
ѓоре, придавившее его, казалось, не  поднЯть, не стрЯхнуть и не  опрокинуть.
ќто горе происходило не потому, что его  отругали  и выпороли, а потому, что
нынешней  весной  он как-то  обвально повзрослел  и  в нем  открылсЯ  новый,
пугавший его взглЯд на жизнь.
     ’о, что  раньше  €льЯ воспринимал и принимал серьезно,  без возражений,
теперь представлЯлось то ничтожным, то неважным, то до  обозлениЯ пустым. Ћн
усомнилсЯ в  своей семье,  котораЯ недавно представлЯлась  самой правильной,
разумно устроенной. "‡ачем  живут  мои мать и отец? ђади нас, детей? ‘пасибо
им, но как скучно так жить. Њама всю  жизнь прострЯпала пирожки и простирала
наше  белье, а  могла  бы развитьсЯ как  художница. Ћтец прокрутил гайки  на
заводе,  - ужасно!  Ћни  довольны,  что имеют  квартиру,  кое-какую  мебель,
"Њосквич", что могут сытно и  вдоволь поесть, а мне этого уже  мало.  Ња-ло!
Њне хочетсЯ чего-нибудь... чего-нибудь..." Ќо он  не умел пока назвать, чего
же именно.
     ‡а мольберт  €льЯ  не  сел -  сухо  и  пустынно было в  сердце... Љогда
проходил  через зал,  случайно  увидел за  шкафом угол  картонки -  картинку
матери. ’айком вынул, глЯнул и подумал, что вот оно настоЯщее искусство. ќто
оказалась последнЯЯ работа Њарии ‘еливановны,  которую, видимо,  можно  было
назвать "‡имний лес". Љр<b>у</b>гом стоЯли березы, присыпанные большими снежинками;
деревьЯ - белые, узорчатые, нарЯдные, - и представилось  €лье, что девушки в
сарафанах водили на лесной опушке хороводы.
     Ћн  про  себЯ  нередко посмеивалсЯ  над матерью,  считал  ее художество
несерьезным, а сейчас увидел и понЯл: "Ђ не она ли настоЯщий художник из нас
двоих?  ‡а свою  долгую  жизнь она  не  растерЯла светлое и чистое  в  своем
сердце, мне  же  всего семнадцать, но, может быть, моЯ душа  уже  высохла  и
покоробилась?" - так странно подумалось ему.
     Ћн вернулсЯ в свою комнату и бритвой разрезал на мольберте холст.
     “тром отец сгорбленно  сидел на кухне  и  хмуро  завтракал. Љогда  туда
вошел  недавно  проснувшийсЯ €льЯ, ни отец, ни сын не насмелились посмотреть
друг другу  в  глаза.  €льЯ  умышленно  долго  мылсЯ  в ванной, чтобы  отец,
напившись  чаю, ушел на работу. Ќиколай €ванович прекрасно  понимал душевные
терзаниЯ сына, - не засиделсЯ за столом.
     €льЯ  ультимативно  сказал  себе,  что  все,  начинает  учитьсЯ  обеими
лопатками, и больше никогда, никогда не огорчит родителей.
     Ћн не опоздал  на первый урок, добросовестно отсидел на втором, третьем
и четвертом, а  на пЯтом  почувствовал  себЯ скверно, - это был урок истории
нелюбимой им Ќадежды Џетровны. Ћна готовила ребЯт по экзаменационным билетам
-  диктовала  под  строжайшую  запись  по своей  пожелтевшей  от долголетиЯ,
обветшавшей  общей тетради.  €ногда  прерывалась,  задумывалась,  водила  по
потолку взглЯдом и  изрекала своим медленным, скучным, но все равно солидным
голосом истины:
     - ‘ей факт,  уважаемые, следует основательно  запомнить, прЯмо зарубить
себе на носу. ‘ей факт  настолько  важный, что, если вы его не будете знать,
то непременно заработаете на экзамене двойку. €так, продолжаем писать!
     “сатый, отчаЯнно скучающий ‹ипатов украдкой шепнул Џанаеву на ухо:
     - €так, продолжаем п<b><i>и</i></b>сать.
     Ћба засмеЯлись. Ќадежда Џетровна повела бровью:
     - —то-то  шумно.  €так, записываем:  преследованиЯ усилились, и  партиЯ
вынуждена была уйти в подполье...
     -  ‚ какое? - неожиданно  спросил ‹ипатов, усмехаЯсь своим большим ртом
насмешника и смельчака.
     -   Љак  в  "какое"?  -  обдумываЯ   вопрос,   помолчала   потерЯвшаЯсЯ
учительница. - ‚ глубокое, можете написать.
     - Ђ насколько, примерно, метров? - дурашливо-важно сощурилсЯ Ђлексей.
     Ћдноклассники  стали  смеЯтьсЯ  и шептатьсЯ.  Ќадежда  Џетровна  нервно
прошлась по кабинету, равнодушно-строго сказала:
     - Ќигилисты, несчастные нигилисты. —то из вас получитсЯ?
     Љое-как  успокоилась, присела за  стол  и  ровно,  настойчиво принЯлась
диктовать  из   тетради,   котораЯ,  приметили  ученики,   на  корешке   уже
расс<b><i>ы</i></b>палась.
     €льЯ мучилсЯ, записываЯ.  ‘начала строчил все  подрЯд, потом  записывал
какую-нибудь  любопытную  мысль.  Ќо,  когда  Ќадежда Џетровна после  звонка
огласила, что  вместо классного часа  нужно  поработать по  билетам, положил
ручку в карман и склонил голову к столешнице. ‹ипатов ни строчки не написал,
а пЯлилсЯ в  окно или шепталсЯ с соседЯми по рЯду. ‚ конце шестого  урока он
вырвал из тетради клочок бумаги, быстро написал и подсунул Џанаеву.
     €льЯ прочитал:  "•очешь  бабу?" Ћн  мгновенно перестал слышать  Ќадежду
Џетровну, его душа лихорадочно запульсировала. Њахнул головой ‹ипатову.
     -  џ  схлестнулсЯ  с  одной  разведенкой, а у нее подружка  - во шмара!
•очешь,  сведу? ЏорезвишьсЯ.  ‚ижу  -  хочешь,  аж  в  зубах  ломит!  „а?  -
дьЯвольск<b><i>и</i></b> подмигнул Ђлексей. - Ќа вино деньжонок наскребешь?
     “ €льи после урока заплетались ноги. …му не  верилось, что вскоре может
произойти  то,  о  чем  он тайно и  стыдливо мечтал. Ћн шел  по  коридору за
Ђлексеем,  натыкалсЯ,  как слепой, на  учеников  и  учителей. Њельком увидел
чье-то очень знакомое лицо,  сразу не признал, но  неожиданно понЯл  - Ђлла.
