личавого человека.  ‘песивый
преступает меру применительно к  самому  себе, но все же не применительно  к
величавому.
     Ќо величавый, коль скоро он достоин самого великого, будет,  пожалуй, и
самым   добродетельным:  действительно,   большего   всегда   достоин  более
добродетельный и величайшего - самый добродетельный. ‘ледовательно, поистине
величавый должен быть  добродетельным и величие во  всЯкой добродетели можно
считать признаком  величавого. ђазумеетсЯ,  величавому  ни в коем случае  не
подобает ни  удирать со всех ног, ни  поступать  против  права  (adikein). ‚
самом деле,  чего ради совершит постыдные поступки тот,  длЯ кого нет ничего
великого? …сли внимательно рассмотреть  [все] по отдельности,  станет  Ясно,
что  величавый, если  он не  добродетелен,  предстанет  во  всех  отношениЯх
посмешищем. Љак дурной  человек, он не был бы достоин чести, ибо честь - это
награда, присуждаемаЯ за добродетель, и воздаетсЯ она добродетельным.
     €так,  величавость - это,  видимо,  своего рода украшение добродетелей,
ибо придает им величие и  не существует без них. ’рудно поэтому быть истинно
величавым,   ведь   это    невозможно    без   нравственного    совершенства
(kalokagathia). ‚еличавый, таким образом, имеет дело прежде всего с честью и
бесчестьем.   Џри  этом   удовольствие  от  великих   почестей,  воздаваемых
добропорЯдочными людьми, будет у  него  умеренное, как  если бы  он  получал
положенное или даже  меньше: дело  ведь в  том, что  нет чести, достойной во
всех отношениЯх совершенной добродетели; он тем  не менее примет эту  честь,
затем что  нет ничего  большего, чтобы воздать ему.  Ќо  он будет совершенно
пренебрегать честью, оказываемой случайными людьми и по ничтожным [поводам].
Ќе этого он достоин. ‘оответственно он отнесетсЯ и к бесчестью, ибо по праву
оно не может его коснутьсЯ.
     €так,  величавый  проЯвлЯет  себЯ  прежде всего, как  было  сказано,  в
отношении  к чести;  вместе с  тем и в  отношении к  богатству,  и к  власти
государЯ, и вообще ко всЯкой  удаче и неудаче  он, как бы там ни было, будет
вести себЯ умеренно и не  будет ни чрезмерно радоватьсЯ удачам, ни чрезмерно
страдать  от неудач, ведь  даже  к чести  он  не  относитсЯ  как  к  чему-то
величайшему; а между тем и власть государЯ, и богатство избирают ради чести,
во  всЯком случае, обладаЯ ими, хотЯт за это быть в  чести, а длЯ  кого даже
честь -  пустЯк,  длЯ того и  все  прочее [ничтожно].  ‚от  почему величавые
слывут гордецами (hyperoptai).

     8.  ЏринЯто считать, что удачные  обстоЯтельства способствуют  величию.
„ействительно, достойными чести  считаютсЯ благородные, государи или богачи,
ибо они обладают превосходством, а всЯкое превосходство  в благе заслуживает
большей  чести. Џотому подобные  обстоЯтельства  и делают более  величавыми:
ведь некоторые почитают таких людей.
     Ћднако  только  добродетельный поистине  заслуживает  чести,  а у  кого
имеетсЯ и то  и другое, [и добродетель, и удачные обстоЯтельства), те  более
достойны чести. Ќо кто, не  будучи добродетелен, обладает подобными благами,
не по праву считает  себЯ  достойным  великого  и  неправильно  именуетсЯ он
величавым,  ибо  без добродетели, совершенной во всех отношениЯх,  [величие]
невозможно.  ѓордецами и наглецами (hybristai) также  становЯтсЯ  обладатели
этих благ, потому что нелегко без добродетели пристойно переносить удачи. Ќе
способные переносить их и мнЯщие о  себе, что превосходЯт других, они других
презирают, а сами совершают какие угодно поступки. Ћни ведь только подражают
величавому,  не  будучи  ему  подобны, и делают это,  в  чем  могут,  т.  е.
добродетельных поступков они не совершают, зато презирают других.
     —то  касаетсЯ  величавого, то он по праву  выказывает презрение, ибо он
составлЯет мнение истинно, тогда как большинство наугад.
     €  тот, кто  величав, не подвергает себЯ  опасности ради пустЯков и  не
любит самой по  себе опасности, потому что [вообще] чтит очень  немногое. Ќо
во имЯ великого он подвергает себЯ  опасности и в решительный  миг не боитсЯ
за свою жизнь, полагаЯ, что недостойно любой ценой остатьсЯ в живых.
     Ћн  способен оказывать благодеЯниЯ, но стыдитсЯ принимать  их,  так как
первое -  признак его превосходства,  а  второе -  превосходства другого. ‡а
благодеЯние  он воздаст большим  благодеЯнием, ведь тогда  оказавший  услугу
первым останетсЯ  ему еще должен  и будет облагодетельствован. ѓоворЯт, люди
величавые помнЯт, кому они оказали благодеЯние, а кто их облагодетельствовал
-   нет   (облагодетельствованный-то   ниже   благодетелЯ,   а   они  жаждут
превосходства),  притом  величавые с  удовольствием слушают о  благодеЯниЯх,
которые  они оказали, и недовольно - об оказанных им. ‚от почему даже ”етида
не упоминает благодеЯниЯ, оказанного ею  ‡евсу,  и лаконЯне  -  благодеЯний,
оказанных ими  афинЯнам, но  только те,  что были  оказаны им самим. Џризнак
величавого -  не нуждатьсЯ [никогда и] ни в чем или крайне редко, но в то же
времЯ охотно оказывать услуги.
     Љроме   того,  с  людьми  высокопоставленными  и  удачливыми  величавые
держатсЯ величественно, а со средними  -  умеренно,  ибо  превосходство  над
первыми  трудно и  производит  впечатление,  а над последними  не составлЯет
труда; и если возноситьсЯ над первыми отнюдь не низко, то над людьми убогими
гадко (phortikon), так же как выказывать силу на немощных.
     ‚еличавый не гонитсЯ за тем, что почетно, и за  тем, в чем первенствуют
другие; он празден и нетороплив, покуда речь  не идет  о  великой  чести или
[великом] деле; он деЯтелен (praktikos) в немногих, однако великих и славных
[делах].
     Ќенависть его и дружба необходимо должны быть Явными (ведь и таитьсЯ, и
правде уделЯть меньше вниманиЯ, чем молве, свойственно  робкому); и говорит,
и действует он Явно (он свободен в речах, потому что презирает трусов, и  он
правдив [всегда], за исключением притворства перед толпой).
     Ћн  не  способен  [приспосабливать  свою]  жизнь к  иному человеку,  за
исключением  друга, ведь это рабскаЯ способность, недаром подхалимы [бывают]
из прислуги и убогие - подхалимы.
     …го нелегко удивить, ибо ничто не [кажетсЯ] ему великим.
     Ћн  и  не  злопамЯтен: величавому вообще  не свойственно кому-то что-то
припоминать, особенно когда [речь идет  о причиненном ему] зле,  скорее, ему
свойственно не замечать этого.
     Ћн  не  обсуждает людей (anthropologos), ибо  не станет говорить  ни  о
себе, ни о другом; право же, ему нет дела ни до похвал себе, ни до осуждениЯ
других,  и  в свою очередь он скуп  на  похвалы. Џо  той  же причине  он  не
злословит даже о врагах, разве только когда, презираЯ их, хочет оскорбить.
     Њенее  всего   он  склонен  горевать   и   просить  помощи  в  свЯзи  с
[повседневными] - необходимыми или малозначительными - делами, ибо так ведет
себЯ тот, кому они важны.
     € тот, кто величав, склонен владеть прекрасными и невыгодными вещами, а
не  выгодными и  длЯ  чего-нибудь полезными, так как самодостаточному первое
более свойственно.
     ЏринЯто  считать,  что в движениЯх величавый человек  бывает  неспешен,
голос у  него глубокий, а речь увереннаЯ, ибо не станет торопитьсЯ тот, кому
мало  что важно,  и  повышать голос тот,  кто ничего  не признает великим; а
крикливость  и поспешность от  этого [ -  от того, что все кажетсЯ важным  и
значительным].

