        Ђлександр Џопов. ћный, юный €льЯ

---------------------------------------------------------------
     &copy; Copyright Ђлександр Џопов
     Email: PAS2003@inbox.ru
     Date: 14 Sep 2005
---------------------------------------------------------------


     Џовесть

        1

     €льЯ Џанаев спал. ’онкаЯ с длинными пальцами рука, лежавшаЯ  на высоком
изгибе  атласного ватного одеЯла, скользила, скользила и  упала на пол. €льЯ
зашевелилсЯ, потЯнулсЯ всем своим сильным молодым телом и перед  самим собой
притворилсЯ  спЯщим, зажмурившись и по  макушку спрЯтавшись  под  одеЯло. Ќе
хотелось  расставатьсЯ  с  теплым,  светлым  сновидением, которое  почему-то
быстро забылось,  но,  как угли  угасающего костра,  еще  грело  душу.  €льЯ
подумал,  как  досадно  и  несправедливо, когда хорошее  пропадает,  куда-то
уходит, а то, чего никак не хочетсЯ, привЯзываетсЯ, липнет  и тревожит. Ђ не
хотелось  сейчас €лье одного и самого длЯ него главного - идти в школу.  Љак
быстро закончились  Январские каникулы, - снова школа, уроки, учителЯ. ЉакаЯ
скука!
     Ћн  спрыгнул  с  постели,  потЯнулсЯ,  похлопал  себЯ  по  узкой  груди
ладонЯми, как бы подбадриваЯсь, включил свет и подошел к  зеркалу: сошли или
нет за ночь три  прыщика, которые нежданно-негаданно  вскочили вчера? ‘идЯт,
черти!  -  досадливо  отвернулсЯ  он  от  зеркала. Љак  стыдно  будет  перед
одноклассниками, особенно перед девчонками и Ђллой.
     Ќа  кухне  мать,  ЊариЯ  ‘еливановна,   пекла  пирожки.  Ћтец,  Ќиколай
€ванович,  дул  на  горЯчий  чай  в  стакане и  боЯзливыми  швырками  словно
выхватывал губами и морщилсЯ.
     - Ћтец, €льЯ поднЯлсЯ, - как бы  удивилась и обрадовалась мать,  увидев
вошедшего на кухню заспанного сына. - Ђ Я забыла разбудить. €спугалась, а ты
вон  что, сам  с усам. - Џодбрасывала на потрескивающей, шипЯщей  сковородке
пирожки.
     -   ‚   школу,   засонЯ,   не   опоздай,   -  счел   нужным   строго  и
ворчливо-наставительно  сказать  Ќиколай  €ванович   и   с  хрустом  откусил
полпирожка.
     - Ќе-е, папа, не опоздаю, - отозвалсЯ сын из ванной.
     Ћтец  развалко, как  медведь, прошел  в  маленькую,  тесную  длЯ  него,
высокого  и широкого, прихожую, натЯнул на  свои мускулистые  плечи овчинный
заношенный до  блеска  полушубок, нахлобучил на  коротко стриженную  крупную
голову старую, свалЯвшуюсЯ кроличью шапку,  низко склонилсЯ к маленькой жене
и деловито поцеловал ее в мЯгкую морщинистую щеку.
     - Ќу, бывай, мать.
     ѓулко топал по ступенькам с третьего этажа.
     ЊариЯ  ‘еливановна  вернулась на  кухню, пошаркиваЯ войлочными, сшитыми
мужем тапочками.
     - €льЯ, ты какие будешь  пирожки:  с капустой  или картошкой? -  громко
сказала она в запертую дверь ванной, в которой шумно, с плеском мылсЯ сын.
     - Њне... мне... с кокосовым орехом, если, конечно, можно.
     - ѓовори, иначе ничего не получишь!
     - …сли так строго - давай с капустой.
     Џирожки  были маленькие,  хрустЯщие, маслЯнисто-сочные; €льЯ спешно ел,
запивал сладким, как сироп, чаем.
     Љогда он подсып<b><i>а</i></b>л в стакан сахар, ложечку за ложечкой, мать молчала, но
покачивала  головой:  совсем  еще  ребенок.  Њельком  посмотришь  -  парень,
мужчина, но приглЯдишьсЯ - совсем мальчишка.
     “ €льи розовато-бледное  миловидное лицо  с пушком  усов,  оттопыренные
уши,  припухлые  губы,  неразвитый округлый  подбородок,  тонкаЯ  шеЯ.  …сли
пристальнее присмотретьсЯ, можно обнаружить  поперечную бороздку на  высоком
лбу,  котораЯ несколько старила его юное лицо, - сдавалось, что  €льЯ всегда
сосредоточенно  думал  о чем-то  весьма важном, мудром, но печальном.  ѓлаза
усиливали  это впечатление: серые, с желтоватым  отливом,  будто присыпанные
пылистым  песком   или  пеплом.   Ћни   сидели   глубоко   в  глазницах   и,
представлЯлось, жили  там отдельно, сами по  себе. ‹ицо улыбалось, а глаза -
молчали, как бы сомневались: зачем улыбатьсЯ?
     Њать тревожили странные и непонЯтные глаза сына: как-то нехорошо это, -
думалось Њарии ‘еливановне. ‘ейчас она, стоЯ у газовой плиты и переворачиваЯ
скворчащие  на сковородке пирожки, тайком наблюдала  за сыном.  Ћн по-детски
беззаботно  напевал какую-то модную мелодию  и шаловливо ногой задевал хвост
кота Њитрофана, дремотно и  независимо развалившегосЯ на коврике под столом.
„а нет, такой, как все. Џростой и понЯтный, - отпустило в сердце матери.
     ‘ын поел и щеголевато прищелкнул пальцами:
     - Њерси, мама.
     ЏосмотрелсЯ в зеркало -  досадливо нахмурилсЯ, надел куртку и  вышел на
лестничную площадку.
     - Ђ шапку, шапку! - побежала за ним мать.
     -  Ќедалеко,  мам,  до  школы!  Џока!  -  махнул  он  рукой,  но  ЊариЯ
‘еливановна все же бросила ему, сбежавшему на второй этаж, шапку.
     ‘лава Ѓогу,  всех  накормила,  всех  отправила, все ладненько!  € Њарии
‘еливановне казалось, что нет на свете  длЯ  нее важнее дела, чем всех своих
накормить, а потом тайком просить у Ѓога, чтобы  все у них скроилось в жизни
благополучно. Ћна  шаркающе  прошла в комнату сына и  застелила его кровать,
расставила по полкам разбросанные на столе книги, кисти и тюбики с краской.
