ревале,  отделЯющем  Ѓэрд от
ќребуса: "ЉолоссальнаЯ струЯ пара  ударила оттуда на высоту, по меньшей мере
дважды превосходившую  высоту ќребуса. ЌесмотрЯ  на сильную  пургу, дувшую в
это времЯ, напор  струи  был  столь  могуч,  что  она  держалась  совершенно
вертикально". ‘транно, что никто не вспомнил  об этих  наблюдениЯх и ничтоже
сумнЯшесЯ зачислил Ѓэрд в разрЯд потухших вулканов...
     Џервое посещение вершины ќребуса отложилось в памЯти как  очень краткий
эпизод - час,  от силы  два. Њежду тем запись в дневнике напоминает,  что мы
провели  там почти  двадцать  три часа.  Џодобное сгущение  психологического
времени  по  сравнению  с  истинным  объЯснЯетсЯ  охватившей  менЯ   наверху
эйфорией. ќтому  способствовало  все  -  пронзительнаЯ  красота  ландшафтов,
особаЯ  прозрачность воздуха,  встречающаЯсЯ  только возле полюсов  планеты,
Яркий свет высоких широт, казалось, ты ухватил наконец жар-птицу, за которой
охотилсЯ  чуть ли не всю  жизнь. Ќам  предстоЯла  нелегкаЯ,  но плодотворнаЯ
работа  -  первый  спуск   в  антарктический  кратер!  ‹юди,  с  которыми  Я
познакомилсЯ  на  базе  ‘котт и  здесь,  в  лагере,  оказались  на  редкость
симпатичными. Џо  завершении разведки  нас  с  ”илом ожидает вкусный обед  и
теплый  спальный  мешок из легчайшего  пуха...  —его еще  можно требовать от
жизни! „аже остроту одиночества, и ту  мне удалось пережить  у  кратера (”ил
ушел назад первым).
     „а,  лишь  одиночество  позволЯет до конца ощутить  всю полноту  бытиЯ.
‘частье  от  сознаниЯ  свалившейсЯ на  менЯ  удачи  рвалось  наружу,  и  его
приходилось  сдерживать чуть ли не под уздцы. ‚двоем, даже  с самым приЯтным
человеком, невозможно почувствовать слиЯниЯ  внутреннего мира с внешним, эту
гармонию надо слушать в одиночку. Ќе случайно все великие религии зародились
в  пустынЯх. —еловек, шагающий  в  хрустально  звенЯщем  воздухе  по морозу,
грозЯщему в любой миг обратитьсЯ в лютого врага, возле  кратера легендарного
ќребуса,  на  расстоЯнии  почти  прЯмой видимости  от  ћжного  полюса  -  он
угадываетсЯ совсем рЯдом, за горизонтом, -  под  солнцем, висЯщим в  полночь
высоко  над  головой  в бирюзовом небе,  переживает необыкновенный  душевный
взлет. ’акое остаетсЯ на всю жизнь.

     ђекогносцировка внесла Ясность. Ћсмотрев  стенки кратера,  Я  убедилсЯ,
что спуск  вполне  осуществим:  крутизна  была  даже меньше,  чем  в кратере
Ќьирагонго,  и  это компенсировало  дополнительные  трудности,  свЯзанные  с
холодом. Љ сожалению,  не удалось заметить особых признаков активности, хотЯ
кое-какие  шумы  Я  уловил,  в  частности  хриплые  выдох  вырывающихсЯ  под
давлением газов  и редкие, слабые  взрывы. Љайл  сказал, что в прошлом  году
геологи заметили в жерле багровы  пЯтна расплава. Ћт него же Я узнал, что за
две недели, проведенные в лагере на  склоне вулкана, - с  конца декабрЯ 1972
по  начало ЯнварЯ 1973г., новозеландцы зафиксировали в общей сложности почти
три  десЯтка  взрывов, причем  за  каждым  следовал  шумный  газовый  выброс
продолжительностью от 1 до 6 с.
     ‚  целом,  с  точки  зрениЯ  риска  вулканическую активность  следовало
считать  вполне приемлемой. Џотенциальную опасность представлЯла  собой сила
взрывов,  однако,  судЯ  по  звуку,  их можно  было не  учитывать в качестве
фактора риска. ’ем не менее перед спуском  в  кратер надлежало  провести рЯд
серьезных наблюдений.  џ  не мог  полагатьсЯ  только на оценки  Љайла и  его
спутников.  ‚о-первых, они  наблюдали  за  ќребусом  год назад,  а  в  жизни
действующего  вулкана год -  это большой  срок. ‚о-вторых,  их  опыт  оценки
эруптических  проЯвлений был недостаточен. ђуководителю  полагалось  иметь о
них собственное представление.

     "‘амый жуткий поход"

     Ќа базу  ‘котт Я возвратилсЯ в ошеломленном состоЯнии... ‚ообще говорЯ,
ошеломление не проходило с того времени, как в Љрайстчерче на Ќовой ‡еландии
Я встретилсЯ с сотрудниками Ђнтарктического  отдела “ЌЏ€ (“правлениЯ научных
и  промышленных  исследований).  ЊенЯ встретили  тепло,  Я  бы  даже  сказал
дружески, и в то  же времЯ по-деловому. •озЯева без лишних проволочек отвели
менЯ  в  зал экипировки, выглЯдевший полЯрным вариантом пещеры Ђли-Ѓабы: там
было  все - от  бельЯ  из специального  синтетического материала  до меховых
шапок и  эскимосских "муклуков" (в которые вдеваешьсЯ, не снимаЯ обуви),  не
говорЯ о брюках на гагачьем пуху, ветронепроницаемых  парках, подварежниках,
варежках и наварежниках....
     Ћшеломление  не  отпускало  и   во   времЯ  полета  из  Љрайстчерча  до
американской  станции  Њак-Њердо   на  антарктическом  континенте   в  брюхе
транспортного  гиганта, оснащенного четырьмЯ реактивными двигателЯми, - 3400
км! Џосадка на льду замерзшего залива Њак-Њердо. ‚ыйдЯ из  полутемного чрева
самолета, делаю,  жмурЯсь от полЯрного  света, первые шаги по паковому льду.
Ћткрываю  глаза   пошире  -  впереди  ќребус  собственной  персоной...  ЊенЯ
обступают со всех сторон улыбчивые бородачи - новозеландские полЯрники.
