, как решили поженитьсЯ, и т.д.

     <u>Љ жене</u>:<u></u>
     ‘прашивает, как она  рассматривает  своих  родителей, сестер и братьев,
свою семейною жизнь.

     „оводит хронологию до ее встречи с мужем.

     ‘прашивает, чего она ожидает от брака.

     Љ <u>мужу</u>:<u></u>
     ‘прашивает,  как он  рассматривает  своих родителей,  братьев и сестер,
свою семейную жизнь.

     „оводит хронологию до его встречи с женой.

     ‘прашивает, чего он ожидал от брака.

     <u>Љ супругам</u>:<u></u>
     ‘прашивает о начале брачной жизни. Љомментирует влиЯние прошлого.

     <u>Љ супругам как родителЯм</u>:<u></u>
     ‘прашивает об  их ожиданиЯх при рождении  детей.  Љомментирует  влиЯние
прошлого.

     <u>Љ ребенку</u>:<u></u>
     ‘прашивает  о  его  взглЯде   на   родителей,  что  он  думает  об   их
удовольствиЯх, разногласиЯх, и т.д.

     <u>Љ семье в целом</u>:<u></u>
     ‡аверЯет семью, что комментарии безопасны.
     Џодчеркивает необходимость отчетливой коммуникации.
     ‡авершает сеанс, назначает следующий, подает надежду.


     <b>€деи, мешавшие психотерапевтам</b>
     „жей •ейли

     ’ехника    работы    с     трудными    молодыми    людьми    постепенно
совершенствовалась.  Ѓыли отброшены  многие  идеи, постоЯнно  приводившие  к
неудачам,  новые подходы  оказались более успешными.  Ќелегко отказатьсЯ  от
идей и теорий, которым человек научилсЯ от уважаемых  учителей. Џо-видимому,
психотерапевт может  изменить  свое мировоззрение  и поведение только в  том
случае,   когда  менЯетсЯ  его<sup>1</sup>  социальное   окружение.   ’рудно
отказатьсЯ от самой иллюзии, что индивид свободно  выбирает  идеи  и теории,
вне зависимости от его социального окружениЯ. Ќиже излагаютсЯ идеи, мешавшие
психотерапевтам работать  с молодыми людьми,  особенно с  теми,  которым был
поставлен   диагноз   шизофрении.   ‚   течение   последних   двадцати   лет
психотерапевты,  по  крайней  мере те,  кто способен учитьсЯ на  собственном
опыте, от этих идей отказались.
     —тобы узнать,  какие идеи подходЯт длЯ психотерапии, нужны определенные
критерии. ‘амыми очевидными ЯвлЯютсЯ следующие критерии.
     1.  €деи должны  составлЯть теорию, применение которой  ведет к успеху.
Џрименение этой теории должно  давать лучшие результаты по  сравнению с теми
случаЯми, когда применЯлись другие теории или  терапиЯ не проводилась вовсе.
…е применение не должно наносить вред клиентам.
     2.   ’еориЯ   должна  быть   достаточно  проста,  так   чтобы   средний
психотерапевт мог ее понЯть. Љогда терапевт Ясно понимает основные идеи, его
уже  не  собьет  с  толку   клиент,  искушенный  в   запутанных  и  туманных
построениЯх.
     3. ’еориЯ должна быть достаточно полной.  ‚  этом  случае  терапевт  не
найдет  в  ней   объЯснениЯ  всех  случайностей,  но   будет  подготовлен  к
большинству из них.
     4.  ’еориЯ должна побуждать терапевта к  действию, а не к размышлениЯм.
Ћна должна подсказывать ему, что делать.
     5. ’еориЯ должна внушать надежду терапевту, клиенту и  его семье, тогда
все они  будут  верить,  что  клиент  выздоровеет и  вернетсЯ  в  нормальное
состоЯние.
     6.  ’еориЯ  должна  содержать  в себе определение  неудачи и  объЯснЯть
причины неудач, когда они случаютсЯ.
     Џеречисленные  критерии наиболее  очевидны  длЯ теории психотерапии,  и
здравомыслЯщему  психотерапевту  следует   избегать  их  противоположностей.
’ерапевт должен отказатьсЯ от теории, если она не позволЯет определить цель,
если ее применение не  приносит видимых  результатов или  причинЯет вред. Ћн
должен  избегать  любых теорий, запутывающих его  своей  сложностью, теорий,
пытающихсЯ объЯть  необъЯтное или  побуждающих психотерапевта  к философским
размышлениЯм вместо  конкретных  действий,  теорий, не внушающих надежды или
вызывающих сомнениЯ в  том, был  ли достигнут  успех  или терапиЯ  потерпела
неудачу.

     <b>Ќеудачные идеи</b>

     џ  попытаюсь  кратко  изложить  некоторые  идеи,  создающие  наибольшие
препЯтствиЯ в работе с трудными молодыми людьми.

