        ‘ергей Њихайлович ‘тепнЯк-Љравчинский. ЏодпольнаЯ ђоссиЯ


     -----------------------------------------------------------------------
     ‘тепнЯк-Љравчинский ‘. ‘очинениЯ. ‚ 2-х т.
     ’. 1. ђоссиЯ под властью царей. ЏодпольнаЯ ђоссиЯ.
     Љомментарии Ќ.Њ.Џирумовой, Њ.€.Џерпер
     Њ.: •удож. лит., 1987. - 575 с.
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 8 июлЯ 2003 года
     -----------------------------------------------------------------------

     ‚     первый     том     ‘очинений     революционера     и     писателЯ
‘.Њ.‘тепнЯка-Љравчинского  вошли  два  самых  заметных из его произведений -
"ђоссиЯ  под  властью  царей"  и  "ЏодпольнаЯ  ђоссиЯ". ‚ этих произведениЯх
прослеживаетсЯ    историЯ   русского   освободительного   движениЯ,   истоки
мировоззрениЯ   революционеров-народовольцев,   а   также  отдельные  судьбы
революционеров 70-80-х годов прошлого столетиЯ.


        ‘Ћ„…ђ†ЂЌ€…

                       ‚ступление

                    Ќигилизм
                    Џропаганда
                    ’еррористы

                       ђеволюционные профили

                    џков ‘тефанович
                    „митрии Љлеменц
                    ‚алериан Ћсинский
                    Џетр Љропоткин
                    „митрий ‹изогуб
                    ѓесЯ ѓельфман
                    ‚ера ‡асулич
                    ‘офьЯ ЏеровскаЯ

                       Ћчерки из жизни революционеров

                    Њосковский подкоп
                      I. Ћтшельники
                      II. Џодкоп
                    „ва побега
                    “крыватели
                    ’айнаЯ типографиЯ
                    Џоездка в Џетербург

