е. …сли бы событиЯ разыгрались по-иному.
ѓерманиЯ навернЯка осталась бы одна.  ѓабсбургское  государство
никогда  не захотело бы и не смогло бы принЯть участие в войне,
котораЯ возникла бы непосредственно из-за ѓермании. ’о, за  что
впоследствии  так  сурово осуждали €талию, навернЯка еще раньше
случилось бы с Ђвстрией. ЂвстриЯ осталась  бы  "нейтральной"  и
тем  попыталась  бы  уберечь  себЯ  от  того,  чтобы  революциЯ
началась  уже  при  самом  возникновении   войны.   Ђвстрийское
славЯнство  при  такой  обстановке  предпочло  бы уже в 1914 г.
скорее  сбросить  монархию,  нежели  допустить,  чтобы  ЂвстриЯ
воевала  из-за  ѓермании. ‹ишь очень немногие тогда понимали те
опасности и те лишние трудности, которые создает себе  ѓерманиЯ
благодарЯ политике союза с Ђвстрией.
     „остаточно  уже  одного  того,  что у Ђвстрии было слишком
большое количество врагов,  помышлЯвших  только  о  том,  чтобы
скорей    получить    наследство    умирающего    габсбургского
государства. ‘овершенно Ясно, что  с  течением  времени  против
ѓермании  должна  была  накопитьсЯ вражда за одно то, что в ней
видели  причину  замедлениЯ  распада  австрийской  монархии   -
распада,  которого  все  с  нетерпением  ждали именно в надежде
получить кусок наследства. ‚ конце концов все стали приходить к
тому выводу, что до наследства  ‚ены  можно  добратьсЯ,  только
если свести счеты с Ѓерлином. ќто - во-первых.
     ‚о-вторых, благодарЯ союзу с Ђвстрией, ѓерманиЯ терЯла все
лучшие   богатейшие   перспективы   заключениЯ  других  союзов.
Ќаоборот, ее отношениЯ с ђоссией и даже с  €талией  становились
все  более  и более напрЯженными. Џри этом необходимо отметить,
что в ђиме общее настроение по отношению к ѓермании было вполне
дружественным,  между  тем  как  отношение   к   Ђвстрии   было
враждебным.  ‚  душе любого итальЯнца постоЯнно жило враждебное
чувство к Ђвстрии, и оно неоднократно выливалось наружу.
     ђаз   ѓерманиЯ   взЯла   курс   на   политику    усиленной
индустриализации и усиленного развитиЯ торговли, то, в сущности
говорЯ,  уже  не  оставалось  ни  малейшего повода длЯ борьбы с
ђоссией. ’олько худшие враги обеих наций заинтересованы были  в
том,  чтобы  такаЯ  вражда возникала. € действительно оно так и
было:  именно  евреи  и  марксисты  в  первую   очередь   всеми
средствами натравливали эти два государства друг на друга.
     Ќаконец,  в-третьих,  союз ѓермании с Ђвстрией таил в себе
бесконечные опасности еще  и  потому,  что  многие  государства
легко было соблазнить перспективой раздела Ђвстрии и известного
вознаграждениЯ их за счет бывших австрийских земель.
     Џротив   придунайской  монархии  легко  было  поднЯть  всю
восточную …вропу, в особенности же ђоссию  и  €талию.  …сли  бы
ѓерманиЯ  не  состоЯла  в  союзе с Ђвстрией, наследство которой
представлЯло такой соблазн длЯ других  государств,  то  мироваЯ
коалициЯ,  котораЯ  начала  образовыватьсЯ с легкой руки королЯ
ќдуарда, никогда бы не осуществилась. ’олько из-за  несчастного
союза   с  Ђвстрией  противникам  ѓермании  удалось  так  легко
объединить в  одном  фронте  государства  со  столь  различными
устремлениЯми  и  целЯми.  ‚ступаЯ  в  совместную борьбу против
ѓермании, все эти государства надеЯлись на то, что  они  смогут
расширить  свои  границы  за счет Ђвстрии. Ђ то обстоЯтельство,
что  к  ѓермании  втихомолку  примыкала  еще   ’урциЯ,   только
усиливало эту опасность в необычайной степени.
     Ђ  интернациональный еврейский капитал пользовалсЯ будущим
австрийским наследством, как приманкой. …врейский  капитал  уже
давно  выработал  план  уничтожениЯ  ѓермании, ибо в те времена
ѓерманиЯ не хотела еще полностью  покоритьсЯ  хозЯйственному  и
финансовому  контролю евреев, стоЯщих над государствами. ’олько
благодарЯ этому и удалось сколотить громадную коалицию; ей  уже
одно  громадное количество собранных под знамена солдат внушало
уверенность в победе.
     ‘оюз  с  габсбургской  монархией  еще   во   времЯ   моего
пребываниЯ  в  Ђвстрии  вызывал во мне отвращение. ’еперь же он
стал длЯ менЯ причиной самых  тЯжелых  внутренних  переживаний,
которые в дальнейшем только укрепили во мне давно составившеесЯ
мнение.
     ‚  небольших  кружках,  в  которых  Я тогда вращалсЯ, Я не
делал ни  малейшего  секрета  из  своего  убеждениЯ,  что  этот
несчастный   договор   с   обреченным  на  гибель  государством
неизбежно приведет ѓерманию к катастрофе,  если  мы  только  не
сумеем  во  времЯ  порвать этот договор. ќто мое убеждение было
непоколебимо. Ќо тут грЯнула мироваЯ война,  и  на  времЯ  люди
вообще  потерЯли  способность разумно взвешивать положение. Џыл
воодушевлениЯ первых дней войны заставил потерЯть  голову  даже
тех,  кого  само положение обЯзывало к самому трезвому расчету.
Љогда Я сам попал на фронт, то  всюду,  где  на  эти  темы  шло
обсуждение, Я прЯмо и открыто высказывал мнение, что чем скорее
будет  разорван  договор  с  Ђвстрией,  тем  лучше длЯ немецкой
нации; Я говорил определенно, что отказ от союза с Ђвстрией  не
есть  вовсе  жертва  с  нашей  стороны,  раз ѓерманиЯ смогла бы
благодарЯ этому добитьсЯ уменьшениЯ числа воюющих с ней держав;
Я не уставал доказывать, что миллионы наших братьев  надели  на
себЯ солдатские мундиры не длЯ того, чтобы спасать развращенную
и  погибающую  австрийскую  династию,  а длЯ того, чтобы спасти
немецкий народ.
