        ѓенрих ѓейне. €деи. Љнига Le Grand

---------------------------------------------------------------
     ‘обрание сочинений. т.6
     OCR: Ђлексей Ђксуецкий http://justlife.narod.ruі http://justlife.narod.ru/
     Origin: ѓенрих ѓейне на сайте "Џросто жизнь" і http://justlife.narod.ru/geine/geine01.htm

---------------------------------------------------------------


        1826
     ’рона  нашего  оплот.  Џервенствующий в народе  ќриндуров  славный  род
“стоит назло природе.
     <i>Њюлльнер. ‚ина.</i>
     <i>ќвелина  пусть примет  эти страницы как свидетельство  дружбы  и  любви
автора</i>
        ѓ‹Ђ‚Ђ I
     Ћна была пленительна, и он был пленен ею; он же пленительным  не был, и
она им не пленилась.
     <i>‘тараЯ пьеса</i>
     Madame, знаете ли вы эту старую пьесу? ќто замечательнаЯ пьеса, только,
пожалуй, чересчур меланхолическаЯ.  џ  играл  в ней когда-то главную роль, и
все дамы плакали  при  этом;  не плакала  лишь одна-единственнаЯ,  ни единой
слезы не пролила она, но в этом-то и была соль пьесы, самаЯ катастрофа.
     Ћ,  эта единственнаЯ  слеза!  Ћна  все  еще  продолжает  мучить  менЯ в
воспоминаниЯх. Љогда сатана хочет  погубить мою душу,  он нашептывает мне на
ухо  песню  об этой непролитой слезе,  жестокую песню с  еще более  жестокой
мелодией, -- ах, только в аду услышишь такую мелодию!
     .................
     103


     Љак  живут в раю,  вы, madame, можете представить себе  без  труда, тем
более что вы замужем.  ’ам жуируют всласть и имеют немало плезира, там живут
легко и привольно, ну точно как  бог во  ”ранции. ’ам едЯт с утра до ночи, и
кухнЯ не хуже, чем у "џгора", жареные гуси порхают там с соусниками в клювах
и  чувствуют  себЯ   польщенными,   когда  их  поглощают,  сливочные   торты
произрастают  на воле, как  подсолнечники,  повсюду текут ручьи из бульона и
шампанского, повсюду на  деревьЯх развеваютсЯ салфетки, которыми праведники,
покушав, утирают рты, а  затем снова принимаютсЯ за еду, не расстраиваЯ себе
пищеварениЯ,  и  поют  псалмы,  или шалЯт  и резвЯтсЯ  с  милыми,  ласковыми
ангелочками,  или  прогуливаютсЯ  по  зеленой  аллилуйской   лужайке,  а  их
воздушно-белые  одежды сидЯт очень  ловко, и ничто, никакаЯ боль и досада не
нарушают  чувства  блаженства, и даже  если кто-нибудь кому-нибудь  случайно
наступит на  мозоль  и  воскликнет:  "Excusez!"<sup>1</sup><sup> </sup>-- то
пострадавший улыбнетсЯ  светло и поспешит заверить: "Џоступь твоЯ, брат мой,
отнюдь не причинЯет боли, и даже, au contraiге<sup>2</sup>, наполнЯет сердце
мое сладчайшей неземной отрадой".
     Ќо об  аде  вы, madame, не имеете никакого понЯтиЯ. €з всех чертей вам,
быть может, знаком лишь самый  маленький  дьЯволенок  -- купидон, образцовый
крупье ада,  о самом  же аде вы  знаете только из  "„он-†уана", а  длЯ этого
обольстителЯ  женщин,  подающего  дурной  пример, ад,  по  вашему  суждению,
никогда не может  быть достаточно жарок,  хотЯ наши достославные театральные
дирекции, изображаЯ его на  сцене,  пускают в ход  такое количество световых
эффектов, огненного дождЯ, пороха и канифоли, какое только может потребовать
длЯ ада добрый христианин.
     Њежду  тем  в  аду  дело   обстоит  гораздо  хуже,  чем  представлЯетсЯ
директорам театров, иначе они  остереглись бы ставить столько плохих пьес,--
в аду  прЯмо-таки  адски жарко,  и  когда  Я  однажды попал туда  на  летние
каникулы, мне показалось там  невыносимо.  ‚ы не имеете  никакого понЯтиЯ об
аде, madame.  Њы получаем оттуда мало  официальных сведений. Џравда,  слухи,
будто
     <sup>____________________________
     </sup><sup>1</sup> Џростите! <i>(фр.)</i>
     <sup>2</sup> Ќапротив <i>(фр.).</i>
     104


     бедные  грешники  должны  по  целым  днЯм  читать  там  все  те  плохие
проповеди,  которые печатаютсЯ тут,  наверху,--сущаЯ клевета. ’аких ужасов в
аду нет, до таких утонченных  пыток сатана никогда  не додумаетсЯ. Ќапротив,
описание „анте несколько  смЯгчено и в общем опоэтизировано. Њне ад ЯвилсЯ в
виде  большой  кухни  из  зажиточного  дома  с  бесконечно  длинной  плитой,
уставленной  в три  рЯда  чугунными  котлами,  в которых сидели  и  жарились
нечестивцы. ‚ одном рЯду сидели христианские грешники, и -- трудно поверить!
-- число их было вовсе не малое, и черти особенно усердно раздували под ними
огонь. ‚ другом рЯду сидели евреи; они непрестанно кричали, а черти времЯ от
времени  поддразнивали  их: так, например,  очень потешно было смотреть, как
один  из чертенЯт вылил на голову толстого,  пыхтевшего ростовщика,  который
жаловалсЯ на  жару, несколько ведер холодной воды, дабы показать ему воочию,
что  крещение  --  поистине  освежающаЯ  благодать. ‚  третьем  рЯду  сидели
Язычники, которые, подобно евреЯм, не могут приобщитьсЯ небесному блаженству
и должны гореть вечно. џ слышал, как один из них негодующе крикнул из  котла
дюжему черту,  сгребавшему  под  него угли: "Џощади  менЯ!  џ  был ‘ократом,
мудрейшим из смертных,  Я учил истине и справедливости и отдал жизнь свою за
добродетель!" Ќо  глупый дюжий черт продолжал  свое дело и только проворчал:
"ќ,  что там!  ‚сем Язычникам положено  гореть,  и  длЯ  одного мы не станем
делать исключение!"
     “верЯю вас, madame, там была  ужасающаЯ жара, со  всех сторон слышались
крики, вздохи, стоны, вопли, визги и скрежетаниЯ, но сквозь все эти страшные
звуки настойчиво проникала жестокаЯ мелодиЯ той песни о непролитой слезе.
        ѓ‹Ђ‚Ђ II
     Ћна была пленительна, и  он был пленен ею; он же пленительным не был, и
она им не пленилась.
     <i>‘тараЯ пьеса</i>
     Madame! ‘тараЯ пьеса -- подлиннаЯ трагедиЯ, хотЯ героЯ в ней не убивают
и сам он не убивает себЯ. ѓлаза героини красивы,  очень красивы, --  madame,
не правда
     105


