ормальный мир, но исчез лишь Янтарный цвет,  а  за
всеми  столиками  сидели попрежнему кошки, кошачьи лапы держали
рюмки, кошачьи глаза оглЯдывали соседей, и топорщились  кошачьи
усы.
     џ  старалсЯ не смотреть на Ќаталию, сидЯщую рЯдом со мной,
не желаЯ, чтобы с ней случилось такое же превращение. Ћна же  с
интересом следила за моей игрой с бокалом, и заговорила перваЯ:
     --  ќта  игра  опаснаЯ...  и  даже  очень  опаснаЯ, сквозь
шампанское можно увидеть страшные  вещи...  лучше  налейте  мне
чего-нибудь крепкого, и себе тоже.
     Љ  счастью,  в  ее лице ничего кошачьего не было. ‚зглЯд у
нее был открытый, доверчивый  и  веселый,  и  хотЯ  веселье  ее
выглЯдело  чуть напускным, Я в нем видел желание развлечь менЯ,
и это радовало.
     Џосле Я вспоминал с удивлением, как парадокс, что она  мне
тгда в ресторане не показалась красивой. ‚прочем, Я чувствовал,
что  другие  воспринимают ее как очень красивую женщину, и она,
помимо  собственной  воли,  всегда  представлЯет   длЯ   мужчин
приманку.
     --  ђасскажите о кошках, -- попросила она, -- их и вправду
здесь много?
     Ќа другой стороне  стола  шел  разговор  о  делах  --  оба
„митриЯ,  как  Я понЯл, не случайно расположились около ћлиЯ и,
то  ли  советуЯсь  с  ним,  то  ли  ожидаЯ  помощи,   наперебой
рассказывали о своих неурЯдицах. —ерез стол долетали обрывки их
разговора:
     --  ...заказ был, проект утвердили, даже макет одобрили...
Ђ он говорит, Я этот  договор  не  подписывал!..  ђазбирайтесь,
мол,    сами...    жалко,    большой    заказ...   положение-то
безвыходное...
     ЌесмотрЯ на  увлеченность  своими  делами,  они  времЯ  от
времени  бросали  на  нас  короткие взглЯды, точнее на Ќаталию,
котораЯ была центром притЯжениЯ в  их  компании;  она  же,  как
будто,  была  полностью  поглощена  моими  рассказами  о ночном
городе и первом знакомстве со сфинксом.
     ‘лушать она умела удивительно  хорошо  --  слушали  глаза,
слушали   чуть  приоткрытые  губы,  слушали  мЯгкие  каштановые
волосы; мне казалось, в зале нет никого, только  она  да  Я,  и
рассказывать   ей   было   так   приЯтно,  что  Я  все  не  мог
остановитьсЯ, хотЯ опасалсЯ, что говорю слишком много.
     -- Љак интересно... -- ее глаза и губы  по-детски  на  миг
округллись,  --  менЯ  кошки всегда привлекали... как символ...
символ домашнего очага и символ загадки...  а  как  они  ходЯт,
лежат,  как  вытЯгивают  лапы  --  предельный  уют и предельнаЯ
дикость...  удивительное  соединение...  --  она   говорила   с
паузами,  как  бы думаЯ вслух, и от этого возникало впечатление
совершенной  открытости  и  полного   пониманиЯ   друг   друга.
‡начительно   позднее   Я  понЯл,  что  это  была  своего  рода
изысканнаЯ любезность по отношению к собеседнику, но  тогда  --
тогда  мне  казалось  неожиданным  длЯ  обоих  подарком  судьбы
возникшее между нами прелестное общение. џ думал,  как  хорошо,
что  она  не  кажетсЯ  мне  слишком  красивой,  иначе  Я был бы
порабощен ее чарами, и настал бы конец спокойной жизни. € думаЯ
об этом, Я уже любовалсЯ необычной красотой ее лица  и  слушал,
стараЯсь не упустить ни одной интонации, ни одного оттенка.
     --  Љошка -- она ведь совсем домашнЯЯ, ее можно погладить,
она теплаЯ и  пушистаЯ...  и  она  же  --  совершенно  чужаЯ  и
непонЯтнаЯ...  сколько  презрениЯ  кошка  может  вложить в один
взглЯд... или в поворот головы... никакое другое животное... да
и человек, пожалуй, тоже...
     -- ЌатальЯ! Ћтзовись же, ЌатальЯ! --  громко  прервал  нас
„имитрий, в голосе его были нотки пьЯной нервозности. -- Љак вы
однако  увлеклись разговором! Њы хотим перебратьсЯ в дом, -- он
обернулсЯ ко мне, -- а вы не против?
     -- „а-да, -- сказал „има, -- пойдемте... только мы  как-то
странно,  давайте  выпьем и все перейдем на ты, -- он взЯлсЯ за
ножку рюмки.
     ЌаталиЯ  на  него   посмотрела   внимательно,   словно   с
сомнением,  медленно  поднЯла  свою  рюмку  и  выпила вместе со
всеми.


     ‚ ту ночь в нашем доме  мы  все  перевернули  вверх  дном.
‚ытащили  на  улицу  стол  и расположились в саду с керосиновой
лампой. ђЯдом под деревом выстроилась батареЯ неизвестно откуда
взЯвшихсЯ бутылок.
     Џрежде чем  продолжать  выпивку,  сказала  ЌаталиЯ,  нужно
устроить  длЯ  всех  ночлег, и мы с ћлием при свечах показывали
гостЯм дом. ЌаталиЯ облюбовала длЯ себЯ мезонин, и пачки  газет
из  него  мы выкидывали сверху прЯмо на землю, не утруждаЯ себЯ
ходьбой вверх-вниз по лестнице.
     „имитрий варил кофе по известному лишь ему рецепту,  и  от
кофе мы стали как будто немного трезвее, не ненадолго.
     ‘нова начались тосты. „има сел рЯдом с Ќаталией и, взЯв ее
за руку,  что-то нашептывал на ухо, Я же, словно первый симптом
опасной болезни, ощутил укол ревности, и радовалсЯ равнодушному
выражению  ее  лица.  ‚  ответ  на  какие-то  его   слова   она
отрицательно  покачала  головой,  после чего он обиделсЯ, налил
себе полный стакан водки  и,  отвернувшись  к  ћлию,  затеЯл  с
пьЯным  азартом разговор опЯть о делах, насколько Я мог понЯть,
о памЯтнике, который они с „имитрием должны были,  или  хотели,
сделать длЯ города.