     ЋрганическаЯ теориЯ

     ‚  европейской  психиатрии 19 века  было принЯто считать, что у молодых
людей  с  отклонЯющимсЯ поведением есть какие-то нарушениЯ органического или
генетического  характера, в  частности у тех  из них, которым был  поставлен
диагноз шизофрении.  •отЯ  среди  психиатров есть люди, не  принимающие этих
идей  всерьез, в особенности среди  клиницистов, занимающихсЯ психотерапией,
все же  такие  представлениЯ остаютсЯ важнейшей предпосылкой длЯ большинства
профессионалов.
     ‹итература и клиническое обучение психиатров создает впечатление, будто
существуют надежные доказательства генетической или  физиологической природы
психозов. ќто просто неверно. Ќа  самом деле литература полна утверждений  о
том,  что имеютсЯ  "указаниЯ", "признаки", "вероЯтные тенденции", "возможные
пути исследований" и  "многообещающие  возможности" в  этом направлении. Ќет
никакого надежного  генетического признака, отличающего человека с диагнозом
шизофрении от любого нормального человека. Љлиницист,  сомневающийсЯ в этом,
должен направить своего пациента на анализы, чтобы определить ЯвлЯетсЯ ли он
шизофреником или нет. ‚  ответ он  получит  рассуждениЯ, не внушающие особых
надежд на будущее.
     Ќаучно-исследовательские лаборатории потратили миллионы долларов, чтобы
найти подтверждение органической теории, и эти изысканиЯ  были необходимы  и
важны. Љ сожалению,  обработка общественного  мнениЯ длЯ сбора  денег на эти
исследованиЯ убедила многих  профессионалов и непосвЯщенных  в  том,  что  у
людей  с  психиатрическим  диагнозом должен  быть  какой-то  телесный недуг.
Ќикогда, наверное, ни на  одну категорию людей  не было  наложено клеймо  на
основании столь  слабых доказательств. Љаждый  месЯц  поЯвлЯютсЯ сообщениЯ о
том, что обещанное  эпохальное  открытие, о котором  говорЯт  уже  сто  лет,
вот-вот  произойдет; биологические и  биохимические дискуссии становЯтсЯ все
более сложными и запутанными, а результаты остаютсЯ ничтожными. (…сть больше
доказательств того, что люди становЯтсЯ психиатрами, и, уж конечно, врачами,
по генетическим причинам, чем в пользу генетической природы шизофрении.)
     ‚ настоЯщее времЯ  спор  между  сторонниками органической и  социальной
теории   имеет   немалое   значение.   ЏринЯтие   идеи   о   физиологической
обусловленности безумиЯ повлекло за собой важные последствиЯ.
     1. Џредположение о том, что  душевные заболеваниЯ имеют физиологическую
основу,  привело  к  изолЯции  многих  трудных молодых  людей.  €х  называли
"больными" и помещали в больницы под  наблюдение  врачей и медсестер, хотЯ у
них не было найдено никакого телесного недуга.
     2.  Џредположение  о  наличии  соматических  проблем   стало   причиной
использованиЯ огромных  доз медикаментов,  и применЯлись они  таким образом,
что  защитники  прав  человека  никогда  бы не  позволили подобных  вещей  в
отношении   любых  других   лиц  с   отклонЯющимсЯ   поведением,   например,
преступников.  „оказано, что  эти медикаменты не только во многих отношениЯх
ослаблЯют  человека  из-за  присущих  им  побочных эффектов, но  и  что  они
представлЯют   собой   реальную   опасность.  ’ысЯчи  людей   пострадали  от
необратимых  неврологических  изменений,  например,   таких,   как   позднЯЯ
дискинезиЯ, в результате  безответственного  или  ответственного  применениЯ
этих лекарств. Њедицинские работники продолжают давать  пациентам лекарства,
даже когда они не совсем уверены, что это необходимо, потому что их обучение
сводилось к применению медикаментов, и они не  знают, что еще можно сделать.
‹юди,  не имеющие отношениЯ к медицине, не способны предотвратить применение
этих лекарств,  потому что медицинские работники используют авторитет  своей
профессии, и потому что эти люди сами не уверены,  ЯвлЯетсЯ ли  органическаЯ
теориЯ мифом.
     3.  ЋрганическаЯ теориЯ предписывала  терапевту, занимающемусЯ семейной
психотерапией,  верить в  то, что причиной  странного  поведениЯ шизофреника
ЯвлЯетсЯ таинственнаЯ болезнь и, в то же времЯ, его реакциЯ на  семью. ’аким
образом,  с  точки  зрениЯ теории  болезни,  пациент реагирует  неуместно  и
неадекватно, потому что  он страдает от внутреннего дефекта.  ‘ точки зрениЯ
семейной психотерапии,  это  странное  поведение адаптивно  и  уместно в той
социальной ситуации, в которой находитсЯ этот человек. Џопытка соединить эти
два  подхода  сбивала  с  толку  и  приводила  в  замешательство  не  только
психотерапевтов, но и  клиентов.  Џсихотерапевта учили, что причиной болезни
ЯвлЯетсЯ неизлечимый биологический дефект, и в то же времЯ его учили, что он
должен проводить с клиентами психотерапию, чтобы их вылечить. ќто  означает,
что клиент попадал к человеку, который старалсЯ его вылечить,  имеЯ в голове
теорию,  что  болезнь  неизлечима,  и это  была просто классическаЯ  двойнаЯ
свЯзка, вызывавшаЯ странное и эксцентричное поведение.
     4.  Џсихотерапевт,  придерживающийсЯ органической теории, рассматривает
шизофреника  как  неполноценную  личность  с   ограниченными  способностЯми.
Џоскольку  трудные молодые  люди  оказываютсЯ,  как  правило,  неудачниками,
органическаЯ  теориЯ казалась молодым  психиатрам убедительной:  они думали,
что  у людей,  не стремЯщихсЯ  к успеху, что-то должно  быть не  в  порЯдке.
Ћднако, если терапевт  осознает, что социальнаЯ  функциЯ молодых  психотиков
состоит в  том,  чтобы терпеть  неудачу,  при  полном отсутствии  каких-либо
дефектов,  которые  могли  бы  эту неудачу оправдать,  то он отнесетсЯ  к их
способностЯм  с  большим уважением.  “  этих молодых  людей  больше  навыков
межличностного общениЯ, чем у среднего  психотерапевта, поэтому они способны
проваливатьсЯ  более успешно, чем психотерапевт - вести  их к успеху. ’еориЯ
об  их  умственной  неполноценности  приводила  к  тому,  что  психотерапевт
недооценивал их навыки межличностного общениЯ и терпел поражениЯ в  борьбе с
ними. Џредположить, что свихнувшиесЯ молодые люди ЯвлЯютсЯ неполноценными, а
затем пытатьсЯ победить их в состЯзании,  это все  равно что  участвовать  в
шахматном турнире с представлением, что ваши противники - умственно отсталые
люди.
     ќти возражениЯ против выводов, до сих пор остающихсЯ мифическими, вовсе
не означают, что  сумасшедшие  молодые люди не должны проходить  тщательного
медицинского обследованиЯ. Џри необходимости  должно проводитсЯ также  самое
утонченное неврологическое  обследование.  ‚ наше времЯ  одна из претензий к
психиатрическим учреждениЯм состоит  в  том, что  они так легко  приходЯт  к
заключению  о  химическом дисбалансе  как  главном  факторе, что не проводЯт
простого неврологического обследованиЯ.
     Љонечный вывод состоит в том,  что медицинские теории и  вытекающее  из
них  применение медикаментов не решают проблемы, и сотни тысЯч молодых людей
остаютсЯ неудачниками и ведут  себЯ странно  и эксцентрично. ‘амаЯ  разумнаЯ
стратегиЯ длЯ психотерапевта  - это  предположить, что безумное поведение не
имеет  органической  основы  и  начать  действовать  как  если  бы  это была
социальнаЯ проблема. ’огда он достигнет больших успехов.
     ‘ точки зрениЯ критериев, применЯемых к теории  психотерапии, очевидно,
что  органическаЯ   теориЯ  была  бедствием  и  стала  тЯжелой  обузой   длЯ
психиатрии. ’ак как в этом  подходе смешались функции социального контролЯ и
психотерапии,  он  не  только  не  приводил  к успеху,  но  и  препЯтствовал
спонтанным ремиссиЯм у  клиентов, у которых могло быть улучшение, если бы им
удалось  избавитьсЯ  от   психиатра.   ‹ечение,   состоЯвшее  из   изолЯции,
медикаментов и пессимизма  по  поводу  предполагаемого  физического  дефекта
усиливало необходимость  изолЯции, медикаментов и пессимизма.  Ѓиологические
теории были  сложны,  и  даже  ученые медики,  по-видимому,  не понимали их.
Љлиенту и  его семье не  оставлЯли никакой  надежды,  и теориЯ не могла дать
определениЯ  успеха. …сли  человеку  был поставлен диагноз шизофрении, а  он
стал нормальным, считалось,  что  у  него временнаЯ ремиссиЯ или что ему был
поставлен неправильный диагноз.