     Њать  и   сын  увлекались   живописью.  €льЯ   уже   познал   некоторые
художнические азы,  неплохо  владел карандашом  и углем,  серьезно  осваивал
масло  и  акварель, изучал манеры и приемы больших  мастеров. Ћн занималсЯ в
кружке живописцев при „оме культуры,  и взрослые осторожно поговаривали, что
Џанаев, пожалуй,  небесталанный малый;  он иной  раз мечтал  о художническом
пути на всю жизни, но еще Ясно и твердо не определилсЯ. Ђ ЊариЯ ‘еливановна,
когда-то, еще  в ранней  молодости,  пошла по  узкой, без резких  поворотов,
подъемов или, напротив, спусков тропе того искусства, которое ученые мужи  с
высоты  своей гордости  и  надменности снисходительно - все  равно же надо к
чему-то  причислить   -  назвали   примитивизмом.  ЊариЯ   ‘еливановна  была
полуграмотной, недавно вышла на пенсию, специальных книг не читала, но слыла
прекрасной  мастерицей  по писанию  на картоне  маслом и  по лепке  глинЯных
фигурок. Љак-то легко  и  весело выпархивал из ее сердца образ,  и  соседки,
любуЯсь  ее картинками  или  лепниной,  прицокивали  и  покачивали  головой:
"“мница, ЊариЯ!.."
     ’олько семейные да соседи и видели работы Њарии ‘еливановны. Ќи о каких
выставках не думывала она; складывала картонки  в чулане  на даче.  Џылились
они, слипались, запаутинивались,  и ЊариЯ ‘еливановна о них забывала. €ногда
вспоминала и украдкой -  супруг не позволЯл, потому что  ценил и уважал труд
жены,  -  десЯток-другой выбрасывала  в  канаву за огородом.  Љто-нибудь  из
дачников  подбирал уцелевшие от дождЯ  и  солнца картинки, дивилсЯ пестрому,
красноглазому  петуху  или  плывущим по  лазурному  озеру  лебедЯм,  -  брал
наивную, но красивую картинку себе. ЊариЯ ‘еливановна не могла понЯть, зачем
пишет или лепит. €ногда сердилась  на  себЯ: "Ќа что глупостЯми заниматьсЯ!"
Ћднако наплывал образ, что-то  просвечивалось в душе, и не доставало  сил не
взЯть кисть.
     Ћна убралась в комнате сына  и присела с картонкой у окна. ‘тала писать
желтыми и золотистыми красками. Џривиделось ей что-то светлое и Яркое, но не
разобрала - то ли солнце, то ли лицо. „олго писала, а потом охнула:
     - Ђ ведь на €лью похоже! ‚от так так!
     Ќеспроста,  понЯла,  ее  сын получилсЯ  таким солнечным  -  хотела  ему
счастьЯ. Ќо как пойдет его жизнь, убережетсЯ ли от бед и напастей?
     Ђ сын выбежал на улицу - в его лицо бросилсЯ крепкий  морозный  воздух.
€ркутск был  еще темным,  ночным, но  из окон Ярко  сыпалсЯ свет. €льЯ бодро
пошел по скрипучему синеватому снегу, зачем-то подпрыгнул к низко склоненной
тополиной ветке - повалилсЯ на землю и шапку легкий, недавно вьюживший снег.
€льЯ  посмотрел,  как  падали   снежинки,  и  подумал,  что  надо  запомнить
трепетавшую  светотень. ‡авернул  за угол пЯтиэтажки  и увидел  Яркую  белую
звезду. ЋстановилсЯ и пожалел, что не может рисовать или писать немедленно.
     Џошел другой дорогой, той, котораЯ дольше вела к школе. ЋборачивалсЯ на
звезду. Ћн не совсем Ясно понимал, чего ему сейчас хочетсЯ. Њожет быть,  вот
так долго  брести, поскрипываЯ снегом? Њожет, всей грудью  вдыхать  морозный
воздух  ЯнварЯ?..  ‘вернул в лесопарк.  Ѓольшие,  заснеженные ветви  высоких
сосен согнулись к земле.  €льЯ увидел вдали пронизанный желтыми лучами туман
-  незамерзающаЯ  в  городе  Ђнгара парила.  Љлубы  двигались,  слипались  и
распадались. €льЯ  вообразил, что все в его огромной стране или даже во всем
мире спит  -  города, деревни,  люди,  даже  Њосква  еще не очнулась,  а всЯ
засыпана  снегом,  только  кое-где  из-под   слежавшихсЯ,  мерзлых  сугробов
проблескивают рубиновые звезды ЉремлЯ...
     Њороз ущипнул  ухо,  - €льЯ вздрогнул, услышал слабо  доносившийсЯ  шум
улицы, потер варежкой мочку  и онемевший от  холода  нос. ‚спомнил, что надо
идти в школу, и досадливо сморщилсЯ.

        2

     €льЯ  открыл  дверь  с  тугой   пружиной;  створка  громко,  с  нервным
дребезжанием  захлопнулась  за  ним. Џочувствовал  себЯ скверно.  Ќужно было
незаметно  проскользнуть  в  коридор,  не  попастьсЯ  на  глаза  завучу  или
директору. Ќедавно началсЯ третий урок, в коридорах  пустынно  -  в толпе не
скроешьсЯ.  €льЯ наткнулсЯ взглЯдом  на  недавно поЯвившиесЯ в фойе  большие
густо-синие  буквы  возмездиЯ:  "€з маленького бездельника вырастает большой
бездельник". €льЯ  заробел  и  на  цыпочках  пробежал до  мужского  туалета.
Ћпасливо прикрыл за собой  разломанную дверь  и  неожиданно  услышал  хохот.
‚здрогнул, чуть  присел, будто бы его прихлопнули по макушке, но  понЯл, что
смеетсЯ сверстник, такой же прогульщик, как  он. ђассердилсЯ на себЯ, громко
кашлЯнул, показываЯ, что ничего не боитсЯ.
     - ’рухнул, €люха, что  директриса засечет? - усмехнулсЯ высокий, усатый
одноклассник ‹ипатов, протЯгиваЯ длЯ пожатиЯ худую, с наколкой руку.
     -  …ще чего, ‹еха! - с  притворным беззаботным видом  запрыгнул €льЯ на
подоконник, на котором сидел, закинув ноги кверху, ‹ипатов
     - Ќа, закури.
     - Ќе хочетсЯ, - угрюмо ответил €льЯ.
     -  …ще  не  начал курить? -  хитро смотрел  на  него ‹ипатов. Џрикурил,
затЯнулсЯ дымом. - Ђ Я уже второй год.
     - Љурю, курю.
     "Љакое гадкое утро, - подумал €льЯ, вздохнув. - ЏрогулЯл уроки, прЯчусь
в туалете, лгу да еще угодничаю перед этим пижоном..."
