тлу!
   ‘кука...  одиночество...  вечно  угрожающаЯ  подметальщица...  ’ак  мое
положение  с  каждым  днем  становилось  ужаснее!  Њюнхгаузен  был   тогда
несчастлив, очень несчастлив! ‘удьба схватила менЯ грубой хваткой; Я  стал
жертвой холодной мечтательности; это самое ужасное, что может  быть  между
небом и землей.
   Њной овладело трагическое отчаЯние. џ подумывал о самоубийстве. џ хотел
осилить природу; подобно тому, как иные воздерживаютсЯ от  пищи,  Я  хотел
отнЯть жертву у подметальщицы - надолго - навсегда! €бо Я чувствовал,  что
организм не выдержит, если Я  героически  выполню  свое  намерение.  ’акой
способ покончить с  собой  представлЯлсЯ  мне  благородным  и  чистым,  он
казалсЯ мне новым и неподражаемым.
   џ замкнулсЯ в себе. „ва днЯ отдыхала дверца моего стойла. Џодметальщица
обхаживала менЯ, зловеще выслеживаЯ. "Ћбхаживай, обхаживай, Я  умираю!"  -
думал Я.
   Ќа третий день мингер фан ‘треф приказал позвать шпионку и спросил  ее,
почему Я такой вЯлый и отчего опустил уши. ѓрита сообщила то, что знала.
   -  Џодождем  до  завтра;  может  быть,  он  поправитсЯ,  -  сказал  мой
бесчувственный повелитель, - а если нет, так закатите ему... Ћн  предписал
быстрое  и  верное  средство,  против  которого  было  бы  бессильно  даже
геройство Љатона.
   - ќто уж слишком! - промекал Я одновременно с  грустью  и  с  затаенной
злобой, опускаЯсь на скалу Њалый ѓеликон и прижимаЯ  к  клинкеру  пылающий
лоб. - Ќи жить не могу, ни умереть не дают!
   џ уже видел внутренним оком момент, когда решимость моЯ будет сломлена,
Я видел страшный инструмент в руках ѓриты, а  себЯ  краснеющим  от  стыда,
униженным, снова вверженным в прежние конфликты, от которых моЯ  свободнаЯ
душа уже считала себЯ избавленной.
   “вы, в этот день  мне  предстоЯло  пережить  еще  кое-что  похуже!  Љак
бессильны так называемые великие решениЯ! џ познал на себе эту  горькую  и
унизительную истину!
   ‚ тот день мингер фан ‘треф принимал у себЯ своих соседей  де  €онге  и
фан ’оллЯ. ‚ладельцы  усадеб  ‚ельгелеген,  —удный  ‚ид  и  ”роу  ќлизабет
навещали друг друга по  одному  разу  в  год.  „ни  были  установлены  раз
навсегда, и в другое времЯ эти трое  голландцев  никогда  не  встречались,
хотЯ их виллы отстоЯли друг от друга не более чем на пЯтьсот шагов.  Љогда
они сходились, то хозЯин показывал гостЯм свои приобретениЯ за год  в  той
области, котораЯ была мила его  сердцу.  Њингер  фан  ’олль  больше  всего
дорожил своей  коллекцией  дорогого  фарфора,  мингер  де  €онге  -  своим
естественнонаучным кабинетом, а мингер фан ‘треф - зоологическим садом.
   Ћткушав чаю в павильоне со своими друзьЯми, мой хозЯин повел  гостей  в
зверинец и спросил де €онге, побывавшего в Ћст-€ндии, встречал ли  тот  на
џве зверей моей породы. “же  при  первом  беглом  взглЯде  на  менЯ  глаза
владельца естественноисторического кабинета засверкали и бледное лицо  его
покрылось легким румЯнцем. џ принужден  был  привстать,  мингер  де  €онге
осмотрел менЯ со всех сторон, поднЯл мне лапы,  еще  не  вполне  утерЯвшие
вида человечьих рук, пощупал шерсть, заглЯнул в пасть, потрогал череп.
   Њингер фан  ‘треф  глЯдел  на  это  испытание  со  спокойной  гордостью
счастливого  владельца.  Џосле  многократных  разглЯдываний  и  ощупываний
мингер де €онге вынужден был дать следующее заключение:
   - Ќет, эта порода не встречаетсЯ на  џве.  џ  думал  сначала,  что  это
маленький пЯтнистый олень, который водитсЯ на –ейлоне, но строение  головы
противоречит этому  предположению.  ‚  черепе  есть  что-то  от  обезьЯны,
остальное же тело козлиной породы. ’ут  ничего  не  поделаешь,  приходитсЯ
установить  новое  наименование.  ‚аше  приобретение,  мингер  фан  ‘треф,
которое   представлЯет   величайшую   редкость,   следовало   бы   назвать
козло-мартышкой.
   - џ нашел его, - ответил мингер  фан  ‘треф,  -  на  греческой  горе  в
незабвенный час. ‡евулон,  скажи  ѓертрейде,  чтобы  она  приготовила  нам
третий чай из той воды, которую ты привез в кантинах, разумеетсЯ, если она
не протухла. џ хочу посмотреть, как она подействует на мингера фан ’оллЯ и
мингера де €онге.
   Ћн отправилсЯ с мингером фан  ’оллем  к  гиацинтам,  занимавшим  второе
место в его сердце. Њингер де €онге попросил разрешениЯ посмотреть еще  на
козло-мартышку. Ћставшись со мной один на один, он сказал:
   - ’ы - единственный экземплЯр: не может быть речи о том,  чтобы  мингер
фан ‘треф уступил мне тебЯ; прислуга неподкупна, а посему Я вынужден  тебЯ
украсть.
   Џосле того как он  произнес  эти  недвусмысленные  слова,  вернулсЯ  из
оранжереи мой повелитель со своим вторым приЯтелем.
   - Љак Я вам уже говорил, мингер фан ‘треф, - сказал мингер ’олль, -  на
”роу ќлизабет живет сейчас один  иностранный  художник  и  химик,  который
открыл  особую  смесь  красок,  позволЯющую  воспроизводить   на   фарфоре
подлинную рембрандтовскую полутень. џ хотел поручить ему разрисовать  вазу
в этой новой манере; все  приспособлениЯ  к  обжиганию  и  глазурению  уже
готовы, Я только сомневалсЯ в сюжете, так как Я  предпочел  бы  что-нибудь
совсем новое. Њне очень бы хотелось иметь на вазе  вашу  козло-мартышку  в
полутенЯх, так как ни у кого нет ничего подобного; не окажете  ли  вы  мне
эту добрососедскую услугу и не допустите ли вы моего химика сегоднЯ  ночью
в зверинец. Џусть он при свете фонарЯ сделает  цветной  набросок  с  этого
зверЯ.
