 но  все  же  кое-как  могу  двигатьсЯ  благодарЯ  ее
милосердной помощи. џ исполню твое поручение, - продолжал  он,  обращаЯсь  к
ђевекке, - Я постараюсь поспешить, насколько могу при моем убожестве. “ж как
бы Я был рад, если бы мои ноги были так быстры, чтобы исправить  зло,  какое
наделал тебе мой Язык! Ћх, когда Я поминал о твоем милосердии, не  думал  Я,
что тебе же от этого будет хуже.
     - ‚се в руках божьих, - сказала ђевекка. - Ћн может и слабейшим орудием
выручить из плена иудеев. Ђ  длЯ  выполнениЯ  его  предначертаний  и  улитка
годитсЯ не хуже сокола. Ћтыщи €саака из  ‰орка.  ‚от  тебе  деньги,  тут  их
довольно длЯ уплаты за лошадь и за посыльного. „оставь ему письмо  от  менЯ.
Ќе знаю, быть может, само небо внушает мне это чувство, а только Я убеждена,
что не этой смертью мне суждено умереть и что найдетсЯ длЯ  менЯ  заступник.
Џрощай. †изнь и смерть зависЯт от твоего проворства.
     ЉрестьЯнин принЯл из ее рук  письмо,  заключавшее  несколько  строк  на
еврейском Языке. Њногие в толпе уговаривали его не прикасатьсЯ к  нечестивой
записке. Ќо •игг твердо решил оказать услугу своей благодетельнице. Ћна,  по
его словам, спасла ему тело, и он был уверен, что она  не  захочет  погубить
его душу.
     - џ достану себе, - сказал он, - добрую лошадь у соседа Ѓотана и на ней
поскачу в ‰орк.
     Ќо, по счастью, ему не пришлось так спешить: за четверть мили от  ворот
прецептории навстречу ему попались два всадника, которых он по их  одежде  и
высоким желтым шапкам тотчас признал за  евреев.  ЏоравнЯвшись  с  ними,  он
увидел, что один из них был его прежний хозЯин €саак из ‰орка,  а  другой  -
раввин Ѓен-‘амуэль. Ћни  прослышали,  что  в  прецептории  собралсЯ  капитул
ордена храмовников под председательством гроссмейстера и что там  происходит
суд над колдуньей. Џоэтому они и направились  к  прецептории,  но  держались
несколько поодаль от нее.
     - Ѓрат Ѓен-‘амуэль, - говорил €саак, - не  знаю  отчего,  но  моЯ  душа
неспокойна. ЋбвинениЯ в колдовстве часто возводЯт на людей нашего племени  и
такой клеветой прикрывают злодейства, учинЯемые над евреЯми.
     - Ѓудь спокоен, брат, - отвечал лекарь, - ты имеешь возможность  всегда
поладить с назареЯнами, потому что богат, а следовательно, во  всЯкое  времЯ
можешь купить себе у них всЯкие льготы. „еньги имеют  такую  же  власть  над
грубыми умами этих нечестивцев, как в древности печать  ‘оломона  над  злыми
духами... Ќо что за жалкий калека идет к нам по дороге, опираЯсь на костыли?
Ћн, верно, хочет со мной посоветоватьсЯ. „руг мой, - продолжал он, обращаЯсь
к •игту, сыну ‘неллЯ, - Я не откажу тебе во врачебной помощи, но  Я  никогда
не даю нищим, просЯщим милостыню на большой дороге. ‘тупай прочь. —то это? “
тебЯ, кажетсЯ, ноги парализованы? Ќо  ты  можешь  все-таки  заработать  себе
пропитание руками. Џравда, на посылки ты не  годишьсЯ,  и  хорошим  пастухом
тоже не будешь, и в солдаты тебЯ не примут, и  к  нетерпеливому  хозЯину  на
службу лучше не поступай, но все-таки есть  такие  занЯтиЯ...  Ѓрат,  что  с
тобой? - воскликнул он, прервав свою речь  и  повернувшись  к  €сааку;  тот,
пробежав письмо, поданное •иггом, испустил глубокий  стон,  упал  со  своего
мула на землю и лежал без сознаниЯ, как умирающий.
     ‚ великом смЯтении раввин соскочил с седла и поспешил пустить в ход все
средства, чтобы привести в чувство своего друга. Ћн достал даже  из  кармана
инструмент длЯ пусканиЯ крови, как вдруг €саак ожил, сорвал с себЯ шапку  и,
схватив горсть дорожной пыли, осыпал ею голову. ‘начала  врач  подумал,  что
столь внезапное и резкое проЯвление чувств есть признак умопомешательства, и
еще раз взЯлсЯ за ланцет, но вскоре убедилсЯ в противном.
     - „итЯ моей печали! - воскликнул €саак. -  ’ебЯ  следовало  назвать  не
ђевеккой, а Ѓенони. ‡ачем, кому это нужно, чтобы твоЯ смерть  свела  менЯ  в
могилу и чтобы Я в отчаЯнии скорбЯщего сердца, умираЯ, проклинал бога?
     - Ѓрат, - сказал потрЯсенный раввин, - ты ли произносишь  такие  слова,
будучи отцом во €зраиле? ‚едь дочь твоЯ, надеюсь, еще жива?
     - †ива, - ответил €саак, - но лишь как  „аниил,  ввергнутый  в  ров  со
львами! Ћна в плену у этих дьЯволов, и они обрекли ее на жестокую казнь,  не
пощадив ни юности ее, ни дивной красоты! Ђ она ли не была венцом  пальмовым,
украшавшим свежей зеленью мою седую голову... € она должна  увЯнуть  в  одну
ночь, как тыква €оны! „итЯ любви моей! „итЯ моих преклонных лет! Ћ  ђевекка,
дочь ђахили! ‘мерть уже покрыла тебЯ своей мрачной тенью!
     - „а ты прочти письмо, - сказал раввин, - быть  может,  мы  еще  найдем
средство спасти ее.
     - —итай лучше сам, брат, - отвечал €саак,  -  мои  глаза  обратились  в
источник слез.
     ‹екарь взЯл письмо и прочел вслух по-еврейски:
     - "€сааку, сыну Ђдоникама, иноверцами  называемому  €сааком  из  ‰орка,
привет, да будет с тобой мир и благословение, обетование да  умножитсЯ  тебе
на многие годы. Ћтец мой, Я обречена на казнь за то,  чего  не  ведала  душа
моЯ, - за колдовство и волхвование. Ћтец мой,  если  можно,  найди  сильного
человека, который бы ради менЯ сразилсЯ мечом и копьем, по обычаю  назареЯн,
на ристалище близ ’емплстоу на третий день от  сего  днЯ.  Ѓыть  может,  бог
отцов наших даст ему силу защитить неповинную, заступитьсЯ  за  беззащитную.
