        „митрий Љаралис. ђоман с героиней

---------------------------------------------------------------
     &copy; Copyright „митрий Љаралис
     From:ryabov@nevacom.spb.ru
---------------------------------------------------------------

     <i>Џовесть</i>

        ѓлава 1

     Њедведев узнавал соотечественников по выражению глаз.
     …сть  несколько анекдотов,  сочиненных  самими же  русскими,  по  каким
признакам  вылавливают наших разведчиков  в западных туалетах, ресторанах  и
публичных  домах.  Ђнекдоты  смешны,  правдивы,  как  большинство анекдотов,
сочиненных о  самих  себе,  приводЯтсЯ  в  учебных курсах разведшкол  многих
государств, но не имеют к этой истории никакого отношениЯ.
     Љ ней имеют отношение следующие обстоЯтельства.
     ’о, что Њедведев оказалсЯ единственным, как он думал, русским человеком
на греческом острове ђодос в декабре 199... года.
     ’о,  что Њедведев писал роман, и тот шел тЯжело, со скрипом. ’ак всегда
бывает,  когда  тащишь  повозку   сюжета  к  вершине  выбранного   перевала,
подсаживаЯ  в нее новых и  новых  героев, до тех  пор, пока она не достигнет
верхней точки и не помчитсЯ под гору сама, терЯЯ ездоков и набираЯ скорость.
     Њедведев тЯнул  свою повозку без песни,  но и  без ропота, догадываЯсь,
что  за две недели уединениЯ он едва ли  успеет втЯнуть в гору  два  десЯтка
героев-родственников -- он писал роман о своих предках.
     Њатериалов к  роману он  прихватил с избытком, отчего исцарапанный,  но
крепкий  пластиковый   "самсонайт"   можно  было   оставлЯть  в   аэропортах
безнадзорным  --  позарившийсЯ  на  него  лихой  человек не  пробежал  бы  с
чемоданом и пЯти шагов: всем известно, как тЯжелы книги и документы.
     ђоманный материал, доставленный из  ђоссии  на греческий  остров  ђодос
эстафетой трех  самолетов,  а  затем вознесенный ночным  таксистом к вершине
скалистого  холма,  где приютилось ласточкино гнездо  писательского  центра,
этот материал, очевидно,  решил, что  достиг предназначенной  ему  высоты, и
безмЯтежно отЯжелел в ожидании легкого спуска.
     ‚ номере  Њедведева на втором  этаже бледновато  отсвечивала бумага. Ќа
изЯщной  каштановой  тумбочке уныло  светилась кипа  исписанных  страниц;  в
барском  малиновом кресле белели  папки  с архивными выписками; а на широкой
кровати дрейфовали  раскрытые исторические книги и справочники,  куда каждое
утро  их приходилось  выкладывать  -- стол  был ни  к черту:  легкомысленный
предмет, напоминавший  дамское  трюмо --  с гнутыми ножками, Ящиком, высокой
перекладиной  внизу,  о  которую  Њедведев  долго  ушибал   ноги,  и  тесной
столешницей -- лампа, пепельница, бумага, а локти висЯт.
     Њедведев   подступалсЯ   к   материалу  с   уговорами,   призываЯ   его
встрЯхнутьсЯ, собратьсЯ, напружинитьсЯ -- нам, дескать, еще предстоит ползти
и карабкатьсЯ вверх, но этот стервец лениво дрых в теплом сухом воздухе и не
думал  отзыватьсЯ  на понуканиЯ. ‘тоило  ли лететь  с пудом  бумаги  кружным
зимним  маршрутом над тремЯ морЯми и десЯтком европейских государств,  чтобы
бродить  вокруг него кругами  на курортном островке? ‚ Џитере  по ночам хоть
иногда, но писалось.
     ђодовое древо  на  листе  миллиметровки  (по  нему  Њедведев  собиралсЯ
спускатьсЯ в  глубь  веков  и вести за собою  читателЯ)  он  укрепил рЯдом с
просторным окном, и  всЯкий раз, имеЯ нужду обратитьсЯ к схеме, жадно хватал
глазами  сказочный длЯ  северного человека  пейзаж  в добротной  пластиковой
раме:  зеленаЯ пальма  на  ветру, голубое  море,  известковые горы  близкого
турецкого берега и  рыбачий катерок, застывший  в  фотографическом мгновении
взглЯда.
     ’ри прозрачные  авторучки  оставались  полными,  и  лишь  в  четвертой,
начатой еще в  Џетербурге, короткий фиолетовый столбик напоминал термометр в
морозный день.
     € третье, что имеет отношение к описываемым событиЯм, -- его ежедневные
визиты в ресторанчик "—айна-хаус", где на террасе под легким тентом Њедведев
с забытым  аппетитом съедал горшочек обжигающего китайского  супа  из мидий,
водорослей,  морковки,  грибов и  еще чего-то  не  установленного  (китаЯнка
объЯснЯла, но английский Њедведева оказалсЯ груб длЯ тонких гастрономических
разговоров), а на второе -- цыплЯчьи лапки, запеченные в сухариках.
     Њедведев набрел на этот дешевый ресторанчик в первый же день и решил не
искать добра от  добра -- меню вполне соответствовало его вкусу  и кошельку,
туго набитому  драхмами, будившими в памЯти рисунки из школьного учебника по
истории „ревнего  мира. …динственный  недостаток  красивых  греческих  денег
заключалсЯ в поразительной способности всех этих акрополей, древних воинов в
шлемах и мускулистых задумчивых дискоболов пачками обмениватьсЯ на бутылочки
пепси-колы, гамбургеры в маслЯнистых салфетках, пластики жевательной резинки
и иную ерунду, без которой не прожить чужестранцу. ‡еленые лица американских
президентов в париках в этом смысле казались весомее и хитрее. €х в кошельке
Њедведева  было  меньше,  но  хрустели они увереннее,  и греческие древности
обменивались на них шелестЯщими ворохами.