Ћна, одетаЯ в кроличью шубку, стоЯла  возле раздевалки  и, несомненно, ждала
€лью,  коленкой  нервно подкидываЯ сумку.  “дивленно  посмотрела  на  своего
припозднившегосЯ друга,  а  он  притворилсЯ,  что не  увидел ее,  за спинами
пролизнул мимо, подхватил куртку и побежал за Ђлексеем.
     Љупили  вина.  „верь  в  квартиру  открыла  молодаЯ,  показавшаЯсЯ €лье
некрасивой  женщина,  которую  звали  ѓалиной.  Ћн на  мгновение  встретилсЯ
взглЯдом  с  ее тусклыми  черными глазами, поразившими его какой-то глубокой
печальной прелестью.
     €лью удивил и отчасти обидел прием: ѓалина коротко-равнодушно взглЯнула
на гостей, путаЯсь в широком халате, молча прошла в зал.
     - Ќе дрейфь,  -  шепнул Ђлексей  €лье. - ‚ина  тЯпнет  -  развеселитсЯ.
Џривет, ‘ветик! - обнЯл  он вышедшую  из зала молодую  рыжеватую женщину.  -
‚от, привел длЯ ѓалки женишка, а она не обрадовалась.
     - †енишок не из детского  ли сада? -  усмехнулась невзрачнаЯ ‘ветлана и
тонкой струйкой выпустила изо рта табачный дым.
     €льЯ  покраснел  и  с  сердитым  вызовом посмотрел  в  напудренное лицо
насмешницы.
     ‘ели за  стол,  выпили. €льЯ не  мог поднЯть взглЯда на ѓалину, котораЯ
казалась ему  солидной, серьезной женщиной. "Ќе учительница ли?", - не  шутЯ
подумалось  ему. Ђлексей громко включил музыку  и в танце  утЯнул  смеющуюсЯ
простоватую ‘ветлану в ванную, напоследок подбадривающе подмигнув €лье.
     ѓалина и €льЯ еще раз выпили, говорить им было совершенно не о чем. Ћна
пригласила  его  потанцевать,  и  он  неуклюже  топталсЯ  на  одном   месте,
беспомощно улыбаЯсь. Ћна, раскрасневшись от выпитого, заглЯнула в его глаза:
     - ’ы,  молоденький да  молочненький, хочешь менЯ, говори живо, а  иначе
передумаю?
     -  „... да,  - шепнул  он. ‚  его груди трЯслось, а  руки  подрагивали,
касаЯсь тугой и тонкой талии ѓалины.
     -  Џойдем.  -  Ћна  решительно  и  властно  повела  его  за  руку,  как
маленького,  во вторую комнату.  -  —то  с  тобой,  €люша? ђазве  так  можно
волноватьсЯ?
     - џ не того... не волнуюсь, - просипел жалкий €льЯ.
     -  Њне  хочетсЯ  побыть  с тобой  рЯдом, таким чистым, -  тихо  сказала
ѓалина,  присаживаЯсь  на  край широкой кровати и  значительно  заглЯдываЯ в
повлажневшие глаза €льи. - …сли ты ничего не хочешь - просто посидим, ага?
     -  џ... хочу,  - вымолвил €льЯ и от великого детского чувства  стыда не
смог ответно посмотреть в глаза женщины.
     - ‹адненько. - € она скинула с себЯ халат.
     €льЯ боЯлсЯ даже шевельнутьсЯ и не знал, что  нужно предпринЯть. ‘тоЯл,
будто наказанный, с опущенной головой, мЯл свои длинные тонкие пальцы.
     ѓалина за рубашку притЯнула его к себе. Ћн благодарно встречал ее новый
длЯ  себЯ  ласковый,  улыбчивый  взглЯд  все  таких  же,  однако,  грустных,
отЯгченных глаз. Ћн не понимал этой женщины.
     Ћна легла на кровать и протЯнула ему руки.  Ћн со страхом подумал,  что
совсем ничего не умеет, что она, верно, будет смеЯтьсЯ над ним - мальчишкой,
сосунком.  € его младенческое волнение взметнулось волной и залило рассудок.
Ћн неуклюже, локтем подкатилсЯ к ѓалине, неприЯтно-влажно коснулсЯ ее губ.
     Џотом они  тихо  лежали с закрытыми глазами. ’ак, быть может, пролежали
бы  долго,  но  услышали  голоса  из зала  и  громкую музыку, и  обоим стало
мучительно плохо. ѓалина рывком набросила на €лью и себЯ одеЯло, и в темноте
этого маленького домика жарко и с жадностью целовала своего юного любовника.
€  счастливому,   но  физически   уставшему   €лье,  уже  расслабленно-томно
ласкавшему  женщину, подумалось, что  если кто-то ему  скажет,  мол, не  <b><i>это</i></b>
важно в жизни, что важнее болтовнЯ, обман, фальшь, ничтожные интересики быта
и всЯ-всЯ прочаЯ  чепуха, семейнаЯ или всей  страны, то  он такому  человеку
дерзко  улыбнетсЯ  в  глаза и... что там! наверное, промолчит:  разве  можно
словами объЯснить и выразить то, <b><i>что</i></b> он испытал только что? Ќо его смешило и
забавлЯло, что, оказываетсЯ, можно  о  столь  серьезном  размышлЯть  рЯдом с
женщиной, отдающейсЯ ему.

        6

     Ђпрель  и май €льЯ  так скверно  и  безобразно  училсЯ,  что  педагоги,
приходившие  к его поникшим родителЯм, вызывавшие их в школу,  звонившие им,
однозначно  заЯвлЯли,  что  он, видимо,  не сдаст выпускные  экзамены. ЊариЯ
‘еливановна плакала, а  Ќиколай €ванович уже не знал, что предпринЯть.  €лью
гневно  и взыскательно  разбирали  на  классном собрании, и  он, повинный  с
головы до  ног, выслушал всех  с  опущенными глазами и на  сердитый  вопрос,
думает  ли он исправлЯтьсЯ, - не ответил. ‚ызывали  €лью  на  педагогический
совет,  и там  он глубокомысленно безмолвствовал. Љто-то из педагогов на его
упрЯмое  молчание  и странные  поступки последних месЯцев сказал, что парень
погиб,  другие  -  дескать, повредилсЯ  умом,  третьи предложили  выгнать из
школы. „иректор ‚алентина €вановна крикнула в сторону Џанаева:
     -  ‚сех вас,  мерзавцев и тунеЯдцев, посадить  бы на голодный паек и за
колючую проволоку загнать бы!  - € своим  грозным мужским взглЯдом  долго  в
густой тишине  педсовета смотрела с трибуны  на Џанаева.  ’ихо,  но  страшно
выкрикнула: - ‚он!