   - Ќет, мингер фан ’олль, это невозможно, - возразил  хозЯин.  -  Ќочной
покой ‚ельгелегена не должен быть нарушен ни при каких условиЯх.  Ќо  ведь
ваш химик может и днем срисовать животное в рембрандтовских полутенЯх.
   ѓертрейда прошла в павильон с чайным прибором.
   - Џойдемте, - продолжал мингер фан ‘треф, - Я угощу вас, моих друзей  и
соседей, новым сортом чаЯ.
   "ЋпЯть тебе суждено быть украденным! - подумал Я про себЯ. - Ќеужели ты
столь драгоценен?"
   Њежду  тем  в  павильоне  стало  очень  весело,  но,   разумеетсЯ,   на
голландский манер.
   Џо-видимому,  гиппокренскаЯ  вода  не  потерЯла  своей  силы  за  времЯ
путешествиЯ. Џосле первой же чашки приЯтели встали с мест и заходили  взад
и вперед по комнате. ‚ фантастическом  возбуждении,  не  обращаЯ  вниманиЯ
друг на друга, де €онге пыталсЯ на ходу воспроизвести па из  менуэта,  фан
’олль выводил курьезным фальцетом национальный гимн, а фан ‘треф раздвинул
штору окна, выходившего на канал, и забыл  отметить  на  грифельной  доске
только что проехавший шестой плашкоут.
   ’ри голландских мечтателЯ вместо  одного!  “дивительнаЯ  вода!  „аже  в
расстоЯнии часа от Ђмстердама,  даже  вскипЯченнаЯ  длЯ  чаЯ,  ты  творишь
чудеса!
   ‚скоре эта экзальтациЯ должна была втЯнуть в свой круг  и  менЯ,  героЯ
удивительнейшей биографии,  когда-либо  написанной  на  земле.  ”ан  ’олль
подошел к окну, выходившему к зверинцу, и пролепетал, обращаЯсь вниз:
   - Џосле полуночи  Я  пошлю  химика  с  подобранным  ключом,  чтоб  тебЯ
срисовать. ’ы  должен,  ты  должен  попасть  на  вазу  с  рембрандтовскими
полутенЯми!
   Ћн отступил назад, вместо него поЯвилсЯ в  окне  де  €онге  и  произнес
вполголоса, бросаЯ на менЯ жадные взглЯды:
   - џ прикажу украсть тебЯ еще до полуночи и тотчас же  сделать  из  тебЯ
чучело!
   "—учело?!. Ќет, это переходит за границы  чудовищного!  du  sublime  au
rudicule..." - и Я потерЯл сознание.
   Љогда Я очнулсЯ, перед моей загородкой стоЯл только мингер фан ‘треф, а
рЯдом с ним ‡евулон.
   - ‡евулон, - сказал мой хозЯин, - гости ушли, и теперь  можно  занЯтьсЯ
тем, чего  не  полагаетсЯ  делать  при  чужих.  џ  опЯть  впал  от  чаЯ  в
геликонское настроение. Њне хочетсЯ помочь всему миру. †иво, скажи  ѓрите,
чтобы она тотчас же совершила над неизвестным зверем то, что Я приказал ей
сделать с ним завтра.
   - Џо-видимому, уже ни к чему, - сухо возразил ‡евулон. -  Ћн,  кажетсЯ,
опЯть оживилсЯ; смотрите, как он весело скачет.
   „ействительно, уже было ни к чему! “жаснаЯ перспектива  превратитьсЯ  в
чучело уничтожила одним взмахом все помыслы о самоубийстве, вернула менЯ к
жизни во  всех  отношениЯх  и  возбудила  страстную  жажду  жить.  џ,  как
безумный, прыгал по загону, а голландский дворник называл это  веселостью;
Я  испускал  ужасающие  звуки,  чтобы  оповестить   моего   повелителЯ   о
предстоЯщей потере его драгоценнейшего добра, а слепцы над этим смеЯлись!
   Ћни ушли, стало  темно,  ‡евулон  запер  ворота.  "Ќесчастный,  поставь
самострелы и капканы  на  стены,  через  которые  полезут  наемные  убийцы
мингера де €онге! Ђ через ворота  проникнет  в  худшем  случае  безобидный
химикус,  чтобы   при   свете   своего   безвредного   фонарЯ   нарисовать
рембрандтовскими полутенЯми вашу бедную, маленькую козло-мартышку! - рыдал
Я. - Љак опечалитсЯ художник, найдЯ вместо модели пустое место! ѓоре тебе,
‚ельгелеген, когда ты завтра проснешьсЯ и сокровище твое  будет  похищено!
Џлачь, плачь, ”роу ќлизабет, твоЯ ваза так и останетсЯ неразрисованной!
   Џочему бы химику не прийти раньше полуночи, а бандитам де  €онге  после
полуночи? ’огда бы химик еще рисовал при свете фонарЯ,  что  отпугнуло  бы
банду, и Я по крайней мере выиграл бы одну ночь. Ћ, случай, случай, пьЯный
игрок! ЃезумнаЯ загадка бытиЯ, ЯростнаЯ смесь  хаотических  сплетений!  Ћ,
отец, отец, где ты? ‘пеши сюда спасти столь солоно пришедшегосЯ тебе клопа
от самого ужасного, от последней крайности! „обрый папа, ты любознателен и
много путешествуешь; быть  может,  ты  когда-нибудь  посетишь  кунсткамеру
мингера де €онге, и что это будет за минута, когда ты увидишь своего  сына
между чучелами выдры и сибирской белки! ‚прочем, Я забыл, кто Я теперь;  Я
брежу, - ведь ты менЯ даже не узнаешь!
   ‘тать  чучелом!  Ћт  одной  мысли  закипает  мозг  и   лопаютсЯ   жилы!
ЏревратитьсЯ в шкуру и паклю! ѓлупо и тупо смотреть стеклЯнными глазами  и
вечно чувствовать  проволоку  в  спине  и  ногах  в  качестве  единственно
жизненного стержнЯ! ‚идеть вокруг себЯ одни только чучела  и  пользоватьсЯ
каким-то сухим бессмертием, созданным камфарой и спиковым маслом!"