     - ’ы  почему на  уроки  не пошел? - ‹ипатов щегольски  выдохнул дым  на
€лью.
     - Ќу их! - все говорил неправду и сердилсЯ на себЯ €льЯ.
     - Ђ Я вчера дербалызнул водочки - башка трещит, €люха. ЉакаЯ тут учеба!
     ‹ипатов  увлеченно  стал  рассказывать,  как  он  "хлестал  водЯру"  не
закусываЯ,     как    потом    храбро    общалсЯ     с     "бабами".    €льЯ
неестественно-внимательно слушал, прикусываЯ нижнюю губу.
     Ќеожиданно их мирную беседу прервали - с грохотом распахнулась дверь, и
парни увидели всполох грозы - саму ‚алентину €вановну, директора.  ќто  была
женщина  в  годах,  но  всегда  бодраЯ, с  грозным,  стремительным  взглЯдом
властного,  умного  человека,  не  женщины,  не  мужчины,  а  именно  просто
какого-то человека в общем, больше, правда, похожего на женщину. ЏолноватаЯ,
рыхлаЯ, как снеговик, слепленный из молодого сырого снега, но при этом такаЯ
быстраЯ, что за ней бывало трудно угнатьсЯ...
     ‚алентина €вановна буквально  ворвалась в мужской  туалет, звонко стуча
каблуками  по  черепичному  полу, и Џанаеву  показалось,  что  куски  плитки
вот-вот начнут разлетатьсЯ из-под ее ног.
     Ћн испугалсЯ, однако увидел, что ‹ипатов, опытный, закалившийсЯ в таких
историЯх, дерзко усмехаетсЯ, и тоже улыбнулсЯ, но вкось, беспомощно.
     ‚алентина €вановна рЯвкнула:
     - Ѓездельники!
     Ћна была так  возмущена, так поражена, что не могла  подыскать какие-то
еще слова, чтобы выразить свой великий праведный гнев.
     - Ќесчастные бездельники!
     ‚алентина  €вановна  стоЯла  перед парнЯми,  которые были  выше ее,  но
казалось, что она выше, мощнее и сильнее, чем они.
     - Ћмерзительные бездельники! Џрогуливаете  уроки? „а где такое  видано!
‹адно,  ‹ипатов  от бога  захребетник, а ты, Џанаев,  отличник, старательный
мальчик, как ты затесалсЯ в эту компашку?
     -  џ... э-э-э... понимаете... -  сжимал на груди  тонкие бледные пальцы
€льЯ, но его не слушали:
     -  Љак  ты,  Џанаев,  дерзнул  на такую  мерзость:  курить, прогуливать
уроки?..
     - џ... понимаете ли...
     - ЌемедлЯ на урок, тунеЯдцы! …ще раз - и вышибу из школы!
     €льЯ, кажетсЯ, бежал к кабинету математики, по крайней мере, шел весьма
быстро, ускорЯЯсь. ‚нутри у него что-то трЯслось, будто оторвалось.
     Ќина ‘еменовна,  учитель  математики, неохотно  впустила  прогульщиков,
долго продержала  у дверей,  потом  подвигала  бровЯми  и  с неудовольствием
махнула головой  на столы.  ‹ипатов, проходЯ за  спиной низкой  учительницы,
поставил ей рожки - посыпалсЯ тонкий смех учениц.
     -  ‹ипатов,  опЯть  резвишьсЯ,  маленькое  дитЯтко?  - наигранно-грозно
спросила Ќина ‘еменовна.
     - џ? —то вы!
     - ‘мотри мне!  - помахала  она указкой возле  самого  лица  шутника; но
ученики, знали,  что Ќина ‘еменовна добрый, веселый человек, а строга только
потому,  что так  заведено в школе. - Ќу-с, даю вам десЯть минут на  решение
задачи. Љто не справитсЯ к концу урока - сразу поставлю двойку. ‚перед!
     - € с песней? - спросил ‹ипатов.
     -   ’ы  у  менЯ,  ‹ешенька,  скоро  запоешь,  -  ответила  учительница,
Язвительно-приЯтно улыбаЯсь. - Ќа выпускном экзамене и запоешь, и зарыдаешь,
голубчик.
     €льЯ принЯлсЯ решать задачу, но она ему не давалась.
     - Љосинус чему равен? -  услышал он  над собой  голос тихо  ходившей по
кабинету и заглЯдывавшей  в тетради  Ќины ‘еменовны. "€ почему они все такие
недобрые, не хотЯт  быть самими собой!"  - рассердилсЯ, но промолчал €льЯ. -
Џосмотри, Џанаев, в таблицу - глупости ведь насочинЯл.
     - „а-да, Я понЯл. €справлю, - хрипло отозвалсЯ €льЯ.
     Ћн почувствовал  себЯ гадко,  мерзко, что боитсЯ,  по-детски,  униженно
страшитсЯ  надвигающейсЯ  двойки.  ‘мотрел  в  таблицу и абсолютно ничего не
понимал: что за  цифры,  что  за  косинусы?  ђазве  главное в жизни  цифры и
косинусы,  его  страхи и  Ќина  ‘еменовна с ‚алентиной  Ќиколаевной?..  € он
задумалсЯ, но  как-то расплывчато  и бесформенно, вроде  бы даже совсем ни о
чем.
     ‡адача  буксовала,  не  продвигалась, будто  упрЯмствуЯ.  €льЯ томилсЯ.
ЌечаЯнно взглЯнул вправо и увидел Ђллу „олгих, она сидела на  соседнем рЯду.
Ћн взЯлсЯ набрасывать в тетрадке по математике ее тонкую белую  шею, завитки
ее  волос...  ‡абыл об уроке, о  Ќине ‘еменовне, о  своих страхах, и  только
искусство, и только девушка стали волновать его.
     Љрасота Ђллы  „олгих  не была такой,  какаЯ сразу  задерживает  мужской
взглЯд.  …е  краса  была как бы  скрытаЯ, не  длЯ каждого ведаемаЯ.  „евушка
обладала роскошной толстой косой, совсем не модной в современном мире. “ нее
был высокий выпуклый лоб, большие грустно-коровьи глаза. ’ихаЯ, неприметнаЯ,
без лишних движений и слов девушка... €льЯ совсем забросил задачу  и рисовал
Ђллу.  Ћн сбоку  отчетливо  видел ее  полупрофиль:  розовое  ухо, прозрачную
каштановую сеточку  волос,  белоснежный воротник кофты, косточку  позвонка и
тонкую гусиную  шею.  …му стало  хорошо  только  потому,  что  рЯдом  с  ним
находилась Ђлла,  столь разительно  отличавшаЯсЯ от  ‚алентины €вановны  или
Ќины ‘еменовны  и  от  девушек-одноклассниц, которые,  полагал он, только  и
думают, как бы понравитьсЯ ребЯтам, пококетничать с ними.
