, стараютсЯ всегда ходить  с  ликторами.
ЏорицаЯ  граждан  за  то,  что  они  по  многу  раз   выбирают   на   высшие
государственные должности одних и тех же лиц, он  сказал:  "‚се  решат,  что
либо, по вашему мнению, занимать эти должности - не слишком  большаЯ  честь,
либо слишком немногие этой чести достойны".
     Ћдин из его врагов вел жизнь недостойную и постыдную, и Љатон  заметил:
"…сли кто говорит его матери, что сходЯ в могилу, она оставит по себе  сына,
длЯ нее это не доброе утешение, а проклЯтие".
     ЏриводЯ в пример кого-то, кто продал отцовское поместье на берегу морЯ,
он притворно изумлЯлсЯ: "„а ведь он сильнее морЯ!  ’о,  что  море  едва-едва
лизало своими волнами, он проглотил без всЯкого труда".
     Љогда царь ќвмен {17} прибыл в ђим и сенат принимал  его  с  чрезмерным
радушием, а первые люди государства наперебой искали его  дружбы,  Љатон  не
скрывал недоверчивого и подозрительного отношениЯ к нему. Љто-то ему сказал:
"ќто прекрасный человек и друг римлЯн". "‚озможно, - возразил Љатон, - но по
самой своей природе  царь  -  животное  плотоЯдное".  Ќи  один  из  слывущих
счастливыми царей не  заслуживал  в  его  глазах  сравнениЯ  с  ќпаминондом,
Џериклом, ”емистоклом, Њанием Љурием или ѓамилькаром Ѓаркой.
     Ћн говорил,  что  враги  ненавидЯт  его  за  то,  что  каждый  день  он
поднимаетсЯ чуть свет и, отложив в  сторону  собственные  дела,  беретсЯ  за
государственные. Ћн говорил, что предпочитает не получить награды за  добрый
поступок, лишь бы не остатьсЯ без наказаниЯ за дурной; и что готов  простить
ошибку каждому, кроме самого себЯ.
     9. Љогда римлЯне отрЯдили  в  ‚ифинию  трех  послов,  из  которых  один
страдал подагрою, у другого на голове был глубокий рубец,  оставшийсЯ  после
операции, а третий слыл глупцом, Љатон  пошутил,  что  посольство  у  римлЯн
безногое, безголовое и безмозглое.
     ‘ципион  по  просьбе  ЏолибиЯ  ходатайствовал  перед  ним  за  ахейских
изгнанников {18} и после долгих прений в сенате, - одни соглашались  вернуть
их на родину, другие решительно возражали, - Љатон поднЯлсЯ и заЯвил: "Њожно
подумать, что нам  нечего  делать:  целый  день  сидим  и  рассуждаем,  кому
хоронить старикашек-греков, - нам или  ахейским  могильщикам".  Џостановлено
было  разрешить  им  вернутьсЯ,  а  через  несколько  дней  Џолибий  и   его
единомышленники решили войти в  сенат  с  новым  предложением  -  возвратить
изгнанникам почетные должности, которые  они  прежде  занимали  в  Ђхайе,  и
попытались заранее узнать мнение  Љатона.  Ђ  тот  с  улыбкой  ответил,  что
Џолибий - точно Ћдиссей, который, забыв в  пещере  Џолифема  шлЯпу  и  поЯс,
решил было за ними вернутьсЯ.
     Ћн говорил, что умным больше пользы от дураков, чем дуракам  от  умных:
первые стараютсЯ не повторЯть ошибок вторых, а вторые не  подражают  доброму
примеру первых.
     ‘реди юношей, замечал он, ему милее краснеющие, чем бледнеющие, ему  не
нужны солдаты, которые при переходах не дают покоЯ рукам, а в битве - ногам,
у которых храп громче, нежели боевой клич.
     ЏорицаЯ одного толстЯка, он сказал:  "Љакую  пользу  государству  может
принести тело, в котором все, от горла до промежности, - одно лишь брюхо?"
     Ќекий любитель наслаждений пожелал стать его другом, но Љатон в  дружбе
отказал, объЯвив, что не может жить  рЯдом  с  человеком,  у  которого  небо
чуткостью превосходит сердце.
     „уша влюбленного, говорил он, живет в чужом теле.
     ‡а всю жизнь он лишь трижды раскаивалсЯ в своих поступках: в первый раз
- доверив жене тайну, во второй - отправившись морем  в  такое  место,  куда
можно добратьсЯ посуху, и в третий -  на  день  пропустив  срок  составлениЯ
завещаниЯ.
     ђазвратному старику он  сказал:  "Џослушай,  в  старости  и  так  много
уродливого, зачем же ты еще сильнее уродуешь ее своей гнусностью?"
     Ќародному трибуну, который,  пользуЯсь  недоброй  славой  ЯдосмесителЯ,
горЯчо отстаивал внесенный им дурной законопроект,  Љатон  сказал:  "Њолодой
человек, Я не знаю, что  страшнее  -  пить  твои  зельЯ  или  одобрЯть  твои
писаниЯ".
     ‚ ответ на поношениЯ человека, известного своей  беспутной  и  порочной
жизнью,  он  заЯвил:  "Њне  с  тобою  битьсЯ  не  с  руки:  ты  с  легкостью
выслушиваешь  брань  и  сам  бранишьсЯ,  не  задумываЯсь,  мне   же   первое
непривычно, а второе неприЯтно".
     ‚от какого рода были достопамЯтные слова Љатона.
     10. €збранный консулом вместе со своим близким другом ‚алерием ”лакком,
он  получил  по  жребию  провинцию,  которую  римлЯне  называют   ‚нутренней
€спанией. ‚ то времЯ как он покорЯл тамошние племена  или  привлекал  их  на
свою сторону силою убеждениЯ,  на  него  неожиданно  напало  большое  войско
варваров. ЏоЯвилась опасность позорного отступлениЯ  за  пределы  страны,  и
потому  Љатон  призвал  на  подмогу  живших  по  соседству  кельтиберов.  ’е
потребовали в уплату за услугу двести талантов, и, в то времЯ как все прочие
сочли неприемлемым длЯ  римлЯн  обещать  варварам  плату  за  помощь,  Љатон
заЯвил, что не видит в этом ничего страшного. "…сли мы победим, - сказал он,
- то рассчитаемсЯ не своими деньгами, а деньгами  врагов,  а  если  потерпим
поражение, некому будет ни предъЯвлЯть требованиЯ, ни отвечать  на  них".  ‚
последовавшей за этим битве он одержал решительную победу да и в  дальнейшем
ему сопутствовала удача. Џолибий {19} сообщает, что в один и тот же день  по
его приказу были разрушены стены всех городов по эту сторону реки  Ѓетис,  а
были  они  весьма  многочисленны  и  изобиловали  воинственно   настроенными
жителЯми. Ђ сам Љатон говорит, что взЯл в  €спании  больше  городов,  нежели
провел в ней дней. € это сказано не длЯ красного  словца,  если  верно,  что
число покоренных городов достигло четырехсот {20}.
