ости,  прошмыгнули  к  берегу.  ‚озле  зарослей  тростника  тихо
вытащили лодку на песок. Љаких-нибудь сто шагов - и вот окраина  крохотного,
полусожженного городка. ‚се заросло белой акацией. Љаких только мерзостей не
прикрывают деревьЯ своею зеленой листвой!
     Ќа болгарской стороне, прилепившись к высокому берегу,  дремал  городок
ђусчук, пощаженный  войной.  “  его  подножиЯ  виднелось  несколько  черных,
обветшалых  барж  да  два  пароходика,  сердито   выплевывавших   из   своих
пепельно-серых  труб  клубы  дыма.  Ќа  красные  черепичные  крыши  ложились
голубовато-розовые отблески заката. ‚ синей воде  отражались  редкие  клочки
рыжеватых облаков, затерЯвшихсЯ на величаво неподвижном небосводе.
     - ‚от мы наконец и добрались до „журджу, парень.  ‘ейчас  попросимсЯ  к
кому-нибудь на ночлег, а завтра под утро отправимсЯ вверх, обратно домой.  Ђ
ты ступай в город, там переночуешь. Њожет, и хлеба кусок у хозЯев  найдетсЯ.
“ нас в котомке уже почти пусто.
     - ‡наю, дЯдюшка Ћпришор...
     - ЏостарайсЯ скорей добратьсЯ до Ѓухареста и выполнить  приказ  барина.
Ћн вроде велел днЯ через три обратно быть. Ђ у нас только  дорога  сюда  три
днЯ занЯла. ’ы ведь, Я слышал, у барина недавно служишь?
     - „а, дЯдюшка Ћпришор, совсем недавно. ‘ этой весны.
     - ’ы не глЯди, что он с виду добрый. Ћн крутенько обходитсЯ с тем,  кто
не исполнЯет его повелений, да и злопамЯтен к тому же. Ќичего не прощает.  €
мстит, когда меньше всего ждешь.
     - Ќеужели? Ђ Я-то считал его добрым, медом-медовичем.
     Њы расхохотались.
     - Љоли не скоро доберешьсЯ до Ѓухареста и  на  обратном  пути  задержка
выйдет, все с нас спросит.
     - Ќе спросит. џ постараюсь  управитьсЯ  поскорее  и  письмо  по  адресу
передам.
     - Њожешь попытатьсЯ поездом доехать, коли  ходЯт  поезда,  или  пешком,
коли иначе не получитсЯ. „о Ѓухареста отсюда недалеко, всего верст  тридцать
будет. Ћт села к селу на попутных телегах подъедешь или на возах. Џаренек ты
большой, смышленый. ‘умеешь, поди, из трудного положениЯ  выпутатьсЯ.  Ќу  а
коли не сумеешь - пенЯй на себЯ...
     „Ядюшка ‹айош Ћпришор смотрит на менЯ ласково, с отеческой  любовью.  “
всЯкого, даже у самого угрюмого человека - а кто в этой  жизни  не  сделалсЯ
угрюм, не замкнулсЯ в себе? - наступает такой час  или  мгновение,  когда  у
него вдруг оттаивает душа. € тогда всЯ доброта, которую он так долго в  себе
скрывал, подступает к глазам. € в глазах вспыхивает искра, и  лучитсЯ  свет,
нежный и кроткий. ђазмыкаютсЯ уста, и с них слетают ласковые слова, и голос,
прежде суровый и грубый, становитсЯ нежным и бархатным...


     - €ногда и небеса разверзаютсЯ, не только душа у человека.
     - Љак это - разверзаютсЯ небеса?
     - Ђ вот как: от востока до запада Ясный свод небес вдруг  разламываетсЯ
надвое. ™ель делаетсЯ все шире и шире, и тогда те люди, на ком  нет  грехов,
видЯт ангелов, порхающих в райских кущах, и  слышат,  как  поют  их  золотые
трубы. Ђ среди серебристых облаков на золотом троне  восседает  сама  матерь
божьЯ. ’олько длитсЯ это недолго. € небеса смыкаютсЯ снова.
     - Ђ разве на свете есть люди без грехов?
     - …сть, „арие, только немного.
     - Ђ ты, бабушка, видела хоть раз, как разверзаетсЯ небо?
     - џ женщина злаЯ, грехов на мне - что гусениц на иве.  Ћдного  тебЯ,  к
примеру, сколько ругала да прутом порола...
     Ќа ивах, что росли у дедушки в большом саду, никаких гусениц и в помине
не было. Ђ много их было на  старой  иве  перед  нашим  домом,  в  Ћмиде,  -
больших,  зеленых,  на  спине  пЯтнышки  с  булавочную  головку  -  красные,
коричневые, синеватые. …сли б у моей суровой  бабки  из  Љырломана  Я  пожил
подольше, то, может, в ее больших сердитых глазах мне и довелось бы заметить
светлое сиЯние, а то и почувствовать хоть на миг ласку в ее голосе... €  все
же хорошо, что Я не жил там долго... ‚едь потом  случались  там  и  страшные
вещи...
     Љогда мне  кажетсЯ,  что  Я  вот-вот  разнежусь,  растрогаюсь,  во  мне
просыпаетсЯ бабушкин характер: Я становлюсь надменным и  стараюсь  выглЯдеть
твердокаменным.
     - Ќе позволЯй, чтоб злые люди лезли тебе в душу...
     - Ќужно времЯ, чтоб разобратьсЯ, кто из  людей  хороший,  а  кто  злой.
Ѓывает, что и за всю жизнь не разберешьсЯ...
     „обрыми глазами смотрит на менЯ и Џавел.  џ  чуть  не  рассиропилсЯ.  €
чтобы они не подумали, будто Я не умею  собой  владеть,  выпрЯмилсЯ,  поднЯл
голову и, избегаЯ их взглЯдов, проговорил:
     - ‘частливо оставатьсЯ...
     - ‘частливого пути, „арие, парнишечка...
     Џавел, раздосадованный моей холодностью, не промолвил ни слова.
     € Я - шкандыб-шкандыб - заковылЯл к городу,  к  его  черным  обожженным
стенам.
     „унай осталсЯ справа.  “же  не  слышно  было  его  тихого  журчаниЯ,  к
которому слух мой привык  за  три  прошедших  днЯ,  и  Я  почувствовал  себЯ
одиноким - Я ведь и впрЯмь был одинок!.. ѓлубокаЯ печаль  охватила  менЯ.  џ
видел, как умиравший закат бросал на  мутные  воды  большие  кроваво-красные
пЯтна.  Ћ,  если  бы  глазам  нашим,  пока  мы  живы,  ЯвлЯлсЯ  только   тот
кроваво-красный свет, который оставлЯет на воде солнце в минуты восхода  или
заката! Ђ то ведь перед  нашим  взором  снова  и  снова  струитсЯ  настоЯщаЯ
человеческаЯ кровь! ‚ойны, сколько и где бы они ни шли, всегда мешали  кровь
с землею, а сколько войн вели люди на всем течении „унаЯ, старого, как  мир!
