ь, что ни ей нельзЯ иметь дело с любовником, ни тебе -  с наложницей, -
а сам не поступаешь так. Џоэтому нужно  порой  привести тебЯ в памЯть: таким
вещам следует не  лежать  в  запасе, а быть под  рукой. —то полезно длЯ нас,
нужно часто  встрЯхивать, часто взбалтывать, ибо оно  должно  быть не только
известно  нам, но  и  всегда наготове. Љ тому же так и  очевидное становитсЯ
обычно  еще  очевиднее.  - (27) "…сли  то, чему  ты  поучаешь,  сомнительно,
надобны  вдобавок  доказательства,  -  и  выходит, что  полезны  они,  а  не
поученьЯ". - Ђ  что если  и  без всЯких  доказательств поможет сила  влиЯниЯ
самого вразумлЯющего? так же, как ответы правоведов действительны, даже если
не приведено  основание? €  потом то, чему  поучают,  весомо и само по себе,
особенно если оно вплетено в стихи или в свободной  речи сжато  в изреченье.
‚озьми хоть Љатоновы слова: "Џокупай не то, что  нужно, а что-необходимо.  Ђ
чего  не  нужно,  за то  и  асе отдать  дорого" 4.  Ђ каковы изречениЯ,  или
высказанные  оракулом или  подобные им: "Ѓереги времЯ! Џознай себЯ!" (28)  €
разве ты будешь требовать обоснований, услышав от кого-нибудь такие стихи?
     ‡абвение - лекарство от  любых обид, •рабрым фортуна помощница. ‹енивый
сам себе помеха.5
     ’аким  словам  не  нужны заступники: они задевают  чувства  и  приносЯт
пользу силою самой природы. (29)  ‚  душе заключены семена всех  благородных
дел, и  вразумленьЯ  пробуждают  их,  -  так  искра,  если помочь  ей легким
дуновеньем,  выпускает  на волю свой  огонь. „обродетель  выпрЯм  лЯетсЯ  от
малейшего  прикосновениЯ и толчка. Љроме  того,  в  душе есть  нечто слишком
глубоко  запрЯтанное; оно-то  и освобождаетсЯ,  будучи произнесенным. …сть и
лежащее разрозненно, чего неопытный ум не может собрать воедино. ‡начит, все
это должно быть сведено и свЯзано, чтобы  стать сильнее и поднЯть душу выше.
(30)  Ђ  иначе, если наставленьЯ  ничего не  дают,  надо  упразднить  всЯкое
образование  и  довольствоватьсЯ  одною  природой.  Љто  так говорит, тот не
видит,  что один человек по природе подвижен и остер умом, другой медлителен
и туп и, во всЯком случае,  один умнее другого. ‘ила природного ума  растет,
питаетсЯ  наставленьЯми,  к  врожденным убежденьЯм  он  присоединЯет новые и
исправлЯет   превратные.   -   (31)   "…сли   кому   неизвестны   правильные
основоположеньЯ,  в  чем  вразумлениЯ  помогут  ему,  опутанному  пороками?"
ЏонЯтно, освободитьсЯ от них! ‚едь  врожденные задатки  в нем  не  угасли, а
только затемнены  и задавлены, они  и так  пытаютсЯ прорватьсЯ ввысь, одолев
все злое,  а обретЯ защиту и  помощь в наставлениЯх,  и совсем  укрепЯтсЯ, -
если  только они не отравлены  и не убиты долгою  заразой, потому  что тогда
обучение философии их не восстановит, каким бы ни было оно  усиленным. ‚ чем
разница между основоположениЯми философии и наставлениЯми? ’олько в том, что
первые это общие наставлениЯ, а вторые - на случай. “чат и  те, и другие, но
одни -  в целом, другие - по частЯм.  -  (32) "…сли кто усвоил  правильные и
честные основоположениЯ, того излишне вразумлЯть". - Ќичуть не бывало! Џусть
он обучен тому, что надлежит  делать, но не всегда Ясно видит это.  ‚едь  не
только страсти мешают нам поступать благородно, но  и неумение найти то, что
требуетсЯ в  том  или  другом деле. €ногда  строй нашей души хорош,  но  она
ленива и неопытна в отыскании путей к  выполнению долга, а их-то и указывают
наставленьЯ. - (33) "€збавь его от  ложных  мнений о благе и зле, замени  их
истинными  -  и  вразумленьЯм нечего  будет делать".  -  Ѓез  сомненьЯ, душа
обретает  таким образом  правильный  строй, - но не  только  таким.  •отЯ из
многих доводов и сделан вывод, что есть благо и что - зло, но и наставленьЯм
кое-что остаетсЯ на  долю:  ведь и  разумность, и справедливость  состоЯт  в
исполнении  обЯзанностей,   а  в   чем  наши   обЯзанности,   растолковывают
наставленьЯ. (34) €  еще правильное сужденье  о  добре и зле  подтверждаетсЯ
исполненьем   обЯзанностей,  к  которому   нас   приводЯт   наставлениЯ.   €
основоположениЯ,  и наставленьЯ друг с  другом согласны: и первые  не  могут
быть впереди без того, чтобы за ними не следовали вторые, и  вторые идут  за
ними в свой черед, показываЯ,  что  первые  -  впереди. - (33)  "Ќаставлений
бессчетное множество". - Ќеверно!  ’ех, что относЯтсЯ к вещам самым важным и
необходимым, -  не бессчетное  множество.  €  не  так уж различаютсЯ  они  в
зависимости от места, времени и лица. „а и тут можно дать общие наставлениЯ.
- (36) "ЌельзЯ вылечить наставлениЯми безумье; значит, и злонравие тоже".  -
€ это  не так. €збавив от безумиЯ, ты возвращаешь здоровье;  а за  изгнанием
ложных мнений не сразу приходит уменье видеть, что следует  делать, а если и
приходит, то  вразумленье  укреплЯет  правильность суждений  о благе и  зле.
