акоренелым онкологом: может, пЯть лет еще  не
времЯ длЯ вызреваниЯ фирменных этих улыбок.
     Ћчарованные (ах, какие у этого  мерзкого папочки консультанты), глЯдели
врачи растроганно вослед молодому, умному и такому  знающему коллеге. ’олько
дергалось что-то напрЯженно в уголках глаз -- это Я там нарвавшей занозой.
     €ван Њихайлович, Я сейчас попытаюсь такси...-- сказал,
     когда вышли во двор.
     Ќичего,  ничего,  Я  доеду. ’ут ведь  близко  трамвай,  --  шел  легко,
невесомо отталкиваЯсь от упругой дорожки. -- ‚ы давно знаете Ќину  Ђкимовну?
Ђ-а...
     ќто значит, с  какой, мол, стати  она его просит длЯ нас, малознакомых?
‹адно, надо спрашивать, он откровенный, он  все скажет, все. € первое -- про
амитозин. "„а, мы делаем. ‚ некоторых случаЯх". ‚се  Ясно --  понЯл по тону,
но  все  же спросил --  раз уж этого можно  обо  всем спрашивать. Ћн плечами
сказал.  €  добавил: "Џока  что,  к сожалению, радикальными  остаютсЯ нож  и
рентгенотерапиЯ".  Ќу, вот, понуро спешил за  ним,  со страхом  заныриваЯ  в
темные,  умно  насмешливые  глаза,  быстро  вскидывавшиесЯ  и  еще   быстрей
ускользавшие. € на губы его глЯдел, несухо, красиво уложенные  на сероватом,
впалощеком лице. € не знал, что уже сказанул про менЯ Њитрофан: "Љонь бежал,
волоча хозЯина за хвост". € того не знал, что скажут мне скоро, через двести
шагов, через пЯть минут.
     "‚ы  делаете амитозин? ‘колько?" -- "„ва. ‡автра третий". ’ут он глЯнул
вверх,  на худой шее его  углом выторчнулсЯ кадык. "„ождик, кажетсЯ... вы бы
шли,  без плаща..." -- "Ќичего, ничего, извините..." -- понимал: надоел ему,
но еще что-то надо было мне от него. —то же?
     —то  --  Я  знал.  „о того хорошо знал,  что  боЯлсЯ даже  подумать.  €
откладывать  тоже боЯлсЯ:  этот скажет, он еще не совсем онколог, улыбнетсЯ,
как наша Љалинина, но скажет. ќтим голосом,  переливающимсЯ всеми оттенками,
очень умным, очень,  очень врожденным голосом; такого не купишь, не защитишь
диссертацией, нигде, ни  в академии, наук,  ни даже у них  в ухе-горле-носе.
ќтот скажет "„ождик, кажетсЯ", а прозвучит, как симфониЯ. Ђ посмотришь...  у
того, ‘верчкова, лапы мЯсницкие и рожа бульдожьЯ, а сбежал.
     -- €ван Њихайлович, простите, что спрашиваю, но... врачи
     наши не  говорЯт, а больше  не у кого, -- набрал,  выдохнул: --  Ћна...
умрет?
     Ѓудто  дернули  его -- резко  откинул голову, удивленно-весело  глЯнул,
тоже выдохнул:
     “же...
     “мирает?! -- к нему, и упало (но чему, чему же там было  уж падать, час
назад  сам,  сам  сказал это  кореЯночке  ‹изе), но  сорвалось,  грохнуло  с
безмолвным и страшным ревом.
     Љонечно... --  опустил  лицо, затЯнулсЯ  сигаретой, выдохнул,  и прошли
сквозь  это сизое облачко, тающее, водЯнисто сереющее -- стеклЯнные нити. --
џ думал... -- осексЯ.
     "—то  ты не осел,  сам  видишь", -- договорил  за него  и, стараЯсь  не
вспугнуть -- спокойно:
     Љогда?
     Ќе знаю. ќтого не скажет никто.
     ‘коро?
     „умаю, да. Ћпухоль очень большаЯ. ЋгромнаЯ... так нигде  больше нет, но
растет быстро.
     Ћна задохнетсЯ?
     Ќ-не думаю...  это раньше, наверно, наступит.  Ѓолей у нее нет? Ќет, не
щека, а голова не болит?
     -- ЉажетсЯ, нет.
     Ќо  и в эту  минуту  Я видел,  как выползла  из-за поворота,  громыхаЯ,
искрЯ, из-под виадука девЯтка, и то видел, что он тоже увидел  свой трамвай,
и  окурок,  помЯвшись  (куда  бы  его?),  пригасил  о  морщинистый  ствол и,
помешкав, бросил к подножию тополЯ, высоко-высоко уходившего в небо.
     ‘ейчас!..  Я вас  еще задержу  на минутку. €звините,  пожалуйста...  --
показал ему натуральную, в полный рост улыбку. - Џростите, €ван  Њихайлович,
что пристаю к вам, но у вас в практике?..
     Ќу  еще бы!.. -- с  облегчением  распрЯмил  плечи.  -- ‘колько  угодно.
—его-чего, а... -- усмехнулсЯ грустно.
     Ђ как... это наступает?
     ‚ы  знаете, обычно  это  наступает внезапно. ‚от  недавно  у нас  утром
человек ходил и вдруг...
     Ќе так, что от истощениЯ? Ћна ведь почти уже не может есть.
     Ќет, нет, кахексиЯ здесь вовсе не обЯзательна. Љонечно, у таких
     больных  аппетит подавлен, но многие, бывает, едЯт очень хорошо, ходЯт,
в домино  играют и... -- усмехнулсЯ так понимающе, -- водочкой  не брезгуют.
Ќу, у нас в основном ведь мужчины, и они... что же им остаетсЯ делать? Њы на
это не так уж придирчиво смотрим, -- распрЯмилсЯ, вздохнул и повел было
     глаза в сторону, к остановке,  но вернулсЯ, дотерпливаЯ  и навернЯка уж
ругаЯ в душе шефшу, что подсунула ему это.
     --  ђади  бога,  простите,  €ван ЊихайЯлович,  но  еще  один, последний
вопрос!.. Ћт чего это наступает?
     ‚идите ли, объЯснить  это сложно, и причины  могут  быть  разные... там
ведь  нервы основные  проходЯт  и ЯремнаЯ  вена, и соннаЯ артериЯ,  и другие
центры. —то заденет, куда пойдет -- сказать трудно, но...
     € долго?
     Њ-да н-нет, ну-у, несколько часов длитсЯ, гм!..
     ‚ сознании?
     Ќет!.. -- с облегчением. -- ќто нет. Љак правило, нет.
     € человек уже ничего не чувствует?
     „умаю, что нет, -- сверкнуло в пригашенных глазах. -- Ќу, кажетсЯ, мой
     трамвай... -- тЯжко вздохнул.
     „а, да!.,  ради бога, простите менЯ, что  вот так!.. -- прижал  руки  к
груди.
     —то вы, что вы... -- улыбнулсЯ бессильно, печально, -- сами
     понимаете, если б Я мог... ‚сего доброго вам!..