     Њы условились, что вертолет поднимет менЯ на ќребус: Я был "вставлен" в
график.  ‚  ожидании  своего  срока Я провел  неделю на новозеландской  базе
‘котт, скромной соседки (их разделЯют всего 3 км) знаменитой Њак-Њердо. ‘емь
дней   круглосуточного  солнца  -  чудо,  способное  очаровать  даже  такого
поборника  сна в  полной темноте, как Я. Ћказалось,  что  полЯрным летом  не
хочетсЯ  спать  -  не  из-за солнца, поскольку  можно плотно  закрыть ставни
домика - нет, просто высокоширотным летом человек  испытывает необыкновенный
прилив  сил.  ’акое впечатление,  будто организм людей, даже не собирающихсЯ
зимовать  за полЯрным кругом, предчувствует,  что  за  неделЯми  полного днЯ
неизбежно  последует такаЯ же долгаЯ ночь,  и торопитсЯ запастись жизненными
соками.
     Ћ  полЯрной ночи Я знал лишь из  книг и рассказов  людей,  хорошо с ней
знакомых,   в   частности   ЏолЯ-ќмилЯ    ‚иктора    *    и    моих    новых
друзей-новозеландцев. Њожет  быть,  поэтому она  так  бередила  воображение.
†уткое описание антарктической ночи мне вспомнилось  после визита к  кратеру
ќребуса.  Ќадо успеть сделать максимум, пока светит солнце, подумал Я. Љогда
еще  вулканологу,  занЯтому  полевыми изысканиЯми,  доведетсЯ  свести личное
знакомство   со   здешними  объектами,   в  частности  с  ’еррором?  Ќемного
поколебавшись, Я спросил, нельзЯ  ли  будет предоставить мне вертолет еще на
один  день,  чтобы  осмотреть ’еррор  и развеЯть  сомнениЯ относительно  его
статуса. Љ  сожалению,  вертолетное  времЯ было расписано  на  много  недель
вперед...

     *  Џ.  -  ќ. ‚иктор  с  1947  г.  возглавлЯет  научно-исследовательскую
организацию "”ранцузские полЯрные экспедиции". - Џрим. перев.

     ѓоворЯ о  жутком  описании  антарктической ночи,  Я имел в  виду поход,
совершенный в  июне-июле 1911 г., то есть в разгар зимы  в  ћжном полушарии,
тремЯ участниками  экспедиции  капитана ‘котта. „октору  “илсону в  то времЯ
было  тридцать девЯть  лет,  морскому  офицеру Ѓоуэрсу  -  двадцать восемь и
биологу  —ерри-ѓаррарду, самому молодому  из  группы,  исполнилось  двадцать
четыре. Ћни отправились на мыс Љрозир у подножиЯ ’еррора, где живет  колониЯ
императорских  пингвинов,  одной  из  древнейших  птиц  на  планете.  “илсон
надеЯлсЯ  извлечь из  зародышей  этих  птиц эмбрионы перьев и  проследить за
трансформацией чешуи в перьЯ: его интересовала эволюциЯ превращениЯ рептилий
в  птиц. Ђ поскольку императорские  пингвины откладывают Яйца в разгар зимы,
ничего не  оставалось, как покинуть "комфортабельную" хижину на мысе ќванс и
идти к мысу Љрозир, на другой берег острова ђосса - 110 км туда и столько же
обратно. Њаршрут  занЯл  тридцать четыре  днЯ.  ‚  своей захватывающей книге
"‘амый жуткий поход"  —ерри-ѓаррард резюмирует его  следующим  образом:  "Њы
пережили чудовищные опасности и  нечеловеческую усталость.  Ќаше возвращение
следует считать чудом".
     џ прочитал его рассказ в возрасте двадцати-тридцати лет и,  несмотрЯ на
досадную  забывчивость и  плохую  памЯть  на прочитанное,  надолго  сохранил
леденЯщее душу ощущение. џ, конечно, не помнил ни  одной детали, но ощущение
полностью соответствовало названию книги - "‘амый жуткий поход".
     Љак  ни  парадоксально,  после  нее  Я  еще  пуще  прикипел  сердцем  к
Ђнтарктиде,  не  раз мысленно повторЯЯ маршрут  отважной тройки.  €  ’еррор,
безусловно,  притЯгивал  менЯ  не  только  как  вулканологическаЯ   загадка:
хотелось воочию увидеть давнего  "знакомого".  џ сел перечитывать эту  книгу
сорок лет спустЯ, после третьей поездки  в Ђнтарктиду - и не мог оторватьсЯ.
„аже  теперь,  повидав  места,  по  которым  пролегал их маршрут, невозможно
представить,  как  все-таки удалось  им  остатьсЯ  в живых.  Џо сравнению  с
пережитым  ими  нынешние "рискованные предприЯтиЯ"  выглЯдЯт  прозаически. ‚
конечном  счете  те,   кого   без   натЯжек,  по   праву  называют   сегоднЯ
"первопроходцами", пользуютсЯ - или могут  воспользоватьсЯ при необходимости
-  плодами  современной   технологии.  ’ут   и  электричество,  и  радио,  и
самолеты-вертолеты,   мотосани,   вездеходы,   оборудование  и   снарЯжение,
рассчитанное  на  борьбу  с  холодом!  “местно   ли  сравнивать  туристов  и
бизнесменов, основных клиентов нынешних авиакомпаний, с  Ѓлерио, ‹индбергом,
ѓийоме? €ли  жизненный  опыт детей  богатых родителей  -  с уделом маленьких
обитателей  трущоб? “словиЯ,  в  которых сегоднЯ работают в  Ђнтарктиде,  не
имеют ничего общего с тем,  что  выпало на долю людей той героической эпохи.
Џо  сравнению  с  ними  мы  все  в  большей  или  меньшей  степени  выглЯдим
пассажирами  класса  "люкс". ЏеречитываЯ рассказ о  тридцати  четырех адских
днЯх, как-то даже неловко вспоминать о нескольких наших легких обморожениЯх,
о снежных бурЯх, которые  мы пережидали в отличных палатках, лежа в спальных
мешках рЯдом с запасами пищи.
     —ерри-ѓаррард  был  молод, но  люди  той эпохи  рано  обретали крепость
характера. ‚ отличие от многих современных авторов он предпочитает умолчание
преувеличениЯм, поэтому  все  им  написанное  следует  принимать  буквально.
Џослушаем его.

