 великаном"  чужда  каких  бы  то  ни  было
суррогатов беллетристики. ‘ документальной, строгой точностью  изображены  в
ней реальные лица: сам хозЯин дома - стратег Џерикл, которого в Ђфинах зовут
олимпийцем, хозЯйка дома ЂспазиЯ, одна из самых просвещенных  женщин  своего
времени, принимающаЯ живое участие в  философских  и  политических  беседах,
великий ваЯтель ”идий, драматург …врипид. ‘обрались  они  на  этот  раз  длЯ
того, чтобы послушать философа Ђнаксагора, рассказывающего о вселенной  и  о
тех мельчайших частицах вечной материи - "семенах вещей", - из  которых,  по
его учению, все на свете состоит.  €  хозЯева  и  гости  -  ученики  мудрого
Ђнаксагора.
     "Ћни возлежат на ложах, расставленных полукругом.  Љ  ложам  придвинуты
низкие столы. ‚ кубках темнеет вино, корзины полны виноградом.
     Њы видим, как то один, то другой из беседующих менЯет  положение  тела:
опираетсЯ локтем на подушки, оборачиваетсЯ к соседу. €х губы шевелЯтсЯ,  нам
даже кажетсЯ, что мы слышим вопросы и ответы.
     Ќо мы можем только догадыватьсЯ, о чем они говорЯт".
     ‡десь нет даже и попытки придумать длЯ  участников  пира  произвольные,
сомнительные по точности реплики. ќто подорвало бы доверие к документальному
рассказу. € тем не менее, читаЯ эту главу, мы  представлЯем  себе  блестЯщий
философский пир у Џерикла так же отчетливо, как изображенную ранее  пристань
в Њилете, где покачиваютсЯ на причале  "чернобокие  корабли",  или  рыночную
площадь  в  Ђфинах,  где  сидЯщий  на  ступеньках  в  тени  крытой   галереи
путешественник ѓеродот беседует с бывалым капитаном, только что  вернувшимсЯ
из дальнего плаваниЯ.
    
                                    ---    
    
     Џобывав в гостЯх у любимца и вождЯ афинского народа Џерикла, в обществе
его прославленных соотечественников, чьи имена  не  забыты  и  до  сих  пор,
неподготовленный читатель может, чего  доброго,  вообразить,  будто  никакие
житейские невзгоды и волнениЯ не мешали этой  горсточке  самых  передовых  и
просвещенных людей своего времени  мирно  беседовать  на  пирах  о  сущности
материи, о тайнах мирозданиЯ.
     Ќо достаточно перевернуть несколько страниц книги, чтобы  увидеть,  как
вокруг этого островка философской мысли бушует жизнь,  полнаЯ  противоречий,
борьбы и страстей.
     ‚озвращаЯсь под утро по безмолвным улицам Ђфин к себе домой,  Ђнаксагор
вглЯдываетсЯ в серп луны,  в  звезды  и  размышлЯет  о  бесчисленных  мирах,
рассыпанных в небесном океане. €з раздумьЯ выводит  его  шум  просыпающегосЯ
города. …ще впотьмах подымаютсЯ те, "кто  добывает  свой  хлеб  собственными
руками".
     ‡ажигает маслЯную лампадку сапожник, берутсЯ за работу ткачи,  гончары,
печники, оружейники.
     ђабы в кузницах раздувают  огонь  горна.  ђабыни  во  дворах  мелют  на
скрежещущих ручных мельницах зерно.
     Џо дорогам плетутсЯ в город крестьЯне с мешками зерна на  спине  или  с
корзинами винограда на концах коромысла.
     Ђфины  достигли  в  эту  пору  вершины  своего  могущества.  Џроцветают
торговлЯ, ремесла,  искусства.  “твердилась  власть  демократии.  Љаждый  из
свободных  граждан,  чьи  отец  и  мать  родились  в  Ђфинах,  имеет   право
участвовать в Ќародном собрании, где решаютсЯ важнейшие дела государства.  ‚
городе возводЯтсЯ  великолепные  храмы,  воздвигаютсЯ  статуи,  до  сих  пор
считающиесЯ высокими образцами искусства. ‚ гавани  теснЯтсЯ  многочисленные
корабли.
     Ќо уже Явственно проступают те черты времени, которые  ведут  к  упадку
афинской демократии.
     ЂфинЯне  гордЯтсЯ  своей  свободой,  но   эта   свобода   основана   на
рабовладении. Ђ такой строй развращает и самих рабовладельцев.
     ‚ главе книги "Џуть ведет в тупик" наглЯдно показана изнанка, оборотнаЯ
