…ще как, - сказала она. ‚идно, ей хотелось менЯ поцеловать.
   џ сказал:
   -  Ќу,  сна  теперь  уже  не  будет!  Ќадо  умыватьсЯ!  ’ак послезавтра
увидимсЯ? Џриходи менЯ смотреть!
   Ћна сказала:
   - ЋбЯзательно!
   € когда она проходила, Я взЯл ее за плечи и тихонько сжал. Ћна сказала:
   - Џусти, задушишь.
   “лыбнулась счастливо и ушла.
   Ђ Я оделсЯ, привел себЯ в порЯдок и пошел в цирк.
   ЌапрЯженный,  горЯчий денек предстоЯл сегоднЯ всем артистам, нужно было
распаковатьсЯ, прорепетировать, отгладить костюмы, приготовитьсЯ к манежу,
договоритьсЯ  о  своих  особых  "условностЯх"  с  Ѓорисом,  потолковать  с
электриком,   занЯть   гардеробную  или  место  в  ней,  объЯснить  работу
униформистам,  в  общем,  сделать  тысЯчу  тысЯч дел, таких мелких и таких
важных,  таких  спешных  и  неотложных.  €  едва  только  Я вышел из своей
комнаты,  менЯ  тут же охватила эта бодраЯ, деЯтельнаЯ и рабочаЯ атмосфера
утреннего  цирка, к которой Я привык с детства и которую так любил. “же на
лестничной  площадке  Я увидел, как разминалась ‚алЯ Ќетти, это она делала
что-то  вроде  утреннего  класса, костюмчик на ней был самый неказистый, и
всЯ  она  без  грима  была худенькаЯ и мокраЯ, и работала она насмерть, не
щадЯ  себЯ,  держась  за  перила  лестницы попеременно то левой, то правой
рукой.  “видев менЯ, она улыбнулась и помахала мне, и Я не стал ей мешать,
ответил  ей  и  пошел  в манеж. ‡анавески обе были раздернуты, униформисты
сновали  в  разные  стороны,  взлаивали  чьи-то  собачки, лЯзгали какие-то
никелированные  столбики,  кто-то  кому-то  что-то кричал, кто-то ругалсЯ,
поминутно  вспыхивал  то  красный, то синий, то зеленый и белый свет - это
проходили  партитуру  эффектов засевшие в своей кабине электрики. ‚ манеже
сегоднЯ  было  особенно  шумно, потому что прорепетировать в манеже всегда
лучше,  чем  в  коридоре,  а  манеж редко бывает свободным; и хитрый Ѓорис
разрезал  невидимым  ножиком  арену  на  точные  дольки,  как  в конфетной
коробке, и в каждой такой дольке артист репетировал, и повторЯл, и гранил,
и шлифовал свой ответственный трюк. „а, здесь сейчас много артистов нашего
всемирно  прославленного  цирка.  ќти люди слышали горЯчие аплодисменты на
аренах  всего  мира. € Я знал, что Я равноправный в этом горЯчем братстве,
это  поддерживало  менЯ,  помогало  мне!  ‹юди  встречались, здоровались и
окликали  друг  друга,  и все это вместе взЯтое удивительно напоминало мне
‡апорожскую  ‘ечь:  "Ђ,  это ты, Џечерица! ‡дравствуйте, Љозолуп! ‡дорово,
Љирдюг! Ђ что Ѓородавка? —то Љолопер?"
   …й-богу, было здорово похоже!
   - Ќу, как там сборы?
   - Ђ как вы проходили?
   - ’ы не встречал ‚алези?
   - “ ЊалЯренко умерла шимпанзиха!
   Њимо менЯ пробежал совсем запарившийсЯ Ѓорис. Ћн сказал:
   - Џосле, когда кончитсЯ эта шебурда, найди менЯ. Ќе пропадай.
   џ сказал:
   - ‹адно.  -  € пошел к форгангу,  и встал,  опершись плечом о стойку. џ
хотел посмотреть на работу.
   ‘лева  от  менЯ,  на  местах,  сидел  высокий  и  седеющий,  похожий на
мексиканца  из  ковбойских  фильмов  человек.  Џеред  ним  стоЯл  юноша  в
светло-сером костюме.  “  него был абсолютно не цирковой вид,  особенно не
нашими казались прЯмоугольные стеклЯшки пенсне, каким-то чудом держащегосЯ
на  пипочке-носике юноши.  Њексиканец же  этот был  популЯрным у  цирковых
артистов человеком,  это был режиссер Ђртур Ѓаринов, умница и насмешник, и
сейчас  в  этом  шуме  и  гаме  он  занималсЯ  со  специально приглашенным
драматическим артистом,  который должен был  читать монолог перед  началом
программы,  - Ђртур был специалистом-постановщиком этих прологов, или, как
говорЯт в цирке, парадов.
   - Ќу! - сказал Ѓаринов. - —итайте текст.
   - ‘ейчас, - сказал драматический артист; он встал, откашлЯлсЯ и душевно
прочитал:

                     Џусть солнце нашей дружбы вечной
                     ‹ьет на арену Яркий свет!
                     Џримите ж наш привет сердечный,
                     Ќаш артистический привет!!!

   ‘колько  помню  себЯ  в  цирке, всегда в прологе читают такие кошмарные
стихи.  Њожете их заказать Њискину иди ‡именскому, начинающему Љускову или
академику  ‘ельскому,  все  равно  стихи  длЯ  парада  будут  бутафорские,
неживые,  гремЯщие  и  фальшивые,  прЯмо  не  знаю, в чем тут дело, просто
заколдованное место.
   ‘ейчас Ђртур учил молодого артиста искусству чтениЯ стихов.
   -  Ќу  кто  так  читает?  - спрашивал он, нещадно шепелЯвЯ. - ‚ас же не
слышно! Љогда читаешь в цирке, нужно орать! Џонимаете - орать! € вертетьсЯ
нужно  вокруг  себЯ, потому что, те, кто сзади вас сидЯт, они тоже платили
деньги!  –ирк-то круглый. - ћноша опЯть прочитал несчастные стихи, и опЯть
Ђртуру  не  понравилось.  -  Љто  вас  учил?! - закричал он, и в углах его
шепелЯвого рта сбежалась пена. - ѓде вы учились, Я вас спрашиваю?
   Њолодой  человек  холодно  посмотрел  на  него.  €з  глаз  его сочилось
презрение.
   - џ училсЯ во Њ•Ђ’е, - надменно сказал юноша.
   - ќто звучит драматично,  -  сказал Ђртур,  -  "џ училсЯ во Њ•Ђ’е!", "џ
убит подо ђжевом!".  Ќу,  ничего, не горюйте! - ободрил его Ђртур. - ‡десь
вас научат настоЯщему делу.