     Ѓледный Џанаев ненавистно взглЯнул на нее и дерзко-медленно вышел. "—то
они знают  о  жизни?  -  подумал  он  о  педагогах  по  дороге  к  ѓалине. -
Ћграниченные, жалкие людишки!.."
     €льЯ забросил  писать  картины  маслом  и акварелью,  потому  что такаЯ
работа требовала серьезного напрЯжениЯ мысли и  сердца.  …го душа  перестала
развиватьсЯ;  только временами  набегало художническое томление, и  он делал
скорые,  неЯсные  наброски карандашом или углем. —еловек, привыкший  глазом,
умом и сердцем к простым, понЯтным  штрихам, краскам и сюжетам, скорее всего
не  смог бы разобратьсЯ в весенних набросках €льи.  Ќо можно  было увидеть в
неопределенных  линиЯх абстрактных картинок €льи  то,  что ворвалось  в  его
жизнь: он и через рисунок,  линию открывал и утверждал длЯ себЯ истинную,  в
его  представлении,  жизнь.  ђисунки  были  фантастическим  сплетением  тел,
растений  и облаков, - €льЯ и сам толком не мог объЯснить, что они означают.
Љак  обнаженное человеческое тело может  быть свЯзано с небом,  облаками или
ветвЯми  сосен и кустарников? Ќо абсолютно Ясно €льЯ понимал одно: все,  что
поднЯло и понесло его, это - ветер чего-то нового, радостного, долгожданного
в его жизни, и  потому  торжествующими и даже ликующими  оказывались все его
художественные работы весны.
     Ћн словно бы  поднЯл  бунт: не слушалсЯ  родителей  и  учителей,  уроки
посещал  только по тем предметам,  по которым сдавалсЯ экзамен.  Џоказавшись
дома на глаза матери - убегал к ѓалине.
     €льЯ  и ѓалина  теперь  встречались только вдвоем. Ћни ласково смотрели
друг  другу в  глаза,  зазывно  улыбались, как  бы спешно говорили пустое  и
незначащее, а потом - ложились.
     Ћднако с каждым новым днем женщина все  чаще не торопилась в постель, а
хотела  подольше  смотреть  в серовато-мЯгкие  с блеском глаза юного  €льи и
беседовать с ним.
     - Њне бы такого мужа,  как ты, - однажды сказала ему ѓалина, - и Я была
бы самой счастливой на свете.
     €льЯ обнЯл ее, но она отошла от него.
     - Њне,  миленький,  горько  жить, - тихонько  пропела  она  срывающимсЯ
голоском и - заплакала.
     €льЯ,  уже привыкший обращатьсЯ с  ѓалиной запросто, с одной  целью, не
знал, как  поступить. …му  стало жалко ее. € захотелось  обойтись с ней так,
чтобы она почувствовала себЯ счастливой. Ќо он был слишком молод, неопытен и
не  мог предпринЯть что-то твердое, бесповоротное, такое, что перевернуло бы
жизнь ѓалины.  Ћн  увидел,  что она до  крайности одинока,  что ее  подружка
‘ветлана поверхностный,  легкомысленный  человек, и,  несомненно,  глубокие,
сердечные отношениЯ этих двух женщин друг с другом не свЯзывают.
     - ’ы счастливаЯ? - спросил он.
     Ћна пожала плечами. €льЯ заглЯнул в ее черные загоревшиесЯ глаза, и ему
показалось, что они обожгли его.
     -  Њне уже  тридцать один годочек,  а счастье мое все  не  сложилось, -
закурила она. - ѓрустно, обидно. Џорой реву. „ва раза хотела выйти замуж, но
чувствовала,  нет  настоЯщей,  крепкой  любви,  и  дело  как-то  само  собой
распадалось.  Њне одного от  всего сердца хотелось и хочетсЯ  -  повстречать
ст<b>о</b>Ящего   мужика,  умного,   доброго,  с  такими   же  невинными  и  Ясными
глазоньками, как у  тебЯ, и стать с ним счастливой, жить-поживать длЯ него и
наших детишек.  -  ѓалина  по-особенному,  заостренно-пытливо  посмотрела на
€лью, который  смутилсЯ и  направил свой  ломкий взглЯд  в пол. - Ќет! -  на
какие-то свои  мысли отозвалась  женщина. -  ’ы -  еще  мальчик  в  коротких
штанишках.
     - Ћй ли?! - обиженно-горделиво усмехнулсЯ €льЯ и крепко обнЯл ѓалину за
талию.  ‘казал с неестественной длЯ  него хрипотцой и грубоватостью: - Ќашла
пацана!..
     -  ‹адно-ладно  уж  -  мужчина, а  то кто  же?  Њужик!  - по-старушечьи
сморщилась  в  улыбке   ѓалина  и  снова   закурила,   бросив  в  пепельницу
недокуренной  первую  сигарету. ѓлубоко вдохнула крепкий горьковатый дым и с
усилием выдохнула,  зажмуриваЯсь  от  удовольствиЯ  и нарочно  обдаваЯ  €лью
густой струей. Ћн смешно заморгал и громко чихнул. Ћна тЯжело засмеЯлась, но
оборвалась и задумалась.
     €льЯ приметил, что ее жилистаЯ шеЯ в морщинах, бледно-матоваЯ, какаЯ-то
незащищенно-жалкаЯ, и ему захотелось приласкать и утешить свою несчастливую,
какую-то невыносимо горемычную подругу.
     - Ћ чем, ѓалЯ, ты думаешь?
     Ћна внимательно посмотрела в его глаза.
     - џ думаю о ребенке.
     - Ћ ребенке? Ћ каком ребенке?
     - Ћ прекрасном. Њаленьком. ђодном. џ так хочу счастьЯ...
     ‚ €лье  росло желание. Ћн потЯнулсЯ к  ѓалине,  но она остановила его и
легонько-грубовато попыталась оттолкнуть:
     - —его ты! џ хочу  с  тобой просто поговорить. Ќеужели тебе неинтересно
знать мою  душу? ‡начит, только это  тебе  надо от менЯ?.. -  сопротивлЯлась
ѓалина.
     Ќо он был настойчив.
     - Ќеужели, €люша, ты такой же, как все? -  тихо,  на подвздохе спросила
женщина, покорЯЯсь настырным рукам.
     €льЯ слышал ее слова, но его душа была закрыта. Ћн не понимал, что стал
нужен ѓалине со  всем тем, что есть в нем  - душой, сердцем, мыслЯми, телом,
но не по раздельности.
     €  в эти же  минуты он не помнил и не осознавал, что его ждала и любила
еще одна женщина, - Ђлла „олгих.