     "“жас  девЯтнадцати дней, понадобившихсЯ нам длЯ того, чтобы  добратьсЯ
от мыса  ќванс до мыса Љрозир, может понЯть лишь тот, кто  пройдет этот путь
сам,  но  лишь  безумец возьметсЯ  повторить подобную авантюру;  описать  ее
невозможно.   Џо   сравнению  с  пережитым  следующие  две  недели  выглЯдЯт
блаженством, и не потому, что улучшились условиЯ - они сделались еще хуже, -
но  потому, что  мы  закалились. ‹ично Я достиг  такой точки  страданиЯ, что
перестал боЯтьсЯ  смерти,  ибо она  могла принести  лишь облегчение. ’е, кто
говорит  о героизме  людей,  идущих  на смерть, не  ведают,  о чем  толкуют,
поскольку умереть очень легко: доза морфиЯ, приветливаЯ трещина во льду -  и
умиротворЯющий сон. Људа тЯжелее продолжать начатое...
     ‚иной  всему темнота. „умаю, что температуры от -50 до -60<sup>o</sup>‘
были бы не столь  страшны (относительно, конечно), происходи  это  при свете
днЯ, когда видишь, куда идешь или куда ставишь ногу, где находЯтсЯ постромки
саней, примус,  котелок, пища; когда замечаешь собственные следы на снегу, а
значит, можешь  отыскать  место, где  оставлен избыток поклажи, когда можешь
взглЯнуть  на компас,  не истратив  пЯтидесЯти  спичек, прежде  чем  отыщешь
сухую; когда не требуетсЯ пЯти минут на то, чтобы завЯзать  полог  палатки и
пЯти  часов,  чтобы  утром  собратьсЯ  в дорогу...  “ нас уходило не  меньше
четырех часов с момента, когда Ѓилл (“илсон) возглашал: "Џора вставать!", до
того, как  мы впрЯгались  в сани. Ћдевание требовало помощи двоих спутников,
ибо  толстаЯ  холстина промерзала  настолько,  что двоим  мужчинам  с трудом
удавалось придать верхней одежде нужную форму.
     Ћсобые   неприЯтности   доставлЯли  дыхание   и  потоотделение.  џ   не
представлЯл себе  раньше, сколько  много  влаги  выходит у  нас  через поры.
‘амыми тЯжкими были дни, когда  приходилось останавливатьсЯ на дневку, чтобы
согреть  окоченевшие  ноги. Њы сильно потели,  и  влага, вместо того,  чтобы
впитатьсЯ в  шерстЯную  материю, замерзала  и  накапливалась. …два  выйдЯ из
тела, она превращалась в лед;  каждый раз, снимаЯ  одежды, мы вытрЯхивали из
них ледышки и снег. Љ сожалению,  не весь, поэтому, когда  мы  согревались в
спальных  мешках, оставшийсЯ  лед таЯл,  вода пропитывала оленьи шкуры, и те
становились жесткими и несгибаемыми как кирасы.
     —то  касаетсЯ  дыханиЯ,  то  днем  оно  лишь сковывало  льдом  бороды и
накрепко  примораживало  шапки  к  волосам.  ‚ойдЯ в палатку,  лучше было не
снимать шапок до того, как примус основательно не прогреет воздух. ‘ерьезные
же  неприЯтности начинались с момента, когда мы забирались в спальные мешки.
ЋставлЯть  отверстие длЯ дыханиЯ было  невозможно из-за  холода, поэтому всю
ночь пар  от  дыханиЯ  намерзал внутри оленьей  шкуры. —ем меньше оставалось
кислорода, тем учащенней мы дышали... ‚ спальном мешке немыслимо было зажечь
спичку!
     ђазумеетсЯ, до  такой степени мы промерзли не  сразу; первые дни прошли
спокойно. ‚се  началось  однажды  утром  -  столь  же беспросветным,  как  и
предшествовавшаЯ ему ночь,  когда  Я вылез из палатки, чтобы грузить поклажу
на нарты. Џозавтракав, мы втиснули ноги в одеревЯневшую обувь в палатке, где
было  относительно тепло. ‚ыйдЯ наружу, Я задрал голову, чтобы взглЯнуть  на
небо,  -  и больше уже не смог  опустить ее, потому что  за долю секунды всЯ
одежда накрепко застыла!..  ’ак, с  задранной кверху головой, мне и пришлось
тЯнуть  нарты четыре  часа крЯду. ‘  тех  пор  мы  старались успеть  принЯть
"рабочее" положение длЯ тЯги прежде, чем одежда превратитсЯ в броню.
     Њы  понЯли, что  надо  отказатьсЯ  от привычного  ритма  и  все  делать
медленно.  ЌельзЯ  снимать  меховых  рукавиц, надетых поверх шерстЯных.  ‚не
зависимости от того, чем ты занЯт, надо тут  же прекратить это занЯтие, едва
заметишь, что какаЯ-то часть тела  замерзла,  и начать ее  растирать до  тех
пор,  пока  не  восстановитсЯ кровообращение. Ќередко можно было видеть, как
кто-то из нас, оставив товарищей продолжать работу, начинал с силой  ударЯть
о снег ногами, обстукивать  себЯ ладонЯми или тереть какую-то  часть тела. Љ
сожалению,  таким  способом   не  удавалось  восстановить  кровообращение  в
ступнЯх... „лЯ этого приходилось начинать долгую процедуру: ставить палатку,
зажигать примус, растапливать снег, греть воду, пить горЯчее и только  после
этого снимать носки. ’рудность усугублЯлась тем, что мы не знали, обморожены
ли у нас ноги  или  мы просто не  чувствуем  их. ‚ этих случаЯх прибегали  к
медицинской компетенции “илсона, и уже он  решал на основании описаний наших
ощущений, следует ли разбивать  лагерь или можно идти еще час. Ћшибка с  его
стороны  была  равнозначна  катастрофе,  ибо если  кто-то из нас  потерЯл бы
способность  двигатьсЯ, всЯ группа оказалась бы  в критической  ситуации  и,
весьма вероЯтно, погибла бы.
     ‚есь день 29 июнЯ температура  держалась -46<sup>o</sup>‘, легкий ветер
времЯ от  времени  обжигал  лицо и  руки. Љогда  мы расположились на дневку,
“илсон увидел, что у него слегка обморожены на одной ноге пЯтка и подошва, а
у менЯ  -  большие  пальцы обеих ног. ‘частливец Ѓоуэрс  так  и  не  изведал
отвратительных ощущений, какие бывают при обморожении ног!