   џ отвернулсЯ от них и стал смотреть в манеж.  ’ам репетировал сальто на
ходулЯх молодой Љонойко.  ќто  трюк исключительной силы,  и,  по-моему,  Я
никогда такого не  видел.  Ћн  повторил его  несколько раз,  и  всЯкий раз
безошибочно,  точно, все выходило как нельзЯ лучше, ни разу не сорвалсЯ, и
красивый какой парень, все вместе просто блеск. ‹учшего и не надо. Љонойко
ушел спокойно и  деловито,  нисколько не  рисуЯсь.  Ћн  прошел мимо ‚аськи
ѓорюнова,  тог стоЯл в "мертвой точке" -  на левой руке,  и Љонойко сказал
что-то ‚аське,  и тот ему ответил,  а что, Я не расслышал. ‚аська вот так,
на левой руке,  может пропрыгать на –ентральный телеграф и  обратно -  это
признанный чемпион жанра.  ѓде-то слева репетировал ‹ыбарзин,  видно,  ему
хотелось подтЯнутьсЯ,  он  кидал  семь  шариков,  и  у  него  даже  иногда
получалось.  •отЯ все-таки часто "сыпал", и мне смотреть на него все равно
было тошно.  ‚ самой его манере есть что-то тошнотворное.  “бейте менЯ,  а
есть. Џрав "Џензенский рабочий".
   џ  отвернулсЯ и  увидел дедушку ѓарри.  Ћн вышел в каком-то полувоенном
пиджачке и в валенках,  держа в одной руке лонжу, а в другой - ручку своей
маленькой внучки  ‘они.  „едушка сел  на  барьер,  как  садЯтсЯ в  деревне
дедушки  на  завалинке,  быстро  и  по-хозЯйски деловито снЯл  с  девчушки
платьице,  она  осталась  в  детском  трико.  ‡атем  дедушка  опЯть  очень
сноровисто и  ловко  захлестнул лонжищу  вокруг  ‘онечкиной талии,  широко
раздвинул ноги, уселсЯ поуютнее и сказал:
   - Ђлле!
   „евочка стала крутить арабское колесо в таком темпе, что Я глазам своим
не  поверил и  пошел к  ним  и  стал за  спиной дедушки.  ЌельзЯ было даже
разглЯдеть ее  тельце,  она  вертелась,  как спица в  велосипедном колесе,
такаЯ маленькаЯ!  ќто не по годам, ведь надо же и мускулы длЯ этого иметь,
а  она вертелась,  как огонек,  мелькала,  как белочка,  гибкаЯ и  ловкаЯ.
„едушка сказал:
   - Ђп!
   ‘онечка остановилась.  ‹ичико было у нее напрЯженное, но она улыбалась.
‚о что бы то ни стало.  Ћна понимала, что она артистка, и она хоть умри, а
должна улыбатьсЯ. џ сказал:
   - Ђй, браво!
   „едушка ѓарри обернул ко мне свое доброе монгольское лицо. “видев менЯ,
он сказал удивленно:
   - ЉолЯ? ’ы?
   - џ вчера приехал. Ќу и девчонка у вас! ‹юкс!
   Ћн сделал равнодушное лицо, отстегнул девочку и сказал ей:
   -  ‘тупай,  отдохни.  -  € когда она убежала, укорил менЯ: - ЌельзЯ. Ќе
балуй. €спортить - две минуты.
   џ сказал:
   - Ќадо же приободрить.
   -  Ѓез тебЯ знают, - сказал он с неудовольствием. - Ќу, как дела? ’ы из
’ашкента? —то там?
   џ сказал:
   - ‚се хорошо. ’олько старому Ђлимову Љаурый руку откусил, кисть..
   -  ‡наю,  -  сказал дедушка ѓарри, - это уже полгода известно. Ћстывшие
новости.
   Ћн помолчал, пожевал губами и заЯвил:
   - •орошему человеку не откусЯт...
   Ќе  любил старика Ђлимова наш  дедушка ѓарри.  Ћн  у  него в  молодости
берейтором служил, и, говорЯт, Ђлимов здорово затирал дедушку, не выпускал
его  в  манеж,  хотЯ  дедушка был  серьезный дрессировщик,  почище  своего
хозЯина.  „алекаЯ это была историЯ,  а вот,  поди ж ты, еще горела обида в
сердце дедушки, тлела под пеплом годов и сейчас дала искру, и Я хотел было
засмеЯтьсЯ,  но  не  такое  было  лицо  у  дедушки,  чтобы смеЯтьсЯ,  и  Я
сдержалсЯ.  Њы еще побеседовали с ним о том о сем, но мне не сиделось, мне
все хотелось найти Ѓориса и  условитьсЯ о  моем номере окончательно,  и  Я
совсем уже  собралсЯ идти,  но  тут  ко  мне подскочила сама наша огромнаЯ
ЂмударьЯ  -   она   закончила  здесь   свои   выступлениЯ  и   уезжала  не
сегоднЯ-завтра.   ЋгромнаЯ  женщина,  центнера  полтора,  не  меньше,  она
подбежала и  сунула мне свою мужественную руку.  Њы не виделись с ней года
три,  но длЯ Ђмударьи это было неважно,  она затрещала, как будто мы ни на
минуту не расставались с ней, прЯмо сходу:
   -   ЉолЯ,   очень  хорошо,  что  Я  тебЯ  встретила!  ЉолЯ,  ты  возьми
общественное   поручение:  здесь  нужно  усилить  культработу.  ЉолЯ,  это
безобразие!  ‡а  два  месЯца, что Я здесь пробыла, ты не поверишь, ЉолЯ, Я
знаю, но это правда, даю слово: здесь не было организовано ни одной лекции
по  эстетике.  ЉолЯ,  так  нельзЯ!  Њы  артисты,  ЉолЯ! Њы передовой отрЯд
советской  интеллигенции.  ЉолЯ,  обещай!  ’ы  нажмешь,  ты возьмешь их за
горло, кровь из носа, а лекции и экскурсии должны быть! ЉолЯ, да? ЉолЯ?
   - ‹адно, прослежу, - сказал Я.
   - ‚конец замоталась,  - сказала ЂмударьЯ, вновь устремившись куда-то, -
у менЯ еще сто дел - конец света. Џока.
   € она исчезла,  а Я подумал,  что теперь увижу эту чудачку сравнительно
скоро - еще годика через два, если не через три.
   - ‚от,  -  сказал дедушка ѓарри,  -  совсем недавно,  на  самаркандском
базаре,  в дырЯвом балагане у нее был оригинальный номер.  Љакой-то байбак
палил в нее из пушки,  и полупудовые Ядра шлепались об ее спину, как груди
об матрац.  Ђ  теперь подавай ей эстетику,  без эстетики эта интеллигентка
сдохнет.
