 истории.  ‚осполнЯют  тот  пробел
художники слова, способные более-менее правдиво  писать  о близком - о своих
соотечественниках. €менно такой материал ценен, если он  вовремЯ фиксируетсЯ
и переноситсЯ в своих книгах писателЯми.
     Љогда  Њережковский, Ђлексей  ’олстой, „аниил ѓранин пишут исторические
романы о  ‚еликом Џетре, то  заранее можно сказать - будет  написано вранье!
‘овершитсЯ лишь описание  очередной "версии" - не более того! "Џознай себЯ!"
- призыв древних обозначал главное свойство человека, его неспособность даже
к самоанализу.  ѓде уж тут познать  такую глыбу, как Џетр I, окруженную мало
понЯтными  современным  поколениЯм   людьми   -  единомышленниками  великого
человека,  тайными  и скрытыми  врагами и  прочим людом. ‚от  и  получалось:
Њережковский косил в свой  угол, в котором  в эпатажной позе корчила из себЯ
сверхчеловека  ‡инулЯ  ѓиппиус (жена писателЯ-историка);  обжора и  лизоблюд
’олстой со своей колоколенки, низко приклонив голову перед ‚еликим “чителем,
обозревал деЯниЯ Џетра  ‚еликого; ѓранин предлагал иной взглЯд, - как сам он
заверЯл, взглЯд инженера, строителЯ.  Ќо никто из перечисленных писателей не
мог знать,  понимать  и  правдиво  отразить  истинные  эмоции,  переживаемые
далекими поколениЯми,  великой личностью, принадлежавшей  другой эпохе.  ‚се
эти  писатели  предложили  современникам  длЯ  потреблениЯ  свои откровенные
заблуждениЯ. Џолучилась кособокаЯ историческаЯ неправда!
     ‘удьба уберегла  Ѓ‚Џ от подобных  творческих заблуждений. Ћн решительно
избегал  проникновениЯ в ему не подвластное. Ќо переживаЯ жизнь своих героев
- современников, аналогов  по душевной динамике, органично спаЯнных с  самим
автором,  - Ѓ‚Џ  обрекал  себЯ  на злейшее самоистЯзание! Љогда  приходилось
хоронить главного героЯ, то  следовало умозрительное  прохождение через  все
"программы",  установленные велением  ѓоспода Ѓога  на  сей случай. ќто тоже
самое,  что умирать самому,  да не единожды! Џознать "отчаЯние" можно только
попав  в полосу  аналогичного тумана,  либо  индуцировав близкое состоЯние в
писательской отзывчивой душе.
     €звечный философский, да и медицинский тоже, спор:  что первично, а что
вторично? ќтот  спор  заедает  и нашу гипотезу. Ќо, смеем надеЯтьсЯ,  только
покусывает ее, не круша  полностью.  €  подтверждение  тому находим в стихах
Ѓ‚Џ, рассматриваЯ их с  непривычной позиции: <b>"Љаким бы полотном батальным ни
ЯвлЯлась советскаЯ сусальнейшаЯ ђусь, какой бы жалостью душа ни наполнЯлась,
не  поклонюсь,  не примерюсь со всею мерзостью, жестокостью  и скукой немого
рабства - нет, о нет, еще Я духом жив,  еще не сыт разлукой,  увольте, Я еще
поэт".</b>  ‘мелость  и твердость - это ответственные и достойные качества. Ћни,
бесспорно, тоже генетически  закреплены, но выбраны были из другого  набора.
ќти  сильные зарЯды отлеживаютсЯ  до поры  до  времени в  другом патронташе.
џсно, что фигура Ѓ‚Џ неоднозначна, что в душе  его таилось и  добро и зло, -
следствие бурлениЯ прогрессивной и регрессивной генетики.
     ‚ина  Ѓ‚Џ  очевидна,  он  сам  разоблачает  себЯ  в романе  "ЋтчаЯние":
<b>"‡еркала, слава Ѓогу, в комнате нет, как нет  и  Ѓога,  которого славлю. ‚се
темно,  все  страшно,  и нет особых  причин медлить мне в  этом  темном, зрЯ
выдуманном  мире".</b>  ‚ера  в  бога  - это  зеркало  души,  это  Яркий  факел,
разгонЯющий любую  тьму. Ќо, если нет  Ѓога в душе, то  нет и  зеркала перед
глазами, отражающего  все  негативные стороны  твоего  характера, поведениЯ,
мыслей,  нет  и  освещениЯ.  ‘казано в  Џисании:  <b>"Ќачало  мудрости -  страх
ѓосподень; разум верный у всех, исполнЯющих заповеди …го. •вала …му пребудет
вовек" (Џсалом 110: 10).</b>
     Њожно  ли  идти на суд Ѓожий, ожидаЯ благополучного длЯ себЯ решениЯ, с
таким  запасом свЯтотатства: <b>"Ќо беспокоитьсЯ не о чем. Ѓога  нет, как нет и
бессмертиЯ,  - это  второе чудище  можно  так  же  легко уничтожить,  как  и
первое".</b>
     €з  первой  порочной  посылки  рождаетсЯ   уже  целаЯ  теориЯ,  система
взглЯдов,  за  которую  ребенку  просто  шлепают  по  губам, ну а  взрослого
наказывают по-взрослому  -  болезнью,  горем близких,  смертью. Ќикак  иначе
нельзЯ  расшифровать коварные  сомнениЯ, переложенные Ѓ‚Џ  из своей головы в
уста главного героЯ: <b>"‚от  в чем затор, вот в чем ужас, и ведь игра-то будет
долгаЯ,  бесконечнаЯ, никогда, никогда душа на  том свете  не будет уверена,
что ласковые, родные  души, окружившие  ее, не  рЯженые  демоны, -  и вечно,
вечно, вечно душа будет пребывать в сомнении, ждать страшной, издевательской
перемены в любимом лице, наклонившемсЯ к ней".</b>
     €скажение  образа бытиЯ,  как  следствие  плохой  мыслительной  оптики,
развиваетсЯ и дальше. ‘поткнувшийсЯ на софизме и истерическом атеизме, автор
продолжает калечить и своих литературных героев, вбиваЯ,  как гвозди в живое
тело, а затем распинаЯ на позорном кресте идеологическую  галиматью: <b>"…сли Я
не  хозЯин своей  жизни,  не деспот своего  бытиЯ, то никакаЯ логика и ничьи
экстазы  не  разубедЯт  менЯ  в  невозможной  глупости  моего  положениЯ,  -
положениЯ  раба  божьего,  даже не  раба,  а  какой-то спички,  которую  зрЯ
зажигает и  потом гасит любознательный ребенок - гроза своих игрушек".</b> Ќу, а
если простой  человек не  может  подскочить на  собственных ногах, взмахнуть
руками и полететь, как птица, то разве это трагедиЯ. ‚ том заключаетсЯ всего
лишь   одно   из   простых   доказательств    относительности   человеческих
возможностей, Явно  и  заранее  ограниченных  ’ворцом.  „лЯ  чего  же  из-за
очевидного  впадать в невероЯтное и  поднимать голос, срывающийсЯ до жалкого
ребЯчьего писка, на Ѓога?!
     ‚ головах современников, к сожалению, так много понЯтийного мусора, что
добавлЯть к нему еще и осколки своих ошибочных представлений будет уже Явным
перебором,  кощунством,  если угодно, над истиной, правдой, справедливостью.
€наче  получитсЯ  так,  как предрекал  Ѓ‚Џ в одном из  своих стихотворений с
претенциозным  заголовком "Џоэты": <b>"Ђ мы  ведь, поди, вдохновение знали, нам
жить бы, казалось,  и книгам  расти,  но музы безродные нас доконали, и ныне
пора  нам из  мира уйти".</b>  ‚  этом заверении  кроетсЯ  феномен сопереживаниЯ
автора с теми, кто  попал в мЯсорубку страшных  социальных потрЯсений, - это
все живые и обобщенные эмоции, имеющие, по отношению к правде жизни, большую
цену!
     ‚место масштабных полотен Ѓ‚Џ часто создавал лишь оригинальные поделки,
в которых, слов нет,  демонстрировалась филиграннаЯ писательскаЯ техника, но
жизневеденьЯ, философии заключалось всего лишь на ломаный грошик. Ѓеды в том
нет.  ‚  конце  концов  у каждого  писателЯ свой  масштаб, своЯ тема.  „а  и
материальное  состоЯние могло заставлЯть  суетитьсЯ, искать способа созданиЯ
окупаемых  романов. Ќо  зачем  же  подправлЯть великолепный  пирог  обильным
количеством  Яда:  цианистого  калиЯ,  например,  длЯ  умерщвлениЯ  человека
достаточно и  минимума. Џоэтому,  видимо, тема  родины, эмиграции  звучит  в
романах Ѓ‚Џ, как писк комара, уже пришлепнутого ладошкой ‚ождЯ всех народов.
     Ћднако  душевной энергии, поэтической  чувствительности  у него, как  у
поэта,  было достаточно длЯ того,  чтобы создавать по величине маленькие, но
по  духовному  зарЯду  сильнейшие  шедевры,   -  как  взрыв  атомной  бомбы,
подложенной под большевизм и  тотальную дебильность, воспитанную всеми этими
авантюристами - соратниками по партии. Ќапример: <b>"Љто менЯ повезет по ухабам
домой,  мимо сизых болот и струЯщихсЯ нив? Љто укажет кнутом, обернувшись ко
мне, меж берез и рЯбин  зеленеющий дом?"</b>,  вот  еще  другое: <b>"‹юдЯм скажешь:
настало. ‡автра Я в путь соберусь. (ѓолуби. „вор  постоЯлый. ђжаваЯ вывеска:
ђусь.)"</b>, или такаЯ  ностальгическаЯ печать: <b>Ћднажды  мы под вечер оба стоЯли
на старом мосту. ‘кажи мне, спросил Я, до гроба запомнишь вон ласточку ту? €
ты отвечала: еще бы! € как мы заплакали оба, как вскрикнула жизнь на лету...
„о завтра, навеки, до гроба - однажды, на старом мосту..."</b>
     Ќа фоне творческих парадоксов, наивных заблуждений трудно удержатьсЯ от
констатации того, что душа Ѓ‚Џ была изломана основательно: толи он платил по
счетам предков-греховодников, толи набирал актив собственной греховности? Ќо
хрен редьки не слаще!  ‡а то  и другое  приходитсЯ платить  великой ценой  -
мучением! Ќо  все  были уже давно предупреждены:  <b>"Ѓезрассудные страдали  за
беззаконные  пути  свои и за неправды свои; от всЯкой пищи  отвращалась душа
их, и они приближались ко вратам смерти" (Џсалом 106: 17-18).
     Ѓ‚Џ  предложил поучительную формулу:</b>  "‘мешон пожилой человек,  который
бегом, с прыгающими щеками, с решительным топотом, догнал последний автобус,
но боитсЯ вскочить  на ходу,  и  виновато  улыбаЯсь, еще трусЯ  по  инерции,
отстает". <b>‚сматриваЯсь, конечно, только под очень определенным углом зрениЯ,
в литературные мытарства, удачи и неудачи Ѓ‚Џ, ловишь себЯ на мысли, что эту
формулу он припас длЯ себЯ, на всЯкий пожарный случай. Љ счастью, в его доме
пожара не случилось, может быть потому, что и  дома собственного не было. Ќо
не был он бодрЯчком, ловкачом и  удачливым, каким всегда стремилсЯ казатьсЯ,
- грусть и печаль  были  его верными спутниками! ’еми же болезнЯми  страдали
герои его романов.
     ‹юбые   поиски  мотивации  сюжетных  и   характерологических  феноменов
"ЋтчаЯниЯ"  натыкаютсЯ еще  на один секрет: дуэт  близнецов, чем-то похожих,
но, вместе с  тем, очень разных, должен иметь авторское  опосредование. Ѓ‚Џ,
безусловно, мог  и не осознавать до конца мотивацию именно таких параллелей.
Ќо они  подпирали  его острыми  шипами  из неспокойной памЯти, переполненной
трагическими или жалкими картинами побега из ђоссии.</b>
     €наче откуда поЯвилась такаЯ примечательнаЯ сентенциЯ: <b>"“ всЯкой мыши -
свой  дом, но не  всЯкаЯ мышь выходит оттуда"</b> ‚ хвост этой покалеченной мыши
пристраиваетсЯ другое живописное  заключение: <b>"‚оробей  среди птиц  нищий, -
самый что  ни на  есть  нищий.  Ќищий".</b>  ‚  ту  же копилку  умещаетсЯ и дань
воровскому пафосу: <b>"Љража - лучший комплимент, который можно сделать вещи".</b>
     ђазве  можно сомневатьсЯ в  адресе ходкого замечаниЯ  по  поводу облика
двойников,   которое   Ѓ‚Џ   украсил   великолепной   сценической   оправой,
привлекающей внимание и, вместе с тем,  отвлекающей  от самого "бриллианта":
<b>"ЉажетсЯ у ЏаскалЯ встречаетсЯ где-то  умнаЯ  фраза о том,  что двое похожих
друг на друга людей  особого интереса в отдельности не представлЯют, но коль
скоро поЯвлЯютсЯ вместе  - сенсациЯ".</b>  ‡десь проглЯдываетсЯ самоуничижение и
органическаЯ свЯзь каких-то тайных пружин  и мостиков. Џопробуем разобратьсЯ
в том!
     ”абула романа проста: главный герой - осколок российского быта вынужден
жить в  ѓермании; ему порЯдком  надоел  его деловой, социальный статус, и он
задумывает детективную операцию - пристрелить случайно встреченного двойника
(как бы себЯ) и наслаждатьсЯ новым своим образом. ѓерой давно неудовлетворен
жизнью и потому в  сердцах  замечает: <b>"Ќикак не удаетсЯ мне вернутьсЯ в свою
оболочку и по-старому  расположитьсЯ  в самом себе, -  такой там беспорЯдок:
мебель переставлена, лампочка перегорела, прошлое мое разорвано на клочки".</b>
     ’ем не менее, он себЯ самого оценивает относительно высоко: <b>"Џо утрам Я
читаю  и пишу,  - кое-что может быть  скоро  издам  под новым своим  именем;
русский  литератор,  живущий  поблизости,  очень  хвалит  мой слог,  Яркость
воображениЯ".</b> ‡десь, видимо, автор заодно, мимоходом "легонечко медведЯ толк
ногой".  Ѓаран  лЯгает  копытом, скорее всего, €вана Ѓунина (хотЯ это только
версиЯ). ќто  добавлЯет  поэзии  и  самомнениЯ, корректируемого иронией:  <b>"џ
ощущал в себе  поэтический, писательский дар, а сверх того - крупные деловые
способности, - даром что мои дела шли неважно".</b>
     ‘  высоты  такого  удобного  холма  главный  герой  награждает  бойкими
характеристиками героев второй  линии. Љ своему двойнику он относитсЯ крайне
пренебрежительно,   а  заодно   и   ко   всему  людскому   племени.  €   вот
доказательства: <b>"‹юдскаЯ глупость, ненаблюдательность, небрежность - все это
выражалось в том, между прочим,  что даже определениЯ в кратком  перечне его
черт  не  совсем  соответствовали  эпитетам  в  собственном  моем  паспорте,
оставленном дома".</b>
     „алее  следуют конкретные  пощечины: <b>"…го имЯ было ”еликс,  что  значит
"счастливый".  ”амилию,  читатель,  тебе  знать  незачем. Џочерк  неуклюжий,
скрипЯщий  на  поворотах. Џисал он  левой  рукой".</b>  ‚се у  этого несчастного
плохо,  - даже  пишет левой рукой. ‚се плохое говоритсЯ  как бы в оправдание
приговора: да он годен лишь длЯ того, чтобы его пристрелить в лесной  глуши.
Џотому и письма его подвергаютсЯ беспощадной критике: <b>"Љак часто случаетсЯ с
полуграмотными,  тон  его  письма  совершенно  не  соответствовал  тону  его
обычного разговора: в письме это был дрожащий фальцет с провалами витиеватой
хрипоты, а в жизни - самодовольный басок с дидактическими низами".</b>
     Ћтсюда  и  веское заключение:  <b>"„а,  страшнаЯ  встреча. ‚место нежного,
маленького увальнЯ, Я нашел говорливого безумца с резкими телодвижениЯми..."</b>
     ѓлавный герой  - раскованный поэт,  потому,  нисколечко не смущаЯсь, он
бросает  в атмосферу несколько правдивых  слов о своей  матери, нежно ласкаЯ
при этом себЯ: <b>"џ мог бы, конечно, похерить  выдуманную историю с веером, но
Я нарочно  оставлЯю  ее,  как  образец  одной из главных моих черт:  легкой,
вдохновенной лживости".</b>  Њаму из томной, с веером  в руках особы он низводит
до простой,  грубой  женщины "в грЯзной кацавейке". ѓде  здесь  фантазерство
поэтическое, а  где лживость эстетическаЯ: кто родитель скабрезной истории о
матери  -  герой  или  автор?  <b>"Љакой   ужас...  хорошенькое  освещение  под
монпансье. „а  и вообще - зачем  говорить о таланте,  вы же  не  понимаете в
искусстве ни киЯ".</b>
     Ћднако, есть ли смысл удивлЯтьсЯ эстетической трепке, заданной ”еликсу,
если он уже давно приговорен  на  закланье, или  матери, котораЯ почивает  в
тиши,  на кладбище. ђЯдом  проживает нежное, наивное существо, как  все жены
(особенно,  в  воображении  мужей-рогоносцев!).   Њожет   ей  отдаетсЯ  дань
растоптанного  восторга? —итаем  и  призадумываемсЯ: <b>"Ћна малообразованна  и
малонаблюдательна. Њы  выЯснили как-то,  что  слово  "мистик"  она принимала
всегда  за уменьшительное,  допускаЯ  таким  образом  существование каких-то
настоЯщих больших  "мистов",  в черных тогах, что ли, со  звездными  лицами.
…динственное дерево, которое она отличает, это береза:  наша, мол, русскаЯ".</b>
•арактеристика достоинств  подруги продолжаетсЯ  в том же  духе: <b>"Ќет  тайны
гармонии ей были  совершенно недоступны, и с этим свЯзывалась необычайнаЯ ее
безалаберность, нерЯшливость".</b> €тог подобных рассуждений должен быть истинно
русским. ’ак и получилось:  <b>"џ иногда спрашиваю себЯ, за что, собственно, ее
люблю, -  может  быть,  за теплый карий раек пушистых глаз, за  естественную
боковую  волну  в   кое-как  причесанных  каштановых  волосах,  за  круглые,
подвижные плечи, а всего вернее - за ее любовь ко мне".</b>
     ‹итературоведу, возможно, было бы интересно разобратьсЯ в том, кто были
те  модели  (а  их,  конечно,  было  несколько),  с  которых  автор списывал
примечательные  портреты. Њожет  быть, сестра  Ћльга,  встретившаЯ  в  штыки
женитьбу  Ѓ‚Џ на еврейке и  никогда  не отступившаЯ  со своей позиции? Њожет
быть, та прекраснаЯ русскаЯ женщина, зашифрованнаЯ  Ѓ‚Џ под именем Ќина? €ли
он нырнул в глубину - к первой любви, к ‚алентине, шифруемой именем ’атьЯна?
’аких "или"  можно  насчитать множество, но не  в том вопрос.  Џримечательно
замечание  героЯ, вообще, о женщинах: <b>"†енщины... -  Ќо что говорить об этих
изменчивых, развратных существах..."</b>
     Џриближение к  кульминации  ознаменовалось  откровением Ѓ‚Џ с  женой по
поводу    замысла    всей   операции,   рискованной    авантюры.   Ћбозначим
психологические   переливы   лишь   некоторыми   штрихами,   принадлежащими,
естественно, герою романа,  то бишь  автору: <b>"џ глотал  слезы, Я всхлипывал.
Њетались  малиновые тени мелодрам".</b> †ена, конечно,  вела себЯ глупее некуда:
<b>"‹ида обхватила мою ногу  и уставилась на менЯ  своими шоколадными глазами".</b>
Ќужно  помнить,  что  длЯ  писателЯ   самаЯ  ласковаЯ  возможность  отмстить
обидчикам  заключаетсЯ  в  творчестве: всех врагов  можно  вывести на чистую
воду,  публично  или  заочно  осудить,  казнить  изощренно  или  помиловать.
Џлацдарм длЯ самоутверждениЯ не ограничен, и Ѓ‚Џ, естественно, не пропускает
такие подарки судьбы.
     ‹егко  отыскать и  выделить  две  забавные параллели, которые прекрасно
работают  "на  понижение"  трагизма,  на  юмор,  как  средство  психотерапии
(точнее,   эстетикотерапии).   Џервое   бьет   в   детство:   <b>"Џоговорим   о
преступлениЯх,  об  искусстве  преступлениЯ,  о карточных фокусах,  Я  очень
сейчас  возбужден".</b>  ‡атем  легким движением руки  мастера  затвор  автомата
передергиваетсЯ  назад,   экстрактируетсЯ  использованнаЯ  гильза,  и  новый
убийственный  зарЯд досылаетсЯ  в патронник. ‡атем пулЯ  летит в  неведомое,
тайное,  сексуальное:  <b>"Њы  никогда не  целовались,  - Я не  терплю  слЯкоти
лобзаний.  ѓоворЯт, Японцы тоже - даже в  минуты страсти - никогда не целуют
своих  женщин, -  просто им  чуждо  и непонЯтно,  и может быть даже  немного
противно это прикосновение голыми губами к эпителию ближнего".</b>
     Ѓезусловно, все эти вирши в большей мере поэтические игрушки, пристебы,
ибо трудно поверить в то, что столь эмоциональный субъект, как Ѓ‚Џ, способен
так   основательно  застревать  на  "поцелуе".  Ћткуда  же  тогда  выплывает
базис-пароход  длЯ  последующего  "скабрезного"  романа  про  очаровательную
нимфетку, покорившую  весь мир?!  .„етали же берутсЯ из личной жизни и никак
не  иначе!  Љ тому  же  этот  писатель способен так однозначно,  категорично
выносить суждениЯ  о  вопросах  более сложных,  чем слюнЯвый поцелуй. Џравда
такие  рассуждениЯ уже,  как говоритсЯ, из другой оперы:  <b>"‘амоубийство есть
самодурство.  ‚се,  что  можно  сделать,  это  исполнить  каприз   мученика,
облегчить его участь сознанием, что, умираЯ, он творит доброе дело, приносит
пользу,  - грубую, материальную  пользу, - но все же пользу".</b>  Ќо то, что он
поднЯл  эту тему,  свидетельство смелости,  способности поднимать  брошенную
перчатку длЯ ответа на вызов смертельной дуэлью.
     Ћ смелости (возможно, о некой отрешенности человека, загнанного в угол)
говорЯт финальные  реплики главного  героЯ, подтЯнутого  к ним за уши  самим
автором. € здесь важны опЯть-таки детали. ‚от как  выглЯдит природа, отзвуки
которой  гудЯт в  душе:  <b>"Ѓыл  продувной  день,  голубой, в Яблоках:  ветер,
дальний  родственник  здешнего,  летал  по узким  улицам; облака  то  и дело
сметали  солнце, и  оно показывалось опЯть  как монета фокусника".</b>  ЏриЯтное
обрамление событий - нечего сказать!
     „алее  на  сцену  выходит представитель  власти, почти  что  шутовского
качества: <b>"ќто довольно пухлый розовый мужчина, ноги хером, фатоватые черные
усики".</b> Ќо  тем не менее герой романа сразу догадалсЯ, что гром скоро грЯнет
и  включать рубильник  длЯ  полного  освещениЯ  преступника  будет  как  раз
опереточный  герой,  полицейский  с  "ногами хером".  “потребленный  сленг -
отличное  доказательство сексуальной  развитости  автора  романа, а  не  его
главного и второстепенного героев.
     ‘ледует многообещающее заЯвление, которое неоднократно звучало в стихах
Ѓ‚Џ: <b>"џ  хочу смерть мою кому-нибудь подарить, - внезапно сказал он, и глаза
его  налились  бриллиантовым  светом  безумиЯ".</b>  Ќо  несколько  отдышавшись,
охолонув, даже самый  заЯдлый преступник  возвращаетсЯ к спасительной, пусть
призрачной, надежде: <b>"Њожет быть, все это - лжебытие, дурной сон, и Я сейчас
проснусь где-нибудь  -  на травке под Џрагой.  •орошо  по крайней  мере, что
затравили так скоро".</b>
     ‚се наши исследовательские розыски велись лишь с одной целью - раскрыть
главный  секрет,   составлЯющий  сущность  глубинных  мотиваций.  ѓениальный
ученый, успешно  практиковавший психотерапевт,  интереснейшаЯ личность  Љарл
ѓустав ћнг, живший,  кстати,  примерно в одно  и  тоже времЯ с Ѓ‚Џ, заметил:
"—еловек способен преодолеть совершенно невозможные трудности, если убежден,
что это имеет смысл. € терпит  крах,  если  сверх  прочих несчастий вынужден
признавать, что играет роль в "сказке, рассказанной идиотом".
     Џохоже, что  под спудом  бытовой  психологии автор  романа хотел, но не
сумел,  скрыть  не  столько  очевидность различий  двух  персонажей, сколько
образы  вздыбленной  большевизмом  и  природной  глупостью  ее  подавлЯющего
большинства   населениЯ  ђоссии,  котораЯ  вышвырнула  за  свои  пределы  (к
несчастью!) все же лучшую часть общества,  превратив ее в метущуюсЯ без рулЯ
и  ветрил эмиграцию.  ’акому  утверждению  созвучны многие нотки переживаний
героев   романа,   многочисленных   блестЯщих  стихами   Ѓ‚Џ,   составлЯющих
национальное  достоЯние,  богатство  государства российского. Ћни и написаны
были примерно в одно времЯ и соответствовали  большому и  личному, и  общему
горю:  <b>"ЋтвЯжись,  Я  тебЯ  умолЯю!  ‚ечер  страшен,   гул  жизни  затих.  џ
беспомощен. џ умираю от слепых наплываний твоих".</b>
     €ли  еще  совершенно  потрЯсающее по поэтической экспрессии: <b>"Ќебритый,
смеющийсЯ, бледный, в чистом еще пиджаке,  без галстука, с  маленькой медной
запонкой  на кадыке,  он ждет, и  все зримое в мире  - только высокий забор,
жестЯнка  в  траве  и  четыре  дула,  смотрЯщих в упор... ‚се.  ЊолниЯ  боли
железной. ЌеумолимаЯ тьма.  €  воЯ,  кружитсЯ над бездной ангел,  сошедший с
ума".</b>  ‚  другом  варианте стихотворениЯ "ђасстрел" звучат  не  менее точные
слова: <b>"Ќо  сердце, как бы  ты хотело,  чтоб это вправду  было так:  ђоссиЯ,
звезды, ночь расстрела и весь в черемухе овраг".</b>
     ‚от и  получаетсЯ,  как  ни верти,  сакраментальное:  <b>"‹учше уповать на
ѓоспода, нежели надеЯтьсЯ на человека" (Џсалом 117: 8).</b> Ќе будем же строги к
заблуждениЯм  Ѓ‚Џ  и  пакостЯм его  героев,  ибо мастерство  и  писательский
профессионализм  здесь  задействован   головокружительной   высоты.   Ћднако
напомним   свЯтые   слова:  <b>"ѓоворю   безумствующим:  "не  безумствуйте",  и
нечестивым: "не  поднимайте  рога,  не  поднимайте  высоко рога  вашего,  не
говорите жестоковыйно" (Џсалом 74: 5-6).</b>

     * 6.1 *
     Ѓыло раннее утро, ‘абрина лежала на  спине. ђассвет  пришел неожиданно,
ибо  она встретила его за  чтением  новой  тетради ‘ергеева. ‘вет нового днЯ
врезалсЯ в глаза, стал осознаваем, только по прочтении заключительной фразы.
‘абрина  молчала и  думала  о только что прочитанном, задевшем ее глубоко за
живое.  ‚  “ниверситете  она  неоднократно  обращалась  к  творчеству  этого
писателЯ,  но никогда  раньше  ей не удавалось приблизитьсЯ  к пониманию его
характера, мотивов поступков героев многочисленных произведений  так близко.
‘ергеев взЯл  ее за руку  и подвел к  нужному микроскопу,  а  от  него  -  к
подзорной трубе и опЯть - к микроскопу!
     Џришел день  выписки из родильного дома, -  выдворЯли всю палату оптом.
Ќа  крыльце "выписной" толпились встречающие: уже по их  лицам,  по величине
сепарированных  толпочек  можно было  судить  о  качестве  жизни,  ожидающей
новорожденного ребенка и его  мать-страдалицу. ‘абрину встречала  небольшаЯ,
но солиднаЯ группа: Њуза и три респектабельных мужчины - Њагазанник, ”еликс,
‚ерещагин,  да  еще двое "одинаково одетых" парней  стоЯли у двух лимузинов,
внимательно отслеживаЯ  весь  бомонд, да с недоверием  зыркаЯ  на окружающие
постройки. ЏриметнаЯ группа была  первой из принимающих счастливых матерей и
малюсеньких человечков, тщательно запеленованных.
     Њедсестра  и  санитарка,  вынесшие  изЯщные  "сверточки", были  одарены
по-царски   -  платили   только  "зелеными"  в  количестве,  достаточном  на
приобретение  новых  шикарных  дубленок.   €зголодавшиесЯ   от  хронического
безденежьЯ  медработники  захлебнулись  восторгом  и,  почувствовав  сильное
головокружение, оперлись на железные руки встречающих венценосцев.  ’ак  под
руку  их  и  отвели  обратно  на  крыльцо   роддома.  ѓлавный  врач  клиники
раздосадовалсЯ,  что не вынес ребенка сам:  новую дубленку давно просили его
плечи, да и правое крыло родильного корпуса требовало скорейшего ремонта.
     “же сев в машину, ‘абрина проследила выход своих  новых подруг: ’атьЯну
встречал  рослый, но основательно зачуханный мужчина (тот самый законный, но
нелюбимый  супруг! -  догадалась  ‘абрина);  ЉатЯ  с  ребенком  оказалась  в
объЯтиЯх  мамы, даже  не успевшей снЯть халат и  быстро  умотавшей  снова на
работу в клинику. ЊолодаЯ мать была передана с рук на руки мужу-благодетелю,
распахнувшему  с  несколько  неуклюжей  провинциальной  решительностью  свои
объЯтиЯ. ‹обызаниЯ ограничились этим  молодым человеком, да  пожилой  парой,
видимо, не очень дальними родственниками.
     ‘абрина почувствовала себЯ неловко  из-за демонстрации барства, которым
просто полыхала ее группа поддержки, а потому попросила быстрее сматыватьсЯ.
ЏриЯтно было то, что  в руках всех встречавших мелькали букеты цветов, а это
всегда  гипнотизирует  женщин,  особенно  в тот  сложный  момент,  когда  их
выпускают из  пыточной камеры. ѓоворЯт,  что  даже в  средние века, в период
суровой  инквизиции,  сжигаемую   колдунью  украшали  букетами  свежеумерших
цветов, да разукрашенным колпаком. ’ак расплачивались звероподобные  судьи и
зрители     трагического     представлениЯ    с     главной    героиней    -
женщиной-страдалицей.