     Ђлла старательно решала задачу, терла  пальцем лоб, поднимала  голову к
потолку  и прижмуривалась  на  доску, на которой  были написаны условиЯ.  Ќо
неожиданно она  повернулась к  Џанаеву  и открыто,  улыбчиво взглЯнула в его
глаза. Ћна совершила это так решительно и быстро, словно  весь урок только и
думала о  том, чтобы посмотреть на  своего друга,  а не решать задачи.  €льЯ
растерЯлсЯ,  торопливо  перелистнул тетрадку  и  притворилсЯ, что пишет. Ћна
иронично повела губами и записала последние цифры.
     - ‚се! - громко возвестила Ќина ‘еменовна. - „овольно, голубк<b><i>и</i></b>!  Љто не
успел - ставлю двоечку. ‘ журналом прохожу по рЯдам. Ћткрывайте дневники.
     ‚ Џанаеве вздрогнуло и похолодело. Ќо он покорно  открыл дневник.  Ќина
‘еменовна  прошла по  всему классу, натренированно,  острым взором проверила
каждого ученика  и  оценила. €лье поставила двойку, однако  он не так  жгуче
огорчилсЯ, как ему совсем недавно представлЯлось.
     Џротрещал  звонок.  “ченики   повскакивали   с  мест,  не  слушаЯ  Ќину
‘еменовну, бесполезно говорившую о домашнем задании.
     Ђлла встала, но несколько неловко - у нее упала под стол ручка. „евушка
низко  склонилась.  €льЯ  внезапно  увидел  ее  ноги,   обнажившиесЯ  из-под
короткого  школьного  платьЯ.  …му  почему-то  стало трудно дышать,  воздух,
обычный комнатный воздух, будто бы опалил горло.
     Ђлла  поднЯла ручку,  о чем-то  весело  пощебетала с соседкой по  рЯду.
‚зглЯнула на Џанаева. "—то же ты сидишь? - робко-наступательно  спросила она
своими необыкновенными глазами, поправлЯЯ на груди косу.  - ђазве не видишь,
какаЯ у менЯ большаЯ сумку, - кто мне поможет?" ‚ сумке лежал лыжный костюм,
потому что первыми двумЯ уроками была физкультура.
     €льЯ,  как сонный или оглоушенный, медленно поднЯлсЯ, его  ноги слабила
страннаЯ  истома,  а в голове  непривычно и пугающе  кружилось. ЌаправилсЯ к
Ђлле, котораЯ, досадливо  покусываЯ  губу, шла  к выходу,  оставив  длЯ него
сумку. ‹ипатов подмигнул Џанаеву:
     - €люха,  видел?  ‡наю, знаю, что  видел! Љлевые,  Я тебе скажу,  у нее
лЯжки!..
     €льЯ часто и глупо моргал и  не знал, что и как ответить ‹ипатову. ‡лой
на  себЯ,  вышел из кабинета. Љоридоры бурлили, но €льЯ шел и ничего Ясно не
видел. Ћн любил Ђллу  радостно  и чисто;  теперь же  в его груди энергично и
напористо  захватывало  себе  побольше  места  новое,  неожиданное  чувство,
наперекор его воле и желанию.
     ‘о склоненной  головой €льЯ  вошел  в  кабинет  биологии. Ђлла,  ожидаЯ
друга, нетерпеливо оглЯдывалась на дверь.

        3

     ђаздалсЯ звонок, и Џанаев был рад, что не успел поговорить с Ђллой. …му
со страхом казалось - она непременно  догадаетсЯ о  том, чт<b>о</b> его беспокоит и
мучает.
     ‚ошла  учительница биологии Њарина  €ннокентьевна, сухощаваЯ, низенькаЯ
девушка, недавно окончившаЯ институт.
     - ‡дравствуйте, ребЯта.
     Ќо учителю  никто  не  ответил, кроме  двух-трех  учеников  и  Џанаева,
который в приветствии молча склонил голову. “ченики шумели и резвились.
     - Џрошу садитьсЯ.
     Ќо почти все уже сидели. ‘лабый голос  Њарины €ннокентьевны безжалостно
придавливал гомон. Ћна краснела, конфузливо постукивала указкой по трибунке,
но  ученики, знавшие, что по биологии не надо  сдавать выпускной экзамен, не
видели и не слышали ее.
     Ќа стол Џанаева  упала записка:  "€льЯ,  почему ты такой бледный? —то с
тобой?  Ђлла". "‚се  отлично!"  -  на  том же  клочке  бумаги ответил  он  и
неожиданно  увидел, как  Њарина  €ннокентьевна  в  наклоне  приподнЯлась  на
цыпочках,  подвешиваЯ  на  крючок  таблицу.  „ыхание  €льи, показалось  ему,
приостановилось.  Ћн  видел  не  то,  что  было  изображено  на  таблице,  а
рельефно-четко обозначившийсЯ рисунок на бедрах учительницы...
     "џ  <i>захотел</i> Њарину  €ннокентьевну?  Љакой  же  Я  гнусный  нравственный
урод!.."
     “чительница, в плотном,  туго запахнутом на  чахлой, узкой груди платье
цвета пожухлой листвы, жалась  перед таблицей и оскорбленно молчала; низкаЯ,
как карлица, жалкаЯ, с косицей, -  не солиднаЯ, не  пугает  собою  учеников,
которые привыкли, чтобы  на них наступали всей мощью учительской  власти.  Ђ
они перебрасывались записками, шептались и о ней вроде как забыли.
     €льЯ посмотрел  на Ђллу и, потрЯсенный,  закрыл глаза:  никогда ему  не
нравившаЯсЯ Њарина €ннокентьевна и красавица Ђлла  вдруг  оказались длЯ него
равными,   равноценными,   -   равными,   равноценными  существами,   просто
существами,  как  животные. ‘уществами,  которые могут  равно насладить его,
которых он может равно ласкать, которым,  видимо,  сможет произносить равные
по  чувствам  и  значению  слова.   Љакое  жестокое  открытие,  и  оно,  как
беспощадный судьЯ, словно бы доказывает ему: вот ты какой  ничтожный. ‚от ты
какой эгоист, предатель и сластолюбец!
     “чительница  наклонилась  к  журналу, и  Џанаев снова  увидел  выпуклые
очертаниЯ  на ее платье. Ћн чего-то испугалсЯ, склонил голову к столу, потом
весь  вскинулсЯ, как от  удара,  посмотрел  на Ђллу и в тетради по  биологии
крупно, жирно написал, будто вырезал по твердому материалу: Я ничтожество.
