инансистов".
     ‚скоре мне удалось  договоритьсЯ  обо  всем  с  журналом  "Ќовый  мир",
редактор которого, писатель Љ. Њ. ‘имонов, тоже интересовалсЯ темой  обороны
Ѓрестской крепости. ђешено было, что "Ќовый мир" примет на себЯ  расходы  по
поездке ”илЯ, и Я, взЯв  письмо  из  редакции,  снова  поехал  к  ‚оробьеву.
Ќесколько дней спустЯ все было улажено, и по радио из Њосквы  был  отправлен
вызов в Ђлдан.
     ‡има была в полном разгаре, и ”илю  пришлось  добиратьсЯ  до  Њосквы  в
течение двух с лишним недель. Ћн приехал в столицу в феврале 1955 года, и мы
встретились с ним в редакции "Ќового мира".  ‘начала  он  произвел  на  менЯ
впечатление  человека  угрюмого,  -  скрытного,  недоверчивого  и  какого-то
настороженного, словно он все времЯ боЯлсЯ, что  люди  напомнЯт  ему  о  том
пЯтне, которое легло  на  его  биографию.  Љогда  Я  прЯмо  спросил,  в  чем
заключаетсЯ его вина, этот на вид здоровый, крепкий человек вдруг разрыдалсЯ
и долго не мог успокоитьсЯ. Ћн лишь  коротко  сказал,  что  его  обвинили  в
измене ђодине, но что это обвинение ЯвлЯетсЯ совершенно ложным. ЏонимаЯ, как
трудно ему говорить об этом, Я не стал расспрашивать его подробнее,  оставив
этот разговор на будущее.
     ”иль впервые приехал в Њоскву, и здесь, в столице, у него  не  было  ни
родных, ни знакомых. „ва днЯ он прожил у менЯ, а потом его поместили в  одно
из общежитий ѓлавзолота под Њосквой. …жедневно он приезжал ко мне, и  мы  по
нескольку часов беседовали  с  ним  в  присутствии  стенографистки,  котораЯ
записывала его воспоминаниЯ. Ђ в свободное  времЯ  ”иль  подолгу  бродил  по
улицам, любуЯсь красотами Њосквы, где он давно мечтал побывать.
     Ќезаметно, но пристально присматривалсЯ Я к  этому  человеку  во  времЯ
наших бесед. Ћбращало на себЯ внимание  то,  как  рассказывал  он  о  защите
крепости. ”иль вспоминал о жарких боЯх во дворе цитадели, о штыковых  атаках
на мосту, о Яростных рукопашных схватках в здании казарм и говорил  об  этом
всегда так, словно лично он только наблюдал событиЯ со стороны, хотЯ из  его
рассказа было Ясно, что он  находилсЯ  в  самой  гуще  борьбы.  Ћн  описывал
подвиги своих товарищей, восхищалсЯ их мужеством, бесстрашием, но,  когда  Я
спрашивал его о нем самом, он  хмурилсЯ  и,  как  бы  отмахиваЯсь  от  этого
вопроса, коротко говорил;
     - џ - как все. „ралсЯ.
     ќто была та особаЯ щепетильность,  строжайшаЯ  скромность  в  отношении
себЯ,  какаЯ   бывает   свойственна   людЯм   исключительной   честности   и
требовательности к себе. € в самом деле, когда Я впоследствии  нашел  других
однополчан Ђлександра ”илЯ, все они рассказывали мне о  нем  как  о  смелом,
мужественном бойце, всегда находившемсЯ в первых рЯдах защитников крепости.
     џ замечал,  как  постепенно  менЯетсЯ  и  поведение  ”илЯ.  Њало-помалу
исчезала та угрюмаЯ настороженность, котораЯ бросалась в  глаза  при  первом
нашем свидании. ‚идимо, слишком часто там, на ‘евере, этот человек  встречал
предубежденное, недоброе отношение к себе, и  он  ожидал,  что  и  здесь,  в
Њоскве, его примут подозрительно и  враждебно.  Ќо  этого  не  случилось,  и
понемногу стал таЯть тот ледок недовериЯ и отчужденности, который  ”иль  так
долго носил в душе.
     € все же остатки этого отчуждениЯ  нет-нет  да  и  давали  себЯ  знать.
Љак-то, когда речь зашла об одном из первых боев в крепости, Я стал особенно
дотошно расспрашивать ”илЯ о подробностЯх этого боЯ, сопоставлЯЯ его рассказ
с рассказом ЊатевосЯна. € вдруг ”иль угрюмо сказал:
     - џ знаю, вы все равно мне не верите. ‚едь Я - бывший пленный, изменник
ђодины. Ќа этот раз Я рассердилсЯ.
     - Љак вам не стыдно! - с сердцем сказал Я. - …сли  бы  вам  не  верили,
зачем бы  стали  вас  вызывать  сюда  из  далекой  џкутии,  тратить  на  вас
государственные деньги?
     Ћн тут же  почувствовал  несправедливость  своего  замечаниЯ,  попросил
извинениЯ и  при  этом  разнервничалсЯ  так,  что  мне  опЯть  пришлось  его
успокаивать.
     Љак Я и ожидал, воспоминаниЯ ”илЯ были очень интересными  и  не  только
дополнЯли рассказы  ЊатевосЯна  и  Њахнача,  но  и  давали  мне  возможность
восстановить картину боев в центральной цитадели в самые последние дни  июнЯ
1941  года.  ќто  была  поистине  величаваЯ  картина  стойкости  и  мужества
советских людей,  картина,  одновременно  полнаЯ  и  глубокого  трагизма,  и
подлинной героики.


         ’ЂЉ ‘ђЂ†Ђ‹€‘њ ѓ…ђЋ€ 

     „авно смолк дальний  гул  пушек  на  востоке  -  фронт  ушел  за  сотни
километров от границы. ’еперь в  моменты  ночного  затишьЯ  вокруг  крепости
стоЯла   тишина   глубокого   тыла,   нарушаемаЯ   лишь   ноющим    гудением
бомбардировщиков дальнего действиЯ, проплывающих высоко в небе.  Ќо  затишье
случалось редко - обстрел крепости и атаки пехоты не прекращались  ни  днем,
ни ночью: противник старалсЯ  не  давать  осажденным  отдыха,  надеЯсь,  что
измотанный в этих непрерывных боЯх гарнизон вскоре капитулирует.
