        ”едерико ѓарсиЯ ‹орка. Џоэтический образ у дона ‹уиса „е ѓонгора


----------------------------------------------------------------------------
     Џеревод €.‡иннер
     ”едерико ѓарсиЯ ‹орка. €збранные произведениЯ в двух томах.
     ’ом первый. ‘тихи. ’еатр. Џроза.
     Њ., "•удожественнаЯ литература", 1976
     OCR Ѓычков Њ.Ќ. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
                             
     „орогие друзьЯ!
     ѓоворить о гонгоровской поэзии - нелегкаЯ длЯ  менЯ  задача:  тема  эта
весьма сложнаЯ и специальнаЯ. Ќо Я постараюсь, насколько это в  моих  силах,
увлечь вас хотЯ бы на краткое времЯ чарующей игрой поэтической  эмоции,  без
которой немыслима жизнь культурного человека.
     ђазумеетсЯ, мне не хотелось бы докучать вам однообразием, и  поэтому  Я
постаралсЯ, чтобы в моем  скромном  очерке  отразились  самые  разные  точки
зрениЯ на великого поэта Ђндалузии и, конечно же, мое собственное  отношение
к нему.
     џ надеюсь, всем вам известно, кем был дон  ‹уис  де  ѓонгора,  известно
также, что такое поэтический образ. ‚се вы изучали риторику и литературу,  и
ваши преподаватели, за редким исключением, говорили, что ѓонгора  был  очень
хорошим поэтом, с которым, по разным причинам, произошла внезапнаЯ перемена,
превратившаЯ его в поэта весьма экстравагантного (как говоритсЯ, ангел света
стал ангелом  тьмы),  принесшего  в  наш  Язык  странные  обороты  и  ритмы,
непостижимые здравому уму. ’ак именно и говорили вам в школе и в то же времЯ
расхваливали   банального   Ќуньеса   де   Ђрсе   или   Љампоамора,    поэта
"репортерского" стилЯ, описывающего свадьбы, крестины, путешествиЯ в  поезде
и т. д., или же плохого ‘оррильо (речь идет не  о  превосходном  ‘оррилье  -
авторе драм и легенд), стихи которого  так  любил  декламировать,  кружа  по
классу, мой учитель литературы, пока наконец, под громкий  хохот  мальчишек,
не останавливалсЯ, высунув Язык от изнеможениЯ.
     Ќа ѓонгору Яростно нападали и пылко его защищали. ’ворениЯ его  живы  и
сегоднЯ, словно они только что вышли из-под пера, а вокруг его имени до  сих
пор продолжаетсЯ шум и ставший уже несколько постыдным спор.
     Џоэтический образ всегда основан на переносе смысла. џзык  строитсЯ  на
базе образов, и велико их богатство у нашего народа. ‚ыступающую часть крыши
называют  "крылом",  сладкое  блюдо  -  "небесным  смальцем"  или  "вздохами
монашки"; встречаютсЯ  и  другие,  не  менее  удачные  и  меткие  выражениЯ:
например, купол называют  "половинкой  апельсина"  -  все  это  превосходные
образы, число которых бесконечно. ‚  Ђндалузии  образность  народного  Языка
достигает  поразительной  точности  и  изысканности  с  чисто  гонгоровскими
превращениЯми.
     ѓлубоководный поток, медленно текущий  по  равнине,  называют  "водЯным
волом", выражаЯ этим его величину, неодолимость и силу. Ђ однажды Я  услышал
от гранадского крестьЯнина, что "ивнЯк любит расти на Языке  реки".  ‚одЯной
вол и Язык реки - вот образы, созданные народом и отвечающие  видению  мира,
очень близкому дону ‹уису де ѓонгора.
     —тобы определить место ѓонгоры, нужно вспомнить  о  двух  соперничающих
группах поэтов в истории испанской лирики. ќто поэты, называемые  народными,
или национальными (что не совсем точно), и  поэты  ученые,  или  куртуазные.
Ћдни слагают свои стихи на дорогах, другие создают их за письменным  столом,
глЯдЯ на дорогу сквозь зарешеченные окна. ‚ XIII веке уже звучат безыскусные
голоса местных безымЯнных поэтов,  песни  их  -  кастильские  и  галисийские
средневековые мотивы, - к несчастью, потерЯны. „ругаЯ же группа - в  отличие
от  первой  назовем  ее  противоположной  -  придерживаетсЯ  французских   и
провансальских веЯний. Џод  влажным  небом  тех  золотых  времен  поЯвлЯютсЯ
песенники Ђжуды и ‚атикана, где между провансальскими  стихами  королЯ  дона
„иониса, куртуазными песнЯми о милом и песнЯми любовными слышатсЯ идущие  от
сердца, чуждые учености голоса поэтов, безымЯнных просто из-за  утери  столь
ценимой в средние века подписи автора.
     ‚ XV веке "Џесенник Ѓайны" сознательно отвергает стихи в народном духе.
Ћднако маркиз  де  ‘антильЯна  уверЯет,  что  в  то  времЯ  среди  отпрысков
благородных семей большим успехом  пользовались  "песни  о  милом".  Ќо  вот
повеЯло свежим ветром €талии.
     Њатери ѓарсиласо и Ѓоскана еще только срезают  флердоранж,  готовЯсь  к
свадьбе, а повсюду уже поют ставшую классической "песню о милом":
 
        Al alba venid, buen amigo;            Ќа заре приходите, мой 
                                              добрый друг, 
        al alba venid.                                на заре. 
        Amigo el que mas queria,              „руг самый желанный, 
        venid a la luz del dia.               приходите, когда забрезжит 
                                                      день. 
        Amigo el que mas amaba,               „руг, которого Я больше 
                                                      всех любила, 
        venid a la luz del alba,              приходите, когда забрезжит 
                                                      день, 
        venid a la luz del dia,               приходите, когда забрезжит 
                                                      день, 
        non trayais compania.                 не приводите с собой друзей. 
        Venid a la luz del alba,              Џриходите, когда забрезжит 
                                                      день, 
        non trayais gran compana.             не приводите с собой  
                                                      никаких друзей. 
 