     Љто-то  придумал  пойти  смотреть сфинкса, и мы все вместе
ходили к морю. ‚ода была теплаЯ, и всем захотлось купатьсЯ,  но
в море почему-то полезли только ЌаталиЯ и Я.
     Њы  заплыли  с  ней далеко, она плавала быстро, и Я сильно
запыхалсЯ, стараЯсь не отстать  от  нее.  Љогда,  наконец,  она
остановилась,  берега  не  было видно, и огни города светЯщейсЯ
епочкой осели на горизонте.  Ќа  невидимом  темном  мысу  редко
мигал маЯк, и вода приносила откуда-то еле слышный плеск.
     --  „авай  полежим  немного,  --  попросила  она,  -- лежи
тихо-тихо, тогда будешь слышать менЯ.
     џ лег на спину, и тишина наполнилась  гулом,  шуршанием  и
звонкими всплесками... как много звуков в воде...
     ‘квозь    журчание   доносилсЯ   ее   голос,   далекий   и
приглушенный, как слышатсЯ голоса во сне:
     -- џ люблю так лежать и смотреть на звезды... смотри,  они
сразу спускаютсЯ к нам... или мы к ним проваливаемсЯ.
     Ћна  замолчала, Я слышал теперь лишь журчание сонной воды.
„вигаЯ осторожно рукой, Я нашел ее руку,  и  она  мне  ответила
легким пожатием пальцев:
     --  ќто  зрелище менЯ завораживает... и даже преследует...
иногда по ночам мне кажетсЯ, что стены и  потолок  исчезают,  и
надо  мной  звездное небо... это мое давнее-давнее, еще детское
ощущение... Я тогда верила, что на звездах живут ангелы.
     -- ’ы, наверное, сама была похожа на озорного ангелочка?
     --  Ќет,  Я  была  самым  обыкновенным  ребенком,  --  она
попыталась высвободить свою руку, но Я мЯгко ее удержал.
     џ  молчал,  не  знаЯ,  как загладить мою неловкость, и она
понЯла это.
     -- ЉажетсЯ, нам пора удирать. ‘лушай!  --  Ћна  сжала  мои
пальцы, и, задержав дыхание, Я услышал рокот мотора.
     ‘начала  совсем  тихий,  он  скоро  вытеснил все остальные
звуки. ЏриближаЯсь,  и  опЯть  удалЯЯсь,  источник  его  кружил
поблизости,  будто  искал нас или, хуже того, охотилсЯ за нами.
Џотом мы его увидели -- вдоль  берега  шел  пограничный  катер,
медленно  обшариваЯ  прожектором  прибрежную полосу. Њы были, к
счастью, далеко от него, и слепЯщий прожекторный луч  скользнул
рЯдом  с  нами  лишь  мимоходом,  превратив на мгновение воду в
белесую светЯщуюсЯ эмульсию, у поверхности которой  мы  плавали
неподвижно, как оглушенные взрывом рыбы.
     Њы  плыли  назад не спеша, и вода не казалась холодной, но
на берегу сразу замерзли. ЌаталиЯ по дороге домой опиралась  на
мою  руку,  и  даже сквозь ткань рубашки Я чувствовал, какаЯ ее
рука холоднаЯ. “ мостика через канаву  мы  вспугнули  несколько
кошек, они порскнули у нас из-под ног, как выводок куропаток, и
ЌаталиЯ,  вздрогнув,  придвинулась  теснее ко мне, словно ища у
менЯ защиты.
     „ома она очень скоро захотела лечь спать,  и  Я  ее  пошел
проводить  со  свечкой  по  шаткой  лестнице:  электричества  в
мезонине не было. Ћна выглЯдела усталой и бледной, и  наверное,
ей  было  не  до  менЯ,  но  когда Я налонилсЯ поцеловать ее на
прощание, она доверчиво подставила губы.
     ћлий и оба „митриЯ были изрЯдно пьЯны, особенно  „има.  Ћн
играл на гитаре и пел, вообще, видимо, неплохо, но сейчас путал
слова и часто сбивалсЯ с ритма.
     ‚сех  лучше  держалсЯ ћлий. Џо нему незаметно было, что он
много выпил, разве  что  говорил  медленнее  обычного  и  особо
тщательно произносил окончаниЯ слов.
     --  Џока  вы изобажали с Ќаталией тритона и нереиду, -- он
сделал паузу, полностью сосредоточившись на  том,  что  наливал
мне  в  стакан  из  двух  бутылок сразу, -- мы были у сфнкса. €
решили все вместе исследовать, -- он  вдруг  сбилсЯ  на  пьЯные
интонации,  -- все-таки интересно, откуда он там взЯлсЯ и зачем
стоит?
     Ќа менЯ,  как  в  начале  вечера,  нахлынуло  беспричинное
раздражение.
     --  ‘колько  помню себЯ, Я всегда что-то исследовал. € все
знакомые тоже исследовали... Ђ сюда Я приехал, чтобы ничего  не
исследовать.
     „има отложил гитару и, глЯдЯ на менЯ недоверчиво, пожалуй,
даже угрюмо, взЯл свой стакан:
     --  Ќу  и  л-ладно,  -- он говорил с трудом, -- а м-мы все
р-равно пьем за д-дух исследованиЯ!
     Ћн  встал  и,  заметно  пошатываЯсь,  направилсЯ  к  дому.
‘поткнувшись  около клумбы, он чуть не упал, но ћлий догнал его
вовремЯ, и в обнимку они удалились.
     „имитрий дремал за столом, положив голову на руки -- Я его
растормошил и отвел в мою комнату спать.

        4
     Џосле  слишком   обильной   выпивки   спалось   плохо,   и
проснувшись с восходом солнца, Я заснуть уже больше не мог.
     Џервым  ощущением,  еще полусонным, было ощущение радости,
ощущение, что со мной случилось  что-то  очень  хорошее  --  и,
просыпаЯсь, памЯть дала этому имЯ: ЌаталиЯ.
     €з-за  штор  доносилось  рассветное  щебетание  птиц,  и Я
представил, как там, на улице, все свежо и прохладно, и  думать
об этом было беспокойно и радостно.
     Ќа  кровать  ночью  Я  уложил  „имитриЯ,  и хотЯ там могло
поместитьсЯ еще не менее двух человек, постелил себе  на  полу,
испытываЯ  отвращение  к  спанью  в  одной постели с мужчинами.
‘ейчас он тихонько храпел, лежа на спине  и  раскинув  руки,  и
лицо его сохранЯло нервно-сосредоточенное выражение.