…сли же это будет невозможно, пусть девушки нашего племени оплачут менЯ  как
умершую, ибо Я погибну, как олень, пораженный рукою охотника, и как  цветок,
срезанный косой земледельца. Ђ потому подумай, что можно сделать и  есть  ли
возможность менЯ спасти. …сть один такой воин из назареЯн,  который  мог  бы
взЯтьсЯ за оружие в мою  защиту.  ќто  “илфред,  сын  ‘едрика,  у  иноверцев
именуемый Ђйвенго. Ќо он в настоЯщее времЯ еще не в силах облечьсЯ в  ратные
доспехи. ’ем не менее дай ему знать об этом, ибо  он  пользуетсЯ  любовью  и
почетом среди могучих сынов своего племени и был в плену вместе  с  нами,  а
потому может найти  мне  защитника  среди  своих  товарищей.  €  скажи  ему,
“илфреду, сыну ‘едрика, что останетсЯ ли ђевекка в живых или умрет, она и  в
жизни и в смерти неповинна в том грехе, в котором ее обвинЯют. € если такова
будет волЯ божиЯ, что ты лишишьсЯ своей дочери, не оставайсЯ, отец,  в  этой
стране кровопролитий и жестокостей, но отправлЯйсЯ в Љордову, где брат  твой
проживает в безопасности под покровительством трона, занимаемого  Ѓоабдилом,
сарацином, ибо жестокость мавританского народа  к  сынам  €акова  далеко  не
столь ужасна, как жестокость английских назареЯн".
     €саак  довольно  спокойно  выслушал  чтение  письма,  но   как   только
Ѓен-‘амуэль окончил его, он снова начал выражать свою  скорбь,  раздираЯ  на
себе одежды, посыпаЯ голову пылью и восклицаЯ:
     - Ћ, дочь моЯ, дочь моЯ! Џлоть от плоти моей! Љость от костей моих!
     - Ћбодрись, - сказал раввин, - печалью  ничему  не  поможешь,  препоЯшь
свои чресла и ступай отыскивай этого “илфреда, сына ‘едрика. Њожет быть,  он
окажет тебе помощь если не личной доблестью, то хоть советом, ибо этот юноша
весьма угоден ђичарду, прозванному у назареЯн ‹ьвиным ‘ердцем, а  по  стране
все упорнее распространЯютсЯ слухи, что  он  воротилсЯ.  Њожет  быть,  юноша
выпросит у него грамоту за его подписью и печатью  с  повелением  остановить
злодеЯние кровожадных людей, которые осмелились присвоить свЯтое  имЯ  •рама
своему ордену.
     - џ отыщу его, - сказал €саак, - отыщу, ибо он хороший юноша  и  питает
сострадание к гонимым сынам €акова. Ќо он еще не в силах владеть оружием,  а
какой же другой христианин захочет сразитьсЯ за угнетенную дочь ‘иона?
     - Ђх, - сказал раввин,  -  ты  говоришь,  как  будто  вовсе  не  знаешь
христиан! ‡олотом ты купишь их доблесть точно так же, как золотом  покупаешь
себе безопасность. Ћбодрись, соберись с духом и поезжай разыскивать “илфреда
Ђйвенго. џ тоже не буду сидеть сложа руки, ибо великий грех покинуть тебЯ  в
таком несчастье. џ отправлюсь в город  ‰орк,  где  теперь  собрались  многие
воины и сильные мужи, и, без сомнениЯ, найду среди них охотника сразитьсЯ за
твою дочь. €бо золото - их божество и они готовы из-за денег во всЯкое времЯ
прозакладывать свою жизнь, как закладывают земельные  угодьЯ.  ‘лушай,  брат
мой, ведь ты не отступишьсЯ от обещаний, какие  мне  придетсЯ,  быть  может,
предложить им от твоего имени?
     - Ћ, конечно, брат! - отвечал €саак. - € благодарю  создателЯ,  давшего
мне утешителЯ в моей скорби. Ћднако ты не  соглашайсЯ  сразу  на  всЯкое  их
требование, потому что таково  свойство  этих  людей,  что  они  запрашивают
фунты, а потом согласны принЯть и унции. Џоступай как  тебе  угодно,  ибо  Я
совсем потерЯл голову, и к чему мне будет все мое золото, если погибнет дитЯ
любви моей?
     - Џрощай, - сказал лекарь, - и да сбудетсЯ все, как  того  желает  твое
сердце.
     Ћни обнЯлись на прощанье и разъехались в разные стороны. Љалека осталсЯ
на дороге и некоторое времЯ смотрел им вслед.
     - ќти собаки, - сказал он, - не обратили на менЯ вниманиЯ, как если  бы
Я был раб, или турок, или такой же еврей, как они сами,  а  Я,  слава  богу,
вольный человек и цеховой  мастер.  Њогли  бы,  кажетсЯ,  бросить  мне  хоть
серебрЯную монетку. џ не обЯзан разносить их неосвЯщенные  каракули  да  еще
опасатьсЯ, что они менЯ заворожат, как добрые люди предсказывали.  Њного  ли
мне прибыли от того червонца, что дала мне девчонка, если придетсЯ на  пасху
идти на исповедь и поп так менЯ застращает, что Я ему вдвое  больше  заплачу
за отпущение. ’ого и глЯди, назовут менЯ еврейской почтой, да и останешьсЯ с
этой кличкой на  всю  жизнь.  „олжно  быть,  эта  девушка  и  в  самом  деле
околдовала менЯ. „а и со всеми так было, кто имел  с  ней  дело,  все  равно
еврей или христианин, - все ее слушали. Ќо вот как подумаю  о  ней,  кажетсЯ
отдал бы и мастерскую свою и все инструменты, лишь бы спасти ее жизнь.


        ѓлава XXXIX

     Ћ дева, ты неумолимо бесстрастна,
     џ ж гордостью спорю с тобой.
     ‘ьюард

     Џод вечер того днЯ, когда происходил суд над ђевеккой (если только  это
можно назвать судом), кто-то тихо постучал в дверь ее  темницы.  Ќо  она  не
обратила никакого вниманиЯ, потому что была занЯта чтением вечерних  молитв,
которые закончила пением гимна; мы  попытаемсЯ  перевести  его  в  следующих
словах:
     Љогда €зраилЯ народ
     €з рабства шел, бежав от бед,
     Ћн знал: его господь ведет,
     “жасным пламенем одет;
     Ќад изумленною землей
     ‘толб дыма шел, как туча, днем,
     Ђ ночью отблеск огневой
     ‘кользил за пламенным столбом.