     Џриехали  в  скромную   квартиру,  к  ‘абрине:   там   Њузой  уже  было
организовано скоротечное застолье. Њежду делом - между кухней и  прихожей  -
сразу после снЯтиЯ  пальто ‘абрине более основательно  был представлен  Ћлег
‚ерещагин. ‚спомнили,  что он был один из самых давнишних, закадычных друзей
в Ѓозе  почившего  ‘ергеева. €х многое свЯзывало,  и не было никакого резона
отвращать  старую  и  верную  дружбу  от продолжателей  его заветов  -  сына
‚ладимира, ‘абрины.
     ‡астолье  начали  с  поздравлений  и  заверений  в  искренней  верности
сложившемусЯ  по  роковому  стечению  обстоЯтельств "семейному  братству"  и
готовности   прийти   на   помощь  в   любой   момент.  Њужчины,   гордо   и
многозначительно  запрокидываЯ головы,  как  красавцы  олени-рогоносцы,  роЯ
копытами землю, обутыми в модные  ботинки, просили разрешениЯ навещать дам и
по  мере  сил  участвовать в  воспитании наследника  их  незабвенного друга.
‘абрина  ловилась  на  Яркие  заверениЯ,  но  Њуза  воспринимала  весь  этот
"кобелиный  базар" (ее собственное выражение),  как пускаемую в глаза  пыль.
Њуза  одним только взглЯдом, брошенным как  бы случайно на раскудахтавшегосЯ
”еликса, быстро подавила его персональную активность. ‡атем она,  решительно
перехватив  жезл  власти, заЯвила,  что  от помощи  достойные и  воспитанные
женщины  никогда  не  отказываютсЯ,   но  всю  основную  работу  постараютсЯ
выполнЯть они - верные подруги - самостоЯтельно. ‡атем она вежливо напомнила
о существовании санэпидрежима в доме, где поселилсЯ новорожденный,  четкости
графика его кормлении, мытьЯ, пеленаниЯ, об отдыхе утомленной  матери и тому
подобное.
     ‘абрина  как раз  была склонна побалагурить  с мужчинами,  оказывавшими
такие активные  знаки  вниманиЯ  ее персоне.  ЋпрЯтное  выражение  -  "будем
дружить домами" приЯтно щекотало ухо,  тешило  душу намеком на  уверенность,
что недавно состоЯвшаЯсЯ мать не останетсЯ  одинокой. Ќо  Њуза действовала в
лучших  традициЯх старших  сестер  немецких  частных  клиник: мужики  быстро
почувствовали себЯ  сиволапыми питекантропами, им  стало абсолютно Ясно, что
"граница  на крепком замке", а  "пьЯнство - вредный порок", если не говорить
больше. „а и, вообще, в цивилизованном  обществе самцы потреблЯютсЯ только в
умеренных  дозах и,  в лучшем случае,  в  виде  конвертированной валюты. ‚се
элегантно раскланЯлись и помещение скромной квартирки, всосав через форточки
свежий воздух, выдавило из себЯ никому не нужную патогенную микрофлору.
     ‚ыйдЯ  на лестничную  площадку,  первым  очнулсЯ Њагазанник, он освЯтил
свою позицию немногословным заЯвлением:
     - Љруто, однако,  с нами обошлись, но  по справедливости;  полагаю, что
нам необходимо радоватьсЯ тому, что Њуза с  ‘абриной - такой крепко спаЯнный
"коллектив"!
     ”еликс промычал что-то похожее на перебор междометий:
     - „а, да! Ќичего себе! ‚ самом деле, быть может, приЯтно.
     ‚ерещагин,  обладаЯ отменными  внешними  данными, как ему казалось, был
удивлен, что его чары не поразили объект пристального вниманиЯ -  ‘абрину. Ђ
то, что Њуза его отошьет  самым  решительным образом,  не вызывало сомнениЯ.
…е-то он знал давно и очень хорошо. ‘абрина почему-то была одинаково вежлива
со всеми  мужчинами, даже, пожалуй, как показалось  ‚ерещагину, с наибольшим
вниманием   она  выслушивала  Њагазанника.  ‚о   всЯком  случае,  к  Ђркадию
Ќатановичу  она  обращалась  более  доверительно,  видимо,  как  к   старому
знакомому,  уже  успевшему сыграть  не  последнюю роль в ее  судьбе. ”еликс,
словно по негласной  договоренности, успел надеть  "кандалы"  зависимости от
Њузы. Ћн по собственной  воле, без принуждениЯ настойчиво шел к тому,  чтобы
вручить себЯ, вместе со  всеми потрохами, строгой повелительнице  - Њузе. Ќе
понЯтно было только - а каково, собственно, ее желание?
     ‚ерещагина  Явно обошли  вниманием.  Ћн это  чувствовал  всеми  фибрами
горЯчей души,  распахнутой,  как  и у  многих заурЯдных  кобелей,  навстречу
светлому чувству. Ђ был  он крайне самолюбивым в отношениЯх  с женщинами. Ћн
верил  в  свою  неотразимость, но как-то странно подбирал себе  партнерш. Ћн
женилсЯ уже четырежды и  каждый раз в супружество влЯпывалсЯ, как воробей  в
лепеху коровьего дерьма. Љак-то ‘ергеев, по поводу его  очередного развода и
желаниЯ вступить в новый "счастливый брак", рассказал Ћлегу старую байку про
того самого  воробушка,  который, изголодавшись и истосковавшись по  теплому
гнезду, замерз налету в  зимнюю  стужу и упал  с небольшой высоты  в свежую,
теплую  коровью  лепеху.  Љазалось бы,  надо  радоватьсЯ  удаче,  но воробей
отогревшись, зачирикал. Њимо пробегала  лиса:  естественно, она  моментально
отреагировала на бодрое  пение птахи - вытащила  из тепла и  сожрала. Њораль
проста: "если уж попал в говно, то не чирикай"!
     Џсихоаналитики   из   морга   подвергали  искус   и   несчастье   Ћлега
всестороннему анализу.  Ѓыл выЯвлен  слабый пунктик, камень  преткновениЯ, с
позволениЯ   сказать,    locus    minoris    resistentiae.    ‚ерещагин,   в
действительности,  был  обделен женским  вниманием  в  силу  организационных
ошибок  -  он  сам себЯ  подписал  на  персистентный "вЯзкий брак",  напрочь
обрубавший реальные возможности к свободному  полету.  Њожно было удивлЯтьсЯ
тому, как очереднаЯ жена-психопатка не обрубила ему, наконец, самый  дорогой
"конец"! Џорой  на Ћлега было  больно смотреть:  маска печали  не сходила  с
лица,  он выглЯдел  хуже, чем молодой  красивый олень, у которого есть все -
ветвистые   рога,  бойкие  копыта,  другое   оружие.  Ќо   именно  двуногаЯ,
противоположнополаЯ судьба никак  не давала  ему, сперва, словно по  команде
"шпаги наголо!",  решительно оголить,  а  затем вложить  в подходЯщие  ножны
"верный  клинок". Љогда долго ждешь  такой команды,  все времЯ держа руку на
эфесе шпаги, конечно, возникают нервные  сшибки. •уже, если  команда подана,
но нет достойного  фантома длЯ нанесениЯ удара - тогда руку сводит судорога.
’ак рождаетсЯ невроз!
     ЌекотораЯ  неприЯтнаЯ симптоматика, свЯзаннаЯ со сложностЯми реализации
природной специфической потенции, уже начинала скрестись  в паховой области.
Џсихоаналитикам из морга приходилось изощрЯтьсЯ - настойчиво искать средства
медицинского характера. ЌервнаЯ система Ћлега  имела  такую конструкцию, что
ему был необходим  некий психологический допинг.  ’аким допингом и, вместе с
тем, Явным крючком, на  который насаживают мужскую особь  (тестис, простату,
печень  и   так  далее),  было  видимое  очарование  его   персоной.  ’акими
демонстрациЯми  мастерски владеют развитые  женщины, мечтающие  выйти замуж.
•итрые сучки, быстро раскусив Ћлежека, не тратЯ сил, просто открывали пошире
рот, изображаЯ почти дебильный восторг, очарование, полнейшую податливость и
покорность - и он был готов! Љазалось,  очумевшие  от  любви дамы предлагают
себЯ  в качестве пеньки длЯ витьЯ веревок. Ќо это была  только премедикациЯ.
‡атем,.. именно Ћлега вводили в полный наркоз  и в таком состоЯнии  начинали
вить   из   него  самого   веревки  -  крепкие,   основательные,   шикарные,
разноцветные.
     ”инал был обычен и прост, как ум сварливой женщины: когда основательнаЯ
пребенда (доход, имущество), как  в католической церкви,  были достаточными,
пропадало женское  обаЯние  и  таЯло очарование. Ќаружу  вылезал примитивный
персистор,  то есть криогенный  элемент  с  двумЯ  устойчивыми  состоЯниЯми,
применЯемый в вычислительной технике в качестве памЯти. Љоманды  были сугубо
двоичными  - неси, давай!  …му, уже, в общем-то,  зрелому  мужику,  никак не
удавалось понЯть простую истину: браки  совершаютсЯ  на небесах, то есть  на
искреннюю  любовь  необходимо благословение Ѓога. џсно,  что только подделка
даетсЯ бесплатно  (как сыр в мышеловке) и без благословениЯ - просто подойди
к любой помойке и выбирай среди огрызков и отходов себе пару.
     ‘абрина не  очаровалась Ћлежеком,  и  он  завЯл, притух, как говоритсЯ.
Ћднако здравый смысл и дружескаЯ солидарность проснулись в нем на лестничной
клетке, и ‡евс молвил:
     -  „а,  очень интеллигентно  и  со  вкусом нас отшили! Ќо  только таких
женщин и стоит уважать.
     ‚ерещагин   еще   по   наущению  ‘ергеева  прочно  спаЯлсЯ   с   новыми
работодателЯми,  между   ними  установились  доверительные  отношениЯ:  Ћлег
обладал  бесспорно  позитивными   качествами  -  честностью,  порЯдочностью,
умением трудитьсЯ самозабвенно до полного изнеможениЯ. Ћн был предприимчив и
неутомим в поисках совершенства на любом поприще - будь то спорт,  наука или
предпринимательство. Ќо в женском вопросе, как не крути, он был, безусловно,
отпетым  мудозвоном.  Љак-то  наглЯдевшись на ’анталовы  муки  своего друга,
‘ергеев  изобрел длЯ  него маленький стишок,  произнесенный  по  случаю  его
очередной женитьбы с искренним соболезнованием:
     ‘ердечные боли
     приходЯт от горЯ.
     Ќет объЯснений иных.
     ’ы счастьЯ глоток
     вырываешь у горЯ,
     но боль настигает
     тебЯ и других!

     Џочему-то его новаЯ избранница  -  очереднаЯ толстозадаЯ тюха (это  был
еще  один   объект   преткновениЯ!),   решила  воспринЯть  этот   стих,  как
свидетельство ее  особой положительной роли в жизни  ‚ерещагина. Ћна решила,
что  здесь  таитсЯ  намек  на ее  мессианскую  задачу,  которую она вместе с
Ћлежеком   будет  решать,  лежа  на  диване.  ‘ергеев,  понЯв,  что  камень,
запущенный из поэтической пращи, попал не в голову новой подруги Ћлега,  а в
зад какому-то горемычно тупому существу, преподнес по случаю новое творение,
надеЯсь на просветление означенной особы <i>(Ћчарование<b>)</b></i>:

     Љак хорошо с тобою мне
     лежать ничком, лицом в говне.
     Ќа все имеЯ острый взглЯд,
     люби не курв, не всех подрЯд.
     ‡абудешь скоро ты менЯ:
     нет, милый, дыма без огнЯ!

     Ќет слов, метафора здесь заложена была сложнаЯ, да и понЯть было трудно
с  лета:  где зеркало, кто прорицатель,  где фантом,  что,  собственно, есть
текст, а что подтекст?  Ќо  суженаЯ-рЯженаЯ решила, что стихотворение  - акт
превентивно-воспитательный,   а  посему   аплодировала   ему,   радуЯсь  как
дошкольник, впервые попавший на новогоднюю елку.
     ‘лава Ѓогу, что все спорные мысли и свЯтые мужские терзаниЯ остались за
железными дверЯми  квартиры ‘абрины. ‚нутри же помещениЯ,  у женщин,  кипела
бурнаЯ деЯтельность -  подмывание, кормление, гуление, пеленание.  Њуза вела
себЯ довольно странно: сперва  она, доходЯ до дрожи, пугалась притрагиватьсЯ
к  ребенку, словно  опасаЯсь невзначай  ему  повредить неловкими движениЯми,
затем, быстро  поднаторев,  напрочь отстранила  ‘абрину от забот санитарки и
медсестры одновременно.
     Љогда все материнские  функции были выполнены сполна,  женщины прилегли
на  диваны  отдохнуть, причем,  Њуза расположилась ближе  к  ребенку,  даваЯ
‘абрине  отдохнуть  после  серьезных  испытаний в роддоме. €  здесь начались
исповеди.  ‡астрельщицей, конечно,  выступала  ‘абрина. „ействовали подруги,
как истинные  гурманы, умеющие тешить себЯ неспешными рассказами и взаимными
расспросами. Ќи один писатель не сможет передать  колорит таких  разговоров,
если даже запишет все слово в слово.
     -  Њузочка, ты не поверишь, - сказала  ‘абрина взволнованно, - но менЯ,
скорее всего,  преследует какаЯ-то  мистика.  -  џ попадаю  в поле непростых
совпадений. Њне необходимо с тобой посоветоватьсЯ, ибо Я терЯюсь в догадках.
     Њуза  насторожилась   и  было   от   чего,   -   заЯвление-то  делалось
категоричное:
     -  Ћ  чем  ты,  ‘абринок,  может  быть  конфликты  с  медициной,  с  ее
носителЯми?
     -  Ќет,  нет...‡десь  как  раз  все  отлично,  если  Ђд  можно  назвать
"отличным", -  продолжала ‘абрина, - но Я не  могу разобратьсЯ  с ‘ергеевым.
Њне в роддоме наложили столько дерьма на загривок, что Я терЯюсь в догадках.
     Њуза  словно  встрепенулась,  как  курица-невротик  на новом нашесте, и
вперила внимательный взглЯд в подругу:
     - ’ы  расскажи  подробнее,  не  спеши,  - приободрила  она  ‘абрину,  -
разберемсЯ, помолЯсь. -  —то же все-таки случилось в роддоме. Ќа мой взглЯд,
это не то учреждение, где могут вершитьсЯ крутые дела.
     - Њистика заключаетсЯ в том, - продолжала  взволнованно  ‘абрина, - что
если верить рассказам (а не верить им у менЯ  нет никаких  оснований),  то Я
рожала сына  вместе с  еще одной  подругой  ‘ергеева и его  дочерью.  ‚се мы
родили по  мальчику. Ќо у  одной из женщин, которую звали  ’атьЯной, уже был
первенец, рожденный от ‘ергеева.  Ђ  дочь ЉатЯ, естественно, родила ‘ергееву
внука. ’аким образом, мой муж на сегоднЯшний день ЯвлЯетсЯ трижды отцом (два
сына и одна дочь) и одновременно  дедом. Љак не крути, но в  моих глазах его
лик приобрел очевидность многоженца и отчаЯнного "ходока".
     “  Њузы глаза полезли на лоб. "„а, весело живем"! ’акие крутые повороты
трудно было ожидать от добропорЯдочного ‘ергеева, особенно после  того,  как
он уже давно  скончалсЯ. Њуза вынуждена  была затеЯть допрос с пристрастием,
вытЯгиваЯ,  словно  клещами,  все  бытовые  подробности. Љартина  рисовалась
забавнаЯ и поучительнаЯ,  особенно, если  учесть, что  самый  первый  брак у
‘ергеева случилсЯ совсем  в молодые годы (на четвертом курсе института) и от
этого брака у него были дочь и сын. ‘абрина, скорее всего  не знала об этом.
Њуза  решила темнить.  Ћна не стала добавлЯть ей переживаний уточнениЯми.  Љ
счастью, по сведеньЯм Њузы сейчас дети от самого первого брака  проживают за
границей, и встреча  с  ними  ‘абрины  -  дело  маловероЯтное.  Џереваривали
информацию подруги довольно долго,  каждаЯ теснила  ее в собственном  уголке
мозга - хорошо, что  возможность  подглЯдывать в такие потаенные уголки была
полностью исключена. ‚ квартире нависло почти что трагическое молчание.
     Љогда  первые последствиЯ шока  у Њузы прошли, она стала решать, теперь
уже как психотерапевт, какую  позицию стоит занЯть: клеймить позором старого
развратника, или катить бочку в другую  сторону -  не с  холма, а в  гору! ‚
гору катить,  безусловно,  всегда труднее, но  реноме ‘ергеева  того стоило.
Њуза  решила  начать  издалека,  чтобы релаксировать ‘абрину, можно сказать,
выпустить из нее агрессию, как горЯчий подъемный воздух из летающего шара. “
психотерапевтов имеютсЯ в запасе разные забавные  штучки длЯ этих  целей. Ќо
самое  главное  -  это  умелаЯ  импровизациЯ  и  вроде бы логические, долгие
рассуждениЯ на утомление мозга пациента, а затем и перестройки мотивационных
конструкций. Њуза весело рассмеЯлась, приглашаЯ  своей открытостью и ‘абрину
сделать тоже самое, затем доверительно заЯвила:
     - ‘абринок, Я неоднократно  тебе уже говорила, что все мужики - сволочи
и  кобели. ќто  справедливо и однозначно!  ‘  того же полЯ дуриманов  и твой
‘ергеев, нечего его идеализировать. Љстати, если верить одной из его теорий,
которые  он рожал быстрее,  чем ты своих детей, то все исходит от генофонда.
ЋтвлечемсЯ  немного.  џ  вдруг вспомнила одну  смешную  историю,  свидетелем
которой   была.   ‘ергеев   читал   лекцию   аспирантам   об   использовании
историко-генетического метода анализа  в клинической практике. ќто он  такую
новую  игрушку  себе  выдумал,  заключил  ее  в  золоченую  раму  из научной
древесины! —его греха  таить, перед этим они с Њишкой  основательно поддали.
‘ергеев  хорошо  держал  дозу,  поэтому, прикрыв  бесстыжие глаза  дымчатыми
стеклами  очков   (он  их  всегда   держал  при  себе  длЯ  такого  случаЯ),
отодвинувшись  подальше   от   слушателей,  он  завел   свои  "балЯсины"  на
тарабарском научном Языке.
     - Ќе буду тебе пересказывать, ‘абринок, - продолжала  с азартом Њуза, -
всей лекции подробно, но скажу о смысле  ее в