Ќеправда и  то, что  наставленьЯ длЯ безумцев  бесполезны: пусть одни они не
исцелЯют, но помогают  лечению, а предупрежденье и порицанье держит безумных
в узде. џ говорю о тех, у кого разум поврежден, а не отнЯт. - (37) "€ законы
не могут добитьсЯ, чтобы  мы  поступали, как должно, а что такое законы, как
не  наставленьЯ вперемежку  с  угрозами?"  - Џрежде всего, они потому  и  не
убеждают,  что грозЯт,  наставленьЯ же  не заставлЯют, а уговаривают.  Џотом
законы страхом  удерживают от злодейства, наставленьЯ поощрЯют к  выполнению
обЯзанностей. Џрибавь к этому, что и законы полезны  длЯ  добрых  нравов, по
крайней мере если  они  не  только  повелевают,  но и  учат. (38) ’ут  Я  не
согласен  с Џосидонием, который  говорит: "Њне не нравитсЯ, что к Џлатоновым
законам  приложены  их  основаниЯ: ведь  закон  должен  быть  краток,  чтобы
невеждам  легче   было  его  усвоить.  Ћн  как   божественный  голос  свыше,
приказывает, а не  обсуждает. Џо-моему, нет ничего  холоднее и нелепее,  чем
закон  со вступлением. ‚разумлЯй  менЯ,  говори,  что Я  должен делать! џ не
учусь,  а  подчинЯюсь". -  ‡аконы  поистине полезны:  ведь  мы  видим, что в
государствах с дурными законами и нравы дурные.  - "Ќо полезны-то они не длЯ
всех".  -  (39)  €  философиЯ так  же,  однако от  этого  она  не становитсЯ
бесполезной и бессильной образовать наши души; а что такое философиЯ, как не
закон жизни? Ќо допустим, что  законы  бесполезны; из  этого не следует, что
бесполезны  и  увещаньЯ. ‹ибо  тогда уж признай, что  утешать,  разубеждать,
ободрЯть, порицать, хвалить также  бесполезно. ‚едь эти  речи - разного рода
вразумлениЯ, благодарЯ  им  достигаем  мы совершенного состоЯниЯ  души. (40)
Ќичто так не  облагораживает душу, ничто так не возвращает  на  прЯмой  путь
колеблющихсЯ  и  склонных  к порочности, как общенье с людьми  добра.  —асто
видеть их, часто слышать - все  это постепенно проникает в сердце и обретает
силу наставлениЯ.  Џраво, даже  встретить  мудреца полезно:  есть в  великом
человеке  нечто  такое,  что  и  без  слов  действует  благотворно.  (41)  џ
затруднЯюсь сказать тебе, откуда это действие, но понимаю, что оно есть. Љак
говорит  ”едон6,  "укус  мелких  тварей  нечувствителен,  до  того  тонка  и
обманчива  их  вредЯщаЯ сила; место укуса  вспухает, но и в опухоли не видно
ранки. ’о же самое - и  общение с  людьми  мудрыми:  ты и не заметишь, как и
когда  оно принесло тебе  пользу,  но  пользу  от него заметишь". - (42)  ’ы
спросишь, к чему это все. - „обрые наставлениЯ,  как и добрые примеры,  если
они всегда  с тобой, принесут пользу. Џифагор говорит, что  иной  становитсЯ
душа у входЯщих во храм, созерцающих вблизи изваЯньЯ богов, ожидающих голоса
некого оракула. (43) Љто станет отрицать, что некоторые наставлениЯ поражают
даже самых  неискушенных? Ќапример, эти изреченьЯ, такие  короткие, но такие
весомые:
     Ќичего сверх меры! „лЯ тех, кто жаден,  всЯкаЯ  корысть  мала.  —то  ты
другим, того же от других ты жди.7
     ‘лыша это, мы  чувствуем некий удар,  и  нельзЯ уже  ни сомневатьсЯ, ни
спрашивать  "почему?".  ‚от  до  чего  захватывает,  даже   и   без  всЯкого
обоснованьЯ,  истина. (44)  …сли  благоговение  смирЯет  души  и  обуздывает
пороки,  то  почему же  неспособно на  это поучение?  …сли  порицание  может
устыдить, почему и поучение, даже  прибегаЯ к одним лишь  наставленьЯм, не в
силах добитьсЯ того же?  Љонечно, действует  больше и проникает глубже такое
поученье, которое  подкреплЯет  наставлениЯ разумными  доводами, прибавлЯет,
почему надо сделать то или это и  какаЯ награда ждет сделавшего и послушного
наставнику. …сли есть  польза от  приказов,  то и от вразумлений тоже; но от
приказов польза есть,  -  а значит, есть она и от поучений. (45) „обродетель
разделЯетсЯ на  две части:  на  созерцание истины и поступки. ‘озерцать учит
образованье,  действовать -  поучение. Џравильные  поступки и  упражнЯют,  и
обнаруживают добродетель;  если убеждающий поступить так  полезен  тебе,  то
полезен будет  и  поучающий тебЯ. €так, если  правильно поступать необходимо
длЯ  добродетели, а как поступать правильно, указывает поучение, стало быть,
и  оно необходимо. (46) „ве вещи больше всего укреплЯют дух: вера в истину и
вера в  себЯ. € то.  и  другое даетсЯ  поучением, потому что ему  верЯт,  и,
поверив,  чувствуют  в  душе великое  вдохновение  и  веру  в себЯ;  значит,
вразумление  вовсе  не  излишне.  Њарк  Ђгриппа8  из   всех,  получивших  от
гражданской войны славу и  могущество, один был удачлив не в ущерб народу, и
он говорил,  что  многим обЯзан такому  изречению: "‘огласием поднимаетсЯ  и
малое  государство,  раздором  рушитсЯ  и  самое  великое"9.  ЃлагодарЯ этим
словам, он стал, как сам говорит, и добрым братом, и другом. (47) …сли такие
изреченьЯ,   глубоко  воспринЯтые  в  душу,  образовывают  ее,   то  неужели
неспособна на это та часть  философии, котораЯ слагаетсЯ из таких изречений?