                    ‡аключение

                    Љомментарии


        ‚‘’“Џ‹…Ќ€…


        Ќ€ѓ€‹€‡Њ


        I

     ‘лово  "нигилизм"  было  введено  в  обиход нашего Языка, как известно,
покойным  €.‘.’ургеневым,  который  окрестил этим именем особое умственное и
нравственное  течение,  наметившеесЯ  среди  русской  интеллигенции  в конце
пЯтидесЯтых и начале шестидесЯтых годов.
     ќта   кличка  не  была  ни  остроумнее,  ни  вернее  множества  других,
изобретенных  тем  же  ’ургеневым,  не  говорЯ уже о ™едрине. Ќо повезло ей,
можно  сказать,  поистине  не  в пример со сверстниками. €з великого, до сих
пор  не  вполне  оцененного  романа  ’ургенева название это быстро перешло в
обыкновенную  разговорную  речь. ‘лово "нигилизм" получило право гражданства
сперва  как браннаЯ кличка, а потом как гордо принЯтый Ярлык той философской
школы,   котораЯ   одно   времЯ   занимала  самое  видное  место  в  русской
интеллектуальной жизни.
     ‹ет  пЯтнадцать  спустЯ,  когда заправский нигилизм совершенно сошел со
сцены  в  ђоссии  и был почти забыт, эта кличка вдруг воскресла и стала жить
за  границей,  где  и  засела  так прочно, что, по-видимому, ее уже ничем не
вытравишь.
     ЌастоЯщий   нигилизм,   каким  его  знали  в  ђоссии,  был  борьбою  за
освобождение  мысли  от  уз  всЯкого  рода  традиции,  шедшей рука об руку с
борьбой за освобождение трудЯщихсЯ классов от экономического рабства.
     ‚  основе  этого  движениЯ  лежал  безусловный  индивидуализм. ќто было
отрицание,  во  имЯ личной свободы, всЯких стеснений, налагаемых на человека
обществом,  семьей,  религией.  Ќигилизм  был  страстной и здоровой реакцией
против  деспотизма не политического, а нравственного, угнетающего личность в
ее частной, интимной жизни.
     Ќадо,  однако,  сознатьсЯ,  что наши предшественники, особенно в первое
времЯ,  сумели  внести  в  эту  совершенно мирную борьбу тот же мЯтежный дух
протеста  и  то  же  одушевление, которые характеризуют позднейшее движение.
Џериод  этот  заслуживает,  чтобы  сказать  о нем несколько слов, так как он
ЯвлЯетсЯ  своего  рода  прологом  в  той  великой драме, котораЯ разыгралась
впоследствии.
     ЏерваЯ  битва  была  дана  на  почве  религии.  Ќо  тут  она не была ни
продолжительна,  ни  упорна.  Џобеда  досталась  сразу, так как нет ни одной
страны  в  мире,  где  бы религиЯ имела так мало корней в среде образованных
слоев  общества,  как в ђоссии. Џрошлое поколение держалось с грехом пополам
церкви,  больше  из  приличиЯ,  чем  по  убеждению.  Ќо  лишь только фаланга
молодых  писателей,  вооруженных  данными  естественных наук и положительной
философии,  полных таланта, огнЯ и жажды прозелитизма, двинулась на приступ,
христианство  пало,  подобно  старому,  полуразвалившемусЯ  зданию,  которое
держитсЯ только потому, что никому не вздумалось напереть на него плечом.
     Џропаганда  материализма велась двумЯ путЯми, взаимно поддерживавшими и
дополнЯвшими   друг   друга.   ‘  одной  стороны,  переводились  и  писались
сочинениЯ,  заключавшие  в себе самые неопровержимые аргументы против всЯкой
религии  и  вообще против всего сверхъестественного. —тобы избежать придирок
цензуры,  мысли  слишком  вольные  облекались  в  несколько  неопределенную,
туманную   форму,   котораЯ,   однако,  никого  не  вводила  в  заблуждение.
‚нимательный   читатель   успел   уже   привыкнуть  к  "эзоповскому"  Языку,
усвоенному  передовыми  представителЯми русской литературы. ђЯдом с этим шла
устнаЯ  пропаганда. ‘тоЯ на почве данных, доставлЯемых наукой, она делала из
них   окончательные   выводы,   уже   нисколько   не   стеснЯЯсь  цензурными
соображениЯми,   с  которыми  принуждены  были  считатьсЯ  писатели.  Ђтеизм
превратилсЯ  в  религию  своего рода, и ревнители этой новой веры разбрелись
подобно  проповедникам  по всем путЯм и дорогам, разыскиваЯ везде душу живу,
чтобы  спасти  ее  от  христианскиЯ скверны. Џодпольные станки и тут оказали
свою  услугу.  €здан был литографированный перевод сочинениЯ Ѓюхнера "‘ила и
материЯ",  которое имело громадный успех. Љнига читалась тайком, несмотрЯ на
риск, с которым это было сопрЯжено, и разошлась в тысЯчах экземплЯров.
     Ћднажды  мне  в  руки  попало  письмо  ‚.‡айцева, одного из сотрудников
"ђусского  слова", бывшего главным органом старого нигилизма. ‚ этом письме,
предназначавшемсЯ  длЯ  подпольной  печати,  автор,  говорЯ  о своей эпохе и
обвинениЯх,   выставлЯемых  нынешними  нигилистами  против  нигилистов  того
времени,  пишет:  "ЉлЯнусь вам всем свЯтым, что мы не были эгоистами, как вы
нас  называете. ќто была ошибка, - согласен, - но мы были глубоко убеждены в
том,  что  боремсЯ  за  счастье  всего  человечества, и каждый из нас охотно
пошел бы на эшафот и сложил свою голову за Њолешотта и „арвина".
     ‘лова   эти   заставили  менЯ  улыбнутьсЯ,  но,  несомненно,  они  были
совершенно  искренни. …сли бы дело дошло до подобной крайности, то мир, чего
доброго,  увидел  бы  зрелище настолько же трагическое, насколько и смешное:
людей,  идущих  на  муки,  чтоб  доказать,  что  „арвин  был  прав,  а Љювье
ошибалсЯ,  подобно  тому  как  двести  лет тому назад протопоп Ђввакум и его
единомышленники  всходили  на  плаху и на костер за право писать €исус через
одно  €,  а  не через два, как у греков, и "двоить" аллилуйЯ, а не "троить",
как  то  установлено государственной церковью. Ћчень характерно это свойство
русской  натуры  -  относитьсЯ  со  страстностью,  доходЯщей до фанатизма, к
вопросам,  которые со стороны всЯкого европейца вызвали бы простое выражение
одобрениЯ  или  порицаниЯ.  Ќо  в  данном  случае  проповедь материализма не
встречала   никакого  серьезного  сопротивлениЯ.  ЏотрЯсаемые  алтари  богов
защищать  было  некому.  „уховенство  у  нас,  к  счастью,  никогда не имело
нравственного  влиЯниЯ  на  общество.  —то же касаетсЯ правительства, то что
оно  могло поделать против чисто умственного движениЯ, не выражавшегосЯ ни в
каких внешних проЯвлениЯх?
     ’аким   образом,  сражение  было  выиграно  почти  без  всЯких  усилий,
выиграно   окончательно,   бесповоротно.   Њатериализм   стал   своего  рода
господствующей  религией  образованного  класса,  и едва ли нужно говорить о
том  значении,  которое  освобождение  от  всЯких  религиозных предрассудков
имело длЯ всего дальнейшего развитиЯ революционного движениЯ.
     Ќо  нигилизм  объЯвил  войну не только религии, но и всему, что не было
основано  на  чистом  и  положительном  разуме, и это стремление, как нельзЯ
более  основательное  само  по  себе, доводилось до абсурда нигилистами 60-х
годов.  ’ак,  они  совершенно  отрицали  искусство  как  одно  из проЯвлений
идеализма.  ‡десь  отрицатели  дошли до геркулесовых столпов, провозгласивши
устами  одного  из  своих  пророков  знаменитое положение, что сапожник выше
ђафаэлЯ,  так  как  он  делает  полезные  вещи,  тогда  как  картины ђафаэлЯ
решительно  ни к чему не годны. ‚ глазах правоверного нигилиста сама природа
ЯвлЯлась  лишь  поставщицей  матерьЯла  длЯ  химии и технологии. "Џрирода не
храм,  а  лабораториЯ,  и  человек  в  ней работник", - говорил тургеневский
Ѓазаров.