   - ‹юди растут,  дедушка,  -  сказал Я старику,  -  люди растут,  и наша
ЂмударьЯ вместе с ними. Ќе по днЯм, а по часам.
   - „а, - сказал дедушка ѓарри, - да, ты прав.
   €  он  медленно  и  печально  закрыл  глаза.  …му,  наверно, уже больше
восьмидесЯти  было, и вот из-за этого он и грустил. џ извинилсЯ перед ним,
простилсЯ, еще раз похвалил внучку и пошел к Ѓорису.


        13

   €нспекторскаЯ комната у самого выхода в манеж,  пЯть ступенек книзу, то
ли ромб,  то ли параллелограмм, столик, стулик, телефон, вешалка, зеркало,
и  все.  Ѓорис сидел за столом,  рЯдом с ним †ек и,  облокотЯсь на столик,
стоЯл Ѓашкович.  Ћни все трое,  как по команде, поднЯли головы и смотрели,
как Я спускаюсь. Ѓорис сказал:
   - Џосиди еще немного, вот сейчас программу утрЯсем.
   †ек  улыбнулсЯ  мне, а Ѓашкович подошел и пожал руку с серьезным и даже
торжественным выражением.
   - ‡дравствуйте, Ќиколай €ванович, - сказал Ѓашкович торжественно.
   - ‡дравствуйте, ѓригорий …фимович, - ответил Я.
   Ћн еще торжественней повернулсЯ и пошел к столу. ’акаЯ же узкаЯ спина у
него  была,  такое  же приподнЯтое левое плечо, так же удивительно вразлет
торчали   уши,  и  так  же  неуверенно  ступали  ноги,  как  тогда,  когда
поразительно  метко  и на веки вечные окрестил его „олгов. ќто было давно,
шла война, Я уже стал подрастать, и менЯ включили в фронтовую бригаду, уже
и  рыжим  выходил  и  акробатом-эксцентриком  -  номерок смонтировал, и, в
общем,  в  этот  день  нашу  бригаду  собрали  в  кабинете художественного
руководителЯ   Њихаила   ‚асильевича  „олгова.  Ћн  славный  был  человек,
высоченный,  с  козлиной  бородкой, и он любил и понимал смешное. „а и сам
был  остер, горазд на словечко. ‚от мы тогда сидели у „олгова в кабинете и
слушали его напутствие. „олгов сказал:
   - Ќу,  вот и все.  Ђ бригадиром и, значит, вроде директором будет у вас
Ѓашкович, ѓригорий …фимович.
   Њы   уже   знали  тогда  Ѓашковича,   знали,   что   он   способный  по
административной части,  простой,  сговорчивый, и встретили это назначение
сочувственно. Љто-то даже попыталсЯ похлопать, но тут встал сам Ѓашкович и
неожиданно сообщил:
   - Њихаил ‚асильевич,  Я не смогу принЯть эту бригаду. џ сегоднЯ получил
повестку. “хожу на фронт.
   „олгов ничего ему не ответил. Ћн набрал какой-то номер телефона.
   Ћн сказал:
   - ’оварищ подполковник? ‡дравствуйте. ќто „олгов говорит. €звините, что
отрываю,  но у менЯ к вам неотложное дело...  Ђ вот:  вы прислали повестку
тут нашему одному работнику, а он нами направлЯетсЯ на работу во фронтовую
бригаду, так нельзЯ ли... —то? ЉакаЯ у него военнаЯ специальность?
   „олгов сделал паузу,  разом  вобрал в  себЯ  и  оценил горестную фигуру
похожего на ржавый гвоздь Ѓашковича и молниеносно подвел итог:
   - …го военнаЯ специальность - движущаЯсЯ мишень!
   Њного есть прозвищ в  цирке:  Џовидло,  Љарло,  „важды Џусто.  ‚се  это
чепуха,  самодеЯтельность.  ‚от „олгов Њихаил ‚асильевич, тот умел прЯмо в
Яблочко.
   ...‘ейчас Ѓашкович сидел за  столом инспектора манежа,  и  все трое они
устроили "совет в ”илЯх".  Ћни перекидывали нас,  простых смертных,  нас и
наши  номера  с  места  на  место,  тасовали,  примерЯли,  перетрЯхивали и
раскладывали,  как карты в пасьЯнсе. ’рудно составить программу, чтобы она
шла по нарастающей линии,  чтобы интерес зрителЯ не падал и  чтобы всЯ эта
чисто  художественнаЯ задача  совмещалась  бы  с  технической:  с  уборкой
аппаратуры,  с установкой ее,  и тут сам черт ногу сломит, тут, брат, надо
знать,  как это сделать -  и чтобы волки сыты были и овцы, по возможности,
целы.  Ќаука.  џ  сидел и терпеливо ждал Ѓориса и думал,  что вот в другое
времЯ Я бы спокойно сидел в буфете и дожидалсЯ решениЯ своих дел, а теперь
Я туда не могу пойти, не надо, это и мне и ей будет очень несладко.
   - Ќу, так, - сказал Ѓорис, - в общем-то так, но возможны варианты. - Ћн
поднЯл голову.
   - ЉолЯ, - сказал он, - ты переехал.
   - Људа? - спросил Я.
   - ‚ конец второго отделениЯ, - сказал †ек, - вон куда.
   - Џосле бронзовых Њатвеевых вы  пойдете,  Ќиколай €ванович,  -  поЯснил
Ѓашкович.  -  Њанеж будет уже убран,  он  будет чистенький,  с  рындинским
ковром,  аппаратура ђаскатовых уже  висит загодЯ,  и  вы  сможете работать
спокойно.
   - Ќи  граблей,  ни  клеток,  ни  лЯзга,  ни грохота,  -  сказал †ек,  -
санаторные условиЯ.
   - ‚о  времЯ вашего выступлениЯ все  внимание зрителей будет отдано вам,
Ќиколай €ванович,  -  снова вставил научную реплику Ѓашкевич,  -  ничто не
будет отвлекать зрителей, и вам будет легко контактировать с залом.
   - Људа угодно, - сказал Я, - хоть к черту на рога.
   - ќто вместо благодарности, - откликнулсЯ †ек.
   -  Ќе  с  той  ноги встал? —то случилось? - Ѓорис внимательно смотрел на
менЯ.
   џ не отвечал.
   ‡азвонил телефон.
   Ѓорис снЯл трубку.
   - „а.
   ’ам кто-то квакал внутри, и Ѓорис вдруг протЯнул трубку мне.
   - ’ебЯ.
   Ћ,  черт! Ќеужели Я жду от нее звонков? џ сам себЯ ненавидел, когда брал
трубку.
   џ сказал:
   - ‚етров.
   ’ам сказали:
   - ’ы завтракал? …сли нет, подымись ко мне.
   џ сказал:
   - —тоб ты пропал! Џугаешь только. Ќе мог зайти за мной, что ли?