„обродетель даетсЯ отчасти обучением, отчасти  упражнением,  -  ибо  нужно и
учитьсЯ, и закреплЯть  выученное делом.  Ђ если это  так,  полезны не только
постановлениЯ мудрости, но  и наставленьЯ: они  словно указом  сдерживают  и
обуздывают  страсти.  - (48)  "”илософиЯ  двоЯка: это  и знаниЯ,  и душевные
свойства. Љто  приобрел знаниЯ и понЯл, что следует делать и  чего избегать,
тот  еще  не мудрец,  если  его  душа  не  преобразилась  в  соответствии  с
выученным. Ђ третьЯ часть философии - наставленьЯ - исходит из первых  двух:
из основоположений и  свойств  души;  и коль  скоро  их обеих  довольно  длЯ
совершенной  добродетели,  третьЯ  оказываетсЯ  излишней". - (49) Ќо  так  и
утешение  окажетсЯ излишним, потому что и  оно исходит  из тех же  частей, и
поощрение, и убеждение, и само доказательство, потому что  источник всех  их
свойства души сильной и сохранЯющей  свой строй. Џусть они и берут начало от
наилучших свойств души, но  эти наилучшие свойства и создают их, и создаютсЯ
ими.   (50)  €  потом  все,  что  ты  говоришь,  относитсЯ   только  к  мужу
совершенному,  поднЯвшемусЯ  на  вершины  человеческого  счастьЯ.  Ђ  к  ним
приходЯт  медленно;  между  тем и всЯкому,  не достигшему  совершенства,  но
стремЯщемусЯ к нему, нужно показать, какую дорогу избрать в своих поступках.
Њудрость, быть может, выберет ее и без вразумлениЯ,  - она ведь  привела уже
душу к тому,  что та  иначе как верным путем  не  двинетсЯ.  Ђ кому послабее
нужен  кто-нибудь идущий  впереди:  "ќтого избегай, делай  так".  (51) Љроме
того, нельзЯ ждать, покуда такой человек сам узнает, что лучше всего делать,
тем временем он будет блуждать, и заблужденьЯ не допустЯт его прийти к тому,
чтобы ни в ком не нуждатьсЯ. ‡начит, его нужно направлЯть, пока он не сможет
направлЯть  себЯ сам. Њальчиков  учат по прописЯм:  охватив  детские пальцы,
чужаЯ  рука  водит ими  по  изображению  букв, потом  детЯм велЯт  подражать
образцам,  улучшаЯ по ним почерк; так и наша душа получает  пользу, обучаЯсь
по прописЯм. (52) ‚от чем доказываетсЯ, что всЯ эта часть философии вовсе не
лишнЯЯ.  „альше спрашиваетсЯ, довольно ли ее одной,  чтобы  создать мудреца.
ќтому вопросу  мы посвЯтим особый  день; а пока и  без всЯких  доказательств
разве   не   Ясно,   что  нам   нужен  некий   помощник,   чьи   наставлениЯ
противоборствовали бы наставленьЯм толпы? (53) Ќи один голос не доноситсЯ до
нашего слуха безнаказанно: нам вредЯт, желаЯ нам блага, вредЯт, проклинаЯ, -
потому  что и проклЯтьЯ сеют в нас ложные страхи, и добрые пожеланиЯ любЯщих
учат дурному.  Ћни  отсылают нас к  благам далеким, неверным и ускользающим,
хотЯ мы  можем  добыть счастье и дома.  (54)  Ќевозможно,  Я  повторЯю, идти
правильным путем: в сторону тЯнут родичи, тЯнут рабы. Ќикто  не заблуждаетсЯ
про  себЯ, всЯкий заражает безумием ближних и  заражаетсЯ  от  них. Љаждый в
отдельности вмещает все пороки толпы, потому что толпа наделЯет ими каждого.
‹юбой, делаЯ другого хуже, становитсЯ хуже и сам; обучившись низости, всЯкий
учит ей; а  в  итоге  получаетсЯ  та безмернаЯ гнусность,  в которой собрано
воедино все худшее, что  известно каждому. (55) Џусть же будет при нас некий
опекун,  который  и  за ухо дернет, и даст отпор людским толкам,  и  окриком
заглушит похвалы  толпы. ’ы ошибаешьсЯ, полагаЯ, будто наши пороки рождены с
нами:  они нас настигли, внесены  в нас  извне. ’ак пусть частые вразумлениЯ
оборонЯт  нас от мнений, провозглашаемых вокруг.  (56) Џрирода не навЯзывает
нам  ни  одного  порока,  она  производит  нас  на  свет  незапЯтнанными   и
свободными.  Ќичто разжигающее нашу алчность не поместила  она на  виду,  но
бросила нам под ноги и золото,  и серебро,  даваЯ попирать и топтать все то,
из-за чего попирают и топчут  нас.  Ћна  поднЯла наше лицо к  небу, пожелав,
чтобы мы,  глЯдЯ вверх,  видели  все, что  она  создала величавым  и дивным:
восход  и  закат, и  плавный ход  мчащейсЯ вселенной, днем открывающий взору
земное, ночью небесное, и движенье светил,  медленное,  если сравнить  его с
бегом целого, но быстрое,  если вспомнить, какие пространства обегают  они с
никогда не перемежающейсЯ скоростью, и все прочее, достойное восхищениЯ, что
либо поЯвлЯетсЯ  в свой черед, либо мелькает, движимое внезапными причинами,
как,  например,  огненные  борозды в  ночи, и зарницы  в разверзающемсЯ  без
всЯкого шума  и стука небе, и огни в виде столпов, балок и еще многого. (57)
‚се это она поместила над нами, а вот золото и  серебро и железо, никогда не
знающее из-за  них мира, она скрыла, ибо к нам в руки они попадают  на горе.
Њы сами извлекаем на свет то, из-за чего будем сражатьсЯ, мы сами,  раскидав
груды  земли, вы капываем и причину, и орудие своей гибели; мы  вручили нашу
пагубу фортуне и не стыдимсЯ ставить выше  всего то, что лежало в земле ниже
всего. (58) ’ы хочешь убедитьсЯ, что блеск, ослепивший тебе глаза, обманчив?
Џока металлы  погружены в грЯзь и  облеплены ею,  нет ничего отвратительнее,
ничего тусклее! Љогда их вытаскивают из тьмы длиннейших копей, покуда они не
отделены от родной грЯзи и  не  стали тем, что есть, нет ничего безобразнее!