Ђ сколько было восстаний!
     - Ћдному из восстаний Я тоже был свидетель, а окажись Я  постарше  -  и
сам участвовал бы в нем, может, и кровь бы проливал.
     - € не пожалел бы?
     - Ќет, не пожалел. Љогда тебе плюют в лицо  и  бьют  морду,  гонЯют  на
работу и издеваютсЯ, неужто ты так и будешь терпеть, не подымешь дубину и не
огреешь злодеЯ по голове? Ќе схватишь нож и не вонзишь его в оплывшее  жиром
и скрытое под  дорогими  одеЯниЯми  брюхо  помещика,  которому  неведомы  ни
человеческие чувства, ни сострадание? Ќе тому  надо  удивлЯтьсЯ,  что  порою
босой люд, подавив в  себе  всЯкий  страх,  с  топорами  да  вилами  отважно
подымаетсЯ против господ, громит и жжет помещичьи усадьбы, а тому,  что  эти
взрывы скопившегосЯ в сердце гнева случаютсЯ лишь времЯ от времени и слишком
редко.
     ‘ельскаЯ и городскаЯ беднота была настроена  против  войны,  которую  в
девЯтьсот  тринадцатом  году  вели  мы  с  нашими  задунайскими  соседЯми  -
болгарами. € все же склонила голову под жандармским кулаком и пошла воевать,
выполнЯть скрепЯ сердце приказ властей.
     - —то же нам понадобилось в Ѓолгарии?
     - ‡ахватить ‘илистру.
     - Ђ что это - ‘илистра?
     - ѓород такой.
     - ’ам что, румыны живут?
     - Ќет, болгары.
     - ’огда зачем его брать?
     - ’аков приказ властей.
     - ‘тало быть, боЯр.
     - ‘тало быть...
     Ќе  хотела  беднота  и  этой  войны  с  венграми,  немцами,  турками  и
болгарами! € все-таки пошла воевать.  €  все  еще  воюет  на  южной  границе
Њолдовы, наполовину захваченной  врагом,  воюет  и  в  карпатских  горах.  €
неплохо воюет! Ђ все же больше чем полстраны, захваченной немцами, работает,
склонив голову под ударами кнута, чтоб прокормить вражеские армии и глубокий
немецкий тыл.
     ‚ойна требует мЯса и крови, и люди отдают войне себЯ и свою кровь.
     Њожет, из той крови, которой люди окропили, напоили, но еще не насытили
землю, взойдут красные маки, кровавые цветы, проглЯдывающие там и сЯм сквозь
желтизну пшеничного полЯ в самом начале лета?
     Њожет, эти маки всходЯт и цветут длЯ того, чтоб сказать нам:
     - „овольно проливать кровь!
     Њожет, и так... Љто из людей постиг все тайны мира?
     “ кого слух настолько остер, чтоб услышать,
     о чем говорЯт цветы,
     о чем шелестЯт деревьЯ,
     о чем шепчет трава,
     о чем дают знак звезды, когда мигают в ночи своими круглыми глазами?..
     Џока Я узкой  и  пыльной  тропинкой  шагал  по  городу,  разоренному  и
спаленному войной, в памЯти моей ожили старые  страницы,  читанные  порой  в
спешке, порой исподволь в те годы, что обратились в прах...
     „журджу! „авнишнее человеческое поселение,  основанное  в  незапамЯтные
времена грубыми существами в косматых шкурах.
     Љогда из Њалой Ђзии вторглись полчища  турок,  здесь  была  исмаильскаЯ
провинциЯ. ‚ мутных водах „унаЯ отразились высокие белые минареты. ‡десь  со
всей своей свитой переправлЯлись через „унай  боЯре,  получившие  в  ‚ысокой
Џорте фирман на владычество  по  всему  господарству  ђумынскому,  и  отсюда
направлЯлись в Ѓухарест, сопровождаемые  спагами*,  гарцевавшими  на  гордых
белых конЯх. Џо этой же дороге головы многих из них  какой-нибудь  булук-бей
увозил в своей суме обратно в ‘тамбул...
     ______________
     * ‘паги - кавалеристы, туземцы из Ђлжира.

     - Ђ что ты, „арие, ищешь на этой дороге?
     - ’олько не владычества! ђазве не видишь? “ менЯ нет никакой свиты...
     џ  говорил  неправду.  ЌескончаемаЯ  свита   мошкары   гудела   вокруг,
неотступно следуЯ за  мной.  ‚  закатном  свете  мошки  походили  на  мелкие
крупинки золота... Ђ вокруг желтела пшеница, высоко взметнув спелые колосьЯ.
     € легонько покачивалась на ветру.
     ‚ конце тропинки Я увидел бледную сухопарую  девушку,  она  держала  за
веревку лошадь рыжей масти, у которой кости так и  выпирали  наружу.  ‹ошадь
щипала редкую травку у обочины дороги. „евушка пристально смотрела на  менЯ.
“ нее были голубые глаза и волосы цвета спелой ржи. Љожа на лице ее отдавала
желтизной и слегка облупилась на носу, руки шелушились тоже. Њне знакомы эти
приметы пеллагры, болезни бедных, недоедающих людей, болезни, от которой нет
лекарства.
     ‚ стране пшеничного раЯ от пеллагры  страдали  не  только  села,  но  и
городские окраины, где жили поденщики.
     ѓородское предместье представлЯло собой, как Я понЯл,  кучку  маленьких
покосившихсЯ домишек со сгоревшими крышами и  рухнувшими  заборами.  †ители,
одно времЯ покинувшие их, вернулись и  вновь  свЯзали  порванную  было  нить
жизни.
     џ поздоровалсЯ с сухопарой девушкой и спросил, как пройти к станции.
     - —то ты сказал?
     - Љак можно пройти к станции?
     - Џо всему видать, что ты нездешний.
     - џ издалека.
     - €здалека... Ђ зачем тебе на станцию?
     - Ќа поезд, до Ѓухареста доехать.
     - Ђ аусвайс от немцев есть?
     - Ќет.
     - ’огда на станцию лучше не ходить. Ќа поезд пускают только тех, у кого
есть аусвайс из немецкой комендатуры. ’ы этого не знал?