        II

     ‚  одном очень важном пункте нигилизм оказал большую услугу ђоссии, это
-  в решении женского вопроса: он, разумеетсЯ, признал полную равноправность
женщины с мужчиной.
     Љак  во  всЯкой  стране, где политической жизни не существует, гостинаЯ
ЯвлЯетсЯ  в ђоссии единственным местом, где люди могут обсуждать какие бы то
ни  было  интересующие  их вопросы. †енщина-хозЯйка занимает, таким образом,
соответствующее  ей  положение  в  умственной жизни образованного дома много
раньше,   чем   возникает   вопрос   об   ее   общественном  уравнении.  ќто
обстоЯтельство,  а  также,  пожалуй, еще в большей степени крайнее обеднение
дворЯнства  после  освобождениЯ  крестьЯн  дали  сильный  толчок  вопросу об
эмансипации женщины и обеспечили за нею почти полную победу.
     †енщина  порабощаетсЯ  во  имЯ  брака,  любви.  ЏонЯтно  поэтому,  что,
подымаЯ  голос  в  защиту  своих  прав, она всЯкий раз начинает с требованиЯ
свободы  любви  и  брака. ’ак было в древнем мире; так было во ”ранции XVIII
столетиЯ и в эпоху †орж ‘анд. ’ак же было и в ђоссии.
     Ќо  у  нас  женский  вопрос  не  ограничилсЯ узким требованием "свободы
любви",  котораЯ  в  сущности  есть  не  что  иное,  как право выбирать себе
господина.  ‘коро русские женщины понЯли, что важно завоевать самую свободу,
оставлЯЯ  вопрос  о  любви  на  личное  благоусмотрение.  Ђ  так как свобода
немыслима  без экономической независимости, то борьба принЯла иной характер:
целью  ее  стало  обеспечить  за  женщиной  доступ  к  высшему образованию и
профессиЯм, на которые образование дает право мужчине.
     Ѓорьба  эта  была  продолжительна и упорна, так как на пути стоЯла наша
патриархальнаЯ,  допотопнаЯ  семьЯ.  ђусские  женщины  проЯвили  в ней много
доблести  и  героизма  и придали ей тот самый страстный характер, каким были
проникнуты  почти все наши общественные движениЯ последнего времени. ‚ конце
концов женщина победила, что принуждено было признать и само правительство.
     Ќи  один  отец уже не грозитсЯ обрезать косу своей непокорной дочери за
то,   что   она  хочет  ехать  в  Џетербург  учитьсЯ  медицине  или  слушать
какие-нибудь  "курсы". ЊолодаЯ девушка не должна больше бежать ради этого из
родительского  дома,  и  ее  друзьЯм-"нигилистам" нет надобности прибегать к
"фиктивному браку", чтобы сделать ее независимой.
     Ќигилизм  восторжествовал  по  всей  линии,  и  ему  не остаетсЯ ничего
больше,  как  успокоитьсЯ  на  лаврах.  Џервые  две  ипостаси  из троицы его
идеала,  провозглашенного  романом "—то делать?", - свобода мысли и развитаЯ
подруга  жизни  -  были  налицо.  Ќедоставало  только  третьей  - "разумного
труда".  Ќо  так  как  он  человек  интеллигентный,  а  ђоссиЯ  нуждаетсЯ  в
образованных людЯх, то он легко может найти себе дело по вкусу.
     - Ќу,  а  что  же  дальше?  -  вопрошает  юноша,  полный  сил и отваги,
прибывший  из  какого-нибудь  отдаленного  угла  ђоссии  и посетивший своего
прежнего учителЯ.
     - —то ж, Я своего добилсЯ и по-своему счастлив, - отвечает тот.
     - „а,  - скажет юноша, - ты счастлив, Я это вижу. Ќо как можешь ты быть
счастлив,  когда  в  твоей  родной  стране  люди  умирают  от  голода, когда
правительство  отнимает у народа последний грош и посылает его по миру? €ли,
быть  может, ты этого не знаешь? а если знаешь, то что ты сделал длЯ братьев
твоих?  Ќе  сам  ли ты говорил когда-то, что будешь боротьсЯ за счастье всех
людей?
     €  правоверный  тургеневский  нигилист  будет  смущен  этим  неумолимым
взором,   не   признающим   компромиссов,   потому  что  вера  и  энтузиазм,
одушевлЯвшие  его  в  первые годы борьбы, исчезли после победы. ’еперь он не
более  как  умный и утонченный эпикуреец, и кровь уже медленнее обращаетсЯ в
его  отЯжелевшем  теле.  Ђ  юноша  уйдет,  исполненный  тоски,  задаваЯ себе
томительный вопрос: что делать?
     Ќаступает  1871  год.  ’елеграфные  проволоки  и ежедневнаЯ газета дают
возможность  современному  человеку  быть  как  бы  вездесущим.  € вот перед
юношей  возникает  картина громадного города, восставшего на защиту народных
прав.  ‘ захватывающим дух волнением следит он за всеми перипетиЯми страшной
драмы,  котораЯ  разыгрываетсЯ  на  берегах  ‘ены. Ћн видит потоки крови, он
слышит  предсмертные вопли женщин и детей, расстреливаемых на улицах Џарижа.
Ќо  зачем  эти  слезы  и  кровь?  ‡а  что  умирают  эти люди? Ћни умирают за
освобождение  рабочего  -  за великую социальную идею нашей эпохи. € в то же
времЯ  до  его  слуха  долетает песнЯ русского крестьЯнина, созданнаЯ веками
страданий,  нищеты,  угнетениЯ.  ‚от  он  стоит  перед  ним, этот "сеЯтель и
хранитель"  русской  земли,  подавленный безысходным трудом и нуждою, вечный
раб  то  бар,  то  чиновников,  то  своего  же  брата  кулака. Џравительство
умышленно  держит  его  в  невежестве,  и всЯкий грабит, всЯкий топчет его в
грЯзь,  и  никто  не  подаст  ему руки помощи. Ќикто? ’ак нет же, нет! ћноша
знает  теперь,  что ему делать. Ћн протЯнет крестьЯнину свою руку. Ћн укажет
ему  путь  к  свободе  и  счастью.  …го сердце переполнЯетсЯ любовью к этому
бедному  страдальцу,  и с пылающим взором он произносит в глубине своей души
торжественную  клЯтву  -  посвЯтить  всю  свою  жизнь,  все  свои  силы, все
помышлениЯ  освобождению  родного  народа,  который все терпит, чтобы только
доставить  ему,  баловню  судьбы,  возможность  жить в довольстве и роскоши,
учитьсЯ,  наслаждатьсЯ  искусствами.  Ћн  сбросит с себЯ свой барский нарЯд,
прикосновение  которого  жжет  его тело, наденет грубый крестьЯнский армЯк и
лапти,  и, покинув богатый дом родных, в котором ему душно, как в тюрьме, он
отправитсЯ  в  народ,  в  какую-нибудь  затерЯнную в глуши деревушку, и там,
слабый  и  изнеженный  барчонок,  он  будет  исполнЯть  тЯжелую крестьЯнскую
работу,  будет  подвергать себЯ всевозможным лишениЯм, чтобы только внести в
эту  несчастную  среду слово утешениЯ, евангелие наших дней - социализм. —то
длЯ  него  ссылка,  ‘ибирь,  смерть?  ‚есь  поглощенный своей великой идеей,
лучезарной,  живительной, как благодатное солнце юга, он презирает страдание
и самую смерть готов встретить с улыбкой блаженства на лице.
     ’ак  родилсЯ социалист-революционер 1872-1874 годов. ’ак родились и его
предшественники,  каракозовцы,  небольшаЯ  кучка отборных людей, развившихсЯ
под непосредственным влиЯнием зарождавшегосЯ тогда €нтернационала.
     Џеред  нами  два  типа  развитиЯ  общественной  мысли  в ђоссии. Ћдин -
принадлежащий десЯтилетию 1860-1870; другой - поЯвившийсЯ с 1871 года.
     ’рудно   представить  себе  более  резкую  противоположность.  Ќигилист
стремитсЯ  во  что  бы  то ни стало к собственному счастью, идеал которого -
"разумнаЯ"  жизнь  "мыслЯщего  реалиста".  ђеволюционер ищет счастьЯ других,
приносЯ  ему в жертву свое собственное. …го идеал - жизнь, полнаЯ страданий,
и смерть мученика.
     €  по какому-то странному капризу судьбы первому из них, который не был
и  не  мог  быть известен нигде, кроме своей родины, …вропа не дала никакого
имени,  тогда  как  второй,  завоевавший себе столь грозную известность, был
окрещен именем своего предшественника. ЉакаЯ ирониЯ!