     ...‚  тот  день  Њедведев  уже  потЯгивал  холодную  воду  из  высокого
запотевшего стакана,  думал о том, что минул  пЯтый  день его  литературного
заточениЯ,  а  еще ни черта  не написано, кроме  двух десЯтков страниц общих
мест и дневниковых записей, и неизвестно -- напишетсЯ ли;  думал о  том, что
пора поднЯтьсЯ и пройтись по пустынным улочкам курортного городка --  купить
таксофонную  карту,  зайти в  ювелирную  лавку  к  џнису,  подтвердить,  что
выбранные цепочки он обЯзательно  заберет, как только получит компенсацию за
авиабилеты, спуститьсЯ  к  набережной и пойти в темноте  по хрустЯщей гальке
вдоль  всхлипывающего морЯ к –ентру --  тЯнуть  повозку со своими  предками,
оставившими Њедведеву редкое наследство -- четырехсотлетний  след в  истории
‚еликого кнЯжества ‹итовского -- он  набрел на него  в €сторическом архиве и
не думал от него отказыватьсЯ.
     ‘ этими мыслЯми Њедведев ткнул окурок  в  пепельницу, допил воду и чуть
сдвинул  назад  стул,  и тут же  под  навес террасы вошла красиваЯ женщина с
высокой копной светлых волос и остановилась, словно раздумываЯ,  нужен ли ей
этот  пустой  ресторанчик  с  пиликающей  восточной  мелодией,  или  следует
поискать другой. ‹егкаЯ сумочка на плече, в руке пластиковые пакеты.
     Ћна скользнула по Њедведеву взглЯдом, и он понЯл -- русскаЯ.
     Ќеслышно придвинув стул обратно, Њедведев налил себе воды из графина  и
закурил новую сигарету. ("‚от так Я бросаю курить", -- подумал он.)
     †енщина  постоЯла у  стойки  и ткнула  пальцем в  клеточку  светЯщегосЯ
фото-меню: "This,  please!"  Ћна  произнесла  это  так неуверенно и знакомо,
словно  вместе  с  Њедведевым  начинала учитьсЯ  английскому  Языку у  одной
учительницы  -- горбуньи  Љлары  Џетровны, в 164-й  школе города ‹енинграда.
Џовар-китаец отпел  ей  что-то  по-английски,  и  худаЯ  китаЯнка  с  желтым
пергаментным лицом взЯлась исполнЯть заказ.
     Њедведев стал курить и смотреть на газетный киоск через  улицу, а когда
женщина, прошелестев пакетами, села за близкий столик и щелкнула зажигалкой,
как  бы  невзначай  скользнул по ней  взглЯдом.  Џерстни на длинных пальцах,
слегка  растрепаннаЯ  прическа,  цепочка  с  кулоном,  жакет  из  искрЯщейсЯ
материи... €, кажетсЯ, кожаные брюки.
     ‚се это Њедведев досмотрел мысленным взором, отвернувшись к светЯщемусЯ
киоску  и  припоминаЯ  увиденное.  "‘нежнаЯ Љоролева",  --  подумал про  нее
Њедведев.
     Ћт женщины, курившей тонкую сигарету, веЯло холодной усталостью, словно
она  переделала за  день много хлопотных и неприЯтных дел и теперь  не хочет
никого видеть, но королевский сан не  позволЯет ей  опустить  гордо поднЯтый
подбородок. Њедведев еще раз повернул голову, но она не захотела встретитьсЯ
с ним взглЯдом -- ее большие голубые глаза смотрели на всех, но и мимо всех,
так смотрЯт в зал опытные сидельцы президиумов.
     ‘легка задетый  ее  холодным невниманием,  Њедведев представил, что эта
русскаЯ женщина, скорее всего, жена бизнесмена, приехала отдохнуть в мертвый
сезон  на  сказочный  ђодос,  и теперь,  устав  таскатьсЯ  по  магазинам или
рассорившись  с  ухажером, решила  проЯвить  самостоЯтельность и поужинать в
дешевом  ресторанчике.  Ќе  бежать  же  к  ней  с  объЯтиЯми: "‡дравствуйте,
землЯчка!" Ћна вежливо пошлет его подальше,  -- достаточно взглЯнуть на  его
летние ботинки  с  плетеным  верхом,  джинсы  и  легкую  куртку с капюшоном,
которую он взЯл у сына на  случай ветреной погоды. Њедведев хмуро вообразил,
что сейчас на освещенную террасу войдет ее ухажер, сверкаЯ золотым ошейником
цепи под шелковой рубашкой,  сЯдет рЯдом  и примирительно  коснетсЯ  лбом ее
головы,  и  она  холодно  отстранитсЯ. Ђ  потом  они  перекусЯт, повеселеют,
прогулЯютсЯ  и пойдут спать в гостиницу, где остановилась их группа из Љиева
или Њинска.
     Њедведев вышел из ресторанчика, кивнув повару. Џодошел к киоску и купил
таксофонную карту. ЏостоЯл, разглЯдываЯ  обложки журналов.  “крадкой  скосил
глаза  --  она  сидела с прЯмой спиной  и  ела из керамической миски  салат.
“хажер не поЯвлЯлсЯ, и Њедведев подумал,  что такое лицо  бывает, когда тебЯ
бросают...
     ’очно, русскаЯ. “ нее плохо на душе, но она стараетсЯ держатьсЯ.
     Ќе будь в ней  столько невозмутимого холода,  или  ответь она встречным
взглЯдом, Њедведев подсел бы к  ней и заговорил -- спросил, что случилось, и
чем он может помочь. Ѓыть может, она потерЯла деньги или билеты. €ли украли.
Ќо тут же  мелькнуло  иное  соображение: она  -- дорогаЯ шлюха,  ее опустили
греки или бросил богатый любовник... Ђ  на него она не взглЯнула, потому что
не хочет знатьсЯ с невзрачно одетыми  соотечественниками -- от  них никакого
толку. Ќо что ее занесло в дешевый китайский ресторанчик?..
     Њедведев  завернул за угол  к лавке џниса,  но заходить  не стал. ‹ысый
полноватый  џнис прохаживалсЯ меж витрин и, прикрыв глаза, играл на скрипке.
’ускло блестела  стараЯ  скрипка, взмывал и  опадал смычок,  переливалось на
черном бархате серебро.
     Њедведев  постоЯл,  прислушиваЯсь  к  пронзительным звукам скрипки  и к
себе: почему Я верчусь тут, как мальчишка, выслеживающий одноклассницу, а не
иду  писать  роман,  но  ответа  не нашлось, он  уже  оказалсЯ перед  другой
витриной -- темной, увидел свое отражение, пригладил ежик волос, похлопал по
карманам в  поисках расчески -- ее не обнаружилось, перешел улицу, обманываЯ
себЯ, что хочет посмотреть, почем  в магазинчике сигареты  -- на тот случай,
если  кончатсЯ свои, а  он  еще не  бросит курить, и  когда  увидел китайца,
протиравшего  опустевший столик, обрадовалсЯ: она ушла,  значит,  не судьба,
так было надо, можно успокоитьсЯ и идти разбиратьсЯ с предками.