     €льЯ и Ђлла вместе  пошли домой; они  жили  по соседству через подъезд.
џнварский мороз  обжигал  их щеки, слежавшийсЯ,  утоптанный  снег радостно и
звонко всхрустывал под острыми  каблучками  Ђллы и что-то лениво и сонно пел
под  широкой подошвой  полусапог  €льи.  ‚ синем  глубоком  небе у горизонта
блестели облака, к высотным домам  ‘инюшиной горы прилегло красновато-дымное
солнце.
     Ћни не сразу направились домой, а прогулЯлись по €ркутску. Ќо их сейчас
мало интересовал город  со  своими людными улицами  и плащадЯми,  старинными
деревЯнными  домами в  затейливой  резьбе,  густо дымившими  автомобилЯми, -
ничего и  никого  им не  надо  было, ничего и  никого  они Ясно не  видели и
никуда, в сущности, не шли. €лье нужна была Ђлла, Ђлле нужен был €льЯ. € шли
они  только  туда,  куда  их  вели  молодые, не  устающие ноги.  Ћни  ничего
особенного не хотели,  но  лишь известную  всем  любЯщим  малость - мелодику
голоса любимого, его поступь, поворот его головы, выражение милого лица.
     €льЯ тайком смотрел на ноги Ђллы,  -  она  шла изЯщно и  красиво,  быть
может, как балерина на сцене, и ему хотелось запечатлеть в рисунке мгновение
ее прекрасной поступи.
     Ћни разговаривали обо всем, легко перекидывались с темы на тему, и были
друг  длЯ  друга  чрезвычайно  интересны.  €х  отношениЯ  были,  несомненно,
целомудренны; но есть  ли  рай на земле, и если все же есть  -  как долго он
может выдержать напора реальной жизни?
     Љогда  солнце неожиданно упало за крыши домов и  синеватые тени замерли
посреди дороги, лишь  только тогда молодые люди вспомнили, что надо готовить
уроки; к тому же Ђлла  через полчаса должна быть на  занЯтиЯх  в музыкальной
школе.
     “ подъезда Ђллы они посмотрели друг  другу в  глаза.  €льЯ  смутилсЯ  и
наклонил голову.
     …му было радостно, что  чувствовал Ђллу по-прежнему, без того тЯжелого,
унизительного плотского бреда,  в котором он прожил  недавние  урочные часы.
Ћн, как мальчик подпрыгиваЯ, быстро вбежал по ступенЯм в свою квартиру.
     Њать вышла из кухни навстречу румЯнаЯ.
     - •оккей должен быть, - сказал €льЯ и включил телевизор.
     - Џозже твой хоккей.
     - ‚се равно что-нибудь покажут.
     - Џоешь, сынок, а потом смотри телевизор. ‘тупай на кухню.
     - Ќеси, мама, сюда. —то там у тебЯ вкусного?
     - "Ќеси"! Ћтец увидит, что в зале ешь, заругаетсЯ. ‘ам знаешь - строгий
он у нас.
     - Ќичего. Ќеси.
     €льЯ хлебал  щи,  откусывал  утренние пирожки, а мать сидела напротив и
любовалась сыном. Џотом, волнуЯсь, вынула из-за шкафа картонку:
     - Џосмотри-ка,  сын,  сегоднЯ  намалевала, - с затаенным  художническим
самолюбием сказала она, ожидаЯ оценку.
     €льЯ увидел себЯ на портрете Ярко-желтым, золотистым.
     -  Џохож,  похож, -  снисходительно  заметил  сын,  не очень-то  высоко
ставивший художественное  дарование матери. -  Ђ почему,  мама, Я  получилсЯ
желтым?
     - ’ак солнышко ты мое, - улыбнулась мать и спрЯтала портрет за шкаф.
     - Ђ-а, - покачал головой €льЯ.
     Џришел отец. Њать встретила его в прихожей.
     - —то, отец, отработал? -  спросила она очевидное, помогаЯ мужу стЯнуть
с широких плеч полушубок.
     - Ђга, мать,  -  со  вздохом  ответил  Ќиколай  €ванович, покашливаЯ, -
оттрубил.
     - —то мастер ваш, не ругаетсЯ, как вчера?
     - …ще чего. џ ему поругаюсь.
     Ќиколай €ванович, наконец, разоблачилсЯ, разулсЯ, надел свои самошитые,
на  толстой подошве тапочки  и  с перевалкой уставшего  громоздкого человека
вошел  в  зал. “видел сына, ужинавшего перед телевизором, - сердито подвигал
седыми клочковатыми бровЯми:
     - ’ы почему в зале ешь? Љухни мало?
     - Ѓудет тебе,  отец.  -  ЊариЯ  ‘еливановна легонько подтолкнула мужа к
ванной. - ђуки сполосни да - за стол живо: щи стынут.
     - ’ы, папа, случайно не в ѓермании родилсЯ? - усмехнулсЯ сын, проходЯ с
чашкой в кухню.
     - —то-что? - приподнЯл отец плечи.
     - Ќе кипЯтись! - †ена хотЯ и ласково, но настойчиво подталкивала мужа.
     - Ђ что он - "в  ѓермании"! - глухо бубухал голос  ЌиколаЯ €вановича из
ванной.
     - €шь - распетушилсЯ, - посмеивалась ЊариЯ ‘еливановна. - Џарень растет
- ему хочетсЯ все по-своему устроить. Ќо ты же знаешь - он у нас славный...
     €льЯ слушал  несердитую  перебранку и думал о родителЯх. ‚зыскательный,
но  отчего-то  никого  не  пугающий  своей строгостью  отец, любЯщий во всем
порЯдок, покой  и основательность, но  почему-то  часто  это у  него  как-то
курьезно получаетсЯ; то мать над Ќиколаем  €вановичем посмеетсЯ, то  сын, но
серьезно он никогда  не обижалсЯ на своих домашних.  Ђ какаЯ замечательнаЯ у
€льи мать! ‚сех вкусно накормит, утихомирит, обогреет, встретит, проводит...
Ћднако еще нынешней осенью €льЯ отчетливо уловил в себе непривычное  чувство
сопротивлениЯ ходу  семейной и школьной жизни, хотЯ  Ясно не мог понЯть, что
же  именно  его не устраивает.  Џокинуть  бы дом, бросить школу,  а  потом -
примкнуть  ли к разбойничьей шайке, к  цыганскому ли табору  или ринутьсЯ  в
кругосветное  путешествие,  -  куда угодно  попасть, лишь  бы  почувствовать
что-нибудь необычное, встрЯхивающее, может быть, даже опасное.  …му начинало
казатьсЯ, что этой тихой, мирной семейной жизни продолжатьсЯ целую вечность.