        7

     Ѓыл вечер,  еще не темно,  но уже и не светло.  Ќежаркое майское солнце
лежало на крыше  соседнего дома, и девушка  смотрела  на этот красный  мЯч и
по-детски раздумывала: скатитсЯ или не скатитсЯ? Ђлле было приЯтно  и удобно
думать  именно по-детски, откровенно-наивно. Ћна улыбнулась, но вспомнила об
€лье, отвернулась от солнца, поморщилась.
     ‘олнце Ярко вспыхнуло и, действительно, мЯчиком скатилось за крыши. Љак
все  просто  в  детстве, даже великое,  большое  светило  может быть  просто
веселым,  забавным  мЯчом.  € невозможно  теперь  обмануть  себЯ... ѓоворЯт,
встречаетсЯ с другой женщиной?.. Љак он мог!.. € Ђлла больно всхлипнула всей
грудью. „а, детство ушло, а то, что налетело, как вихрь, в ее жизнь, - такое
огорчительное и гадкое.
     Ћна отклонилась от окна, быстро прошлась по комнате и, казалось, искала
такое дело,  которое  увело  бы  ее от горестных  мыслей. Ћстановилась перед
роЯлем:
     -  Љак же Я сразу  не  подошла к  тебе?  -  погладила она инструмент по
черному блестЯщему боку. - ’ы - мой друг, ты никогда не изменЯл мне. ‘колько
радостных часов Я провела с тобой!
     Њелькнуло  в памЯти детство, отрочество,  и  редкий  день обходилсЯ без
роЯлЯ, без музыки и вдохновениЯ.
     Ђлла коснулась  двумЯ пальцами клавиш - вздрогнули негромкие,  одинокие
звуки. €грала  хаотично,  что-то  искала  в  звуках.  Њелодии  всплескивали,
замолкали, звучали  другие, но  обрывались,  не развившись и не набрав силы.
Ђлла  волновалась, наморщивалась,  иногда  неловко, даже  грубо  ударЯла  по
клавишам,  но  те звуки,  которые она хотела сыграть, не рождались. Ќаконец,
она  остановилась, сосредоточилась и стала играть медленно.  Ќо вновь  звуки
вырывались совсем не отвечающие ее сердечному настрою. Ћна оборвала мелодию,
захлопнула крышку и в отчаЯнии зажала ладонЯми глаза. ‡ачем же так хлопать -
разве роЯль виноват? Ћна понЯла: в душе наступила смута, вот и не получаютсЯ
<b><i>ее</i></b> звуки. Ћна встала и громко сказала:
     -  Љак Я  ненавижу  его! -  Џокачала головой: - Љак Я люблю его, -  кто
может менЯ понЯть!
     "џ что-то должна предпринЯть, чтобы он  навсегда осталсЯ моим. —то, что
его тЯнет к той женщине, какие между ними могут быть интересы? Ћна, говорЯт,
стараЯ  да  к тому  же некрасиваЯ. - Ќеожиданно в  ее голове вспыхнуло,  она
замерла, ощущаЯ в теле то ли холод, то ли жар: - ‚от что Я должна ему  дать!
Љак  же  Я  раньше об этом не подумала?  ‚от чем  она  притЯнула  его, а  Я,
напротив, оттолкнула", - вспомнила она случай на дне своего рождениЯ.
     - ’еперь Я знаю, как мне  следует поступить, - четко, чуть не по слогам
произнесла Ђлла, и ей сделалось легко.
     Ћна  словно  бы  решила трудную, долго  не дававшуюсЯ  задачу.  …е душа
захмелела.  ‚се  в ее  любви  к  €лье  почудилось  ей  простым  и  понЯтным:
получит-таки он от нее то, чего хотел, и - катись после все пропадом!
     Ћна  снова  открыла  роЯль  и радостно-опьЯненно непослушными  пальцами
пробежала  по  клавишам,  остановилась,  собираЯ внимание,  и стала уверенно
играть   первую  часть   "‹унной   сонаты".   …й  представилось,   что   так
одухотворенно, точно и правильно она еще ни разу не исполнЯла сонату.
     ‡аглЯнула в дверь ‘офьЯ Ђндреевна:
     - Ђлла, ты не дотЯгиваешь "до". Ќе мучай  "соль". —то с тобой: сидишь в
сумерках, за Ѓетховена придумываешь сонаты?
     ‘офьЯ Ђндреевна работала в филармонии, и с ее мнением считались большие
музыкальные  мастаки.  Ђлла знала  с младенчества, что мать  не  выносила  и
малейшего всплеска фальши в музыке.
     „очь расстроилась, но довольно сухо ответила матери:
     -  Ќичего Я  не  придумываю. ‚ечно  вы что-нибудь сочините,  - капризно
повела она плечом, под "вы" неосознанно подразумеваЯ и отца.
     - —то  ты, ‘офушка?  Ђлла  отлично  сыграла  сонату, - вмешалсЯ  Њихаил
…вгеньевич, в роскошном, цветастом халате входЯ, весь надушенный и до синевы
выбритый, в комнату дочери. - џ даже телевизор выключил, чтобы послушать.
     ‘офьЯ  Ђндреевна  иронично  улыбнулась  мужу  своим красивым, умащенным
бальзамом лицом и, похоже было, хотела сказать ему: "Џой,  пой, соловушка, а
точку в твоей песне все равно поставлю Я".
     Ђлла, скрываЯ  ладонью улыбку, наблюдала за  родителЯми,  но  тЯжело ей
думалось, что прекрасные они, а сердца своей дочери уже не понимают.
     - џ сбегаю к €лье. Ќа минутку. •орошо?
     -  “же  поздно!  - испуганно  сказала  ‘офьЯ Ђндреевна и  сразу  забыла
насмехатьсЯ над мужем.
     -  —то   же  такого?  ‚едь  всего-то,  мама-папа,  в  соседний  подъезд
перебежать.
     •отЯ  обратилась Ђлла так же и к отцу, но все и всегда  в семье  решала
исключительно мать. Њихаил …вгеньевич лишь покорно смотрел на свою красавицу
жену и говорил то, что ожидала она.
     - ќ-э, н-да, - замЯлсЯ он, - уже позднехонько. ‘идела бы дома.
     -  —то-то €льЯ перестал  к нам  наведыватьсЯ. Ќе болеет ли?  - спросила
мать.
     -  „а, да,  что-то  Я давненько  его не видел, не заболел ли  хлопец? -
полюбопытствовал и Њихаил …вгеньевич.
     - ’очно,  - обрадовалась  Ђлла невольной подсказке,  - он заболел. Ќадо
проведать. џ полетела!
     -  Ќе задерживайсЯ. Ќа часок! Ќе более! - крикнула убежавшей в прихожую
Ђлле обеспокоеннаЯ мать.
     - џ  через часок выйду встречать тебЯ  в  подъезде, - добавил  и Њихаил
…вгеньевич,  поглЯдываЯ  на  жену:  оценила ли  она  его  стремление?  ‘офьЯ
Ђндреевна знала, что длЯ ответа нужно ласково,  ободрЯюще улыбнутьсЯ мужу, и
она улыбнулась.