     ’огда раздалсЯ гимн похвал
     ‚еликой мудрости твоей,
     € воин пел, и хор звучал
     ‘иона гордых дочерей.
     Ќам в нашей горестной судьбе
     Ќет больше знамений твоих:
     ‡абыли предки о тебе,
     € ты, господь, забыл о них!
     ’еперь невидим ты длЯ нас,
     Ќо если светит Яркий день,
     ‚ обманчиво счастливый час
     Ќас облаком своим одень;
     € в темной грозовой ночи,
     Љогда вокруг лишь мгла и дым,
     ’ы нас терпенью научи
     € светом озари своим.
     Ќет арф у нас. ђазрушен храм.
     Њы столько вынесли обид!
     Ќаш не куритсЯ фимиам,
     € звучный тамбурин молчит.
     Ќо ты сказал нам, наш отец:
     "Ћт вас Я жертвы не приму;
     ‘мирение своих сердец
     Ќесите к храму моему!"
     Љогда звуки этого гимна замерли, у  дверей  опЯть  раздалсЯ  осторожный
стук.
     - ‚ойди, - отозвалась ђевекка, - коли друг ты мне, а если недруг - не в
моей воле запретить тебе войти.
     - ќто Я, - сказал Ѓриан де Ѓуагильбер, входЯ, - а друг ли Я или недруг,
это будет зависеть от того, чем кончитсЯ наше свидание.
     ‚стревоженнаЯ поЯвлением человека,  неудержимую  страсть  которого  она
считала  главной  причиной  своих  бедствий,  ђевекка  попЯтилась  назад   с
взволнованным и недоверчивым, но далеко не робким видом,  показывавшим,  что
она решила держатьсЯ от него как можно дальше и ни за что не сдаватьсЯ.  Ћна
выпрЯмилась, глЯдЯ на него с твердостью, но без всЯкого  вызова,  видимо  не
желаЯ раздражать его, но обнаруживаЯ намерение в случае нужды защищатьсЯ  до
последней возможности.
     - “ тебЯ нет причин боЯтьсЯ менЯ, ђевекка, - сказал храмовник,  -  или,
вернее, тебе нечего боЯтьсЯ менЯ теперь.
     - џ и не боюсь, сэр рыцарь, - ответила ђевекка, хотЯ учащенное  дыхание
не соответствовало героизму этих слов. - ‚ера моЯ крепка, и Я вас не боюсь.
     - „а и чего тебе опасатьсЯ? - подтвердил  Ѓуагильбер  серьезно.  -  Њои
прежние безумные порывы теперь тебе не страшны. ‡а дверью стоит стража,  над
которой Я не властен. €м предстоит вести тебЯ на казнь, ђевекка. Ќо  до  тех
пор они никому не позволЯт обидеть тебЯ, даже мне, если бы  мое  безумие,  -
потому что ведь это чистое безумие, - еще раз побудило бы менЯ к этому.
     - ‘лава моему богу, - сказала еврейка. - ‘мерть  меньше  всего  страшит
менЯ в этом жилище злобы.
     - „а, пожалуй, - согласилсЯ храмовник,  -  мысль  о  смерти  не  должна
страшить твердую душу, когда путь к ней открываетсЯ внезапно. ЊенЯ не пугает
удар копьЯ или меча, тебе же прыжок с  высоты  башни  или  удар  кинжала  не
страшны по сравнению с тем, что каждый из нас считает позором. ‡аметь, что Я
говорю о нас обоих. Ћчень может быть, что мои понЯтиЯ о чести так же нелепы,
как и твои, ђевекка, но зато мы оба сумеем умереть за них.
     - Ќесчастный ты человек! - воскликнула ђевекка. -  Ќеужели  ты  обречен
рисковать жизнью из-за верований, которых не признает  твой  здравый  смысл?
‚едь это все равно, что отдавать свои сокровища за то, что не может заменить
хлеба. Ќо обо мне ты так не думай.  ’воЯ  решимость  зыблетсЯ  на  бурных  и
переменчивых волнах людского мнениЯ, а моЯ держитсЯ на скалах вечности.
     - Џерестань, - сказал храмовник, - теперь бесполезны такие рассуждениЯ.
’ы обречена умереть не той быстрой и  легкой  смертью,  которую  добровольно
избирает скорбь и радостно приветствует отчаЯние, но  смертью  медленной,  в
ужасных пытках и страданиЯх,  которую  присуждают  за  то,  что  дьЯвольское
ханжество этих людей называет твоим преступлением.
     - Ђ кому же, - возразила ђевекка, - если такова будет моЯ участь,  кому
Я ею обЯзана? Љонечно, тому, кто из эгоистичных, низких побуждений  насильно
притащил менЯ сюда, а теперь - уж и не  знаю,  ради  каких  целей  -  пришел
запугивать менЯ, преувеличиваЯ ужасы той горькой участи, которую сам же  мне
уготовил.
     - Ќе думай, - сказал храмовник, - не думай, что Я был виновен в этом. џ
собственной грудью оборонил бы тебЯ от этой опасности, как защищал  тебЯ  от
стрел.
     - …сли бы ты это делал с благородным намерением оказать покровительство
невиновной, - сказала ђевекка, - Я была бы благодарна тебе за эту заботу, но
ты с тех пор столько раз ставил  себе  в  заслугу  этот  поступок,  что  мне
противна стала жизнь, сохраненнаЯ той ценою, которую ты требуешь от менЯ.
     - Ћставь свои упреки, ђевекка, - сказал храмовник, - у менЯ довольно  и
своего горЯ, не усугублЯй его своими нападками.
     - ’ак чего же ты хочешь, сэр  рыцарь?  -  спросила  еврейка.  -  ѓовори
прЯмо, если ты пришел не длЯ  того,  чтобы  полюбоватьсЯ  причиненным  тобою
несчастьем, говори. Ђ потом, сделай милость, оставь менЯ. Џереход от времени
к вечности короток, но  страшен,  а  мне  остаетсЯ  так  мало  часов,  чтобы
приготовитьсЯ к нему.
     - џ вижу, ђевекка, - сказал Ѓуагильбер, - что  ты  продолжаешь  считать
менЯ виновником тех страданий, от которых Я хотел бы тебЯ избавить.
     - ‘эр рыцарь, Я не желаю попрекать тебЯ. Ќо разве не  твоей  страсти  Я
обЯзана своей ужасной участью?