сторона рабовладельческой демократии.
     ‚ книгах €льина по истории материальной культуры предельную наглЯдность
обеспечивало слову само содержание книг. ѓероЯми их были вещи, и эти  зримые
герои как бы иллюстрировали текст.
     ‚ истории человеческой мысли добитьсЯ конкретности и зримости - хотЯ бы
даже в меньшей степени - значительно труднее.
     Ќо  автор  книги  "Љак  человек  стал  великаном"  и  на  этот  раз  не
отказываетсЯ от своей манеры говорить Языком образов, ибо  они  больше  дают
воображению  читателЯ  и  дольше  остаютсЯ  в  памЯти,  чем  отвлеченные   и
обобщенные понЯтиЯ.
     Њы снова на улицах Ђфин. Ќавстречу нам идет человек, у которого на  лбу
можно различить клеймо с надписью: "џ убегаю, держи менЯ!"
     —еловек  этот  никуда  не  бежит,  но  он  может   убежать.   Џотому-то
предусмотрительный хозЯин и отметил своего раба несмываемым клеймом.
     ђабов продают и покупают в Ђфинской республике, как вещи. €х включают в
инвентарь при продаже мастерской.
     †ивые "вещи", живые орудиЯ труда, наделенные сознанием,  очень  выгодны
владельцам, но только сладить с ними не всегда легко.
     "Њолот не может выйти из  повиновениЯ  и  ударить  по  голове  хозЯина,
который с ним плохо обращаетсЯ.
     ЌаковальнЯ не может ночью убежать из кузницы и спрЯтатьсЯ в лесу.
     Ђ человек может!
     € вот начинаетсЯ война... между одушевленным орудием и  рабовладельцем.
ђабы восстают. ђабы убегают из мастерских, из каменоломен, из рудников...
     Ѓеглого раба сажают в тюрьму, похожую на  Ящик,  где  нельзЯ  разогнуть
спину и вытЯнуть ноги...
     € это делают афинЯне, те самые афинЯне, которые так любЯт свободу и так
восхищаютсЯ гармонией человеческою тела!
     Ћни не понимают, какую опасность таит в себе рабство длЯ них самих, длЯ
свободных..."
     Џрежде всего,  чтобы  захватить  новых  пленных,  нужны  войны.  Ќемало
афинских граждан погибает в битвах на суше и на море.
     —исло рабов в Ђфинах растет, а "свободных" становитсЯ все меньше.
     •озЯева охотнее пользуютсЯ трудом  рабов,  чем  наемных  работников.  €
многие свободные граждане Ђфин слонЯютсЯ без работы по рынкам  и  улицам,  с
ненавистью поглЯдываЯ на богатых бездельников.
     ‘о свойственной ему афористичностью автор по этому поводу говорит:
     "‚от что такое  свобода,  построеннаЯ  на  рабстве:  одних  она  делает
безработными, других - бездельниками".
     Ѓезработные нередко довольствуютсЯ  тем,  что  за  участие  в  Ќародном
собрании им платЯт по три обола. ‚ другие дни, когда  нет  заседаний,  можно
получить деньги, причитающиесЯ неимущим гражданам  на  театр,  и  "променЯть
трагедию ќсхила на что-нибудь более сытное". €  уж  если  особенно  повезет,
можно вытЯнуть счастливый жребий и попасть в присЯжные на суде или  занЯтьсЯ
вымогательством, угрожаЯ доносами своим согражданам.
     Њногие из "свободных" даже не ищут работы. ’руд давно уже не пользуетсЯ
в Ђфинах почетом. Ћн считаетсЯ делом рабов.
     Џо этому поводу в книге говоритсЯ так:
     "’руд сделал людей людьми, а они стали презирать труд.
     ђуки научили голову думать. Ђ она стала смотреть на них  свысока.  „аже
мудрейшие люди не проверЯют свои мысли  опытом.  €  это  мешает  науке  идти
вперед".
     ѓлубокое падение нравов, все растущаЯ ненависть рабов к  рабовладельцам
и нищих, голодных граждан к богатым - вот что определЯет это времЯ,  которое
впоследствии  изображалось  как  блестЯщий  век  Џерикла,  ”идиЯ,  …врипида,
Ђнаксагора.
     ѓоворЯ об этой эпохе, часто упускают из виду царившую в Ђфинах  нищету,
вынуждавшую   граждан   покидать   свою   прекрасную   родину,    восстаниЯ,
кровопролитные войны, голод и чуму, не пощадившую  и  самого  "олимпийца"  -
Џерикла.
    
                                    ---    
    
     …сли историЯ народов и государств хранит на своих страницах пЯтна крови
и следы слез, то историЯ научной мысли  должна  быть,  казалось  бы,  совсем
чистенькой, ничем не запЯтнанной. ‚едь речь  в  ней  идет,  так  сказать,  о
духовной сфере человеческой жизни.
     ’акой мирной и опрЯтной подавали  нам  эту  историю  многие  популЯрные
книги прошлого, преследовавшие единственную цель -  внушить  широкому  кругу
читателей, особенно юношеству, любовь и уважение к науке. Џравда, авторы  не
обходили молчанием разногласий между великими мыслителЯми различных  толков,
- но ведь, как говоритсЯ, - "сколько  голов,  столько  умов"!..  ‚прочем,  в
любой из этих книг неизменно упоминались и  "жертвы  науки".  Ќо  слова  эти
звучали длЯ нас в юности как-то слишком книжно  и  торжественно.  Ћба  слова
будто сливались в одно, и вместе  они  казались  нам  каким-то  застывшим  и
привычным термином.
     Њ. €льин и его  соавтор  взЯлись  за  нелегкое  дело  -  дать  тому  же
читателю, на которого рассчитывали и прежние научно-популЯрные книги, четкое
представление о  путЯх  развитиЯ  мысли,  о  непрестанной  борьбе  теорий  и
взглЯдов, котораЯ объЯснЯетсЯ отнюдь не тем, что у некоторых мыслителей  был
дурной характер, а гораздо более глубокими причинами.
     Ђвторы книги о —еловеке-великане попытались рассказать кратко и просто,
- однако не избегаЯ при этом встречающихсЯ на пути науки противоречий,  -  о
множестве учений, которые вели между собою непрестанный спор чуть  ли  не  с
самого зарождениЯ научной мысли. Љнига не только показывает  преемственность
учений,  но  и  раскрывает  их  социальную  и  политическую   сущность,   их
зависимость от времени и места.
     ‚от почему в эту историю мысли так часто врываетсЯ жизнь  со  всеми  ее
бурЯми, трагедиЯми, войнами, восстаниЯми, тюрьмами и казнЯми.
     Ѓез картины упадка рабовладельческой демократии в Ђфинах трудно было бы
понЯть подлинную сущность учениЯ такого, например, философа, как ‘ократ.
     ‚ это времЯ люди терЯют веру в старых богов,  бессильных  помочь  им  в
бедствиЯх  ("“  каменных  богов  каменное  сердце").  Ќе  верЯт  они   и   в
разноречивые суждениЯ современных им философов.
     Ќедаром в театре „иониса публика покатываетсЯ со смеху, глЯдЯ на сцену,
где подвешен в корзине некий мыслитель, занЯтый изучением облаков.
     ‡рители узнают в этом смешном герое  Ђристофановой  комедии  известного
всем философа ‘ократа.
     Ќо это карикатурное изображение передает только  одну  подлинную  черту
‘ократа: оторванность от жизни философа, целиком погруженного в себЯ, в свои
мысли.
     €зучением облаков, как и природы вообще, ‘ократ никогда  не  занималсЯ.
Ќапротив, он считал науку о природе никому не нужной, так как  она,  по  его
воззрению, не может принести людЯм счастье.
     ‚ главе, посвЯщенной ‘ократу ("Ќа ложном пути"), авторы  имеют  дело  с
очень сложной и полной противоречий фигурой.
     Џо старым популЯрным  книгам  мы  знали  ‘ократа  как  бескорыстного  и
непреклонного борца за истину, котораЯ была ему дороже самой жизни.
     ‚  этом  есть,  конечно,  долЯ  правды.  ‘ократ  и  в  самом  деле  был
бескорыстен и желал людЯм блага. ‚ эпоху падениЯ нравов он пыталсЯ разбудить
в своих согражданах совесть. ‚о времена,  когда  все  стали  сомневатьсЯ  во
всем, даже в человеческом разуме и в его способности  найти  истину,  ‘ократ
неустанно ищет ее, но ищет  не  в  изучении  природы,  как  это  делали  его
предшественники - ”алес, Ђнаксимандр, Ђнаксимен,  Ђнаксагор  и  его  младший
современник „емокрит, а в познании души человека, в "познании самого себЯ".
     "...ќтот босоногий старик в  поношенном  плаще",  похожий  с  виду  "на
‘илена... пузатого, плешивого, курносого божка", пристает ко всем  встречным
на улице с наставлениЯми.
     ‹юди занЯты своими делами, им не до него, а он настойчиво твердит им:
     "Џодумайте о своей душе... •оть раз подумайте не о своем, а о себе..."
     ѓораздо более внимательных слушателей находит ‘ократ  среди  юношей  из
богатых и знатных семейств. Ћн  ведет  с  ними  долгие  беседы,  задаваЯ  им
вопросза вопросом и таким образом обучаЯ их логике и диалектике.
     ћношам-аристократам по душе мысли философа  о  том,  что  прежде  в  их
"отечестве жилось лучше. ’орговлЯ развратила людей. ђемесла и науки не  дали
им счастьЯ... ’ак не лучше ли вернутьсЯ назад, к заветам предков  -  суровых
земледельцев и воинов?"
     ќти молодые люди полностью разделЯют его убеждение в том,  что  простой
народ - ткачи, кожевники, гончары - не могут управлЯть государством.
     ћные воспитанники ‘ократа  считают  идеальным  государством  враждебную
Ђфинам ‘парту, где еще сохранились  "строй  и  вера  отцов".  Ћни  подражают
спартанцам в одежде, в манерах и горЯчо сочувствуют им  в  то  времЯ,  когда
‘парта ведет с их отечеством войну.
     …сть среди учеников ‘ократа и такие, что вступают в тайные  сношениЯ  с
неприЯтелем.
     € тут читателю становитсЯ Ясно, какие глубокие противоречиЯ таит в себе
идеалистическое учение ‘ократа.
     Џатриот Ђфин, старый солдат,  сражавшийсЯ  за  их  свободу,  он  желает
успеха врагам отечества - спартанцам. ”илософ,  проповедующий  стремление  к
правде и справедливости, он, и сам того не подозреваЯ,  воспитывает  будущих
предателей и злодеев.
     “бедитьсЯ  в  этом  пришлось  и  ему  самому.  Џосле  победы  ‘парты  в
ЂфинахвосстанавливаетсЯ "строй отцов". Љ власти приходЯт аристократы.  ‘реди
тридцати тиранов, правЯщих страной, первые места  занимают  ученики  ‘ократа
Љритий и •арикл.
     ’ираны жестоко  расправлЯютсЯ  со  сторонниками  демократии.  Ђ  многих
казнЯт попросту ради того, чтобы  присвоить  их  имущество.  ‘амому  ‘ократу
бывшие его ученики запрещают под  страхом  смертной  казни  вести  беседы  с
юношами.
     ѓораздо больше  великодушиЯ  проЯвлЯет  к  своим  противникам  афинскаЯ
демократиЯ, когда она снова возвращаетсЯ к власти.
     Ќо ‘ократу не прощают вины. …го судЯт за то, что  своей  философией  он
развращает  юношество  и  создает  какое-то  новое  божество  ("божественный
внутренний голос").
     ЊужественнаЯ смерть ‘ократа, не пожелавшего просить о пощаде и спокойно
осушившего чашу с Ядом, возвеличивает его в глазах потомства  как  человека,
но нисколько не оправдывает его учениЯ. „а, в сущности, этому учению вынесла
свой  нелицеприЯтный  приговор  сама  жизнь  задолго  до  того,  как   судьи
приговорили ‘ократа к смертной казни.
     Ћн видел, к чему его привели многолетние усилиЯ.
     "…му казалось: достаточно объЯснить людЯм, что такое справедливость,  и
они станут справедливыми.
     Ќо Љригий и •арикл хорошо знали, что такое добро, а творили зло. Ћни  и
его,  ‘ократа,  сделали  пособником  своих  злодейств:  ведь   это   он   их
воспитал!.."
     ’рагедии ‘ократа в книге посвЯщено всего несколько страниц, но при всей
своей краткости эта глава приводит читателЯ к важному выводу:
     "...Њы судим о мыслителЯх не по их душевным достоинствам и недостаткам,
а по тому, помогали они человечеству идти вперед или мешали".
     ќтот вывод дает надежный ключ длЯ оценки многих учений, о которых  идет
речь на дальнейших страницах книги.
    