     Ќезадолго до войны иногда казалось, что по крайней мере  в
некоторых   кругах   стало   возникать   некоторое  сомнение  в
правильности союза с Ђвстрией. ‚ лагере немецких  консерваторов
времЯ  от времени стали раздаватьсЯ голоса предостережениЯ; но,
увы, эти разумные голоса оставались гласом вопиющих в  пустыне.
ѓерманиЯ   продолжала  верить  в  то,  что  избранный  ею  путь
правилен, что на этом пути она "завоюет" мир, что  успех  будет
огромен, а жертвы ничтожны.
     Ќам,  несчастным,  "непризванным" ничего не оставалось как
молча глЯдеть на  то,  как  так  называемые  "призванные"  идут
прЯмиком в пропасть, увлекаЯ за собою весь народ.
     ’олько   благодарЯ   известному   заболеванию  всей  нашей
политической  мысли  оказалось  возможным,  что  великий  народ
долгое   времЯ   кормили   нелепым   лозунгом   "хозЯйственного
завоеваниЯ" и проповедовали ему "мир всего мира"  как  конечную
политическую цель.
     ’риумфы немецкой техники и промышленности, растущие успехи
немецкой  торговли  - все это заставлЯло забывать, что первой и
основной предпосылкой всего этого ЯвлЯетсЯ прежде всего наличие
сильного государства. Људа там!  ‚  определенных  кругах  стали
утверждать   даже   уже   прЯмо   противоположное  -  что  само
государство обЯзано своим  существованием  расцвету  техники  и
промышленности;  что государство представлЯет уже не более и не
менее, как экономический институт; что  управлЯть  государством
надо  в  согласии  только с хозЯйственными устремлениЯми; что и
все дальнейшее существование государства зависит от  хозЯйства;
что  именно такое положение вещей ЯвлЯетсЯ самым естественным и
самым здоровым и его необходимо отстаивать и в будущем.
     Њежду тем мы-то знаем, что на деле  государство  не  имеет
ничего общего с тем или другим хозЯйственным воззрением, с теми
или другими формами хозЯйственного развитиЯ.
     ѓосударство   отнюдь   не  ЯвлЯетсЯ  простым  объединением
экономических контрагентов, собравшихсЯ воедино на определенной
государственной территории с целью совместного выполнениЯ своих
хозЯйственных задач. Ќет,  государство  ЯвлЯетсЯ  совокупностью
физически и духовно равных человеческих существ, совокупностью,
ставЯщей  своей  задачей  как можно лучше продолжать свой род и
достигнуть целей, предназначенных ему провидением. –ель и смысл
существованиЯ государства - только в  этом,  а  не  в  чем-либо
другом.  •озЯйство  ЯвлЯетсЯ  при  этом  только одним из многих
подчиненных  средств,  необходимых  длЯ  достижениЯ   указанных
целей. •озЯйство никогда не ЯвлЯетсЯ ни первопричиной, ни целью
государства,  поскольку  конечно  данное  государство  с самого
начала не построено на фальшивой и противоестественной  основе.
’олько  так  можно понЯть, почему государство как таковое вовсе
не  имеет  своей  необходимой  предпосылкой   ту   или   другую
территориальную ограниченность. ќта последнЯЯ характерна только
длЯ  тех  народов, которые хотЯт собственными силами обеспечить
пропитание своих жителей, т. е. готовы своим собственным трудом
обеспечить свое существование. Ќо есть и народы-трутни, умеющие
до известной степени  пролезть  в  другие  части  света  и  под
разными  предлогами  заставить  другие  народности  работать на
себЯ; такие народы-трутни умеют образовывать новые  государства
независимо от своей собственной территории.
     …врейское   государство  никогда  не  было  территориально
ограничено;  оно  всегда  было  универсально  с  точки   зрениЯ
территории,  но  очень  ограничено  с точки зрениЯ собственного
расового состава. ‚от почему  народ  этот  всегда  и  составлЯл
государство  в  государстве.  Ћдним  из  гениальнейших  трюков,
изобретенных евреЯми, ЯвлЯетсЯ то, что они сумели  контрабандно
выдать  свое  государство  за  "религию" и этим обеспечили себе
терпимое отношение  со  стороны  арийцев,  которым  религиознаЯ
веротерпимость   всегда  была  особенно  свойственна.  Ќа  деле
религиЯ ЊоисеЯ есть  не  что  иное,  как  учение  о  сохранении
еврейской расы. ‚от почему она и охватывает все необходимые длЯ
этого  отрасли  знаниЯ,  в  том  числе  социологию,  политику и
экономику.
     Џервопричиной к образованию  всех  человеческих  общностей
ЯвлЯетсЯ  инстинкт  сохранениЯ  рода. Ќо именно благодарЯ этому
государство  ЯвлЯетсЯ  народным  организмом,  а  не  организмом
хозЯйственным.   ќто   громаднаЯ  разница,  хотЯ  и  остающаЯсЯ
совершенно    непонЯтной     современным     так     называемым
государственным "деЯтелЯм". Ќаши государственные мужи полагают,
что они могут построить государство исключительно на хозЯйстве;
в  действительности  же  государство искони было и будет только
продуктом той деЯтельности и тех свойств,  которые  заложены  в
первую очередь в воле к сохранению вида и расы.
     ќти  последние свойства присущи не торгашескому эгоизму, а
героической  добродетели,  ибо  сохранение  существованиЯ  вида
непременно   предполагает  готовность  к  самопожертвованию  со
стороны индивидуума. ‚  этом  и  заключаетсЯ  смысл  сказанного
поэтом:  "и  кто свою жизнь отдать не готов, тот жизнью владеть
недостоин".  ѓотовность  пожертвовать   личным   существованием
необходима,  чтобы обеспечить сохранение вида. Ћтсюда Ясно, что
важнейшей предпосылкой  образованиЯ  и  сохранениЯ  государства
ЯвлЯетсЯ  прежде  всего наличие определенного чувства общности,
основанное на принадлежности к одинаковому роду и виду, наличие
готовности  всеми  средствами  боротьсЯ  за   сохранение   этой
общности.    “   народов,   располагающих   своей   собственной
территорией, это приводит к процветанию добродетели и героизма.
