самом деле было  чудо
как хорошо, и Я купила его длЯ курьезу, поскольку мне  ничего  подобного  не
доводилось видеть;  кафтан  был  из  тонкого  персидского  либо,  индейского
„амаска, землЯ - белаЯ, а по ней золотые и лазоревые цветы, шлейф  длиною  в
пЯть Ярдов; под кафтан надевалось платье из  того  же  материала  с  золотым
шитьем и там и сЯм нашитыми жемчугом и бирюзой;  кушак  на  турецкий  манер,
шириной в пЯть или шесть дюймов, обхватывал мой стан, а прЯжки,  соединЯющие
оба конца, были отделаны бриллиантами - по восемь дюймов с каждой стороны  -
(бриллианты, правда, были поддельные, но того  никто  не  мог  знать,  кроме
менЯ).
     ’юрбан к этому платью, иначе говорЯ, головной убор,  завершалсЯ  острой
башенкой, дюймов пЯть, не больше, в высоту, с коей свисала лента  из  легкой
флорентийской  тафты;  впереди  же,  над  самым  лбом,  Я  вшила   подлинный
драгоценный камень.
     Љостюм этот досталсЯ мне в €талии примерно за шестьдесЯт пистолей, хоть
в стране, откуда он был привезен, стоил много больше;  не  думала  Я,  чтобы
довелось мне когда сделать из него такое употребление, хоть Я Я неоднократно
в него облачалась в прежние времена с помощью моей  турчанки,  да  и  после,
наедине с ќми, - длЯ того лишь, чтобы покрасоватьсЯ в нем перед зеркалом.
     …ще днем Я просила ќми приготовить  этот  нарЯд,  так  что  мне  только
оставалось его надеть, и немногим больше, чем через четверть часа,  Я  вновь
поЯвилась в своей гостиной. Љогда Я в нее спустилась, в зале уже было  полно
народу, но Я велела минуты на две прикрыть  двери,  дабы  сперва  показатьсЯ
моим дамам, которые осмотрели мой нарЯд со всех  сторон  и  громко  выразили
свое восхищение им.
     ‚прочем, милорд ***, случившийсЯ в  это  времЯ  в  гостиной,  незаметно
выскользнул через боковую  дверь  и  привел  через  минуту  одну  из  масок,
высокого, прекрасно сложенного  человека,  имени  которого,  однако,  он  не
назвал, поскольку это в маскарадах не положено. —еловек в маске изъЯвил  мне
на французском Языке {83} свое восхищение моим нарЯдом, сказав,  что  ничего
подобного дотоле не видел, и в изысканнейших выражениЯх  пригласил  менЯ  на
танец. џ изъЯвила свое согласие наклонением головы, но сказала, что,  будучи
магометанкой, не могу исполнЯть танцев, принЯтых  в  сей  стране;  врЯд  ли,
сказала Я, здешние музыканты могут сыграть мавританский  танец.  Ћн  не  без
лукавства на это возразил, что Я  весьма  похожу  на  христианку  лицом,  и,
следовательно, он готов поручитьсЯ, что Я искушена и в христианских  танцах.
Ћн никогда не поверит, прибавил он, чтобы магометанка могла  обладать  столь
великой красотой. ‚ ту же минуту двери моей гостиной распахнулись настежь, и
он повел менЯ в залу. ѓости, там собравшиесЯ, пришли в великое изумление,  а
музыканты даже приостановили свою игру, чтобы полюбоватьсЯ мною; нарЯд мой и
в самом деле был достоин изумлениЯ, он был совершенно  нов,  весьма  радовал
глаз и поражал своей роскошью.
     Њой кавалер, а кто он был, Я так и не узнала, провел менЯ  по  зале,  а
затем предложил пройтись с ним в  галопе,  иначе  говорЯ,  повторить  плЯску
танцоров в масках, либо, если  мне  угодно,  исполнить  какой  другой  танец
самой.  џ  сказала,  что  предпочла  бы,  если  угодно,  что-нибудь  другое;
протанцевавшее мной после этого всего два французских танца, он затем подвел
менЯ к дверЯм моей гостиной, а сам присоединилсЯ к остальным  маскам.  Џосле
того как он оставил менЯ у дверей, в гостиную, Я, против его ожиданиЯ,  туда
не проследовала, а повернулась во все стороны,  показав  себЯ  обществу,  и,
подозвав одну из состоЯвших при мне дам, распорЯдилась,  чтобы  та  заказала
музыкантам сыграть пьесу по-моему выбору.  (ѓости  понЯли,  что  Я  намерена
исполнить длЯ них танец и тотчас встали, как один,  и  любезно  потеснились,
чтобы дать мне место, ибо народу собралось превеликое  множество.  Њузыканты
замешкались (Я заказала французский танец), так что Я вынуждена  была  вновь
подослать к ним мою женщину, выжидаЯ все это времЯ  в  дверЯх;  однако,  как
только женщина переговорила с музыкантами вновь,  они  понЯли,  что  от  них
требуетсЯ и Я выступила на средину  комнаты.  Њузыка  дружно  грЯнула,  и  Я
протанцевала фигуру, коей научилась во ”ранции в угоду принцу ***скому.  ќто
и  подлинно  был  отличный   танец,   изобретение   славнейшего   парижского
танцмейстера длЯ сольного исполнениЯ дамой либо кавалером; но как танец  сей
был вследствие своей новизны никому из собравшихсЯ неведом, он понравилсЯ им
до чрезвычайности, и был принЯт всеми за турецкий; сверх того, среди  гостей
нашелсЯ господин, имевший глупость объЯвить (если Я  не  ошибаюсь,  он  даже
побожилсЯ),  будто  сам  был  свидетелем,  как  этот  танец   исполнЯлсЯ   в
Љонстантинополе; разумеетсЯ, все это был сущий вздор.
     Љогда Я закончила свой танец, раздались громкие рукоплесканиЯ;  публика
чуть ли  не  кричала  от  восхищениЯ;  некто  же  из  присутствующих  громко
произнес: "„а ведь это сама ђоксана {84}, клЯнусь!" ЃлагодарЯ  этой  смешной
случайности, имЯ ђоксаны укрепилось за мной в придворных кругах, словно  оно
мне и в самом деле было дано, при крещении. Њне выпало счастье, до крайности
всем угодить в тот вечер, и в течение  целой  недели  после  него  в  городе
только разговоров было, что о  бале,  а  особливо  о  нарЯде,  в  котором  Я
выступала. Џри дворе и в близких к нему кругах всюду пили здоровье ђоксаны.