     ‘ каждым днем становились  все  более  призрачными  надежды  на  помощь
извне. Ќо надежда помогала жить и боротьсЯ, и люди заставлЯли себЯ надеЯтьсЯ
и верить. ‚ремЯ от времени  стихийно  возникал  и  мгновенно  разносилсЯ  по
крепости слух о том, что началось  наше  наступление,  что  в  район  Ѓреста
подходЯт наши танки. ќта весть вызывала новый прилив сил у бойцов, они с еще
большим упорством отстаивали свои рубежи,  и  еще  Яростнее  становились  их
ответные удары по врагу. € хотЯ слухи о помощи всегда  оказывались  ложными,
они возникали снова, и всЯкий раз им безраздельно верили.
     Љогда  однажды  ночью  над  крепостью  прошел   отрЯд   наших   дальних
бомбардировщиков, их  тотчас  же  узнали  по  звуку  моторов.  Ђ  когда  еще
несколько  минут  спустЯ  где-то  далеко  на  западе,  в  районе  ближайшего
железнодорожного узла за Ѓугом, загромыхали глухие взрывы, все  понЯли,  что
советские самолеты бомбЯт эшелоны противника, и крепость  возликовала.  ‹юди
закричали "ура!", кое-где открыли огонь по  расположению  врага,  гитлеровцы
всполошились, и их артиллериЯ тотчас же возобновила обстрел цитадели.
     ‚ другой раз над крепостью  днем  поЯвилсЯ  наш  истребитель.  Ћдинокий
советский  самолет,  неведомо  как  залетевший  сюда  с   далекого   фронта,
неожиданно вынырнул из-за облаков,  снизилсЯ  над  –ентральным  островом  и,
сделав круг, приветственно покачал крыльЯми,  на  которых  Ясно  были  видны
родные советские  звезды.  €  такое  восторженное,  неистовое  "ура!"  разом
огласило  всю  крепость,  что,  казалось,  летчик   должен   услышать   этот
многоголосый крик, несмотрЯ на оглушительный грохот снарЯдов  и  рев  мотора
своей машины.
     Ђ потом со стороны  границы  примчалось  несколько  "мессершмиттов",  и
настороженно притихшаЯ  крепость  сотнЯми  глаз  взволнованно  следила,  как
истребитель, отстреливаЯсь короткими очередЯми от наседающих врагов,  уходит
все дальше на восток, постепенно взбираЯсь все выше к спасительным  облакам,
пока наконец самолеты не растаЯли в небе.  Ќо  весь  этот  день  в  крепости
дрались с особенным подъемом, и даже многие тЯжелораненые выползли на  линию
обороны с винтовками в руках. Ќикто не сомневалсЯ в том, что  этот  одинокий
самолет был послан командованием, чтобы ободрить осажденный гарнизон и  дать
ему понЯть, что помощь  не  за  горами.  Љак  бы  то  ни  было,  неизвестный
советский летчик сумел вдохнуть в защитников крепости новые силы и на  времЯ
внушил им твердую уверенность в успешном исходе обороны.
     Ќо времЯ шло, помощь не приходила, и становилось Ясно,  что  обстановка
на фронте сложилась пока что неблагоприЯтно длЯ наших войск. € хотЯ люди еще
заставлЯли себЯ верить в то, что их  выручат,  каждый  в  глубине  души  уже
начинал понимать, что благополучный исход день ото днЯ становитсЯ все  более
сомнительным. ‚прочем, стоило кому-нибудь заикнутьсЯ об этих сомнениЯх,  как
товарищи  резко  обрывали  его.  ‘реди  осажденных   как   бы   установилось
молчаливое, никем не высказанное условие  -  не  заговаривать  о  трудностЯх
борьбы, не допускать ни малейшей неуверенности в победе.
     "Ѓудем дратьсЯ до конца, каков бы ни  был  этот  конец!"  ќто  решение,
нигде не записанное, никем  не  произнесенное  вслух,  безмолвно  созрело  в
сердце  каждого  из  защитников  крепости.   Њаленький   гарнизон,   наглухо
отрезанный от  своих  войск,  не  получавший  никаких  приказов  от  высшего
командованиЯ, знал и понимал свою  боевую  задачу.  —ем  дольше  продержитсЯ
крепость, тем дольше полки врага, стЯнутые к ее стенам, не попадут на фронт.
‡начит,  надо  дратьсЯ  еще  упорнее,  выигрывать  времЯ,   сковывать   силы
противника здесь, в его глубоком тылу, наносить врагу возможно больший  урон
и тем самым хоть немного ослабить  его  наступательную  мощь.  ‡начит,  надо
дратьсЯ еще ожесточеннее, еще смелее, еще настойчивее.
     € они дрались  с  необычайным  ожесточением,  с  невиданным  упорством,
проЯвлЯЯ удивительное презрение к смерти.
     ђаненные по нескольку раз, они не выпускали из рук оружиЯ и  продолжали
оставатьсЯ в строю. €стекающие кровью, обвЯзанные окровавленными  бинтами  и
трЯпками,  они,  собираЯ  последние  силы,  шли  в  штыковые   атаки.   „аже
тЯжелораненые старались не оставить своего места в цепи оборонЯющихсЯ.  …сли
же рана была такой серьезной, что уже не оставалось  сил  длЯ  борьбы,  люди
нередко кончали самоубийством, чтобы избавить товарищей от забот о себе и  в
дальнейшем не попасть живыми в руки врага. Њного раз  в  эти  дни  защитники
крепости слышали последнее восклицание: "Џрощайте,  товарищи!  Ћтомстите  за
менЯ!" - за которым тотчас же следовал выстрел.
     ѓитлеровских генералов  и  офицеров,  командовавших  штурмом  крепости,
бесило это  неожиданное  длЯ  них  упорство  осажденных.  €х  части  надолго
застрЯли здесь, на  первых  метрах  советской  земли,  тогда  как  авангарды
наступающей  немецко-фашистской  армии  уже  овладели  Њинском  и  двигались
дальше, в направлении ‘моленска и Њосквы. ‚ то времЯ  как  там,  на  фронте,
наступавшие войска стЯжали победные лавры, получали  ордена,  захватывали  в
городах и селах богатые трофеи, здесь, у стен Ѓрестской крепости, в глубоком
тылу,  немецких  офицеров  подстерегали  не  только  меткие  пули  советских
стрелков, но и Явное неудовольствие своего командованиЯ. €з  ставки  ѓитлера
то и дело запрашивали, почему крепость еще не взЯта, и тон этих  запросов  с
каждым днем становилсЯ все более недовольным  и  раздраженным.  Ќо  крепость
продолжала сражатьсЯ, хотЯ осаждающие не  останавливались  ни  перед  какими
мерами, чтобы скорее сломить сопротивление гарнизона.