        ЏђЋЏЂѓЂЌ„Ђ


        I

     ђусское  революционное  движение,  как  о  том уже упомЯнуто выше, было
результатом  западноевропейских  идей  и  событий,  сильно повлиЯвших на умы
русской   молодежи,   котораЯ,   в   силу  особенных  условий  ђоссии,  была
предрасположена  воспринЯть  эти  влиЯниЯ с самым крайним увлечением. ’еперь
нам  предстоит  отметить,  каждую в отдельности, истинные причины, вызвавшие
такой  результат,  и  направление,  в  котором  происходило  их воздействие.
“казав  источник  и  устье  большой  реки,  мы  должны теперь перечислить ее
притоки и означить подробнее направление ее течениЯ.
     Џроследить   влиЯние   ‡ападной   …вропы   не  представлЯет  особенного
затруднениЯ.
     €дейное  общение  между  ђоссией  и  …вропой  никогда  не  прерывалось,
несмотрЯ  на  все  предохранительные  меры  цензуры.  ‡апрещенные книги, как
сочинениЯ  Џрудона,  ”урье,  Ћуэна и других социалистов старой школы, всегда
доставлЯлись   в   ђоссию   тайно,   даже   в  эпоху  азиатски  жестокого  и
подозрительного деспотизма ЌиколаЯ.
     Ћднако  вследствие трудностей, с которыми было сопрЯжено добывание этих
драгоценных  книг,  и  Языка, делавшего их малодоступными длЯ массы читающей
публики,  непосредственное  влиЯние  этих  писателей  не могло быть особенно
сильным.  Ћни действовали на огромные сферы читателей благодарЯ целой плеЯде
блестЯщих   популЯризаторов   социалистических   идей,   которые   занЯли  в
описываемую  эпоху  самое  видное  место  в  русской литературе. ‚о главе их
стоЯли   некоторые  из  самых  даровитых  людей  двух  последних  поколений:
Ќ.ѓ.—ернышевский,  глубокий  мыслитель, ученый и едкий полемист, заплативший
мученичеством  за свою благородную миссию; „обролюбов, гениальный публицист,
ставший  по нужде критиком, который умер 26 лет от роду, успевши оставить по
себе  глубокий след, который не изгладилсЯ и до нынешнего времени; Њихайлов,
профессор  и писатель, осужденный на каторжные работы за речь к студентам, -
и  много,  много других. ѓерцен и Ћгарев, издатели первого органа свободного
слова  на  русском  Языке  -  лондонского  "Љолокола",  -  были заграничными
выразителЯми   и   толкователЯми   нового  направлениЯ.  ќти-то  писатели  и
подготовили  почву  длЯ  всего  позднейшего движениЯ, воспитавши в принципах
социализма целое поколение 70-х годов.
     ‘  Џарижской коммуной, грозный взрыв которой потрЯс весь цивилизованный
мир,  русский  социализм  вступил  в  воинствующий  фазис  своего  развитиЯ,
перейдЯ из кабинетов и частных собраний в деревни и мастерские.
     Њного  было причин, способствовавших тому, что русскаЯ молодежь принЯла
с  такой  горЯчностью  принципы  революционного  социализма, провозглашенные
Љоммуной. ЋграничимсЯ здесь лишь указанием на них.
     Ќачалом  русского  возрождениЯ была, как известно, злополучнаЯ ЉрымскаЯ
война,  обнаружившаЯ  самым  безжалостным  образом  гнилость  всего русского
общественного  строЯ.  Ќеобходимость  реформ  сделалась  очевидной длЯ всех,
вплоть  до  тех,  кто  способен  был  задуматьсЯ  над  вопросом о сохранении
целости   государства.  Ќачались  реформы.  Ќо  попытка  обновлениЯ  ђоссии,
предпринЯтаЯ  под руководством самодержавного императора, желавшего оставить
неприкосновенным  все:  и свои свЯщенные "права", с которых следовало начать
упразднение  старого  порЯдка  вещей,  и  прерогативы дворЯнства, которое он
хотел  иметь  на  своей  стороне,  опасаЯсь  революции,  -  такаЯ попытка по
необходимости   должна   была  оказатьсЯ  половинчатой,  лицемерной,  полной
противоречий,  одним  словом  -  мертворожденной. Њы не станем подвергать ее
критике,  тем  более  что  в  этом  нет никакой нужды: в настоЯщее времЯ всЯ
"легальнаЯ"  и  умереннаЯ  пресса  повторЯет на все лады то же самое, за что
сыпалось  столько  упреков  на  головы  социалистов, именно, что все реформы
Ђлександра  II  оказались  в высшей степени несовершенными и что пресловутое
освобождение  крестьЯн  изменило их матерьЯльное положение только к худшему,
так  как  выкупные  платежи,  установленные за их жалкие наделы, значительно
превышают доходность земли.
     Ќесчастное,  изо  днЯ  в  день ухудшающеесЯ положение крестьЯн, то есть
9/10  населениЯ,  не  могло  не  заставить серьезно призадуматьсЯ всех, кому
было  дорого  будущее  родины.  Ќеобходимо  было искать каких-нибудь путей к
улучшению  положениЯ  народа, и, конечно, общественнаЯ мысль обратилась бы к
законным  и  мирным  средствам,  если  бы  по  освобождении  крестьЯн от ига
помещиков   Ђлександр  II  освободил  ђоссию  от  своего  собственного  ига,
наделивши  ее хоть малой долей политической свободы. Ќо именно к этому он не
проЯвлЯл  ни  малейшей  склонности.  Ђ  раз самодержавие оставалось в полной
силе,  можно  было  надеЯтьсЯ  только на добрую волю императора. Ќо, по мере
того  как  проходили  годы,  эта  надежда все более и более уменьшалась. Љак
реформатор Ђлександр II выдержал испытание очень недолго.
     Џольское  восстание,  подавленное  с  известной  всем жестокостью, было
сигналом  реакции,  котораЯ  день  ото днЯ становилась ожесточеннее. ’ут уже
приходилось   бросить   всЯкие  расчеты  на  мирные  и  легальные  средства.
Ћставалось  -  или  безмолвно подчинитьсЯ всему, или искать других путей длЯ
спасениЯ   родины;  и  естественно,  что  все,  кто  любил  ђоссию,  выбрали
последнее.  ’аким  образом,  рука  об  руку  с  ожесточением реакции росло и
революционное  брожение,  и тайные общества возникали одно за другим во всех
главных городах ђоссии.
     ‚ыстрел   Љаракозова,  бывший  результатом  этого  возбуждениЯ,  ЯвилсЯ
грозным  предостережением Ђлександру II. Ќо он не захотел понЯть этого; мало
того,  с  1866  года  бешенство  реакции удвоилось. ‚ несколько месЯцев было
уничтожено  все,  что  еще  носило  на  себе  печать  либерализма первых лет
царствованиЯ. ќто была истиннаЯ вакханалиЯ реакции.


