€рина ЏолЯнскаЯ. Ѓедное сердце Њани

Ћцените этот текст:
€рина ЏолЯнскаЯ. Ѓедное сердце Њани

---------------------------------------------------------------
     © Copyright €рина ЏолЯнскаЯ
     Email: antic(a)comail.ru
     Date: 24 Dec 2003
---------------------------------------------------------------



     то и дело стучит всеми своими створками и ставнЯми, и в него, как птицы
- то как голуби, то как вороны, - влетают мальчики и мужчины; иногда влетают
как голуби, а  отлетают как вороны, иногда сталкиваютсЯ, так что пух и перьЯ
летЯт,  и высоко над Њаниной  головой вьютсЯ  в небе кудрЯвые облака. „олжно
быть, сердце Њани не просто сердце, которое толчками посылает кровь по всему
телу: временами оно переполнЯет Њаню, стук его отдаетсЯ в кончиках ногтей, в
случайно оброненной чужим  окном мелодии, гул его заглушает настойчивый звук
улицы,  вкрадчивые шаги  уходЯщей молодости.  ЊанЯ,  сквозь  сердце  которой
вечные птицы  любви  осуществлЯют свой  перелет,  ничего не  помнит, занЯтаЯ
заботой свиваниЯ гнезда внутри своей мечты, забывает поспать, так что где-то
на  улице, в сквере  вдруг опуститсЯ на скамейку от  слабости или,  прибираЯ
свой  дом,  падет на кровать  точно  замертво  и  на пару часов  выходит  из
собственного сердца, как водолаз из батисферы, и медленно отплывает от него,
огибаЯ потонувшие суда. Ќо вот телефонный звонок крючком за губу выдергивает
ее из сна: она летит  на золотой благовест босаЯ, хватает трубку,  и лицо ее
гаснет, точно вместо ожидаемой "каста дивы" она слышит "Џоследние известиЯ",
хотЯ это с ней говорю Я, ее все-таки подруга. “слышав  Њанин взметнувшийсЯ и
тут  же погасший голос,  Я догадываюсь, что она опЯть полюбила, что сердце в
ней выросло, как на дрожжах, оно стоит у нее в горле и  потому ее речь глуха
и невнЯтна. "„а, спасибо, - ронЯет ЊанЯ  нетерпеливо. - Ќет, спасибо. Ћй  да
ладно, Я все помню!" - отвечает она, когда Я напоминаю ей  о работе, что она
затЯгивает  сроки  и  ее могут запросто шугануть из нашей конторы.  € ЊанЯ с
некоторой брезгливостью торопливо кладет трубку.
     Ћна  уже  знает:  как бы тело  ни припало  к  телу  всем  распластанным
существом кожи, каждой ненасытной ее порой, что-нибудь да останетсЯ снаружи,
на поверхности, и душа не перетечет в родную душу свободно, как река в реку,
стало   быть,  их  совсем  надо  лишитьсЯ,  тел,  и  тогда  любовь   наконец
осуществитсЯ.  ‘ердце  ее  превратилось  в  один  разверстый, остановившийсЯ
взглЯд,  который,  напрЯгшись всеми своими калейдоскопическими смотрилищами,
все равно  не  может  проникнуть  внутрь другого сердца.  ЋщетинившаЯсЯ тьма
смотрит  ей  в  лицо:  мертвый,  фосфорический  блеск  телефона.  ‘частье  и
несчастье,  два  одновременных,  одинаковых  по  силе  чувства,  раскачивают
сердце,  как качели, и  ее сотрЯсает озноб. "‚италЯ, ‚италЯ!" - зовет она со
всей силой сплотившегосЯ, слившегосЯ в душе счастьЯ  и  несчастьЯ,  не может
быть, чтобы  там, в своей темноте, он сейчас не вскочил как ужаленный. †изнь
в единый  миг  переправилась на  другой берег  и  оттуда  смотрит на  нее  с
укоризной. —то Њане  ее укоризна! —то все люди, вместе взЯтые! Ћна  вчера на
сон  грЯдущий, как чудную книгу, читала его! Ќо  сейчас все, что  она только
любила на свете,  сейчас все  отвернулось  от нее в  тЯжкие минуты ожиданиЯ,
которые она передвигает одну за  другой, как шкафы, все отвернулось от нее в
это  уплетающее  ее  за  обе  щеки  прожорливое времЯ:  из  книг,  например,
повысыпались буквы  и лежат горой, как мусор. Ћна как в бреду видит ‚италиЯ.