     ли,  вы почувствовали аромат фиалок? -- они очень красивы, но так остро
отточены, что, вонзившись мне в сердце подобно стеклЯнным кинжалам, они, без
сомнениЯ,  проткнули  менЯ  насквозь  --  и  все  же  Я  не  умер   от  этих
смертоубийственных  глаз. ѓолос у героини тоже красив, -- madame, не  правда
ли, вам послышалась сейчас трель соловьЯ?  -- очень красив  этот шелковистый
голос, это сладостное сплетение солнечных  звуков, и душа моЯ  запуталась  в
них,  и  трепетала,  и терзалась. Њне самому,  --  это говорит  теперь  граф
ѓангский, и  действие происходит в ‚енеции, -- мне самому прискучили наконец
такие пытки,  и Я  решил  кончить  пьесу уже  на  первом акте и  прострелить
шутовской колпак вместе с  собственной головой. џ отправилсЯ в галантерейную
лавку  на  Via  Burstah<sup>1</sup>,  где  были  выставлены  два  прекрасных
пистолета  в Ящике,-- Я припоминаю Ясно, что подле  них стоЯли радующие глаз
безделушки  из перламутра  с золотом, железные  сердца  на золотых цепочках,
фарфоровые  чашки с нежными  изречениЯми,  табакерки с красивыми картинками,
изображавшими,  например, чудесную историю  ‘усанны, лебединую  песнь  ‹еды,
похищение  сабинЯнок,  ‹укрецию,  эту добродетельную толстуху, с  опозданием
прокалывающую свою обнаженную  грудь  кинжалом, покойную  Ѓетман, "La  belle
Ferroniere"<sup>2</sup>  <i>--</i>  все  привлекательные  лица,--  но  Я,  даже  не
торгуЯсь, купил только пистолеты, купил также пули и порох, а  потом пошел в
погребок синьора “нбешейдена и заказал себе устриц и стакан рейнвейна.
     …сть Я не мог, а пить  не мог и подавно. ѓорЯчие капли падали в стакан,
и в стекле  его виделась мне  милаЯ  отчизна, голубой свЯщенный  ѓанг, вечно
сиЯющие ѓималаи, гигантские чащи  баньЯнов, где вдоль длинных тенистых дорог
мерно шествуют мудрые  слоны  и  белые  пилигримы;  таинственно-мечтательные
цветы глЯдели на менЯ, завлекаЯ украдкой, золотые чудо-птицы буйно ликовали,
искрЯщиесЯ солнечные  лучи  и  забавные возгласы  смеющихсЯ обезьЯн  ласково
поддразнивали менЯ,  из дальних пагод неслись молитвенные песнопениЯ жрецов,
и,  перемежаЯсь  с  ними, звучала томнаЯ  жалоба делийской  султанши, -- она
бурно металась среди ковров своей
     _________________
     1 ‚иа Ѓурста -- итальЯнское название улицы в ѓамбурге.
     2 "Џрекрасную ”ероньеру" (фр.).
     106


     опочивальни,  она  изорвала  серебрЯное  покрывало,  отшвырнула  черную
рабыню с павлиньим опахалом, она плакала, она неистовствовала,  она кричала,
но Я не мог понЯть ее, ибо погребок синьора “нбешейдена удален на три тысЯчи
миль от гарема в „ели, и к тому же прекраснаЯ султанша умерла три тысЯчи лет
назад,  -- и Я  поспешно  выпил вино, светлое, радостное вино, но  на душе у
менЯ становилось все темнее и печальнее: Я был приговорен к смерти
     .............
     ЏоднимаЯсь  по лестнице  из  погребка,  Я  услышал  звон  колокольчика,
оповещающий  о казни. ‹юдские толпы спешили  мимо, Я  же остановилсЯ на углу
улицы San Giovanni и произнес следующий монолог:
     …сть в старых сказках золотые замки,
     Џод звуки арфы там танцуют девы,
     € слуги в праздничных одеждах ходЯт,
     Ѓлагоухают мирты и жасмины.
     Ќо лишь одним волшебным словом ты
     ђазрушишь вмиг очарованье это,--
     ЋстанетсЯ развалин пыльных груда,
     ѓде стаЯ птиц ночных кричит в болоте.
     ’ак Я своим одним-единым словом
     ђасколдовал цветущую природу.
     € вот она -- недвижимо-мертва,
     Љак труп царЯ в одеждах златотканых,
     Љоторому лицо размалевали
     € скипетр в руки мертвые вложили.
     ‹ишь губы пожелтели оттого,
     —то позабыли их сурьмой раскрасить.
     “ носа царского резвЯтсЯ мыши,
     Ќад скипетром златым смеютсЯ нагло...<sup>1</sup>

     Ћбычно  принЯто,   madame,   произносить   монолог,   перед   тем   как
застрелитьсЯ.  Ѓольшинство людей  пользуетсЯ в  таких  случаЯх  гамлетовским
"Ѓыть  или  не быть...". ќто удачное место,  и Я охотно процитировал бы  его
здесь,  но  никто себе не  враг, и если  человек,  подобно  мне,  сам  писал
трагедии, в  которых  тоже  есть  монологи  кончающих счеты  с  жизнью, как,
например,
     _____________________
     <sup>1</sup> Џеревод Ђл. „ейча.
     107


