стороны  Џавловки
выворачивает  новаЯ  машина,  горбатый  "жук" с невероЯтной турелью огней на
крыше. ‚ой сирены снова ударЯет в уши, мечетсЯ по переулку в поисках выхода,
бьетсЯ о стены домов, как вихрь в ущелье -- и вслед за  "жуком"  в  переулок
влетают первые преследователи.
     ЏроклЯтье,  что  же  стало  с  ђиткой  и  ”имой?!  ѓде  они?  ЉатаютсЯ,
свЯзанные, по полу одной из  машин?  €ли,  избитые  и  брошенные,  понемногу
приходЯт в себЯ у подъезда моего дома? €ли...
     џ запретил себе думать об этих сволочных "или".
     ”ол проскальзывает между киосками и выруливает на проспект. ‚ спину нам
раздаютсЯ ошалелые свистки постовых жориков, тонущие в переливах сирен; €кар
с афиши  углового кинотеатра сочувственно подмигивает мне -- дескать, у менЯ
крыльев не было, но и тебе, дорогой, сейчас перышки-то поощиплют!..  минутой
позже  впереди  вспыхивает  вывеска  "†итнЯ":  на  улице  день,  но ђудЯк не
поленилсЯ зажечь свою рекламу -- и правильно, народ  надо  привлекать,  хотЯ
народ разный бывает, иные вот от властей драпают...
     Њы   со  свистом  проносимсЯ  мимо,  и  у  вышедших  на  свежий  воздух
посетителей отваливаютсЯ челюсти.
     -- ќй, Џирр, -- кричит ”ол, чуть притормозив, знакомому гнедому кенту с
похабной татуировкой на плече, --  у  нас  жор  на  хвосте!  Њотай  к  Џапе,
перекрывайте объезд! Ђ мы через Яр, напрЯмую, поверху!
     € снова несетсЯ вперед, прежде чем Я врубаюсь в смысл его слов.
     Љаюсь,  до  менЯ  не  сразу  дошло, что сказал ”ол. Ђ когда дошло, было
поздно -- мы во всю мочь гнали по ѓорелым  полЯм  и  сворачивали  к  Яру  за
неотложкой.  џ  с  ужасом  вспомнил шаткий узкий мостик, по которому и летом
ходить-то, придерживаЯсь за перила -- сущее наказание; а мчатьсЯ  верхом  на
кентавре, скользЯ по обледенелым доскам...
     ќй,  бдительный ѓенрих ибн Љонстантин! -- надевай белый халат, оповещай
родимую реанимацию, готовь отдельную палату с видом на  морг,  капельницу  и
алтарь в западном крыле!
     Њы  спешим  к  тебе  в  объЯтьЯ,  мы  торопимсЯ,  сломЯ  голову,  шею и
всЯко-разное... мы здесь!
     ‚ следующее мгновение под колесами ”ола уже отчаЯнно скрипели невовремЯ
помЯнутые доски, по бокам замелькали покосившиесЯ перила, кое-где  свЯзанные
веревками, а позади бормашиной сверлил уши дикий визг тормозов.
     Љентавр  немного  сбавил скорость, но это особо ничего не менЯло: доски
трещали, мостик раскачивалсЯ, и конца-краЯ  ему  не  предвиделось;  Я  молча
молилсЯ  свЯщенномученику  …рмогену  (во времЯ бедствиЯ и нашествиЯ), и царю
„авиду (об укрощении гнева  начальников)  и  всем,  кого  мог  вспомнить  по
сходным  поводам, ветер иглой ковырЯлсЯ в ушах, и было совершенно непонЯтно,
что за странное тарахтение раздаетсЯ сзади -- словно кто-то пыталсЯ  завести
мотоцикл  со  снЯтым  глушителем.  ‹ишь  когда  совсем  рЯдом, на расстоЯнии
вытЯнутой руки, кусок прогнивших перил вдруг разлетелсЯ в  щепки,  запорошив
мне  глаза  мерзлой  древесной трухой, мне наконец стало Ясней Ясного: в нас
стрелЯют! €з автомата, и, может быть, даже не из одного!
     ‚от тогда мне стало страшно по-настоЯщему.
     ‚ менЯ ни разу в жизни не стрелЯли: стрелЯют лишь  в  кино,  да  еще  в
опасных преступников, предварительно освЯтив санкцию прокурора, а Я...
     ‚ какое дерьмо мы все влипли?!
     “  огромного  старого  дуба, к которому крепилсЯ мостик посередине Яра,
”ол вильнул, вписываЯсь в поворот -- и могучий ствол скрыл нас  от  архаров,
сделав дальнейшую стрельбу бессмысленной.
     „альше  ”ол  поехал  чуть медленней, и только тут Я заметил, как тЯжело
вздымаютсЯ его бока и человеческаЯ грудь.
     -- Љажись, оторвались, -- пробормотал кентавр,  переводЯ  дух.  --  Ќу,
Ђлька,  ну,  орел...  џ  думал,  свалишьсЯ!  Ћни,  понЯтное  дело,  в объезд
ломанутсЯ, и шиш им! -- ничего у гадов из этого не выйдет. Џапа  там  сейчас
такой  завал устроит, что пока они его разгребут, мы три раза город по кругу
объехать успеем!
     -- Ђ куда мы вообще едем? -- поинтересовалсЯ Я, задним числом  думаЯ  о
том,  какое  же  это счастье: наконец чувствовать под собой твердую надежную
землю вместо жуткого мостика, грани между центром и „альней ‘ранью!
     -- ‚ одно место, -- буркнул ”ол и умолк, а Я  понЯл,  что  пока  мы  не
приедем  в это самое "одно место", он больше ничего не скажет. €нтересно, не
то ли это место, куда  обычно  посылают  своих  оппонентов  не  обремененные
вежливостью собеседники?..
     Њы   со  средней  скоростью  катили  по  пустырю  --  после  предыдущей
сумасшедшей  гонки  любаЯ  скорость  казалась  средней.  ‚переди   вырастало
городское   подбрюшье   --   многоэтажные   трущобы  ‘рани,  до  глобального
восстановлениЯ которых у городских властей никогда не доходили руки  (о  чем
неизменно  сообщалось  в  желтой  прессе). ”ол облегченно вздохнул и чуть не
подавилсЯ  своим  облегчением,  когда  откуда-то  сбоку  снова   послышалось
приближающеесЯ завывание сирены.
     -- †изнь  мою  через  хребет,  до чего же жор ушлый пошел! -- в сердцах
выругалсЯ кентавр. -- Ќет чтоб по дамбе в объезд, как все -- напрЯмую  через
•ренову  гать поперли! Љто ж мог знать... больно догадостные попались, твари
пЯтнистые!
     Џоследние слова Я скорее угадал, чем расслышал, потому  что  ”ол  вновь
включил  "третью  космическую",  и  мы в один миг пересекли остаток пустырЯ,
ловко лавируЯ по дороге между кучами копившегосЯ здесь годами мусора.
     ћркни мы в проулок чуть раньше -- и архарам нас бы  вовек  не  найти  в
путанице хаотически нагроможденных районов. Ќо их машины вылетели на пустырь
как раз в тот неподходЯщий момент, когда мы уже готовы были исчезнуть, но не
исчезли до конца -- и преследователи успели нас заметить.
     Њашин  было  по-прежнему две; конечно, в здешних трущобах им чаще всего
придетсЯ ехать гуськом, но кто мешает одной из  машин  свернуть  в  соседний
узенький  переулочек  и  обойти  нас,  чтобы  после  перерезать путь? ’ут не
проспект: станет "жук" поперек того, что в  „альней  ‘рани  гордо  именуетсЯ
"улицей" -- и на кривой не объедешь!
     ЋглЯнувшись, Я увидел, что за нами катит только перваЯ машина.
     ’ак и есть, накаркал!
     Џозади  прогрохотал  выстрел, потом еще один; пулЯ прошла совсем рЯдом,
обдав щеку жарким ветром. ‚ центре они стрелЯть остерегались, а здесь...
     ђежем поворот наискось, как нож масло. Њимо проноситсЯ жестЯнаЯ хибара,
Явно бывший гараж,  на  пороге  которой  стоит  мрачного  вида  старикан  со
странным  предметом в руках. џ узнаю аборигена, памЯть услужливо подсовывает
мне факты наших с ”олом ночных похождений в  здешних  злачных  местах,  и  Я
вспоминаю,  что  старому хмырю в легендах ‘рани отводитсЯ значительнаЯ роль.
ќто известный мизантроп  по  кличке  „ед  Ѓанзай,  коего,  по  недостоверным
слухам,  побаиваютсЯ  не только служивые, но даже Џервач-псы! ‚прочем, слухи
слухами, а в руках у антикварного „еда ЃанзаЯ (Я не верю своим  глазам!)  --
длиннющее  ружьище  умопомрачительного  калибра!  €з такого только по слонам
стрелЯть... или по танкам!
     ЌавернЯка творение шаловливых ручек ЃанзаЯ.
     ‘тарик передергивает какую-то полуметровую рукоЯтку,  досылаЯ  в  ствол
снарЯд,  ракету  или  чем  там  эта штука стрелЯет, и вскидывает свою дуру к
плечу. Љак раз в эту минуту из проулка радостно вываливает "жук", и Я  лично
убеждаюсь  в  том,  что „ед Ѓанзай терпеть не может служивых, а заодно любую
власть. ‚ особенности когда онаЯ власть среди бела днЯ  мотаетсЯ  возле  его
частной собственности и мешает предаватьсЯ послеобеденной сиесте...
     Ћт  оглушительного  грохота  у  менЯ  закладывает  уши. ђадиатор "жука"
превращаетсЯ в фейерверк, из него летЯт обломки и брызги огнЯ, еще почему-то
летит серпантин и пригоршни конфетти, а „ед Ѓанзай с  лихими  ругательствами
снова дергает ручку перезарЯдки.
     ’еперь понЯтно, почему его побаиваютсЯ все.
     ‚ключаЯ Џервач-псов.
     Ђрхары  не  составили  исключениЯ.  €  Я их прекрасно понимал. ‚одитель
поспешно дает задний ход, машина пытаетсЯ втЯнутьсЯ обратно в проулок  --  и
тут  „ед  Ѓанзай  производит второй залп из своего орудиЯ, разносЯ вдребезги
лобовое стекло и брызнувшую цветным дождем "жучиную" турель.
     “видеть дальнейшее мне не удаетсЯ, потому что ”ол резко сворачивает  за
угол  --  и  за нами, чудом миновав „еда ЃанзаЯ, у которого заклинило рычаг,
выметаетсЯ перваЯ машина.
     -- Ђ  вот  теперь  держись!  --  внЯтно  предупреждает  кентавр,  резко
останавливаЯсь,  и от этого негромкого голоса у менЯ внутри все опускаетсЯ в
предчувствии чего-то страшного.
     ‚ следующее мгновение ”ол с места рвет вперед, прЯмо в  серую  каменную
стену  с обвалившейсЯ местами штукатуркой. ‘тена стремительно надвигаетсЯ, и
Я понимаю, что свернуть кентавр уже  не  успеет.  џ  хочу  закрыть  глаза  в
предчувствии  неизбежного,  но  почему-то  не делаю этого. € поэтому успеваю
увидеть, как в стене вдруг проступает черный провал, которого еще миг  назад
не  было  --  мы  ухаем  в  этот провал, как в колодец, а Я вспоминаю старую
присказку, ходившую еще в школе: "‚от открылсЯ в стенке  люк  --  успокойсЯ,
это глюк!".
     Њы мчимсЯ по непроглЯдно-черному коридору, и еще до того, как "глюк" за
нами успевает  закрытьсЯ,  Я  оглЯдываюсь  (это  начинает  входить  у менЯ в
привычку), замечаЯ, как машина архаров изо всех  сил  пытаетсЯ  затормозить,
отвернуть в сторону... но удаетсЯ это водителю или нет -- неизвестно.
     "ѓлюк" захлопываетсЯ -- и мы влетаем в никуда.
                   VI. POLONAIST. DOUBLE
     -- ѓде это мы, ”ол?
     -- Ќа ‚ыворотке.
     -- Ђ... а были где?
     -- ‘ ‹ица.
     ‘ ‹ица, значит...
     -- Ђ будем где?
     ”ол  отвечает, отвечает подробно и убедительно, но эта перспектива менЯ
абсолютно не устраивает.
     -- ’олько не  слазь  с  менЯ,  придурок!  --  добавлЯет  кентавр,  чуть
притормаживаЯ  и настороженно осматриваЯсь. -- Ќи при каких обстоЯтельствах!
‘иди и не рыпайсЯ!
     ‘ижу.
     Ќе рыпаюсь.
     ‚округ -- город.
     € никакой зимы.
     ‘олнце  легонько  щекочет  стеклЯнные  толщи  витрин,   искры   потешно
хихикают,  дробЯсь  мириадами  бликов  в рекламных плафонах, темные пролежни
свежего асфальта выпЯчиваютсЯ на тротуаре, кучерЯвые тополЯ небрежно  ронЯют
снежный  пух,  он  собираетсЯ  в  живые  шевелЯщиесЯ кучи -- брось спичку, и
полыхнет воздушным, невесомым пламенем... ‹юдей немного. ‘транные  они,  эти
люди  ‚ыворотки:  идут,  медленно  переступают,  без  цели,  без  смысла, то
остановЯтсЯ, то свернут в переулок, то долго топчутсЯ на месте, оглЯдываЯсь,
словно забыли что-то и никак не могут вспомнить; потом внезапно ускорЯют шаг
и скрываютсЯ за углом, едва не столкнувшись друг с другом.
     Ќеподалеку от нас потасканный дЯдька с внешностью типичного  бомжа  все
щупает  серую  стену  жилого дома, тронет кончиками пальцев, и стоит, моргаЯ
бесцветными заплесневелыми глазками.
     “дивлЯет дЯдьку стена.
     € видно почему-то плохо. ’ак видно дно ручьЯ  сквозь  не  очень  чистую
воду;  нет,  даже  не  так  --  вода  была  чистаЯ,  и  вдруг невидимые руки
взбаламутЯт ее, подымут облака ила со дна, и  снова  тишина,  покой,  только
грЯзь  неспеша оседает, открываЯ искаженные водЯной линзой очертаниЯ камней,
ракушек, суетливых рыб... а вот снова -- ил и муть.
     Ћчень плохо видно.
     џ пытаюсь протереть очки -- куда там, лучше не становитсЯ.
     -- „а не вертись ты! -- бурчит ”ол,  огибаЯ  двухэтажный  магазинчик  с
надписью  "ЃакалеЯ",  стилизованной  под Японский шрифт. -- Ћх, и влупЯт мне
старшины за такие хохмы... ладно, сошлюсь на дЯдька ‰ора...
     ‚идимо, почувствовав мое состоЯние, он прекращает ворчать, хлопает менЯ
ладонью по бедру, не оборачиваЯсь, и глухо добавлЯет:
     -- ќто Џоследний „ень, Ђлька...  последний  перед  Ѓольшой  €грушечной.
…сли глубже брать, там по-разному, а здесь всегда так. џ думал, тебе …рпалыч
рассказывал... ты ж с ним вроде бы душа в душу...
     Ќет,  ”ол,  дружище  ты  мой  двухколесный.  Ќичего  мне  псих …рпалыч,
Њолитвин €ероним Џавлович, интересующий всех, от исчезников до  следователей
из  прокуратуры, не рассказывал. ђазве что про €кара „едалыча, да еще письмо
свое дурацкое подсунул, которое только по сортирам читать! ’ы  не  волнуйсЯ,
приЯтель,  Я  с  тебЯ  слезать  не  стану,  ни  за какие коврижки, Я за тебЯ
руками-ногами держатьсЯ буду,  зубами  поломанными  вцеплюсь,  не  отдерешь,
потому  что очень уж мне эта ‚ыворотка не нравитсЯ, где люди плавают снулыми
рыбами, где навсегда Џоследний „ень перед Ѓольшой €грушечной, а если  глубже
-- так  по-разному,  тихо  тут, как на кладбище, люди тут смурные, если люди
они вообще, мне здесь никак, невозможно мне здесь, уж лучше к  полковнику  с
Њихайлой в петлицах, или в психушку...
     Џо-моему, у менЯ чуть не началась истерика.
     Ћсобенно   когда   какаЯ-то   ‚ывернутаЯ  бабусЯ,  толкаЯ  перед  собой
складчато-приземистую  колЯску  с  упитанным  младенцем,  равнодушно  прошла
сквозь  нас  --  и  менЯ  на  мгновенье  захлестнуло старческое спокойствие:
ребенок  сыт  и  спит,  дочка  дома  обед  готовит,  и  холодец  застыл,   и
кардиограмма тьфу-тьфу-тьфу, зрЯ молоденькаЯ врачиха волновалась, а зЯтек на
работе,  хоть  и  дуролом  он,  зЯтек-то, а зарплатишку ему выплатили, купим
Њашке комбинезончик зимний, присмотрела уже, да, купим... и ко  всему  этому
букету  примешивалсЯ  парной аромат молочной дремы, безмЯтежности, урчаниЯ в
толстеньком Њашкином животике.
     Ѓуквально в трех шагах  без  видимой  причины  засуетилсЯ  плешивенький
гражданинчик  в  куцем  костюме-тройке  и с галстуком неописуемой расцветки.
†абьи  глазки  плешивца  расширились,  в  них  промелькнул   жадный   голод,
точь-в-точь  как  у  нашего  маленького  и  серенького  при  запахе ”имкиной
ветчины;  гражданинчик  затопталсЯ,  поводЯ  носом-картошкой,  и  решительно
двинулсЯ  напрЯмик,  с  каждым  шагом  все  больше  погружаЯсь  в  землю  --
‘вЯтогор-богатырь, когда его мать сыра землЯ носить отказалась. ”ол едва  не
наехал  на  верхнюю  половину гражданинчика, с которой потеками рыхлой грЯзи
полз его замечательный костюмчик, облеплЯЯ плешивца слизью,  смазкой,  будто
гигантский   фаллос,  и  когда  на  пути  оказалсЯ  канализационный  люк  --
гражданинчик мордой врезалсЯ в чугунный край, люк подпрыгнул, глухо чавкнув,
и тротуар на миг вспучилсЯ, словно  огромный  червь  углубилсЯ  и  пропал  в
темных тоннелЯх.
     ‚се.
     Ќет никого.
     ’олько мы едем дальше.
     € солнечные зайчики танцуют вокруг.
     -- Ќичего,  --  успокаивающе  бормочет  кентавр,  петлЯЯ переулками, --
ничего, Ђлька, мы уже около Ћкружной... сейчас выбиратьсЯ будем,  ты  только
потерпи, немного осталось...
     џ  купаюсь в его бормотании, в жаркой парной теплыни, боЯсь расстегнуть
зимнюю куртку, и пот бороздит мой лоб липкими струйками.
     ‡а минуту до того, как ”ол уверенно  свернет  в  подворотню,  нерЯшливо
обросшую  шевелюрой  дикого винограда, за минуту до зимы, поджидающей нас на
той стороне пушистым изголодавшимсЯ зверем -- за  минуту  до  обыденности  Я
поворачиваюсь, и на углу бесплотных улиц неожиданно отчетливо вижу... Џашку.
     Џавел свет Ђвраамович, братец мой непутевый, стоит около сиЯющей свежей
краской будки телефона-автомата -- вместо того, чтобы процветать на островке
близ побережьЯ ћжной Љаролины в окружении акул капитализма -- и оглЯдываетсЯ
по сторонам.  ЋглЯдываетсЯ  плохо, хищно, поворачиваЯсь всем телом, движениЯ
Џашки обманчиво-медлительные, как у большой рыбины, и еще у  него  что-то  с
руками,  только  Я  не  могу  разглЯдеть,  что  именно:  предплечьЯ уродливо
толстые, лоснЯщиесЯ и как-то нелепо срезанные на конце, похожие  на  культи,
обрубки   эти   все  времЯ  шевелЯтсЯ,  подрагивают  меленько,  поблескивают
жемчужной россыпью...
     € ‚ывернутые жители, не замечающие друг друга, обходЯт Џашку сторонкой,
спеша  перейти  через  дорогу,  забежать  в  подъезд  или  на  худой   конец
стеночкой-стеночкой  и  во  дворик...  не  нравитсЯ им Џашка, пахнет от него
неправильно, или прописка у него нездешнЯЯ, или еще что...
     "...мы знойным бураном к растерзанным ранам, -- многоголосо  рокочет  у
менЯ  в  мозгу,  --  приникнем,  как  раньше к притонам и храмам, к шалеющим
странам, забытым и странным, и  к  тупо  идущим  на  бойню  баранам...  пора
нам!.."
     џ  моргаю,  невозможный Џашка исчезает за будкой, и спустЯ мгновение по
улице проноситсЯ свора белоснежных псов с  человеческими  мордами,  в  холке
достигающих груди взрослого детины.
     Џервач-псы.
     ЏринюхиваЯсь  и  взволнованно  обмениваЯсь  рваными репликами, они тоже
скрываютсЯ за будкой; и больше Я ничего не вижу, ничего не слышу.
     ’олько брезжит на самом краю сознаниЯ тихий  лепет  клавиш  старенького
пианино; да еще знакомый с детства голос пробует на вкус полузабытые слова:
                 -- ‡наешь, мне скажут, ты не обессудь,
                 „ело такое -- кричи не кричи,
                 ‚ скорости дом твой, конечно, снесут,
                 ђаз труханут, и одни кирпичи!
                 ђушить, не рушить, сегоднЯ, потом, --
                 Љто за менЯ это взЯлсЯ решать?
                 ‚се это, все это, все это -- дом,
                 „ом,
                 €з которого Я не хотел уезжать...

        x x x
     ‚се.
     ”инита ла сюита.

        4
     -- Ђ  Я  думала,  что  тебе  …рпалыч  давным-давно  все  рассказал,  --
растерЯнно  бросила  Џапа  уже  знакомую  мне  фразу,  заворочавшись  совсем
по-детски.  ‘ловно  это  была  какаЯ-то другаЯ, не та Џапа, котораЯ с гнедым
Џирром перекрывала объезд преследующим  нас  архарам,  да  так,  что  "жуку"
пришлось мотать напрЯмую через •ренову ѓать.
     -- “вы, Џапочка, -- с трудом выговорил Я. -- Ћшибочка вышла...
     Џапа  жалостно  смотрела на менЯ, и на лице ее, длинном лике развратной
свЯтой, украдкой спустившейсЯ с полотен ќль  ѓреко  нюхнуть  марафету,  было
написано: "‚решь ты все, Ђлька!.."
     -- „а  ты  чайку  ему лучше плесни, -- буркнул ”ол, глубоко затЯгиваЯсь
мЯтой сигаретиной.
     —аек у них был еще тот -- не знаю уж, что  они  в  него  пихали,  кроме
меда,  мЯты  и  самогона,  но  жить  после  него  хотелось,  а  двигатьсЯ не
получалось.
     ‚от Я и не двигалсЯ, а лежал в ворохе драных одеЯл и смотрел  на  Џапу.
‘трогий  узкий  пиджак  в  крупную клетку, крахмальнаЯ манишка цвета первого
снега,  кожанаЯ  селедка  галстука  заколота  золотой  булавкой,  феанитовые
запонки  на  манжетах  --  и  снизу  кокетливо  вывернутые  колеса, а сверху
короткаЯ набриолиненнаЯ стрижка  и  мужскаЯ  шлЯпа  с  кантом.  Ћднажды  мне
довелось   видеть,  как  ослепительнаЯ  Џапочка  обижала  кентавра-грубиЯна,
посмевшего вслух усомнитьсЯ в правильности Џапиной  сексуальной  ориентации,
обижала  долго  и сильно, вплотную приближаЯсь к членовредительству; а потом
приехал ”ол и от души пособил. ЉажетсЯ,  ”ол  был  неравнодушен  к  Џапочке.
ЉажетсЯ,  ”олу  хотелось  проверить -- что там, под пиджаком, манишкой и так
далее? ЃьетсЯ ли там сердце и в чем оно, так сказать, бьетсЯ? џ не исключаю,
что мой бравый приЯтель уже успел это проверить, и теперь ему хотелось еще.
     ‹адно, замнем длЯ Ясности...
     -- ќто потому,  Ђлька,  что  вы  все  живете  на  кладбище,  --  сквозь
подступающий  сон  доносилсЯ голос то ли ”ола, то ли Џапы, путаЯсь в дремной
вате. -- †ивете, и сами не замечаете...
     "Њы знойным бураном... -- смеЯлсЯ сон. -- Њы..."
     џ снова смотрел на вылезающего из  стены  исчезника,  валЯлсЯ  на  полу
мордой  в паркет, вертелсЯ в снежном смерче побоища у машин, нессЯ верхом на
”оле -- и понимал, что сплю. †изнь моЯ во сне стремительно летела под откос,
как мальчишка по укатанной ледЯной горе, оседлав скользкую картонку. ‘мешно!
-- еще   совсем    недавно    главной    проблемой    были    отношениЯ    с
козлом-редактором...  что  там  еще?..  ну,  Ќатали почти забылась, это не в
счет,  отец  почти  не  пишет,  а  дозвонитьсЯ  на  его  необитаемый  остров
совершенно невозможно... чепуха.
     Ћгрызки от Яблок.
     ‚ыпейте  перцовки  с  психом  …рпалычем  --  и жить вам станет весело и
необустроенно, начнете вы хлебать чаек-горлодер по подвалам „альней ‘рани...
кстати, что ж это мы в подвале?.. а-а, на первом этаже вайдосит  многодетное
семейство лопуха-электрика, на втором молодожены неутомимо крЯхтЯт от любви,
и  не  было бы нам с ”олом и Џапочкой покоЯ ни светлым днем, ни темной ночью
-- а в подвале хорошо,  печечка  дымит-кочегаритсЯ,  лампочка  под  потолком
подмигивает  нервным  тиком, не нравитсЯ лампочке напрЯженьице, ох, и мне не
нравитсЯ, что сплю Я и вижу, как лампочка моргает...
     †изнь моЯ, иль ты приснилась мне?..
     …сли бы! -- а то ведь даже в царстве грез отсвечивает, что …рпалыч мне,
лучшему другу с двухколесной точки зрениЯ Џапы, отнюдь  не  все  выложил,  в
письмишке-то!  Ќе  верю Я тебе, …рпалыч, ни на понюшку табаку не верю: что ж
ты, хрен старый,  кучу  времени  со  мной  на  бегу  общалсЯ,  а  тут  вдруг
разоткровенничалсЯ?  ‡нать,  шибко  нужен  Я  тебе  стал... всем стал нужен:
ђитке, чтоб свел сержанта с ”олом, …рпалычу длЯ  упражнений  в  эпистолЯрном
жанре  насчет  "мифологической реальности", следовательше ќре длЯ задушевных
бесед, полковнику-архару длЯ... вот этому точно что длЯ.
     ‚сем нужен.
     Ђ Я ведь себЯ не переоцениваю -- тоже мне, Яхонт неграненный,  ценность
великаЯ!  €  ежу  Ясно,  что не в Ћлеге Ђвраамовиче дело, Я к интересу этому
всеобщему лишь краем приписан, как мой дражайший братец  Џашка  к  ‚ыворотке
ихней...
     Џашка!
     Љолчерукий Џашка и свора Џервач-псов по его следу!
     Ќадо...
     "Ћткройте  пещеры невнЯтным сезамом... откройте -- коверкает души гроза
нам... откройте..."
     ‘плю.
                            ‚место предисловиЯ

        ‚’ЋђЌ€Љ, ’ђ€„–Ђ’Ћ… €ћЌџ
                                   или
            нечто о френчах, реке €ордан и цитатах из Ћ.ѓенри
                            ...Ђ нам толковали о больной печени...
                                                           Ћ.ѓенри

        1
     Џусть не волнуютсЯ многоуважаемые читатели!
     ќти страницы -- не  дежа  вю,  не  ошибка  наборщика,  а  всего-навсего
предисловие   ко   второй   книге  романа.  Ћное  предисловие  вполне  можно
пропустить, не читаЯ, ибо самое главное уже сказано в Џредисловии N 1, а  по
поводу  френча и реки €ордан у каждого, смею надеЯтьсЯ, уже сложилось вполне
определенное и квалифицированное мнение.
     Љстати, почему френч?
     Џочему не смокинг, не фрак, наконец?
     —ерный френч вынырнет не свет Ѓожий ближе к концу романа.  …го  наденет
уже знакомый вам персонаж, чтобы именно в нем предстать перед ’ворцом, перед
смертью предупредив мир о том страшном...
     ‚прочем, о чем именно, вы прочитаете сами -- если охота будет.
     ”ренч  надел  на  героЯ Я. ‘делано сие было совершенно сознательно, ибо
длЯ менЯ это старо- и одновременно новомодное одеЯние  намертво  срослось  с
первыми  залпами  Ђрмагеддона,  прогремевшего  восемь десЯтилетий тому. ‘вой
черный френч Я, как и упомЯнутый персонаж, приобрел на Ѓарабашовском рынке в
•арькове и при примерке терзал продавца вопросом: похож ли Я в нем  если  не
на  белогвардейского  офицера  в  отпуске,  то по крайней мере на Ђлександра
”едоровича Љеренского. Љак выЯснилось, ничуть не похож. Ќаш персонаж  такими
вопросами  не  задаетсЯ,  но  его  черное  одеЯние  по  давней  моде  как бы
подчеркивает странную смычку  времен.  ”ренч  эпохи  начала  Ђрмагеддона  на
человеке,  провожающем  уходЯщий  навсегда  ‘тарый  Њир. ‚ Ќовом ему уже нет
места -- вместе  со  старомодным  изЯществом  черного,  слегка  приталенного
костюма,   на   сверкающих   пуговицах   коего   еще   отражаютсЯ   отблески
белогвардейских штыков.
     ‚прочем, Ђрмагеддон уже был.
     ‚чера.
     Ђвтор этих строк, не успевший на Џерекоп и под ‚олочаевку, в свое времЯ
немало писал о Џоследней Ѓитве, заслужив целый грузовой эшелон  упреков  как
от    любителей    звездолетной    фантастики,    так    и    от   паладинов
драконисто-баронистой фэнтези.
     (Џо поводу этого -- смотри и расшифровывай эпиграф.)
     Ђвтор ничуть не смирилсЯ, но все же дал зарок -- не писать более о веке
••-м, о столетии Ђрмагеддона. € отнюдь не  из-за  снобистского  кваканиЯ  --
бумажного  и  виртуального.  ‘лишком  тЯжела  тема.  ѓоворЯ  словами ЂлексеЯ
Љонстантиновича ’олстого, и разум мутитсЯ, и перо выпадает из рук.
     ‚от почему сей роман был длЯ автора особенно труден.

        2
     Њой славный соавтор, великий английский фантаст сэр ѓенри  ‹айон  Ћлди,
честно призналсЯ (читай Џредисловие N 1), что вышел на тему через магический
кристалл  своего  знаменитого романа о ѓерое, которого не может быть больше,
чем один. Њне, нижеподписавшемусЯ, пришлось искать подходы с  иной  стороны.
—ерный  френч обозначил первый из них. џ писал о двадцатом веке, но так и не
закончил рассказ. ђассказ о том, что будет после.
     Џосле Ђргмагеддона.
     Љак-то в одном интервью Я обещал описать конец света -- после того, как
сей конец наступит. ЏредварЯЯ недоверчивую улыбку уважаемой  журналистки,  Я
поЯснил,  что  в  отличие  от большинства писавших и снимавших на эту, столь
ныне модную, тему, придерживаюсь в данном вопросе более  чем  ортодоксальных
взглЯдов.  Ђ  взглЯды  эти  достаточно просты. ‘тоит лишь открыть читанные и
перечитанные страницы ЋткровениЯ  ‘вЯтого  €оанна  Ѓогослова,  и  мы  увидим
очевидную  вещь,  поражающую  больше, чем железные стрекозы, стальные кони и
‡везда —ернобыль, отравившаЯ воды рек.
     Љонец света наступил -- а люди не заметили.
     Њожет, это единственное, что еще удивлЯет менЯ в €стории.
     Ќе заметили!
     ‚ыходит, прав ‘паситель -- иным и знамениЯ мало. € не  надо  кивать  на
то,  что  большое видитсЯ на расстоЯнии. Ђрмагеддон прошел давно, но об этом
мало кто хочет слышать. Љрепкие же нервы даровал нам ѓосподь!
     €ерусалим, €ерусалим, побивающий пророков!
     € не правы мои уважаемые  коллеги-писатели  от  ‚Ячеслава  ђыбакова  до
Џесаха  ЂмнуэлЯ.  €х  Ђпокалипсисы оптимистичны хотЯ бы в том, что уцелевшие
понЯли, что свалилось на них с разверзшихсЯ небес.
     Ќет, не понЯли.
     € поймут не скоро.
     Љогда ‘паситель пришел в этот мир, открыв начало  Ќовой  эры,  об  этом
узнали  одиннадцать  человек, включаЯ пророчицу Ђнну и вифлиемских пастухов.
„аже через тридцать лет,  когда  Ћн  возвестил  это  черным  по-арамейскому,
<NI>…го услыхала горстка Ђпостолов. € только через два-три века...
     ‘тоит ли продолжать?
     Ђвтор  не  настаивает  на  своей  версии €стории. †елающие вполне могут
повторЯть попугаЯми-ара истину о том, что все к лучшему  в  этом  лучшем  из
миров,   и   новое   тысЯчелетие   будет  эпохой  человеческого  могущества,
безбрежного счастьЯ, а также многополЯрного  мира  и  рацвета  парламентской
демократии.
     ‡авидую вам, оптимисты! €бо обещано вам –арствие Ќебесное.

        3
     Љроме черного френча, была еще одна причина.
     Љак  известно, некий булгаковский персонаж однажды решил написать роман
об €исусе •ристе.
     џ не любитель апокрифов -- не читатель и тем более  не  сочинитель.  Ќо
один  сюжет  прикипел  к  душе  намертво, и жаль, что не мне написать о реке
€ордан.
     €сториЯ всем памЯтнаЯ. Џлотник из Ќазарета по имени €исус отправилсЯ на
реку €ордан, влекомый слухом, что  там  объЯвитсЯ  ЊессиЯ  --  долгожданный,
выстраданный.  Ќе  Ћн  один  -- тысЯчи стекались к пологим берегам неширокой
реки, дабы увидеть …го. ‚опрос был почти решен -- вот Ћн, Љреститель  €оанн,
сын  ‡ахарии,  смывающий  проточной  водой  наши  грехи. Џотому и спешили --
увидеть и услышать, как объЯвитсЯ  Ћн  во  славе  своей,  в  огне  негасимой
шехины, карающий и милующий именем ’ворца.
     Џлотник ждал на берегу и вместе с другими жаждал ответа, уже, казалось,
очевидного.
     Љто Ћн? Ќе ты ли, Љреститель?
     € вот прозвучали слова сына ‡ахарии, перевернувшие мир:
     ЊессиЯ -- не Я.
     ЊессиЯ -- ’ы!
     ’рудно  найти более драматичный сюжет. Ѓогословы-ортодоксы спешат снЯть
напрЯжение, поЯснЯЯ, что €исус знал -- с самого рождениЯ, с первого детского
крика. € обращение к Љрестителю -- лишь дань уважениЯ к великому пророку.
     Ђ если все-таки нет?
     Џарень из глухой провинции, много  лет  кормивший  плотницким  ремеслом
мать    и    кучу    сестер-братьев,    слушавший   в   захудалой   синагоге
недоучек-книжников, жаждет увидеть чудо, и вдруг узнает, что чудо -- это  Ћн
сам.
     Ћтсюда  --  пустынЯ,  долгие  недели  одиночества, попытка разобратьсЯ,
понЯть самого ‘ебЯ. €, конечно, €скуситель.  €бо  что  толку  искушать  ‘ына
Ѓожьего,  с  младенчества  ведающего  о своем жребии? Ќо —еловек, только что
узнавший  о  том,  кто  Ћн  на  самом  деле  --  это  ли   не   добыча   длЯ
ЏротивостоЯщего?
     ’аков  сюжет,  за  который  Я  никогда  не возьмусь. € не только в силу
почтениЯ к традиции. €исус был неординарной ‹ичностью. Ћн справилсЯ с  ‘обой
удивительно  быстро,  и  смог  не  только  отослать  прочь Џровокатора с его
дешевыми соблазнами, но и не побоЯлсЯ выпить чашу в ѓефсиманском саду,  хотЯ
речь  уже шла не о бутербродах с саранчой и царствах-государствах, а о жизни
и тридцатисантиметровых гвоздЯх, вбитых в запЯстьЯ.
     ‘е —еловек!
     Ќо пути ѓосподни неисповедимы. ‚се мы -- орудиЯ …го, и кто знает, вдруг
завтра Љреститель укажет пальцем именно на тебЯ? ’ебЯ --  слабого,  пьющего,
ссорЯщегосЯ с женой и начальством на работе, глотающего анальгин, когда ноют
зубы, поелику страшно идти к злодею-стоматологу?
     ЊессиЯ -- ты!
     Ќу как? Џо плечу ноша?

        4
     Ђмерику  открывали много раз и, наверное, еще откроют, не завтра -- так
через пару веков.
     ‘южет, мною выше обозначенный, привлекал многих. „лЯ менЯ  ближе  всего
трактовка  великого  Љлайва  ‹ьюиса,  но  его ђестон, спасающий Џереландру и
самое ‡емлю, все-таки крепкий парень,  настоЯщий  англичанин,  из  тех,  что
бросали  на  дюнкерские  плЯжи свои стальные каски, как залог возвращениЯ, и
мертво держали оборону в песках ’обрука и ќль-Ђламейна.  ‹ьюис  "Љосмической
трилогией"  смело  противостоит  пессимизму  своего  землЯка  и современника
Ћруэлла. Ћни не пройдут! Џотомки тех,  кто  вырвал  у  €оанна  Ѓезземельного
‚еликую  •артию,  не  допустЯт,  чтобы  воцарилась  ЊерзейшаЯ  Њощь вкупе со
‘таршим Ѓратом!
     Ќадо ли напоминать, что именно в эти годы Џрофессор заканчивал роман  о
маленьких   и   нескладных  обитателЯх  ира,  сумевших  остановить  —ерного
‚ластелина?
     Ќам историЯ не оставила места длЯ оптимизма.
     Ќет его -- и не будет.
     ‚месте  с  тем,  решаем  мы  проблему,  помЯнутую  выше,  с   легкостью
необыкновенной.
     Љак  правило,  героем  оказываетсЯ отставной десантник с опытом Ђфгана,
спасающий мир методами, опробованными под ѓератом и „желалабадом (сначала --
гранату в дверь, а потом задавай вопросы).  ‘порить  с  подобной  трактовкой
просто  не  хочетсЯ,  ибо убереги нас ѓосподь от такого спасителЯ, а от всех
прочих мы и сами убережемсЯ. € можно бы на этом и  точку  поставить  (каковы
мы,  таковы  и  спасители),  но  €сториЯ  не  стоит на месте, книги пишутсЯ,
издаютсЯ, и на смену очередному Љрутю ЌемерЯнному (и нарЯду с ним)  на  роль
‘пасителЯ начинает посЯгать некто совершенно другой.
     Џостине,  никто  не  даст  нам избавленьЯ! ‚о всЯком случае, не Ѓог, не
царь и не герой. ‘ами разберемсЯ, причем в лучшем виде!
     Ќу, например.
     ‘ижу это Я в кофейне, кофе пью -- двойной  и  без  сахара.  ‹юблю  кофе
пить,  особливо по холодку! € вот приходит ко мне сам ѓосподь ‘аваоф, гласЯ:
"‚анЯ! (ЏетЯ, ‚асЯ, Њаксимушка), а не спасешь ли мир? џ тебе молний  подкину
вкупе с громами, и войско превеликое, а ты уж будь добр, поспособствуй!
     € все бабы -- твои!!!"
     ЏоглЯдел  Я на свой "ђоллекс", прикинул, что до ближайшей "стрелки" еще
целых два часа с половиною, да и рукой махнул: ин ладно, ѓосподи, спасу!  „а
тока одних баб мне мало, мне б еще джакузи походный, да архангела ѓавриила с
мечом в зубах в качестве тела моего хранителЯ...
     Ќу, в общем, спас.
     ‘пас -- и пошел кофе пить. ‹юблю, чтобы двойной и без сахара!
     —итать  такое  весьма  любопытно.  Ќе  об авторе подобный текст говорит
(автор -- молодец, свое дело знает!) -- о читателЯх. Ћ  студентах-недоучках,
зачеты   не   сдавших,  любителей  игры  в  "DOOM"-поддавки,  дабы  набравши
последовательно IDKFA и IDDQD, ощутить себЯ, хоть на час, суперменами, а  не
тварью дрожащей. Њир спасти -- да раз плюнуть, вот только кофе допью!
     Џоколение,  родившеесЯ  после  Ђрмагеддона!  ‘коль сладостно вам читать
такое! ‚едь Я, двоечник-хвостист, тоже могу так, чтобы и  кофе,  и  архангел
ѓавриил...
     Љрутые мы, крутые -- пока на зачет идти не надо.
     Ћдин  умный  и  наблюдательный  человек  верно  отметил, что фантастика
снежным комом с горы катитсЯ в бездну стеба и беспроблемности. ‹егче так  --
и  писателЯм,  и читателЯм. ЏисателЯм -- творить по известному рецепту (а вы
думаете, это король Ђртур? Ќе-а, не Ђртур это, а придурок  и  козел.  Ђ  вот
џ!..).  €  читателЯм  --  не напрЯгатьсЯ во избежание очевидных последствий.
Џисатель пописывает, читатель почитывает.
     Ќе все!
     ‘лава Ѓогу, не все!
     Ћднако дух уже чувствуетсЯ. „ух,  исходЯщий  от  снобьЯ,  что,  сидЯ  в
разных  кофейнЯх,  каркает:  "ђоманы €кса -- чернуха, €грека -- заумь, ‡ет в
исторических реалиЯх ни шиша не смыслит, Ѓета-‘игма -- в  мифологических,  у
„ельты с достоверностью напрЯг... ‡ато!.."
     Џодставь  имена  сам, о —итатель, и забудь о них, хотЯ бы на времЯ. € о
снобах забудь. €бо не длЯ очернениЯ своих коллег написал Я сие (жанры всЯкие
нужны, жанры всЯкие важны), но длЯ разъЯснениЯ.
     €бо тЯжко не только мир спасать, но и больную собаку выходить.
     Ђ уж если палец ЉрестителЯ укажет на тебЯ!..
     Ћб этом и роман.
     Џотому и искусилсЯ Я нелегкой темой, дабы поЯснить -- и  себе,  и  всем
остальным -- две очевидные вещи. „лЯ менЯ очевидные.
     ќра,  начавшаЯсЯ две тысЯчи лет назад в ‚ифлиеме, заканчиваетсЯ. —ем --
мы еще не понЯли, не успели понЯть, но вокруг  нас  уже  проступают  смутные
контуры  Ќового  Њира со своими законами и правилами. Ѓог даст, на нашу долю
не достанетсЯ и десЯтой доли того, что довелось хлебнуть персонажам романа.
     „аст Ѓог -- но быть может, и не даст!
     Ћтсюда -- caveant! Ѓудьте бдительны! € если не придетсЯ брать на  плечи
ношу,  подобную  той, что взвалили на себЯ герои романа, то хотЯ бы вылечите
больную собаку, скулЯщую у ваших дверей.
     Ђ потом можно и кофе пить!
     Ђ по поводу больной печени, упомЯнутой в эпиграфе, к которому отсылал Я
тебЯ, о многотерпеливый —итатель,  обратись  к  первоисточнику  --  славному
писателю  Ћ.ѓенри,  изрекшему  сие  в  тЯжкий длЯ него час. Ћ больной печени
толковали его критики, не видЯ, не желаЯ видеть...
     ...—то  именно  --  легко  догадатьсЯ.  …жели  нет,   советую   открыть
предисловие  к  старому  "синему" двухтомнику, изданному еще в далекие 60-е,
когда главные герои нашего романа еще не родились. •орошие были годы!  ’огда
под  песни ‚ысоцкого да под "Џоехали!" ѓагарина легко мечталось о Ѓудущем, о
грЯдущем Џрекрасном Ќовом Њире.
     € вот оно наступило -- Ѓудущее.
     ЌЂЊ ‡„…‘њ †€’њ.
                                             Ђндрей ‚алентинов

         * —Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ * 
                   ѓЋ‘ЏЋ†Ђ ‘’Ђђ€‰ ‘‹…„Ћ‚Ђ’…‹њ
                                  или
                 все, что угодно, включаЯ боевого слона

        ‚Ћ‘Љђ…‘…Ќњ…, Џџ’ЌЂ„–Ђ’Ћ… ”…‚ђЂ‹џ
            Ћт потопа, от порчи водЯной * ’аракан от детства *
            ’еориЯ ‘еменова-‡усера * †эка-Џотрошитель * €х дЯдЯ
                          самых честных правил

        1
     € все-таки она лопнула!
     ’очнее -- он.
     ‘тоЯк.
     ЊернаЯ капель разбудила менЯ в  начале  третьего.  Ќесколько  секунд  Я
бессмысленно  глЯдела на зеленоватый циферблат стареньких, еще до катастрофы
склепанных, часов (хорошо идут, причем сами -- ни часовой-домовой не  нужен,
ни  отвертка,  дабы  оного злыднЯ пугать!), пытаЯсь понЯть: отчего в феврале
пошел дождь? Ќо затем ни с чем не сравнимый запах сырой штукатурки  заставил
проснутьсЯ  окончательно. ‚се еще не верЯ, Я накинула халат, включила свет в
коридоре...
     Ѓатюшки светы!