     ‚се новые батареи подтЯгивались к берегу Ѓуга. Ѓез  передышки,  день  и
ночь, продолжалсЯ обстрел крепости. Њины дождем сыпались во  двор  цитадели,
методично перепахиваЯ каждый метр земли, кромсаЯ осколками  кирпичные  стены
казарм, превращаЯ в лохмотьЯ железо крыш.  џростно  ревели  крупнокалиберные
штурмовые пушки врага, постепенно разрушаЯ крепостные строениЯ. ‘ первых  же
дней  гитлеровцы  стали  применЯть  при  обстреле  снарЯды,  разбрызгивающие
горючую жидкость, а вскоре в дополнение к ним в крепости поЯвились  немецкие
огнеметы. ‚перемежку с бомбами самолеты, то и дело налетавшие  на  крепость,
сбрасывали бочки и баки с  бензином,  и  порой  некоторые  участки  крепости
превращались в сплошное море огнЯ.
     ‡десь и там стены зданий, служивших убежищем длЯ  защитников  крепости,
под бомбами и снарЯдами штурмовых пушек становились дымЯщимисЯ  развалинами,
где, казалось,  не  могло  остатьсЯ  ничего  живого.  Ќо  проходило  немного
времени, и из  этих  руин  снова  раздавались  пулеметные  очереди,  трещали
винтовочные  выстрелы  -  уцелевшие  бойцы,   раненные,   опаленные   огнем,
оглушенные взрывами, продолжали борьбу.
     Џо    ночам    противник    посылал    к    казармам    группы    своих
диверсантов-подрывников.  ’аща  за  собой  Ящики  с  толом,  они   старались
подползти к зданиЯм, занЯтым защитниками крепости,  и  заложить  взрывчатку.
Џартии саперов пробирались в наше расположение по крышам и чердакам, спускаЯ
пачки  тола  через  дымоходы.  ‚  темноте  чердаков   вспыхивали   внезапные
рукопашные и гранатные бои, здесь  и  там  раздавались  неожиданные  взрывы,
обрушивались потолки и стены, засыпаЯ бойцов. Ќо и  оглушенные,  израненные,
полузадавленные этими обвалами люди не выпускали  из  рук  оружиЯ.  ‚от  как
описана  в  немецком  донесении  одна  из  таких  операций  саперов:  "—тобы
уничтожить фланкирование из дома комсостава на –ентральном острове, туда был
послан 81-й саперный батальон с поручением подрывной  партии  очистить  этот
дом. ‘ крыши дома  взрывчатые  вещества  были  опущены  к  окнам,  а  фитили
зажжены; были слышны крики,  стоны  раненных  при  взрыве  русских,  но  они
продолжали стрелЯть.
     ‚раг уже не  гнушалсЯ  никакими  самыми  подлыми  средствами,  стремЯсь
скорее  подавить  упорство  осажденных.   ‡ахватив   госпиталь   и   перебив
находившихсЯ там больных, группа автоматчиков  надела  больничные  халаты  и
попыталась перебежать в центральную крепость через мост у •олмских ворот. Ќо
бойцы ”омина успели разгадать этот  маскарад,  и  попытка  была  сорвана.  ‚
другой раз, атакуЯ на этом же  участке,  солдаты  противника  погнали  перед
собой толпу медицинских сестер, взЯтых в плен  в  госпитале,  а  когда  наши
пулеметчики огнем с верхнего этажа казарм отбили  и  эту  атаку,  гитлеровцы
сами перестрелЯли женщин, за спинами которых  им  не  удалось  укрытьсЯ.  ‚о
времЯ штурма ‚осточного форта  фашисты  выставили  впереди  своих  атакующих
цепей шеренгу пленных советских бойцов, и защитники форта слышали,  как  эти
пленные кричали им: "‘трелЯйте, товарищи! ‘трелЯйте, не жалейте нас!"
     ‘ первых дней враг стал засылать в крепость своих агентов, переодетых в
форму советских бойцов и командиров. ’о это были провокаторы, которые делали
вид, что они бежали из немецкого плена, и распускали всевозможные панические
слухи, стараЯсь смутить дух  осажденных.  ’о  это  были  прЯмые  диверсанты,
исподтишка поражавшие защитников крепости предательскими выстрелами в спину.
Ќо уже вскоре наши воины  научились  распознавать  лазутчиков  врага,  и  их
быстро вылавливали и уничтожали.
     Љаждый  день  над  крепостью  на  смену   бомбардировщикам   поЯвлЯлись
маленькие трескучие самолеты, разбрасывавшие  листовки.  ‚  этих  листовках,
заранее отпечатанных в Ѓерлине, говорилось  о  том,  что  германские  войска
занЯли  Њоскву,  что  ЉраснаЯ  ЂрмиЯ   капитулировала   и   что   дальнейшее
сопротивление бессмысленно. Џотом стали сбрасывать  листовки  с  обращениЯми
непосредственно к гарнизону крепости,  где  немецкое  командование,  отмечаЯ
мужество и стойкость осажденных, пыталось доказать  бесполезность  борьбы  и
предлагало защитникам крепости "почетную капитулЯцию". Ќо на все эти призывы
крепость отвечала огнем.
     Љогда наступали минуты  затишьЯ,  в  разных  местах  крепости  начинали
работать немецкие громкоговорЯщие установки. Ћни также передавали  обращениЯ
к гарнизону, призываЯ осажденных сложить  оружие  и  обещаЯ  всем  сдавшимсЯ
"хорошее обращение, питание и заботливый уход за  ранеными".  ‚прочем,  день
ото днЯ тон этих обращений становилсЯ все  более  угрожающим,  и  вкрадчивые
уговоры сменЯлись ультиматумами, когда  гарнизону  давалось  на  размышление
полчаса или час, после чего противник грозил "стереть крепость с лица  земли
и смешать с  землей  ее  гарнизон".  Ќо  и  на  эти  угрозы  бойцы  отвечали
выстрелами, а однажды в ответ  на  такую  передачу  над  северными  воротами
крепости поЯвилось полотнище, на  котором  было  написано:  "‚се  умрем,  но
крепости не сдадим!"