     в бессмертном  "Ђльманзоре",  то  вполне  естественно,  что  он  отдаст
предпочтение  своим словам  даже  перед шекспировскими. Љак  бы то ни  было,
обычай произносить  такие  речи  надо  признать весьма  полезным,--  он,  по
крайней мере,  позволЯет  выиграть  времЯ. ’аким образом, случилось,  что  Я
несколько  задержалсЯ  на  углу улицы San Giovanni; и  когда  Я,  осужденный
бесповоротно,  обреченный  на смерть, стоЯл там,--Я вдруг увидел ее. Ќа  ней
было голубое шелковое платье и пунцоваЯ шлЯпа, и она остановила на мне  свой
кроткий взор, побеждающий смерть и дарующий жизнь, -- madame,  вы, вероЯтно,
знаете  из  римской истории, что  весталки в „ревнем ђиме, встретив на своем
пути ведомого на казнь преступника, имели  право помиловать  его,  и беднЯга
оставалсЯ жить. …диным  взглЯдом  спасла она менЯ от смерти, и Я стоЯл перед
ней словно вновь рожденный и ослепленный солнечным сиЯнием ее красоты, а она
прошла мимо -- и сохранила мне жизнь.
        ѓ‹Ђ‚Ђ III
     Ћна сохранила мне жизнь, и Я живу, а это -- главное.
     Џусть  другие утешаютсЯ  надеждой, что возлюбленнаЯ украсит  их  могилу
венками и оросит ее  слезами верности. Ћ  женщины! ЉлЯните менЯ, осмеивайте,
отвергайте!  Ќо  оставьте  менЯ  в живых! †изнь так  игриво-мила, и  мир так
приЯтно-сумасброден! ‚едь он --  греза опьЯненного бога,  который удалилсЯ a
la frarncaise<sup>1</sup> с пиршества богов, лег спать на уединенной  звезде
и не ведает сам, что все сны свои он тут же создает, и сновидениЯ эти бывают
пестры и нелепы или  стройны и  разумны. €лиада, Џлатон, ЊарафонскаЯ  битва,
Њоисей, ‚енера  ЊедицейскаЯ,  ‘трасбургский  собор,  французскаЯ  революциЯ,
ѓегель, пароходы  и т. д.--все это отдельные  удачные мысли в творческом сне
бога.   Ќо  настанет   час  и  бог  проснетсЯ,  протрет   заспанные   глаза,
усмехнетсЯ--и  наш мир растает без следа,  да  он, пожалуй, и не существовал
вовсе.
     Ќо что мне в том! џ живу. …сли Я лишь образ чьего-то сна, пусть так, --
все лучше, чем холодное, черное, без-
     <sup>___________________________
     </sup><sup>1</sup>  Ќа  французский лад; в  данном случае  -  незаметно
<i>(фр.).</i>
     108


     душное  небытие  смерти.  †изнь  --  высшее  благо, а худшее  из зол --
смерть.  Ѓерлинские гвардии лейтенанты  могут сколько  угодно  зубоскалить и
считать  признаком  трусости, что принц ѓамбургский с ужасом отшатываетсЯ от
своей  разверстой  могилы,  --  все же  ѓенрих  Љлейст  обладал  не  меньшим
мужеством, чем его коллеги с грудью колесом и перетЯнутой талией, и он, увы,
успел  доказать  это.  Ќо  все  сильные люди любЯт  жизнь. ѓетевский  ќгмонт
неохотно расстаетсЯ "с милой привычкой к бытию и  действию". ќдвин €ммермана
хватаетсЯ за жизнь,  "как дитЯ  за грудь матери", и хоть не сладко ему  жить
чужой милостью, он все же молит смилостивитьсЯ над ним:
     ‚едь жизнь, дыханье -- высшее из благ.
     Љогда Ћдиссей видит в подземном царстве  Ђхилла во главе мертвых героев
и  восхвалЯет его за славу среди живых  и почет  даже  среди  мертвецов, тот
отвечает :
     Ћ  Ћдиссей,  утешение в смерти мне дать  не  надейсЯ; ‹учше б  хотел  Я
живой, как поденщик работаЯ в поле, ‘лужбой у бедного  пахарЯ  хлеб добывать
свой насущный, Ќежели здесь над бездушными мертвыми царствовать мертвый.
     €,  наконец,  великий  €зраиль  ‹ев,  которого  майор  „юван вызвал  на
поединок, сказав ему: "…сли вы  уклонитесь, господин ‹ев, Я сочту вас жалким
псом", -- ответил  так: "џ  предпочитаю  быть  живым  псом,  нежели  мертвым
львом!" € он был прав...
     џ достаточно часто дралсЯ на дуэли, madame, чтобы иметь  право сказать:
хвала творцу, Я жив! ‚ жилах моих кипит алаЯ  жизнь, под ногами моими дрожит
землЯ, в любовном пылу прижимаю Я  к груди  деревьЯ и  мраморные изваЯниЯ, и
они оживают в  моих объЯтиЯх.  ‚  каждой  женщине  Я обретаю  целый  мир,  Я
упиваюсь  гармонией  ее  черт и  одними  лишь  глазами могу  впитать  больше
наслаждениЯ, чем другие  всеми  своими органами за  всю долгую  жизнь.  ‚едь
каждый миг длЯ менЯ бесконечность. џ не измерЯю  времЯ брабантским или малым
гамбургским локтем,  и  мне незачем  ждать  от свЯщенников  обещаний  другой
жизни,  раз Я и в этой могу пережить довольно, живЯ прошлым, жизнью предков,
и завоевываЯ себе вечность в царстве былого.
     109


     €  Я живу! ‚еликий ритм природы  пульсирует  и в  моей груди, и когда Я
издаю крик радости, мне отвечает тысЯчекратное эхо, џ слышу тысЯчи соловьев.
‚есна выслала их  пробудить землю от  утренней дремы, и землЯ  содрогаетсЯ в
сладостном восторге, ее цветы -- это  гимны, которые  она  вдохновенно  поет
навстречу солнцу.  Ђ солнце движетсЯ слишком медленно, --  мне  хотелось  бы
подхлестнуть его огненных  коней,  чтобы они  скакали быстрее. Ќо когда оно,
шипЯ,  опускаетсЯ  в  море  и  необъЯтнаЯ  ночь  открывает  свое  необъЯтное
тоскующее око, -- о, тогда, только тогда пронизывает менЯ настоЯщаЯ радость;
как  девушки, ласкаЯсь,  нежат  мою  взволнованную грудь дуновениЯ вечернего
ветерка, звезды кивают мне, и Я поднимаюсь ввысь и парю над маленькой землей
и над маленькими мыслЯми людей.
        ѓ‹Ђ‚Ђ IV
     Ќо  настанет  день, и  в  жилах  моих  погаснет огонь,  в  сердце  моем
воцаритсЯ  зима, белые  хлопьЯ  ее будут скудно  витьсЯ  вокруг моего чела и
туман  ее  застелет мне глаза.  ‚ истлевших гробах будут спать  мои  друзьЯ;
останусь Я один, как одинокий  колос, забытый жнецом;  вокруг  менЯ взрастет
новое  поколение, с  новыми  желаниЯми  и новыми  мыслЯми;  полон удивлениЯ,
услышу Я новые имена  и новые  песни;  старые имена забудутсЯ, буду  забыт и
Я&gt;--  некоторыми, быть  может,  чтимый,  многими  презираемый и никем  не
любимый! € краснощекие  юнцы  подбегут  ко  мне, вложат  старую  арфу в  мои
дрожащие руки и скажут, смеЯсь: "„овольно тебе молчать, ленивый старик! ‘пой
нам снова песни о грезах твоей юности".
     €  Я  беру  арфу  -- и просыпаютсЯ  старые  радости  и  скорби,  туманы
рассеиваютсЯ, слезы  вновь расцветают на  мертвых очах,  весна ликует в моей
груди, сладостно-грустные звуки  дрожат  на  струнах  арфы;  Я вижу вновь  и
голубые воды реки, и мраморные дворцы, и прекрасные женские  и девичьи  лица
-- и Я пою песню о цветах Ѓренты.
     ќто будет моЯ последнЯЯ песнЯ. ‡везды взирают на менЯ, как  в ночи моей
юности,  влюбленный  луч луны  вновь касаетсЯ поцелуем моей щеки, призрачные
хоры
     110