   Ћн сказал:
   - Џридешь?
   - ‘ейчас, - сказал Я.
   - €з буфета? - спросил †ек.
   - ђусаков, - сказал Ѓорис.
   -  џ  пойду  поем, - сказал Я. - ‡начит, все, как вы сказали. ЏринЯто к
сведению и исполнению.
   Ѓашкович подошел ко мне и пожал мне руку.
   - „о свиданиЯ, Ќиколай €ванович, - сказал он торжественно.
   - „о свиданиЯ, ѓригорий …фимович, - ответил Я.


        14

   Ћни  занимали  самую большую гардеробную в главном коридоре, и, когда Я
пришел, все они сидели за столом. ‚идно, хотели есть и ждали менЯ. Ќадежда
”едоровна,  хотЯ  и  пополневшаЯ,  но все равно красиваЯ, хозЯйничала. Ћна
положила мне на тарелку огромный кусок Яичницы - на столе стоЯла сковорода
величиной  с таз. ’атка сидела напротив менЯ, она у них единственнаЯ была,
мать  трЯслась  над  ней,  закармливала  и  кутала  немилосердно. € сейчас
’аткина голова, шеЯ, грудь и плечи были спеленуты цыганской шалью. Ќа полу
бегали дворнЯжки-щенЯта Ќарзан и Ѓоржом. €х жестоко щипал свирепый гусенок
€ван  €ваныч.  ќта  троица  представлЯла собой личную труппу ’атки. ‘ам же
ђусаков,  вождь  и  глава  этого  табора,  высокий и молодцеватый, немного
обалдевший  от  перелета,  сидел  в  нарЯдной  стеганой  куртке за столом,
поминутно  глотал  слюну  и  сжимал  ладонЯми уши. Ћн только что приехал с
аэродрома.  ‡а  его спиной, цепко держась корЯвыми лапами за спинку стула,
торчал  попугай  Љока.  Ћн, видимо, очень был рад приезду хозЯина и в знак
салюта  ежесекундно  приподымал  и  распускал на темечке свой хохолок. Љак
будто  вырастали пучки молодого лука. ђоза сидела на полу у ног повелителЯ
и главы. €ногда она деликатно касалась его колена лапкой. ђусаков давал ей
сахару  и  не  глЯдЯ пошлепывал по гладкой, лишенной шерсти коже. Ћна была
африканскаЯ собака - ђоза, и в лиловых ее глазах плЯсало веселье.
   „инка сидела в клетке.  …й было плохо.  Ќегромкий, но сухой и скребущий
грудь кашель мучил ее.  Ћна завернулась в полосатое одеЯльце и смотрела на
нас укоризненно,  неласково и отчужденно.  €ногда она передвигалась, чтобы
устроитьсЯ поудобнее,  отворачивалась от нас к стенке,  и тогда были видны
два  красных помидора ее  задика.  ‚ошел  Џанаргин и  подробнейшим образом
пересказал ђусакову все наши вчерашние приключениЯ.
   - Њолодцы,  ребЯта, - доктора, - сказал тот, великодушно помахав рукой,
- выношу благодарность.
   - ‘лужим трудовому народу!  -  сказал Я и выпучил глаза. ‘пециально длЯ
’атки. Џанаргин еще стоЯл.
   - ‚ольно,   оправитьсЯ,   огладить  лошадей!   -   крикнул   ђусаков  с
кавалерийской оттЯжкой.  -  ‘адитесь,  товарищ Џанаргин.  -  Ћн пододвинул
Џанаргину табуретку,  тот  сел.  Ќадежда ”едоровна немедленно положила ему
еды.
   - Ђ вы почему синий стали, дЯдЯ ЉолЯ? - хрипло сказала ’атка.
   - —тоб смешней, - сказал Я.
   - ‚ам сколько лет?
   - ‘то одиннадцать, - сказал Я.
   - Ќичего, еще молодой, - сказала ’атка, - Я за тебЯ замуж выйду.
   - Ђ пока давай ешь, - сказал Я.
   - Ћна у нас артисткой будет,  -  сказал Џанаргин. - ’ы в балете будешь,
’атка? €ли в цирке, как папа?
   - џ певица буду, - прохрипела она. - ‚он Џетька ‘оснин стал певцом. Ћн,
говорЯт,  на верблюде скачет,  а сам в это времЯ поет. ‹ично Я не видела -
люди  говорЯт.  Ћн  способный.  -  Ћна  поковырЯла в  тарелке  и  добавила
завистливо: - Џлевала Я на его способства. џ в опере петь буду.
   - „ай „инке черносливу,  -  сказал ђусаков, - ведь она голодом изойдет,
ума не приложу, что делать.
   ’атка пошла к клетке и стала совать туда лакомства. „инка с отвращением
отталкивала их.
   - Ћна,  папа,  скучает,  -  сказала ’атка,  -  она немножко хворает, но
больше всего она скучает, папа.
   - ’ы почему так думаешь? - сказал ђусаков.
   - Ћна,  бывало,  и  раньше кашлЯла,  но  когда  ты  отдал  ‹отоса,  она
заскучала. џ заметила.
   - Њожет быть, вправду? - задумчиво посмотрел на Џанаргина ђусаков.
   - Џодсажу к другим,  ведь не чахотка же у нее...  ‚друг ’атка права?  -
откликнулсЯ Џанаргин.
   - Ђ  как  же,  -  сказала Ќадежда ”едоровна,  -  она папина дочка,  она
животных чувствует, Яблочко от Яблони...
   Ћна с гордостью посмотрела на ’атку. € ђусаков тоже.
   ‚  это  времЯ,  не  знаю,  ему есть захотелось, что ли, только мы вдруг
увидели,  что  попугай  Љока  направилсЯ  своей  матросской  походочкой  к
сковороде.  Ћн  шел,  легонько посвистываЯ, и пошатываЯсь, и выставив свой
нос, похожий на консервный ножик. ђусаков закрыл лицо руками.
   - Ђй!  -  сказал он  громко,  неподдельное горе и  отчаЯние были в  его
голосе.  -  —то Я вижу?  Љока опЯть на столе?  Ћн залез на стол?  Ђй,  как
стыдно!  ЌельзЯ! ‚едь воспитанные попугаи никогда не ходЯт по столу! ‘тыд!
Џозор! ‘рам! Љока на столе? ‘тыдобушка!
   Љока затопталсЯ на месте,  и Я никогда в жизни не видел и,  наверно, не
увижу более смущенного попугаЯ. Њне показалось, что он покраснел. Ѓыстро и
неловко  ступаЯ  меж  солонок и  вилок,  Љока  воровато побежал со  стола,
прыгнул к  Ќадежде ”едоровне на  колени,  вскарабкалсЯ по  ней  на  спинку
стула,  устроилсЯ там и вдруг захорохорилсЯ,  в нем что-то забурчало, и мы
услышали:

                               —ижик-пыжик,
                               ѓде ты был?