     •отелось пить. ‘тараЯсь не скрипеть половицами, Я выбралсЯ
на крыльцо и, ежась в тени от холода, спустилсЯ в сад. Ќа столе
громоздились  остатки  ночного  пиршества,  и  на  всем  --  на
бутылках, на рюмках, на Яблоках и помидорах -- блестели матовые
капли росы. Њежду стаканами ползали муравьи, растаскивЯ хлебные
крошки, а вокруг красной  лужицы  у  опрокинутой  рюмки  сидели
желтые  бабочки  и,  чутко  вздрагиваЯ полураскрытыми крыльЯми,
тЯнули хоботками густое вино.
     €нтересно,  как  летают  пьЯные  бабочки?..  џ   осторожно
протЯнул  руку  --  мне  почему-то  казалось важным не спугнуть
бабочек -- и налил полный стакан из первой попавшейсЯ бутылки.
     џ решил пойти искупатьсЯ, и обнаружил почти у калитки, что
несу с собой недопитый стакан -- мне пришло в голову  поставить
его  на  окно.  Ќо  он  стоЯть  не  хотел,  и под ним Я нащупал
посторонний предмет, словно мне предлагалось что-то в обмен  на
пустой  стакан.  ‘тавши  ногой  на  карниз,  Я  подтЯнулсЯ -- в
комнате было светло, „имитрий попрежнему спал,  а  перед  моими
глазами лежала бумажка, прижатаЯ к подоконнику камнем.
     ‹исток  был  из  школьной  тетради,  а почерк -- крупный и
круглый: "‚аши друзьЯ здесь ничего не добьютсЯ. Џосоветуйте  им
уехать. Ћчень прошу вас, пожалуйста уничтожьте эту записку".
     ЉакаЯ  глупаЯ  шутка...  Ќо  в заключительной просьбе была
нотка искренности, и следуЯ непонЯтному импульсу, Я  достал  из
кармана спички.
     ‚оздух  был так спокоен, что пламЯ не колебалось, и хлопьЯ
пепла медленно плыли к земле. ЉакаЯ однако глупость...  спасибо
еще, что не просЯт проглотить пепел...
     Џрохожих на улице не было, и за заборами тоже -- ни звука,
ни шевелениЯ.  „аже ночью не бывает так пусто... а вот оно что,
нет кошек, по ночам полно кошек... какой странный город, пустой
и спЯщий в лучах восходЯщего  солнца,  под  золотистым  высоким
небом...   словно  за  ночь  исчезло  в  нем  все  живое...  Я,
единственный живой человек, гулЯю в вымершем городе...
     ‘ некоторым усилием Я отогнал нелепые мысли. Ђ все-таки...
может быть, рассказать о дурацкой записке... пожалуй, не стоит,
неприлично как-то и глупо...
     Њоре было полно покоем и  светом.  ‘  тихим  плеском  вода
набегала на упругий мокрый песок и лсково гладила его глЯнцевую
поверхность,   будто  уговариваЯ  песчинки  не  шевелитьсЯ,  не
замутить ее сиЯниЯ и  прозрачности.  “треннЯЯ  нарЯдность  морЯ
дарила  спокойную  радость,  и  мне  виделось  в  ней  обещание
необычайного и близкого счастьЯ, естественного, как игра  света
в воде.
     џ  вышел к берегу там же, где мы были ночью -- две цепочки
следов шли через влажный плЯж, шли совсем рЯдом, и Я радовалсЯ,
что они друг к другу так близко, и шаги у них совпадают.  ‘леды
в песке успели заплыть и стали всего лишь бесформенными Ямками,
но    длЯ    менЯ    они   были   драгоценным   свидетельством,
подтверждением, что вчерашний вечер и ночь не пригрезились  мне
во сне и не придуманы мною.
     Љогда  Я  вернулсЯ  домой, все следы ночного разгрома были
уже ликвидированы. ‚ саду никого не было, и дом  выглЯдел,  как
пустой.  џ  рассеЯнно  поднЯлсЯ  на крыльцо и открыл дверь моей
комнаты -- у стола сидела ЌаталиЯ, сидела с ногами в  кресле  и
пришивала  на  чем-то пуговицу. Ћна встретила менЯ по-домашнему
уютной улыбкой:
     -- Њальчики удалились вести переговоры с властЯми, и  ћлий
с ними, а Я занЯлась хозЯйством.
     Ћтбросив  шитье,  она  накрывала  стол  к  завтраку,  а  Я
удивлЯлсЯ тому, как она все красиво и быстро делает. € накрытый
стол, и  сама  процедура  завтрака  казались  мне  совершенными
произведениЯми искусства.
     --  “  нас  неприЯтность,  --  улыбка ее стала грустной, а
взглЯд --  усталым,  и  странным  образом  усталость  и  грусть
пришлись на слова "у нас", а не на "неприЯтность".
     Ќо она тотчас вернула своим глазам сиЯние и беззаботность:
     --  “бежал  куда-то Ђнтоний, никогда с ним такого не было.
Ћн всю ночь беспокоилсЯ, носилсЯ  по  комнате,  даже  лаЯл  два
раза, не давал им с ћлием спать, и „има его выставил... а утром
его уже не было.
     џ   искал   подходЯщие   слова  сочувствиЯ,  но  все,  что
наворачивалось на Язык, было неловким и недостаточно искренним.
     -- Ћни с „имой последнее времЯ вообще плохо  ладили.  „има
умудрЯлсЯ  с  ним ссоритьсЯ, иногда мне казалось, у менЯ просто
двое детей... особенно он не любил, когда  „има  пил  много,  а
вчера, как назло...
     Ћни  возвратились  скоро,  когда  был  готов  чай. ЌаталиЯ
принесла чашки и переставила что-то, и сразу  же,  незаметно  и
ловко, превратила стол длЯ завтрака на двоих в нарЯдный веселый
стол длЯ утреннего чаЯ целой компании.
     џ  достаточно  знал  уже  ћлиЯ,  чтобы  по  его вежливым и
коротким фразам понЯть, насколько он раздражен. Ђ  оба  „митриЯ
были попросту в бешенстве.
     -- ќто же обезьЯны, -- желчно цедил „имитрий, -- вообрази,
ЌатальЯ,  они  от всего отказываютсЯ. Ђ глаза тупые, как медные
пуговицы! "Џодождите главного архитектора"... †дать неделю  еще
одного павиана -- он-то окончательно и откажет!
     ’еперь Я жалел, что сжег утром записку. "‚аши друзьЯ здесь
ничего   не  добьютсЯ,  посоветуйте  им  уехать"...  неужто  за
дурацкой шуткой скрывалось что-то серьезное...  сказать  им  об
этом сейчас... бесполезно... только взбесЯтсЯ еще больше.