     былых соловьев звенЯт издалека,  неодолимый сон смыкает мне глаза, душа
моЯ угасает, как звуки арфы, и несетсЯ аромат цветов Ѓренты.
     Љакое-то дерево покроет  своей тенью мою могилу. џ хотел  бы, чтобы это
была пальма, но ведь они не живут на севере. ‘корее всего там вырастет липа,
и  летними вечерами  под ней  будут сидеть  и  шептатьсЯ  влюбленные.  —ижик
подслушает  их, качаЯсь на ветке, но  ничего не разболтает, а липа моЯ будет
ласково шелестеть над головами  счастливцев, они же, в упоении  счастьем, не
удосужатсЯ даже  прочесть, что написано  на белой плите. ‹ишь позднее, когда
влюбленный потерЯет  свою подругу, он придет плакать и вздыхать под знакомой
липой, и часто, подолгу созерцаЯ могильный камень, будет читать надпись: "Ћн
любил цветы Ѓренты".
        ѓ‹Ђ‚Ђ V
     Madame! џ  обманул вас. џ вовсе не  граф ѓангский. Ќикогда  в  жизни не
видел Я  ни свЯщенной реки,  ни цветов  лотоса, отражающихсЯ в ее  блаженных
водах. Ќикогда  не  лежал Я, мечтаЯ, под сенью индийских  пальм, никогда  не
лежал  Я,  молЯсь, перед  алмазным богом  „жагернаута, хотЯ  он, несомненно,
даровал бы  мне  облегчение.  џ  так  же не был  никогда  в €ндии, как и  та
индейка, которую мне вчера  подавали  к  обеду.  Ќо  род  мой  происходит из
€ндостана, и потому  так  отрадно мне  в обширных чащах песнопений ‚альмики,
героические  страданиЯ  божественного ђамы  волнуют мне  сердце,  как  давно
знакомаЯ  боль, в  благоуханных  песнЯх  Љалидасы цветут  длЯ  менЯ  сладкие
воспоминаниЯ; и  когда  несколько лет тому  назад Я увидел у  одной любезной
берлинской дамы прелестные рисунки, привезенные из €ндии  ее отцом,  который
долгое времЯ был там губернатором, все эти тонко очерченные, благостно-тихие
лица показались мне такими знакомыми, будто то были портреты предков из моей
фамильной галереи.
     “ ”ранца Ѓоппа -- madame, вы,  конечно,  читали  его "ЌалЯ"  и  "ђазбор
глагольных форм в санскритском Языке"? -- Я почерпнул много сведений о  моих
прародителЯх,  и теперь  мне достоверно известно, что Я произошел из  головы
Ѓрамы, а не из его мозолей, подозреваю даже,
     111

     что  все  двести   тысЯч   стихов   "Њахабхараты"  --   просто-напросто
аллегорическое любовное послание моего  прапрадеда моей прапрабабке. Ћ,  они
пылко  любили друг друга,  души их  сливались в поцелуе,  они целовали  друг
друга глазами, оба они были -- один поцелуй.
     ‡ачарованный соловей сидит на коралловом дереве посреди ’ихого океана и
поет песню  о  любви моих  предков, жемчужины с любопытством выглЯдывают  из
своих  раковин,  причудливые  водЯные  цветы трепещут  от  умилениЯ,  мудрые
морские улитки  подползают  ближе, несЯ  на спине  свои  пестрые  фарфоровые
башенки,  белые водЯные  лилии  смущенно  краснеют, желтые  колючие  морские
звезды  и  многоцветные прозрачные  головастики  снуют  и  суетЯтсЯ,  и весь
кишащий вокруг мир внимает песне.
     Ќо  эта  соловьинаЯ  песнЯ, madame,  слишком  длинна  длЯ  того,  чтобы
поместить  ее  здесь,  -- она велика, как мир; одно  посвЯщение Ђнанге, богу
любви, равно по величине всем  вальтер-скоттовским романам, взЯтым вместе; к
ней относитсЯ одно место у Ђристофана, которое по-немецки гласит:
     ’иотио, тиотио, тиотинкс,
     ’ототото, тототото, тототинкс.
     (Џерев. ”осса)
     Ќет,  Я  не  родилсЯ в  €ндии; Я увидел свет на берегах той  прекрасной
реки,  где  по  склонам зеленых гор растет дурь,  котораЯ осенью собираетсЯ,
выжимаетсЯ, разливаетсЯ по бочкам и  посылаетсЯ за границу... Ќе  далее  как
вчера Я от одного знакомого наслушалсЯ дури, котораЯ вышла  из лозы, при мне
созревшей в 1811 году на €оганнисберге.
     Ќемало дури распространЯетсЯ и  внутри  страны, где люди такие  же, как
везде: они рождаютсЯ, едЯт, пьют, спЯт, смеютсЯ, плачут, клевещут, ревностно
хлопочут о продолжении своего рода, стараютсЯ казатьсЯ не тем, что они есть,
и  делать не то, что могут, бреютсЯ не раньше, чем обрастут бородой, и часто
обрастают бородой, не успев  стать  рассудительными, а став рассудительными,
спешат затуманить себе рассудок белой и красной дурью.
     Mon Dieu!<sup>1</sup> Ѓудь во мне столько веры, чтобы двигать
     _______________
     1 Ѓоже мой! <i>(фр.)</i>
     112