        II

     Џосле  1866 года нужно было быть слепым или лицемером, чтобы верить еще
в  возможность  каких-нибудь  улучшений  иными путЯми помимо насильственных.
ђеволюционное  брожение  Явно усиливалось, и достаточно было малейшей искры,
чтобы  превратить  скрытое  пока  недовольство  во  всеобщий  взрыв. Љак уже
сказано, роль такой искры сыграла ЏарижскаЯ коммуна.
     ‚скоре  после Љоммуны, то есть к концу 1871 года, в Њоскве образовалось
тайное  общество  "долгушинцев",  а  в  1872 году в Џетербурге возник кружок
"чайковцев",  имевший  свои  разветвлениЯ  в  Њоскве,  Љиеве, Ћдессе, Ћрле и
’аганроге.      –елью     обеих     организаций     было     распространение
социально-революционной  пропаганды  между  рабочими  и крестьЯнами. ђЯдом с
этими  более или менее обширными организациЯми существовало множество мелких
кружков  с  тою  же  программой. Њассы отдельных людей помимо всЯких кружков
двинулись   тогда   же   "в   народ"   длЯ  пропаганды.  „вижение  вспыхнуло
одновременно  в  разных  местах  и  ЯвлЯлось  просто необходимым результатом
положениЯ  ђоссии,  рассматриваемого  сквозь  призму  социалистических идей,
рассеЯнных   в   среде  русской  интеллигенции  —ернышевским,  „обролюбовым,
ѓерценом и другими.
     ‚скоре  к  этим  русским  течениЯм  присоединилась  новаЯ могучаЯ волна
из-за  границы. Ћна имела своим источником "Њеждународное общество рабочих",
достигшее,  как  известно,  своей  наибольшей силы в течение нескольких лет,
немедленно   последовавших   за  Џарижской  коммуной.  ‡десь  также  следует
различать  два  отдельные пути, которыми влиЯние €нтернационала передавалось
в  ђоссию:  с  одной стороны, это происходило путем литературы, а с другой -
путем  непосредственного  воздействиЯ на отдельных личностей. „ва писателЯ -
Њихаил   Ѓакунин,   оратор   и   агитатор,   основавший   анархическую   или
федералистическую  секцию  €нтернационала, и Џетр ‹авров, выдающийсЯ философ
и  публицист, - оказали своим пером большую услугу нашему делу: первый - как
автор  книги  о  революции  и  федерализме,  в  которой  развиваютсЯ  идеи о
необходимости  немедленного  восстаниЯ;  последний  -  в  качестве редактора
журнала  "‚перед!", издание которого он выносил почти исключительно на своих
плечах.  ЌесмотрЯ  на  их  разногласиЯ  по  некоторым вопросам, оба писателЯ
признавали   крестьЯнскую   революцию   единственным   средством,  способным
действительно видоизменить нестерпимое положение русского народа.
     Ќо  €нтернационал  имел  также  и  непосредственное  влиЯние на русское
движение.  ‡десь  необходимо  вернутьсЯ  немного  назад,  потому  что в этом
пункте    русское    революционное    движение    соприкасаетсЯ    с   чисто
индивидуалистическим   движением  так  называемого  "нигилизма",  о  котором
говорилось  выше.  Ѓорьба  за  эмансипацию  женщины  слилась  с  стремлением
последней  к  высшему  образованию.  „оступ  в  высшие учебные заведениЯ был
закрыт  длЯ  русских женщин, и вот они решили отправлЯтьсЯ за границу, чтобы
там  приобретать  знаниЯ,  в  которых  им  отказывала  их  родина. ‘вободнаЯ
вейцариЯ,  когда-то  ни  длЯ  кого не закрывавшаЯ ни своих границ, ни своих
университетов,  стала  излюбленной  страной  этих  новых  пилигримов, и одно
времЯ  знаменитый  город –юрих был их €ерусалимом. ‘о всех концов ђоссии - с
‚олги,  тихого  „она,  Љавказа, из далекой ‘ибири - молодые девушки, чуть не
девочки,   с  легким  чемоданчиком  в  руках  и  почти  без  средств,  одни,
отправлЯлись  за  тысЯчи верст, сгораЯ жаждой знаний, которые только и могли
обеспечить  им  желанную  независимость.  Ќо,  по  прибытии в страну, бывшую
предметом  их  мечтаний,  они находили там не только медицинские школы, но и
рЯдом  с  этим  широкое  общественное  движение,  о котором многие из них не
имели  ни  малейшего  понЯтиЯ.  €  здесь  еще раз обнаружилась разница между
прежним нигилизмом и социализмом позднейшего поколениЯ.
     "—то  такое  всЯ эта наука, - спрашивали себЯ молодые девушки, - как не
средство  к приобретению более выгодного положениЯ в среде привилегированных
классов,  к  которым мы уже принадлежим? Љто, кроме нас самих, воспользуетсЯ
всеми  предоставлЯемыми  знанием  преимуществами?  а если никто, то какаЯ же
разница  между  нами  и  всей  этой массой кровопийц, живущих на счет пота и
слез нашего несчастного народа?"
     €   вместо   медицинской  школы  девушки  начинали  посещать  заседаниЯ
€нтернационала,  изучать политическую экономию и сочинениЯ Њаркса, Ѓакунина,
Џрудона  и других основателей европейского социализма. ‚скоре –юрих из места
научных   занЯтий   превратилсЯ   в   один   громадный  клуб.  Њолва  о  нем
распространилась  по  всей  ђоссии  и  привлекала туда целые сотни молодежи.
’огда  не  в  меру  предусмотрительное  императорское  правительство  издало
нелепый  и  позорный  указ 1873 года, повелевавший всем русским, под угрозой
объЯвлениЯ их вне закона, немедленно покинуть этот страшный город.
     Џравительство попало, что называетсЯ, пальцем в небо.
     „ело  в  том, что в среде русских, пребывавших в –юрихе, уже и без того
возникали  более или менее определенные планы возвращениЯ на родину, с целью
распространениЯ  там  идей  €нтернационала, и указ привел только к тому, что
вместо  возвращениЯ  поодиночке и постепенно вернулись все почти поголовно и
разом.  ‘  восторгом  встреченные  своими  друзьЯми в ђоссии, они немедленно
принЯлись  со  всем  пылом  молодости за распространение идей международного
социализма.