     „има не мог усидеть за столом, он отставил стул и ходил из
угла в  угол,  глЯдЯ  в  пол  и  стрЯхиваЯ  пепел сигареты куда
попало. “поминание об архитекторе взорвало его окончательно:
     -- Ќет уж,  к  чертовой  матери!  ќтого  еще  не  хватало!
„опиваем чай и грузим машину!
     ЊенЯ охватила настоЯщаЯ паника. Ќе может, не может она так
уехать...  вот  оно  что, Я уже без нее не могу обойтись... да,
так и есть, без нее будет пусто...  она  знает  важное  что-то,
очень важное длЯ менЯ... как жить... и вдруг вот так -- сесть в
автомобиль и уехать... не может этого быть.
     Џовидимому,  все  это было написано у менЯ на лице, потому
что ЌаталиЯ бросила мне предостерегающий и, как мне показалось,
чем-то обнадеживающий взглЯд. Ћчень короткий взглЯд, но он  мне
надолго  запомнилсЯ  --  в  нем была и тоска, и жалость ко всем
нам, и обещание не бросить менЯ совсем на произвол судьбы, и за
всем  этим  --  безграничный  и  глубокий  покой,  от  которого
становилось  страшно,  ибо от него терЯли реальность окружающие
предметы и становилось бессмысленным всЯкое движение. € он  же,
этот  покой, обладал неодолимой притЯгательной силой. Ћна знала
о жизни что-то очень важное, без чего мир становилсЯ плоским  и
одноцветным.


     „имитрий  и  „има смотрели выжидательно на Ќаталию, словно
признаваЯ за ней право на окончательное решение.
     -- ‡начит, ты предлагаешь, -- сказала она ровным  голосом,
таким ровным, что он будто резал пространство на части идеально
точными  плоскостЯми,  --  немедленно  ехать  и  отказатьсЯ  от
поисков ЂнтониЯ?
     -- ‚от, и это еще! -- лицо „имы болезненно  скривилось,  и
теперь он почти кричал. -- —его же мы тратим времЯ, давайте его
ловить, черт бы его побрал!
     --  ‡начит,  все  в  порЯдке...  --  как  бы  себе  самой,
задумчиво сказала ЌаталиЯ, поднимаЯсь из-за  стола.  --  ‚се  в
порЯдке,  --  повторила  она, обращаЯсь уже только ко мне, -- Я
тебЯ не зову с нами: как видишь, наша компаниЯ не очень веселое
зрелище... надеюсь, к вечеру мы вернемсЯ.
     џ попросил их, не знаю зачем, завезти  менЯ  по  дороге  в
центр  города,  и  вышел  из  автомобилЯ  на  первом попавшемсЯ
незнакомом мне перекрестке, ничем  не  отличающемсЯ  от  других
пыльных перекрестков.

        5
     ЏослонЯвшись  по  городу,  Я  убедилсЯ,  что  детьсЯ в нем
некуда. ‚озвращатьсЯ домой не хотелось, и Я пошел по  улице,  в
конце  которой  виднелась  бураЯ степь и колышущийсЯ в струйках
горЯчего воздуха пыльный горизонт.
     џ без цели бродил  по  степи,  пытаЯсь  сосредоточитьсЯ  и
навести  в  мыслЯх  порЯдок, но ни остановить их, ни придать им
сколько-нибудь определенность не удавалось.
     ѓород скоро очутилсЯ у горизонта, но  менЯ  не  беспокоило
это.  ‚ременами  Я без причины сворачивал, далекие лиловые горы
возникали то впереди, то  по  левую  руку,  а  порой  и  вообще
исчезали.
     ‘олнце,  бывшее  сначала  в зените, заметно спустилось, но
зной  не  спадал.  „аже  сквозь  башмаки   Я   чувствовал   жар
раскаленной  земли.  ‚оздух  тонко звенел от голосов насекомых,
немыслимым  образом  существовавших  в  этом  безводном  пекле.
‘лабый   ветер  медлительно,  будто  с  трудом,  шевелил  массы
нагретого воздуха, и казалось, вот-вот он совсем  обессилет.  џ
подумал,   как   странно,   что  не  хочетсЯ  пить,  и  тут  же
почувствовал жажду.  ‚зглЯд  везде  упиралсЯ  в  жесткую  линию
горизонта,  и  Я вынужден был осознать, что не представлЯю, где
город.
     џ направилсЯ на закат, к  западу,  чтобы  добратьсЯ  домой
вдоль берега -- и действительно, через час вышел к морю.
     ‘олнце  плавало  на воде лоснЯщимсЯ красным пЯтном, иногда
лениво сплющивалось и вытЯгивалось снова в овал.
     „лЯ купаниЯ это место -- Я его знал -- было не  лучшим  на
побережье,  но  сейчас привередничать не приходилось. Ћт берега
тЯнулась бесконечнаЯ отмель, и Я долго шел по колено,  а  после
по поЯс в теплой неподвижной воде, прежде чем удалось добратьсЯ
до границ прохладных слоев.
     ‚етер утих окончательно, но морскаЯ поверхность еще играла
еле видными  тенЯми, повторЯющими рисунок исчезнувшей рЯби. Џод
водой тени этих теней неожиданно обретали реальность,  ложилсиь
на  песчаное  дно  и  собирались  в  узоры,  колдовские в своем
непрестанном   движении.   €ногда   это   колыхание   создавало
причудливые   видениЯ   --   чьи-то   руки,  глаза  --  но  они
растворЯлись мгновенно,  и  их  жесты,  их  взглЯды,  оставаЯсь
неуловимыми, мучали вездесущностью. € чудилось, не Я шел сквозь
зыбкое  мерцание подводного мира, а оно наплывало и пронизывало
менЯ.
     ’о и дело проплывали медузы. ђастопыривши щупальца, словно
одетые в кружевные брыжжи, важно раздувши разноцветные мантии и
выставив  напоказ  свое  праздничное  убранство,   они   плавно
скользили  в  разные стороны. ‚ бессмысленной своей деловитости
они напоминали придворных, разрЯженных и фланирующих по  дворцу
перед  началом  бала,  напустив на себЯ от бездельЯ озабоченный
вид. Ѓыли тут и двмы в  лиловом,  и  кавалеры  в  дымчато-серых
камзолах,  а  иные  зловещей  строгостью  походили на рыцарей в
синеватой стальной броне, со шпорами и крестами на панцирЯх.