     ЏсиходинамическаЯ теориЯ

     „ругаЯ неудавшаЯсЯ теориЯ тоже была идеологией, в основе которой, как и
в основе  органической теории, также  лежит  представление,  что с человеком
что-то  не в порЯдке независимо от  его социальной  ситуации.  ђечь  идет  о
психодинамической теории подавлениЯ  и соответствующей ей психотерапии. •отЯ
нелегко  описать эту  теорию сколько-нибудь просто,  чтобы  это не  казалось
пародией, можно упомЯнуть  основные моменты, касающейсЯ психотерапевтической
работы с молодыми людьми. ‘огласно  этой теории, человек  ведет себЯ так или
иначе  главным образом  потому,  что  мысли  и переживаниЯ, бывшие у  него в
прошлом,  оказались  вытесненными  из  сознаниЯ.   …го  нынешнее  социальное
положение также влиЯет на него, но это влиЯние менее  важно;  подчеркиваетсЯ
главным  образом,  как он  его  воспринимает через  комплекс  представлений,
сложившихсЯ у  него в прошлом. ‡аслуга этой теории в том, что она предлагала
исследователЯм   интересные   объЯснениЯ   разнообразных   видов   странного
поведении. Ћднако, когда эти идеи были введены в психотерапию, они оказались
помехой. ’еориЯ подавлениЯ мешала  психотерапевту рассматривать членов семьи
как  целое,  свЯзанное  взаимными  реакциЯми.   Ћбъектом  ЯвлЯлсЯ  отдельный
индивид,   а  не  пара  и  не  тройка.  Љаждый  человек  рассматривалсЯ  как
подавленнаЯ  личность,  а  его   поведение   -  как   результат  проекций  и
неправильных восприЯтий.  ‘имптомы личности рассматривались  не как уместнаЯ
ответнаЯ  реакциЯ  на  социальное  окружение,  они  считались  неадаптивной,
иррациональной реакцией на прошлые переживаниЯ, а не на нынешнюю ситуацию. €
поэтому настоЯщее  не было  в  центре вниманиЯ,  хотЯ это  единственное, что
можно  изменить.  „о   каких   крайностей  доводит   такой   подход,   можно
проиллюстрировать  на примере моих знакомых психотерапевтов; они  работали в
больницах,  занимались  психотерапией  с  отдельными людьми  и были до такой
степени сфокусированы на прошлом, что не знали даже, женат ли их пациент или
нет.
     ’рудно  придерживатьсЯ позитивного подхода, пользуЯсь психодинамической
теорией, потому  что она  ориентирована  на негативное  в  человеке.  ’емнаЯ
сторона  личности  подверглась  подавлению,  она  включает  в  себЯ   страх,
враждебность, ненависть,  стремление к кровосмешению и  тому подобное. Љогда
основной прием, известный психотерапевту, - это интерпретации, имеющие целью
привнести   подавленное  в  сознание,   то  он  вынужден  сосредоточитсЯ  на
враждебности и других неприЯтных аспектах личности. (Њне вспоминаетсЯ группа
семейных психотерапевтов, выступавшаЯ с докладом о случае шизофрении.  Ћни с
гордостью сообщили, что после трех  лет психотерапии мать  пациента  наконец
призналась, что она ненавидела <i>свою</i> мать. Њне  показалось, что это  никак не
может помочь  привести сына и всю семью  в нормальное состоЯние, но длЯ  них
это  был  триумф,  потому  что  они  действовали  в соответствии  с  теорией
подавлениЯ.)
     ЏсиходинамическаЯ   теориЯ  побуждала  психотерапевта  стать   семейным
консультантом, занимающимсЯ изысканиЯми, вместо  того, чтобы давать указаниЯ
и  вести  семью к изменениЯм. ‘тремление  психотерапевта работать  с прошлым
приводило  к  обвинениЯм  в  адрес  родителей,  потому что  они  оказывались
ответственными за прошлое. Љогда действиЯ, совершенные в прошлом, становЯтсЯ
основным  объектом  исследованиЯ,  родители  неЯвно  обвинЯютсЯ  в проблемах
молодого  человека.  Џсихотерапевт  со  своей теорией "исторических  причин"
часто  видит  себЯ  в роли  спасителЯ, освобождающего пациента от  пагубного
влиЯниЯ   родителей,  его  изысканиЯ  с  помощью  интерпретаций  вызывают  у
родителей  враждебность,  и психотерапевту становитсЯ трудно одержать победу
над их коалицией. Љогда психотерапевт  видит недостаток  сотрудничества, это
подтверждает его идею о том, что причиной проблем ЯвлЯетсЯ поведение трудных
родителей в прошлом,  и он чувствует, что должен спасти молодого человека от
них.
     „ругаЯ  терапевтическаЯ  процедура, ЯвлЯющаЯсЯ  логическим продолжением
теории подавлениЯ, основана на  идее, что люди  изменились бы,  если  бы они
выразили  свои  эмоции.  ‘читалось, что  если  люди выразЯт друг другу  свои
отрицательные  чувства  и выпустЯт  свой гнев  наружу,  даже если  они будут
пронзительно кричать при этом, то все  они очистЯтсЯ  от  своих  подавленных
чувств, и шизофреник выйдет на улицу, радостно насвистываЯ.
     ‘вободное  выражение чувств может  быть полезно в некоторых  ситуациЯх,
например, в религиозных ритуалах возрождениЯ, но в ситуации семейной терапии
это  было  неуместно  и могло  помешать  изменениЯм  в организации.  Ћпытный
терапевт, прошедший тренинг по  выражению  эмоций в  искусственно  созданной
группе,  не был  знаком  с концепцией  организации, и поэтому  не знал,  как
реорганизовать  семью.  Ћдин  из  членов  семьи  мог  избегать  разговора по
существу или в любое времЯ прервать интервью и при поддержке  психотерапевта
дать  волю  чувствам. ‚се  переживали  катарсис,  и  никому  не  нужно  было
следовать  плану терапии или  достигать  каких-либо целей. Њолодой  человек,
чьей  задачей  было предотвратить развитие  конфликта  между родителЯми, мог
начать выражать  свои чувства и выходить из себЯ всЯкий  раз, когда это было
необходимо, и таким образом препЯтствовать разрешению любых конфликтов между
родителЯми.  ‘ессии,  посвЯщенные  истолкованию  поведениЯ  и  выплескиванию
чувств,  становились бессвЯзными, бесконечными,  на  них все  были озабочены
тем,  чтобы  оправдать себЯ и  доказать  свою  невиновность. Џодобные сессии
подтверждали  также  "теорию  свЯзей"  в  семьЯх  шизофреников,  потому  что
вызывали странные способы общениЯ.
     ’еориЯ подавлениЯ не  приносила хороших  результатов,  была сложна,  не
побуждала терапевта  к действию (а скорее  -  к размышлениЯм)  и  не  давала
надежды,  потому что  корни  проблем  уходили  в детство, которое невозможно
изменить. Ћна не давала определениЯ неудачи и не объЯснЯла неудач, когда они
случались.