     - ’ы заблуждаешьсЯ. ќто неправда, - поспешно возразил храмовник.  -  ’ы
приписываешь мне то, чего Я не мог предвидеть и что  случилось  помимо  моей
воли. Њог ли Я предугадать неожиданный приезд сюда этого полоумного старика,
который благодарЯ нескольким вспышкам безумной отваги и благоговению глупцов
перед его бессмысленными самоистЯзаниЯми возвеличен превыше своих заслуг,  а
теперь он царит над здравым смыслом, надо мной и над сотнЯми  членов  нашего
ордена, которые и думают и чувствуют как  люди,  свободные  от  тех  нелепых
предрассудков, которые ЯвлЯютсЯ основанием длЯ его суждений и поступков.
     - Ћднако, - сказала ђевекка, - и ты был в числе судей; и хотЯ ты  знал,
что Я невиновна, ты не протестовал против моего осуждениЯ и даже,  насколько
Я понимаю, сам выступишь  на  поединке  суда  божьего,  чтобы  доказать  мою
преступность и подтвердить приговор.
     - ’ерпение, ђевекка! - сказал храмовник.  -  Ќи  один  народ  не  умеет
покорЯтьсЯ времени так, как  твой,  и,  покорЯЯсь  ему,  вести  свою  ладью,
используЯ даже противные ветры.
     - ‚ недобрый  час  научилсЯ  €зраиль  такому  печальному  искусству,  -
молвила ђевекка. - Ќо человеческое сердце под  влиЯнием  несчастий  делаетсЯ
покорным, как твердаЯ сталь под действием огнЯ, а  тот,  кто  перестал  быть
свободным  гражданином  родной  страны,  поневоле  должен  гнуть  шею  перед
иноземцами. ’аково проклЯтие, тЯготеющее над нами, сэр  рыцарь,  заслуженное
нашими прегрешениЯми и грехами отцов наших. Ќо вы, вы, кто превозносит  свою
свободу как право первородства, насколько же глубже ваш позор, когда вопреки
вашим собственным убеждениЯм,  вы  унижаетесь  до  потворства  предрассудкам
других людей.
     - ‚ твоих словах есть горькаЯ правда, ђевекка, - сказал  Ѓуагильбер,  в
волнении шагаЯ взад и вперед по комнате, - но Я  пришел  не  за  тем,  чтобы
обмениватьсЯ с тобой  упреками.  ‡най,  что  Ѓуагильбер  никому  в  мире  не
уступает, хотЯ, смотрЯ по обстоЯтельствам, иногда менЯет  свои  планы.  ‚олЯ
его подобна горному потоку: если на пути его встречаетсЯ утес, он  может  на
некоторое времЯ уклонитьсЯ от прЯмого пути в своем  течении,  но  непременно
пробьетсЯ вперед и найдет дорогу к океану. ’ы помнишь обрывок пергамента, на
котором был написан совет потребовать защитника? Љак  ты  думаешь,  кто  это
написал, если не Ѓуагильбер? ‚ ком ином могла ты пробудить такое участие?
     - ЉороткаЯ  отсрочка  смертной  казни,  и  ничего  больше,  -  отвечала
ђевекка. - Ќе много пользы мне от этого; и неужели ничего другого ты не  мог
сделать длЯ той, на голову которой обрушил столько горЯ и наконец привел  на
край могилы?
     - Ќет, это далеко не все, что Я намерен был сделать длЯ тебЯ, -  сказал
Ѓуагильбер. - …сли бы не проклЯтое  вмешательство  того  старого  изувера  и
глупца ѓудольрика (он, будучи рыцарем •рама,  все-таки  притворЯетсЯ,  будто
думает и рассуждает так же, как все), роль бойца за честь ордена поручили бы
не прецептору, а одному из рЯдовых  рыцарей.  ’огда  бы  Я  сам  при  первом
призыве боевой трубы ЯвилсЯ на ристалище - конечно, под видом странствующего
рыцарЯ, искателЯ приключений - и с оружием в руках  объЯвил  бы  себЯ  твоим
заступником. € если бы Ѓомануар выставил против менЯ не одного, а двоих  или
троих из присутствующих братьев, не сомневаюсь,  что  Я  каждого  поочередно
вышиб бы из седла одним и тем же копьем. ‚от как Я  намерен  был  поступить,
ђевекка. џ отстоЯл бы твою невиновность и от тебЯ самой надеЯлсЯ бы получить
награду за свою победу.
     - ‚се это пустаЯ  похвальба,  сэр  рыцарь,  -  сказала  ђевекка,  -  ты
хвастаешьсЯ тем, что мог бы совершить; однако ты счел более удобным действо-
вать совсем по-иному. ’ы принЯл мою перчатку. ‡начит, мой  защитник  -  если
только длЯ такого одинокого существа, как Я, найдетсЯ защитник,  -  Явившись
на ристалище, должен будет сразитьсЯ с тобой. Ђ ты все  еще  представлЯешьсЯ
моим другом и покровителем.
     - џ и хочу быть твоим другом и покровителем, - отвечал храмовник, -  но
подумай, чем  Я  при  этом  рискую  или,  лучше  сказать,  какому  бесславию
неминуемо подвергнусь. ’ак не осуждай же менЯ,  если  Я  поставлю  некоторые
условиЯ, прежде чем ради твоего спасениЯ пожертвую всем, что длЯ  менЯ  было
дорого.
     - ѓовори, - сказала ђевекка, - Я не понимаю тебЯ.
     - Ќу хорошо, - сказал Ѓуагильбер, - Я буду говорить все, как не говорит
даже грешник, пришедший на исповедь к  своему  духовному  отцу.  …сли  Я  не
Явлюсь на ристалище, ђевекка, Я лишусь своего сана и доброго имени - потерЯю
все, чем дышал до сих пор - уважение моих товарищей и  надежду  унаследовать
то могущество, ту власть, которой  теперь  владеет  старый  изувер  ‹ука  де
Ѓомануар и которой Я воспользовалсЯ бы иначе. ’аков будет мой удел,  если  Я
не Явлюсь сразитьсЯ с твоим заступником. —ерт бы  побрал  этого  ѓудольрика,
устроившего мне такую  дьЯвольскую  западню!  €  да  будет  проклЯт  Ђльберт
Њальвуазен, остановивший менЯ, когда Я хотел бросить твою  перчатку  в  лицо
выжившему из ума изуверу, который мог поверить нелепой клевете на  существо,
столь возвышенное и прекрасное, как ту.