     Ћн обозвал себЯ сначала старым дураком, затем -- мальчишкой,  оглЯделсЯ
-- куда она могла так быстро  уйти? -- и  увидел ее высокую светлую прическу
меж темных манекенов магазина одежды.
     Њедведев  зачем-то  протащилсЯ мимо  витрины  -- совершенно  не  в  том
направлении,  в  каком ему  следовало  идти к дому, приметил  неподалеку два
столика на улице и элегантного грека за стойкой бара, быстро попросил кофе и
пепельницу, сел  и  подумал, что будет вполне пристойно обратитьсЯ  к ней  с
вопросом: "€звините, вы  случайно  не  из  ђоссии?", если она  пойдет  в его
сторону.  ’олько  бы чертов  грек  успел сварить  кофе.  Ђ  если  она, пожав
плечами, пройдет  мимо, он посидит наедине с чашечкой, покурит и  двинетсЯ к
историческим баррикадам на своем легкомысленном столе.
     ѓрек принес кофе  и  стакан  с холодной водой. Њедведев размешал сахар,
успел отхлебнуть теплой коричневой пенки и напрЯгсЯ -- она вышла из магазина
и  не  спеша двинулась  в его  сторону,  покачиваЯ  пакетами и  высоко держа
голову. …е  глаза  смотрели поверх улицы, и Њедведев  был уверен, что теперь
она не видит его по-настоЯщему.
     Ћна была в двух шагах от его столика, когда Њедведев не спеша поднЯлсЯ:
     -- €звините, вы, случайно, не из ђоссии?
     Ћна словно споткнулась и растерЯнно посмотрела на него:
     -- „а... Ђ как вы догадались?
     Њедведев улыбнулсЯ и тронул спинку пластикового стула.
     --  Љак-то так, догадалсЯ.  --  Ћн  помолчал,  продолжаЯ  улыбатьсЯ. --
‚ыпейте со мной чашечку кофе. ‡десь хороший кофе...
     -- ‘пасибо, -- неожиданно улыбнулась она. -- Љофе -- с удовольствием.
     Њедведев придвинул ей стул, и она, устроив пакеты под стол, села.
     Ћн с колотЯщимсЯ  сердцем сунулсЯ  в дверь, скорее показал, чем сказал,
что нужен еще один кофе, грек сдержанно кивнул.
     Њедведев вытЯнул из бумажника визитную  карточку, представилсЯ, сказал,
что на острове пЯтый день, живет в международном доме творчества, соскучилсЯ
по русской  речи  и рад встретить соотечественницу и просто  поболтать. ‹ицо
женщины смЯгчилось,  в больших глазах мелькнул интерес, она раскрыла сумочку
-- из  нее пахнуло  косметикой --  выложила  на  стол  узкую  пачку  сигарет
"Vogue",  тЯжелую  зажигалку,  протЯнула Њедведеву  свою визитную  карточку:
"Ћксана Њиленок,  экспорт-импорт, —ехиЯ..." Ћн чиркнул копеечной зажигалкой,
пожалел, что  дорогие, подаренные к  дню рождениЯ, оставил вместе с наборами
увесистых авторучек дома, женщина ухватила тонкой сигаретой огонек:
     -- ‚ы писатель? -- Ѓелый дымок взвилсЯ и застыл между ними.
     Њедведев кивнул. Њимо столика прошла парочка, скосив на Ћксану глаза.
     -- Љак интересно. Џервый раз разговариваю с писателем. Ђ что вы  сейчас
пишете?
     --  ’ак,  одну вещицу, --  ответил Њедведев. Ћн вдруг  увидел  себЯ  со
стороны -- русский писатель на далеком острове,  романтическаЯ фигура, полон
сдержанного достоинства,  богатаЯ  биографиЯ  --  он,  вообще-то, интересный
мужчина, не хватает только павлиньего хвоста...
     Ѓеседа  стала стремительно набирать высоту, и вскоре Њедведев уже знал,
что Ћксана  живет  под  Џрагой,  куда  перебралась  несколько  лет  назад из
Ѓелоруссии --  с мамой,  детьми, мужем и собакой. ђаньше вела  в музыкальной
школе класс фортепиано. ‘ейчас  у них трехэтажный  дом, несколько  магазинов
сувениров. „еревушка стариннаЯ, на зеленом холме -- замок.
     -- Ђ как вас занесло в —ехию? -- Ћн сдержанно отхлебнул кофе.
     -- Ѓезработица. Џопытка спасти  семью...  —то  ждало моих  детей  после
окончаниЯ института? -- Ћна поднЯла на него глаза. -- ‘тоЯть на рынке?
     "Ќу и глазищи", -- подумал Њедведев и спросил:
     -- € все удалось?
     -- —астично...
     —ерез   дорогу  пробиралась  пестраЯ  кошка  --   ее  словно  обрызгали
разноцветной краской. Ћна оглЯделась и с шорохом взлетела на дерево.
     -- Ђ дом большой?
     -- ‚от такой. -- Ћксана кивнула на трехэтажный особнЯк напротив кафе --
с  белыми лентами  лоджий и  тарелкой телевизионной антенны. --  ќто  сейчас
примерно такой, а  покупали  развалюху.  --  Ћна махнула  рукой и заговорила
быстро  и  весело: -- Љрыша текла, штукатурка отваливалась, на полу засохшие
мыши,  сад  зарос. ђаньше в нем пекарнЯ  была. „осталсЯ прежним хозЯевам  по
реституции. Љошмар, но отступать некуда. Џлаток на голову, коса, тачка  -- и
вперед!  ќкономиЯ, дисциплина  --  и  каждый  день  вперед!  ‘ейчас  страшно
вспомнить, но обжились.
     Њедведев  отметил,  что   говорит  она  искренне,   радостно,   пропала
холодность в лице. ќта встреча лЯжет хорошим эпизодом в страницы "ѓреческого
дневника", который он вел в ущерб своим предкам.
     Ћн заговорил о себе, а чашка кофе -- семь-восемь глотков -- уподобилась
чашке коньЯка: он рассказывал сбивчиво, но весело, и  Ћксана  быстро узнала,
что  недавно  он  отметил  свое  сорокапЯтилетие,  дома  его ждут жена, сын,
овчарка Ђльма, издательство "Ђпостолъ", созданное им  несколько лет назад, а
на  остров он  прилетел по путевке  ћЌ…‘ЉЋ  -- хочет  дописать здесь роман и
немного проветритьсЯ.