     ’еориЯ систем

     ЋрганическаЯ  и  психодинамическаЯ  теории  пришли  из  прошлого,  а  в
середине века развивались социальные теории. €деЯ семейных систем берет свое
начало    в    кибернетической   теории,    развивавшейсЯ   в   конце   40-х
годов.<sup>2</sup>  ‘  этой  теорией впервые  стало  возможным рассматривать
человеческие существа  не отдельно друг от  друга,  а как группу,  в которой
каждый  реагирует  таким образом,  чтобы поддержать  гомеостаз,  и поэтому у
поведениЯ  поЯвились  причины  в  настоЯщем. “тверждалось,  что стабильность
семейной  системы поддерживаетсЯ  с помощью самокорректирующих  процессов, и
при  попытке что-либо  изменить эти процессы активизируютсЯ. €деЯ о том, что
семьЯ  или любаЯ  другаЯ группа ЯвлЯетсЯ системой,  поддерживаемой процессом
обратной свЯзи,  добавила  еще  одно измерение  в  объЯснение  человеческого
поведениЯ. Џришло ошеломлЯющее понимание, что, по-видимому,  люди делают то,
что они делают, реагируЯ  на действиЯ других  людей; понЯтие свободной  воли
стало видетьсЯ в  новом  свете. —лены  семьи  оказывались беспомощными перед
постоЯнно  повторЯющейсЯ последовательностью, в которую они вовлечены помимо
своей воли и  несмотрЯ на их  желание вести  себЯ  по-другому. ’ерапевт тоже
оказывалсЯ  вовлеченным  в  эту  последовательность,  занимаЯсь  бесконечной
терапией и без конца конфликтуЯ с персоналом учреждений и больниц.
     ѓлавное  преимущество  теории  систем  состоит  в  том,  что  она  дает
возможность предсказать  определенные событиЯ. ѓлавный же ее недостаток  длЯ
психотерапии  в  том, что  это не  теориЯ изменений, а теориЯ  стабильности.
‘емейнаЯ  психотерапиЯ,  эта  попытка  изменить семью,  развивалась в рамках
теории  о  том,  как  семьЯ  не  менЯетсЯ. ќту теорию может  быть  интересно
применЯть  при объЯснении  поведениЯ человека  и животных,  но она  не  была
доступным  руководством  по  психотерапии.  Ћна даже служила  психотерапевту
помехой, так как внушала ему  убеждение, что любаЯ попытка вмешатьсЯ вызовет
сопротивление,   обусловленное   механизмами  саморегулЯции;   задача   этих
механизмов  -  предотвратить  изменениЯ  в  семье.  Ћна  вызывала  такой  же
пессимизм, как и психодинамическаЯ теориЯ с ее идеей сопротивлениЯ. ‚ теории
систем также делалось  предположение: если вы добились изменениЯ одной части
семьи,  то  это   вызовет  ответную   реакцию  у  другой   части.  Ќекоторым
психотерапевтам это напоминало старый  миф о замещении  симптома, и  они  не
решались предпринимать действиЯ, необходимые длЯ изменений.
     Љогда речь заходила о семье,  в  теории систем была тенденциЯ описывать
членов семьи как равных,  и поэтому этой  теорией трудно  было пользоватьсЯ,
когда планировались изменение структуры и реорганизациЯ семейной иерархии. ‚
рамках  теории,  стремившейсЯ  всех  уравнЯть  и  представить  человека  как
реагирующую  единицу,  было  трудно  учесть влиЯние бабушки  или  поддержать
власть родителей над ребенком.
     ѓлавнаЯ проблема  длЯ психотерапевта состоит  в том,  что теориЯ систем
устранЯет личную  ответственность  людей,  включенных  в  систему.  „ействиЯ
других принуждают  каждого члена семьи  делать  то, что он делает.  ЏодобнаЯ
теориЯ может быть интересна длЯ  философа, озабоченного свободой  воли,  но,
по-видимому, семейному психотерапевту в его практической работе нужно делать
упор  на  личную  инициативу.  ’аким  образом,  действуЯ  в  рамках  теории,
утверждающей, что  люди  не  могут влиЯть  на  свои действиЯ,  психотерапевт
предлагает членам семьи вести себЯ по-другому.
     ’еориЯ семейных систем Явно не давала  хороших результатов. Љроме того,
она была сложна, как это обнаружилось  в ходе теоретических дискуссий. ‘лова
выступающего звучали значительно, хотЯ слушатель  часто  не  понимал,  о чем
идет речь. ‚ этой теории акцент делалсЯ  на такие высокие уровни абстракции,
что оставалось неЯсным, изменилсЯ ли хоть кто-нибудь в ходе терапии.