   ‚ таких печальных размышлениЯх прошла часть той знаменательной  в  моей
жизни ночи. Џри этом острый страх, по-видимому, повлиЯл на мое тело; когда
Я, переживаЯ эти горести, по-человечески хотел ударить себЯ по лбу, Я смог
осуществить это передними лапами; когда Я пыталсЯ рвать  на  себе  волосы,
они выпадали; кроме  того,  на  моей  морде  происходила  полнаЯ  перемена
декорации и перетасовка пасти, носа и глаз, так что кости хрустели.  Ќо  Я
не  обращал  на  это  вниманиЯ,  охваченный  страхом  перед   перспективой
превратитьсЯ в чучело.
   Ћколо полуночи - за стеной шорох,  карабкание,  сбрасывание  веревочной
лестницы. Љакой-то субъект спускаетсЯ вниз,  осторожно  пробираетсЯ  между
бобром и черепахой. џ безмолвно сижу (ибо  Я  уже  опЯть  могу  сидеть)  и
вырываю остатки меха; его грубаЯ лапа хватает менЯ - и  айда  через  стену
вместе со мной! џ вишу у него в руках и трепещу всем телом.
   - Љакого черта! —то это Я такое схватил? ‚едь это же не...  -  бормочет
он, сделав несколько шагов вдоль канала по направлению  к  усадьбе  —удный
‚ид.
   Ќо не успел он договорить, как ему навстречу бросаетсЯ человек,  кричит
голосом, порожденным самой добродетелью:
   - ‘той, вор, Я видел, как ты перелез через стену! - и нападает на  него
со шпагой в руках. ‚ор  бросает  менЯ  -  ибо  грех  лишен  мужества  -  и
пускаетсЯ бежать. џ падаю в канал, мой бесценный  спаситель,  все  еще  со
шпагой в руке, бросаетсЯ за мной и вылавливает менЯ оттуда.
   - Љак! ѓолый ребенок? - восклицает он и несет дитЯ, у  которого  голова
закружилась от всех этих перипетий, к фонарю, горЯщему в ста шагах от того
места.
   Џри свете этого фонарЯ Я смотрю в лицо спасителю и... кто  поймет,  кто
поверит, кто  расскажет,  что  Я  испытываю?  ќто...  мой  отец,  мой  так
называемый отец!
   ђадость производит то, чего не могли достигнуть ни страх, ни  горе.  Љо
мне возвращаетсЯ дар речи, и Я восклицаю, правда еще слегка мекаЯ, но  все
же вполне вразумительно:
   - Ћтец! Ћтец! џ твое дитЯ!
   ЋбливаЯсь горючими слезами, Я прижимаюсь к его груди; он  узнает  менЯ,
как Я его узнал, и - молчите, губы! Џадай, занавес, над  этой  неописуемой
сценой!
   Ќе говорЯ ни слова от умилениЯ, сует он менЯ снова в свой левый карман.
џ узнаю его натуру. ‚се милые воспоминаниЯ опЯть всплывают передо  мной  в
этом кармане; там имеетсЯ остаток завтрака, Я пытаюсь его  съесть,  и  это
мне  удаетсЯ:  Я  снова  могу  есть  хлеб  и  колбасу!  џ  опЯть  человек,
образованное дитЯ образованных родителей! Ќо как это случилось?
   Ћтец несет менЯ в усадьбу ”роу ќлизабет. ќто он  -  тот  добрый  химик,
который остановилсЯ у мингера фан ’оллЯ, который должен был прийти ко  мне
с отмычкой, которому было поручено срисовать менЯ после полуночи при свете
фонарЯ; но, влекомый необъЯснимым беспокойством (ибо в нем бурно  забилось
сердце отца), он собралсЯ еще до полуночи, захватил с собой шпагу, так как
приключение все же было свЯзано с некоторой опасностью,  и  таким  образом
сделалсЯ у канала свидетелем моего похищениЯ.
   Ќе могу уже точно припомнить, как Я сумел понЯть первые объЯснениЯ этой
удивительной истории. Ћтец бормотал что-то в  карман,  Я  бормотал  ему  в
ответ   из   кармана,   -   словом,   мы   объЯснЯлись   друг   с   другом
нечленораздельными звуками.
   - Џочему, отец, ты не поднЯл шума, когда  увидал,  как  вор  перелезает
через стену? - спросил Я, когда мы слегка успокоились.
   - Ћ, сын мой, когда дело идет о спасении  человека,  то  случаютсЯ  еще
более невероЯтные вещи, чем то, что Я дал вору войти и выйти.  ’олько  при
таких невероЯтных обстоЯтельствах  ты  и  мог  быть  спасен;  потому  что,
подними Я шум, проснулась бы всЯ усадьба ‚ельгелеген, ворота оказались  бы
под надзором, Я бы тебЯ никогда не увидел, и ты осталсЯ бы в руках мингера
фан ‘трефа.
   џ вполне удовлетворилсЯ этим ответом.
   ‚едЯ такие и подобные разговоры,  мы  прибыли  в  ”роу  ќлизабет,  отец
дернул звонок и разбудил привратника, который отпер ему комнату.
   Џри свете восковых свечей и алебастровых ламп мы  впервые  обнЯлись  на
свободе.
   - Љак Я выглЯжу, отец? - было моим первым вопросом.
   - Ћтвратительно, сын мой, - ответил отец. - ’вое  лицо  в  удивительном
беспорЯдке, можно подумать, что  нос,  рот  и  глаза  напились  допьЯна  и
проснулись не на своих местах. Џрежде  всего  следует  окарнать  уши,  они
слишком пышно растут к небу; на конечностЯх у тебЯ излишние клочки  волос,
и голос  какой-то  грохочущий,  точно  ты  был  в  учении  у  трубача.  ’ы
напоминаешь  мне  беспорЯдочно  разбросанную  библиотеку   или   гардероб;
отдельные  составные  части  твоей  персоны  имеютсЯ,  не  хватает  только
гармонии.
   - ќто пустЯки, отец, - сказал Я, подойдЯ к зеркалу и увидев в нем  себЯ
более или менее похожим на человека.
   Ћн горел нетерпением узнать мои приключениЯ. џ рассказал их ему в самых
общих чертах. Ћн думал, что мне это приснилось.
   - ‚зглЯни на менЯ, - воскликнул Я, - и тогда скажи,  был  ли  это  сон?
‘амым большим чудом было последнее, - заключил Я свое сообщение. - …сли  в
нас сохранЯетсЯ хоть одна искорка человеческого и если  при  этом  из  нас
собираютсЯ  сделать  чучело,  то  искорка  эта  разгораетсЯ,   и   человек
реставрирует себЯ изнутри. ‚  глубинах  страха,  ужаса,  отчаЯниЯ  Я,  так
сказать, вторично родил из себЯ человека и путем душевной  борьбы  сбросил
звериные покровы.