                               Ќа ”онтанке
                               ‚одку!..

   ‡десь он  ни  с  того ни  с  сего устроил вдруг нелепую антимузыкальную
паузу.
   - Џил!  -  вдруг крикнули ’атка, Ќадежда ”едоровна, Џанаргин и ђусаков.
Ћни с полминуты напрЯженно смотрели на попугаЯ. Ќо тот молчал.
   - „вух медвежат!  -  сказал с досадой ђусаков.  -  „вух чудных медвежат
слупил с  менЯ  этот алчный старик ЉудрЯшов за  такую бездарность...  €  Я
доверчиво ему их  отдал.  џ  думал,  не может быть,  чтобы попугай не смог
выучить только одно словечко -  "пил". Ћ, кто-кто, думал Я, а Я его выучу!
€ вот полюбуйтесь!
   џ сказал:
   - ‘пасибо, Ќадежда ”едоровна, пойду.
   - “же? - сказал ђусаков.
   - Ќочь не спал, - сказал Я.
   - ’ы... еще приходите... - сказала ’атка.
   Ќадежда ”едоровна проводила менЯ до двери.
   - ’ы что, ЉолЯ? - сказала она.
   - Ђ что? - сказал Я.
   Ћна долго смотрела на менЯ. џ молчал.
   Ћна сказала:
   - “ тебЯ глаза как у „инки...


        15

   џ  прошел к себе.  ’ихо было в моей комнате,  как в каюте,  корабль шел
своим маршрутом,  а здесь тихо и можно отдохнуть. џ сел на низенький стул,
стоЯвший подле  диванчика,  и  решил сделать генеральный осмотр реквизита,
гардероба,  бутафории и прочего моего имущества. џ выдвинул чемодан и стал
вынимать вещь за вещью,  встрЯхивать каждую и  разглЯдывать ее на свет,  и
делал это  придирчиво,  чтобы,  если  что  не  так,  отложить в  сторону и
починить.  џ умел ремонтировать свои вещи без посторонней помощи; шил Я не
хуже любой мастерицы,  и  стирал,  и гладил,  и умел парик завить на любой
фасон,  знал  картонажную работу,  вертел  и  зарЯжал  хлопушки,  мастерил
"батоны" -  палки, которыми можно небольно ударить партнера, конструировал
разные мелкие машинки длЯ "чудес",  например сковородки,  из которых можно
было  вытащить живого  кролика,  все  это  было  ерундой длЯ  менЯ,  жизнь
научила,  товарищи,  родители,  потому что неинтересно бегать по  городу в
поисках мастера,  который сумел бы  сделать такой пустЯк,  как музыкальную
суповую ложку или  соску -  она же  автомобильный гудок.  ‚се эти насущные
вещи цирковой артист, если он любит дело и воспитывалсЯ в хорошей цирковой
семье, должен делать сам.
   €  когда Я подумал о семье,  снова вечнаЯ тЯжесть легла мне на душу,  и
сдавило грудь, и дернуло, словно кто кастетом ударил по голому сердцу.
   ‡ачем Я  уехал тогда из ‹ьвова в  пионерский лагерь у  морЯ?  ‚едь Я не
хотел,  не хотел, и хотЯ Я уже большой был и крепкий, и цирковой все-таки,
и когда падал и расшибалсЯ на репетициЯх, никогда не ревел, - а тут ревел,
не хотел ехать в лагерь, а мама велела, она говорила, что Я счастьЯ своего
не понимаю,  что Я  должен прыгать от радости и быть благодарным директору
Џроценко,  и председателю месткома -  не помню фамилии, - и всей ‘оветской
власти, что Я поеду к морю, там загорю и отдохну, и что это счастье, и что
месЯц это не срок,  и пусть Я не дурю, они мне будут писать и ждать менЯ в
июле обратно во ‹ьвов. Ћна менЯ проводила и держала Ђлешку за ручку, а ему
было три  года тогда,  и  Я  целовал его тугую щечку и  все подтЯгивал ему
съезжавший носок на толстую ногу,  толстую, точеную и блестЯщую, как ножка
какого-нибудь столика или дивана.  Ќо Я не вернулсЯ тогда домой в июле,  а
лучше бы Я погиб вместе с мамой и отцом и маленьким Ђлешкой, он так вкусно
пахнул по утрам и такой был смышленый и нежный, и он погиб вместе со всеми
тогда. ”ашисты не пощадили их никого, и Я этого не в силах забыть, пусть Я
тысЯчу лет  проживу и  потом умру и  воскресну снова через две тысЯчи лет,
все равно не будет,  не будет,  не будет в душе моей им прощеньЯ, не будет
во веки веков.
   џ  сидел  так  и  рассматривал  свои  парички и жилетки и прочие разные
бирюльки,  и  это  менЯ  успокаивало и наполнЯло каким-то чувством „обра и
„ома,  теплым  чувством  ђемесла  и  “мениЯ,  ощущением общности с людьми,
которые  делают и умнейшие машины, и игрушки, и науку, и весь этот живой и
трепещущий  мир,  и  самое  искусство  делают вот так просто, этими своими
двумЯ  ловкими, все понимающими руками. џ подумал, что ничего на свете нет
умней,  и  добрей,  и одаренней человеческих рук. € еще Я подумал, что эти
мысли  уже  думались  до менЯ, это тоже хорошо, значит, они общие длЯ всех
людей, и это еще лучше. ќто менЯ вполне устраивает.
   ’Яжелого реквизита у  менЯ было мало,  все вещи легкие,  не громоздкие.
ќто  мой непреложный закон.  џ  считаю,  что Я  должен играть сам,  должны
играть моЯ  душа,  мое  тело,  мое  лицо,  а  не  преувеличенные,  грубые,
"смешные" предметы.  Ћтсюда  у  менЯ  и  сложилась ѓлавнаЯ Њысль,  ѓлавный
Џринцип, всЯ симпатиЯ моЯ, влечение и направление в моей работе. џ терпеть
не могу такие номера,  где клоуна бьют по голове молотком, или разбивают о
его  лоб сырые Яйца,  или длЯ вЯщей потехи ему вонзают в  лысину топор,  и
короткаЯ  очередь  выстрелов вылетает из  его  противоположной стороны.  џ
этого не люблю и стараюсь строить свое выступление так, чтобы люди не надо
мной смеЯлись,  а мне,  моей выдумке,  моему озорству, моему умению видеть
смешное и  показывать это смешное другим.  ‹юди не  жалеть менЯ должны,  а
гордитьсЯ мной, радоватьсЯ за менЯ, любить менЯ за то, что Я ловкий и стою
за правду,  за то,  что Я  сильнее подлости и  коварства,  что у менЯ есть
достоинство и  Я  умею его защищать.  Ћни должны менЯ любить так,  как они
любЯт  ‘олдата  из  народных сказок,  смекалистого солдата,  который сумел
сварить щи  из  топорища.  Ћни должны любить,  менЯ так же,  как они любЯт
справедливо-плутоватого мужика,  что делил гусей, или как работника Ѓалду,
который хоть и  называетсЯ Ѓалдой,  а  глЯди ты -  умнее и попа,  и самого
черта,  и  кого угодно.  "‚от так,  таким путем,  в  таком духе и  в таком
разрезе.  ќто, высокоуважаемые коллеги, на мой взглЯд, самый верный путь в
развитии нашей, советской клоунады. ‚се, товарищи, Я кончил..."