     „войнаЯ свЯзка

     Ќаконец  в  1956 году в печати поЯвилась  теориЯ двойной свЯзки, она не
была  теорией семейной  психотерапии,  но стала ее  составной частью. ’еориЯ
двойной  свЯзки содержала  в себе идею уровней общениЯ, она  учитывала также
возможность  конфликта  между  этими  уровнЯми,  порождающего  парадокс  или
свЯзку, когда ни  одна  из возможных реакций не  подходит. ќто была  попытка
описать  некоторые  процессы  обучениЯ, возникающие  в  ситуации,  в которой
оказываетсЯ шизофреник.  ‚начале  предполагалось, что  родители  накладывают
свЯзку на ребенка, а затем этот процесс стал описыватьсЯ как взаимный, когда
люди  накладывают  свЯзки друг на друга. Ѓыло высказано также предположение,
что  на  человека можно  наложить  "терапевтическую  свЯзку", и "обвЯзанный"
таким образом человек принужден вести себЯ нормально.<sup>3</sup>
     Љакой  бы  интересной  ни была эта  теориЯ, и  какой бы  ценной ни была
концепциЯ уровней длЯ описаниЯ  поведениЯ,  Я не думаю,  что она полезна длЯ
работы  с семьЯми шизофреников. € не только потому, что это скорее гипотеза,
описывающаЯ происходЯщее, чем практический совет, помогающий изменению, но и
потому,  что эта  теориЯ  поддерживала концепцию  жертвы в  семье;  так  что
психотерапевты, стремЯсь  помочь, оказывались на  стороне  жертвы  и  против
родителей.   Џоскольку  психотерапиЯ  -  это  искусство  сотрудничества,  то
довольно  трудно точно спланировать  вмешательство в семейный конфликт, если
теориЯ побуждает  терапевта спасать  одного  из членов  семьи. €деЯ "жертвы"
двойной свЯзки была такой же неудачной  длЯ психотерапии, как и идеЯ  "козла
отпущениЯ".  ‚ соответствии с нашими сегоднЯшними представлениЯми о  природе
иерархии и о том, насколько она важна, мы можем  сказать, что психотерапевт,
встающий на сторону  жертвы, против людей, находЯщихсЯ выше на иерархической
лестнице,  может  причинить  членам семьи  новые душевные  страданиЯ, вместо
того, чтобы их облегчить.<sup>4</sup>
     ‚ теории жертвы содержалсЯ скрытый намек на то, что люди причинЯют друг
другу  вред.  Џри такой ориентации психотерапевту трудно мыслить позитивно и
добиватьсЯ в семье сотрудничества, ведущего к изменениЯм.
     Љакими  бы  ни  были  проблемы  с использованием  "двойной свЯзки"  длЯ
описаниЯ  семьи,  они еще усугублЯютсЯ, когда эту идею соединЯют  с  идеей о
том,  что к изменениЯм ведут интерпретации, помогающие людЯм понЯть, что они
делают.   ’огда   члены   семьи  принуждены  выслушивать,   как   услужливый
психотерапевт сообщает им, какие ужасные двойные свЯзки они накладывают друг
на друга.  ‚ ответ он получал  стремление  защититьсЯ и гнев людей,  которых
неправильно  понЯли. ’ерапевты  интерпретировали  это  как  сопротивление  и
осуждали поведение, которое сами же вызывали, а это очень похоже на  двойную
свЯзку.
     ‘  поЯвлением  теории  двойной  свЯзки  и  концепции  уровней, процессы
общениЯ  в  семье  стали  представлЯть больший  интерес  длЯ  исследователЯ.
„вижениЯ тела, интонации голоса и слова со множеством их значений - все  это
выглЯдело  потрЯсающее  сложным.  ќто были  метафоры  метафор  о  метафорах.
’ерапевт, исследовавший эти значениЯ во времЯ интервью, обнаруживал, что сам
того не  знаЯ, уходит в  сторону от  более важных вещей. ли захватывающие и
бесконечные  дискуссии с матерью  о  том, как ребенок  на  самом  деле может
выполнить ее просьбу, высказанную невзначай. Ћтцу указывали, что он осуждает
своего сына  за одни только мысли о тех вещах, которые он делал  сам. ‘емьи,
очевидно, предпочитали такие  дискуссии  любым  реальным  шагам,  ведущим  к
изменению.