                                    ---    
    
     Џеред нами проходит целаЯ вереница мыслителей разных веков.
     Ќо их не смешаешь друг с другом. “ каждого  свое  запоминающеесЯ  лицо,
своЯ судьба, свои воззрениЯ на мир.
     ђазлична и обстановка, в которой они живут и творЯт.
     ”илософские системы не возникают в пустоте.  Њы  видим  эпоху,  котораЯ
породила каждого из создателей этих  систем,  ощущаем  воздух,  которым  они
дышали.
     ‚от перед нами Џлатон, любимый ученик ‘ократа - "мечтательный и угрюмый
юноша, вечно погруженный в свои думы".
     Џотомок афинских царей, он враждебно относитсЯ к  восторжествовавшей  в
Ђфинах  демократии.  ’рагическаЯ  смерть  его  учителЯ   ‘ократа,   жестокаЯ
несправедливость судей, приговоривших к смерти "благороднейшего из людей", -
все это глубоко потрЯсло Џлатона в ранней молодости.
     "‘транной, двойной жизнью живет Џлатон.  Ћн  ходит,  смотрит,  слушает,
разговаривает с людьми. Ќо его душа не здесь, его взглЯд обращен внутрь.  Ћн
словно продолжает беседы с учителем. “мерший учитель кажетсЯ Џлатону  живым,
а живые люди - призраками. ‘он  и  Явь  словно  поменЯлись  местами.  Љак  в
страшном сне, все вокруг заколебалось. ђушатсЯ  древние  обычаи,  верованьЯ,
законы. ‚ласть в  руках  тех,  кого  Џлатон  считает  "чернью".  ‡а  что  же
ухватитьсЯ? ѓде найти опору?.."
     —итаЯ страницу  за  страницей,  мы  видим  этого  мЯтущегосЯ  человека,
который ищет разгадку сущности  мира  и  в  то  же  времЯ  создает  в  своем
воображении проект "идеального"  государства  с  аристократическим  кастовым
строем, где во главе стоЯт философы.
     Ћкружающий мир кажетсЯ ему только тенью, отбрасываемой каким-то  другим
миром, совершенным, вечным и неизменным, доступным не зрению, а умозрению.
     "...Џлатон не похож на отшельника... Ћн хочет не только в  воображении,
но и на деле по-своему исправить мир, который сам же считает призрачным".
     Ћн  то  едет  в  ‘иракузы,  где  тщетно  уговаривает  тирана  построить
"идеальное" государство, то возвращаетсЯ в Ђфины длЯ  того,  чтобы  в  своей
Ђкадемии, в тени платанов, беседовать с учениками о нетленном мире идей.
     Ћн говорит им о том, что на земле ничто не вечно.
     "„аже крепкий дуб и тот засохнет и сгниет когда-нибудь,  но  понЯтие  о
дереве не подвержено ни разрушению, ни гниению.
     Њожно стереть треугольники, начертанные на песке, но идеЯ  треугольника
останетсЯ.
     ‚ремЯ не властно над идеЯми... Ћни вне времени и вне пространства".
     “ченики Џлатона жадно ловЯт каждое его слово. Ќо  даже  и  в  их  среде
находитсЯ один непокорный, задающий учителю вопросы, которые уже таЯт в себе
острую критику учениЯ об идеЯх  и  понЯтиЯх.  ќтот  ученик  -  Ђристотель  -
спрашивает:
     "Љак же может форма существовать отдельно от вещей? ‚едь не может  быть
чаши отдельно от серебра. € какой смысл удваивать  все  предметы,  говорить,
что есть эта чаша и есть "чаша вообще", что есть эти деревьЯ и есть "деревьЯ
вообще" в каком-то другом,  нездешнем  мире?  ђазве  это  может  нам  помочь
понЯть, что такое  дерево,  почему  оно  вырастает  из  семени,  почему  оно
приносит плоды?"
     ’ак, излагаЯ различные философские учениЯ, автор - там, где это  только
возможно, - оспаривает и  опровергает  теорию  одного  мыслителЯ,  пользуЯсь
острыми доводами философа другого направлениЯ.
     ќто  освобождает  книгу  от  того  излишнего   и   подчас   назойливого
вмешательства, которым  нередко  злоупотреблЯют  популЯризаторы  философских
систем.
     € в то же времЯ основнаЯ  линиЯ  книги  "Љак  человек  стал  великаном"
совершенно отчетлива. Ќа всем своем протЯжении  книга  убеждает  читателЯ  в
том, что по-настоЯщему обогащали науку о мире и расширЯли кругозор  человека
только те философы, которые считали началом всего  материю  и  черпали  свои
знаниЯ из наблюдений над природой.
     Њы видим, как на этот путь  вступает  бывший  ученик  Џлатона,  великий
философ древности Ђристотель.
     "“мудренный долгими размышлениЯми, он идет в леса и полЯ, чтобы видеть,
слушать, ощущать. …го глаза, так долго смотревшие в книги, стали умнее.  Ћни
теперь увидЯт то, чего не видели раньше".
     € с каждым новым  своим  наблюдении  Ђристотель  делает  далеко  идущие
выводы.
     ".. - ‡ерно не похоже на  колос.  Ќо  в  нем  есть  что-то  такое,  что
заставит его превратитьсЯ в колос".
     ’акое же незримое движение происходит в Яйце, откуда выходит птенец.
     "Љак  в  зерне  есть  возможность  колоса,  так  в  природе   заключена
возможность всех вещей, всех существ.
     —еловек творит сознательно, придаваЯ серебру форму чаши. Џрирода творит
бессознательно..."
     ‡десь, как и во  всей  книге,  даютсЯ  не  одни  лишь  конечные  выводы
философа, но и весь сложный,  часто  извилистый  путь  развитиЯ  его  мысли,
который и приводит к тому или иному решению задачи.
     ‚идЯ перед собой весь ход рассуждений ученого, легче понЯть, где именно
заключена ошибка, котораЯ влечет за собой неверный вывод.
     Џосле долгих наблюдений Ђристотель приходит к мысли о том,  что  все  в
природе - от камней, глины и земли до  живых  существ  -  можно  расположить
снизу доверху как бы по ступенЯм высокой лестницы. ‚ самом верху -  человек,
высшее творение природы.
     "...Ќо разве человек - последнЯЯ ступень?
     ђазве не может быть еще более  совершенного,  еще  более  сознательного
существа?
     Ђристотелю кажетсЯ, что он видит то,  к  чему  природа  стремитсЯ.  Ћна
стремитсЯ стать тем, что всего совершеннее: самой мыслью, самим ђазумом".
     ’аким образом, шаг за шагом, книга показывает, как великий мыслитель  и
зоркий наблюдатель природы, смолоду доказывавший невозможность существованиЯ
души без тела, незаметно длЯ  самого  себЯ  свернул  на  старую  дорогу,  по
которой когда-то пыталсЯ вести его Џлатон.
     "...Ђристотель то находит, то терЯет правильный путь...
     ‘тараЯсь собрать воедино всю греческую мудрость, он то и дело соединЯет
несоединимое - Џлатона с „емокритом, старую религию с новой наукой, идеализм
с материализмом. Ќо, даже и ошибаЯсь во многом,  Ђристотель  остаетсЯ  самым
большим мыслителем античного мира".
    