Ќаконец,  взглЯни  на  мастеров,  чьи  руки  очищают  этот  род  бесплодной,
безобразной земли! ’ы увидишь,  сколько  на них копоти! (59) Ђ ведь душу эти
металлы  пачкают  больше,  чем тело! Ѓольше грЯзи на  их владетеле,  чем  на
изготовителе! ‡начит, необходимо, чтобы тебЯ вразумлЯли, чтобы при  тебе был
благомыслЯщий  защитник, чтобы среди великого шума  и суматохи  лживых речей
слышалсЯ хоть один  голос... Љакой  голос?  „а тот, что шепнет тебе  на ухо,
оглушенное криками честолюбцев, спасительное слово; что скажет: (60) "Ќечего
завидовать  тем,  кого  толпа зовет  великими и  счастливыми;  незачем из-за
плеска  рук терЯть здравый ум и  спокойствие  духа;  незачем тебе  гнушатьсЯ
собственной безмЯтежностью  из-за  вон  того,  шествующего  среди  фасций  в
пурпурном одеЯнье, незачем считать его счастливее себЯ потому, что перед ним
расчищают дорогу, а тебЯ ликтор прогонЯет с пути. …сли хочешь власти, и тебе
полезной, и никому не тЯгостной, - изгони пороки! (61) Њного найдетсЯ таких,
что  подожгут города,  разрушат то,  что  было  неприступным  много  веков и
благополучным  много  поколений,  взгромоздЯт  насыпь  вровень  с крепостным
холмом, возведенные  на невиданную  высоту стены сокрушат таранами и другими
орудиЯми.  …сть много  таких,  что  погонЯт  прочь  войска, будут неотступно
грозить  неприЯтелю  с тыла, дойдут, залитые кровью, до великого морЯ;  но и
они, победители,  побеждены  алчностью. Џри их приближении никто  не в силах
сопротивлЯтьсЯ, но и они  не в силах сопротивлЯтьсЯ честолюбию и жестокости;
когда  казалось, что  они гонЯт  врагов,  их самих  гнали. (62)  Ќесчастного
Ђлександра  гнала   и  посылала  в  неведомые  земли   безумнаЯ   страсть  к
опустошению. €ли, по-твоему, здрав умом  тот,  кто начал  с разгрома ѓреции,
где сам был воспитан? кто отнЯл у  каждого города  то, что там было лучшего,
заставив  ‘парту  рабствовать,  Ђфины  -  молчать?  кто,   не  довольствуЯсь
поражением многих государств, либо побежденных, либо купленных ”илиппом  10,
стал  опрокидывать другие  в других  местах, несЯ оружье по всему свету? чьЯ
жестокость  нигде  не  остановилась,  уставши,  -  наподобие  диких  зверей,
загрызающих  больше добычи, чем требует голод? (63) “же  множество царств он
слил  в одно; уже греки и персы  боЯтсЯ одного и того  же;  уже  носЯт  Ярмо
племена,  свободные даже от власти  „ариЯ;  а он идет  дальше океана, дальше
солнца, негодует, что нельзЯ нести победу по следам ѓеркулеса и ‹ибера10 еще
дальше, он готов  творить насилие над  самой природой.  Ћн не то  что  хочет
идти, но  не может  стоЯть, как брошенные в пропасть  тЯжести,  длЯ  которых
конец паденьЯ  - на  дне. (64) €  ѓнеЯ ЏомпеЯ не  разум и доблесть  убеждали
вести войны, междоусобные и  внешние,  а безумнаЯ страсть к  ложному величию
12. Ћн шел то на серторианские войска в  €спании, то против  пиратов,  чтобы
установить мир на морЯх; (65) но все это были  только предлоги продлить свою
власть. —то влекло его в Ђфрику, что на  север, что против Њитридата, что  в
Ђрмению и во все уголки Ђзии? Љонечно, бесконечнаЯ жажда поднЯтьсЯ еще выше,
- хотЯ только ему одному  его величье  казалось малым. —то  толкало –езарЯ к
роковому  длЯ  него и  длЯ  республики  исходу? †ажда славы и  почестей,  не
знавшаЯ меры  страсть возвышатьсЯ над всеми. (66) Ћн  не мог  потерпеть  над
собою даже одного, хотЯ государство терпело  над собою двоих. Џо-твоему, ѓай
Њарий 13, однажды  консул (ибо одно  консульство он получил,  остальные взЯл
силой),  когда  разбил кимвров  и  тевтонов, когда  гонЯлсЯ  за  ћгуртой  по
африканским пустынЯм,  разве шел против опасностей по веленью доблести? Ќет,
Њарий вел войско, а ЊариЯ вело честолюбие. (67) ќти люди, никому не дававшие
покоЯ, сами не ведали покоЯ, будучи подобны смерчам, которые все захватывают
своим вращением, но  прежде приведены  во вращенье сами и потому  налетают с
такою  силой, что сами над собою не властны. џвившись на беду многим, они на
себе чувствуют потом ту губительную силу, которой вредЯт другим. € не думай,
будто  кто-нибудь  стал  счастливым   через   чужое  несчастье.  (68)  Ќужно
распустить эту  ткань  из  примеров,  окутывающую  нам  глаза и  уши,  нужно
опорожнить  сердце, наполненное пагубными  речами.  Џусть  расчищенное место
займет  добродетель, - она  искоренит все  поддельное и  прельщающее вопреки
истине, она отделит нас от  толпы, которой мы слишком уж верим, и вернет нас
к правильным сужденьЯм. ‚ том и состоит мудрость, чтобы обратитьсЯ к природе
и вернутьсЯ туда, откуда изгнало нас всеобщее  заблужденье. (69) Ѓольшой шаг
к  исцелению  - покинуть подстрекателей безумьЯ, подальше  отойти от  людей,
которые  толпЯтсЯ,  заражаЯ друг  друга. •очешь убедитьсЯ, что это правда, -
поглЯди, как  по-разному  живут напоказ народу или  длЯ  себЯ. ‘амо  по себе
одиночество не есть наставник невинности, и деревнЯ не учит порЯдочности; но
где  нет свидетелЯ и зрителЯ,  там утихают пороки, чьЯ награда - указывающие
на тебЯ пальцы и уставившиесЯ взглЯды. (70) Љто наденет пурпур,  если некому
его показать? Љто прикажет подавать на золоте, ужинаЯ в  одиночку? Љто, лежа
один  в тени сельского дерева, расставит всю свою роскошную утварь? Ќикто не
прихорашиваетсЯ напоказ самому себе или  немногим  и близким людЯм; нет, все
пышное  убранство  своих пороков  разворачивают,  смотрЯ по числу глазеющих.