€ нуднаЯ,  скучнаЯ школа  никогда  не уйдет из  его  жизни.  …му  другой раз
хотелось, чтобы этот дом, эти порЯдки вдруг рассыпались бы, рухнули, а ветер
понес бы перепуганных жильцов, - но куда, зачем?
     €льЯ ушел в свою комнату. Љак не хотелось бы ему вырватьсЯ из семьи, но
свой уголок он любил. “ окна возле левой стены стоЯл низкий детский мольберт
с натЯнутым на раму холстом, на табуретке лежала радужнаЯ палитра, в  стакан
с  водой  были окунуты  кисти. “ левой стены  - письменный стол,  на котором
лежали две-три стопки рисунков,  акварелей и небольших маслЯных этюдов.  Ќад
аккуратно  застеленной  кроватью   простодушно  зеленел  небольшой  ковер  с
репродукцией  картины  €вана  ишкина  "“тро в сосновом лесу". Ћдна из  стен
снизу  доверху была  обклеена журнальными репродукциЯми картин прославленных
художников,  чаще  встречались  работы русских мастеров. €льЯ порой  замирал
перед  этой стеной и  полушутЯ,  полусерьезно  произносил:  "џ  пропитываюсь
великим русским искусством".
     …му сейчас  захотелось  увидеть  свою любимую картину,  котораЯ  всегда
трогала его, поднимала мысли, - "Ќад вечным покоем" обожаемого  им ‹евитана,
увидеть одинокую старинную  часовню,  покосившиесЯ кресты погоста,  дрожащие
ветви осин  и вечное,  могучее  небо  с  головастой  грозовой  тучей и серым
облаком, камнем стоЯвшим на пути грозы. Ћблако, представлЯлось €лье, - страж
покоЯ, покоЯ большой равнинной реки, ее младенца островка, бескрайних степей
и сумрачного холма. ЏотЯнулсЯ к репродукции взглЯдом, но глаза наткнулись на
другую  картину  -  "Ѓокал  лимонада"  ѓерарда  ’ерборха.  Њолодой  человек,
голландец  семнадцатого века, протЯнул бокал  лимонада  девушке  и  коснулсЯ
рукой  ее мизинца. ‡а их спинами тенью стоЯла  пожилаЯ  женщина. Ќо ключевое
содержалось  в глазах молодых людей:  юноша пытливо всматривалсЯ в  девушку,
котораЯ,  казалось, готова была  откликнутьсЯ на все, что он ни шепнул бы ей
на ухо. €лье казалось, что, не будь в комнате пожилой женщины, молодые  люди
непременно  позволили  бы  себе  большее  -  обнЯлись  бы,  поцеловались бы,
наверное.
     €лье  захватывающе  представилось,  что  на картине  изображен  он, что
пожилой женщины нет, а девушка оказалась рЯдом и - он страстно, жадно целует
ее. Ћна, кроткаЯ, не сопротивлЯетсЯ, а он, пьЯнеЯ, целует жарче...
     €льЯ очнулсЯ, увидел  мутными  глазами,  что за окном и  в  комнате уже
сумеречно,  темно.  ЏокачиваЯсь,  подошел  к кровати, опустилсЯ  на колени и
уткнулсЯ лицом  в подушку.  "Љакие гадости  Я вытворЯю, - шептал он,  сжимаЯ
кулаки.  - Џочему, почему  Я  ухожу  от  чистой  любви к Ђлле? џ хочу любить
просто, непорочно, радостно, но... но... Я ничего  не  понимаю.  —то со мной
творитсЯ? џ слаб и уже не могу сопротивлЯтьсЯ тому, что скручивает менЯ, как
веревками.  „а, мне приЯтно, когда <b><i>это</i></b>  накатываетсЯ  на менЯ,  но  потом  -
горько и мерзко!.."
     Ћн лег на кровать  и  не заметил,  как забылсЯ сном.  Њать тихо вошла в
комнату, укрыла его одеЯлом, перекрестила, вздохнув. Ќа цыпочках вышла.

        4

     Џодоспел март, но в город не пришло тепло. ‘ заснеженных таежных холмов
сбегал холодный  ветер, и  прохожие,  плотнее укутываЯсь, ходили  по  улицам
быстро, кто как мог прЯтались от сквознЯка. ™ипало лицо, мерзли руки, немели
пальцы ног - одежда не всегда спасает  в ‘ибири. Ќо так Ярко и свежо сиЯло в
чистом небе солнце, так радостно и празднично блестела незамерзающаЯ Ђнгара,
так  обреченно  серел  ноздреватый,  осевший  снег,  что  люди,  поеживаЯсь,
удовлетворенно думали, что дождались-таки весну.
     ’епло со днЯ на день должно было хлынуть на зЯбкий город.
     €льЯ Џанаев  тоже ждал  оттепелей.  …му хотелось с приходом  благостных
дней  изменитьсЯ: чтобы оставило  его -  растаЯло, как лед,  быть  может,  -
пугающее и мучающее чувство телесного  желаниЯ. Ћн надеЯлсЯ и верил, что его
чувство к Ђлле станет прежним  - чистым и  ровным.  Ћн  похудел, под глазами
легли  темные полоски,  а на губах часто поЯвлЯлись трещинки. Ќо  его нежное
юное  лицо все равно  оставалось красивым,  а  водЯнисто-глубокие, как мазок
акварели, глаза притЯгивали людей. Ђлла смотрела на своего друга и отчего-то
волновалась, накручиваЯ на ладонь хвостик своей косы.
     ‚  марте Ђлле исполнилось семнадцать, и она пригласила  на  праздничный
ужин одноклассников.  ‘обралось  человек  пЯтнадцать.  ‘офьЯ Ђндреевна, мать
Ђллы,    моложаваЯ    в    годах    красавица   с   какой-то    благородной,
утонченно-грациозной  осанкой и  всегда  приветливой  улыбкой на умном лице,
испекла большой  кремовый торт,  украсила его  пышными, искусными  розами из
овощей  и  фруктов.  Ђ  Њихаил  …вгеньевич,  отец  Ђллы,  отставной  пожилой
генерал-майор  с привлекательными подкрашенными усами  - он был старше  жены
лет  на   двадцать,  -  купил  дорогого  итальЯнского  вина   с  золотистыми
наклейками. Љогда молодежь собралась к назначенному часу, ‘офьЯ Ђндреевна  и
Њихаил …вгеньевич вошли в зал.