                                    ---    
    
     ‚се сильнее  разгораетсЯ  борьба  между  двумЯ  основными  философскими
направлениЯми.  ‚се  отчетливее  определЯютсЯ  и  сами  эти  направлениЯ   -
идеалистическое и материалистическое.
     ‘траницы книги, посвЯщенные спорам между  сторонниками  обоих  течений,
помогают читателю Яснее увидеть истоки той борьбы, котораЯ не прекращаетсЯ с
древних времен до наших дней.
     ‚от спорЯт между собой философ „емокрит  и  его  наиболее  непримиримый
противник Џлатон.
     ‚ небольшой главе "„ва лагерЯ" мы слышим не только авторский голос,  но
и подлинные голоса обоих мыслителей.  €  это  придает  повествованию  особую
убедительность.
     Џлатон скупал и сжигал книги „емокрита. ‚ споре с ним избегал  называть
его имЯ, не желаЯ способствовать все растущей славе его учениЯ.
     Ћчевидно, философов, подобных Џлатону, - а вернее, его самого, - имел в
виду „емокрит, говорЯ о людЯх, которые придумывают "сказки" об ином мире:
     "Ќекоторые люди, не знаЯ, что смертнаЯ  природа  подлежит  уничтожению,
ииспытываЯ бедствиЯ в жизни, проводЯт свою жизнь в беспокойстве  и  страхах,
сочинЯЯ лживые сказки о загробной жизни".
     Ђ Џлатон в свою очередь писал об учении „емокрита:
     "Њногие...  считают  это  учение  самым  мудрым  из  всех.  ‚от  почему
юношипренебрегают религией и говорЯт, что  не  существует  богов,  верить  в
которых приказывает закон. ‚от в чем причина революций".
     ќти слова звучат не как логический довод, а  как  обвинение,  брошенное
озлобленным противником.
     Њыслитель,  считавший  этот  мир  только  призрачной   тенью   другого,
прекрасного мира идей, был не прочь расправитьсЯ  самыми  реальными  крутыми
мерами с последователЯми „емокрита.
     Ћн писал:
     "Ћдних надо казнить, других - бичевать и заключать в тюрьмы, третьих  -
лишать  гражданских  прав,  четвертых  наказывать  нищетой  и  изгнанием  из
пределов государства".
     €з этой гневной  тирады  сам  собой  напрашиваетсЯ  вывод,  который  мы
находим в книге:
     "...‚идно, Џлатон не очень-то полагалсЯ на силу своих  слов.  Ћттого-то
грозил он противникам не только загробной карой,  но  и  тюрьмами,  пытками,
казнЯми на  земле".  Ќе  без  основаниЯ  видел  Џлатон  в  „емокрите  своего
опаснейшего противника и подрывателЯ веры в богов, а в его учении -  причину
революций.
     „емокрит был одним из первых последовательных материалистов. Ћн отрицал
даже ‚ысший ђазум, без которого еще не мог обойтись Ђнаксагор. Ќедаром  этот
старый философ не принЯл в  свое  времЯ  молодого  „емокрита  в  круг  своих
ближайших друзей и учеников.
     "„емокрит считал, что мир вечен. Ђ если мир  вечен,  если  движение  не
имеет начала, то есть ли смысл говорить о начале безначального?"
     ‚место  бесплодных  поисков  этого  "начала   безначального"   „емокрит
направил все свое внимание на то, чтобы понЯть строение материи.
     …ще до него многие греческие философы говорили о  мельчайших  частицах,
из которых состоит материЯ. “  Ђнаксимена  это  были  воздушные  частицы,  у
Ђнаксагора - "семена вещей".
     "‚се ближе и ближе подходили исследователи природы к мысли об атомах. €
вот, наконец, милетский философ ‹евкипп и его последователь „емокрит создали
великое учение о вечном движении атомов во вселенной".
     „вижением атомов „емокрит объЯснЯл строение всего существующего.
     Џравда, эту теорию неделимых атомов (слово "атом" и значит "неделимый")
мы относим теперь  к  первым  шагам  науки.  Ќо  это  были  смелые  шаги,  и
направление их было верное.
     Ќам даже трудно представить себе, что две с половиной тысЯчи  лет  тому
назад „емокрит говорил о том,  что  вселеннаЯ  бесконечна,  и  видел  в  ней
множество миров, находЯщихсЯ в вечном движении. Ћн  даже  пыталсЯ  объЯснить
возникновение жизни на ‡емле и утверждал, что человек произошел  от  древних
животных, из которых  выжили  самые  приспособленные  -  "уцелели  благодарЯ
хитрости, или храбрости, или быстроте ног, охранЯвшей их породу".
     “чение  „емокрита  касалось  и  происхождениЯ  человеческого  общества,
возникшего в борьбе с природой.
     "€скусства и открытиЯ - не  дар  богов.  “чителем  людей  во  всем  без
исключениЯ была нужда.
     ‹юдей соединила общаЯ борьба с дикими зверЯми. Ќо скоро и между  людьми
началась борьба... —тобы люди не обижали  друг  друга,  пришлось  установить
законы...
     ’ак создавалось все в мире - и землЯ, и солнце, и море, и горы, и люди,
и человеческие законы - не волей  богов,  а  неизбежным  течением  причин  и
следствий".
     ѓлубокое понимание закономерности Явлений не мешало, однако,  „емокриту
оставатьсЯ сыном своего времени. Ћн не был свободен от многих  предрассудков
-  верил  в  дурной  глаз,   вещие   сны   и   предзнаменованиЯ.   ‘торонник
рабовладельческой демократии, он учил: "ЏользуйсЯ рабами, как ты пользуешьсЯ
своими руками или ногами".
     € тем не менее он шагнул далеко в будущее, намного  опередив  виднейших
мыслителей древнего мира.
     ‘траницы, посвЯщенные в книге „емокриту  и  его  учению,  написаны  так
горЯчо и взволнованно, будто дело касаетсЯ не  отдаленной  эпохи,  а  совсем
недавнего прошлого.
     —итаЯ  их,  Ясно  понимаешь,  как  должно  было  поражать  это   учение
современников философа. Ќужно  было  обладать  огромной  силой  воображениЯ,
чтобы угнатьсЯ за полетом его мысли, проникавшей в мир звезд и в мир атомов.
     "‡емлЯ мчалась, кружась, в пустоте. …й  встречались  на  пути  огромные
камни - обломки других миров.  ќти  камни,  врываЯсь  в  наш  мир,  начинали
вращатьсЯ вместе с ним. Ћни-то и образовали светила: солнце, луну, звезды. €
чем  дальше  они  были  от  земли,  чем  быстрее  вращались,   тем   горЯчее
становились...
     ...‘ветила неслись, и их движение было таким быстрым, что они горели  и
не могли погаснуть.
     Ђ впереди были другие миры, другие светила.
     ‡десь нельзЯ было найти два одинаковых  мира,  как  нельзЯ  найти  двух
одинаковых людей. Ћдин мир был мрачный, темный, без луны  и  без  солнца.  ‚
другом - Ярко светили два солнца, а ночью всходила  на  небо  вереница  лун.
Ћдни миры расцветали, как плодовые деревьЯ весной. „ругие увЯдали, словно от
холода осени. Њиры сталкивались между собой и боролись,  как  борютсЯ  люди.
Џобеждал тот мир, который был больше. Ђ меньший рассыпалсЯ вдребезги.
     Ќо из обломков создавались новые миры, новые земли и солнца..."
     Љакой фантастической поэмой кажетсЯ нам то, о чем говорил  „емокрит.  Ђ
между тем в его мыслЯх, высказанных почти двадцать четыре века  тому  назад,
нарЯду с догадками, которые кажутсЯ современной науке наивными, было  немало
такого, что задолго предвосхищало будущие великие открытиЯ.
     ’ут и движение ‡емли, ‹уны, звезд, и другие  солнца,  кроме  нашего,  и
целые вереницы лун {Љак ныне известно, у ћпитера 12 спутников, у ‘атурна - 9
спутников, “рана - 5. (Џрим. автора.)}, и бесконечное пространство, и гибель
старых миров, и возникновение новых.
     € тот же закон вечного движениЯ царит в другом мире - в мире атомов.
    
                                    ---    
    
     Љазалось бы, человечество должно  было  подхватить  гениальные  догадки
„емокрита и других великих философов-материалистов и пойти по указанной  ими
дороге дальше. Ќо историЯ, а вместе с ней  и  наука  редко  идут  прЯмыми  и
последовательными путЯми. ‚след за античным миром, который привел к расцвету
искусства и науки, наступает глухаЯ и мрачнаЯ пора средневековьЯ.
     ’уман суевериЯ, рассеЯнный первыми лучами знаниЯ, снова сгущаетсЯ.
     ‡ародившаЯсЯ еще в глубокой древности  химиЯ  пошла  по  пути  алхимии,
физика - по пути метафизики, философиЯ превратилась в богословие.
     Њир в представлении схолаcтов  становитсЯ  застывшим  и  неподвижным  -
полной  противоположностью  тому  миру,  который  открыл  еще  в   древности
„емокрит. ‘амое имЯ „емокрита забыто, а если и упоминаетсЯ, то лишь в  речах
и писаниЯх невежественных врагов его учениЯ.
     „ревних  философов  изучают  одни  только  богословы,   да   при   этом
исключительно длЯ того, чтобы опровергать  и  поносить  великих  мыслителей,
которых уже несколько столетий нет в живых.
     Ћб античной философии, котораЯ всЯ сплошь объЯвлена греховной, никто бы
не знал, если бы ее не цитировали церковные книги.
     ‚изантийский монах, летописец  IX  века,  попросту  называет  „емокрита
"окаЯнным".
     ‚ книге "Љак человек  стал  великаном"  периоду  средневековьЯ  уделено
гораздо меньше места, чем античному миру. Ќо  и  в  этих  нескольких  главах
уместилсЯ большой подлинный материал: свидетельства современников,  выдержки
из летописей, западноевропейских и русских, цитаты из церковных книг и  даже
целый роман - о трагической любви ЂбелЯра и ќлоизы. ќта  эпоха,  как  и  все
другие, о которых  рассказывает  автор,  окрашена  своим  особенным  стилем,
Языком, колоритом.
     Ќесколько строк из главы "Ћ последних римлЯнах" показывают нам античный
мир в развалинах:
     "€талиЯ опустошена. Њногие города  разрушены,  другие  исчезли  совсем,
сровнены с землей, как будто их не было...
     ‡арастает  сорными  травами  незасеЯнное   поле.   ‚   буйные   заросли
превращаетсЯ виноградник, оставленный без заботливого ухода. ‡емлЯ не  хочет
пустовать, она по-своему залечивает раны.
     ‚ развалинах лежит вилла римского сенатора. €з ее обломков, из розового
и белого мрамора, из колонн и  фронтонов  полудикие  пришельцы  строЯт  свою
деревню, воздвигают стены укреплений.
     ‚ кипарисовой роще гулЯет на свободе топор. € кипарисовые дрова  пылают
на очаге в закопченной хижине.
     Ќа улице  готской  деревни  дети  играют  обломками  статуй.  €  матери
заворачивают младенцев в обрывки римских тог и туник".
     Ќауке нет больше места в этом мире, даже в Ђфинах и в  Ђлександрии,  не
говорЯ уже о лесных чащах ѓаллии и ѓермании. Ќе стало  Ђкадемии,  основанной
Џлатоном и просуществовавшей девЯть веков. Џоследние философы  разогнаны.  ‚
Ђлександрии буйнаЯ толпа сожгла библиотеку храма ‘ераписа.
          Ќаука, которую теперь называют "служанкой богословиЯ", скитаетсЯ по     
тем     
монастырЯм, где ей дают пристанище.    
     ѓреховными считают и поэзию, и пластические искусства античного мира.
     ‘реди духовенства редко встречаютсЯ грамотные люди.
     Ќо бывают и тут исключениЯ.
     Љакой-нибудь монах в глухом монастыре старательно переписывает вместе с
житиЯми свЯтых стихи ‚ергилиЯ или древние саги,  которые  были  сложены  еще
бардами-Язычниками.
     ‚зволнованно, будто речь  идет  о  недавних  днЯх,  рассказывает  глава
"—еловечеству угрожает опасность" о том, как во времЯ  татарского  нашествиЯ
гибли древние русские книги.
     "Љогда приближалсЯ враг, книги сносили со всего города и  из  окрестных
сел в каменные соборы.
     Љак их берегли всегда, эти рукописи, в которых каждаЯ страница сверкала
золотом и пламенела пурпуром! €х защищали от малейшей  царапины,  одевали  в
прочные переплеты, обтЯнутые кожей, с медными блЯшками  и  наугольниками,  с
застежками и замками.
     ќти драгоценные книги валЯлись теперь кучей на каменном полу церквей.
     Ќо и здесь их настигал огонь. Џестрые страницы,  любовно  разукрашенные
терпеливым переписчиком,  в  один  миг  свертывались  трубкой  и  вспыхивали
темным, багрЯным светом".
     "Ћбмелели реки познаниЯ, пересохли источники мудрости..."
    
                                    ---    
    
     Љогда-то  люди  моего  поколениЯ  читали  в  юности  книгу   известного
популЯризатора науки Ќ. Ђ. ђубакина. „о сих пор Я с благодарностью вспоминаю
сборник его рассказов под общим заглавием "Њученики науки".
     ‚ книге было много мучеников, а науки, говорЯ по совести,  маловато.  ‚
этом не было вины широко образованного и талантливого автора.  Џросто  в  те
времена считали, что в книгах длЯ чтениЯ можно давать детЯм и юношам  только
слабые растворы научных знаний.
     Џомню еще одну  популЯрную  книгу,  где  речь  шла  о  таком  серьезном
предмете, как молекулы и атомы. Ќо и те и другие  именовались  длЯ  простоты
одним словом: "частицы". Љ  чему,  мол,  ребЯтам  точные  знаниЯ  и  строгаЯ
научнаЯ терминологиЯ? ‚едь они еще не  живут,  а  лишь  готовЯтсЯ  жить,  не
учатсЯ по-настоЯщему, а только готовЯтсЯ к будущему восприЯтию знаний.
     ‚  наше  времЯ  такаЯ  точка  зрениЯ  показалась  бы  по  меньшей  мере
старомодной.
     ’емпы жизни уже не те, что  были.  Ќаши  дети  должны  почувствовать  и
усвоить новые темпы и в школе, и дома, и в книге.  ќто  не  должно  вести  к
излишнему напрЯжению сил и нервов у ребЯт.  Ќе  вредит  же  им  бодрый  ритм
спортивных  упражнений.  џ  даже  думаю,  что  вЯлый,  замедленный  темп   в
прохождении  школьных  предметов  зачастую  утомлЯет  ребЯт   именно   своей
вЯлостью, отсутствием целеустремленности, перегрузкой школьных программ  при
недостаточной нагрузке ума и воображениЯ.
     Њы воспитываем наших детей и юношей  в  твердой  уверенности,  что  они
станут наследниками всех богатств, накопленных современной культурой, а  эти
богатства будут еще приумножены к тому времени,  когда  наши  ребЯта  станут
взрослыми людьми.
     Њожем ли мы не учитывать все возрастающих скоростей в развитии науки  и
техники?
     Џо счастью, у нас есть немало педагогов и писателей, глубоко  сознающих
свой долг перед будущими хозЯевами страны.
     ’акое чувство долга, ответственности никогда  не  изменЯло  Њ.  €льину,
касалсЯ ли он истоков науки или последних ее достижений.
     € самый большой его труд - книга о —еловеке-великане написана серьезно,
без  малейшей  скидки  на  возраст.  „оступность  ее  не  достигаетсЯ  ценою
упрощениЯ научной и художественной задачи, а, напротив, делает эту задачу во
много раз сложнее, ибо, как известно, чем  трудней  приходитсЯ  автору,  тем
легче его читателю.
     Љак и в старой книге ђубакина, в этих рассказах о науке  много  страниц
уделено мученикам, которые пали жертвою косности и воинствующего невежества.
     ЌельзЯ по достоинству оценить величие их подвига, не представив себе со
всей отчетливостью, в чем заключалось то дело, за которое они положили  свои
жизни.
     ‘реди них и греческий мудрец V века до нашей эры ‘ократ; и автор  книги
"“тешение философией", римский ученый V-VI вв. нашей  эры  Ѓоэций,  которому
отрубили  голову  на  плахе  по  приказу  готского   королЯ   ’еодориха;   и
замечательный испанский врач эпохи ‚озрождениЯ Њигель ‘ервет,  сожженный  на
костре  за  то,  что  он  "проник  в  глубь  человеческого  тела",  исследуЯ
кровообращение в легких  (малый  круг  кровообращениЯ),  и  выступал  против
церковных догматов.
     Ѓиографии этих подвижников различных  времен  неотделимы  от  биографии
самой науки. ’ак же неразрывно свЯзаны их  судьбы  с  наукой  в  книге  "Љак
человек стал великаном".
     Џусть юный читатель узнает из нее,  чего  стоили  человечеству  истины,
которые теперь кажутсЯ такими бесспорными.
     ‹юбой нынешний школьник носит в своем  ранце  или  портфеле  книги,  за
которые еще триста лет тому назад его бы неминуемо сожгли на костре вместе с
еретическими учебниками. ‚едь в одном из  них  прЯмо  говоритсЯ,  что  ‡емлЯ
вращаетсЯ вокруг своей оси да еще и вокруг ‘олнца!
     Љогда-то великого ученого, революционера научной мысли  „жордано  Ѓруно
держали целых восемь лет в ‘винцовой тюрьме ‚енеции  и  подвергали  жестоким
пыткам за то, что он осмелилсЯ утверждать, будто ‘олнце и  звезды  вращаютсЯ
вокруг своей оси и что все тела вселенной находЯтсЯ в непрерывном  движении,
непрерывном изменении.
     Ђ когда суд инквизиции убедилсЯ в том, что „жордано Ѓруно не  отречетсЯ
от своей "ереси", он вынес такое милостивое и смиренное  решение:  "Џередать
брата „жордано  в  руки  светской  власти,  дабы  она  поступила  с  ним  по
возможности кротко и без пролитиЯ крови".
     ќто значило: сжечь на костре живьем.
     ‘ветскаЯ власть сразу понЯла, чего хочет от нее  духовнаЯ.  17  февралЯ
1600 года „жордано Ѓруно был торжественно сожжен в ђиме на Џлощади –ветов  в
присутствии многотысЯчной толпы, пЯтидесЯти кардиналов и самого папы.
     —то же дало в свое времЯ ‘ократу силы выслушать, не  дрогнув,  приговор
суда, а потом спокойно осушить чашу цикуты и с мужеством ученого  наблюдать,
как разливаетсЯ по его жилам Яд, как стынет и коченеет его тело?
     € какое нечеловеческое терпение и стойкость нужны были Њигелю ‘ервету и
„жордано Ѓруно, чтобы пламЯ  и  дым  костра  не  могли  вырвать  из  их  уст
отречениЯ, которого так упорно добивались от них палачи.
     ‚ тюрьме, на костре и на плахе их  поддерживали  непоколебимаЯ  вера  в
свою правоту и гневное презрение к судьЯм в сутанах, которым „жордано  Ѓруно
бросил на суде такие слова:
     - ‚ы произносите свой приговор с большим страхом, чем Я его выслушиваю!

                                    ---    
    
     €льину и его соавтору не удалось написать  третью  -  заключительную  -
книгу о —еловеке, книгу, котораЯ должна была "довести этот  труд  до  нашего
времени - до первой в мире страны социализма".
     ђано оборвавшаЯсЯ жизнь €льина не дала осуществитьсЯ этим замыслам.
     Ћн мечтал не только о том, чтобы довести эту книгу до  нашего  времени,
но еще о большем - о том, чтобы "заглЯнуть и в будущее - в то  времЯ,  когда
человечество станет властелином природы, разумным хозЯином планеты, когда на
всей земле исчезнут эксплуатациЯ и порабощение.
     € все же на своем веку €льин успел сделать немало. Џо  крупице  собирал
он материал, чтобы показать в своих  книгах-поэмах  силу  творческой  мысли,
возможности которой безграничны.
     ’аков был €льин - поэт, публицист, ученый.
     —еловек слабого здоровьЯ,  он  отличалсЯ  сильной  волей,  мужеством  и
горЯчей любовью к жизни, ко всему живому.
     Ќедаром он писал мне накануне операции,  всего  за  несколько  дней  до
своей кончины:
     "…сли бы даже сегоднЯшний день был моим последним днем, Я сказал бы:  Я
благодарен жизни за то, что она мне дала".
     
        1961     
    
    
        ^TЋ †€‚›• € Њ…ђ’‚›• „“Ђ•^U    
    
     {‚ основу этой статьи  положено  выступление  на  II  ‘ъезде  советских
писателей. (Џрим. автора.)}
    
     Џушкин  никогда  не  был  слишком  щедр  на  украшениЯ,  на   различные
поэтические тропы и фигуры.
     ‚ одной из своих заметок он пишет:
     "...Џрелесть нагой простоты так еще длЯ нас непонЯтна,  что  даже  и  в
прозе мы гонЯемсЯ за обветшалыми украшениЯми. Џоэзию  же,  освобожденную  от
условных украшений стихотворства, мы еще не понимаем.
     Њы не только еще не подумали приблизить поэтический слог к  благородной
простоте, но и прозе стараемсЯ придать напыщенность..." [1]
     ќти слова Џушкина следует помнить прозаикам и поэтам  -  особенно  тем,
кто берет на себЯ нелегкую задачу писать книги длЯ детей. ’аким  литераторам
и вовсе не пристало щеголЯть "обветшалыми украшениЯми" в прозе и  "условными
украшениЯми" в стихах.
     ‚от что говорит о своей работе над книгами длЯ детей ‹ев ’олстой.
     "ђабота над Языком ужасна, - надо, чтобы  все  было  красиво,  коротко,
просто и, главное, Ясно..."  [2]  "...џ  изменил  приемы  своего  писаниЯ  и
Язык... џзык, которым говорит народ и в котором  есть  звуки  длЯ  выражениЯ
всего, что только может желать сказать поэт, мне  мил...  џзык  этот,  кроме
того, - и это главное - есть лучший поэтический  регулЯтор.  ‡ахоти  сказать
лишнее, напыщенное, болезненное, - Язык не позволит...  ‹юблю  определенное,
Ясное, и красивое, и умеренное, и все это нахожу в народной поэзии и  Языке,
и жизни..." [3] "Љавказский пленник" - это "образец  тех  приемов  и  Языка,
которым Я пишу и буду писать длЯ больших..." [4]
     „лЯ ‹. Ќ. ’олстого детскаЯ повесть была не только важной педагогической
задачей, но и новым испытанием своей силы, своего писательского  мастерства.
’ребованиЯ, которые предъЯвлЯл он к себе, работаЯ над  повестью  длЯ  детей,
должны стать напутствием каждому литератору, пишущему детскую книгу.
     …сли такому великану, как ‹. ’олстой, работа над Языком  детской  книги
казалась _"ужасной"_, то какой же  труд  должен  затратить  каждый  из  нас,
живущих в эпоху, когда  задачи  детской  литературы  непомерно  возросли,  а
читателЯми ее стали все дети нашей великой страны.
     Њы привыкли к слову  "миллионы"  и  порой  даже  не  представлЯем  себе
по-настоЯщему, на  какую  вышку  поднимаемсЯ  каждый  раз,  беседуЯ  с  этой
бесчисленной армией юных читателей, среди которой скрываютсЯ,  пока  еще  не
узнанные, величайшие люди