   - Ќу, а теперь облачись в приличные покровы! - воскликнул отец, подошел
к комоду и извлек оттуда белые шаровары, красный колет, маленькую жестЯную
саблю и тюрбан.
   Ѓоже милостивый! ќто была ЯнычарскаЯ кадетскаЯ форма.
   - ѓде ты ее нашел? - спросил Я.
   - ‚ греческих горах, по которым Я  рыскал  в  отчаЯнии,  как  –ерера  в
поисках Џрозерпины, - ответил он. - џ нашел их на склоне  утеса  и  решил,
что тебЯ съел хищный зверь.
   - Ќо почему ты так думал, отец, ведь на одежде не было следов крови?
   - ђазве зверь не мог выесть тебЯ  из  брюк?  -  ответил  он,  несколько
недовольный моими критическими сомнениЯми.
   ‡атем он рассказал мне свою историю. Ћна была  проста.  ‚  отчаЯнии  от
моего исчезновениЯ и потерЯв всЯкую надежду менЯ найти, он  еще  усерднее,
чем раньше, отдалсЯ своим химическим и физическим занЯтиЯм  и  тут,  между
прочим, открыл и тот секрет изготовлениЯ красок, который  привлек  к  нему
интерес голландца фан ’оллЯ. Џечаль не позволила ему ужитьсЯ на родине, он
блуждал по странам …вропы, - мрачный, истерзанный художник. Џо  дороге  он
встретил много коллег. ‘удьба свела  нас  благодарЯ  самому  удивительному
сцеплению обстоЯтельств. Ћн вышел ночью, чтобы зарисовать козла,  а  обрел
сына.
   Њы покинули ”роу ќлизабет еще до рассвета, так как  отец  понимал,  что
роль его в этой усадьбе кончилась,  поскольку  он  не  мог  выполнить  длЯ
владельца заказанного рисунка. Њы  воспользовались  первым  плашкоутом  на
Ђмстердам, а там первой возможностью добратьсЯ  до  Ѓоденвердера.  Џока  Я
сидел в колЯске, или, точнее, по-прежнему в кармане, мне пришла  тЯгостнаЯ
мысль о г-же фон Њюнхгаузен, супруге моего родителЯ. џ  сообщил  ему  свои
опасениЯ и добавил:
   - Ќе случитсЯ ли с нами то же, что с мингером фан ‘трефом у  ворот  его
виллы, и не отправЯт ли нас во вторичное путешествие?
   - Ќет, сын мой, - ответил  он,  -  эта  славнаЯ  женщина  умерла  шесть
месЯцев тому назад; Я похоронил ее и долго оплакивал.
   џ тоже почтил ее памЯть несколькими посмертными слезами.
   ‚ Ѓоденвердере отец всецело посвЯтил себЯ моему воспитанию.  •отЯ,  как
Явствует из этого рассказа, Я  уже  в  раннем  младенчестве  говорил,  как
книга, тем не менее в моих познаниЯх  не  было  свЯзности;  эту  свЯзность
предполагалось теперь выработать. Џервоначально мы думали о том  -  ибо  Я
тоже принимал участие в выработке плана моего воспитаниЯ, - чтобы  сделать
из менЯ взрослого мужа по системе ‹оринзера (*86) при помощи одних  только
домашних  и  хозЯйственных  познаний,  без  греческого  и  латыни;  однако
возникло опасение, что Я при этом методе впаду в прежнее  состоЯние  и  не
довоспитаюсь даже до козла, а разве только до барана. Џоэтому мы  оставили
‹оринзера в покое и мое образование пошло по тому пути, который Я описал в
одном из предыдущих рассказов.
   Њы еще часто возвращались к подробностЯм моего приключениЯ.
   - ‘кажи мне, сын мой, какое историческое поучение выводишь ты  из  этих
невероЯтных происшествий? - спросил менЯ однажды родитель.
   -  Ћтец,   эта   историЯ   выше   всЯких   поучений,   -   ответствовал
Њюнхгаузен-дитЯ. - Ќо если тебе непременно хочетсЯ извлечь из нее  мораль,
то это та простаЯ истина, котораЯ известна каждому студенту, а именно  что
сын должен всегда рассчитывать на карман отца.
   ’ут  старый   барон   сделал   последнюю   попытку   остановить   поток
мюнхгаузеновских воспоминаний, но силы его были надломлены. “  Њюнхгаузена
опЯть хватило настойчивости духа ему противостоЯть, ибо не успел  владелец
замка раскрыть рот, как г-н фон Њюнхгаузен  развернул  вторую  рукопись  и
начал читать историю "Ћ духах внутри и вокруг ‚ейнсберга".
   Љогда он дочитал и ее, старый барон, обессиленный напрЯжением последних
суток и вздорными рассказами своего гостЯ, спал крепким и  здоровым  сном.
Ѓарон  Њюнхгаузен  остановилсЯ  торжествующе  возле   кресла   спЯщего   и
воскликнул приглушенным голосом:
   -  Ќаконец-то  Я  тебЯ  доконал,   старый   полуночник   и   нарушитель
общественного  спокойствиЯ!  ‚прочем,  -  продолжал  он  серьезно,  -  мое
пребывание в замке становитсЯ рискованным. ’еоретически можно рассказывать
людЯм сколько угодно таких вещей, которые чернь называет враками, но  горе
тому, кто втемЯшит им в  голову  что-нибудь  такое,  за  что  уцепитсЯ  их
эгоизм. Ћни уверуют в это, уверуют, и вот - ученики  уже  загонЯют  своего
учителЯ в тупик! Ѓоюсь, не допустил ли Я ошибки,  лЯпнув  про  Ђкционерное
общество  по  сгущению  воздуха;   эта   ошибка   может   оказатьсЯ   хуже
преступлениЯ.


        „…‘џ’Ђџ ѓ‹Ђ‚Ђ
   <b>Ћбщество замка ник-нак-нур начинает разлагатьсЯ на свои элементы</b>

   ‚  течение  всего  днЯ,  когда  старый  барон  без  устали   гонЯл   по
окрестностЯм, а барышнЯ испытывала  недомогание,  учитель  пилил  и  рубил
дрова. Ќа следующее утро письмоносец спозаранку поднЯл его  с  соломенного
ложа и вручил ответ от члена училищного совета  г-на  ’омазиуса,  которому
учитель очень обрадовалсЯ. Ћн тотчас же  накинул  свою  пелерину,  очистил
беседку от всех следов жильЯ и привел в порЯдок имевшуюсЯ там мебель, т.е.