     €сследователи и клиницисты

     џ  кратко  описал   несколько   существовавших  ранее  теоретических  и
исследовательских подходов, но  есть  еще  одно  предположение, в наше времЯ
кажущеесЯ странным. ‘читалось  само собой разумеющимсЯ, что психотерапевты и
исследователи -  это одно  и то же (хотЯ у  психотерапевта  был более низкий
статус). „умали даже, что обучение исследовательской работе и есть  обучение
психотерапии,  и многие молодые люди  проводили годы в  учебных  заведениЯх,
выполнЯЯ исследовательскую работу,  чтобы получить диплом психотерапевта.  ‚
наше времЯ становитсЯ очевидным, что исследователь и психотерапевт - фигуры,
в  определенном  смысле  противоположные друг  другу.  €сследователь  должен
смотреть на факты отстраненно,  быть объективным,  он не должен  вмешиватьсЯ
или влиЯть  на то, что он изучает. Ћн  должен также исследовать  и объЯснить
всю совокупность  переменных по каждой проблеме,  потому что он ищет истину.
Џсихотерапевт находитсЯ в совершенно другом  положении. Ћн должен быть лично
заинтересованным и  человечным, а не  отстраненным  и объективным. Ћн должен
активно  вмешиватьсЯ  в ход событий,  влиЯЯ на  людей  таким образом,  чтобы
изменить происходЯщее. Љроме того, он должен  пользоватьсЯ  простыми идеЯми,
чтобы  достичь этих  целей  и  не  отвлекатьсЯ  на  исследование  интересных
аспектов жизни и человеческого мышлениЯ.
     ЉажетсЯ   очевидным,   что   воспитание   исследователЯ   и  воспитание
психотерапевта - это разные вещи. •отЯ раньше одно смешивали с другим. ѓлЯдЯ
на интервью, невозможно было  понЯть, занимаетсЯ ли человек изучением семьи,
или он намерен вести ее к изменениЯм.

     <b>‘емейнаЯ психотерапиЯ с этих позиций</b>

     €сходЯ  из  этих  теорий,  на  что  же  похожа психотерапиЯ  с  семьЯми
шизофреников?  ЏриглашаетсЯ семьЯ,  и родители  ожидают обвинений в том, что
они  свели  с ума своего ребенка. Ђ иначе психотерапевт работал  бы только с
ребенком.  ђодители обычно  ведут себЯ  отстраненно и  стараютсЯ защититьсЯ,
потому  что  обвинение  витает  в воздухе. €ногда  они  могут  спросить: "Ќе
думаете ли вы, что  это мы виноваты  в сумасшествии  нашего сына?"  ’ерапевт
скорее  всего  ответит, что  случай сложный.  …сли родители говорЯт: "Њы  не
сводили нашего  ребенка с ума," - психотерапевт может сказать: "„а?" - таким
тоном,  который даст  им  понЯть,  что  это  они  виноваты.  ЏодобнаЯ  сцена
напоминает суд, описанный в романе Љафки, и родители начинают защищатьсЯ  от
обвинений, которых им никто не предъЯвлЯл.
     Џри  таком подходе, психодинамическом и недирективном, психотерапевт не
брал руководства на себЯ и не управлЯл событиЯми. Ћн ничего не делал и ждал,
пока семьЯ  сама проЯвит инициативу. ‘емьЯ  не знала, чего  от нее  хотЯт  и
поэтому  ждала,   пока   специалист  что-нибудь  предпримет.  ‘тоЯла  долгаЯ
значительнаЯ  тишина.  €ногда  психотерапевт  мог  сказать:  "ђазве  это  не
интересно?  ’акое молчаливое  семейство," или: "—то  вы чувствуете, когда вы
вот  так молчите?"  —тобы  нарушить молчание, но не выдавать своего  чувства
вины,  отец  мог  начать  говорить  о  каких-нибудь  посторонних  предметах,
например о  том, как холодно в Ђнтарктиде. Џсихотерапевт указывал ему на то,
что он отклонЯетсЯ от темы и избегает  реальных проблем. …сли отец спрашивал
специалиста:  "Љакие реальные проблемы?", то  терапевт мог ответить  ему: "Ђ
какаЯ  у  вас интуициЯ?"  Љогда семьЯ начинала  расстраиватьсЯ и  сердитьсЯ,
психотерапевт мог спросить:  "‡аметили  ли вы,  что расстроены и сердитесь?"
ќто сердило их еще сильнее, а терапевт оставалсЯ доволен, потому что считал,
что выражение  эмоций может помочь им высвободить подавленные  чувства. …сли
родители  слишком  расстраивались, ребенок-шизофреник начинал выполнЯть свою
работу, т.е. грубил или выражал бредовые идеи, даваЯ  тем самым  понЯть, что
проблема  в нем,  а  не  в родителЯх. ђодители и психотерапевт с облегчением
начинали обсуждать бредовые  идеи пациента.  €ногда,  когда психотерапевт не
мог  предугадать ничего  другого,  он  начинал  объЯснЯть  членам  семьи  их
телодвижениЯ и указывать, какое  на самом  деле они  имеют значение.  ‚скоре
никто уже не знал, как ему сесть, чтобы избежать комментариев психотерапевта
по поводу скрытых импульсов.
     Џсихотерапевт  стремилсЯ  к  тому,  чтобы семьЯ  продолжала  ходить  на
интервью и разговаривать, и надеЯлсЯ, что произойдут какие-нибудь изменениЯ.
Џсихотерапевт не  мог  указывать  семье,  что делать, потому что это было бы
манипулЯцией, а  применение  манипулЯтивных  методов противоречило  правилам
психотерапии   50х   годов.   Ћн   не  мог   потребовать,   чтобы   родители
воспользовались своим авторитетом  и заставили ребенка вести себЯ нормально,
восстанавливаЯ  таким образом  иерархию,  потому  что  терапевт  пользовалсЯ
теорией о пагубном влиЯнии родителей;  в прошлом они причинили ребенку вред,
и  теперь  им  нельзЯ  доверЯть   власть.   „ругаЯ  причина,  из-за  которой
психотерапевт не мог никого поставить  во главе, состоЯла в том,  что он сам
не мог быть  главным. Ћн  мог  вести  себЯ только  как семейный консультант,
думаЯ, что эти люди должны каким-то образом  сами себе  помочь, а его задача
только в том, чтобы они все осознавали и надеЯлись на лучшее. Ћн пользовалсЯ
единственным терапевтическим приемом - интерпретацией, то есть комментировал
значениЯ  всего чего угодно, каким бы незначительным оно ни было. …сли члены
семьи оставлЯли всЯкие попытки разобратьсЯ, что им делать, и  просто сидели,
терапевт  помогал им осознать, что  они сопротивлЯютсЯ тому, чтобы  признать
свое сопротивление в работе с их семейной системой.
     Љак правило,  несмотрЯ на  нарочитую веселость,  психотерапевт  выражал
скрытую  апатию, потому что, согласно его теории, у  пациента  на самом деле
были   биологические  и  генетические   отклонениЯ,   или  он  был  ослаблен
психологическими травмами, которые  родители нанесли ему  в  детстве,  и  он
никогда не сможет от них оправитьсЯ.
     …сли пациент становилсЯ нормальным и семьЯ начинала реорганизовыватьсЯ,
то   терапевта   часто  удивлЯл  его  коллега,  который  нагружал   пациента
медикаментами  и помещал  его  в  больницу за беспокойное  поведение.  ’огда
терапевту  приходилось начинать  все  сначала:  ждать,  пока  семьЯ  проЯвит
инициативу  и  сделает что-нибудь,  что  он  мог бы  проинтерпретировать,  и
надеЯтьсЯ, что по каким-то причинам все почувствуют  себЯ лучше, что  бы это
ни означало.