     Ћбычно после передачи очередного ультиматума немцы  прекращали  обстрел
крепости, и  наступала  мертваЯ  тишина,  нарушаемаЯ  лишь  громким  голосом
диктора, времЯ от времени повторЯвшего: "Ћсталось десЯть минут!",  "Ћсталось
пЯть минут!". €, как только истекал  назначенный  срок,  на  крепость  разом
обрушивалсЯ  шквальный  огонь  немецких  пушек  и  минометов,  и  начиналась
жестокаЯ бомбежка с воздуха.
     Џри этом враг  применЯл  все  более  тЯжелые  фугасные  бомбы,  взрывов
которых не выдерживали  самые  мощные  крепостные  строениЯ,  а  в  глубоких
подвалах, где укрывались бойцы, трескались  бетонные  полы,  и  у  людей  от
сотрЯсениЯ воздуха шла кровь из носа и ушей.
     Ћсобенно сильную бомбежку крепости предпринЯл противник в  воскресенье,
29 июнЯ. Ќа этот раз на цитадель было решено обрушить самые тЯжелые бомбы.
     ‘ утра жители Ѓреста обратили внимание на то,  что  на  крышах  высоких
зданий города сидЯт офицеры, глЯдЯ в бинокли в сторону крепости.  ѓитлеровцы
заранее хвастливо говорили горожанам, что сегоднЯ защитники цитадели  должны
будут выбросить белый флаг. ‚ Ясном летнем небе  над  крепостью  закружились
десЯтки бомбардировщиков, и тотчас же раздались мощные оглушительные взрывы,
от которых сотрЯсалсЯ весь город до самых дальних окраин и  в  стенах  домов
поЯвились трещины, как при землетрЯсении. Љрепость окутало дымом и пылью,  и
издали было видно, как там в страшных вихрЯх взрывов взлетают  высоко  вверх
вырванные с корнем вековые деревьЯ. Љазалось, что и в самом деле после такой
бомбежки в крепости не останетсЯ ничего живого.
     Ќо, когда бомбежка кончилась, а  дым  и  пыль  рассеЯлись,  офицеры  на
крышах напрасно смотрели в бинокли: над развалинами и остатками зданий нигде
не было видно белого флага. Њожно было подумать, что там не  осталось  живой
души. Ћднако прошло несколько минут, и снова послышались пулеметные  очереди
и трескотнЯ винтовок.  ‹юди,  невесть  как  уцелевшие  среди  этого  урагана
взрывов, продолжали борьбу.
     ’Яжелейшие бомбежки, непрерывный артиллерийский и пулеметный  обстрелы,
нарастающие атаки пехоты, огромное  численное  и  техническое  превосходство
врага - все это делало  невероЯтно  трудной  борьбу  героического  гарнизона
Ѓрестской крепости. Ќо это были трудности чисто военного характера,  которые
неизбежно сопровождают нелегкую профессию  воина  и  к  которым  его  загодЯ
готовЯт. ’олько здесь они принЯли свои крайние  формы,  возросли  до  высших
степеней.
     Ћднако с первых же дней осады  ко  всему  этому  прибавились  трудности
иного порЯдка, поставившие гарнизон в небывало тЯжелые  условиЯ.  Ќе  только
сама борьба, но и всЯ жизнь, весь быт осажденного гарнизона с самого  начала
обороны были отмечены сверхчеловеческим напрЯжением как  физических,  так  и
моральных сил людей. ќти особые условиЯ и придают  эпопее  защиты  Ѓрестской
крепости тот исключительный  героический  и  трагический  характер,  который
делает ее неповторимой в истории ‚еликой Ћтечественной войны.
     „аже бывалому фронтовику, прошедшему сквозь огонь самых жарких сражений
‚еликой Ћтечественной войны, трудно себе представить ту невообразимо тЯжелую
обстановку, в которой с  начала  и  до  конца  пришлось  боротьсЯ  гарнизону
Ѓрестской крепости.
     ‡десь каждый метр земли был не один раз перепахан бомбами, снарЯдами  и
минами. ‡десь воздух был пронизан свистом осколков и пуль, и грохот  взрывов
не затихал ни днем, ни ночью, а недолгаЯ  тишина,  котораЯ  наступала  после
оглашениЯ очередного вражеского ультиматума, казалась еще более  страшной  и
зловещей, чем ставший уже привычным обстрел.
     ‡ажигательные  бомбы,  снарЯды,   огнеметы,   разбрызгивавшие   горючую
жидкость, баки с бензином, которые сбрасывали с самолетов, делали свое дело.
‚ крепости горело все, что могло гореть. ќти пожары возникли на рассвете  22
июнЯ и не прекращались ни на час в  течение  более  чем  месЯца,  то  слегка
затухаЯ, то разгораЯсь в новых местах, и в безветренную погоду над крепостью
всегда стоЯло, не рассеиваЯсь, густое облако дыма.
     Ќесколько дней на плацу перед западным  участком  казарм,  где  дрались
группы стрелков 44-го полка, горели машины стоЯвшего здесь автобатальона,  и
едкий  запах  паленой   резины,   стлавшийсЯ   вокруг,   душил   бойцов.   ‚
северозападной  части  кольцевого  зданиЯ  долго  пылал  большой   склад   с
обмундированием, и все заволокло таким удушливым  дымом,  что  бойцы  455-го
полка,  занимавшие  поблизости  отсеки  казарм,  вынуждены   были   надевать
противогазы.
     Ћгонь проникал даже в подвалы. Љое-где в этих подвалах от  многодневных
пожаров развивалась такаЯ высокаЯ температура, что впоследствии на  каменных
сводах остались висеть большие застывшие капли расплавленного кирпича.
     Ђ как только начиналсЯ обстрел, с пеленой дыма смешивались облака сухой
горЯчей пыли, поднЯтой взрывами и пропитанной едким запахом пороховой  гари.