придвинул стол к стене и подсунул под него скамейку; после этого он не без
труда и напрЯжениЯ мысли начертал на стене следующие строки:
   "џ, •ристофор Ђгезель, некогда учитель в ѓеккельпфифельсберге, пробыл в
сем месте девЯть месЯцев в тЯжелой болезни, причина коей  была  непонЯтнаЯ
грамматика. Џосле того как  всемилостивый  господь  вернул  мне  здоровье,
покидаю Я с благодарностью и надеждой на  будущее  сие  место,  в  коем  Я
пережил много счастливых часов.

   Љакое райское блаженство
   ђассудок снова обрести!
   ‘ие свЯтое совершенство
   Ћт бредней может нас спасти.
   •рани свой ум, и будешь ты,
   Љак гость с небесной высоты".

   Џосле этого свиданиЯ с Њузой учитель направилсЯ в парк,  где  над  всем
одичанием и запустением сиЯло безоблачное небо; он  бросил  благодарный  и
прощальный взглЯд на необстриженные тисы, на ѓениЯ ЊолчаниЯ, на  флейтиста
без флейты и дельфина без фонтана и пошел в замок, чтобы сообщить  хозЯину
о своем решении.
   “  старого  барона  еще  болела  голова  от  фантастических   рассказов
Њюнхгаузена. —тобы отделатьсЯ от  этих  химер,  он  отказалсЯ  от  обычной
утренней прогулки по парку и, встав с постели, прЯмо направилсЯ в судебную
комнату. ’ам, сидЯ за столом, он смог собрать свои мысли.
   Џоставив локоть на стол и подперев рукой голову, он сказал:
   - Ћтлично вижу, куда это клонитсЯ. Ћн раскаиваетсЯ, что в  неосторожный
момент выдал тайну сгущениЯ воздуха и хочет теперь увильнуть от  менЯ  при
помощи бессмысленнейших побасенок.  Ќет,  мой  умный  друг,  это  тебе  не
удастсЯ! џ знаю, к счастью, твое слабое место  и  в  соответствии  с  этим
построил план действий. Њежду друзьЯми должна царить откровенность; Я буду
поступать согласно этому принципу и постараюсь проникнуть  в  твои  тайны,
неудержимый анекдотист!  ЌепонЯтно,  откуда  он  берет  весь  этот  вздор,
вероЯтно, он вел странную жизнь; между прочим, мне мерещитсЯ,  что  Я  уже
где-то его видел, не знаю только где?
   “читель поднЯлсЯ на  чердак,  почтительно  пожелал  своему  покровителю
доброго утра и без всЯких предисловий попросил у него какой-нибудь  старый
поношенный сюртук. Ѓарон с удивлением спросил, почему  сюртук  понадобилсЯ
ему именно теперь, когда он  столько  времени  довольствовалсЯ  коричневой
пелериной; на это учитель ответил, что в уединении ему достаточно  было  и
пелерины, но что теперь это одеЯние ему больше не  подходит,  так  как  он
собираетсЯ принЯть участие в общественной жизни, где признают одни  только
сюртуки.
   - ‚чера, - продолжал он, вынимаЯ письмо, - Я написал своему  уважаемому
начальнику, члену училищного совета г-ну ’омазиусу, изложив ему откровенно
мое  прежнее  и  теперешнее  душевное  состоЯние;  Я  просил   его   снова
предоставить мне должность учителЯ, так как  Я  вполне  способен  занимать
таковую, но не в селе, где введена эта ужаснаЯ  грамматика,  а  где-нибудь
далеко в горах, куда этот бич божий еще не проник.
   Ќа это мой почтенный начальник ответил с обратной почтой, что  если  он
при личном свидании убедитсЯ в правдивости моих  утверждений,  то  Я  могу
тотчас же вернутьсЯ в ѓаккельпфифельсберг, так как  недавно  пришлось  там
сместить моего  преемника,  тоже  не  сумевшего  справитьсЯ  с  означенной
грамматикой; он, правда, не сделалсЯ жертвой собственного воображениЯ,  но
от огорчениЯ и беспокойства предалсЯ пьЯнству и недопустимому  распутству.
Ќе к чему  мне  также  опасатьсЯ  грамматики,  ибо  таковаЯ  отменена  при
новейшем изменении учебного плана. Џоэтому,  глубокочтимый  благодетель  и
покровитель, Я  ЯвилсЯ  сюда,  чтобы  поблагодарить  вас  самым  искренним
образом за проЯвленное ко мне великодушие, попросить у вас  об  упомЯнутом
последнем даре и почтительно откланЯтьсЯ, надеюсь, не навеки.
   ‘тарый барон прониксЯ изумлением с головы до пЯт.
   - ђазве, г-н Ђгезилай, вы...
   - ‚ полном уме, г-н барон, - прервал его выздоровевший  учитель.  -  Ќо
настоЯтельно прошу вас называть менЯ отныне Ђгезелем, ибо Ђгезель  Я  был,
Ђгезель Я семь и Ђгезелем Я буду присно и вовеки.
   - Ќевозможно выдержать! - воскликнул старый барон и  в  сердцах  ударил
кулаком по судейскому столу. - ‚чера  Њюнхгаузен  врет  мне,  что  он  был
козлом и с отчаЯниЯ снова сделалсЯ человеком, а сегоднЯ в действительности
и воочию Я вижу, как  сумасшедший  стал  нормальным.  Ќи  на  кого  нельзЯ
положитьсЯ и самому можно спЯтить, если не иметь столько дел в голове.
   - Њне очень жаль, что Я огорчил  своего  благодетелЯ,  -  мЯгко  сказал
учитель. - ќто, с вашей точки зрениЯ,  неприЯтное  происшествие  произошло
вполне естественно, и все высокочтимые обитатели  замка  принимали  в  нем
участие.
   - —то? …стественно?.. Ќехорошо, учитель, повторЯю Я вам. Џочему  вы  не
могли остатьсЯ тем, чем вы были? ‡ачем вы теперь убегаете? Њы  жили  здесь
так согласно, привыкли друг к другу, поддерживали один другого,  а  теперь
эта прекраснаЯ цепь разорвана.
   - …динственное, что омрачает мою радость по поводу восстановлениЯ моего
"Я", - это необходимость вас покинуть, - ответил учитель. - ‚аша  милость,
Я неповинен в том, что обрел рассудок. ’ому виною отсутствие признаниЯ  со
стороны окружающих. Ќикто из вас менЯ не признавал.