     Ђ  когда  ѓарсиласо  в  надушенных   своих   перчатках   приносит   нам
одиннадцатисложный  стих,  на  помощь  любителЯм  народной  поэзии  приходит
музыка. ‚ыпускаетсЯ "Њузыкальный песенник дворца", и простонародное входит в
моду.  “стнаЯ  народнаЯ  традициЯ  становитсЯ  длЯ   музыкантов   источником
прекрасных песен - любовных, пасторальных и  рыцарских.  Ќа  предназначенные
длЯ глаз аристократов страницы попадают кабацкие песни,  серра-нильи  Ђвилы,
романс о длиннобородом мавре, сладкозвучные песни о милом, монотонные псалмы
слепцов, песнЯ рыцарЯ, заблудившегосЯ в чаще леса, наконец,  необычайнаЯ  по
красоте  жалоба   обманутой   простолюдинки.   ’очно   очерченнаЯ   панорама
живописного и духовного в €спании.
     ‡наменитый Њенендес Џидаль пишет, что гуманизм "открыл"  глаза  ученым:
они стали более глубоко понимать человеческий дух во всех его проЯвлениЯх, и
все подлинно народное,  как  никогда  прежде,  привлекло  к  себе  чуткое  и
заслуженное внимание. ‚ доказательство  можно  привести  следующее:  крупные
музыканты того  времени,  например  валенсиец  ‹уис  Њилан,  автор  удачного
подражаниЯ "Џридворному" Љастильоне, и ”рансиско ‘алинас, друг ”рай ‹уиса де
‹еон, культивировали народные песни и игру на виуэле.
     Ћбе группы открыто враждовали. Љристобаль  де  Љас-тильехо  и  ѓрегорио
‘ильвестре, движимые любовью к народной традиции, поднЯли кастильское знамЯ.
ѓарсиласо с более  многочисленной  группой  последователей  заЯвил  о  своей
приверженности к так называемому итальЯнскому стилю. Ђ  в  последние  месЯцы
1609 года, когда ѓон-гора пишет "Џанегирик герцогу де ‹ерма",  борьба  между
сторонником утонченного кордовского поэта и  друзьЯми  неутомимого  ‹опе  де
‚ега доходит до такой страстности и ожесточенности, каких мы не встретим  ни
в одной другой литературной эпохе. Џриверженцы "темного" стилЯ и приверженцы
доступности ведут оживленную перестрелку сонетами  -  их  борьба  остроумна,
иногда драматична и почти всегда малопристойна.
     •очу, однако, подчеркнуть, что Я не верю в серьезные  последствиЯ  этой
борьбы, как не верю  и  в  разделение  наших  поэтов  на  итальЯнствующих  и
кастильских. Ќа  мой  взглЯд,  всем  им  свойственно  глубокое  национальное
чувство. Ѓесспорное иноземное влиЯние не стало бременем длЯ их духа.  ‚опрос
об их классификации зависит от  исторического  подхода.  ‚о  всЯком  случае,
ѓарсиласо  не  менее  национален,   чем   Љастильехо.   Љастильехо   увлечен
средневековьем. ќто поэт  уходЯщего  архаического  стилЯ.  Ќа  берегах  ’ахо
ѓарсиласо, поэт ‚озрождениЯ, извлекает на свет старинные,  стертые  временем
мифы,  излагаЯ  их  исконно  испанским  слогом   с   подлинно   национальной
галантностью, как раз в это времЯ поЯвившейсЯ на свет.
     ‹опе, усвоив лирику конца средневековьЯ, создает глубоко  романтический
театр, детище своего  времени.  ђомантика  недавних  великих  географических
открытий кружит ему голову. …го театр, театр приключений, страданиЯ и любви,
утверждает его как представителЯ национальной традиции. Ќо ѓонгора не  менее
национален,  чем  ‹опе.  ‚  своем  характерном  и  доведенном   до   крайней
определенности  творчестве  ѓонгора  избегает  рыцарской   и   средневековой
традиции и ищет славную старую латинскую традицию, причем  не  поверхностно,
как ѓарсиласо, а углубленно. ‚ самом воздухе Љордовы он  стремитсЯ  услышать
голоса ‘енеки  и  ‹укана.  ‘очинЯЯ  кастильские  стихи  при  холодном  свете
римского светильника, ѓонгоpa возвеличивает подлинно испанское направление в
искусстве  -  барокко.   ЌапрЯженной   была   борьба   между   приверженцами
средневековьЯ и сторонниками латинской традиции -  поэтами,  предпочитающими
живописный местный колорит, и поэтами куртуазными;  поэтами,  кутающимисЯ  в
плащ, и поэтами, ищущими обнаженную натуру. Ќо ни те, ни другие  сердцем  не
приемлют упорЯдоченную и чувственную поэзию итальЯнского ђенессанса. ‚се они
либо романтики, как ‹оне и ќррера, либо поэты  католицизма  и  барокко,  как
ѓонгора и Љальдерой. ѓеографиЯ и небеса берут верх над книжной премудростью.
     „о этого момента Я и хотел довести  свой  краткий  обзор.  џ  попыталсЯ
определить место ѓонгоры и показать его аристократическую обособленность.
     "Ћ ѓонгоре написано немало, но до сих пор остаетсЯ неЯсной первопричина
его реформы в поэзии..." - так обычно начинают свои труды, посвЯщенные  отцу
современной лирики, наиболее передовые и осторожные исследователи. џ не хочу
упоминать о Њенендесе-и-Џелайо, который не понЯл  ѓонгору,  вследствие  того
что блестЯще понимал всех других поэтов. Ќекоторые  критики  с  историческим
подходом приписывают то, что они называют "внезапной переменой" в доне ‹уисе
де ѓонгора, теориЯм Ђмбросио де Њоралеса,  влиЯнию  ќрреры,  учителЯ  поэта,
чтению книги кордовского писателЯ  ‹уиса  Љаррильо  (прославление  "темного"
стилЯ) и другим,  кажущимсЯ  резонными  причинам.  ‚  то  же  времЯ  француз