     --  Ђ что  вы написали? -- Ћксана взглЯнула на  его визитку. --  Њожет,
читала?
     --  …два ли. Џишу  мало. --  Ћн  перечислил названиЯ  пЯти  своих книг,
Ћксана с сожалением помотала головой, щурЯсь на чашку с кофе:
     --  џ  так  мало сейчас  читаю... Џеред отъездом  почти всю  библиотеку
продала. ‚зЯла только классику...
     Њедведев сказал, что  два экземплЯра  своей  последней книги "ѓерой  не
нашего времени"  он  привез  на остров  -- осталсЯ  один  экземплЯр.  ‚торой
подарил библиотеке писательского –ентра -- так принЯто...
     -- Ђ  можете  дать почитать?  џ  давно ничего  русского  не  читала.  џ
верну...
     -- „а, -- кивнул Њедведев. -- Ђ вы когда улетаете?
     -- —ерез десЯть дней, -- не сразу отозвалась она. -- —етырнадцатого.
     -- џ  тоже четырнадцатого, -- удивлЯЯсь совпадению, сказал он. -- “ вас
во сколько самолет? “ менЯ утром.
     -- ‡имой в Ђфины только один рейс, утренний, -- сказала Ћксана.
     -- ‡начит, летим вместе, -- произнес Њедведев.
     €  то, что  женщина угодила  за  его  столик, и то, что она русскаЯ,  и
улетают они в  один день одним рейсом -- эти совпадениЯ придавали знакомству
волнующий привкус.
     -- Ђ сколько лет вашим детЯм? -- как бы невзначай спросил Њедведев.
     Ћксана помешала ложечкой кофе и поднЯла на него повеселевшие глаза:
     -- Њне  сорок. -- Ћна пристроила мокрую ложку на салфетку. -- ‚ы же это
хотели узнать?
     Њедведев со смущенной улыбкой пожал плечами.
     --  џ  уже привыкла, -- мужчины всегда  про детей спрашивают, чтобы мой
возраст  вычислить... Ђ детЯм...  „очке восемнадцать,  учитсЯ на  антиквара.
‘ыну  двадцать,  закончил  Ђкадемию  туризма.  џ  свой  возраст  никогда  не
скрываю... ‚се, что есть,  -- мое. -- Ћна отхлебнула  кофе и поставила чашку
на стол.
     Ћни  помолчали, и  Њедведеву показалось,  что Ћксана  рада неожиданному
знакомству, легкому разговору и не торопитсЯ уходить.
     -- “ вас все в порЯдке? -- негромко спросил Њедведев. -- Љогда Я увидел
вас там, в ресторанчике... Њне показалось, у вас нехорошо на душе...
     -- “стала просто. ‚се  никак  от  своей работы отойти не  могу.  -- Ћна
поправила прическу -- пышные, словно кукольные волосы соломенного цвета.  --
•отела в парикмахерскую зайти, да все уже закрыто...
     -- ‚ы здесь одна или с группой?
     --  Ћдна.  --  Ћксана  посмотрела  по сторонам  улицы, словно поджидала
кого-то. -- Ђ вы купаетесь?
     …два  Ћксана  оказалась  за  столиком, грек  принес  вторую пепельницу,
спросил, откуда она приехала (Њедведева он ни о чем не спрашивал, словно его
и  не  было  за столом), сладко  улыбнулсЯ,  поставил в  вазочку  фиолетовый
цветочек  --  они в  изобилии  росли  в округе:  "ќто длЯ вас,  мадам!" -- и
постоЯл  рЯдом,  ожидаЯ,  очевидно,  продвижениЯ  успешно  начатой  светской
беседы.  Њедведев  посмотрел на него  пристально-вопросительно,  но  тот  не
смутилсЯ, сделал  вид, что ничего не понимает, и вообще -- "‡десь хозЯин  Я,
-- читалось  на  его лице. -- Њадам  в гостЯх у менЯ!" Њедведев подумал, что
глаза  грека много повидали, но  мало видели,  и сказал, что пока они в  его
услугах не нуждаютсЯ, спасибо.
     -- џ раньше тоже бизнесом занималсЯ, -- сказал Њедведев. -- € детективы
издавал,  и  книги продавал, а потом  плюнул на все и  организовал маленькое
издательство -- нечто вроде  писательского  клуба.  †ена недавно подсчитала,
что Я потерЯл в заработке в семь раз...
     -- —то же бросили?
     -- Ќеинтересно  стало.  --  Њедведев  повертел в руках  пачку  сигарет,
сдерживаЯсь,  чтобы  не  закурить.  ‘унул ее  в карман  рубашки.  --  €  мир
поменЯлсЯ...   •отите  еще  кофе?  €ли,  может   быть,   пройдемсЯ?  ‚ы  где
остановились?
     -- Ћтель "Њедитерранеан", на набережной. -- Ћксана  повесила сумочку на
плечо.
     Ћна определенно кого-то напоминала. Џевицу? Ђктрису?..
     -- € давно вы здесь?
     Ћксана сказала, что на острове она отдыхает -- тут она призадумалась --
четвертый день.
     "Ћна  что-то недоговаривает, -- быстро подумал  Њедведев. -- Ќе  должна
такаЯ женщина в одиночестве ехать в мертвый сезон к морю и бесцельно бродить
по  городку",  -- но  тут  же  оставил  эту мысль,  увлеченный  разговором и
осторожным разглЯдыванием собеседницы.
     Ћксана прошуршала пакетами и поднЯлась.
     Њедведев подошел к стойке  и расплатилсЯ. ѓрек торопливо выскользнул  с
подносом  на  улицу, собрал  посуду и напел  вслед Ћксане комплиментов,  как
своей знакомой.  Њедведев, не  оборачиваЯсь, пристроил  длЯ грека  увесистый
кулак за спиной и потрЯс им на прощание.
     Ћни прошли в молчании полутемной улочкой и повернули направо. ‘ рокотом
промчалсЯ кожаный мотоциклист-укротитель, держа за рога блестЯщего быка.
     -- Ђ где ваш –ентр?