   ‘ первого момента, как Я имел честь  ЯвитьсЯ  к  вам,  Я  не  нашел  ни
сочувствиЯ, ни возражениЯ ни с вашей стороны, ни со стороны  баронессы  по
поводу моей идеи о спартанском происхождении и образе жизни, но ко мне и к
моей причуде отнеслись, как к чему-то безвредному и недостойному вниманиЯ.
ќта холодность выросла в обидное равнодушие, когда барон  фон  Њюнхгаузен,
да благословит его господь, стал гостем замка ник-нак-нур. ‚  то  времЯ
как он потакал чувствительности баронессы, то превозносил, то задевал ваши
тайносоветнические  убеждениЯ  и  вы  оба  обменивались   с   ним   своими
необыкновенными мыслЯми, никто не обращал  вниманиЯ  на  фантазии  бедного
сельского учителЯ...
   - ‚ы позволЯете себе оскорблЯть менЯ, учитель! - крикнул старый  барон.
- €з ваших слов следует, будто Я сам...
   - Ќе толкуйте этого превратно, благодетель, - прервал его тот.  -  џзык
со  своими  капризами  рождает  иногда  такие  лукавые  обороты,   которые
говорЯщий никак не мог иметь в виду. €з моих слов ничего не следует;  моим
единственным намерением было открытьсЯ вам. Ќе встретив  ни  сочувствующей
похвалы,  ни  закалЯющего  противоречиЯ,  цветок  моего  безумиЯ   (говорЯ
образно) был лишен оплодотворЯющего дождЯ и бури, которые укреплЯют  корни
в земле. Џоэтому он должен был постепенно увЯнуть,  засохнуть  и  умереть.
ќто давно во мне назревало; если бы вы не считали ниже своего  достоинства
понаблюдать за мной поближе, вы бы заметили, что Я давно стал  молчалив  и
задумчив. џ чувствовал, как с каждым днем бледнеет  и  обесцвечиваетсЯ  во
мне спартанскаЯ идеЯ.  Ћткровенное  заЯвление  барона  фон  Њюнхгаузена  в
прошлую ночь окончательно доконало  ее,  и  с  тех  пор  Я  стал  сельским
учителем Ђгезелем, немцем низкого происхождениЯ.
   ‚сЯкий человек, благодетель, нуждаетсЯ в признании. Ѓез него - проЯвись
оно даже в самых бешеных нападках - величайший герой и возвышеннейший поэт
перестают  быть  героем  и  поэтом.  Ќехорошо,  когда   равнодушные   люди
предоставлЯют такого страдальца его собственному сознанию, так как  именно
самые лучшие и способные души постоЯнно  сомневаютсЯ  в  себе  и  держатсЯ
такого  высокого  мнениЯ  о  других,  что  их  оценку  считают  длЯ   себЯ
приговором. Њертвое равнодушие окружающих может погубить любые качества.
   € безумец, г-н барон, нуждаетсЯ в признании, длЯ  того  чтобы  остатьсЯ
безумцем. ‹ибо надо его свЯзать и надеть  на  него  смирительную  рубашку,
либо обращатьсЯ с ним в духе его безумиЯ. Ђ если его  не  трогать,  то  он
скоро обретет разум, хочет ли он того или нет.
   - “читель, вы высказали великую мысль! - воскликнул старый барон.  -  ‚
таком случае всЯкое сумасшествие...
   - ...Ѓыло бы быстро излечено, может быть, совсем уничтожено  на  земле,
если бы никто не обращал на него вниманиЯ, - сказал учитель. -  ќта  мысль
не только касаетсЯ  частной  жизни,  но  достойна  того,  чтобы  кнЯзьЯ  и
правители  взвесили  ее  как  следует.  ум  и  крик,  поднимаемый  вокруг
абсурдных идей и поступков, возникает большей частью не из-за отвращениЯ к
ним, а потому что в каждом человеке сидит безумец,  которого  он  ощущает,
любит и хочет оберечь.
   Ћн устраивает такой тарарам вокруг безумиЯ своего ближнего или,  точнее
говорЯ, посвЯщает ему так много вниманиЯ, потому что думает про себЯ: "Љак
ты хочешь, чтобы с тобой поступали, так и сам поступай с другими".
   ‘тарый барон опЯть подивилсЯ мудрости учителЯ, котораЯ не покинула  его
и теперь, после того как к нему вернулсЯ обыкновенный человеческий  разум.
Љогда владелец замка высказал нечто в этом роде, то учитель  заметил,  что
это глубокомыслие,  которое  ему  во  всЯком  случае  не  очень  пристало,
вероЯтно, ЯвлЯетсЯ остатком его прежнего состоЯниЯ,  но  что  он  надеетсЯ
освободитьсЯ и от него и сделатьсЯ обыкновенным человеком в полном  смысле
этого слова.
   ‚ладелец замка, убедившись, что его гость серьезно решил  расстатьсЯ  с
ним, позволил ему выбрать необходимое среди поношенного платьЯ,  висевшего
на колышках в судебной комнате. “читель долго был в нерешительности, взЯть
ли ему коричневый фрак или  фиолетовую  бекешу  с  бархатной  выпушкой,  и
наконец остановилсЯ на бекеше, потому что она лучше выдерживает дождь, чем
фрак.
   ‚ ту минуту, когда он снимал ее с колышка, в судебную комнату  вошел  с
испуганным видом Љарл Ѓуттерфогель.
   - ‚аша милость, - сказал он, - прохожу Я сейчас по комнате, что налево,
где вы храните фамильные документы, и вижу: стена,  что  против  фронтона,
дала большущую трещину, а потому, верно, фронтоннаЯ стена еще поддалась и,
пожалуй, уже начала захватывать крышу.
   - Ћтлично, - возразил старый барон. - џ бы хотел,  чтобы  только  часть
дома рухнула, не  подвергаЯ  никого  из  нас  опасности,  ибо  тогда  твой
господин принужден был бы взЯтьсЯ за дело и предварительно позаботитьсЯ  о
ремонте замка.
   - Ќо пока что Я не прочь выбратьсЯ отсюда, - сказал слуга, -  и  пришел
просить у вашей милости разрешениЯ занЯть жилье, что на горке, так как г-н
учитель его покидает; было бы жаль, если бы такаЯ приЯтнаЯ летнЯЯ квартира
пустовала, а моЯ теперешнЯЯ дыра находитсЯ как раз у треснувшей стены,  и,
кроме того, Я люблю свежий воздух и зелень и не прочь побыть сам с  собой,
да и их милости, баронессе, удобнее там со мной без помехи  разговаривать;
и если человеку негде спокойно поесть свою колбасу, то весь  домашний  уют
летит к черту, а к тому же ваша милость устроили  здесь  наверху  судебную
комнату и...
   - ‡амолчи, замолчи! - крикнул старый барон. -  Џричины  растут  у  тебЯ
точно ежевика, как говоритсЯ в  одной  английской  комедии;  достаточно  и
половины того, что ты наговорил. ’ы трус и, как все люди простого  званиЯ,
думаешь только о своей драгоценной жизни. Ђ Я-то разве  не  сплю  рЯдом  с
перегнившей стеной? ‚прочем, переезжай туда; мне  даже  приЯтно,  что  там
будет жить кто-нибудь, кто так или иначе принадлежит  к  нашему  дому:  ты
будешь служить возмещением за потерю учителЯ.
   Џоследний собралсЯ уходить. ‘тарый барон  не  без  умилениЯ  подал  ему
руку, которую тот облобызал со слезами благодарности.
   - „а вознаградит вас господь за все добро, которое вы  мне  сделали!  -
воскликнул он. - „а благословит он ваши дни и ниспошлет успех  всем  вашим
намерениЯм!
   - “читель, - сказал старик и торжественно положил ему руку на плечо.  -
…сли зрело подумать, то вы уходите в подходЯщий момент. Љрупные перемены в
жизненных  обстоЯтельствах  действуют   всегда   разрушающе   на   прежние
отношениЯ. ‡амку предстоит стать ареной серьезных начинаний, с которыми вы
бы не ужились и среди которых чувствовали бы себЯ неуютно.
   Њежду нами (не говорите только  никому!),  Я  больше  не  очень  дорожу
званием тайного советника. ‡наете ли  вы,  что  такое  воздух?  …сли  ваше
школьное здание обветшает, то скажите мне об этом откровенно;  вам  пойдут
навстречу и дадут материал по себестоимости. ЌевероЯтно то, что  мы  здесь
затеваем, и все-таки это правда, ибо кавалер заверил в этом кавалера, и из
нечистот делают теперь свет, а из того, что выливалось на помойку,  сахар.
…ще одно: ваша дорога идет мимо Ћбергофа, спросите там, не  знают  ли  они
чего-нибудь про ‹избет: она хотела  переговорить  со  ‘таршиной.  џ  очень
скучаю по девочке, в особенности теперь, когда  Я  могу  порадовать  ее  и
обещать ей, что обеспечу ее будущее.


        —Ђ‘’њ —…’‚…ђ’Ђџ. „“•€ ‚Ќ“’ђ€ € ‚ЋЉђ“ѓ ‚…‰Ќ‘Ѓ…ђѓЂ


        Џ…ђ‚Ђџ ѓ‹Ђ‚Ђ
   <b>ЃогадельнЯ св.ћлиЯ и две старухи (*87)</b>

   Џриехав в ‚юрцбург,  Я  тотчас  же  направилсЯ  в  богадельню  св.ћлиЯ.
‚еликолепное здание, чистота и тишина обширных дворов, коридоров и  залов,
довольный  вид  стариков  и  выздоравливающих,  гревшихсЯ  на  солнышке  в
приветливом саду, - все это произвело на  менЯ  благотворное  впечатление.
ЊенЯ провели в погреб, где Я оценил деЯтельное человеколюбие  ћлиЯ  ќхтера
фон Њеспельброна  (*88),  выпив  в  его  памЯть  бутылку  лейстенского  из
собственных виноградников богадельни. џ сделалсЯ  разговорчивым,  ключник,
помогавший мне пить, - тоже; слово за слово завЯзалсЯ разговор, и Я сказал
ему:
   - ‡десь так приЯтно, что, право, хочетсЯ  быть  стариком  или  больным,
чтобы остатьсЯ у вас.
   - „а, недурно  живетсЯ  в  богадельне  св.ћлиЯ,  -  благодушно  ответил
ключник и погладил себЯ по животу.  -  “  нас  лучшие  запасы,  и  всЯкий,
нуждающийсЯ длЯ своего здоровьЯ в тЯжелом,  огненном  вине,  получает  его
бесплатно, даже если бутылка стоит пЯть или  шесть  гульденов.  Ќо  обычно
каждому мужчине и каждой женщине  отпускаетсЯ  ежедневно  кружка  местного
вина, а также хлеб, мЯсо и овощи, сколько сможет осилить.
   Џоэтому, попав сюда в пансионеры, люди становЯтсЯ здоровыми, спокойными
и веселыми, как бы больны и раздражительны они ни были до  этого.  ‘сор  и
дрЯзг у нас почти не бывает, и неслыханно, чтобы  кто-либо  из  богадельни
захотел вернутьсЯ в мир, за исключением одного случаЯ,  о  котором  еще  и
сейчас говорЯт, хотЯ тому немало лет.
   џ осведомилсЯ об этом неслыханном случае и узнал, что как-то давно  две
старухи, которые постоЯнно торчали вместе, болтали и шушукались, удрали из
богадельни и с тех пор не были разысканы. Ќикаких трупов ни в Њайне, ни  в
’аубере, ни дальше в Љохере в то времЯ найдено не было; на  родине  старух
тоже не оказалось, и все поиски остались тщетными;  в  богадельне  решили,
что их землЯ проглотила. џ спросил,  было  ли  в  этих  старухах  что-либо
необычайное; на это ключник ответил отрицательно и добавил, что  это  были
две самые обыкновенные старые бабы.
   ’ем не менее событие имело в этом  кругу  такой  вес  и  значение,  что
подлекарь и надзиратель, зашедшие в  погреб  во  времЯ  нашего  разговора,
узнав о его предмете, тоже высказались по этому поводу. Њне пришлось таким
образом  еще  дважды  выслушать  историю  о  двух  убежавших  старухах   с
различными дополнительными подробностЯми, которые были известны  подлекарю
и надзирателю. ’ак, последний рассказал, что шушуканье и  болтовнЯ  матери
“рсулы  и  матери  Ѓеты  вертелись  исключительно  вокруг  всЯких   бабьих
россказней, в которых они были неисчерпаемы.
   ‚ рассеЯнности Я раскрыл книгу, лежавшую на столе, и увидел  знаменитую
"џсновидицу из Џрефорста" (*89).
   џ чрезвычайно удивилсЯ, так как заметил это же произведение  и  в  двух
других помещениЯх богадельни.
   - ќге, - сказал Я помощнику, - вы тоже занимаетесь здесь этими  вещами?
ќто менЯ радует; мы могли бы в таком случае  вечерком,  когда  вы  кончите
дела, поболтать об этом часок-другой в харчевне, как два специалиста, если
вы сделаете мне честь быть моим  гостем.  џ  наполовину  доктор;  но  (бог
ведает, как это случилось) у менЯ что-то не  клеилось  с  рецептами,  и  Я
перешел на тайные, свЯщенные и мистические средства, чтобы по  возможности
вызвать проникновение высшего мира в наш мир. Џарочка  мерцаний,  немножко
сферической музыки или  необъЯснимый  выстрел  мне  иногда  удавались,  не
говорЯ уже о мелочах, вроде того, чтобы читать письма  пупком  или  видеть
сквозь толстые доски.
   Ќо до подлинно больших дел, до настоЯщих свЯзанных  Явлений  срединного
царства Я не дошел,  и  потому  Я  хотел  направитьсЯ  теперь  к  истинным
мастерам, а именно в ‚ейнсберг, чтобы постигнуть самую суть.
   Њне было бы особенно приЯтно, если бы Я еще  по  дороге,  в  ‚юрцбурге,
встретил человека, от которого Я мог бы ожидать разъЯснениЯ и  поучениЯ  в
этой трудной области.
   - ‚ы ошиблись во мне, сударь, - ответил подлекарь. - џ не занимаюсь  ни
духами,  ни  Ясновидением.  Љогда  целый  день  возишьсЯ   с   острыми   и
хроническими болезнЯми, вполне  конкретными  страданиЯми,  вроде  подагры,
чахотки, хлороза, то не находишь времени ни длЯ высшего, ни длЯ срединного
царства; Я должен также сказать, что первое из них никогда не проникало  в
нашу больницу и что мы вполне удовлетворЯемсЯ  хиной,  исландским  Ягелем,
ртутью  и  подобными  лекарствами.  —то  касаетсЯ  нескольких  экземплЯров
"џсновидицы",  которые  вас,  вероЯтно,  удивили  при   посещении   нашего
заведениЯ,  то  происхождение  их  довольно  странное.  Ђ  именно  в  один
прекрасный день в  богадельню  была  прислана  целаЯ  дюжина  таковых  без
всЯкого сопроводительного письма, и мы не могли никоим образом установить,
кто сделал нам этот странный подарок - Я говорю  подарок,  так  как  никто
никогда не потребовал от  нас  платы.  Љакой-то  неизвестный  сунул  пакет
привратнику в руки и исчез.
   ’ут без всЯкой задней мысли у менЯ вырвалсЯ нелепый вопрос:
   - Ѓыли ли еще в богадельне столь любезные  вам  старухи,  когда  аноним
вручил вам это произведение?
   Љлючник,  подлекарь  и  надзиратель  призадумались  и  затем   ответили
единогласно:
   - Ќет, это было значительно позже; прошло уже несколько лет с тех  пор,
как старухи удрали.


        ‚’ЋђЂџ ѓ‹Ђ‚Ђ
   <b>Џервое знамение высшего мира</b>

   Ќа другой день Я отправилсЯ через Њергентгейм,  Љюнцельсау,  ќринген  в
ѓейльброн (*90). џ прибыл туда, когда уже начинало темнеть.
   - „алеко ли до ‚ейнсберга? -  спросил  Я  возчика,  гнавшего  по  улице
телегу.
   - „ва часа, - гласил ответ.
   "Ћго, - подумал Я, - было бы странно, если бы Я уже здесь на что-нибудь
не наткнулсЯ.  Џоследние  слабые  проЯвлениЯ  ‚ейнсбергского  пандемониума
должны доходить, по крайней мере, до  этого  места.  Џоэтому,  Њюнхгаузен,
держи ухо востро!"
   ‚  то  времЯ  Њюнхгаузен  уже  больше  не  был  образованным   ребенком
образованных  родителей,  а  был  юношей,  мечтательным   юношей,   полным
предчувствий и тоски по потустороннему миру. џ стал держать ухо востро - и
действительно на  кое-что  наткнулсЯ.  ‚озле  церкви  св.Љилиана  течет  в
углублении родник, от которого ѓейльброн получил свое  название,  так  как
некогда один швабский герцог исцелилсЯ его водой. џ спустилсЯ по  ступенЯм
между каменными перилами и присел на камень против труб,  из  которых  бил
источник. ‚скоре Я ощутил холод в нижней части  тела,  да  и  сверху  тоже
повеЯло прохладой.
   - ѓотово! - сказал Я себе. - ‚ы уже здесь, духи? џ слышу ваше дыхание.
   џ посидел еще некоторое  времЯ  и  почувствовал,  что  холод  и  веЯние
усилились и наконец превратились в настоЯщий  ветер.  Џощупав  камень,  на
котором сидел, Я обнаружил сырость, из чего  заключил,  что  души  усопших
проЯвлЯют себЯ во влаге. џ направилсЯ в гостиницу, где  уже  были  зажжены
огни. Џо дороге ветер, свист и сырость еще увеличились, и стоЯвший в своей
конторе гейльбронский экспедитор, стесненный  рамками  своей  церебральной
системы, сказал:
   - ЏаршиваЯ погода!
   ‚ гостинице Я ел серую куропатку с салатом. Љуропаток они сервируют там
очень мило: с  необщипанной  головой  и  бумажным  воротником  на  шее.  џ
расспросил о ‚ейнсберге  старшего  кельнера,  показавшегосЯ  мне  разумным
человеком, и  узнал,  к  своей  радости,  что  там  теперь  царит  большое
оживление и что срединное царство разгулЯлось вовсю.
   - Ќет ли у вас здесь комнаты с привидениЯми? - спросил Я по секрету.
   Ќа это старший кельнер ответил,  что  ввиду  все  растущего  спроса  со
стороны любителей из приезжих он давно советовал хозЯину устроить номер  с
духами, но тот отказалсЯ, так как считает, что это преходЯщаЯ мода  и  что
такаЯ потустороннЯЯ комната может повредить репутации его заведениЯ.
   - Џоэтому Я завел по собственному почину помещение, где по крайней мере
по ночам немного стучит и шуршит, и  если  вы  прикинете  к  счету  лишний
гульден, то оно к вашим услугам, - шепнул он мне.
   џ с радостью согласилсЯ, но должен был обещать ему блюсти это в тайне.
   - …сли историЯ с комнатой выйдет наружу, - сказал он,  -  то  Я  лишусь
должности или принужден