     <b>Ќовые разработки</b>

     Љак психотерапевты  освободились от  этих теорий? Ќекоторые  из них  не
могли отказатьсЯ от  своих взглЯдов  и начать следовать новой теории, потому
что  не  было  ни одной, котораЯ бы их удовлетворЯла.  Љаждый  психотерапевт
сталкиваетсЯ с  этой  нелегкой задачей, и  ему нужно сделать выбор: от каких
идей отказатьсЯ, а от каких - нет.
     џ сам  пережил  смену взглЯдов, совпавшую по времени с Явным изменением
стилЯ работы многих психотерапевтов. Џосле десЯтилетий работы с сумасшедшими
молодыми  людьми,  стало  очевиднее,   что  сумасшествие   -  это  результат
неправильного функционированиЯ организации. џ стал также лучше понимать, что
животные,  способные  к  обучению,  создают  организации,  и  длЯ  них   это
неизбежно.  ЋрганизациЯ  строитсЯ по  иерархическому  принципу,  у некоторых
членов  организации авторитет  и статус  выше,  чем у других. ќтот очевидный
факт долго не признавали, когда речь шла о семье. ‘емью описывали как группу
индивидов, как коалицию или  как коммуникативную систему, и  лишь постепенно
начали  признавать, что это организациЯ со своей собственной,  заслуживающей
уважение  иерархией.  Џсихотерапевт,  игнорировавший  авторитет бабушки  или
объединЯвшийсЯ с ребенком против родителей, был просто наивен.
     ’еориЯ,  которой он пользовалсЯ,  не включала  в  себЯ того факта,  что
перераспределение власти в организации происходит в результате вмешательства
человека со стороны.  €ногда психотерапевты, очень озабоченные свои статусом
и  влиЯнием  в  клинике или  в больнице, игнорировали подобные  вещи,  когда
работали  с  пациентом и  его семейной  организацией.  Ћни  могли  во  времЯ
интервью  побуждать   ребенка  выражать  свою  враждебность  и  нападать  на
родителей,  не  заботЯсь  о  том,  как  повлиЯет  на   организацию  то,  что
приглашенный родителЯми  специалист побуждает  трудного ребенка нападать  на
них.
     ‘о  временем,  чем  больше   семей  было  обследовано,   тем  очевиднее
становилось,  что  сумасшедшие  молодые   люди  реагируют   на   организацию
определенного типа. €ерархиЯ в ней была не как в обычной семье, где родители
стоЯт  во  главе, и верховнаЯ  власть над ребенком принадлежит им, а старшее
поколение дает родителЯм советы. Њежду поколениЯми возникали коалиции, когда
один  из родителей  объединЯлсЯ  с  ребенком  против  другого,  или  бабушка
присоединЯлась   к   ребенку   против  родителей,  или  специалист   начинал
поддерживать одну из семейных фракций в борьбе с другой.  ‚  семьЯх, как и в
психиатрических  больницах,  возникала  путаница, оставалось  неЯсным,  кому
принадлежит власть в  палате: доктору, медсестре или санитару. ’очно  так же
оставалось неЯсным, какую власть имел  социальный работник или психолог  над
персоналом больницы или пациентом.
     Љогда  пришло более Ясное понимание того,  что  психопатологиЯ ЯвлЯетсЯ
результатом нарушений в  функционировании организации, стало  очевидно,  что
задача психотерапевта  - изменить организацию. € было не менее очевидно, что
некоторые ранее  существовавшие теории  делали  эту  задачу трудной, если не
невозможной. Ќапример, побуждать членов семьи во времЯ интервью к  свободным
ассоциациЯм  -  скорее   способ  вызвать  неразбериху,  чем  структурировать
организацию по-новому.
     Њои представлениЯ, как и представлениЯ многих других психотерапевтов, с
годами менЯлись,  этот  процесс состоЯл  из  нескольких  этапов. ‚ 40-е годы
считалось, что у сумасшедших  спутанные процессы мышлениЯ, а это приводит  к
странному  общению  и  нарушению  контактов с  людьми. ‡адача психотерапевта
состоЯла  в  том,  чтобы  исправить  беспорЯдочное мышление пациента  и  его
неправильное  восприЯтие  действительности.  Џредполагалось,  что  он  будет
общатьсЯ по-другому, и  его взаимоотношениЯ  с людьми  изменЯтсЯ, когда  его
мышление будет исправлено. ‚ 50-е годы были проведены наблюдениЯ за  семьЯми
сумасшедших молодых людей, и в ходе  этих наблюдений было замечено, что у их
близких родственников есть трудности в общении. ЏоЯвилось предположение, что
причиной  странного  и беспорЯдочного  мышлениЯ молодого  человека  ЯвлЯетсЯ
система  общениЯ,  в  которой он  живет,  и его мышление  вполне  уместно  в
подобной системе.
     …сли  мать  передавала  ребенку сообщение,  что он  должен  добровольно
выполнЯть то,  что она  приказывает,  то  это многоуровневое  парадоксальное
сообщение   считалось  причиной   беспорЯдочного  мышлениЯ  ребенка.  ‡адача
психотерапии  состоЯла  в  том, чтобы  изменить  систему  общениЯ с  помощью
просвещениЯ и других  мер, и тогда мышление сумасшедших молодых людей должно
было изменитьсЯ.
     Ќаконец,  в 60-е  годы стало  Ясно,  что отклонениЯ в общении  бывают у
людей  в  том  случае,  если  они  организованы  в  такую  систему,  котораЯ
предписывает   подобное  общение.   ЃеспорЯдочный   процесс  мышлениЯ   был,
следовательно,    результатом   беспорЯдочного    общениЯ    в   неправильно
функционирующей организации. Ќапример, если мать передает ребенку сообщение,
что  он  должен добровольно  выполнЯть то,  что  она прикажет,  то мать сама
находитсЯ  в  организации,  в которой  она  не  имеет  достаточно власти над
ребенком, чтобы потребовать его  послушаниЯ. „ругой взрослый, находЯщийсЯ на
том  же  уровне, что и она, например, отец,  объединЯетсЯ с ребенком  против
нее,  и тогда  у  ребенка больше  власти, чем  у матери. Њать  не  руководит
ребенком, потому что  организациЯ устроена так, что у  ребенка в ней  больше
власти, чем у  матери,  и  если  она потребует  власти, то это отразитсЯ  на
организации. Љогда организациЯ настолько запутана, задача  психотерапевта  в
том,  чтобы реорганизовать структуру таким образом, чтобы взрослые, то  есть
отец  и  мать,  вместе  взЯли  на  себЯ  руководство  в семье.  Љогда  семьЯ
реорганизована,  система   общениЯ   менЯетсЯ,  и  тогда  менЯетсЯ  мышление
сумасшедшего ребенка.
     Љогда  эти  взглЯды  распространились,  стало  очевидно, что  остальные
теории  затруднЯли  задачу  психотерапевта  и,  конечно,  не  могли изменить
сумасшедшего молодого человека. Ќапример, если психотерапевт  считал ребенка
жертвой негативного влиЯниЯ  родителей,  он  старалсЯ  спасти  этого  "козла
отпущениЯ". Џри таком  подходе психотерапевт  объединЯетсЯ с ребенком против
родителей,  это   усиливает   дисфункциональную   природу   организации   и,
следовательно, еще больше запутывает  иерархию, вместо  того, чтобы изменить
ее структуру.
     ‘ этой точки зрениЯ, предшествующие теории можно изучать в смысле того,
как именно они мешают психотерапевту.