     „ома Ђлла не застала €лью. ЊариЯ ‘еливановна зазвала девушку на кухню -
отведать свежих булочек, посекретничать с ней.
     -  —то-то ты, Ђллочка, какаЯ-то худенькаЯ,  бледнющаЯ стала,  как и мой
€льЯ,  - внимательно и нежно всматривалась  в ее глаза  ЊариЯ ‘еливановна. -
—то с вами творитсЯ?
     - Ќе знаю, - пожала плечами Ђлла  и робко спросила: - ѓде же €льЯ может
быть так долго?
     -  •олера   его   знает,  -  вздохнув,  ответила  ЊариЯ  ‘еливановна  и
пододвинула своей любимице булочки.  - ‚конец избегалсЯ мальчишка, ничего не
можем с ним поделать.
     -  џ найду, что  с  ним  сделать! -  грозно пробасил  из  зала  Ќиколай
€ванович, читавший на диване газету. - ђемень возьму да - вдоль спины, вдоль
спины пакостника.
     Ђ ЊариЯ ‘еливановна шептала на ухо Ђлле:
     - Ќе слушай ты его, старого: больше  хорохоритсЯ, а чуть дело - рука не
подымитсЯ. ‹юбит он €лью, любит больше всего на свете.
     -  Љак же он может, - шептала и Ђлла, - как может  всех, всех огорчать?
‚се так его любЯт, а он... он... - Ћна склонила голову на горЯчую руку Њарии
‘еливановны.
     Ќиколай €ванович вошел в кухню с ремнем, насупил похожие на стрекозиные
крылышки брови:
     - ‚от увидишь: буду шалопаЯ пороть!
     - ‘Ядь ты! Џорщик выискалсЯ! - прикрикнула ЊариЯ ‘еливановна, умевшаЯ в
решительную минуту разговаривать с мужем.
     Ќиколай  €ванович, может быть,  еще что-нибудь сказал бы, но скрежетнул
замок входной двери, и все увидели уставшего, бледного €лью, вЯло снимавшего
с плеч ветровку.
     - ’ы  что, вагон с сахаром  разгружал? -  спросил отец,  прЯча, однако,
ремень в карман. - ѓде был так долго?
     -  “  товарища... билеты  готовили, - ответил €льЯ и вздрогнул,  увидев
Ђллу.
     Њать на всЯкий случай встала между отцом и сыном:
     - Џосмотри, €льЯ, какаЯ у нас гостьЯ.
     Ћтец  что-то  невнЯтно  буркнул  и  удалилсЯ  в спальню. Ђлла сидела не
шевелЯсь,  опустив голову.  €льЯ долго находилсЯ  в  прихожей,  притворЯЯсь,
будто не развЯзываетсЯ шнурок на ботинке.
     -  ‘корее! - поторопила мать, -  чай остывает. ‘ Ђллой  поужинаешь.  „а
живее ты!
     €льЯ вошел на кухню, но на Ђллу не взглЯнул.
     -  Љушайте,  - сказала  участливаЯ ЊариЯ ‘еливановна, - а  Я  пойду  по
хозЯйству похлопочу.
     €льЯ  и Ђлла молчали. Ќе завЯзывалась у них  та легкаЯ, перепрыгивающаЯ
от одной темы  к  другой беседа,  котораЯ начиналась, стоило им встретитьсЯ.
€льЯ не знал,  о  чем разговаривать;  лгать или  говорить  что-то фальшивое,
наигранное он не мог. Ђлла знала, <b><i>что</i></b> намеревалась сказать, но волновалась и
все не отваживалась произнести первую, видимо,  поворотную в ее жизни фразу.
Ћни сидели рЯдом, напротив, но не видели друг друга в лицо, глаза в глаза.
     Њолчание   и  это  странное  невидение  друг   друга  становилось   уже
неприличным и  невозможным - €льЯ посмотрел на свою подругу.  Ћн увидел, что
она напрЯженно сидела с сутуло ужатыми плечами и зачем-то  скребла ногтем по
столешнице. ‘очувствие притронулось к его сердцу.
     Ђлла  тоже  поднЯла глаза  и увидела - чего в  школе в толпе и суете не
замечала - посуровевшие, худые скулы, сильный взглЯд, ставшие  гуще усики. €
она  понЯла,  что €льЯ  уже  не тот  мальчик,  которого  она  знала  до этой
злополучной,  переломной  весны,  а -  парень, мужчина, который  нравитсЯ  -
несомненно нравитсЯ! - женщинам. €  мысль о женщинах, о разлучнице заставила
Ђллу вздрогнуть.
     - ’ы мерзнешь? - спросил €льЯ хрипловатым от молчаниЯ голосом.
     - Ќ-нет, - вымолвила она отвердевавшими губами.
     - Џодлить чаю? - произнес он так же едва слышно.
     - Џодлей, - почему-то шепнула и покраснела Ђлла.
     Ћни помолчали, и каждый притворЯлсЯ, что чрезвычайно увлечен булочкой и
чаем.
     - —то ты пишешь или рисуешь? - спросила Ђлла.
     - ’ак... ерунда...
     - ‚се же? Џокажи.
     - Џойдем.
     Џрошли в комнату €льи,  и  он небрежно показал последние  рисунки. Ђлла
увидела обнаженные тела, причудливо  изогнутые, феерические,  непонЯтные длЯ
нее, но  своей чуткой  душой пробуждающейсЯ женщины понЯла  - он  рисует  <b>ту</b>
женщину и все <b>то</b>, что у него было с ней. Ђлле стало так обидно и горько, что
закололо в глазах,  но  слезы  не потекли: казалось, покалывали не слезы,  а
иголки.
     - €нтересно, - резко-порывисто  отодвинула она от себЯ рисунки. - Ђ что
ты  <b><i>еще</i></b>  нарисовал?  -  неожиданно  длЯ   себЯ  зло,  даже  скорее  Ядовито,
осведомилась  она,  по-особенному,  как-то  шипЯще произнесЯ "еще"  и смело,
дерзко посмотрев в глаза €льи.
     - ’ак, ничего, - равнодушно ответил он; или тоже притворилсЯ.
     Ђлла  видела,  что  €льЯ  теперь не  творил,  а  - "пошличал", как  она
подумала.  "ѓде  доброта  его  картин,  где  милые  мордашки,  где  наивные,
прекрасные  радуги, где чистота  и искренность?" Ћна прикусила ноготь. Џотом
раздельно-четко произнесла каждое слово:
     -  „авай вместе  готовитьсЯ к  экзаменам? -  Ћтвета  не ждала. - “ менЯ
завтра родителей не будет дома... весь вечер... Џриходи.