     ‘воим солдатам, и без того  изрЯдно  нажившимсЯ  во  времЯ  похода,  он
роздал вдобавок по фунту серебра, сказав, что  пусть  лучше  многие  римлЯне
привезут домой серебро, чем немногие - золото, самому же ему, по его словам,
не досталось из добычи ничего, не считаЯ лишь выпитого и съеденного.  "џ  не
порицаю, - замечает Љатон, - тех, кто стараетсЯ обратить  войну  в  средство
наживы, но предпочитаю  соревноватьсЯ  с  доблестными  в  доблестЯх,  чем  с
богатыми в богатствах или же с корыстолюбивыми в  корыстолюбии".  Ћднако  не
только собственные руки, но и руки близких к нему людей он сохранил  чистыми
от грабежа. ‚ походе с ним было пЯтеро рабов. Ћдин из них, по имени  Џаккий,
купил  трех  пленных  мальчиков.  Љатон  об  этом  узнал,  и  Џаккий,  боЯсь
показатьсЯ ему на глаза, повесилсЯ, а Љатон продал мальчиков и внес деньги в
казну.
     11. ’ем временем  враг  Љатона  ‘ципион  ‘тарший,  желаЯ  помешать  ему
успешно довести войну до конца и стремЯсь взЯть в свои руки  командование  в
€спании, добилсЯ назначениЯ в эту провинцию и должен был сменить  Љатона  на
его посту. Ћн приложил все усилиЯ к тому,  чтобы  как  можно  скорее  лишить
власти своего предшественника. Ќо тот с пЯтью когортами  тЯжело  вооруженных
пехотинцев и пЯтьюстами всадниками, сопровождавшими его до границы,  покорил
племЯ лацетанов и, захватив шестьсот перебежчиков, приказал  их  казнить.  ‚
ответ на резкие упреки ‘ципиона Љатон насмешливо заметил, что ђим лишь в том
случае достигнет высшего могущества, если знаменитые и  великие  мужи  будут
старатьсЯ не уступить первенство в доблести людЯм  никому  не  известным,  а
плебеи вроде него самого станут оспаривать это первенство у тех, кто  славен
и благороден. € так как сенат постановил, что ни одно из распорЯжений Љатона
не должно  быть  изменено  или  объЯвлено  утратившим  силу,  наместничество
‘ципиона в €спании прошло в праздности и безделии, нанесЯ куда больший ущерб
его славе, чем славе Љатона. €бо Љатон, справив триумф, не уподобилсЯ  столь
многим, кто ищет не доблести, а славы и, достигнув высших почестей - получив
консульство и триумф, - отходит от государственных дел, весь  остаток  жизни
посвЯщаЯ наслаждениЯм и покою; он не ослабил своего рвениЯ к  добродетели  и
не рассталсЯ  с  ним,  но,  словно  те,  кто  впервые  выступил  на  поприще
государственного правлениЯ и жаждет почестей и славы, как бы еще  раз  начал
все с самого начала,  открыто  предоставив  себЯ  в  распорЯжение  друзей  и
сограждан и не отказываЯсь ни от выступлений в суде, ни от военной службы.
     12. ’ак, он был легатом у консула ’ибериЯ ‘емпрониЯ {21} и помогал  ему
в управлении ”ракией и прилегающими к  „унаю  землЯми,  а  потом  -  военным
трибуном у ЊаниЯ ЂцилиЯ, действовавшего в ѓреции против Ђнтиоха.  ‘о  времен
ѓаннибала ни один враг не  внушал  римлЯнам  большего  страха,  чем  Ђнтиох,
который, вновь овладев почти  всей  Ђзией,  некогда  принадлежавшей  ‘елевку
Ќикатору, и покорив множество воинственных варварских племен, уже  не  видел
иных достойных себЯ противников и дерзнул  напасть  на  римлЯн.  Ѓлаговидным
поводом к войне он выставил намерение освободить греков, - которые нимало  в
этом  не  нуждались,  напротив  того,  только   что   получили   свободу   и
независимость из рук римлЯн, избавивших их от ”илиппа Њакедонского,  -  и  с
большим войском переправилсЯ в …вропу. € сразу в ѓреции начались смуты,  она
всЯ закипела, соблазнЯемаЯ надеждами на помощь царЯ,  которые  сеЯли  вожаки
народа.
     Њаний разослал легатов по городам, и большинство из тех, где замышлЯлсЯ
мЯтеж, было умиротворено  и  успокоено  ’итом  ”ламинином,  как  о  том  уже
говорилось в его жизнеописании {22}. Љатон  же  склонил  на  сторону  римлЯн
Љоринф, Џатры  и  ќги;  дольше  всего  он  задержалсЯ  в  Ђфинах.  Ќекоторые
сообщают, что сохранилась речь,  произнесеннаЯ  им  по-гречески  в  Ќародном
собрании; он выражал в ней восхищение  доблестью  древних  афинЯн,  а  также
красотою и размерами города. Ќо это неверно: Љатон говорил с афинЯнами через
переводчика - не  потому,  что  не  знал  их  Языка,  но  сохранЯЯ  верность
отеческим обычаЯм. Ћн  насмехалсЯ  над  теми,  кто  неумеренно  почитал  все
греческое. Ћ Џостумии  Ђльбине,  написавшем  свою  "€сторию"  по-гречески  и
просившем за то извинениЯ у  читателЯ,  он  Язвительно  заметил,  что  автор
заслуживал бы извинениЯ, будь он вынужден был взЯть на  себЯ  этот  труд  по
приговору амфиктионов {23}. Љатон говорит, что афинЯн изумлЯла  краткость  и
меткость  его  высказываний:  какие-нибудь  несколько  его  слов  переводчик
объЯснЯл долго и пространно. ‚ообще же, заключает он, греки произносЯт  речи
Языком, а римлЯне - сердцем.