     - Љ чему теперь все эти напыщенные речи в  льстивые  слова!  -  сказала
ђевекка. - ’ебе  предстоЯл  выбор:  пролить  кровь  неповинной  женщины  или
рискнуть своими земными выгодами и надеждами. ‡ачем ты все  это  говоришь  -
твой выбор сделан.
     - Ќет, ђевекка, - сказал рыцарь более мЯгким  голосом,  подойдЯ  к  ней
поближе, - мой выбор еще не сделан. Ќет.  €  знай  -  тебе  самой  предстоит
сделать выбор. …сли Я поЯвлюсь на ристалище, Я обЯзан поддержать свою  честь
и боевую славу. € тогда, будет ли у тебЯ защитник или не будет, - все  равно
ты умрешь на костре, привЯзаннаЯ к столбу, ибо не родилсЯ  еще  тот  рыцарь,
который был бы мне равен в бою или одолел менЯ, разве только ђичард  ‹ьвиное
‘ердце да его любимец “илфред Ђйвенго. Ќо, как тебе известно, Ђйвенго еще не
в силах носить панцирь, а ђичард далеко, в чужеземной тюрьме. €так,  если  Я
выеду  на  состЯзание,  ты  умрешь,  хотЯ  бы  твоЯ   красота   и   побудила
какого-нибудь пылкого юношу принЯть вызов в твою защиту.
     - Љ чему ты столько раз повторЯешь одно и то же?
     - „лЯ того, - ответил храмовник, - чтобы  ты  Яснее  могла  представить
себе ожидающую тебЯ участь.
     - ’ак переверни ее другой стороной, -  сказала  еврейка,  -  что  тогда
будет?
     - …сли Я выеду,  -  продолжал  Ѓуагильбер,  -  и  покажусь  на  роковом
ристалище, ты умрешь медленной и мучительной смертью, в такой  пытке,  какаЯ
предназначена длЯ грешников за гробом. …сли  же  Я  не  Явлюсь,  менЯ  лишат
рыцарского званиЯ, Я буду  опозорен,  обвинен  в  колдовстве,  в  общении  с
неверными; знатное имЯ, еще более прославленное моими подвигами, станет  мне
укором и посмешищем. џ утрачу свою славу,  свою  честь,  лишусь  надежды  на
такое величие  и  могущество,  какого  достигали  немногие  из  императоров.
Џожертвую честолюбивыми замыслами, разрушу планы столь же  высокие,  как  те
горы, по которым Язычники чуть не  взобрались  на  небеса,  если  верить  их
сказаниЯм, и всем этим,  ђевекка,  Я  готов  пожертвовать,  -  прибавил  он,
бросаЯсь к ее ногам, - откажусь и от славы, и от величиЯ, и от власти,  хотЯ
она уже почти в моих руках, - все брошу, лишь бы  ты  сказала:  "Ѓуагильбер,
будь моим возлюбленным".
     - ќто безрассудно, сэр рыцарь, - отвечала ђевекка, - ’оропись,  поезжай
к регенту, к королеве-матери, к  принцу  „жону.  €з  уважениЯ  к  английской
короне они не могут позволить вашему гроссмейстеру так своевольничать.  ќтим
ты можешь оказать мне действительное покровительство, без  всЯких  жертв  со
своей стороны и не требуЯ от менЯ никаких наград.
     - џ не хочу иметь с ними дела, - продолжал  он,  хватаЯсь  за  полу  ее
платьЯ, - Я обращаюсь только к тебе. —то же  заставлЯет  тебЯ  делать  такой
выбор? Џодумай, будь Я хоть сам сатана, - ведь смерть еще хуже сатаны, а мой
соперник - смерть.
     - џ  не  взвешиваю  этих  зол,  -  сказала  ђевекка,  опасаЯсь  слишком
прогневить необузданного рыцарЯ,  но  преисполненнаЯ  твердой  решимости  не
только не принимать его предложений, но и не прикидыватьсЯ  благосклонной  к
нему. - Ѓудь же мужчиной, призови на помощь свою веру. …сли правда, что ваша
вера учит милосердию, которого у вас больше на словах, чем на  деле,  избавь
менЯ от страшной смерти, не требуЯ  вознаграждениЯ,  которое  превратило  бы
твое великодушие в низкий торг.
     - Ќет! - воскликнул надменный храмовник, вскакиваЯ. - ќтим ты  менЯ  не
обманешь! …сли Я откажусь от добытой славы и от будущих почестей,  Я  сделаю
это только ради тебЯ, и мы спасемсЯ не иначе, как вместе. ‘лушай, ђевекка, -
продолжал он снова, понизив голос. - ЂнглиЯ, …вропа - ведь это не весь  мир.
…сть и другие страны, где мы можем жить, и там Я найду  простор  длЯ  своего
честолюбиЯ. Џоедем в  Џалестину.  ’ам  живет  мой  друг  Љонрад,  маркиз  де
Њонсеррат, человек, подобный мне, свободный от глупых предрассудков, которые
держат в оковах наш прирожденный здравый смысл. ‘корее можно вступить в союз
с ‘аладином, чем терпеть пренебрежение этих изуверов, которых мы  презираем.
џ проложу новые пути к величию, - продолжал он, расхаживаЯ  крупными  шагами
по комнате, - …вропа еще услышит звонкую поступь того, кого изгнала из числа
сынов своих. ‘колько бы миллионов крестоносцев ни посылала она во имЯ защиты
Џалестины, какое бы великое множество сарацинских сабель ни давало им отпор,
никто  не  сумеет  пробитьсЯ  так  глубоко  в  эту  страну,  из-за   которой
состЯзаютсЯ все народы, никто не сможет основатьсЯ там так прочно, как  Я  и
те мои товарищи, которые пойдут за мной и в огонь и в воду, что  бы  там  ни
делал и ни говорил этот старый ханжа. € ты будешь царицей, ђевекка. Ќа  горе
Љармель создадим мы тот престол, который Я завоюю своей  доблестью  тебе,  и
вместо гроссмейстерского жезла у менЯ в руке будет царский скипетр.
     - Њечты, - молвила ђевекка,  -  одни  мечты  и  грезы!  Ќо  если  бы  и
осуществились они наЯву, мне до них нет дела. Љакого  бы  могущества  ты  ни
достиг, Я его не смогу разделЯть с  тобою.  „лЯ  менЯ  любовь  к  €зраилю  и
твердость в вере так много значат, что Я не могу уважать человека,  если  он
охотно отрекаетсЯ от родины, разрывает  свЯзь  с  орденом,  которому  клЯлсЯ
служить, и все это только длЯ того, чтобы удовлетворить  страсть  к  женщине
чуждого ему племени. Ќе назначай платы за мое  избавление,  сэр  рыцарь,  не
продавай великодушного подвига - окажи покровительство несчастию  из  одного
милосердиЯ, а не из личных выгод. Ћбратись к  английскому  престолу.  ђичард
преклонит  слух  к  моим  молениЯм  и  освободит  менЯ  от  жестокости  моих
мучителей.
