ы - колдуньи

он не узнал тебЯ удача когда ты наЯву к нему Явилась лишь вздрогнул от прикосновениЯ шипов к его мольбе увЯдшей

смиреньЯ гордого улыбка и пажем и шутом ты служишь не седеЯ при короле своём - извечном узнике печали светлой

„€Ђ‹Ћѓ ЏЋ Њ…†Џ‹ЂЌ…’ЌЋЊ“ ’…‹…”ЋЌ“ не успеваете? - не печальтесь Я верю путь покороче просто не найден тем более что на поиск ушла всего лишь жизнь

этой ночью чьё-то грохнулось сердце зацепившись за взглЯд что в лабиринте времени не затерЯлсЯ а кто-то в нетрезвом виде стрелЯл в надежду заподозрив её в измене и ещё что-то этой ночью случилось отчего утро так и не наступило

три слезы утаённых от мира сегоднЯ отправлены в вечность в простом почтовом конверте без обратного адреса

соскочив с пьедестала усмешка сомненьЯ хлестала наотмашь и слух и зренье славы устало бредущей в поисках состраданьЯ

над чьей-то мЯтежной судьбою взметнулись две светлые тени одна - из всего что было другаЯ - из снов пред утром

о суета - королева иллюзий предвестница праздника и расплаты в шали трёхцветной по улицам времени всё плЯшешь всё дразнишь а ставни окон что смотрЯт на улицы то отпираютсЯ то запираютсЯ

и стол мой письменный снимаетсЯ с причала этой ночью и чаша слёз моих непролитых на ветры дрожит у краЯ в ожидание шторма-бреда

‘ ’ … Ќ Ђ и чтобы наЯву её увидеть он выстрелил в туман сгустившийсЯ пред взором но серое не расступилось а только вспыхнуло пЯтном багровым

беспомощность молитсЯ у дороги не разгибаЯсь касаЯсь сгорбленным профилем расплавленного тротуара белый фиакр сверкнувший мимо обдал её серебрЯной пылью и она на мгновенье распрЯмилась

Ђсе •аит мне приснилась твоЯ улыбка из слёз и уплывающий в таинство ночи твой силуэт обрамлённый платьем летЯщим и нежностью наших сердец

желаньЯ зажаты меж рёбер звуки бессильны родить слово ни сбежать ни укрытьсЯ от неизбежности преодолениЯ

роем кружили слова рождённые вздором жужжали нещадно жалЯ затылок полосуЯ коричневой тенью смеющийсЯ день

рассветы сверлили веки призываЯ нас к бегству из сновидений а нам хотелось понежитьсЯ под ворохом пустЯков в ногах уставшего времени

слово нечаЯнное что вслух впервые камнем по робости загнанной в пульс виска и никуда не детьсЯ от неуёмной боли - кто-то убил мечту в самом начале апрелЯ

нет нет не этот голос зазывал в свои чертоги не от его прикосновеньЯ взлетала трубка телефона к сердцу не под его звучанье кочевали будни нет нет не этот голос сдавленный металлом лет был некогда моим поводырём

памЯти ‹ьва ђожецкина о если бы шёпотом листьев разъЯрённую боль утишить а ещё бы простор длЯ разбега чтоб пламенем гнева испепелить приговор отменЯющий жизнь

памЯти џши CклЯрского отплываешь мой дружок а на утреннем ветру реют флаги наших встреч и поселитсЯ навечно в нас тоска невозвращеньЯ отплываешь мой дружок отплываешь

за облаками цвета гиацинтов на старте мартовский разбег иллюзий и сладость приступов предмайского томленьЯ и блики вздрогнувших желаний в аорте вдовствующей крови - то мирной жизни ласковаЯ тень прижалась к плачущему сердцу

Я загрузила памЯть гулом электрички - неумолимым вестником прощаньЯ и целомудрием несорванной сирени

неистоваЯ жажда всепрощеньЯ ты круто обошлась со мною не дав мне сил казнить себЯ за целый миг не отданный игре воображеньЯ

стенаньЯ ветра за окном всё же стихают и в дымке утра тает отплывающий корабль ночных печалей и нежностью вот-вот зажжётсЯ новый день

иллюзии вы колдовали душа дрожала в ожиданье ветра пропахшего табачным дымом и лампа белаЯ на письменном столе всЯ изогнулась перед прыжком в мЯтежную страну не занесённую пока ещё на карту мира

отведите дыханье от свечи воскрешённой и да осветит она пламенем робким той новеллы забытый лик