     13.  Ђнтиох  занЯл  ”ермопильские  теснины  и,  добавив   к   природным
укреплениЯм валы и стены, спокойно ждал,  полагаЯ,  что  всЯкаЯ  возможность
военных действий исключена; римлЯне совершенно отказались от мысли атаковать
противника в лоб, и тут Љатон вспомнил о знаменитом обходном маневре персов.
Ќочью он выступил с  частью  войска,  но  когда  римлЯне  поднЯлись  повыше,
проводник из пленных сбилсЯ с пути и повел войско  наугад,  по  непроходимым
кручам, вселЯЯ в солдат уныние и страх. ‚идЯ, как  велика  опасность,  Љатон
приказал остановитьсЯ и ждать, а сам, захватив с собой некоего ‹уциЯ ЊанлиЯ,
опытного в хождении по горам человека, не щадЯ себЯ и презираЯ опасность, не
в силах ничего толком разглЯдеть  за  зарослЯми  дикой  маслины  и  скалами,
закрывавшими обзор, блуждал в глухой безлунной ночи  до  тех  пор,  пока  не
набрел на какую-то тропинку, спускающуюсЯ (как они решили) к неприЯтельскому
лагерю. Ќа хорошо заметных издали вершинах,  поднимающихсЯ  над  Љаллидромом
{24}, они поставили опознавательные знаки, а потом, вернувшись назад, повели
войско, держа направление на эти знаки, и, вступив на  тропу,  двинулись  по
ней вниз, но вскоре  она  оборвалась  на  краю  пропасти.  ЋпЯть  воцарились
растерЯнность и страх; между тем никто не  догадывалсЯ  и  не  замечал,  что
враги совсем рЯдом, но в это времЯ рассвело, и послышались какие-то  голоса,
а затем стал виден греческий лагерь и передовые  дозоры  под  кручей.  ’огда
Љатон остановил войско и, приказав остальным не двигатьсЯ с места, вызвал  к
себе фирмийцев {25}, которых всегда считал особенно преданными и ревностными
воинами. Ћни подбежали и тесно обступили его, а Љатон сказал:  "Ќужно  взЯть
живым одного из врагов; тогда Я смогу узнать, что это за передовые дозорные,
сколько их, каково  общее  построение  войска,  его  боевой  порЯдок  и  как
приготовилсЯ неприЯтель отразить наше  нападение.  ‚се  дело  в  быстроте  и
отваге, полагаЯсь на которые и львы  -  безоружные!  -  дерзко  нападают  на
робких животных".  Ќе  успел  он  договорить,  как  фирмийцы,  не  медлЯ  ни
мгновениЯ, стремглав бросились вниз  по  склону  и  внезапно  обрушились  на
дозорных, распугав и рассеЯв всех, кроме одного, который был захвачен  и  со
всем своим оружием доставлен к Љатону. Џленный рассказал, что основные  силы
во главе с царем  засели  в  теснинах,  а  этот  перевал  охранЯют  шестьсот
отборных этолийцев. Љатон,  сочтЯ  и  малочисленность  этого  отрЯда  и  его
беспечность заслуживающими презрениЯ, тут же, под рев  труб  и  воинственные
клики, повел римлЯн на неприЯтелЯ, первый обнажив меч. Ђ враги, видЯ, что  с
крутого склона на них несутсЯ римлЯне, бросились бежать  в  большой  лагерь,
сеЯ повсюду смЯтение.
     14. ’ут и Њаний внизу устремлЯетсЯ на приступ стен, бросаЯ все  силы  в
ущелье. Ђнтиох, раненный камнем  в  лицо,  с  выбитыми  зубами,  страдаЯ  от
нестерпимой боли,  поворачивает  конЯ;  из  войска  его  ни  один  отрЯд  не
попыталсЯ сдержать натиск римлЯн, но,  хотЯ  длЯ  бегства  не  было  никаких
возможностей - ни дорог, ни троп, хотЯ глубокие болота и острые камни  ждали
тех, кто упадет или сорветсЯ, все густым потоком хлынули  через  теснины  и,
страшась ударов вражеского меча, сами  губили  друг  друга.  Љатон,  который
вероЯтно, никогда не скупилсЯ на похвалы самому себе  и  отнюдь  не  избегал
прЯмого  хвастовства,  считаЯ  его  спутником  великих  деЯний,   до   небес
превозносит событиЯ того днЯ. ’ем, уверЯет он, кто видел,  как  он  гонит  и
разит врага, приходило на ум, что не столько Љатон в долгу у народа, сколько
народ у Љатона, а сам консул Њаний, разгорЯченный битвою  и  победой,  обнЯл
его, тоже еще не остывшего, и долго целовал, радостно восклицаЯ, что ни  он,
Њаний,  ни  весь  народ  не  в  силах  достойно  отплатить  Љатону  за   его
благодеЯниЯ. ‘разу после сражениЯ Љатон сам выехал в ђим, чтобы возвестить о
случившемсЯ. Ћн благополучно высадилсЯ в Ѓрундизии, за день добралсЯ  оттуда
до ’арента, провел в дороге еще четыре днЯ, а на пЯтый прибыл в ђим; он  был
первым   вестником   победы   и   наполнил   город   ликованием   и    дымом
жертвоприношений, а народу внушил уверенность, что римлЯне способны овладеть
всей сушей и морем.
     15. ‚от, пожалуй, самые замечательные из военных подвигов  Љатона.  —то
же касаетсЯ государственной деЯтельности, то, по-видимому, весьма важной  ее
частью он считал привлечение к ответу и изобличение преступников. Ћн  и  сам
не раз выступал с обвинениЯми в суде, и поддерживал  других  обвинителей,  а
иных и  подстрекал  к  таким  выступлениЯм,  как,  например,  ЏетилиЯ  {26},
обвинЯвшего ‘ципиона. Џогубить ‘ципиона, благородством своего  происхождениЯ
и подлинным величием духа поправшего клевету, ему не удалось,  и  потому  он
отступилсЯ; но брата его ‹уциЯ, объединившись  с  другими  обвинителЯми,  он
подвел под наказание - тот должен был внести огромный штраф в казну,  а  так
как платить было нечем, ему угрожали оковы,  и  лишь  обращение  к  народным
трибунам насилу избавило его от  заключениЯ  в  тюрьму.  ђассказывают,  что,
встретив как-то на форуме некоего молодого человека возвращавшегосЯ из суда,
где этот  юноша  унизил  и  опозорил  врага  своего  покойного  отца,  Љатон
приветствовал его и заметил: "„а, вот что нужно приносить в  жертву  умершим
родителЯм - не овец и козлЯт, но слезы осужденных врагов".