     - Ќи за что, ђевекка, - отвечал  храмовник  с  Яростью.  -  “ж  если  Я
отрекусь от моего ордена,  то  сделаю  это  ради  тебЯ  одной!  Ќо  если  ты
отвергнешь мою любовь, мои  честолюбивые  мечты  останутсЯ  со  мной.  џ  не
позволю одурачить тебЯ! ‘клонить голову перед ђичардом!  Џросить  милости  у
этого гордого сердца! Ќикогда этого не будет, ђевекка! Ћрден  •рама  в  моем
лице не падет к ногам ђичарда! џ могу отказатьсЯ от ордена, но  унизить  или
предать его - никогда.
     - ‚се мои надежды - на милость божью, - сказала ђевекка,  -  люди,  как
видно, не помогут.
     - ’ак знай, - отвечал храмовник. - ’ы очень горда, но и  Я  тоже  горд.
…сли Я поЯвлюсь на ристалище в  полном  боевом  вооружении,  никакие  земные
помыслы не помешают мне пустить в ход  всю  мою  силу,  все  мое  искусство.
Џодумай же, какова будет  тогда  твоЯ  участь!  ’ы  умрешь  смертью  злейших
преступников, тебЯ сожгут на пылающем костре,  и  ничего  не  сохранитсЯ  от
этого прекрасного образа, даже тех жалких останков, о которых можно  было  б
сказать: вот  это  недавно  жило,  двигалось...  Ќет,  ђевекка,  женщине  не
перенести мысли о такой участи. ’ы еще уступишь моим желаниЯм!
     - Ѓуагильбер, - отвечала еврейка, - ты не знаешь  женского  сердца  или
видел только таких женщин, которые утратили лучшие женские достоинства. Њогу
тебЯ уверить, гордый рыцарь, что ни в одном из самых  страшных  сражений  не
обнаруживал ты такого мужества, какое  проЯвлЯет  женщина,  когда  долг  или
привЯзанность  призывает  ее  к  страданию.  џ  сама   женщина,   изнеженнаЯ
воспитанием, от природы робкаЯ и с трудом переносЯщаЯ телесные страданиЯ; но
когда мы с тобой ЯвимсЯ на роковое ристалище, ты  -  сражатьсЯ,  а  Я  -  на
казнь, Я твердо уверена, что моЯ отвага будет много выше твоей... Џрощай,  Я
не хочу больше терЯть слов  с  тобою.  ’о  времЯ,  которое  осталось  дочери
€зраилЯ провести на земле, нужно употребить иначе: она должна  обратитьсЯ  к
утешителю, который отвратил лицо свое от ее народа,  но  никогда  не  бывает
глух к воплЯм человека, искренне взывающего к нему.
     -  ‡начит,  мы  расстаемсЯ,  -  проговорил  храмовник  после  минутного
молчаниЯ. - € зачем бог допустил нас встретитьсЯ в этом мире! Џочему  ты  не
родилась от благородных родителей и в христианской вере!  ЉлЯнусь  небесами,
когда Я смотрю на тебЯ и думаю, где и когда Я тебЯ снова  увижу,  Я  начинаю
жалеть, что не принадлежу к твоему отверженному племени. Џускай бы рука  моЯ
рылась в сундуках с декелЯми, не ведаЯ ни копьЯ, ни щита, гнул  бы  Я  спину
перед мелкой знатью и наводил бы страх на одних  лишь  должников!..  ‚от  до
чего Я дошел, ђевекка, вот чего бы желал, чтобы только быть ближе к  тебе  в
жизни, чтобы избавитьсЯ от той страшной роли, какую должен сыграть  в  твоей
смерти.
     - ’ы говоришь о евреЯх, какими сделали  их  преследованиЯ  людей,  тебе
подобных, - сказала ђевекка. - ѓнев божий изгнал  евреев  от  отечества,  но
трудолюбие открыло им единственный путь к власти и  могуществу,  и  на  этом
одном пути им не поставили преград.  Џочитай  древнюю  историю  израильского
народа и скажи: разве те люди, через  которых  €егова  творил  такие  чудеса
среди народов, были торгаши и ростовщики? ‡най же, гордый рыцарь, что  среди
нас немало  есть  знатных  имен,  по  сравнению  с  которыми  ваши  хваленые
дворЯнские фамилии - все равно что тыква перед кедром.  “  нас  есть  семьЯ,
родословное древо которых восходит к тем временам, когда в  громе  и  молнии
ЯвлЯлось божество, окруженное херувимами... ќти семьи получали свой  высокий
сан не от земных владык, а от ѓолоса, повелевавшего их предкам  приблизитьсЯ
к богу и властвовать над остальными. ’аковы были кнЯзьЯ из дома €акова!
     ™еки ђевекки загорелись румЯнцем, пока она  говорила  о  древней  славе
своего племени, но снова побледнели, когда она добавила со вздохом:
     - „а, таковы были кнЯзьЯ иудейские, ныне исчезнувшие. ‘лава их попрана,
как скошеннаЯ трава, и смешана  с  дорожной  грЯзью.  Ќо  есть  еще  потомки
великого рода, есть и такие, что не посрамЯт своего высокого  происхождениЯ,
и в числе их будет  дочь  €саака,  сына  Ђдоникама.  Џрощай!  џ  не  завидую
почестЯм, добытым ценою крови человеческой, не  завидую  твоему  варварскому
роду северных Язычников, не завидую и вере твоей, котораЯ у тебЯ  на  Языке,
но которой нет ни в твоем сердце, ни в поступках.
     - џ околдован, клЯнусь небесами! - сказал Ѓуагильбер.  -  Њне  начинает
казатьсЯ, что выживший из ума скелет был прав, Я не  в  силах  расстатьсЯ  с
тобой, точно менЯ удерживает какаЯ-то  сверхъестественнаЯ  сила.  Џрекрасное
создание! - продолжал он, подходЯ к ней ближе, но с великим почтением. - ’ак
молода, так хороша, так бесстрашна перед лицом смерти! € обречена умереть  в
позоре и в мучениЯх. Љто может не плакать над тобой? „вадцать лет  слезы  не
наполнЯли мои глаза, а теперь Я плачу,  глЯдЯ  на  тебЯ.  Ќо  этому  суждено
свершитьсЯ, ничто не спасет тебЯ. Њы с тобой оба  -  слепые  орудиЯ  судьбы,
неудержимо влекущие нас по предназначенному пути, как два  кораблЯ,  которые
несутсЯ по бурным волнам, а бешеный ветер сталкивает их между собой на общую
погибель.  Џрости  менЯ,  и  расстанемсЯ  как  друзьЯ.  ’щетно  старалсЯ   Я
поколебать твою решимость, но и сам остаюсь тверд и  непреклонен,  как  сама
несокрушимаЯ судьба.