     ею горы, Я  бы повелел повсюду следовать за  собой лишь одной из них --
€оганнисбергу. Ќо так как вера моЯ не столь сильна, то Я должен призывать на
помощь  воображение, а  оно в один миг переносит  менЯ на берега прекрасного
ђейна.
     Ћ,  это прекраснаЯ страна,  полнаЯ очарованиЯ и солнечного света! ‘иние
воды реки  отражают руины  замков,  леса и  старинные  города на  прибрежных
горах. ‹етним вечером сидЯт там перед  своими домами  горожане и, попиваЯ из
больших кружек вино, мирно беседуют о том, что виноград, слава богу, недурно
поспевает, что  суды обЯзательно должны быть гласными, что  Њарию-Ђнтуанетту
гильотинировали ни за что ни  про что, что  акциз сильно удорожил табак, что
все люди равны и что ѓеррес -- ловкий малый.
     џ никогда не увлекалсЯ  такого рода разговорами и  предпочитал сидеть с
девушками  у сводчатого оконца, смеЯлсЯ  их смеху, позволЯл им хлестать менЯ
по лицу цветами и притворЯлсЯ обиженным до  тех пор, пока они не соглашались
рассказать  свои  сердечные  тайны  или  какие-нибудь  другие  важные  дела.
ЏрекраснаЯ ѓертруда терЯла голову от радости, если Я подсаживалсЯ к ней. ќта
девушка была подобна пламенной  розе,  и когда  однажды она бросилась мне на
шею, Я думал, что она сгорит и растает, как дым, в моих объЯтиЯх. ЏрекраснаЯ
Љатарина изнемогала от  звенЯщей  нежности, говорЯ со  мной, и глаза ее были
такой чистой, глубокой синевы, какой Я не встречал ни у людей, ни у животных
и только изредка - у цветов; в них так отрадно было глЯдеть, баюкаЯ себЯ при
этом  сладкими  мечтами.  Ќо  прекраснаЯ  ѓедвига  любила   менЯ;   когда  Я
приближалсЯ к ней, она склонЯла голову, так что черные кудри ниспадали ей на
заалевшее  лицо,  и  блестЯщие  глаза  сиЯли, как звезды  в темном  небе. …е
стыдливые уста не произносили ни слова, и Я тоже ничего не мог сказать ей. џ
кашлЯл,  а  она дрожала. €ногда она через  сестру передавала мне просьбу  не
взбиратьсЯ слишком быстро на утесы и не купатьсЯ в ђейне, когда Я разгорЯчен
ходьбой или  вином. џ подслушал раз  ее жаркую молитву  перед девой  Њарией,
котораЯ  стоЯла  в  нише у двери  их дома,  украшеннаЯ блестками и озареннаЯ
отблеском  лампадки.  џ слышал  Явственно,  как  она просила  божию  матерь:
"‡апрети ему лазить, пить и купатьсЯ". џ непременно влюбилсЯ бы
     113


     в эту прелестную  девушку, если  бы она  была ко  мне  равнодушна; но Я
осталсЯ равнодушен к ней, так как знал, что она любит менЯ.
     Madame, женщина, котораЯ хочет,  чтобы Я любил  ее, должна  третировать
менЯ en canaille<sup>1</sup>.
     ЏрекраснаЯ €оганна была кузиной трех сестер,  и Я охотно  сиживал подле
нее. Ћна знала множество чудесных легенд, и когда ее белаЯ рука указывала за
окно,  вдаль, на горы,  где происходило все  то, о чем она повествовала, Я и
сам чувствовал себЯ  словно зачарованным, и рыцари былых  времен, как живые,
поднимались из руин замков  и рубили железные панцири друг на друге. ‹орелеЯ
вновь стоЯла  на  вершине горы, и чарующе-пагубнаЯ песнь ее неслась вниз,  и
ђейн   шумел  так   рассудительно-умиротворЯюще   и   в  то  же   времЯ  так
дразнЯще-жутко,  и  прекраснаЯ  €оганна глЯдела  на  менЯ  так  странно, так
таинственно,  так загадочно-тоскливо, будто и сама она вышла из той  сказки,
которую  только  что  рассказывала.  ќто  была  стройнаЯ   бледнаЯ  девушка,
смертельно больнаЯ и  вечно задумчиваЯ; глаза ее были Ясны, как сама истина,
а губы невинно  изогнуты; в чертах ее лица запечатлелась историЯ пережитого,
но то была  свЯщеннаЯ историЯ. Ѓыть может, легенда о любви? џ и сам не знаю;
у менЯ ни разу не хватило духа расспросить ее. Љогда Я долго смотрел на нее,
покой и  довольство нисходили  на менЯ, в душе  моей словно  наступал  тихий
воскресный день и ангелы служили там мессу.
     ‚  такие  блаженные часы  Я  рассказывал  ей  истории  из времен  моего
детства. Ћна слушала всегда так внимательно, и -- удивительное дело! -- если
мне  случалось забыть имена, она напоминала мне их. Љогда  же Я с удивлением
спрашивал  ее, откуда она  знает  эти  имена, она, улыбаЯсь,  отвечала,  что
слышала их от птиц, вивших гнезда под  ее  окном,  и пыталась  даже  уверить
менЯ, будто это те самые птицы, которых Я некогда, еще мальчиком, выкупал на
свои карманные деньги у жестокосердых крестьЯнских ребЯт и потом выпускал на
волю. Ќо, по-моему,  она  знала все  оттого, что была так бледна и стоЯла на
пороге смерти.  Ћна знала  также  и  день  своей смерти и пожелала, чтобы  Я
покинул Ђндернах  накануне. Ќа  прощание она  протЯнула мне обе руки, --  то
были
     __________________
     1 Љак каналью <i>(фр.).</i>
     114