     - ‡нать-то знал, да в большой спешке из усадьбы выехал.
     „евушка нагнулась и сорвала тоненький стебелек с голубым  цветочком.  €
стала наматывать его колечком на палец. џ ждал - не скажет ли она еще чего.
     - Џлохо, что ты уехал из дому, не взЯв у немцев  желтой  бумажки.  …сли
хочешь добратьсЯ до Ѓухареста, придетсЯ идти пешком, от села к селу.
     - Џешком так пешком. “ менЯ никакого нет желаниЯ свЯзыватьсЯ с немцами.
’олько сначала Я хотел бы устроитьсЯ переночевать.
     - Џереспать ты можешь у нас, в тесноте, да не в обиде.  ’ЯтЯ  расскажет
тебе,  как  добратьсЯ  до  Ѓухареста,  чтоб  побыстрее  и  без  приключений.
Ќ-но-о-о, хвороба...
     ’ощаЯ лошадь, которую потЯнули за веревку, поднЯла морду и поплелась за
нами. џ слышал, как она шлепала копытами по мЯгкой дорожной пыли.
     ‘коро мы оказались на месте. „ом - крошечнаЯ лачужка, припавшаЯ на один
бок, - хранил следы пожара, который задел  его  лишь  краем.  Ќе  хватало  и
забора.
     - ѓород немцы и болгары занЯли сразу, как через  „унай  перешли.  ‚  ту
пору холода стоЯли. ‚от солдаты и ломали заборы на  костры,  грелись.  „а  и
наши тоже ломали, сколько их тут оставалось.
     ЏрислонЯсь к косЯку, в дверЯх стоЯл пожилой мужчина. ’оже сухопарый.  €
тоже с облупившейсЯ кожей.
     €з-за того, что не было заборов, из-за того, что дома  были  повреждены
огнем и чинились в спешке, предместье выглЯдело заброшенным и  печальным,  и
немногие акации, покрытые пылью и сникшие на солнцепеке,  не  могли  оживить
картину.
     „евушка привЯзала лошадь к одной из акаций и подошла ко мне.  ‚о  дворе
стоЯла стараЯ извозчичьЯ телега с покосившимсЯ колесом.
     - —то, €ванка? ѓостЯ мне привела?
     €ванка махнула в мою сторону рукой.
     - Ћн, кажетсЯ, с верховий „унаЯ. Џо реке  приплыл.  ’ечением  принесло.
’еперь река и живых  приносит...  -  Ќаверное,  на  моем  лице  изобразилось
удивление. €ванка повторила: - „а. ’еперь течение и живых  приносит.  Ђ  всю
прошлую осень и зиму  одних  мертвецов  приносило  -  трупы  распухшие,  уже
загнивать начинали. ‚от парень до Ѓухареста дойти  хочет.  Џереночевать  ему
негде, дороги не знает, да и голодный, наверно...
     Џравду говорЯт, что сытый голодного не разумеет, но правда  и  то,  что
голодный голодного узнает по глазам.
     - —то ж, дело обычное. Џереночевать пусть у нас переночует; еду, что на
двоих все равно мало, и на троих поделить можно, а  насчет  дороги,  то,  по
старой пословице, и слепой до Ѓрэйлы дошел.  ’ак  и  ты  мимо  Ѓухареста  не
промахнешь, коли тебе непременно  в  Ѓухарест  понадобилось.  ‚ходи  в  дом,
приЯтель, милости просим.
     Њне пришлось еще раз выдержать борьбу с чувством умилениЯ, которое  уже
едва не овладело мной на берегу, когда Я расставалсЯ с ‹айошем  Ћпришором  и
Џавлом. џ вспомнил, как хмурый,  сердитый  барин  отправил  менЯ  к  старику
лодочнику, швырнув всего несколько лей. Ќе подумал, что до Ѓухареста водой и
сушей путь не близкий, не дал времени даже куском хлеба  запастись.  •отЯ  в
усадьбе,  где  жили  €лонка,  Ђмос  и  много  другого  народа,  хлеба   было
вдосталь... Ђ вот ‹айош Ћпришор с Џавлом делились со мной тем немногим,  что
у них было. € теперь чужой человек,  к  которому  Я  свалилсЯ  как  снег  на
голову, говорит: "‚ходи в дом, приЯтель, милости просим..." Џовсюду, как и у
нас в Ћмиде, встречались люди, которые были рады гостю... ђаспахивали  перед
тобой двери дома, а вместе с домом и сердца... ‘колько самых разных людей  -
горшечников, ложечников,  продавцов  Яблок  и  керосина  и  прочих  мелочных
торговцев - останавливалось на ночлег в нашем домишке, в  котором  даже  нам
самим не хватало места... ‹етом гости затаскивали  к  нам  во  двор  и  свои
телеги. ’ак возле телег и отдыхали, в то времЯ как сами мы  укладывались  на
завалинке, под окнами, под старыми шелковицами... ‡имой  в  маленькой  нашей
комнате с покосившимсЯ окном  и  низким,  облупившимсЯ  потолком,  мы  спали
вповалку. € все равно в любой момент  готовы  были  разделить  скудную  нашу
трапезу с незнакомым путником.
     "Љак  можно,  мать,  чужого  человека,  горемыку-странника,  такого  же
беднЯка и мученика, как мы, оставить ночевать середь дороги? ‚се мы люди..."
     "ђазве Я чего говорю, ’удор?"
     "Њне почудилось, Њарие, будто ты расстроена..."
     "€з-за „арие расстроилась. †ар у него..."
     †ар у менЯ бывал частенько. ‚ огромном, вздувшемсЯ животе  скапливалась
ЯдовитаЯ желто-зеленаЯ слизь, которую  иногда  мне  удавалось  выбросить  из
себЯ - со рвотой. ’огда становилось полегче.  Џотом  начинали  ныть  зубы  -
из-за болезни десен. Ђ то Я простужалсЯ, и в горле вскакивали нарывы.
     "‹Яг, полежи... € все пройдет..."
     Џорой проходило. Ђ порой  и  нет...  ‚  конце  концов  проходило.  ЊенЯ
излечивало солнце, зелень акаций и шелковиц...
     ’акие же распахнутые двери и сердца  встретились  мне  и  в  предместье
„журджу.
     - Ћткуда родом-то?
     - €з Ћмиды.
     - Ђ где это?
     - ‚озле ’урну.
     - „алеко...
     - „алековато...
     џ рассказал, где работал, кто и как  послал  менЯ  в  Ѓухарест  отвезти
письмо.
     †ивЯ все времЯ с одной дочкой в предместье  заброшенного  и  сожженного
города, хозЯин был рад, что нашлось, с кем поговорить... Ђ уж Я  ли  не  был
рад! Ќе говорЯ уж о том, что в этот вечер менЯ еще и накормили.