ѓлаза  его как два оленЯ, пьющие из родника, из ее ускользающего, бесовского
взглЯда. Ћтдам весь  восторг земли  и всю  кровь  зари  небесной...  € тогда
раздаетсЯ оглушительный звон: судьба, видать, принЯла ее жертву. ЊанЯ делает
стремительное движение к телефону,  над которым встает зарЯ, и райские птицы
кружат  над трубкой.  ѓолос  ‚италиЯ течет,  как  река, и  баюкает Њаню, как
солнце,  ветер и орел. ‚ эту минуту, в  минуту прерывистого, полного лукавой
игры  и суматошного волнениЯ разговора, она  так счастлива, точно бог послал
все лучи радости из своей длани на ее душу.
     - ’ы думала обо мне?
     - Ќет, Я спала, - честно признаетсЯ ЊанЯ.
     - € не думала обо мне, когда спала?
     ѓолос его пронзает Њаню, как ток, но она отвечает:
     - Ќет, мне даже ничего не снилось.
     - Ђ  вчера  говорила,  что  даже  если  умрешь,  все  равно будешь менЯ
помнить.
     ЊанЯ с блаженной улыбкой отвечает:
     - ‡начит, мой сон был глубже смерти.
     - ‚от и верь после  этого вашей сестре, - наступает ‚италий.  Ћн, как и
все мы, любитель помучить человека, посмотреть, как он дергаетсЯ.
     - ‚италий, не верь нашим сестрам, верь  мне  одной, - на  одном дыхании
отвечает  ЊанЯ. - ‚италЯ, приходи  ко мне жить, хочешь  - на сколько хочешь,
хочешь - навсегда.
     -  Ѓыстро  же  ты, ЊанЯ,  соглашаешьсЯ,  чтобы  Я  пришел  "на  сколько
хочешь"... Ђ дальше - ты знаешь, что бывает дальше!
     ЊанЯ  не  знает, не помнит  об  этом.  Ћна  сейчас  как  новорожденнаЯ,
родилась  на этот свет неделю назад, когда шла, едва волоча  ноги, по улице,
вдоль по Џитерской, за дребезжащими дрогами  своей последней любви. ‚ глазах
ее  стоЯла картина: ’олЯ  и  его жена на своем  балконе  развешивают детское
белье, точно нет никакой Њани и в помине. ’олЯ давно уже шипел в трубку: "’ы
что  - спЯтила,  другого  времени  выбрать  не можешь?"  Ђ длЯ Њани не  было
другого времени,  как  и  другой  жизни,  она то и дело забывала про  всЯкие
премудрости вроде того,  что ’олЯ женат. € вот она брела, тусклаЯ, погасшаЯ,
шаркаЯ кроссовками,  ссутулившись  над  своим  болЯщим  сердцем,  и  тут  ее
остановил паренек. "„евочка,  закурить не найдетсЯ?" - с развЯзной  ухмылкой
поинтересовалсЯ он. Ђ ЊанЯ - она всегда бросалась на борьбу с препЯтствиЯми,
то есть если  видела  перед собой циника, тут  же начинала  вести борьбу  за
светлое  воскресение его  души, тут же шла на  приступ чужой крепости,  имеЯ
оружием лишь одно свое легко  воспламенЯющеесЯ  сердце  и  диковатые  глаза,
горЯщие из-под длинной черной челки,  как шеломы залегшей рати сквозь вереск
и камыш. “ Њани  нашлось закурить, и дальше  - дальше длЯ нас все скучно, не
пойдем  с  ними, ибо знаем этот маршрут наизусть;  длЯ Њани же все  началось
снова, снова раскрылсЯ, как перед кнЯзем ѓвидоном, чудный город, по которому
они  столько  раз  бродили  вдвоем,  а  когда шла одна,  случалось, это было
тЯжело, будто брела она с вывихнутой рукой.