     Џо асфальту, по пузырЯм, по колечкам на лужах, легко впрыгнул в  дверь,
протиснулсЯ,  развернулсЯ, опустил руку в  карман,  задвинулсЯ за  спины,  к
кассе.  ’акой  терпеливый, такой  откровенный, такой доброжелательный, такой
умный,  такой страшный. —то же Я  ’амаре скажу? ‚от сейчас она выглЯнет, как
обычно стараЯсь повеселее. —тобы менЯ не пугать.
     џ сидел  на скамейке. „ождь  стихал, лишь с  деревьев еще стрЯхивалось.
•орошо  пахло освеженными мокрыми  листьЯми. Љошка, чернаЯ, высунула  из-под
выгнутого  мостиком   толстого  железного  листа  белую  мордочку.  ЊолодаЯ,
седоусаЯ, златоглазаЯ.  Џлавно согнула  лапку, мЯгко, как на мину, поставила
подушечку на траву -- бац! -- сверху по темени каплЯ. ‚здрогнула, спЯтилась.
ѓлаза фосфорно замерцали в глубине железного желоба.
     ‘аша...  папочка!..--  ("Ќу,  вот,  в платочке  повЯзанном.  €  пальцем
манит"). -- —то же ты там без плаща под дождем сидишь?
     Џрошел... -- заглЯделсЯ на небо, чтобы на нее не смотреть.
     Ќу? —то?.. говори быстро: ‹ера плохо  себЯ  чувствует, разнервничалась,
-- шепотом из окна.
     Ћн сказал, что не надо. •уже будет... двойное дыхание, осложнениЯ. Џить
не сможет, есть... -- "„урак!"
     -- Ђ  так может? -- горько  усмехнулась,  глЯнула:  --  ‚се? Ѓольше  он
ничего не говорил? —то-то вы долго с ним, -- все  доискивалась глазами. Ќо и
мне  в лицо с крыши шлепнуло,  по  губе.-- ‚от так!..  -- засмеЯлась, --  не
подставлЯй варежку. ЉажетсЯ, ты так говоришь?
     џ  не  говорю  -- Я говорил. Ћтошел от окна, затрЯссЯ  беззвучно, одним
животом, даже плечи не  шелохнулись. € каталось оно там, рыдание, меж кишок,
шаровой молнией.
     --  Ќу, говори!  -- неожиданно  встала надо  мной  у скамейки. €  когда
криво,  косноЯзычно  поплутав,  произнес  то,  что он  сказал: -- ‘аша!!  --
вскрикнула, в руку вцепилась.  -- ‘а-ша!.. что ты говоришь?! --  €  обмЯкла,
затрЯслась в плаче.
     Њолчали. € пора уж, пора было ей возвращатьсЯ -- ты ждала, но не встать
было. € позднее,  зимой  уж, сказала: "Ќе могла Я идти туда... с этим...  не
могла видеть ‹ерочку". —то же  нового он открыл? Ќе знали? Ќе готовились? Ќе
в нас,  рассыпаЯсь на  крошки, рушилось каждый день?  „аже то, что давно  уж
обрушилось.  Ќе висело над нами? ‚се времЯ, весь год, с первого часа. —то ж,
чем  угодно  --  глазами,  умом,  страхом,  но  душой  не могли мы  принЯть.
Ќевозможно. ЌельзЯ, понимаете: ну, нельзЯ, ну, никак, хоть убейте!
     € вот он сказал.
        —Ђ‘’њ ‚Ћ‘њЊЂџ
     € с  того  днЯ  погасла  в  нас  последнЯЯ, уже  пеплившаЯсЯ и без того
искорка. € отныне, встречаЯсь глазами, о чем бы  ни  говорили, видели в  них
лишь это. € с того днЯ все, что  ты говорила нам, доченька, осталось длЯ нас
раскаленными иглами. „ождь идет,  замерзают реки, почки лопаютсЯ, лето гонит
их  в лист, снег шуршит, третсЯ о землю, и все  это значит -- времЯ,  жизнь,
бегущаЯ уже без тебЯ, уносЯщаЯ от тебЯ.
     ‚от вхожу Я к вам ровно  в восемнадцать ноль-ноль и, увидев менЯ, вдруг
заплакала ты,  вспомнив ночное:  "Њама, что папа менЯ  все времЯ  будит?" €,
едва-едва  сдерживаЯсь,  с  такой  укоризной,  так  умолЯюще,  с непролитыми
слезами, загнанно взглЯнула ’амара: "‘аша... папочка, ну, что ты ее мучаешь?
‡ачем? џ  тогда спать не буду". Ћх, зачем,  зачем Я  боюсь, ‹ерочка, что  ты
задохнешьсЯ? Џочему  не  могу  это видеть?  Џочему не могу  протолкнуть тебе
вдох? Џочему не уйду домой или здесь не усну у мамы в ногах?
     Ћн менЯ все времЯ будит...
     Ќу, папа,  папочка,  ты ведь больше не  будешь,  нет?.. -- прижимала  к
груди изуродованную твою головенку.  € в  глазах уже новое  было: и  так уже
все, все.
     Ќет,  не  буду... --  "теперь... ведь  он  сказал:  не  волнуйтесь,  не
задохнетсЯ".
     € впервые, дежурЯ, не трогал. Ђ когда уже совсем становилось невмоготу,
начинал ходить по боксу, не сводЯ с тебЯ глаз, подталкивал, только мысленно:
ну  же, ну!..  ‘адилась. Ѓезумно, бессмысленно,  мученически оглЯдывалась. €
бросалсЯ к  окну --  прикрыть. Ќу, зачем?  —его мы  еще  боЯлись?  Џростуды?
Џодышав, даже сидЯ, с таким трудом,  молча, не жалуЯсь, падала  на  подушку.
‘пи,  доченька,  спи,  хоть на миг отойдешь, забудешьсЯ.  €бо  лучшее, самое
лучшее, что есть  на  земле, это --  спать, не чувствовать,  просто не быть.
ђазве  это  так  ново?  Џрочтем  в старой книге у  „живилегова:  "Ћдин  поэт
посвЯтил Ќочи стихи, которые заканчиваютсЯ такими словами: "•оть она и
спит, она жива: разбуди  ее,  и  будь  уверен,  что  она с тобой заговорит".
Њикельанджело, обладавший поэтическим даром, который необходим длЯ художника
в любой отрасли искусства, так ответил от имени Ќочи:
     Ћтрадно спать, отрадней камнем быть.
     Ћ, в этот век, преступный и постыдный,
     Ќе жить, не чувствовать -- удел завидный!
     Џрошу, молчи, не смей менЯ будить".
     ЌепонЯтно, дико  это  тому,  кто  бурлит  ли, булькает ли,  но  с зарей
пробуждаетсЯ  к  близкому смыслу --  к работе,  детЯм, еде,  любви, ко всему
тому,  из  чего  сотами громоздитсЯ наше  крохотное, капельное, но  безмерно
вмещающее -- и только оно! -- всю планету бытие.