   џ  перестал  возитьсЯ с чемоданом, все мое барахлишко было в порЯдке, Я
встал  и  снЯл  со  стены  мой  любимый  алый  парик. Ћн давно просох, и Я
принЯлсЯ  его  расчесывать.  ”анернаЯ моЯ дверь неслышно приоткрылась, и в
щель просунулась худенькаЯ мордочка ‚али Ќетти.
   - „ЯдЯ ЉолЯ, - сказала она, - здравствуйте.
   - џ тебЯ уже видел сегоднЯ, - ответил Я, - имел счастье.
   - „ЯдЯ ЉолЯ, у нас у одной артистки разорвалсЯ тапочек. Њы занимались -
и  вдруг подметка тррык! - и мешает заниматьсЯ. Џрихватите ее, пожалуйста.
‚едь вы умеете?
   - џ все умею, - сказал Я. - „авайте сюда вашу тапку.
   ‚алЯ раскрыла дверь пошире и сказала, став к сторонке:
   - €рина, иди!
   ’а вошла.
   џ  таких синих глаз никогда не видел.  ЏостоЯв немного,  она улыбнулась
уголками губ и протЯнула длинную прекрасную руку. џ пожал ее.
   - €рина, - сказала она.
   џ  ответил  ей.  Ћна  снЯла  с  ноги  тапочку,  Я  взглЯнул:  там  было
трехминутное дело. џ сказал:
   - ‘адитесь.
   Ћна села,  закинув ногу на ногу.  ЊаленькаЯ ступнЯ с  тонкой лодыжкой и
литыми, как пульки, плотно прилегающими друг к другу пальцами.
   Ћна сказала:
   - ќто так неловко.  Ќо ‚алЯ сказала,  что вы хотЯ и  большой артист,  а
добрый. ‚от Я и решилась. …ще раз простите менЯ.
   џ достал дратву, щетинку, воск и шильце.
   - ’ак вот вы какой,  знаменитый дЯдЯ ЉолЯ,  -  сказала она. - € как это
так получилось, что Я никогда не видела вас в манеже?
   - Ќе велика беда, - сказал Я, - еще успеете!
   - …ще нахохочешьсЯ, - сказала ‚алЯ.
   - џ вижу вас впервые,  -  сказал Я,  - какой жанр? ‚прочем, постойте, Я
скажу сам.
   џ  вспомнил,  что сегоднЯ сказала мне Ќора,  вспомнил Ящики во  дворе и
снова увидел ее  длинные руки и  весь рисунок,  все встало на место,  и  Я
сказал:
   - ‚оздух.
   Ћна спросила:
   - ‚ы знали?
   - Ќет, - сказал Я, - Я не знал вас, но теперь знаю: €рина ђаскатова.
   ‚алЯ захлопала в ладоши:
   - Ћй! Њнемотехника!
   - „а, - сказала €рина, - просто чудеса...
   Џросто чудеса...
   - ‚ы с ‚олги, - сказал Я.
   - ЋпЯть чудеса! Ћткуда вы знаете?
   Ћткуда?  Ћттуда. ’ебЯ твое "о" за три версты выдает. ђаз. Ѓорис говорил
- два.
   џ сказал:
   - „а Я вообще про вас все знаю. Ќаверное, мечтали быть физиком?
   - Ќет, Я думала - юристом.
   - “чились?
   - ’ретий курс...  Ђ  потом художественнаЯ гимнастика в кружке,  студии,
встреча с Њишей... € вдруг такаЯ перемена! Џросто Я везучаЯ, - сказала она
убежденно  и  строго  посмотрела на  менЯ.  -  Љем  Я  была?  ЋбыкновеннаЯ
студентка с  обыкновенными тройками.  Ќикаких способностей -  середнЯк.  €
вдруг эта встреча,  он менЯ увидел,  нашел,  полюбил,  стал учить, выучил,
вытренировал, дал мне призвание, о! - ‹ицо ее разгорелось, она увлеклась и
уже не стеснЯлась ни ‚али,  ни тем более менЯ.  -  ‘колько в  нем воли,  и
вообще какой  он  благородный и  верный,  замечательный,  редкий человек -
Њиша!
   Џервый  раз слышу такой отзыв о Њишке ђаскатове. ‚еликаЯ сила - любовь.
Ќедаром  говорЯт: "‹юбовь слепа". Ќет, стой, к черту соседкины приговорки.
ќто  там,  где кухнЯ, котлетки, луковый дух, это там так говорЯт. Ђ скорей
всего,  это  у  менЯ  слепаЯ  душа,  что Я не разглЯдел его до сих пор. Ќе
разглЯдел  и пошел повторЯть за всеми: "пижон", "стилЯга". Ђ он, наверное,
другой,  где-то  там  далеко,  внутри, недаром так любит его эта красиваЯ,
чистаЯ девочка.
   џ закрепил узелок и протЯнул €рине тапочку.
   - ѓотово, - сказал Я. - Џолучайте ваш хрустальный башмачок.
   Ћна, не раздумываЯ, протЯнула ногу, и Я обул ее.
   - ‘пасибо, - сказала она, вставаЯ.
   - Ќе за что, - сказал Я.
   Ћна подошла поближе и наклонилась ко мне низко,  почти присела,  ведь Я
сидел на маленьком стуле, и ее глаза были прЯмо против моих.
   - џ не за тапочку, - сказала она, и Я увидел нежность и благодарность в
этой огромной синеве, - Я за хрустальный башмачок.
   ‚алЯ  Ќетти  уже открыла дверь и держала ее распахнутой. €рина пошла за
ней,  но  в  дверЯх  остановилась  и  сказала  мне  уже  совсем  просто  и
дружелюбно, как говорЯт люди старинному своему знакомцу, приЯтелю и другу:
   - Џриходите завтра в двенадцать нашу репетицию смотреть.
   џ сказал:
   - ЋбЯзательно.
   ’огда она как будто вспомнила:
   - Ђ вы когда будете репетировать?
   € мы бы пришли.
   - •очетсЯ посмеЯтьсЯ, - сказала ‚алЯ Ќетти.
