ечно, у нас будет то, к чему
мы стремимсЯ с пылом влюбленных, а именно разум, но только после смерти, как
обнаруживает наше рассуждение, при жизни же - никоим образом. €бо если, не
расставшись с телом, невозможно достичь чистого знаниЯ, то одно из двух: или знание
вообще недостижимо, или же достижимо только после смерти. Ќу, конечно, ведь только
тогда, и никак не раньше, душа остаетсЯ сама по себе, без тела. Ђ пока мы живы, мы, по-
видимому, тогда будем ближе всего к знанию, когда как можно больше ограничим свою
свЯзь с телом и не будем заражены его природою, но сохраним себЯ в чистоте до той поры,
пока сам бог нас не освободит. Ћчистившись таким образом и избавившись от
безрассудства тела, мы, по всей вероЯтности, объединимсЯ с другими такими же, как и мы,
[чистыми сущностЯми] и собственными силами познаем все чистое, а это, скорее всего, и
есть истина. Ђ нечистому касатьсЯ чистого не дозволено". ‚от что, ‘иммий, мне кажетсЯ,
непременно должны говорить друг другу все подлинно стремЯщиесЯ к знанию и такого
должны держатьсЯ взглЯда. ’ы согласен со мною?

     - ‘овершенно согласен, ‘ократ.
{9}
     - …сли же это верно, друг, - продолжал ‘ократ, - можно твердо надеЯтьсЯ, что там,
куда Я нынче отправлЯюсь, именно там, скорее, чем где-нибудь еще, мы в полной мере
достигнем цели, ради которой столько трудились всю жизнь, так что назначенное мне
путешествие Я начинаю с доброю надеждою, как и всЯкий другой, кто верит, что очистил
свой ум и этим привел его в должную готовность.

     - „а, это так, - сказал ‘иммий.

     - Ђ очищение - не в том ли оно состоит (как говорилось прежде), чтобы как можно
тщательнее отрешать душу от тела, приучать ее собиратьсЯ из всех его частей,
сосредоточиватьсЯ самой по себе и жить, насколько возможно, - и сейчас и в будущем -
наедине с собою, освободившись от тела, как от оков?

     - ‘овершенно верно, - сказал ‘иммий.

     - Ќо это как раз и называетсЯ смертью - освобождение и отделение души от тела?

     - „а, бесспорно.

     - Ћсвободить же ее, - утверждаем мы, - постоЯнно и с величайшею настойчивостью
желают лишь истинные философы, в этом как раз и состоЯт философские занЯтиЯ - в
освобождении и отделении души от тела.

     ’ак или не так?

     - Ћчевидно, так.

     - ’огда мне остаетсЯ повторить уже сказанное вначале: человек всю жизнь приучал себЯ
жить так, чтобы быть как можно ближе к смерти, а потом, когда смерть наконец приходит
к нему, он негодует. ђазве это не смешно?

     - Љонечно, еще бы не смешно.

     - „а и в самом деле, ‘иммий, - продолжал ‘ократ, - истинные философы много
думают о смерти, и никто на свете не боитсЯ ее меньше, чем эти люди. ‘уди сам. …сли они
непрестанно враждуют со своим телом и хотЯт обособить от него душу, а когда это
происходит, трусЯт и досадуют, - ведь это же чистейшаЯ бессмыслица! Љак не
испытывать радости, отходЯ туда, где надеешьсЯ найти то, что любил всю жизнь, - любил
же ты разумение, - и избавитьсЯ от общества давнего своего врага! Ќемало людей
жаждали сойти в Ђид после смерти любимого, супруги или же сына: их вела надежда
встретитьсЯ там со своими желанными и больше с ними не разлучатьсЯ. Ђ человек,
который на самом деле любит разумение и прониксЯ уверенностью, что нигде не
приобщитсЯ к нему полностью, кроме как в Ђиде, - этот человек будет досадовать, когда
наступит смерть, и отойдет, полный печали?!

     ‚от как нам надо рассуждать, друг ‘иммий, если мы говорим о настоЯщем философе, ибо
он будет совершенно уверен, что нигде в ином месте не приобщитсЯ к разумению во всей
его чистоте. Ќо когда так, повторЯю, разве это не чистейшаЯ бессмыслица, чтобы такой
человек боЯлсЯ смерти?

     - „а, полнаЯ бессмыслица, клЯнусь ‡евсом, - сказал ‘иммий.

     - Ђ если ты увидишь человека, которого близкаЯ смерть огорчает, не свидетельствует ли
это с достаточной убедительностью, что он любит не мудрость, а тело? Ђ может, он
окажетсЯ и любителем богатства, или любителем почестей, или того и другого разом.

     - ’ы говоришь сущую правду, - сказал ‘иммий.
{10}
     - ’еперь ответь мне, ‘иммий: то, что называют мужеством, не свойственно ли в
наивысшей степени людЯм, о которых идет у нас беседа?

     - „а, несомненно.

     - Ќу, а рассудительность - то, что так называет обычно большинство: умение не
увлекатьсЯ страстЯми, но относитьсЯ к ним сдержанно, с пренебрежением,- не
свойственна ли она тем и только тем, кто больше всех других пренебрегает телом и живет
философией?

     - €наче и быть не может.

     - •орошо, - продолжал ‘ократ. - …сли же ты дашь себе труд задуматьсЯ над мужеством
и рассудительностью остальных людей, ты обнаружишь нечто несообразное.

     - Љак так, ‘ократ?

     - ’ы ведь знаешь, что все остальные считают смерть великим злом?

     - …ще бы!

     - € если иные из них - когда решатсЯ ее встретить - мужественно встречают смерть, то
не из страха ли перед еще большим злом?

     - Џравильно.

     - ‘тало быть, все, кроме философов, мужественны от боЯзни, от страха. Ќо быть
мужественным от робости, от страха - ни с чем не сообразно!

     - „а, разумеетсЯ.