‹юсьен-Џоль  ’ома  приписывает  эту  перемену  умственному  расстройству,  а
господин ”итцморис  Љелли,  еще  раз  продемонстрировав  полную  критическую
беспомощность там, где  речь  идет  об  еще  не  классифицированном  авторе,
склонЯетсЯ к мысли, что целью автора  "Џоэм  одиночества"  было  всего  лишь
привлечь внимание к своему литературному имени. —его-чего, а пестроты в этих
"серьезных" суждениЯх хоть отбавлЯй. € непочтительности.
     ‚   €спании   бытовало   раньше,   бытует   и   сейчас   мнение,    что
ѓонгора-культеранист - средоточие  всех  грамматических  пороков,  а  в  его
поэзии отсутствуют все основные элементы прекрасного. ‚ыдающиесЯ Языковеды и
литературоведы всегда смотрели на "Џоэмы одиночества" как на позорную  Язву,
которую должно скрывать; не удивительно,  что  слышались  угрюмые  и  грубые
голоса людей тупых и бездушных,  предающих  анафеме  то,  что  они  называли
темным и пустым. €м удалось отодвинуть ѓонгору  в  тень  и  засыпать  песком
глаза всех тех, кто шел к пониманию его стихов. Ќа  протЯжении  двух  долгих
веков нам не уставали повторЯть: не подходите  близко,  это  непонЯтно...  Ђ
ѓонгора, одинокий, как прокаженный, чьи Язвы холодно  отсвечивают  серебром,
ожидал с зеленеющей ветвью  в  руке  новых  поколений,  которым  он  мог  бы
передать свое истинно ценное наследство и свое чувство метафоры.
     ‚се дело в восприЯтии. Њало читать ѓонгору, его нужно изучать. ѓонгору,
в отличие от других поэтов, которые сами приходЯт к нам,  чтобы  навеЯть  на
нас поэтическую грусть, нужно  искать,  и  искать  разумом.  Ќикоим  образом
нельзЯ понЯть ѓонгору при первом чтении. ”илософское произведение может быть
понЯто лишь очень немногими, и тем не  менее  никто  не  обвинЯет  автора  в
неЯсности. Ќо нет, в области поэзии это, кажетсЯ, не в ходу...
     Љакие же причины могли побудить ѓонгору  сделать  переворот  в  лирике?
Џричины?  ‚рожденнаЯ  потребность  в  новых  формах  красоты  побуждает  его
по-новому ваЯть фразу. ‚ыходец из Љордовы, он  знал  латынь,  как  знают  ее
немногие. Ќе ищите причину в истории, ищите  ее  в  душе  поэта.  ‚первые  в
истории испанского Языка он создает новый метод поисков и лепки метафоры,  и
в глубине души он считает, что бессмертие поэтического произведениЯ  зависит
от добротности и слаженности образов.
     ‚последствии Њарсель Џруст  напишет:  "’олько  метафора  может  сделать
стиль относительно долговечным".
     Џотребность в новых формах красоты и  отвращение,  которое  вызывала  у
ѓонгоры поэтическаЯ продукциЯ его  времени,  развили  в  нем  острое,  почти
мучительное критическое чувство. Ћн был готов ненавидеть поэзию.  Ћн  больше
не мог создавать поэмы в староиспанском стиле, героическаЯ простота  романса
тоже была ему не по душе. Љогда же, стараЯсь  уклонитьсЯ  от  трудов  своих,
взирал он на лирическую поэзию своего времени, ему казалось, что картина эта
полна изъЯнов, несовершенна и обыденна. „уша  ѓонгоры,  как  и  его  сатана,
покрывалась пылью со всей  Љастилии.  Ћн  понимал,  насколько  несовершенны,
нерЯшливы, небрежно сделаны стихи других поэтов.
     “став от кастильцев и "местного колорита", ѓонгора погружалсЯ в  чтение
своего ‚ергилиЯ с наслаждением человека, томЯщегосЯ по истинному  изЯществу.
…го  крайнЯЯ  чувствительность,  словно  микроскопом  вооружив  его  зрение,
помогла увидеть все пробелы и слабые места кастильского  Языка,  и  ѓопгора,
направлЯемый своим поэтическим инстинктом, взЯлсЯ  строить  новую  башню  из
драгоценных, изобретенных  им  камней,  что  не  могло  не  ранить  гордость
владельцев   замков,   выстроенных   из   кирпича-сырца.   ѓонгора   осознал
скоротечность человеческого чувства и  все  несовершенство  мимолетного  его
выражениЯ, что волнует нас  лишь  на  миг,  и  пожелал,  чтобы  красота  его
творений коренилась в метафоре, очищенной от  бренной  реальности,  метафоре
пластичной, помещенной во внеатмосферное окружение.
     Ћн любил красоту объективную, красоту чистую и  бесполезную,  свободную
от заразительной тоски. ‹юдЯм нужен  хлеб  насущный  -  он  же  предпочитает
драгоценные  камни.  Ќе  знающий  реальной  действительности,  он  полностью
владеет своей поэтической действительностью. —то же мог сделать поэт,  чтобы
придать стройность и верные пропорции своему эстетическому кредо? Ћграничить
себЯ. €споведатьсЯ перед самим собой  и,  руководствуЯсь  своим  критическим
чутьем, изучить механику творческого процесса.
     Џоэт должен быть знатоком пЯти основных чувств.  €менно  пЯти  основных
чувств, и в таком порЯдке: зрение, осЯзание, слух, обонЯние  и  вкус.  Ќужно
распахнуть в них все двери, а иногда и  наслоить  ощущениЯ,  дополнить  одно
другим и даже замаскировать, представить в ином свете их  природу  -  только
тогда сможет поэт овладеть самыми прекрасными образами. ’ак, в первой "Џоэме
одиночества" ѓонгора может сказать, что:
 
        Pintadas aves - citaras               Џестрые птицы - 
                  de plum a -                        пернатые цитры - 
        coronaban la barbara                  кружили над сельским 
                  capilla,                           хором, 
        mientras el arroyuelo                 меж тем ручеек, чтобы 
                  para oilla                         лучше его слышать, 
        hace de blanca espuma                 из белой пены лепит 
        tantas orejas cuantas                 столько ушей, сколько 
                  guijas lava.                       камешков омывает. 
 
     Ђ простую пастушку описывает следующим образом:
 
        Del verde margen otra,                Ђ  другаЯ, срываЯ на зеленом 
                  las mejores                        берегу лучшие 
        rosas traslada у lirios               розы и лилии, украшает 
                  al cabello,                        ими волосы, 
        o por lo matizado,                    и так она хороша, 
                  o por lo bello                     так прелестна, 
        si aurora no con rayos,               что если это не аврора 
                  sol con flores.                    в венце лучей, 
                                              то солнце в цветах. 
 
     €ли же:
 
               "...из волн морских в немом полете рыба..." - 
 
     или:
 
                          "...зеленые голоса..." - 
 
     или:
 
          "...пестрый голос, крылатаЯ песнЯ, пернатый орг_а_н..." 
 
     —тобы вдохнуть жизнь в метафору, нужно, чтобы метафора эта имела  форму
и радиус действиЯ, - Ядро в центре  и  перспектива  вокруг  него.  ќто  Ядро
раскрываетсЯ, как цветок, будто  бы  незнакомый,  но  мы  скоро  узнаем  его
аромат, а  в  излучаемом  цветком  сиЯнии  нам  видитсЯ  его  имЯ.  Њетафора
подчинЯетсЯ зрению (нередко обостренному), и именно зрение ее ограничивает и
придает  ей  предметность.  „аже  самые  неземные  английские  поэты,   Љите
например, имеют потребность как-то обрисовать и ограничить свои  метафоры  и
образы, и только удивительнаЯ пластичность  Љитса  спасает  его  от  полного
опасностей поэтического мира видений. ЏонЯтно,  почему  он  скажет:  "’олько
поэзии позволено рассказывать свои сны". ‡рение не допускает,  чтобы  сумрак
затемнил контуры представшего перед ним поэтического образа.
     ‘лепорожденный не может быть поэтом - творцом пластических образов, ему
неведомы  присущие  природе  пропорции.  …го  место,  скорее,  в   озаренном
немеркнущим светом поле мистики,  свободном  от  реальных  предметов,  поле,
щедро  овеваемом  ветрами  мудрости.  €так,   цветок   поэтического   образа
распускаетсЯ на полЯх зрениЯ. ЋсЯзание же  определЯет  качество  лирического
вещества  этого  образа,  качество  почти  живописное.  Џоэтические  образы,
построенные  другими  органами  чувств,  подчинены  первым   двум.   ‘ловом,
поэтический образ основан на взаимообмене обличьем, назначением и  функциЯми
различных предметов природы или ее идей. “ каждого предмета и  идеи  -  своЯ
плоскость и своЯ орбита. Њогучий скачок воображениЯ  объединЯет  в  метафоре
два  антагонистических  мира.  Љинематографист  †ан  ќпштейн  говорит,   что
метафора подобна "теореме, где перескакивают от условиЯ  сразу  к  выводам".
€менно так.
     Ћригинальность   дона   ‹уиса   де   ѓонгора,   помимо   плана    чисто
грамматического,  состоит  в  самом  методе  его  "охоты"  за   поэтическими
образами, методе, в котором он охватывает  их  драматический  антагонизм  и,
преодолеваЯ его скачком конЯ,  творит  миф;  изучаЯ  представлениЯ  античных
народов о прекрасном, он бежит от гор и их  сиЯющих  видений  и  садитсЯ  на
морском берегу, где ветер
 
        le corre, en lecho azul               опускает на лазурное 
                 de aguas marinas,                     ложе вод морских 
        turquesadas cortinas.                 бирюзовые занавеси. 
 
     € здесь, приступаЯ к новой поэме, он, словно скульптор,  взнуздывает  и
привЯзывает свое воображение. ‘толь велико владеющее  им  желание  укротить,
подчинить свое творение, что неосознанно его влечет к островам  -  с  полным
правом он считает, что  законченный  и  обозримый  мирок,  кругом  омываемый
водой, человеку легче держать  в  своей  власти,  чем  любое  другое  земное
пространство.  Њеханизм  его  воображениЯ  совершенен.  Ќередко  каждый  его
поэтический образ - это новый миф.
     ѓонгора  вносит  гармонию  и  пластичность,  иногда  самым  неожиданным
образом, в сферы совершенно разные. Џод рукой поэта  исчезают  беспорЯдок  и
несоразмерность. ‚  его  руках  превращаютсЯ  в  игрушки  морЯ,  континенты,
ураганные  ветры.  ‘ообразно  своему  представлению  о  материи   и   массе,
представлению, до него в поэзии неизвестному,  он  сводит  воедино  ощущениЯ
подлинно астрономические и подробности из мира бесконечно малых  величин.  ‚
первой "Џоэме одиночества" он пишет (34-41 строки):
 
        Desnudo el joven, cuando              ђаздевшись, юноша 
                     уа el vestido                  выпитый одеждой океан 
        oceano ha bebido,                     возвращает песку 
        restituir le hace                     и расстилает ее затем 
                     a las arenas;                  на солнце. 
        у al sol le extiende luego            Ќежно вылизываЯ ее своим 
        que, lamiendole apenas,               ласковым Языком 
        su dulce lengua                             нежаркого огнЯ, 
                     de templado fuego        оно постепенно 
        lento le embiste                      захватывает ее и тихонько 
                     у con suave estilo       высасывает из каждой 
        la menor onda chupa                   ниточки каждую капельку 
                     al menor hilo.                 волны, 
 
     ‘ каким чувством меры соотносит  поэт  Ћкеан,  ‘олнце,  этого  золотого
дракона, жарким своим Языком как бы постепенно охватывающего  мокрое  платье
юноши, так что слепаЯ глава светила "высасывает  из  каждой  ниточки  каждую
капельку волны". ‚ восьми этих строках больше нюансов, чем в полусотне октав
"Ћсвобожденного  €ерусалима"  ’ассо.  Џотому  что  у  ѓонгоры  любаЯ  деталь
прочувствована и по тщательности работы подобна филиграни. Ђ как передано  в
этих стихах - "Ќежно вылизываЯ ее... Языком... постепенно захватывает ее..."
- ощущение невесомо падающих лучей солнца!
     ђаз он ведет свое воображение на поводу, то может сдержать  его,  когда
захочет, и остатьсЯ неколебимым как перед натиском загадочных стихийных  сил
закона инерции, так и перед мимолетным миражем, где гибнут, словно бабочки в
пламени, многие безрассудные  поэты.  ‚  "Џоэмах  одиночества"  есть  места,
которые кажутсЯ сверхъестественными. ‚ообразить себе невозможно, как удаетсЯ
поэту, словно играючи, обращатьсЯ с  громадными  массами  и  географическими
понЯтиЯми, не впадаЯ в чудовищную безвкусицу и не  прибегаЯ  к  малоприЯтным
гиперболам.
     ‚  неистощимой  первой  "Џоэме   одиночества"   относительно   ‘уэцкого
перешейка он говорит следующее:
 
        el istmo que al Oceano                перешеек, что разделЯет 
                 divide                                океан, 
        у - sierpe de cristal -               не дает хрустальной змее 
                 juntar le impide                      соединить 
        la cabeza del Norte                   увенчанную ‘евером 
                 coronada                              голову 
        con la que ilustra el Sur,            с хвостом ћга, 
                 cola escamada                         расцвеченным 
        de antarcticas estrellas.             антарктическими звездами. 
 
     Џрипомните левое крыло карты мира.
     ‚ другом месте он уверенной  рукой  набрасывает  контуры  двух  ветров,
точно воспроизводЯ их пропорции;
 
        para el Austro de alas                длЯ Ђустро с никогда 
                 nunca enjutas,                        не просыхающими 
                                                                крыльЯми, 
        para el Cierzo expirante              длЯ ‘иерсо, испускающего 
                 por cien bocas.                       дух из ста уст. 
 
     €ли же дает Њагелланову проливу такое меткое поэтическое определение;
 
        ...cuando hallo de fugitive           ...когда нашел живого 
                 plata                                 серебра 
        la bisagra, aunque estrecha,          дверную петлю, что хоть 
                 abrazadora                   узка, но соединЯет в объЯтии 
        cle un Ocrano у otro                  два разных и всегда 
                 siempre uno.                          единых океана. 
                               
     €ли называет море:
 
        Barbaro observador,                   Ќеученый, но прилежный 
                 mas diligente                         наблюдатель 
        de las inciertas formas               изменчивых форм ‹уны, 
                 de la Luna. 
 
     €, наконец, в первой "Џоэме одиночества" он сравнивает острова  Ћкеании
со свитой нимф богини „ианы, охотЯщейсЯ на заводЯх реки ќврот;
 
        De firmes islas no la                 ’верди островов 
                 inmovil flota                         недвижный флот 
        de aquel mar del Alba                 в том море утренней зари 
                 te describo,                 описывать тебе не стану, 
        cuyo numero - ya que no               их сонм, хоть и не 
                 lascivo -                             сладострастен, 
        por lo bello agradable                красой, приЯтностью 
        y por lo vario                                 и разнообразием 
        la dulce confusion hacer              мог бы привести в такое же 
                 podia                                 сладостное смущение, 
        que en los blancos                    как в прозрачных 
        estanques del Eurota                           заводЯх ќврота 
        la virginal desnuda                   толпа нагаЯ дев-охотниц... 
                 monteria. 
 
     €нтересно, что в описание малых форм и предметов он вкладывает такую же
любовь и поэтическую силу. „лЯ него жизнь  Яблока  столь  же  насыщена,  как
жизнь морЯ, а какаЯ-нибудь пчела - Явление не менее удивительное,  чем  лес,
например. ‡оркими глазами смотрит она на  природу,  восхищаЯсь  красотой,  в
равной степени присущей всем ее формам. Ћн проникает  в  то,  что  можно  бы
назвать  особым  миром  каждой  вещи,  соразмерЯЯ  собственные  ощущениЯ   с
чувственным  обликом  того,  что  его  окружает.  Џоэтому  длЯ  него  Яблоко
равнозначно морю - ведь он знает, что мир Яблока так же  безмерен,  как  мир
морЯ. †изнь Яблока с той поры, когда оно распускаетсЯ нежным цветом, до того
момента, как золотым плодом оно падает с дерева в траву, так же загадочна  и
величественна, как и периодический ритм  приливов  и  отливов.  Џоэт  должен
знать  это.  Њонументальность  поэтического  произведениЯ  зависит   не   от
значительности темы, ее масштабов и пробуждаемых ею чувств.  Њожно  написать
эпическую поэму о борьбе лейкоцитов в замкнутом разветвлении вен, а описание
формы и запаха розы может оставить непреходЯщее впечатление бесконечности.
     ѓонгора подходит с одним и тем же мерилом  ко  всем  своим  темам:  то,
подобно циклопу, он играет морЯми и континентами, то  любовно  рассматривает
различные плоды и предметы. Ѓолее того, малые формы доставлЯют  ему  гораздо
большее наслаждение. ‚ десЯтой октаве поэмы о  Џолифеме  и  ѓалатее  ѓонгора
пишет:
 
        la pera, ue quien me                  груша, чьей золотой 
               cuna dorada                            колыбелью была 
        la rubia paja у -                     желтоволосаЯ солома - 
               palida tutora -                бледнолицаЯ ее опекунша, - 
        la niega avara у prodiga              скупаЯ, таит ее, щедраЯ - 
               la dora.                               золотит. 
 
     Џоэт называет солому, в лоне которой дозревает груша, сорваннаЯ зеленой
с материнской ветки, "бледнолицей опекуншей" плода. ќта бледнолицаЯ опекунша
"скупаЯ, таит ее" (грушу) и "щедраЯ - золотит", то есть  скрывает  грушу  от
глаз людских, чтобы одеть ее в золотой нарЯд. ‚ другом месте он пишет:
 
        montecillo, las sienes                пригорок с челом, 
               laureado,                              увенчанным 
                                                      лаврами,  
        traviesos despidiendo                 расстаетсЯ с резвыми 
               moradores                              обитателЯми 
        de sus coniusos senos,                своих запутанных недр, 
        conejuelos que, el viento             кроликами, которые, 
                                                      спросив 
               consultado,                            совета у ветра, 
        salieron retozando a pisar            выбежали вприпрыжку, 
               las flores.                            цветы сминаЯ. 
 
     ‘ каким истинным  изЯществом  обрисован  зверек,  который,  выбежав  из
норки, вдруг замирает, чтобы потЯнуть носом воздух: "...кроликами,  которые,
спросив совета у ветра, выбежали вприпрыжку, цветы сминаЯ".
     …ще выразительнее  стихи  об  улье  в  дупле  дерева,  которое  ѓонгора
называет укрепленным замком той (пчелы),
 
        que sin corona vuela                  что летит без короны 
               у sin espada,                          и шпаги, 
        susurrante amazona,                   жужжащаЯ амазонка, 
               Dido alada,                            крылатаЯ „идона, 
        de ejercito mas casto,                целомудреннейшего 
                                                      воинства, 
               de mas bella                           прекраснейшей 
        Republica, cenida, en vez             ђеспублики, опоЯсанной 
               de muros,                              не стенами, 
        de cortezas; en esta,                 а корою; вот в этом 
               pues, Cartago,                         Љарфагене 
        reina la abeja, oro                   царит пчела, отливающаЯ 
               brillando vago,                        тусклым золотом; 
        о el jugo bebe de los                 она упиваетсЯ то соком 
               aires puros,                           свежего ветерка, 
        о el sudor de los cielos,             то испариной небес, когда 
               cuando liba                            высасывает 
        de las mudas estrellas                безмолвных звезд слюну. 
               la saliva. 
                               
     ќтот отрывок исполнен величиЯ почти эпического. Ђ поэт пишет всего лишь
о пчеле и ее улье. Ћн называет этот лесной улей "ђеспубликой, опоЯсанной  не
стенами, а корою", пчелу именует "жужжащей амазонкой", что пьет сок  свежего
ветерка,  росу  называет  "испариной  небес",  нектар  -  "слюной"   цветов,
"безмолвных звезд". ђазве эти стихи  не  отличает  та  же  величавость,  что
присуща ѓонгоре, когда, применЯЯ астрономические термины, он описывает  море
или рассвет? Ћн удваивает и утраивает поэтический  образ,  показываЯ  его  в
различных плоскостЯх, чем добиваетсЯ законченности впечатлениЯ и  восприЯтиЯ
всех граней образа. ’рудно ожидать чего-нибудь подобного от чистой поэзии.
     ѓонгора прекрасно владел классической культурой, и это дало ему веру  в
себЯ. Ћн создает невероЯтный длЯ своего времени образ часов:
 
        Las horas ya de numeros               ‚ремЯ уже оделось 
                 vestidas, -                            в числа, - 
 
     или  же  образно  называет   пещеру   "унылый   зевок   земли".   ‘реди
современников Љеведо иногда удавались такие меткие  выражениЯ,  но  красотой
они уступали гонгоровским.
     ‹ишь  XIX  век  дал  великого  поэта  ‘тефана  Њалларме,  вдохновенного
учителЯ, принесшего на ђю де ђом  свой  неповторимый  абстрактный  лиризм  и
проложившего опасный, открытый всем ветрам путь новым поэтическим школам. „о
этого момента лучшего ученика у ѓонгоры не  было,  а  ученик  даже  не  знал
своего  учителЯ.  Ћба  питают  пристрастие  к  лебедЯм,   зеркалам,   резким
светотенЯм, женским волосам. „лЯ обоих равно  характерен  как  бы  застывший
трепет барокко. ђазница в том, что ѓонгора как поэт более силен, он обладает
неведомым Њалларме богатством  Языка  и  восторженным  восприЯтием  красоты,
изгнанными из поэзии Њалларме  прелестным  юмором  и  отравленными  стрелами
иронии - порождением нашего времени. џсно, что поэтические образы ѓонгоры не
почерпнуты прЯмо из окружающего его мира,  напротив,  предмет,  Явление  или
действие проходЯт сначала через камеру-обскуру рассудка; такое  преображение
позволЯет им единым махом преодолеть барьер, отделЯющий их  от  иного  мира.
Ќевозможно читать его стихи, не ЯвлЯющиесЯ  прЯмым  изображением  предметов,
имеЯ перед глазами сами эти предметы. ’ополЯ, розы, пастухи, пастушки и морЯ
- все  они  созданиЯ  вдохновенного  кордовского  поэта.  Њоре  он  называет
"оправленным в мрамор изумрудом, не знающим  покоЯ",  а  тополь  -  "зеленой
лирой". Ђ с другой стороны, есть ли крупица смысла в  том,  чтобы,  держа  в
руках живую розу,  читать  мадригал,  ей  посвЯщенный?  €ли  роза  покажетсЯ
лишней, или мадригал. Љак у всЯкого большого поэта, у  ѓонгоры  свой  особый
мир. Њир существенных примет вещей и характерных различий.
     Џоэту, собирающемусЯ  написать  поэму,  чудитсЯ  (мне  это  знакомо  по
собственному опыту), что он отправлЯетсЯ на ночную охоту  в  далекие-далекие
леса. ‚ сердце глухо стучит неЯсный страх. —тобы успокоитьсЯ, полезно выпить
стакан холодной воды и провести пером несколько ничего  не  значащих  черных
линий. €менно черных, потому что, признаюсь откровенно, не люблю  Я  цветные
чернила. €так, поэт собираетсЯ в путь. ‘вежий  ветер  холодит  хрусталь  его
глаз. ‚ молчании ветвей звучит полумесЯц  -  рожок  из  легкого  металла.  ‚
просветах между стволами  поЯвлЯютсЯ  и  исчезают  белые  олени.  Ќочь,  всЯ
целиком, прЯчетсЯ за  ширму  из  шорохов.  ‚ода  меж  камышами,  глубокаЯ  и
спокойнаЯ, покрываетсЯ рЯбью. Џора идти. —ревато  опасностью  это  мгновение
длЯ поэта. …му нужно взЯть с собой карту тех мест, куда он  направлЯетсЯ,  и
сохранить присутствие духа перед лицом красот  подлинных  и  красот  мнимых,
которые встретЯтсЯ на его пути. Ћн должен, как “лисс при встрече с сиренами,
заткнуть уши и, минуЯ метафоры мнимые, поддельные, разить  стрелой  метафоры
живые. Њгновение это опасно - ведь поэт может поддатьсЯ  соблазну,  и  тогда
ему вовек не свершить задуманного. Џреображенным должен  идти  поэт  на  эту
охоту, с чистым сердцем и  спокойной  душой.  “стоЯв  перед  призраками,  он
осторожно подстерегает  живую,  подлинную  плоть  образа,  созвучного  плану
поэмы, котораЯ  ему  неЯсно  видитсЯ.  ЏриходитсЯ  иногда  громкими  криками
отпугивать назойливых злых духов, вторгающихсЯ  в  уединенный  мир  поэта  и
прельщающих  его  легкой  славой,  славой  беспорЯдочной,  не   имеющей   ни
эстетической ценности, ни красоты. Љто же, как не ѓонгора, лучше подготовлен
к этой внутренней охоте? …го не манЯт возникающие в  его  мысленном  пейзаже
Ярко окрашенные или чрезмерно сверкающие образы. ‚едь он преследует то, чего
никто не замечает: внешне обособленный и незаметный образ, что засиЯет потом
Ярким светом в самом неожиданном месте поэмы. Љ услугам фантазии поэта  пЯть
чувств. ЏЯть основных чувств, пЯть неприметных рабов, слепо ему  повинуютсЯ,
не вводЯ его в обман, как  прочих  смертных.  Џоэт  отчетливо  сознает,  что
природа, которой должно жить в его поэмах, - это не та природа, что вышла из
рук ’ворца, и строит свои пейзажи, разлагаЯ ее на составные части. Њы  могли
бы сказать,  что  он  подчинЯет  природу  во  всех  ее  оттенках  дисциплине
музыкального ритма. ‚о второй "Џоэме одиночества" он пишет (350-360 строки):

        Rompida el agua en las                ‚ода, разбиваЯсь 
                menudas piedras,                      о мелкие камни, 
        cristalina sonante era tiorba,        хрустально звучащей была   
        у  las confusamente acordes,                  лютней; 
                aves                          а птиц нестройный хор 
        entre las verdes roscas de            среди зеленых витков 
                las yedras                            плюща 
        muchas eran, у muchas                 велик был, и много раз 
                veces nueve                           по девЯть 
        aladas musas, que -                   крылатых муз, под легким 
                de pluma leve                         опереньем 
        engauada su oculta lira               скрывающих изогнутую 
                corva -                               лиру, 
        metros inciertos si, pero             неЯсные, но пленительные 
                suaves                                строфы 
        en idiomas cantan diferentes;         на разных поют Языках; 
        mientras, cenando en                  а между тем, закончив 
                                                       трапезу, 
                porfidos lucientes,           в сверкающем порфире 
        lisonjean apenas                      спешат воздать хвалу 
        al Jupiter marino tres                ћпитеру морскому три 
                sirenas.                                сирены. 
 
     Џоражает то, как строит он описание птичьего хора:
 
                             "...велик был, и много раз по девЯть 
                             крылатых муз..." 
 
     - и как тонко намекает на разнообразие птиц:
 
                             "...неЯсные, но пленительные строфы 
                             на разных поют Языках..." 
 
     €ли же он пишет:
 
        Terno de gracia bello                 ’ри грации прекрасных, 
               repetido                       четырежды 
        cuatro veces en doce                            представленных 
               labradoras,                    в двенадцати селЯнках, 
        entre bailando numerosa-              Явились в легком танце. 
               mente. 
 
     ‚еликий французский поэт Џоль  ‚алери  сказал,  что  вдохновение  -  не
лучшее состоЯние длЯ того, чтобы писать стихи. •оть Я и верю в  ниспосланное
богом вдохновение, кажетсЯ мне, что ‚алери  на  правильном  пути.  ‘остоЯние
вдохновениЯ -  это  состоЯние  внутренней  собранности,  но  не  творческого
динамизма. Ќужно дать отстоЯтьсЯ мысленному образу, чтобы он проЯснилсЯ.  Ќе
думаю,  что  великий  мастер  мог  бы  творить  в  состоЯнии   лихорадочного
возбуждениЯ. „аже мистики творЯт только тогда, когда дивный  голубь  свЯтого
духа покидает их кельи и терЯетсЯ в облаках. €з  вдохновениЯ  возвращаешьсЯ,
как из  чужой  страны.  €  стихотворение  -  рассказ  об  этом  путешествии.
‚дохновение дарует поэтический образ, но не его облачение. —тобы облечь его,
нужно спокойно и беспристрастно изучать качество, и звучность слова. “  дона
‹уиса де ѓонгора же не знаешь, чем больше восхищатьсЯ - самой ли поэтической
субстанцией или ее неподражаемой и вдохновеннешпей формой.  ‘лово  поэта  не
убивает его дух, а оживлЯет его. ѓонгора  не  непосредственен,  но  обладает
свежестью и молодостью. Ћн не прост, но доступен и Ярок. „аже в тех случаЯх,
когда  он  неумерен  в  гиперболе,  ему  присуще   характерное   андалузское
остроумие, и оно вызывает у нас лишь улыбку и еще большее  восхищение:  ведь
его гиперболы - это комплименты влюбленного по уши кордовца.
     Ћн пишет о новобрачной:
 
        Virgen tan bella                      ‘толь прекрасна дева, 
              que hacer podria                             что могли бы 
        torrida la Noruega                    два ее солнца растопить 
              con dos soles                                Ќорвегию, 
        y blanca la Etiope                    а руки - обелить 
              con dos manos.                               ќфиопию. 
 
     —исто андалузскаЯ цветистость! ‚осхитительнаЯ галантность всадника, что
переплыл ѓвадалквивир на чистокровном скакуне.  ‡десь  как  на  ладони  поле
действиЯ его фантазии.
     Џерейдем теперь к "темноте" ѓонгоры. €  что  же  это  за  "темнота"?  џ
думаю, что он, скорее, грешит слепЯщей Яркостью. Ќо, чтобы подойти  к  нему,
нужно быть посвЯщенным в Џоэзию и обладать восприимчивостью,  подготовленной
чтением и опытом. —еловек,  чуждый  его  миру,  не  сможет  насладитьсЯ  его
поэзией, как не сможет насладитьсЯ ни картиной, хоть и увидит  то,  что  там
нарисовано, ни музыкальным произведением. ѓонгору мало просто читать  -  его
надо любить. Љритиковавшие его филологи, цеплЯЯсь за сложившиесЯ теории,  не
принЯли плодотворной гонгоровской революции, подобно тому как закосневшие  в
своем гнилом экстазе "бетховенианцы" говорЯт, что  музыка  Љлода  „ебюсси  -
звуки, производимые кошкой, гулЯющей по роЯлю. Ћни не принЯли его  революцию
в грамматике, но люди неученые, ничего общего с ними не  имевшие,  встретили
ее с распростертыми  объЯтиЯми.  ђасцвели  новые  слова.  Ќовые  перспективы
открылись перед кастильским Языком. ‚еликий  поэт  -  живительнаЯ  роса  длЯ
Языка. ‚ грамматическом плане случай с ѓонгорой - единственный в своем роде.
‘тарые интеллектуалы того времени, любители Џоэзии, должно быть,  застыли  в
изумлении, видЯ превращение их  кастильского  Языка  в  нечто  странное,  не
поддающеесЯ расшифровке.
     Љеведо, раздраженный и втайне завидующий, встретил  ѓонгору  сонетом  с
названием "ђецепт ‘оставлениЯ Џоэм Ћдиночества", насмехаЯсь  над  "странными
словесами", составлЯющими эту заумь, применЯемую доном ‹уисом. Ћн пишет:
 
        Quien quisiere ser culto              Љто захочет стать ученым 
                  en solo un dia,