     Њедведев остановилсЯ и  покрутил головой. ‘реди высоких темных деревьев
светлели  особнЯки с разноцветными флагами  бельЯ,  вывешенного в лоджиЯх на
просушку,  и желтыми шариками апельсинов в глубине  сада. ‡а ажурной оградой
угадывалась  православнаЯ церковь, закрытаЯ  уже  третий  день -- карлица  с
безобразным  лицом,  с  ней  можно было разговаривать,  только собрав волю в
кулак, пускаЯ пузыри, объЯснЯла Њедведеву, что храм откроетсЯ в субботу.
     -- Ђга!  -- Њедведев извинилсЯ  улыбкой за  свою  растерЯнность. -- ‚он
там, на холме Њонте-‘мит, прЯмо над морем. •отите взглЯнуть?
     -- •очу. Ђ таксофон там есть? Њне надо маме позвонить.
     Ћни  пошли  узкими  улочками  к  темному  холму,  на  вершине  которого
прилепилсЯ  писательский –ентр  --  гостиница  из  семи  номеров  с бетонным
копытом террасы  над  обрывом, где  Њедведев, проснувшись к  полудню,  делал
разминку и расхаживал потом с чашкой кофе.

     Ќа первый взглЯд Њедведев казалсЯ флегматичным и  слегка робким.  Ћчки,
ежик  темных  волос на крупной голове, неторопливость движений придавали ему
вид  добродушного  увальнЯ,  обреченного быть в компаниЯх на  вторых  ролЯх:
молчать,  когда все говорЯт, помогать хозЯйке накрывать  на стол, безропотно
брести в дежурный магазин за кончившимсЯ хлебом, лимонадом или водкой, чтобы
потом, когда  остальные  гости будут  пьЯно топтатьсЯ под музыку в полумраке
комнаты,  сидеть  в  углу  у  торшера  и  разглЯдывать  в  семейном  альбоме
фотографии   голеньких  младенцев.  „а,  листать  альбом,   приглЯдывать  за
хозЯйским  дитем, отправленным  в  кроватку,  и сажать упившегосЯ  любимчика
компании в такси, ссужаЯ его деньгами без всЯкой надежды на отдачу.
     Ќо  стоило  Њедведеву  скинуть пиджак,  чтобы  откликнутьсЯ на  просьбу
хозЯйки  и принести из коридора массивное кресло длЯ  опоздавшего гостЯ, как
выЯвлЯлись расчетливаЯ скупость  движений, ухватистость рук и мощь  торса --
та,  которую природа щедро отпустила человеку в юности, позаботившись, чтобы
маршрутный  лист биографии снабжал его  в молодые годы достойными занЯтиЯми:
работать  топором,  пилой,  лопатой,  носить  на спине  мешки,  валить  лес,
замешивать  бетон  в  дощатом  коробе,  класть кирпичные  стены,  вытЯгивать
засевшие  в липкой  грЯзи  машины,  копать траншеи "от забора  и  до обеда",
выходить на ринг в  полутЯже,  играть центральным защитником в  институтской
футбольной команде, разгружать ночами вагоны с бочковой селедкой и говЯжьими
тушами, вздернутыми на крюки и искрЯщимисЯ инеем в вагоне-рефрижераторе, где
стоит морозный  туман и лампочки  тускло светЯт  желтыми  кольцами. Њедведев
весело вносил кресло, бибикаЯ гостЯм, чтобы они расступились, и опускал  его
с  высоты своего  роста  плавно и точно, как  подъемный кран мог бы опустить
табуреточку.
     …го молчаливость в жарких спорах  иногда принималась незнакомыми людьми
за  робость  и  непонимание  происходЯщего.  ’ихий голос,  которым он  вдруг
начинал  говорить, казалсЯ спорЯщим признаком неуверенности, желаниЯ уйти от
неприЯтного разговора,  все сгладить и уступить. ’ак  и  случилось несколько
лет  назад в  маленькой  югославской деревушке,  куда  Њедведев пробралсЯ по
собственной воле, поверив институтскому приЯтелю, казаку-разбойнику,  что он
едет помогать ђоссии, и о чем он впоследствии не любил вспоминать.
     ЏриЯтель,  ”едор,  курировал,  как  он  выражалсЯ, некие поставки нашим
добровольцам, и Њедведев, напросившись в эту поездку, сидел тогда за дощатым
столом  в  ночном  саду  вместе с тремЯ  переговорщиками в качестве спонсора
процесса,  что  частично  соответствовало  действительности  --  пЯть  тысЯч
долларов он отдал ”едору еще  до поездки  -- на бинты, медикаменты и питание
длЯ братьев-казачков.
     ђугатьсЯ  стали после первой же чарки. Ќад столом висела тусклаЯ желтаЯ
лампа,  о  ее  стекло нудно билась мошкара,  ”едор поливал  казачков  матом,
требовал отчетов, возврата каких-то сумм, грозил доложить куренному атаману,
пристукивал кулаком по столу,  Њедведев молчал, понимаЯ, что дело грЯзное, и
когда два быстроглазых мужичка переглЯнулись, нехорошо заулыбались, закивали
головами, он понЯл, что скоро  их будут бить, а то и убивать -- два автомата
были приставлены  к чинаре. Љак  бы по нужде он пошел, пошатываЯсь, к темной
изгороди сада, снЯл  с нее верхнюю  жердь, подержал в руках, оглЯдел, словно
проверЯЯ, достаточно ли  она ровна длЯ  известной  лишь ему цели, и неспешно
двинулсЯ к столу. Љазачки посмотрели на него искоса и хмуро -- то ли перепил
этот молчаливый увалень и решил почудить, то ли наладить чего собралсЯ. Ћдин
из них,  сидевший ближе к  чинаре,  все же  мЯгко  потЯнулсЯ  к  "акаэму", а
второй,  отложив  нож  и  вилку, двинул  руку  за  спину,  к  кобуре.  ”едор
булькающим голосом еще поучал казачков, но его глаза уже белели от страха, и
он заносил ногу над  скамейкой, чтобы выскочить из-за стола. Њедведев махнул
увесистой жердиной,  вжикнул  теплый  ночной  воздух, хрустнуло, и тот,  чьи
пальцы  уже  схватили  ствол  автомата,  влетел  головой  в  чинару.  ‚торым
посвистом и хрустом вышибло из-за стола рвущего из кобуры пистолет. Њедведев
нагнулсЯ  за очками и услышал, как из того,  что лежал под чинарой, с ровным
зудением что-то сочитсЯ. Ћн быстро  надел очки -- стекла оказались в порЯдке
-- и увидел, как  темнеет в паху камуфлЯжнаЯ  форма лежавшего. ”едор схватил
со скамейки сумку, оглЯнулсЯ на темный дом, в котором жили бурые от возраста
старик со старухой и было слышно, как скребетсЯ и скулит за дверью собака, и
метнулсЯ к воротам: "“ходим!"
     Ћни возвращались  в Џитер неделю  --  через  Љиев  и  Њинск, и  по мере
приближениЯ к дому удаль и отвага ”едора в рассказах о наказании жуликоватых
казачков   возрастали,  а  участие   Њедведева-ЊедведЯ  стало  сводитьсЯ   к
заурЯдному   размахиванию   колом  над   морально  поверженным  противником.
Џолучалось,  что ”едор зычным голосом  поставил их на место, они  уже готовы
были  вернуть  зажиленное и принЯть положенное наказание, но  тут перепивший
Њедведев влез с дрыном и все скомкал.

     ‘огласие  новой  знакомой  заглЯнуть  в зимний писательский монастырь с
кельЯми-номерами не удивило  Њедведева.  Ќеестественней  было  бы жеманство:
"Ќет-нет, спасибо", дескать, -- "‚ номера? ‡а кого вы  менЯ принимаете?" …го
озадачила  собственнаЯ авантажность.  "‡ачем?  ‘колько  вам  лет, дЯдЯ?"  --
витали  в воздухе вопросы,  но  Њедведев успокаивал себЯ  мыслью, что ничего
особенного  не произойдет,  в ответ  на  ее белый трехэтажный  дом  он  лишь
немного похвастаетсЯ тем, как живут писатели. …го спутница вовсе  не  похожа
на  женщину,  мечтающую  упасть  в  объЯтиЯ  первого  встречного.  ‚се  идет
достойно, без намеков и недосказанностей.
     Ћксана держалась просто, по-свойски рассказывала о своем житье в —ехии,
и  он  подумал, что эту  дружескую простоту следует сохранить, если  они еще
увидЯтсЯ до отъезда...
     Џока  они  пробирались  зигзагом узких  коротких  улиц к холму,  Ћксана
рассказала, что у нее пЯть сувенирных магазинов в Џраге, был тигровый боксер
—арли,  вывезенный  из  Ѓелоруссии   и  растерзанный  местными  собаками  на
деревенской собачьей свадьбе,  есть старший брат  €горь, на которого  сейчас
оставлена всЯ коммерциЯ, и есть желание тихо понежитьсЯ на солнце, выспатьсЯ
на целый  год вперед,  поесть фруктов, купатьсЯ, бродить  по  городу,  снова
купатьсЯ,  слушать  в баре  отелЯ классическую музыку и не думать о прибыли,
закупках и налогах.
     “лочка круто взбежала вверх, сжалась, ссутулилась, стала темной, позади
остались  дома с  плоскими  крышами,  по  правую  руку  потЯнулось  бетонное
ограждение, дохнул  прохладой темный  обрыв, на дне  которого белела коробка
растущего дома.  "‘екунды  три  можно  лететь  и  подводить итоги жизни", --
весело сказал Њедведев,  чтобы спутница  не  боЯлась, но тут  же понЯл,  что
сморозил глупость;  ветер  прошелестел листвой,  гавкнула и пустилась наутек
собака, обитавшаЯ  во дворе старого  домика на  склоне холма  (оттуда иногда
приходила девочка с пирожными на подносе и предлагала купить их к  вечернему
чаю), они  прошли в арку дома,  напоминавшего декорации  усадьбы, разоренной
мужиками, и  наконец  Њедведев вывел Ћксану  на просторную  террасу,  где  в
золотых лучах подсветки готовилсЯ взмыть в темноту опрЯтный двухэтажный дом.
     -- Љак уютно! -- прошлась по гладким плитам Ћксана. -- Ђ какой вид!
     -- Џьем чай? --  предложил Њедведев  и подумал, что обЯзательно подарит
ей свою книжку.
     -- Џьем!
     --  ‡десь  у нас столоваЯ  и кухнЯ. -- Њедведев толкнул большую  дверь,
звЯкнул колокольчик, и они вошли  в широкий  коридор, в конце которого горел
свет и бубнил телевизор.
     ”еминистка ‹айла, профессор социологии из ”инлЯндии -- высокаЯ и худаЯ,
встречавшаЯ Њедведева по утрам колючим взглЯдом, словно он и был той русской
мафией в  ее  родном •ельсинки, о которой она  написала  четыре  детективные
книги (Њедведев полагал, что она  стрЯпала винегрет из газетно-телевизионных
сообщений и  слухов -- ‹айла никогда  не служила в  полиции, таможне, морге,
суде или гостинице, не занималась  бизнесом, но хорошо,  как она выразилась,
знала  проблему  русской  проституции  в  ”инлЯндии),  -- этот академический
стручок, единственнаЯ  женщина  в интернациональной  писательской  компании,
если  не  брать  в  расчет  приветливую  сестру-хозЯйку  Ђнатолию, вспыхнула
краской  при  поЯвлении Ћксаны  и закашлЯлась  над тарелкой  со  шпинатом  и
креветками, которые она поедала под аккомпанемент тревожных новостей "CNN".
     Љрепкий седой румын  „жордж -- Ясные голубые глаза, мЯсистый прЯмой нос
потомка  римских легионеров,  ему  недоставало  шлема и короткого  меча  (он
писал, посмеиваЯсь,  короткие рассказы в  школьной тетрадке  даже  во  времЯ
завтрака)  --  сгреб  разложенные на  столе  газеты и  взглЯнул  на русского
коллегу иронично-сочувственно.  Џару дней  назад,  когда Њедведев  радовалсЯ
спокойствию мертвого сезона и отсутствию женщин, „жордж шутливо погрозил ему
пальцем: "Ќикогда не упоминайте их, если собрались работать! Ќикогда!"
     Њедведев представил Ћксану журналисткой  из ђоссии, живущей в  —ехии, и
ЂнатолиЯ,  добраЯ  бестиЯ  неопределенного  возраста,  беспрерывно  курившаЯ
спозаранку и до  позднего вечера, сказала  с  хитроватой улыбкой, что  чай и
кофе  на  своих  местах, сливки  и джем  в  холодильнике, а вода  в кофейном
агрегате горЯчаЯ.
     ...Њедведев готовил чай.  ‹айла поспешно  досасывала креветки и бросала
испуганные взглЯды то в телевизор,  то  на курилку  Ђнатолию, пыхтЯщую дымом
над неизменной кружкой травЯного чаЯ со сливками. „жордж подмигнул Њедведеву
и вышел.
     Ћксана, спросив  у Ђнатолии разрешениЯ, подсела к телефону,  вставила в
его  строгий  бок  пластиковую   карту  и  сыграла   быстрыми  пальцами   на
попискивающих кнопках короткую мелодию длЯ далекого чешского городка.
     Њедведев с удивлением обнаружил, что скучный синий Ящик с перламутровым
отливом, который терзали по вечерам постоЯльцы, может быть музыкальным.
     Ћн слышал ее приглушенный голос: "Њамусик, привет! “ вас все в порЯдке?
“ менЯ тоже. ‚ гостЯх у писателей.  Џотом расскажу. Љак €горь? ‚се, мамусик,
привет. Ќе волнуйсЯ, у менЯ все хорошо. –елую".
     Ћна бесшумно  положила  трубку,  и  Њедведев  подумал,  что  теперь она
напоминает куклу Ѓарби. Џовзрослевшую и с чуть грустными глазами...
     Њедведев поставил чашки на поднос и вышел на террасу. Џринес стульЯ.
     --  Љак здорово!  --  Ћксана подошла  к  ограждению. --  Њоре, огоньки,
машины бегут по набережной. Ђ у менЯ номер с окном во двор. ‘ видом  на море
-- вдвое дороже...
     Џили чай, неспешно курили и говорили о том, что сейчас мертвый сезон, о
мандаринах и апельсинах,  которые валЯютсЯ под  деревьЯми  в парках,  но  не
вкусны.  Њедведев узнал,  что  чехи народ  вЯлый,  любЯт  сидеть  в  пивных,
называемых "госпудами"  или "беседами",  и поедать  мучные кнедлики с пивом,
женщины некрасивы, но любЯт ходить налево, а мужчины скучны, и у них принЯто
громко сморкатьсЯ за столом -- так, словно они соревнуютсЯ, кто громче.
     ‚низу,  на  золотистой  от  света  фонарей набережной, изредка  шуршали
автомобили, зудели мотороллеры, и Њедведев  боЯлсЯ, что, допив чай, Ћксана с
вежливой улыбкой  взглЯнет на часы:  "‘пасибо.  Ќо менЯ  ждут. ЏриЯтно  было
познакомитьсЯ", и он проводит  ее  и опЯть останетсЯ  один на один со своими
предками,  будет  подходить к  окну, смотреть  на темное  море и  вспоминать
сегоднЯшнюю встречу. Њедведев  наблюдал, как удалЯетсЯ от берега  светЯщийсЯ
огоньками  паром,  и  неожиданно  увидел  себЯ  и  Ћксану  героЯми  короткой
пронзительной  новеллы:  мужчина   и  женщина  познакомились,  выпили  кофе,
прогулЯлись, посмотрели с холма на ночной город поговорили  на разные темы и
-- расстались... •отЯт ли они встречи?..
     ‹айла   прошла   мимо,   сухим  голосом  пожелав  спокойной  ночи.   €,
демонстрируЯ спортивную  выправку и невозмутимость народа  суоми, вприпрыжку
поднЯлась  по бетонной уличной лестнице на второй этаж. Њедведев слышал, как
она запирает собственным ключом входную дверь в коридор,  а  потом со стуком
закрывает в своем номере ставни.

     ‹айла бесшумно обитала в соседнем с Њедведевым номере и напротив номера
„жорджа, сказавшего однажды, что финскаЯ велосипеднаЯ мадам живет по строгой
программе,  и  каждый час расписан в  ее портативном  компьютере,  она ездит
заниматьсЯ йогой  в  местный  клуб, купаетсЯ по утрам и, судЯ по ненависти к
мужчинам, -- стараЯ дева.
     Ќа  второй  день  после  приезда, вечером,  в  восьмом  часу,  Њедведев
постучалсЯ  к ней  в номер, чтобы нанести соседке по этажу и  географической
карте  визит  дружбы  по  всей  форме --  с  визитной  карточкой,  поклоном,
недолгими  разговорами  о духовной близости  •ельсинки  и Џетербурга,  найти
неизбежных в литературной среде общих знакомых и прицепить к светской беседе
немного писательской болтовни: как пишетсЯ и близок ли желанный конец...
     ‹айла встретила  его  холодным  недоумением: "—то  случилось,  ‘ергей?"
Њедведев  смущенно проговорил, что  хочет показать ей  некоторые  фотографии
финских писателей, посещавших его издательство. Њожет быть,  ей интересно...
Ђльбомчик  с фотографиЯми  он держал в руках поверх  издательского  буклета,
готовый предъЯвить его  как  свидетельство  своих  истинно добрых намерений.
‹айла заговорила  торопливо и взволнованно --  Њедведев уловил слова  "душ",
"прическа" и то, что его  не хотЯт впускать  в  номер.  …му  показалось, что
соседка его просто боитсЯ.  Ћн извинилсЯ, вернулсЯ к  себе, бросил альбомчик
на  кровать,  развЯзал  галстук и сдержанно выругалсЯ:  "‘еледка пучеглазаЯ!
ђешила, что Я пришел ее соблазнЯть..."
     ‹айла  постучала к нему на следующее утро, когда он брилсЯ в ванной, и,
держась  поодаль  от  распахнувшейсЯ  настежь  двери,  сказала,  что  готова
посмотреть его фотографии;  если он  не  передумал,  она будет ждать  его  в
гостиной.  Ќа ней был  спортивный  костюм,  за  плечами  угадывалсЯ  кожаный
рюкзачок,  и  накрашенные  глаза за  стеклами  очков  излучали  протокольную
вежливость.
     "Ћ, эти скандинавские писательницы! ’о они напьютсЯ и  срывают с себЯ в
танце  кофточки,  под  которыми  ничего нет,  то  смотрЯт морским ежом",  --
Њедведев  вспомнил  муторные  вечеринки  со  скандинавами  в  буфете  своего
издательства, когда после третьей рюмки с них спадала холоднаЯ чопорность, а
вместе с  ней  и детали туалета. Џоутру они обнаруживались то за  диваном  в
гостевой  комнате, то  в  мансарде на  бильЯрдном столе. ‘екретарша ЌаталиЯ,
которую он называл на "вы" и ценил  за умение не путать работу  с  гулЯнкой,
только  зачумленно  мотала  головой,  обходЯ   в  разгар  вечеринки  комнаты
издательского флигелЯ, -- казалось, с русскими  писателЯми гулЯли отпущенные
в суточный отпуск заключенные мужской и женской колоний.
     ‚ то  утро Њедведев не спеша добрилсЯ, надел шорты, рубашку с короткими
рукавами  и  спустилсЯ  к  ‹айле,  котораЯ пыталась  изображать  официальную
встречу двух  писателей на нейтральной территории. ‹айла  заговорила быстро,
на  почти литературном  английском,  и  Њедведев  с улыбкой попросил пощады:
"Џожалуйста, медленнее и проще. Њой английский не так хорош, как ваш". ‹айла
посмотрела на него, как  отличница на двоечника, -- она, очевидно, гордилась
своим Языком  и  не хотела понимать, почему  русский писатель  не удосужилсЯ
выучить  Язык мирового  общениЯ столь же хорошо, как она,  финский профессор
социологии  и  автор  нескольких  детективных книг. Ћна вновь  заговорила  в
академической манере, и Њедведев еще несколько раз останавливал ее и уточнЯл
сказанное.  ‹айла смотрела  на  него  с  плохо  скрываемым  сожалением.  Ћна
сказала,  что никого на фотографиЯх не узнает,  в писательский союз вступила
два года  назад,  и вообще  ее  стихиЯ --  университетские  городки, где она
читает лекции по проблемам преступности в  ”инлЯндии.  Ќо она часто бывает в
Џетербурге. Ћ'кей,  сказал Њедведев,  заходите в наше издательство. ‚от  вам
наш буклет и визитнаЯ карточка. ‹айла  вновь попросила альбомчик  и признала
двух  питерских  писателей,  весьма  популЯрных  в ”инлЯндии.  Ћни  стоЯли в
обнимку с Њедведевым и улыбались в объектив.  Ћн несколько лет назад издавал
их  книги, пока  не  дал крен  в историю  и  философию. "Ћ'кей,  -- повторил
Њедведев, -- это Я и хотел показать вам вчера вечером. €звините, если пришел
не вовремЯ. ‚ы будете кофе? Ђх, вы уже завтракали... Ђ Я встаю поздно. …дете
купатьсЯ? “дачи вам! Ѓай! ‚сегда рад вас видеть!"
     "Џусть  думает, что  хочет, -- весело решил Њедведев. --  Џусть думает,
что  Я бабник  и в  тот вечер подбивал  к  ней клиньЯ.  Ќо легкой  победы не
случилось, и Я  с горЯ нашел себе подружку. „умайте, что хотите, ‹айла. Ќет,
лучше думайте, что это  моЯ любовница. Њы договорились с ней встретитьсЯ  на
острове. Ћна журналистка".
     Њедведев  предложил  Ћксане посмотреть  его номер,  и они  поднЯлись по
бетонной лестнице с высокими ступенЯми.
     Ћн   открыл  дверь,  извинилсЯ   за  беспорЯдок,  сдвинул   раму  окна,
безжалостно  выгреб  из малинового  кресла бумаги  и  усадил  в него гостью.
Ћксана с интересом  оглЯделась: "Ћчень  достойно.  €  длЯ писателей это  все
бесплатно?" Џохоже, встреч на вечер она не планировала.
     -- „а, -- скромно сказал Њедведев; он достал из  холодильника увесистый
пакет с  мандаринами: "“гощайтесь!" --  и присел на кровать. -- ђасскажите о
себе.  --  …му  хотелось   услышать  подробности  робинзонады,  он  мысленно
представлЯл себЯ на новом месте, случись ему стать добровольным изгнанником,
а  попросту -- иммигрантом. -- Љак  вам это  все удалось? Џочему —ехиЯ?  Љак
устраивались?
     Ћксана принЯлась чистить мандарин.
     --  Џриехали в августе.  Џоначалу не  знали,  где граница сада.  ‘оседи
подсказали -- и это все ваше, косите  дальше! “строилась на кухне помогать в
столовой, до трех днЯ. Џопросту  -- посудомойкой. ђуки покраснели, опухли --
даже кричала по ночам....
     Ћн  не таЯсь посмотрел на ее тонкие красивые пальцы в перстнЯх. Ћксана,
перехватив  его взглЯд,  протЯнула ему оранжевый шарик на  ладони -- в белых
мохнатых ниточках: "Ѓерите, Я еще очищу".
     -- Џод зиму заложили новый  сад, залатали крышу, наладили печки. ’Яжело
было,  но Я понимала --  это  эмиграциЯ. Ќайду крону на  полу и  радуюсь  --
булочку куплю...
     Ћна рассказывала  свою  историю веселым голосом, без драматических пауз
-- так вспоминают  давно минувшие дни  счастливые люди,  и  Њедведеву  вдруг
показалось,  что  он   начал  писать  рассказ.  €ли  даже  повесть.  ‘ильнаЯ
обаЯтельнаЯ  героинЯ вела  за  собой  увлекательный  сюжет,  завЯзка  плавно
уступала место экспозиции...
     --  џ, когда еще в ѓомеле  в музыкальной школе преподавала,  всех детей
любила!   Ќа   работу  --  как  на   праздник:  всегда  прическа,   маникюр,
разговаривала  ласково, по головке поглажу: "Ќу что, миленький,  у  тебЯ все
получитсЯ. „авай сначала..." „о сих пор ученики  перед глазами стоЯт. €ногда
даже снЯтсЯ.  Ђ потом  какаЯ-то чернаЯ полоса пошла  -- митинги, демократиЯ,
советы  трудовых  коллективов,  все  ругаютсЯ,  коллективные  письма  пишут,
директора снимать затеЯли, по инстанциЯм ходили, и вспоминать сейчас тошно.
     Њуж  работал инженером  на  мебельной фабрике.  Ќеплохо жили, потом  --
—ернобыль, перестройка, безработица,  ‘оюз развалилсЯ... Њуж  десЯть лет  на
диване  пролежал.  џ прихожу  с  работы  --  он спит с книгой  в руке.  "—то
делаешь?" -- "Ѓр-р... -- глазами хлопает. --  —итаю..." Џотом пить  начал, с
друзьЯми  болтатьсЯ. џ  в  календарике  стала обводить черным  дни, когда он
пьет. ‘плошные червЯки месЯцами... џ ему скандалов не устраивала -- крика не
выношу  с  детства.  Ћтец  -- военный  -- лупил  н