     ‚прочем, и сам он не был избавлен от подобных тревог и опасностей:  при
всЯком удобном случае враги возбуждали против него обвинениЯ.  ѓоворЯт,  что
он был под судом чуть ли не пЯтьдесЯт раз,  причем  в  последний  раз  -  на
восемьдесЯт седьмом году. ’огда-то он  и  произнес  свои  знаменитые  слова:
"’Яжело, если жизнь прожита  с  одними,  а  оправдыватьсЯ  приходитсЯ  перед
другими".
     Ћднако и тут он все еще  не  угомонилсЯ:  четыре  года  спустЯ,  уже  в
девЯностолетнем возрасте, он  выступил  против  ‘ервиЯ  ѓальбы  {27}.  џ  бы
сказал, что, подобно Ќестору, он был ровесником и соратником трех  поколений
{28}. €  верно,  как  уже  говорилось,  в  государственных  делах  он  часто
соперничал со ‘ципионом ‘таршим и дожил до времен ‘ципиона Њладшего, который
был приемным внуком первого ‘ципиона, а сыном  Џавла,  разгромившего  ЏерсеЯ
Њакедонского.
     16. —ерез десЯть лет после своего консульства  Љатон  решил  домогатьсЯ
цензуры. ќто вершина всех почетных должностей, в своем  роде  высшаЯ  точка,
какой можно достигнуть на  государственном  поприще;  помимо  всего  прочего
цензору принадлежит надзор за частной  жизнью  и  нравами  граждан.  ђимлЯне
полагают, что ни чей бы то ни было брак, ни рождение  детей,  ни  порЯдки  в
любом частном доме, ни устройство пиров не должно оставлЯть без  вниманиЯ  и
обсуждениЯ, с тем чтобы каждый действовал по собственному желанию и  выбору;
и считаЯ, что в этом гораздо  отчетливее  усматриваетсЯ  характер  человека,
нежели в делах общественных, открытых  всеобщему  наблюдению,  они  избирают
двух стражей, одного из патрициев, а  другого  из  плебеев,  вразумителей  и
карателей, дабы никто, поддавшись искушению, не свернул с правильного пути и
не изменил  привычному,  установившемусЯ  образу  жизни.  €х-то  и  называют
цензорами; они властны отнЯть у всадника конЯ {29}  или  изгнать  из  сената
того, кто живет невоздержанно  и  беспорЯдочно;  они  же  производЯт  оценку
имущества граждан и по цензорским спискам устанавливают их принадлежность  к
тому или иному роду и сословию; в их руках находЯтсЯ и иные важные права.
     ‚от почему избранию Љатона воспротивились почти  все  самые  знатные  и
влиЯтельные сенаторы. ‚о-первых, патрициев вообще грызла зависть, когда люди
низкого происхождениЯ достигали высших  почестей  и  высшей  власти,  -  они
видели в этом  поношение  знати;  далее,  те,  кто  был  повинен  в  грЯзных
поступках и в отступлении от отеческих нравов, страшились, как бы неумолимаЯ
строгость Љатона не обернулась против них, если он получит должность. € вот,
сойдЯсь в этом мнении и заранее сговорившись, они  выставили  против  Љатона
семерых соискателей,  которые  заискивали  перед  народом  и  прельщали  его
"добрыми" надеждами на кротость и снисходительность своей  власти,  полагаЯ,
что именно таких обещаний ждет от них народ. Ќапротив, Љатон, не обнаруживаЯ
ни малейшей уступчивости, но открыто, с ораторской трибуны обличаЯ погрЯзших
в пороке, кричал, что  городу  потребно  великое  очищение,  и  настоЯтельно
убеждал римлЯн, если они в здравом уме, выбрать врача не самого осторожного,
но самого решительного, то есть его самого, а из патрициев - ‚алериЯ ”лакка.
‹ишь при его помощи он надеЯлсЯ не на шутку расправитьсЯ с  изнеженностью  и
роскошью, отсекаЯ этим гидрам головы  и  прижигаЯ  раны  огнем.  ‚се  прочие
кандидаты, понимал он, домогаютсЯ  власти  бесчестными  путЯми,  потому  что
боЯтсЯ домогающихсЯ ее честно. € тут римский  народ  показал  себЯ  подлинно
великим  и  достойным  великих  предводителей:  он  не   испугалсЯ   грозной
надменности Љатона и, отвергнув тех сладкоречивых и угодливых, избрал его  и
”лакка. Њожно было подумать, что Љатон не ищет должности, но уже занимает ее
и народ повинуетсЯ его приказаниЯм.
     17. ‚несЯ  первым  в  список  сенаторов  своего  друга  и  товарища  по
цензорству ‹уциЯ ‚алериЯ ”лакка, Љатон изгнал  из  сената  очень  многих,  и
среди них - ‹уциЯ  ЉвинтиЯ,  бывшего  за  семь  лет  до  того  консулом,  но
прославившегосЯ не столько своим  консульством,  сколько  тем,  что  он  был
братом ’ита ”ламинина, победителЯ царЯ ”илиппа. Џричина этого изгнаниЯ  была
такова. ‹уций держал мальчишку-любовника, совсем молоденького,  не  отпускал
его от себЯ ни на шаг, даже в походах с ним не расставалсЯ, и мальчишка  был
у него в такой чести и пользовалсЯ таким влиЯнием, каким не мог похвастатьсЯ
ни один из самых близких  друзей  и  домочадцев.  Љак  бывший  консул  ‹уций
получил в управление провинцию, и вот однажды на пиру мальчишка, возлежа  за
столом по обыкновению рЯдом с ‹уцием, всЯчески льстил ему  (а  тот  был  уже
пьЯн, и его нетрудно было склонить к чему угодно) и между прочим сказал:  "џ
так тебЯ люблю, что приехал сюда, хотЯ в ђиме были  назначены  гладиаторские
игры, а Я никогда еще их не видел  и  очень  хотел  поглЯдеть,  как  убивают
человека". ’огда ‹уций, отвечаЯ любезностью на любезность, воскликнул:  "Ќу,
из-за этого нечего тебе огорчатьсЯ - Я все  улажу",  -  и  тут  же  приказал
привести на пир кого-нибудь из осужденных на смерть,  а  ликтору  с  топором
стать рЯдом. Џотом он  еще  раз  спросил  своего  любимчика,  желает  ли  он
поглЯдеть, как человека зарубЯт,  и  когда  тот  ответил,  что  да,  желает,
распорЯдилсЯ отсечь преступнику голову. ‚ таком виде  передают  эту  историю
многие, а –ицерон в диалоге "Ћ старости" {30} вкладывает ее  в  уста  самому
Љатону. Ќо ‹ивий сообщает, что казненный был галл-перебежчик,  что  умертвил
его не ликтор, а сам ‹уций, собственными руками, и что об этом  говоритсЯ  в
одной из речей Љатона.