     ЋрганическаЯ теориЯ

     ЃиологическаЯ  или  генетическаЯ  теориЯ  шизофрении затруднЯет  работу
психотерапевта не только потому,  что не существует никаких доказательств  в
ее поддержку, но и  потому, что проблемы сумасшедших молодых людей считаютсЯ
скорее медицинскими,  чем семейными, и поэтому у терапевта нет рычага, чтобы
перестроить  семейную  иерархию.  Ћн может  только  сочувствовать родителЯм,
потому что их ребенок неизлечимо болен. Џроблемы стали настолько серьезными,
что  Я в  основном  отказалсЯ  от термина "шизофрениЯ". ќтот  термин  делает
психотерапевта беспомощным, и он терЯет надежду,  работаЯ с такими случаЯми,
особенно если он  по  образованию психиатр. Њне не хотелось  отказыватьсЯ от
этого термина,  но оказалось  просто невозможным сосредоточить  внимание  на
психотерапии, когда использовалсЯ термин  "шизофрениЯ".  Ћт  диагностических
вопросов, от бесконечных  дискуссий о том,  какие препараты применЯть, никто
так  никогда   и  не  переходил  к  психотерапевтическим  приемам.  …сли  бы
“правление пищевых  продуктов  и  лекарств  (Food  and Drug  Administration)
запретило психиатрические препараты,  потому что  они дают  опасные побочные
эффекты  и  приводЯт  к необратимому неврологическому ущербу,  это поколение
психиатров скорее всего молчало бы на консилиумах.
     ’ермин  "шизофрениЯ"  служил помехой при обучении психотерапии,  это  и
была основнаЯ причина, по которой  Я  его  отбросил. џ обнаружил,  что почти
невозможно убедить  психиатров  или социальных  работников  (потому что  они
следуют примеру  психиатров),  что  "шизофреник" может стать нормальным. Ћни
проЯвлЯли  нерешительность,  когда  им   нужно  было  побуждать  человека  к
нормальному поведению, и семьЯ  тоже колебалась,  потому что  так  вел  себЯ
специалист.  ‚скоре все уже обращались с "пациентом" как с неполноценным,  и
психотерапиЯ терпела неудачу.
     џ  никогда  не мог понЯть, почему  одни психотерапевты  освободились от
биологических   теорий,  а  другие   не   смогли   этого  сделать.  Ќа   мою
психотерапевтическую  работу с  такими семьЯми  сильное  влиЯние оказал  „он
„жексон.  Ћн был  убежден, что  у  людей с диагнозом шизофрении нет  никаких
органических  нарушений.  Љогда  Я  смотрел,  как  он   работает  с  семьЯми
сумасшедших  молодых людей,  которые были  экспертами в  неудачах, менЯ  это
воодушевлЯло.  Њне вспоминаетсЯ один из таких случаев:  эта девушка молчала.
Ћна сидела и дергала себЯ за волосы, как идиотка. ЌесмотрЯ