     - ЊенЯ зовут Ќицэ Ћлинт. Љто-то из  моих  предков,  должно  быть  грек,
нашел пристанище в этом жалком порту - город стал уже турецкой провинцией  и
потерЯл былой блеск. Ђ ведь прежде сюда заходили с товарами генуэзские купцы
и увозили отсюда на своих парусных кораблЯх пшеницу, воск, мед...
     „евушка давно уже улеглась спать в комнате. џ растЯнулсЯ на охапке сена
в сенЯх, у которых не было  крыши.  Ќадо  мной  сверкали  летние  звезды.  џ
любовалсЯ одиноким, блиставшим чуть в стороне ‘трельцом и  величественным  -
из одного конца неба к другому - движением Њлечного Џути.
     - †ена моЯ, Џетрица - болгарка с того берега,  из  ђусчука.  ‡десь,  на
„унае, народ смешанный, не то  что  в  других  местах  страны.  Ћдних  „унай
приносит, других забирает. Њногие прибиваютсЯ к берегу да тут и оседают. ’ак
осталсЯ тут и мой далекий предок, грек, и  многие  турки  после  распада  их
империи. ‚нуки их еще и теперь, среди нас, носЯт широкие шаровары и  красные
фески. „а что там! —еловек прирастает к тому клочку земли, где  находит  длЯ
себЯ и длЯ своей семьи кусочек хлеба да глоток воды, ему уже трудно от  него
оторватьсЯ, уехать в другие краЯ. Њы  промышлЯли  в  порту  извозом,  тем  и
кормились. Ђ три года назад эта большаЯ война началась. Џорт  захирел.  Њало
стало пароходов. ‚се зерно, что  прибыло  поездом  и  подводами  из  €лфова,
‚лашки и џломицы, свалили в зернохранилища, чтобы сберечь длЯ англичан.  ’ут
как раз и война приспела. •отели наши поджечь зерно, когда узнали, что немцы
возле ‡имничи „унай перешли. „а зерно горит плохо. Ќемцы это зерно с прошлой
осени на баржах вывозЯт и все никак не вывезут. Ђ в  городе  и  в  окрестных
деревнЯх люди с голоду мрут. ‚раги все забрали.  Ќам  только  пепел  в  печи
оставили да глаза, чтоб плакать, и на том спасибо.
     - Ђ что, много немцы народу пострелЯли?
     - Љого пострелЯли, кого порезали. ’акую  бойню  устроили,  когда  через
„унай перешли!.. Ћзлобились крепко. Ђ много и в огне погибло...
     - Љак в огне?
     - Љогда дома горели, во времЯ пожара...
     - ‡ато теперь тихо...
     - Ќе всегда.
     €  правда,  со  стороны  „унаЯ  послышались  частые  выстрелы.  Љоротко
прострекотал пулемет.
     - ‚от какаЯ у нас тишина...
     ђастревоженные  и  испуганные  выстрелами,  на  разных  концах  окраины
залаЯли собаки. —ерез открытую дверь прошмыгнула одуревшаЯ от страха кошка и
забилась к нам под ноги.
     Џо-прежнему невозмутимо сиЯл Њлечный Џуть.
     - ќто немцы воюют? ‚ кого же стрелЯют?
     - ‡десь им воевать уже не с кем. Ѓоев хватает на фронтах... Ђ  выстрелы
слышны из порта... ’ам каждую ночь палЯт.  ќто  из  окрестных  сел  приходЯт
оголодавшие  мужики  и  тайком  пробираютсЯ  в  порт  -   надеютсЯ   стащить
мешок-другой пшеницы. ‚ темные ночи даже с той  стороны  болгары  на  лодках
приплывают - до складам пошарить. “ них там тоже голод свирепый.
     - € удаетсЯ?
     - Љогда удаетсЯ, когда нет. Ќемцы стрелЯют без всЯкой жалости...
     - Ѓои здесь тЯжелые были?
     - ’Яжелые.  Ќо  город  разрушили  еще  раньше,   до   высадки   немцев.
„альнобойными пушками с  болгарского  берега.  Ђ  самые  большие  разрушениЯ
принесли эти проклЯтущие австрийские мониторы. Ћни шнырЯли туда-сюда по реке
и прЯтались за островами.
     - Ђ потопить их нельзЯ было?
     - „а чем топить-то? Љамнем из рогатки? Ќа всю  береговую  линию  только
две пушки и было. Ђ когда немцы, болгары и турки пришли, город был подожжен.
’огда и жену мою убили...
     - Љто убил?
     - ’урки... Ќемцы город туркам да  болгарам  оставили  на  разграбление,
убивать тоже не запрещали. Љакое там!  €  сами  грабили,  убивали  налево  и
направо, ровно взбесились. џ-то еще до войны из города подалсЯ. Џотом уж и в
Ѓухарест двинул. ’ут-то война менЯ и нагнала.  Људа  еще  бежать?  Џодождал,
пока немного поулеглось, и домой воротилсЯ...
     - —ерез вас из Ѓолгарии румынские пленные возвращаютсЯ?
     - ‚озвращаютсЯ иногда - по „унаю, маленькими горстками. ЃоЯре длЯ своих
имений выписывают, землю обрабатывать. €ные села совсем опустели,  ни  живой
души не осталось, а заброшеннаЯ землЯ кустарником зарастает, помещику с  нее
никакого доходу нет. •отЯ пленные, что назад возвращаютсЯ, уже и на людей-то
непохожи. Љожа да кости. Ќесчастные, у кого душа никак с телом расстатьсЯ не
может...
     Ќесчастные, у кого души не могут расстатьсЯ с телом!..
     ќто, наверно, и есть великаЯ тайна жизни. € ее великаЯ красота. ‘колько
бы ни мучилось тело, как бы ни страдала сама душа, тело и душа  пребывают  в
объЯтьЯх друг  друга.  ’ело  не  хочет  лишитьсЯ  души,  и  душа  не  желает
добровольно расстатьсЯ с телом. Њолчи и терпи,  кормись  затхлой  кукурузной
мукой, вареными кукурузными зернами или просом, жуй и глотай молочные семена
конопли - горьковато-сладкие на вкус, - грызи кору с  деревьев  или  корешки
трав, как те слепые твари, что живут под землей и не знают солнечного света,
и тверди себе: переживем и это, настанут  и  лучшие  дни,  лишь  бы  до  них
дотЯнуть...
     Ќа мир опустилась тишина. ’ЯжелаЯ и горькаЯ, словно пепел.
     Ќевозмутимо сиЯет Њлечный Џуть.
     €ли „орога ђабов...
     Љак рассказывают старики, в те времена, когда запорожские казаки -  они
жили к северу от нас - схватились с надменными, разрЯженными в  пух  и  прах
польскими панами, из Љрыма, с дозволениЯ ‚ысокой Џорты, которой они  платили
дань, на ђумынское господарство обрушились татары. Ќачали  грабить  и  жечь,
убивать и уводить в рабство. ‘лучалось, после  долгих  лет  страданий  рабам
удавалось бежать. Џо ночам тайком пробирались они через безлюдные,  бурьЯном
заросшие степи, направлЯЯсь в родные краЯ. € дорогу им  указывали  крохотные
светЯщиесЯ звездочки Њлечного Џути, который в народе был прозван да и по сей
день зоветсЯ „орогой ђабов...
     €ссЯкла татарскаЯ сила. ‚от теперь на народы обрушились немцы, и  опЯть
поЯвились рабы.
     Џолно рабов в самой ѓермании, где их держат за колючей проволокой.
     - ‚ойна есть война...
     - Ђ зачем война нужна?..
     Ќа подернутом дымкой небосводе невозмутимо сиЯет „орога ђабов.
     ’ам, на востоке,  пала  власть  великого  царЯ-самодержца  -  кончилась
династиЯ, правившаЯ много веков. Ќарод взЯл царЯ  за  шиворот  и  сбросил  с
трона - это свершили рабочие, знающие, как действовать молотом и  винтовкой,
крестьЯне, умеющие не только сеЯть и жать, но и стрелЯть из ружьЯ...
     ‚еликий народ, оборванный и голодный...
     ђеволюциЯ пойдет вширь и вглубь, раскинет свою огненную  сеть  на  весь
мир.
     “снул на соломенной подстилке Ќицэ Ћлинт. Ќо сон его  мало  походил  на
отдых.  Ћн  ворочалсЯ,  скрипел  зубами,   и   из   горла   его   вырывались
нечленораздельные звуки, словно рычал обложенный  зверь.  џ  видел,  как  он
вскидывал вверх руки,  будто  защищаЯсь  от  разбойничьих  дубин.  ЋтбивалсЯ
ногами. “спокаиваЯсь, стонал  и  вздыхал.  Џотом  снова  начинал  скрежетать
зубами и в отчаЯнии махал кулаками. ‚ойна, подумал Я, со всеми ее ужасами  и
последствиЯми лишила людей даже сна, даже ночного покоЯ. Ћ тех, кому послала
сон без конца, успокоив навеки, Я не говорю.
     џ успел немного познакомитьсЯ с  войной.  ‚ернее,  мне  так  показалось
после того, как через наше  село  прошел  полк  баварской  кавалерии,  после
бедствий, которые мы вынесли от немецких и австро-венгерских тыловых частей,
после обстрела ’урну, где сгорело несколько домов, после того, как Я  увидел
сожженные придунайские города и множество солдатских могил на всем пути, где
ждешь и не ждешь...
     Ќо лишь теперь, шагаЯ одиноким путником по опустевшему и  опустошенному
краю между „журджу и Ѓухарестом, спустЯ восемь месЯцев после  того,  как  по
этим местам прокатилсЯ губительный вал огнЯ и крови, Я  начал  по-настоЯщему
понимать, что такое война. ‡дешнЯЯ равнина,  насколько  Я  успел  узнать  по
своим прежним скитаниЯм,  представлЯлась  мне  обширным  краем  разбросанных
повсюду курганов и акациевых зарослей, сел, где с ранней  весны  до  поздней
осени сажали лес, и колодцев с задранными  в  небо  журавлЯми,  которые  уже
издали зовут тебЯ утолить жажду. Ђ теперь эта равнина, пересеченнаЯ  изредка
пологими лощинками, ЯвлЯла собой картину разорениЯ и  смерти.  …сли  бы  эти
места оставались дикими с сотворениЯ мира  или  пришли  в  запустение  много
веков назад, они могли бы быть красивы своей особой красотой, чарующей  взор
и греющей душу. Ќо здесь ведь только что жили люди, они радовались  жизни  и
убогому своему  добру.  ‚ойна  безжалостно  разметала  в  пыль  их  жизнь  и
хозЯйство и равнодушно прошла мимо, оставив после себЯ лишь  остывшие  трупы
да остатки разграбленного и  рассеЯнного  добра.  Љрай  снова  стал  добычей
запустениЯ, зарос кустарником  и  сорной  травой.  ‹юди  погибают,  а  землЯ
остаетсЯ вечно молодой.  Њожет  ли  землЯ  постареть?  Ћна  продолжает  жить
собственной жизнью. Љакой клочок ни вспаши,  где  ни  посей,  где  ни  начни
копать, тотчас стеной встанет бурьЯн и заглушит собой все.
     ’акое же  дикое  запустение,  а  может,  и  пострашнее,  ЯвлЯли  собой,
наверно,  эти  плоские  равнины  и  в  прошлом,  во   времена   бесчисленных
грабительских набегов на стольный город Ѓухарест и обратного  беспорЯдочного
бегства исмаильтЯнских  армий,  спасавшихсЯ  от  вил  и  дрекольЯ  туземного
люда...
     € вот - высокие кусты шиповника на меже отделЯют одно море  бурьЯна  от
другого. Ќе облетели еще бледно-розовые цветки, мелкие, как  меднаЯ  мелочь.
Ћсенью кусты заалеют круглыми Ягодами, словно бесчисленные открытые раны  на
живом теле земли. џ знал - давно уже исчезла  на  полЯх  скабиоза.  Ѓлизость
человека с его плугом не пошла ей на пользу. Ђ теперь - взглЯни! - то ли  из
глубинных слоев, то ли принесенный  неведомым  ветром,  но  ведь  ЯвилсЯ  же
откуда-то ее род и снова укоренилсЯ в земле! € вымахал  выше  пшеницы,  выше
ржи!
     ѓордо  покачивает  своими  бархатными  голубыми  головками  чертополох,
подставлЯЯ их солнцу, которое равнодушно отдает свое тепло притихшему полю.
     €з травы прЯмо на дорогу  выскакивает  жирный  пепельно-желтый  заЯц  и
замирает, насторожив  длинные  уши.  ‚роде  и  не  боитсЯ  менЯ,  так  редко
попадаютсЯ теперь ему люди... џ вкладываю в рот согнутый указательный палец.
‘вищу... ЏустынЯ отзываетсЯ эхом. ‡аЯц бросаетсЯ прочь. ЏрЯчетсЯ.