     ќта ночь была очень холодной: температура упала до - 53<sup>o</sup>‘, а
30  июнЯ после  завтрака  термометр показывал -49<sup>o</sup>‘...  ‘ледующей
ночью   температура   была   под    нартами   -54<sup>o</sup>‘,   над   ними
-60<sup>o</sup>‘"

     Џервые   дни   были   лишь   прелюдией   к   ожидавшему   их    долгому
четырехнедельному  кошмару.  ’емпературы  колебались  от -60<sup>o</sup>  до
-55<sup>o</sup>‘. ‚о времЯ переходов  надо было тЯнуть двое нарт с поклажей,
весившей  в общей  сложности 350  кг, по снегу, смерзшемусЯ  настолько,  что
полозьЯ отказывались скользить. Џервые два днЯ переходы были по 15 км, затем
их пришлось  сократить по мере того, как погодные условиЯ ухудшались, а силы
у людей истощались. Џереходы стали по 5, потом по 3 и наконец по 2 км в день
- больше не удавалось пройти.
     —ерри-ѓаррард пишет: "џ встречал людей, не без гордости заЯвлЯвших: "Ћ,
в  Љанаде было -45<sup>o</sup>‘, но Я  этого совершенно не чувствовал!" либо
"‚ ‘ибири Я шагал при -52<sup>o</sup>‘". Ќачните их расспрашивать подробнее,
и  быстро выЯснитсЯ, что на них была теплаЯ  сухаЯ  одежда, что  спали они в
уютной постели,  дышали теплым  воздухом и  выходили на мороз из натопленной
комнаты или  перегретого купе  поезда -  на несколько минут  после обильного
обеда. € все  равно этот опыт запоминалсЯ им надолго. „лЯ  нас же, начинаЯ с
шестого днЯ похода, -45<sup>o</sup>‘  представлЯлись уже редкостной  удачей,
роскошью".
     Ќа  последних  трех  переходах  перед  мысом  Љрозир  их ждали  торосы.
ЌеобъЯтный ледник  ђосса -  площадь 150  тыс.  км2,  миллиарды тонн  льда  -
подползаЯ  к  морю, наталкиваетсЯ на гору  ’еррор;  эта  препона  заставлЯет
поверхность собиратьсЯ  в застывшие волны. Ќадо было переползать через них в
кромешной тьме при -50<sup>o</sup> или -60<sup>o</sup>‘.
     Ќа  девЯтнадцатые  сутки  они  разбили  лагерь  недалеко от цели. Ќужно
прочесть —ерри-ѓаррарда,  чтобы представить себе, какой ценой дались  им эти
девЯтнадцать суток. € все последующие!  Ћт базового лагерЯ на мысе Љрозир до
колонии императорских пингвинов, находившейсЯ в 3 км, они шли пЯть дней. Љак
они не  погибли, преодолеваЯ в  ночи ледЯные  склоны, предательские трещины,
торосы? Љак они не погибли на обратном пути к базовому лагерю с драгоценными
трофеЯми  в руках  - пЯтью  Яйцами, из  которых два разбились при падении, -
когда вдруг задула  кошмарнаЯ  пурга?  ѓоворЯ  "кошмарнаЯ",  Я  нисколько не
преувеличиваю: ветер достиг 12 баллов по шкале Ѓофорта, то есть максимума, и
дул так двое с половиной суток! Џалатку сорвало, и они лежали  под защитой -
если  можно  так выразитьсЯ - ледовой стенки, сооруженной своими руками. Ћни
выжили!
     „а,  они вышли живыми из этого "самого жуткого похода". Ќо полтора года
спустЯ двое участников -  Ѓилл “илсон и Ѓарди Ѓоуэрс - погибнут, возвращаЯсь
со  ‘коттом  с  полюса.  Ћни  умрут от  голода,  изнеможениЯ и стужи, лежа в
палатке  всего  в 17 км от  промежуточного  склада, где они  оставили  тонну
провизии. € именно —ерри-ѓаррард  восемь месЯцев спустЯ,  12 ноЯбрЯ 1912 г.,
обнаружит с двумЯ спутниками эту палатку и в ней - тела троих товарищей.
     ‚ следующем году  —ерри-ѓаррард  доставил в Ђнглию  Яйца  императорских
пингвинов, изучать  которые мечтал  Ѓилл  “илсон. Ћн  отправил  в ‹ондонский
музей естественной истории письмо, сообщив, что сам принесет эти предметы.
     "џвлЯюсь,   -  пишет  он,  -  к  старшему  смотрителю  свЯщенных   Яиц.
ЏредставлЯюсь:  "—ерри-ѓаррард, единственный оставшийсЯ  в  живых охотник за
Яйцами  императорских  пингвинов".  Ќе стану  приводить протокольную  запись
нашей  беседы, передам лишь  ее дух.  ‘тарший смотритель. "Љто вы такой? —то
вам угодно? ‡десь не Яичный склад. Љто вас послал? ‚ы  мешаете работать. Њне
что, вызвать полицию?  …сли вам  нужны крокодильи Яйца, обратитесь к мистеру
Ѓрауну, он занимаетсЯ их лакировкой". Ќахожу мистера  Ѓрауна, который  ведет
менЯ в кабинет главного хранителЯ. Џередо мной господин весьма ученого вида,
у которого  наготове две  манеры общениЯ: одна,  предельно любезнаЯ,  -  длЯ
‚ажной Џерсоны (очевидно, какого-нибудь ђотшильда-натуралиста), с которой он
занЯт  куртуазной беседой, другаЯ  - крайне  пренебрежительнаЯ - длЯ простых
смертных, в том  числе и  длЯ ученых,  облеченных официальной миссией, вроде
менЯ. ЏредставлЯюсь с приличествующей скромностью, говорю, что хочу передать
музею пингвиньи Яйца. ѓлавный хранитель берет Яйца и,  не  удостоив  менЯ ни
единым  словом  благодарности,  поворачиваетсЯ и  заводит  о них  разговор с
‚ажной   Џерсоной.   џ  жду.  Љровь  у  менЯ  начинает   закипать.  ђазговор
продолжаетсЯ, как мне кажетсЯ, до бесконечности.  ‚незапно главный хранитель
замечает  мое  присутствие,  кое вызывает у  него Явное раздражение. ѓлавный
хранитель:  "‚ы  можете  идти". ѓерой-путешественник: "‘облаговолите  выдать
расписку". ѓлавный хранитель: "‚се  в  порЯдке,  можете не беспокоитьсЯ.  ‚ы
свободны". ѓерой-путешественник: "Њне нужна расписка".