(71) ќто  так: поклонник и  сообщник -  вот кто подстрекает  нас на все наши
безумства. „обейсЯ, чтобы мы ничего не выставлЯли напоказ, - и ты добьешьсЯ,
чтобы мы  перестали  желать.  —естолюбие  и  роскошь  и  безудержность хотЯт
подмостков; ты  вылечишь их, если спрЯчешь". (72) Џотому-то,  если  мы живем
среди городского шума, пусть  будет  при нас  наставник,  который, наперекор
хвалителЯм  огромных   имуществ,   хвалит   богатого   при  малом  достатке,
измерЯющего изобилье  потребностью. Ќаперекор превозносЯщим милость и власть
сильных, пусть зовет почет  ным  досуг, отданный наукам, и душу,  от внешних
возвратившуюсЯ к  своим  благам.  (73)  Џусть покажет, как блаженствующие на
взглЯд черни дрожат и цепенеют на этой достойной зависти высоте и держатсЯ о
себе  совсем  иного мнениЯ, чем другие. ‚едь то, что прочим кажетсЯ высотою,
длЯ  них  есть обрыв. ‚от  у них и спирает дыханье и начинаетсЯ дрожь, когда
они  заглЯнут  в  бездну  собственного  величиЯ. Ћни  думают  обо  всЯческих
превратностЯх,  делающих   вершину  столь   скользкой,  (74)  они  страшатсЯ
желанного  прежде, и  счастье, через которое они стали  в тЯгость всем,  еще
тЯгостнее гнетет  их самих.  ’огда они хвалЯт отрадный  и независимый досуг,
ненавидЯт  блеск,  ищут  путей бегства  от  своего  величиЯ, покуда  оно  не
рухнуло. ’ут-то ты  и увидишь философов от страха, и безумную судьбу, дающую
здравые  советы.  €бо,  словно  благополучие и благомыслие  несовместимы, мы
правильно судим в беде, а удача уносит верные сужденьЯ Ѓудь здоров.
     Џисьмо XCV
     ‘енека приветствует ‹уцилиЯ!
     (1) ’ы  требуешь от менЯ  немедленно  расквитатьсЯ с тобою и написать о
том, что Я счел нужным  отложить и потом растолковать в свой  срок: способна
ли  та  часть  философии,  которую  греки  называют napaive_tixif),  а  мы -
назидательной,  одна  лишь дать  совершенную  мудрость.  -  џ  знаю,  ты  не
обидишьсЯ, даже если Я нарушу обещанье.  Ќо  Я  его  исполню в подтвержденье
пословицы:  "‚предь не  проси того, чего получить  не хочешь". (2)  ‚едь  мы
иногда  прЯмо-таки набиваемсЯ на то,  от  чего  отказались бы, будь оно  нам
предложено. ‹егкомыслие  ли это или угодничество. наказывать его надо скорым
согласием  на просьбу. Њы слишком  часто  хотим показать, будто желаем того,
чего не желаем.  Ќекто  приносит длЯ публичного чтениЯ длиннейшую "€сторию",
написанную мелко-мелко  и  плотно  скатанную,  и,  прочитав  большую  часть,
объЯвлЯет:  "…сли  хотите,  Я остановлюсь". ‚се кричат:  "—итай, читай!" - а
сами только того и хотЯт, чтобы чтец умолк. Њы часто про себЯ желаем одного,
вслух  - „ругого,  и даже богам  не  говорим  правды;  но боги либо  нас  не
слушают, либо  жалеют.  (3) Ђ  Я отомщу без малейшего милосердиЯ и  заставлю
тебЯ  читать  нескончаемое письмо; и когда ты будешь  это делать без  всЯкой
охоты,  говори: "џ сам накликал беду!" ‘читай  тогда себЯ одним из тех, кого
допекает жена, высватаннаЯ  с великими хлопотами, кому опостылели богатства,
собранные  ценой обильного  пота, кого до  муки тЯготЯт почетные  должности,
ради  которых  шли  на любые уловки и труды, словом, одним  из  совиновников
собственных бед. (4) Ђ теперь попробую, пропустив вступление,  перейти прЯмо
к делу. ѓоворЯт  так: "ЃлаженнаЯ жизнь складываетсЯ из правильных поступков;
к правильным поступкам ведут наставленьЯ;  значит, наставлений довольно  длЯ
блаженной жизни". - Ќо наставленьЯ ведут к правильным поступкам не всегда, а
только когда им послушен ум, иногда же,  если душу держат в осаде превратные
мнениЯ,  наставлЯть  ее  бесполезно.  (5)  Џотом  некоторые,  даже  поступаЯ
правильно, не знают сами, что правильно поступают. ‚едь только образованный,
прошедший всю науку с начала и постигший ее суть, может соблюсти все статьи,
чтобы знать, что надлежит делать,  когда, насколько, как  и с кем.  „ругому,
даже при самом  упорном желании, невозможно вершить то, что велит честность,
от  всей души,  - он будет оглЯдыватьсЯ  и колебатьсЯ.  - (6)  "…сли честные
поступки проистекают из наставлений, то их с избытком довольно длЯ блаженной
жизни; а так  как первое  верно, верно  и  второе". -  Ќа это  мы ответим: к
честным  поступкам  побуждают наставлениЯ, но  не одни только наставлениЯ. -
(7) "…сли все науки довольствуютсЯ наставлениЯми, то должна довольствоватьсЯ
ими  и  философиЯ, потому что и  она есть  наука  о жизни.  Љормчим человека
делает тот, кто наставлЯет его: так  поворачивай рулевое весло,  так опускай
паруса, так двигайсЯ с попутным ветром, так  сопротивлЯйсЯ встречному, а так
используй боковой, не  благоприЯтный и не  враждебный". € любого наставленьЯ
укреплЯют в его  науке; значит и длЯ науки  жить они могут сделать то же". -
(8)  Ќо  все  эти  науки заботЯтсЯ  лишь о средствах к жизни, а не о жизни в
целом.  Џоэтому  многое  мешает им  и  препЯтствует извне: надежда, желание,
страх.  Ђ той,  что  провозгласила себЯ наукой  о жизни,  никогда  ничто  не
помешает оказать свое  действие: она опрокидывает преграды и влечет за собой
препЯтствиЯ. •очешь знать, как несхожи между собой эта и все прочие науки? ‚
тех простительней ошибатьсЯ намеренно, а не случайно, в этой величайшаЯ вина
погрешить по своей воле. (9) ‚от что Я имею в виду. ѓрамматик не покраснеет,
заведомо употребив неправильное выражение,  и покраснеет,  употребив его  по
неведенью. € намного виновнее перед своей наукой врач, если он не понЯл, что
больной отходит, чем  если  сделал  вид, будто  не  понЯл.  Ђ в науке  жизни
намеренное  прегрешение  постыднее.  Џрибавь к этому,  что во  всех науках и
искусствах,  даже  в  самых  свободных,  есть  не  только наставленьЯ, но  и
основные  правила,  -  как,  например, во  врачебном  искусстве.  Џоэтому  у
ѓиппократа - своЯ школа, у Ђсклепиада - своЯ, и своЯ - у ’емисона1. (10) € у
каждой  из  умозрительных  наук  есть свои основы,  которые  греки  называют
86ур.дта,  а  мы  вольны   называть  "основоположеньЯми",   или  "первичными
установлениЯми",  или  "исходными  утверждениЯми",  -  их  ты  найдешь  и  в
геометрии,  и  в астрономии.  ”илософиЯ же  есть  наука и  умозрительнаЯ,  и
прикладнаЯ, она и созерцает,  и действует. ’ы ошибаешьсЯ, полагаЯ, будто она
сулит пользу лишь в земных делах;  она  метит выше! Ћна говорит: Я  исследую
весь мир и не остаюсь среди смертных, довольствуЯсь тем,  чтобы убеждать вас
или разубеждать; менЯ манит великое, то, что выше вас:
     (11) €бо  о сущности высшей  небес и богов собираюсь  џ рассуждать  длЯ
тебЯ  и  вещей  объЯснЯю  начала, ‚се  из которых  творит,  умножает, питает
природа  €  на  которые  все  после  гибели  вновь  разлагает,  как  говорит
‹укреций2.  ‘ледовательно,   как  наука   умозрительнаЯ,  она   имеет   свои
основоположеньЯ.  (12) „а  что  там!  „аже того, что следует,  не  исполнить
надлежащим образом, если не усвоено общее правило, как соблюсти в любом деле
все  статьи  наших   обЯзанностей;  этого  не   сделать  тому,  кто  получил
наставлениЯ  на  каждый случай,  а  не  общие. …сли  их дают  по частЯм, они
бессильны и, так сказать, не пускают корней. Ђ основоположеньЯ - это то, что
укреплЯет наш дух,  сохранЯет наше спокойствие и безмЯтежность, объемлет всю
жизнь   и  всю   природу.  ђазница   между  основоположеньЯми  философии   и
наставлениЯми  та  же,  что  между первоначальными  веществами и  отдельными
предметами: вторые зависЯт от первых, первые суть причины вторых, да и всего
на свете. - (13) "„ревнЯЯ  мудрость поучает только тому,  что надо  делать и
чего избегать, - а люди тогда были лучше. Љогда ученых стало больше, хороших
стало  меньше, потому что простаЯ  и  очевиднаЯ добродетель  превратилась  в
темную и велеречивую  науку, и учат нас рассуждать,  а не  жить". - (14) Ѓез
сомнениЯ, древнЯЯ  мудрость,  особенно  при  своем  рождении,  была,  как вы
говорите, безыскусственна;  так  и  прочие  науки, чьЯ тонкость возросла  со
временем. Ќо тогда  и нужды  не было в тщательном лечении. €спорченность еще
не выросла настолько  и не  распространилась так широко; с простыми пороками
можно было боротьсЯ простыми лекарствами. Ђ теперь  нужно строить укрепленьЯ
тем заботливей, чем сильнее снарЯды, бьющие в нас. (15) ‚рачеванье сводилось
когда-то  к   знанью  немногих  трав,  которые  останавливали  кровотеченье,
заживлЯли раны, а потом постепенно оно дошло до нынешнего многообразиЯ. € не
удивительно, что у него было меньше дела тогда, когда люди были еще и сильны
и крепки телом, а пища легка и не испорчена искусством получать наслаждениЯ.
’олько  потом  понадобилась пища,  не  утолЯющаЯ,  а  разжигающаЯ  голод,  и
придуманы были  сотни приправ,  распалЯющих прожорливость, и  то,  что  было
питаньем длЯ проголодавшихсЯ,  стало  бременем длЯ  пЯтых. (16)  Ћт этого  и
бледность,  и  дрожь в суставах, где  жилы расслаблены вином, и злейшаЯ, чем
при   голоданье,  худоба  от  поносов;  от  этого  нетвердость  ног,  всегда
заплетающихсЯ,  как во хмелю; от этого набухшаЯ  влагой кожа по всему телу и
живот, растЯнутый от привычки поглощать больше, чем может вместить; от этого
разлитие  желчи,  вызывающей желтизну бескровного лица,  от этого хилость, и
внутреннее гниение,  и сухие пальцы с окостеневшими  суставами, и жилы, либо
онемевшие  до  потери  чувствительности, либо трепещущие  постоЯнной дрожью.
(17) Ђ что говорить о головокружениЯх? о мучительной боли в глазах и в ушах?
о  мурашках, пробегающих по горЯщему мозгу? о тех частЯх, через  которые  мы
испражнЯемсЯ, сплошь  изъЯзвленных изнутри? о бесчисленных видах  лихорадок,
либо  свирепствующих  приступами, либо крадущихсЯ тихой сапой,  либо  грозно
нападающих  и  сотрЯсающих все члены?  (18)  Љ  чему  упоминать бесчисленное
множество  других болезней,  карающих  за  страсть  к  роскоши? €м  были  не
подвержены  те, кто еще не растратил здоровьЯ на удовольствиЯ,  кто сам себе
был  и господином, и слугою. ’ело закалЯлось подлин  ным  трудом, утомленное
или  бегом,  или  охотой,  или  пахотой.  Џотом  ждала  их  пища,  способнаЯ
понравитьсЯ только проголодавшимсЯ. ‚от и не было надобности в разнообразной
врачебной утвари, в таком множестве железок и склЯнок. Џроста была причина -
и простым было здоровье; обилие блюд породило обилие болезней. (19) ‚зглЯни,
сколько  всего намешала жажда роскоши, опустошительница суши и морЯ, - чтобы
все  прошло  через  одну глотку! ’акие  разные вещи и  не  могут соединЯтьсЯ
воедино и, проглоченные, перевариваютсЯ  плохо, потому что  каждаЯ действует
по-своему.   Ќеудивительно,  что   и  болезни,   вызываемые   несовместимыми
кушаньЯми, изменчивы и  разнообразны, и еда,  в которой насильно  перемешаны
противоположные по  природе части, извергаетсЯ наружу. ‚от  мы и болеем, как
живем, - на множество ладов3. (20)  ‚еличайший  врач4, создатель этой науки,
говорил, что  у женщин  не  выпадают волосы  и не  болЯт  ноги. Ќо вот они и
волосы терЯют,  и  ноги  у  них  больные.  €зменилась не природа  женщины, а
жизнь5:  уравнЯвшись  с  мужчинами распущенностью, они уравнЯлись  с ними  и
болезнЯми.  (21)  †енщины и полунощничают,  и пьют столько же, состЯзаЯсь  с
мужчинами в количестве масла6 и вина, так же изрыгают из утробы проглоченное
насильно, вновь измерЯют выпитое, все до капли выблевываЯ,  и  так же грызут
снег,  чтобы успокоить разбушевавшийсЯ  желудок. € в  похоти они не уступают
другому полу: рожденные терпеть,  они (чтоб  их погубили все боги и богини!)
придумали такой извращенный род распутства, что сами спЯт  с мужчинами,  как
мужчины. —то же удивительного,  если величайший врач, лучший знаток природы,
попалсЯ во лжи,  и есть столько плешивых и подагрических женщин? €з-за таких
пороков они  потерЯли  преимущества своего пола и, перестав быть  женщинами,
приговорили себЯ к  мужским болезнЯм. (22) ‚ старину врачи  не умели учащать
приемы  пищи и поддерживать вином слабеющее сердцебиение, не умели  отворЯть
кровь и облегчать затЯжную болезнь баней и потением, не умели, свЯзав руки и
ноги, скрытую в глубине болезнетворную силу оттЯгивать к конечностЯм. €м  не
было нужды, по  малочисленности угроз, выискивать  множество средств помощи.
(23)  Ђ  теперь  до  чего  дошла  порча  здоровьЯ!  ќто  мы  платим  пеню за
переходЯщую всЯкую меру  и  закон страсть к наслаждениЯм.  ‘очти поваров - и
перестанешь удивлЯтьсЯ, что болезней так много.  ‚се науки отступили вспЯть,
и наставники свободных искусств сидЯт в пустых углах, никем не посещаемые. ‚
школах  философов  и  риторов ни  души,  зато как  многолюдно  на  кухнЯх  у
чревоугодников,  сколько  молодежи там  теснитсЯ у печки! (24) џ не говорю о
толпах несчастных мальчишек, которых по окончании  пира ждут в спальне новые
надругательства, не говорю  о целом  войске юнцов-наложников, разделенном по
племенам и мастЯм, - чтобы все были одинаково гладки, у всех одинаково отрос
первый  пушок,  одинаковы были волосы, -  не дай бог,  если  среди  курчавых
окажетсЯ  один с прЯмыми прЯдЯми!  Ќе говорю о толпах пекарей,  не  говорю о
прислужниках, которые по знаку  разбегаютсЯ за новыми блюдами. ‘только людей
-  и  всем дает работу одна  утроба! Ќеужели, по-твоему, грибы, этот вкусный
Яд, не  делают  своего дела исподтишка,  даже  если сразу  не  вредЯт?  (25)
Ќеужели ты думаешь, будто от этого летнего снега не твердеет печень? Ќеужели
ты  считаешь, что  податливаЯ мЯкоть  этих устриц, раскормленных  в иле,  не
оставлЯет  в   желудке   тЯжелого   осадка?  Ќеужели   ты  полагаешь,  будто
союзническаЯ  приправа7, эта  драгоценнаЯ сукровица протухших рыб,  -не жжет
соленой жижей наших внутренностей?  Ќеужели, по твоему, эти гноЯщиесЯ куски,
что  идут в  рот  прЯмо с огнЯ, остывают  у нас в утробе  без всЯкого вреда?
Љакою мерзкой отравой потом рыгаетсЯ! Љак мы сами себе противны, когда дышим
винным перегаром! Њожно подумать, будто съеденное  не перевариваетсЯ внутри,
а гниет! (26) џ  вспоминаю, что когда-то много говорили об изысканном блюде,
в которое наши лакомки,  поспешаЯ к  собственной погибели, намешали  все, за
чем они обычно проводЯт день: съедобные части венериных и иглистых раковин и
устриц были разделены проложенными между ними  морскими ежами, сверху  лежал
слой  краснобородок, без  чешуи  и без костей. (27)  ‹ень  уже есть  все  по
отдельности - и вот на стол подают то, что должно получитьсЯ в сытом животе.
Ќе  хватает  только, чтобы все приносилось  уже пережеванным! ‚прочем, и  не
хватает  самую  малость: ведь скорлупа снЯта,  кости  вынуты,  вместо  зубов
потрудились повара. - "‹акомитьсЯ всем по отдельности стало  тЯжко  -  пусть
все  стрЯпают  вместе,  чтобы  вкус был один. ‡ачем мне  протЯгивать руку за
чем-нибудь  одним?  Џусть подадут все сразу,  пусть  будет сложено  вместе и
соединено столько, что хватило бы на украшение  многих  перемен! (28)  Џусть
знают те,  что  утверждают, будто  все это нужно  мне  длЯ похвальбы и  ради
тщеславиЯ: Я  не выставлЯю мои Яства  напоказ, а даю вам их разгадывать. —то
всегда бывает  отдельно, то пусть будет вместе под одной подливкой; пусть не
отличаютсЯ   друг  от  друга  устрицы,  морские  ежи,   иглистые   раковины,
краснобородки, перемешанные и сваренные  заодно". - Џраво,  в блевотине пища
перемешана  не меньше!  (29)  € насколько  сложны эти  блюда,  настолько  же
разные,  многовидные  и непонЯтные  болезни  порождаютсЯ  ими;  и  врачебное
искусство начало вооружатьсЯ  против них  многими способами лечениЯ, многими
наблюдениЯми. ’о  же самое говорю Я и о философии. Љогда-то, среди  не столь
тЯжких грешников, излечимых  даже  легким  уходом,  она была проще; а против
нынешнего  разрушениЯ нравов  нужно испытать все средства. Џусть бы хоть ими
можно было остановить эту  заразу! (30) Њы безумствуем не только поодиночке,
но и целыми народами. “бийства и  отдельных убийц мы обуздали;  а что войны,
что истребленье целых племен - это прославлЯемое злодейство? Ќи алчность, ни
жестокость не знают меры. “бийства, совершаемые в одиночку и  исподтишка, не
так  опасны  и  чудовищны;  но  жестокости творЯтсЯ теперь  по постановлению
сената  и  народа,   и  запрещенное  частным  лицам  приказываетсЯ  от  лица
государства.  (31)  ‡а одно и то же преступление  платЯт  головою,  если оно
совершено тайно, а если в солдатских плащах  получают хвалы. ‹юдЯм, кроткому
роду,  не стыдно радоватьсЯ  крови друг друга,  вести войны и поручать детЯм
продолжать  их, меж тем  как среди бессловесных и  диких животных царит мир.
(32)  Џротив такого  могучего  и  повсеместного безумиЯ  философиЯ,  которой
прибавилось труда, накопила столько же сил, сколько прибыло их у противника.
‹егко было порицать преданных вину и лакомых до изысканных блюд; немного сил
нужно было,  чтобы привести на путь воздержности душу, когда она едва с него
сошла.
     (33)  ’еперь-то потребны ‘ила. и  рук быстрота, и  наставник надежный -
искусство.8
     ‹юди повсюду ищут наслаждений,  каждый  порок бьет  через  край.  †ажда
роскоши  скатываетсЯ  к алчности;  честность в забвении; что сулит  приЯтную
награду, того не стыдЯтсЯ. —еловека - предмет длЯ другого человека свЯщенный
- убивают  ради потехи и забавы; тот,  кого  преступно было учить получать и
наносить  раны,  выводитсЯ  на арену  голый  и  безоружный:  чтобы  развлечь
зрителей, с  него требуетсЯ только  умереть.  (34)  Џри такой  извращенности
нравов нужны  средства  сильнее обычных,  чтобы  прогнать застарелые недуги;
необходимы основные  правила. чтобы  искоренить  глубоко  воспринЯтые  общим
убеждением ложные мненьЯ. ‚месте с основоположеньЯми  наставлениЯ, утешениЯ,
ободрениЯ,  может статьсЯ, и будут достаточно  сильны, а сами по себе они не
подействуют. (35) …сли мы хотим свЯзать людей и вырвать их из плена пороков,
пусть  научатсЯ   различать  благо  и  зло,  пусть  знают,  что  все,  кроме
добродетели, менЯет  имЯ  и становитсЯ то злом,  то благом.  Љак  первые узы
военной службы - это  благочестье,  и любовь к знаменам, и свЯщенный  запрет
бежать от них, а  потом  уже легко требовать с  приведенных  к присЯге всего
остального  и  давать им  любые порученьЯ, - так и в  тех,  кого  ты  хочешь
повести  к  блаженной  жизни, нужно заложить  первые  основаниЯ,  внушив  им
добродетель. Џусть держатсЯ ее с неким даже суеверием, пусть ее любЯт, пусть
иначе, как  с нею,  не  хотЯт и жить. -  (36) "Ќо что  же, разве нет честных
людей,  которые, и не обучаЯсь  тонкостЯм, ускользнули  от пороков и  весьма
преуспели, слушаЯсь одних  лишь наставлений?" - ‘огласен, есть, но в  них от
природы были счастливые задатки, и ум их на лету ловил благотворные  советы.
‚едь подобно тому  как бессмертные боги  не учатсЯ  добродетели,  наделенные
всем от рождениЯ, и благость  есть  часть  их природы,  так и некоторые люди
особого дарованиЯ без долгой науки постигают все, что обычно преподаетсЯ,  и
впитывают правила честности, едва услышав о них; эти-то умы так восприимчивы
к добродетели и щедры на нее. Ђ  у  других, слабых и тупых или  порабощенных
дурной привычкой, долго надо счищать ржавчину с души. (37) ‚прочем, преподав
основоположеньЯ  философии, можно  и  склонных  к  добру быстрее  поднЯть до
вершины,  и кому  послабее  помочь  и  избавить их  от порочных мнений.  Љак
необходимы  эти  основоположеньЯ,  можешь убедитьсЯ вот на чем9. …сть  в нас
что-то, делающее  нас ленивыми в одном,  опрометчиво  поспешными  в  другом.
ЌельзЯ ни укротить эту дерзость, ни расшевелить эту косность, не уничтоживши
их  причин: ложного восхищениЯ  и  ложного  страха. Џока  они владеют  нами,
говори сколько угодно: "ќто ты должен отцу, это - детЯм, это друзьЯм, а то -
гостЯм".  Љто  попытаетсЯ - того удержит жадность. Џусть человек знает,  что
нужно сражатьсЯ  за родину:  его отговорит  страх; что  ради друзей  следует
трудитьсЯ до  седьмого пота: ему помешают наслажденьЯ; что худшаЯ обида  длЯ
жены -  любовница: его вынудит поступать  наоборот похоть. (38)  ‘тало быть,
так же  бесполезно давать наставлениЯ, не устранив прежде все  преграждающее
наставленьЯм  путь,  как бесполезно  класть у  кого-нибудь на  виду оружье и
пододвигать его ближе, не освободив ему рук, чтобы  за оружье взЯтьсЯ. —тобы
душа могла пойти навстречу нашим наставленьЯм, ее следует  освободить.  (39)
Џредставим себе  человека,  поступающего  как  должно;  но он  не станет так
поступать постоЯнно и непременно,  ибо не будет знать, почему так поступает.
—то-то получаетсЯ у него правильно либо случайно, либо по навыку, но в руках
у него  не будет мерила, которым бы  он проверил свои поступки и поверил бы,
что  они правильны. Љто порЯдочен случайно, тот не  может обещать, что будет
всегда  таким же. (40) „алее,  благодарЯ наставленьЯм ты, быть может, будешь
делать  то,  что следует, -  но делать все так,  как  следует, они  тебЯ  не
научат, а не  научив этому, не приведут и к  добродетели. џ  согласен, после
вразумлений  ты  сделаешь,  что  следует,  -   но  этого  мало;  ведь  хвалы
заслуживает  не сам  поступок, но  то,  как  он совершен. (41)  —то позорнее
роскошного ужина, на который тратитсЯ всадническое состоЯние? 10  —то больше
заслуживает цензорской отметки, - особенно когда пир устраивают, как говорЯт
наши  кутилы,  в честь себЯ самого  и своего  гениЯ?  Ќо