        III

     ’ак,  зимой  1873  года  в  одной  из  бедных  лачужек, разбросанных по
окраинам  Џетербурга,  значительное  число  рабочих  еженедельно  собиралось
вокруг   кнЯзЯ  Џетра  Љропоткина,  излагавшего  им  принципы  социализма  и
революции.  Ѓогатый  казак  Ћбухов,  почти умиравший от чахотки, делал то же
самое  на  берегах своего родного „она. Џоручик ‹еонид ишко поступил ткачом
на  одну  из  петербургских  фабрик,  в  видах той же пропаганды. „ва других
члена  того  же  общества, „м.ђогачев с одним из своих друзей, отправились в
качестве  пильщиков в ’верскую губернию длЯ пропаганды среди крестьЯн. ‡имой
1873  года  по  доносу  одного  местного  помещика  оба были арестованы, но,
бежавши  при помощи крестьЯн из рук полиции, они прибыли в Њоскву и занЯлись
там  пропагандой  среди  молодежи.  ’ут  они  столкнулись с двумЯ женщинами,
только  что  приехавшими  из  –юриха  с тою же целью. ’аким образом, эти два
течениЯ,  одно  -  местное,  другое  -  шедшее из-за границы, встречались на
каждом  шагу, и оба приводили к одному и тому же. Џодпольные книги и журналы
провозглашали:  "—ас  разрушениЯ  старого  буржуазного  мира пробил... Ќовый
мир,  основанный  на  братстве всех людей, мир, в котором не будет больше ни
слез,  ни  нищеты,  готов  уже  возникнуть  на его развалинах. Љ делу же! „а
здравствует  революциЯ,  единственное  средство осуществлениЯ этого золотого
идеала!"  ‚озвратившиесЯ  из-за  границы  студенты  и студентки воспламенЯли
молодые   души  рассказами  о  великой  борьбе,  начатой  западноевропейским
пролетариатом:  об  €нтернационале и его славных основателЯх, о Љоммуне и ее
мучениках,  и  вместе с своими новыми последователЯми приготовлЯлись идти "в
народ",  с  целью  воплощениЯ в жизнь своих идей. ‘ беспокойством спрашивали
они  тех пока еще немногих товарищей, которые успели уже побывать в деревне:
что  же  такое  эта  могучаЯ  и  загадочнаЯ  народнаЯ  среда,  этот народ, к
которому  их отцы внушали им только ужас и который, однако, еще не знаЯ его,
они  уже  любили  со  всей  пылкостью  своих  юных  сердец?  €  вопрошаемые,
прошедшие  уже  раньше через те же муки сомнений и страха, рассказывали им с
восторгом,  что  этот страшный народ - добр, прост и доверчив, как дитЯ; что
он  встречает  своих  друзей  не  только  без  всЯкой подозрительности, но с
распростертыми  объЯтиЯми  и  открытым  сердцем; что речи их выслушивались с
глубочайшим  сочувствием;  что  все,  стар  и  млад,  по  окончании  долгого
трудового  днЯ  собирались  вокруг  них  в  какой-нибудь темной, закопченной
избушке,  где  при  слабом  свете  лучины  они  им говорили о социализме или
читали  какую-нибудь  из  захваченных с собой книжек; что деревенские сходки
прекращались,  лишь только пропагандист ЯвлЯлсЯ в деревню, так как крестьЯне
покидали  свои  собраниЯ  и  приходили  слушать  его.  €  затем, нарисовавши
картину  невероЯтных  страданий этого несчастного народа, страданий, которых
они  сами  были  очевидцами, они указывали на те слабые признаки, быть может
преувеличенные  их  воображением,  которые поселЯли в них уверенность в том,
что  этот  народ  не так уж забит, как думают; что в нем происходит какое-то
брожение,  ходЯт  странные  слухи  и  толки,  показывающие, что терпение его
истощаетсЯ и что ђоссиЯ переживает канун каких-то грозных событий.
     ‚сЯ  эта  масса  разнообразных и могущественных влиЯний, воздействуЯ на
впечатлительные,   сильно   склонные   к  увлечению  умы  русской  молодежи,
произвела  то широкое движение 1873-1874 годов, с которого началась в ђоссии
новаЯ революционнаЯ эра.
     Ќичего   подобного   не   было  ни  раньше,  ни  после.  Љазалось,  тут
действовало  скорей  какое-то  откровение,  чем  пропаганда.  ‘начала еще мы
можем  указывать  на  ту  или  другую  книгу,  ту  или  другую личность, под
влиЯнием  которых тот или другой человек присоединЯетсЯ к движению; но потом
это  становитсЯ  уже  невозможным.  ’очно  какой-то могучий клик, исходивший
неизвестно  откуда,  пронессЯ  по  стране,  призываЯ  всех, в ком была живаЯ
душа,  на  великое  дело  спасениЯ  родины и человечества. € все, в ком была
живаЯ  душа,  отзывались и шли на этот клик, исполненные тоски и негодованиЯ
на  свою  прошлую жизнь, и, оставлЯЯ родной кров, богатство, почести, семью,
отдавались  движению  с  тем  восторженным энтузиазмом, с той горЯчей верой,
котораЯ  не  знает  препЯтствий,  не  мерЯет жертв и длЯ которой страданиЯ и
гибель ЯвлЯютсЯ самым жгучим, непреодолимым стимулом к деЯтельности.