     - ‚зглЯнем теперь на людей умеренных. …сли иные умеренны, то и тут то же самое: они
рассудительны в силу особого рода невоздержности. "ќто невозможно!" - скажем мы, а
все же примерно так оно и обстоит с туповатой рассудительностью. ’е, кому она присуща,
воздерживаютсЯ от одних удовольствий просто потому, что боЯтсЯ потерЯть другие, горЯчо
их желают и целиком находЯтсЯ в их власти. •отЯ невозержностью называют покорность
удовольствиЯм, все же получаетсЯ, что эти люди, сдаваЯсь на милость одних
удовольствий, побеждают другие. ‚от и выходит так, как мы только что сказали: в
известном смысле они воздержны именно благодарЯ невоздержности.

     - Џохоже, что так.

     - Ќо, милый мой ‘иммий, если иметь в виду добродетель, разве это правильный обмен
     - менЯть удовольствие на удовольствие, огорчение на огорчение, страх на страх,
разменивать большее на меньшее, словно монеты? Ќет, существует лишь одна правильнаЯ
монета - разумение, и лишь в обмен на нее должно все отдавать; лишь в этом случае
будут неподдельны и мужество, и рассудительность, и справедливость - одним словом,
подлиннаЯ добродетель: она сопрЯжена с разумением, все равно, сопутствуют ли ей
удовольствиЯ, страхи и все иное тому подобное или не сопутствуют. …сли же все это
отделить от разумениЯ и обменивать друг на друга, как бы не оказалась пустою
видимостью такаЯ добродетель, поистине годнаЯ лишь длЯ рабов, хилаЯ и подложнаЯ.
Њежду тем, истинное - это действительно очищение от всех [страстей], а
рассудительность, справедливость, мужество и само разумение - средство такого
очищениЯ. € быть может, те, кому мы обЯзаны учреждением таинств [мистерий], были не
так уж просты, но на самом деле еще в древности приоткрыли в намеке, что сошедший в
Ђид непосвЯщенным будет лежать в грЯзи, а очистившиесЯ и принЯвшие посвЯщение,
отойдЯ в Ђид, поселЯтсЯ среди богов. „а, ибо, как говорЯт те, кто сведущ в таинствах,
{11}
     "много тирсоносцев, да мало вакхантов", и "вакханты" здесь, на мой взглЯд, не кто иной,
как только истинные философы. Ћдним из них старалсЯ стать и Я - всю жизнь, всеми
силами, ничего не упускаЯ. ‚ерно ли Я старалсЯ и чего мы достигли, мы узнаем точно, если
то будет угодно богу, когда придем в Ђид. †дать осталось недолго, сколько Я понимаю.

     ‚от вам моЯ защитительнаЯ речь, ‘иммий и Љебет; вот почему Я сохранЯю спокойствие и
веселость: Я покидаю и вас, и здешних владык в уверенности, что и там найду добрых
владык и друзей, как нашел их здесь. € если вам моЯ речь показалась более убедительной,
чем афинским судьЯм, это было бы хорошо.

     Љогда ‘ократ закончил, заговорил Љебет:

     - ‚от это - по крайней мере на мой взглЯд - сказано прекрасно, кроме одного: то, что
ты говорил о душе, вызывает у людей большие сомнениЯ. Ћни опасаютсЯ, что,
расставшись с телом, душа уже нигде больше не существует, но гибнет и уничтожаетсЯ в
тот самый день, как человек умирает. …два расставшись с телом, выйдЯ из него, она
рассеиваетсЯ, словно дыхание или дым, разлетаетсЯ, и ее уже решительно больше нет.
ђазумеетсЯ, если бы душа действительно могла где-то собратьсЯ сама по себе и вдобавок
избавленнаЯ от всех зол, которые ты только что перечислил, это было бы, ‘ократ,
источником великой и прекрасной надежды, что слова твои - истина. Ќо что душа
умершего продолжает существовать и обладает известной способностью мыслить, - это,
на мой взглЯд, требует веских доказательств и обстоЯтельных разъЯснений.

     - ‚ерно, Љебет, - согласилсЯ ‘ократ. - —то же нам делать, однако? Ќе хочешь ли
потолковать об этом: может так быть или не может?

     - Ћчень хочу, - сказал Љебет. - •очу знать, что ты об этом думаешь.

     [—етыре доказательства бессмертиЯ души.
Ђргумент первый: взаимопереход противоположностей]

     - •орошо, - промолвил ‘ократ. - Њне кажетсЯ, что теперь никто, даже комический
поэт, не решитсЯ утверждать, будто Я попусту мелю Языком и разглагольствую о вещах,
которые менЯ не касаютсЯ. €так, если не возражаешь, приступим к рассуждению.

     Ќачнем, пожалуй, вот с какого вопроса: что, души скончавшихсЯ находЯтсЯ в Ђиде или же
нет? …сть древнее учение - мы его уже вспоминали, - что души, пришедшие отсюда,
находЯтсЯ там и снова возвращаютсЯ сюда, возникаЯ из умерших. …сли это так, если живые
вновь возникают из умерших, то, по-видимому, наши души должны побывать там, в Ђиде,
не правда ли? …сли бы их там не было, они не могли бы и возникнуть; и если бы мы с
полною Ясностью обнаружили, что живые возникают из мертвых и никак не иначе, это
было бы достаточным доказательством нашей правоты. …сли же все это не так, поищем
иных доводов.

     - Ћтлично, - сказал Љебет.

     - ’огда, - продолжал ‘ократ, - чтобы тебе было легче понЯть, не ограничивайсЯ
одними людьми, но взглЯни шире, посмотри на всех животных, на растениЯ - одним
словом, на все, чему присуще возникновение, и давай подумаем, не таким ли образом
возникает все вообще - противоположное из противоположного - в любом случае,
когда налицо две противоположности. ‚озьми, например, прекрасное и безобразное, или
справедливое и несправедливое, или тысЯчи иных противоположностей. „авай спросим
себЯ: если существуют противоположные вещи, необходимо ли, чтобы одна непременно
возникала из другой, ей противоположной? Ќапример, когда что-нибудь становитсЯ
больше, значит ли это с необходимостью, что сперва оно было меньшим, а потом из
меньшего становитсЯ большим?
     {12}
     - „а.