     Ќе будил, не мешал, но сегоднЯ и вдвоем не могли мы  помочь. Ѓрала мама
на руки, Я давил подушки,  протЯгивал и  бесполезно  отшвыривал  кислородный
шланг,  окно настежь распахивал. "ЊариЯ  „митриевна, мне  пора?  -- вышел  к
сестре и  увидел,  как  сочувственно  покачала головой. --  Њожет,  Я... ну,
немножко?"--"Њне не  жалко,  только знаете..." -- покосилась  на  бокс,  где
неслышно,  словно  в  аквариуме,  плавала  на  метле  санитарка.  "—то?  она
скажет?!"
     ѓармошкой стЯнула губы, утвердительно покивала. € глЯдел Я  непонимающе
на санитарку.
     ќта крашенаЯ  под  августовскую рожь, густопсоваЯ волосом (хоть комбайн
запускай),  тугощекаЯ и  карминнаЯ,  словно джонатан, неизменно  (неважно, к
какому горю входЯ) раскалывающаЯсЯ  рафинадным набором  вставных зубов,  эта
глупаЯ за версту и на столько ж покладистаЯ, добродушнаЯ тетушка, -- неужели
вот  эта  продаст?  Ќе  поверил:  "Ђ  можно  Я  все  же спрошу  у  нее?"  --
"Џопробуйте..." -- усмехнулась и еще насмешливее плечом дернула.
     Џодошел к  дверЯм, поманил.  Џрислонила  швабру, сунула  руки под кран,
вышла  и  -- впервые Я видел --  сурово,  ожидаючи сжавшись, грубо спросила:
"Ќу, чего вам?" -- "‚ера Љузьминична, понимаете, ‹ерочке сегоднЯ так худо, Я
бы  хотел  задержатьсЯ, немножко,  но... вы не скажете, если?.." --  "Љак не
скажу. ‘кажу-у..." -- "Ќеужели вам, если?.." -- "Ќу,
     чего там, жалко, не жалко, а буду Я тут из-за всЯких..." -- повернулась
задом, ушла.
     Ћшарашенный, горько,  униженно глЯдел Я в широкую, словно русскаЯ печь,
спину. "‚идите..." -- тихо дунула, не поворачиваЯ ко мне головы,
     проходЯ  мимо ЊариЯ „митриевна.  "Ќе разрешила?--  встретила  у  дверей
’амара. --  Ќу, и черт  с ними. €ди, папочка, иди, как-нибудь. ’олько съезди
еще к лорингологу,  нашему, Я не верю им, нет, не верю... Ќу, прости менЯ...
-- вытерла рукавом глаза, -- иди, не  волнуйсЯ, чего уж теперь..."-- махнула
рукой.
     —то сказать? ’олько  то  же,  что милый наш Њальчик: "Џопав  в  Њоскву,
ѓерасима назначили  глухонемым  дворником".  Ђ  вот  сделать  Я  мог:  начал
стаскивать халат.  € торчал на крыльце, жалсЯ от  дождЯ к дверЯм, подставлЯЯ
красно  очиненный  грифелек сигареты  под капли.Џотому что  Я загадал:  если
капнет,  погасит...  Ќо  они  обходили  его  стороной,  будто  дул  на  них,
отталкивал кто-то  невидимый,  рЯдом стоЯвший.  Џотом, когда стих немножечко
дождь,  сидел  на  скамейке,  по-кошачьи  кралсЯ  к  окну.   ‚стречала  менЯ
слипающимисЯ глазами ’амара,  подходила или  молча,  от кровати, поддерживаЯ
тебЯ,  кивала:  иди, иди, все хорошо. ‚озвращалсЯ, сидел уже за  полночь, но
еще до того, чтоб не закрыли метро.
     -- Ђлександр Њихайлович, зайдите, погрейтесь, -- отщелкнула французский
замок  ЊариЯ „митриевна. --  Ќу, что  вы  все там да  там  под дождем, вы же
можете и здесь. ‡акройте только. Љурите,ничего, ничего...
     -- Ќеужели им жалко, что побуду подольше?
     --  Ђх, не  говорите!..  -- негромко вздохнула.--  џ и то  говорю:  ну,
хотЯт,  так и пусть, что, убудет  от  кого-нибудь?  ‚едь вы все делаете, как
положено, а жена ваша и так извелась. џ уж и то глЯжу... не видала такого. “
нас мальчик лежал, года четыре ему было. ’оже с этим... -- сосборились
     губы.  -- Љишечник. ’ак он  все просил, как больно  ему  станет, и все,
знаете, эдаким  басом:  "“ко-ол!..  уко-ол..."  Ќу,  что,  думаю,  мальчонка
страдает,   сделаю  лишний.   ’ак  --  донесли.  ‚ыговор   мне  влепили,  --
вспоминающе,  задумчиво покачалась.  ---  Ћтец у него морЯк был, молодой,  а
какой-то важный, Я в них
     ничего не понимаю. ‚се  ходил  под окном и курил. Ђ мать  редко видели.
ѓоворили, больнаЯ. €ли  так,  тЯжело ей все  это. Ќу, отец, бывало, и в бокс
заходил. ‘идел.  ‡акурит -- так  ругатьсЯ:  нельзЯ! Ђ  там уж запах такой...
‡аживо, бедненький, гнил. Џотому к нам и положили. Ћ-ох, страсти господни!..
Ќу, что, говорю им, неужто вам жалко, если покурит.
     ђазве они не с ним были?
     Ќет, придет,  посидит.  Ђ мать под  окном ходит. Ћни  вон там, в  вашем
бывшем лежали.
     Љто же с мальчиком был?
     Ђ  никто.  Њы.  ‚от  Я и говорю: раз  хотЯт сами  родители, неужели вам
жалко?
     ѓонЯт... как собаку, что им, что?
     Њ-да, заведующаЯ еще ничего, а э-эта... ’атьЯна, у-у, змеЯ подколоднаЯ,
тихаЯ, - сказала про заместительницу.
     ‚от Я видел тут ‡ою Њихайловну ’узову как дежурный врач приходила.
     Ћ-о!.. -- осветилась, почмокала с сожалением. -- ‚от это  была человек!
€  добра, и врач, и вообще! Ќу, хорошие-то у нас не держатсЯ. ‚се такие  вот
подбираютсЯ. Ђ вы идите, Ђлександр Њихайлович, идите, на метро опоздаете.
     Џодошел к  окну  и  только увидел мамину  спину:  сидела, прижав  тебЯ,
что-то нашептывала, раскачивалась.
     “читель: €так,  продолжаем  разговор о корнЯх слов. Ќазови  родственные
слова к слову "корова". “ченик: ’еленок. “читель:  ’ы уверен? “ченик:  Ђ как
же! ‚едь она его мама.
     € боЯлсЯ  Я маму расстраивать,  и боЯлсЯ на метро опоздать.  Џолетел --
только фалды  плаща  парусили, полетел,  и  с той, небесною,  мешал  соленую
влагу, не боЯлсЯ, что кто-то услышит: "„оченька! ‹ерочка! ѓонЯт, гонЯт менЯ.
Ќе дают побыть, и бегу Я, бегу от тебЯ, но  куда же? „а, домой, но разве это
наш  дом, он  ведь там,  где ты,  мама.  Ѓедный  мальчик,  укол,  укол, вот,
запомнила.  €  сказала.  ђодители  бросили. Љак  ему  одному  там  лежалось,
умиралось  при этих.  ‡апах, запах  пугал их... мать больнаЯ,  а  твоЯ  что,
здороваЯ?"
     ‚се  пройдет. ‚се забудут тебЯ.  € нас. Ќо останетсЯ  где-то  в анналах
карантинной  клиники на  год,  на два равнодушнаЯ памЯть о тебе, доченька, о
твоей  верной  маме, о  твоем жалком  папе. € когда-нибудь, тоже  по случаю,
доброхотливо скажет сестра милосердиЯ какой-нибудь безутешной  матери:  "‚от
была тут у нас девочка, такаЯ хорошенькаЯ, а что стало, как мучилась".
     Ќу, ты опЯть пришел? ‡ачем? ’еперь будешь сидеть.•оть бы выспалсЯ.
     Ќе могу. Љак?
     ’ак же. Џод утро уснула.
     Џомогала? -- о сестре, о Њарии „митриевне.
     „а-а, ничего не скажу. •оть и глупаЯ, все же  лучше всех. Ќе ест, никак
кружку не взЯть, губа  мешает, проливаетсЯ. ‡литсЯ,  плачет. ѓоворит  плохо,
невнЯтно.
     Џосле дождика, после ветра  было Ясно, омыто-свежо. Џодновленные листьЯ
лаково радовались, лишь намокшие за ночь  стволы по-грачиному хмуро чернели.
‘ухо, бодро  серел асфальт, как слинЯвшаЯ рабочаЯ роба, и морковно играли на
нем  камушки, отражаЯ  солнце, а прожилки-трещинки  влажно темнели. ђеки  на
карте. џ глЯдел на свой бугорок, только нечего стало уж  ему менЯ опасатьсЯ.
џ глЯдел и думал по-новому: есть же, есть, наверное, в нем и  наше спасение,
какие-то элементы, то, чего еще  нет у медиков. Ќо как взЯть? ‚едь сказал же
об  этом даже наш  уважаемый Њальчик:  "Џри  помощи  коровы мы  из  растений
получаем молоко". Ђ  другой  мальчик,  которого  Я  когда-то,  берЯ  у  него
интервью, застал уже седовласым профессором, вздохнул между делом: "„о войны
у менЯ умер сын от дизентерии. Ђ сейчас бы Я спас его... за  двадцать четыре
копейки".
     € теперь, когда Я переношу  на компьютер эту книгу, немножечко отступил
даже сам лейкоз - очень многих спасают. Ђ тогда ни Ђндрюше, ни ‚ике, никому,
никому,  которых мы  видели, не давали  ни единого шанса.  Ќи единого!  „аже
сотой доли процента.

     „аже днем было худо. € взЯла  тебЯ мама на руки, села к окну, и глЯдели
во двор. ’ы спросила невнЯтно: "Њама, а где собачки?" „а, собак почему-то не
было.  Ѓыли кошки. ’ак  вы долго сидели, безнадежно, печально.  € беззвучно,
прЯча   лицо   за   твоей  головой,  плакала  мама,  прижимаЯсь  к  затылку,
обцеловывала.  ЏрощаЯсь. € на чудо  чудес  уже не  надеЯлась. Ђ  глЯдела  ты
молча,  уже  как  Ђндрюша ‘алунин.  €  ко  мне  тоже пришла  мама.  Ќо сухи,
прозрачно кофейны были ее молодые глаза. € уже целиком, не таЯсь, думала она
обо мне. "‚от, Я тебе бутерброд принесла. ‘ъешь". -- "џ потом". € подумал: а
ты,  доченька, ничего  уж не можешь, ничего,  только сливки,  двадцать  пЯть
грамм. "‘игареты годЯтсЯ?
     ’ы все куришь... -- помолчала. -- ‹ина приехала.  џ  ей отдала деньги".
-- "‚от спасибо, мамочка!" --  "‡а  что,  глупенький мой...  …сли  б Я могла
тебе, сыночек, помочь..." -- отвернулась, едва сдерживаЯсь. ’оже ради менЯ.
     Џозднее, изредка навещаЯ менЯ в котельной, вздыхала: "Џосмотри на себЯ,
тебе  же  семьдесЯт  лет  можно дать".  --  "Ќет,  не  семьдесЯт  --  сорок,
по-прежнему сорок! € здоровый, здоровый, живу!" € хотел Я сказать, да  жалел
ее: что ж тогда  ты не убивалась? ‘мирилась? ‚идеть не можешь здорового и не
спЯтившего? Џотому что  Я твой сын? Ђ она ведь была моЯ дочь. € загнутьсЯ бы
мне уж  не  грех -- хватило бы, пожил, а она... Ђ  вот если б со мной -- ох,
как билась бы ты подстреленно!
     -- џ не могу на тебЯ смотреть, сердце разрываетсЯ.
     -- Џочему же? -- со злостью.
     -- Ќу, возьми и убей себЯ, лЯг рЯдом с ней! ‚озьми себЯ в руки.
     -- џ и так беру. ‘плю,  ем, пишу. —его  тебе еще? ђадоватьсЯ? —ему? Ќу,
скажи?!


     …ще будут, будут, мамочка, и  у менЯ радости, много, да не в  них  ведь
дело. Ћжидание радости  -- вот что главное в жизни.  Ћжидание!.. •оть какой.
•оть тарелки супа,  краткого  отдыха,  глоточка воды. ‚  детстве --  сплошь,
одним  зефировым,  пронизанным солнцем  облаком.  ‚ юности уже  вперемешку с
тучками, а потом начнет, замолаживаЯ, все серее затЯгивать. ’ак что станет и
встанет над стареющим, как  потолок давным-давно небеленый. Ќо и там местами
кой-где  посветлее  потеки,  проплешины.  „а  хотЯ  бы  тот  же  обед,  день
пришествиЯ (пенсии).  €ли  в детЯх, внуках. „а мало ли  как у кого. Ќо когда
совсем-совсем нет ожиданиЯ радости -- это, простите, уже не жизнь.
     Ђ  тогда,  в сентЯбре,  на  скамейке:  "’ебе не  холодно? --  заботливо
глЯнула. € тотчас же попрЯмела: -- ‡аведующаЯ идет... “ нее есть муж, дети?"
--  "“  нее,  наверное,  все  есть.  „аже  внуки".  --  "ЊолодаЯ  еще...  --
уважительно протЯнула. -- ‡дороваЯ баба. Ћх, ей лучше, чем нам".
     —то ж, так должно быть, чтоб кому-то всегда было лучше, нежели другому.
Ђ тому лучше третьего. € уж так до самого дна. Ќикогда не водилось такого за
мной -- никогда Я не лазал с линейкой завистливой по чужое, не мерил: своего
мне с избытком  хватало. •отЯ временами  тоже тоскливо звенело.  Ќо вот так,
натащив на мель,  пусть не паводком, так дождем ли, слезами ли стаскивало, и
опЯть,  ослепленно  покачиваЯсь,  плыл  бок  о  бок  с  такими  же  щепками.
Џроносились моторки, галоши буксирные, глиссеры. Ќа подводных крыльЯх летели
вчерашние однокашники, разводили волну, но  менЯ не захлестывало завистью --
только грустно временами укачивало. Ќа минуту, другую. ‡абывалось.
     "џ в  жизнь пришел, чтобы  не соглашатьсЯ!" - восклицал ѓорький. Њожет,
это  корЯво,  но  зерно  есть.  Ќе  обЯзательно,  Ђлексей  Њаксимович,  н  е
соглашатьсЯ, а  все же каждый из нас противопоставлЯет  себЯ миру  (кажетсЯ,
‹енин  называл это вычленением).  Ќе  обЯзательно "противопоставлЯет", а вот
утверждаетсЯ в этом  мире  каждый.  Љто  чем.  ђаботой,  любовью, комфортом,
стЯжательством, водкой  и,  конечно,  семьей. „а, не "хлебом единым"--  всем
понемногу. €нстинктивно, биологичеческн,  социально.  ‘ожалеЯ, конечно,  что
чего-то еще не добрал, не успел подмостить под себЯ.
     ‚от на днЯх говорила мне мать, что  кому-то сказала в сердцах: "“  менЯ
есть  о  ком  думать,   у  менЯ  несчастный  сын".  ‘  удивлением  вслушалсЯ
(несчастный -- это Я?),  повертел сей новый нарЯд, примерил и отбросил его с
отвращением. Ќет, отнюдь не несчастный! Ђ несчастных Я вижу. ”изически. ’ех,
которые  и  минуты  светлой, может, не видели. €ль не  могут уже. Џеред ними
смолкаю, склонЯюсь. Ђ  еще тех, у кого дети больные,  умственно и физически.
‚от,  наверно,  страшнее  этого нет.  ‚сегда это чувствовал.  „аже  в  самые
бредовые  дни. Ќеизбывное  это,  жуткое. Ђ  мы...  одинаково  мы  с  ’амарой
чувствовали: у нас была настоЯщаЯ, счастливаЯ жизнь, ибо  знали мы и великое
горе и великое счастье.
     „а вообще,  как посмотришь вокруг,  каждый если чем-то и не ушиблен, то
все же отъединен от  других своей болью, жаждой,  надеждой, капризом. ‚сЯкие
есть, добрые, злобные, голые и шерстистые, в общем-то, полосатые, но недаром
сказал ѓейне: "‚се мы ходим голые под своим  платьем". €, подумать, всего-то
мы  --  странники.  Љак  сказали  бы  древние:  страдиа  виа,  дорога жизни.
Љолготной и веселый, пер недавно по  ней грузовик, и в кузове было трое нас,
трое среди многих, "в тесноте, да не в обиде". Ќо трЯхнуло, вышибло. Љое-как
поднЯлись, побрели, на  обочинах руки с надеждой протЯгивали.  ’щетно.  ’от,
кто мог, не услышал. ’от, кто слышал, не мог. € осталась ты холмиком, сзади.
€ ушли мы, ушли. ќто,  ‹ерочка, знаешь, такаЯ дорога, где стоЯть невозможно,
только лежа, в земле. Њожно всЯко по  ней, хоть на брюхе, ползком, но дорога
всегда остаетсЯ дорогой, безучастной к тому, кто идет.
     Ѓыл  тЯжелый, тЯгучий вечер,  тлел  угарно, без  пламени,  изредка лишь
синим вспыхивало безумие. € наутро просил Я:
     ђазрешите  мне  подольше быть с  ними,  -- как  бык, оглушенный  первым
ударом, глЯдел на заведующую налитыми глазами, но в отличие от быка понимал,
что Я -- бык, тупой, надоедный.
     Њы ведь  и  так  пошли  вам  навстречу. ЏовторЯю  вам: пока в  этом нет
необходимости. Ќу, хорошо, хорошо, до одиннадцати вас, надеюсь, устроит? Ќу,
что вы улыбаетесь так иронически?
     ѓде уж мне до иронии. ‘пасибо, ей богу, спасибо. € за это.
     Ћх, Ђлександр Њихалыч...  -- сочувственно  так покачивалась и  будто бы
сверху вниз вглЯдывалась в  менЯ, -- смотрю Я на  вас: ну, зачем вы себЯ так
истЯзаете?
     ‚се равно уж, да? џ сам знаю, но... спасибо... -- и побрел на проспект,
чтоб хоть днем не мозолить глаза.
     ‹ег на скамье, их  здесь много стоЯло, в сквериках. Џортфель пустой под
голову подмостил, растЯнулсЯ, да неулежно здесь было: задувало, накрапывало,
да  и  люди смотрели. “видал на другой  стороне,  за  дорогой, забор, Ящики,
доски. Џереехал туда,  на  другую квартиру, прислонилсЯ  к Ящику и глЯдел на
серо-зеленые  кустики  лебеды.  „умал: вот  сижу,  как на кладбище, у  твоей
могилки. ‘коро  буду. ‚от так,  скоро. „ождь пошел. —то  ж, пойду-ка и Я  на
свой пост. ‚овремЯ:  мать  моЯ  двигалась  под черным зонтом,  приноравливаЯ
(озабоченно и покорно) лицо. —мокнулись, сели.  "‘мотри, она зовет тебЯ", --
сказала негромко.
     „а, заместительница ’атьЯна Њихайловна ждала, опустив глаза  долу. "‚от
данные...  -- вручила  бумажку длЯ Џотопальского. -- ќто ваша мать, кажетсЯ?
--  вдруг (но  потом понЯл --  не вдруг) поинтересовалась. Ќе  звала, только
глЯнула,  а мать подошла.  —то  толкнуло  ее? -- џ хотела  вам  сказать,  --
опустила глаза,  -- что... катастрофы можно ждать  в  любой  день...  каждый
час".
     ‚есной, когда ехал к  тебе,  вдруг  хватилсЯ  перчаток  на  эскалаторе.
"ЏотерЯл"  --  екнуло. ’огда -- да,  сейчас  нет. ’олько: "‡начит, можно мне
оставатьсЯ на ночь?"  -- "Ќе знаю,  говорите  с  заведующей. “ вас еще  есть
что-нибудь  ко  мне?" “ менЯ,  ’атьЯна  Њихайловна, к вам еще  будет, совсем
немножко, чуть позднее.
     -- ‘мотри, кровь не такаЯ уж плохаЯ, -- заглЯдывала в бумажку мать.
     Љровь... семь лет тому назад, когда тебе был всего год, это мучило нас:
"6  окт.  1961.  “  ‹ерки  малокровие.  ‚  Ясли  не  берут.  ѓоворим   мало,
нечленораздельно: ав-ва -- трамвай, сесь -- сесть, ллЯ-ллЯ -- так про себЯ".
     ‚от-вот, все  точь-в-точь  --  пропадали, уходили  слова, раздавленные,
слипшиесЯ, вымученные. Ќе всегда и не сразу удавалось понЯть.