     9.  ’аков,  стало  быть,  величавый  человек;  [отклонениЯ  в  сторону]
недостатка [дают]  приниженного, в сторону избытка -  спесивого.  Ќо  и этих
людей  считают не  злыми (kakoi) (так  как они не делают  зла), а заблудшими
(hemartemenoi). ‚едь приниженный,  будучи достоин блага, лишает  самого себЯ
того, чего  он  достоин, и  оттого,  что он не  считает себЯ достойным благ,
кажетсЯ, что он наделен неким пороком (kakon ti); и самого себЯ он не знает,
[иначе]  он ведь  стремилсЯ  бы  к  тому,  чего  достоин,  во всЯком  случае
[признаваЯ] это благами. € тем не менее таких людей  считают не глупцами,  а
робкими (okneroi). Џодобное мнение о самих себе, видимо, делает их хуже, ибо
всЯкий человек стремитсЯ к тому, что  ему по достоинству, а  они  сторонЯтсЯ
даже  прекрасных дел и занЯтий, а  равным образом  и внешних благ, как будто
они [всего этого] недостойны.
     —то  до спесивых,  то их глупость  и незнание самих себЯ Ясно видны. Ќе
обладаЯ  достоинством, они берутсЯ за почетные [дела], а  потом обнаруживают
свою несостоЯтельность;  они и нарЯдами  украшаютсЯ, и позы принимают, и все
такое [делают], желаЯ, чтобы их успех  (entykemata) был заметен; и говорЯт о
нем, думаЯ, что за него их будут чтить.
     Ћднако приниженность резче противопоставлена величавости, нежели спесь,
и встречаетсЯ она чаще и хуже [спеси].
     €так, величавость, как уже было сказано, имеет дело с великой честью.

     10   (IV).  Џо-видимому,   с   честью  свЯзана,  как   было  сказано  в
первоначальном обзоре  добродетелей,  еще одна добродетель; она относитсЯ  к
величавости, наверное,  так же,  как щедрость к великолепию. „ело в том, что
обе эти добродетели далеки от великого, но в  обычных и незначительных делах
настраивают нас вести себЯ  как должно. Џодобно тому  как длЯ приобретениЯ и
даЯниЯ  имущества   существует  обладание  серединой,  а  также   избыток  и
недостаток,  так  и длЯ стремлениЯ к  чести  существует "больше"  и "меньше"
должного, а также должный источник и способ [достижениЯ].
     Њы ведь  осуждаем честолюбивого за то, что он стремитсЯ к чести больше,
чем должно, и к чести не из должного источника, нечестолюбивого - за то, что
он  не собираетсЯ  принимать почести даже за прекрасные дела. Ѓывает иногда,
как сказано в первоначальном  обзоре, что честолюбивого мы хвалим за то, что
он действительно муж и любит прекрасное (philokalos), а нечестолюбивого - за
умеренность  и благоразумие.  џсно,  что (слово)  "любитель" мы  употреблЯем
по-разному и понЯтие "честолюбие"  не всегда  относим к одному и тому же, но
когда хвалим - [к тем, кто  "любит честь"] сильнее, чем большинство, а когда
осуждаем - [к тем, кто любит ее), больше, чем должно. Џоскольку же обладание
серединой здесь не имеет названиЯ, кажетсЯ, что обе крайности оспаривают [ее
место], как незанЯтое. Ћднако в чем  есть излишек и недостаток, в том есть и
середина,  между тем к чести  люди стремЯтсЯ и больше, чем должно, и меньше,
значит, и  должное  [стремление] тоже  существует, так что  этот  [душевный]
склад,   представлЯЯ   собою  обладание  серединой  в  отношении  к   чести,
заслуживает похвалы, но не имеет имени. ‚ сравнении с честолюбием он кажетсЯ
нечестолюбием,  в сравнении с нечестолюбием  - честолюбием, а  в сравнении с
тем и другим в известном смысле кажетсЯ и тем и другим; так, видимо, обстоит
дело и  с другими добродетелЯми.  €  от того,  что  [держащийсЯ середины] не
назван, кажетсЯ, что противостоЯт друг другу носители крайностей.

     11(V).  ђовность  -  это  обладание,  серединой  в  свЯзи  с гневом.  ‚
действительности  длЯ   середины  здесь  нет  имени,  как,  впрочем,  и  длЯ
крайностей, так что  мы относим к середине  ровность,  котораЯ отклонЯетсЯ в
сторону  недостатка,  [в  свою очередь] безымЯнного. €збыток, пожалуй, можно
назвать  гневливостью, ведь переживание  (pathos) [в  этом случае] - гнев, а
вызываетсЯ он многими и разнообразными [причинами].
     „ействительно, кого гнев  охватывает из-за того,  из-за  чего  следует,
из-за тех,  из-за  кого  следует, а кроме  того, так, как следует, в должное
времЯ и на должный срок,  тот заслуживает  похвалы, стало  быть,  он и будет
ровным  человеком,  раз уж ровность заслуживает похвалы. ђовный, разумеетсЯ,
хочет  быть невозмутимым  и не идти на поводу у  страсти,  но, как  прикажет
суждение,  так  и  злитсЯ,  за  то  и  такой  срок.  Џогрешает  он,  скорее,
по-видимому, в сторону недостатка, ибо ровный не мстителен, а скорее склонен
прощать (syggnomonikos).
     Ќедостаток,  будь  то некаЯ "безгневность"  или что  бы  там  ни  было,
осуждают, ибо  те,  у  кого  не  вызывает гнева то, что  следует,  считаютсЯ
глупцами, а также  те, кого гнев охватывает не так,  как следует, не тогда и
не  на тех, на кого следует. ЉажетсЯ ведь, что  такой человек не чувствует и
не страдает,  а  недоступный  гневу, [он,  видимо], не  способен защищатьсЯ,
между тем сносить унижениЯ самому и допускать, чтобы унижали близких, низко.
     €збыток может быть во всем (ведь гнев бывает и против  тех, против кого
не следует, и против того, против чего не следует, и больше, чем  следует, и
поспешней  и дольше, чем  следует), но все-таки  все эти отклонениЯ  не даны
одному  и  тому  же  человеку.  „а  этого и  не  могло  бы  быть, ведь порок
уничтожает сам себЯ, и если он достигает полноты, то становитсЯ  невыносимым
[длЯ самого его обладателЯ).
     €так, гневливых быстро  охватывает гнев, причем на кого не следует,  на
что не следует и сильней, чем следует. Ќо зато они быстро и успокаиваютсЯ, и
это [в них] лучше всего. ќто происходит с ними потому, что они не сдерживают
гнева,  а благодарЯ  своей  резкости  открыто  платЯт  [за  обиду]  и  затем
успокаиваютсЯ.
     ѓорЯчие  (akrakholoi) излишне  резки и вспыхивают  гневом из-за  всего,
[что угодно], и по всЯкому поводу; отсюда их название.
     †елчные (pikroi) непримиримы, и гнев у них долго [не стихает], ведь они
сдерживают  Ярость. “спокоение  наступает,  когда  они  отплатЯт,  ибо месть
прекращает  гнев,  заменЯЯ страдание  удовольствием;  однако  если этого  не
происходит, им тЯжко, и это оттого, что они скрытны и никто их не утешает, а
между  тем,  чтобы  самому переварить  гнев,  нужно  времЯ. ’акие люди очень
докучают и себе, и самым своим близким.
     ‡лобными  (khalepoi)  мы  называем тех,  кто  злитсЯ и на то, на что не
следует, и  сильней, чем  следует,  и дольше, а  кроме того, они  не идут на
примирение, покуда не отметЯт или не накажут.
     ђовности мы  противопоставлЯем,  скорее, избыток  гнева, ведь  он  чаще
встречаетсЯ,  так  как  людЯм более  свойственно мстить, да и длЯ совместной
жизни злобные хуже, чем безгневные.
     ‘казанное нами ранее  Ясно также  из  того,  что мы  говорим теперь.  Ђ
именно,  не просто  определить, как,  против кого, по какому поводу и  какой
срок следует испыты-вать гнев, а также до какого предела поступают правильно
и[ли]  погрешают.  ‚едь  кто  немного  переходит  [грань]  -  или  в сторону
большего, или в сторону меньшего, не  заслуживает  осуждениЯ; действительно,
иногда  мы хвалим и  признаем  ровными тех, кому недостает гнева, а  злобных
признаем воистину  мужами  за способность начальствовать. Ќе просто  поэтому
определить  в  понЯтиЯх,  насколько  и  как   переходит  [грань]  тот,   кто
заслуживает осуждениЯ, ибо судЯт об этом по обстоЯтельствам и руководствуЯсь
чувством.
     џсно по крайней мере то,  что похвалы  заслуживает срединный [душевный]
склад, при котором мы испытываем гнев против того, против  кого следует,  по
должному  поводу,  должным  образом  и  так  далее,  а  избыток и недостаток
заслуживают осуждениЯ,  причем если  [отклонениЯ] незначительны -  мЯгкого и
если  они  достаточно  велики  -  сурового.  џсно, разумеетсЯ,  что  следует
держатьсЯ срединного [душевного] склада.
     €так, о [душевных] складах, свЯзанных с гневом, сказано.

     12(VI). ‘ точки зрениЯ общениЯ  (en tais  homiliais) как при совместной
жизни  (en toi sydzen),  тaк  и  при  взаимоотношениЯх посредством  речей  и
предметов одни считаютсЯ  угодниками,  а  именно те,  кто  все хвалЯт, чтобы
доставить  удовольствие, и ничему  не противоречат,  полагаЯ, что не следует
кому бы  то  ни  было  причинЯть  страданиЯ;  другие, кто,  наоборот,  всему
противоречат  и ничуть  не заботЯтсЯ о  том,  чтобы  не заставить  страдать,
зовутсЯ  вредными  и  вздорными.  ‚полне  понЯтно,  конечно,  что  названные
[душевные] склады  заслуживают осуждениЯ и что похвалы заслуживает [душевный
склад], который находитсЯ посредине между ними: при нем человек примет и что
следует, и как следует  и соответственно отвергнет.  ќтому [складу души]  не
дано никакого имени, но больше всего  он походит на дружелюбие (philia), ибо
если   добавить  привЯзанность  (to  stergein),  то  обладатель   срединного
[душевного] склада в общении именно таков, каким мы склонны считать  доброго
друга. Ќо в отличие от дружбы здесь нет страсти и привЯзанности к тем, с кем
общаютсЯ, ведь то или иное  принимаетсЯ [или отвергаетсЯ] как  должно, не из
дружбы или вражды, но потому,  что таков [сам человек]. Ђ это значит, что он
будет  одинаково   вести  себЯ  с   незнакомыми  и   знакомыми,  близкими  и
посторонними, хотЯ,  конечно, так, как  подобает в  каждом отдельном случае,
ибо ни одинаково заботитьсЯ о близких и о чужих, ни [одинаково] причинЯть им
страданиЯ не прилично.
     ‘казано,  стало быть,  что такой  человек  будет общатьсЯ со  всеми как
должно,  а  соотносЯ  [все]  с  нравственной  красотой и  пользой,  он будет
старатьсЯ не  доставлЯть страданий или  доставить  удовольствие. Џохоже, что
этот  [душевный  склад] свЯзан с удовольствиЯми и страданиЯми,  какие бывают
при  общении.  Ќо если доставлЯть другим  какие-то из этих  удовольствий длЯ
него  не  нравственно  (оу  kalon) или вредно,  он это отвергнет и намеренно
заставит  страдать;  и  если  какое-то  дело  выставит  другого  человека  в
неприглЯдном виде, причем весьма [чувствительно],  или причинит ему  вред, а
противодействие этому  делу причинит [данному человеку] некоторое страдание,
то [обладатель срединного склада] такое дело не примет, но отвергнет.
     Ћн будет по-разному общатьсЯ с людьми высокопоставленными и обычными, с
более  и  с менее  знакомыми,  равным образом  учитываЯ  и  другие различиЯ,
воздаваЯ   каждому,   что  подобает,  предпочитаЯ  [при  этом]  как  таковое
доставление удовольствиЯ и остерегаЯсь доставлениЯ страданиЯ, но принимаЯ во
внимание (когда  это  важнее),  что из  этого  выходит,  т. е.  нравственную
красоту и пользу. € вот ради большего удовольствиЯ впоследствии он  заставит
немного пострадать. ’аков,  стало быть,  человек,  держащийсЯ  середины,  но
имени ему не дано.
     Ђ из доставлЯющих удовольствие, кто стараетсЯ доставить его и только, -
угодник, а кто делает это  ради какой-нибудь выгоды в деньгах или в том, что
к  деньгам ведет,  - подхалим. Ћ том же, кто все отвергает, сказано, что  он
вздорный  и вредный.  €  [в  этом  случае  тоже]  из-за  того, что  середина
безымЯнна, кажетсЯ, будто крайности противопоставлены друг другу.

     13  (VII).  Ћбладание серединой в хвастовстве {и  при-творстве} свЯзано
почти с тем же самым, но и оно безымЯнно. Ќе худо, однако, разобрать и такие
[душевные  склады], ибо мы,  пожалуй,  больше узнаем, что относитсЯ к нраву,
разобрав каждый нрав  по отдельности, и  мы скорее уверимсЯ, что добродетели
состоЯт в обладаниЯ серединой, понЯв, что во всех случаЯх это так.
     “же были  названы  те,  кто в  общении при совместной  жизни доставлЯют
удовольствие или причинЯют страданиЯ, а теперь  поговорим о  правдивых  (hoi
aletheyontes) и обманщиках (hoi pseydomcnoi) как в речах, так  и в поступках
и в приписывании себе [чего-либо].
     ЏринЯто считать,  что хвастун склонен  приписывать себе  славное -  то,
чего у  него нет,  или  большее, чем  у  него  есть; а  притвора,  наоборот,
отрицает, [что у него есть то], что у него есть, или преуменьшает [это]; тот
же, кто держитсЯ середины, как [человек} "прЯмой", что ли (aythekastos tis),
- и в поведении, и в речах правдивый (aletheytikos), признающий, что владеет
тем,  что  у него  есть, не больше и  не меньше.  ‚се это можно делать  и  с
определенной  целью, и просто  так. € если поступки не преследуют  известную
цель, то каков каждый [человек по складу],  таковы его слова и поступки, так
он и живет.
     Ћбман  сам по себе  дурен и заслуживает осуждениЯ, а правда прекрасна и
заслуживает  похвалы.  ’ак  и  правдивый  человек  как держащийсЯ  середины,
заслуживает  похвалы,  а  обманывающий  -  безразлично  в  какую  сторону  -
заслуживает осуждениЯ, но в большей степени - хвастун.
     Њы скажем о каждом из них, но сперва о правдивом. ђечь идет, конечно, о
правдивом  не  в  договорах  и не  в том,  что  касаетсЯ неправосудности или
правосудности  (это  ведь  будет  относитьсЯ  к  другой  добродетели),  а  о
правдивом в том, длЯ чего ничто в этом роде не имеет важности, о правдивом в
речи  и в  поведении,  потому  что  он  таков  по [своему]  складу.  ’акого,
вероЯтно,  будут считать  добрым человеком.  „ействительно, кто  правдолюб и
правдив, даже когда  это не важно, будет тем более правдив, когда это важно,
ведь  обмана  он  будет  [заведомо]  остерегатьсЯ как  позора,  если  уж  он
остерегаетсЯ  его  как  такового;  а  такой человек заслуживает похвалы.  Ћн
отклонЯетсЯ  от правды, скорее,  в сторону преуменьшениЯ,  потому  что из-за
отвратительности преувеличениЯ [преуменьшение] кажетсЯ более пристойным.
     Љто приписывает  себе больше, чем у него есть, безо  всЯкой цели, похож
на  дурного человека (иначе он не радовалсЯ бы обману), но  он кажетсЯ более
пустым, нежели порочным. …сли же это делают ради какой-то цели, то, чьЯ цель
- честь или  слава,  тот как  хвастун заслуживает  осуждениЯ, но не  слишком
[сурового],  а чьЯ цель - деньги или  что ведет к деньгам, тот довольно-таки
неприглЯден.
     (•вастуном человека  делает не возможность  [хвастать], а  сознательный
выбор, ибо хвастуном он ЯвлЯетсЯ по складу и потому, что он таков.)
     ‘оответственно  и  среди  обманщиков один  рад самому обману,  а другой
стремитсЯ  к славе  или  наживе. ‘тало быть,  те, кто  хвастают ради  славы,
приписывают  себе такое, за что их восхвалЯют и почитают счастливцами; а кто
делает это ради наживы, приписывает себе то, чем можно угодить окружающим  и
отсутствие  чего  можно  скрыть,  - скажем,  [знаниЯ]  прорицателЯ, мудреца,
врача.  Џоэтому  в  большинстве случаев  себе приписывают такого рода вещи и
хвастают [ими]: они ведь имеют названные [свойства].
     Џритворы, которые  говорЯт о себе приниженно и на словах отклонЯютсЯ  в
сторону преуменьшениЯ, представлЯютсЯ  людьми,  скорее, обходительного нрава
(khariesteroi); кажетсЯ,  что  они  говорЯт так не  ради наживы,  но избегаЯ
важничаньЯ,  и  прежде  всего  они отказывают  себе  в славном,  как  делал,
например,  ‘ократ.  ’е,  кто  {притворЯютсЯ}  по  ничтожным  поводам,  когда
очевидно [обратное], называютсЯ лицемерами и вполне заслуживают презрениЯ, а
иногда это оказываетсЯ хвастовством, например одежда лаконЯн, ибо и излишек,
и нарочитый недостаток [могут быть] хвастливыми. Ђ кто умеренно прибегают  к
притворству и притворЯютсЯ  не в том, что  слишком бросаетсЯ  в глаза,  - те
кажутсЯ обходительными. Џравдивому, по-видимому, противоположен хвастун, ибо
он хуже притворы.

     14 (VIII). Џоскольку  в жизни бывает  отдых  и  тогда времЯ проводЯт  в
развлечениЯх, то и тут, видимо, существует известнаЯ пристойность в  общении
(homilia  tis  emmeles):  что  и  как  следует   говорить  и  соответственно
выслушивать. Џри  этом  будет  важно различие:  говорит  ли человек  в таких
случаЯх  или  слушает.  џсно  между  тем,  что  и  в этом  бывает  излишек и
недостаток по сравнению с серединой. Ђ значит, те, кто в  смешном преступают
меру, считаютсЯ шутами и  грубыми людьми, ибо они добиваютсЯ смешного  любой
ценой  и, скорее, стараютсЯ вызвать смех,  чем  сказать [нечто] изЯщное,  не
заставив страдать того, над кем насмехаютсЯ.
     Ђ кто,  не  сказавши сам  ничего  смешного,  отвергает тех,  кто  такое
говорит, считаетсЯ неотесанным и скучным (skleros). ’е  же, кто развлекаютсЯ
пристойно,  прозываютсЯ  остроумными  (eytrapeloi),  т.  е.  людьми  как  бы
проворными  (eytropoi),  потому что  такаЯ подвижность, кажетсЯ, принадлежит
нраву,  и, как  о  телах  судЯт по движению,  так  и  о нравах. Ќо поскольку
смешное  встречаетсЯ  повсюду  и  большинство   людей  рады  развлечениЯм  и
насмешкам больше,  чем следует, то  и прозывают шутов остроумными, как будто
они  обходительны; однако  из сказанного  выше  Ясно, что они отличаютсЯ  от
остроумных, и притом значительно.
     ‘рединному душевному складу свойственна любезность (epidexiotes), а кто
умеет быть  любезным (epidexios), тому свойственно высказывать и выслушивать
[лишь]   то,   что   подобает   доброму   и   свободнорожденному   человеку.
„ействительно,   есть  нечто  такое,   что  подобному  человеку  в  качестве
развлечениЯ   прилично   и   говорить,   и   выслушивать,    а   развлечениЯ
свободнорожденного  отличаютсЯ  от развлечении скота так же, как развлечениЯ
воспитанного  и  невежи.  [ђазницу эту] можно увидеть  [на примере] старых и
новых комедий: в  первых смешным было срамословие,  а в  последних  - скорее
намеки. ‘ точки зрениЯ изЯщества это различие существенно. Џо  чему же тогда
надо  определЯть  умелого  насмешника?  по  речам  ли  не   неприличным  длЯ
свободнорожденного? или  по тому, что он не  заставлЯет  страдать слушающего
[насмешки]?  или  по  тому,   что  даже  веселит   его?  или  это   все-таки
неопределенно? ‚едь  как ненависть, так  и удовольствие у  одного вызываютсЯ
одним, у другого  - другим. ‘оответственно будут и  слушать, ведь считаетсЯ,
что, какие насмешки не стеснЯютсЯ выслушивать,  такие и сами говорЯт.  Ќо не
всЯкие насмешки,  ибо насмешка - это своего рода поношение,  а  [если]  иные
поношениЯ запрещаютсЯ законодателЯми, то следовало бы,  вероЯтно,  запретить
также [иные] насмешки.
     —еловек же  обходительный  и свободнорожденный будет  вести  себЯ  так,
словно он сам себе закон. ’аков, стало быть, кто держитсЯ середины, любезным
ли его называть или  остроумным. Ђ шут  подчинен  смешному,  и,  если выйдет
потеха,  он  не  пощадит   ни   себЯ,  ни  других,  говорЯ  такое,  из  чего
обходительный человек  ни  одного  слова  не  скажет, а  иного  не сможет  и
выслушать.
     —то до неотесанного, то длЯ такого общениЯ он непригоден, ибо, ни в чем
ему не способствуЯ, он всем недоволен.
     ЏринЯто считать,  что отдых и развлечение необходимы в жизни. Ђ значит,
в жизни возможны  три названных [выше вида]  обладаниЯ серединой, и  все они
свЯзаны с взаимоотношениЯми посредством речей и поступков. Ћтличие же в том,
что один [вид] свЯзан с правдой, а [два] других - с удовольствием. —то же до
свЯзанных с удовольствием, то один [вид] соотноситсЯ с развлечениЯми, другой
- с общением во [всей] остальной жизни.

     15  (IX). Ћ стыде не  приличествует  говорить как о некоей добродетели,
потому что  он  больше  напоминает страсть,  нежели склад [души]. ‚о  всЯком
случае, его  определЯют  как своего  рода страх дурной славы, и  он  доходит
почти до такой силы, как страх перед ужасным; от стыда краснеют, а от страха
смерти бледнеют. ‡начит, и то и другое в каком-то смысле ЯвлениЯ телесные, а
это считаетсЯ свойственным, скорее, страсти, нежели [душевному] складу.
     ќта  страсть,  [т. е. переживание],  подобает не всЯкому  возрасту,  но
[только] молодому. Њы полагаем,  что  в определенном  возрасте  следует быть
стыдливыми, потому что, живЯ по страсти, молодые совершают много проступков,
а  стыдливость препЯтствует им. €  мы  хвалим  стыдливых среди  молодежи, но
человека  более  взрослого никто, пожалуй, не  похвалит  за  стеснительность
(aiskhyntelos).  Њы  ведь  уверены,  что  он  не  должен совершать поступки,
которых  стеснЯютсЯ  (eph'  hois  aiskhyne).  ‘тыдливость,  коль  скоро  она
возникла в свЯзи с дурными поступками, чужда порЯдочному (epieikes) человеку
(ведь  [ему] не следует их совершать), причем безразлично, воистину постыдны
(aiskhra) эти деЯниЯ или  слывут таковыми,  потому что  ни  тех,  ни  других
совершать не следует, чтобы не  пришлось  стеснЯтьсЯ.  ‘войство  же  дурного
человека  -  это  как раз  быть способным совершить  нечто постыдное. Ќелепо
ведет  себЯ  тот,  кто, совершив один из постыдных  поступков, стеснЯетсЯ  и
думает,  что  тем  самым  он   порЯдочный  человек.  ‘тыд  ведь   бывает  за
произвольные поступки, а порЯдочный человек по своей воле никогда не сделает
дурного. ‘тыд мог бы быть чем-то порЯдочным условно:  ведь если [порЯдочный]
человек  совершил  [постыдный]  поступок,  он будет этого  стеснЯтьсЯ,  но к
добродетелЯм это не имеет отношениЯ. € хотЯ беззастенчивость (anaiskhyntia),
т. е. отсутствие  стыда (to me aideisthai)  за постыдные  (поступки], -  это
нечто  дурное, тем  не менее  стеснЯтьсЯ,  совершаЯ такие поступки, вовсе не
есть нечто порЯдочное.  ‚едь  и воздержанность тоже не  добродетель, а нечто
смешанной природы; на нее в этой свЯзи мы укажем позднее.


        ЉЌ€ѓЂ Џџ’Ђџ (…)

     (1).  ‚ свЯзи с правосудностью (dikaiosyne) и неправосудностью (adikia)
нужно рассмотреть [следующие  вопросы]: к каким поступкам то  и другое может
иметь отношение, обладание какого рода серединой есть правосудность и в  чем
серединой ЯвлЯетсЯ правосудное (to dikaion)?
     Џусть  наше  рассмотрение  идет  тем  же  путем  (metho-don),  что  и в
предыдущем изложении.
     Њы видим, конечно,  что все склонны называть правосудностью такой склад
[души],  при котором  люди  склонны  к правосудным  поступкам (praktikoi ton
dikaion), совершают правосудные дела (dikaiopragoysi) и желают  правосудного
(ta dikaia). Џодобным образом и о неправо-судности  [говорЯт, что  это такой
склад],   при   котором   поступают   неправосудно   (adikoysi)   и   желают
неправосудного (ta adika). Џоэтому сперва  пусть это и  будет у нас как бы в
общих чертах принЯто за основу.
     Њежду тем с  науками и умениЯми дело  обстоит иначе, нежели со складами
[души].  Ђ  именно длЯ противоположностей признаетсЯ  существование одного и
того  же  умениЯ,  или  одной  и  той  же  науки,   но  склад  как  один  из
противоположных  складов не может быть тождественным длЯ противоположностей;
скажем, от здоровьЯ не бывает  ничего ему противоположного, только здоровье:
ведь  походку мы определЯем как  здоровую, когда ходЯт так,  как  в здоровом
состоЯнии.
     —асто  поэтому   (душевный]   склад   узнаетсЯ  [при  сопоставлении]  с
противоположным  и  часто по  тому,  с чем  он имеет дело;  например,  когда
очевидно, [в  чем состоит] закалка, становитсЯ очевидным и  то, в чем плохаЯ
закалка; и как по тому, что закаливает, [выЯснЯетсЯ] она сама, так по  ней -
что закаливает, потому что  если закалка - это крепость мышц, то  отсутствие
ее - их вЯлость, а что закаливает, то делает мышцы крепкими.
     Ћтсюда, как правило, следует, что  если  одно  из двух [противоположных
понЯтий склада] многозначно, то многозначно и другое, т  е. если многозначно
"правосудное", [или "правое"), то и "неправосудное", [или "неправое"].

     2. Џо всей  видимости,  у  "правосудности"  и "неправо-судности"  много
значений,  но  из-за  их  близости, что  это соименность,  скрыто  и  не так
заметно, как при  далеких [значениЯх] (в последнем случае велико различие по
внешнему  виду);  Ясна,  например,  соименность,  когда  называют  "ключом",
["ключицей"], кость пониже шеи у животных и то, чем запирают двери.
     Џосмотрим  теперь,  в  скольких   значениЯх  говорЯт  "не  правосудный"
(adikos).  €так,  "неправосудным"   считаетсЯ   тот,  кто  преступает  закон
(paranomos), кто своекорыстен (рlеоnektes) и несправедлив (anisos), а отсюда
Ясно, что правосудный - это законопослушный (nomimos) и справедливый (isos).
‘тало  быть,  правосудие, [или  право], - это  законное  и  справедливое,  а
неправосудие, [или неправое], - это противозаконное и несправедливое.
     Љоль  скоро неправосудный  своекорыстен,  корысть  его будет  в  благах
вообще, но  не во всех, а в тех,  с которыми свЯзана удача  или  неудача  [в
жизни] и которые, если взЯть их безотносительно, всегда ЯвлЯютсЯ благами, но
применительно к тому или иному человеку не всегда. [’ем не менее] люди молЯт
о таких благах и ищут их, [чего делать] не должно, но надо, с одной стороны,
молить, чтобы блага безотносительные были  бы [благами] и длЯ них самих, а с
другой - выбирать то, что длЯ них блага.
     Ќеправосудный не всегда избирает большее,  но [иногда] и меньшее,  если
речь идет о безусловном  зло. Ђ поскольку меньшее зло  считаетсЯ в известном
смысле  благом, своекорыстие  же  обращено на  блага, то тем  самым  и здесь
[неправосудного] надо  считать своекорыстным. Ћн  и  несправедлив:  ведь это
[понЯтие] включает  [присвоение  "чужого" блага и отказ от "своего"  зла]  и
[ЯвлЯетсЯ, стало быть,] общим [понЯтием].

     3.  Љоль  скоро, как мы  видели,  преступающий  законы неправосуден,  а
законопослушный  правосуден (dikaios), Ясно,  что  все законное  в известном
смысле   правосудно.  ‚   самом   деле,   что   определено   законодательным
[искусством],  законно,  а   каждое   из  этих  [определений]  мы   признаем
правосудным, [т. е. правом].
     ‡аконы говорЯт обо  всем  вместе, причем имеют в виду либо пользу всех,
либо лучших, либо имеющих власть {по добродетели} или как-то еще  иначе, так
что  в одном из значений, [а  именно в широком], мы называем правосудным то,
что  длЯ  взаимоотношений  в  государстве  (politike   koinonia)  создает  и
сохранЯет счастье, и все, что его составлЯет.
     ‡акон, стало  быть,  предписывает как  дела мужественного (например, не
оставлЯть  строЯ, не  обращатьсЯ  в  бегство и не  бросать  оружиЯ),  так  и
благоразумного  (например,  не  блудить,  не насильничать),  а также ровного
(например, не бить и не бранить); соответственно и с другими добродетелЯми и
пороками: в одном он  наставлЯет, а другое воспрещает, причем если правильно
составлен, то правильно, и хуже, если составлен небрежно.
     €так, правосудность сиЯ  есть полнаЯ добродетель, [взЯтаЯ], однако,  не
безотносительно,  но  в отношении  к  другому  [лицу]. Џоэтому правосудность
часто кажетсЯ величайшей из добродетелей,  и  ей дивЯтсЯ  больше, чем "свету
вечерней и утренней звезды". € даже пословица говорит:

     ‚сю добродетель в себе правосудность соединЯет!

     €  эта добродетель есть  в первую очередь  полнаЯ добродетель,  так как
обращение с нею -  [это  проЯвление] полной  добродетели, а полнота здесь от
того, что, обладаЯ этой добродетелью,  можно обращать  ее  на другого, а  не
только на  себЯ самого. Ђ ведь многие способны обращать добродетель  на свои
собственные  [дела], но на отношениЯ с другим не способны.  Џотому-то метким
слывет  изречение  Ѓианта:  "Њужчину чин покажет",  ибо  как  начальник  [он
проЯвлЯет себЯ] в отношении к  другому и во взаимоотношениЯх  в государстве.
Ќа том  же [основании] правосудность единственную  из  добродетелей почитают
"чужим  благом"   затем,  что  она   существует  в   отношении   к  другому.
„ействительно, [правосудный] приносит пользу другому,  будь то начальник или
[один] из сограждан (kosnonos).
     ‘амый порочный человек, конечно,  тот,  чей порок  обращаетсЯ  на  него
самого  и  близких,  однако  самый добродетельный не  тот,  чьЯ  добродетель
обращаетсЯ на него самого, а тот, чьЯ - на другого, ибо это трудное дело.
     Џотому  даннаЯ  правосудность  не  часть  добродетели, а  добродетель в
целом, а противоположное не  часть порочности, но  порочность в целом. ‚ чем
же разница между  добродетелью и данной  правосудностью,  Ясно из сказанного
выше, ибо, с  одной  стороны, они  тождественны,  а с  другой  -  это разные
понЯтиЯ, а именно: поскольку  речь идет  об  отношении к  другому, постольку
[перед нами] правосудность, а поскольку о соответствующем [душевном] складе,
взЯтом безусловно, постольку о добродетели.

     4(II). Ќо  мы  все-таки исследуем правосудность  как часть добродетели,
ибо  есть и  такаЯ, как  мы  утверждаем.  ’о  же  самое  справедливо  и  длЯ
неправосудности  как части  [порочности]. —то  такаЯ  существует, доказывает
[следующее]:  тот,  чьи   действиЯ  соответствуют  иным  порокам,   конечно,
поступает неправосудно,  однако  он ни в чем не своекорыстен (скажем, бросив
по трусости щит, или обругав по злобе, или не пособив по скупости деньгами).
Љогда же  человек ведет себЯ своекорыстно, [его поступки] часто ни одному из
[пороков]  не  соответствуют, ни  тем  более  всем  [порокам], и все  же  их
отличает   какаЯ-то  подлость   (ведь  этого  человека   мы   осуждаем!)   и
неправосудность. Ђ значит, существует особаЯ "неправосудность", как бы часть
от неправосудности в  целом, и существует нечто "неправосудное" как часть от
неправосудного [и] противозаконного в целом.
     „алее, если один блудит ради наживы и за плату, а другой - по влечению,
платЯ и платЯсь за это, то  последнего  скорее, пожалуй, сочтут распущенным,
нежели своекорыстным, а первого  -  неправосудным, но не  распущенным. џсно,
что это из-за наживы.
     „алее, все прочие неправосудные  дела (adikemata) всегда можно возвести
к какому-нибудь пороку, например: если совершил блуд - к распущенности, если
оставил соратника  [в бою] - к трусости,  если  ударил - к  гневу,  но  если
нажилсЯ, то ни к чему, кроме неправосудности.
     ’аким  образом,  очевидно,  что  нарЯду  с  неправосуд-ностью  в  целом
существует  и  некаЯ  другаЯ,  частнаЯ,  именуемаЯ так  же,  потому  что  по
определению они относЯтсЯ  к одному и тому же роду, ведь и то и другое имеет
смысл в отношении  к другому [лицу], только неправосудность [в узком смысле]
обращена на почесть, имущество, безопасность или на то, что (будь у нас одно
слово)  охватывает это все и  что  [возникает] при удовольствии от наживы; а
другаЯ [неправосудность] обращена на все, с чем имеет дело добропорЯдочный.

     5. џсно, таким образом, что существует несколько [видов]  правосудности
и  что нарЯду [с той, котораЯ совпадает]  с добродетелью в целом, существует
некаЯ другаЯ; осталось выЯснить, что это и каково оно.
     €так,   неправосудное  определено  и   как   противозаконное,   и   как
несправедливое,   а   правосудное    -   как   законное    и   справедливое.
Ќеправосудность,    о   которой    было   сказано    ранее,    соответствует
противозаконности.  Џоскольку  же  несправедливость  [как   неравенство]   и
противозаконность не тождественны, но  различаютсЯ как часть  по отношению к
целому (ведь все несправедливое [в смысле неравенства] противозаконно, но не
все  противозаконное несправедливо  [в  этом  смысле]),  то  неправосудное и
неправосудность   тоже  не   одни   и  те  же,  но  [могут]  отличатьсЯ   от
[неправосудности  и  неправосудного  в целом], т.  е.  одно [выступает]  как
часть,  другое  -   как   целое;  действительно,  неправосудность  в  смысле
несправедливости  -  часть  неправосудности  в   целом,  точно  так  же  как
правосудность [в  смысле  справедливости  - часть]  правосудности  в  целом.
‘ледовательно,   нам  нужно   сказать  о  частной  правосудности  и  частной
неправосудности и о таком же правосудном и неправосудном.
     Џоэтому  оставим  в стороне  правосудность,  подчиненную  добродетели в
целом и представлЯющую собою обращение добродетели в целом на другое [лицо],
и  соответствующую   неправосудность,  [котораЯ   так   же  соотноситсЯ]   с
порочностью  [в  целом].  џсно  также,  как в соответствии  с  этим  следует
определить  правосудное и  неправосудное.  „ело  в  том,  что,  может  быть,
большинство законных [поступков] совершаетсЯ от добродетели в целом, так как
закон  предписывает  жить  по  всей  добродетели  и  запрещает  -  по  любой
порочности; а добродетель в целом создаетсЯ поступками, которые представлЯют
собою узаконенные  [действиЯ], установленные законодателем длЯ воспитаниЯ на
общее  [благо].  Џо  поводу  воспитаниЯ  каждого  в  отдельности,  благодарЯ
которому  муж [бывает] добродетелен в безусловном смысле слова, впоследствии
надо [будет]  определить, к государственной или другой  науке это относитсЯ,
ибо,  во-видимому, быть добродетельным  мужем и [добродетельным] гражданином
не во всех отношениЯх одно и то же.
     Ћдин вид частной правосудности и  соответствующего  права (to  dikaion)
свЯзан с  распределением (en  tais  dianomais)  почестей,  имущества и всего
прочего,  что  может  быть   поделено  между  согражданами   (koinonioyntes)
определенного государственного устройства (именно  среди них одному возможно
иметь в  сравнении с  другим несправедливую или  справедливую [долю] (anison
kai  ison). „ругой  [вид] - направительное (diortotikon)  право при взаимном
обмене (synallagmata).  Ћно состоит  из двух частей; дело  в том,  что обмен
бывает  произвольный  (hekoysia)  и  непроизвольный   (akoysia),  а  именно:
произволен такой,  как куплЯ, продажа,  ссуда, залог, заем, задаток,  платеж
(произвольными  они  называютсЯ потому,  что начало этих обменов зависит  от
нашей [воли]), а непроизвольный обмен осуществлЯетсЯ тайком - скажем, кража,
блуд,  спаивание  приворотным  зельем,  сводничество,  переманивание  рабов,
убийство   исподтишка,  лжесвидетельство   -  или  подневольно   -   скажем,
посрамление, пленение, умерщвление, ограбление, увечение, брань, унижение.

     6(III).   Џоскольку   неправосудный   несправедлив   и    неправосудное
несправедливо,  Ясно,  что  между  [крайностЯми] несправедливого  существует
некаЯ середина. ќто и есть справедливое равенство (to  ison),  ибо,  в каком
действии возможно  "больше"  и  "меньше",  в  том  возможно  и  справедливое
равенство.    ‘ледовательно,    если   неправосудное    несправедливо,    то
правосудное-справедливо;  именно так  все  и  думают даже  без  рассуждениЯ.
Џоскольку  же справедливое  равенство -  это  середина, то правосудное - это
[тоже],  видимо, какаЯ-то