     - € соответственно если оно станет меньше, то меньшим станет из большего?

     - Љонечно, - подтвердил Љебет.

     - € слабое возникает из сильного, а скорое из медленного?

     - Ќесомненно!

     - Љакой бы еще привести тебе пример? …сли что становитсЯ хуже, то не из лучшего ли?
…сли справедливее, то из несправедливого? ’ак?

     - Ђ как же иначе?

     - ‡начит, мы достаточно убедились, что все возникает таким образом -
противоположное из противоположного?

     - ‘овершенно достаточно.

     - ’огда двинемсЯ дальше. Ќет ли между любыми двумЯ противоположностЯми как бы
чего-то промежуточного? ’ак как противоположностей две, то возможны два перехода -
от одной противоположности к другой или, наоборот, от второй к первой. Ќапример,
между большей вещью и меньшей возможны рост и убывание, и об одной мы говорим, что
она убывает, о другой - что растет.

     - „а, ты прав, - сказал Љебет.

     - Ќо ведь не иначе обстоит дело с разъединением и соединением, с охлаждением и
нагреванием и во всех остальных случаЯх; у нас не всегда может найтись подходЯщее к
случаю слово, но на деле это всегда и непременно так: противоположности возникают
одна из другой, и переход этот обоюдный.

     - ’ы совершенно прав, - сказал Љебет.

     - ’еперь ответь мне, есть ли что-нибудь противоположное жизни, как сон
противоположен бодрствованию?

     - Љонечно, есть.

     - —то же именно?

     - ‘мерть, - отвечал Љебет.

     - ‡начит, раз они противоположны, то возникают друг из друга, и между двумЯ этими
противоположностЯми возможны два перехода.

     - Ќу, конечно!

     - ’огда Я назову тебе одну из двух пар, которые только что упомЯнул, - сказал ‘ократ, -
и саму пару, и свЯзанные с нею переходы, а ты назовешь мне другую. џ говорю: сон и
бодрствование, и из сна возникает бодрствование, а из бодрствованиЯ - сон, а переходы
в этом случае называютсЯ засыпанием и пробуждением. „остаточно тебе этого или нет?

     - ‚полне достаточно.

     - ’еперь сам скажи так же о жизни и смерти. ’ы признаешь, что жизнь противоположна
смерти?
     {13}
     - Џризнаю.

     - € что они возникают одна из другой?

     - „а.

     - ‘тало быть, из живого что возникает?

     - Њертвое, - промолвил Љебет.

     - Ђ из мертвого что? - продолжал ‘ократ.

     - „олжен признать, что живое, - сказал Љебет.

     - €так, Љебет, живое и живые возникают из мертвого?

     - Џо-видимому, да.

     - ‡начит, наши души имеют пребывание в Ђиде?

     - Џохоже, что так.

     - Ќе правда ли, из двух переходов, свЯзанных с этой парой, один совершенно Ясен? ‚едь
умирание - вещь ЯснаЯ, ты со мною согласен?

     - ђазумеетсЯ, согласен!

     - Љак же мы теперь поступим? Ќе станем вводить длЯ равновесиЯ противоположный
переход - пускай себе природа хромает на одну ногу? €ли же мы обЯзаны уравновесить
умирание каким-то противоположным переходом?

     - Џожалуй, что обЯзаны.

     - Љаким же именно?

     - Ћживанием.

     - Ќо если оживание существует, - продолжал ‘ократ, - то чем оно будет, это
оживание? Ќе переходом ли из мертвых в живые?

     - „а, конечно.

     - ‡начит, мы согласны с тобою и в том, что живые возникли из мертвых ничуть не
иначе, чем мертвые - из живых. Ќо если так, мы уже располагаем достаточным, на мой
взглЯд, доказательством, что души умерших должны существовать в каком-то месте, откуда
они вновь возвращаютсЯ к жизни.

     - „а, ‘ократ, мне кажетсЯ - это необходимый вывод из всего, в чем мы с тобою
согласились, - сказал Љебет.

     - Ђ вот взглЯни, Љебет, еще довод в пользу того, что не напрасно, на мой взглЯд, пришли
мы с тобою к согласию. …сли бы возникающие противоположности не уравновешивали
постоЯнно одна другую, словно описываЯ круг, если бы возникновение шло по прЯмой
линии, только в одном направлении и никогда не поворачивало вспЯть, в
противоположную сторону, - ты сам понимаешь, что все в конце концов принЯло бы
один и тот же образ, приобрело одни и те же свойства, и возникновение прекратилось бы.
{14}
     - Ќет, не понимаю. Љак это? - спросил Љебет.

     - „а очень просто. - отвечал ‘ократ. - Џредставь себе, например, что существует
только засыпание и что пробуждение от сна его не уравновешивает, - ты легко поймешь,
что в конце концов сказание об ќндимионе оказалось бы вздором и потерЯло всЯкий
смысл, потому что и все остальное также погрузилось бы в сон. € если бы все только
соединЯлось, прекратив разъединЯтьсЯ, очень быстро стало бы по слову Ђнаксагора: "‚се
вещи [были] вместе". € точно так же, друг Љебет, если бы все причастное к жизни
умирало, а умерев, оставалось бы мертвым и вновь не оживало, - разве не совершенно
Ясно, что в конце концов все стало бы мертво и жизнь бы исчезла? € если бы даже живое
возникало из чего-нибудь иного, а затем все-таки умирало, каким образом можно было бы
избегнуть всеобщей смерти и уничтожениЯ?

     - Ќикаким, сколько Я могу судить, ‘ократ, - сказал Љебет. - Ђ ты, мне кажетсЯ,
рассуждаешь совершенно верно.

     - ‚от и мне кажетсЯ, Љебет, что это именно так, а не как-нибудь иначе, - сказал ‘ократ,
     - и что мы нисколько не обманываем себЯ, приходЯ к согласию. Џоистине существуют и
оживание, и возникновение живых из мертвых. ‘уществуют и души умерших, и добрым
между ними выпадает лучшаЯ долЯ, а дурным - худшаЯ.

     [Ђргумент второй: знание как припоминание того, что было до рождениЯ человека]

     - Џостой-ка, ‘ократ, - подхватил Љебет, - твои мысли подтверждает еще один довод,
если только верно то, что ты так часто, бывало, повторЯл, а именно что знание на самом
деле не что иное, как припоминание: то, что мы теперь припоминаем, мы должны были
знать в прошлом, - вот что с необходимостью следует из этого довода. Ќо это было бы
невозможно, если бы наша душа не существовала уже в каком-то месте, прежде чем
родитьсЯ в нашем человеческом образе. ‡начит, опЯть выходит, что душа бессмертна.

     - Ќо как это доказываетсЯ, Љебет? - вмешалсЯ ‘иммий. - Ќапомни мне, Я что-то забыл.

     - ‹учшее доказательство, - сказал Љебет, - заключаетсЯ в том, что когда человека о
чем-нибудь спрашивают, он сам может дать правильный ответ на любой вопрос - при
условии, что вопрос задан правильно. Њежду тем, если бы у людей не было знаниЯ и
верного пониманиЯ, они не могли бы отвечать верно. € кроме того, поставь человека
перед чертежом или чем-нибудь еще в таком же роде - и ты с полнейшей Ясностью
убедишьсЯ, что так оно и есть.

     - Ђ если этого тебе недостаточно, ‘иммий, - сказал ‘ократ, - поглЯди, не согласишьсЯ
ли ты с другими соображениЯми, вот примерно какими. ’ы ведь сомневаешьсЯ, может ли
то, что называют знанием, быть припоминанием?

     - Ќет, Я-то как раз не сомневаюсь, - возразил ‘иммий. - Њне нужно лишь одно, и как
раз то, о чем сейчас идет речь: припомнить. Љебет только принЯлсЯ рассуждать - и Я уже
почти все помню и почти что согласен с вами. € тем не менее мне бы хотелось услышать,
как примешьсЯ рассуждать ты.

     - џ? „а вот как, - сказал ‘ократ. - Њы оба, разумеетсЯ, сходимсЯ на том, что, если
человеку предстоит что-либо припомнить, он должен уже знать это заранее.

     - Љонечно.

     - ’огда, может быть, мы сойдемсЯ и на том, что знание, если оно возникает таким
образом, каким именно, Я сейчас скажу, - это припоминание? …сли человек, что-то
увидев, или услыхав, или воспринЯв иным каким-либо чувством, не только узнает это, но
еще и примыслит нечто иное, принадлежащее к иному знанию, разве не вправе мы
утверждать, что он вспомнил то, о чем мыслит?
{15}
     - Љак это?

     - ‚от тебе пример. ‡нать человека и знать лиру - это ведь разные знаниЯ?

     - ‘амо собой.

     - Ќо тебе, конечно, известно, что испытывают влюбленные, когда увидЯт лиру, или
плащ, или иное что из вещей своего любимца: они узнают лиру, и тут же в уме у них
возникает образ юноши, которому эта лира принадлежит. ќто и есть припоминание. ’ак
же точно, когда видЯт ‘иммиЯ, часто вспоминают Љебета. Њожно бы назвать тысЯчи
подобных случаев.

     - „а, клЯнусь ‡евсом, тысЯчи! - сказал ‘иммий.

     - ‘тало быть, это своего рода припоминание, - продолжал ‘ократ. - Ќо в
особенности, мне кажетсЯ, нужно говорить о припоминании, когда дело касаетсЯ вещей,
забытых с течением времени или давно не виденных. Љак, по-твоему?

     - ’ы совершенно прав.

     - ’еперь скажи мне, возможно ли, увидев нарисованного конЯ или нарисованную лиру,
вспомнить вдруг о человеке? €ли, увидев нарисованного ‘иммиЯ, вспомнить Љебета?

     - ‚полне возможно.

     - Ђ увидев нарисованного ‘иммиЯ, вспомнить самого ‘иммиЯ?

     - € это возможно.

     - Ќе следует ли из всего этого, что припоминание вызываетсЯ когда сходством, а когда и
несходством?

     - ‘ледует.

     - € если мы припоминаем о чем-то по сходству, не бывает ли при этом, что мы
непременно задаемсЯ вопросом, насколько полно или, напротив, неполно это сходство с
припоминаемым?

     - Ќепременно бывает.

     - ’огда смотри, верно ли Я рассуждаю дальше. Њы признаем, что существует нечто,
называемое равным, - Я говорю не о том, что бревно бывает равно бревну, камень камню
и тому подобное, но о чем-то ином, отличном от всего этого, - о равенстве самом по
себе. Џризнаем мы, что оно существует, или не признаем?

     - Џризнаем, клЯнусь ‡евсом, да еще как! - отвечал ‘иммий.

     - € мы знаем, что это такое?

     - Џрекрасно знаем.

     - Ќо откуда мы берем это знание? Ќе из тех ли вещей, о которых мы сейчас говорили?
‚идЯ равные между собою бревна, или камни, или еще что-нибудь, мы через них
постигаем иное, отличное от них. €ли же оно не кажетсЯ тебе иным, отличным? ’огда
взглЯни вот так: бывает, что равные камни или бревна хоть и не менЯютсЯ нисколько, а все
ж одному человеку кажутсЯ равными, а другому нет?
{16}
     - Љонечно, бывает.

     - Ќу, а равное само по себе - не случалось ли, чтобы оно казалось тебе неравным, то
есть чтобы равенство показалось тебе неравенством?

     - Ќикогда, ‘ократ!

     - ‡начит, это не одно и то же, - сказал ‘ократ, - равные вещи и само равенство.

     - Ќикоим образом, на мой взглЯд.

     - € однако же, знание о нем ты примысливаешь и извлекаешь как раз из этих равных
вещей, как ни отличны они от самого равенства, верно?

     - ‚ернее не скажешь, - отвечал ‘иммий.

     - € между ним и вещами может существовать либо сходство, либо несходство?

     - ђазумеетсЯ.

     - ‚прочем, это не важно, - заметил ‘ократ. - Ќо всЯкий раз, когда вид одной вещи
вызывает у тебЯ мысль о другой, либо сходной с первою, либо несходной, - это
припоминание.

     - „а, несомненно.

     - Ђ скажи, - продолжал ‘ократ, - с бревнами и другими равными между собою
вещами, которые мы сейчас называли, дело обстоит примерно так же? Ћни
представлЯютсЯ нам равными в той же мере, что и равное само по себе, или им недостает
этого равного, чтобы ему уподобитьсЯ?

     - Ќедостает, и очень, - отвечал ‘иммий.

     - ’огда представь себе, что человек, увидев какой-нибудь предмет, подумает: "’о, что у
менЯ сейчас перед глазами стремитсЯ уподобитьсЯ чему-то иному из существующего, но
таким же точно сделатьсЯ не может и остаетсЯ ниже, хуже". ‘огласимсЯ ли мы, что этот
человек непременно должен заранее знать второй предмет, который он находит схожим с
первым, хоть и не полностью?

     - Ќепременно согласимсЯ.

     - Џрекрасно. Ђ разве не такое же впечатление у нас составлЯетсЯ, когда речь идет о
равных вещах и равенстве самом по себе?

     - ‘овершенно такое же!

     - Ќу, стало быть, мы непременно должны знать равное само по себе еще до того, как
впервые увидим равные предметы и уразумеем, что все они стремЯтсЯ быть такими же, как
равное само по себе, но полностью этого не достигают.

     - „а, верно.

     - Ќо мы, конечно, согласимсЯ и в том, что такаЯ мысль возникает и может возникнуть не
иначе как при помощи зрениЯ, осЯзаниЯ или иного чувственного восприЯтиЯ. ’о, что Я
говорю, относитсЯ ко всем чувствам одинаково.

     - „а, одинаково, ‘ократ. Џо крайней мере, до тех пор, пока мы не упускаем из виду цель
нашего рассуждениЯ.
     {17}
     - €так, именно чувства приводЯт нас к мысли, что все воспринимаемое чувствами
стремитсЯ к доподлинно равному, не достигаЯ, однако, своей цели? ’ак мы скажем или по-
другому?

     - „а, так.

     - Ќо отсюда следует, что, прежде чем начать видеть, слышать и вообще чувствовать, мы
должны были каким-то образом узнать о равном самом по себе - что это такое, раз нам
предстоЯло соотносить с ним равенства, постигаемые чувствами: ведь мы понимаем, что
все они желают быть такими же, как оно, но уступают ему.

     - „а, ‘ократ, это с необходимостью следует из того, что уже сказано.

     - Ђ видим мы, и слышим, и вообще чувствуем с того самого мига, как родились на свет?

     - Љонечно.

     - Ќо знанием равного мы должны были обладать еще раньше, - так мы скажем?

     - ‚ыходит, мы должны были обладать им еще до рождениЯ?

     - ‚ыходит, что так.

     - Ђ если мы приобрели его до рождениЯ и с ним поЯвились на свет, наверно, мы знали
     - и до рождениЯ, и сразу после - не только равное, большее и меньшее, но и все
остальное подобного рода? ‚едь не на одно равное распространЯетсЯ наше доказательство,
но совершенно так же и на прекрасное само по себе, и на доброе само по себе, и
справедливое, и свЯщенное - одним словом, как Я сейчас сказал, на все, что мы в своих
беседах, и предлагаЯ вопросы, и отыскиваЯ ответы, помечаем печатью "бытиЯ самого по
себе" (ayтo o eстi). ’ак что мы должны были знать все это, еще не родившись.

     - „а, верно.

     - € если, узнав однажды, мы уже не забываем, то всЯкий раз мы должны рождатьсЯ,
владеЯ этим знанием, и хранить его до конца жизни. ‚едь что такое "знать"? Џриобрести
знание и уже не терЯть его. Ђ под забвением, если не ошибаемсЯ, ‘иммий, мы понимаем
утрату знаниЯ.

     - „а, ‘ократ, совершенно верно, - сказал ‘иммий.

     - Ќо если, рождаЯсь, мы терЯем то, чем владели до рождениЯ, а потом с помощью чувств
восстанавливаем прежние знаниЯ, тогда, по-моему, "познавать" означает восстанавливать
знание, уже тебе принадлежавшее. €, называЯ это "припоминанием", мы бы, пожалуй,
употребили правильное слово.

     - ‘овершенно правильное.

     - Ќу да, ведь, как выЯснилось, вполне возможно, чтобы человек, увидев что-либо, или
услыхав, или постигнув любым иным чувством, вслед за тем помыслил о чем-то другом,
забывшемсЯ в силу либо сходства, либо же несходства двух этих предметов. €так,
повторЯю, одно из двух: либо все мы рождаемсЯ, уже знаЯ вещи сами по себе, и знаем их
до конца своих дней, либо те, о ком мы говорим, что они познают, на самом деле только
припоминают, и учитьсЯ в этом случае означало бы припоминать.

     - ’ак точно оно и есть, ‘ократ.
{18}
     - € что бы ты выбрал, ‘иммий? —то мы рождаемсЯ, владеЯ знанием, или что позже
припоминаем уже известное в прежние времена?

     - Џока Я не могу еще сделать выбора, ‘ократ.

     - ’огда вот тебе другой вопрос - скажи, что ты думаешь по этому поводу: если человек
что-то знает, может он выразить свои знаниЯ словами или не может?

     - Ќесомненно может, ‘ократ, - отвечал ‘иммий.

     - € ты думаешь, все могут Ясно высказатьсЯ о вещах, о которых мы сейчас говорили?

     - •отел бы Я так думать, - возразил ‘иммий, - но очень боюсь, что завтра, в этот час,
уже не будет на свете человека, который сумел бы это сделать по-настоЯщему.

     - ‡начит, ты не думаешь, ‘иммий, что эти вещи известны каждому?

     - Ќи в коем случае.

     - ‡начит, люди припоминают то, что знали когда-то?

     - „олжно быть.

     - Ќо когда поЯвлЯютсЯ у нас в душе эти знаниЯ? ‚едь не после того, как мы родились в
человеческом облике?

     - Љонечно, нет!

     - ‡начит, раньше?

     - „а.

     - ‘тало быть, ‘иммий, наши души и до того, как им довелось оказатьсЯ в человеческом
образе, существовали вне тела и уже тогда обладали разумом.

     - „а, если только мы не приобретаем эти знаниЯ в тот самый миг, когда рождаемсЯ,
‘ократ: вот времЯ, которое мы еще не принЯли в расчет.

     - Ѓудь по-твоему, друг, но тогда в какое же времЯ мы их терЯем? ‚едь мы не рождаемсЯ с
этими знаниЯми, как мы только что с тобою согласились. Њожет быть, мы терЯем их в тот
же миг, в который и приобретаем? €ли ты укажешь иное какое времЯ?

     - Ќет, ‘ократ, не укажу. ’еперь Я понЯл, что сказал глупость.

     - ’огда, ‘иммий, вот к чему мы пришли: если существует то, что постоЯнно у нас на
Языке, - прекрасное, и доброе, и другие подобного рода сущности, к которым мы
возводим все, полученное в чувственных восприЯтиЯх, причем обнаруживаетсЯ, что все
это досталось нам с самого начала, - если это так, то с той же необходимостью, с какой
есть эти сущности, существует и наша душа, прежде чем мы родимсЯ на свет. …сли же они
не существуют, разве не шло бы наше рассуждение совсем по-иному? ‡начит, это так, и в
равной мере необходимо существование и таких сущностей, и наших душ еще до нашего
рождениЯ, и, видимо, если нет одного, то нет и другого?

     - Џо-моему, это совершенно необходимо, ‘ократ, - ответил ‘иммий. - € какое
прекрасное прибежище находит наше рассуждение в том, что одинаково существуют и
души до рождениЯ, и те сущности, о которых ты говоришь! „лЯ менЯ, по крайней мере, нет
ничего более очевидного: да, все эти вещи безусловно и неоспоримо существуют - и
прекрасное, и доброе, и все остальное, о чем ты сейчас говорил. —то до менЯ, мне других
доводов не надо!
     {19}
     - Ђ как быть с Љебетом? - спросил ‘ократ. - Ќужно ведь и его убедить.

     - џ думаю, и ему этого достаточно, - сказал ‘иммий, - хотЯ нет на свете человека
более упорного и недоверчивого. € все же, Я думаю, он вполне убедилсЯ, что душа наша
существовала до того, как мы родились. Ќо будет ли она существовать и после того, как мы
умрем, - продолжал он, - это и мне, ‘ократ, представлЯетсЯ еще не доказанным. …ще не
опровергнуто опасение большинства, о котором говорил Љебет, что со смертью человека
душа немедленно рассеиваетсЯ и ее существованию настает конец. ‚ самом деле, пусть
даже она возникла и образовалась где-то в ином месте и существовала прежде, чем войти
в человеческое тело, - разве это мешает ей, после того как она наконец войдет в тело, а
затем избавитсЯ от него, погибнуть и разрушитьсЯ самой?

     - ’ы прав, ‘иммий, - заметил Љебет. - џ бы сказал так: доказана только половина того,
что нужно, а именно что наша душа существовала прежде, чем мы родились. Ќадо еще
доказать, что и когда мы умрем, она будет существовать ничуть не хуже, чем до нашего
рождениЯ. €наче доказательство останетсЯ незавершенным.

     - Ћно уже и теперь завершено, ‘иммий и Љебет, - возразил ‘ократ, - если вы
потрудитесь соединить в одно два доказательства - это и другое, на котором мы сошлись
раньше, то есть что все живое возникает из умершего. ђаз наша душа существовала ранее,
то, вступаЯ в жизнь и рождаЯсь, она возникает неизбежно и только из смерти, из мертвого
состоЯниЯ. Ќо в таком случае она непременно должна существовать и после смерти: ведь
ей предстоит родитьсЯ снова. ‡начит, то, о чем вы говорите, уже доказано. € все же, мне
кажетсЯ, и ты, и ‘иммий были бы не прочь углубить это доказательство потому, что
испытываете детский страх, как бы и вправду ветер не разнес и не рассеЯл душу, когда она
выходит из тела, - в особенности если человеку выпало умирать не в тихую погоду, а в
сильную бурю.

     Љебет улыбнулсЯ.

     - Ќу что ж, ‘ократ, - сказал он, - постарайсЯ переубедить трусов. Ђ впрочем, не то
чтобы мы сами трусили, но, пожалуй, сидит и в нас какое-то малое дитЯ - оно-то всего
этого и боитсЯ. ЏостарайсЯ же его разубедить, чтобы оно не страшилось смерти, точно
буки.

     - ’ак ведь над ним придетсЯ каждый день произносить заклинаниЯ, пока вы его совсем
не исцелите, - сказал ‘ократ.

     - Ќо где же нам взЯть чародеЯ, сведущего в таких заклинаниЯх, если ты, ‘ократ, нас
покидаешь?

     - ѓрециЯ велика, Љебет, и, конечно, сведущие люди найдутсЯ. Ђ сколько племен и
народов кроме греков! € в поисках такого чародеЯ вам надо обойти их все, не щадЯ ни
денег, ни трудов, ибо нет на свете ничего, на что было бы уместнее потратить деньги.
Ќадо поискать и среди вас самих: мне кажетсЯ, вы не так легко найдете человека, который
сумел бы исполнить эту задачу лучше вашего.

     [Ђргумент третий: самотождество идеи (эйдоса) души]

     - Њы сделаем, ‘ократ, как ты говоришь, - сказал Љебет. - Ќо вернемсЯ к тому, от чего
мы отвлеклись, если ты не против.

     - Ќисколько не против, наоборот!

     - Џрекрасно.
     {20}
     - ‚от какой вопрос нам нужно задать себе, по-моему, - сказал ‘ократ. - —ему
свойственно испытывать это состоЯние, то есть рассеиватьсЯ, и каким вещам оно грозит, и
за какие, напротив, можно не опасатьсЯ? Џотом нужно рассудить, куда отнести душу, и уж
в зависимости от этого страшитьсЯ за нашу душу или быть за нее спокойным.

     - „а, верно ты говоришь.

     - Ќе правда ли, рассеЯнию подвержено все составное и сложное по природе - оно
распадаетсЯ таким же образом, как прежде было составлено? € если только вообще
возможно этой участи избежать, то лишь в одном случае: когда вещь оказываетсЯ
несоставной?

     - џ думаю, так оно и есть, - сказал Љебет

     - ‘корее всего можно предполагать, что несоставные вещи - это те, которые всегда
постоЯнны и неизменны, а те, что в разное времЯ неодинаковы и неизменностью вовсе не
обладают, - те составные.

     - Џо-моему, так.

     - ’огда давай обратимсЯ к тому, о чем мы говорили раньше. ’а сущность, бытие которой
мы выЯснЯем в наших вопросах и ответах, - что же, она всегда неизменна и одинакова
или в разное времЯ инаЯ? Њожет ли равное само по себе, прекрасное само по себе, все
вообще существующее само по себе, то есть бытие, претерпеть какую бы то ни было
перемену? €ли же любаЯ из этих вещей, единообразнаЯ и существующаЯ сама по себе,
всегда неизменна и одинакова и никогда, ни при каких условиЯх не подвержена ни
малейшему изменению?

     - Ћни должны быть неизменны и одинаковы, ‘ократ, - отвечал Љебет.

     - Ђ что мы скажем о многих прекрасных вещах, ну, допустим, о прекрасных людЯх, или
конЯх, или плащах, что мы скажем о любых других вещах, которые называют равными или
прекрасными, короче говорЯ, обо всем, что одноименно упомЯнутым сущностЯм? Ћни
тоже неизменны или, в полную противоположность тем, первым, буквально ни на миг не
остаютсЯ неизменными ни по отношению к самим себе, ни по отношению друг к другу?

     - € снова ты прав, - ответил Љебет, - они все времЯ изменЯютсЯ.

     - ’еперь скажи мне, ведь эти вещи ты можешь ощупать, или увидеть, или ощутить с
помощью какого-нибудь из чувств, а неизменные [сущности] можно постигнуть только
лишь с помощью размышлениЯ - они безвидны и незримы?

     - „а, ты совершенно прав!

     - €так, с твоего разрешениЯ, мы установим два вида сущего - зримое и безвидное.

     - ‘огласен.

     - Ѓезвидное всегда неизменно, а зримое непрерывно изменЯетсЯ?

     - Џримем и это, - согласилсЯ Љебет.

     - Џойдем дальше, - сказал ‘ократ. - ‚ нас самих есть ли что-нибудь - тело или душа
     - отличное [от этих двух видов]?

     - Ќичего нет.
     {21}
     - Љ какому же из двух видов [сущего] ближе тело?

     - Љаждому Ясно, что к зримому.

     - Ђ душа? ‡рима она или незрима?

     - [Ќезрима], по крайней мере длЯ людей.

     - „а ведь мы все времЯ говорим о том, что зримо или незримо длЯ человеческой
природы! €ли, может, ты имеешь в виду другую [природу]?

     - Ќет, человеческую.

     - —то же мы скажем о душе? Њожно ее видеть или нельзЯ?

     - ЌельзЯ.

     - ‡начит, она безвидна?

     - „а.

     - ‡начит, в сравнении с телом душа ближе к безвидному, а тело в сравнении с душой - к
зримому?

     - Ќесомненно, ‘ократ.

     - Ђ разве мы уже не говорили, что, когда душа пользуетсЯ телом, исследуЯ что-либо с
помощью зрениЯ, слуха или какого-нибудь иного чувства (ведь исследовать с помощью
тела и с помощью чувства - это одно и то же!), тело влечет ее к вещам, непрерывно
изменЯющимсЯ, и от соприкосновениЯ с ними душа сбиваетсЯ с пути, блуждает,
испытывает замешательство и терЯет равновесие, точно пьЯнаЯ?

     - „а, говорили.

     - Љогда же она ведет исследование сама по себе, она направлЯетсЯ туда, где все чисто,
вечно, бессмертно и неизменно, и так как она близка и сродни всему этому, то всегда
оказываетсЯ вместе с ним, как только остаетсЯ наедине с собой и не встречает
препЯтствий. ‡десь наступает конец ее блужданиЯм, и, в непрерывном соприкосновении с
постоЯнным и неизменным, она и сама обнаруживает те же свойства. ќто ее состоЯние мы
называем разумением, правильно?

     - ‘овершенно правильно, ‘ократ! ’ы говоришь замечательно!

     - €так, еще раз: к какому виду [сущего] ближе душа, как ты рассудишь, помнЯ и прежние
доводы, и эти, самые последние?

     - Њне кажетсЯ, ‘ократ, - ответил Љебет, - любой, даже самый отъЯвленный тугодум,
идЯ по этому пути, признает, что душа решительно и безусловно ближе к неизменному,
чем к изменЯющемусЯ.

     - Ђ тело?

     - Љ изменЯющемусЯ.

     - ‚зглЯни теперь еще вот с какой стороны. Љогда душа и тело соединены, природа велит
телу подчинЯтьсЯ и быть рабом, а душе - властвовать и быть госпожою. ЏринЯв это в
соображение, скажи, что из них, по-твоему, ближе божественному и что смертному? Ќе
кажетсЯ ли тебе, что божественное создано длЯ власти и руководительства, а смертное -
длЯ подчинениЯ и рабства?
     {22}
     - „а, кажетсЯ.

     - ’ак с чем же схожа душа?

     - џсно, ‘ократ: душа схожа с божественным, а тело со смертным.

     - ’еперь подумай, Љебет, согласен ли ты, что из всего сказанного следует такой вывод:
божественному, бессмертному, умопостигаемому, единообразному, неразложимому,
постоЯнному и неизменному самому по себе в высшей степени подобна наша душа, а
человеческому, смертному, постигаемому не умом, многообразному, разложимому и
тленному, непостоЯнному и несходному с самим собою подобно - и тоже в высшей
степени - наше тело. Њожем мы сказать что-нибудь вопреки этому, друг Љебет?

     - Ќет, не можем.

     - Ђ если так, то не подобает ли телу быстро разрушатьсЯ, а душе быть вовсе
неразрушимой или почти неразрушимой?

     - Љак же иначе?

     - Ќо ведь ты замечаешь, что, когда человек умирает, видимаЯ его часть - тело,
принадлежащаЯ к видимому, или труп, как мы его называем, которому свойственно
разрушатьсЯ, распадатьсЯ, развеиватьсЯ, подвергаетсЯ этой участи не вдруг, не сразу, но
сохранЯетсЯ довольно долгое времЯ, если смерть застигнет тело в удачном состоЯнии и в
удачное времЯ года. Љ тому же тело усохшее и набальзамированное, как бальзамируют в
…гипте, может сохранЯтьсЯ чуть ли не без конца. Ќо если даже тело и сгниет, некоторые
его части - кости, сухожилиЯ и прочие им подобные, можно сказать, бессмертны. ‚ерно?

     - „а.

     - Ђ душа, сама безвиднаЯ и удалЯющаЯсЯ в места славные, чистые и безвидные -
поистине в Ђид, к благому и разумному богу, куда - если бог пожелает - вскорости
предстоит отойти и моей душе, - неужели душа, чьи свойства и природу мы сейчас
определили, немедленно, едва расставшись с телом, рассеиваетсЯ и погибает, как судит
большинство людей? Ќет, друзьЯ Љебет и ‘иммий, ничего похожего, но скорее всего вот
как. „опустим, что душа разлучаетсЯ с телом чистою и не влачит за собою ничего
телесного, ибо в течение всей жизни умышленно избегала любой свЯзи с телом,
остерегалась его и сосредоточивалась в самой себе, постоЯнно в этом упражнЯЯсь, иными
словами, посвЯщала себЯ истинной философии и, по сути дела, готовилась умереть легко и
спокойно. €ли же это нельзЯ назвать подготовкою к смерти?

     - Ѓесспорно, можно.

     - ’акаЯ душа уходит в подобное ей самой безвидное место, божественное, бессмертное,
разумное, и, достигши его, обретает блаженство, отныне избавленнаЯ от блужданий,
безрассудства, страхов, диких вожделений и всех прочих человеческих зол, и - как
говорЯт о посвЯщенных в таинства - впредь навеки поселЯетсЯ среди богов. ’ак мы
должны сказать, Љебет, или как-нибудь по-иному?

     - ’ак, клЯнусь ‡евсом, - ответил Љебет.

     - Ќо, думаю, если душа разлучаетсЯ с телом оскверненнаЯ и замараннаЯ, ибо всегда была
в свЯзи с телом, угождала ему и любила его, зачарованнаЯ им, его страстЯми и
наслаждениЯми настолько, что уже ничего не считала истинным, кроме телесного, - того,
что можно осЯзать, увидеть, выпить, съесть или использовать длЯ любовной утехи, а все
смутное длЯ глаза и незримое, но постигаемое разумом и философским рассуждением,
приучилась ненавидеть, боЯтьсЯ и избегать, - как, по-твоему, такаЯ душа расстанетсЯ с
телом чистою и обособленною в себе самой?
     {23}
     - Ќикогда!

     - џ думаю, что она всЯ проникнута чем-то телесным: ее срастили с ним постоЯнное
общение и свЯзь и долгие заботы о нем.

     - ‘овершенно верно.

     - Ќо ведь телесное, друг, надо представлЯть себе плотным, тЯжелым, землеобразным,
видимым. џсно, что душа, смешаннаЯ с телесным, тЯжелеет, и эта тЯжесть снова тЯнет ее в
видимый мир. ‚ страхе перед безвидным, перед тем, что называют Ђидом, она бродит
среди надгробий и могил - там иной раз и замечают похожие на тени призраки душ. ќто
призраки как раз таких душ, которые расстались с телом нечистыми; они причастны
зримому и потому открываютсЯ глазу.

     - „а, ‘ократ, похоже на то.

     - Ћчень похоже, Љебет. € конечно же это души не добрых, но дурных людей: они
принуждены блуждать среди могил, несЯ наказание за дурной образ жизни в прошлом, и
так блуждают до той поры, пока пристрастием к бывшему своему спутнику - к телесному
     - не будут вновь заключены в оковы тела. Ћковы эти, вероЯтно, всЯкий раз
соответствуют тем навыкам, какие были приобретены в прошлой жизни.

     - Ћ каких же навыках ты говоришь, ‘ократ?

     - Ќу, вот, например, кто предавалсЯ чревоугодию, беспутству и пьЯнству, вместо того
чтобы всЯчески их остерегатьсЯ, перейдет, вероЯтно, в породу ослов или иных подобных
животных. Љак тебе кажетсЯ?

     - ќто вполне вероЯтно.

     - Ђ те, кто отдавал предпочтение несправедливости, властолюбию и хищничеству,
перейдут в волков, Ястребов или коршунов. €ли же мы с тобою решим, что такие души
перейдут в иные какие-нибудь тела?

     - —то ты! - сказал Љебет. Љонечно, в эти, которые ты назвал.

     - ’огда, по-моему, уже Ясно, что и всем остальным предназначены места,
соответствующие их главной в жизни заботе.

     - „а уж куда Яснее!

     - Ђ самые счастливые среди них, уходЯщие в самое лучшее место, - это те, кто преуспел
в гражданской, полезной длЯ всего народа добродетели: имЯ ей рассудительность и
справедливость, она рождаетсЯ из повседневных обычаев и занЯтий, без участиЯ
философии и ума.

     - —ем же они такие счастливые?

     - „а они, вероЯтно, снова окажутсЯ в общительной и смирной породе, среди пчел, или,
может быть, ос, или муравьев, а не то и вернутсЯ к человеческому роду, и из них
произойду