     -- Ђ мы  с доченькой  пьем из шприца!.. --  улыбнулась ’амара, когда  Я
вошел. -- „оченьке трудно из  чашки,  проливаетсЯ, и она сердитсЯ. Ђ так, из
шприца, удобно, да, ‹ерочка? €ди, папочка, посмотри, поучись.
     ‚се нетронутое на  тумбочках  --  всЯ  еда.  ‘анитарка,  плотнаЯ, вечно
сумрачнаЯ (“грюм-Ѓурчеев -- прозвал ее) вошла, отстранила метнувшуюсЯ помочь
’амару, подобрала грЯзные  пеленки, притворила дверь, осторожно, медленно. “
кого  и  на  чьих  лицах  видели  мы  свое отражение?  Љогда им  приходилось
прикасатьсЯ к  нам. „а хотЯ  бы  у  этой угрюмой, не  сронившей  и слова. Ќе
показывала,  да и так чувствовалось. ЏрибираетсЯ  ль, водит ли шваброй, мимо
ль  идет -- все написано.  „а еще у буфетчицы тоже в  глазах останавливалось
темноводное сострадание. ‘пасибо вам!
     џ читал сквозь  одно, отвратительно льнувшее: "“спеем ли эту? ЏоследнЯЯ
книжка.  ’акаЯ дрЯннаЯ". Ђ в предисловии: "’ворчество Ђ.  Њусатова..." Ќу да
все теперь в нашей жизни творчество, созидание да свершениЯ.
     “снула, говорили мы и сходились в одной, точке: надо такое, чтоб спала,
не знала, не мучилась. ђаз они говорЯт, что не задохнетсЯ, значит, можно. €,
услышав  это, ’от, который курировал нас на  небе, разбудил тебЯ болью. “кол
-- дернулась, застонала, утихла,  прижавшись  к маме. ‚от теперь  и глЯдите,
вы, заговорщики, как будет спать.
     Ќе будил  тебЯ, над тобой лишь стоЯл,  молил, чтоб проснулась, подышать
села.  €   садилась  измученно,  упираЯсь  ручонкою  на  подушку,  а  другой
долго-долго водила  пальцем во рту, что-то  трогала там.  "Џить?"  Љивала. €
боЯсь, что не  так, не управлюсь, нацеживал в шприц, выдавливал, ждал,  пока
ты проглотишь.  Ђ  потом гладил по "хребеду" -- вспомнил давнее твое  слово.
Љак  по острым  столбикам  пальцы шли  --  позвонками. Ќо  --  отбой. ‚ышел,
позвонил  Љашкаревичу,  попросил присоветовать  нам что-то  снотворное.  "Ќе
знаю, есть  много средств, но ведь  они  только  в хирургических отделениЯх.
Ќадо что-то другое... -- помолчал. -- Ђ что, право  же, ничего не придумать.
Ћчень хотел бы помочь вам, но чем? Џозвоните, может, что-нибудь подскажем. Ђ
насчет трахеотомии,  пожалуй, они правы: это далеко не всегда то, что нужно.
Џо крайней мере в вашем случае. „ержитесь! ‡воните!"
     Ђ втораЯ  монетка была ‹ине -- чтобы обратилась к Љалининой.  ’ут,  как
прежде, шло по-военному:
     -- •орошо, миленький. џ бы сама приехала, но ты ведь не
     разрешаешь. Џочему некогда?! „лЯ тебЯ? -- ‹адно, как ’олЯ? -- Ќе говори
мне про него!  Ќе хочу слышать! -- заплакала. -- ‚чера выбросил из шкафа все
мои платьЯ... Я думала, что он менЯ убьет. --Ђ как тот,
     с  машиной? -- Ќ-ну, не знаю... звонит... -- деланно безразлично, и уже
промокашкой не нашарить было в ее голосе и пЯтнышка влаги. -- џ сейчас же ей
позвоню. ’ы там?
     џ  там. € она, ‹ина, и эти, что мимо текут  по панелЯм, в  трамваЯх,  в
машинах,  везде-везде,  весь мир -- здесь. Ђ мы  там. Ќет, не  мы -- ты, ты,
наше солнышко,  ты  лежишь,  задыхаешьсЯ,  тебе худо,  тебе.  Ђ питалась  ты
капельницей. ‚се кололи, тыкали иглами, вены искали.
     „нем,  назавтра,  подойдЯ  к  окошку,  услышал: "‡наешь,  что  она  мне
сказала? ‡агубили вы менЯ".
     €  уже,  начинаЯ  с  этого  днЯ,  с  двенадцатого  сентЯбрЯ,  торопливо
всовывала ’амара по фразе в блокнот.  Љаждый день. Џосле долгого перерыва. ‚
тот блокнот, что принес вам  в желтушную. ђисовать. ‚  нем цветут, не  вЯнут
картинки. € еще от того днЯ был нам подарок, немалый. Џометалась ты, села, џ
к  окну  --  прикрывать,  мама  что-то  мыла  над   раковиной,  и  вот  тут,
обернувшись, услышал. Ќо что? ’ак невнЯтно, лишь голос еще твой родной.
     -- ‘аша,  ты слышишь,  что  она говорит?..  --  тем,  тем  беззащитным,
умолЯющим голосом, которого никогда прежде не было.  -- ‘аша, папочка!.. она
говорит:  пусть  папа... менЯ застрелит.  ‹ерочка!..  --  бросилась к  тебе,
растерЯнно, беспомощно вскидываЯ на менЯ глаза. -- —то же  ты говоришь нам с
папой? „о-оченька!.. откуда у папы револьвер? Ћткуда же у него, откуда? —то?
ђужье?.. Ќет у него ружьЯ, нет!.. „оченька, болит у тебЯ  что-нибудь? Ќу, не
сердись, не сердись...
     Ќочью  спешил  парком,  гонимый, как  листьЯ  сухие,  дышал  по-твоему,
‹ерочка, и уже  не  считал  шаги  до дома,  колдуЯ,  загадываЯ, не  молил. ‚
темноте  охальничал ветер  -- слюнЯво облапив, заголЯл до белой кости подолы
березкам, а тополЯм (чтоб не видели  этого) нахлобучивал зеленые шапки. € по
небу, цвета турманового крыла, на невидимом древке латунной секирой  заносил
над нами  кто-то  молоденький  месЯц. Ќи души.  ‚ черном  небе  на  проводах
мотались, мышино попискивали  золотые тарелочки фонарей, и от них по  траве,
по  дорожкам  двигались  нимбы  --  литаврами  медными,  громадными.  —то-то
вызванивали. џ бежал, Я держал вдохи-выдохи, до того, что кружило, мутилось,
до мокрого.  —тоб прочувствовать -- на себе. Љаково  тебе там, не минуту, не
две  --  все времЯ. € тогда-то, увидев взъерошенный черно-свинцово блестЯщий
пруд, вскричал:
     -- „оченька, Я должен убить тебЯ, убить, убить! —тоб не мучилась. —тобы
не задохнулась. „олжен, должен,  если люблю тебЯ.  Ђ люблю, так люблю!.. Ќу,
убейте, убейте ее, чтобы нам не пришлось!..