     ’ут  внимание  главного  хранителЯ  вновь  целиком  посвЯщаетсЯ  ‚ажной
Џерсоне.  ЏонимаЯ,  что  присутствовать  при  чужом  разговоре  неделикатно,
ѓерой-путешественник вежливо покидает  помещение и  усаживаетсЯ  на  стул  в
полутемном  коридоре. ‚ремЯ он коротает, репетируЯ слова, которые  он скажет
главному хранителю,  как  только  ‚ажнаЯ  Џерсона удалитсЯ.  Ћднако персона,
похоже, не  собираетсЯ  покидать  музей,  и  мысли, равно  как  и  намерениЯ
путешественника, становЯтсЯ  все более мрачными. ‚ремЯ идет, входЯ  и выходЯ
из  кабинета  главного  хранителЯ спрашивают у  сидЯщего,  что  он делает  в
коридоре.  Ћтвет неизменно один  и  тот  же:  "џ  жду  расписку в  получении
пингвиньих  Яиц". Ќаконец  выражение лица  путешественника  уже не оставлЯет
сомнений, что  в действительности он  жаждет не расписки, а убийства, о чем,
видимо, было  доложено  будущей  жертве, ибо  путешественнику  весьма  скоро
вручают  расписку.  ’от  оставлЯет  музей  с  сознанием, что  вел  себЯ  как
образцовый  джентльмен, однако это  служит слабым утешением, и до  вечера он
рисует  в  воображении урок вежливости, который  ему  бы  хотелось преподать
главному хранителю (посредством удара сапогом)".
     Џодумать  только, как совпадают порой желаниЯ путешественников! Ќе смеЯ
сравнивать себЯ с  автором этих строк, написанных в ‹ондоне в 1913 г., Я был
бы готов подписатьсЯ под ними обеими руками в Џариже в 1976 г.

     1974 год: выбор места

     Њыс Љрозир  Я обозревал  в 1973 г. с самолета, а  в следующем году  - с
вертолета. ђазумеетсЯ, не могло быть и  речи о том, чтобы пытатьсЯ пройти их
маршрут: троих  героев спасло только чудо, а чудеса не повторЯютсЯ. € все же
менЯ   не   оставлЯло  желание  совершить  летний  "безмоторный"  поход   по
Ђнтарктиде;  наибольший  соблазн вызывал маршрут •иллари  1957-1958 гг. - от
базы  ‘котт  до   полюса...   Ќо  длЯ  этого  надо  быть  новозеландцем  или
англичанином. Ќа худой конец австралийцем, канадцем или американцем.
     ‡а  неимением  возможности   отправитьсЯ  в  подобную  экспедицию,  где
единоборство с  холодом,  усталостью и изнеможением занимает почти  такое же
место,  как в  прошлом,  а долгий путь  очищает  душу  от  шлаков  и  накипи
цивилизованной  жизни, Я решил, что мы можем на вполне  законных  основаниЯх
организовать короткую  (8-10, максимум 15  дней) экскурсию. Ћна должна будет
включать  подъем на ќребус через Ѓэрд с целью обнаружениЯ  следов извержениЯ
1908  г. и прочих извержений,  оставшихсЯ неведомыми по той  причине, что  в
здешних краЯх бывает не много народу, затем визит на вулкан ’ерра-Ќова, тоже
скорее  всего  ошибочно числЯщийсЯ  потухшим, и,  возможно, на  ’еррор. ќтот
проект  Я изложил  Ѓобу ’омсону, одному из первых новозеландских полЯрников,
сейчас возглавлЯющему Ђнтарктический отдел “ЌЏ€.
     -  Ћчень  боюсь,  что  нам  не дадут разрешениЯ,  -  ответил он.  - Џри
какой-либо  неожиданности  -  несчастный  случай или что  иное -  на  помощь
придетсЯ бросить все вертолеты. ѓруппу надо будет обнаружить и эвакуировать.
’аким образом,  остановитсЯ  работа других  групп,  поскольку все зависЯт от
вертолетов.
     ѓод спустЯ,  когда мы вновь  встретились на  базе ‘котт длЯ  обсуждениЯ
последних  деталей предстоЯвшего  спуска  в кратер  ќребуса, Я опЯть попытал
судьбу. ‚се  члены группы горели желанием поднЯтьсЯ на вулкан своими ногами,
пусть даже коротким маршрутом, открытым „ейвидом  и Ђдамсом в 1908 г.,  а не
попасть  туда  как туристы.  ђуководство,  ведавшее  вертолетами,  повторило
ответ, который Я уже слышал от Ѓоба ’омсона.
     ’огда Я начал второе  маленькое сражение.  „ело в том, что американские
врачи  базы Њак-Њердо,  подчиненные,  как  и  вертолетчики,  военно-морскому
ведомству,  считали, что  нас  нельзЯ  сразу  забрасывать  в верхний лагерь;
вначале нам следует провести какое-то времЯ в промежуточном лагере на высоте
2000-2500 м длЯ акклиматизации.  Џеред отлетом из  Џарижа Я самым  серьезным
образом   обсудил   эту  проблему  с  врачами-специалистами   по   "высотным
расстройствам". ‘ учетом всех  факторов  они пришли к выводу, что устройство
подобного лагерЯ излишне, достаточно обеспечить  членов экспедиции усиленным
рационом,  включающим  обильное  питье и  дозу минеральных солей, и  дать им
возможность провести несколько дней без нагрузки в базовом лагере  на высоте
3700  м.  ‚тораЯ  неудача! Ђнтарктические  врачи категорически настаивали на
промежуточной остановке. ‚  утешение мне предоставили  право  самому выбрать
место длЯ этого лагерЯ.
     —естно говорЯ, Я  не сомневалсЯ, что мои оппоненты - образец вежливости
и доброжелательности - просто сочли, что береженого  бог бережет, а раз так,
лучше  устроить  "заложенный"  в   программу  лагерь,  чем  брать  на   себЯ
ответственность.  ’е  же   люди,   будучи  с  нами   в  походе,   а  не   на
административном посту,  не колеблЯсь, высадились бы у вершины. Ђ  так... Џо
моим  наблюдениЯм,  люди  скорее  готовы  рискнуть  собственной шкурой,  чем
неприЯтностЯми по службе.
     Ќаша группа  тем временем разрослась  до солидных  (слишком солидных на
мой вкус) размеров - шесть новозеландцев и шесть  французов. ЌаучнаЯ  часть,
техническаЯ часть  и тыловаЯ поддержка - таков был обЯзательный  минимум длЯ
вулканологической  экспедиции.  ’ринадцатым  стал журналист  новозеландского
агентства печати, а четырнадцатым  - фотограф американских ‚Њ‘. —етырнадцать
человек, оборудование длЯ лагерЯ, месЯчный запас пищи, керосин, ЯвлЯющийсЯ в
этих широтах синонимом жизни, альпинистское снарЯжение длЯ спуска  в  кратер
плюс научнаЯ  аппаратура  -  длЯ доставки всего этого  на гору  потребовалсЯ
воздушный мост, целаЯ вертолетнаЯ операциЯ.
     Љак старшего по возрасту и чину (Я  был руководителем экспедиции)  менЯ
посадили  в  первый  вертолет.  ЏредстоЯло выбрать место длЯ  промежуточного
лагерЯ.   ‚  общем  Я   уже   знал,   где   это  будет:   чтение   рассказов
первовосходителей, облет ќребуса, которым  нас побаловал пилот транспортного
самолета  перед   посадкой  на   Њак-Њердо   несколько  дней  назад,  данные
аэрофотосъемки  и моЯ  прошлогоднЯЯ  вылазка  позволили  составить  довольно
отчетливое  представление  о  рельефе  вулкана.  џ  остановил  свой выбор на
довольно  широкой  седловине,  заканчивавшейсЯ  с  востока  Љлыком  - острым
выступом, торчащим  из толщи  ледЯного  панцырЯ  ќребуса.  ќто ровное  место
расположено достаточно высоко (около  3000 м) длЯ акклиматизации и  вместе с
тем на порЯдочном удалении от верхнего лагерЯ длЯ оправданиЯ остановки.
     €так, освободившись  от квартирмейстерских  забот, Я полез в  вертолет.
Њне  довольно часто  приходитсЯ пользоватьсЯ винтокрылыми машинами. ЌесмотрЯ
на это, каждый раз восхищаюсь виртуозной легкостью, спокойной уверенностью и
заботливостью пилотов, будь то французы, американцы, эфиопы - кто угодно.

     Џурга

     Ќадо сказать, что Я принадлежу к категории наивных, простодушных людей,
которым  лицезрение природы никогда не  наскучивает.  Њне достаточно  просто
стоЯть и смотреть  на пейзаж. Ќу а  когда доводитсЯ обозревать эту картину с
вертолета, все чувства обострЯютсЯ стократ.
     ѓоры, даже привычные, предстают  в совершенно  новом  обличье. ‘ высоты
птичьего полета  ‡емлЯ  выглЯдит  очень  уютно.  ‚ершины,  углублениЯ долин,
кратеры и ледниковые Языки кажутсЯ игрушечными.
     ‡накомый ќребус открывалсЯ заново. ‹юбопытно было следить за вариациЯми
белизны его толстой ледЯной "шубы" - цвет менЯлсЯ  от пронзительно-белого до
голубоватого, сгущалсЯ и вновь растекалсЯ вдаль и вширь. Ќа несколько секунд
белый  цвет  сменили  темные  скальные  породы,  обозначились  режущие  краЯ
кратера, и вот  он уже предстал целиком. џ впервые видел его очистившимсЯ от
дыма.  Ћгороженное вертикально поднимавшимисЯ стенками  днище было  выстлано
грЯзновато белым снежным покровом. ‚ восточной части кратера  зиЯло довольно
большое  круглое отверстие,  откуда  тЯнулась сераЯ  струйка  дыма:  это был
активный  колодец,  известный  мне  по  аэроснимкам.  Ћгненного  расплава, о
котором  рассказывал ”илип Љайл, заметить не удалось. Њожет быть, его вообще
нет?.. Џравда, стекло иллюминатора,  несмотрЯ на то что  Я Яростно тер  его,
успело покрытьсЯ  изморозью, и Я  мог  просто  не разглЯдеть  красных пЯтен,
которые ”ил наблюдал в прошлом году. ‹адно, скоро увидим!
     Њы  подлетели  к пологому  восточному краю,  где  могла еще сохранитьсЯ
протоптаннаЯ нами тропа Џилот  заложил широкий вираж, и впереди мелькнули по
очереди  ледЯные панцири ’ерра-Ќовы и  ’еррора,  голубые  воды  морЯ  ђосса,
круглый щит Ѓэрд и торчащий Љлык в  окружении сползающих с ќребуса ледников.
џ нахлобучил шлемофон и по внутренней свЯзи попросил летчика пройти на малой
скорости над седловиной. ‹ед выглЯдел ровным, но мне хотелось засечь скрытые
трещины. ‘тавить палатки надо было в максимально безопасном и по возможности
защищенном от ветра  месте.  Џовсюду виднелись заструги - глубокие рытвины с
острыми краЯми, выметенные  пургой в снегу. ‘верху они напоминали вспаханное
поле с белыми параллельными бороздами.
     Ћдин  круг,  второй,   третий.  Ќикак  не  удаетсЯ  отыскать  идеальной
площадки. ђешаю обосноватьсЯ прЯмо в центре седловины. ‚етры здесь, конечно,
будут сильные, как  на всЯком горном перевале, но в сравнении с  опасностью,
которую представлЯют замаскированные хрупким настом  трещины, это неудобство
можно  считать  терпимым.  ‹ед  в  облюбованной  мной  седловине  сверкал  и
переливалсЯ  на  солнце,  ветер действительно разгонЯлсЯ  здесь не на шутку,
сдуваЯ  с поверхности весь снег.  Ќаша крупнаЯ птица тихонько опустилась,  и
трое пассажиров спрыгнули на лед. ‘ помощью второго пилота и бортмеханика мы
выгрузили первую  порцию -  несколько  центнеров  снарЯжениЯ. ‡атем вертолет
приподнЯлсЯ, на  мгновение застыл в  воздухе,  словно  сомневаЯсь,  в  какую
сторону двинутьсЯ, и понессЯ к побережью,  четкой линией вырисовывавшемусЯ в
40 км от нас.
     Џосле часового пребываниЯ в металлическом грохоте и свисте мы окунулись
в  первозданную  тишину.  „аже  ветер  стих,   даваЯ  почувствовать  красоту
окружающих  декораций.  —ернаЯ  стена   Љлыка  вырастала  из   блестЯщего  и
отливавшего зеленым, как бутылочное стекло, голого льда. Њесто длЯ лагерЯ мы
облюбовали в двухстах метрах от выступа. Ћттуда хорошо просматривалось море,
пронзительно голубое в окаймлении ледЯных полей.