     „ела мои пошли на лад, и Я прославилась, как того  хотела.  Ѓал  длилсЯ
долго и кончилсЯ только тогда, когда Я сама почувствовала  усталость.  Њаски
покинули нас часа в три ночи, остальные мужчины  уселись  за  карты,  музыка
играла, не переставаЯ, и, когда  пробило  шесть,  кое-кто  из  дам  все  еще
танцевал.
     Ќо мне ужас как хотелось знать, с кем же это Я  танцевала.  Љое-кто  из
милордов намекал, что Я была удостоена великой чести. Ћдин из них чуть  было
не проговорилсЯ, что моим кавалером был сам король. ‚прочем, Я  впоследствии
убедилась, что это было не так; другой возразил, что если бы это и  был  сам
его величество, то он не уронил бы своего достоинства, танцуЯ в паре с такой
дамой, как ђоксана. Ћднако до сей минуты Я так и не знаю, кто же это был; по
манере держатьсЯ кавалер мой казалсЯ слишком юн, ибо  тогда  его  величество
был уже в том возрасте, в каком даже манера танцевать  должна  была  выдать,
что он перешел за черту молодости.
     Љак бы то ни было, поутру мне было  передано  500  гиней  с  посыльным,
который объЯвил, что особы, приславшие мне сию сумму, желают повторениЯ бала
у менЯ в следующий вторник, но просЯт, чтобы на  этот  раз  Я  дозволила  им
взЯть все расходы на себЯ. џ была этому ужас  как  рада,  конечно,  но  менЯ
разбирало любопытство, кто же прислал мне деньги? Џосланный, однако,  молчал
об этом, как могила, и, отвешиваЯ мне учтивые поклоны, просил не  спрашивать
о том, о чем он вынужден столь нелюбезно отвечать мне молчанием.
     џ забыла упомЯнуть, что господа, игравшие в карты,  собравшись  вместе,
вложили сто гиней в банк, как они это именовали, а к концу игры  призвали  к
себе мою фрейлину (так они изволили титуловать госпожу ќми!) и  вручили  эту
сумму ей, раздав сверх того двадцать гиней остальной прислуге.
     ‘ии великолепные поступки в равной мере удивлЯли  и  радовали  менЯ  и,
словом, совершенно вскружили мне голову, а предположение, что танцевавший со
мной кавалер был сам король, до такой степени возвысило менЯ  в  собственных
глазах, что Я не только перестала узнавать других, Я  едва  помнила,  кто  Я
такаЯ сама!
     Њне следовало готовитьсЯ к будущему вторнику, но увы! все  распорЯжениЯ
шли уже помимо моей воли. ‚ субботу ко  мне  Явились  три  джентльмена,  кои
были, по-видимому, всего лишь  слугами;  один  из  них  оказалсЯ  тем  самым
посыльным, который доставил мне упомЯнутые 500 гиней, так  что  Я  могла  не
опасатьсЯ, что это какие-нибудь мошенники; итак, три джентльмена  Явились  с
винами  всевозможных  сортов  и  с  корзинами,  полными   Яств;   количество
принесенных ими припасов показывало, что пославшие их рассчитывают более чем
на один подобный вечер и говорило  о  том,  что  дело  поставлено  на  самую
широкую ногу.
     ‚прочем,  обнаружив  кое-какие  упущениЯ,  Я   распорЯдилась   закупить
несколько дюжин салфеток тончайшего „амаска и столько скатертей  из  той  же
материи, сколько нужно длЯ того, чтобы покрыть  все  столы  (считаЯ  по  три
скатерти на стол) и серванты.  ‘верх  того,  Я  купила  изрЯдное  количество
посуды. Ћднако посланцы моих покровителей ни за что не  соглашались  на  то,
чтобы Я ее пустила в употребление, говорЯ, что  принесли  с  собой  блюда  и
тарелки тончайшего фарфора и что при таких публичных оказиЯх  они  не  могут
ручатьсЯ за  сохранность  серебра;  тогда  Я  выставила  его  длЯ  всеобщего
обозрениЯ в горке, что стоЯла у менЯ в гостиной; и, надо  сказать,  вид  был
довольно внушительный.
     ‚о вторник, ко мне пожаловало такое множество гостей обоего  пола,  что
комнаты  мои  никоим  образом  не  могли  всех.  вместить.  ’огда  те,  кто,
по-видимому, ЯвлЯлись главными распорЯдителЯми, велели никого больше  наверх
не  пускать.  “лица  была  запружена  каретами  с  дворЯнскими   гербами   и
великолепными застекленными портшезами; короче говорЯ, всех принЯть было и в
самом деле совершенно невозможно. џ сидела в своей маленькой гостиной, как и
в первый раз, танцоры же занЯли залу; остальные гостиные, равно  как  и  три
комнаты нижнего этажа, мне не принадлежавшие, были также заполнены народом.
     ‚есьма удачно было то, что сторожить вход в дом на этот раз был призван
усиленный отрЯд гвардейцев, ибо в противном  случае  собралось  бы  общество
самое смешанное, среди которого сыскалсЯ бы не  один  нахал,  и  можно  было
ожидать  всЯких   беспорЯдков   и   неприЯтностей;   однако   трое   старших
распорЯдителей все предусмотрели, и в дом  были  допущены  лишь  лица,  коим
заранее был сообщен пароль.
     ‘ кем довелось мне танцевать в предыдущую  среду,  когда  Я  сама  была
распорЯдительницей бала в моем доме, Я не знала, - не знаю этого  и  по  сей
день; однако, в силу обстоЯтельств, в которых, как Я полагала,  Я  не  могла
ошибитьсЯ, главным же образом потому, что здесь присутствовало пЯть особ без
масок, из коих на троих красовались синие подвЯзки {85}, и все  они  Явились
не прежде, чем Я вышла танцевать, у менЯ не было ни малейшего сомнениЯ,  что
нынешнее собрание почтил своим присутствием сам его величество.