     “тром ждали  Љалинину.  џ  успел позвонить  ей: дайте что-нибудь,  чтоб
спала. Ћбещала: "‚се, что только в моих силах".
     ‘вежий день, когда-то любимый:  кучевые облака  затолкали осеннюю синь,
но врывалось в промоины солнце, нырЯло  в облаках, отороченных  ослепительно
белой опушкой. ли и шли  "тучки небесные, вечные странники". ‹ермонтовские.
—то  мешало ему, молодому, здоровому, бесконечно талантливому, жить?  Џросто
жить. Џочему с  такой завистью и тоской глЯдел  он  на них?  Ќет,  не только
оттого, что запЯтили в ссылку. ‡начит, это врожденное. ли  и шли, беззвучно
сшибались  там  в  вышине,  стрЯхивали  тЯжелые  редкие  капли  --   крапили
габардиново  светлые  дорожки  в броневой,  шаровый  цвет. Ќо шальной  ветер
по-весеннему  жадно  подбирал  влагу. Џодкатила машина,  и сквозь стекла,  в
опаловой полутьме,  увидел,  что там  трое.  ‚се  сочувствие,  весь призыв к
мужеству  вложила ‹юдмила  Џетровна в мужественное рукопожатие. ЏоднЯлась по
ступенькам. Њы  остались.  "‹иночка, вас  не  будут ругать  на  работе?"  --
справилась Ђнна ‹ьвовна. "Ђ, пускай!.. --  махнула рукой.-- ‡аведующий у нас
замечательный".--"Ќу,  к  вам  ведь  все  хорошо  относЯтсЯ",  --  загадочно
улыбнулась.  "Љроме..." -- неоцененно дернулась  ‹ина. "Љроме ‘аши? Ћн тоже.
’олько... сами же понимаете".
     Ђ  за  стенами  (видел  мысленно)  входЯт  они,  и  ‹юдмила  так  бодро
здороваетсЯ, подсаживаетсЯ, улыбаЯсь, к тебе. —ем же хуже ты, доченька, их и
всех нас, что тебе это выпало?
     Ђ соседи мои говорили. Ќо по-разному. €льина --  чтоб дробить ожидание,
не менЯЯ своих красновато-влажных печальных глаз, ‹ина сразу же  увлекалась,
и  тогда  сокрушеннаЯ мина обрамлЯла засохшими  лепестками  цветущий  бутон.
‚ышли  двое -- заведующаЯ, Љалинина. „винулись  вдоль стены туда, к кабинету
заведующей.  Џодбежал  к  окну.  "‘казала,  что  клизму какую-то  усыплЯющую
пропишет. ‘егоднЯ.  -- ѓлаза были, как осенние  стекла, по которым  струЯтсЯ
дожди.  --  Џоговори  с  ней.  €...  привези  мне  пальто".  ЏоглЯдели:  это
значило...  Ђ давно ли, ‘аша, тебЯ удивлЯло,  что ‚икина мать ‹юсЯ, говорила
про щит, что везут в Џушгоры.  Ђ теперь вы. Ќе рыдаЯ, так буднично, у твоего
изголовьЯ, ‹ерочка.
     ’ерпеливаЯ,  лакированнаЯ машина задремала  в сторонке, шофер  просунул
кукишем загорелый локоть в окно, привалилсЯ к дверце, кимарил. ЏоЯвились. Ќе
спеша  продвигались стеною вдоль  окон.  ‚стал навстречу, а ‹ина да €льина к
машине пошли.
     Ќу,  Ђлександр Њихайлович,  Я прописала  клизмочки...--  вслед  за ними
промелькнуло  отдаленно знакомое слово, то ли  родановые, то ли  хлорные. --
ќто и снотворное и успокаивающее.
     Ћна будет спать?
     „олжна.
     ‘пасибо!.. -- "‚се, доченька, все!" -- ќто сегоднЯ сделают?
     „а,  Я распорЯдилась, --  как-то по-новому поглЯдела заведующаЯ. --  ‚ы
просили разрешить ночью дежурить. џ вам разрешаю. Љакие  часы вас устроЯт? ‘
восемнадцати? Ќет, это рано. „авайте так: с двадцати и...
     „о шести утра.
     -- Ќу, хорошо!.. -- с великодушным отчаЯнием.
     Џопрощались они, и теперь мой черед был прощатьсЯ с Љалининой,  с глазу
на глаз.
     Џростите, ‹юдмила Џетровна, что спрашиваю, но...
     скоро?
     „а, Ђлександр Њихайлович... -- строго, с трудом.
     Ћт интоксикации?
     € опЯть, как недавно от €вана Њихайловича -- полоснул по мне удивленный
и  отшатнувшийсЯ   взглЯд:  "Ћ  чем  вы  говорите,  Ђлександр  Њихайлович!..
€нтоксикациЯ!..  “  нее такаЯ  огромнаЯ  опухоль.  ‚ы же  видите, проросла в
корень Языка!.."
     ‚от теперь мы могли пройти к машине.  Џодошел к окну, сказал: разрешила
мне  ночи,  еду домой. "Џоспи. €  не  торопись.  џ тебЯ очень прошу! Џриходи
часов  в  десЯть, не раньше. Ќу, выпей чего-нибудь. ’ы ведь ночь  будешь". €
когда Я вернулсЯ к машине, там замолкли.  џсно было,  о чем. „а не очень: не
знал, что сказала Љалинина им:  "Њаксимум три днЯ". ‚от поэтому  и была  так
щедра Ќиканоровна:  как-никак, ученаЯ  женщина ей сказала.. ’ри  днЯ можно и
претерпеть.
     Људа ехать-то? -- обернулсЯ шофер. -- Џо какой дороге?
     ЏрЯмо, прЯмо!.. ’ут везде можно! -- подалась к нему ‹ина.
     € когда тронулись, лЯпнул Я, тупо стелЯсь глазами перед капотом машины:
"‚се дороги  ведут в  морг". Њы ведь в эту сторону  едем, в ту, куда уносили
Ђндрюшу. € сразу же пожалел: ну, зачем же, им и так ни за что, ни про что от
нас  достаетсЯ.  Џеревел стрелку.  ‚  вольные прерии.  ‘ловно  ждали они  --
покатилась беседа, поначалу толчками, но потом бойчее, дуэтом.
     -- ‹юдмила Џетровна,  Я  могу  вам устроить прекрасное место!  Ќа любой
спектакль. ‚ы знаете, Я на днЯх  была там, в правительственной ложе,  о-у!..
вы  бы  видели,  как  там  все отделано! ’акой  холл-л  там-м!..  ’а-ак  все
от-де-лано, та-ак!..  -  Љак же?.. --  остренько,  аккуратно ухмыльнулось  в
умном голосе. - ќто надо посмотреть! ‚ы знаете, Я вошла, там такой гардероб,
вижу, входит  ‘ергеев. Ћн  со  мной поздоровалсЯ.  -- ѓордо, с паузой.  -- Ђ
потом „удинскаЯ пришла. - ќто она вас туда устроила? -- Ќет, нет, что вы,
     что вы,  ‹юдмила Џетровна!..  -- не заметила легкой издевки.  -- ‡ачем?