Џыль и  дым  сушили  горло  и  рот,  проникали  глубоко  в  легкие,  вызываЯ
мучительный, судорожный кашель и нестерпимую жажду.
     ‘тоЯли жаркие  летние  дни,  и  с  каждым  днем  становилсЯ  все  более
нестерпимым запах разложениЯ.  Џо  ночам  защитники  крепости  выползали  из
укрытий, чтобы убрать трупы. Ќо убитых было столько, что их не успевали даже
слегка  присыпать  землей,  а  на  следующий  день  солнце  продолжало  свою
разрушительную работу, и лишь изредка, когда поднималсЯ ветер, эта  страшнаЯ
атмосфера немного разреживалась, и люди с жадностью  глотали  струи  свежего
воздуха.
     Ќо были и другие, еще более тЯжелые лишениЯ.
     Ќе хватало пищи. Џочти все продовольственные склады были разрушены  или
сгорели в первые часы войны. Ќо  прошло  некоторое  времЯ,  прежде  чем  эта
потерЯ дала себЯ знать. ‘начала, в предельном нервном напрЯжении боев, людЯм
и не хотелось есть. ’олько на второй  день  начались  поиски  пищи.  Љое-что
удалось добыть из разрушенных складов, небольшой запас продуктов оказалсЯ  в
полковых столовых. Ќо всего этого было слишком мало, и с каждым  днем  голод
становилсЯ мучительнее. €ногда, обыскиваЯ  убитых  вражеских  солдат,  бойцы
находили в их  ранцах  запас  галет,  несколько  кусков  сахару  или  плитку
шоколада, но эти находки отдавали прежде всего раненым,  детЯм  и  женщинам,
укрывавшимсЯ в подвалах.  ‚  маленькой  кладовой  около  кухни  44-го  полка
оказалась бочка сливочного масла, которого хватило на два днЯ.  Ѓойцы  84-го
полка на третий день нашли в развалинах столовой полмешка сырого  гороха,  и
его по приказанию ”омина разделили на всех, бережно отсчитываЯ по  горошине.
Џотом начали есть мЯсо убитых лошадей,  но  жара  вскоре  лишила  защитников
крепости и этой пищи. ‹юди превращались в ходЯчие скелеты, руки и ноги  -  в
кости, обтЯнутые кожей, но руки эти  продолжали  крепко  сжимать  оружие,  и
голод был не в силах задушить волю к борьбе.
     Ќе было медикаментов, не было перевЯзочных средств. “же в  первый  день
было так много крови и ран, что весь наличный запас индивидуальных пакетов и
бинтов израсходовали. †енщины разорвали на бинты свое  белье,  то  же  самое
сделали с оставшимисЯ в казармах простынЯми и наволочками.  Ќо  и  этого  не
хватало. ‹юди наспех  перетЯгивали  свои  раны  чем  попало  или  вообще  не
перевЯзывали их и продолжали сражатьсЯ.
     ЊенЯть повЯзки было нечем, и тЯжелораненые умирали от заражениЯ  крови.
„ругие оставались в строю, несмотрЯ на потерю крови и мучительную боль.
     Ќо самой  жестокой  мукой  длЯ  раненых  и  длЯ  здоровых  бойцов  была
постоЯннаЯ, сводЯщаЯ с ума жажда. Љак это ни странно, но в крепости, стоЯщей
на островах и окруженной кругом рукавами рек и канавами  с  водой,  не  было
воды.
     ‚одопровод вышел из  строЯ  в  первые  же  минуты  немецкого  обстрела.
Љолодцев внутри крепости не было, не оказалось и запасов воды. ‚ первый день
удавалось набирать воду из Ѓуга и Њухавца, но, как только противник вышел  к
берегу, он установил в прибрежных кустах пулеметы, обстреливаЯ все  подступы
к реке. ’еперь  все  такие  вылазки  за  драгоценной  водой  большей  частью
кончались гибелью смельчаков, и жажда стала самой  страшной  и  неразрешимой
проблемой.
     Ћт своих агентов и от пленных  противник  знал  об  отсутствии  воды  в
крепости, и его пулеметчики зорко стерегли все подходы к  рекам  и  обводным
каналам. ‡десь каждый метр земли находилсЯ под многослойным огнем, и десЯтки
наших бойцов заплатили жизнью за попытку зачерпнуть хотЯ  бы  котелок  воды.
„аже ночью подползти к реке  было  очень  опасно  -  по  всей  линии  берега
непрерывно  взлетали  немецкие  осветительные  ракеты,  Ярко  озарЯвшие  все
вокруг, и пулеметы врага, как чуткие сторожевые  псы,  наперебой  заливались
трескучими  злыми  очередЯми,  отзываЯсь  на  малейший  шорох,  на  малейшее
движение в прибрежных травах.
     €  все  же  ночами  бойцы  порой   доставали   воду.   ‘тиснув   зубами
металлическую дужку котелка, плотно прижимаЯсь к земле и  поминутно  замираЯ
на месте при взлете очередной ракеты, пластун осторожно  подползал  к  реке.
Ћттолкнув в сторону трупы гитлеровцев, густо плавающие у самого берега,  он,
стараЯсь не плеснуть, зачерпывал котелком воду и так же медленно и  бесшумно
совершал свой обратный путь. €, когда он, бережно несЯ в  обеих  руках  этот
котелок, проходил по отсекам казарм, люди старались не смотреть  на  добытую
им воду - они не претендовали ни на каплю ее. Ћни знали,  что  прежде  всего
воду надо залить длЯ  охлаждениЯ  в  кожухи  станковых  пулеметов  "максим",
которые без этого могут перегретьсЯ и выйти из строЯ. ‚сЯ же остальнаЯ  вода
поступала в подвалы - длЯ детей, раненых и женщин, и эту драгоценную  влагу,
мутную и розоватую от крови, с величайшей тщательностью делили  между  ними,
отмерЯЯ каждому один скупой глоток в крышечку от немецкой флЯги.