     белые,  нежные руки, чистые, как причастнаЯ  облатка, -- и сказала: "’ы
очень  добр.  Ђ когда  вздумаешь стать  злым,  вспомни  о маленькой  мертвой
‚еронике".
     Ќеужели  болтливые  птицы  открыли  ей и  это имЯ?  Љак часто,  в  часы
воспоминаний, ломал Я себе голову и тщетно старалсЯ вспомнить милое имЯ.
     ’еперь, когда Я обрел его, в  памЯти моей вновь расцветают годы раннего
детства; Я вновь  стал  ребенком и  резвлюсь с  другими детьми на  „ворцовой
площади в „юссельдорфе на ђейне.
        ѓ‹Ђ‚Ђ VI
     „а, madame, там Я  родилсЯ, и особо подчеркиваю это на тот случай, если
бы после  смерти  моей семь  городов -- ильда, Љревинкель, Џольквиц, Ѓокум,
„юлькен, ѓеттинген и еппенштедт  -- оспаривали друг у друга честь быть моей
родиной. „юссельдорф --  город  на ђейне, и проживает там  шестнадцать тысЯч
человек, и сотни тысЯч людей,  кроме того, погребены там, а среди них есть и
такие, о ком моЯ мать говорит, что лучше бы им оставатьсЯ  в  живых, -- как,
например,  дедушка мой,  старший  господин  фон  ѓель дерн, и  дЯдЯ, младший
господин фон ѓельдерн, которые были такими знаменитыми  докторами и  не дали
умереть  множеству людей, а сами все же не ушли  от смерти.  € благочестиваЯ
“рсула,  носившаЯ менЯ ребенком на  руках,  погребена  там,  и на могиле  ее
растет розовый куст, -- при жизни она так любила аромат роз! -- душа ее была
соткана из аромата роз и кротости. Њудрый старик каноник  тоже погребен там.
Ѓоже,  как жалок он был,  когда Я видел его в последний раз! Ћн весь состоЯл
из духа  и пластырей и, несмотрЯ  на это, не .отрывалсЯ от книг  ни днем, ни
ночью,  словно  боЯсь,  что  черви  не досчитаютсЯ нескольких  мыслей в  его
голове.  € маленький  ‚ильгельм лежит  там, и  в  этом виноват Я. Њы  вместе
учились в монастыре францисканцев  и  вместе играли на той  его стороне, где
между каменных стен протекает „юссель. џ сказал: "‚ильгельм, вытащи котенка,
видишь, он свалилсЯ в реку". ‚ильгельм резво взбежал на доску, перекинутую с
одного берега на другой, схватил котенка, но сам при этом упал в воду; когда
его извлекли оттуда, он был мокр и мертв. Љотенок жил еще долгое времЯ.
     115


     ѓород „юссельдорф очень красив, и когда на чужбине вспоминаешь  о  нем,
будучи случайно уроженцем его, на душе становитсЯ как-то смутно. џ родилсЯ в
нем,  и  менЯ  тЯнет  домой.  Ђ когда  Я  говорю  "домой",  то  подразумеваю
Ѓолькерштрассе  и   дом,  где  Я  родилсЯ.  „ом  этот  станет   когда-нибудь
достопримечательностью; старухе, владелице его, Я велел  передать, чтобы она
ни в коем случае  его не продавала.  ‡а  весь дом  она врЯд  ли выручила  бы
теперь  даже  ту сумму, какую со временем  привратница  соберет "на  чай" от
знатных  англичанок  под  зелеными  вуалЯми,  когда  поведет  их  показывать
комнату,  где Я  увидел  божий свет, и  курЯтник, куда отец имел обыкновение
запирать менЯ,  если мне случалось  своровать винограду, а  также коричневую
дверь, на которой моЯ  мать учила менЯ писать мелом  буквы. Ѓог мой! Madame,
если Я стану знаменитым писателем, то это стоило моей бедной матери немалого
труда.
     Ќо  слава моЯ почивает  еще  в мраморе  каррарских  каменоломен, аромат
бумажных лавров, которыми украсили мое чело, не распространилсЯ еще по всему
миру,  и   если  знатные  англичанки   под  зелеными  вуалЯми  приезжают   в
„юссельдорф,  они  пока   что  оставлЯют  без   вниманиЯ  знаменитый  дом  и
направлЯютсЯ прЯмо на ђыночную  площадь, чтобы осмотреть стоЯщую посреди нее
гигантскую почерневшую конную статую.  ЏоследнЯЯ должна изображать курфюрста
џна-‚ильгельма. Ќа нем черные латы и пышный аллонжевый парик.
     ‚ детстве Я  слышал предание,  будто  скульптор, отливавший статую,  во
времЯ литьЯ вдруг  с ужасом  заметил,  что  ему не  хватит металла, -- тогда
горожане  поспешили  к  нему со  всех  концов  „юссельдорфа,  несЯ  с  собой
серебрЯные ложки, чтобы он мог кончить отливку. € вот  Я  часами  простаивал
перед статуей, ломаЯ  себе голову над тем, сколько на нее  пошло  серебрЯных
ложек  и  сколько  Яблочных пирожков  можно было  бы  купить  за такую  уйму
серебра. џблочные пирожки, надо сказать, были тогда моей страстью, -- теперь
их сменили любовь, истина, свобода и раковый суп,-- а как раз неподалеку  от
памЯтника  курфюрста,  возле  театра, стоЯл  обычно  нескладный,  кривоногий
парень  в  белом  фартуке  и с  большой корзиной,  полной  лакомо  дымЯщихсЯ
Яблочных ши рожков,  которые он расхваливал неотразимым дискантом: "Џирожки,
свежие Яблочные пирожки, прЯмо из
     116

     печки, пахнут как вкусно!" Џраво же, когда в позднейшие годы искуситель
приступал  ко  мне,  он всегда говорил этим манЯщим  дискантом, а  у синьоры
„жульетты Я не осталсЯ  бы и  полусуток, если бы она не щебетала точь-в-точь
таким  же  сладким, душистым,  Яблочно-сдобным  голоском. Џравда также,  что
Яблочные пирожки никогда не соблазнЯли бы менЯ так, если бы хромой ѓерман не
прикрывал их столь  таинственно своим  белым фартуком, а не  что  иное,  как
фартуки... но  напоминание Ћ  Ќих  отвлекает менЯ от  основной  темы: ведь Я
говорил о конной  статуе, котораЯ хранит в своей утробе  столько  серебрЯных
ложек и ни капли супа и притом изображает курфюрста џна-‚ильгельма.
     ѓоворЯт,  он  был  приЯтный господин,  большой любитель искусств и  сам
искусный мастер. Ћн основал картинную галерею в  „юссельдорфе, а в  тамошней
Ћбсерватории еще и теперь показывают деревЯнный кубок весьма тонкой  работы,
вырезанный им собственноручно в свободные от занЯтий часы, таковых же у него
имелось двадцать четыре в сутки.
     ‚ те времена государи не были еще такими мучениками, как теперь, корона
прочно срасталась у  них  с  головой; ложась спать, они  надевали поверх нее
ночной  колпак  и  почивали  покойно, и покойно  у  ног их почивали  народы.
Џроснувшись поутру,  эти  последние  говорили: "„оброе  утро, отец!" --а  те
отвечали: "„оброе утро, милые детки!"
     Ќо  вдруг  все  изменилось  в  „юссельдорфе.  Љогда однажды  утром  мы,
проснувшись, хотели  сказать:  "„оброе утро,  отец!" -- оказалось, что  отец
уехал,  над  всем городом  нависло  мрачное уныние,  все  были настроены  на
похоронный  лад и молча  плелись на ђыночную площадь, чтобы прочесть длинное
объЯвление  на  дверЯх  ратуши.  •отЯ  погода  была пасмурнаЯ, тощий портной
Љилиан стоЯл в  одной нанковой куртке, которую обычно носил лишь дома, синие
шерстЯные  чулки  сползли  вниз,  так что  голые  коленки  хмуро выглЯдывали
наружу,  тонкие губы его  дрожали,  когда  он шепотом  разбирал  написанное.
‘тарый пфальцский инвалид  читал  немного  громче, и  при  некоторых  словах
блестЯщаЯ слезинка  скатывалась на его доблестные белые усы.  џ  стоЯл подле
него и тоже плакал,  а  потом спросил, почему мы плачем.  €  он ответил так:
"Љурфюрст покорно благодарит". Ћн продол-
     117


     жал  читать дальше  и  при  словах:  "за испытанную верноподданническую
преданность" и "освобождает вас от присЯги" -- он заплакал еще сильнее.
     ‘транно  смотреть, когда такой  старый человек,  в  линЯлом мундире,  с
иссеченным рубцами солдатским лицом, вдруг начинает громко плакать.
     Џока  мы  читали,  на ратуше успели снЯть  герб курфюрста,  и наступило
какое-то  зловещее  затишье, --  казалось, что с минуты  на  минуту начнетсЯ
солнечное  затмение;  господа  муниципальные  советники медленно  бродили  с
отставными лицами; даже всемогущий полицейский надзиратель как будто потерЯл
способность  повелевать  и  поглЯдывал  кругом  миролюбиво-равнодушно,  хотЯ
сумасшедший  Ђлоизий  снова  прыгал  на одной  ноге  и,  строЯ глупые  рожи,
выкрикивал  имена французских генералов, а пьЯный горбун  ѓумперц валЯлсЯ  в
сточной канаве и пел: "cа ira, ca ira!"<sup>1</sup>
     џ же отправилсЯ домой и там снова  принЯлсЯ плакать,  твердЯ: "Љурфюрст
покорно благодарит". Љак ни билась со мной  мать, Я  твердо стоЯл на своем и
не  давал  разубедить  себЯ; со  слезами  отправилсЯ  Я спать,  и ночью  мне
снилось, что настал конец света: прекрасные  цветники и зеленые лужайки были
убраны  с  земли  и  свернуты,  как ковры, полицейский надзиратель  влез  на
высокую; лестницу  и  снЯл с  неба солнце,  рЯдом  стоЯл  портной  Љилиан  и
говорил, обращаЯсь ко мне: "Ќадо пойти домой!  приодетьсЯ  -- ведь Я умер, и
сегоднЯ менЯ  хоронЯт"; круг становилось  все темней, скудно мерцали  вверху
редкие  звезды,  но и они падали вниз,  как  желтые листы осенью; постепенно
исчезли люди;  один Я,  горемычное  дитЯ,  пугливо бродил  во мраке, пока не
очутилсЯ  у  ивового плетнЯ заброшенной крестьЯнской усадьбы; там  Я  увидел
человека,  рывшего  заступом  землю;  уродливаЯ сердитаЯ  женщина подле него
держала в фартуке что-то похожее на  отрубленную человеческую голову, -- это
была  луна, и  женщина  бережно  положила  луну в Яму, а  позади  менЯ стоЯл
пфальцский  инвалид  и,  всхлипываЯ, <i>чи</i>тал  по  складам:  "Љурфюрст  покорно
благодарит..."
     Љогда  Я  проснулсЯ,  солнце,  как  обычно,  светило  в  окно, с  улицы
доносилсЯ барабанный  бой.  Ђ  когда Я  вышел  пожелать  доброго  утра отцу,
сидевшему в
     __________________
     <sup>1</sup> „ело пойдет! <i>(фр.)</i>
     118


     лом пудермантеле, Я  услышал,  как  проворный куафер,  орудуЯ  щипцами,
обстоЯтельно  рассказывал,  что  сегоднЯ  в  ратуше  будут  присЯгать новому
великому герцогу €оахиму, что этот последний очень  знатного рода, получил в
жены сестру императора Ќаполеона и в самом деле отличаетсЯ тонкими манерами,
свои  прекрасные черные  волосы он носит  убранными  в  локоны,  а скоро  он
совершит  торжественный  въезд  и,  без  сомнениЯ,  понравитсЯ  всем  особам
женского пола. Њежду  тем  грохот барабанов не умолкал, и Я вышел на крыльцо
посмотреть на вступавшие французские войска,  на этих веселых детей славы, с
гомоном и  звоном  шествовавших  по  всей  земле,  на радостно-строгие  лица
гренадеров, на медвежьи шапки,  трехцветные  кокарды, сверкающие  штыки,  на
стрелков, полных  весельЯ и point  d'honneur<sup>1</sup>, и на  поразительно
высокого,  расшитого серебром  тамбурмажора, который вскидывал свою булаву с
позолоченной головкой до второго этажа, а глаза даже до третьего, где у окон
сидели красивые  девушки. џ порадовалсЯ, что у нас будут солдаты  на постое,
-- мать моЯ не радовалась, -- и поспешил на ђыночную площадь.
     ’ам все теперь было  по-иному, -- казалось, будто мир  выкрашен заново:
новый герб  висел на ратуше, чугунные перила балкона были  завешены вышитыми
бархатными  покрывалами,  на  карауле стоЯли  французские гренадеры,  старые
господа муниципальные советники натЯнули на  себЯ  новые  лица и праздничные
сюртуки,   они   смотрели   друг   на   друга   по-французски  и   говорили:
"Bonjour!"<sup>2</sup>, изо  всех окон выглЯдывали дамы, любопытные горожане
и солдаты в блестЯщих мундирах теснились на площади, а Я и другие мальчуганы
взобрались  на курфюрстова конЯ и оттуда озирали волновавшуюсЯ внизу пеструю
толпу.
     ‘оседский Џитер и длинный Љурц чуть не сломали себе при этом шеи,-- это
было бы, пожалуй, к лучшему: один из них позже сбежал  от родителей, пошел в
солдаты,  дезертировал  и  был  расстрелЯн   в  Њайнце;  другой  же  занЯлсЯ
географическими  изысканиЯми   в   чужих  карманах,  вследствие  чего   стал
действительным членом одного казенного учреждениЯ, но разорвал железные
     ______________________
     1 —увства чести (фр.).
     2 ‡дравствуйте! (фр.),
     119


     цепи, приковавшие  его к этому последнему  и к отечеству,  благополучно
переплыл море  и  скончалсЯ в ‹ондоне от чересчур узкого  галстука,  который
затЯнулсЯ сам собой, когда королевский чиновник выбил доску из-под ног моего
знакомца.
     „линный  Љурц  сказал  нам,  что сегоднЯ  по  причине  присЯги не будет
классов.  Ќам пришлось довольно долго дожидатьсЯ,  пока  начнетсЯ церемониЯ.
Ќаконец балкон ратуши  наполнилсЯ разодетыми господами, флагами и трубами, и
господин бургомистр, облаченный  в свой знаменитый красный сюртук,  произнес
речь, котораЯ  растЯнулась,  как  резина  или вЯзаный колпак,  когда  в него
положен камень, -- конечно, не философский; многие выражениЯ Я слышал вполне
отчетливо,--например, что  нас  хотЯт  сделать  счастливыми;  при  последних
словах заиграли  трубы,  заколыхались  флаги, забил барабан, и все закричали
"виват", и Я тоже закричал "виват", крепко ухватившись за старого курфюрста.
ќто  было необходимо,  так как голова  у менЯ  пошла  кругом,  и  мне  стало
казатьсЯ, будто люди стоЯт вверх ногами, потому что весь мир перевернулсЯ, а
курфюрст кивнул мне своим аллонжевым париком и прошептал:  "„ержись покрепче
за менЯ!"  ’олько  пушечнаЯ  пальба  на валу  привела менЯ в  чувство,  и  Я
медленно слез с лошади курфюрста.
     ЌаправлЯЯсь домой,  Я снова увидел,  как  сумасшедший Ђлоизий прыгал на
одной  ноге  и выкрикивал  имена французских  генералов,  а  горбун  ѓумперц
валЯлсЯ, пьЯный,  в канаве  и ревел: "cа ira, ca ira". Њатери моей Я сказал:
"Ќас хотЯт сделать счастливыми, а потому сегоднЯ нет классов".
        ѓ‹Ђ‚Ђ VII
     Ќа другой день мир снова пришел в равновесие, и снова, как прежде, были
классы,   и   снова,   как   прежде,   заучивались  наизусть  римские  цари,
хронологические   даты,   nomina   на  im,   verba  irregularia<sup>1</sup>,
греческий, древнееврейский, географиЯ, немецкий, арифметика, -- о, госпо-
     <sup>_________________________
     </sup><sup>1</sup> ‘уществительные, оканчивающиесЯ на im,  неправильные
глаголы <i>(лат.).</i>
     120


     ди,  у  менЯ и  теперь еще  ум мутитсЯ,--все  надо было учить наизусть.
Њногое изо всего этого впоследствии пригодилось мне.  ‚едь если бы Я не учил
римских  царей,  мне бы  потом было  совершенно безразлично, доказал  или не
доказал Ќибур, что они в действительности не существовали. …сли бы Я не учил
хронологических  дат,  как  бы  удалось  мне  позднее  не потерЯтьсЯ в  этом
огромном Ѓерлине, где один дом  похож на другой, как две капли  воды или как
один гренадер  на другого, и где немыслимо отыскать знакомых, не знаЯ номера
их  дома;  длЯ  каждого знакомого  Я припоминал  историческое событие,  дата
которого совпадала с номером дома этого знакомого, и таким образом без труда
находил  номер,  подумав о  дате; поэтому,  когда  Я  видел  того или  иного
знакомого, мне всегда на ум приходило то или иное историческое событие. ’ак,
например,  встретив  своего  портного, Я тотчас вспоминал Њарафонскую битву;
при встрече с  щегольски  разодетым банкиром •ристианом ђумпелем Я вспоминал
разрушение €ерусалима; столкнувшись  с одним своим  португальским приЯтелем,
обремененным долгами, Я  вспоминал бегство Њагомета; увидев университетского
судью,  известного  своим  беспристрастием,  Я  немедленно вспоминал  смерть
Ђмана; стоило мне увидеть ‚адцека,  как Я вспоминал  Љлеопатру. Ѓоже ты мой!
ЃеднЯга  давно уже испустил дух,  слезы о  нем успели просохнуть,  и  теперь
можно вместе с ѓамлетом сказать: "’о была стараЯ баба в полном смысле слова,
подобных  ей мы встретим еще много". €так, хронологические даты, безусловно,
необходимы, Я знаю людей, которые,  имеЯ в голове только несколько дат, с их
помощью умудрились отыскать  в  Ѓерлине  нужные  дома  и теперь  состоЯт уже
ординарными  профессорами. Ќо мне-то  пришлось немало помаЯтьсЯ в школе  над
таким обилием чисел! ‘ арифметикой как таковой дело обстоЯло еще хуже. ‹егче
всего мне  давалось вычитание, где  имеетсЯ весьма полезное правило: "—етыре
из  трех вычесть нельзЯ, поэтому занимаем единицу",-- Я  же  советую всЯкому
занимать в  таких случаЯх  несколько лишних  монет  про  запас. —то касаетсЯ
латыни,  то  вы, madame,  не  имеете  понЯтиЯ, какаЯ это запутаннаЯ штука. “
римлЯн  ни  за  что не хватило бы времени  на завоевание  мира,  если  бы им
пришлось сперва  изучать латынь. ќти счастливцы  уже в колыбели знали, какие
существительные имеют вини-
     121


     тельный падеж на im. Њне  же пришлось в поте лица зубрить их на памЯть;
но  все-таки Я рад, что  знаю их. ‚едь если бы, например, 20 июлЯ 1825 года,
когда  Я  публично  в  актовом  зале   ѓеттингенского  университета  защищал
диссертацию на латинском Языке, -- madame, вот что стоило послушать! -- если
бы  Я употребил  тогда  sinape