     ‚от уж поистине -- "батюшки"! „аже в полузабытом  столичном  общежитии,
где  потолки  были  расцвечены  на  зависть  Џикассо  и  Ѓелютину, такого не
увидишь!
     ‘ потолка не  просто  капало  --  лило.  Џо  красному  линолеуму  бодро
расползались  лужи,  среди  которых  белели  кусочки рухнувшей штукатурки, а
сверху  продолжалсЯ  водЯной  десант,  с  каждой  секундой  становЯсь  гуще,
основательней...
     —ерез  мгновение,  вспомнив  давний опыт, Я догадалась, что виной всему
основной стоЯк, причем рванула именно горЯчаЯ вода, от которой поистине  нет
защиты, и нужно немедленно что-то делать, потому как...
     € вдруг Я понЯла, что делать мне ничего не хочетсЯ. ‘ минуту Я пыталась
сообразить,  что  это со мной, и откуда сей приступ мазохизма, и тут до менЯ
начало доходить...
     Ѓодро хлюпаЯ по лужам, Я прошла на кухню  и  воззрилась  на  иконостас.
’ак-так,  голубчики!  Ќе  уследили,  значит? Ђ ведь такого быть не может. Ќе
должно! Ќо ведь случилось!
     Њанок-оберег    --    стараЯ    вьетнамскаЯ     деревЯннаЯ     вазочка,
свежезаговореннаЯ  две  недели  назад  по  всем  правилам, с мукой и постным
маслом -- смотрелсЯ еще глупее, чем обычно. € это шаманство -- побоку!
     Џод веселый шум капели Я отыскала в початой колоде  одноразовую  иконку
Ќиколы    Њокрого,    сверилась    с    печатной    инструкцией   и   зажгла
конфорку-"алтарку". Ќу-с, ставим опыт.  Љак  бишь  там  напечатано?  "‘вЯтой
Ќикола  Њокрый,  спаси  и  оборони,  от  потоплениЯ,  от  потопа,  от  порчи
водЯной..." Џросвира обуглилась,  образок,  как  ему  и  положено,  принЯлсЯ
темнеть. џ взглЯнула на часы...
     —ерез  полчаса стало Ясно -- не работает. Џотоп продолжалсЯ, штукатурка
большими кусками падала на пол, обнажаЯ желтую глину обмазки,  а  Ќикола  на
иконке  прЯтал  глаза,  Явно  стыдЯсь происходЯщего. Њокрое пЯтно на потолке
расширилось, первые капли упали на  иконостас.  €  внезапно  Я  понЯла,  что
переживаю, может быть, одну из самых счастливых минут за последние годы.
     Ќе  работает!  Ѓог с ним, с недавним ремонтом, с испорченной побелкой и
неизбежным нашествием штукатуров. Ќе  работает!  €коночки-булочки-конфорочки
-- то, что все эти годы доводило до бешенства, не даваЯсь пониманию, сбивало
с  толку,  заставлЯЯ  чуть ли не сходить с ума. Ќе работает! ‡начит, прокол,
значит, в этой нелепой, не поддающейсЯ логике системе случилсЯ сбой,  а  это
хорошо, это очень хорошо!
     џ представила себе физиономию …всеича -- нашего домового ’ех-ника. …сли
не ошибаюсь,  пару дней назад он намекал, что за беспорочный труд неплохо бы
с него, хорошего да пригожего, судимость снЯть.  €нтересно,  что  он  сейчас
запоет?
     Џолюбовавшись  еще  с минуту зрелищем, которое до менЯ видел, вероЯтно,
лишь Ќой со своими подельщиками, Я решительно  двинулась  к  телефону.  Ћпыт
поставлен,  пора и квартиру спасать. ЉажетсЯ, …всеич не только ’ех-ник, но и
водопроводчик.  Џусть  побегает,   а   то   Я   ему   напомню,   что   такое
"условно-досрочное"!  џ  снЯла  трубку,  заранее  предвкушаЯ,  как "господин
’ех-ник высшего разрЯда" дернетсЯ от ночного звонка, поднесла ее к уху...
     ’елефон молчал.
     Њолчал глухо, мертво.
     ‚се еще не верЯ, Я положила трубку на место, вновь поднЯла...
     Њолчит.
     € тут Я почувствовала, как хорошее настроение  начинает  улетучиватьсЯ,
сменЯЯсь  растерЯнностью. утки -- шутками, но мой телефон отключить нельзЯ.
“ него и проводов нет,  так  что  даже  из  гнезда  не  вырвешь.  Ђ  здорово
получаетсЯ:  у  старшего следователЯ прокуратуры лопаетсЯ стоЯк, отключаетсЯ
телефоннаЯ свЯзь... —то дальше? Џогаснет электричество? Џистолет  заржавеет?
„а что же это творитсЯ, в конце-то концов?
     џ  вздохнула,  перекрестилась  на ’роеручницу (настоЯщую, не из здешней
лавки), и принЯлась одеватьсЯ, благо идти недалеко --  в  соседний  подъезд.
…сли  "господин  ’ех-ник"  не  приведет  все в божеский вид к утру, Я ему не
только условно-досрочное припомню! Ћн как-то  хвастал  (после  второй  рюмки
"олдевки"),  что  любой  стоЯк усмирит с помощью веревки о семи узелках. ‚от
пусть и  попробует!  “зелочки-веревочки,  конфетки-бараночки!  Ќо  ведь  как
интересно получаетсЯ! †аль, объЯснить некому.
     Ќе в городскую же епархию обращатьсЯ!

        x x x
     Ќа  работу Я пришла злаЯ, как черт (еще бы -- второе подрЯд воскресенье
делают  рабочим  днем...   мироеды!).   ђыкнула   на   недотепу-практиканта,
сунувшегосЯ  ко  мне  со  своими  бумажками,  и,  с грохотом захлопнув дверь
кабинета, бухнулась в кресло. ‚идеть никого не  хотелось,  работать  --  тем
более, а уж отвечать на телефонные звонки...
     „зинь!
     џ покосилась на проклЯтую трубку, мысленно желаЯ звонившему всех благ и
ревматизм впридачу, но дурак-аппарат и не думал униматьсЯ.
     „зинь! „зинь! „зи-и-инь!
     џ вздохнула, помЯнув царЯ „авида и всю кротость его; взЯла трубку.
     -- ѓизело?
     ’ак и знала! ђевенко, начальник следственного, чтоб его!
     -- ѓизело! Љакого черта у тебЯ там происходит?
     ЏерваЯ  мысль  была  о стоЯке, что Явно свидетельствовало о хроническом
недосыпе. Ќет, дело, конечно, не в ночном потопе...
     -- Ђлло, ѓизело!..
     -- ‘лыш