     Ќемного дальше, разлегшись  в  дорожной  пыли,  греют  на  солнце  свои
красивые кольца большие черные змеи с желтыми, как песок, глазами.  ђЯдом  с
ними ползают кофейного цвета сороконожки, толстые, жирные, налившиесЯ  Ядом,
двигаЯ десЯтками ног и шевелЯ тонкими длинными усиками.
     Љрупный, величиной с кошку, барсук стоит, опершись  на  хвост,  посреди
большака и удивленно смотрит на  менЯ  своими  огромными  круглыми  глазами,
обведенными желтой каемкой; только когда между нами остаетсЯ не больше шага,
одним прыжком скрываетсЯ он в траве, путаЯ след.
     ‚ пустынном раскаленном небе кружат Ястребы и суматошно каркают вороны.
’акой обильной пищи  они  не  видывали  за  всю  свою  жизнь!  Ќа  разбитом,
накренившемсЯ телеграфном столбе отдыхает птица, воистину  редкаЯ  длЯ  этих
прибрежных мест, -  орел-беркут  с  большим,  крючковатым,  как  у  попугаЯ,
клювом.
     ‘ело, раскинувшеесЯ по обеим сторонам большака, тоже пустынно. Ђ как же
иначе? „ома сожжены до основаниЯ. ‚место них - кучи пепла, на которые сперва
ложилсЯ снег, а потом чередою пошли дожди, размывшие их и унесшие  в  землю.
‡аборы не иначе как взлетели в воздух! Ћт них не видно  даже  следов.  ‚доль
большака тЯнетсЯ грЯда щебнЯ и пепла, доходЯщаЯ мне чуть не до  колена.  ќто
все, что осталось от самого большого в селе  зданиЯ  -  наверно,  здесь  еще
прошлой осенью стоЯла школа.
     Ђкации и сливы, ивы и тополЯ срезаны или разнесены  снарЯдами  в  щепы.
ђЯдом с обгоревшими обрубками стволов, словно по  приказу  земли  и  солнца,
пробились  наружу  молодые  ростки  и,  лишенные  человеческого   присмотра,
теснЯтсЯ, как колючий чертополох, готовые заглушить  друг  друга.  ђазбит  и
колодезный журавль. Ќакренилась расколотаЯ бочка.  Ћткатилась  в  сторону  и
валЯетсЯ колода с желобом. ‚етер забросал мусором колодезный сруб, вода едва
мерцает на дне, издаваЯ смрадный запах. •орошо, что менЯ не мучит жажда!
     €з сплошных зарослей колючего кустарника,  которые  заглушили  то,  что
когда-то было селом, выбираетсЯ, устремлЯЯсь ко мне, худющаЯ кошка, желтаЯ с
белыми полосками. џ готов поднЯть ее, взЯть на руки и нести  с  собой,  пока
нам  не  попадетсЯ  навстречу  хоть  некое  подобие  человека.  ‹ишь  бы  не
чувствовать себЯ одиноким, заброшенным и покинутым всеми.  ‡ову,  протЯгиваю
руку. Љошка смотрит на  менЯ  миндалевидными  глазами.  ‘ловно  бы  и  хочет
подойти. Ќо мнетсЯ в нерешительности.  €  убегает,  как  будто  Я  огрел  ее
прутом. ‡абыла уже, как выглЯдит человек.
     џ ускорЯю шаг. Ќасколько позволЯет нога.
     Џока Я не встретилсЯ с войной, менЯ часто  терзали  горькие  сожалениЯ,
причиной которых была моЯ  больнаЯ  нога.  Ќо,  увидев  безногих  солдат,  Я
перестал думать о своем пустЯковом увечье.  ’ы  злишьсЯ,  порезав  палец?  “
безруких уже нет оснований длЯ такой злости.
     Ќа окраине села в придорожной канаве лежит скрюченный  труп  старухи  с
изможденным лицом. Ћстанки ее  прикрыты  черным  передником.  —уть  подальше
блестЯт на солнце тонкие косточки ребенка.  ‚озле  трупов  высоко  взметнула
вверх свои жирные стебли лебеда.  ђЯдом,  широко  открыв  глаза,  глЯдЯт  на
солнце васильки.
     џ отворачиваюсь, чтоб не видеть ничего, кроме голубой ленты шоссе,  что
пролегло предо мной, покинуто и одиноко, меж  неоглЯдных  пустынных  равнин,
заросших молодой зеленью дикого кустарника.
     Џлечи мои опустились,  словно  кто-то  навалил  мне  на  спину  тЯжелые
каменные глыбы, которые мне предстоит  влачить  до  конца  моих  дней.  ђот,
казалось, забит пеплом и горькой скорлупой недозрелого грецкого ореха.  Ќоги
словно налились свинцом. џ приложил к щекам ладони и почувствовал,  что  они
холодны. Њожет, они были холодными и на самом деле, а может,  это  мои  щеки
пылали огнем. ‡убы начали выбивать мелкую дробь.
     - „арие, ты боишьсЯ смерти?
     - Ќет, не боюсь.
     - Ђ жизни?
     - Ќет, жизни Я тоже не боюсь.
     - ’огда чего же ты испугалсЯ?
     “ менЯ недостало времени ответить на этот  вопрос.  Ћт  сплошной  стены
высокого бурьЯна вдруг отделилсЯ какой-то человек. Ћн разве что не  нагишом.
Ќебритое лицо, дикий блуждающий взглЯд. Ќезнакомец  Явно  подстерегал  менЯ,
завидев еще издали на краю горизонта.
     ‚ руке Я вертел ивовый прут, скорее  длЯ  забавы,  им  даже  собаку  не
отогнать, не то что защититьсЯ от человека. Ѓыл  у  менЯ  и  нож  в  кожаных
ножнах. џ сунул руку в карман. —еловек спросил:
     - Ќет ли у тебЯ огнЯ, паренек?
     - Ќет. џ не курю и не ношу спичек.
     - ’огда, может, кусок железа найдетсЯ? „нЯ два назад Я потерЯл  огниво,
а жена недосмотрела за костром. Ќе на чем еду разогреть.
     - € за два днЯ по этой дороге никто не проходил?
     - Џроходили немцы, болгары, турки. џ им не показывалсЯ. Ћстерегаюсь.
     - “ менЯ есть нож.
     - …жели стальной, то, может, и будет толк.
     - Џо-моему, стальной.
     џ вытащил нож и показал.
     - •орош, как раз такой мне и нужен.
     џ протЯнул ему нож. Ќезнакомец был молод.  ‹ет  тридцати.  Ћн  осмотрел
нож. Џотрогал тупую сторону, провел пальцем по острию, поглЯдел на ручку.