     - ‹юди нередко сваливают на судьбу последствиЯ своих собственных буйных
страстей, - сказала ђевекка. - Ќо Я прощаю тебЯ, Ѓуагильбер, тебЯ, виновника
моей безвременной смерти. “ тебЯ  сильнаЯ  душа;  иногда  в  ней  вспыхивают
благородные и великие порывы. Ќо она -  как  запущенный  сад,  принадлежащий
нерадивому хозЯину: сорные травы  разрослись  в  ней  и  заглушили  здоровые
ростки.
     - „а, ђевекка, - сказал храмовник, - Я именно таков, как  ты  говоришь:
неукротимый, своевольный и гордый тем, что среди толпы пустоголовых  глупцов
и ловких ханжей Я сохранил силу духа, возвышающую менЯ над ними. џ с  юности
приучалсЯ к воинским подвигам, стремилсЯ к высоким целЯм  и  преследовал  их
упорно и непоколебимо. ’аким Я и останусь: гордым, непреклонным, неизменным.
Њир увидит это, Я покажу ему себЯ; но ты прощаешь менЯ, ђевекка?
     - ’ак искренне, как только может жертва простить своему палачу.
     - Џрощай, - сказал храмовник и вышел из комнаты.
     Џрецептор Ђльберт Њальвуазен  с  нетерпением  ожидал  в  соседнем  зале
возвращениЯ Ѓуагильбера.
     -  Љак  ты  замешкалсЯ!  -  сказал  Ђльберт.  -  џ  был  вне  себЯ   от
беспокойства. —то, если бы гроссмейстер  или  Љонрад,  его  шпион,  вздумали
зайти сюда? „орого бы Я поплатилсЯ за свое снисхождение!.. Ќо что  с  тобою,
брат? ’ы еле держишьсЯ на ногах, и лицо твое мрачно, как ночь. ‡доров ли ты,
Ѓуагильбер?
     - ‡доров, - отвечал храмовник, - здоров, как несчастный, который знает,
что через час его казнЯт. „а нет, впрочем, - вдвое хуже, потому что иные  из
приговоренных к смерти  расстаютсЯ  с  жизнью,  как  с  изношенной  одеждой.
ЉлЯнусь небесами, Њальвуазен, эта девушка превратила менЯ в трЯпку! џ  почти
решилсЯ идти к гроссмейстеру, бросить ему  в  лицо  отречение  от  ордена  и
отказатьсЯ от жестокости, которую навЯзал мне этот тиран.
     - ’ы с ума сошел! - сказал Њальвуазен. - ’аким  поступком  ты  погубишь
себЯ, но не спасешь еврейку, котораЯ,  по  всему  видно,  так  дорога  тебе.
Ѓомануар выберет  вместо  тебЯ  кого-нибудь  другого  на  защиту  ордена,  и
осужденнаЯ все равно погибнет.
     - ‚здор! џ сам выступлю на ее защиту, - ответил храмовник надменно, - и
тебе, Њальвуазен, Я думаю, известно, что во всем ордене не  найдетсЯ  бойца,
способного выдержать удар моего копьЯ.
     - ќх, - сказал лукавый советчик, - ты совсем  упускаешь  из  виду,  что
тебе не дадут ни  случаЯ,  ни  возможности  выполнить  твой  безумный  план.
Џопробуй пойти к ‹уке Ѓомануару, объЯви ему  о  своем  отречении  от  клЯтвы
послушаниЯ и посмотри, долго ли после этого деспотичный старик оставит  тебЯ
на свободе. ’ы едва успеешь произнести эти слова, как очутишьсЯ на сто футов
под землей, в темнице тюремной башни прецептории, где будешь ждать суда, - а
судить тебЯ будут, как подлого отступника  и  малодушного  рыцарЯ.  …сли  же
решат, что все-таки ты околдован, тебЯ закуют в цепи, отвезут в какой-нибудь
отдаленный монастырь, запрут в уединенную келью, и ты будешь валЯтьсЯ там на
соломе, в темноте, одуревший от заклинаний и насквозь  промокший  от  свЯтой
воды, которой будут тебЯ усердно поливать, чтобы изгнать из тебЯ беса.  Ќет,
ты должен ЯвитьсЯ на ристалище, Ѓриан, иначе ты погиб!
     - џ вырвусь отсюда и убегу! - сказал Ѓуагильбер. - “бегу в какую-нибудь
дальнюю страну, куда еще не проникли человеческаЯ глупость и изуверство.  Џо
крайней мере ни одна каплЯ крови этой прекрасной девушки  не  прольетсЯ  при
моем участии.
     - ’ебе не  удастсЯ  бежать,  -  сказал  Њальвуазен.  -  ’вои  безумства
возбудили  подозрениЯ,  и  тебЯ  не  выпустЯт  из  стен  прецептории.  Џойди
попытайсЯ. Џодойди к воротам, прикажи спустить подъемный мост, и ты увидишь,
исполнЯт ли твое приказание. ’ы удивлен, обижен? Ќо длЯ тебЯ же  лучше,  что
это так. ’вое бегство ни к чему не приведет. ’вой герб будет перевернут,  ты
обесславишь своих предков и сам будешь изгнан из ордена. Џодумай хорошенько:
куда деватьсЯ от стыда твоим товарищам, когда Ѓриана де Ѓуагильбера, лучшего
бойца в рЯдах храмовников, публично провозгласЯт  предателем  и  собравшиесЯ
освищут твое имЯ? Љаково будет горе французского  двора!  ‘  какой  радостью
надменный ђичард узнает, что тот самый рыцарь, который доставил  ему  немало
хлопот в Џалестине и едва не омрачил его всесветную славу, сам потерЯл честь
и доброе имЯ из-за еврейки и все-таки не смог спасти ее,  даже  ценой  такой
великой жертвы.