     Џостепенно  в  движении  их  поЯвилась  некаЯ  стройность,
смысла  которой Я уловить не мог. “зоры на дне обрели ритмичную
правильность и стали похожи на  паркет  с  волшебным  танцующим
рисунком.  ’ам,  под водой, в мире бесформенности и бесцельного
колыханиЯ, наступал какой-то порЯдок. Њедузы-придворные  парами
чинно   перемещались  над  свечением  паркетных  узоров,  либо,
собравшись в группы по трое или  четверо,  лениво  толклись  на
месте,  будто  не  спеша  о чем-то болтали. Љазалось, они ждали
чего-то.
     Њне мерещилось, сейчас случитсЯ необратимое,  что  вот-вот
начнетсЯ  непонЯтный и дикий праздник, и внезапно подводный мир
чудесным и страшным образом сольетсЯ с моим миром, и  останетсЯ
только он, бесконечно красивый и бесконечно чужой, и Я навсегда
стану  одной  из  теней  подводной вселенной, тенью, наделенной
ужасным кошмаром -- памЯтью о предыдущей жизни.
     џ закрыл на  секунду  глаза,  чтобы  избавитьсЯ  от  этого
ощущениЯ,  и  повернулсЯ  к  берегу.  ’ам,  у самой воды, около
низких скал, виднелась парочка, искавшаЯ  здесь,  надо  думать,
уединениЯ.  Њужчина  стоЯл,  а женщина сидела на выступе желтой
известнЯковой  плиты  и  курила.  џ  пошел  к  ним  как   можно
решительнее, чтобы избежать вероЯтнной неловкости.
     Џервым  Я  узнал  мужчину  -- это был ћлий, с его плеча на
лохматом  шнуре  свисала  сумка.   †енщина   оказалась   ‹еной,
барменшей  из  ресторана. …е черные волосы были распущены, и на
фоне  скалы,  блекложелтой   и   ноздреватой,   она   выглЯдела
неправдоподобно   красивой,   застывшей   обложечной  красотой,
странной в живом человеке и вызывающей беспокойство. Љурила она
нервно, без удовольствиЯ, и  дым  от  ее  сигареты  не  уплывал
прочь,  а  повисал  гирлЯндами  в  неподвижном  воздухе, как бы
нанизываЯсь на красноватые лучи солнца.
     ћлий улыбалсЯ, и улыбка его была слишком щедро приправлена
веселой беспечностью, под  которой  угадывалось  напрЯжение.  џ
подумал  уж  было,  что  виной  тому  мое поЯвление из воды, но
приветливость в его голосе не казалась поддельной:
     -- Њы узнали вас по одежде и решили дождатьсЯ, --  поЯснил
он,  и  Я  почувствовал,  что принес ему какое-то облегчение, и
теперь терЯлсЯ в догадках, какое именно.
     -- „а, -- подтвердила ‹ена, и в ее  голосе  тоже  сквозила
непонЯтнаЯ благодарность ко мне, -- мы уходим, обсыхайте скорее
и пойдемте вместе!
     Ћна  протЯнула  мне  сигареты  и  терпеливо  ждала, пока Я
изловчусь взЯть из пачки одну  из  них,  не  замочив  остальные
влажными  пальцами.  џ  прикурил от ее сиареты и присел рЯдом с
ней на камень.
     -- —то вы делали там? ‘читали медуз или стихи сочинЯли? --
ћлий каждое   слово,    будто    воздушный    шарик,    надувал
беззаботностью,  но  они все равно не хотели лететь и бессильно
падали на песок.
     -- Ќет, -- засмеЯлсЯ Я, стараЯсь попасть ему  в  тон,  мой
смех  прозвучал глухо в знойном безветрии и повис где-то рЯдом,
в фестонах табачного дыма. ѓоворить было боЯзно -- звуки, слова
и фразы не улетали вдаль, они громоздились кругом, незримо,  но
плотно заполнЯЯ пространство. ’ем не менее Я продолжал столь же
бодро:
     --  џ  глазел  на  подводное царство. ’ам готовитсЯ что-то
наподобие бала! Њедузы все вырЯдились и плавают очень важно  --
ждут кого-то, наверное, своего водЯного принца!
     џ  надеЯлсЯ  болтовней развлечь их немного, но эффект был,
напротив, неожиданный и неприЯтный. ‘ лица ћлиЯ исчезла улыбка,
и на миг ее заменила гримаса раздражениЯ,  а  следующаЯ  улыбка
получилась  довольно  беспомощнаЯ.  Ћн ничего не сказал, только
взглЯд  его  стал  неподвижным,  словно  он  что-то  обдумывал,
наскоро,  но  старательно,  как  шахматист, у которого истекает
времЯ.
     ђеакциЯ ‹ены была еще более странной. ѓлаза  ее  сделались
круглыми,   будто   она  увидела  что-то  невообразимо  жуткое,
приоткрытые губы застыли и  побеели.  …е  захлестнул  внезапный
безудержный   страх,   непонЯтным  образом  свЯзанный  с  моими
словами, ужас, перемешанный с возбуждением, ужас дикого  зверЯ,
готового  мчатьсЯ отчаЯнно и в упоении, спасаЯсь от злого врага
или степного пожара. џ только сейчас заметил, что глаза ее чуть
раскосые, и на миг в них увидел азарт  сумасшедшей  скачки.  Ќо
она  оставалась сидеть неподвижно, пригвожденнаЯ к желтой скале
лучами вечернего солнца, прикованнаЯ синими  лентами  табачного
дыа. џ не знал, чем ей можно помочь, и от этого стало тоскливо;
прошло,  вероЯтно,  не  меньше  минуты,  пока она справилась со
своим испугом.
     Љритический момент  миновал,  но  мы  продолжали  молчать.
Ќикто  не решалсЯ нарушить обступившую нас тишину, она виделась
мне непрерывно растущим причудливым зданием, наподобие храма, с
залами, колоннами, сводами, в пустоте которых в угоду безмолвию
заковано все слышимое, и  достаточно  одного  сказанного  вслух
слова, чтобы вырвались на свободу зачарованные под куполами и в
колоннадах звуки, и чудовищной какофонией скрежета, воЯ, грома,
рычаниЯ  разодрали  бы  на  части все остальные стихии -- море,
небо и землю.
     Џервым рискнул заговорить ћлий, как  видно,  продолжаЯ  их
спор:
     --  ќто  смешно,  …лена,  представь  себе только: играл бы
здесь полковой оркестр с медными трубами  и  барабаном  --  что
осталось  бы от твоего страха? ’ы пугаешьсЯ тишины, -- заключил
он сожалеющим тоном, -- и зрЯ, ибо тишина  --  одно  из  лучших
творений природы!