     - ‡амечательный нож. ђежет как бритва. …жели садануть им кого-нибудь...
     - ‘разу отдаст богу душу...
     - …ще бы не отдать!
     Ћн пошарил у себЯ за  поЯсом  и  извлек  узелок,  в  котором  оказались
завернуты серый кремень с острыми углами и пучок трутника.
     - Ќу-ка, испытаем, на что твой ножик годитсЯ.
     ’упым краем ножа он ударил по кремню. ‚о все стороны золотыми  пчелками
посыпались искры.
     - ‡натный у тебЯ нож, парень...
     - „а, вроде ничего...
     џ вспомнил „удуликэ и ’энасе ”ьер-ђэу, брата Љиры. ќтот нож был  сделан
в таборе под обрывом и был подарен мне.
     "‚озьми его себе, господин, может, когда и пригодитсЯ... €  не  забывай
нас".
     ‡абыть их! Љак можно забыть „удуликэ? Ђ ’энасе ”ьер-ђэу? ќто значило бы
забыть ‡амбилу и ночи, проведенные на горе, в верхней  усадьбе  помещика  со
вставленным стеклЯнным глазом! ќто значило бы  забыть  Љиру,  стремительную,
как ласка, Љиру-колдунью с миндалинами черных, словно маслины,  глаз,  Љиру,
котораЯ столько раз  ворожила  мне  на  раковине  то  ли  понарошку,  то  ли
взаправду.
     "ЋстерегайсЯ косоглазых людей, „арие".
     "•орошо..."
     "€ женщин с рыжими волосами".
     "‹адно. ‚от у тебЯ волосы как смоль..."
     "€ у ‡амбилы тоже как смоль..."
     Њеж нами протискивает морду таборскаЯ собака, Ѓарин... –ыгане пинали ее
ногами, швырЯли в нее палками. Ѓарин  отбегал  от  шатров,  визжа  и  скулЯ,
смотрЯ по тому, насколько было больно. “спокаивалсЯ. € опЯть шел  к  шатрам.
‘нова умильно вилЯл хвостом.
     "€ маленьких женщин-коротконожек тоже остерегайсЯ, „арие..."
     "•орошо. “ тебЯ вон ноги длинные..."
     "„а. € у ‡амбилы..."
     …сли бы Я позабыл „удуликэ и ’энасе ”ьер-ђэу, то, значит,  забыл  бы  и
Љиру, и ‡амбилу. ‡абыл бы усадьбу. Ђрапники... ‡абыл бы,  как  пололи  осот.
‡абыл бы собственную жизнь...
     Џолуголый человек, повстречавшийсЯ мне в пустынном поле, ощупывает нож.
Џодымает на менЯ карие глаза и спрашивает:
     - „алеко идешь?
     - ‚ Ѓухарест.
     - …ще шагать да шагать.
     - Ђ что делать? ђаз надо в Ѓухарест, значит, надо - и баста...
     - € как  же  ты  дойдешь?  ’ы  что,  так  вот  и  отправилсЯ  в  дорогу
один-одинешенек, толком не собравшись?
     - Ќе собравшись...
     - Џойдем со мной. €ли спать тоже один лЯжешь, прЯмо на обочине?
     „ело было к вечеру. € Я пошел за черным от загара человеком. ‚  бурьЯн.
Ќедалеко, в сотне-другой шагов от шоссе, в устье лощинки, укрылась крохотнаЯ
теснаЯ землЯнка. ‚ глубине лощины поблескивало  маленькое  озерцо,  поросшее
камышом.
     - Ќу, жена, нашлось огниво.
     €з землЯнки почти на четвереньках выбралась молодаЯ смуглаЯ  женщина  с
голышом-младенцем на руках.
     - џ уж думала, ты не вернешьсЯ, боЯлась, не случилось ли чего...
     - ‡а весь день никто по дороге не прошел, только болгарские солдаты  на
подводе проехали...
     Њужчина развел костер, женщина поставила на огонь  пузатый  горшочек  с
подорожником, и он вскоре закипел.
     ™авель варитсЯ быстро, крапива - та дольше, ее приходитсЯ мелко крошить
и растирать ложкой.
     - “ж извинЯйте, ничем другим угостить не можем.
     - ‘пасибо, щи очень хорошие. „ома у нас тоже такие варили... ‘ весны до
поздней осени все щи да щи. “ нас щавелем весь двор зарос. Џока мирабели  не
было, мама в них лимонной кислоты длЯ вкусу  добавлЯла.  Ђ  когда  поспевала
мирабель - то мирабели.
     - “ нас тут нет ни мирабели,  ни  лимонной  кислоты...  „лЯ  кислоты  Я
щавелЯ положила...
     - ™авель длЯ этого тоже хорош, тетушка. ‚ы часто подорожник варите?
     - Људа уж чаще, - отвечает мужчина. - € на обед, и на ужин... ‘лучаетсЯ
иногда зайца изловить, а то и перепелку. €х тут пропасть  развелось.  ’олько
поймать трудно. Ќа зайцев Я устраиваю засады и забиваю палкой...
     - Ђ почему в село не переберетесь?
     - Џочему не переберемсЯ? Њы ведь и жили в том селе,  через  которое  ты
прошел. „а от него ничего не осталось.  Ђ  тут  наш  надел.  џ  вот  вскопал
небольшой клочок землицы, посеЯл пшенички, кукурузы чуток. Џшеница скоро  уж
созреет. Ќа днЯх сожнем... ’огда и вареной пшеницы поедим. ’ут мы и от людей
надежно укрылись. Ђ не то бы...
     - Ђ не то что?
     - Ђ не то схватили бы менЯ немцы и в тюрьму упрЯтали. џ ведь из  лагерЯ
бежал, в ‚енгрии в плену сидел.
     - Ђ на родину давно вернулсЯ?
     - „а около трех месЯцев, и все  ползком  да  тайком,  как  затравленный
зверь.
     - € сколько еще думаете здесь пробыть?
     - „о осени. Џотом переправимсЯ к родственникам жены,  они  недалеко  от
Ѓухареста живут, в Ѓолинтине. ’ам больших пожаров не было.
     - Ђ в лагере так плохо было, что не вытерпел?
     - Џлохо ли в лагере, говоришь? Љто сам не попробует,  тому  не  узнать,
что это за штука. џ попал к венграм в руки за хребтом, в ”ельдиоаре,  откуда
мы отступать начали. Џришлось потом топать пешком в самую  глубь  венгерских
степей.  ’ам  нас  загнали  в  какие-то  ветхие  бараки,   обнесли   колючей
проволокой... ’ерпели мы голод. ‘традали от болезней, от вшей... ’ерпеть  да
ждать хуже нет... ‚ойна она и есть война... …жели бы мы  венгров  захватили,
то и им от нас тоже солоно пришлось бы. ‚ ту зиму  больше  половины  пленных
перемерло.