     €льЯ сразу понЯл, зачем Ђлла приглашала  его. Ћн понЯл, понЯл, на какую
жертву  ради него отважилась  она. Ќо мощное животное  чувство, разогретое в
нем  этой весной,  задавило  то детское  чувство  боЯзни  и  переживаниЯ  за
близкого, родного человека,  каким с далекого раннего детства была длЯ  него
Ђлла, сломило и  отодвинуло нежное юношеское  чувство, которое взблеснуло  в
нем на секунду, две или три, и он холодно сказал:
     - †ди. Ѓуду в шесть.
     Ћн  пришел  к  Ђлле  на   следующий   день   ровно  в   шесть.  Ћна  не
сопротивлЯлась, а, как свЯзаннаЯ по ногам овца, обреченно ждала ножа.
     Џотом она сказала вышедшему из ванной €лье:
     - Њне плохо. Џожалей менЯ.
     Ћн посмотрел в  ее пьЯно-сумасшедшие, какие-то почужевшие глаза, прилег
рЯдом, но молчал и морщилсЯ - досадливо и опустошенно-тЯжело.
     - ’ы теперь только мой, да?
     - „а, - отозвалсЯ он, но не сразу.
     Ћднако от нее он пошел не домой, а к ѓалине.

        x x x

     €льЯ обнимал ѓалину,  целовал,  но она,  загадочно  улыбаЯсь, деликатно
уклонЯлась и ласково просила:
     - Џогоди, мой мальчик, погоди, мой юный, юный €люша...
     Ћднако  €льЯ,  в  предвкушении,  не хотел  слушать  и  слушатьсЯ ее,  а
настойчиво целовал и обнимал. ™еки  ѓалины розово  и свежо  налились, черные
глаза блестели, - она и вправду была хороша и приманчива.
     -  ѓалЯ,  ты  сегоднЯ  какаЯ-то  необычнаЯ.  —то  с  тобой?  -  спросил
разгоревшийсЯ €льЯ, отступив от нее, неуклонно отвергавшей ласки.
     - ‘кажи, миленький, только не ври: Я тебе хотЯ бы крошечка нравлюсь?
     Ћн сидел на диване, а  она склонилась перед ним на корточки, прислонила
щеку к его колену, как преданнаЯ собака, снизу смотрела в его глаза и  ждала
ответа.
     - ’ы  же знаешь... - встал и  отошел  от нее €льЯ. -  ’ы такаЯ страннаЯ
сегоднЯ.
     Ћна уткнула голову  в  одеЯло. ‘  минуту посидела без слов, затаеннаЯ и
одинокаЯ. Џотом улыбчиво пропела:
     - џ жду ребенка.
     €лье показалось, что ѓалина светитсЯ.
     - ђебенка?  - надтреснувшим голосом переспросил он и - его  парализовал
ужас: от кого ребенок? от него?!
     Ћн боЯзливо-искоса взглЯнул на  ѓалину, и, кто знает, если посмотрел бы
прЯмо, глаза в глаза, то открыл бы что-то более длЯ себЯ жуткое и разЯщее.
     -  Њилочек, ты никак  испужалсЯ?  - неестественно  засмеЯлась ѓалина. -
„урачок!
     "‚се, все кончено! -  €льЯ опустилсЯ на диван и сонно  оплыл на нем.  -
ђебенок... ребенок... как все глупо... —ужаЯ  женщина... Я ведь ее совсем не
знаю... и какой-то ребенок... Ѓоже!.. џ хочу писать картины и рисовать... ‡а
что?.."
     Ћн не совладал с собой и заплакал, как маленький.
     - Љакие же мы ревы, - плакала вместе с ним ѓалина  и, как мать, гладила
его по голове и целовала в горЯчий лоб.
     - ђебенок не от менЯ! - вскрикнул €льЯ и схватил женщину за руку. - Ќу,
скажи, что не от менЯ!
     - Ћт тебЯ, от  тебЯ, €люша, -  строго сказала  женщина, вытираЯ платком
глаза - и свои, и его. - ’олько  ты был со мной. џ, как только увидела тебЯ,
так и сказала себе:  вот ты и дождалась, гол<b>у</b>бка, своего часа, за твои  муки
вознаградит тебЯ он, этот чистый мальчик.  џ  хотела  забеременеть только от
тебЯ - и вот,  миленький мой €льЯ, все прекрасно. џ счастлива, спасибо тебе.
€ прости менЯ, подлую, коварную бабу. џ тоже имею право на счастье.
     - ’ы  -  хитраЯ, эгоистичнаЯ женщина, - беспомощно-обозленно всхлипывал
€льЯ.
     Ћна крепко обнЯла его:
     -  Џрости, прости!  Ќо  Я  так  хочу  счастьЯ,  простого  человеческого
счастьЯ! „умала, пропаду. Ђ глЯнула первый раз на тебЯ и понЯла - еще не все
длЯ  менЯ потерЯно, еще теплитсЯ в сердце какой-то  крохотный росточек. ‡нал
бы ты, как Я хочу счастьЯ! - Ћна отошла от него и сжала пальцы в замке. - ’ы
думаешь,  €льЯ,  Я буду  тебЯ  тревожить  этим ребенком? Ќет,  родной,  нет!
“спокойсЯ. …сли не хочешь  сожительствовать - иди на все  четыре стороны.  џ
заживу  вольготно одна, с  ребенком. ‡нал  бы ты,  €люша, как  долго  Я тебЯ
ждала.
     - ЊенЯ?
     - ’ебЯ - такого.
     - „а что же, наконец-то, ты  нашла во мне?! - Ћн резко-порывисто встал,
нечаЯнно наскочил на  ѓалину и уже вполне осознанно пододвинул ее, будто ему
нужен был проход. ‘тал ходить по комнате. Ћна присела на диван. -  —то, что,
черт возьми,  ты  вбила в  свою голову? Љакой  Я  идеал, Я - мерзавец! -  Ћн
угрюмо помолчал,  прикусив губу. ‘клонилсЯ над ѓалиной:  - ’ы покалечишь мне
жизнь,  если  родишь, понимаешь?! Џо-ка-ле-чишь! - отчаЯнно-безумно  крикнул
он. -  џ люблю девушку,  понимаешь, люб-лю?  ’ы мне  не  нужна.  Ќе  нуж-на!
‚идишь,  какой Я негодЯй, и  ты от менЯ, такого  ничтожества, решила родить?
Љого? Ќичтожество?
     - Њолчи! Њолчи! Ќе убивай во мне веру хотЯ бы в тебЯ. - Ћна упала лицом
на  подушку  и тЯжело, как-то по-звериному хрипло  зарыдала  и заохала. €лье
показалось, что она рычала.
     €льЯ замедленно, будто его прижимали  сверху,  а  он  не хотел,  присел
рЯдом с  ней и уронил  голову на  свои колени.  € билось  в его  воспаленной
голове: "џ нравственный  урод.  Ќе художник, не  школьник, не парень, не сын
своих родителей, а просто  урод.  “род перед  этой несчастной  женщиной,  не
знающей, за что ухватитьсЯ в жизни, в тысЯчу раз урод перед своей прекрасной
Ђллой,  перед  матерью  и  отцом,  перед  всем   светом.  •очу,  как   скот,
наслаждатьсЯ и ничем за это не заплатить..."
     - Џрости, ѓалЯ, - твердо посмотрел он в ее глубокие черные глаза. - џ к
тебе больше никогда не приду. Џрости...  Я, конечно, низкий человек...  если
вообще человек...
     - €льЯ! - Ћна схватила его руки и  склонилась, чтобы  их поцеловать. Ќо
€льЯ дернулсЯ всем корпусом, отошел. - ’ы правильно поступаешь, что бросаешь
менЯ, такого  непутевого, злосчастного  человека. Ќо, родненький, Я об одном
хочу тебЯ попросить, мне больше, €льЯ, ничего от тебЯ  не надо: забегай хотЯ
бы раз в год ко мне, а? Ќет, к нам.
     Ћна ладонЯми €льи охватила свое лицо. Ћн притЯнул ее к себе:
     - Њне всегда, ѓалЯ, казалось, что Я человек, что благородный, добрый, а
смотри-ка, что вышло - всем принес столько горЯ и, как страус, хочу запихать
голову в песок. Џрости. џ ухожу.
     ѓалина  молча проводила  €лью до  двери; он быстро  побежал по лестнице
вниз, и  она лишь несколько секунд  послушала гулкое, железобетонное эхо его
шагов.

        8

     Љогда €льЯ  пошел к  ѓалине,  Ђлла, раздавленнаЯ,  с  сумасшедшинкой  в
глазах,  кое-как  оделась и  -  побежала,  побежала,  как  собачка, за  ним,
неспособнаЯ сопротивлЯтьсЯ стихии  чувств. Ћна не взглЯнула, по обыкновению,
в зеркало, не  причесалась  и  не  понЯла,  что  не в платье,  а  в домашнем
коротком халате и в тапочках. ‚стречные сторонились  ее, косо смотрели вслед
-  она, несомненно,  походила на  безумную. Ђлла тоже не  одобрила  бы, если
увидела бы  такую странную девушку на улице, но  сейчас она, похоже, уже  не
могла  здраво думать.  Ћдна мысль, как  высокое  ограждение, заслонЯла собой
все: "Ћн пошел не к ней, не к ней!.."
     €льЯ  заскочил  в автобус, в заднюю дверь. Ђлла же юркнула в переднюю и
сжалась за  спинами пассажиров. €льЯ выскочил из  притормозившего  на пустой
остановке автобуса. Ђлла замешкалась и не успела.
     - Ћй-ой-ой! - отчаЯнно вскрикнула она и кинулась к звонко, со скрежетом
захлопнувшейсЯ двери.
     ‚се испугались крика девушки, шофер резко нажал на тормоза, и пассажиры
сместились  друг на друга. ‘творки распахнулись - Ђлла выпорхнула и побежала
за €льей. "Љ  ней  идет!" -  отчаЯнно  и  в то  же  времЯ радостно-обозленно
подумала она,  когда €льЯ нетерпеливыми, широкими прыжками забежал в подъезд
дома.
     Ђлла вскрикнула и,  обмерев,  упала в Яму с  мутной  водой.  ђванулась,
потерЯла тапочки, забежала в подъезд, услышала докатившеесЯ сверху: "Џривет,
ѓалЯ!", безутешно  и гневно заплакала. ќто не были слезы девочки, неожиданно
упавшей  и  больно  ударившейсЯ;  это  были горькие, скорбные слезы женщины,
которую жестоко обманули, отвергли и унизили.  ‡а что? Љак могли с ней столь
гадко обойтись? ѓрЯзнаЯ, мокраЯ,  растрепаннаЯ, захлебывалась  она слезами и
задыхалась обыкновенным воздухом.
     - џ  умру, - шепнула она и присела на корточках в угол под лестницей. -
џ не могу жить.
     Џочувствовала,  будто  в  этом  темном  углу  посветлело.  ‹уч   солнца
просочилсЯ  в  какую-то  щелку?  Ћсмотрелась,  но не  обнаружила  ни  одного
источника света.  €  понЯла, что  разъЯснило  и просветлело  в ее  душе.  Ќо
почему? Ќеужели  потому, что подумала о  смерти? Ђ почему бы и нет! ‘мерть -
не только  смерть, но и радость, она одним росчерком решает все - уничтожает
страданиЯ,  наказывает обидчика и, быть может, призывно распахивает двери  в
новую жизнь - счастливую и вечную. Ђлла склонила голову к коленЯм  и  вскоре
забылась; ей  чудилась  торжественнаЯ, с  полнозвучными  литаврами  и  хором
музыка.
     Љогда очнулась, в душе было пусто, легко  и как-то прозрачно, будто уже
не жила.
     Џочувствовала, что ей совершенно ничего не надо, и почему-то нисколечки
тот не нужен, из-за которого недавно  горела и погибала душа. "‡аберусь-ка Я
на  последний этаж  и - полечу, полечу! - весело и жутко подумала девушка. -
Љак  бабочка. Џонесет  менЯ  ветер туда,  где  всегда тепло, солнце и  много
музыки".
     Ђлла, спотыкаЯсь, побрела наверх...
     Ћна не понЯла, что перед ней стихли чьи-то шаги,  и кто-то  прижалсЯ  к
стене; быть может, она  уже не понимала, что люди могут  чему-то удивлЯтьсЯ,
их  может  что-то  задерживать,  и  способна  была  лишь  только нести  свою
выгоревшую душу  и думать  о том, что она бабочка или птица, выпорхнувшаЯ из
окна на волю.
     - Ђлла! - услышала она сдавленный шепот.
     Џобежала, и на четвертом этаже бросилась к окну без стекла. Џеребросила
ногу наружу, но чьЯ-то рука крепко  взЯла  ее за плечи. ‚скрикнула  от боли,
увидела над собой €лью и прижалась к нему.
     - ’ы менЯ не отпускай, не отпускай! ‹адно?
     €льЯ слышал, как стучали ее зубы.
     "Ћна мне показала то, что должен и обЯзан совершить Я, - подумал  €льЯ,
стискиваЯ девушку в объЯтиЯх. - “везу ее домой, а потом..."
     Ќо он испугалсЯ своих мыслей.
     - Њне больно, - сказала Ђлла.
     - Џрости, - не сразу разжал он одеревеневшие руки. -  Џоедем домой. ѓде
твои тапочки?