     Њы  не  будем говорить о множестве молодых людей, принадлежавших даже к
аристократическим  семьЯм,  которые  по пЯтнадцать часов в сутки проводили в
работе  на  фабриках,  в  мастерских, в поле. Њолодости свойственна отвага и
готовность  на  жертвы.  •арактерно  то, что зараза распространилась даже на
людей  зрелых,  с  обеспеченным  положением,  на  приобретение  которого они
затратили  свои лучшие молодые силы, - судей, врачей, офицеров; и такие были
не из наименее преданных делу.
     „вижение  это  едва  ли  можно  назвать  политическим.  Ћно было скорее
каким-то  крестовым походом, отличаЯсь вполне заразительным и всепоглощающим
характером  религиозных  движений.  ‹юди  стремились  не только к достижению
определенных  практических  целей, но вместе с тем к удовлетворению глубокой
потребности личного нравственного очищениЯ.
     Ќо   это  благородное  движение  не  выдержало  и  не  могло  выдержать
столкновениЯ с грубой и суровой действительностью.
     Ќе  то чтобы русский крестьЯнин выказал себЯ равнодушным или враждебным
социализму.  Љак  народ рабочий по преимуществу, привыкший к ассоциациЯм длЯ
всевозможных  производств  и  с незапамЯтных времен владеющий сообща главным
орудием   производства  -  землею,  русский  народ  способен  симпатичнее  и
разумнее  другого  отнестись  к  социализму.  …сли  он  когда-либо  совершит
революцию  -  то  во  имЯ  социалистических  требований. Ќо революциЯ всегда
требует   сильной   организации,   котораЯ   может  создатьсЯ  только  путем
пропаганды,  социалистической  или  чисто  революционной.  ’ак как ее нельзЯ
было   вести   открыто,   то   оказалось  необходимым  прибегнуть  к  тайной
пропаганде, совершенно невозможной в наших деревнЯх.
     ‚сЯкий,  кто  селитсЯ  там,  в  качестве  ли ремесленника, сельского ли
учителЯ  или  писарЯ, тотчас же оказываетсЯ на виду у всех, точно он сидит в
фонаре.  Љроме  того,  крестьЯнин совершенно не способен хранить тайну перед
своими  односельчанами.  Љак  вы  хотите,  чтобы  он не поговорил с соседом,
которого  он знает столько лет, о таком необычайном факте, как чтение книги,
а  тем  более  когда  речь  в  ней идет о столь естественном, справедливом и
хорошем  деле,  как то, о котором ему говорит социалист? ’аким образом, лишь
только  пропагандист  приходит  к  кому-нибудь  из своих приЯтелей, весть об
этом  тотчас  разлетаетсЯ по всей деревне, и через каких-нибудь полчаса изба
уже   наполнена   длиннобородыми   крестьЯнами,   которые  спешат  послушать
незнакомца,  не  считаЯ  нужным предупредить об этом ни его, ни его хозЯина.
…сли  изба  слишком  мала  длЯ  всей  этой  толпы, то гостЯ ведут в сельскую
управу  или  же  просто на улицу, где он и читает свои книжки или произносит
речь  под  открытым  небом.  ЏонЯтно, что при таких нравах правительство без
всЯкого   затруднениЯ   могло  узнать  об  агитации,  котораЯ  велась  среди
крестьЯн.
     Ђресты  быстро  следовали  за арестами. Џо заЯвлению правительственного
циркулЯра,  тридцать  семь  губерний  были  "заражены" пропагандой. Ќикто не
знает  точно  числа  арестованных;  в  одном  так  называемом  "деле 193-х",
тЯнувшемсЯ  четыре  года,  оно  достигало, по данным официальной статистики,
тысЯчи четырехсот.
     Ќо  за  погибшими  смело  выступали  на  арену  новые рЯды бойцов, пока
наконец   благодарЯ   громадному  числу  жертв  битва,  по-видимому,  начала
затихать.  ’о  усиливаЯсь,  то ослабеваЯ, движение продлилось два года. Ќо в
конце  концов  необходимо было признать, что лбом стены не прошибешь. ‘ 1878
года  характер  движениЯ  переменилсЯ. ирокаЯ пропаганда, то есть одно, что
еще  могло  бы  поднЯть  крестьЯн  на  восстание, была оставлена, и ее место
занЯли  так называемые "поселениЯ" - небольшие колонии, которые устраивались
уже  с  расчетом  на  более  или  менее  продолжительную  деЯтельность в раз
избранной местности.
     ‚о  избежание подводных скал, о которые разбилось движение прошлых лет,
колонисты  действовали  чрезвычайно  осторожно, стараЯсь не обращать на себЯ
вниманиЯ,  не  производить  шума,  вести  свою агитацию только в среде таких
крестьЯн,  которых  они  лично  знали  за  людей  надежных  и благоразумных.
Љолонии,  менее  подверженные  риску  быть открытыми, держались с переменным
счастьем  несколько  лет,  но  не  оставили  никаких  заметных  следов своей
деЯтельности.
     Ћчевидно,  однако,  что  они  и  не могли сделать особенно много, ввиду
необъЯтности  ђоссии  и  необходимости  умышленно  ограничивать  круг  своей
работы даже в пределах избранных местностей.