     - Ќу-с, уважаемаЯ холостежь,  - улыбаЯсь, сказал Њихаил  …вгеньевич,  -
чтобы  не  смущать вас,  мы  с  ‘офьей  Ђндреевной  ретируемсЯ.  Џразднуйте,
веселитесь, только  рюмки не бейте, - еще приЯтнее улыбнулсЯ  он,  словно бы
потому,  чтобы никто не подумал, что ему жалко рюмок. - „а  и  друг  дружку,
выпивши, не побейте.
     - —то  же  вы уходите?  -  с неестественной  досадой  сказал  кто-то из
гостей, но так тихо, что услышать было трудно. - Ћстаньтесь, пожалуйста...
     -  Ќет-нет-нет! -  махала  белыми  маленькими руками  ‘офьЯ  Ђндреевна,
приЯтно,  как и муж, улыбаЯсь. - Ћтдыхайте,  празднуйте, а мы  только мешать
будем. Њы, старики, завтра соберемсЯ своим кругом. ‘частливо оставатьсЯ!
     Љазалось, ей доставило огромное удовольствие изумить гостей фразой "мы,
старики", котораЯ относилась и к ней, внешне такой далекой от старости. Ћна,
можно   было  подумать,  проверЯла  гостей   и   хотела  угадать  в  глазах:
действительно ли ее относЯт к пожилым?  Ћна знала, что  слова  "мы, старики"
приЯтны  Њихаилу  …вгеньевичу:  мило  и  невинно  приближала  себЯ  к  мужу,
скрадывала его немолодые лета.
     ‹асково    улыбаЯсь   всем,   кто   провожал   их,   родители   наконец
"ретировались". Џарни  удовлетворенно потерли ладони  и украдкой  подмигнули
друг  другу,  предвкушаЯ  развеселую,  без  занудства  со  стороны  взрослых
вечеринку.
     - —то же вы,  мальчишки, не откупориваете вино? - Ђлла улыбалась так же
ласково и  приЯтно, как ее отец и мать. …е каштановые волосы, в школе всегда
заплетенные  в тугую толстую, как говорили, деревенскую косу, были распущены
и  спадали  на плечи и  грудь; ресницы,  чуть  подрисованные  черной  тушью,
виделись  изЯщной миниатюрной рамкой длЯ  ее  блестевших  счастьем и  стыдом
глаз.
     €льЯ встретилсЯ взглЯдом с Ђллой и зарделсЯ.
     ‚ыпили  и  закусили.  Џропустили   еще  по  три-четыре   рюмки.   ‘тали
разговаривать  неестественно-громко,  и  то, что недавно  скрывали,  как  бы
сжимали в  себе, теперь  легко  открывали, ослаблЯли стЯжки. Ќе матерились -
стали  прорыватьсЯ  маты, не курили -  дымок  завилсЯ над головами, парни не
смотрели дерзко и двусмысленно  на девушек - теперь засверкали и замаслились
глаза.
     Ђлексей  ‹ипатов курил на кухне  и  сыпал похабные, циничные  анекдоты.
Џарни хохотали, краснели, матерились  и  курили, курили,  щеголЯЯ друг перед
другом своей  развЯзностью.  ‡ахмелевший €льЯ  тоже частенько  поЯвлЯлсЯ  на
кухне, не курил и не материлсЯ,  но ненасытно ловил каждое  слово.  Ќедавно,
когда  все  чинно  сидели за праздничным столом  и  восхищенно  смотрели  на
очаровательную именинницу, сердце €льи светилось любовью и нежностью к Ђлле.
Ќо  теперь, слушаЯ ‹ипатова и парней  о том, как хорошо физическое обладание
женщиной  и   что  она   жаждет  этого,  Џанаев  с  отчаЯнием  чувствовал  -
улетучиваетсЯ дымкой из его сердца чистый, Ясный свет...
     Ќатанцевавшись, нахохотавшись,  молодежь  стала расходитьсЯ  по  домам.
‚оспаленный Џанаев видел, как в темной кухне ‹ипатов, еще двое парней и одна
девушка шептались; она придушенно смеЯлась и повизгивала.
     €льЯ и Ђлла остались одни.
     - ‘колько в ребЯтах гадости, - тихо обронила Ђлла.
     - Ќ... да-а, - хрупко, неуверенно отозвалсЯ €льЯ.
     Ђлла смотрела в темное беспросветное окно:
     - ‚есь вечер у менЯ в голове звучал опен. ‘колько в музыке чистоты.
     €льЯ близко подошел к Ђлле. Ћни еще  никогда не стоЯли так близко лицом
к  лицу.  „евушка  улыбалась, то  поднимала  на друга  блестЯщие  глаза,  то
опускала их.
     - Ђлла, - вымолвил он после долгого отчаЯнного молчаниЯ.
     - Ђ? - откликнулась она и очень серьезно взглЯнула на €лью.
     - Џ-понимаешь, - терЯл он голос, - понимаешь... Я... тебЯ люблю.
     Ћна молчала, но улыбалась чуть поджатыми, побледневшими губами.
     €льЯ обнЯл ее, точнее, как-то неловко, в спешке кинул свои длинные руки
подростка  на  ее  плечи,  прижал  к  себе,  и  неудачно  ткнулсЯ  губами  в
приоткрытые то ли длЯ поцелуЯ, то ли длЯ вскрика губы.
     …го рука опустилась ниже, ниже, - и это оказалось таким неожиданным длЯ
него самого открытием, что он содрогнулсЯ, будто испугалсЯ.
     - Ќет-нет, - прошептала Ђлла.
     Ћднако, его дрожащие, но неудержимые пальцы настойчиво продвигались.
     Ђлла шепнула в самое ухо €льи, так что у него защекотало:
     - ‚се это так скверно. Ќе надо. џ прошу.
     - „а, да, да, - зачастил €льЯ и отпрЯнул к стене.
     Ћба они были смущены, сконфужены и не знали, что друг другу сказать.
     Ђлла не осуждала  €лью, но, неопытнаЯ и наивно-чистаЯ, она еще не умела
слить в одно €лью физического и €лью, воображенного ею.
     €льЯ прекрасно знал, <b><i>какаЯ</i></b> его подруга, и потому втройне ему было гадко
и  совестно за то,  что сейчас  произошло. Ќо  в то же  времЯ его  разрывало
понимание, что он не мог, не по его силам было поступить иначе: хотелось уже
большего от Ђллы, чем детского, подросткового братства. Ћн хотел физического
блаженства, за которым ему мерещилось какое-то  высшее, настоЯщее  счастье с
Ђллой.
     - “беремсЯ, €льЯ, со стола? - кротко, как виноватаЯ, сказала она.
     - Ђга, - кивнул он, прикусываЯ нижнюю губу.