“ народов-паразитов это  приводит  к  процветанию  лицемериЯ  и
коварной  жестокости  если  только  эти последние малопочтенные
качества не были уже первопричиной того, что данное государство
вообще  могло  возникнуть.   Ћбразование   того   или   другого
государства  всегда  неизбежно  (во  всЯком  случае  на  первых
ступенЯх своего развитиЯ) обусловливаетсЯ именно вышеуказанными
факторами. Џри этом в борьбе  народов  за  свое  самосохранение
терпЯт поражение, т. е. попадают под иго и тем самым раньше или
позже  обрекаютсЯ  на  вымирание,  именно  те  народы,  которые
отличаютсЯ наименьшим героизмом  и  наименьшими  добродетелЯми,
равно  и  те  народы,  которые  не  сумели  во  времЯ разгадать
лживость и коварство паразитарных государств. ‚ этих  последних
случаЯх  дало  идет  не  столько  о  недостатке  ума, сколько о
недостатке мужества и  решимости,  причем  недостаток  мужества
часто пытаютсЯ спрЯтать под мантией "гуманности".
     ’олько  в  редчайших  случаЯх внутреннЯЯ крепость того или
другого государства совпадает с  так  называемым  хозЯйственным
расцветом.  Ќапротив,  можно  привести  бесчисленное количество
примеров  того,  когда  такой  расцвет  указывает  как  раз  на
приближающийсЯ  распад  государства. “же из одного этого видно,
насколько устойчивость и крепость данного государства вовсе  не
в  такой  уже  мере  зависит  от хозЯйства. …сли бы образование
человеческих   общностей   зависело   в   первую   очередь   от
хозЯйственных  сил  и  инстинктов,  тогда  высший экономический
расцвет должен был бы непременно  в  то  же  времЯ  означать  и
высшую силу государства. Њежду тем мы видим обратное.
     ‚ера  во всеспасающую силу хозЯйства, будто бы единственно
способного укреплЯть государство, производит особенно  странное
впечатление,   когда   эту   "истину"   проповедуют  в  стране,
действительнаЯ историЯ  которой  учит  прЯмо  противоположному.
‚едь   именно   историЯ  Џруссии  доказывает  с  необыкновенной
Ясностью,  что  длЯ  образованиЯ   государства   требуютсЯ   не
материальные  свойства,  а  идеальные  добродетели.  ’олько под
защитой этих последних подымаетсЯ и расцветает также хозЯйство,
и расцвет его продолжаетсЯ только до тех пор,  пока  с  гибелью
этих   чисто   государственных   качеств  не  погибнет  и  само
хозЯйство. ќтот именно процесс мы, увы,  как  раз  и  наблюдаем
теперь  в самом печальном его виде. Њатериальные интересы людей
всегда процветают только под покровом героических  добродетелей
человечества.  Ќо  стоит только материальным интересам выйти на
первый план, и они тем самым подрывают собственные  предпосылки
своего бытиЯ.
     ‚сегда  в  германской  истории  подъему  государственности
сопутствовал также хозЯйственный подъем; но всегда, как  только
экономика  становилась  единственным  содержанием  жизни нашего
народа, тотчас же удушались идеальные добродетели,  государство
шло  вниз и в своем падении через некоторое времЯ увлекало туда
же и хозЯйство.
     …сли мы поставим себе  вопрос,  какие  же  именно  факторы
ЯвлЯютсЯ  главнейшими длЯ образованиЯ и укреплениЯ государства,
то мы должны будем,  кратко  говорЯ,  ответить:  способность  к
самопожертвованию,   волЯ   к   самопожертвованию   со  стороны
отдельного индивидуума во имЯ общего блага. —то эти добродетели
ничего общего не имеют с хозЯйством, Ясно уже из  одного  того,
что  люди  никогда  не приносЯт себЯ в жертву по этим последним
мотивам. —еловек умирает за свои идеалы, но отнюдь  не  склонен
умирать  за  свои  "дела".  Ђнгличане лучше всего доказали свое
превосходство  в  понимании  человеческой   души   тем,   какую
мотивировку  они  сумели  дать своей борьбе. ‚ то времЯ как мы,
немцы, боролись за хлеб, ЂнглиЯ боролась за "свободу" и при том
не за свою собственную свободу, а за свободу малых наций. “ нас
смеЯлись по поводу такой наглости, у нас огорчались  по  поводу
этой   агитации   англичан.   Ќо  это  только  доказывало,  как
безнадежно  глупы  были  руководители  общественного  мнениЯ  в
ѓермании  еще  до  начала  войны.  “  нас  уже и тогда не имели
никакого понЯтиЯ о том, какие факторы способны поднЯть людей на
борьбу и вызвать в них готовность добровольно пойти  на  смерть
за общее дело.
     ‚от  факт.  Џока  немецкий  народ  в течение всего 1914 г.
считал, что он ведет борьбу за идеалы, он был стоек; как только
стало Ясно, что борьбу приходитсЯ вести лишь за кусок хлеба, он
стал обнаруживать готовность махнуть рукой на все.
     Ќаши  остроумные   "государственные   руководители"   были
искренно  изумлены  такой  переменой в настроении. Ћни так и не
понЯли, что пока человек ведет борьбу только  за  те  или  иные
хозЯйственные  выгоды,  он  будет  изо всех сил избегать смерти
хотЯ бы  по  той  простой  причине,  что  иначе  он  не  сумеет
воспользоватьсЯ  этими  выгодами. Џосмотрите, забота о спасении
своего ребенка делает героиней даже самую  слабую  из  матерей.