     €льЯ  остановил такси, в<b><i>ы</i></b>сыпал перед шофером все, что у него имелось из
денег. Њужчина критично-насмешливо съежилсЯ, но  указал глазами на добротные
часы на тонкой руке €льЯ.
     ‚ подъезде родного дома €льЯ сказал Ђлле:
     - џ не буду просить у тебЯ прощениЯ: то, что Я  сотворил, не прощаетсЯ.
‹учше,  Ђлла,   давай  вспомним,  как  нам  славно  жилось,  когда  мы  были
маленькими.  Џомнишь, ты запрыгивала на багажник моего велосипеда, и Я катал
тебЯ  с ветерком. —уть подбавлю скоростенку - ты кричишь и пищишь, а Я  рад,
быстрее кручу педалЯми.
     - џ не боЯлась - просто притворЯлась и кокетничала.
     - Љлевое у нас было детство, да?
     Ћни задумались. Ђлла вспомнила,  как однажды, в детсадовскую пору, €льЯ
подарил ей на день рождениЯ большой  голубой шар, который сразу ее очаровал.
Ћднако  Ђлла тут  же нечаЯнно выпустила его  из  рук, и он, прощально махнув
бантом, полетел, крутЯсь и раскачиваЯсь с бока на бок. Ћна закричала:
     - ‹ови, €льЯ, хватай! —то же ты стоишь?! Ћй-ой-ой!
     €льЯ прыгал, старалсЯ из  всех сил, но шар, накачанный водородом, резво
и  весело  уносилсЯ  в  небо,  и  поднЯлсЯ  выше тополей  и  домов.  Ђлла от
величайшей  досады  заплакала,  но  и  засмеЯлась: как  €льЯ смешно, забавно
подпрыгивал за шаром! ђазве  мог  поймать  его?  Ђ все равно пыталсЯ, - ради
нее, Ђллы.
     €лье вспомнилось, как однажды -  он и Ђлла  ходили или в первый, или во
второй  класс - с  ними приключилась и  смешнаЯ,  и  вместе  с тем  грустнаЯ
историЯ. Џосле занЯтий теплым  сентЯбрьским деньком они возвращались  домой,
но в школьном дворе хулиганистый подросток поманил €лью пальцем:
     - ’рЯхни карманами. - “ €льи не оказалось  денег. - Џолучи звездочку! -
€ сильно ударил его ладонью в лоб.
     €льЯ  упал  в  ворох осенних листьев, хотел  было  заплакать,  но вдруг
кто-то   закричал.   “видел   Ђллу,   отчаЯнно  вцепившуюсЯ  зубами  в  руку
подростка...
     ‚спомнил €льЯ, улыбнулсЯ и сказал:
     - Ђ помнишь, Ђлла?..
     Ќо слово в слово одномоментно произнесла и Ђлла:
     - Ђ помнишь, €льЯ?..
     Ћба засмеЯлись, и казалось, что рухнуло и  исчезло то тЯжелое и грубое,
что  держало их  друг  от  друга  в какой-то нравственной  клетке,  мучило и
томило.  €м  вообразилось невероЯтное  и  чудесное  -  они неожиданно  снова
очутились в детстве, в котором привыкли жить, но которое недавно потерЯли.
     Ќо  с  треском распахнулась дверь в квартире  „олгих,  и  на  лестницу,
больно споткнувшись о порожек, выбежала ‘офьЯ Ђндреевна.
     - џ же говорю папе, что твой, Ђлла, голос, а он еще что-то перечит мне!
     ‚ыглЯнул Њихаил …вгеньевич:
     - Ѓатюшки, что с тобой, Ђллочка?! Ѓез обуви, в халате, в грЯзи!
     - „а тише ты: что, соседей не знаешь?  - шикнула на отставного генерала
жена. - “же, наверное, во все уши слушают.
     Њихаил  …вгеньевич   покорно  сомкнул  губы  и  низко  пригнул  голову,
показываЯ свою великую вину перед  супругой.  ‘офьЯ  Ђндреевна, может  быть,
впервые в  жизни  неприбраннаЯ, непричесаннаЯ, с красными влажными  глазами,
тревожно осмотрелась, стрельнула взглЯдом вверх-вниз -  никого нет, никто не
видит и, надо надеЯтьсЯ, не слышит.
     -  Ђлла, домой! € вы,  молодой  человек, зайдите, - вежливо, но с сухим
хрустЯщим   шелестением  в  голосе  пригласила  она  €лью,  впервые  к  нему
обратившись  так,  как  к  совершенно  чужому.  - „а, да,  вы,  Џанаев!  —то
озираетесь? Џроворнее!
     Ќо сразу ‘офьЯ  Ђндреевна не стала  разговаривать с  €льей, а  за  руку
решительно-резко  завела Ђллу  в  ее комнату. €льЯ с Њихаилом  …вгеньевичем,
притулившись на  диване в зале, слышали, вздрагиваЯ, то всхлипы, то нервное,
порывистое  распахивание,  хлопанье двери, то вскрики, спадавшие  до шепота.
Њихаил  …вгеньевич тЯжело дышал, молчал, изредка умным, многоопытным  глазом
косилсЯ на скрючившегосЯ €лью, который, сдавалось, хотел, чтобы его  не было
заметно.
     Ќо генерал  молчал через  силу, потому что боЯлсЯ  -  может сорватьсЯ и
жестоко обидеть €лью, которого искренне любил,  помнил маленьким приветливым
мальчиком.  Њихаилу  …вгеньевичу   было,  несомненно,  горько.   Ћн  впервые
почувствовал себЯ  старым и уставшим. Љому в этом мире верить? - быть может,
думал он.
     Ќе поднимаЯ глаз, спросил у €льи:
     - ‘кажи, сынок, ты... такое... с Ђллой?
     €льЯ пригнулсЯ ниже. ѓенерал шумно выдохнул.
     ЏоЯвилась всклокоченнаЯ, заплаканнаЯ ‘офьЯ Ђндреевна:
     - ‡айдите сюда, молодой человек.
     €льЯ рванулсЯ, запнулсЯ о край жесткого, толстого ковра и стремительно,
но  в  неуклюжем  полуизгибе  подлетел  к  ‘офье  Ђндреевне.  Ћна  брезгливо
наморщила губы, слегка, но  грубо оттолкнула €лью, уткнувшегосЯ головой в ее
бок, с  грохотом распахнула дверь в комнату Ђллы  и властно  перстом указала
"молодому человеку", где ему следует  встать. Џлотно прикрыла дверь, оставив
Њихаила …вгеньевича одного.
     €льЯ боЯзливо поднЯл глаза на Ђллу, желтую, некрасивую, разлохмаченную.
Џеред  ним,  поджавшуюсЯ на стуле, сидела другаЯ  Ђлла, несчастн