     - ’ы менЯ любишь?
     - „а. - ‘казал, как отрезал.
     Ћна не помнила, что эту же самую березку, растущую  на выступе „онского
монастырЯ,  увидела она две любви  тому назад вместе с ќндрю, американцем из
штата  €ллинойс,  натаскивающимсЯ с ней в русском  Языке, и не только в  нем
одном, что вот так же  она сидела,  положив голову на плечо ‚алерика, любовь
тому назад, посмеиваЯсь над алЯповатой афишкой кинотеатра напротив скамейки.
Љогда ‚италий взЯл  ее за крохотную ладонь  и осторожно стал дуть на нее, то
ли отогреваЯ, то  ли раздуваЯ линию любви, у Њани  чуть  ноги не отнЯлись от
нежности к  нему,  она  не помнила, что  много  любовей  тому назад  так  же
благоговейно  грел  ей  руки  армЯнин ђубик,  который не  так  давно умер от
болезни крови, так и не забыв Њаню. Ќичего не помнила она. †енщина, стоЯвшаЯ
три  часа тому назад  под чужим балконом,  погасшаЯ, сутулаЯ, с обуглившимсЯ
лицом,  ничего  общего  не  имела с  этой легкой девчонкой,  у  которой  все
развевалось,  жило и блистало:  волосы,  болоньеваЯ куртка, руки. € нежность
Њани так  огромна, что она может растопить арктические льды, глаза ее горЯт,
как  бесчисленные  звезды  на  черном  небе,  и  космос  разворачиваетсЯ  из
крохотной  почки ее человеческого сердца,  как музыка  вырастает из гаммы, и
счастье кипит в ней, как ветер в вишневой белой кроне.
     Ђ ‚италий  вырастает  в  собственных  глазах, думаЯ, что  это он своими
собственными руками  изваЯл из унылого  куска глины прекрасную  женщину, как
Ѓог, он чувствует  себЯ молодым богом, не подозреваЯ, что на самом  деле его
существо длЯ  Њани  только  повод, просто  по  случайности  он совсем близко
подошел  со  своей зажигалкой к  высушенной на безлюбье соломе, и она горит,
горит  теперь,  как  купина  неопалимаЯ,  можно  руки  погреть, можно  рЯдом
пригретьсЯ: с трудом занимаетсЯ недоверчивым, дымным огнем его сырое сердце.
Ћни путешествуют по Њоскве,  странствуют по  звездам. € вдруг  звонок ржавым
гвоздем царапает слух, отверстый длЯ музыки  сфер, длЯ младенческого  лепета
любви: "—его  - не узнала? ‘пишь, что ли?"  ќто ’олЯ.  "—то  молчишь?"  ЊанЯ
вовсе не думает злорадно: спохватилсЯ, голубчик. ќто голос с другой планеты.
ќто запах позавчерашнего прокисшего борща,  который ЊанЯ сварила длЯ ’олика,
да  запамЯтовала  поставить в холодильник.  ’олЯ  -  пустой,  мертвый  звук,
оболочка. ‘кучный позавчерашний голос. ЊанЯ удивлена: что ему  надо? Ћна так
прЯмо  и  спрашивает: "—то тебе  надо?" ’олЯ,  фыркнув,  не может  ответить,
однако, прЯмо: тела, мол,  твоего.  ‚округ  его ответа  нагромождаетсЯ  хаос
взволнованных  слов,  ибо  он тоже,  стоЯ  у себЯ на ‚авилова,  почуЯл запах
прокисшего  борща.  ’ело  Њани  улетело,  оно теперь  небесное  тело. ‚италЯ
приподнимаетсЯ  на  локте и сквозь свои длинные, спутанные волосы смотрит на
Њаню. ЊанЯ смотрит на ‚италю и забывает ответить ’оле, что тело, в общем-то,
улетело, что у нее теперь новое тело и в сердце чисто, как в Ѓожьем храме.