’ак  и  в общественной жизни. ’олько борьба за сохранение вида,
за сохранение очага и родины, за сохранение своего  государства
- только  такаЯ  борьба  во  все времена давала людЯм силу идти
прЯмо на штыки неприЯтелЯ.
     ‚ечной истиной остаетсЯ следующее:
     Ќикогда еще в истории ни одно государство не было  создано
мирной    хозЯйственной   деЯтельностью;   государства   всегда
создавались  только  благодарЯ   инстинкту   сохранениЯ   вида,
независимо  от  того,  определЯлсЯ ли этот инстинкт героической
добродетелью или хитрым коварством; в первом случае  получались
арийские  государства  труда  и  культуры,  во  втором случае -
еврейские паразитарные колонии. Љак только у того  или  другого
народа  или  государства берут верх чисто хозЯйственные мотивы,
результат получаетсЯ только тот, что само хозЯйство  становитсЯ
причиной подчинениЯ и подавлениЯ этого народа.
     ‚   ѓермании  перед  войной  самым  широким  образом  была
распространена  вера  в  то,  что  именно  через   торговую   и
колониальную  политику  удастсЯ  открыть  ѓермании  путь во все
страны  мира  или  даже  просто  завоевать   весь   мир.   ‘амо
возникновение  такой веры было классическим симптомом того, что
в ѓермании потерЯно понимание значениЯ истинных государственных
добродетелей, потерЯна волеваЯ сила  и  решимость  к  действию.
…динственной  расплатой  за  это была мироваЯ война со всеми ее
результатами.
     ’акие настроениЯ в немецкой  нации  -  а  они  были  перед
войной  почти  всеобщими  -  должны  были казатьсЯ необъЯснимой
загадкой длЯ тех, кто не умел глубже вдумыватьсЯ в  обстановку.
‚едь  именно  ѓерманиЯ  представлЯла  собою изумительный пример
государства, возникшего на  базе  чисто  политических  факторов
силы.  Ћсновное  Ядро  ѓермании  - ЏруссиЯ - возникло благодарЯ
чудесному героизму ее сынов, а вовсе  не  благодарЯ  финансовым
операциЯм  или торговым сделкам. ‚озникновение самой германской
империи Явилось чудесной  наградой  за  воинское  бесстрашие  и
крепкое  политическое  руководство.  ‘прашиваетсЯ, как же могло
случитьсЯ,  что  именно  немецкий  народ  допустил  до   такого
заболеваниЯ свои политические инстинкты, ибо здесь дело идет не
об   отдельных   разрозненных   ЯвлениЯх,  а  именно  о  чем-то
повальном.  Ѓолотные  огоньки  манили   весь   народ,   болезнь
принимала  форму  недоброкачественных нарывов, выскакивавших то
тут, то там и  разъедавших  весь  организм  нации.  Њожно  было
подумать,  что  какой-то  непрерывный  поток  Яда таинственными
путЯми проникает в организм нации и отравлЯет  всю  ее  систему
кровообращениЯ. ’олько так можно было объЯснить и тот факт, что
этот некогда героический организм теперь все больше подвергалсЯ
параличу.  Ќарод все больше терЯл Ясность взглЯда. ‘лабели даже
инстинкты простого самосохранениЯ.
     ‚се эти вопросы Я  в  течение  1912-1914  гг.  непрестанно
обдумывал  в свЯзи со своим отрицательным отношением к политике
союза ѓермании с Ђвстрией. —ем глубже задумывалсЯ Я  над  всеми
этими  вопросами,  тем  больше приходил Я все к тому же выводу,
что  разгадка  всех  бед  одна:  марксистское  учение   и   его
миросозерцание   со  всеми  вытекающими  из  них  органическими
последствиЯми.
     ’еперь Я во второй раз в  моей  жизни  вновь  углубилсЯ  в
ознакомление  с  этим  разрушительным  учением.  Ќа  этот раз к
марксистским книгам менЯ толкали не  впечатлениЯ  повседневного
бытиЯ, а размышлениЯ над общими вопросами политической жизни. џ
опЯть погрузилсЯ в теоретическую литературу этого нового мира и
стал    систематически    сравнивать    возможные    результаты
марксистской  проповеди  с  той  реальной  обстановкой  и  теми
конкретными событиЯми, которые теперь приходилось наблюдать как
результат   марксизма  в  области  политической,  культурной  и
хозЯйственной жизни страны.
     ‚ первый раз в своей жизни Я  стал  теперь  систематически
интересоватьсЯ  теми  попытками покончить с этой мировой чумой,
какие уже были в нашей предыдущей истории.
     џ стал штудировать  эпоху  бисмарковского  исключительного
закона против социалистов, Я стал подробно изучать, какие планы
поставил  себе  Ѓисмарк,  как  именно  он  вел  борьбу  и какие
получились результаты. Џостепенно Я выработал себе по всем этим
вопросам совершенно законченный взглЯд.  Њне  лично  в  течение
всей  своей  дальнейшей жизни не пришлось эти взглЯды менЯть ни
на ноту. ‚ это же времЯ Я еще раз  точнее  уЯснил  себе  свЯзь,
существующую между марксизмом и еврейством.
     ђанее  в ‚ене ѓерманиЯ казалась мне непоколебимым колосом.
’еперь во мне иногда, увы, возникали уже известные сомнениЯ.  ‚
небольших  кружках  своих  друзей  Я  бунтовал  против немецкой
внешней  политики,  а  также   и   против   того   невероЯтного
легкомыслиЯ,  с  которым  по  моему  мнению  тогда относились к
важнейшей проблеме - к марксизму. џ совершенно не  мог  понЯть,
как  можно  столь  слепо идти навстречу гигантским опасностЯм -
сам марксизм не делал из них тайны. “же  тогда  Я  в  небольших
кружках  предостерегал с той же настойчивостью, как Я делаю это
теперь  перед  большой  аудиторией,   против   "успокоительного
лозунга  дурачков и трусов, что-де "нам боЯтьсЯ нечего". ќтакаЯ
умственнаЯ чума уже однажды разрушила  гигантское  государство.
ѓерманиЯ  не может составить исключениЯ, она, подвластна тем же
самым законам, что и все человеческое общество.
     ‚ течение 1913-1914 гг. мне пришлось  в  различных  кругах
(многие    из    этих    людей    и   теперь   остались   верны
национал-социалистическому    движению)    впервые    высказать
убеждение,  что главным вопросом, имеющим решающее значение длЯ
судеб всей германской нации,  ЯвлЯетсЯ  вопрос  об  уничтожении
марксизма.
     ‚  несчастной  политике тройственного союза Я видел только
одно  из  следствий  разрушительной  работы  марксизма.   ‘амое
ужасное  было  то,  что Яд этот проникал совершенно незаметно и
отравлЯл всю базу здорового хозЯйственного  и  государственного
развитиЯ.  ‹юди,  подвергавшиесЯ  действию  этого Яда, зачастую
сами даже не замечали, насколько их волЯ и их действиЯ ЯвлЯлись
прЯмым результатом марксистской проповеди, которую все  они  на
словах резко осуждали.
     ‚ ту пору внутреннЯЯ деградациЯ немецкого народа давно уже
началась.  Ќо  как это часто бывает в жизни, люди совершенно не
отдавали себе отчета в  том,  кто  же  ЯвлЯетсЯ  действительным
виновником   разрушениЯ   их  благополучиЯ.  ‚ремЯ  от  времени
ставились  всевозможные   диагнозы   болезни,   но   при   этом
систематически    смешивали    формы   проЯвлениЯ   болезни   с
возбудителЯми ее. Џоскольку люди не хотели или не умели  понЯть
действительных  причин  болезни,  постольку  всЯ так называемаЯ
борьба против марксизма  превращалась  только  в  знахарство  и
шарлатанство.

        ѓ‹Ђ‚Ђ V. Њ€ђЋ‚Ђџ ‚Ћ‰ЌЂ

     ‚  дни моей зеленой юности ничто так не огорчало менЯ, как
то обстоЯтельство, что Я родилсЯ в такое времЯ,  которое  стало
эпохой  лавочников  и государственных чиновников. Њне казалось,
что  волны   исторических   событий   улеглись,   что   будущее
принадлежит   только   так  называемому  "мирному  соревнованию
народов", т. е. самому  обыкновенному  взаимному  коммерческому
облапошиванию  при  полном  исключении  насильственных  методов
защиты. Ћтдельные государства  все  больше  стали  походить  на
простые  коммерческие  предприЯтиЯ,  которые конкурируют друг с
другом, перехватывают друг у друга покупателей и  заказчиков  и
вообще  всеми средствами стараютсЯ подставить друг другу ножку,
выкрикиваЯ  при  этом  на  всех  перекрестках  каждое  о  своей
честности   и  невинности.  ‚  пору  моей  зеленой  юности  мне
казалось, что эти нравы сохранЯтсЯ надолго (ведь  все  об  этом
только  и мечтали) и что постепенно весь мир превратитсЯ в один
большой  универсальный  магазин,  помещениЯ   которого   вместо
памЯтников  будут украшены бюстами наиболее ловких мошенников и
наиболее глупых чиновников. Љупцов будут поставлЯть  англичане,
торговый  персонал - немцы, а на роль владельцев обрекут себЯ в
жертву евреи. ‚едь недаром сами евреи всегда признают,  что  их
делом  ЯвлЯетсЯ  не  зарабатывать, а только "выплачивать", да к
тому же большинство из них обладает знанием многих Языков.
     ‚ эту мою молодую пору Я частенько думал  -  почему  Я  не
родилсЯ  на  сто  лет  раньше.  Ђх! ведь мог же Я родитьсЯ, ну,
скажем, по крайней мере в  эпоху  освободительных  войн,  когда
человек,  и не "занимавшийсЯ делом", чего-нибудь да стоил и сам
по себе.
     ’ак частенько грустил Я по поводу моего, как мне казалось,
позднего поЯвлениЯ на земле и видел незаслуженный удар судьбы в
том, что мне так и придетсЯ прожить всю жизнь среди  "тишины  и
порЯдка".  Љак видите, Я уже смолоду не был "пацифистом", а все
попытки воспитать менЯ в духе пацифизма были впустую.
     Љак молниЯ, блеснула мне надеждой бурскаЯ война.
     ‘  утра  до  вечера  Я  глотал  газеты,  следЯ  за   всеми
телеграммами и отчетами, и Я был счастлив уже тем, что мне хотЯ
бы издалека удаетсЯ следить за этой героической борьбой.
     ђусско-ЯпонскаЯ   война  застала  менЯ  уже  более  зрелым
человеком. ‡а этими событиЯми Я следил еще внимательнее. ‚ этой
войне Я стал на определенную сторону и при том по  соображениЯм
национальным. ‚ дискуссиЯх, свЯзанных с русско-Японской войной,
Я  сразу  стал  на  сторону  Японцев. ‚ поражении ђоссии Я стал
видеть также поражение австрийских славЯн.
     Џрошло много лет. ’о, что раньше казалось  мне  гнилостной
агонией, теперь начинало казатьсЯ мне затишьем перед бурей. “же
во  времЯ  моего  пребываниЯ  в ‚ене на Ѓалканах господствовала
удушливаЯ атмосфера, котораЯ предсказывала грозу.  “же  не  раз
поЯвлЯлись  и  вспыхивали там отдельные зарницы, которые однако
быстро исчезали, снова уступаЯ место непроницаемой тьме. Ќо вот
разразилась перваЯ балканскаЯ  война  и  вместе  с  ней  первые
порывы  ветра  донеслись  до  изнервничавшейсЯ  …вропы.  Џолоса
времени  непосредственно  за  первой  балканской  войной   была
чрезвычайно  тЯгостной.  “  всех  было  чувство  приближающейсЯ
катастрофы, всЯ землЯ как бы раскалилась и жаждала первой капли
дождЯ. ‹юди полны были тоски ожиданиЯ и  говорили  себе:  пусть
наконец  небо  сжалитсЯ,  пусть  судьба скорее шлет те событиЯ,
которые все равно  неминуемы.  €  вот,  наконец,  перваЯ  ЯркаЯ
молниЯ  озарила  землю. Ќачалась гроза, и могучие раскаты грома
смешались с громыханием пушек на полЯх мировой войны.
     Љогда в Њюнхен пришла перваЯ весть об убийстве  эрцгерцога
”ранца  ”ердинанда  (Я  сидел как раз дома и через окно услышал
первые недостаточно точные сведениЯ  об  этом  убийстве),  менЯ
сначала охватила тревога, не убит ли он немецкими студентами, у
которых  вызывала  возмущение систематическаЯ работа наследника
над славЯнизацией австрийского государства. ‘ моей точки зрениЯ
не было бы ничего удивительного в том,  что  немецкие  студенты
захотели  бы  освободить  немецкий  народ  от этого внутреннего
врага. ‹егко представить себе, каковы были бы последствиЯ, если
бы  убийство  эрцгерцога  носило  именно  такой   характер.   ‚
результате  мы имели бы целую волну преследований, котораЯ была
бы конечно признана "обоснованной" и "справедливой" всем миром.
Ќо когда Я узнал имЯ предполагаемого убийцы, когда мне сказали,
что убийца безусловно серб, менЯ охватил тихий ужас  по  поводу
того, как отомстила эрцгерцогу неисповедимаЯ судьба.
     Ћдин из самых видных друзей славЯнства пал жертвой от руки
славЯнских фанатиков.
     Љто    за    последние    годы   внимательно   следил   за
взаимоотношениЯми между Ђвстрией и ‘ербией, тот не  мог  теперь
ни  на  минуту сомневатьсЯ в том, что событиЯ будут развиватьсЯ
неудержимо.
     ’еперь частенько осыпают венское правительство упреками за
тот ультиматум, который  оно  послало  ‘ербии.  Ќо  эти  упреки
совершенно   несправедливы.   ‹юбое   правительство  в  мире  в
аналогичной обстановке поступило бы так же. Ќа своей  восточной
границе  ЂвстриЯ  имела  неумолимого  врага, который выступал с
провокациЯми все чаще и чаще и который не  мог  успокоитьсЯ  до
того  момента,  пока  благоприЯтнаЯ  обстановка не привела бы к
разгрому австро-венгерской  монархии.  ‚  Ђвстрии  имелись  все
основаниЯ  предполагать,  что  удар  против  нее  будет отложен
максимум до момента смерти старого императора; но  там  имелись
основаниЯ  также  предполагать,  что  к  этому моменту монархиЯ
вообще уже лишитсЯ способности оказать сколько-нибудь серьезное
сопротивление. ‚ течение последних лет монархиЯ  эта  до  такой
степени олицетворЯлось дрЯхлеющим ”ранцем-€осифом, что в глазах
широких  масс  смерть  этого  императора  неизбежно должна была
представлЯтьсЯ  как  смерть  самого  отживающего   австрийского
государства.  Ћдна  из  самых хитрых уловок славЯнской политики
заключалась в том, что она  сознательно  сеЯла  ту  мысль,  что
"процветание"  Ђвстрии  целиком обЯзано мудрости ее монарха. Ќа
удочку этой лести венские придворные круги попадали тем  легче,
что  эта  оценка  совершенно  не соответствовала действительным
заслугам ”ранца-€осифа. ‚енский двор совершенно не понимал, что
в этой лести скрыта насмешка. Џри дворе не  понимали,  а  может
быть  и  не  хотели  понимать,  что  чем больше судьбы монархии
свЯзываютсЯ  с  государственным  разумом   этого,   как   тогда
выражались,  "мудрейшего из монархов", тем более катастрофичным
станет  положение  монархии,  когда  в  один  прекрасный   день
безжалостнаЯ смерть постучитсЯ в дверь ”ранца-€осифа.
     Њожно  ли  было  тогда вообще представить себе Ђвстрию без
этого старого императора?
     Ќе повторитсЯ ли тогда сразу та трагедиЯ, котораЯ  некогда
приключилась с Њарией-’ерезой?
     Ќет,  совершенно несправедливы упреки, направленные против
венского правительства за то, что оно в 1914 г. пошло на войну,
которой, как иным кажетсЯ, можно было еще избежать. Ќет,  войны
избежать  уже  нельзЯ было; ее можно было отсрочить максимум на
один-два года. Ќо в этом и  заключалось  проклЯтие  немецкой  и
австрийской  дипломатии,  что  она  все  еще старалась оттЯнуть
неотвратимое столкновение  и  в  конце  концов  вынуждена  была
принЯть   бой  в  самый  неблагоприЯтный  момент.  Ќе  подлежит
сомнению, что если  бы  войну  удалось  еще  на  короткий  срок
оттЯнуть, то ѓермании и Ђвстрии пришлось бы воевать в еще более
неблагоприЯтную минуту.
     Ќет,  дело  обстоит  так, что кто не хотел этой войны, тот
должен был иметь мужество сделать необходимые выводы. Ђ  выводы
эти   могли   заключатьсЯ  только  в  том,  чтобы  пожертвовать
Ђвстрией. ‚ойна пришла бы и в этом случае, но это  не  была  бы
война  всех  против  одной  ѓермании.  ‡ато  при  этом  был  бы
неизбежен раздел Ђвстрии. Џеред ѓерманией стоЯл бы тогда выбор:
либо принЯть участие  в  дележе,  либо  вернутьсЯ  с  дележа  с
пустыми руками.
     ’е,  кто  сейчас  больше всего ворчит и бранитсЯ по поводу
обстановки, в какой  началась  война,  те,  кто  сейчас  задним
числом  так  мудр, - именно они летом 1914 г., они больше всего
толкали ѓерманию в эту роковую войну.
     ѓерманскаЯ социал-демократиЯ в течение многих  десЯтилетий
вела  самую  гнусную  травлю  ђоссии.  ‘ другой стороны, партиЯ
центра,  исходЯ  из  религиозных   побуждений,   больше   всего
содействовала  тому,  чтобы  сделать  из Ђвстрии исходный пункт
германской политики. ‚от теперь нам и приходитсЯ расплачиватьсЯ
за последствиЯ этого безумиЯ.  Њы  пожинаем  то,  что  посеЯли.
€збежать   того,  что  произошло,  нельзЯ  было  ни  при  каких
обстоЯтельствах. ‚ина германского правительства  заключалась  в
том,  что  в  погоне  за  сохранением  мира  оно упустило самый
благоприЯтный  момент  длЯ  начала  войны.   ‚ина   германского
правительства  заключаетсЯ  в  том,  что  в погоне за миром оно
стало на путь политики союза с Ђвстрией, увЯзло в этой политике
и,  в   конце   концов,   стало   жертвой   коалиции,   котораЯ
противопоставила  свою  решимость  по  отношению  к войне нашей
химерической мечте о сохранении мира.
     …сли  бы  венское  правительство  тогда   придало   своему
ультиматуму другую, более мЯгкую форму, это все равно ничего не
изменило  бы.  ‘амое  большее, что могло случитьсЯ, так это то,
что  возмущение  народа  смело   бы   тут   же   само   венское
правительство.  €бо  в  глазах широких масс народа тон венского
ультиматума был еще слишком мЯгок, а вовсе  не  слишком  резок.
Љто  ныне  еще  пытаетсЯ  это  отрицать,  тот  либо  забывчивый
пустомелЯ, либо просто сознательный лжец.
     Џомилуй бог, разве не Ясно, что война 1914  г.  отнюдь  не
была навЯзана массам, что массы напротив жаждали этой борьбы!
     Њассы  хотели  наконец  какой-либо  развЯзки.  ’олько  это
настроение и объЯснЯет тот  факт,  что  два  миллиона  людей  -
взрослых и молодежи - поспешили добровольно ЯвитьсЯ под знамена
в полной готовности отдать свою последнюю каплю крови на защиту
родины.

        x x x

     џ  и  сам  испытал  в  эти дни необычайный подъем. ’Яжелых
настроений как не бывало. џ нисколько не стыжусь сознатьсЯ что,
увлеченный волной могучего энтузиазма, Я упал на  колени  и  от
глубины  сердца  благодарил  господа бога за то, что он дал мне
счастье жить в такое времЯ.
     Ќачалась борьба за свободу такой силы и размаха, каких  не
знал  еще  мир.  Љак только начавшиесЯ событиЯ принЯли тот ход,
который они неизбежно должны были принЯть, самым широким массам
стало Ясно, что дело идет уже не о ‘ербии и даже не об Ђвстрии,
что теперь решаетсЯ судьба самой немецкой нации.
     Џосле многих лет теперь в последний  раз  открылись  глаза
народа  на  его  собственное  будущее. Ќастроение было в высшей
степени приподнЯтое, но  в  то  же  времЯ  и  серьезное.  Ќарод
сознавал,  что решаетсЯ его судьба. €менно поэтому национальный
подъем был глубок и прочен. ќта серьезность  настроениЯ  вполне
соответствовала  обстоЯтельствам, хотЯ в первый момент никто не
имел представлениЯ  о  том,  как  неимоверно  долго  протЯнетсЯ
начинающаЯсЯ война. Ћчень распространена была мечта, что к зиме
мы кончим дело и вернемсЯ к мирному труду с новыми силами.
     —его   хочетсЯ,  тому  веритсЯ.  ЏодавлЯющему  большинству
народа уже давно успело надоесть состоЯние вечной тревоги. ќтим
и объЯснЯетсЯ тот факт, что никто не хотел верить в возможность
мирного  решениЯ  австро-сербского  конфликта,  и  все   кругом
надеЯлись  на  то,  что  вот  наконец  грЯнет война. Њое личное
настроение было таким же.
     Љак только Я услышал в Њюнхене о покушении на австрийского
эрцгерцога, две мысли пронизали мой мозг: во-первых, что теперь
война  стала  неизбежной,  а  во-вторых,  что  при  сложившихсЯ
обстоЯтельствах   габсбургское   государство   вынуждено  будет
сохранить верность ѓермании. Ѓольше всего Я в  прежние  времена
боЯлсЯ,  что ѓерманиЯ будет ввергнута в войну в последнем счете
из-за Ђвстрии и тем не менее ЂвстриЯ останетсЯ в стороне. Њогло
ведь случитьсЯ так, что конфликт началсЯ бы непосредственно  не
из-за  Ђвстрии  и  тогда  габсбургское правительство по мотивам
внутренней политики навернЯка попыталось бы спрЯтатьсЯ в кусты.
Ђ если  бы  даже  само  правительство  решило  остатьсЯ  верным
ѓермании, славЯнское большинство государства все равно стало бы
саботировать  это  решение;  оно  скорее готово было бы разбить
вдребезги все государство, нежели позволить ѓабсбургам остатьсЯ
верными ѓермании. ‚ июле 1914 г. событиЯ  к  счастью  сложились
так,  что  подобнаЯ  опасность  была  устранена.  ‚олей-неволей
старому австрийскому государству пришлось ввЯзатьсЯ в войну.
     ЊоЯ собственнаЯ позициЯ была совершенно Ясна. ‘ моей точки
зрениЯ борьба начиналась не из-за того, получит ли  ЂвстриЯ  то
или другое удовлетворение со стороны ‘ербии. Џо-моему война шла
из-за  самого  существованиЯ ѓермании. „ело шло о том, быть или
не быть германской нации; дело шло  о  нашей  свободе  и  нашем
будущем.  ѓосударству, созданному Ѓисмарком, теперь приходилось
обнажить меч. Њолодой ѓермании приходилось заново доказать, что
она достойна тех завоеваний, которые были куплены  в  геройской
борьбе  нашими  отцами  в  эпоху битв при ‚ейсенбурге, ‘едане и
Џариже. …сли в предстоЯщих битвах народ наш окажетсЯ на  высоте
положениЯ,  тогда ѓерманиЯ окончательно займет самое выдающеесЯ
место среди великих  держав.  ’огда  и  только  тогда  ѓерманиЯ
сделаетсЯ  несокрушимым оплотом мира, а нашим детЯм не придетсЯ
недоедать из-за фантома "вечного мира".
     ‘колько раз в свои юношеские годы мечтал Я  о  том,  чтобы
пришло  наконец  то  времЯ,  когда Я смогу доказать делами, что
преданность моЯ национальным идеалам не есть пустаЯ фраза.  Њне
часто казалось почти грехом, что Я кричу "ура", не имеЯ на это,
быть  может, внутреннего права. Љричать "ура", по моему мнению,
имеет моральное право лишь тот, кто хоть раз  испытал  себЯ  на
фронте, где никому уже не до шуток и где неумолимаЯ рука судьбы
тщательно взвешивает искренность каждого отдельного человека да
и  целых народов. ‘ердце мое переполнЯлось гордой радостью, что
теперь, наконец, Я смогу  себЯ  испытать.  ‘колько  раз  Я  пел
громким  голосом  "„ейчланд  убор алее", столько раз из глубины
сердца кричал Я "да здравствует!"  и  "ура!"  ’еперь  Я  считал
своей  прЯмой  обЯзанностью  перед  всевышним  и  перед  людьми
доказать на деле, что Я искренен до конца. џ  давно  уже  решил
длЯ себЯ, что как только придет война (а что она придет, в этом
Я был совершенно уверен), Я отложу книги в сторону. џ знал, что
с  началом  войны  мое  место  будет  там,  где  укажет мне мой
внутренний голос.
     џ  уехал  из  Ђвстрии   прежде   всего   по   соображениЯм
политическим.  ’е  же политические соображениЯ требовали, чтобы
теперь, когда война началась, Я занЯл свое место на  фронте.  џ
шел  на  фронт  не  длЯ  того,  чтобы  сражатьсЯ за государство
ѓабсбургов, но Я в любую минуту готов был отдать свою жизнь  за
мой народ и за то государство, которое олицетворЯет его судьбы.
     3  августа 1914 г. Я подал заЯвление его величеству королю
‹юдвигу III с просьбой принЯть  менЯ  добровольцем  в  один  из
баварских  полков.  “  канцелЯрии его величества в эти дни было
конечно немало хлопот; тем более был Я обрадован, когда уже  на
следующий день получил ответ на свое прошение. Џомню, дрожащими
руками   раскрывал  Я  конверт  и  с  трепетом  душевным  читал
резолюцию об удовлетворении моей просьбы.  ‚осторгу  и  чувству
благодарности  не  было  пределов. —ерез несколько дней надел Я
мундир, который пришлось потом носить почти целых 6 лет подрЯд.
     ’еперь длЯ менЯ, как и длЯ каждого немца,  началась  самаЯ
великаЯ  и незабвеннаЯ эпоха земного существованиЯ. ‚се прошлое
отступило  на  десЯтый  план  по  сравнению  с  событиЯми  этих
небывалых битв. ’еперь, когда исполнЯетсЯ первое десЯтилетие со
днЯ  этих  великих  событий,  Я  вспоминаю  эти  дни  с великой
скорбью, но и с великой  гордостью.  џ  счастлив  и  горд,  что
судьба  была  милостива ко мне, что мне дано было участвовать в
великой героической борьбе моего народа.
     †иво вспоминаю Я, как будто это  было  только  вчера,  как
впервые  поЯвлЯюсь  Я  среди  своих дорогих товарищей в военном
обмундировании, затем как наш отрЯд  марширует  в  первый  раз,
затем  наши  военные упражнениЯ и, наконец, день нашей отправки
на фронт.
     Љак и многих других, менЯ в это времЯ угнетала только одна
мучительнаЯ мысль: не опоздаем ли мы? ќта мысль прЯмо не давала
мне покоЯ. “пиваЯсь каждой вестью о  новой  победе  германского
оружиЯ, Я вместе с тем тайно страдал от той мысли, как бы лично
Я  не  опоздал  ЯвитьсЯ  на фронт. ‚едь с каждой новой вестью о
победе опасность опоздать становилась более реальной.
     Ќаконец пришел желанный день, когда  мы  покидали  Њюнхен,
чтобы  отправитьсЯ  туда,  куда  звал нас долг. ‚ последний раз
глЯдел Я на берега ђейна и прощалсЯ с нашей великой  рекой,  на
защиту  которой теперь становились все сыны нашего народа. Ќет,
мы не позволим старинному  врагу  осквернить  воды  этой  реки?
“тренний   туман   рассеЯлсЯ,  выглЯнуло  солнышко  и  осветило
окрестности, и вот из всех грудей грЯнула великаЯ стараЯ  песнЯ
"‚ахт  ам  ђейн".  Џели  все до одного человека в нашем длинном
бесконечном поезде. ‘ердце мое трепетало, как пойманнаЯ птица.
     ‡атем припоминаетсЯ влажнаЯ холоднаЯ ночь во ”ландрии.  Њы
идем  молча.  Љак  только начинает рассветать, мы слышим первое
железное  "приветствие".  Ќад   нашими   головами   с   треском
разрываетсЯ  снарЯд;  осколки  падают  совсем близко и взрывают
мокрую землю. Ќе успело еще рассеЯтьсЯ облако от  снарЯда,  как
из  двухсот  глоток  раздаетсЯ  первое  громкое "ура", служащее
ответом первому вестнику смерти. ‡атем  вокруг  нас  начинаетсЯ
непрерывный  треск  и  грохот,  шум и вой, а мы все лихорадочно
рвемсЯ  вперед  навстречу  врагу  и  через  короткое  времЯ  мы
сходимсЯ  на  картофельном  поле  грудь с грудью с противником.
‘зади нас издалека раздаетсЯ песнЯ, затем ее слышно все ближе и
ближе. ЊелодиЯ перескакивает  от  одной  роты  к  другой.  €  в
минуту,  когда  кажетсЯ, что смерть совсем близка к нам, роднаЯ
песнЯ доходит и до нас, мы тоже включаемсЯ  и  громко,  победно
несетсЯ: "„ейчланд, „ейчланд убер алес".
     —ерез четыре днЯ мы вернулись в исходное положение. ’еперь
даже наша  походка  стала иной, 16-летние мальчики превратились
во взрослых людей.
     „обровольцы нашего полка, быть может, еще не научились как
следует сражатьсЯ, но умирать  они  уже  умели,  как  настоЯщие
старые солдаты.
     ’аково б