о верноподданные исповедального огнЯ извечной Џесни Џесен - поэта слух и зренье вас крик о помощи на всех углах вселенной подстерегает но вот ещё одна секунда на исходе а вас всё нет

то повседневность праздником звучала то голоса любви сплетались с голосами расставаний в гудЯщей веренице лет а душа что сны по ночам разгребала дрожала поджигаЯ дыханье моё надеждой на утренний свет

ни одного из тысЯчи ответов желаемых сегоднЯ Я не получила и всё ж прекрасен уходЯщий день

на колени друзьЯ пред буднЯми в серых плащах пред утрами моросЯщими по дорогам пред сумерками окунающими дни в ночи пред эхом звенЯщим - до завтра - до завтра - до завтра

глава пЯтаЯ „“ќ’ ђЂ„“ѓ€ € ‹€‚Ќџ

назначу вам свиданье между строк сложу в корзину безучастьЯ все шутовские маски бытиЯ и предвкушению начала в зеркале лукавом прощально улыбнусь

двадцатый век уж на исходе и что ж? луна попрежнему предпочитает ночь „анаЯ - ђембранта а Я - тебЯ

‚ы плачете поверженный титан! чьё совершенство ‚ас сразило чьЯ молодость состарила покорность чьЯ отвергла чьё сострадание невыносимо

откуда эта груша на снегу и палевый закат ласкающий её тугую кожу? наверное мы всё ещё у августа в плену и звоны поминальные все потому же

казалось что душа уж по тебе не затоскует и не понадобитсЯ флейта исполнЯвшаЯ когда-то соло на балах оживших звёзд

и тогда когда всё же приснитсЯ мне дом незабвенный и Я сЯду напротив тебЯ спиною к свету чтобы увидеть его в глазах твоих отражённым и осветившим невымоленное когда-то - помоги мне не плакать

всё непосильнее бремЯ надежд длЯ времени что отстрелЯлось отмаЯлось всё ненасытнее грёз шипы сверлЯщие его плоть и ковылЯет оно шагом бессмертным нам поверЯЯ свои вековые тайны

Љомпозитору џну ”редлину и рук твоих тихую радость не заглушил дождь что за окнами разрыдалсЯ и голос ‘афо что парит над веками нашептал мне под утро "а может мы живы?"

то беспомощны были руки его то властны и под прожектором боли душа истекала страстью и седою любовью светились зрачки прощаньЯ и медленный танец двух несбывшихсЯ судеб был опоЯсан печалью

той ночью нас дурманила звезда что тайну сумерек украла а полнолунье истекало предвкушеньем твоего признаньЯ и в вечном ожидании его Я растворилась

вздрогнул оглЯнулсЯ не узнал в тихом зове отсиЯвших глаз взглЯда ослепившего когда-то лишь о собственную тень споткнулсЯ как тогда

грешница - насмешница не задаривай ты его причудами проЯви к нему милосердие отпусти его в одиночество

и усталость протЯнутых рук и вздорность чужой воли и опальных сердец перестук учащённый - все ещё болью взрывают дыханье предутренних снов

и забываЯ он помнил её неустанно и отрекаЯсь молилсЯ за неё одержимо и лишь в неистовых снах ничто их не разлучало

твой поцелуй ЯвилсЯ поводом длЯ смерти всего что будет называтьсЯ жизнью после

убаюканный скорбью он проспал пробужденье надежды и она его не простила

ах три желаньЯ три желаньЯ не загадать ли мне вас снова чтобы дуреть от ожиданьЯ и вдруг бесстрашно отказатьсЯ не дожидаЯсь исполненьЯ ах три желаньЯ три желаньЯ

посмела луной зажечь зрачки - и не ослепла посмела ладонЯми сжать солнце - и не сгорела посмела увидеть своё отраженье в твоей печали - и более уж ничего не посмела

о как ликовала тайна в молчанье его поющем в кроткой его печали в его притихшем дыханье о как увЯдала тайна в будничном - "рад ‚ас видеть" в бессмысленном - "всё ли в порЯдке" в немыслимом - "мне пора"

кем доводишьсЯ мне завсегдатай озноба бессонницы бреда неужели всего лишь собратом всего лишь соавтором грёз

‚алентине Ѓаршт уже не втиснутьсЯ в чужую жизнь ни страсти угасающим лучём ни нежности простреленным крылом ни даже верности еще живым дыханьем

и нет запрета на любовь у этой встречи и нет управы на разбуженную боль

прощай Я уношу с собой щемЯщую загадку завтрашнего днЯ и всё что так и не произошло теснитсЯ за плечами

улетаЯ к зовущему взглЯду в нетерпении обронил два сапфира голос а на обратном пути вспоминал о них с сожалением

и всё-таки что непосильнее голос его в пепел сжигающий барабанные перепонки или мёртво-безмолвнаЯ телефоннаЯ трубка захороненнаЯ в стерильном покое?

Я ‚ас приглашаю на ужин заметьте - не на жизнь Я ‚ам обещаю покой заметьте - не блаженство Я усыплю ‚ашу памЯть заметьте - только на вечер Я ‚ам нагадаю удачу заметьте - не бессмертье Я провожу ‚ас к рассвету если его замечу

и драма нерасцветшего желаньЯ что смыта ливнем мартовских надежд и перезвон тревожный уходЯщего с грЯдущим что голосом твоим всегда внезапным почти сметён к чему бы это?

уже давно светает а Я еще не верю что звёзды заскучали что ветру не до шуток что ‚ам не до менЯ и мне не дотЯнутьсЯ до молодой печали по уходЯщей ночи

и белой лебедью сквозь сумерки твоЯ рука души моей коснулась и поманила покачатьсЯ вместе с небом на поседевшем облаке мечты

ЊЋ’€‚ ’ђ“Ѓ› труба выдыхает радость - двое бегут навстречу друг другу труба выдыхает печаль - двое устали в дороге труба выдыхает скорбь - не состоЯлась встреча

такой долгий долгий путь от полушёпота до хрипоты скользЯ и играЯ по льду и по ветру лишь лёгким дыханием соприкасаЯсь на лунных дорожках и солнечных бликах прогрустили мы оба Я и ты

останьсЯ молил он этот миг неподсуден и дрожала в ответ тень весны на замёрзшем стекле

слёзы всю дорогу сопровождали поезд а на предпоследней остановке им предложил убежище ливень и они пожелали в нём растворитьсЯ

когда утихнет день в объЯтьЯх ночи когда усталость одолеет звёзды мы украдём фонарики у детства чтоб разглЯдеть аллею обещаний чтоб без помех добратьсЯ в завтрашнее "з д р а в с т в у й"

сон о летЯщем вдогонку восторге разбилсЯ об утро в стальном шлеме

где ты в сей миг пребываешь синеокаЯ моЯ радость чей взглЯд в твоих поцелуЯх чей обожжённый смех омыт твоими слезами

каждый звонок - рывок все голоса - его все шаги - ко мне то и дело с петель срываетсЯ дверь то и дело

ни в свои ни в чужие сани ни охоты ни толку садитьсЯ Я с тобою не смею остатьсЯ Я с тобой не умею проститьсЯ

люби менЯ - и только - она ему сказала - и все твои увечьЯ Я на себЯ надену не каждому своё - в ответ отстукивало его сердце и на мгновение затихло перед величием потери

а ещё на траве осенней раскачивалась в молитвенной позе кроткаЯ тень твоего ожиданьЯ будто всю себЯ без остатка вручала капельке рыжего утра не сметённой лавиной белесых будней

белый нарЯд вплывает в торжественность встречи стол возвышаетсЯ над повседневностью быстротечной и мы будто навечно и мы будто в начале и мы будто друг другу ещё ничего не сказали

мне бы сжечь на костре из оранжевых листьев золотистые сны и твой взглЯд завороженный звездопадом а Я всё зарыла в туман неподалёку от морЯ и два отпечатка алых оставила длЯ опознаниЯ

и пусть звездою падает душа в ладонь июлЯ и пусть на крик санжейских петухов сбегутсЯ наши ожиданьЯ из лет ушедших а мы наденем ливневые тоги длЯ утренней молитвы пусть море вновь подслушает молчанье двух певчих птиц покинувших неволю пусть небо вновь отторгнет нашу плоть и пусть мы вновь умрем перешагнув запрет ‘анжейка - приморское село под Ћдессой

из остывшей мечты убежать бы в расцветшее лето на золотисто-зелёных его лугах отогретьсЯ по дороге сбросив усталости кожу а уж потом в веночке из трав несмЯтых забрести в твою памЯть и там поселитьсЯ навечно

под огненными крышами июлЯ душа моЯ жила в плену у скорби не опалившись ни одной надеждой под огненными крышами июлЯ лишь кротким взором провожаЯ синее окно и две хохочущие наши тени плывущие по утренней росе из юности к обрыву под огненными крышами июлЯ

в тревожный отблеск гаснущей звезды душа рЯдилась и ввинчивалсЯ в кожу беспощадно двух разъЯренных волн осипший шёпот и расставание длиной в непредсказуемость встречи замерло на старте

о эта нежность в обнимку с ветром попутным вдогонку моей судьбе о эта тень строки необузданной на слепЯщем снеге разлук

нам бы пить с тобой вино пред нашествием вины за внезапность тишины и отмаливать у бога перед дальнею дорогой невозвратные грехи

её убегающий смех его запоздалый вздох - одинокаЯ бабочка что раскружилась под люстрой утонула в вазе с увЯдшим цветком

его небрежное "пока" - безбрежное почти как времЯ уж не до вечера - до вечности

а хочешь - вместе навестим случайность поджёгшую однажды наши судьбы а хочешь - врозь а хочешь - вместе убежим от возвращений а хочешь - врозь

но только не с тобою ни в призрачность ни в грёзы ни в сутолоку будней ни в царство ностальгии но только не с тобою уж никогда с тобою в распутье и в раздолье в огонь и в пепелище и в том что так и будет Я именем твоим бесценным клЯнусь судьбе

и вдруг вдогонку падающее с этажей - постой Я не договорила... и резкий взмах перил в ответ и вновь "по требованию" остановка сердца

неосторожных слов сладчайшаЯ беспечность уже в который раз ты горечью сочишьсЯ из всех щелей разлуки

если ‚ы захотите подарить мне вселенную Я постараюсь её удержать в руках благодарных если ж её уроню - да хранит менЯ ‚аше прощение

уже не твоЯ забота - пьЯнеть от моего смеха - поить менЯ из ладоней нектаром хмельного бреда - выменивать зимы на вёсны - выплескивать радость под ноги времени позволЯЯ ему спотыкатьсЯ уже не твоЯ забота

и был вздох рыжеокой предиюльской неги что отпечатан в сердце размокшим следом и взлёт исступлённого "да" и бездыханного "нет" оглушительное паденье о скорбнаЯ исповедь грешной надежды

и сникаЯ чернеет будто вдруг опалилсЯ мертвенным зноем разлуки твой голос наитие будто кровью лиловой на платье твоё голубое сочитсЯ

‚ам будет обидно всё же когда женщина некаЯ не постучитсЯ более в простенок ‚ашего бытиЯ не подарит на день рождениЯ ‚ам ни пьЯнЯщего запаха тины морской ни слепЯщей пены прибоЯ ‚ы даже заплачете может быть от жалости к себе - умершему в её песне

облокотившись на мраморный постамент памЯти он перелистывал свои потери

в ответ на твой вопрос несмелый седело сердце и сон предутренний гасил рассвет слезами и поводырь вчерашний - скиталец ветер замер меж деревьев во внезапной мгле

сегоднЯ в целом мире ты и Я и всё что нас бесстрастно друг у друга отбирает

назначь мне свиданье в одну из суббот что поближе к весне на одной из недавно открытых планет где не грех ещё быть счастливой

стремительно мчались будни не оборачиваЯсь не окликаЯ по утрам Я молилась на ‚ас по ночам Я молилась за ‚ас ‚аше имЯ от времени не потускнело

в с ё продумано в с ё проверено в с ё измерено в с ё отмерено в с ё уложено в с ё улажено в с ё разглажено не придумано

а он оказываетсЯ уцелел тот день исполненный дуэтом радуги и ливнЯ и вот уж целый миг звучит звучит и вспыхивает скорбью из-под обломков лет

глава шестаЯ

друзьЯм моим любимым одесситам с благодарностью за разделённую жизнь

Џ‹Ђ— Џђ€—Ђ‹Ђ

ЌЋ‘’Ђ‹њѓ€џ по обнажённым проводам она скользит одетаЯ в оранжевое пламЯ и на лету с себЯ его сдирает чтоб не изжечь мне сердце

гудок-клинок отсекает канаты истекшего времени и корабль то ли в рай то ли в ад отплывает вдогонку ему пророчеств развенчанных едкий дым и обречённый на долгую-долгую жизнь плач причала

ты сЯдешь в уютное кресло и взглЯдом внезапно коснешьсЯ букетика сине-жёлтых цветов что напротив в коричневой вазе и вздрогнешь от ревности к той себе что когда-то охапками их уносила с аркадийского склона и от Яростных слёз на мгновенье ослепнешь

ЋЃ€„Ђ пружинит чугуннаЯ лестница под неприкаЯнным шагом стремительно распахнулись чугунные дворовые ворота по среди городского шума качнулась и замерла улица эхом вторит пульс протЯжным гудкам пароходов тонет июньское утро

памЯти художника €осифа Ћстровского возьми с собой мой смех он невесомый он уместитсЯ на твоём дыханье

памЯти ‹юбы Љазанцевой что это так пылает пеплом обрушиваЯсь на сердце то мечетсЯ прошлое не укрощённое временем

так захотелось вдруг услышать голос мамы и пахло молнией от сада омытого дождём воспоминаний и были старыми деревьЯ

Њаше Џереверзевой Ћдесса прощалась с тобой прижавшись растрескавшимисЯ мостовыми к босым ногам подарив им на памЯть семь серебристых тропинок бегущих к морю

мне б на миг прорватьсЯ в чёрно-белое вчера мне бы надышатьсЯ белым снегом мне бы вымолить прощениЯ у мамы мне б дотронутьсЯ до белого конЯ

который год Я плачу по Ћдессе где лето изначально на исходе где тротуары в пламенеющих следах шагов прощальных где полдень рассечённый страхом ночи кровоподтёками стекает в сумрак наших душ

лавиной пахнувших акацией предчувствий Ћдесса прорвала души оцепененье и слёзы её улиц сиротеющих отныне тонули в золотых лучах что выплеснула памЯть разбуженнаЯ бунтом неутихших лет

о май моих желаний неуёмных ты вновь даёшь отведать мне акации хмельное зелье и вновь дыханье властное твоё у губ моих и тени рук любимых застывших в крике радости вновь запылали вырвавшись из плена ночи и с высоты бесстрашных лет Я птицей феникс падаю в твои объЯтьЯ

чем расплатитьсЯ за роскошь проснутьсЯ от взрыва акации умытьсЯ пеной рассвета в объЯтиЯх днЯ задержатьсЯ ночь посвЯтить звёздам и лишь рассмеЯлось в ответ от слёз размытое эхо потерь

горела памЯть две обожжённые тени выносили архивы забвениЯ

памЯти ђаисы €сааковны Ћйгензихт лестница в восемь шагов бег из самого сердца навстречу - "Я заждалась вас люди!" и мы в желанном плену тех незабвенных встреч в доме что был твоим в храме что наш навечно

вдоль морЯ вдоль неба по прихоти ветра слезами касаЯсь конца и начала плывёт отраженье звезды невоспетой

давай с тобой помЯнем тот рассвет что умер захлебнувшись солнцем

‚…—…ђ ЌЂ „Ђ—… дерево подставлЯет ладонь небосводу потоки птичьих признаний заливают террасу блаженством уходЯщий луч на мгновенье пробралсЯ в беседку мы пьём молоко из сиреневых кружек сегоднЯ вечность к нам благосклонна

Ѓелле ‹ебединской воскресенье утро балкон будто первый рЯд амфитеатра и хор отдохнувших за ночь деревьев напротив исполнЯющий гимн в честь прихотей неба и вечного праздника в доме у Ѓеллы

из снов возникло и вспыхнуло Явью дерево под моим окном словно пристанище скитальца-голоса задыхающегосЯ от робости словно ступеньки к небу длЯ незрЯчей молитвы словно посох солнца

полуденный зной укрылсЯ в объЯтиЯх сиреневых колокольчиков задремал под незатейливый их аромат ему как обычно грезились море и женщина расцветающаЯ от его щедрости

в том облике было такое что мрамор постичь не смог бы в том времени было такое что захлестнуло памЯть но луч дважды светивший сверкнул в моём сне однажды и нечто затрепетало

"зачем же так стремительно так мимо" - доноситсЯ из переулков детства и вот уже полузабытых запахов толпа наперерез сознанью и бег судьбы на повороте столбенеет а Я скучаю по тебе а Я скучаю по тебе а Я скучаю по тебе

слова сокрытые под пылью звёздной зачем-то ожили глаза оленьи замаЯчили из ниоткуда вобрав в себЯ причудливость оттенков светотеней и приглушённый монолог травы подлунной и золото протЯнутых лучей и тихий смех зари новорождённой о мой олень ты всё ещё царишь в душе необорённой

на два тишайших мгновеньЯ прислонись к моей памЯти море оставь у её порога две волны из твоих владений

туман что тайну трав ржавеющих от Яростных набегов солнца заслонил стеной из слёз своих был небу неугоден ч е м ?

старый портрет ранен потухшим взглЯдом каплей стекает скорбь в ладони забвеньЯ застываЯ слепком души

взорван монотонный гул вокзала скрежетом рванувшихсЯ вагонов и отчаЯнно засуетилось времЯ окликаЯ всех кому служило и Ћтрада отозвалась плачем на одном из склонов приютившем первое признанье Ћтрада - плЯж в Ћдессе

любовь Я знаю ты уходишь умирать любовь Я вижу ты почти уже в горах и только след от света твоего приник тоскою к юности травы

сбежав от отраженьЯ своего в её зрачках он наслаждалсЯ радугой свободы но бог мой не однажды в разливах осени в её печальных звонах заслышав смех тот приглушённый он изнывал от жажды возвращеньЯ

„€Ђ‹Ћѓ ‘ ЏђЋ‹›Њ "алло это Я здравствуй" - дыханье о стены с разгона из непроходЯщего "было" - мЯтущихсЯ душ обертоны из непреходЯщего "было" - куда уж теперь - любила

и до сих пор на дне твоих зрачков мостов давно сожжённых отраженье и обручённые навек пустынЯ и морскаЯ пена

памЯти ‹или ђЯбой мы расстаёмсЯ - вслух вздыхает небо мы расстаёмсЯ - обессилел колокол разлуки мы расстаёмсЯ - в трауре секунды дрожит беззвучье падающих слёз над тишиной

внезапно опустевшие объЯтьЯ вагонное окно простреленное отчаЯньем и руки-плети что не удержали сердце падающее на асфальт

25 - 47 - 29 всё тот же номер телефона и остановка та же и дом и лестница и дверь налево и в полумраке памЯти всё те же хрупкие улики пожизненного ожиданиЯ

ЉЋѓ„Ђ ’ЂЌ–…‚Ђ‹Ђ ЊЂ‰џ люстры-качели на миг коснулись дыханиЯ зала его немого стона его раскалённых ладоней и вознесли под купол молитву восторга

’амаре Љазавчинской на обратном пути из мечты Я в метро ћго-‡ападном задержусь и оттуда бегом в незабвенный тот май где на всех этажах лет сбежавших следы и твой взглЯд неумеренно синий

памЯти Њарии ‚инницкой - моего друга и первого издателЯ и в царстве своих картин и в тихом отблеске лампы и в наваждении мрака из глубины ночей ‚ы неизменно ЊариЯ гордаЯ и летЯщаЯ не уронившаЯ и капли света души своей

‹ие „авидовне ЋвсЯнниковой и снова „ень ђождениЯ игру затеЯл детскую все лабиринты ЏамЯти перевернул вверх дном ’оску из Џесни выбросил у ‘олнца краски выпросил ‹уне на удивление разрисовал ‚аш „ом

‡€ЊЂ ‚ Ћ„…‘‘… не ублажать причудами а властвовать Явилась бесснежнаЯ зима украв печаль у осени корону у весны и миражи у лета

Ћ„…‘‘Љ€‰ ЊЋ’€‚ забыв о времени года Январское солнце шалеЯ дразнит сонное море жаром прикосновеньЯ легко отдаваЯсь встрече с непостижимостью лета

профиль молчаньЯ что соткан из ранних февральских закатов будто грифелем чёрным перечеркнул поЯвленьем внезапным ликующее утро марта

памЯти €осифа Љессельмана и плакал снег и март в который раз ладони омывал его печалью

июль на исходе и запахом липы Ћдесса к нему прильнула а в Џале-ђоЯле художник на холст переносит их слёзы

тебе одиноко плывущему в море потерь детство бросит однажды спасательным кругом сны-виденьЯ где корь в разгаре и слепит лампа и голос мамы у изголовьЯ

молчанье рвётсЯ в клочьЯ прощание торопит и маска Ђрлекина рассечена печалью

кто был рЯдом с тобой Ђрлекин когда ты прощалсЯ с маской изношенной но любимой

истошно раззвонилсЯ колокол запретов пытаЯсь оглушить судьбу желаньЯ вновь прокатитьсЯ вдоль по вселенной чувств на лошадЯх из девЯтнадцатого века

знобит акацию зелёным пламенем деревьЯ заслонЯют немигающую синь надежды выстроились у причала с билетами на звёздный остров а боль подкралась повисла рЯдом

ЊЋџ Ћ„…‘‘Ђ о этот город под чьим покрывалом звёздным бредили ветры желаний о этот город чьё имЯ - симфониЯ ливневых капель смеха и состраданиЯ

Я перечту письмо твоё ещё раз но потом когда великодушно пропустившие мою печаль через свои границы Ѓосфор и „арданеллы будут позади когда в судьбе моей застынет комом твой тост прощальный - тост исповедальный

зелёные шатры на улицах Љфар-‘абы гостеприимны и щедры на тихость да только вот от шумных крон платанов уставшей боли никуда не скрытьсЯ

Я засмотрелась на Ћдессу теперь уже из дальних странствий корона из каштановых созвездий шлейф запахов акации и липы луна нырЯющаЯ в белую сирень платаны сбросившие старые одежды и ђишельевскаЯ и ЏушкинскаЯ - вечные соперницы что мчатсЯ на свидание с театром несравненным рассвет в слезах и всплеск волны на памЯть

он отступал в безверие не испросив прощениЯ у юности отслужившей его желаниЯм у женщины исцелённой его верой

дымилась платформа горели секунды меж небом и бездной металось дыханье и поезд рванулсЯ и мир покачнулсЯ и взглЯд оборвалсЯ на полуслове а шпалы вздымались а шпалы смирЯлись под марши разлуки под марши скитаний под плач неприкаЯнной тени осиротевших рук

памЯти отца и падали хлопьЯми звёзды вослед убегающей ночи и факелом утра зажёгсЯ к жизни рванувшийсЯ миг и была незатейливой песнь у колыбели начала про то что в артериЯх смеха кочует отчаЯньЯ крик

с т о п! дыханье зацепилось за одинокий фонарь над обрывом шаг споткнулсЯ о след внезапного потрЯсениЯ та скамейка снова метнулась на помощь та отчаЯннаЯ минута летит в пропасть

ЊЂ‰ ‚ Ћ„…‘‘… зелёное празднует своё возрождение голубое переливаетсЯ в синее каштаны бредЯт денно и нощно скрипки трепещут выдыхаЯ желаниЯ звезды спешат поздравить рассвет с рождением тайны

вместо послесловиЯ к книге моих друзей Њарины и „аниэлЯ Њазиных "ЋбъЯть необъЯтное..." Я слушаю их страстные рассказы и плачу и смеюсь и сердце наполнЯетсЯ любовью горечью тоской по дружбам что застыли у причала времени иного куда слезами состраданьЯ нас возвращают сны цветные -- в те праздники и будни чьим воздухом не надышатьсЯ...

глава седьмаЯ

прекрасным друзьЯм моим израильтЯнам с благодарностью за любовь

ЂЌ€ €‚ђ€

ЂЌ€ €‚ђ€ мне волей случаЯ не сожжённой мне не удушенной мне не сокрытой кровавыми веками Ѓабьего џра никуда и вовеки не детьсЯ от встречного крика согбенных призраков гетто от скорби зависшей над вечным воплем чадЯщих газовых камер ...

и наступил €зраиль пунктиром алым разделивший две эпохи всего одной лишь жизни и скорбно улыбнулась еврейскаЯ душа вослед обетам отшумевшего начала и расправлЯЯ крыльЯ дерзко отмахнулась от бессмертьЯ предпочитаЯ времЯ где каждаЯ секунда учтена

звезда чей голос всё ещё зовёт уставшую мечту закат в чьём пламени багрово-чёрном плавЯтсЯ оттенки вдохновеньЯ восход в чьём взоре притаилсЯ плач восторга все были заодно в тот чудо-миг в честь нашей встречи на земле обетованной

и вновь кружит над миром облако из слёз твоих €зраиль и хор ветров уносит в небо эхо плача по твоим убитым детЯм

ни выпрЯмитьсЯ ни вздохнуть под грузом пепла душ сожжённых пламенем безумиЯ но мы идём по небу опрокинутому бунтом звёзд шестиконечных и слёзы века нас сопровождают в вечность

успеть бы до тебЯ дойти пока не развели мосты пока не растворилсЯ в наготе луны цвет зова твоего что отражением пурпурным гарцевал на листиках травы а там рукой подать до звёзд €ерусалима

Я приближаюсь к €ерусалиму и раздвигаютсЯ кулисы тысЯчелетних грёз на авансцене в белокаменных одеждах его судьба лишь солнцу доверЯющаЯ тайные надежды и аплодирует душа и плачет перед началом вечным действа

однажды по дороге домой на улице •а-Љармель мой взглЯд внезапно разбилсЯ о дерево будто застывшее в скорбной молитве по мальчику ещё вчера одетого в сиЯние разума а сегоднЯ - в тогу из белого мрамора ещё вчера державшего казалось ключи открытий а сегоднЯ - хранителю своей недописанной формулы - навечно хранителю своих двадцати четырёх новогодних желаний

страна моЯ чьи утренние сводки - увы так часто выстрелы в пульсацию сердец страна моЯ где тысЯчи желаний юных отданы на вечное хранение весне обетованной когда отплачу все твои потери быть может и посмею в любви к тебе признатьсЯ содранным в кровь шёпотом

‘…„њЊЋ‰ „…Ќњ Џ…‘Ђ•Ђ не нарушаЯ тишины веков они сегоднЯ властвует твой зов Њоше как и тогда на рубеже последнем

под звуки победительного шествиЯ шофара на моём балконе трепетно взрослел цветок а на рассвете нестерпимо юным блеском мЯтежной плоти своих листьев вплеталсЯ в золотые прЯди пылкого израильского солнца и приглашал менЯ на трапезу ‘уккот

на попутной машине в мирную жизнь мчитсЯ девочка в форме военной на плечах её угловатых автомат сторожит предвкушение белого танца

шабат Я сижу напротив окна открытого в вечность мои полусонные веки размыкает поющее утро полагаЯ наивно что и день и вечер и даже ночь ведомы его начинаньем шабат Я у себЯ дома

и да будет услышан вопль нестихающей боли - д о к о л е . . . и да сорваны будут оковы печали с непогибших пока ещё наших надежд и да встрепенётсЯ орлицей жизнь уставшаЯ умирать

а на слезах печалью изнурённой памЯти моей луч солнечный надолго задержалсЯ дыханьем жарким неугомонной жизни

‚але Ѓасовской в твой день в €зраиле цветет миндаль и обрамлЯет тихую улыбку марта печальной радостью извечных обещаний и устилает путь её короткий горстЯми осмелевших ожиданий

дождю конца не будет а Я с тобой прощаюсь как будто праздник лета нас ожидает рЯдом где голос обнажённый прикосновеньем дерзким одаривает душу где наших рук свиданье засвеченное солнцем не опознать разлуке

Ђлине ‹ейкер за памЯть что взрывает стены снов за годы не предавшие надежду за бегство в смех из мерзлоты смиреньЯ за шарик голубой усталостью не смЯтый и за подаренные розы меридианом тридцать пЯтым тридцать пЯтый - координата €зраилЯ

и обрамлённые оконной рамой крыши повисают в розовой вуали и опрокинув сны Я припадаю взглЯдом к утренней Љфар-‘абе к её картинам сотканным виденьЯми и Явью

то золотЯсь и нежась в поцелуЯх бунтарЯ-восхода то отражаЯсь в сумерках лиловых скульптурной графикой и грацией деревьев то в декабре обрушиваЯсь на дыханье запахами маЯ уже на подступах к душе моей Љфар-‘аба

сегоднЯ Я наедине с Љфар-‘абой - так близко от ‚ойны так далеко от предсказаний †изни и в тишине шатров непроницаемой длЯ посторонних взглЯдов Я поверЯю ей тревогу за судьбу желаньЯ ещё раз ошалеть от запахов весны

и что поделаешь! когда неугомонное израильское солнце в феврале так страстно возрождает девственную синеву небес а озеро Љинерет одержимо молитсЯ за возвращенье тучи что беременна дождём

глава восьмаЯ

друзьЯм моим дорогим живущим в Ђмерике

‡„ђЂ‚‘’‚“‰ € ЏђЋ™Ђ‰ ЂЊ…ђ€ЉЂ ...

на зачарованные сны на неизбежность пробужденьЯ на страх пред смертью и пред жизнью нашествием грЯдёт Ђмерика Ќью-‰орк, март 1989

Ќаташе и €зе Ѓрук семь дней нечаЯнных-негаданных спрессованных в одном мгновении подарены судьбой и вами на памЯть буднЯм в штопаных надеждах и сердцу что застигнуто врасплох ‹ос-Ђнджелес, апрель 1989

друзьЯ мои живущие в ћте •ьюстоне ‘ан-”ранциско Ќью-‰орке и Ѓостоне мой балкон приглашает вас на пир виноградного дерева в честь взметнувшихсЯ крыльев осени и души что не стала жертвой внезапного с ней столкновениЯ €зраиль 1999

нам навстречу воздух взрывалсЯ сиренью и будто обухом по сердцу - чужих деревьев белорозовое цветенье и две тихие улицы Ѓелвиста и ‹анкастер наперебой зазывали нас домиками-дворцами заглушаЯ жалобы заблудившейсЯ кошки Ѓостон, день первый, май 1989

дорогим моим сестрам с любовью из тишины беззвёздных ночей из железного лЯзга стремительных будней когда-нибудь выплывет величие вечных гор подпирающих калифорнийское