     - Њальвуазен, - сказал рыцарь, - благодарю тебЯ. ’ы затронул ту струну,
котораЯ сильнее всего волнует мою душу. Ѓудь что будет, но слово  "изменник"
никогда не станет рЯдом с именем Ѓуагильбера. „ай бог, чтобы сам ђичард  или
один из его хваленых любимчиков выехал против менЯ на ристалище. Ќо нет, там
будет пусто - никто не захочет рискнуть жизнью за неповинную, одинокую...
     - ’ем лучше длЯ тебЯ, если дело этим кончитсЯ, -  сказал  прецептор.  -
…сли ее защитник не ЯвитсЯ,  не  ты  будешь  повинен  в  смерти  злосчастной
девицы, а гроссмейстер, приговоривший ее к казни.  Ќа  нем  и  будет  лежать
ответственность за это дело, и он его поставит себе не в вину, а в  заслугу,
достойную всЯких похвал.
     - ќто правда, - сказал Ѓуагильбер, - если не будет у нее  защитника,  Я
буду лишь частью пышного зрелища, то есть поЯвлюсь на  ристалище  верхом  на
коне в полном вооружении, но не приму никакого участиЯ в том, что  последует
дальше.
     - ђазумеетсЯ! - подхватил Њальвуазен. - Ќе больше, чем  статуЯ  ѓеоргиЯ
Џобедоносца в церковной процессии.
     - —то ж, пусть будет так,  как  Я  решил  прежде,  -  сказал  надменный
храмовник. - Ћна менЯ отвергла и унизила, пренебрегла мною. „лЯ чего Я стану
жертвовать ей своей славой и уважением других людей? Њальвуазен, Я выеду  на
ристалище.
     ‘казав эти слова, он поспешно вышел из зала, а прецептор последовал  за
ним, дабы присмотреть и поддержать его в принЯтом решении, ибо  он  сам  был
сильно заинтересован в успехах Ѓуагильбера, ожидаЯ длЯ себЯ больших выгод  в
случае, если тот со временем  станет  во  главе  ордена,  не  говорЯ  уже  о
надеждах получить место, обещанное ему Љонрадом  Њонт-”итчетом  с  условием,
чтобы он всЯчески  способствовал  осуждению  несчастной  ђевекки.  ЋспариваЯ
лучшие  побуждениЯ  в  душе  своего  друга,  Њальвуазен  имел  над  ним  все
преимущества хитрого  и  хладнокровного  себЯлюбца  в  борьбе  с  человеком,
одержимым пылкими и противоречивыми страстЯми. ’ем  не  менее  потребовалось
все его искусство, чтобы заставить Ѓуагильбера следовать принЯтому  решению.
Ћн должен был неотступно наблюдать за  своим  другом,  чтобы  тот  опЯть  не
вздумал бежать, и предупреждать возможность его  встречи  с  гроссмейстером,
чтобы не допустить его до открытого  с  ним  разрыва;  кроме  того,  Ђльберт
должен был снова и снова приводить различные доводы в пользу того, что Ѓриан
обЯзан ЯвитьсЯ на ристалище, так как на судьбу ђевекки это не может  оказать
никакого влиЯниЯ, а длЯ негр самого ЯвлЯетсЯ единственным способом  спастись
от бесславиЯ и позора.


        ѓлава XL

     ‚новь ђичард стал самим собой,
     Џрочь, тени!
     "ђичард III"

     Ќо возвратимсЯ к приключениЯм —ерного ђыцарЯ. Ћтъехав от заветного дуба
великодушного разбойника, он  направил  свой  путь  к  соседнему  монастырю,
скромному и небогатому, носившему название аббатства свЯтого Ѓотольфа,  куда
после падениЯ замка  ’оркилстон  перевезли  раненого  Ђйвенго  под  надзором
верного ѓурта и великодушного ‚амбы. Џока мы не станем говорить о  том,  что
произошло между “илфредом и его избавителем.  „овольно  сказать,  что  после
долгой и важной беседы аббат разослал гонцов в разные стороны, а  на  другой
день поутру —ерный ђыцарь собралсЯ уезжать из  монастырЯ,  взЯв  с  собой  в
проводники шута ‚амбу. Џеред отъездом рыцарь обратилсЯ к  Ђйвенго  и  сказал
ему:
     - Њы с тобой увидимсЯ в Љонингсбурге, замке покойного Ђтельстана,  куда
отправилсЯ твой отец ‘едрик на поминки по своему благородному  родственнику.
џ посмотрю там на твою саксонскую родню, сэр “илфред, и познакомлюсь с  ними
покороче. € ты туда приезжай, Я берусь примирить тебЯ с отцом.
     ‘казав это. —ерный ђыцарь ласково простилсЯ с Ђйвенго, который  выразил
пламенное желание проводить своего спасителЯ. Ќо об  этом  —ерный  ђыцарь  и
слышать не хотел.
     - ‘егоднЯ отдыхай хорошенько, - сказал он. - Џожалуй, и завтра  ты  еще
не в силах будешь пуститьсЯ в дорогу. Њне не нужно иного  проводника,  кроме
честного ‚амбы; он будет играть при мне роль попа или шута, смотрЯ по  моему
настроению.
     - Ђ Я, - сказал ‚амба, - готов служить вам от всего  сердца.  џ  охотно
побываю на поминках Ђтельстана, потому что, коли еда будет не очень  сытнаЯ,
а подавать будут не часто, он восстанет из мертвых  и  начнет  взыскивать  с
поваров, прислуги и кравчего. Ђ это такое зрелище, что стоит  посмотреть.  џ
уж надеюсь, сэр рыцарь, что ваша  доблесть  будет  мне  защитой  перед  моим
хозЯином ‘едриком, когда мое остроумие потерпит неудачу.
     - Ќо на что может пригодитьсЯ моЯ доблесть,  шут,  там,  где  бессильно
твое остроумие? ђазреши-ка мне эту загадку.
     - ‚идите ли, сэр рыцарь, - отвечал ‚амба, - шутка может много  сделать.
“служливый и наблюдательный плут сразу подмечает, которым глазом  сосед  его
хуже видит, и с этой стороны держитсЯ, когда тот разгорЯчитсЯ  и  даст  волю
своим страстЯм. Ђ доблесть - это дюжий малый,  который  прет  напролом.  …му
нипочем и прилив и бурные ветры, знай себе гребет веслом и  в  конце  концов
причалит к берегу. Ђ потому, добрый сэр рыцарь, Я буду  пользоватьсЯ  только
Ясной погодой в душе моего  благородного  хозЯина,  а  в  бурное  времЯ,  уж
надеюсь, вы потрудитесь менЯ выручать.
     - ‘эр ђыцарь ‚исЯчего ‡амка, ра