   - ‚ы менЯ уж прЯмо на представлении увидите,  -  сказал Я,  -  вечером.
‚едь Я  как раз перед вами иду по программе.  ‚от вы перед своим выходом и
увидите менЯ.  —ерез щелочку можно или сверху,  где прожектор стоит, а еще
лучше просто послушайте на ухо, как принимают.
   - Ќет, послушать - это неинтересно. џ непременно своими глазами хочу, -
сказала она. - Ќу, еще раз спасибо! „о завтра!
   - „о завтра, - сказал Я.
   - „о завтра, - сказала ‚алЯ Ќетти.


        16

   џ проснулсЯ так рано оттого, что мне дьЯвольски хотелось есть. ‚ода под
краном была студенаЯ,  голубоватаЯ от холода,  Я  умылсЯ и вышел на улицу.
Ѓыло уже часов восемь,  Я  взЯл себе свежего хлеба в  булочной и прошел на
рынок,  в  молочный рЯд.  †изнь уже кипела вовсю,  и выстроенные в шеренгу
стаканчики простокваши выглЯдели очень аппетитно. џ встал сбоку у прилавка
и один за другим съел несколько таких стаканчиков. Џотом Я выбрал рЯженку,
она еще вкуснее простокваши,  розоватаЯ, нежнаЯ, освежающаЯ, так бы и ел с
утра до вечера.
   „ебелаЯ  молочница,  хозЯйка  этого  товара,  смотрела,  как  Я  ел,  и
выражение ее лица было сочувственное и немного грустное,  как будто ей все
про менЯ было известно и  понЯтно.  џ  расплатилсЯ с ней и прошел в другой
павильон.  ’ам пахло всем осенним Џодмосковьем сразу -  укропом, чесноком,
рассолом, грибами и еще чем-то, и Я купил десЯток репок и вернулсЯ в цирк,
потому что  мне  нужно было повидатьсЯ с  ‹Ялькой.  ‡авидев менЯ,  она  по
традиции приветственно поднЯла хобот.  “  ног ее ползали Џанаргин и ѓенка.
‚озле них,  на полу,  на промасленной трЯпице, лежали огромные, похожие на
кинжалы и серпы, ножи, железные щетки и рашпили.
   - Њаникюр,  - сказал ѓенка, крЯхтЯ и кромсаЯ ‹Ялькину ногу. - ‚от, дЯдЯ
ЉолЯ, как слониха живет - почище любой графини!
   - „а,  -  сказал Џанаргин.  - ‚ €ндии недаром говорЯт: искусство танца,
искусство живописи,  ткачества,  ювелирное искусство -  все  это ерунда по
сравнению с искусством ухода за слоном.  - Ћн кивнул мне головой и прополз
под ‹Ялькиным брюхом к другой, задней ее ноге.
   Ќу  что  ж,  выглЯдела она  прекрасно,  и  мой  утренний визит  принЯла
благосклонно,  и угощение проглотила молниеносно,  все было в порЯдке, и Я
сейчас, пожалуй, только мешал им. џ отправилсЯ к себе.
   —тобы сократить расстоЯние,  Я решил пересечь манеж, и как только вошел
в  зал,  увидел,  что  в  манеже уже работают двое каких-то  мальчат,  они
репетировали партерную акробатику,  и  Я остановилсЯ в проходе,  у столба,
чтобы,  оставаЯсь незамеченным,  посмотреть работу.  Ќе  очень-то они были
способные,  эти мальчата, или просто еще не очухались ото сна, только дело
у них не ладилось,  они падали ежеминутно, спотыкались, и простое арабское
колесо выглЯдело у  них у  обоих,  прЯмо скажем,  кошмарно.  €х тренировал
‚ольдемаров.  џ  смутно видел его  горилью фигуру в  первом рЯду  партера.
•озЯйский  сынок.  „о  революции  его  папаша  имел  свой  цирк  где-то  в
провинции,  хороший был  жук,  что  и  говорить.  „о  сих пор наши старики
вспоминают его с  неприЯзнью.  Ђ сынок его теперь был руководителем номера
"акробаты-прыгуны", и, видно, Яблочко недалеко от Яблони падает, дрЯнь был
порЯдочнаЯ. ‘ейчас он орал на этих двух ребЯт за то, что у них не клеилась
работа,  объЯснЯл,  путано и нетерпеливо, и задергал беднЯг начисто. Љогда
же  наконец до  него дошло,  что  мальчишки просто устали,  он  с  досадой
крикнул им:
   - ќх,  плеточку бы сюда потолще!  †иво бы все наладилось.  Ќу да ладно,
черт с вами, отдыхайте.
   Њальчишки  облегченно  вздохнули  и  уселись на барьер. Ћдин сел ногами
внутрь,  а  другой  ногами  наружу. …му этого делать не стоило, конечно. ‚
цирке  есть, до сих пор живет, примета, что нельзЯ сидеть спиной к манежу,
ну, как нельзЯ свистеть на сцене, не принЯто это, неуважение к месту своей
работы,  за  это часто влетает. € ‚ольдемаров сейчас же обрадовалсЯ поводу
сорвать  злость,  подскочил  к  беднЯге, сидЯщему ногами наружу, и дал ему
довольно мощного леща.
   - Ќе сидеть спиной к манежу. Ћн тебЯ хлебом кормит.
   Њальчуган испугалсЯ и заплакал.  …го товарищ обнЯл его за плечи,  и они
убежали.
   Ђ  менЯ бросило в жар.  Њгновенно.  џ этого не люблю.  Ќичего такого не
люблю.  Ќенавижу.  ‡а это џ могу убить.  Ќо в эту минуту Я увидел,  как из
бокового прохода к ‚ольдемарову метнулась чьЯ-то туманнаЯ тень.
   ђаз,  бац!  ‚альдемаров получил две классические,  не цирковые,  нет, а
самые настоЯщие,  жизненные оплеухи.  Ћн  зарычал,  и  страшные кулаки его
сжались.  Ћн  двинулсЯ вперед,  совершенно закрыв  от  менЯ  фигуру своего
победителЯ. џ был уверен, что сейчас начнетсЯ грандиознаЯ потасовка, но, к
своему удивлению, увидел, что грозный ‚ольдемаров вдруг отступил и, громко
захохотав каким-то картонным,  деланным смехом, круто повернулсЯ и вышел в
главный проход.
   ’еперь он  перестал заслонЯть от  менЯ эту  незнакомую фигуру,  котораЯ
только что, сейчас, надавала ему по морде, вступившись за ребенка.
   џ пристально вглЯделсЯ, и мне все стало Ясно. ќто была €рина.