     Љогда ‹уций был изгнан  Љатоном  из  сената,  брат  его,  огорченный  и
раздосадованный, обратилсЯ с жалобой к  народу  и  потребовал,  чтобы  Љатон
изложил причины своего решениЯ. Љатон подробно рассказал о том  пире,  ‹уций
пыталсЯ было все отрицать, но когда  Љатон  предложил  ему  внести  денежный
залог {31}, тот отказалсЯ. € всем стало  Ясно,  что  он  понес  справедливое
наказание. Ќо некоторое времЯ спустЯ были игры в  театре,  и  ‹уций,  пройдЯ
мимо консульских мест,  сел  много  выше;  народ  был  растроган  и  криками
заставил  ‹уциЯ  спуститьсЯ,  словно  предаваЯ  забвению  случившеесЯ  и  по
возможности восстанавливаЯ его доброе имЯ. Љатон изгнал из сената и ЊанилиЯ,
который должен был в ближайшем будущем получить должность консула, за то что
тот среди бела днЯ, в присутствии дочери, поцеловал жену. ‘ам же  Љатон,  по
его словам, лишь во времЯ  сильной  грозы  позволЯл  жене  обнимать  его,  и
шутливо замечал, что бывает счастлив, когда гремит гром.
     18. …ще одной причиной недовольства Љатоном было  то,  что  он  отобрал
конЯ у брата ‘ципиона ‹уциЯ, в прошлом триумфатора; многим казалось, что  он
сделал это, желаЯ оскорбить памЯть ‘ципиона Ђфриканского.
     Ќо больше всего врагов ему доставила борьба с роскошью; покончить с нею
открыто не представлЯлось  возможным,  поскольку  слишком  многие  были  уже
заражены и развращены ею, и потому он решил действовать окольными  путЯми  и
настоЯл на том, чтобы одежда, повозки, женские украшениЯ и домашнЯЯ  утварь,
стоившие более полутора тысЯч денариев, оценивались в десЯть раз выше  своей
настоЯщей стоимости, имеЯ в виду, что с больших сумм  будут  взыскиватьсЯ  и
большие подати. Љроме того, он увеличил сбор до трех ассов с  каждой  тысЯчи
{32}, чтобы римлЯне, тЯготЯсь уплатой налога и видЯ,  как  люди  скромные  и
неприхотливые платЯт с такого же имущества меньшие налоги, сами расстались с
роскошью. € он был  ненавистен  как  тем,  кому  из-за  роскоши  приходилось
терпеть тЯжелые подати, так равно и тем, кто из-за тЯжелых податей отказалсЯ
от  роскоши.  ‚едь  невозможность  похвастатьсЯ  богатством  люди   полагают
равносильной  его  потере,  а  хвастаютсЯ  всегда  вещами  излишними,  а  не
необходимыми. €менно этому, говорЯт, и дивилсЯ более всего философ  Ђристон:
он никак не  мог  понЯть,  почему  счастливыми  считаютсЯ  скорее  владеющие
излишним, нежели не терпЯщие  недостатка  в  необходимом  и  полезном.  ‡ато
фессалиец ‘копад, когда один из друзей попросил у  него  какую-то  не  очень
нужную ему вещь,  говорЯ,  что  не  просит  ничего  особенно  полезного  или
нужного, ответил: "„а ведь как раз эти бесполезные,  лишние  вещи  и  делают
менЯ богачом". €так,  жажда  богатства  не  свЯзана  ни  с  какою  природною
страстью, но приходит к человеку извне, возникаЯ из чуждых ему общих мнений.
     19. Ќимало не обеспокоенный упреками и  порицаниЯми,  Љатон  действовал
все ретивее: он приказал перекрыть желоба, по которым вода из  общественного
водопровода текла  в  частные  дома  и  сады,  разрушить  и  снести  зданиЯ,
выступившие за пределы частных  владений  на  общественную  землю,  сократил
плату за подрЯды и до предела поднЯл цену откупов  государственных  налогов;
следствием всего этого была лютаЯ ненависть к  нему.  ‚  результате  ’ит  со
своими сторонниками {33}, выступив против него в сенате, добилсЯ расторжениЯ
заключенных  им  арендных  сделок  на  построение  храмов   и   производство
общественных работ, как сделок убыточных, и  подстрекнул  самых  дерзких  из
народных трибунов привлечь Љатона к  суду  народа  и  взыскать  с  него  два
таланта штрафа. ‘ немалым  сопротивлением  столкнулсЯ  он  и  при  постройке
базилики, которую воздвиг за счет казны на  форуме  позади  курии  и  назвал
"Џорциевой базиликой" {34}.