     џ хлебал зеленые щи из глинЯной миски, орудуЯ  деревЯнной  ложкой.  ™и,
горЯчие и сладковато-кислые на вкус, утолЯли разом и голод и жажду.
     - Ђ ребеночек где родилсЯ?
     - ‡десь и родилсЯ, где еще! ‘лава богу, жена здорова, в  грудЯх  молоко
не пропало. Ќе то помер бы... Ђ как там в мире с  войной-то  с  этой?  Љакие
дела?
     - „а какие дела... Ћна все тЯнетсЯ.
     - „олго не протЯнетсЯ. “же и в ‚енгрии голод да болезни начались.  Ђ  в
ѓермании, говорЯт, и того хуже.
     - Ќу, немцы от нас зерно да скот все еще  везут  и  везут.  Џароходы  с
баржами по „унаю то и знай в немецкую землю уплывают.
     - “плывать-то, может, и уплывают,  разговору  нет,  да  ведь  у  немцев
страна большаЯ, парень, и народ везде, как есть везде,  оголодал,  да  и  на
фронте солдат немало... Џослушай, а свой нож ты мне не оставишь?
     - ‘ удовольствием. „олг платежом красен.
     - Љак знать, может, он не только огонь высекать пригодитсЯ.
     - ‡айцев потрошить, например...
     - Џочему обЯзательно зайцев? „лЯ зайцев у менЯ обломок косы есть...
     Њужчина коротко рассмеЯлсЯ. џ не стал приставать с расспросами.
     - —то ж, пора и спать укладыватьсЯ...
     - Џора.
     Њужчина вместе с женой  пошел  в  землЯнку.  ђебенок  сначала  похныкал
маленько, но потом его укачали, и он затих.
     џ улегсЯ на траве возле  землЯнки,  закинул  руки  за  голову  и  снова
принЯлсЯ глЯдеть на  Њлечный  Џуть  -  „орогу  ђабов,  котораЯ  когда-нибудь
перестанет быть ею.
     € в эти короткие  мгновениЯ  между  бодрствованием  и  сном  мне  опЯть
почудилось, что несметные полчища полураздетых мужчин, суровых и  сильных  -
настоЯщее войско, заполонившее степь от краЯ и до краЯ, - при багровом свете
непомерно огромной луны двинулись в бой за великую победу, потрЯсаЯ вилами и
топорами, косами и ножами. ‘реди других блестел и тот нож,  что  „удуликэ  и
’энасе ”ьер-ђэу выковали  длЯ  менЯ  на  пылающих  угольЯх,  под  струей  от
кузнечных мехов.
     - „арие, какое оружие ты выкуешь себе?
     - Џочем мне знать. Ќе знаю... ’ам видно будет... Љогда времЯ  придет...
‚от придет времЯ...
     Ќа мое изнуренное долгой ходьбой тело легким покрывалом  из  нежнейшего
шелка опустилсЯ светлый и сладкий сон...
     ‘вежим утром, распрощавшись с обитателЯми землЯнки, утонувшей в высокой
траве, Я снова двинулсЯ в путь. ‚се дальше  и  дальше  от  этих  мест  вдоль
разбитого,  искалеченного  шоссе,  по  обеим  сторонам   которого   тЯнулись
одичавшие полЯ, стоЯли колодцы без журавлей, лежали в развалинах и пожарищах
обезлюдевшие села.
     Љлочок земли, засеЯнный пшеницей, рожью или  кукурузой,  попадалсЯ  мне
редко-редко. Џри  виде  дома,  починенного  впопыхах,  кое-как  и  насколько
возможно, при взглЯде на трубу, над которой  вьетсЯ  струйка  дыма,  у  менЯ
замирает сердце.
     †изнь не погибла.
     †изнь неизбывна, как бы ни бушевала война.
     Џусть повсюду видны огромные воронки от снарЯдов.
     Џусть повсюду - брошенное оружие, покрывающеесЯ ржавчиной.
     Ќа обочинах шоссе Я мог бы пригоршнЯми собирать патроны  и  набить  ими
шлЯпу.
     ‚ изобилии валЯютсЯ повсюду и снарЯды, неглубоко ушедшие в землю, такую
мЯгкую после прошлогодних дождей, что снарЯды не разорвались. Ћни похожи  на
большие черные арбузы с блестЯщей коркой. џ старательно обхожу  их.  “  менЯ
нет охоты посмотреть, каковы они внутри.
     ’е, кто отведал их вкус или схватил на лету  пулю,  лежат  неприбранные
среди трав.
     ‘обаки и волки, воронье, муравьи и черви обглодали их кости.
     ‚алЯютсЯ залатанные постолы и стоптанные башмаки, разорванные фуражки и
рукава кителей.
     •очетсЯ закрыть глаза, чтобы ничего этого не видеть. Ќо Я  не  могу.  џ
должен увидеть все. “видеть и ничего не забыть.
     оссе, которое сначала  шло  под  гору,  теперь  плавно  подымаетсЯ  по
склону.
     Ќад одичавшим полем стоит запах трав,  вызревших  под  горЯчими  лучами
середины лета.
     ’Яжело, наверно, было бы идти по  этой  дороге  весной,  когда  оттаЯла
землЯ, а с нею и тысЯчи трупов погибших солдат, которых победители немцы  не
захотели похоронить. „ожди и солнце ускорили разложение тел, что  не  успели
пожрать пресыщенное земное зверье и прожорливые хищники неба.
     Ѓои на старой,  издавна  напоенной  кровью  Ѓухарестской  дороге  были,
видимо, особенно кровавыми,  если  судить  по  числу  погибших,  теперь  уже
укрытых травой, по оборонительным траншеЯм, большим воронкам от  снарЯдов  и
более мелким - от шрапнели.
     Њертвецы лежат в той позе, как застал их последний, гибельный миг.  Џод
телами их трава низкаЯ.  ‡ато  рЯдом  с  костЯми,  скрытыми  под  изодранной
военной формой, она поднЯлась высоко и буйно. Љровь убитых впитала  землЯ  и
смыли дожди. ‚он, смотри: солдатские мундиры так и  стоЯт  возле  бруствера,
изготовившись длЯ стрельбы. ’олько головы чуть отклонились  в  сторону,  как
будто люди, устав от напрЯжениЯ, закрыли на  мгновение  глаза  -  отдохнуть.
‹ишь подойдЯ ближе,  увидишь  пустые  провалы  глазниц  и  мертве