Ћна  ведь  такаЯ  важнаЯ.  џ  ее  никогда ни  о  чем  не прошу.  ЊенЯ всегда
приглашает жена директора Ђнна Ђндреевна, она говорит: ‹иночка, когда угодно
и кого угодно! ‚от... ‹юдмила Џетровна, Я вас очень  прошу: возьмите  своего
Њитю и сходите --
     получите массу удовольствиЯ.  -- Ћт  чего, ‹иночка? -- осторожно взвела
капкан. --  Љак от чего?! -- даже на спинку откинулась, чтобы разглЯдеть эту
"деревню". -- Ћт театра,  от... музыки, от артистов -- Ћт каких, ‹иночка, от
бугаевых?
     "Њолодец", -- молча встрЯл и Я.
     Ќ-ну... а вы хотите на балет?
     ‘пасибо, ‹иночка, Я бы хотела в ‹Я ‘калу.
     "Ћна  и  не  слыхала такого".  ‚от  черта,  отделЯющаЯ  просто  умного,
схватчивого от интеллигентного. Ђ того, глупый,  неблагодарный, не  понимал,
что ведь хочет чем-то отблагодарить Љалинину. Ќу,  не только за нас, вообще,
но все же. Ќо был, был и там человек, что сидел так же молча, раздавленно --
опустилась всЯ, съехала книзу Ђнна ‹ьвовна, и курчавую голову, серо-соленую,
наклонила вниз.
     “   ”инлЯндского  слез,  поблагодарил   всех  и  глЯдел,   глЯдел,  как
утЯгиваетсЯ в блестЯщую черную точку "‚олга". ‚ магазине водки взЯл, студню,
хлеба.  „ома  сел  на  твой  стул, на котором и  ныне  сижу,  выпил, лег. Ќо
подбросило  уже  через час:  "’ы  еще належишьсЯ! ’ы еще  отоспишьсЯ!.."  --
вскочил, взЯл пальто  ’амарино, до  тебЯ еще справленное. ‘унул в  портфель.
ел  к метро  парком, и  навстречу  черно колыхалась  людскаЯ  река;  та,  в
которой, бывало, мы маму нашу вылавливали  вот  в этом сером  пальто. ‘олнце
село.  €  глЯдел  туда, где  поверх колышащихсЯ  голов  малиново растекалась
баннаЯ рожа заката. €з-под темных, застывших бровЯми тучек глЯдела; на щеках
приклеились  листьЯ  березовых  веников. €  подумал, совсем неожиданно,  что
когда-нибудь буду вот так же идти,  и, быть может,  покойно  на душе  у менЯ
будет. ‚се пройдет, все остудит всесильное  времЯ. ‚от как это горЯщее небо.
ќх,  взглЯну  Я  на мир и  почувствую все, снова  все.  ‡апах  ветра, дождЯ.
ЏоглЯжу на  такой вот закат и... не буду думать. Ћ тебе. €  вообще -- просто
стану глЯдеть, просто так, как бывало. "‚ремЯ лечит",  трЯсет и трЯсет,  как
решета, наши головы, просеивает былое, то крупичатое, тончайшее, лучшее,  из
чего она лепитсЯ, жизнь.  ‚се  просеиваетсЯ, остаютсЯ комки. ‡абываетсЯ, как
вставали --  с тобой, как гулЯли -- с тобой,  как дышали -- тобой.  € совсем
по-иному тЯнутсЯ дни.  “ж давно засыпаю без водки, без снадобьев, и все реже
ты снишьсЯ мне.
     ‹ес шумит, золотитсЯ песок, рожь  струитсЯ под ветром, изумрудно  свежа
трава, до того, что коровьЯ слюна набегает. € не только природа -- люди тоже
сумели. …сть  Ѓетховен, Џушкин, Ѓулгаков,  опен -- да  мало ли! Ќо  прошли,
отстучали  на  стыках уже  тысЯчи  дней, и,  припомнив  тот вечер, как шел и
глЯдел на закат, вижу, что не выпало нам ни единой минуты, чтоб глЯдеть и не
думать. ‚ернее, не то чтоб не думать -- чтоб оно не с и д е л о, чтоб на миг
не  в  башке потрЯсти эту радость существованиЯ,  а в душе придержать.  Ќет,
туда не пробилось. Ќи разу. …ще будут тревоги, волнениЯ, радости,  но  покоЯ
не будет.
     Љак бы  вам  объЯснить? ‚от выходите из дому в летнее  утро, еще  рано,
теплый свет  и длиннаЯ тень мгновенно охватывают -- то не мысли, не какие-то
чувства -- ощущение или... как  бы это сказать? Ќечто сложное, умЯгчающее. €
предельно простое. Љрасота цветущего мира, тишь, покой, тепло -- и всплывают
волнами  былые  дни, ластЯсь, плавно  подталкивают к чему-то.  —то-то  ждет,
непременно ждет и -- хорошее, еще неосознанное.  аг, другой... раздробитсЯ,
уйдет.  Њожет, лучше вам станет,  может, хуже, но  такого сегоднЯ не  будет.
—тобы  так  -- просто  плавно  плыть в теплой реке бытиЯ.  Ќе  тревожась, не
вспоминаЯ, не жалеЯ и не загадываЯ. Ђ без этой теплой подкладки холодит даже
самаЯ жаркаЯ радость.
     -- Ќу, не улежал? --  Љак? -- кивнул туда, где  была  ты. --  Ќикак. Ќе
спит. -- Ќе сказала тогда, как ждала, что  заснешь, как  прощалась  с тобой,
тайком.  Ќо  задремывала ты,  испуганно дергалась,  садилась,  оглЯдывалась.
ЃоЯлась  уснуть. ‚идно, чуЯла что-то.  --  Ќу, иди.  ’ы принес?  Џовесь в их
шкафу,- сказала о пальто и других принесенных вещах.
     ‘ел к тебе и услышал, с трудом разобрав: "Џапа, а мне клизму делали. --
‡адумчиво помолчала.-- ’ы не знаешь, зачем?" -- "‹ерочка, Я же тебе сказала,
     чтобы очистить животик". -- "Ћт чего?"
     ќто правда, подумал Я, от воды.
     -- Џапочка,  ты  нам принес  новую книжку?  ќтого  Њусатова  забери  --
барахло!  "„ва  капитана"? ‚от хорошо,  да,  ‹ерочка? Ђ  сегоднЯ папа с нами
будет. -- „олго? -- ‚сю ночь.
     €  текла,  сочилась  по каплЯм  ночь.  ‡адыхалась.  ‘адилась.  ѓлЯдела.
Џадала. Њама  тоже  вставала. ’огда выходил покурить. ЌЯнька, рыжаЯ, толстаЯ
стукачиха, влезла по стремЯнке  на антресоли над лестничным входом, зарылась
в матрасы, прихлопнула  за  собой ставенки.  ќто  ведь  не  про