        IV

     Џроцессы  пропагандистов,  имевшие место в 1877 и 1878 годах, знаменуют
конец  этого  первого периода революционного движениЯ в ђоссии, ЯвлЯЯсь в то
же времЯ его апофеозом.
     ђусское   правительство,   желаЯ  идти  по  стопам  французской  ‚торой
империи,  умевшей  так хорошо играть красным призраком, решило, чтобы разбор
первого  большого  дела  -  так  называемого  "процесса  50-ти" - происходил
публично;  оно  надеЯлось,  что  устрашенные привилегированные классы теснее
сомкнутсЯ  вокруг  трона  и  оставЯт  всЯкие  завиральные  идеи.  Ќо  расчет
оказалсЯ  ошибочным. „аже те, которые враждебно относились к революционерам,
были поражены их изумительной готовностью к самопожертвованию.
     "„а  это свЯтые!" - восклицали все, кому удалось присутствовать на этом
памЯтном суде.
     ‚   следующем   году   громадный  "процесс  193-х"  только  усилил  это
впечатление.
     €  действительно,  все,  что  есть  благородного  и  высокого в природе
человека,  казалось,  было сосредоточено в этой горсти героической молодежи.
‚осторженно  преданные  своей  великой идее, они хотели принести в жертву не
только  свою  жизнь, будущность, положение, но и самую душу свою. Ћни хотели
освободитьсЯ  от  всЯких других помышлений, от всЯких личных привЯзанностей,
чтобы  отдатьсЯ  своему  делу  всецело,  беззаветно. ђигоризм был возведен в
догмат,  и  был даже период, когда молодые люди обоего пола придерживались в
своих отношениЯх самого строгого аскетизма.
     Џропагандисты   ничего   не   хотели   длЯ  себЯ.  Ћни  были  чистейшим
олицетворением  самоотверженности. Ќо это были люди слишком неподходЯщие длЯ
предстоЯвшей   страшной   борьбы.   ’ип   пропагандиста   семидесЯтых  годов
принадлежал   к   тем,   которые   выдвигаютсЯ   скорей   религиозными,  чем
революционными  движениЯми.  ‘оциализм был его верой, народ - его божеством.
ЌевзираЯ  на  всю  очевидность  противного,  он твердо верил, что не сегоднЯ
завтра  произойдет  революциЯ,  подобно  тому как в средние века люди иногда
верили  в  приближение  ‘трашного  суда. ЌеумолимаЯ действительность нанесла
жестокий  удар  этой  восторженной  вере,  показавши  ему его бога, каков он
есть,  а  не каким он рисовалсЯ его воображению. Џо-прежнему он готов был на
жертвы;  но  ему  недоставало  уже ни прежнего неудержимого пыла, ни прежней
жажды  борьбы.  Џосле  первого  разочарованиЯ  он  потерЯл всЯкую надежду на
победу  и если еще желал венца, то это был венец из терниев, а не из лавров.
Џодобно  христианину  первых  веков,  он  шел  на муки с Ясностью во взоре и
выносил  их  с полным спокойствием духа - даже с наслаждением, так как знал,
что  страдает  за  свою  веру.  Ћн  был  полон  любви  и  ни к кому не питал
ненависти, не исключаЯ даже своих палачей.
     ’аков   пропагандист   1872-1875   годов.  ‚  нем  было  слишком  много
идеализма,  чтобы  он  мог устоЯть в предстоЯвшей трудной и жестокой борьбе.
Ћн должен был изменитьсЯ или исчезнуть.
     €  уже  начал вырабатыватьсЯ иной тип революционера, готовый занЯть его
место.  Ќа горизонте обрисовывалась сумрачнаЯ фигура, озареннаЯ точно адским
пламенем,  котораЯ  с  гордо  поднЯтым  челом  и  взором, дышавшим вызовом и
местью,  стала  пролагать  свой путь среди устрашенной толпы, чтобы вступить
твердым шагом на арену истории.
     ’о был террорист.


        ’…ђђЋђ€‘’›


        I

     1876   и  1877  годы  были  самыми  мрачными  и  тЯжелыми  длЯ  русских
социалистов.  „вижение  "в  народ"  обошлось страшно дорого. –елое поколение
было  беспощадно  скошено  деспотизмом  в  припадке овладевшего им безумного
страха.  ’юрьмы были переполнены заключенными. ’ак как старых не хватало, то
строились  новые.  Ќо  каковы же были результаты всех этих жертв?.. Ћни были
подавлЯюще ничтожны в сравнении с громадностью затраченных усилий!
     —его   можно  было  ждать  от  небольшого  числа  крестьЯн  и  рабочих,
усвоивших   идеи   социализма?  —то  могли  сделать  рассеЯнные  там  и  сЯм
"колонии"? Џрошлое было мрачно, будущее - темно и безнадежно.
     Ќо    движение   не   могло   остановитьсЯ.   ђеволюционнаЯ   молодежь,
возбужденнаЯ,  сгоравшаЯ  жаждой  деЯтельности, искала только иного пути длЯ
осуществлениЯ  тех  же целей. Ќо найти его было нелегко при условиЯх русской
жизни.  Џродолжительны  и  опасны были поиски, и много жертв пало по дороге,
так  как  это было точно искание выхода из темной пещеры, изрытой пропастЯми
и  обвалами,  где  каждый  шаг  вперед  покупаетсЯ ценой нескольких жизней и
только стоны павших братьев указывают путь оставшимсЯ в живых.
     •ождение   "в  народ"  было  изумительным  по  своему  героизму  опытом
могущества  слова.  ’еперь  надлежало  испытать  противоположный путь - путь
дела.
     "Њы   потерпели   неудачу,   потому  что