     ’ем, кто оставалсЯ в строю, воды не полагалось, и лишь тогда, когда они
кидались  в  контратаку,  преодолеваЯ  вброд  Њухавец  под  огнем   немецких
пулеметов, кое-кто на бегу успевал сделать один-два глотка.  Ђ  в  остальное
времЯ жажда терзала их, а жара, дым и пыль удесЯтерЯли эти мучениЯ.  ‘пазмой
стЯгивало пересохшее горло, рот казалсЯ сделанным  из  сухой  пыльной  кожи;
распухал, становилсЯ нестерпимо шершавым и колючим Язык, на котором не  было
ни капли слюны. †аркий воздух словно огнем жег легкие при  каждом  вдохе.  €
если обессиленный, изнуренный жаждой и бессонницей боец на  несколько  минут
забывалсЯ в короткой дремоте, кошмары преследовали его - ему  снилась  вода:
реки, озера, целые океаны свежей,  прохладной,  целительной  воды,  и  люди,
проснувшись от выстрелов или от толчка более бдительного соседа, готовы были
взвыть от бешенства, понЯв, что все виденное было только сном. €  случалось,
что человеческие силы не выдерживали этой муки и люди  от  жажды  сходили  с
ума.
     ‚ подвалах штыками и ножами пытались рыть Ямы.  ‡емлЯ  осыпалась,  Ямки
оказывались неглубокими, и воды в них почти не было. Ќа участке 84-го  полка
в таком колодце за день собиралось меньше котелка воды, которой  не  хватало
даже длЯ тЯжелораненых. Ѓолее  глубокий  колодец  выкопали  бойцы  в  районе
‚осточного форта, но оказалось, что  в  этом  месте  когда-то  располагалась
конюшнЯ и проходил сток нечистот - вода в колодце была зловонной, и люди  не
могли ее пить.
     —тобы облегчить мучениЯ, бойцы брали в рот сырой песок, пили даже кровь
из собственных ран, но все это, казалось, только обострЯло страданиЯ. Љак  о
небывалом чуде они  мечтали  о  дожде,  но  день  за  днем  небо  оставалось
безоблачным и горЯчее  летнее  солнце  по-прежнему  беспощадно  жгло  землю.
ЌеистоваЯ,  доводЯщаЯ  до  помешательства  жажда   становилась   все   более
нестерпимой.
     Ќо при всей непомерной тЯжести этих лишений  защитникам  крепости  было
еще тЯжелее видеть  страданиЯ  женщин  и  детей.  Љомандиры,  семьи  которых
находились здесь, в крепостных подвалах, в  бессильном  отчаЯнии  наблюдали,
как смерть от голода и жажды с каждым днем все  ближе  подкрадываетсЯ  к  их
детЯм, женам и матерЯм. ‘ нежностью и болью бойцы смотрели на  обессиленных,
исхудалых  ребЯтишек,  готовые  пожертвовать  всем,  лишь  бы  хоть  немного
облегчить их участь. ‚оду, пищу,  которую  удавалось  добыть,  прежде  всего
несли детЯм, и даже тЯжелораненые  отказывались  от  своей  скудной  доли  в
пользу малышей.
     Ќесколько раз женщинам предлагали взЯть детей и идти сдаватьсЯ в  плен.
Ќо  они  наотрез  отказывались,  пока  еще  можно   было   хоть   чем-нибудь
поддерживать силы ребЯт. Њысль о фашистском плене была им так же ненавистна,
как и мужчинам.
     Ћни перевЯзывали раны бойцам, взЯли на себЯ заботу  о  тЯжелораненых  и
ухаживали за ними так же нежно, как за своими детьми.  Ќекоторые  женщины  и
девушки-подростки  бесстрашно   шли   под   огонь,   подносЯ   оборонЯющимсЯ
боеприпасы. Ђ были и такие, которые, взЯв в руки оружие, становились в  рЯды
защитников крепости, сражались плечом к плечу со своими  мужьЯми,  отцами  и
братьЯми.
     †енщин с винтовками, с пистолетами, с  гранатами  в  руках  можно  было
встретить на разных участках обороны крепости. €  хотЯ  имена  этих  героинь
остались по большей части неизвестными, мы знаем, что многие боевые  подруги
командиров  дрались  рЯдом  с  мужьЯми,  и   становитсЯ   понЯтным,   почему
гитлеровцы, штурмовавшие цитадель, распространЯли слухи о том, что в обороне
крепости участвует Якобы советский "женский батальон".
     ‚ непрерывных, ожесточенных боЯх, в огне непрекращающегосЯ  обстрела  и
Яростных бомбежек бесконечно длинной чередой проходили дни, похожие друг  на
друга. Љаждое утро, когда со стороны города над крепостью, окутанной пеленой
дыма и пыли, вставало солнце, оживали надежды людей на  то,  что  этот  день
будет последним днем их испытаний и что, может  быть,  именно  сегоднЯ  они,
наконец, услышат на востоке долгожданный  гул  советских  орудий.  €  каждый
вечер, когда солнце  садилось  за  оголенные  пулЯми  и  осколками  снарЯдов
деревьЯ ‡ападного острова, вместе со светом днЯ угасали и эти надежды.
     Ќо с первых дней защитники крепости решили не ограничиватьсЯ  ожиданием
помощи и не только отбивать атаки врага,  но  и  попытатьсЯ  самим  прорвать
кольцо осаждающих войск. ‡а городом далеко на восток  простирались  обширные
леса и непроходимые болота, тЯнувшиесЯ через всю Ѓелоруссию, а в  нескольких
десЯтках  километров  к  северо-востоку  от  крепости  начиналась   дремучаЯ
ЃеловежскаЯ Џуща. …сли бы удалось прорватьсЯ в эти леса, там можно  было  бы
успешно  продолжать  борьбу,  стать  партизанами  и   с   боЯми   постепенно
продвигатьсЯ к фронту.
     ЌачинаЯ с 25 июнЯ почти на всех участках обороны крепости  каждую  ночь
делались попытки прорыва.  Ќо  вражеское  кольцо  было  плотным,  гитлеровцы
держались настороже. ‹ишь отдельным небольшим группам бойцов удавалось выйти
из осажденной крепости, и в большинстве своем ночные атаки захлебывались под
огнем пулеметов,  и  уцелевшие  участники  этих  прорывов  после  жаркого  и
безрезультатного боЯ вынуждены были отступать назад, к казармам, каждый  раз
недосчитываЯсь многих своих товарищей.
     Ќаиболее организованные и упорные попытки  прорыва  предпринимались  на
участках  84-го  и  44-го  полков  под  командованием  ‡убачева  и   ”омина.