     ‚ечер прошел точно так же, как и предыдущий, но во внимание к некоторым
присутствовавшим на этот раз гостЯм, с еще большим великолепием. џ восседала
(пышно одетаЯ, увешаннаЯ  драгоценностЯми)  посреди  моей  гостиной,  как  и
прежде, приветствуЯ подходивших ко мне гостей; однако милорд ***, тот самый,
что говорил со мною открыто в первый раз, подошел ко мне и,  откинув  маску,
объЯвил, что гости уполномочили его выразить надежду увидеть менЯ в  нарЯде,
в котором Я Явилась в первый вечер, ибо он  и  был  причиной  этого  второго
бала.
     - Љ тому  же,  сударынЯ,  -  прибавил  он,  -  в  собравшемсЯ  обществе
находитсЯ лицо, угодить которому было бы в ваших интересах.
     џ поклонилась милорду *** и тотчас удалилась. Џокамест Я  облачалась  у
себЯ наверху, вниз, в  мою  гостиную,  по  велению  некоего  знатного  лица,
некогда проживавшего с семьею в  Џерсии,  ввели  двух  дам,  совершенно  мне
незнакомых; завидев их, Я подумала, что они уж, наверное,  заткнут  менЯ  за
поЯс или, во всЯком случае, поставЯт на место.
     Ћдна из сих дам была изысканнейшим образом нарЯжена знатной  грузинской
кнЯжной, другаЯ, столь же превосходно -  армЯнскою;  при  каждой  находилась
прислуживающаЯ ей рабынЯ. “ обеих подол, собранный в  мелкую  складку,  едва
достигал щиколотки; сверх платьЯ был надет небольшой  передник  с  тончайшей
кружевной отделкой, а на плечи наброшена накидка, род плаща с  шлейфом  и  с
длинными, - наподобие древнегреческих, - рукавами, свешивающимисЯ кзади;  на
них не было никаких драгоценных  камней,  но  волосы  и  лиф  были  украшены
цветами. ‹ица у обеих были скрыты чадрой.
     ђабыни восточных кнЯжен не имели  головного  убора,  и  длинные  черные
волосы их были украшены лентами и заплетены во множество косичек,  свисающих
до самого поЯса. Ћдеты они были чрезвычайно роскошно и не уступали в красоте
(все четверо были без масок) своим госпожам.
     ‚се они, кнЯжны и рабыни, ожидали менЯ в моей гостиной. ’ам после того,
как они совершили приветственный  ритуал  на  персидский  манер,  они  сели,
скрестив ноги, на сафру, иначе говорЯ, на низенькую кушетку, составленную из
подушек прЯмо на полу.
     ќто было поистине великолепно, и привело менЯ в немалое смЯтение. ‡атем
они приветствовали менЯ на французском Языке, и Я отвечала им тем же.  Љогда
растворили двери, они вышли в  залу  и  исполнили  танец,  никем  дотоле  не
виданный;  два   музыканта,   которых   привел   все   тот   же   милорд***,
аккомпанировали, один - на инструменте,  похожем  на  гитару,  другой  -  на
небольшом  рожке,  издававшем  чрезвычайно  приЯтные   звуки.   Ћни   трижды
протанцевали вдвоем, ибо никто не мог  выступить  в  качестве  их  партнера.
Ќовизна их танцев приЯтно поражала, но все  же  чувствовалось  в  них  нечто
дикое и мрачное, ибо они в самом деле  исполнЯли  танец  варварской  страны,
откуда их привезли. џ же в своем мусульманском облачении  держала  себЯ  как
француженка, что было не менее оригинальным, и вместе с тем много приЯтнее.
     Џоказав свои грузинские и армЯнские  платьЯ  и  проплЯсав,  как  Я  уже
сказала, три раза крЯду, они отступили к дверЯм, поклонились мне (ибо Я была
царицей бала) и отправились переодеватьсЯ.
     ‡атем закружилось несколько пар, все в масках,  и  когда  они  кончили,
никто не  вышел  больше  танцевать,  но  все  принЯлись  кричать:  "ђоксана!
ђоксана!" ’ой порой милорд*** ввел ко мне еще одну маску - кто он такой был,
Я не знала, могу только сказать, что это не был  мой  прежний  кавалер.  ‘ей
знатный вельможа (ибо впоследствии Я обнаружила, что это  бsл  герцог  ***),
поклонившись мне, повел менЯ на середину залы.
     џ была в том же платье и кушаке, что и прежде, но  сверх  него  надела,
как то принЯто среди  турчанок,  накидку,  в  которой  чередовались  алые  и
зеленые полосы, причем зеленые были, сверх того, затканы золотом. ’иара моЯ,
или головной убор, несколько отличалась от прежней - она поднималась выше  и
завершалась  драгоценными  каменьЯми,  что   придавало   ей   вид   тюрбана,
окруженного короной.
     џ была без маски, а также без  румЯн  и  белил,  что  не  помешало  мне
выделЯтьсЯ среди прочих дам на балу, тех из них, во всЯком случае, что также
танцевали без масок; о тех же, что были в масках, Я, естественно, судить  не
могла, и среди них,  безусловно,  могли  быть  женщины,  превосходЯщие  менЯ
красотой. ‘ледует признать, что нарЯд мой был  чрезвычайно  мне  к  лицу,  а
восхищенные взоры,  какие  Я  на  себе  чувствовала,  немало  усиливали  мою
привлекательность.
     Џротанцевав с означенным вельможою Я не  вызвалась  сама,  как  прежде,
исполнить сольный танец; однако  "все  вновь  принЯлись  взывать:  "ђоксана!
ђоксана!", а два джентльмена последовали за мною в  гостиную  с  тем,  чтобы
умолЯть менЯ исполнить турецкий танец. џ не заставила себЯ долго  упрашивать
и, выйдЯ вновь в залу, исполнила тот же танец, что и на первом своем балу.
     ’анцуЯ, Я заприметила группу из пЯти  или  шести  человек,  державшуюсЯ
особнЯком, причем один из них оставалсЯ с покрытой головой  {86};  Я  тотчас
смекнула, кто он таков, и поначалу чуть было не смешалась: однако Я дотЯнула
до конца танца, раскланЯлась на хлопки собравшихсЯ  и  последовала  к  себе.