     ‚скоре пришли красные  и свежие от  мороза  Њихаил …вгеньевич  и  ‘офьЯ
Ђндреевна,  веселые,  смеющиесЯ.   €льЯ  и  Ђлла  особенно  обрадовались  их
поЯвлению: хотелось потерЯть, развеЯть мысли и  чувства, которые взорвали их
привычную, во многом еще детскую жизнь.

        5

     €лье трудно, мучительно писалось. …му порой казалось, что в его  сердце
засыхает   какаЯ-то  живописнаЯ,  художническаЯ  жилка,  котораЯ,   как  ему
представлЯлось,  пульсирует  и  выталкивает  энергию  творчества,  фантазии,
вымысла. Ћн  рассматривал  репродукции  картин Џоленова или ђепина, ‹евитана
или Џикассо, небрежно брал  листы со своей,  как она выражалсЯ,  "мазней", и
ему  становилось  отчаЯнно, беспросветно тЯжело. "Ќе то,  не то, не то!.." -
шептал он и отбрасывал листы.
     ‚ марте €льЯ  неохотно посещал уроки, а в  апреле часто их пропускал. ‚
нем долго напластовывалось раздражение  к школе, и это его раздражение - как
лед, который после каких-то оттепелей и  заморзков обрастает новыми твердыми
слоЯми.  Ќо  вот пришло  тепло  надолго  -  и лед заиграл  ручьЯми  жизни. ‚
нынешнюю  весну  в душе €льи оттаивало, обмЯкало, и ему минутами становилось
невыносимо  видеть  все школьное  - пыльные,  гудЯщие, кричащие на переменах
коридоры, казавшиесЯ неуютными кабинеты, притворЯвшихсЯ строгими учителей, и
он  моментами  просто ненавидел  их.  …му  было  неприЯтно видеть  директора
‚алентину €вановну, котораЯ, вычеканиваЯ каблуками, шествовала по коридорам.
Ћн смертельно заскучал в кругу одноклассников; те только и говорили о модной
одежде, выпитой  водке, просмотренных фильмах, компьютерных играх...  "‡ачем
они все такие  фальшивые? -  думал он  об учителЯх,  одноклассниках и даже о
своих родителЯх. - € почему Я так мерзко, неразумно живу?.."
     Љлассный  руководитель   Ќадежда   Џетровна,  копотливаЯ,   преклонного
возраста женщина, раза два наведывалась к родителЯм Џанаева и жаловалась:
     - Џропускает уроки,  нахватал двоек, а ведь на носу выпускные экзамены.
Ѓеда! ‘пасайте парнЯ!
     ђодители  переживали за сына. Ћн был их младшеньким,  третьим ребенком;
другие их  дети  -  уже взрослые, самостоЯтельные люди. ‚ детстве €льЯ часто
болел, и родительское  измученное  сердце любило его, такого горемычного, не
всегда понЯтного, крепче и нежнее.
     Ќиколай €ванович молчал и  сердито выслушивал  классного  руководителЯ,
глухо, как в трубу, покашливал  в большой коричневый кулак и смЯтым  голосом
стыда, не поднимаЯ глаз на собеседницу, говорил:
     - ‚се будет нормально, Ќадежда Џетровна. €справитсЯ. Ћбещаю.
     - „а-да, Ќадежда Џетровна, - следом вплеталась пунцоваЯ, будто бы после
бани, ЊариЯ ‘еливановна, - все будет ладненько. Њы строго поговорим с сыном.
Ћн же хороший, вы знаете.
     - Ќе потерЯть бы нам парнЯ, -  в  дверЯх вторила Ќадежда Џетровна и, по
неизменной  привычке,  останавливалась,  приподнималась  на  носочки,  потом
значительно восклицала: - Ћх, не потерЯть бы!
     ђодители пугались такого емкого слова - ЊариЯ  ‘еливановна всхлипывала,
а Ќиколай €ванович сумрачно морщилсЯ и покашливал в кулак.
     Џоговорили с €льей строго один раз,  другой;  думали, что на все  уроки
будет ходить, прекратит позорить своих престарелых, уважаемых  родителей. Ќо
Ќадежда Џетровна опЯть пришла, потому что €льЯ два раза пропустил математику
и совсем забросил физкультуру.
     -  “важаемые   родители,   -  пугающе-официально  обратилась   она   и,
показалось, несколько надулась, приподнЯвшись на носочках, - если срочно  не
возьметесь  за воспитание,  Я  буду  вынуждена предложить  педсовету  решить
судьбу вашего сына.
     Ќиколай €ванович низко склонил голову и сурово промолчал.
     - Ќадежда  Џетровна, не надо  бы так строго, - вкрадчиво  сказала ЊариЯ
‘еливановна. - Њы зададим ему перцу - вприпрыжку побежит на уроки.
     - Џитаю надежды...
     Ќиколай  €ванович  вошел,  широко  распахнув  дверь,  в  комнату  €льи,
накрутил на ладонь толстый ремень:
     - ’ы, лоботрЯс, до каких пор будешь нас позорить, а?!
     €льЯ, согнувшись, сидел  за мольбертом, выводил задрожавшей рукой мазок
и молчал.
     - Ђ-а?! - отчаЯнно-тонко, как от резкой боли,  вскрикнул отец и вытЯнул
сына вдоль спины. - Ђ-а-а-а?!
     €льЯ  молчал,  даже не вздрогнул от хлесткого  удара, не видел страшных
глаз отца.
     Ћба молчали.
     Ќиколай €ванович, запнувшись о порожек,  вышел из  комнаты, отодвинул с
дороги Њарию ‘еливановну, прижавшую  к своей груди руки, и  шумно  прошел на
кухню, едва поднимаЯ ноги.
     Њать бочком протиснулась к €лье:
     - ’ы, сынок,  ходил бы на уроки. Ћбразованному-то легче в жизни. —то от
менЯ, недоучившейсЯ, взЯть? Ќечего. Ђ ты училсЯ бы...
     - ‹адно! - резко прервал €льЯ.
     - ’ы на отца не сердись: он - добрый...
     - ‡наю.
     - Ќа менЯ-то не обижалсЯ бы...
     - Ќет!
     ЋгорченнаЯ мать вздохнула и тихонько вышла.
     €льЯ сидел  в  полутемной  комнате,  задавленной серо-лиловыми  - будто
грЯзными - тенЯми. ЌаваливалсЯ вечер,  сумерки набирались сил и вытеснЯли из
комнаты свет днЯ. €льЯ направил мрачный упрЯмый взглЯд на чернеющее  полотно
начатой картины,  не шевелилсЯ,  сжимал дыхание. Ќеожиданно жалобно, скулЯще
заплакал,  но очень  тихо, чтобы не услышали.  ‘лезы  обжигали  щеки и губы.