     Ќо народ, по-видимому, был доволен цензорством Љатона, проЯвлЯЯ в  этом
удивительное единодушие. Џоставив ему статую в храме богини  ‡доровьЯ  {35},
римлЯне не упомЯнули ни о его походах, ни о триумфе, но  вот  какую  сделали
надпись (привожу ее в переводе): "‡а то, что,  став  цензором,  он  здравыми
советами, разумными наставлениЯми и поучениЯми  снова  вывел  на  правильный
путь уже клонившеесЯ к упадку ђимское государство". ‚прочем, прежде  он  сам
всегда насмехалсЯ над любителЯми изображений: те, говорил  он,  кто  кичитсЯ
творениЯми  медников  и  живописцев,  не  замечают,  что  самые   прекрасные
изображениЯ  Љатона  граждане  носЯт  повсюду  в  своих  душах.  Љогда  иные
изумлЯлись тому, что многим - недостойным этой почести - воздвигнуты статуи,
ему же - нет, он отвечал: "Њне больше по душе вопрос "Џочему нигде не  стоЯт
твои статуи?" нежели "Џочему они  стоЯт?"".  ‚ообще  он  полагал,  что  долг
хорошего гражданина - пресекать похвалы по своему адресу - разве что похвалы
эти служат общественному благу. Џри этом врЯд ли сыщетсЯ человек, который бы
чаще восхвалЯл  самого  себЯ:  он  гордилсЯ  и  тем,  что  люди  совершившие
какой-нибудь проступок, а затем уличенные в нем, говорЯт своим  обвинителЯм:
"Џонапрасну вы нас корите - мы ведь не Љатоны"; и тем, что иных,  безуспешно
пытающихсЯ подражать его поступкам, называют "неудачливыми Љатонами"; и тем,
что в грозный час все взоры в сенате всегда обращаютсЯ  к  нему,  словно  на
корабле - к кормчему, и часто, если  его  не  было  в  курии,  особо  важные
вопросы  откладывались.  …го  собственные  слова  подтверждаютсЯ  и   чужими
свидетельствами:  благодарЯ  безупречной  жизни,  преклонному   возрасту   и
красноречию он пользовалсЯ в ђиме огромным влиЯнием.
     20. Ћн был прекрасным отцом, хорошим супругом, рачительным  хозЯином  и
никогда не считал заботы о доме маловажными или незначительными.  Ђ  потому,
мне кажетсЯ, будет не лишним рассказать и  об  этом.  Ћн  взЯл  жену  скорее
хорошего рода, чем богатую, полагаЯ, правда, что и родовитости  и  богатству
одинаково свойственны достоинство  и  некотораЯ  гордынЯ,  но  надеЯсь,  что
женщина знатного происхождениЯ, страшась всего низкого и позорного, окажетсЯ
особенно чуткой к добрым правилам, которые внушает ей  муж.  ’от,  кто  бьет
жену или ребенка, говорил он, поднимает руку на самую  высокую  свЯтыню.  Ћн
считал более почетной славу  хорошего  мужа,  чем  великого  сенатора,  и  в
‘ократе, знаменитом мудреце древности, его восхищало лишь то, как  неизменно
снисходителен и ласков был он со своей сварливой женой и тупыми детьми.
     “ Љатона родилсЯ сын, и не было дела настолько важного (не считаЯ  лишь
государственных), которое бы он не отложил, чтобы постоЯть  рЯдом  с  женой,
когда она мыла или пеленала новорожденного. Ћна сама выкармливала  младенца,
а нередко подносила к своей груди и детишек рабов, желаЯ такого  рода  общим
воспитанием внушить им преданность и любовь  к  сыну.  Љогда  мальчик  начал
приходить в возраст, Љатон сам стал учить его грамоте,  хотЯ  имел  раба  по
имени •илон - опытного наставника,  у  которого  было  много  учеников.  "Ќе
подобает рабу, - говорил он, - бранить моего сына или драть его за уши, если
он  не  сразу  усвоит  урок,  не  подобает  и  сыну  быть   обЯзанным   рабу
благодарностью за первые в жизни познаниЯ".  €  он  сам  обучил  мальчика  и
грамоте, и законам, и  гимнастическим  упражнениЯм,  обучил  его  не  только
метать копье, сражатьсЯ в тЯжелых доспехах и скакать на коне, но и битьсЯ на
кулаках, терпеть зной и стужу и вплавь перебиратьсЯ через реку,  изобилующую
водоворотами  и  стремнинами.  „алее  он   рассказывает,   что   сочинил   и
собственноручно, крупными буквами, написал историю ђима {36}, чтобы  сын  от
молодых ногтей узнавал, с пользою длЯ себЯ,  нравы  и  деЯниЯ  предков.  Џри
ребенке он с  такой  же  тщательностью  избегал  непристойных  слов,  как  в
присутствии свЯщенных дев, которых римлЯне зовут весталками,  и  никогда  не
мылсЯ с ним вместе. Џо-видимому, так вообще было заведено у римлЯн:  ведь  и
зЯть старалсЯ не мытьсЯ вместе с тестем, стыдЯсь  своей  наготы.  Ќо  затем,
перенЯв у греков обычай обнажать тело, они, в свою очередь,  научили  греков
раздеватьсЯ донага  даже  среди  женщин.  Љатон  воспитывал  сына,  стараЯсь
возможно ближе подвести  его  к  образцу  добродетели;  это  был  прекрасный
замысел, но видЯ, что мальчик, отличаЯсь безупречным усердием  и  врожденным
послушанием, недостаточно  крепок  телом  и  с  трудом  переносит  тЯготы  и
лишениЯ, отец несколько смЯгчил  слишком  суровый  и  скудный  образ  жизни,
предписанный им сыну. Ђ тот, невзираЯ на свою слабость,  выказал  в  походах
мужество и стойкость и  под  командованием  Џавла  {37}  доблестно  билсЯ  с
македонЯнами ЏерсеЯ. ‚ этом сражении у  него  выбили  из  рук  меч  (рукоЯть
просто выскользнула из вспотевшей ладони); сокрушаЯсь  об  этой  потере,  он
призвал на помощь нескольких друзей  и  вместе  с  ними  снова  бросилсЯ  на
противника. Џосле ожесточенной схватки он  силой  проложил  себе  путь  и  с
большим трудом нашел свой меч среди  огромных  груд  оружиЯ  и  мертвых  тел
врагов и своих. ‘ам полководец Џавел был восхищен  юношей,  и  говорЯт,  что
Љатон прислал сыну письмо, в котором до небес  превозносил  его  честолюбие,
обнаружившеесЯ в непреклонном желании вернуть себе меч. Џозже молодой  Љатон
даже женилсЯ на дочери Џавла ’ерции, сестре ‘ципиона; он был принЯт в  столь
знатный род как за свои собственные достоинства, так и ради славы отца.  ‚от
как заботы Љатона о сыне получили достойное завершение.
     21. “ Љатона было много  рабов  из  числа  пленных;  охотнее  всего  он
покупал  молодых,  которые  подобно  щенкам  или  жеребЯтам  еще   поддаютсЯ
воспитанию и обучению. Ќи один из рабов никогда не поЯвлЯлсЯ  в  чужом  доме
иначе как по поручению самого Љатона или его жены. Ќа  вопрос:  "—то  делает
Љатон?" - каждый  неизменно  отвечал:  "Ќе  знаю".  ‘луга  должен  был  либо
заниматьсЯ каким-нибудь полезным делом по хозЯйству, либо спать. € Љатон был
очень доволен, если рабы любили поспать, полагаЯ, что такие люди  спокойнее,
чем постоЯнно бодрствующие, и что длЯ любого дела более пригодны выспавшиесЯ
вволю, чем  недоспавшие.  Ћн  считал,  что  главнаЯ  причина  легкомыслиЯ  и
небрежности  рабов  -  любовные  похождениЯ,  и  потому   разрешал   им   за
определенную плату сходитьсЯ со служанками, строго  запрещаЯ  свЯзыватьсЯ  с
чужими женщинами.
     ‚начале, когда он был еще беден и нес военную  службу,  он  никогда  не
сердилсЯ, если еда была ему не по вкусу, и не раз говорил,  что  нет  ничего
позорнее, как ссоритьсЯ со  слугою  из-за  брюха.  Ќо  позже,  разбогатев  и
задаваЯ пиры друзьЯм и товарищам по должности, он  сразу  же  после  трапезы
наказывал ремнем тех, кто плохо собрал на стол или недостаточно  внимательно
прислуживал гостЯм. Ћн всегда  тайком  поддерживал  распри  между  рабами  и
взаимную вражду - их единодушие казалось ему подозрительным и опасным.  ’ех,
кто совершал злодеЯние, заслуживающее казни, он осуждал на смерть не раньше,
чем все рабы согласно решали, что преступник должен умереть.
     “сердно хлопоча о приумножении своего имущества, он пришел к мысли, что
земледелие - скорее приЯтное времЯпрепровождение, нежели источник дохода,  и
потому стал помещать деньги надежно и основательно: он  приобретал  водоемы,
горЯчие источники, участки пригодные длЯ  устройства  валЯльной  мастерской,
плодородные земли с пастбищами и лесами (ни те, ни другие не требуют забот),
и все это приносило ему много денег, меж тем как, по словам  самого  Љатона,
даже ћпитер не в силах был причинить ущерб его собственности. ‡анималсЯ он и
ростовщичеством, и вдобавок  самым  гнусным  его  видом:  ссудой  денег  под
заморскую торговлю {38}. ‚от как он это делал.  Ћн  основывал  сообщество  и
приглашал получивших ссуду вступить в него. Љогда  их  набиралось  пЯтьдесЯт
человек  и  столько  же  судов,  Љатон  через  посредство  вольноотпущенника
Љвинктиона (который вел все дела совместно с  должниками  и  вместе  с  ними
пускалсЯ в плавание), брал себе одну долю из пЯтидесЯти.  ’ак,  рискуЯ  лишь
незначительною частью целого, он получал огромные барыши. Ћн ссужал в долг и
собственным рабам; те покупали мальчиков, а потом, через  год,  как  следует
выучив и вымуштровав их на средства Љатона, продавали. Њногих оставлЯл  себе
Љатон - за ту цену, которую мог бы дать самый щедрый покупатель. ‘тараЯсь  и
сыну внушить интерес к подобным занЯтиЯм, он говорил,  что  не  мужчине,  но
лишь  слабой  вдове  приличествует  уменьшать  свое  состоЯние.  …ще   резче
высказалсЯ он, не поколебавшись назвать божественным и достойным  восхищениЯ
мужем всЯкого, чьи счета после его смерти покажут,  что  за  свою  жизнь  он
приобрел больше, чем получил в наследство.
     22. Љатон был уже стариком, когда в ђим прибыли афинские послы  {39]  -
платоник Љарнеад и стоик „иоген -  хлопотать  об  отмене  штрафа  в  пЯтьсот
талантов, к которому заочно присудили афинский  народ  сикионЯне  по  жалобе
граждан Ћропа. ‘разу же к ним потЯнулись самые  образованные  молодые  люди,
которые  с  восхищением  внимали  каждому  их  слову.  Ќаибольшим   влиЯнием
пользовалсЯ Љарнеад: неотразимаЯ сила его речей и не уступающаЯ ей молва  об
этой силе привлекала влиЯтельных и стремившихсЯ к знаниЯм слушателей, и  его
слава разнеслась по всему городу. Џошли упорные слухи, будто некий грек, муж
исключительного дарованиЯ, каким-то чудом покорЯющий и пленЯющий всех и всЯ,
пробудил в молодежи такую горЯчую любовь, что, забыв о всех прочих  занЯтиЯх
и удовольствиЯх, она бредит только  философией.  ђимлЯнам  это  пришлось  по
душе, и они с удовольствием глЯдели на то,  как  их  сыновьЯ  приобщаютсЯ  к
греческому образованию и проводЯт времЯ с людьми, столь высоко  почитаемыми.
Ќо Љатон с самого начала был недоволен страстью к умозрениЯм, проникающей  в
ђим, опасаЯсь, как  бы  юноши,  обратив  в  эту  сторону  свои  честолюбивые
помыслы, не стали предпочитать славу речей славе воинских подвигов. Љогда же
восхищеннаЯ молва о философах распространилась повсюду и первые  их  речи  к
сенату были переведены славным мужем ѓаем  Ђцилием,  который  не  без  труда
выговорил себе это право, он решил, соблюдаЯ все приличиЯ, очистить город от
философов. € вот, Явившись в  сенат,  он  упрекнул  правителей  в  том,  что
посольство, составленное из мужей, способных играючи убедить кого  угодно  в
чем угодно, так долго без толку сидит в ђиме. "Ќужно, -  сказал  он,  -  как
можно скорее рассмотреть их просьбу и принЯть решение, дабы они,  вернувшись
в свои школы, вели ученые  беседы  с  детьми  эллинов,  а  римскаЯ  молодежь
по-прежнему внимала законам и властЯм".
     23. € сделал он это не из ненависти к Љарнеаду, как полагают иные, но в
поношение философии вообще, желаЯ, из какого-то чувства ревности, смешать  с
грЯзью всю греческую науку и образованность. ‚едь он и  о  ‘ократе  говорил,
что-де этот пустомелЯ и  властолюбец  пыталсЯ  любыми  средствами  захватить
тиранническую власть над отечеством, что он  растлевал  нравы  и  настойчиво
внушал  согражданам  суждениЯ,  противные  законам.  ЌасмехаЯсь  над  школой
€сократа {40}, он уверЯл, будто ученики оставались в  ней  до  седых  волос,
словно собираЯсь блеснуть приобретенными знаниЯми в Ђиде и вести тЯжбы перед
Њиносом. Ћн хотел опорочить ѓрецию в глазах  своего  сына  и,  злоупотреблЯЯ
правами старости, дерзко возвещал и предсказывал, что  римлЯне,  заразившись
греческой  ученостью,  погубЯт  свое   могущество.   Ќо   будущее   показало
неосновательность  этого  злого  пророчества.  ђим  достиг  вершины   своего
могущества, хотЯ принЯл  с  полною  благожелательностью  греческие  науки  и
греческое воспитание. Љатон ненавидел не только греческих  философов,  но  с
подозрением глЯдел и на врачей, лечивших в ђиме. Ћн слышал,  по-видимому,  о
ѓиппократе, который на приглашение персидского  царЯ,  сулившего  ему  много
талантов жалованиЯ, ответил, что никогда не станет служить варварам - врагам
греков. Љатон утверждал, что подобную клЯтву приносЯт все врачи и  советовал
сыну остерегатьсЯ любого из них. “ него  самого  были  памЯтные  записи,  по
которым он лечил больных у себЯ в доме  и  назначал  им  питание;  никому  и
никогда не приказывал он  воздерживатьсЯ  от  пищи,  но  кормил  занемогшего
овощами, утЯтиной, голубиным мЯсом или зайчатиной: эту еду он считал  легкой
и полезной длЯ нездорового человека, предупреждаЯ в то  же  времЯ,  что  она
часто вызывает сновидениЯ. Џо словам Љатона,  таким  уходом  и  питанием  он
сохранил здоровье самому себе и своим домочадцам.
     24. Ћднако это его утверждение не осталось, как  Явствует  из  событий,
неопровергнутым: он лишилсЯ жены и  сына.  ‘ам  же  он,  отличаЯсь  железным
здоровьем и незыблемой крепостью тела, держалсЯ дольше всех, так что даже  в
глубокой старости продолжал спать с женщиной и - отнюдь  не  по  возрасту  -
женилсЯ вот при каких обстоЯтельствах. ЏотерЯв жену, он женил сына на дочери
Џавла, приходившейсЯ сестрою ‘ципиону,  а  сам,  вдовствуЯ,  жил  с  молодою
служанкой, котораЯ ходила к нему потихоньку. Ќо в маленьком доме, где бок  о
бок с ним жила невестка, свЯзь эта не осталась тайной. € вот однажды,  когда
эта бабенка прошла мимо спальни,  держась,  по-видимому,  слишком  развЯзно,
старик заметил, что сын, не сказав, правда, ни слова,  посмотрел  на  нее  с
резкою неприЯзнью и отвернулсЯ. Љатон понЯл, что его близкие недовольны этой
свЯзью. Ќикого не упрекаЯ  и  не  порицаЯ,  он,  как  обычно,  отправилсЯ  в
окружении друзей на форум и по пути, обратившись к некоему ‘алонию,  который
прежде служил у него младшим писцом, громко спросил, просватал  ли  тот  уже
свою дочь. ‘алоний сказал,  что  никогда  не  решилсЯ  бы  это  сделать,  не
спросивши сначала его совета. "—то ж,  -  заметил  Љатон,  -  Я  нашел  тебе
подходЯщего зЯтЯ, вот только, клЯнусь ‡евсом, как  бы  возраст  его  вас  не
смутил: вообще-то он жених хоть куда, но очень стар". ‚ ответ ‘алоний просил
его принЯть на себЯ эту заботу и отдать дочь тому, кого  сам  выберет:  ведь
она его  клиентка  и  нуждаетсЯ  в  его  покровительстве;  тогда  Љатон,  не
откладываЯ, объЯвил, что просит девушку за себЯ. ‘начала,  как  и  следовало
ожидать, ‘алоний был ошеломлен этой речью, справедливо  полагаЯ,  что  Љатон
слишком стар длЯ брака, а сам он слишком ничтожен длЯ  родственной  свЯзи  с
домом консула и триумфатора, но, видЯ, что тот не шутит, с  радостью  принЯл
предложение, и, придЯ на форум, они тут же объЯвили о  помолвке.  Љогда  шли
приготовлениЯ к свадьбе,  сын  вместе  сродственниками  ЯвилсЯ  к  Љатону  и
спросил, не потому ли поЯвлЯетсЯ в семье мачеха,  что  он  каким-то  образом
упрекнул или чем-то огорчил отца. "„а что ты, сын мой! - вскричал  Љатон.  -
‚се в тебе совершенно, Я не нахожу ничего, достойного  порицаниЯ,  и  просто
хотел бы оставить после себЯ еще сыновей, чтобы у государства было  побольше
таких граждан, как ты". ѓоворЯт, что эту  мысль  впервые  высказал  афинский
тиранн  Џисистрат,  который,  имеЯ  взрослых  детей,  женилсЯ  вторично   на
аргивЯнке ’имонассе, родившей ему, как сообщают, €офонта и ”ессала.
     “ Љатона от второй жены был сын, названный  в  честь  матери  ‘алонием.
‘тарший его сын умер, достигнув должности претора. ‚ своих сочинениЯх  Љатон
часто вспоминает  о  нем  как  о  человеке  достойном;  есть  сведениЯ,  что
несчастье Љатон перенес спокойно, как настоЯщий философ, нимало  не  утратив
из-за него интереса к управлению государством. ‘остарившись, он не  сделалсЯ
равнодушен к общественным делам, как впоследствии ‹уций ‹укулл и Њетелл Џий,
считаЯ участие в них своим долгом;  не  последовал  он  и  примеру  ‘ципиона
Ђфриканского, который, видЯ, что его слава  вызывает  недоброжелательство  и
зависть, отвернулсЯ от народа и провел  остаток  жизни  в  бездействии;  но,
словно „ионисий, которого кто-то убедил, будто лучше всего умереть тиранном,
он полагал, что лучше всего  стареть,  управлЯЯ  свободным  государств