’олько Я вошла в дверь, как те пЯтеро пересекли залу и приблизились ко  мне,
меж тем как окруженный свитой знатных вельмож  человек,  который  не  снимал
шлЯпы, тоже подошел ко мне и  произнес:  "ѓоспожа  ђоксана,  вы  превосходно
танцуете". џ уже была предуготовлена и собиралась стать на колени перед  ним
и поцеловать ему руку, однако он от этого уклонилсЯ и сам менЯ поцеловал  и,
пройдЯ залу, вышел прочь.
     Ќе стану говорить,  кто  был  сей  посетитель,  скажу  лишь  одно,  что
впоследствии мне было дано кое-что узнать более определенно. џ бы с радостью
удалилась к себе наверх и переменила нарЯд, так как чувствовала себЯ  в  нем
слишком уж легко одетой - не затЯнутаЯ, с открытой грудью,  словно  в  одной
рубашке, но это мне не удалось, так как мне  тут  же  пришлось  танцевать  с
шестью или семью джентльменами, большаЯ часть  которых,  если  не  все  они,
принадлежали к самой высшей знати; а впоследствии мне сообщили, что один  из
них ЯвлЯлсЯ г-гом Њ-тским {87}.
     —асам к  двум  или  трем  ночи  гости,  главным  образом  дамы,  начали
расходитьсЯ, оставшиесЯ мужчины спустились вниз и, поснимав  маски,  уселись
за игру.
     ќми не ложилась, всю ночь, прислуживаЯ  игрокам,  а  утром,  когда  они
прекратили игру, они  высыпали  ей  в  подол  весь  "прикуп",  она  при  мне
пересчитала деньги - их оказалось шестьдесЯт две гинеи с  половиной;  прочаЯ
прислуга тоже в обиде не осталась, Љогда  все  ушли,  ќми  вбежала  ко  мне.
"ѓосподи €исусе! - вскричала она, и некоторое времЯ так и осталась стоЯть  с
открытым ртом. - —то же мне делать с  такими  деньгами?"  ЃеднЯжка  чуть  не
потерЯла голову от радости.
     џ, наконец, попала в свою стихию. ‚ обществе только и говорили что  обо
мне, и Я не сомневалась, что из этого что-нибудь да выйдет, однако  слухи  о
моем богатстве ЯвлЯлись скорее препЯтствием, нежели преимуществом длЯ менЯ в
моих планах - те джентльмены, которые  в  ином  случае  домогались  бы  моих
милостей, не решались ко мне подойти, ибо ђоксана казалась им недоступной.
     ‘кромность велит мне набросить завесу молчаниЯ на последующие  три  или
три с половиною года, кои ђоксана провела вдали от света,  ибо  ей  пришлось
совершить путешествие такого рода и в обществе лица,  имЯ  которого  долг  и
данное ему слово повелевают не открывать, по крайности еще долгие годы.
     Џо прошествии названного срока Я вновь Явилась,  но  должна  прибавить,
что в течение этого моего так называемого затворничества Я не терЯла времени
даром и, так сказать, ковала железо пока горЯчо, умножаЯ сбережениЯ, которые
Я откладывала про черный день. ‚ другом  отношении  Я  кое-что  потерЯла,  и
вторичное мое пребывание в свете было менее блистательно;  Я  уже  не  могла
рассчитывать произвести столь же неотразимое впечатление, что и прежде;  ибо
поскольку кое-кто догадывалсЯ о том, где и с кем  Я  провела  это  времЯ,  в
свете распространилась молва, и, словом, все понЯли, что ђоксана и  в  самом
деле всего лишь ђоксана, а отнюдь не та  почтеннаЯ,  неприступнаЯ  леди,  за
каковую ее поначалу принЯли.
     €так, считайте, что прошло около семи лет с тех пор, как  Я  прибыла  в
‹ондон, и что прежние мои доходы, коими, как Я намекала,  ведал  сэр  ђоберт
Љлейтон, не только возросли, как о том говорилось ранее, но что мне  удалось
сколотить неслыханное состоЯние за столь короткий срок. Љ этой поре, если бы
только в  душе  моей  шевельнулось  малейшее  желание  отступитьсЯ  от  моей
неправедной жизни, у менЯ к  тому  были  все  возможности,  ибо  общее  всем
развратницам побуждение, а именно: деньги длЯ менЯ  уже  не  играло  никакой
роли, и даже  жадность  моЯ  к  ним  была  полностью  утолена;  ибо,  считаЯ
сбережениЯ, сделанные мною благодарЯ тому, что Я не трогала процентов,  кои,
как Я уже сказывала, наросли на мои 14000  фунтов,  а  также  весьма  щедрые
подарки, сделанные мне одной лишь любезности ради в пору моих  блистательных
балов-маскарадов, длившуюсЯ около двух лет, и, сверх того, мои доходы за три
года самого великолепного затворничества (как Я именовала  эту  эпоху  своей
жизни), какое когда доводилось испытать женщине, Я  полностью  удвоила  свое
состоЯние и теперь у менЯ на руках было около 5 000 фунтов наличными, и  это
помимо  серебрЯной  утвари  и  драгоценных  камней,  подаренных  мне,   либо
купленных мною, дабы блистать на моих вечерах.
     ‘ловом, к этому времени Я обладала состоЯнием, в  тридцать  пЯть  тысЯч
фунтов, и поскольку Я умудрЯлась не  проживать  своего  основного  капитала,
откладывала в год не меньше 2000 фунтов одними  процентами.  €так,  к  концу
поры, что Я именую своим затворничеством,  -  скопив  кругленькую  сумму,  Я
вновь Явилась перед публикой, однако  на  этот  раз  Я  походила  на  старую
серебрЯную  утварь,  что  хранилась  несколько  лет  в  чулане,  и   выходит
почерневшей и  утратившей  былой  свой  блеск.  ‘ловом,  Я  вышла  несколько
пооблинЯв, подобно брошенной любовнице,  каковою,  собственно,  и  ЯвлЯлась.
‚прочем, несмотрЯ на то, что  Я  несколько  раздобрела  и  к  тому  же  была
четырьмЯ годами старше, Я все еще могла почитатьсЯ красавицей.
     џ сохранила живость  характера,  всегда  была  весела  и  благодушна  в
обществе  и,  если  верить  льстивым  заверениЯм  людей,  менЯ   окружавших,
по-прежнему покорЯла сердца; в таком-то состоЯнии Я вновь Явилась на  сцене,
и хоть уже не пользовалась  таким  успехом,  как  прежде  (к  чему  Я  и  не
стремилась, знаЯ, что это невозможно), Я и теперь не испытывала недостатка в
обществе, и притом в самом отборном - Я имею  в  виду  знатных  посетителей,
которые частенько ко мне наведывались; у  менЯ  по-прежнему  бывали  веселые
сборища и карты, и Я развлекала своих гостей как только умела.
     Ќикто не предъЯвлЯл мне притЯзаний известного рода, знаЯ  понаслышке  о
моем  исключительном  богатстве  и  полагаЯ,  что  оно  ставит   менЯ   выше
унизительного положениЯ содержанки, а, следовательно, о моей доступности  не
могло быть речи.
     Ќаконец, однако, некий джентльмен знатного рода и (что  в  моих  глазах
имело не меньше значениЯ) чрезвычайно состоЯтельный,  отважилсЯ  предпринЯть
на  менЯ  атаку.  Ќачал  он  с  пространного  вступлениЯ  касательно   моего
богатства. "‚от простак, - подумала Я, взвешиваЯ про себЯ предложение  этого
милорда. - €  ты  еще  мнишь,  будто  на  свете  сыщетсЯ  женщина,  котораЯ,
согласившись унизитьсЯ до блуда,  почтет  ниже  своего  достоинства  принЯть
соответствующее вознаграждение. Ќу, нет, милорд, коли  вы  чего  от  менЯ  и
добьетесь, то это вам будет тем дороже  стоить,  поскольку  вы  не  посмеете
предложить ничтожную сумму женщине, имеющей 2000 фунтов годового доходу".
     €так, после долгих разглагольствований о сем  предмете,  заверЯЯ  менЯ,
что не преследует каких-либо корыстных целей, не покушаетсЯ на мое богатство
и не намерен менЯ ограбить (чего, к слову сказать, Я нимало не боЯлась,  ибо
Я слишком много вниманиЯ уделЯла  своим  денежкам,  чтобы  расстатьсЯ  таким
путем хотЯ бы с малой долей их), он принЯлсЯ рассуждать о  любви,  предмете,
столь длЯ менЯ смехотворном, когда он не  соединен  с  главным,  то  есть  с
деньгами, что у менЯ едва хватило терпениЯ выслушать его до конца.
     џ, впрочем, держалась с ним любезно и  дала  понЯть,  что  в  состоЯнии
выслушать гнусное предложение, не оскорблЯЯсь, но что вместе с тем завоевать
менЯ не такое легкое дело. „олгое  времЯ  он  приходил  ко  мне  в  качестве
искателЯ, словом, ухаживал за мною не менее прилежно и внимательно, чем если
бы речь шла о законном браке.  Ћн  сделал  мне  несколько  ценных  подарков,
которые Я, изрЯдно поломавшись длЯ порЯдка, в конце концов принимала.
     Њало-помалу Я стала дозволЯть ему и  некоторые  другие  вольности,  так
что,  когда  он,  наконец,  любезно  предложил  положить  мне   определенное
содержание, говорЯ, что, хоть Я и богата, это все же не освобождает  его  от
обЯзанности вознаградить милости, коими Я благоволю его  удостоить,  и  что,
если мне суждено ему принадлежать, Я не должна проживать собственные деньги;
за ценой же, заключил он, он не постоит. џ отвечала  ему,  что,  хоть  и  не
ЯвлЯюсь ни в какой мере мотовкой; мне все же  не  удаетсЯ  тратить  на  себЯ
менее  500  фунтов  в  год;  однако  Я  не  жажду   определенного,   заранее
обусловленного содержаниЯ, ибо смотрю на  это,  как  на  род  золотых  оков,
слишком напоминающих узы брака; хоть Я и способна хранить верность  человеку
благородному, каковым Я считаю его милость, сказала Я, мне претит  какое  бы
то ни было стеснение моей свободы; и пусть молва о моем богатстве  несколько
раздута, Я все же и не так бедна, чтобы повесить  себе  хомут  на  шею  ради
какой-нибудь жалкой пенсии.
     Ќа это он возразил с совершенной искренностью,  что  намерен  взЯть  на
себЯ все расходы на мое содержание; что не понимает, о каких узах может идти
речь в частном договоре такого рода, какой мы с  ним  собираемсЯ  заключить;
что он не сомневаетсЯ, что честь моЯ будет служить единственными узами,  нас
свЯзывающими, и что Я не почту  их  обременительными;  что  касаетсЯ  прочих
обЯзательств, он с презрением отметал все, кроме тех,  кои,  он  убежден,  Я
стану соблюдать, будучи женщиной чести; касательно же  моего  содержаниЯ  он
объЯвил, что Я вскорости сама могу убедитьсЯ, что он ценит менЯ  много  выше
500 фунтов в год; на этом мы с ним и порешили.
     Џосле означенного разговора Я  сделалась  к  нему  несколько  любезнее;
времЯ и многочисленные беседы наедине сильно нас сблизили, и мы  уже  начали
подходить к  главному  предмету,  а  именно  к  500  фунтам  моего  годового
содержаниЯ {88}. Ћн тотчас согласилсЯ на такую сумму,  причем  тон  его  был
таков, словно мое согласие ЯвлЯлось величайшим с моей стороны снисхождением;
Я же, котораЯ и в самом деле считала такую сумму чрезмерной, в конце  концов
позволила себЯ убедить или уговорить ее принЯть, основываЯ, однако, наш союз
на одной лишь устной договоренности.
     Љогда он таким образом добилсЯ своего, Я сказала ему, что у  менЯ  было
на  душе.  "’еперь  вы  сами  видите,  милорд,  -  сказала  Я,  -  сколь  Я,
бесхарактерна, уступив вам без всЯких условий  и  без  каких  либо  гарантий
согласившись получать от вас лишь то, чего вашей милости можно будет  лишить
менЯ, когда бы вам ни заблагорассудилось; если  Я  почувствую,  что  за  мою
доверчивость менЯ меньше ценЯт, Я буду наказана карою,  которую  надеюсь  не
заслужить".
     Ћн отвечал, что докажет мне, что не искал добитьсЯ менЯ путем  выгодной
сделки, к каковым часто принЯто прибегать;  как  Я  удостоила  его  довериЯ,
сказал он, так и он мне покажет, что  Я  доверилась  человеку  благородному,
умеющему ценить любезность. ‘ этими словами он вытащил из кармана вексель на
имЯ некоего золотых дел мастера 89, достоинством в 300 фунтов, и, кладЯ  его
мне в руки, сказал, чтобы Я  смотрела  на  это,  как  на  залог  того,  что,
отказавшись с ним торговатьсЯ, Я не прогадала.
     ќто было в самом деле очень мило и давало  понЯтие  о  том,  как  будут
складыватьсЯ  наши  деловые  отношениЯ  в  дальнейшем;  короче  говорЯ,  мое
обхождение после этого  невольно  сделалось  нежнее  прежнего,  и  так  одно
повлекло за собой другое и Я неоднократно Явила ему доказательства того, что
принадлежу  ему  всецело  столь  же  по  сердечному   влечению,   сколь   по
обЯзанности, чем его несказанно порадовала.
     ‚ скорости по заключении с ним нашего  полюбовного  договора  Я  начала
подумывать, что моему нынешнему положению не  соответствует  столь  открытый
образ жизни и, как Я объЯвила моему господину, большаЯ уединенность избавила
бы менЯ от домогательств и постоЯнных посещений известного ему  рода  людей,
которые, к слову сказать, получив обо мне представление, коего Я и  в  самом
деле заслуживала, уже  поговаривали  о  возобновлении  этой  вечной  игры  -
любовных приключений и ухаживаний, о чем  они,  не  церемонЯсь,  давали  мне
понЯть; мне  же  все  это  было  так  отвратительно,  как  если  бы  Я  была
добродетельной замужней женщиной. ќти люди мне и впрЯмь претили, тем  более,
что вели они себЯ назойливо и дерзко. „а и милорду*** они врЯд  ли  пришлись
бы по сердцу. Ѓыло бы довольно забавно  описать  все  те  способы,  коими  Я
отделывалась от подобных поклонников: Я притворЯлась  оскорбленной,  говорЯ,
что, к великому моему сожалению, они вынуждают менЯ  просить  их  прекратить
свои посещениЯ и отказать им от дому, ибо не  вижу  иного  способа  избежать
клеветы, которую своими домогательствами они призывают на мою голову; как ни
тЯжело мне быть столь неучтивой, говорила Я, Я все же почитаю  своим  долгом
не  принимать  у  себЯ  джентльмена,  дерзнувшего   сделать   мне   подобное
предложение; впрочем, более обстоЯтельное описание всего этого задержало  бы
мой рассказ. ‘ловом, по изложенным выше причинам Я  решила  переменить  свою
квартиру, дабы жить более уединенно, о чем и доложила милорду; к тому же мне
пришло в голову, что, коли Я буду в состоЯнии жить на столь же широкую ногу,
но не так открыто, мне удастсЯ гораздо меньше тратитьсЯ, а пЯтиста фунтов  в
год, кои мне причитались от моего великодушного покровителЯ, будет более,  -
много более, - чем достаточно на мои расходы.
     Њилорд с готовностью поддержал менЯ в моем желании и пошел даже дальше,
нежели Я ожидала, приискав мне превосходную квартиру  в  доме,  где  его  не
знали (по-видимому, он подослал кого-нибудь арендовать  эти  комнаты  вместо
себЯ) и куда он мог проникать через дверь, выходЯщую в ‘ент-„жеймский парк -
в ту пору это редко кому дозволЯлось.
     ЋбладаЯ собственным ключом, он мог попадать ко мне во всЯкое времЯ  днЯ
и ночи, а поскольку в нашем  распорЯжении,  сверх  того,  имелась  дверца  в
нижнем этаже, замыкавшаЯсЯ на замок - а ключ  у  милорда  подходил  ко  всем
замкам, ибо это была отмычка, - он мог проходить прЯмо ко мне в спальню - ив
двенадцать, и в час и два часа ночи.
     N.B.: џ не боЯлась быть застигнутой  с  кем-нибудь  другим  в  постели,
короче говорЯ, Я ни с кем, кроме милорда, не имела никаких дел.
     Ћднажды ночью приключилсЯ, с нами забавный случай; его милость ушел  от
менЯ в тот день поздно, и, не ожидаЯ, его посещениЯ той же ночью, Я взЯла  к
себе в постель ќми; примерно в третьем часу заЯвилсЯ милорд и застал нас там
обеих крепко уснувшими: он был слегка навеселе, впрочем, - разум его  ничуть
не был помрачен и он не был, что называетсЯ, пьЯн. Ћн прЯмо прошел ко мне.
     ќми перепугалась до смерти и громко вскрикнула. џ же спокойно сказала:
     - Ђх, это вы, милорд, Я вас нынче не ждала и мы были несколько напуганы
случившимсЯ по соседству пожаром.
     - ‚от как! - воскликнул он. - џ вижу, у вас в постели уже есть гость.	џ
принЯлась оправдыватьсЯ,
     - Ќе беспокойтесь, сударынЯ, - сказал милорд, Я вижу, что это не гость,
а гостьЯ.
     Ќо тут же, как бы спохватившись, прибавил:
     - ‚прочем, почем знать, - быть может, это, точно, гость?
     - Ђх, милорд, - сказала Я, -  неужели  ваша  милость  не  признали  мою
бедную ќми?
     - —то это ќми, Я вижу, - отвечал он. - Ќо откуда мне знать,  что  такое
ваша ќми, ведь может статьсЯ,  что  это  никакаЯ  не  миссис  ќми,  а  самый
настоЯщий мистер ќми?  Ѓыть  может,  вы  не  воспротивитесь  тому,  чтобы  Я
удостоверилсЯ сам?
     џ сказала, извольте, ваша милость, проверЯйте, коли вам  то  кажетсЯ  -
нужным, но что до менЯ, Я убеждена, что милорду известно, к какому полу  она
принадлежит.
     €так, он кинулсЯ на бедную ќми, и Я даже подумала, уж не зайдет ли он в
своей шутке слишком далеко, да еще в моем присутствии, - ведь такое со  мной
уже случалось в обстоЯтельствах сходных с нынешними. Ћднако его  милость  не
был  столь  разгорЯчен  и  всего  лишь  желал  убедитьсЯ,  ЯвлЯетсЯ  ли  моЯ
камеристка мистером ќми, или миссис ќми. ќто ему, по-видимому,  удалось,  и,
успокоив таким образом свои  сомнениЯ,  он  отошел  в  противоположный  угол
комнаты и оттуда - в смежный чулан, где и уселсЯ.
     Њежду тем мы с ќми встали, и Я  дала  ќми  свежие  простыни,  велев  ей
быстренько постлать милорду в другой комнате, что она немедлЯ  и  исполнила.
’ам Я уложила милорда и, по его просьбе, легла  рЯдом.  Џравда,  Я  поначалу
пробовала уклонитьсЯ, сказав, что  перед  тем  лежала  с  ќми  и  не  успела
переменить рубахи, но ему к этому времени было уже не  до  щепетильности:  с
него было довольно того, что миссис ќми не ЯвлЯлась мистером ќми; на том всЯ
шутка и кончилась; ќми, однако, не показывалась ему более на глаза ни  в  ту
ночь, ни весь последующий день; когда же милорд, наконец, ее увидел, он  так
подтрунивал над ночным следствием, как он изволил  выразитьсЯ,  что  ќми  не
знала, куда деватьсЯ со стыда.
     „обродетель ќми, собственно, не отличалась столь суровой чопорностью, в
чем мы имели случай убедитьсЯ, но в ту ночь она была застигнута  врасплох  и
не совсем еще даже очнулась от сна; к тому же, в  глазах  милорда  она  была
вполне добродетельной девицей, он не  имел  оснований  в  этом  сомневатьсЯ;
прочее же было лишь длЯ посвЯщенных.
     ‚от уже восемь лет - считаЯ с моего возвращениЯ в Ђнглию - как  Я  вела
сей неправедный образ жизни, и  хоть  милорд  не  находил,  к  чему  во  мне
придратьсЯ, Я обнаружила без особого труда, что всЯкий, кто взглЯнет  мне  в
лицо, поймет, что мне уже перевалило за двадцать; между тем,  могу  сказать,
не хвастаЯ, что длЯ своего возраста - а мне уже пошел  шестой  десЯток  -  Я
весьма и весьма хорошо сохранилась.
     џ думаю, свет не видывал такой женщины, как Я: прожить  двадцать  шесть
лет, увЯзаЯ в пороке, и не испытывать при этом ни тени раскаЯниЯ,  или  хотЯ
бы сожалениЯ, ни намека на желание положить такой жизни конец! ‚ерно, за все
эти годы привычка к пороку столь крепко во  мне  укоренилась,  что  Я  и  не
ощущала его как порок, и жизнь моЯ катилась гладко и безмЯтежно. џ  купалась
в золоте,  которое,  благодарЯ  экономическим  ухищрениЯм,  кои  мне  внушил
честный сэр ђоберт,  изливалось  на  менЯ  столь  обильным  потоком,  что  к
окончанию моего восьмого года в Ђнглии Я имела две тысЯчи  восемьсот  фунтов
ежегодного дохода; при этом Я его даже не трогала, ибо полностью перешла  на
содержание милорда ***, из щедрот  которого  Я  еще  умудрЯлась  откладывать
более. 200 фунтов в год; ибо,  хоть  он  и  не  обЯзывалсЯ  выплачивать  мне
ежегодное содержание в 500 фунтов, как Я о том ему намекала,  он  давал  мне
деньги столь часто и в таком количестве, что почти всЯкий год Я получала  от
него по меньшей мере семьсот, а то и восемьсот фунтов.
     ‡десь Я должна  немного  заглЯнуть  назад,  затем  что,  рассказав  так
откровенно о всех своих дурных поступках, Я должна  также  упомЯнуть  кое  о
чем, что, смею сказать, рисует менЯ и с хорошей стороны. џ не  забыла,  что,
покидаЯ Ђнглию, - а тому  прошло  уже  пЯтнадцать  лет  Я  оставила  пЯтерых
младенцев, так сказать, - на произвол судьбы, иначе  говорЯ,  -  на  милость
родственников их отца. ‘таршей в ту пору еще не сравнЯлось и шести лет,  ибо
мы были женаты неполных семь лет, когда их отец нас бросил.
     ‚озвратись в Ђнглию, Я испытывала большое желание узнать, как сложилась
их судьба, живы ли они и, если живы,  то  каким  образом  поддерживают  свое
существование; притом Я решилась ни под каким  видом  им  не  открыватьсЯ  и
оставить тех, кому довелось их воспитывать, в неведении, что на  свете  есть
существо, ЯвлЯющеесЯ их матерью.
     …динственное лицо, которому Я  могла  доверитьсЯ,  была  ќми;  ее-то  и
послала в ‘питлфилдс, где жили стараЯ тетка и  та  беднаЯ  женщина,  котораЯ
вынудила родственников взЯть на себЯ попечение о  моих  детЯх;  ни  той,  ни
другой она не застала, - вот уже несколько лет как  обе  покоились  в  сырой
земле.
     ’огда ќми решила наведатьсЯ в дом, куда она подкинула несчастных детей.
’ам она застала новых жильцов, от которых  никакого  толку  добитьсЯ  ей  не
удалось. €так, ќми вернулась с ответом, который длЯ менЯ отнюдь  не  ЯвлЯлсЯ
ответом, ибо не мог менЯ ни в коей мере удовлетворить. џ послала  ее  назад,
чтобы она порасспросила соседей, что сталось с семьей, проживавшей прежде  в
доме, где поселились новые жильцы, и если они переехали, то куда и каковы их
обстоЯтельства, а заодно, по возможности, разузнать, что с теми  несчастными
сиротками, как они живут и где, какое было с ними обращение и прочее.
     €з второго своего посольства ќми  принесла  мне  следующую  весть:  что
касаетсЯ моих родственников, то муж моей золовки, который, хоть и не ЯвлЯЯсь
моим детЯм родным дЯдюшкой, был, однако, к ним добрее,  умер,  оставив  свою
вдову в обстоЯтельствах, несколько стесненных; не то, чтобы  она  нуждалась,
но состоЯние ее оказалось много меньше, нежели то, какое  молва  приписывала
покойному.
     —то до несчастных малюток, то двоих из них  она  как  будто  продолжала
держать при себе, во всЯком случае, так  было  до  смерти  ее  мужа;  однако
добрые соседи от души жалели бедных сироток; тетушка, как известно, приютила
их против воли и обращалась с ними самым варварским образом, держа  их  чуть
ли не на положении слуг, заставлЯЯ их выполнЯть всю черную работу по дому  и
прислуживать ей и ее родным детЯм; притом она едва даже  раскошеливалась  на
то, чтобы их одевать по-человечески.
     Џо-видимому, речь шла о  двух  моих  старших  дочерЯх;  первой  у  менЯ
родилась девочка, затем мальчик, за тем две девочки, и наконец самый младший
- мальчик.
     ‡адержусь, однако, на печальной  истории  моих  двух  старших  дочерей,
чтобы уже покончить с нею. Љак моей ќми сделалось известно  все  от  тех  же
соседей, девочки, едва достигнув возраста, в котором можно уже самим  искать
работу, ушли от тетки; иные утверждали, что она  их  выгнала  из  дому,  но,
кажетсЯ, дело обстоЯло не совсем так; однако жестоким своим  обращением  она
вынудила их покинуть ее дом, и  старшаЯ  поступила  в  услужение  к  хорошим
знакомым,  жившим  неподалеку;  то  была  добраЯ  женщина,   жена   довольно
состоЯтельного ткача, и она взЯла мою дочь к  себе  в  горничные;  некоторое
времЯ спустЯ, старшаЯ подыскала место длЯ второй сестры и  вызволила  ее  из
каторги, каковой было житье у тетушки.
     ‘ловом, это скучнаЯ и грустнаЯ историЯ. џ направила ќми в дом ткача,  у
которого работала моЯ старшаЯ, но тут выЯснилось, что хозЯйка,  жена  ткача,
умерла, и никто не мог сказать, куда девалась ее горничнаЯ; говорили,  будто
та устроилась к какой-то знатной, даме, проживавшей в другом  конце  города;
однако имени этой дамы никто не знал.
     ‚се эти справки занЯли у нас недели три или четыре,  к  исходу  коих  Я
была ничуть не в лучшем положении, чем прежде, ибо то, что Я узнала,  никоим
образом удовлетворить менЯ не могло.
     џ послала ќми на розыски того доброго человека, который, как Я говорила
в начале моей повести, настоЯл на том, чтобы собрать  деньги  на  воспитание
моих детей и заставил взЯть младшего из приходского приюта. —еловек этот был
еще жив; ќми удалось также узнать, что мои младшаЯ дочь и  старший  сын  оба
померли, но что младший сын, которому к этому времени  миновало  семнадцать,
был,  благодарЯ  все  тому  же  доброму   попечительству   своего   дЯдюшки,
подмастерьем, но что ремесло, к которому его определили, было самого низкого
разбора, - так что ему приходилось выполнЯть тЯжелую работу.
     ЏодстрекаемаЯ любопытством, ќми тотчас отправилась  его  проведать;  он
был с ног до головы в грЯзи, и видно было, что он работает сверх всЯких сил.
“знать его, она, конечно, не узнала, ибо в  последний  раз,  когда  она  его
видела, ему было всего два года.
     Ћднако,  разговорившись  с  ним,  она  обнаружила,  что  это   славный,
смышленый и обходительный малый; что о судьбе его родителей  ему  ничего  не
известно, и что он не  имеет  никаких  иных  видов  на  будущее,  кроме  как
зарабатывать себе на жизнь прилежным трудом; ќми  не  захотела  смущать  его
соблазнительными надеждами, опасаЯсь, как бы у него не вскружилась голова  и
он не сделалсЯ лодырем; однако она разыскала благодетелЯ, пристроившего  его
к месту, и, обнаружив, что  это  простой  добросердечный  человек,  питавший
лучшие намерениЯ, сочла возможным быть  с  ним  несколько  откровеннее.  Ћна
рассказала ему длинную историю о том, что юноша внушает ей большую нежность,
ибо она была очень привЯзана к его  родителЯм;  что  она  и  есть  та  самаЯ
служанка, что привела всех детей к дому их тетушки и убежала; что  ей  очень
хотелось бы знать о дальнейшей участи их несчастной  матери,  котораЯ  тогда
осталась без каких бы то  ни  было  средств  к  пропитанию.  Џод  конец  ќми
сообщила,  что  собственные  обстоЯтельства  ее  поправились  и  что  она  в
состоЯнии кое в чем помочь этим детЯм, если бы только могла их разыскать.
     Ћн выслушал ее со всей учтивостью, какую  только  могло  вызвать  столь
доброе предложение, и в свою очередь рассказал подробно обо  всем,  что  ему
удалось сделать длЯ мальчика; как он его воспитывал, кормил  и  одевал,  дал
окончить школу и, наконец, пристроил в ученики. ќми сказала, что он  показал
себЯ истинным отцом ребенка.
     - Ћднако, сударь, - продолжала она, - ремесло, в какое вы  его  отдали,
весьма тЯжелое, работа изнурительна, а мальчик меж тем худой и слабенький.
     - ’о верно, - согласилсЯ он, - но мальчик сам  избрал  это  ремесло  и,
поверьте, сударынЯ, мне пришлось из своего кармана выложить 20 фунтов за его
обучение {90} и, сверх  того,  одевать  его  на  свои  средства,  покуда  не
кончатсЯ годы его ученичества. —то же до того, что работа труднаЯ, -  сказал
он, - увы, такова участь беднЯги, Я же сделал длЯ него все, что мог.