить ему и во ”ранции.
     ‚ 1987 году, в возрасте 97 лет умерла †оржетта, котораЯ за год до этого
сломала ногу и была прикована к постели;  ей так  и не рассказали про смерть
џкова. ‚ 1992 году умерла от рака  €нна, в 1998-м „усЯ от болезни  сердца  -
обеих похоронили рЯдом с отцом на Љунцевском кладбище...
     ‚ Январе 1999-го ђене у  себЯ дома  упала, сломала себе, как и ее мать,
шейку бедра и тоже, как и џков, оказалась в отделении своего сына.
     Ќачалась  борьба за ее  жизнь и выздоровление - сражение, в котором она
не захотела принЯть участиЯ. …й не стали делать операции,  потому что у  нее
были другие тЯжкие заболеваниЯ. •уже всего было с головой: частые провалы  в
памЯти, головокружениЯ, падениЯ, одно из  которых и закончилось переломом. ‚
этом  положении нужно  было  вставать и  ходить:  вначале  с  поддержкой,  с
ходунками, потом самостоЯтельно - она ничего этого делать не хотела и только
повторЯла, чтоб ей  дали  умереть спокойно:  больше  ей ничего не надо было.
‘тарший  сын, который был ее доктором,  раздражалсЯ, приводил в пример отца,
который  боролсЯ до  последнего,  заставлЯл  ее  садитьсЯ,  спускать ноги  с
кровати - она подчинЯлась: чтоб он от нее отстал, но когда отходил, залегала
в  прежнем неподвижном состоЯнии,  замыкалась в себе  и  очень мало ела. ќто
была  депрессиЯ, но средств от  нее не было: это  было не та хандра, которую
легко  вылечить препаратами  - она  не хотела  жить  и это  было  всерьез  и
надолго. Њожет, она давно  уже  разлюбила жизнь  и продолжала тЯнуть  лЯмку,
потому что так положено и нельзЯ преступать  общих правил? Њожет, и  всЯ  ее
сознательнаЯ   жизнь,  с  ее  отказом   от   жизненных  благ  и  погоней  за
недостижимым,  тоже  была  медленным  аскетическим  умиранием,  которое  так
свойственно  среднему  классу,  ведущему трудовое существование и  ставЯщему
себе в жизни узко очерченные, почти религиозные рамки? Ђ может, она в чем-то
или в ком-то сильно разочаровалась? ’ак или иначе, но  она распорЯдилась, не
в шутку,  а всерьез, в полном уме и здравии, чтобы ее после смерти сожгли, а
пепел  развеЯли  по  ветру,- чтоб после смерти  от  нее  ничего не осталось.
Џсихиатры  знают,  что  это  своего  рода отсроченный суицид,- самоубийство,
совершаемое после  смерти  теми, кто  не  имел на это  при жизни ни  сил  ни
желаниЯ...
     Ћна  скончалась  5  декабрЯ  1999  года,  немного  не  дожив  до нового
тысЯчелетиЯ. …е похоронили  на том же кладбище,  с  теми же  представителЯми
“правлениЯ - только без оркестра,  на который она по званию  не имела права:
она умерла в  чине младшего  лейтенанта -  служебнаЯ карьера  ей  никогда не
давалась.
     ‘амуил ходил по опустевшим комнатам квартиры и испытывал щемЯщую боль и
вину перед матерью,  которую не взЯл к себе домой  вовремЯ.  ’о, что младший
брат  вел себЯ не лучше, нисколько  не уменьшало его вины и ответственности.
Њать, правда, сама хотела жить одна и была трудным человеком длЯ совместного
проживаниЯ с ней - особенно, когда ей приходили в  голову навЯзчивые  идеи и
фантазии: домашние их не понимали - длЯ  этого нужно было быть специалистом.
Ќо  все равно  приходит  времЯ - а он пропустил  его,- когда всем этим нужно
было пренебречь и съехатьсЯ с ней, чтобы ежедневно опекать ее, а он этого не
сделал...
     Џосле  нее  тоже  ничего  не  осталось -  ни сберкнижки, ни  золота, ни
камней, к которым она была равнодушна, ни богатой мебели  - только книги: ее
переводы  да  еще   богатаЯ  зеленаЯ  многотомнаЯ  французскаЯ  энциклопедиЯ
двадцатых годов, которую  ее отец, когда за ней ухаживал, прислал из ”ранции
в большом деревЯнном Ящике...
     Ќад столом висела большаЯ вырезаннаЯ из газеты - конечно французской, а
не отечественной  - выцветшаЯ  фотографиЯ времен перестройки:  на  ней  были
бастующие шахтеры Љемерова. Њолодые мужчины в шахтерских робах, с лампочками
во лбу сидели, тесно прижавшись  друг  к другу, и  лица  их  были  высвечены
надеждой и  тем минутным, но  рождающим  спокойствие  душевным  равновесием,
которое  дают людЯм дружба  и  единомыслие: с  ними все кажетсЯ преодолимым.
”отографию  сделали   на  каком-то  собрании,  где  принималось   решение  о
забастовке или о чем-нибудь в  этом роде. ‘ын давно приметил этот снимок, но
теперь  он предстал перед  ним в новом свете: мать  не  зрЯ повесила его  на
видном месте -  он  напоминал ей  прожитую жизнь, то,  чем она  жила, что ее
согревало и поддерживало.
     ЏомнитсЯ, и отец говорил что-то наивное и смешное о рабочем  классе. Ќе
это ли, в конце концов, и объединЯло и сближало их? Ќе могли же два человека
прожить вместе всю жизнь  -  пусть  даже  разводЯсь и ссорЯсь -  чужими друг
другу, не имеЯ общего символа веры, источника сил и душевной бодрости?
     Њожет  быть, эта мысль  и  не так уж глупа  и смешна - мысль  и мечта о
человеческом единстве и солидарности?

           01.03.2003.