     ‚  ответ она даже не улыбнулась, и непонЯтно было, слышала
ли его вообще. „огадываЯсь лишь смутно, что у них происходит, Я
не хотел, чтобы эта неловкаЯ сцена затЯгивалась из-за  менЯ,  и
отошел за камень одетьсЯ.
     Њне  случалось  лишь несколько раз видеть море таким -- ни
одного всплеска у берега, ни малейшего колыханиЯ, и поверхность
воды  похожа  на  отшлифованную  грань   невероЯтных   размеров
кристалла. џ заставил себЯ ощутить насильно, что там, в море --
вода,  привычнаЯ жидкаЯ и соленаЯ вода, она виделась твердой, и
не просто твердой, а твердейшей из всех  твердых  веществ,  так
что  даже  свет  солнца  не  мог проникнуть сквозь ее нуЯзвимую
гладкость  и  разливалсЯ  по  ней  красными  слоЯми.  Љазалось,
темноватое зеркало морЯ продолжаетсЯ и под берегом, и настоЯщаЯ
‡емлЯ  такаЯ  и  есть  -- граненаЯ абсолютнаЯ твердь, а берег и
все,  что  на  нем  --  песок,  камни,  степь  --  всего   лишь
накопившийсЯ  мусор,  и таков именно был замысел творениЯ нашей
планеты --  создать  вовсе  не  шар,  а  безупречный  кристалл,
аметистовым чистым сиЯнием украшающий вселенную.
     џ   чувствовал,  что  терЯю  ощущение  реальности,  и  был
благоарен ћлию, когда он заговорил снова.
     -- Џредставьте себе, -- он теперь адресвалсЯ ко мне,  пока
Я  на  камне  у  воды  вытрЯхивал песок из ботинок, -- вы идете
купатьсЯ с прекрасной дамой, вы счастливы! Ќо по  дороге,  пока
вы  ищете  подходЯщий  плЯж, и без того слабый ветер стихает, и
море, увы, становитсЯ плоским, как олимпийский каток. ‚аша дама
на него смотрит и говорит, что не может лежать на песке,  когда
рЯдом  такое  странное, слишком гладкое море! ђассудите же нас,
потому что мы оба, как видно, не вполне нормальны.
     Ћн  ожидал  от  менЯ  поддержки,  но  что  Я  мог  сказать
успокаивающего,  если  мне тоже было не по себе -- и Я медлил с
ответом.
     Ќаступила опЯть тЯжелаЯ пауза, разговор  у  нас  никак  не
получалсЯ. Њне казалось, ћлий тоже угнетен погодой, но не хочет
признатьсЯ  в  этом  ни  нам,  ни  себе.  €  тут  же  Я получил
подтверждение своей догадки.
     ‹ена насторожилась перваЯ, а за ней стали  вслушиватьсЯ  и
мы  с  ћлием:  со стороны морЯ, с неподвижной окаменевшей воды,
приближалсЯ  тихий,  но  очень  устойчивый  шум,  что-то  вроде
шелеста  леса  или  журчаниЯ маленького водопада. џ почти сразу
опознал этот звук -- шум  одиночной  волны,  бегущей  по  тихой
воде.  Ќо  длЯ  них  это  было  в  новинку, и когда они увидели
невысокий  искрЯщийсЯ  вал,  скользЯщий  к  нам  по  зеркальной
плоскости,   не   нарушаЯ   ее   неподвижности,  оба  одинаково
напрЯженно следили за  ним  глазами,  и  лица  обоих  выглЯдели
одинаково встревоженными.
     „а,  ћлий  был взвинчен не меньше ‹ены, и Я гадал, было ли
это полностью ее внушением. Ћна-то была  наэлектризована  сверх
всЯкой   меры,   и   взглЯд  ее  действовал  мне  на  нервы  --
сосредоточенный,    будто    плавающий,    с    неприЯтным    и
привораживающим блеском -- подчинЯющий взглЯд гипнотизера.
     ‚ал докатилсЯ до берега, расплескалсЯ у наших ног и убежал
назад в море слабой отраженной волной. ’вердость и незыблемость
водЯного кристалла восстановились.
     ‹ена    пребывала    в   оцепенении,   и   Я   счел   моим
профессиональным долгом ее успокоить:
     -- ’о, что сейчас  наблюдала  почтеннейшаЯ  публика,  есть
безобиднейшее  Явление  природы.  Љилометров за двадцать отсюда
обрушились в море давно уже подмытые скалы,  и  волна  принесла
нам  весть  об  этом  событии... ћлий, вы можете включить это в
сценарий... какие будут вопросы?
     Ћтклика не последовало. ћлий неотрывно смотрел на  морской
горизонт,  словно  ему там пригрезилсЯ прекрасный мираж, а ‹ена
продолжала сидеть, и взглЯд ее  скользил  по  мне,  не  замечаЯ
менЯ.  округ нее струйки горЯчего воздуха рисовали ускользающие
текучие линии, и, напрЯгаЯ зрение, Я их заставлЯл  проЯснЯтьсЯ.
€зогнутые  стволы,  лиловые,  полупрозрачные,  росли  из песка,
ветвились, переплетались и, уходЯ вверх, растворЯлись над  нами
в   воздухе.  ‘труйчатые  стволы  медлительно  выгибались,  как
водоросли от подводных течений. €х становилось  все  больше,  и
призрачные красновато-лиловые заросли окружали нас все теснее.
     ‘колько  так прошло времени -- не представлЯю, может быть,
всего лишь секунды, но они были очень долгими, эти  секунды.  €
путь  от  берега  --  когда  ‹ена,  произнесЯ что-то беззвучным
движением губ, осторожно встала, и мы, будто повинуЯсь приказу,
пошли вслед за ней -- путь к дороге по насыщенной жаром  степи,
по  мЯгкой  сухой  земле,  поглощающей  шорох  шагов,  тоже был
бесконечным.
     “ ћлиЯ в сумке нашелсЯ термос с чем-то холодным --  не  то
квас,  не  то  морс.  Њы  пили  его по очереди, стоЯ на пыльной
дороге, и тающий на губах  холод  кисловатого  питьЯ  возвращал
спасительное  ощущение  материальности и надежности окружающего
мира.
     -- Џо-моему, мы присутствовали на  сеансе  гипноза,  --  в
привычно веселом голосе ћлиЯ звучала едва уловимаЯ нотка досады
или  даже злости, -- сознайсЯ, …лена, ты готовишьсЯ выступать с
этим в цирке?
     -- Ќе знаю,  ничего  Я  не  знаю,  --  она  вынудила  себЯ
улыбнутьсЯ, -- мне там было нехорошо.
     Њы  шли  по  дороге, стараЯсь не ворошить бархатный покров
пыли, но все равно каждым  шагом  взбивалось  густое,  медленно
оседающее красноватое облачко.
     ‘олнце  ушло  за  далекий  мыс,  и  в  воздухе сразу стало
прохладно и сумеречно. ‹ена взЯла нас под руки, и Я чувствовал,
как она времЯ от времени зЯбко ежилась.
     -- џ всегда боЯлась морЯ, особенно в такую погоду.  ‚  нем
есть  страшнаЯ  сила...  мне  трудно объЯснить это... не просто
сила, а что-то думающее, наблюдающее,  словно  тысЯча  глаз  на
менЯ  смотрит...  беспощадное,  как  машина,  бесчувственное...
когда ветер и волны, оно в глубине, а в тишь у  самого  берега,
или  даже  на  буругу...  любопытное,  умное,  смотрит, слушает
отовсюду, может, и мысли подслушивает...
     -- ЌациональнаЯ болезнь:  маниЯ  преследованиЯ,  --  подал
голос  ћлий,  --  один раз пойми это, и твои страхи исчезнут. Ђ
так свихнутьсЯ можно! ’ы  и  на  нас  нагнала  сегоднЯ  чего-то
такого...
     --  џ  была  долго  уверена, что это только мое, что никто
больше не чувствует этого... и очень удивилась, когда прочитала
сказку про морского царЯ. Ѓудто  бы  раз  в  год  царь  морской
приказывает  замереть  своему подводному царству. € ветер тогда
стихает, и  море  успокаиваетсЯ  --  ни  песчинка  на  дне,  ни
травинка  не шелохнутсЯ. …сли хоть что-нибудь пошевелитсЯ, бда,
будет такаЯ бурЯ, что  никто  цел  не  останетсЯ.  Ђ  если  все
неподвижно,  морской  царь выезжает на колеснице и вдоль берега
едет, едет, свое царство в тишине осматривает...
     -- € прихватывает с  собой  девиц,  которые  зазеваютсЯ  и
вовремЯ  не уберутсЯ домой, -- не выдержал ћлий, -- да этим еще
в древней ѓреции бабушки пугали своих  разбитных  внучек!  ќтой
сказке  не  меньше,  чем  три  тысЯчи  лет,  это  очень древнЯЯ
выдумка.
     -- Ќу и что же, что древнЯЯ! ‘трах-то в ней настоЯщий.
     -- ‘трах, страх... -- проворчал  ћлий,  --  людЯм  хочетсЯ
верить  в  большой  страх...  волка боЯтьсЯ скучно -- нет в нем
тайны... а хочетсЯ непонЯтного.
     ‹ена слегка усмехнулась -- она Явно  прислушивалась.  ћлий
молчал, и Я поспешил заполнить паузу:
     --  џ читал в одном умном журнале, что морЯки сходЯт с ума
не  реже  городских  служащих.  €  если  отбросить  потерпевших
крушение,  то  почти  все  повреждаютсЯ  в  уме именно во времЯ
штилЯ, в такую вот, как сегоднЯ, слишком спокойную погоду.  Ћна
всем портит нервы -- море давит на психику.
     --  џ  понимаю  вас, понимаю... конечно, давит... конечно,
даит на психику... но мне кажетсЯ, что  у  морЯ  своЯ  психика,
она-то  и  давит,  Я  это  чувствую...  а  вы  считаете,  что Я
ненормальнаЯ.
     ђазговор снова зашел  в  тупик,  но  мы  уже,  к  счастью,
добрели  до  города. ‹ена сказала, что работает завтра с утра и
хочет выспатьсЯ. Њы проводили ее, и по пути домой ћлий,  против
обыкновениЯ,  не  произнес  ни  слова.  ’олько уже за калиткой,
перед тем, как уйти на свою половину, он вдруг спросил:
     -- ‘кажите, а вы уверены, что в море нет ничего такого?
     -- ‚ы же образованный человек, ћлий, -- укорил Я его.
     -- †алко, -- сказал он серьезно, -- спокойной ночи.

        6
     џ сидел у окна  и  курил.  ‚  саду  начиналась  ночь,  под
деревьЯми  уже  стемнело,  а  на  улице  был  еще вечер. ѓустаЯ
дорожнаЯ пыль, успокоившись  в  сумерках,  легла  вдоль  следов
колес  мЯгкими  серыми  валиками,  в  домах напротив загорались
огни, и между крышами светилась сиреневаЯ лента заката.
     ‘оломенное кресло при каждом моем движении поскрипывало, и
мне слышались  в  этих   звуках   однообразные   успокоительные
интонации:  ничего...  ничего...  ничего...  Љак тихо в доме...
ћлий, наверное, спит. €ли вот так же сидит у окна. •отЯ, ему-то
зачем. “  него  все  спокойно  и  благополучно.  ‚се  и  всегда
благополучно...  “  менЯ тоже было спокойно, тоже благополучно.
„о вчерашнего днЯ. „а и вчера ведь почти ничего не было. Ќичего
еще не было, и  все  равно  менЯ  зацепили,  как  рыбу  крючком
зацепили, и тЯнут уже из моего пруда, из моего покоЯ. € нет тут
ничьего  умысла  -- не ЌаталиЯ же... ‘истема случайностей... Ќо
от этого спокойнее не становитсЯ...
     ‚от Я сижу, жду ее -- а что в том проку? —то Я  скажу  ей?
Ћна  слышала  это  уже много раз, от разных мужчин, и от старых
знакомых, и от случайных, таких, как Я. …е просто стошнит!..  €
вернутсЯ  они  усталые, может быть раздраженные, даже навернЯка
раздраженные. “ них тоже не все просто,  странные  отношениЯ  у
нее  с„имой...  €  еще  их свихнувшийсЯ пес, не поймать им его.
ЌелепаЯ какаЯ идеЯ, гонЯтьсЯ в степи за сумасшедшей  собакой...
она сама бегает не хуже автомобилЯ...
     ‚далеке  в неподвижность улицы вторглось движущеесЯ пЯтно.
„о чего смешнаЯ походка... гуттаперчеваЯ... и  руки  болтаютсЯ,
как два резиновых шланга.
     „а,  странные  у  них  отношениЯ.  €нтимные  и отчужденные
сразу. Џонимают с полуслова друг друга, и совершенно чужие... €
как она странно сказала -- мне казалось, у менЯ двое детей.  Ќе
кажетсЯ, а казалось...
     —еловек  со смешной походкой остановилсЯ у нашей калитки и
разглЯдывал  окна;  Я  отодвинулсЯ  вглубь  комнаты,  не  желаЯ
становитьсЯ  предметом  его  исследованиЯ. ‚ысокий, нескладный,
вблизи он напоминал гигантскую  пневматическую  игрушку;  лицо,
слишком большое даже длЯ его рослой фигуры, казалось эластичною
маской,  наполненной  жидкостью  и  если  в  нем,  не  дай бог,
испортитсЯ клапан, то все пропало  --  выльетсЯ  изнутри  вода,
сморщитсЯ   кожа  лица,  закроютсЯ  щелочки  глаз,  и  весь  он
складками осЯдет на землю, как пустой водолазный скафандр.
     ‘ловно сознаваЯ свою уЯзвимость плохо  сделанной  надувной
игрушки,  он  вел  себЯ  предельно  осторожно. Ќесколько раз он
протЯгивал руку к запору калитки и отводил ее  снова  назад,  а
когда  решилсЯ  войти, отворил калитку ровно настолько, чтобы в
нее протиснутьсЯ, но зато пролез сквозь нее не спеша и уверенно
-- с медлительным спокойствием  гусеницы,  тщательно  ощупавшей
кромку листа, прежде чем вползти на него.
     Ћн   постучал   в   мою  дверь,  и  когда  Я  открыл  ему,
приветствовал менЯ громко и радостно,  и  почему-то  в  третьем
лице:
     --  Ђга!  Ќаконец!  ‚от  он  и дома! -- от улыбки его лицо
раздалось вширь и стало занимать еще больше места. -- Ћн курит,
и много курит! -- он шумно  понюхал  воздух  и,  сделав  паузу,
сбавил  громкость: -- €звините, что Я провинциально и запросто!
’ретий раз захожу, а вас нет все и нет, -- он сделал  еще  одну
паузу,  как  будто  ему  трудно было говорить, -- мне бы от вас
пару слов! €нтервью, как говоритсЯ. џ из газеты, редактор!
     -- ‘адитесь, пожалуйста, --  пригласил  Я;  он  был  такой
несуразный,  что  Я  никак  не  мог  решить, приЯтен он мне или
неприЯтен.
     -- Џопросить вас хочу, -- он опасливо покосилсЯ на кресло,
-- просбу имею: на воздух  пойдемте...  день-то  душный,  и  не
вздохнуть  было...  а  мы  вот  с  вами проветримсЯ, перед сном
погулЯем.
     Њы вышли на улицу, и слушать его стало легче, паузы  между
словами исчезли и речь оживилась:
     --  Њне  от  вас  много  не  надо,  мне  бы про фильм, как
говоритсЯ, с научных  позиций.  ‚от  ћлий  Ќиколаевич  --  дело
другое,  он  про  режиссера  да  про  актеров...  а мы теперь с
козырей зайдем, под науку! € читателю интересно. ’ак уж  вы  не
отказывайте, убедительно вас прошу, не отказывайте!
     -- „а Я вовсе не против, спрашивайте.
     --  ќ,  кому важно, что Я спрошу? ‚ажно, что вы скажете! Љ
примеру, о чем будет фильм, если смотреть с науки?
     Ћ чем фильм?.. Ќе знаю... и ћлий не знает... скорее всего,
ни о чем... и при чем здесь наука: акваланги, модель батискафа,
шхуна  да  несколько  терминов...  поцелуй  влюбленных  на  дне
морском... только как ему это сказать...
     џ  решил  не  дразнить  его  и  с некоторым трудом выдавил
приемлемый длЯ него ответ:
     -- ‚ двух словах  сказать  трудно.  Џожалуй,  о  том,  что
исследование  морЯ  --  такаЯ  же  обыденнаЯ работа, как уборка
сена.
     -- Ђй-ай-ай! —итатель у нас заскучает. Ќет уж, давайте  не
будем  так огорчать читателЯ. ѓде же тогда романтика? Ђй-ай-ай!
‚ сценарии, помните, там есть про  тайны  глубин,  и  даже  про
последние  тайны. ’айны! ‚от чего ждет читатель! € почему тайны
последние? …сли последние, что потом делать станете?
     -- Ќасчет тайн --  художественное  преувеличение.  Ќикаких
тайн в море нет. …сть вопросы, и много. ’ак что, чем заниматьсЯ
-- всегда будет.
     —то они, все с ума посходили... какие тайны...
     ‡а разговором мы выбрались к центру города и прогуливались
теперь  по  освещенным  улицам.  Ћн  писал  на ходу в блокноте,
причем не сбивалсЯ с шага, и  по-моему,  щеголЯл  отчасти  этим
профессиональным навыком. ‚ремЯ от времени он проверЯл, сколько
страничек  исписано, и когда их насчиталось достаточно, спрЯтал
блокнот в карман:
     -- ‚от и  спасибо,  уважили!  €  от  менЯ  спасибо,  и  от
читателЯ.  Ђ  если  спросил  что  не  так  --  уж  извините, не
обижайтесь пожалуйста. ’акаЯ  наша  специфика,  что  поделаешь,
дело  газетное, бесцеремонное. ’ак уж вы, как говоритсЯ, зла не
попомните!
     Ћн замолчал и теперь грузно сопел рЯдом со мной.
     -- ‡десь живу. ђЯдом. „о угла с вами, -- поЯснил  он  свои
намерениЯ и умолк окончательно.
     Њы  медленно шли по бульвару, вдоль стены темных деревьев,
и месЯц едва пробивалсЯ сквозь кроны. ‹истьЯ каштанов выглЯдели
огромными лапами, каждаЯ из которых может схватить хоть десЯток
таких  лун  сразу,  и  это  превращало  каштаны  в  тысЯчеруких
гигантов,  могучих,  но  безразличных  к  власти,  что могли бы
иметь, если бы захотели. ‚ прорезЯх листьев блестели черепичные
крыши, словно панцири древних Ящеров, и дома со спЯщими  в  них
людьми,  с  заборами  и  скамейками,  со  всеми  изделиЯми  рук
человеческих, казались больным, вымирающим миром, по  сравнению
с миром зелени, миром великанов-деревьев.
     „ома  все  были  темны,  и  Я  подумал  сначала,  что  мне
померещилось, когда над плоской крышей двухэтажного дома увидел
слабое фосфорическое свечение. ‚ыждав просвет между ветками,  Я
замедлил  шаги  --  да,  над