     Џеретащив  багаж и  установив две палатки,  мы взЯлись  уже  за третью,
когда  вновь  раздалось  свистЯщее тарахтенье вертолета: трое спутников плюс
несколько центнеров груза! ‡а четыре захода машины доставили полный комплект
к  месту  назначениЯ.  ‹агерь  был  готов.  Љ  громадному  удивлению  членов
экспедиции   большаЯ  палатка,  предназначеннаЯ   служить   кухней-столовой,
оказалась  списанным  шатром  колониальной  армии,  не  рассчитанным  ни  на
свирепые ветра, ни на то, чтобы  сохранить крохи излучаемого плитками тепла.
‚озни с ней вышло куда  больше, чем предполагалось. Џомимо  матерчатого дома
пришлось устанавливать дополнительный  тент  на двух  мачтах  с  растЯжками,
вбить  тридцать  колышков  оказалось   невероЯтно  тЯжелым  делом,  никакого
сравнениЯ с привычным  альпийским ледником. ’аким образом, пришлось нарушить
полученные инструкции  и  данное врачам обещание не  переутомлЯтьсЯ в период
акклиматизации. †дать несколько дней не позволЯла обстановка.
     Љак только  полотнЯное сооружение принЯло положенную форму, мы включили
обе плитки и принЯлись кипЯтить снеговую воду. …да и питье, вещи необходимые
под любыми  небесами, обретают  особую важность на  полюсе и в горах.  •олод
"выжигает"  калории,  а  крайнЯЯ  сухость  воздуха  значительно  увеличивает
испарение  и гораздо  быстрее лишает  организм  влаги.  Ќа  высоте, пока  не
наступила  акклиматизациЯ,  иногда приходитсЯ  заставлЯть  себЯ есть и  пить
аппетит   подавлен   адаптацией,   к  тому   же  заниматьсЯ   готовкой   при
тридцатиградусном морозе ужасно не хочетсЯ.
     —ерез  десЯть  минут после  того, как  мы  улеглись в  спальные  мешки,
внезапно  налетела пурга. ‚незапность ее поЯвлениЯ  трудно представить  себе
людЯм,  не  знакомым с полЯрными странами. …ще  минуту назад солнце заливало
призрачным  теплом бело-голубое царство, как вдруг все разом проваливаетсЯ в
ад. џрости ветра, похоже, нет предела! Ћн воет, свистит, ревет, поднимает до
небес  непроглЯдные  снежные  вихри,  застит  солнце  и  прерывает  дыхание.
‚идимость  сокращаетсЯ в  два-три  раза.  ‘корость  ветра  за  короткий  миг
подпрыгивает от 0 до 100 км/ч и более.
     „лЯ  нас это  была  перваЯ полЯрнаЯ пурга.  "Њы"  - это швейцарец Љурт,
французы   ”анфан,  „жо,   †ан-Љристоф,   „аниель   и  Я,   плюс   несколько
новозеландцев;  остальные - ”ил,  ѓарри  и  он  -  считались  уже  матерыми
антарктическими волками. ‘отни  страниц прочитал Я о снежных бурЯх,  но даже
сотни  томов не могут сравнитьсЯ с личным опытом - к  пурге  это относитсЯ в
той  же степени, что и к вулканологии.  Љогда бешеным  голосом взвыл ветер и
ходуном заходила палатка, менЯ охватило беспокойство,  к которому, не скрою,
примешивалась толика  радости.  Џурга делала менЯ  причастным к "настоЯщему"
полюсу  и  изымала  из  категории заезжих  гостей,  которые  хотЯ  и прибыли
работать,  мало чем  отличались (в моих собственных  глазах) от  туристов...
Џравда, эти  щекочущие самолюбие мысли быстро улетучились почти со скоростью
ураганного  ветра. ЉухнЯ!  ‚едь пурга запросто может  сорвать ее и разметать
все наши припасы. •уже того, помимо  Ящиков  с  провизией в  большой палатке
хранилсЯ  керосин,  без  которого  нельзЯ  выжить  в  ледЯной   пустыне.  Ћт
беспокойства  закололо в  груди.  „урацкаЯ  палатка парусила  на ветру,  как
фрегат...
     Ѓеспокойство,  как  выЯснилось, снедало  не  только  менЯ: едва  наспех
одевшись и  обувшись  Я  выполз наружу,  как  заметил сквозь  густую снежную
завесу еще несколько силуэтов. Њелкие снежинки неслись  почти горизонтально.
Ћтвернув  лицо  от ветра, товарищи  брели  к  кухне-столовой.  „о  того  как
присоединитьсЯ  к  ним,  мне  пришлось  нырнуть  в   палатку,  чтобы   взЯть
наварежники  с  отворотами: те,  что  Я второпЯх схватил,  доходили  лишь до
запЯстьЯ. џ  благополучно проработал в них весь день при хорошей  погоде, но
сейчас,  выйдЯ,  мгновенно почувствовал,  как мороз  резанул  запЯстье между
рукавом  и варежкой. ‚етер усугублЯет  действие холода, увеличиваЯ испарение
пропорционально своей скорости, так что сейчас физиологический холод доходил
до - 60<sup>o</sup>‘. “вы, за доказательствами не пришлось далеко ходить: за
два часа, понадобившихсЯ нам длЯ того, чтобы приструнить  веревками рвущуюсЯ
в небо  палатку, у Љурта, работавшего в перчатках, остались на запЯстьЯх два
"браслета" - обморожениЯ второй степени. ќти  два  часа нам  дались нелегко.
‚бивать в лед  колышки и вЯзать узлы пришлось при ветре, дувшем со скоростью
восьмидесЯти  узлов (свыше  140 км/ч).  Љаждый взмах стоил  больших  усилий,
ресницы смерзались от  инеЯ, колючий снег сек лицо, забивалсЯ  в ноздри. Љак
выЯснилось потом, он не пощадил и пальцы ног.
     ‡абравшись в спальный мешок,  Я долго-долго согревал  ноги, прежде  чем
смог  заснуть. ‘наружи  творилась  вакханалиЯ;  несколько раз  Я  был  почти
уверен, что ураган  вот-вот  вырвет палатку со  всем содержимым и по гладкой
поверхности сдует нас  в море. “тром он, у которого был  анемометр, скажет,
что  ветер превысил  сто  узлов,  то есть 180 км/ч.  ЌатЯнутый до последнего
предела палаточный  брезент  "выстреливал" при малейшей  смене  направлениЯ.
Ќаше дыхание инеем оседало на край спального мешка.
     Љогда  несколько часов спустЯ  Я  проснулсЯ,  пурга  все еще  бушевала.
‡абавно,  что рев  не помешал ни  одному из четверых  заснуть,  настолько мы
вымотались.  ‘удЯ  по улюлюканью, ветер и не  думал стихать. џ  взглЯнул  на
часы: бурЯ не унималась уже двенадцать часов крЯду!
     Џрошло  еще двенадцать  часов, а конца-краЯ ей  не  предвиделось. Њежду
тем,  со  всей  остротой  вставала  одна  деликатнаЯ проблема, справитьсЯ  с
которой  можно  было  лишь  в индивидуальном порЯдке. Ћбычно при  устройстве
лагерЯ предусматривают  туалет. Њы не позаботились о нем; сейчас при режущем
как нож  ветре выход  наружу граничил почти с  героизмом и  при всех случаЯх
грозил  серьезными  неприЯтностЯми...  †аль, ни  в  одном  из  читанных мной
рассказов о  полЯрных экспедициЯх  этому вопросу не  было  уделено вниманиЯ.
Ѓыть может, авторы считали,  что о нем неуместно упоминать, но длЯ тех, кому
довелось переживать  бешеную  пургу возле полюса  на высоте  2000  м,  любаЯ
житейскаЯ  мелочь  вырастает  в проблему.  ‘кажем,  как зажечь  плитку, если
пальцы одеревенели настолько, что не способны удержать спичку?
     ‹ишь на  исходе тридцатого часа бурЯ кончилась  так  же  внезапно,  как
началась.  Џрежде  всего  мы  оборудовали  из  снежных  кирпичей необходимые
"удобства"  типа иглу. Љурт показал  свои обморожениЯ, о  которых молчал все
тридцать часов! џ опасалсЯ осложнений, но  асептический воздух Ђнтарктиды не
дает развитьсЯ  инфекционным  воспалениЯм,  и наложеннаЯ мной  повЯзка  дала
нужный   результат.   „о   сих   пор   мне   приходилось   лечить   себЯ   и
коллег-вулканологов от ожогов, а теперь - от обморожениЯ.
     ‡а эти тридцать часов  мы смогли лишь один раз похлебать горЯчего супа,
который  он  исхитрилсЯ  сварить.  Љогда  же  солнце  выглЯнуло  вновь,  мы
приготовили  обед  как  минимум  длЯ  дюжины Џантагрюэлей  и съели  его  без
остатка! ‡атем двинулись к широкой присклоновой трещине у подножиЯ Љлыка длЯ
отработки  техники  подъема  и спуска.  Ќовое  альпинистско-спелеологическое
снарЯжение было  знакомо  не всем, и  его надлежало освоить перед спуском  в
активный  кратер  ќребуса.  Џосле  вынужденного  отдыха  в  спальных  мешках
несколько  часов физической  работы пришлись как  нельзЯ  кстати.  Ќебо Ярко
голубело,  столбик  термометра  поднЯлсЯ  до отметки  - 22<sup>o</sup>‘  при
абсолютном безветрии. Ѓыло полное впечатление мЯгкой весны.
     Њы знали, однако,  что блаженство  продлитсЯ недолго. ‚о времЯ непогоды
нам дважды удалось поговорить по радио с базой, в том числе с  метеорологами
Њак-Њердо. Ћни предсказали: "Џурга будет дуть у вас тридцать часов, затем на
шесть часов настанет затишье, после чего снова налетит зарЯд такой же силы -
и опЯть на тридцать часов".
     „олжен  признатьсЯ,  подобнаЯ  точность  вызвала  у  менЯ  скептическую
ухмылку. ‚о всем мире публика привыкла  к тому, что синоптики редко попадают
в  точку.  Њожете  представить  поэтому мое  удивление,  когда  ровно  через
тридцать часов наступила тишина и, выбравшись  из палаток на  свет божий, мы
убедились, что  светит обещанное солнце. ’еперь Я уже  не  сомневалсЯ, что и
втораЯ половина прогноза сбудетсЯ. „ействительно,  по прошествии шести часов
спокойствиЯ  и  неги  задул  ветер  и  снова  обрушилась  свирепаЯ,  долгаЯ,
рождающаЯ душевное беспокойство пурга.
     Ќе   знаю,   чем  обусловлена   столь  высокаЯ   точность  прогноза   -
исключительными   ли   качествами   метеорологов   станции   Њак-Њердо   или
исключительными особенностЯми полЯрной области. ‚озможно,  и тому и другому.
Џогода,  как все  природные ЯвлениЯ, подвержена воздействию  огромного числа
факторов, учет  и  обработка  которых на нынешнем  уровне  развитиЯ  техники
весьма затруднены. ‘бор максимального количества  данных -  лишь первый шаг.
‚торой,  куда  более важный  шаг, состоит в том,  чтобы понЯть их  значение.
€нтерпретациЯ фактов в любой  отрасли  знаний  - метеорологии, вулканологии,
медицине,   политической  экономии,  естественных   науках  -   требует   от
специалиста помимо солидной теоретической подготовки еще и известного опыта.
’аким   образом,   выдача   квалифицированного  прогноза   требует   наличиЯ
максимально возможного числа параметров, аппаратуры длЯ их обработки, знаний
интерпретатора и его опыта (приобретаемого в ходе занЯтий)...
     Њне  не раз приходилось выступать в незавидной роли  прогнозиста, когда
административные  власти,  обеспокоенные   пробуждением  вулкана,  требовали
высказать  мнение  о  том, какими  последствиЯми  грозит  нынешнЯЯ фаза  его
активности. ђоль, повторЯю,  незавиднаЯ длЯ человека, сознающего меру  своей
ответственности за судьбы людей. ‚ вулканологии редко  можно высказыватьсЯ с
полной категоричностью, особенно о том, что касаетсЯ сроков  наступлениЯ тех
или  иных проЯвлений. ‚ геологии времЯ измерЯетсЯ тысЯчелетиЯми, но во времЯ
извержениЯ  счет  вдруг  может идти на  часы  и минуты  -  как  это  было на
‘уфриере. €звержение 1976 г. на ѓваделупе, кстати, оказалось одним из редких
случаев, когда имевшиесЯ данные укладывались в четкую картину.
     Њетеорологи  Њак-Њердо вызвали  у нас искреннее восхищение. „о  сих пор
колоссальный прогресс техники  сбора  данных - самолеты, шары-зонды, радары,
телеметриЯ,  искусственные спутники, компьютеры и  так далее -  не  привел к
качественному   повышению   точности   прогнозов,   особенно   долгосрочных.
Ѓ