ЏрорыватьсЯ решили на северо-восток и на север, и  поэтому  уже  с  24  июнЯ
основнаЯ масса бойцов, сражавшихсЯ на –ентральном острове, сосредоточилась в
северном полукольце казарм на берегу Њухавца. ‚ южном и западном секторах, а
также в клубе и в ограде бывшего польского штаба были оставлены лишь  группы
прикрытиЯ.
     ‚  самую  темную,  предрассветную  часть  ночи  два   больших   отрЯда,
разделенных между собой трехарочными воротами,  готовились  к  броску  вдоль
всей линии северных казарм. Ћдной из этих групп прорыва командовал  полковой
комиссар ”омин. ‚ то  же  времЯ  часть  бойцов  под  командованием  ‡убачева
занимала позиции у окон  второго  этажа,  готовЯсь  огнем  поддержать  атаку
товарищей.
     ЋтражаЯсь в спокойном ночном зеркале Њухавца, на противоположном берегу
то и дело взлетали цепочки  ракет,  и  в  их  колеблющемсЯ  свете  за  рекой
виднелась чернаЯ стена землЯного вала, занЯтого немцами.  ‚ремЯ  от  времени
оттуда, из-за вала, протЯгивались в сторону –ентрального острова  светЯщиесЯ
пунктиры трассирующих пуль и доносились короткие очереди пулеметов, иногда в
ночном небе слышалсЯ свистЯщий шелест пролетающих над казармами снарЯдов,  и
во дворе громыхали взрывы. ‘тоЯ в простенках  между  окнами,  выходЯщими  на
Њухавец,  собравшись  группами  у  ворот,   бойцы   чутко   вслушивались   и
всматривались  в  очертаниЯ  противоположного  берега,   напрЯженно   ожидаЯ
приказа. € когда, наконец, по всей линии атаки  со  скоростью  электрической
искры проносилась  команда:  "‚перед!"  -  люди  разом  бросались  на  мост,
выскакивали из окон на берег и, поднимаЯ над  головой  оружие,  стремительно
шли по вЯзкому, илистому дну Њухавца - без выстрелов, без криков.
     Ќо им удавалось  выиграть  всего  несколько  секунд.  Џри  свете  ракет
противник почти  тотчас  же  обнаруживал  атакующих.  Ћгоньки  автоматных  и
пулеметных очередей сверкали по  всему  гребню  вала.  Њухавец  закипал  под
пулЯми, и на мост с двух сторон обрушивалсЯ густой огонь  пулеметов.  ’олько
тогда по всей линии атаки раскатывалось злое, Яростное  "ура!",  раздавались
первые выстрелы, и бойцы  ‡убачева  из  окон  казарм  начинали  обстреливать
огневые точки на валу.
     “держать огнем этот первый натиск  атакующих  бойцов  было  невозможно.
‹юди тонули в темной воде Њухавца, падали на мосту, но мимо  этих  убитых  и
раненых, сквозь стену  пулеметного  огнЯ  неистово  рвались  вперед  другие,
строча из автоматов, забрасываЯ  гранатами  огневые  точки  на  валу.  Ѓойцы
врывались на вал, Яростно  работаЯ  штыками,  и  здесь  и  там  огонь  врага
оказывалсЯ подавленным.
     Ќо поблизости, за валом, у немцев наготове стоЯли подкреплениЯ.  ‘вежие
роты  автоматчиков  бросались  на  помощь  своим,  и  тотчас  же  сказывалсЯ
численный   и   огневой   перевес    противника.    Џродвижение    атакующих
приостанавливалось, и командиры, видЯ, что дальнейшие попытки привели  бы  к
большим и напрасным потерЯм, отводили остатки своих отрЯдов назад, за  реку.
“друченные неудачей, подавленные  гибелью  товарищей,  люди  возвращались  в
казармы, чтобы на следующую ночь с еще большим упорством  повторить  попытку
прорыва.  ’ак  продолжалось  несколько  ночей  подрЯд,  но  с  каждым  разом
атакующих  становилось  все  меньше.   Џротивник   подтЯгивал   на   опасное
направление все новые силы, и кольцо осады уплотнЯлось. Ќо какой бы  дорогой
ценой ни оплачивались эти попытки, они были последней надеждой осажденных, и
в их отчаЯнном натиске выплескивалось наружу  все,  что  переполнЯло  сердца
бойцов, - неудержимаЯ, ищущаЯ  выхода  ненависть  к  врагу,  жгучее  желание
сойтись с ним грудь с грудью, поразить его своей рукой.
     Ћднако наступила ночь, когда всем  стало  Ясно,  что  дальнейшие  атаки
приведут только к полному истреблению гарнизона и  ускорЯт  захват  крепости
противником. Ќочью 27 июнЯ очереднаЯ попытка прорыва была отбита  немцами  с
особенно большими потерЯми длЯ атакующих, и  в  казармы  вернулась  едва  ли
половина людей. € тогда Ђлександр ”иль,  сопровождавший  ”омина,  при  свете
очередной немецкой ракеты увидел, что исхудалое, заросшее и закопченное лицо
комиссара мокро  от  слез.  Љомиссар,  все  эти  дни  неизменно  сохранЯвший
спокойствие и уверенность, невольно  передававшиесЯ  бойцам,  сейчас  плакал
слезами гнева и отчаЯниЯ, в которых как бы слились воедино и сознание своего
бессилиЯ спасти людей, и остраЯ  душевнаЯ  боль  при  мысли  о  погибших,  и
щемЯщее предчувствие неизбежной и мрачной судьбы тех, кто пока еще оставалсЯ
в живых.
     Ќикто другой не заметил этих слез, и комиссар  тотчас  же  справилсЯ  с
минутной слабостью: уже вскоре  все  услышали  его  обычный,  ровный  голос,
отдающий  распорЯжениЯ.  ‚  конце  концов  даже  тогда,  когда  все  надежды
вырватьсЯ из окружениЯ были потерЯны и почти не оставалось веры в то, что на
помощь подоспеют свои, борьба все-таки имела смысл. –ель была в  том,  чтобы
продержатьсЯ как можно дольше, сковываЯ силы противника у стен  крепости,  и
уничтожить в боЯх как можно  больше  врагов,  дорогой  ценой  продаваЯ  свою
жизнь.
     ‘ этой ночи попытки прорыва  на  участке  84-го  и  44-го  полков  были
прекращены.
     ’акое решение было продиктовано не только большими потерЯми осажденных,
но и нехваткой боеприпасов. ‚ обороне можно было более расчетливо,  экономно
тратить патроны и гранаты, добывать которые удавалось теперь  с  невероЯтным
трудом.
     ’о, что вначале было найдено в уцелевших  или  полуразрушенных  складах
боепитаниЯ, скоро израсходовали,  отражаЯ  непрерывные  атаки  врага.  Ѓойцы
ухитрЯлись пополнЯть запасы даже  из  тех  складов,  которые  горели  и  где
поминутно в огне рвались с громким треском запакованные  в  Ящиках  патроны.
‹юди бесстрашно бросались в огонь и, ежесекундно рискуЯ жизнью,  выхватывали
Ящики из горЯщих штабелей. Ќо и этого не могло хватить надолго.
     „ень за днем недостаток боеприпасов давал себЯ чувствовать все сильнее.
ЉаждаЯ граната, каждый патрон были на счету.  …сли  боец  падал  убитым,  не
израсходовав своего боезапаса, его патроны и гранаты тотчас же брал  другой.
‘ первых же дней стали снимать  оружие  и  подсумки  с  патронами  с  убитых
гитлеровцев. ЏробираЯсь ползком под огнем, бойцы обшаривали  каждый  труп  в
немецком мундире, и, как ни сильно мучили людей голод и жажда,  руки  первым
делом тЯнулись не к флЯжке с водой, не к пище,  которую  можно  было  иногда
обнаружить в карманах убитых, - сумка с  патронами,  автомат  и  гранаты  на
длинных деревЯнных ручках были самыми желанными находками.
     Џостепенно становились ненужными и  бесполезными  пулеметы  и  автоматы
советских марок, винтовки, наганы и пистолеты ’’ - патронов к ним  не  было.
Ѓольшинство бойцов сражались с врагом его же собственным оружием - немецкими
автоматами, подобранными на поле боЯ или захваченными во времЯ контратак.  Ђ
пополнЯть боезапас защитникам крепости приходилось необыкновенным  способом,
который, вероЯтно, не применЯлсЯ никогда больше за всю ‚еликую Ћтечественную
войну.
     Љак только запас патронов подходил к концу, бойцы прекращали  огонь  из
окон казарм, делаЯ вид, что сопротивление их сломлено  и  они  отступили  на
этом участке. Ќе отвечаЯ на выстрелы врага,  люди  укрывались  за  простенки
между окнами, ложились у стен так, чтобы автоматчики не  могли  заметить  их
снаружи.
     Ќепрерывно обстреливаЯ окна, осторожно и недоверчиво солдаты противника
приближались вплотную к казармам. ‚ытЯнув  шеи,  автоматчики  с  подозрением
заглЯдывали в  окна,  но  рассмотреть,  что  делаетсЯ  в  помещении,  мешали
толстые,  метровые  стены.  ’огда  в  окна  летели  гранаты.  ѓулкие  взрывы
грохотали  в  комнатах,  осколки,  разлетаЯсь,  порой  убивали  или   ранили
притаившихсЯ в засаде бойцов, но готовые к  этому  люди  ничем  не  выдавали
своего  присутствиЯ,  и  противник  убеждалсЯ,  что  гарнизон  покинул  свои
позиции. Ђвтоматчики с торжествующими криками толпой врывались внутрь сквозь
окна и двери, и на них тотчас  же  кидались  бойцы,  врукопашную  уничтожали
врагов и завладевали их оружием и боеприпасами.
     ’ак добывали патроны много раз. Ќо все равно их  было  слишком  мало  -
враг наседал все сильнее, и, знаЯ, какой ценой достаютсЯ  боеприпасы,  бойцы
расходовали их скупо и расчетливо, стараЯсь,  чтобы  каждаЯ  пулЯ  попала  в
цель. € когда однажды кто-то из бойцов в присутствии ”омина сказал,  что  он
последний  патрон  оставит  длЯ  себЯ,  комиссар  тотчас  же  возразил  ему,
обращаЯсь ко всем.
     - Ќет, - сказал он, - и последний патрон надо тоже посылать  во  врага.
“мереть мы можем и в рукопашном бою, а патроны должны быть только  длЯ  них,
длЯ фашистов.
     Ќемцам удалось  занЯть  большинство  помещений  в  юго-восточной  части
казарм, откуда ушли основные силы бойцов 84-го полка.  ли  упорные  бои  за
клуб и развалины штаба польского корпуса, и  зданиЯ  эти  по  нескольку  раз
переходили  из  рук  в  руки.  ‚се  чаще  немецкие  танки  проникали   через
трехарочные ворота во двор –ентрального острова. Ћни  подходили  вплотную  к
казармам и прЯмой наводкой в упор  били  по  амбразурам  окон,  а  иногда  и
врывались внутрь зданиЯ через большие,  широкие  двери  складских  помещений
первого этажа. Ћднажды  на  участке  455-го  полка  немецкий  танк  вошел  в
казарменный отсек, над дверью которого наш санитар вывесил большое, заметное
издали полотнище с красным крестом. ‡десь, в этом отсеке, на  бетонном  полу
лежали тЯжелораненые. Љрик ужаса вырвалсЯ у всех  при  виде  поЯвившегосЯ  в
дверЯх танка, а машина, на  мгновение  приостановившись,  с  ревом  ринулась
внутрь -  прЯмо  по  лежащим  телам.  ’анк  резко  притормозил  на  середине
помещениЯ  и  вдруг,  скрежетнув  гусеницей,  принЯлсЯ  вертетьсЯ  по  полу,
безжалостно давЯ беззащитных людей...
     Љак  ни  упорно  сопротивлЯлись  защитники  крепости,  враг  постепенно
одолевал их. ‘ каждым днем перевес его становилсЯ все более подавлЯющим.
     ‚ этих условиЯх  не  имело  никакого  смысла  дальнейшее  пребывание  в
крепости женщин и детей. €х неминуемо ждала смерть от тЯжелых бомб,  которые
авиациЯ противника ежедневно сбрасывала на крепость. Љак ни жесток был враг,
как ни тЯжело и унизительно было попасть  в  его  руки,  все  же  оставалась
надежда на то, что он  пощадит  женщин  и  детей.  ‚от  почему  решено  было
отправить их