        17

   ђовно  в  двенадцать  часов  манеж  освободили  - ђаскатовы должны были
прорепетировать  свой номер, и в партере стали поЯвлЯтьсЯ все свободные от
работы  люди.  €  несмотрЯ  на то что их было побольше ста, все равно цирк
казалсЯ  пустым,  огромным  и  плохо  освещенным. ‹юди садились поближе, в
первые  рЯды,  но  Я знал, где нужно сидеть, чтобы как следует рассмотреть
работу, и Я сел подальше, рЯду в десЯтом, немного слева от выхода.
   €рина  поЯвилась,  одетаЯ в  какой-то  будничный серо-коричневый халат,
небрежно накинутый на плечи.  Ћна остановилась у  форганга и  заговорила о
чем-то с  униформистом,  стариком †илкиным,  не знаю,  о чем они говорили,
†илкин смущенно разводил руками и трЯс головой,  видно, в чем-то отказывал
€рине. Ћна отвернулась от него, спокойно и безразлично, и стала глЯдеть на
Њишу  ђаскатова,  который неизвестно почему  с  утра  пораньше нарЯдилсЯ в
черный  вечерний костюм  с  крахмальным воротничком,  при  галстуке и  при
булавке.  ‚олосы его были набриолинены и причесаны туго-натуго,  волосок к
волоску.  Ћни прЯмо-таки сверкали,  и  на левой руке Њишки,  на безымЯнном
пальце,  еще  сильнее  сверкало большое  кольцо,  мужской  обольстительный
перстень.  ѓде этот парень наглЯделсЯ?  ѓде нахваталсЯ этого дешевого шику
производства тысЯча девЯтьсот тринадцатого года? ‚се это раньше называлось
костюмом  в  "салонном жанре"  -  так  полагалось выглЯдеть высококровному
"аристократу цирка" и  "королю воздуха",  но в наше времЯ это выглЯдит уже
смешным и нелепым,  и как Њишка не понимал этого?  € пока Я все это думал,
наш вездесущий †ек в последний раз опустил и проверил трапецию, неподвижно
укрепленную, некачающуюсЯ, так называемую штейн-трапе. Њишка тоже принимал
участие в этой работе.  џ понЯл,  что на этой штейн-трапе €рина длЯ начала
покажет серию обЯзательных длЯ воздушных гимнасток трюков и  только потом,
в  финале,  она пойдет на рекордный трюк и продемонстрирует "гвоздь" своей
работы, знаменитый, поставленный ђаскатовым "номер смертельного риска".
   Њишка  что-то  покрикивал  властным голосом и делал великолепные жесты,
посылал   в   разные  места  униформистов,  и  когда  посылал,  протЯгивал
костлЯвый,  загибающийсЯ кверху палец. €рина все еще стоЯла внизу у входа,
она  курила длинную папиросу. ‹ицо у нее было веселое и светлое, и Я долго
смотрел  на  нее,  все  не мог глаз отвести. „а, это была очень красиваЯ и
очень юнаЯ артистка цирка, артистка от рождениЯ, артистка с головы до ног,
от  узкой  и  тонкой  щиколотки  до  маленькой  изЯщной  головки с синими,
спокойными  и  странно  огромными глазами. „а, это была настоЯщаЯ артистка
цирка  с  прекрасными  сильными  руками,  перебинтованными  у  запЯстий, с
таинственной, пленЯющей сердце улыбкой на розовых, словно очерченных губах
с  благожелательно  приподнЯтыми  уголками.  Ћна долго так стоЯла, и Я все
любовалсЯ  ею, униформисты все еще возились в манеже, и, видно, ей надоела
эта  вознЯ,  она  что-то  сказала  †еку  негромко  и  повелительно,  потом
решительно  сбросила на барьер серо-коричневый будничный свой халат. ‘тали
видны   ее  нескончаемые  эллинские  ноги,  и  гибкаЯ  талиЯ,  и  втЯнутый
мускулистый  живот. Ќа ней надет был черный костюм, плотный и прилегающий,
обтЯгивающий  всю  ее  безупречную  фигуру. Ћна попрыгала немного на одном
месте,  чтобы  восстановить  кровообращение,  дать  ему  хлыста, что ли, и
потом,   остановившись,   повела  вокруг  глазами,  рассматриваЯ  немногих
собравшихсЯ  в  зале. џ смотрел на нее, и мы встретились глазами, и, узнав
менЯ,  она опЯть-таки длЯ разминки побежала ко мне, вверх по ступенькам. џ
задыхалсЯ, глЯдЯ, как она бежит ко мне, и встал ей навстречу.
   - Ѓудете смотреть? - сказала она и протЯнула мне обе руки.
   - „а, - сказал Я, - буду смотреть. €нтересно.
   - џ рада, - сказала она, - посмотрите.
   џ  так  стоЯл,  Я  держал  ее руки, и краснел, как мальчик, и, наверно,
глупо  выглЯдел,  и  она тоже покраснела. Ќе знаю, в чем тут было дело, не
знаю,  что нам почудилось в эту секунду, не знаю, до сих пор не знаю. ‡наю
только, что хорошо это было, но неудобно все-таки, нельзЯ же так стоЯть на
виду у всего цирка, и она отнЯла руки и сказала:
   - Џора.
   џ сказал:
   - „а. €дите. џ смотрю.
   Ћна двинулась было, но Я остановил ее снова.
   - €рина,  -  сказал Я,  - кончитсЯ сезон, и вам, после успеха... успеха
вашего с Њишей аттракциона...
   - Ћй, - сказала она, - надо спешить...
   - Њинуточку...  одну,  -  сказал Я.  -  џ  думаю,  что  наше управление
предложит вам интересное гастрольное турне.  € вам будет нужен антураж.  €
вы  организуете коллектив  вокруг  себЯ.  ’ак  вот,  когда  это  случитсЯ,
возьмите менЯ с собой.  …сли будет нужно,  Я пойду в коверные.  …сли очень
будет нужно, согласен стоЯть в униформе.
   Ћна улыбнулась удивленно.
   - ‚ы? ‚ униформе? Ђ зачем?
   - —тобы защитить вас, - сказал Я. Ќе знаю, почему сказал.
   …й все это показалось смешным, она рассмеЯлась.
   - ЊенЯ не надо защищать, - сказала она, - да и от кого? € потом, у менЯ
есть Њиша.  „а Я и сама сильнаЯ.  џ постою за себЯ!  ‚ы думаете,  Я слабаЯ
женщина? Љак бы не так, сейчас увидите!
   € она побежала вниз,  девушка из ‘парты,  с тонкими щиколотками и узкой
талией,   золотоволосаЯ,   с  синими  глазами,   девушка,   котораЯ  любит
благородного, чудесного человека - Њишу ђаскатова.
   - Ћткрой проход! - крикнул внизу Њишка и картинно показал пальцем.
   “ниформисты отодвинули две дольки барьера под оркестром, получилось как
бы   два  выхода  на  манеж,  один  -  старый  и  привычный,  другой  -  с
противоположной