     Ћна  машинально опускает  трубку, потом вырывает  из розетки телефонный
шнур, не думаЯ о том,  что ’олЯ... ’олЯ, если недокушал, другим куска своего
законного  ни за  что не  отдаст, из горла вырвет, но  не отдаст, а уж потом
может  этот кусок  брезгливо выбросить.  Ќо это других  он может дожевывать,
других, не Њаню, котораЯ, собственно,  уже не ЊанЯ, Њани не существует. € ей
в  голову  даже  не  приходит  простаЯ  картина:  ’олЯ,  моментально  почуЯв
опасность, сварливым голосом  требует  у  жены  десЯтку,  понимаЯ,  что ЊанЯ
что-то закапризничала, тут просто бутылкой не обойдешьсЯ, нужен жест, что-то
вроде букета роз, именно роз, и жена грустно выдает купюру. ‘тупени мелькают
под его большими  ступнЯми, как страницы романа, в конце которого героинЯ не
умрет,  а, увы,  поправитсЯ. ‚от розы: они уже гаснут  в целлофане,  хоть на
лепестках их блестит жульническаЯ слеза. ’олЯ  представлЯет, как вручит Њане
букет,  а  потом - как  обнимет  ее! Људа она денетсЯ, чуть  не  с нежностью
думает  он,  она ж такаЯ  отзывчиваЯ,  чудо!  ’олЯ,  как  молодой,  на  ходу
запрыгивает в  автобус; ЊанЯ называет его "мой мальчишечка" и не видит плеши
на его голове, и правильно, что не видишь, ЊанЯ, надо  зрить в корень - ’олЯ
ухмылЯетсЯ  пришедшему  на ум каламбуру,  услышав  который ЊанЯ бы, наверно,
сказала: "”у",  потому что длЯ нее  корневаЯ сторона дела второстепенна, над
ней  шумит  и  шумит  зеленаЯ  крона, пока ’олЯ  делает свое  коренное дело.
„урочка-девочка, хотЯ бабе уже двадцать  девЯть,  но все равно еще  девочка,
лепечет себе, что дитЯ малое, - это до того ’оле кажетсЯ, что она лепечет, а
после - сюсюкает баба.
     ’олЯ едет в автобусе, приплЯсываЯ на задней площадке от  нетерпениЯ,  а
ЊанЯ летит  вместе  с ‚италием в метро, потом на автобусе в Ђрхангельское. €
опЯть  она не помнит о том, что всех хозЯев своего сердца, своих гостей, она
то и дело  возит  сюда, как экскурсовод на экскурсию. €з  них и в самом деле
вышла  бы интереснаЯ,  благодарнаЯ  группа. ѓде-то  даже  интернациональнаЯ.
„ружба народов на  почве Њани. ‚сех  - из  детских  лет не забыть прихватить
одноклассника, не выговаривавшего  "р", одного солдатика, одного  матросика,
одного   югослава,  строившего   на   Њаниной   родине  какой-то   комбинат,
комсомольского работника †еню, который  горел на работе,  отчего  карьеры не
сделал, преподавателЯ  культпросветучилища, обаЯтельного,  но  унылого душой
знатока поэзии, но не жизни, дельтапланериста ђоберта, к которому ЊанЯ долго
ходила в больницу, а как только  ђоберт встал на  ноги,  умчалась от  него в
Њоскву;  одного,  как она  сама,  лимитчика,  однокурсника по  пединституту,
рок-звезду,  на него  вешались такие девочки,  а он  нежно любил  одну Њаню,
армЯнина  ђубика, который мог бы  длЯ этого  дела  воскреснуть, ќндрю  с его
чудесной зарубежной  улыбкой... Ћна любила тех, кто в джинсах, и тех,  кто в
потрепанных  куртках, тех,  кто  вообразить себе не  смел, что можно  читать
детективы на английском, как ЊанЯ, и тех, кто в оригинале читает „жойса, что
Њане  не под силу,  тех, у кого денег куры не  клюют, и бедных  студентов, и
самостоЯтельных, крутых мужчин, хлебнувших лиха, и маменькиных сынков - всех
она оплела единым венком, и этого Я понЯть не могла.
     - ЊанЯ, милаЯ,  но ведь должно быть  духовное родство, - робко говорила
Я. - Љак же ты...
     -  ’ы хочешь сказать, что Я люблю  лишь  плоть  и стать, - потЯгиваЯсь,
пренебрежительно усмехалась ЊанЯ.
     ...€ прекрасных, с античными чертами, высоких, уверенных в себе мужчин,
и клонЯщих голову долу мальчиков...
     - Ќо оно должно быть, духовное родство!
     - —то ты имеешь в виду?
     ...€ добрых, благородных - и завистливых, честолюбивых...
     -  ‚се  это наносное  - „жойс в оригинале. Љафка  в подлиннике. ќто  от
муштры - ранний Џастернак и поздний Ѓлок.
     ...€ гинеколога ‚алеру, и инженера ’олю...
     -  Ќо все же, все  же  - на  какой основе ты с  ними  общаешьсЯ? Ќе  на
биологической,   не  на  социальной,  не  на  духовной  тем   более,  не  на
материальной - на какой же, наконец!
     - “гадай, - без тени улыбки сказала она.
     Ќо вот все  как бы  в  сборе, экскурсанты.  Љто  еще осталсЯ за  бортом
памЯти? Џусть догонЯет, пусть. Њожно провести  их по знакомому маршруту, меж
поседевших экспонатов, догоревших  костров. Ќо  печаль,  как раннЯЯ  седина,
тронула  утреннюю  Њанину радость, с  чего-то  печаль,  точно перед  глазами
проковылЯла обгоревшаЯ птица. ‚крадчиво  подступает осень. ‚ сентЯбре, когда
уже нет жары, по едва наметившейсЯ осени  ЊанЯ  едет на ‚олгу под Љамышин  к
маме.  Љак  бы  ни  складывались  к  тому  времени  ее  сердечные  дела, она
добросовестно  садитсЯ  в поезд  и,  в слезах  простившись с  провожающим ее
любимым  человеком,  уже в вагоне забывает о нем. ќто ее поезд, родные лица,
знакомый  запах  захолустьЯ,  привычный  разговор,  в  который  она  с  ходу
заинтересованно включаетсЯ. "‚олга - Њлечный  Џуть ђоссии" - так  начиналось
одно ее стихотворение, с которым Я познакомилась раньше, чем с Њаней. ’еперь
ничего подобного о ‚олге она не скажет,  песнЯ "‚олга  в сердце впадает мое"
повергает Њаню в такое горЯчее бешенство, что она готова по щекам отхлестать
пузатый радиоприемник, и без того извергающий  достаточно лжи. Ќо эта  ложь,
котораЯ как бы  правда  -  по  крайней мере длЯ  Њани, - это  длЯ  нее  хуже
замысловатого  обмана  ’оли,  который  когда-то  уверЯл  ее,  что уезжает  в
командировку, а она видела, что он просто хочет отдохнуть от Њаниной любви.
     ЊанЯ, если  подойти  к  ее  поездке  идеалистически, должна  бродить по
своему селу  с просветленной душой,  читать в гамаке между двух слив романы,
душевно беседовать  со старой  мамой, с которой на самом деле они  постоЯнно
ругаютсЯ  -  ЊанЯ упрекает мать, что все ее дурЯт, что у нее одной картошка,
взращиваемаЯ  на  чистейшем  навозе,  идет по смехотворной  цене,  что  мама
постоЯнно жертвует со своей небольшой пенсии на храм Ѓожий, между тем ЊанЯ и
сама любит  постоЯть перед  ѓеоргием  Џобедоносцем, не глЯдЯ раздать все  из
кошелька нищим.
     Ќад  ‚олгой  стоЯт  величавые  облака,  с  бахчи  мешками тащат арбузы.
ЊаленькаЯ пристань все так же скрипит, волны накатывают на  нее при  подходе
моторки,  и нога скользит на зеленых мокрых  камнЯх,  будто б  не было целой
жизни.  Ќо  была -  о  чем  ревут, мчась  по реке,  моторки, на что намекают
изменившиесЯ  до неузнаваемости люди,  - редко  теперь встретишь  шебутного,
веселого,  который от полноты  душевной подкатит тебе арбуз, кинет  в  подол
семечек.  €дут  незнакомые  люди, сходЯт  с  катера,  тащат котомки,  сумки,
продукты из  города,  часто пьЯные, часто ругаЯсь от нечего делать, лишь  бы
Язык шлепал в глотке. Ќасмотревшись  на все  это, наглотавшись родимой пыли,
проводив  на  кладбище  еще  одну  умершую  старушку,  ЊанЯ едет в  Њоскву с
неприкаЯнным чувством человека, которому не ответили взаимностью.
     ‚италий встречает ее. ЊанЯ привезла ему дыню.
     —ерез день он говорит Њане:
     - Њань, а Њань! ’ы не потЯнешь менЯ в загс, правда?
     - —то ты! - искренне отвечает ЊанЯ.
     —то-то  в  ее  ответе не  устраивает  ‚италиЯ, он  и сам не знает,  что
именно.
     - Њань, а ты была замужем?
     - ‡амужем-то? Ѓыла.
     - Ќет, Я имею в виду по-настоЯщему.
     - Ђ то как же?
     - Ђ сколько раз, Њань?
     - „ва, - безразлично отвечает ЊанЯ. Ћна всегда говорит правду.
     -  ’ы  их  любила?  - помолчав, спрашивает ‚италий,  рассматриваЯ Њанин
профиль.
     - Љого?
     - „а мужей своих!
     - Ђ, -  ЊанЯ,  зашив  дырочку  на  футболке, перекусывает  нитку своими
крепкими зубами, - любила, наверно.
     - Ђ они тебЯ любили?
     - Љто?
     - „а мужьЯ твои!
     - ‹юбили, наверно. Ћдин даже квартиру оставил.
     - Ђ сам куда?
     - ‘ам-то? †енилсЯ.
     - ’ы переживала?
     - ’ак Я ж сама ему жену нашла. Њы с ней в пединституте учились, хорошаЯ
девка.
     ќто  она  говорит  про менЯ,  но Я не  вмешиваюсь,  слушаю  их разговор
издалека.
     - Ќе  надо женитьсЯ, когда любишь, - раздумчиво говорит ‚италий. - Ђ то
видеть, как любовь с каждым днем все больше осыпаетсЯ...
     - ‹учше не видеть, - соглашаетсЯ ЊанЯ.
     € еще  долго они с ‚италием  кружат то по лесу,  то по городу, времЯ от
времени кто-то  окликает Њаню:  "ќй!  Ќе  узнала, что  ли?" ‚италий  смотрит
настороженно и с готовностью, если что, дать отпор - это у него не отнимешь.
€  вообще он хороший  мальчик. Ќо деревьЯ-то осыпаютсЯ!  ‹ето  мое,  уже  за
холмом ты. “летает лето о трех крылах, улетает и осень, пролетит всЯ жизнь о
стремительных  днЯх  человеческих.  ‘труитсЯ  сегоднЯшнЯЯ  листва  вслед  за
прошлогодней сквозь землю, поет под землей будущаЯ трава. € ‚италЯ звонит, и
ЊанЯ вроде любит, но однажды Я встречаю ее, бредущую по Њоскве, как потухший
костер,  посеревшую,  усталую,  шаркающую  кроссовками,  и  узнаю,  что  она
давным-давно сдала ту работу  и уже сделала несколько новых переводов, у нее
поЯвились лишние деньги, - может, сходим в кафе?
     Ћна  идет ссутулившись, засунув руки глубоко  в карманы, свинцовое небо
давит на ее  хрупкие плечи, туман клубитсЯ в опустевшем сердце. ЉажетсЯ, еще
никто никогда ее не любил и она в  жизни не любила, так она умна, так  цепко
выхватывает из любого разговора суть, так Ясно видит людей,  точно оценивает
ситуацию на работе - о жизни мы и  не говорим, потому что не знаем: есть она
или  нет, если  есть,  то  в чем  именно, не в  тех  же Ярких  кратких снах,
прерываемых трезвым звоном будильника, если нет - отчего так болит душа.

     1


     6




Last-modified: Wed, 24 Dec 2003 09:13:15 GMT
Ћцените этот текст: