ѓенрих ѓейне. €деи. Љнига Le Grand

Ћцените этот текст:
ѓенрих ѓейне. €деи. Љнига Le Grand

---------------------------------------------------------------
     ‘обрание сочинений. т.6
     OCR: Ђлексей Ђксуецкий http://justlife.narod.ru
     Origin: ѓенрих ѓейне на сайте "Џросто жизнь"

---------------------------------------------------------------



1826
     ’рона  нашего  оплот.  Џервенствующий в народе  ќриндуров  славный  род
“стоит назло природе.
     Њюлльнер. ‚ина.
     ќвелина  пусть примет  эти страницы как свидетельство  дружбы  и  любви
автора
ѓ‹Ђ‚Ђ I
     Ћна была пленительна, и он был пленен ею; он же пленительным  не был, и
она им не пленилась.
     ‘тараЯ пьеса
     Madame, знаете ли вы эту старую пьесу? ќто замечательнаЯ пьеса, только,
пожалуй, чересчур меланхолическаЯ.  џ  играл  в ней когда-то главную роль, и
все дамы плакали  при  этом;  не плакала  лишь одна-единственнаЯ,  ни единой
слезы не пролила она, но в этом-то и была соль пьесы, самаЯ катастрофа.
     Ћ,  эта единственнаЯ  слеза!  Ћна  все  еще  продолжает  мучить  менЯ в
воспоминаниЯх. Љогда сатана хочет  погубить мою душу,  он нашептывает мне на
ухо  песню  об этой непролитой слезе,  жестокую песню с  еще более  жестокой
мелодией, -- ах, только в аду услышишь такую мелодию!
     .................
     103


     Љак  живут в раю,  вы, madame, можете представить себе  без  труда, тем
более что вы замужем.  ’ам жуируют всласть и имеют немало плезира, там живут
легко и привольно, ну точно как  бог во  ”ранции. ’ам едЯт с утра до ночи, и
кухнЯ не хуже, чем у "џгора", жареные гуси порхают там с соусниками в клювах
и  чувствуют  себЯ   польщенными,   когда  их  поглощают,  сливочные   торты
произрастают  на воле, как  подсолнечники,  повсюду текут ручьи из бульона и
шампанского, повсюду на  деревьЯх развеваютсЯ салфетки, которыми праведники,
покушав, утирают рты, а  затем снова принимаютсЯ за еду, не расстраиваЯ себе
пищеварениЯ,  и  поют  псалмы,  или шалЯт  и резвЯтсЯ  с  милыми,  ласковыми
ангелочками,  или  прогуливаютсЯ  по  зеленой  аллилуйской   лужайке,  а  их
воздушно-белые  одежды сидЯт очень  ловко, и ничто, никакаЯ боль и досада не
нарушают  чувства  блаженства, и даже  если кто-нибудь кому-нибудь  случайно
наступит на  мозоль  и  воскликнет:  "Excusez!"¹-- то
пострадавший улыбнетсЯ  светло и поспешит заверить: "Џоступь твоЯ, брат мой,
отнюдь не причинЯет боли, и даже, au contraiге², наполнЯет сердце
мое сладчайшей неземной отрадой".
     Ќо об  аде  вы, madame, не имеете никакого понЯтиЯ. €з всех чертей вам,
быть может, знаком лишь самый  маленький  дьЯволенок  -- купидон, образцовый
крупье ада,  о самом  же аде вы  знаете только из  "„он-†уана", а  длЯ этого
обольстителЯ  женщин,  подающего  дурной  пример, ад,  по  вашему  суждению,
никогда не может  быть достаточно жарок,  хотЯ наши достославные театральные
дирекции, изображаЯ его на  сцене,  пускают в ход  такое количество световых
эффектов, огненного дождЯ, пороха и канифоли, какое только может потребовать
длЯ ада добрый христианин.
     Њежду  тем  в  аду  дело   обстоит  гораздо  хуже,  чем  представлЯетсЯ
директорам театров, иначе они  остереглись бы ставить столько плохих пьес,--
в аду  прЯмо-таки  адски жарко,  и  когда  Я  однажды попал туда  на  летние
каникулы, мне показалось там  невыносимо.  ‚ы не имеете  никакого понЯтиЯ об
аде, madame.  Њы получаем оттуда мало  официальных сведений. Џравда,  слухи,
будто
     ^{____________________________}¹ Џростите! (фр.)
     ² Ќапротив (фр.).
     104


     бедные  грешники  должны  по  целым  днЯм  читать  там  все  те  плохие
проповеди,  которые печатаютсЯ тут,  наверху,--сущаЯ клевета. ’аких ужасов в
аду нет, до таких утонченных  пыток сатана никогда  не додумаетсЯ. Ќапротив,
описание „анте несколько  смЯгчено и в общем опоэтизировано. Њне ад ЯвилсЯ в
виде  большой  кухни  из  зажиточного  дома  с  бесконечно  длинной  плитой,
уставленной  в три  рЯда  чугунными  котлами,  в которых сидели  и  жарились
нечестивцы. ‚ одном рЯду сидели христианские грешники, и -- трудно поверить!
-- число их было вовсе не малое, и черти особенно усердно раздували под ними
огонь. ‚ другом рЯду сидели евреи; они непрестанно кричали, а черти времЯ от
времени  поддразнивали  их: так, например,  очень потешно было смотреть, как
один  из чертенЯт вылил на голову толстого,  пыхтевшего ростовщика,  который
жаловалсЯ на  жару, несколько ведер холодной воды, дабы показать ему воочию,
что  крещение  --  поистине  освежающаЯ  благодать. ‚  третьем  рЯду  сидели
Язычники, которые, подобно евреЯм, не могут приобщитьсЯ небесному блаженству
и должны гореть вечно. џ слышал, как один из них негодующе крикнул из  котла
дюжему черту,  сгребавшему  под  него угли: "Џощади  менЯ!  џ  был ‘ократом,
мудрейшим из смертных,  Я учил истине и справедливости и отдал жизнь свою за
добродетель!" Ќо  глупый дюжий черт продолжал  свое дело и только проворчал:
"ќ,  что там!  ‚сем Язычникам положено  гореть,  и  длЯ  одного мы не станем
делать исключение!"
     “верЯю вас, madame, там была  ужасающаЯ жара, со  всех сторон слышались
крики, вздохи, стоны, вопли, визги и скрежетаниЯ, но сквозь все эти страшные
звуки настойчиво проникала жестокаЯ мелодиЯ той песни о непролитой слезе.
ѓ‹Ђ‚Ђ II
     Ћна была пленительна, и  он был пленен ею; он же пленительным не был, и
она им не пленилась.
     ‘тараЯ пьеса
     Madame! ‘тараЯ пьеса -- подлиннаЯ трагедиЯ, хотЯ героЯ в ней не убивают
и сам он не убивает себЯ. ѓлаза героини красивы,  очень красивы, --  madame,
не правда
     105


     ли,  вы почувствовали аромат фиалок? -- они очень красивы, но так остро
отточены, что, вонзившись мне в сердце подобно стеклЯнным кинжалам, они, без
сомнениЯ,  проткнули  менЯ  насквозь  --  и  все  же  Я  не  умер   от  этих
смертоубийственных  глаз. ѓолос у героини тоже красив, -- madame, не  правда
ли, вам послышалась сейчас трель соловьЯ?  -- очень красив  этот шелковистый
голос, это сладостное сплетение солнечных  звуков, и душа моЯ  запуталась  в
них,  и  трепетала,  и терзалась. Њне самому,  --  это говорит  теперь  граф
ѓангский, и  действие происходит в ‚енеции, -- мне самому прискучили наконец
такие пытки,  и Я  решил  кончить  пьесу уже  на  первом акте и  прострелить
шутовской колпак вместе с  собственной головой. џ отправилсЯ в галантерейную
лавку  на  Via  Burstah¹,  где  были  выставлены  два  прекрасных
пистолета  в Ящике,-- Я припоминаю Ясно, что подле  них стоЯли радующие глаз
безделушки  из перламутра  с золотом, железные  сердца  на золотых цепочках,
фарфоровые  чашки с нежными  изречениЯми,  табакерки с красивыми картинками,
изображавшими,  например, чудесную историю  ‘усанны, лебединую  песнь  ‹еды,
похищение  сабинЯнок,  ‹укрецию,  эту добродетельную толстуху, с  опозданием
прокалывающую свою обнаженную  грудь  кинжалом, покойную  Ѓетман, "La  belle
Ferroniere"²  --  все  привлекательные  лица,--  но  Я,  даже  не
торгуЯсь, купил только пистолеты, купил также пули и порох, а  потом пошел в
погребок синьора “нбешейдена и заказал себе устриц и стакан рейнвейна.
     …сть Я не мог, а пить  не мог и подавно. ѓорЯчие капли падали в стакан,
и в стекле  его виделась мне  милаЯ  отчизна, голубой свЯщенный  ѓанг, вечно
сиЯющие ѓималаи, гигантские чащи  баньЯнов, где вдоль длинных тенистых дорог
мерно шествуют мудрые  слоны  и  белые  пилигримы;  таинственно-мечтательные
цветы глЯдели на менЯ, завлекаЯ украдкой, золотые чудо-птицы буйно ликовали,
искрЯщиесЯ солнечные  лучи  и  забавные возгласы  смеющихсЯ обезьЯн  ласково
поддразнивали менЯ,  из дальних пагод неслись молитвенные песнопениЯ жрецов,
и,  перемежаЯсь  с  ними, звучала томнаЯ  жалоба делийской  султанши, -- она
бурно металась среди ковров своей
     _________________
     1 ‚иа Ѓурста -- итальЯнское название улицы в ѓамбурге.
     2 "Џрекрасную ”ероньеру" (фр.).
     106


     опочивальни,  она  изорвала  серебрЯное  покрывало,  отшвырнула  черную
рабыню с павлиньим опахалом, она плакала, она неистовствовала,  она кричала,
но Я не мог понЯть ее, ибо погребок синьора “нбешейдена удален на три тысЯчи
миль от гарема в „ели, и к тому же прекраснаЯ султанша умерла три тысЯчи лет
назад,  -- и Я  поспешно  выпил вино, светлое, радостное вино, но  на душе у
менЯ становилось все темнее и печальнее: Я был приговорен к смерти
     .............
     ЏоднимаЯсь  по лестнице  из  погребка,  Я  услышал  звон  колокольчика,
оповещающий  о казни. ‹юдские толпы спешили  мимо, Я  же остановилсЯ на углу
улицы San Giovanni и произнес следующий монолог:
     …сть в старых сказках золотые замки,
     Џод звуки арфы там танцуют девы,
     € слуги в праздничных одеждах ходЯт,
     Ѓлагоухают мирты и жасмины.
     Ќо лишь одним волшебным словом ты
     ђазрушишь вмиг очарованье это,--
     ЋстанетсЯ развалин пыльных груда,
     ѓде стаЯ птиц ночных кричит в болоте.
     ’ак Я своим одним-единым словом
     ђасколдовал цветущую природу.
     € вот она -- недвижимо-мертва,
     Љак труп царЯ в одеждах златотканых,
     Љоторому лицо размалевали
     € скипетр в руки мертвые вложили.
     ‹ишь губы пожелтели оттого,
     —то позабыли их сурьмой раскрасить.
     “ носа царского резвЯтсЯ мыши,
     Ќад скипетром златым смеютсЯ нагло...¹

     Ћбычно  принЯто,   madame,   произносить   монолог,   перед   тем   как
застрелитьсЯ.  Ѓольшинство людей  пользуетсЯ в  таких  случаЯх  гамлетовским
"Ѓыть  или  не быть...". ќто удачное место,  и Я охотно процитировал бы  его
здесь,  но  никто себе не  враг, и если  человек,  подобно  мне,  сам  писал
трагедии, в  которых  тоже  есть  монологи  кончающих счеты  с  жизнью, как,
например,
     _____________________
     ¹ Џеревод Ђл. „ейча.
     107


     в бессмертном  "Ђльманзоре",  то  вполне  естественно,  что  он  отдаст
предпочтение  своим словам  даже  перед шекспировскими. Љак  бы то ни  было,
обычай произносить  такие  речи  надо  признать весьма  полезным,--  он,  по
крайней мере,  позволЯет  выиграть  времЯ. ’аким образом, случилось,  что  Я
несколько  задержалсЯ  на  углу улицы San Giovanni; и  когда  Я,  осужденный
бесповоротно,  обреченный  на смерть, стоЯл там,--Я вдруг увидел ее. Ќа  ней
было голубое шелковое платье и пунцоваЯ шлЯпа, и она остановила на мне  свой
кроткий взор, побеждающий смерть и дарующий жизнь, -- madame,  вы, вероЯтно,
знаете  из  римской истории, что  весталки в „ревнем ђиме, встретив на своем
пути ведомого на казнь преступника, имели  право помиловать  его,  и беднЯга
оставалсЯ жить. …диным  взглЯдом  спасла она менЯ от смерти, и Я стоЯл перед
ней словно вновь рожденный и ослепленный солнечным сиЯнием ее красоты, а она
прошла мимо -- и сохранила мне жизнь.
ѓ‹Ђ‚Ђ III
     Ћна сохранила мне жизнь, и Я живу, а это -- главное.
     Џусть  другие утешаютсЯ  надеждой, что возлюбленнаЯ украсит  их  могилу
венками и оросит ее  слезами верности. Ћ  женщины! ЉлЯните менЯ, осмеивайте,
отвергайте!  Ќо  оставьте  менЯ  в живых! †изнь так  игриво-мила, и  мир так
приЯтно-сумасброден! ‚едь он --  греза опьЯненного бога,  который удалилсЯ a
la frarncaise¹ с пиршества богов, лег спать на уединенной  звезде
и не ведает сам, что все сны свои он тут же создает, и сновидениЯ эти бывают
пестры и нелепы или  стройны и  разумны. €лиада, Џлатон, ЊарафонскаЯ  битва,
Њоисей, ‚енера  ЊедицейскаЯ,  ‘трасбургский  собор,  французскаЯ  революциЯ,
ѓегель, пароходы  и т. д.--все это отдельные  удачные мысли в творческом сне
бога.   Ќо  настанет   час  и  бог  проснетсЯ,  протрет   заспанные   глаза,
усмехнетсЯ--и  наш мир растает без следа,  да  он, пожалуй, и не существовал
вовсе.
     Ќо что мне в том! џ живу. …сли Я лишь образ чьего-то сна, пусть так, --
все лучше, чем холодное, черное, без-
     ^{___________________________}¹  Ќа  французский лад; в  данном случае  -  незаметно
(фр.).
     108


     душное  небытие  смерти.  †изнь  --  высшее  благо, а худшее  из зол --
смерть.  Ѓерлинские гвардии лейтенанты  могут сколько  угодно  зубоскалить и
считать  признаком  трусости, что принц ѓамбургский с ужасом отшатываетсЯ от
своей  разверстой  могилы,  --  все же  ѓенрих  Љлейст  обладал  не  меньшим
мужеством, чем его коллеги с грудью колесом и перетЯнутой талией, и он, увы,
успел  доказать  это.  Ќо  все  сильные люди любЯт  жизнь. ѓетевский  ќгмонт
неохотно расстаетсЯ "с милой привычкой к бытию и  действию". ќдвин €ммермана
хватаетсЯ за жизнь,  "как дитЯ  за грудь матери", и хоть не сладко ему  жить
чужой милостью, он все же молит смилостивитьсЯ над ним:
     ‚едь жизнь, дыханье -- высшее из благ.
     Љогда Ћдиссей видит в подземном царстве  Ђхилла во главе мертвых героев
и  восхвалЯет его за славу среди живых  и почет  даже  среди  мертвецов, тот
отвечает :
     Ћ  Ћдиссей,  утешение в смерти мне дать  не  надейсЯ; ‹учше б  хотел  Я
живой, как поденщик работаЯ в поле, ‘лужбой у бедного  пахарЯ  хлеб добывать
свой насущный, Ќежели здесь над бездушными мертвыми царствовать мертвый.
     €,  наконец,  великий  €зраиль  ‹ев,  которого  майор  „юван вызвал  на
поединок, сказав ему: "…сли вы  уклонитесь, господин ‹ев, Я сочту вас жалким
псом", -- ответил  так: "џ  предпочитаю  быть  живым  псом,  нежели  мертвым
львом!" € он был прав...
     џ достаточно часто дралсЯ на дуэли, madame, чтобы иметь  право сказать:
хвала творцу, Я жив! ‚ жилах моих кипит алаЯ  жизнь, под ногами моими дрожит
землЯ, в любовном пылу прижимаю Я  к груди  деревьЯ и  мраморные изваЯниЯ, и
они оживают в  моих объЯтиЯх.  ‚  каждой  женщине  Я обретаю  целый  мир,  Я
упиваюсь  гармонией  ее  черт и  одними  лишь  глазами могу  впитать  больше
наслаждениЯ, чем другие  всеми  своими органами за  всю долгую  жизнь.  ‚едь
каждый миг длЯ менЯ бесконечность. џ не измерЯю  времЯ брабантским или малым
гамбургским локтем,  и  мне незачем  ждать  от свЯщенников  обещаний  другой
жизни,  раз Я и в этой могу пережить довольно, живЯ прошлым, жизнью предков,
и завоевываЯ себе вечность в царстве былого.
     109


     €  Я живу! ‚еликий ритм природы  пульсирует  и в  моей груди, и когда Я
издаю крик радости, мне отвечает тысЯчекратное эхо, џ слышу тысЯчи соловьев.
‚есна выслала их  пробудить землю от  утренней дремы, и землЯ  содрогаетсЯ в
сладостном восторге, ее цветы -- это  гимны, которые  она  вдохновенно  поет
навстречу солнцу.  Ђ солнце движетсЯ слишком медленно, --  мне  хотелось  бы
подхлестнуть его огненных  коней,  чтобы они  скакали быстрее. Ќо когда оно,
шипЯ,  опускаетсЯ  в  море  и  необъЯтнаЯ  ночь  открывает  свое  необъЯтное
тоскующее око, -- о, тогда, только тогда пронизывает менЯ настоЯщаЯ радость;
как  девушки, ласкаЯсь,  нежат  мою  взволнованную грудь дуновениЯ вечернего
ветерка, звезды кивают мне, и Я поднимаюсь ввысь и парю над маленькой землей
и над маленькими мыслЯми людей.
ѓ‹Ђ‚Ђ IV
     Ќо  настанет  день, и  в  жилах  моих  погаснет огонь,  в  сердце  моем
воцаритсЯ  зима, белые  хлопьЯ  ее будут скудно  витьсЯ  вокруг моего чела и
туман  ее  застелет мне глаза.  ‚ истлевших гробах будут спать  мои  друзьЯ;
останусь Я один, как одинокий  колос, забытый жнецом;  вокруг  менЯ взрастет
новое  поколение, с  новыми  желаниЯми  и новыми  мыслЯми;  полон удивлениЯ,
услышу Я новые имена  и новые  песни;  старые имена забудутсЯ, буду  забыт и
Я>--  некоторыми, быть  может,  чтимый,  многими  презираемый и никем  не
любимый! € краснощекие  юнцы  подбегут  ко  мне, вложат  старую  арфу в  мои
дрожащие руки и скажут, смеЯсь: "„овольно тебе молчать, ленивый старик! ‘пой
нам снова песни о грезах твоей юности".
     €  Я  беру  арфу  -- и просыпаютсЯ  старые  радости  и  скорби,  туманы
рассеиваютсЯ, слезы  вновь расцветают на  мертвых очах,  весна ликует в моей
груди, сладостно-грустные звуки  дрожат  на  струнах  арфы;  Я вижу вновь  и
голубые воды реки, и мраморные дворцы, и прекрасные женские  и девичьи  лица
-- и Я пою песню о цветах Ѓренты.
     ќто будет моЯ последнЯЯ песнЯ. ‡везды взирают на менЯ, как  в ночи моей
юности,  влюбленный  луч луны  вновь касаетсЯ поцелуем моей щеки, призрачные
хоры
     110


     былых соловьев звенЯт издалека,  неодолимый сон смыкает мне глаза, душа
моЯ угасает, как звуки арфы, и несетсЯ аромат цветов Ѓренты.
     Љакое-то дерево покроет  своей тенью мою могилу. џ хотел  бы, чтобы это
была пальма, но ведь они не живут на севере. ‘корее всего там вырастет липа,
и  летними вечерами  под ней  будут сидеть  и  шептатьсЯ  влюбленные.  —ижик
подслушает  их, качаЯсь на ветке, но  ничего не разболтает, а липа моЯ будет
ласково шелестеть над головами  счастливцев, они же, в упоении  счастьем, не
удосужатсЯ даже  прочесть, что написано  на белой плите. ‹ишь позднее, когда
влюбленный потерЯет  свою подругу, он придет плакать и вздыхать под знакомой
липой, и часто, подолгу созерцаЯ могильный камень, будет читать надпись: "Ћн
любил цветы Ѓренты".
ѓ‹Ђ‚Ђ V
     Madame! џ  обманул вас. џ вовсе не  граф ѓангский. Ќикогда  в  жизни не
видел Я  ни свЯщенной реки,  ни цветов  лотоса, отражающихсЯ в ее  блаженных
водах. Ќикогда  не  лежал Я, мечтаЯ, под сенью индийских  пальм, никогда  не
лежал  Я,  молЯсь, перед  алмазным богом  „жагернаута, хотЯ  он, несомненно,
даровал бы  мне  облегчение.  џ  так  же не был  никогда  в €ндии, как и  та
индейка, которую мне вчера  подавали  к  обеду.  Ќо  род  мой  происходит из
€ндостана, и потому  так  отрадно мне  в обширных чащах песнопений ‚альмики,
героические  страданиЯ  божественного ђамы  волнуют мне  сердце,  как  давно
знакомаЯ  боль, в  благоуханных  песнЯх  Љалидасы цветут  длЯ  менЯ  сладкие
воспоминаниЯ; и  когда  несколько лет тому  назад Я увидел у  одной любезной
берлинской дамы прелестные рисунки, привезенные из €ндии  ее отцом,  который
долгое времЯ был там губернатором, все эти тонко очерченные, благостно-тихие
лица показались мне такими знакомыми, будто то были портреты предков из моей
фамильной галереи.
     “ ”ранца Ѓоппа -- madame, вы,  конечно,  читали  его "ЌалЯ"  и  "ђазбор
глагольных форм в санскритском Языке"? -- Я почерпнул много сведений о  моих
прародителЯх,  и теперь  мне достоверно известно, что Я произошел из  головы
Ѓрамы, а не из его мозолей, подозреваю даже,
     111

     что  все  двести   тысЯч   стихов   "Њахабхараты"  --   просто-напросто
аллегорическое любовное послание моего  прапрадеда моей прапрабабке. Ћ,  они
пылко  любили друг друга,  души их  сливались в поцелуе,  они целовали  друг
друга глазами, оба они были -- один поцелуй.
     ‡ачарованный соловей сидит на коралловом дереве посреди ’ихого океана и
поет песню  о  любви моих  предков, жемчужины с любопытством выглЯдывают  из
своих  раковин,  причудливые  водЯные  цветы трепещут  от  умилениЯ,  мудрые
морские улитки  подползают  ближе, несЯ  на спине  свои  пестрые  фарфоровые
башенки,  белые водЯные  лилии  смущенно  краснеют, желтые  колючие  морские
звезды  и  многоцветные прозрачные  головастики  снуют  и  суетЯтсЯ,  и весь
кишащий вокруг мир внимает песне.
     Ќо  эта  соловьинаЯ  песнЯ, madame,  слишком  длинна  длЯ  того,  чтобы
поместить  ее  здесь,  -- она велика, как мир; одно  посвЯщение Ђнанге, богу
любви, равно по величине всем  вальтер-скоттовским романам, взЯтым вместе; к
ней относитсЯ одно место у Ђристофана, которое по-немецки гласит:
     ’иотио, тиотио, тиотинкс,
     ’ототото, тототото, тототинкс.
     (Џерев. ”осса)
     Ќет,  Я  не  родилсЯ в  €ндии; Я увидел свет на берегах той  прекрасной
реки,  где  по  склонам зеленых гор растет дурь,  котораЯ осенью собираетсЯ,
выжимаетсЯ, разливаетсЯ по бочкам и  посылаетсЯ за границу... Ќе  далее  как
вчера Я от одного знакомого наслушалсЯ дури, котораЯ вышла  из лозы, при мне
созревшей в 1811 году на €оганнисберге.
     Ќемало дури распространЯетсЯ и  внутри  страны, где люди такие  же, как
везде: они рождаютсЯ, едЯт, пьют, спЯт, смеютсЯ, плачут, клевещут, ревностно
хлопочут о продолжении своего рода, стараютсЯ казатьсЯ не тем, что они есть,
и  делать не то, что могут, бреютсЯ не раньше, чем обрастут бородой, и часто
обрастают бородой, не успев  стать  рассудительными, а став рассудительными,
спешат затуманить себе рассудок белой и красной дурью.
     Mon Dieu!¹ Ѓудь во мне столько веры, чтобы двигать
     _______________
     1 Ѓоже мой! (фр.)
     112


     ею горы, Я  бы повелел повсюду следовать за  собой лишь одной из них --
€оганнисбергу. Ќо так как вера моЯ не столь сильна, то Я должен призывать на
помощь  воображение, а  оно в один миг переносит  менЯ на берега прекрасного
ђейна.
     Ћ,  это прекраснаЯ страна,  полнаЯ очарованиЯ и солнечного света! ‘иние
воды реки  отражают руины  замков,  леса и  старинные  города на  прибрежных
горах. ‹етним вечером сидЯт там перед  своими домами  горожане и, попиваЯ из
больших кружек вино, мирно беседуют о том, что виноград, слава богу, недурно
поспевает, что  суды обЯзательно должны быть гласными, что  Њарию-Ђнтуанетту
гильотинировали ни за что ни  про что, что  акциз сильно удорожил табак, что
все люди равны и что ѓеррес -- ловкий малый.
     џ никогда не увлекалсЯ  такого рода разговорами и  предпочитал сидеть с
девушками  у сводчатого оконца, смеЯлсЯ  их смеху, позволЯл им хлестать менЯ
по лицу цветами и притворЯлсЯ обиженным до  тех пор, пока они не соглашались
рассказать  свои  сердечные  тайны  или  какие-нибудь  другие  важные  дела.
ЏрекраснаЯ ѓертруда терЯла голову от радости, если Я подсаживалсЯ к ней. ќта
девушка была подобна пламенной  розе,  и когда  однажды она бросилась мне на
шею, Я думал, что она сгорит и растает, как дым, в моих объЯтиЯх. ЏрекраснаЯ
Љатарина изнемогала от  звенЯщей  нежности, говорЯ со  мной, и глаза ее были
такой чистой, глубокой синевы, какой Я не встречал ни у людей, ни у животных
и только изредка - у цветов; в них так отрадно было глЯдеть, баюкаЯ себЯ при
этом  сладкими  мечтами.  Ќо  прекраснаЯ  ѓедвига  любила   менЯ;   когда  Я
приближалсЯ к ней, она склонЯла голову, так что черные кудри ниспадали ей на
заалевшее  лицо,  и  блестЯщие  глаза  сиЯли, как звезды  в темном  небе. …е
стыдливые уста не произносили ни слова, и Я тоже ничего не мог сказать ей. џ
кашлЯл,  а  она дрожала. €ногда она через  сестру передавала мне просьбу  не
взбиратьсЯ слишком быстро на утесы и не купатьсЯ в ђейне, когда Я разгорЯчен
ходьбой или  вином. џ подслушал раз  ее жаркую молитву  перед девой  Њарией,
котораЯ  стоЯла  в  нише у двери  их дома,  украшеннаЯ блестками и озареннаЯ
отблеском  лампадки.  џ слышал  Явственно,  как  она просила  божию  матерь:
"‡апрети ему лазить, пить и купатьсЯ". џ непременно влюбилсЯ бы
     113


     в эту прелестную  девушку, если  бы она  была ко  мне  равнодушна; но Я
осталсЯ равнодушен к ней, так как знал, что она любит менЯ.
     Madame, женщина, котораЯ хочет,  чтобы Я любил  ее, должна  третировать
менЯ en canaille¹.
     ЏрекраснаЯ €оганна была кузиной трех сестер,  и Я охотно  сиживал подле
нее. Ћна знала множество чудесных легенд, и когда ее белаЯ рука указывала за
окно,  вдаль, на горы,  где происходило все  то, о чем она повествовала, Я и
сам чувствовал себЯ  словно зачарованным, и рыцари былых  времен, как живые,
поднимались из руин замков  и рубили железные панцири друг на друге. ‹орелеЯ
вновь стоЯла  на  вершине горы, и чарующе-пагубнаЯ песнь ее неслась вниз,  и
ђейн   шумел  так   рассудительно-умиротворЯюще   и   в  то  же   времЯ  так
дразнЯще-жутко,  и  прекраснаЯ  €оганна глЯдела  на  менЯ  так  странно, так
таинственно,  так загадочно-тоскливо, будто и сама она вышла из той  сказки,
которую  только  что  рассказывала.  ќто  была  стройнаЯ   бледнаЯ  девушка,
смертельно больнаЯ и  вечно задумчиваЯ; глаза ее были Ясны, как сама истина,
а губы невинно  изогнуты; в чертах ее лица запечатлелась историЯ пережитого,
но то была  свЯщеннаЯ историЯ. Ѓыть может, легенда о любви? џ и сам не знаю;
у менЯ ни разу не хватило духа расспросить ее. Љогда Я долго смотрел на нее,
покой и  довольство нисходили  на менЯ, в душе  моей словно  наступал  тихий
воскресный день и ангелы служили там мессу.
     ‚  такие  блаженные часы  Я  рассказывал  ей  истории  из времен  моего
детства. Ћна слушала всегда так внимательно, и -- удивительное дело! -- если
мне  случалось забыть имена, она напоминала мне их. Љогда  же Я с удивлением
спрашивал  ее, откуда она  знает  эти  имена, она, улыбаЯсь,  отвечала,  что
слышала их от птиц, вивших гнезда под  ее  окном,  и пыталась  даже  уверить
менЯ, будто это те самые птицы, которых Я некогда, еще мальчиком, выкупал на
свои карманные деньги у жестокосердых крестьЯнских ребЯт и потом выпускал на
волю. Ќо, по-моему,  она  знала все  оттого, что была так бледна и стоЯла на
пороге смерти.  Ћна знала  также  и  день  своей смерти и пожелала, чтобы  Я
покинул Ђндернах  накануне. Ќа  прощание она  протЯнула мне обе руки, --  то
были
     __________________
     1 Љак каналью (фр.).
     114


     белые,  нежные руки, чистые, как причастнаЯ  облатка, -- и сказала: "’ы
очень  добр.  Ђ когда  вздумаешь стать  злым,  вспомни  о маленькой  мертвой
‚еронике".
     Ќеужели  болтливые  птицы  открыли  ей и  это имЯ?  Љак часто,  в  часы
воспоминаний, ломал Я себе голову и тщетно старалсЯ вспомнить милое имЯ.
     ’еперь, когда Я обрел его, в  памЯти моей вновь расцветают годы раннего
детства; Я вновь  стал  ребенком и  резвлюсь с  другими детьми на  „ворцовой
площади в „юссельдорфе на ђейне.
ѓ‹Ђ‚Ђ VI
     „а, madame, там Я  родилсЯ, и особо подчеркиваю это на тот случай, если
бы после  смерти  моей семь  городов -- ильда, Љревинкель, Џольквиц, Ѓокум,
„юлькен, ѓеттинген и еппенштедт  -- оспаривали друг у друга честь быть моей
родиной. „юссельдорф --  город  на ђейне, и проживает там  шестнадцать тысЯч
человек, и сотни тысЯч людей,  кроме того, погребены там, а среди них есть и
такие, о ком моЯ мать говорит, что лучше бы им оставатьсЯ  в  живых, -- как,
например,  дедушка мой,  старший  господин  фон  ѓель дерн, и  дЯдЯ, младший
господин фон ѓельдерн, которые были такими знаменитыми  докторами и  не дали
умереть  множеству людей, а сами все же не ушли  от смерти.  € благочестиваЯ
“рсула,  носившаЯ менЯ ребенком на  руках,  погребена  там,  и на могиле  ее
растет розовый куст, -- при жизни она так любила аромат роз! -- душа ее была
соткана из аромата роз и кротости. Њудрый старик каноник  тоже погребен там.
Ѓоже,  как жалок он был,  когда Я видел его в последний раз! Ћн весь состоЯл
из духа  и пластырей и, несмотрЯ  на это, не .отрывалсЯ от книг  ни днем, ни
ночью,  словно  боЯсь,  что  черви  не досчитаютсЯ нескольких  мыслей в  его
голове.  € маленький  ‚ильгельм лежит  там, и  в  этом виноват Я. Њы  вместе
учились в монастыре францисканцев  и  вместе играли на той  его стороне, где
между каменных стен протекает „юссель. џ сказал: "‚ильгельм, вытащи котенка,
видишь, он свалилсЯ в реку". ‚ильгельм резво взбежал на доску, перекинутую с
одного берега на другой, схватил котенка, но сам при этом упал в воду; когда
его извлекли оттуда, он был мокр и мертв. Љотенок жил еще долгое времЯ.
     115


     ѓород „юссельдорф очень красив, и когда на чужбине вспоминаешь  о  нем,
будучи случайно уроженцем его, на душе становитсЯ как-то смутно. џ родилсЯ в
нем,  и  менЯ  тЯнет  домой.  Ђ когда  Я  говорю  "домой",  то  подразумеваю
Ѓолькерштрассе  и   дом,  где  Я  родилсЯ.  „ом  этот  станет   когда-нибудь
достопримечательностью; старухе, владелице его, Я велел  передать, чтобы она
ни в коем случае  его не продавала.  ‡а  весь дом  она врЯд  ли выручила  бы
теперь  даже  ту сумму, какую со временем  привратница  соберет "на  чай" от
знатных  англичанок  под  зелеными  вуалЯми,  когда  поведет  их  показывать
комнату,  где Я  увидел  божий свет, и  курЯтник, куда отец имел обыкновение
запирать менЯ,  если мне случалось  своровать винограду, а  также коричневую
дверь, на которой моЯ  мать учила менЯ писать мелом  буквы. Ѓог мой! Madame,
если Я стану знаменитым писателем, то это стоило моей бедной матери немалого
труда.
     Ќо  слава моЯ почивает  еще  в мраморе  каррарских  каменоломен, аромат
бумажных лавров, которыми украсили мое чело, не распространилсЯ еще по всему
миру,  и   если  знатные  англичанки   под  зелеными  вуалЯми  приезжают   в
„юссельдорф,  они  пока   что  оставлЯют  без   вниманиЯ  знаменитый  дом  и
направлЯютсЯ прЯмо на ђыночную  площадь, чтобы осмотреть стоЯщую посреди нее
гигантскую почерневшую конную статую.  ЏоследнЯЯ должна изображать курфюрста
џна-‚ильгельма. Ќа нем черные латы и пышный аллонжевый парик.
     ‚ детстве Я  слышал предание,  будто  скульптор, отливавший статую,  во
времЯ литьЯ вдруг  с ужасом  заметил,  что  ему не  хватит металла, -- тогда
горожане  поспешили  к  нему со  всех  концов  „юссельдорфа,  несЯ  с  собой
серебрЯные ложки, чтобы он мог кончить отливку. € вот  Я  часами  простаивал
перед статуей, ломаЯ  себе голову над тем, сколько на нее  пошло  серебрЯных
ложек  и  сколько  Яблочных пирожков  можно было  бы  купить  за такую  уйму
серебра. џблочные пирожки, надо сказать, были тогда моей страстью, -- теперь
их сменили любовь, истина, свобода и раковый суп,-- а как раз неподалеку  от
памЯтника  курфюрста,  возле  театра, стоЯл  обычно  нескладный,  кривоногий
парень  в  белом  фартуке  и с  большой корзиной,  полной  лакомо  дымЯщихсЯ
Яблочных ши рожков,  которые он расхваливал неотразимым дискантом: "Џирожки,
свежие Яблочные пирожки, прЯмо из
     116

     печки, пахнут как вкусно!" Џраво же, когда в позднейшие годы искуситель
приступал  ко  мне,  он всегда говорил этим манЯщим  дискантом, а  у синьоры
„жульетты Я не осталсЯ  бы и  полусуток, если бы она не щебетала точь-в-точь
таким  же  сладким, душистым,  Яблочно-сдобным  голоском. Џравда также,  что
Яблочные пирожки никогда не соблазнЯли бы менЯ так, если бы хромой ѓерман не
прикрывал их столь  таинственно своим  белым фартуком, а не  что  иное,  как
фартуки... но  напоминание Ћ  Ќих  отвлекает менЯ от  основной  темы: ведь Я
говорил о конной  статуе, котораЯ хранит в своей утробе  столько  серебрЯных
ложек и ни капли супа и притом изображает курфюрста џна-‚ильгельма.
     ѓоворЯт,  он  был  приЯтный господин,  большой любитель искусств и  сам
искусный мастер. Ћн основал картинную галерею в  „юссельдорфе, а в  тамошней
Ћбсерватории еще и теперь показывают деревЯнный кубок весьма тонкой  работы,
вырезанный им собственноручно в свободные от занЯтий часы, таковых же у него
имелось двадцать четыре в сутки.
     ‚ те времена государи не были еще такими мучениками, как теперь, корона
прочно срасталась у  них  с  головой; ложась спать, они  надевали поверх нее
ночной  колпак  и  почивали  покойно, и покойно  у  ног их почивали  народы.
Џроснувшись поутру,  эти  последние  говорили: "„оброе  утро, отец!" --а  те
отвечали: "„оброе утро, милые детки!"
     Ќо  вдруг  все  изменилось  в  „юссельдорфе.  Љогда однажды  утром  мы,
проснувшись, хотели  сказать:  "„оброе утро,  отец!" -- оказалось, что  отец
уехал,  над  всем городом  нависло  мрачное уныние,  все  были настроены  на
похоронный  лад и молча  плелись на ђыночную площадь, чтобы прочесть длинное
объЯвление  на  дверЯх  ратуши.  •отЯ  погода  была пасмурнаЯ, тощий портной
Љилиан стоЯл в  одной нанковой куртке, которую обычно носил лишь дома, синие
шерстЯные  чулки  сползли  вниз,  так что  голые  коленки  хмуро выглЯдывали
наружу,  тонкие губы его  дрожали,  когда  он шепотом  разбирал  написанное.
‘тарый пфальцский инвалид  читал  немного  громче, и  при  некоторых  словах
блестЯщаЯ слезинка  скатывалась на его доблестные белые усы.  џ  стоЯл подле
него и тоже плакал,  а  потом спросил, почему мы плачем.  €  он ответил так:
"Љурфюрст покорно благодарит". Ћн продол-
     117


     жал  читать дальше  и  при  словах:  "за испытанную верноподданническую
преданность" и "освобождает вас от присЯги" -- он заплакал еще сильнее.
     ‘транно  смотреть, когда такой  старый человек,  в  линЯлом мундире,  с
иссеченным рубцами солдатским лицом, вдруг начинает громко плакать.
     Џока  мы  читали,  на ратуше успели снЯть  герб курфюрста,  и наступило
какое-то  зловещее  затишье, --  казалось, что с минуты  на  минуту начнетсЯ
солнечное  затмение;  господа  муниципальные  советники медленно  бродили  с
отставными лицами; даже всемогущий полицейский надзиратель как будто потерЯл
способность  повелевать  и  поглЯдывал  кругом  миролюбиво-равнодушно,  хотЯ
сумасшедший  Ђлоизий  снова  прыгал  на одной  ноге  и,  строЯ глупые  рожи,
выкрикивал  имена французских генералов, а пьЯный горбун  ѓумперц валЯлсЯ  в
сточной канаве и пел: "cа ira, ca ira!"¹
     џ же отправилсЯ домой и там снова  принЯлсЯ плакать,  твердЯ: "Љурфюрст
покорно благодарит". Љак ни билась со мной  мать, Я  твердо стоЯл на своем и
не  давал  разубедить  себЯ; со  слезами  отправилсЯ  Я спать,  и ночью  мне
снилось, что настал конец света: прекрасные  цветники и зеленые лужайки были
убраны  с  земли  и  свернуты,  как ковры, полицейский надзиратель  влез  на
высокую; лестницу  и  снЯл с  неба солнце,  рЯдом  стоЯл  портной  Љилиан  и
говорил, обращаЯсь ко мне: "Ќадо пойти домой!  приодетьсЯ  -- ведь Я умер, и
сегоднЯ менЯ  хоронЯт"; круг становилось  все темней, скудно мерцали  вверху
редкие  звезды,  но и они падали вниз,  как  желтые листы осенью; постепенно
исчезли люди;  один Я,  горемычное  дитЯ,  пугливо бродил  во мраке, пока не
очутилсЯ  у  ивового плетнЯ заброшенной крестьЯнской усадьбы; там  Я  увидел
человека,  рывшего  заступом  землю;  уродливаЯ сердитаЯ  женщина подле него
держала в фартуке что-то похожее на  отрубленную человеческую голову, -- это
была  луна, и  женщина  бережно  положила  луну в Яму, а  позади  менЯ стоЯл
пфальцский  инвалид  и,  всхлипываЯ, читал  по  складам:  "Љурфюрст  покорно
благодарит..."
     Љогда  Я  проснулсЯ,  солнце,  как  обычно,  светило  в  окно, с  улицы
доносилсЯ барабанный  бой.  Ђ  когда Я  вышел  пожелать  доброго  утра отцу,
сидевшему в
     __________________
     ¹ „ело пойдет! (фр.)
     118


     лом пудермантеле, Я  услышал,  как  проворный куафер,  орудуЯ  щипцами,
обстоЯтельно  рассказывал,  что  сегоднЯ  в  ратуше  будут  присЯгать новому
великому герцогу €оахиму, что этот последний очень  знатного рода, получил в
жены сестру императора Ќаполеона и в самом деле отличаетсЯ тонкими манерами,
свои  прекрасные черные  волосы он носит  убранными  в  локоны,  а скоро  он
совершит  торжественный  въезд  и,  без  сомнениЯ,  понравитсЯ  всем  особам
женского пола. Њежду  тем  грохот барабанов не умолкал, и Я вышел на крыльцо
посмотреть на вступавшие французские войска,  на этих веселых детей славы, с
гомоном и  звоном  шествовавших  по  всей  земле,  на радостно-строгие  лица
гренадеров, на медвежьи шапки,  трехцветные  кокарды, сверкающие  штыки,  на
стрелков, полных  весельЯ и point  d'honneur¹, и на  поразительно
высокого,  расшитого серебром  тамбурмажора, который вскидывал свою булаву с
позолоченной головкой до второго этажа, а глаза даже до третьего, где у окон
сидели красивые  девушки. џ порадовалсЯ, что у нас будут солдаты  на постое,
-- мать моЯ не радовалась, -- и поспешил на ђыночную площадь.
     ’ам все теперь было  по-иному, -- казалось, будто мир  выкрашен заново:
новый герб  висел на ратуше, чугунные перила балкона были  завешены вышитыми
бархатными  покрывалами,  на  карауле стоЯли  французские гренадеры,  старые
господа муниципальные советники натЯнули на  себЯ  новые  лица и праздничные
сюртуки,   они   смотрели   друг   на   друга   по-французски  и   говорили:
"Bonjour!"², изо  всех окон выглЯдывали дамы, любопытные горожане
и солдаты в блестЯщих мундирах теснились на площади, а Я и другие мальчуганы
взобрались  на курфюрстова конЯ и оттуда озирали волновавшуюсЯ внизу пеструю
толпу.
     ‘оседский Џитер и длинный Љурц чуть не сломали себе при этом шеи,-- это
было бы, пожалуй, к лучшему: один из них позже сбежал  от родителей, пошел в
солдаты,  дезертировал  и  был  расстрелЯн   в  Њайнце;  другой  же  занЯлсЯ
географическими  изысканиЯми   в   чужих  карманах,  вследствие  чего   стал
действительным членом одного казенного учреждениЯ, но разорвал железные
     ______________________
     1 —увства чести (фр.).
     2 ‡дравствуйте! (фр.),
     119


     цепи, приковавшие  его к этому последнему  и к отечеству,  благополучно
переплыл море  и  скончалсЯ в ‹ондоне от чересчур узкого  галстука,  который
затЯнулсЯ сам собой, когда королевский чиновник выбил доску из-под ног моего
знакомца.
     „линный  Љурц  сказал  нам,  что сегоднЯ  по  причине  присЯги не будет
классов.  Ќам пришлось довольно долго дожидатьсЯ,  пока  начнетсЯ церемониЯ.
Ќаконец балкон ратуши  наполнилсЯ разодетыми господами, флагами и трубами, и
господин бургомистр, облаченный  в свой знаменитый красный сюртук,  произнес
речь, котораЯ  растЯнулась,  как  резина  или вЯзаный колпак,  когда  в него
положен камень, -- конечно, не философский; многие выражениЯ Я слышал вполне
отчетливо,--например, что  нас  хотЯт  сделать  счастливыми;  при  последних
словах заиграли  трубы,  заколыхались  флаги, забил барабан, и все закричали
"виват", и Я тоже закричал "виват", крепко ухватившись за старого курфюрста.
ќто  было необходимо,  так как голова  у менЯ  пошла  кругом,  и  мне  стало
казатьсЯ, будто люди стоЯт вверх ногами, потому что весь мир перевернулсЯ, а
курфюрст кивнул мне своим аллонжевым париком и прошептал:  "„ержись покрепче
за менЯ!"  ’олько  пушечнаЯ  пальба  на валу  привела менЯ в  чувство,  и  Я
медленно слез с лошади курфюрста.
     ЌаправлЯЯсь домой,  Я снова увидел,  как  сумасшедший Ђлоизий прыгал на
одной  ноге  и выкрикивал  имена французских  генералов,  а  горбун  ѓумперц
валЯлсЯ, пьЯный,  в канаве  и ревел: "cа ira, ca ira". Њатери моей Я сказал:
"Ќас хотЯт сделать счастливыми, а потому сегоднЯ нет классов".
ѓ‹Ђ‚Ђ VII
     Ќа другой день мир снова пришел в равновесие, и снова, как прежде, были
классы,   и   снова,   как   прежде,   заучивались  наизусть  римские  цари,
хронологические   даты,   nomina   на  im,   verba  irregularia¹,
греческий, древнееврейский, географиЯ, немецкий, арифметика, -- о, госпо-
     ^{_________________________}¹ ‘уществительные, оканчивающиесЯ на im,  неправильные
глаголы (лат.).
     120


     ди,  у  менЯ и  теперь еще  ум мутитсЯ,--все  надо было учить наизусть.
Њногое изо всего этого впоследствии пригодилось мне.  ‚едь если бы Я не учил
римских  царей,  мне бы  потом было  совершенно безразлично, доказал  или не
доказал Ќибур, что они в действительности не существовали. …сли бы Я не учил
хронологических  дат,  как  бы  удалось  мне  позднее  не потерЯтьсЯ в  этом
огромном Ѓерлине, где один дом  похож на другой, как две капли  воды или как
один гренадер  на другого, и где немыслимо отыскать знакомых, не знаЯ номера
их  дома;  длЯ  каждого знакомого  Я припоминал  историческое событие,  дата
которого совпадала с номером дома этого знакомого, и таким образом без труда
находил  номер,  подумав о  дате; поэтому,  когда  Я  видел  того или  иного
знакомого, мне всегда на ум приходило то или иное историческое событие. ’ак,
например,  встретив  своего  портного, Я тотчас вспоминал Њарафонскую битву;
при встрече с  щегольски  разодетым банкиром •ристианом ђумпелем Я вспоминал
разрушение €ерусалима; столкнувшись  с одним своим  португальским приЯтелем,
обремененным долгами, Я  вспоминал бегство Њагомета; увидев университетского
судью,  известного  своим  беспристрастием,  Я  немедленно вспоминал  смерть
Ђмана; стоило мне увидеть ‚адцека,  как Я вспоминал  Љлеопатру. Ѓоже ты мой!
ЃеднЯга  давно уже испустил дух,  слезы о  нем успели просохнуть,  и  теперь
можно вместе с ѓамлетом сказать: "’о была стараЯ баба в полном смысле слова,
подобных  ей мы встретим еще много". €так, хронологические даты, безусловно,
необходимы, Я знаю людей, которые,  имеЯ в голове только несколько дат, с их
помощью умудрились отыскать  в  Ѓерлине  нужные  дома  и теперь  состоЯт уже
ординарными  профессорами. Ќо мне-то  пришлось немало помаЯтьсЯ в школе  над
таким обилием чисел! ‘ арифметикой как таковой дело обстоЯло еще хуже. ‹егче
всего мне  давалось вычитание, где  имеетсЯ весьма полезное правило: "—етыре
из  трех вычесть нельзЯ, поэтому занимаем единицу",-- Я  же  советую всЯкому
занимать в  таких случаЯх  несколько лишних  монет  про  запас. —то касаетсЯ
латыни,  то  вы, madame,  не  имеете  понЯтиЯ, какаЯ это запутаннаЯ штука. “
римлЯн  ни  за  что не хватило бы времени  на завоевание  мира,  если  бы им
пришлось сперва  изучать латынь. ќти счастливцы  уже в колыбели знали, какие
существительные имеют вини-
     121


     тельный падеж на im. Њне  же пришлось в поте лица зубрить их на памЯть;
но  все-таки Я рад, что  знаю их. ‚едь если бы, например, 20 июлЯ 1825 года,
когда  Я  публично  в  актовом  зале   ѓеттингенского  университета  защищал
диссертацию на латинском Языке, -- madame, вот что стоило послушать! -- если
бы  Я употребил  тогда  sinapem вместо sinapim,  то присутствовавшие при сем
фуксы  могли бы  заметить это и мое имЯ было бы покрыто вечным позором. Vis,
buns, sitis, tussis, cucumis, amussis, cannabis,  sinapis^l -- все
слова, которые  приобрели большой вес  лишь благодарЯ тому, что,  примыкаЯ к
определенному классу,  они  тем не менее остались исключениЯми; за это  Я их
очень  уважаю, и сознание, что они  в случае необходимости всегда у менЯ под
рукой,  дает  мне  в  тЯжелые  минуты  жизни большое внутреннее успокоение и
утешение. Ќо,  madame, verba  irregularia²,--  они  отличаютсЯ от
verba regularia³ тем, что за них еще чаще секут, --  они ужасающе
трудны.  ‚  одной из  мрачных сводчатых галерей  францисканского  монастырЯ,
неподалеку от классной комнаты, висело в ту пору большое распЯтие из темного
дерева. ‘корбный образ распЯтого •риста и теперь еще посещает иногда мои сны
и печально  глЯдит на  менЯ неподвижными, залитыми кровью глазами, -- а в те
времена Я часто стоЯл перед ним  и  молилсЯ: "Ћ господи, ты тоже несчастен и
замучен, так  постарайсЯ,  если  только  можешь,  чтобы  Я  не  забыл "verba
irregularia"!
     Ћ  греческом,  чтобы  не   раздражатьсЯ,   Я  даже  не  хочу  говорить.
‘редневековые монахи были  не очень  далеки от истины, когда утверждали, что
все греческое -- измышление дьЯвола. Ћдин бог знает, какие муки  Я претерпел
при  этом.  ‘  древнееврейским дело шло лучше, Я всегда питал пристрастие  к
евреЯм, хотЯ они по сей час распинают мое доброе имЯ. Ћднако же  Я не достиг
в  еврейском  Языке таких успехов,  как мои  карманные  часы, которые  часто
находились  в тесном общении с ростовщиками и поэтому  воспринЯли  некоторые
еврейские обычаи, -- например, по  субботам они  не шли, -- а также  изучили
Язык  свЯщенных  книг и  впоследствии  упражнЯлись в его грамматике. —асто в
бессонные ночи Я с уди-
     ^{_____________}^________¹ ‹атинские слова с  окончанием на is, принимающие как
склонение в винительном падеже окончание im вместо em.
     ² Ќеправильные глаголы (лат.).
     ³ Џравильных глаголов (лат.).
     122


     лением  слышал,  как они непрерывно тикали про себЯ:  каталь, катальта,
катальти, -- киттель,  киттальта, киттальти --  покат, покадети  -- пикат --
пик -- пик¹.
     ‡ато немецкий  Язык Я  постигал неплохо, хотЯ  он отнюдь не так  прост.
‚едь  мы,  злосчастные немцы,  и  без того  достаточно  замученные постоЯми,
воинскими  повинностЯми,  подушными  податЯми  и  тысЯчами  других  поборов,
вдобавок ко  всему  навЯзали  себе на  шею  Ђделунга  и  терзаем друг  друга
винительными и дательными  падежами.  Њногому в немецком  Языке научил  менЯ
ректор альмейер,  славный старик  свЯщенник,  принимавший во мне участие со
времен моего детства. Љое-что  ценное  приобрел Я и  у  профессора рамма --
человека, который написал книгу о вечном мире, меж тем  как в классе  у него
школьники больше всего дрались.
     ‡аписываЯ  подрЯд  все,  что   приходило  мне  в  голову,  Я  незаметно
договорилсЯ до старых школьных историй и хочу воспользоватьсЯ этим случаем и
показать вам, madame, каким образом Я, не по своей вине,  так мало  узнал из
географии, что впоследствии никак не мог найти себе место в этом мире.  Ќадо
вам сказать, что в те времена французы передвинули все границы, что ни  день
-- страны перекрашивались в новые цвета: те, что были синими, делались вдруг
зелеными,   некоторые  становились   даже   кроваво-красными;   определенный
учебниками состав населениЯ так  перемешалсЯ и перепуталсЯ, что ни один черт
не  мог бы в нем разобратьсЯ; продукты сельского хозЯйства также изменились,
-- цикорий и свекловица росли теперь там, где раньше водились  лишь зайцы  и
гонЯющиесЯ  за ними юнкера; даже нрав народов переменилсЯ:  немцы  сделались
более гибкими, французы перестали говорить комплименты, англичане -- швырЯть
деньги  в  окно,  венецианцы оказались вдруг  недостаточно  хитры, многие из
государей получили повышение, старым королЯм  раздавали новые мундиры, вновь
испеченные  королевства   брались   нарасхват,  некоторых   же  властителей,
наоборот, изгонЯли  прочь,  и  они принуждены были  зарабатывать  свой  хлеб
другим  путем,  кое-кто из  них  поэтому заблаговременно занЯлсЯ  ремеслами,
например производством сургуча, или...--madame,  пора закончить этот период,
а то у менЯ даже дух захвати-
     ^{____________________________}¹ „ревнееврейские глагольные формы.
     123


     ло, -- короче говорЯ, в такие времена географии учитьсЯ нелегко.
     ‚ этом смысле естественнаЯ историЯ много  лучше; там не может произойти
столько перемен,  и  там  имеютсЯ эстампы  с точными  изображениЯми обезьЯн,
кенгуру, зебр, носорогов и  т.  д.  ЃлагодарЯ тому что эти  картинки  твердо
запечатлелись у менЯ в памЯти, впоследствии многие люди представлЯлись мне с
первого взглЯда старыми знакомыми.
     ‚  мифологии  тоже все обстоЯло  благополучно.  Љак мила  была  мне эта
ватага богов, в веселой наготе правившаЯ миром! Ќе думаю, чтобы какой-нибудь
школьник в  „ревнем  ђиме  лучше  менЯ  затвердил наизусть главные параграфы
своего катехизиса, например, любовные  похождениЯ ‚енеры. Ћткровенно говорЯ,
раз уж нам пришлось учить на памЯть старых богов, следовало и оставатьсЯ при
них, -- ведь нельзЯ сказать, чтобы мы имели много преимуществ от триединства
нового ђима, а тем более  от еврейского единобожиЯ. ‚ сущности, та мифологиЯ
вовсе не была так безнравственна,  как об  этом кричали, и  ѓомер, например,
поступил весьма благопристойно, наделив многолюбимую ‚енеру супругом.
     Ќо лучше всего чувствовал Я себЯ  во французском классе аббата  д'Ћнуа,
француза-эмигранта,  который  написал  кучу грамматик,  носил рыжий парик  и
резво  порхал  по  классу, излагаЯ "Art poetique"¹ или  "Histoire
allemande"². Ћн один на всю гимназию преподавал немецкую историю.
Ћднако  же  и  во  французском Языке  встречаютсЯ  некоторые  трудности,  --
изучение его неизбежно сопрЯжено  с военными постоЯми, с барабанным боем и с
apprendre   par   coeur³,   а    главное,    нельзЯ   быть   bete
allemande⁴. €ногда, конечно,  и там  приходилось не  сладко.  Љак
сейчас помню, сколько неприЯтностей Я испытал из-за la religion⁵.
ђаз  шесть задавалсЯ  мне  вопрос:  "Henri, как по-французски  "вера"?"  € Я
неизменно, с каждым разом все плаксивее, отвечал: "Le credit"⁶. Ђ
на седьмой раз взбешенный экзаменатор, побагровев,
     ______________________________
     1"€скусство поэзии" (фр.).
     2"€сторию ѓермании" (фр.).
     3 ‡аучиванием наизусть (фр.).
     4 Ќемецкой скотиной (фр.).
     5 ђелигии (фр.).
     6 Љредит, доверие, вера (фр.).
     124


     закричал: "‚ера -- по-французски "la religion",-- а  на менЯ посыпались
побои, и  все товарищи  мои начали смеЯтьсЯ. Madame,  с той  поры  Я не могу
слышать слово "religion" без того, чтобы спина моЯ не побледнела от  страха,
а  щеки не  покраснели от стыда. Ћткровенно  говорЯ, le credit принес мне  в
жизни  больше пользы, чем 1а religion.  Љстати, сию  минуту Я припомнил, что
осталсЯ должен пЯть талеров хозЯину таверны "‹ев" в Ѓолонье. Ќо, право же, Я
обЯзалсЯ бы приплатить  хозЯину "‹ьва" еще пЯть талеров лишь  за  то,  чтобы
никогда в этой жизни не слышать злополучного слова "la religion".
     Parbleui, madame¹. ‚о французском Я сильно преуспел. џ  знаю
не  только patois², но даже благородный Язык, перенЯтый  у  бонн.
Ќедавно,  находЯсь  в  аристократическом обществе, Я  понЯл  почти  половину
французской  болтовни  двух  немецких  девиц-графинь,   из   которых  каждаЯ
насчитывала свыше шестидесЯти четырех лет и ровно столько же предков. „а что
там!  Ћднажды в  берлинском  "Cafe Royal"  Я  услышал,  как monsieur  Њихель
Њартене  изъЯснЯлсЯ по-французски,  и уразумел  каждое  слово, хотЯ в словах
этих было  мало разумного.  ‘амое  важное --  проникнуть в  дух  Языка, а он
познаетсЯ лучше  всего через барабанный бой. Parbleui. џ очень многим обЯзан
французскому барабанщику,  который долго жил у нас на постое и  был похож на
черта,  но отличалсЯ ангельской  добротой  и  совершенно  превосходно  бил в
барабан.
     ’о был маленький подвижной человечек с грозными черными усищами, из-под
которых упрЯмо выпЯчивались красные губы, между тем как глаза метали  во все
стороны огненные взглЯды.
     џ,  маленький мальчуган, виснул на нем, как веревка,  помогал  ему Ярко
начищать  пуговицы  и  белить  мелом  жилет,  --  monsieur  Le  Grand  желал
нравитьсЯ; Я ходил с ним на караул, на сбор, на парад, -- там  было сплошное
веселье  и  блеск оружиЯ --  les  jours  de  fete  sont  passes³.
Monsieur Le Grand говорил  по-немецки очень плохо и знал только самые нужные
слова:  хлеб, честь, поцелуй,  --  зато  он отлично  объЯснЯлсЯ  при  помощи
барабана. Ќапример, если Я не знал, что означает слово "liber-
     ^{_______________________________________________}¹ —ерт возьми! (фр.).
     ² Џростонародный Язык (фр.}.
     ³ Џраздничные дни миновали (фр.).
     125


     te"¹, он начинал барабанить "Њарсельезу",-- и Я понимал его.
Ќе знал Я, каков  смысл слова "egalite"², он  барабанил марш  "Ca
ira, Ca  ira ...les aristocrates a la lanterne!³",--  и Я понимал
его.   Љогда  Я  не  знал,  что  такое  "betise"⁴,  он  барабанил
„ессауский марш,  который  мы, немцы,  как  сообщает  и  ѓете, барабанили  в
ампани,  --  и  Я  понимал  его.  Ћднажды  он  хотел  объЯснить  мне  слово
"l'Allemagne"⁵ и забарабанил  ту  незамысловатую  старую мелодию,
под которую обыкновенно на Ярмарке танцуют собаки, а  именно туп-туп-туп, --
Я рассердилсЯ, но все же понЯл его.
     Џодобным образом обучал он  менЯ и новой  истории. Џравда, Я не понимал
слов, которые  он  говорил,  но так как, рассказываЯ, он  беспрерывно  бил в
барабан, то мне было  Ясно, что он хочет сказать.  ‚ сущности, это наилучший
метод преподаваниЯ.  €сторию  взЯтиЯ  Ѓастилии, ’юильри  и т. д.  можно  как
следует понЯть,  только если знаешь,  как  при этом били в барабан. ‚  наших
школьных учебниках стоит лишь: "€х милости бароны и графы с высокородными их
супругами  были   обезглавлены.  --  €х   высочества  герцоги  и   принцы  с
высокороднейшими их супругами были обезглавлены.  -- …го величество король с
наивысокороднейшей своей  супругой были  обезглавлены",--  но, только  слыша
красный марш гильотины, можно по-настоЯщему уразуметь это и понЯть, "как"  и
"почему". Madame, то  необыкновенный  марш!  Ћн потрЯс менЯ до мозга костей,
когда Я услышал его впервые, и Я был рад, что позабыл его.
     Џодобные  вещи  забываютсЯ с  годами, --  молодому человеку  в наши дни
приходитсЯ  помнить совсем другое;  вист,  бостон, генеалогические  таблицы,
постановлениЯ ‘оюзного сейма, драматургию, литургию, карту вин... право, как
ни  ломал  Я себе голову, однако долгое времЯ не  мог припомнить ту  грозную
мелодию. Ќо представь те себе, madame! ‘ижу Я недавно за обедом среди целого
зверинца  графов,  принцев,  принцесс,  камергеров,  гофмаршалов, гофшенков,
обер-гофмейстерин,  шталмейстерин, егермейстерин и прочей знатной  челЯди, а
подчинен-
     ^{____________________________________________}¹‘вобода (фр.).
     ²ђавенство (фр.).
     ³"„ело пойдет на лад! Ђристократов на фонарь!" (фр.)
     ⁴ѓлупость (фр.).
     ⁵ѓерманиЯ (фр.).
     126


     наЯ  им челЯдь  хлопочет за их стульЯми  и сует им под самый нос полные
блюда,  -- Я  же,  обойденный и  обнесенный,  сидел праздно, не  имеЯ случаЯ
пустить в ход челюсти, катал хлебные шарики и от скуки барабанил пальцами по
столу  и  вдруг,  к  ужасу  своему, забарабанил давно  забытый красный  марш
гильотины.
     "—то же произошло?"  Madame, эти люди не дают потревожить себЯ во времЯ
еды, -- они  не знают, что другие люди, когда у  них нет еды, начинают вдруг
барабанить прекурьезные марши, которые казались им самим давно забытыми.
     Ќе знаю уж, либо уменье бить в барабан -- врожденный талант, либо мне с
ранних  лет  удалось развить его, но только оно вошло мне  в плоть и  кровь,
засело  в руках и в ногах и часто проЯвлЯетсЯ  совершенно  не-, произвольно.
Ћднажды Я сидел в Ѓерлине на  лекции тайного советника мальца --  человека,
спасшего государство своей книгой об угрозе черных мантий и красных плащей.
     ‚ы помните, madame,  из ЏавзаниЯ, что некогда  благодарЯ крику осла был
обнаружен  столь же опасный  комплот,  а  из ‹ивиЯ  или из всемирной истории
Ѓеккера вы знаете, что гуси спасли Љапитолий, из ‘аллюстиЯ же вам достоверно
известно, что благодарЯ болтливой потаскушке, госпоже  ”ульвии, был  раскрыт
страшный  заговор  Љаталины...  Ќо  revenons  a nos  moutons¹,  у
господина тайного советника  мальца  слушал Я  международное право. ’о было
скучным  летним вечером, Я сидел на  скамье и слышал  все меньше  и меньше и
погрузилсЯ в  дремоту...  но вдруг очнулсЯ от стука  своих  собственных ног,
которые   не  уснули  и,  вероЯтно,  слышали,  как  излагалось  нечто  прЯмо
противоположное международному праву и поносились конституционные убеждениЯ,
и  ноги  мои, лучше проникающие в мировые событиЯ своими  глазками-мозолЯми,
чем  тайный советник  своими воловьими глазами,  эти бедные немые  ноги,  не
способные  словами  выразить  свое скромное  мнение,  пытались  высказатьсЯ,
барабанЯ так громко, что Я чуть не поплатилсЯ за это.
     ЏроклЯтые, легкомысленные ноги! Ћни сыграли  со мной подобную же штуку,
когда Я слушал в ѓеттингене
     ^_^{__________________________________}¹ ‚ернемсЯ к нашим баранам (фр.).
     127


     курс у профессора ‡аальфельда; и этот последний, как  марионетка прыгаЯ
взад  и вперед  по кафедре,  взвинчиваЯ себЯ  и приходЯ  в ажитацию, поносил
императора  Ќаполеона,  -- нет, бедные ноги, Я не стану осуждать вас за  то,
что  вы барабанили тогда,  Я даже не решилсЯ  бы осудить вас,  если бы вы, в
своем немом простодушии, высказались еще  определеннее  с помощью пинка, Љак
могу  Я, ученик барабанщика  Le  Grand, выслушивать  оскорблениЯ императору?
€мператору! €мператору! ‚еликому императору !
     Љогда  Я думаю о  великом императоре,  на душе у менЯ  вновь становитсЯ
по-летнему солнечно  и зелено,  в памЯти  расцветает длиннаЯ липоваЯ  аллеЯ,
соловьи поют  в  тенистых ветвЯх, шумит  фонтан,  цветы  на  круглых клумбах
задумчиво  качают прелестными головками,  -у менЯ  с ними было  таинственное
общение:  нарумЯненные  спесивые  тюльпаны  кланЯлись  мне   снисходительно,
расслабленные лилии кивали  томно  и ласково, хмельно-красные розы смеЯлись,
завидЯ  менЯ издалека, а ночные фиалки  вздыхали. ‘  миртами и лаврами в  ту
пору Я  еще не водил знакомства -- они не могли при влечь Ярким цветом, но с
резедой, с которой Я теперь не в ладах, была у менЯ особо интимнаЯ дружба.
     џ говорю  сейчас  о  дворцовом  саде в „юссельдорфе, где часто, лежа на
траве, Я  благоговейно  слушал, как  monsieur Le Grand рассказывал о военных
подвигах  великого  императора   и  при  этом  отбивал  на  барабане  марши,
сопровождавшие эти подвиги, так что Я  как  будто сам  все видел и слышал. џ
видел  переход  через  ‘имплон,  --  император  впереди,  за  ним взбираютсЯ
смельчаки-гренадеры, меж тем как вспугнутое  воронье поднимает крик, а вдали
гудЯт ледники; Я видел императора  со  знаменем  в руках на мосту у  ‹оди; Я
видел  императора в сером плаще при Њаренго;  Я видел  императора на коне  в
битве у пирамид, --  куда ни глЯнь, лишь пороховой дым да мамелюки; Я  видел
императора  в  битве  при Ђустерлице, -- ух!  как свистели пули  над ледЯной
равниной! -- Я видел, Я слышал сражение при €ене,-- туп-туп-туп! -- Я видел,
Я слышал ќйлау, ‚аграм... -- нет, это было свыше моих сил! Monsieur Le Grand
барабанил так, что у менЯ чуть не разорвалась барабаннаЯ перепонка.
     128

     Ќо  что сталось со мною, когда  Я  трижды  благословенными собственными
глазами своими увидел его самого, -- осанна! -- его самого, императора!
     ќто случилось  в  той  самой  аллее  дворцового  сада  в  „юссельдорфе.
ЏротискиваЯсь сквозь глазеющую толпу, Я думал о деЯниЯх и сражениЯх, которые
monsieur Le Grand изобразил мне на барабане, сердце мое отбивало генеральный
марш, -- но при этом Я невольно думал и о полицейском распорЯжении, карающем
пЯтью талерами штрафа езду верхом по аллее. Ђ император со своей свитой ехал
по самой середине аллеи; деревьЯ, трепеща, склонЯлись на его пути, солнечные
лучи с дрожью  любопытства робко  проглЯдывали сквозь зеленую  листву, а  по
голубому небу Явственно плыла золотаЯ звезда. Ќа императоре  был его обычный
простой зеленый  мундир  и маленькаЯ  историческаЯ шлЯпа. …хал  он на  белой
лошадке,  шедшей   под  ним  так  спокойно-горделиво,  так   уверенно,   так
безупречно, что, будь Я  тогда кронпринцем  Џрусским,  Я бы позавидовал этой
лошадке.
     Ќебрежно,  почти  свесившись, сидел  император;  одна рука  его  высоко
держала  поводьЯ,  другаЯ  добродушно  похлопывала  по шее  лошади. ’о  была
солнечно-мраморнаЯ рука,  мощнаЯ рука,  одна  из тех двух  рук, что укротили
многоголовое чудовище анархии и  внесли порЯдок  в  распри народов, -- и она
добродушно похлопывала по шее конЯ.
     € лицо  было  того оттенка, какой мы видим у мраморных статуй греков  и
римлЯн, черты его имели те же, что и у них, благородные пропорции, и на лице
этом  было  написано:  "„а не  будет тебе богов иных, кроме  менЯ".  “лыбка,
согревавшаЯ и смирЯвшаЯ все сердца,  скользила по его губам, но каждый знал,
что  стоит свистнуть этим губам -- et la Prusse n'existait plus¹,
стоит свистнуть  этим губам -- и  поповскаЯ  братиЯ зазвонит себе  отходную,
стоит  свистнуть этим губам -- и заплЯшет  всЯ ‘вЯщеннаЯ ђимскаЯ  империЯ. €
эти губы улыбались, улыбались также  и глаза. ’о были глаза Ясные, как небо,
они умели читать в сердцах  людей, они одним взглЯдом охватывали все ЯвлениЯ
нашего мира сразу, меж тем как
     ^{________________________________________________
     1} Џруссии больше не стало бы (фр.).
     129


     мы  познаем эти  ЯвлениЯ лишь  последовательно, да  и  то не  их,  а их
окрашенные тени. ‹об не был так Ясен, за ним таились призраки грЯдущих битв.
‚ременами  что-то  озарЯло  этот  лоб:  то  были  творческие  мысли, великие
мысли-скороходы,  которыми  дух императора  незримо  обходил  мир, -- и  мне
кажетсЯ,  что любаЯ из этих мыслей  дала бы какому-нибудь немецкому писателю
достаточно пищи длЯ писаниЯ до конца его дней.
     €мператор спокойно ехал по аллее, и ни один полицейский не останавливал
его. ‡а ним, красуЯсь на храпЯщих конЯх,  отЯгощеннаЯ золотом и украшениЯми,
ехала его свита. Ѓарабаны отбивали дробь, трубы звенели, подле менЯ вертелсЯ
сумасшедший  Ђлоизий  и  выкрикивал  имена его  генералов, неподалеку  ревел
пьЯный ѓумперц, а  вокруг  звучал тысЯчеголосый клич народа: "„а здравствует
император!"
ѓ‹Ђ‚Ђ IX
     €мператор  умер.  Ќа  пустынном острове  Ђтлантического океана  --  его
одинокаЯ могила,  и он,  кому  был  тесен  земной  шар,  лежит спокойно  под
маленьким холмиком, где пЯть плакучих ив  скорбно никнут зеленеющими ветвЯми
и  где, жалобно  сетуЯ, бежит смиренный ручеек. Ќикакой  надписи нет  на его
надгробной плите,  но  Љлио  справедливым  резцом  своим  начертала  на  ней
незримые слова, которые неземными напевами прозвучат сквозь тысЯчелетиЯ.
     ЃританиЯ! ’ы  --  владычица  морей,  но в морЯх недостанет воды на  то,
чтобы смыть с тебЯ позор, который великий усопший,  умираЯ, завещал тебе. Ќе
ничтожный твой сэр ѓудсон, -- нет, ты сама была  тем сицилийским  наемником,
которого короли-заговорщики подкупили, чтобы тайком выместить на сыне народа
деЯние, некогда открыто совершенное народом над одним из их  числа. € он был
гостем твоим, он сидел у твоего очага...
     „о отдаленнейших времен дети ”ранции станут петь и сказывать о страшном
гостеприимстве "Ѓеллерофона", и когда эти песни скорби и презрениЯ перелетЯт
через пролив, то кровь прильет к  щекам  всех честных британцев. Ќо настанет
день, когда песнь эта перелетит туда, -- и нет Ѓритании, ниц повержен  народ
гордыни,
     130


     гробницы  ‚естминстера  сокрушены,  предан  забвению королевский  прах,
который  они  хранили, -- ‘вЯтаЯ  …лена стала свЯщенной могилой, куда народы
‚остока  и  ‡апада стекаютсЯ на  поклонение на пестреющих флагами кораблЯх и
укреплЯют   сердца   свои   памЯтью   великих   деЯний  земного   ‘пасителЯ,
претерпевшего при ѓудсоне ‹оу, как писано в евангелиЯх от ‹ас Љазеса, Ћ'Њира
и Ђнтомарки.  ‘транно!  ’рех величайших  противников  императора  успела уже
постигнуть страшнаЯ участь: ‹ондондерри перерезал себе горло, ‹юдовик  XVIII
сгнил на своем троне, а профессор ‡аальфельд  продолжает быть профессором  в
ѓеттингене.
ѓ‹Ђ‚Ђ X
     Ѓыл  Ясный  прохладный  осенний день,  когда молодой  человек,  с  виду
студент,  медленно  брел  по  алее  дюссельдорфского дворцового  сада,  то с
ребЯческой  шаловливостью  разбрасываЯ   ногами  шуршащую  листву,   котораЯ
устилала землю, то грустно глЯдЯ на голые деревьЯ, где виднелись лишь редкие
золотые листьЯ.
     Љогда он смотрел вверх, ему вспоминались слова ѓлавка:
     ’ак же, как листьЯ в лесу, нарождаютсЯ смертные люди,
     ‚етер на землю срывает одни, между тем как другие
     ‹ес, зеленеЯ, приносит, едва лишь весна возвратитсЯ.
     ’ак поколеньЯ людей: эти живы, а те исчезают.
     ‚ прежние дни молодой человек  с иными мыслЯми глЯдел на те же деревьЯ;
тогда -- мальчиком,  он искал птичьи гнезда  или  майских жуков; его тешило,
как весело они жужжали, как  радовались на  пригожий  мир и довольствовались
сочным зеленым листком,  капелькой росы, теплым  солнечным  лучом и  сладким
ароматом трав.  ‚ те времена сердце мальчика  было так же  беззаботно, как и
порхающие вокруг насекомые. Ќо теперь его сердце состарилось, солнечные лучи
угасли в нем, все цветы засохли в нем, и даже прекрасный сон  любви поблек в
нем, -- в бедном сердце остались лишь отвага и скорбь,  а печальнее всего --
сознатьсЯ в том, что это было мое сердце.
     ‚ тот самый  день  Я возвратилсЯ в  родной город,  но  мне не  хотелось
ночевать там: Я спешил в ѓодесберг,
     131


     чтобы сесть у ног моей подруги и  рассказать ей о маленькой ‚еронике. џ
посетил милые  могилы. €з  всех живых друзей и родных Я отыскал  лишь одного
дЯдю  и  одну тетку. …сли  и встречались  мне на улице знакомые,  то  они не
узнавали менЯ, и самый город глЯдел на менЯ чужими глазами, многие дома были
выкрашены заново, из окон выглЯдывали чужие лица, вокруг старых дымовых труб
вились дрЯхлые  воробьи;  несмотрЯ на  свежие краски, все  казалось каким-то
мертвенным,   словно  салат,  растущий  на  кладбище.  ѓде  прежде  говорили
по-французски, слышалась теперь прусскаЯ речь, успел  там расположитьсЯ даже
маленький  прусский  дворик,  и  многие  носили  придворные  званиЯ;  бывшаЯ
куаферша  моей   матери  стала  придворной   куафершей,  имелись  там  также
придворные портные, придворные сапожники, придворные истребительницы клопов,
придворные  винные лавки,  -- весь  город казалсЯ придворным  лазаретом  длЯ
придворных  умалишенных.  ’олько старый  курфюрст узнал менЯ,-- он  все  еще
стоЯл на прежнем месте, но как будто немного похудел. ‘тоЯ постоЯнно посреди
ђыночной  площади,  он наблюдал  всю  жалкую суетню наших дней, а  от такого
зрелища не разжиреешь.  џ был  словно  во  сне,  мне  вспомнилась  сказка  о
зачарованных городах, и, боЯсь проснутьсЯ слишком рано, Я поспешил прочь,  к
городским воротам.  ‚ дворцовом саду Я недосчиталсЯ  многих деревьев, другие
были  изувечены,  а четыре больших тополЯ,  казавшиесЯ мне  прежде  зелеными
гигантами,  стали   маленькими.   Џригожие   девушки,   пестро  разрЯженные,
прогуливались по аллеЯм,  точно  ожившие тюльпаны. Ђ эти тюльпаны Я  знавал,
когда  они  были  еще  маленькими луковицами,--ах,  ведь они оказались  теми
самыми соседскими  детьми, с которыми Я некогда играл в "принцессу в башне".
Ќо прекрасные  девы, которых Я помнил цветущими розами, предстали мне теперь
розами увЯдшими, и в иной горделивый лоб, восторгавший менЯ когда-то, ‘атурн
врезал  своей косой глубокие морщины. ’еперь лишь, но, увы, слишком  поздно,
обнаружил Я, что означал  тот  взглЯд, который  они  бросали  некогда  юному
мальчику, -- за это времЯ мне  на чужбине случалось заметить нечто сходное в
других прекрасных  глазах.  ѓлубоко  тронул менЯ  смиренный поклон человека,
которого Я знал богатым и знатным, теперь же  он  впал в нищету; повсеместно
можно наблю-
     132

     дать, что  люди, раз начав опускатьсЯ, словно повинуютсЯ закону Ќьютона
и падают на дно со страшной, все возрастающей скоростью. Ќо в ком Я не нашел
перемены,  так  это  в  маленьком  бароне;  по-прежнему  весело,  вприпрыжку
прогуливалсЯ он по  дворцовому  саду, одной рукой  придерживал  левую  фалду
сюртука, а  в другой вертел тонкую тросточку. џ увидел все то же приветливое
личико,  где   румЯнец  сконцентрировалсЯ  на  носу,   все   ту  же   старую
остроконечную шапочку,  ту  же старую косичку, только  из нее теперь торчали
волоски седые вместо прежних черных волосков. Ќо как ни жизнерадостен на вид
был барон,  Я знал, что беднЯге пришлось  претерпеть  немало  горЯ;  личиком
своим  он хотел скрыть это от менЯ, но седые волоски в косичке  выдали его у
него за спиной.  ‘ама косичка охотно отреклась бы  от  своего  признаниЯ,  а
потому болталась так жалостно-резво.
     џ  не  был  утомлен, но  мне захотелось еще раз присесть на  деревЯнную
скамью, на  которой Я когда-то вырезал имЯ моей милой. џ едва нашел  его, --
там было вырезано столько новых имен! Ђх! Љогда-то Я заснул на этой скамье и
грезил о счастье и любви. "‘новидениЯ-наваждениЯ".
     €  старые  детские  игры припомнились  мне, и старые,  милые сказки. Ќо
новаЯ фальшиваЯ игра и новаЯ гадкаЯ сказка  врывались в эти воспоминаниЯ, --
то была историЯ двух  злосчастных сердец, которые не сохранили верности друг
другу,  а после  довели вероломство  до того, что  отреклись  даже от веры в
господа  бога.  ќто  сквернаЯ  историЯ, и кто  не  может найти  себе занЯтиЯ
получше, тому остаетсЯ  лишь плакать над ней. Ћ господи! Њир был прежде  так
прекрасен, и птицы пели тебе вечную  хвалу, и маленькаЯ ‚ероника смотрела на
менЯ кроткими  глазами, и  мы  сидели  перед мраморной статуей на  „ворцовой
площади.  Џо одну  сторону  ее  расположен старый,  обветшалый  дворец,  где
водЯтсЯ привидениЯ  и по  ночам бродит дама в черных шелках, без головы и  с
длинным  шуршащим шлейфом;  по другую сторону стоит высокое белое здание,  в
верхних покоЯх которого чудесно сверкали разноцветные картины, вставленные в
золотые  рамы, а в  нижнем этаже были тысЯчи  громадных книг, на которые Я и
маленькаЯ ‚ероника часто смотрели с любопытством, когда благочестиваЯ “рсула
поднимала нас к высоким окнам. Џозднее, став большим мальчиком,
     133


     Я каждый день взбиралсЯ там внутри на самые верхние ступеньки лестницы,
доставал самые  верхние книги и читал в них подолгу, так  что в конце концов
перестал  боЯтьсЯ  чего бы то ни было, а  меньше  всего -- дам без головы, и
сделалсЯ  таким умным, что позабыл  все старые игры, и сказки, и картины,  и
маленькую ‚еронику, и даже имЯ ее.
     Ќо  в то  времЯ,  когда  Я,  сидЯ  на  старой  скамье, витал  мечтами в
прошедшем,  позади   послышалсЯ  шум  голосов,  --  прохожие  жалели  бедных
французов,  которые в  войну  с  ђоссией попали в плен,  были  отправлены  в
‘ибирь, томились там много лет, несмотрЯ на мир, и лишь теперь, возвращались
домой. ЏоднЯв  голову, Я и  сам  увидел этих осиротелых  детей славы. ‘квозь
дыры их истертых мундиров  глЯдела откровеннаЯ  нищета, на обветренных лицах
скорбно мерцали глубоко запавшие глаза, но, хоть и израненные, изнуренные, а
многие даже хромые, все  они тем не менее старались блюсти военный шаг, и --
страннаЯ  картина!  --барабанщик  с  барабаном  ковылЯл  впереди.  ‚нутренне
содрогаЯсь, вспомнил  Я  сказание  о солдатах, павших днем в  битве, а ночью
встающих с  бранного полЯ и под барабанный бой марширующих к себе на родину,
как об этом поетсЯ в старой народной песне:
     Ћн бил настойчиво и рьЯно, ‘зываЯ гулом барабана,
     € пошли туда в поход, ’раллери, траллерей, траллера, ѓде любимаЯ живет.
     “тром их лежали кости, ‘ловно камни, на погосте, Ѓарабанщик шел вперед,
’раллери, траллерей, траллера, Ђ девица ждет да ждет¹.
     €  в самом  деле, бедный французский  барабанщик казалсЯ  полуистлевшим
выходцем из могилы: то была маленькаЯ тень в грЯзных лохмотьЯх серой шинели,
лицо  -- желтое,  как у мертвеца,  с  большими усами, уныло  свисавшими  над
бескровным ртом, глаза -- подобные  перегоревшим углЯм, где тлеют  последние
искорки, и все же по одной такой искорке Я узнал monsieur Le Grand.
     ______________________
     1 Џеревод Ђл. „ейча.
     134


     Ћн тоже узнал менЯ, увлек за  собой на лужайку,  и мы  уселись снова на
траве, как в былые времена, когда он  толковал мне на  барабане  французский
Язык  и  новейшую  историю.  Ѓарабан был  все  тот  же,  старый, хорошо  мне
знакомый, и  Я  не  мог достаточно надивитьсЯ, как не  сделалсЯ  он  жертвой
русской алчности. Monsieur Le Grand  барабанил опЯть, как раньше, только при
этом не говорил ни слова. Ќо если губы его были зловеще сжаты, то тем больше
говорили глаза, победно вспыхивавшие при звуках старых  маршей. ’ополЯ подле
нас затрепетали, когда  вновь загремел под его рукой красный марш гильотины.
€ былые бои за свободу,  былые  сражениЯ, деЯниЯ императора  снова воскрешал
барабан, и казалось, будто сам  он  -- живое существо, которому отрадно дать
наконец волю внутреннему восторгу. џ вновь слышал грохот орудий, свист пуль,
шум битвы, Я вновь видел отчаЯнную отвагу гвардии, вновь видел развевающиесЯ
знамена, вновь видел императора  на коне... Ќо мало-помалу в радостный вихрь
дроби  вкралсЯ унылый  тон, из барабана исторгались звуки, в  которых буйное
ликование жутко сочеталось с несказанной скорбью, марш  победы звучал вместе
с тем как похоронный марш, глаза  Le Grand сверхъестественно расширились,  Я
не видел в них  ничего, кроме безбрежной  снежной равнины, покрытой трупами,
-- то была битва под Њосквой.
     Ќикогда  бы Я  не  подумал, что старый,  грубый  барабан может издавать
такие скорбные  звуки, какие monsieur Le Grand извлекал  из него сейчас.  ’о
была барабаннаЯ дробь слез, и как горестное эхо вырывались в  ответ стоны из
груди Le Grand. € сам он становилсЯ все бледнее, все призрачнее,  тощие руки
его дрожали от холода, он  был как  в  бреду,  палочками своими водил он  по
воздуху, словно прислушиваЯсь к далеким голосам, и наконец посмотрел на менЯ
глубоким, бездонно глубоким,  молЯщим взглЯдом,  --  Я понЯл его, -- а затем
голова его склонилась на барабан.
     Monsieur  Le  Grand в  этой  жизни  больше уж  не барабанил никогда.  €
барабан его не издал больше ни одного звука, -- ему не подобало быть орудием
отбиваниЯ рабьих зорь в руках врагов свободы; Я Ясно понЯл последний молЯщий
взглЯд  Le  Grand  и тотчас  же, вынув  из своей трости стилет, проколол  им
барабан.
     135


ѓ‹Ђ‚Ђ XI
     Du  sublime  au ridicule  il n'y  a qu'un pas, madame!¹Ќо жизнь, в сущности, столь трагически серьезна, что ее трудно было бы
вынести без такого смешениЯ патетического и  комического. ќто известно нашим
поэтам. ‘трашнейшие  образы человеческого  безумиЯ Ђристофан показал  нам  в
светлом  зеркале смеха; великую муку мыслителЯ, сознающего свое ничтожество,
ѓете  решаетсЯ высказать лишь наивными стихами кукольной комедии; и смертный
стон над горестью жизни експир вкладывает в уста шуту, а сам при этом робко
потрЯхивает бубенцами его колпака.
     ‚се  они  заимствовали это у великого праотца поэтов,  который в  своей
тысЯчеактной мировой  трагедии доводит  комизм до предела, чему  можно найти
ежедневные примеры: после ухода героев на арену выступают клоуны и буффоны с
колотушками  и  дубинками, на смену кровавым революционным сценам  и деЯниЯм
императора снова  плетутсЯ толстые  Ѓурбоны со  своими  старыми, выдохшимисЯ
шуточками и мило-легитимистскими каламбурами; им  вслед  с голодной усмешкой
грациозно  семенит  стараЯ  аристократиЯ, а  за  ней шествуют  благочестивые
капуцины  со  свечами, крестами и хоругвЯми; даже в  наивысший пафос мировой
трагедии   то   и   дело   вкрадываютсЯ   комические   штрихи:   отчаЯвшийсЯ
республиканец, который, подобно Ѓруту, всадил себе в сердце нож, может быть,
предварительно понюхал, не разрезали ли этим ножом селедки, да и помимо того
на  великой  сцене  мира  все  обстоит  так  же,  как  на   наших  лоскутных
подмостках,--  так же  бывают перепившиесЯ  герои,  короли, забывающие  свою
роль,  плохо  прилаженные  кулисы,  суфлеры  с  чересчур  зычными  голосами,
танцовщицы,   производЯщие  эффект  поэзией   своих   бедер,   костюмы,  все
затмевающие  блеском мишуры, -- а  вверху, на небесах, сидЯт  в  первом рЯду
милые ангелочки  и лорнируют нас, земных  комедиантов, а господь бог  строго
восседает в своей просторной ложе и, может быть, скучает или же размышлЯет о
том,  что  театр этот не продержитсЯ  долго,  так как  один  актер  получает
слишком много со-
     ^{______________________________________}^{________________________________}¹ Ћт великого до смешного один шаг, мадам! (фр.)
     136


     держаниЯ, а другой -- слишком мало и все играют прескверно.
     Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas, madame!
     Љогда  Я  заканчивал предыдущую  главу  и  рассказывал  вам,  как  умер
monsieur   Le   Grand   и   как   добросовестно   исполнил   Я   testamentum
militare¹,  выраженное  им в последнем  взглЯде, --  в дверь  мою
вдруг  постучались,  на пороге поЯвилась  бедно  одетаЯ  старушка и  любезно
спросила менЯ, не  доктор  ли Я. €  когда Я ответил утвердительно,  она  еще
любезнее пригласила менЯ пойти к ней на дом, срезать ее мужу мозоли.
ѓ‹Ђ‚Ђ XII
     Ќемецкие цензоры.........................
     .............................................................
     ................................................................
     болваны.................
     ........................................................................
ѓ‹Ђ‚Ђ XIII
     Madame!  “же  в  том Яйце,  что  высиживала  ‹еда, была  заключена  всЯ
’роЯнскаЯ война, и вы никогда бы не понЯли знаменитых слез Џриама, если бы Я
не рассказал вам сперва о древних лебединых Яйцах. Ђ потому не браните  менЯ
за  отступлениЯ.  ‚о  всех  предшествующих главах  нет  строки,  котораЯ  не
относилась  бы прЯмо к делу,-- Я  пишу сжато, Я избегаю всего  излишнего,  Я
нередко опускаю даже необходимое, -- например,  Я ни разу ничего как следует
не процитировал, а ведь цитировать старые  и  новые сочинениЯ  -- величайшаЯ
услада длЯ
     ____________________________
     1 ‚оинское завещание (лат.).
     137


     молодого автора, и ничто так  не красит человека,  как несколько этаких
мудрых цитат. “верЯю вас, madame, памЯть моЯ в достаточном количестве хранит
заглавиЯ книг. Љроме того, мне известны  приемы великих  умов, наловчившихсЯ
выковыривать изюминки из булок и цитаты из лекционных записей; могу сказать,
что и Я теперь по этой части большой дока. ‚ случае нужды Я мог бы призанЯть
цитат у своих  ученых  друзей. Њой берлинский друг  ѓ.--  это, так  сказать,
маленький ђотшильд  по части цитат,  и он  охотно ссудит  мне хоть несколько
миллионов их, а если у  него не  хватит собственных  запасов, ему  не трудно
будет  собрать их у других таких же  космополитических банкиров мудрости. Ќо
пока что у менЯ нет надобности прибегать к займам; Я человек состоЯтельный и
могу тратить  ежегодно  десЯть тысЯч цитат,  да к тому же Я сделал открытие,
как выдавать фальшивые цитаты  за настоЯщие. …сли бы какой-нибудь большой  и
богатый  ученый, например, Њихаэль Ѓер, захотел купить у менЯ этот секрет, Я
бы  охотно продал его за девЯтнадцать тысЯч талеров наличными, согласен даже
немного уступить. „ругое свое  открытие Я,  длЯ блага литературы,  не  стану
замалчивать и поделюсь им бесплатно.
     „ело  в  том,  что Я считаю  целесообразным цитировать всех неизвестных
авторов с указанием номера их дома.
     ќти "хорошие люди и плохие музыканты", как говоритсЯ в "Џонсе де ‹еон",
эти неизвестные авторы всегда ведь хранЯт экземплЯрчик своей давно позабытой
книжки, и, следовательно, чтобы добыть таковую, надо  знать  номер  их дома.
‚здумалось  бы  мне,  например,  процитировать  "Џесенник длЯ  подмастерьев"
питты, ну, где вы его найдете,  милаЯ madame? Ќо  стоит  мне написать  так:
"‘м. "Џесенник  длЯ  подмастерьев" ”. питты;  ‹юнебург, ‹юнерштрассе, No 2,
направо  за  углом",--  и  вы  можете, если,  по-вашему,  это  стоит  труда,
разыскать книжку. ’олько это совершенно не стоит труда.
     ‚прочем,  вы,  madame, даже не представлЯете себе,  с какой легкостью Я
могу  приводить  цитаты. Ќа  каждом  шагу  нахожу Я  случай  применить  свою
ученость.  ѓоворЯ, например,  о еде,  Я  тут  же делаю ремарку, что римлЯне,
греки  и иудеи тоже ели,  и  перечислЯю все те замечательные блюда,  которые
приготовлЯлись кухаркой  ‹укулла,--увы, отчего Я опоздал родитьсЯ на полтора
ты-
     138


     сЯчелетиЯ!  џ отмечаю тут же,  что  обычные  кушаньЯ греков  назывались
так-то и  что спартанцы ели гадкие, черные супы,--хорошо все-таки,  что менЯ
тогда  еще не было на свете! Љаково  бы пришлось мне, несчастному, если бы Я
оказалсЯ спартанцем, не могу вообразить себе ничего ужаснее, так как  суп --
мое любимое блюдо. Madame, Я  собираюсь в ближайшее времЯ съездить в ‹ондон,
но  если правда, что там не дают супа, тоска быстро  погонит  менЯ  назад, к
отечественным  горшкам  с  мЯсным бульоном. Ћ еде древних  евреев  Я мог  бы
рассказать очень подробно и  дойти до еврейской кухни новейшего времени,-- Я
процитировал  бы  при этом  всю Љаменную  улицу, Я  упомЯнул  бы также,  как
гуманно отзывались многие берлинские  ученые о пище  евреев, далее Я перешел
бы  к  другим достоинствам  и  доблестЯм евреев,  к  изобретениЯм,  которыми
человечество обЯзано им,  как-то: векселЯ и христианство.  Ќо нет! Џоследнее
не стоит вменЯть им в большую заслугу, потому что до сих пор мы, собственно,
слабо воспользовались им,--мне кажетсЯ, сами евреи  получили от него  меньше
пользы,  чем  от  изобретениЯ  векселей. Џо  поводу евреев Я  мог  бы  также
процитировать ’ацита,--он говорит, что они поклонЯлись в своих храмах ослам.
Љстати,  какое  широкое  поле длЯ  цитат открываетсЯ  мне  по  поводу ослов!
‘колько  достопримечательного  можно   припомнить   о   древних   ослах,   в
противоположность современным. Љак разумны  были  те и  -- ах, как тупы эти!
Љак  рассудительно  говорит,  например,  ‚алаамова  ослица  --  см.  Pentat.
Lib¹ .... Madame, именно этой книги у менЯ сейчас нет под руками,
и Я оставил здесь  пробел, но зато в доказательство скудоумиЯ новейших ослов
Я приведу следующее:
     ‘м. ..................

     Ќет, Я и это место оставлю незаполненным, иначе менЯ самого приведут...
только в суд, injurianum².
     Ћслы современные -- большие ослы. Ѓедные древние ослы,  достигшие такой
высокой культуры!
     ‘м. Gesneri. "De antiqua  honestate asinorum"³. (In comment.
Getting., ч. II, c. 32).
     ^{___________________________}¹ЏЯтикнижие (лат.).
     ²‡а оскорбление (лат.).
     ³ѓеснер. "Ћ почитании ослов у древних" (лат.).
     139


     Ћни  перевернулись  бы в гробу,  если  бы услышали, как  говорЯт  об их
потомках. Љогда-то "осел" было почетным званием, -- оно означало примерно то
же, что  теперь "гофрат", "барон", "доктор  философии";  €аков сравнивает  с
ослом  сына  своего €ссахара, ѓомер --  своего героЯ ЂЯкса;  а  теперь с ним
сравнивают  господина фон ...! Madame, по  поводу ослов такого рода Я мог бы
углубитьсЯ  в  самые недра истории  литературы,  Я мог  бы  цитировать  всех
великих людей,  которые  были  влюблены,  --  например,  ЂбелЯрдуса,  Џикуса
Њиранду  л ануса, Ѓорбониуса, Љуртезиуса, Ђнгелуса Џолициануса,  ђай-мондуса
‹уллиуса  и  ѓенрихуса ѓейнеуса.  Џо поводу любви Я мог бы,  в свою очередь,
цитировать всех  великих людей, не употреблЯвших табака, например, –ицерона,
ћстиниана,  ѓете, ѓуго,  себЯ,--  случайно все мы  пЯтеро  имеем отношение к
юриспруденции.  Њабильон  не  выносил дыма  даже  из  чужой  трубки, в своем
"Itinere  germanico"^l  он жалуетсЯ, говорЯ о  немецких  постоЯлых
дворах,    "quod    molestus    ipsi    fuerit    tabaci    grave    olentis
foe-tor"².  „ругим  же  великим  людЯм,  напротив,  приписываетсЯ
большое  пристрастие  к  табаку.   ђафаэль   ’ориус  сочинил  гимн  в  честь
табака,--madame,  вы,  быть  может,  не  осведомлены еще  о  том,  что €саак
ќльзевириус издал его in quarto³ в ‹ейдене anno 1628, а ‹юдовикус
Љин-шот написал к нему вступление в  стихах.  ѓревиус  даже воспел  табак  в
сонете.  € великий Ѓоксхорниус  любил  табак. Ѓейль в своем "Diet.  hist, et
critiq."⁴ сообщает, что, по рассказам, великий Ѓоксхорниус  носил
во времЯ  курениЯ  широкополую шлЯпу  с  дыркой  спереди,  куда он засовывал
трубку,  когда она  мешала  ему в  занЯтиЯх,--  кстати,  упомЯнув о  великом
Ѓоксхорниусе, Я мог бы тут же процитировать всех великих ученых, которые, из
страха быть согнутыми  в бараний рог, спасались  бегством.  Ќо  Я ограничусь
ссылкой  на   ‰ог,   ѓеорга  Њартиуса:   "De   fuga  literatorum  etc.  etc.
etc."⁵. ЏерелистываЯ историю, мы видим,  madame,  что все великие
люди  хоть раз в  жизни должны  были  спасатьсЯ  бегством:  ‹от,  ’арквиний,
Њоисей, ћпитер, госпожа де ‘таль, Ќавуходоно-
     ^{_____________________________}1"Џутешествии по ѓермании" (лат.),
     2 —то даже запах скверного табака был ему невыносим (лат.).
     3 ‚ четвертую долю листа (лат.).
     4 "€сторическом и критическом словаре" (фр.).
     5 "Ћ бегстве литераторов и пр., и пр., и пр." (лат.).
     140


     сор, Ѓеньовский,  Њагомет, всЯ прусскаЯ армиЯ, ѓригорий VII, рабби €цик
Ђбарбанель, ђуссо, -- Я мог бы добавить еще множество имен из тех, например,
что занесены биржей на черную доску.
     ‚ы видите,  madame, что  Я не  страдаю  недостатком  основательности  и
глубины в познаниЯх,  но с систематизацией дело  пока что-то  не  ладитсЯ. ‚
качестве  истого немца Я должен был  бы  начать эту  книгу  с  объЯснениЯ ее
заглавиЯ, как то издавна ведетсЯ в ‘вЯщенной ђимской империи. ”идий, правда,
не предпослал никакого вступлениЯ  к своему ћпитеру,  точно  так  же, как на
‚енере Њедицейской  нигде, -- Я осмотрел ее со всех сторон, -- не заметно ни
одной цитаты; но древние греки были греками, наш же брат,  честный немец, не
может  полностью отрешитьсЯ от немецкой природы, и  посему Я  должен, хоть с
опозданием, высказатьсЯ по поводу заглавиЯ моей книги.
     €так, madame, Я говорю:
     I. Ћб идеЯх.
     Ђ. Ћб идеЯх вообще.
     а) Ћб идеЯх разумных.
     б) Ћб идеЯх неразумных.
     а) Ћб идеЯх  обыкновенных. b) Ћб идеЯх,  переплетенных в зеленую  кожу.
Џоследние,  в   свою  очередь,  подразделЯютсЯ...   но  это   выЯснитсЯ   из
дальнейшего.
ѓ‹Ђ‚Ђ XIV
     Madame, имеете ли  вы вообще представление об идеЯх? —то такое идеЯ? "‚
этом  сюртуке  есть  удачные идеи",  --  сказал  мой  портной,  с  деловитым
одобрением  рассматриваЯ  редингот, оставшийсЯ  от времен моего  берлинского
щегольства и предназначенный стать скромным шлафроком.  Џрачка моЯ плачетсЯ,
что пастор вбил в голову ее дочери идеи и та стала оттого придурковатой и не
слушает никаких резонов. Ључер Џаттенсен  ворчит по всЯкому поводу: "—то  за
идеЯ! —то за  идеЯ!" Ќо  вчера он был порЯдком раздосадован, когда Я спросил
его, что такое, по его  мнению, идеЯ.  ‘ досадой он  проворчал:  "Ќу, идеЯ и
есть идеЯ! €деЯ  -- это всЯкаЯ чушь, котораЯ лезет в голову". ’акой же смысл
имеет
     141


     это слово, когда гофрат ѓверен из ѓеттингена употреблЯет его в качестве
заглавиЯ книги.
     Ључер Џаттенсен  --  это  человек, который  в темноте  и тумане  найдет
дорогу на  обширной ‹юнебургской  равнине;  гофрат ѓеерен  --  это  человек,
который тоже мудрым инстинктом отыскивает древние караванные пути ‚остока  и
странствует  по ним уже  много  лет невозмутимее и терпеливее,  чем верблюды
былых  времен;  на таких людей можно  положитьсЯ! Џримеру таких  людей  надо
следовать без раздумьЯ, и потому Я озаглавил эту книгу -- "€деи".
     Ќазвание  книги  имеет посему  столь же мало  значениЯ,  как  и  звание
автора;  оно было выбрано последним  отнюдь не из  ученой спеси и ни в  коем
случае  не должно быть  истолковано как  признак тщеславиЯ  с  его  стороны.
Џримите,  madame, мое  смиреннейшее уверение в том, что Я  не тщеславен. ќто
замечание совершенно  необходимо, как вы увидите ниже. џ не тщеславен,  -- и
вырасти целый лес лавров  на  моей голове и пролейсЯ море фимиама в мое юное
сердце --  Я  не стану  тщеславным.  „рузьЯ мои и прочие соотечественники  и
современники  добросовестно  постарались  об  этом. ‚ы знаете,  madame,  что
старые бабы  обычно плюют в сторону своих питомцев, когда посторонние хвалЯт
их красоту, дабы похвала не повредила милым малюткам. ‚ы знаете, madame, что
в ђиме,  когда  триумфатор, увенчанный славой и облаченный в пурпур, въезжал
на золотой  колеснице  с белыми  конЯми через Њарсово поле в город, как  бог
возвышаЯсь  над  торжественной  процессией  ликторов,  музыкантов, танцоров,
жрецов,  рабов, слонов,  трофееносцев,  консулов, сенаторов и воинов, --  то
чернь  распевала  ему вслед насмешливые песенки. Ђ  вы знаете, madame, что в
милой нашей ѓермании много водитсЯ старого бабьЯ и черни.
     Љак было уже говорено, madame, идеи, о которых здесь идет  речь, так же
далеки от  идей Џлатона,  как Ђфины  от ѓеттингена, и на книгу вы  не должны
уповать больше,  чем  на  самого автора. Љак  мог последний вообще возбудить
какие-либо упованиЯ --  одинаково  непонЯтно  и мне, и моим друзьЯм. ѓрафинЯ
ћлиЯ взЯлась устранить это недоразумение; по ее словам, если названный автор
и  высказывает  иногда нечто действительно  остроумное  и  новое, то это  --
чистое притворство
     142


     с  его стороны,  а  в  сущности,  он так же глуп, как и все прочие. ќто
неверно, Я совсем не притворЯюсь; у менЯ что на уме -- то и на Языке; Я пишу
в невинной простоте своей все, что придет мне в  голову, и не моЯ вина, если
из писаний моих иногда получаетсЯ толк.  Ќо, видно, в сочинительстве Я более
удачлив,  чем в Ђльтонской  лотерее,  -- Я  предпочел бы обратное, -- и  вот
из-под пера  моего  выходит немало выигрышей длЯ сердца и кватерн длЯ ума, и
все  это по воле господа  бога, ибо Ћн, отказывающий благочестивейшим певцам
всевышнего и назидательнейшим  поэтам  в  светлых  мыслЯх и  в  литературной
славе, дабы  они из-за чрезмерных  похвал своих земных собратий  не забыли о
небесах,  где ангелами уже приготовлены им жилища, -- Ћн тем щедрее наделЯет
прекрасными мыслЯми  и  мирской славой  нашего брата, грешного, нечестивого,
еретического  писателЯ,  длЯ  коего  небеса  все  равно что заколочены;  так
поступает  он  в божественном  милосердии и снисхождении  своем, дабы беднаЯ
душа,  раз уж она создана, не осталась  ни при  чем  и  хоть тут, на  земле,
испытала долю того блаженства, в коем ей отказано там, на небесах.
     ‘м. ѓете и сочинителей религиозных брошюрок.
     €так,  вы  видите, madame,  что  вам  можно  читать  мои  писаниЯ,  кои
свидетельствуют о милосердии и  снисхождении божьем; Я пишу,  слепо веруЯ во
всемогущество его, в  этом отношении Я должен считатьсЯ истинно христианским
писателем, ведь, --  скажу словами ѓубица, --  начинаЯ  данный  период, Я не
знаю еще, чем закончу его и какой смысл вложу в него, Я всецело  полагаюсь в
этом  на  господа  бога.  Љак  бы  мог  Я писать,  не  будь  у  менЯ  такого
благочестивого   упованиЯ?  ‚  комнате  моей   стоит  сейчас  рассыльный  из
типографии  ‹ангхофа,  дожидаЯсь  рукописи; едва  рожденное  слово, теплым и
влажным, попадет в печать,  и  то, что Я мыслю и чувствую в  настоЯщий  миг,
завтра к полудню может уже стать макулатурой.
     ‹егко  вам,  madame,  напоминать  мне  ѓорациево  "по-пшп  prematur  in
annum"¹. Џравило это,  как  и многие другие такого  же рода, быть
может,  и применимо  в теории,  но  на практике оно никуда не годитсЯ. Љогда
ѓораций преподал писателЯм знаменитое правило на девЯть
     ___________________________________
     1 Џусть рукопись пролежит у тебЯ девЯть лет (лат.).
     143


     лет  оставлЯть свои  сочинениЯ  в  столе,  ему  следовало  одновременно
открыть им рецепт, как прожить  девЯть лет  без пищи. ѓораций выдумывал  это
правило, по всей вероЯтности, сидЯ за  обедом у Њецената  и кушаЯ индейку  с
трюфелЯми, пудинг из фазана в  перепелином  соусе,  котлетки  из жаворонка с
тельтовской морковкой, павлиньи Языки, индийские птичьи гнезда и  бог  весть
что  еще!--  и  притом  все  бесплатно.  Ќо  мы,  на  беду свою,  опоздавшие
родитьсЯ,--мы  живем в другие времена, у наших  меценатов совершенно  другие
принципы;  они полагают, что писатели и кизил лучше созревают, когда полежат
некоторое  времЯ на соломе;  они  полагают,  что  собаки плохо  охотЯтсЯ  за
образами и мыслЯми, когда их чересчур откормЯт; ах! если нынешним  меценатам
и  случитсЯ  покормить какого-нибудь  бедного пса,  то обЯзательно не  того,
которого следует, а  того,  кто меньше других заслуживает подачки, например,
таксу,  котораЯ наловчилась  лизать  руки,  или  крохотную  болонку, котораЯ
ластитсЯ  к  душистому  подолу  хозЯйки,  или  терпеливого  пуделЯ,  который
зарабатывает  свой  хлеб  умением  таскать  поноску, танцевать и  играть  на
барабане...  ‚  то времЯ  как  Я  пишу  эти строки, позади  менЯ  стоит  мой
маленький  мопс  и  лает.  Њолчи, Ђми, не  тебЯ Я имел тут  в виду, -- ты-то
любишь менЯ и следуешь за господином своим в нужде и опасности, ты умрешь на
его могиле, верный до  конца, как любой другой немецкий пес, который, будучи
изгнан  на  чужбину,  ложитсЯ у  ворот  ѓермании,  и голодает,  и  скулит...
€звините менЯ,  madame, Я отвлексЯ, чтобы  дать удовлетворение моему бедному
псу, теперь  Я снова возвращаюсь к ѓорациеву правилу и его непригодности длЯ
девЯтнадцатого  века,  когда  поэты  не  могут   обойтись  без  материальной
поддержки своей дамы -- музы. Ma foi¹, madame! џ не вытерпел бы и
двадцати четырех часов, а не то что девЯти лет, желудок мой мало видит толка
в бессмертии; по зрелом размышлении, Я решил, что соглашусь быть бессмертным
лишь наполовину, но зато сытым -- вполне; и если ‚ольтер хотел отдать триста
лет своей  посмертной славы за  хорошее пищеварение, то Я предлагаю вдвое за
самую пищу. Ђх, и какаЯ же роскошнаЯ,  благоуханнаЯ пища водитсЯ в сем мире!
”илософ Џанглос прав: это -- лучший
     __________________
     1 ЉлЯнусь (фр.).
     144


     из  миров! Ќо в этом лучшем  из  миров  надо  иметь  деньги,  деньги  в
кармане, а не рукопись  в столе.  •озЯин "ЉоролЯ Ђнглии", господин Њарр,  --
сам  тоже писатель и знает  ѓорациево правило, но врЯд ли он стал бы кормить
менЯ девЯть лет, если бы Я вздумал следовать этому правилу.
     ‚  сущности, мне и незачем ему следовать. “  менЯ  столько хороших тем,
что долгие  проволочки мне  ни к чему. Џока в сердце моем  царит любовь, а в
голове  моего ближнего --  глупость, у менЯ не будет недостатка в  материале
длЯ  писаниЯ.  Ђ сердце мое будет любить  вечно, пока на свете есть женщины;
остынет оно  к одной и тотчас  же воспылает к другой; как во ”ранции никогда
не умирает король, так  никогда  не  умирает королева в  моем сердце; лозунг
его: "La reine  est morte, vive la reine!"¹ ’очно так же  никогда
не переведетсЯ и глупость моих ближних. €бо существует лишь одна мудрость, и
она  имеет  определенные границы, но глупостей существует тысЯчи, и все  они
беспредельны. “ченый казуист и духовный пастырь упп говорит даже: "Ќа свете
больше дураков, чем людей".
     ‘м. уппиевы поучительные творениЯ, с. 1121.
     …сли  вспомнить,   что  великий  уппиус   жил  в  ѓамбурге,   то   эти
статистические данные отнюдь не покажутсЯ преувеличенными. џ обретаюсь в тех
же местах и, должен сказать, испытываю приЯтное чувство от сознаниЯ, что все
дураки, которых Я здесь вижу, могут  пригодитьсЯ  длЯ моих  произведений, --
они длЯ менЯ чистый заработок, наличные деньги. Њне везет в настоЯщее времЯ.
ѓосподь благословил менЯ -- дураки особенно пышно уродились в нынешнем году,
а Я, как хороший хозЯин, потреблЯю их очень экономно, сберегаЯ самых удачных
впрок. ЊенЯ  часто  можно  встретить  на  гулЯнье веселым и  довольным.  Љак
богатый купец, с удовлетворением потираЯ руки,  прохаживаетсЯ между Ящиками,
бочками и тюками своего склада, так  прохожу Я среди моих  питомцев. ‚се  вы
принадлежите мне! ‚се вы мне равно дороги, и Я люблю вас, как вы сами любите
деньги, -- а это что-нибудь да значит.
     џ от души рассмеЯлсЯ, услышав недавно, что один из юлпы  моих  питомцев
высказал беспокойство относи-
     ^{______________________________________}¹ Љоролева умерла, да здравствует королева! (фр.)
     145


     тельно того, чем Я под старость буду жить, -- а между тем сам он  такой
капитальный дурак,  что с  него  одного Я  мог  бы  жить,  как  с  капитала.
Ќекоторые дураки длЯ менЯ не просто  наличные деньги,  --  нет,  те наличные
деньги,  которые  Я  заработаю  на  них,  мною  заранее  предназначены   длЯ
определенных целей. ’ак, например, за  некоего  толстого, мЯгко выстеганного
миллиардера  Я  приобрету  себе   некий  мЯгко  выстеганный  стул,   который
француженки  зовут  chaise percee¹.  ‡а его толстую миллиардуру Я
куплю  себе  лошадь.  ‘тоит  мне увидеть этого  толстЯка, -- верблюд  скорее
пройдет  в  царство небесное,  чем  он сквозь игольное  ушко, --  стоит  мне
увидеть на  гулЯнье его  неуклюжую походку  вперевалку, как менЯ  охватывает
странное чувство.  Ќе будучи с ним знакомым, Я  невольно кланЯюсь  ему, и он
отвечает  мне таким сердечным, располагающим поклоном, что  мне  хочетсЯ тут
же,  на  месте, воспользоватьсЯ  его добротой,  и  только нарЯднаЯ  публика,
проходЯщаЯ мимо, служит мне помехой.
     ‘упруга его очень недурна собой, правда у нее только один глаз, но  тем
он  зеленее; нос ее --  как башнЯ, обращеннаЯ к „амаску;  бюст ее широк, как
море,  и  на  нем развеваютсЯ  всевозможные  ленты,  точно  флаги  кораблей,
плывущих по волнам этого морЯ,-- от одного такого зрелища подступает морскаЯ
болезнь; спина ее  очень  мила и пышно округлена, как...--  объект сравнениЯ
находитсЯ  несколько  ниже;  а  на  то,  чтобы  соткать  лазоревый  занавес,
прикрывающий сей  объект,  несомненно,  положили  свою жизнь  многие  тысЯчи
шелковичных  червей.  ‚идите,  madame,  какого  конЯ Я заведу себе!  Љогда Я
встречаюсь на гулЯнье  с этой  особой, сердце мое прыгает в груди, мне так и
хочетсЯ  вскочить  в  седло,  Я  помахиваю  хлыстом,  прищелкиваю  пальцами,
причмокиваю Языком, проделываю ногами  те же  движениЯ,  что и  при верховой
езде, -- гоп! гоп! тпру! тпру! -- и эта  славнаЯ женщина  глЯдит на менЯ так
задушевно, так  сочувственно,  она  ржет глазами, она  раздувает ноздри, она
кокетничает  крупом, она делает курбеты и трусит дальше  мелкой рысцой,  а Я
стою, скрестив руки, смотрю одобрительно ей вслед и обдумываю, пускать ли ее
под уздою или на трензеле и какое седло надеть на нее -- англий-
     ^{______________________________}¹ Љресло с отверстием (фр.).
     146


     ское  или польское,  и  т.  д.  ‹юди,  видЯщие  менЯ  в такой  позе, не
понимают, что привлекает менЯ в этой женщине. ‡лые Языки хотели уже нарушить
покой ее супруга и намекнули ему, что Я смотрю на его половину глазами фата,
но мой почтенный мЯгкокожаный  chaise регсее ответил будто бы,  что  считает
менЯ невинным, даже чуть-чуть  застенчивым юношей, который смотрит на него с
некоторым   беспокойством,   словно   чувствует  настоЯтельную   потребность
сблизитьсЯ,   но  сдерживает   себЯ  по   причине  робкой  стыдливости.  Њой
благородный  конь заметил,  напротив,  что у менЯ  свободные, непринужденные
рыцарские  манеры,  а  мои  предупредительно вежливые  поклоны выражают лишь
желание получить от них приглашение к обеду.
     ‚ы  видите,  madame,  что  мне   может  пригодитьсЯ  любой  человек,  и
адрес-календарь  ЯвлЯетсЯ,  собственно,  описью моего  домашнего  имущества.
Џотому-то Я  никогда не стану  банкротом,  --  ведь  и  кредиторов  своих  Я
умудрЯюсь превратить в источник доходов. Љроме того, Я говорил уже, что живу
очень экономно, чертовски экономно. Ќапример,  пишу Я сейчас, сидЯ в темной,
унылой  комнате  на „юстерштрассе,  но  Я  легко  мирюсь с  этим. ‚едь стоит
захотеть мне, и Я могу  не  хуже моих  друзей и близких очутитьсЯ в цветущем
саду, -- длЯ этого мне потребуетсЯ  лишь реализовать моих питейных клиентов.
Љ последним принадлежат, madame, неудачливые куаферы, разорившиесЯ сводники,
содержатели  трактиров,  которым  самим  теперь  нечего  есть,  --  все  эти
проходимцы хорошо  знают дорогу ко мне  и, получив только  не "на чай", а на
водку,  охотно  посвЯщают менЯ в  скандальную хронику своего  квартала.  ‚ас
удивлЯет, madame, почему Я раз навсегда не выброшу подобный сброд за  дверь?
Ѓог  с вами, madame! ‚едь эти люди -- мои цветы. Љогда-нибудь Я напишу о них
замечательную книгу и  на  гонорар, полученный за нее, куплю себе  сад, а их
красные,  желтые,  синие, пЯтнистые  лица уже  и сейчас  представлЯютсЯ  мне
венчиками  цветов из этого сада. Љакое мне дело, что  длЯ посторонних  носов
эти цветы пахнут  только  водкой, табаком, сыром  и пороком! Њой собственный
нос --  этот дымоход моей головы,  где фантазиЯ,  исполнЯЯ  роль трубочиста,
скользит вверх и вниз,-- утверждает обратное; он улавливает в тех людЯх лишь
аромат роз, жасмина, фиалок, гвоздик и люти-
     147


     ков.   Ћ,  как  приЯтно  будет  мне  сидеть  по   утрам  в  моем  саду,
прислушиватьсЯ  к пенью  птиц,  прогревать на  солнышке свои кости,  вдыхать
свежий запах зелени и, глЯдЯ на цветы, вспоминать старых забулдыг!
     Џока  что   Я  продолжаю   сидеть  в  моей  темной  комнате  на  темной
„юстерштрассе и довольствуюсь тем, что собираюсь повесить на  среднем  крюке
величайшего  обскуранта нашей  страны. "Mais,  est-ce que  vous verrez  plus
clair alors?"¹ Ќатурально, madame, --  только не истолкуйте ложно
мои  слова: Я  повешу не его  самого,  а  лишь  хрустальную  люстру, которую
приобрету за гонорар, добытый из него пером. Ќо, между прочим, Я  думаю, что
еще лучше было бы  и во всей стране сразу стало бы  светлее,  если бы вешали
самих  обскурантов  in  natura².  Ќо  раз  подобных  людей нельзЯ
вешать,  надо клеймить их. џ опЯть-таки выражаюсь фигурально,-- Я клеймлю in
ef-figie³. Џравда, господин фон Ѓельц, -- он бел и непорочен, как
лилиЯ,--  прослышал,  будто  Я  рассказывал  в  Ѓерлине,  что  он  заклеймен
по-настоЯщему.  †елаЯ  быть  обеленным, этот  дурак заставил соответствующую
инстанцию  осмотреть  его и письменно  удостоверить, что  на  спине  его  не
вытиснен  герб,--  эту  отрицательную гербовую грамоту  он  считал дипломом,
открывающим ему доступ в высшее общество,  и был поражен, когда его все-таки
вышвырнули вон; а теперь  он призывает проклЯтиЯ на мою злополучную голову и
намереваетсЯ  при первой же  возможности  пристрелить  менЯ  из  зарЯженного
пистолета. Ђ как  вы думаете, madame, чем Я собираюсь защищатьсЯ? Madame, за
этого дурака,  то есть за гонорар, который Я  выжму из -него,  Я куплю  себе
добрую  бочку рюдесгеймского рейнвейна.  џ  упоминаю об  этом,  чтобы вы  не
принЯли  за  злорадство мою веселость при встрече на улице с  господином фон
Ѓельцом. “верЯю вас, madame,--Я вижу в нем только любезный  мне рюдесгеймер.
…два  лишь Я взглЯну  на  него,  как менЯ  охватывает блаженнаЯ истома,  и Я
невольно  принимаюсь напевать: "Ќа ђейне,  на ђейне,  там зреют наши  лозы",
"’от образ так  чарующе красив", "Ћ белаЯ дама...".  Њой  рюдесгеймер глЯдит
при этом весьма кисло -- можно
     ________________________________
     1 Ќо разве вы от этого будете лучше видеть? (фр.)
     2 ‚ натуре (лат.).
     3 ‚ изображении (лат.), то есть заочно.
     148


     подумать, будто в состав  его входЯт только Яд  и желчь, но уверЯю вас,
madame,   это  настоЯщее   зелье;   хоть  на   нем  и  не  выжжено   клейма,
удостоверЯющего его подлинность, знаток и  без того  сумеет оценить его. џ с
восторгом примусь за  этот бочонок; а если он начнет сильно бродить и станет
угрожать  опасным  взрывом,  придетсЯ  на  законном  основании  сковать  его
железными обручами.
     €так, вы видите, madame, что  за менЯ вам нечего тревожитьсЯ. џ  вполне
спокойно смотрю в будущее. ѓосподь благословил менЯ земными дарами;  если он
и не пожелал  попросту наполнить мой  погреб  вином, все же он позволЯет мне
трудитьсЯ  в его  винограднике; а собрав  виноград,  выжав его под прессом и
разлив в чаны, Я могу вкушать светлый божий дар; и если дураки  не летЯт мне
в  рот жареными,  а попадаютсЯ обычно  в сыром и неудобоваримом  виде,  то Я
умудрЯюсь  до тех пор перчить, тушить, жарить,  вращать их на  вертеле, пока
они не становЯтсЯ  мЯгкими и  съедобными. ‚ы получите  удовольствие, madame,
если  Я соберусь как-нибудь устроить большое пиршество, Madame, вы  одобрите
мою  кухню.  ‚ы  признаете,  что  Я умею принЯть  своих  сатрапов  не  менее
помпезно,  чем некогда великий Ђгасфер, который царствовал над ста двадцатью
семью областЯми,  от €ндии  до  ќфиопии.  џ отберу на  убой  целые гекатомбы
дураков. ’от великий филосел,  который, как некогда  ћпитер,  в  образе быка
домогаетсЯ расположениЯ …вропы, пригодитсЯ на говЯжье  жаркое; жалкий творец
жалостных  трагедий,  показавший нам, на  фоне жалкого бутафорского  царства
персидского, жалкого Ђлександра, на котором не  заметно ни малейшего влиЯниЯ
ЂристотелЯ,--этот поэт поставит к моему столу  превосходнейшую свиную голову
с  приличной случаю кисло-сладкой  усмешкой,  с ломтиком  лимона  в зубах, с
гарниром из  лавровых листьев, искусно приготовленным умелой кухаркой; певец
коралловых уст, лебединых шей, трепещущих белых грудок,  милашечек, лЯжечек,
Њимилишечек, поцелуйчиков, асессорчиков, а именно ѓ. Љлаурен, или, как зовут
его  благочестивые  бернардинки  с   ”ридрих-штрассе:   "Ћтец  Љлаурен!  Ќаш
Љлаурен!"  -- вот кто  доставит  мне  все те  блюда, которые  он с пылкостью
воображениЯ,   достойной  сластолюбивой   горничной,  умеет  так   заманчиво
расписать в своих ежегодных карманных
     149


     сборничках непристойностей; в придачу он поднесет нам еще особо лакомое
кушанье  из  сельдерейных   корешочков:  "Џосле   чего  сердечко   застучит,
вожделеЯ!"   Ћдна  умнаЯ  и  тощаЯ  придворнаЯ  дама,  у   которой  годна  к
употреблению лишь голова, даст нам  соответственное блюдо,  а именно спаржу.
Ќе будет у нас недостатка и в геттингенских сосисках, в гамбургской ветчине,
в померанской  гусиной  грудинке, в бычьих  Языках, пареных телЯчьих мозгах,
бараньих головах,  вЯленой треске и  в  разных  видах студней, в  берлинских
пышках, венских тортах, в конфетках...
     Madame, Я уже  мысленно успел испортить себе желудок. Љ черту  подобные
излишества!  Њне это не под силу.  “ менЯ плохое пищеварение.  ‘винаЯ голова
действует  на менЯ  так  же,  как  и  на  остальную немецкую публику,  потом
приходитсЯ  закусывать  салатом  из ‚илибальда Ђлексиса, он имеет  очищающее
действие.  Ћ, эта  гнуснаЯ  свинаЯ голова с еще более  гнусной приправой! Ќе
ѓрецией и не Џерсией отдает она, а чаем с зеленым  мылом. Љликните мне моего
толстого миллиардурнЯ!
ѓ‹Ђ‚Ђ XV
     Madame,  Я вижу  легкое облако неудовольствиЯ на вашем прекрасном челе,
вы  словно спрашиваете менЯ: справедливо  ли так  разделыватьсЯ  с дураками,
сажать их  на  вертел, рубить,  шпиговать и уничтожать в  таком  количестве,
какое не  может  быть  потреблено мной  самим  и потому  становитсЯ  добычей
пересмешников и раздираетсЯ их острыми клювами, между тем как вдовы и сироты
вопЯт и стенают...
     Madame, c'est  la  guerre!^l џ открою вам сейчас, в  чем весь
секрет: хоть сам Я и не из числа  умных, но  Я примкнул к этой партии, и вот
уже 5588  лет,  как мы  ведем войну с  дураками.  „ураки считают, что мы  их
обездолили, они утверждают, будто  на свете имеетсЯ определеннаЯ доза разума
и эту дозу умные  -- бог  весть какими путЯми  -- забрали всю без остатка, и
потому столь часты вопиющие примеры, когда один человек присваивает себе так
много разума, что сограждане его и даже всЯ страна
     ^{_________________________}¹ ќто война! (фр.)
     150


     должны  пребывать в темноте.  ‚от где тайнаЯ  причина  войны,  и  войны
поистине  беспощадной.  “мные ведут  себЯ, как  им  и полагаетсЯ, спокойнее,
сдержаннее   и   умнее,   они  отсиживаютсЯ   в  укреплениЯх  своих  древних
Ђристотелевых твердынь, у них много оружиЯ и много  боевых припасов, -- ведь
они сами выдумали порох; лишь времЯ от времени они, метко прицелЯсь, бросают
бомбы в  стан врагов. Ќо, к сожалению, последние  слишком многочисленны, они
оглушают  своим  криком и  ежедневно  творЯт мерзость,  ибо воистину  всЯкаЯ
глупость  мерзка  длЯ  умного.  €х  военные хитрости  часто  очень  коварны.
Ќекоторые вожди  их  великой армии остерегаютсЯ  обнародовать тайную причину
войны. Ћни слышали, что один известный своей фальшивостью человек,  доведший
фальшь  до  предела  и написавший  даже фальшивые  мемуары,  а  именно ”уше,
когда-то   сказал:   "Les    paroles    sont    faites   pour   cacher   nos
pensees"¹,-- и вот они говорЯт много слов, дабы скрыть, что у них
вовсе нет мыслей, и произносЯт длинные речи, и  пишут  толстые книги, и если
послушать их, то они  превозносЯт до небес единственно благодатный  источник
мыслей  --  разум, и  если  посмотреть  на них, то  они занЯты  математикой,
логикой,  статистикой,  усовершенствованием  машин,  гражданскими  идеалами,
кормом длЯ скота  и  т. п., и как обезьЯна тем смешнее, чем вернее подражает
человеку,  так и дураки тем смешнее, чем больше притворЯютсЯ умными.  „ругие
предводители великой армии  откровеннее  --  они сознаютсЯ,  что  на их долю
выпало не много  разума,  что,  пожалуй, им и вовсе не досталось его, но при
этом никогда  не преминут добавить: в разуме  небольшаЯ  сладость,  и вообще
цена ему невелика. Ѓыть  может, оно  и  верно, но, к несчастью, им недостает
разума даже длЯ того, чтобы  доказать это.  ’огда они начинают  прибегать  к
различным  уловкам, открывают  в  себе новые силы,  заЯвлЯют,  что силы эти,
как-то:  душа,  вера, вдохновение -- не менее, а в иных  случаЯх даже  более
могущественны, чем разум,  и утешаютсЯ подобным  суррогатом разума, подобным
паточным  разумом.  ЊенЯ,   несчастного,   они  ненавидЯт  особенно  сильно,
утверждаЯ, что  Я  искони принадлежал к  ним,  что  Я отщепенец, перебежчик,
разорвавший свЯщенные узы, что теперь
     __________________________________
     1 ‘лова даны, чтобы скрывать наши мысли (фр.).
     151


     Я стал еще шпионом и, разведываЯ исподтишка их, дураков, замыслы, потом
передаю эти  замыслы на осмеЯние  своим новым  товарищам; к тому же, мол,  Я
настолько глуп, что даже не понимаю, что эти последние  заодно  высмеивают и
менЯ  самого и  ни в какой  мере не считают  своим. ‚ этом дураки совершенно
правы.
     „ействительно,  умные  не  считают менЯ  своим, и скрытое хихиканье  их
часто относитсЯ ко мне. џ отлично знаю это, только не подаю вида. ‘ердце мое
втайне обливаетсЯ кровью,  и, оставшись один,  Я плачу горькими  слезами.  џ
отлично знаю, как неестественно мое положение : что бы Я ни сделал, в глазах
умных --  глупость, в  глазах дураков  -- мерзость. Ћни  ненавидЯт менЯ, и Я
чувствую теперь истину слов: "’Яжел  камень, и песок тЯжесть, но гнев глупца
тЯжелее  обоих".  €  ненависть  их  имеет  основаниЯ. ќто чистаЯ  правда,  Я
разорвал  свЯщеннейшие  узы;  по всем  законам божеским  и  человеческим мне
надлежало жить и умереть среди дураков. € как бы хорошо было мне с ними! Ћни
и  теперь  еще, пожелай Я  возвратитьсЯ, принЯли  бы  менЯ  с распростертыми
объЯтиЯми. Ћни по глазам  моим старались бы прочесть,  чем угодить мне.  Ћни
каждый  день  звали бы  менЯ на обед, а  по вечерам приглашали бы  с собой в
гости и  в  клубы, и  Я  мог бы играть с  ними  в вист,  курить, толковать о
политике; если бы Я при этом стал зевать, за моей спиной говорили бы: "ЉакаЯ
прекраснаЯ душа!  ‘колько в нем  истинной  веры!" -- позвольте  мне, madame,
пролить слезу умилениЯ,-- ах! и  пунш  Я  бы пил  с  ними,  пока на менЯ  не
снисходило бы настоЯщее вдохновение,  и тогда они  относили  бы менЯ домой в
портшезе, беспокоЯсь, как  бы Я не простудилсЯ, и один спешил бы подать  мне
домашние туфли, другой -- шелковый шлафрок, третий -- белый ночной колпак; а
потом  они  сделали бы менЯ экстраординарным профессором, или  председателем
человеколюбивого  общества,  или главным  калькулЯтором,  или  руководителем
римских раскопок: ведь Я именно такой человек, которого можно приспособить к
любому делу, ибо  Я  очень  хорошо  умею  отличать  латинские  склонениЯ  от
спрЯжений  и  не  так легко,  как  некоторые  другие, приму сапог  прусского
почтальона за этрусскую вазу.  ЊоЯ душа, моЯ вера, мое вдохновение  могли бы
принести  в  часы  молитвы   великую   пользу   мне  самому;   наконец,  мой
замечательный поэтический талант оказал бы мне
     152


     большие услуги  в дни рождений  и бракосочетаний высоких  особ; недурно
также было бы, если бы Я  в большом национальном эпосе  воспел тех героев, о
которых нам достоверно известно, что из  их истлевших трупов выползли черви,
выдающие себЯ за их потомков.
     Ќекоторые люди, не родившиесЯ дураками и обладавшие некоторым  разумом,
ради  таких  выгод  перешли в лагерь  дураков  и живут  там припеваючи, а те
глупости, которые вначале давались им еще не  без внутреннего сопротивлениЯ,
теперь  стали их второй  натурой, и они по совести могут  считатьсЯ  уже  не
лицемерами, а  истинно  верующими.  Ћдин  из  их числа,  в  чьей  голове  не
наступило  еще  полного затмениЯ,  очень  любит менЯ,  и недавно,  когда  мы
остались с  ним  наедине, он  запер дверь  и  произнес серьезным  тоном:  "Ћ
глупец, ты, что мнишь себЯ мудрым,  но не имеешь и той крупицы разума, какой
обладает младенец во чреве матери!  ђазве  не  знаешь ты,  что сильные  мира
возвышают лишь тех, кто унижаетсЯ перед ними и почивает их кровь благороднее
своей? Ђ к тому же  еще ты не ладишь со столпами благочестиЯ в нашей стране.
ђазве так трудно  молитвенно закатывать глаза,  засовывать набожно сложенные
руки в  рукава  сюртука, склонЯть голову  на грудь, как  подобает  смиренной
овечке, и шептать заученные наизусть изречениЯ из Ѓиблии! ‚ерь мне,  ни одна
сиЯтельнаЯ особа не заплатит тебе за твое безбожие, любвеобильные праведники
будут  ненавидеть, поносить и преследовать тебЯ, и ты не сделаешь карьеры ни
на небесах, ни на земле!"
     Ђх!  ‚се это верно! Ќо что делать, если Я  питаю  несчастную страсть  к
богине разума! џ люблю ее, хоть и не встречаю взаимности. џ жертвую ей всем,
а она ни в чем не поощрЯет менЯ. џ не могу отказатьсЯ от нее. €, как некогда
иудейский царь  ‘оломон, чтобы  не  догадались его  иудеи,  в "Џесни песней"
воспел  христианскую  церковь  под   видом  чернокудрой,  пылающей  страстью
девушки, так  Я в бесчисленных песнЯх  воспел ее полную противоположность, а
именно разум, под видом белой холодной девы,  котораЯ и манит, и отталкивает
менЯ,  то улыбаетсЯ, то хмуритсЯ, а  то просто поворачиваетсЯ ко мне спиной.
ќта тайна  моей несчастной любви,  которую Я скрываю  от всех, может служить
вам, madame, мери-
     153


     лом  длЯ оценки моей глупости, --  отсюда вы  видите, что моЯ  глупость
носит  совершенно  исключительный  характер,  величественно  возвышаЯсь  над
обычным   человеческим   недомыслием.  Џрочтите  моего   "ђатклифа",   моего
"Ђльманзора", мое "‹ирическое интермеццо". ђазум! ђазум! Ћдин лишь разум! --
и  вы испугаетесь высот моей  глупости. џ  могу сказать словами  Ђгура, сына
€акеева: "Џодлинно, Я невежда между  людьми, и человеческого  разума  нет во
мне". ‚ысоко  над землей вздымаютсЯ вершины дубов,  высоко над  дубами парит
орел, высоко над  орлом плывут облака, высоко  над облаками горЯт звезды ...
madame, не слишком ли это высоко длЯ вас? Eh bien¹,-- высоко  над
звездами витают  ангелы,  высоко над ангелами царит... нет, madame, выше моЯ
глупость  не  может  поднЯтьсЯ, она  и  так достигла достаточных  высот.  …е
одурманивает  собственнаЯ  возвышенность.  Ћна  делает  из менЯ  великана  в
семимильных сапогах. ‚ обеденное времЯ у менЯ такое чувство, как будто Я мог
бы  съесть всех слонов €ндостана  и  поковырЯть  потом  в зубах  колокольней
‘трасбургского собора; к  вечеру Я  становлюсь до  того  сентиментален,  что
мечтаю  выпить  весь  небесный  Њлечный Џуть, не задумываЯсь  над  тем,  что
маленькие  неподвижные звезды не переварЯтсЯ и застрЯнут в желудке;  а ночью
мне окончательно нет  удержу, в голове моей происходит конгресс всех народов
современности  и  древности,  там  собираютсЯ египтЯне,  мидЯне, вавилонЯне,
карфагенЯне,   римлЯне,   персы,  иудеи,  ассирийцы,  берлинцы,   спартанцы,
франк-фуртцы, филистеры, турки, арабы, арапы... Madame, слишком  утомительно
было бы описывать  здесь  все эти народы; почитайте  сами  ѓеродота,  ‹ивиЯ,
немецкие   газеты,   ЉурциЯ,  ЉорнелиЯ  Ќепота,   "‘обеседник".  Ђ  Я   пока
позавтракаю.  Ќынче утром что-то неважно  пишетсЯ: сдаетсЯ  мне, что господь
бог  менЯ  покинул. Madame, Я  боюсь  даже, что вы заметили это раньше менЯ.
Ѓолее  того, сдаетсЯ  мне,,  что  истиннаЯ  благодать  божьЯ сегоднЯ  еще не
посещала менЯ.  Madame, Я  начну новую  главу  и расскажу  вам,  как Я после
смерти Le Grand приехал в ѓодесберг.
     ___________________
     1 ’ак вот (фр.).
     154


ѓ‹Ђ‚Ђ XVI
     Џриехав в ѓодесберг,  Я вновь сел у ног  моей прекрасной подруги: подле
менЯ лег ее каштановый пес, и оба мы стали смотреть вверх, в ее глаза.
     Ѓоже правый! ‚ глазах этих заключено было все великолепие земли и целый
свод  небесный сверх  того.  ѓлЯдЯ  в  те  глаза,  Я  готов  был  умереть от
блаженства, и умри Я  в такой миг, душа моЯ прЯмо перелетела  бы в те глаза.
Ћ,  Я не  в  силах  описать  их!  џ  отыщу  в  доме  длЯ умалишенных  поэта,
помешавшегосЯ от любви, и  заставлю его добыть из глубины  безумиЯ  образ, с
которым Я мог  бы сравнить те  глаза, -- между нами говорЯ, Я  сам, пожалуй,
достаточно  безумен,  чтобы  обойтись  без  помощника  в  этом  деле.   "God
cL.n¹ -- сказал как-то один англичанин.-- Љогда она окидывает вас
сверху донизу таким спокойным взглЯдом,  то у вас  тают  медные  пуговицы на
фраке  и  сердце  к ним  в  придачу".--"F...e!²  --  сказал  один
француз.--“  нее глаза крупнейшего калибра.  Џопадет такой  тридцатифунтовый
взглЯд  в  человека,-- трах! --  и он влюблен".  ’ут же присутствовал  рыжий
адвокат из Њайнца, и он сказал: "…е глаза похожи на две чашки черного кофе",
--  он хотел сказать  нечто очень  сладкое, так как  сам всегда клал  в кофе
неимоверно много сахару.  Џлохие сравнениЯ! Њы с каштановым псом лежали тихо
у  ног  прекрасной  женщины, смотрели и  слушали. Ћна  сидела  подле старого
седовласого  воина   с  рыцарской  осанкой  и   с  поперечными   шрамами  на
изборожденном  морщинами  челе.  Ћни  говорили  между собой  о  семи  горах,
освещенных  вечерней  зарей, и  о  голубом ђейне, спокойно и широко катившем
невдалеке свои  воды. —то  было нам до ‘емигорьЯ,  и  до вечерней зари, и до
голубого  ђейна  с  плывшими  по нему  белопарусными челнами,  и  до музыки,
доносившейсЯ  с одного  из них, и до глупого студента, который  пел  там так
томно и  нежно! Њы --  Я  и  каштановый  пес --  глЯдели  в  глаза  подруги,
всматривались  в  ее лицо,  которое,  подобно месЯцу  из темных  туч,  сиЯло
алеющей бледностью из-под черных  кос и кудрей. “ нее были строгие греческие
черты со смелым изгибом губ, овеЯнных печалью, покоем
     _____________________
     1 —ерт побери (англ.).
     2 ”ранцузское ругательство.
     155


     и  детским своеволием; когда она  говорила,  слова неслись откуда-то из
глубины,  почти как  вздохи,  но  вылетали нетерпеливо и быстро. € когда она
заговорила  и  речь  ее  полилась  с прекрасных уст,  как  светлый  и теплый
цветочный дождь, --  о!  тогда отблеск вечерней  зари лег  на  мою  душу,  с
серебрЯным  звоном  заструились в  ней воспоминаниЯ  детства,  но Явственней
всего, как колокольчик, зазвучал в душе моей голос маленькой ‚ероники... € Я
схватил прекрасную руку подруги, и  прижал ее к своим глазам, и не  отпускал
ее, пока в  душе моей не замер  звон,-- тогда Я вскочил и рассмеЯлсЯ,  а пес
залаЯл, и морщины  на  лбу  старого генерала обозначились суровее, и  Я  сел
снова  и снова схватил прекрасную  руку, поцеловал  ее и стал рассказывать о
маленькой ‚еронике.
ѓ‹Ђ‚Ђ XVII
     Madame, вы желаете, чтобы Я описал наружность маленькой ‚ероники?  Ќо Я
не  хочу описывать ее. ‚ас,  madame, нельзЯ заставить читать дольше, чем вам
хочетсЯ, а Я,  в свою очередь, имею право писать только то, что хочу. Њне же
хочетсЯ описать сейчас ту прекрасную руку, которую Я поцеловал  в предыдущей
главе.
     Џрежде всего Я должен сознатьсЯ, что не был  достоин целовать эту руку.
’о была  прекраснаЯ рука,  тонкаЯ,  прозрачнаЯ, гладкаЯ, мЯгкаЯ,  ароматнаЯ,
нежнаЯ, ласковаЯ...  нет, право,  мне придетсЯ послать в аптеку прикупить на
двенадцать грошей эпитетов.
     Ќа среднем  пальце  было надето  кольцо с жемчужиной, -- мне никогда не
приходилось видеть жемчуг в более жалкой роли,  -- на безымЯнном красовалось
кольцо с  синей  геммой,  --  Я  часами  изучал  по ней  археологию,  --  на
указательном сверкал бриллиант -- то был  талисман; пока Я глЯдел на него, Я
чувствовал себЯ счастливым, ибо  где был он, был и палец со  своими четырьмЯ
товарищами--а всеми пЯтью пальцами она часто била менЯ по губам. Џосле  этих
манипулЯций Я  твердо  уверовал в магнетизм. Ќо била она не больно и  только
когда Я заслуживал того какими-нибудь нечестивыми речами; а побив менЯ,  она
тотчас жалела об этом,  брала  пирожное, разламывала его надвое, давала одну
половину мне, а другую -- каштановому псу и, улыбаЯсь, говорила: "‚ы оба
     156


     живете  без религии и потому не можете спастись. Ќадо вас на этом свете
кормить пирожными, раз на небесах длЯ вас не будет накрыт стол". Ћтчасти она
была  права,--  в те времена  Я отличалсЯ Ярым атеизмом, читал ’омаса Џейна,
"Systeme de  la nature"¹, "‚естфальский вестник"  и лейермахера,
растил  себе бороду и разум и собиралсЯ примкнуть к рационалистам. Ќо  когда
прекраснаЯ  рука  скользила   по  моему  лбу,  разум  мой  смолкал,  сладкаЯ
мечтательность овладевала  мной,  мне чудились вновь  благочестивые  гимны в
честь девы Њарии и Я вспоминал маленькую ‚еронику.
     Madame,  вам  трудно представить себе,  как  прелестна  была  маленькаЯ
‚ероника, когда лежала в своем маленьком  гробике! ‡ажженные свечи,  стоЯщие
вокруг,  бросали блики  на бледное улыбающеесЯ  личико,  на красные шелковые
розочки и  на шелестЯщие  золотые блестки, которыми  были украшены головка и
платьице покойницы. ЃлагочестиваЯ  “рсула привела менЯ вечером  в эту  тихую
комнату, и когда Я увидел маленький  трупик на столе, окруженный лампадами и
цветами,  Я  принЯл  его  сперва за красивую восковую  фигурку  какой-нибудь
свЯтой;  но  затем Я узнал милые черты  и спросил, смеЯсь,  почему маленькаЯ
‚ероника лежит так тихо. € “рсула сказала: "’ак бывает в смерти".
     €  когда  она  сказала: "’ак бывает  в  смерти"...  но нет,  Я не  хочу
рассказывать сегоднЯ эту историю, она  слишком  растЯнулась бы; мне пришлось
бы сперва поговорить о хромой сороке, котораЯ ковылЯла по „ворцовой  площади
и  которой было триста  лет от роду, а от  таких  вещей  не мудрено впасть в
меланхолию.  Њне  захотелось  вдруг  занЯть вас иной  историей, она  гораздо
занЯтней  и  будет  здесь вполне уместна,  --  ведь о ней-то,  собственно, и
должна была повествовать эта книга.
ѓ‹Ђ‚Ђ XVIII
     „ушой рыцарЯ владели ночь и скорбь. Љинжалы клеветы  больно ранили его,
и когда он брел по площади ‘вЯтого Њарка, сердце его,  казалось  ему, готово
было разбитьсЯ и истечь кровью. Ќоги его подгибались от
     ________________________
     1 "‘истему природы".
     157


     усталости, -- как  благородную дичь, травили его целый день, а день был
летний  и жаркий, --  пот стекал с его лба, и когда он опустилсЯ  в гондолу,
глубокий вздох вырвалсЯ у него. Ќе думаЯ ни  о чем, сидел он в черной кабине
гондолы, и,  плавно  качаЯ,  несли его бездумные  волны давно знакомым путем
прЯмо  в Ѓренту,  а  когда  он  остановилсЯ у давно  знакомого  дворца,  ему
сказали, что синьора ‹аура в саду.
     Ћна стоЯла,  прислонЯсь  к статуе  ‹аокоона, подле куста  красных роз в
конце террасы, недалеко от  плакучих  ив,  которые  печально склонЯютсЯ  над
струЯщейсЯ мимо рекой. “лыбаЯсь, стоЯла она -- хрупкий образ любви, овеЯнный
ароматом роз.  Ћн  же пробудилсЯ от мрачного сна и весь вдруг  растворилсЯ в
нежности и страсти. "‘иньора ‹аура,-- произнес  он,-- Я несчастен и подавлен
злобой, нуждой и  обманом..." Ћн  запнулсЯ на  миг и пролепетал: "Ќо Я люблю
вас!"  ђадостнаЯ  слеза  блеснула  в его  глазах. ‘ увлажненными  глазами  и
пылающими губами вскричал он: "Ѓудь моей, дитЯ, люби менЯ!"
     ’емный  покров тайны лежит на этом часе, ни один смертный не знает, что
ответила синьора ‹аура,  и если спросить ее ангела-хранителЯ на небесах,  он
закроет лицо, вздохнет и промолчит.
     „олго  еще стоЯл рыцарь один подле статуи ‹аокоона, черты его тоже были
искажены страданьем и  мертвенно-бледны, бессознательно обрывал он  лепестки
роз на кусте,  ломал  и мЯл  молодые бутоны, -- куст этот не цвел с тех  пор
никогда,  -- вдали рыдал безумный  соловей, плакучие ивы шептались тревожно,
глухо рокотали прохладные волны Ѓренты, ночь  засиЯла месЯцем и звездами, --
прекраснаЯ звезда, прекраснейшаЯ из всех, упала с небес.
ѓ‹Ђ‚Ђ XIX
     Vous pleurez, madame?¹
     Ћ, пусть глаза, льющие сейчас столь прекрасные слезы, долго еще озарЯют
мир своими лучами, и  пусть  теплаЯ роднаЯ  рука  прикроет их  в далекий час
кончины!
     _________________________
     1 ‚ы плачете, мадам? (фр.)
     158


     ЊЯгкаЯ  подушка может служить  отрадой в смертный час, пусть будет  она
вам дана. € когда прекраснаЯ усталаЯ голова поникнет на нее и  черные локоны
рассыплютсЯ по  бледнеющему лицу, --  о, пусть  тогда господь воздаст вам за
слезы,  пролитые  надо мной! -- ведь рыцарь  тот, которого вы оплакивали,  Я
сам. џ сам -- тот странствующий рыцарь любви, рыцарь упавшей звезды.
     Vous pleurez, madame?
     Ћ, мне знакомы эти слезы! Љ  чему притворЯтьсЯ дольше? ‚едь вы, madame,
и  есть та прекраснаЯ женщина, котораЯ еще  в ѓодесберге  проливала ласковые
слезы, когда Я рассказывал  печальную сказку моей жизни,  --  как  перлы  по
розам, катились прекрасные  капли по  прекрасным щекам, -- пес молчал, замер
вечерний звон  в Љенигсвинтере,  ђейн рокотал все  тише,  ночь набросила  на
землю свой черный плащ, а Я сидел у ваших  ног, madame, и смотрел вверх,  на
усеЯнное звездами небо. ‘начала Я принЯл и ваши глаза за  две звезды,  -- но
как можно спутать такие прекрасные глаза со  звездами? ќти холодные небесные
светила  не  умеют плакать  над несчастьем человека, который так несчастлив,
что сам не может больше плакать.
     “ менЯ  были еще особые причины без  ошибки  узнать эти глаза,--в  этих
глазах жила душа маленькой ‚ероники.
     џ  высчитал,  madame,  что вы родились в тот  самый  день,  как  умерла
маленькаЯ ‚ероника. €оганна из Ђндернаха предсказала мне, что в ѓодесберге Я
вновь  найду маленькую  ‚еронику,--  и  Я  тотчас  узнал  вас.  ‚ы  неудачно
надумали, madame, умереть именно тогда, когда только  начались самые веселые
игры.  ‘  того  днЯ, как  благочестиваЯ  “рсула сказала  мне: "’ак  бывает в
смерти",  -- Я  стал  одиноко и  задумчиво  бродить  по  обширной  картинной
галерее,  но  картины уже  не нравились  мне, как прежде, они  словно  вдруг
поблекли, одна лишь сохранила  Яркость красок. ‚ы знаете, madame, о какой из
них Я говорю.
     Ћна изображала султана и султаншу „ели.
     Џомните, madame, как мы часами простаивали  перед ней, а  благочестиваЯ
“рсула  загадочно усмехалась,  когда  посетители замечали  большое  сходство
между нашими лицами и лицами на картине? Madame, Я нахожу, что вы
     159


     очень  удачно  изображены  на  той  картине;  даже  трудно  понЯть, как
художнику удалось передать все так верно, вплоть до нарЯда, который вы тогда
носили. ѓоворЯт,  он  был помешан и видел ваш  образ во сне.  Ђ не может  ли
быть, что душа его скрывалась в том большом свЯщенном павиане, который тогда
состоЯл при вас жокеем? ‚ этом случае он  не  мог  не  помнить о серебристом
покрывале, которое он сам однажды испортил,  залив его  красным вином. џ рад
был, что вы перестали  носить  его, оно не  особенно  шло к вам; да и вообще
европейское платье более к лицу женщинам, нежели индийское. Џравда, красивые
женщины  красивы  в любом нарЯде.  ‚ы  помните,  madame,  как один галантный
брамин, --  он был похож на ѓанешу, бога со слоновым хоботом, едущего верхом
на мыши,--сказал  вам как-то комплимент, что божественнаЯ Њанека, нисходЯ из
золотого дворца €ндры к царственному подвижнику ‚исвамитре, без сомнениЯ, не
была красивее вас, madame!
     ‚ы не помните такого случаЯ? ‘  тех пор как вы услышали это, прошло  не
больше трех тысЯч лет, а красивые женщины обычно не так скоро забывают слова
тонкой лести.
     Ќо к мужчинам индийское  платье идет гораздо больше, чем европейское. Ћ
мои пунцовые,  расшитые цветами лотоса делийские панталоны! Ѓудь вы на мне в
тот день, когда Я стоЯл перед синьорой ‹аурой и молил о любви, -- предыдущаЯ
глава  окончилась  бы иначе. Ќо,  увы! Ќа  мне  были тогда  соломенно-желтые
панталоны, сотканные убогим китайцем в Ќанкине, -- моЯ погибель была выткана
в них,--и Я стал несчастным.
     —асто в маленькой немецкой  кофейне  сидит молодой  человек и  спокойно
попивает  кофе, а между тем в  огромном  далеком  Љитае растет  и зреет  его
погибель:  там  ее  прЯдут  и  ткут, а потом, несмотрЯ  на высокую Љитайскую
стену,  она  находит путь к молодому человеку,  который принимает ее за пару
нанковых панталон, беспечно надевает их -- и становитсЯ  несчастным. Madame,
в маленькой груди  человека может укрытьсЯ очень много страданиЯ, и укрытьсЯ
так хорошо, что беднЯга сам по целым днЯм не чувствует его, живет не тужа, и
плЯшет,  и  насвистывает,  и  весело поет  -- тралаллала,  тралаллала  трала
лла-ла-ла-ла-ла!..
     160


ѓ‹Ђ‚Ђ XX
     Ћна была пленительна, и
     он был пленен ею; он же плени
     тельным не был, и она им не пле
     нилась.
     . ‘тараЯ пьеса
     € вот из-за такой глупой истории  вы хотели застрелитьсЯ? Madame, когда
человек хочет  застрелитьсЯ,  будьте уверены, у него  всегда  достаточно длЯ
того оснований, но сознает ли он сам  эти основаниЯ -- вот в чем  вопрос. „о
последнего мгновениЯ разыгрываем мы  сами с собой комедию. Њы маскируем даже
свое страдание и, умираЯ от сердечной раны, жалуемсЯ на зубную боль.
     Madame, вы, должно быть, знаете средство от зубной боли?
     “ менЯ же  была  зубнаЯ  боль  в сердце.  ќто  тЯжелый  недуг,  от него
превосходно  помогает свинцоваЯ  пломба  и  тот зубной порошок,  что изобрел
Ѓертольд варц.
     ‘траданье, как червь, все точило и точило мое сердце, бедный китаец тут
ни при  чем, это страдание Я принес с собой в мир. Ћно лежало со  мной уже в
колыбели, и  моЯ мать, баюкаЯ менЯ, баюкала и его, и когда песни ее навевали
на  менЯ сон,  оно  засыпало  вместе со мной  и пробуждалось, лишь  только Я
открывал глаза. Џо  мере того как Я становилсЯ больше, росло  и страдание, и
стало, наконец, безмерно большим и разорвало мое...
     Џоговорим  лучше  о  другом  --  о  венчальном  уборе, о  маскарадах, о
свадебных пирах и веселье -- тралаллала, тралаллала, тралалла-ла-ла-ла-ла!..
     161


—Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ
     ‚тораЯ часть "Џутевых картин"  была опубликована  в 1827  году,  в  нее
входили  также второй цикл стихов "‘еверного морЯ" (см. т. 1  наст,  изд.) и
"Џисьма из Ѓерлина".
     ЏрозаическаЯ часть  "‘еверного  морЯ" формально привЯзана  к пребыванию
поэта на  острове Ќордерней во  времЯ летних курортных сезонов  1825 и  1826
годов (во французском издании этот  раздел "Џутевых картин" так и называлсЯ:
"Ќордерней").  Ћднако  внешние  обстоЯтельства  мало  отображены   в  книге,
собственно  "путевых  картин"  в  ней  почти  нет,  главное  место  занимают
лирические  раздумьЯ   автора  о   насущных  проблемах   современности  и  о
литературных делах. "‘еверное море" задумано как очень  свободное сочинение,
непринужденно объединЯющее суждениЯ на разные темы. ѓейне, не слишком дорожа
авторством, обратилсЯ  к друзьЯм с  предложением принЯть  участие  в  книге.
ЋткликнулсЯ только  Љарл €ммерман своими  литературными  эпиграммами,  они и
составили вторую, стихотворную, часть этого раздела "Џутевых картин".
     “же  в "‘еверном море"  намечена тема, котораЯ становитсЯ центральной в
"€деЯх. Љниге Le Grand" -- произведении, которое имело огромный читательский
успех.  ‡десь  собственный  предмет   "Џутевых  картин"  --  размышлениЯ   о
европейских политических делах, об исторических судьбах европейских народов,
прежде всего немецкого -- не прикрыт уже никакими путевыми впечатлениЯми, он
становитсЯ  и  сюжетом,  и фактурой, и сутью  повествованиЯ. Џредпосылкой  и
двигателем повествовательной динамики становитсЯ внутренний процесс, процесс
воспоминаниЯ,  "действие" книги, таким образом, переведено в план лирической
исповеди, глубоко личной и в то же времЯ наполненной актуальным общественным
содержанием.  ќто  восприЯтие  политических  вопросов  как  вопросов  сугубо
личных,  кровно  свЯзанных  с  судьбой  каждого  современника,  --  огромное
завоевание ѓейне, свидетельство демократизма и высокой гражданственности его
искусства. Џо точному наблюдению советского исследователЯ Ќ. џ. Ѓерковского,
"ѓейне показывает,  с  какой  личной страстью могут  переживатьсЯ событиЯ  и
отношениЯ, лежащие далеко  за чертой  непосредственно личных интересов,  как
велики могут быть общественно-исторический пафос и  гражданскаЯ активность у
тех, в  ком они  не только не предполагаютсЯ, но  кому они прЯмо  воспрещены
существующим политическим строем".
     ‘уществующему  политическому  строю,  охранительному  духу  европейской
ђеставрации в "€деЯх" противопоставлено буквально каждое слово. Ђвтор упорно
возвращает   свою   памЯть  и  памЯть  читателЯ  (обращение  к  воображаемой
слушательнице -- madame --


     рефреном проходит через всю  книгу именно с этой целью, создаваЯ эффект
разговора,  беседы,  признаниЯ) к событиЯм недавней  европейской истории,  к
ощущению  грандиозных  исторических  сдвигов,  вызванных  к   жизни  ‚еликой
французской  революцией.  €менно  причастностью к  большой истории ценна длЯ
ѓейне и  фигура  Ќаполеона, в возвеличивании которого в ту пору крылсЯ зарЯд
немалой   оппозиционной   силы.   ‚прочем,   возвеличивание   здесь   скорее
художественное,   нежели   историческое,  образ   Ќаполеона,   как  и  образ
барабанщика  ‹е ѓрана,  перерастают  в символы  революционной эпохи,  всЯкое
воспоминание о  которой  правители ‘вЯщенного  союза старались вытравить. €з
столкновениЯ  подлинных  масштабов истории, Явственно ощутимых в "€деЯх",  с
масштабами устаревшими и мелкими, с реалиЯми феодально-монархической  …вропы
ѓейне умеет извлекать  не  только драматические,  но  и комические  эффекты,
особенно   во   всем,   что   касаетсЯ   ѓермании.   "‹оскутное"   убожество
провинциальных  немецких кнЯжеств, безнадежный застой  немецкой общественной
жизни  именно на  фоне  недавних исторических бурь, отзвуками которых  полна
книга ѓейне, делаютсЯ жалкими и смешными.


€„…€. ЉЌ€ѓЂ LE GRAND
     ‘тр. 103. ќпиграф  взЯт  из пьесы Ђ. Њюлльнера "‚ина" (IV,  9)--  I см.
коммент. к с. 57.
     Madame... --  Ћ роли этого обращениЯ, рефреном проходЯщего через книгу,
хорошо  написал один из первых рецензентов  "€дей":  "ЏосвЯщение  этой книги
женщине и постоЯнно вторгающеесЯ в авторскую речь обращение "madame" придает
еще более своеобразную  окраску всему целому, где  любовнаЯ историЯ, историЯ
мира и народов, дела науки и дела общественные переплелись столь причудливо,
в таком неистощимом богатстве форм и оттенков"  ("Gesellschafter",  1827, No
82).
     ‘тр. 104. "џгор" -- берлинский ресторан.
     ‘тр.  106.  ‘усанна --  по библейскому преданию, благонравнаЯ  женщина,
ложно обвиненнаЯ в супружеской измене. ‹еда -- была соблазнена богом ‡евсом,
превратившимсЯ     в    лебедЯ    (г    ре     ч.     миф.).    ...похищение
сабинЯнок...--‘остоЯлось по  приказу древнеримского королЯ ђомула, поскольку
в  государстве было мало  женщин  (рим. м и ф.). ‹укрециЯ  -- добродетельнаЯ
римскаЯ гражданка,  обесчещеннаЯ  сыном императора  и  лишившаЯ  себЯ жизни.
Ѓетман ”редерика (1760 -- 1815) --  известнаЯ немецкаЯ актриса.  "ЏрекраснаЯ
”еронъера"  -портрет в  ‹увре, приписываетсЯ ‹еонардо да  ‚инчи.  “нбешейден
-владелец гамбургского погребка, где подавались устрицы.
     ЃаньЯны -- бенгальские смоковницы.
     ‘тр. 107. San Giovanni --  переведенное  на итальЯнский-  Язык название
улицы в ѓамбурге -- €оганнесштрассе.
     ‘тр. 109. Џринц ѓамбургский  -- герой одноименной трагедии ѓенриха  фон
Љлейста (1777 --1811). Љлейст покончил жизнь самоубийством.
     "Ћ Ћдиссей, утешение в смерти мне дать не надейсЯ..." -- ѓомер, ЋдиссеЯ
(11, 488). Џеревод ‚. †уковского.


     "џ предпочитаю быть живым псом..." -- …кклесиаст (9, 4).
     ‘тр.  110.   Ќо  настанет  день...--  ‚  оригинале  еще  более  внЯтное
пародирование известной цитаты из "€лиады" ѓомера (4, 164).
     ‘тр. 111. „жагернаут („жаганнатх) -- город в €ндии, где находитсЯ много
старинных храмов, в том числе и знаменитый храм бога Љришны  с  его статуей,
усыпанной бриллиантами.
     ‚алъмики  --  поэт,  которому приписывалось  авторство древнеиндийского
эпоса  "ђамаЯна",   герой   которого   --  ђама  --  претерпевает  множество
злоключений.
     Љалидаса -- великий индийский поэт V в.
     Ѓопп ”ранц (1791 --1867)  -- основоположник сравнительного ЯзыкознаниЯ.
ѓейне  слушал его лекции  в Ѓерлине  в 1821 -- 1823 гг. ѓейне  упоминает две
работы Ѓоппа -- перевод фрагмента из "Њахабхараты" ("Ќаль", издан в 1819 г.)
и научный труд, изданный в 1816 г.
     Ѓрама  -- верховное  индийское  божество. Ѓрамины  --  высшаЯ индийскаЯ
каста -- согласно вероучению индуизма, вышли из головы Ѓрамы.
     ‘тр. 112. ...место у  Ђристофана...-- €меетсЯ в  виду  комедиЯ "Џтицы";
речь идет об имитации соловьиного пениЯ.
     ...в 1811  году...--‚  этом году был собран на ђейне  небывалый  урожай
винограда. €оганнисберг -- знаменитый  рейнский  виноградник, принадлежавший
австрийскому  канцлеру  Њеттерниху,  отъЯвленному реакционеру,  на  глупость
которого здесь и намекает ѓейне.
     ‘тр.  113.  ѓ'еррес  џкоб €озеф  (1776--1848) --  немецкий  писатель  и
публицист,  проделал  печальную  эволюцию  от  романтического  энтузиазма  к
католическому мракобесию.
     ‘тр. 115. ...после смерти моей семь городов...-- Ќамек на семь городов,
споривших о чести  быть родиной  ѓомера. илъда -- город  дураков, о котором
повествует знаменитаЯ немецкаЯ народнаЯ книга о  "шильдбюргерах". Љревинкелъ
--  вымышленный  городишко,  символ  немецкой  провинции  в  комедии  Љоцебу
"Ќемецкие провинциалы" (1803).
     ‘тр. 117. Ќо вдруг все изменилось в „юссельдорфе.--ђечь идет о событиЯх
21 марта 1806 г. ’огда курфюрст Ѓаварский отказалсЯ от кнЯжества  Ѓерг, куда
входил  „юссельдорф, и его  наместник пшданул  город. 25 марта в „юссельдорф
въехал  новый правитель  --  зЯть  Ќаполеона  €оахим  Њюрат. Џод отцом ѓейне
подразумевает здесь бывшего властелина -- курфюрста Њакса-€озефа.
     ‘тр. 118. "sa ira,  са ira!" -- Ќачало припева знаменитой революционной
песни  времен  ‚еликой  французской революции,  слова  ‹Ярде, музыка  Ѓекура
("„ело пойдет! Ђристократов на фонарь!").


     ‘тр.  119.  ‚еликий  герцог  €оахим.-- ђечь идет  о Њюрате, ко*  торому
присЯгали  26 марта 1806 г.  ‚еликим герцогом он  стаж только в июле того же
года.
     ‘тр.  121. Ќибур  Ѓертольд  ѓеорг  (1776--1831)  -- немецкий  историк,{
доказывал  в  своей  "ђимской  истории", что  в  жизнеописании ’ита; ‹ивиЯ о
римских царЯх сильны мифологические привнесениЯ.
     Њагомет (570 -- 632) -- мусульманский пророк -- вынужден  был бе- -жать
из Њекки в Њедину.
     Ђман  -- придворный  кнЯзь  персидского  царЯ Ђртаксеркса, вознамерилсЯ
уничтожить евреев, был казнен по настоЯнию красавицц ќсфири (ќсфирь, 7).
     ‚адцек  ”ранц  „аниэль  ”ридрих  (1782--1823)  -- берлинский  педагог и
публицист, педант и весьма  скучный человек. ѓейне в шутку  сравнивает его с
египетской царицей Љлеопатрой, известной своим любовным легкомыслием.
     ‘тр. 122. ”укс -- на студенческом жаргоне -- "первокурсник".
     ‘тр.  123.  Ђделунг  €оганн Љристоф (1732--1806)  --  автор пЯтитомного
словарЯ немецкого Языка. рамм €озеф -- преподаватель лицеЯ  в „юссельдорфе,
автор книги "Њаленький этюд о вечном мире" (1815).
     ...страны...    становились   даже   кроваво-красными...--   Ќамек   на
антинаполеоновские восстаниЯ в €спании (1808 г.) и в ’ироле (1809 г.).
     ...цикорий  и  свекловица  росли теперь там...--‚  результате  политики
"континентальной  блокады", проводимой  Ќаполеоном  против  Ђнглии, в …вропе
резко  сократилсЯ ввоз  колониальных товаров,  в частности, кофе  и  сахара.
Ћтсюда  -- всЯчески  рекламируемое возделывание цикориЯ  и сахарной  свеклы,
ставшее объектом  частых в ту пору насмешек. „алее ѓейне описывает тогдашнюю
ситуацию   в   …вропе:   немцы   сделались  более  гибкими   --   намек   на
националистическое  по  духу  гимнастическое  движение;  французы  перестали
говорить комплименты -- так  как они успешно сражались; англичане -- швырЯть
деньги в окно -- намек на ту же континентальную блокаду, воспретившую Ђнглии
торговлю с …вропой, и т. д.
     ‘тр.  125. Њихель  Њартене.-- ‚идимо, подразумеваетсЯ  дипломат ”ридрих
Њартене.
     "Џраздничные  дни  миновали".--–итата  из  оперы  "ѓоворЯщаЯ   картина"
французского композитора ѓретри.
     ‘тр. 126. „ессауский  марш  --  итальЯнский  марш, ставший популЯрным в
ѓермании благодарЯ полководцу ‹еопольду фон „ессау.
     ‘тр. 127. малъц ’еодор -- университетский профессор в Ѓерлине, Яростно
выступавший  против студенческого  движениЯ,  в котором видел  опасность длЯ
государственных устоев.
     Џавзаний -- греческий историк II в.; в "Ћписании ќллады" по-


     вествует о том, как крик осла  выманил  из  засады вражеское войско, за
что впоследствии ослу была воздвигнута бронзоваЯ статуЯ.
     ‘аллюстий Љай Љрисп (86 -- 35 гг. до  н.  э.) -- древнеримский историк,
автор  сочинениЯ  "Ћ заговоре Љаталины"; ѓейне ссылаетсЯ  здесь на  главу 23
этой работы.
     ‘тр.  128. ‡аальфелъд  €.-Љ.  (1785-1835)  -  профессор  истории, автор
весьма неприЯзненных книг о Ќаполеоне.
     Џереход  через  ‘имплон.  --  ѓейне,  очевидно,  подразумевает  картину
французского   живописца   „авида,   посвЯщенную  переходу  Ќаполеона  через
‘ен-Ѓернардский перевал.
     ‘тр. 129. ќто  случилось...--Ќаполеон находилсЯ в „юссельдорфе 2  --  5
ноЯбрЯ 1811 г.; ѓейне, видимо, намеренно менЯет здесь дату и времЯ года.
     Џруссии больше не стало  бы.  -- Ќамек на  жестокие  военные поражениЯ,
которые Ќаполеон нанес  прусской армии  в  битвах  под ‰еной и Ђуэрштедтом в
1806 г.  ’от  же смысл в упоминании о ‘вЯщенной ђимской империи, -- Ќаполеон
упразднил ее существование.
     ‘тр. 130. Љлио -- муза истории (греч. миф.).
     ‘эр ’удсон  ‹оу (1769--1844)  -- губернатор  острова ‘в. …лены,  где  в
ссылке провел последние годы жизни Ќаполеон. ‹оу написал об этом мемуары.
     ‘тр.  130--131.  "Ѓеллерофон",  ‹ас  Љазес,  Ћ'Њира,  Ђнтомарки.--  ‘м.
коммент. к с. 91 -- 92.
     ‘тр.  131. ‹ондондерри  ѓенри ђоберт  ‘тюарт  (1769--1822)  --  маркиз,
английский политик,  был известен как Ярый противник Ќаполеона,  покончил  с
собой.  ‹юдовик XVIII  --  французский  король, умер  в  1824  г.  Џрофессор
‡аальфелъд (см. коммент.  к с.  128) -- в конце концов сошел с  ума, так что
пророчество ѓейне сбылось вполне.
     ‘лова ѓлавка.--ѓ о мер. €лиада (6, 146 -- 149).
     ‘тр.  132   ...слышалась  теперь  прусскаЯ  речь...--  Џо  установлению
‚енского конгресса (1815  г.), большаЯ часть графства Ѓерг вместе с  городом
„юссельдорфом  отошла  к Џруссии. ‚ „юссельдорфе с  1821 г. обосновалсЯ двор
принца ”ридриха Џрусского.
     ‘тр. 133. ...по ночам бродит дама в черных шелках...-- ѓейне вспоминает
здесь дюссельдорфское предание о жене герцога Ѓергского, умершей в 1597 г. и
Якобы ЯвлЯющейсЯ в  виде призрака в замке с собственной головой под  мышкой.
ќтот мотив ѓейне неоднократно использует в стихах.
     ‘тр. 134. ..в старой народной песне...-- ЏеснЯ опубликована


     в сборнике "‚олшебный рог мальчика" (1806 -- 1808) Ђрнима и Ѓрентано.
     ‘тр.  136. ...великую муку  мыслителЯ... ѓете  решаетсЯ  высказать...--
€меетсЯ в виду "”ауст", написанный на основании народных преданий и народных
книг.
     ...експир вкладывает в уста шуту...-- експир. Љороль ‹ир (I, 4).
     ‘тр. 137. ‹еда  (см. коммент. к с.  106) -- мать …лены,  из-за  которой
началась  ’роЯнскаЯ война  (г  реч. ми ф.). Џриам  -- царь ’рои,  оплакивает
гибель своего сына  ѓектора, павшего в поедиюсе  с  Ђхиллом  (ѓомер. €лиада,
24).
     ‘тр. 138. „руг ѓ.-- ќдуард ѓанс (см. коммент. к с. 61).
     Њихаэль Ѓер (1800 -- 1833) -- драматург, брат композитора Њейер-бера.
     "Џенсе де ‹еон"  --  комедиЯ Љлеменса Ѓрентано  (1804).  ѓейне цитирует
изречение, ставшее у романтиков ходовым длЯ обозначениЯ антитезы искусства и
жизни.
     питта  ”илипп  (1801  --1859)  --  поэт,  друг  ѓейне  по  ѓеттингену,
впоследствии посвЯтил себЯ  сочинению духовных песен, и их отношениЯ с ѓейне
оборвались.
     ‘тр.  139.  ЉаменнаЯ  улица.-- Ќа  этой  улице  в  ѓамбурге  находились
известные еврейские рестораны.
     ...многие  берлинские  ученые...   --  ‚ероЯтно,  намек  на  известного
историка и антисемита •ристиана ”ридриха ђюса.
     ...Я мог бы также процитировать ’ацита... --  ђимский  историк  ’ацит в
"€сториЯх" (кн.  5), ссылаЯсь на грамматика  Ђпиона,  утверждал, что евреи в
своем храме поклонЯютсЯ золотому ослу.
     ‘м. Pentat. Lib.- —исла, 22, 21.
     ѓеснер €оган Њаттиас -- профессор филологии в ѓеттингене.
     ‘тр. 140. ...€аков сравнивает с  ослом сына  своего...-- Ѓытие, 49, 14.
...ѓомер -- своего героЯ ЂЯкса... -- "€лиада", (11, 558 -- 565).
     ЂбелЯрдус, Џику с Њиранду лану с, Ѓорбониус и т. д. -- ѓейне использует
здесь забытое сочинение €.-Ђ. Ѓернгарди "Љраткие истории, касающиесЯ ученых,
где трактованы их происхождение, воспитание, нравы, судьбы, сочинениЯ и пр."
(1718),  полное всевозможных  вздорных суждений. ЂбелЯр Џьер (1079--1142) --
французский философ; Џика да Њирандола (1463--1494) -- итальЯнский гуманист;
Ѓурбон Ќикола -- под этим именем известны два французских поэта, писавшие на
латыни; Љуртезиус (1550 --1618) --итальЯнский поэт;  Џолициано Ђнджело (1454
--1494) --итальЯнский  поэт, ученый, друг  Њирандолы; ‹уллий ђаймунд (1234--
1315)  -- средневековый испанский  поэт,  ученый,  философ со склонностЯми к
схоластике  и  фантазерству.  ’олько  биографиЯ  ЂбелЯра  известна  любовной
историей, остальные имена


     приведены длЯ "пущей учености", над которой ѓейне издеваетсЯ. "ѓенрикус
ѓейнеус" назван в этом рЯду,  видимо, прежде  всего как автор "Љниги песен",
получившей тогда уже широкую известность.
     ѓуго ѓустав.-- ‘м. коммент. к с. 17.
     Њабильон †ан (1632  --1707) --  монах-бенедиктинец, французский ученый;
его труд, о котором говорит ѓейне, публиковалсЯ  в 1675 --  1685  гг.  ’орус
(’ориус)  ђафаэль  --  врач, поэт-латинист,  автор "ѓимна  табаку",  который
пользовалсЯ широкой  известностью в XVII в.,  известный голландский издатель
ќльзевир  опубликовал его  в 1626 г.  Љиншот  де --  голландскаЯ  дворЯнскаЯ
семьЯ,  многие  члены  которой  в  XVI  --XVII  вв.  занимались   науками  и
писательством;  ѓревиус  (1632  --1703)  --  английский  филолог  и историк.
Ѓоксхорниус (1612  -- 1653)  --  голландский  писатель и ученый. Ѓепль  Џьер
(1647--1706) -- французский  писатель, предшественник просветителей. Њартиус
€оганн  ѓеорг  (1676 --1726)  --  ученый-пастор; упоминаемый  ѓейне  трактат
опубликован в 1706 г.
     ‘тр. 141. Ѓеньовский, граф -- международный авантюрист, бежал в 1771 г.
с сибирской каторги; ѓригорий VII-- папа римский, укрылсЯ  в  замке Љаносса,
опасаЯсь враждебных  действий со стороны ѓенриха IV; Ђбарбанелъ -- еврейский
ученый, бежал в 1492 г. из €спании, спасаЯсь от преследованиЯ евреев;  ђуссо
†ан-†ак -- скрывалсЯ от преследований из-за своей книги "ќмиль", объЯвленной
парижским парламентом безбожным сочинением.
     ”идий (V в. до н. э.) -- великий древнегреческий скульптор.
     ...и посему Я должен, хоть с опозданием, высказатьсЯ по поводу заглавиЯ
моей   книги.  --  ѓейне  повторЯет  здесь   прием  ‹оренса  ‘терна,  автора
знаменитого  "‘ентиментального  путешествиЯ",--  в  этой  книге  предисловие
возникает  после того, как  путешествие давно  началось. Љак и ‘терн,  ѓейне
пародирует  научную  классификацию,  высмеивает  претензии  на системность в
изложении, повторЯЯ даже некоторые "рубрики" ‘терна.
     ‘тр.  142. ѓверен Ђрнольд (1760 -- 1842) -- историк, автор книги "€деи,
относЯщиесЯ  к  политической жизни,  обмену  и  торговле  важнейших  народов
древнего  мира"  (1793--1796),  в  1824  г. эта  книга  выдержала  четвертое
издание.
     ‘тр. 143. Љватерна -- обозначение комбинации в лотерее.
     ‘м.  ѓете  и  сочинителей  религиозных  брошюрок.-- ѓейне  намекает  на
многочисленные  нападки,  которым  подвергалсЯ  ѓете со стороны богословов и
ревнителей религии.
     ѓубщ ”ридрих  ‚ильгельм  (1768--1870)  -- литератор,  издатель  журнала
"Gesellschafter". ѓейне печаталсЯ в этом издании.
     ‘тр. 144. Џанглос -- герой философской повести ‚ольтера


     дид,  или  Ћптимизм".  ѓейне  имеет в  виду присказку Џанглоса: "‚се  к
лучшему в этом лучшем из миров".
     ‘тр.  145.  Њарр  --   гамбургский  ресторатор;   на  досуге  занималсЯ
сочинительством, развлекал гостей чтением  своих пьес, после чего  иногда не
брал денег за обед.
     упп  Ѓальтазар  (1610--1661) -- пастор в ѓамбурге,  автор сатирических
"Ќазидательных сочинений".
     ‘тр.  146.  ...как башнЯ, обращеннаЯ  к  „амаску...-- –итата  из  Џесни
Џесней (7, 4).
     ‘тр. 147. „юстерштрассе -- название улицы, в  ѓамбурге, букв.:  "темнаЯ
улица".
     ‘тр.  148. ...величайшего обскуранта нашей  страны. --  €меетсЯ в  виду
‰озеф ”ридлендер (см. коммент. к с. 71).
     "Ќа ђейне, на ђейне..." -- известнаЯ песнЯ Љлаудиуса (см. коммент. к с.
50);  "’от  образ так чарующе красив"  -- слова из  оперы Њоцарта "‚олшебнаЯ
флейта"; "Ћ белаЯ дама..." -- слова из оперы Ѓуальдье "ЃелаЯ дама" (1825).
     ‘тр. 149. ѓекатомба -- жертвенное заклание ста быков.
     ’от  великий  филосел...--  ‚идимо,  выпад  против  философа  еллинга,
неуклонно сползавшего  к  религии и мракобесию. ‚ оригинале внЯтный намек на
пристрастие к спиртному, которым еллинг в ту пору уже серьезно страдал.
     ...жалкий творец жалостных  трагедий...-- ”ридрих ћхтриц  (1800--1875),
посредственный писатель, автор трагедии  "Ђлександр и „арий", поставленной в
1825 г. "“мелой кухаркой" ѓейне называет ‹юдвига ’ика, написавшего хвалебное
предисловие к этому сочинению.
     Љлаурен.  -- ‘м. коммент.  к с. 63. "Њимили"  -- один из  популЯрнейших
рассказов Љлаурена.  Џод "ежегодными карманными сборниками  непристойностей"
подразумеваетсЯ собрание рассказов Љлаурена, выходившее с 1820 г.
     ‘тр. 150.  ‘алат  из  ‚иллибалъда  Ђлексиса.--‘м.  коммент.  к  с.  96.
ЌастоЯщаЯ  фамилиЯ Ђлексиса  --  •еринг (по-немецки  "селедка"), отсюда игра
слов.
     ...и  вот  уже  5588  лет...--  ѓейне  в  шутку  переводит  здесь  дату
публикации  второй   части   "Џутевых  картин"   (1827  г.)   на   иудейское
летоисчисление.
     ‘тр. 151. ”уше †озеф (1759--1820)  -- реакционный политический деЯтель,
руководил тайной полицией  при разных французских правительствах и монархах.
‚ 1824  г. вышли четырехтомные "Њемуары", написанные историком де Ѓошамом по
бумагам  умершего.  –итируемое изречение, помимо  ”уше,  встречаетсЯ  еще  у
Џлутарха, ‚ольтера, ’алейрана и других авторов.


     ‘тр. 152. "’Яжел камень..." -- …кклесиаст (27, 3).
     ‘тр.  154. "Џодлинно, Я невежда..." --  Љнига  притчей ‘оломоновых (30,
2).
     ‘тр. 157.  Џейн ’омас (1737--1809) -- публицист и политический деЯтель,
участник ‚ойны за независимость ‘оединенных татов, член Љонвента с 1792 г.,
автор сочинениЯ "Џрава человека".
     "‘истема  природы" (1770)  -- труд  французского  философа-материалиста
ѓольбаха (1723^-- 1789).
     "‚естфальский вестник" ("Rheinisch-Westfalischer Anzeiger") -- издание,
в котором ѓейне печаталсЯ с 1819 г.
     лейермахер  ”ридрих  (1768  --1834) -- философ  и  теолог, протестант,
играл  важную роль в  истории романтизма "йенского  кружка", автор  "ђечей о
религии"  (1799),  в  которых  идеЯ  бога  трактовалась  весьма   вольно,  в
интимно-пантеистическом духе.
     ‘тр. 160. Њанека  -- прекраснаЯ девушка,  искушавшаЯ царЯ ‚исвамитру во
времЯ его покаЯниЯ (инд. миф.).
     ‘тр.  161.   варц  Ѓертольд  --  францисканский  монах  из  ”рейбурга,
изобретший порох (XIV в.).
     Џоговорим  лучше о  другом.,.--  Џереход к  следующим разделам  первого
изданиЯ, где печатались "Џисьма из Ѓерлина" с рас суждениЯми об опере ‚ебера
"‚ольный стрелок"  и знаменитой брачной  песне в этой опере: "Њы плетем тебе
венок...".
     Џеревод Ќ. Љасаткиной


Last-modified: Mon, 06 Jan 2003 20:54:47 GMT
Ћцените этот текст: