лЯды императора на молодых нигилистов, обратив его
добрые  намерениЯ в самый Яростный гнев. ‚место милостивой улыбки граф Џален
получил  страшную  головомойку, которую он в свою очередь задал перепуганным
членам  ‘ената.  €х  ходатайство  о помиловании, как читатель помнит, было с
негодованием отвергнуто.
     ‚  другом случае - на "процессе 50-ти" (март 1877 года) - правительство
само  не  смогло удержать своих позиций. Џриговоры на этом суде были не ниже
и  не  выше  предела,  установленного законом длЯ такого рода преступлениЯ -
ведение пропаганды, - от пЯти до девЯти лет каторжных работ.
     ‘реди  обвинЯемых, подвергавшихсЯ до суда особенно жестокому обращению,
было  несколько  молодых  девушек  в  возрасте  восемнадцати - двадцати лет,
принадлежавших  к  лучшим  семействам ђоссии. Ќа суде они возбуждали участие
даже  в  стане  своих врагов. Ѓольшинство этих девушек учились в швейцарских
университетах,  и  перед  ними  открывалось  блестЯщее  будущее  врачей, но,
воодушевленные  революционными  идеЯми, они вернулись на родину, чтобы стать
в  рЯды  борцов  за свободу. Ћднако непреодолимое, как казалось, препЯтствие
мешало  осуществлению  их высоких идеалов - глубокое недоверие, испытываемое
рабочими  людьми,  лишь  недавно  сбросившими  Ярмо  неволи,  ко  всем,  кто
действительно  или  возможно  принадлежал  к классу их прежних хозЯев. ’огда
молодые  пропагандистки  в  своем  страстном  энтузиазме  решили  пренебречь
удобствами  привычной  жизни  и  взвалили  на  свои  хрупкие  плечи  тЯготы,
сокрушавшие  даже  многих  женщин, привыкших к непосильному труду. Ћни стали
простыми  работницами,  трудились  по  пЯтнадцать часов в день на московских
бумагопрЯдильных   фабриках,   терпели  голод,  холод  и  грЯзь,  безропотно
переносЯ   все   испытаниЯ  тЯжелой  жизни,  лишь  бы  получить  возможность
проповедовать свою новую веру как сестры и товарищи, а не как господа.
     ‚  этом  подвижничестве  было что-то глубоко трогательное, напоминающее
мучеников   первых  времен  христианства.  ќти  девушки  произвели  глубокое
впечатление  на  публику,  присутствовавшую  в зале суда, среди которой было
несколько  высших  сановников  и придворных дам, поэтому власти сочли нужным
заменить  свирепые  приговоры,  вынесенные судом (самым тЯжким преступлением
пропагандисток  было  чтение  рабочим  социалистических  брошюр), бессрочной
ссылкой   в  ‘ибирь.  Ћднако  эта  милость  не  была  распространена  на  их
сотоварищей.   ‡дановича,   „жабадари,  кнЯзЯ  –ицианова,  Џетра  Ђлексеева,
обвинЯемых  в  тех  же  преступлениЯх,  осудили  со всей строгостью на самую
жестокую каторгу.
     ‡а   исключением   этих   двух   случаев  суд  и  правительство  храбро
придерживались   своей   тактики.  Ќи  разу  больше  они  не  проЯвлЯли  "по
принуждению  милость".  ‚едение  пропаганды  караетсЯ  каторгой. Џри этом не
надо  забывать,  что революционнаЯ пропаганда в ђоссии лишь весьма отдаленно
напоминает  активность,  известную  под этим названием в других странах. ќто
не   та   обширнаЯ  длительнаЯ  общественнаЯ  деЯтельность,  как,  например,
политическое  движение  в  ѓермании, ”ранции и Ђнглии. “словиЯ русской жизни
не  допускают  открытой  агитации. Џропаганда должна вестись тайно в частных
домах,  на  нелегальных собраниЯх. „а и чаще всего пропагандист, если только
он  не  ЯвлЯетсЯ человеком исключительно ловким, может выполнЯть свое свЯтое
призвание  лишь очень недолгое времЯ - пока не попадет в руки жандармов. Љак
было   доказано   на   процессе   "долгушинцев",  они  выпустили  всего  две
нелегальные  брошюры и никто из них не был уличен в ведении пропаганды более
чем    два-три    раза.    Џротив   ѓамова   имелись   лишь   доказательства
одного-единственного  проступка - передачи двум фабричным рабочим нескольких
нелегальных  брошюр, - проступка, за который ему вынесли безобразно жестокий
приговор - восемь лет каторги.
     ЋбвинЯемым  по "процессу 50-ти" повезло не больше. ‘офье Ѓардиной, хотЯ
она  была  одной  из  самых  активных  революционерок,  не  приписали  более
серьезной   вины,   чем   чтение   фабричным  рабочим  в  двух-трех  случаЯх
социалистических  книжек. Ћднако за эту ничтожную провинность суд приговорил
ее  к  девЯти годам каторжных работ, замененных впоследствии особой милостью
царЯ бессрочной ссылкой в ‘ибирь.
     Џривлечение  к  суду  людей,  без  малейших  оснований  подозреваемых в
нелегальной  деЯтельности или организации тайного общества и обвинЯемых лишь
в  ведении  пропаганды,  всегда почти кончаетсЯ вынесением столь же свирепых
приговоров.  ‚ сентЯбре 1877 года ЊариЯ ЃутовскаЯ, обвинЯемаЯ в том, что она
дала  рабочему  одну  книгу,  была приговорена к семи годам каторжных работ.
Њалиновский,  рабочий,  осужденный  за  ведение  пропаганды,  был приговорен
судом  к десЯти годам каторги. „ьЯкова и ‘ирЯкова - хотЯ их и судили вместе,
но  они  не  имели  сообщников  -  приговорили  к  той  же мере наказаниЯ за
подобные же провинности.
     ‡а  несколько  слов,  высказанных  в пользу социальной или политической
реформы,  человека присуждали к той же мере наказаниЯ - десЯть лет каторжных
работ,  котораЯ  предусматривалась  сравнительно  мЯгким  русским  уголовным
кодексом  за  предумышленное  убийство без отЯгчающих вину обстоЯтельств или
за разбой с насилием без смертельного исхода.


                                 ѓлава XVII

        ‚Ћ…ЌЌ›… ’ђ€Ѓ“ЌЂ‹›

     ‚   таких  условиЯх  проводились  в  ђоссии  политические  процессы  на
протЯжении  всего  периода  пропагандистской  деЯтельности, то есть в первые
пЯть-шесть лет революционного движениЯ.
     Љогда   начались   покушениЯ   на  царских  сановников,  ознаменовавшие
наступление  террористического  периода,  правительство  немедленно отменило
действующий   закон   и  упразднило  эту  удивительную  судейскую  машину  -
знаменитую  ‘енатскую  палату. ‡ачем сие было сделано, почему достопочтенные
старцы,   восседавшие  в  Ћсобом  присутствии,  были  признаны  недостойными
довериЯ  -  нелегко  догадатьсЯ.  ‘енатскаЯ  палата была послушна и покорна,
беспрекословно  подчинЯлась указаниЯм сверху; ее громогласные назначениЯ, ее
репутациЯ  суда, "представлЯющего три сословиЯ", - все говорило в ее пользу.
‘о  стороны  легко  можно  было  принЯть  это подобие суда за настоЯщий суд,
вполне  заслуживающий  свое  претенциозное  название.  „ействительно,  после
упразднениЯ   ‘енатской   палаты  правительство  больше  не  удовлетворЯлось
осуждением  революционеров  на  каторгу.  ‚  твердой  решимости  отвечать на
красный  террор белым террором оно требовало виселиц, всегда только виселиц.
Ќо  почему  оно  не  требовало  этого раньше от Џетерса? ќтот бойкий сенатор
навернЯка  не  ответил  бы  отказом,  и  совестливый  старшина,  несомненно,
воскликнул  бы:  "Џошлите  их  всех  на  виселицу!",  как  он раньше кричал:
"Ћтправьте   их   всех  на  каторгу!"  Ђ  учтивый  и  образованный  господин
Ќовосельский,  одесский  городской  голова,  вероЯтно,  сказал  бы,  что  он
слишком  благовоспитан, чтобы не соглашатьсЯ с его превосходительством. …сли
бы  все-таки  случилось,  что  эти  господа испытывали угрызениЯ совести или
проЯвили  какие-то  гуманные  чувства  -  а  это  крайне  неправдоподобно, -
правительство  легко могло бы заменить их своими верными лакеЯми, способными
на  все. ‚от и впрЯмь невозможно найти разумную причину изъЯтиЯ политических
дел  из ведениЯ гражданского суда. Ћчевидно, просто надеЯлись, что нигилисты
будут  устрашены  грозным  зрелищем  военных  судов, но эта надежда могла бы
исполнитьсЯ  только  в  том  случае,  если бы нигилисты питали хоть малейшее
доверие  к  прежнему  суду.  Ћднако  дело обстоЯло как раз наоборот, и вывод
напрашиваетсЯ сам собой.
     ‚  сущности,  этот  вопрос не имеет особого значениЯ. Љаковы бы ни были
побуждениЯ   правительства,   это  факт,  что  после  9  августа  1878  года
определенную  категорию  политических  преступников,  а  после 5 апрелЯ 1879
года,  когда  территориЯ  ђоссии была разделена на шесть сатрапий во главе с
военными  диктаторами,  всех политических судили исключительно офицеры армии
-  единственное  сословие  в стране, которое правительство сочло правомочным
отправлЯть  правосудие*.  ђоль  министра  юстиции  взЯли  на себЯ генералы и
другие высокие военные чины.
     ______________
     *  ’олько  два процесса из шестидесЯти одного - суд над цареубийцами 13
марта  и  суд  над ‘оловьевым - происходили в ‚ерховном уголовном суде, тоже
чрезвычайном   суде   по  делам  о  государственных  преступниках.  (Џримеч.
‘тепнЯка-Љравчинского.)

     Ќо  не  тот  полководец  хорош,  который,  действуЯ  против врага, идет
проторенной  дорогой.  ЌастоЯщий  полководец  обладает  даром маневрировать,
приспосабливатьсЯ  к  местным  условиЯм в различных стадиЯх кампании. ‚полне
естественно,  что  наши  доблестные  генералы,  превращенные  в  сатрапов  и
призванные  сражатьсЯ против нигилистов, должны воевать по этим же принципам
разумной   военной   тактики.   ЌынешнЯЯ   политическаЯ   юрисдикциЯ  лишена
единообразиЯ  времен  Џалена,  который,  как истинный немец, питал страсть к
системе,  методичности  и  раз  навсегда  установленным  формам. ‘остав суда
менЯетсЯ  в  зависимости  от  вкуса,  капризов  и  воззрений  тех генералов,
которые  его  назначают.  Ћбычный  военный трибунал составлЯетсЯ из офицеров
различных  чинов,  и  они  делЯтсЯ  на  две  категории.  Џредседатель  и два
помощника  ЯвлЯютсЯ постоЯнными членами трибунала. Ћстальные подбираютсЯ длЯ
каждой  сессии  из  строевых  офицеров.  ѓенерал-губернаторы порой оставлЯют
состав  суда  неизменным,  а иногда заменЯют его частично другими офицерами,
назначенными  ad  hoc.  Џодсудимым  разрешаетсЯ иметь адвоката, но только из
офицеров   -   кандидатов   и   членов  ‘удейского  присутствиЯ,  официально
подчинЯющихсЯ   прокурору   как   своему   начальнику.  ‚  Љиеве,  например,
заключенные  не  могут иметь гражданских защитников, независимых от властей,
хотЯ  законом это допускаетсЯ. Ђ в Џетербурге на "процессе 14-ти" подсудимым
разрешили  иметь  официальных  адвокатов,  но  последние  получили  доступ к
материалам  следствиЯ  только  за  два  часа до начала суда. ‚се члены этого
военного трибунала были назначены правительством ad hoc.
     ‚  рЯде  случаев,  когда  некоему  генералу  захотелось  вдруг поразить
воображение  своих  друзей  и недругов каким-либо чрезвычайным по свирепости
приговором,  он  с  солдафонской  бравостью  нессЯ  прЯмо  к цели, одинаково
презираЯ  юридические  тонкости  и  судебные  прецеденты.  ’ак,  Њлодецкого,
совершившего  покушение  на  ‹орис-Њеликова, судили, приговорили и казнили в
один  день.  ’рибунал  едва  ли  удосужилсЯ  задать подсудимому хотЯ бы один
вопрос.  •алтурина  и  †елвакова, убивших генерала ‘трельникова (о котором Я
рассказывал  в  предыдущей  главе),  любимца  царЯ,  присудили к той же мере
наказаниЯ  -  казни.  ‚ глухую ночь их поднЯли с постели, привезли в частный
дом,  где  они  увидели несколько офицеров, назначенных генералом ѓурко. ќти
офицеры,  как им объЯвили, были их судьЯми. ЏЯтнадцать минут спустЯ •алтурин
и †елваков услышали приговор, а на другой день они были повешены.
     Ћднако,  если  эти  суды  несколько  различаютсЯ  по  форме  и  методам
процедуры,  все они схожи в одном существенном пункте, а именно: в пассивном
повиновении  приказам  начальства.  ‘тарые судьи подчинЯлись министру, как и
полагалось  делать чиновникам; солдат обЯзан повиноватьсЯ своему генералу, и
последний  был  бы  весьма  удивлен,  если  бы  тот  так  не  сделал. •орошо
известно,  что  приговоры предписываютсЯ заранее. Џоэтому они различаютсЯ не
в  зависимости  от  степени  виновности  подсудимого,  а  в  соответствии со
взглЯдами  генерал-губернатора  той  губернии, где происходит суд. Њы знаем,
например,  совершенно  достоверно,  что  приговоры,  которые  предполагалось
вынести  по  делу  „робЯзгина,  Њайданского и других (декабрь 1879 года), не
превышали  ссылки  в  ‘ибирь  и  одного или двух сроков каторжных работ. Џри
обычных   обстоЯтельствах   этого   было   бы   вполне   достаточно,   чтобы
удовлетворить  даже  кровожадность  царской  юстиции,  ибо наиболее серьезно
скомпрометированного  обвинЯемого  судили  лишь  за  недоказанное  и  весьма
проблематичное  участие  в  покушении  (не  имевшем  смертельного исхода) на
жизнь  шпика;  за  эту  провинность  в более поздний период главный виновник
получил  бы  четырнадцать лет каторжных работ*. Ќо за несколько дней до суда
было совершено покушение ѓартмана (19 декабрЯ 1879 года).
     ______________
     *  ќто  был  ‹ев  „ейч, тайно выданный ђоссии великим герцогством Ѓаден
при  условии,  что  его  будут  судить  гражданским  судом как обыкновенного
уголовного  преступника.  Ћбещание  было  нарушено,  и  „ейча  судил военный
трибунал.  Ћднако,  принЯв  во  внимание исключительные обстоЯтельства дела,
суд не вынес ему высшей меры наказаниЯ. (Џримеч. ‘тепнЯка-Љравчинского.)

     Ћхваченное  дикой  паникой, правительство решило устроить показательный
суд в устрашение другим.
     ѓенерал  ’отлебен  (или,  вероЯтнее всего, Џанютин) отдал приказ, чтобы
обвинЯемым  был  вынесен  смертный  приговор. Ћднако преступление, в котором
они  обвинЯлись,  по  закону нельзЯ было карать смертью, да и доказательства
были  не очень убедительны. ‚ыполнить приказ начальства - если вообще хотели
сохранить  хоть какую-то видимость законности - было не так-то легко. Ќо суд
оказалсЯ  на  должной высоте. Ћн нашел выход из затруднительного положениЯ в
клаузуле  об  "аккумулЯтивных  приговорах".  ‚  решении  суда  -  его  можно
прочитать  во всех газетах того времени - рЯдом с именем каждого подсудимого
записаны  провинности,  за  которые  в  обычных  условиЯх  было бы более чем
достаточно  дать  несколько  лет  ссылки  в ‘ибирь. ‡атем эти приговоры были
соединены  воедино,  и  в  итоге  получилось  -  смерть!  ќто решение суда и
судебное  толкование  мотивов  вынесенных  приговоров  представлЯют  один из
самых невероЯтных случаев в истории русского правоведениЯ.
     „ело  ‹изогуба (август 1879 года) еще более необычайное, ибо подсудимый
не  принадлежал  к  террористической  партии  и  вообще  не совершал никаких
преступных  действий  ни  как  главный  виновник, ни как соучастник. ќто был
богатый  помещик,  и  самое  большое его преступление состоЯло в том, что он
отдавал  свое  состоЯние  на  нужды  революции.  Ћн  был арестован по доносу
своего   управлЯющего   „риго,   бывшего  его  друга  и  поверенного,  потом
продавшегосЯ  правительству  за обещанные ему остатки от состоЯниЯ ‹изогуба.
‚ласти,  надеЯсь  и  в  дальнейшем  воспользоватьсЯ  услугами  предателЯ, не
раскрыли  его  имени. „риго не поЯвлЯлсЯ на суде в качестве свидетелЯ против
‹изогуба,  и  его  показаниЯ  не  упоминались  в  обвинительном  заключении.
Њатериалы  были неофициально переданы судьЯм Џанютиным до начала суда, он же
и  объЯвил  судьЯм,  что  ‹изогуб  должен  быть казнен. Џриказ был выполнен.
‹изогуба приговорили к смерти. 10 августа 1879 года он был повешен.
     ‹ет  пЯть  назад,  точнее  говорЯ,  23  февралЯ 1880 года, в Љиеве, где
владычествовал  генерал  —ертков,  состоЯлсЯ суд над юношей-гимназистом; его
звали  ђозовский.  Џри  обыске  в  его  комнате  полициЯ  нашла  прокламацию
€сполнительного комитета.
     - ЏрокламациЯ принадлежит вам? - спросил один из жандармов.
     - „а, она принадлежит мне.
     - Љто дал ее вам?
     - ќтого Я не могу сказать. џ не шпион, - ответил юноша.
     ‚  обычное времЯ его выслали бы в ‘ибирь в административном порЯдке, то
есть  без  суда.  ‚озможно  даже, что он, как несовершеннолетний, - ему было
всего  девЯтнадцать  лет - отделалсЯ бы ссылкой в одну из северных губерний.
Ќо  пЯтого  числа  того  месЯца  произошел  взрыв  в  ‡имнем дворце. ѓенерал
—ертков  был  в  такой же дикой Ярости, как генерал ’отлебен. Ќадо было дать
устрашающий  урок,  и  юноша  заплатил  своей  жизнью  за деЯниЯ других. …го
приговорили к смертной казни, и он умер на эшафоте 5 марта 1880 года.
     ‚  •арькове  генерал  ‹орис-Њеликов  был  одержим стремлением превзойти
патриотический  пыл  своих  коллег.  Ќо  если  в других городах политических
процессов  было хоть отбавлЯй, в его губернии - никаких. Џосле 5 апрелЯ 1879
года,   когда   были   созданы   шесть   сатрапий,   в   •арькове  состоЯлсЯ
один-единственный  политический процесс, и то два главных обвинЯемых не были
нигилистами.  Ћднако дело было весьма примечательное. „ва бежавших из тюрьмы
уголовника,   переодетые   жандармами,   Явились   в  •арьковскую  тюрьму  с
поддельным  ордером, подписанным жандармским генералом Љовалинским, о выдаче
им   политического   заключенного   ”омина,  так  как  его  требует  к  себе
следователь.  ‚се  документы  были  в  порЯдке,  а  подпись Љовалинского так
хорошо  подделана,  что  с  первого взглЯда генерал сам признал ее своей. Ќо
план   побега   ”омина  провалилсЯ  вследствие  предательства  чиновника,  у
которого  были  приобретены ордерные бланки, и мнимые жандармы попали в руки
полиции.   Ћднако   организаторов   побега   вовремЯ   предупредили,  и  они
благополучно  скрылись.  ’олько  один  из  предполагаемых  соучастников  был
арестован  - студент …фремов, в доме которого встречались заговорщики. Ќо он
не  имел  никакого  понЯтиЯ  о  их  делах,  никогда  не  присутствовал на их
встречах  и  отрицал  всЯкое  участие  в  подготовке побега ”омина. ќто было
вполне   правдоподобно,   ибо  длЯ  русских  студентов  самое  обычное  дело
предоставить  свою  комнату  в  распорЯжение  приЯтелей.  Љроме того, вполне
вероЯтно,   что   революционеры,   чтобы   не  подвергать  хозЯина  квартиры
опасности,  не  доверили  ему свою тайну. Џеред тем как уйти из комнаты, они
из  осторожности  сожгли  бумагу,  на  которой  упражнЯлись  в  подделывании
подписи  Љовалинского.  Ќо  было  сделано  одно  роковое  упущение.  Ћни  не
догадались  помешать  кочергой  сожженные  клочки  бумаги, кучкой лежавшие в
печке.  Љогда  пришли  жандармы, они, по своему обыкновению, все обшарили и,
вытащив  из  печки  клочок полусгоревшей бумаги, смогли разобрать на нем имЯ
генерала.   Љлочок   показали   …фремову,   и  тот,  ничего  не  подозреваЯ,
опрометчиво  прочел  имЯ  вслух  как  раз в тот момент, когда роковой клочок
распалсЯ.  ќто  было единственное доказательство приписанной …фремову вины -
его  соучастиЯ  в  попытке освобождениЯ ”омина. Ќо так как полиции нужен был
козел   отпущениЯ,   то   …фремов   был   приговорен  к  смертной  казни,  и
‹орис-Њеликов  утвердил  решение  суда.  Ћднако  приговор  не был приведен в
исполнение:  …фремов просил о помиловании, отчего другие всегда с презрением
отказывались,  и,  принимаЯ  во  внимание его раскаЯние, казнь была заменена
двадцатью годами каторжных работ.
     ќти  примеры  с  избытком  доказывают,  что  военные трибуналы, которым
вверено   судить   политических   заключенных,  ЯвлЯютсЯ  лишь  узаконенными
поставщиками  палача;  их  обЯзанности  строго ограничены обеспечением жертв
длЯ  эшафота  и  каторги. ђаспорЯжениЯ, получаемые от начальства, они рабски
выполнЯют.  €х  назначение  -  облачать  приказы  властей  в  форму статей и
параграфов закона и придавать своему судопроизводству видимость законности.
     ‚  процессе  Љовальского,  2 августа 1878 года*, первого революционера,
приговоренного   к   смертной  казни,  судьи,  глубоко  тронутые  речью  его
защитника  Ѓардовского,  на  мгновение усомнились, стали советоватьсЯ друг с
другом,  как  поступить,  и,  наконец, решили испросить указаний Џетербурга.
Ѓыла  послана соответствующаЯ телеграмма, и до получениЯ ответа суд примерно
на  три  часа  отложил вынесение решениЯ. Ћтвет был резко отрицательный и со
всей  строгостью  подтвердил  предыдущий  приказ.  ’еперь  уж  не могло быть
колебаний.  ‘мертный  приговор  был  должным  образом  вынесен, и Љовальский
должным образом казнен.
     ______________
     *  ‘уд  над  Љовальским  происходил до принЯтиЯ закона от 9 августа, но
его    по    особому   распорЯжению   судил   военный   трибунал.   (Џримеч.
‘тепнЯка-Љравчинского.)

     ђазве  ‘трельников не хвасталсЯ, что трибуналы будут делать все, что он
пожелает?  Ћднако  вплоть  до  последнего  времени  еще  оставалсЯ  какой-то
контроль,  который,  если  и  не служил сдерживающей силой против деспотизма
правительства,   все  же  заставлЯл  его  ставленников  соблюдать  известные
внешние  приличиЯ,  - то была гласность суда. ђазумеетсЯ, не та гласность, к
которой  привыкли  в  других  европейских  странах,  ибо  в методах русского
царизма  почти  всегда есть что-то двусмысленное, и уступки, сделанные одной
рукой,   более   чем   наполовину   отнимаютсЯ  другой.  „лЯ  предупреждениЯ
каких-либо   сочувственных   демонстраций   публику   проверЯли   с   особой
тщательностью.   Ќа   суде  разрешалось  присутствовать  только  по  входным
билетам,   подписанным  председателем  суда.  €звестное  количество  билетов
выдавалось  представителЯм  печати,  и  щедрость  председателЯ  суда  всегда
служила проверкой его либерализма.
     Ќо  газеты,  если  они  не хотели рисковать немедленным запрещением, не
могли  публиковать  собственных отчетов о ходе процесса, даже самых лоЯльных
и  малосодержательных.  Џриходилось  ждать  получениЯ  официального  текста,
подправленного,  подчищенного, прикрашенного министром и полицией. Џечать не
вправе  была  ничего изменЯть в этом извращенном отчете и ничего добавлЯть к
нему*.
     ______________
     *  ЃлагодарЯ  этому  правилу  возникла  курьезнаЯ  процедура.  ’ак  как
официальный  "Џравительственный  вестник"  заставлЯл  прессу чрезмерно долго
ждать  подробностей  процесса,  вызвавшего  большой интерес у публики, одной
газете  -  если  не  ошибаюсь,  это  были "Џетербургские ведомости" - пришла
остроумнаЯ  идеЯ,  и  ею  потом  воспользовалась  почти  всЯ  печать. ѓазета
описывала,  так сказать, внешнюю сторону процесса. Ќесколько дней подрЯд она
занимала  своих  читателей живым описанием поведениЯ подсудимых, их внешнего
вида,  выражениЯ  лиц,  впечатлениЯ,  которое  они производили на публику, и
множеством  других незначительных подробностей, не проронив ни слова о самом
существенном  - обвинительном заключении, показаниЯх свидетелей и состЯзании
сторон,  пока  не  было  получено  разрешение  печатать  официальный  отчет,
прошедший полицейскую проверку (Џримеч. ‘тепнЯка-Љравчинского.)

     ’ак  как на процессы допускались представители отечественной печати, то
в  этом  нельзЯ  было отказывать и корреспондентам иностранных газет, всегда
более  настойчивым  и смелым, чем их русские коллеги. ’елеграммы иностранных
корреспондентов,  правда,  могли  быть  задержаны,  а  письма перехвачены на
почте.   Ќо  они  наловчились  отправлЯть  свою  корреспонденцию  неведомыми
полиции  путЯми,  и так или иначе их сообщениЯ обычно доходили по назначению
и  поЯвлЯлись в печати. “силиЯ, прилагаемые правительством, чтобы ограничить
гласность  суда  внутри  страны  и  воспрепЯтствовать  публикации неприЯтных
сведений  за  границей,  показали,  как сильно оно было обеспокоено тем, что
эти меры удушениЯ гласности оказались практически бессильными.
     ‘о  времени  суда  над  цареубийцами  -  ‘офьей  Џеровской, †елЯбовым и
другими  -  последние остатки этой так называемой гласности были уничтожены.
‚се  последующие  политические  процессы  происходили  при  закрытых дверЯх.
Ќепричастным   к  суду  лицам  в  зале  не  разрешаетсЯ  присутствовать.  Ќе
допускаетсЯ   никаких   исключений   из   этого  правила  даже  длЯ  царских
чиновников;  и  хотЯ  врЯд  ли  эти  господа  питают особенные революционные
симпатии,  но  они  могут  что-то  услышать,  и  это  вдруг  повлиЯет  на их
лоЯльность  или смутит моральный дух. Ќа последнем процессе по "делу 14-ти",
в  октЯбре  1884  года,  в  зал  судебного  заседаниЯ  не были допущены даже
ближайшие  родственники подсудимых. Џублика в зале была представлена военным
и   морским   министрами   и   пЯтью   высшими   чиновниками,  отличающимисЯ
сверхъестественной  верноподданностью.  ‚се  дело  велось  в  таком страшном
секрете,  что,  как  сообщал корреспондент "’аймс", жители соседних домов не
подозревали даже о происходившем в здании суда политическом процессе.
     ’аково сейчас положение в нашей стране.
     „лЯ  политических  преступлений  в  ђоссии  нет  ни  суда, ни пощады. €
никогда  не  было. Ћбыкновенные нарушениЯ закона подлежат суду присЯжных, но
только  один-единственный  раз  царское  правительство рискнуло обратитьсЯ к
представителЯм  общественной  совести  в  политическом деле. ќто был процесс
‚еры  ‡асулич.  Ћднако,  как  всем  известно,  на  этом  суде  власти сильно
обожглись,  и  врЯд  ли  этот опыт когда-либо будет повторен. ‘уд всегда был
органом  исполнительной  власти,  он  только по форме отличаетсЯ от полиции,
жандармерии  и  других органов государственного управлениЯ. ‚се они устроены
по  одному  и  тому  же  деспотическому  принципу. ‘уд с его церемонностью и
помпой  не  более  как  дань,  уплачиваемаЯ  русским деспотизмом современной
цивилизации.
     Ђ  теперь  правительство  с истерической нервозностью постепенно лишает
свой  суд  всех атрибутов, которые придавали ему внешнее подобие правосудиЯ.
Ќынешние  трибуналы  -  это  полициЯ,  жандармериЯ,  бюрократиЯ  во  всей их
обнаженности.  ќто  не  только  варварски,  позорно,  деспотично, это просто
глупо.  ђусское правительство можно уподобить лавочнику, который, выставив в
витрине  товары  с виду хорошего качества, постепенно заменЯет их протухшими
продуктами,  что  легко  обнаружит  всЯкий,  кому бог дал глаза и нос. Џрошу
прощениЯ  за малопривлекательное сравнение, но, право же, Я не нашел лучшего
длЯ   данного   случаЯ.   Џолитика   царского   правительства   может   лишь
дискредитировать   его   в   общественном   мнении,  не  производЯ  никакого
впечатлениЯ  на  его  врагов.  €бо  если  уж  решено,  как говорЯт французы,
"бросить  курицу  в  горшок",  то  не  все  ли ей равно, под каким соусом ее
съедЯт.
     —то  касаетсЯ  революционеров,  то  вопрос о политической юрисдикции не
имеет  длЯ  них ни малейшего значениЯ, да и вообще у русских эта проблема не
вызывает  к  себе  никакого,  или почти никакого, вниманиЯ. џ остановилсЯ на
ней  только  потому,  что она, естественно, представлЯет большой интерес длЯ
моих   английских   читателей.  ‚  европейских  странах,  где  суд  ЯвлЯетсЯ
верховной,  если  не  единственной, властью, посредством которой в последней
инстанции  регулируютсЯ  отношениЯ между всей массой граждан, представлЯемой
государством,  и  каждым  отдельным  гражданином,  правильный  состав суда и
высокаЯ   степень   необходимой   гарантии  беспристрастности  его  суждений
ЯвлЯютсЯ  вопросом  величайшей важности. Ќо в ђоссии, где полициЯ может ни в
грош  не  ставить  решение  судьи,  суд  может  интересовать  вас только как
политическаЯ  трибуна,  с  которой  можно открыто высказать свои взглЯды. Ќо
сам  по  себе  вопрос о составе суда, как это должно быть в настоЯщем суде -
органе, правомочном решать судьбу человека, не играет никакой роли.
     Љакое  значение имеет длЯ вас, что суд вынесет легкий приговор, если по
истечении  его  срока  полициЯ назначит вам новый, гораздо более длительный?
ЉакаЯ  польза  от того, что вас оправдают "с незапЯтнанной репутацией", если
полициЯ  арестует  вас  прЯмо  у  выхода  из  суда, снова заточит в тюрьму и
отправит  в  сибирскую  ссылку?  —то  толку,  что  приговор к двадцати годам
каторги  будет  заменен  пЯтью  годами,  если тюремщики бросЯт вас в мрачный
страшный  застенок,  в  котором  человек,  не  обладающий сверхъестественным
здоровьем, не имеет ни малейшего шанса выжить даже более короткий срок?
     —тобы  получить представление о том, как правительство расправлЯетсЯ со
своими  врагами,  нужно  обратитьсЯ  не  к  суду;  надо  узнать,  как с ними
поступают после признаниЯ их виновными и вынесениЯ приговора.


                                ѓлава XVIII

        ЏЋ‘‹… Џђ€ѓЋ‚ЋђЂ

     Џредположим,  что  заключенный  осужден  на  каторгу  на  столько  лет,
сколько  читателю  угодно  ему  дать,  ибо  в действительности это не играет
никакой  роли,  это только частность. Џриговор зачитан со всеми церемониЯми,
предписанными  законом,  и  суд  свершилсЯ.  Ќо именно в этот момент, когда,
казалось  бы,  судьба  заключенного  уже  решена, длЯ него и длЯ его близких
встает мучительный вопрос: что теперь власти с ним сделают?
     Ќо,  собственно,  почему?  Ђ  приговор? Ќеужели русское самодержавие не
останавливаетсЯ   перед   тем,  чтобы  сразу  же  изменить  меру  наказаниЯ,
назначенную  судьЯми,  и наложить кару, вовсе судом не предусмотренную? Џока
еще  нет. „лЯ этого достаточно времени впереди. Џока еще приговор в силе. Ќо
в  ђоссии,  как  всем  хорошо  известно, имеетсЯ каторга и каторга. ’юрьмы и
тюрьмы.  Ћчень  большаЯ  разница  -  заточат  ли  тебЯ  в лиссельбург или в
централ, в ’рубецкой бастион или в сибирский острог.
     Џоэтому  те,  кого  тревожит  судьба заключенного, его родные и друзьЯ,
пускают  в  ход  все,  чтобы  добитьсЯ  длЯ него наивысшего блага - ссылки в
‘ибирь.  Џервую  попытку обыкновенно делают родители, и прежде всего мать, -
ей  скорее  удаетсЯ  кое-что  исхлопотать  у  властей.  …сли родители бедны,
товарищи   сына  собирают  между  собой  достаточную  сумму  длЯ  поездки  в
Џетербург.  …сли  они, кроме того, малообразованны и не имеют никаких свЯзей
в  бюрократическом  мире,  их  соответствующим образом наставлЯют и советуют
обратитьсЯ  к  такому-то  чиновнику, который не совсем еще сердцем крут: он,
может  быть,  вдруг  выслушает  мольбы  и  согласитсЯ  помочь  их сыну. Ђ то
советуют  также обратитьсЯ к некоей добросердечной даме, имеющей за кулисами
свЯзи  в  высоких  сферах;  она, возможно, будет расположена употребить свое
влиЯние в пользу несчастного узника.
     Џосле  матери некоторым успехом может увенчатьсЯ ходатайство жены. …сли
у  заключенного  нет  жены  -  а  политические  узники  чаще  всего молоды и
неженаты,  -  роль  заступника берет на себЯ невеста. ‚ невестах никогда нет
недостатка.  …сли  у  политического  нет  ни  отца, ни матери, ни сестер, ни
братьев  и  никого, кто ему еще дороже, кто посещал бы его, заботилсЯ о нем,
хлопотал  за  него,  друзьЯ сразу же обеспечивают его "невестой". ‹ишь очень
редко  молодаЯ  девушка  в  подобных  обстоЯтельствах  откажетсЯ  играть эту
тЯгостную  и  опасную  роль,  опасную  потому,  что  она означает сочувствие
революционерам  и  их  идеЯм,  а  это может привлечь к девушке нежелательное
внимание   полиции   со  всеми  проистекающими  отсюда  последствиЯми.  …сли
заключенный  не слишком серьезно скомпрометирован, низший чиновник, в данном
случае  вершитель  судеб,  смотрит  сквозь  пальцы  на  эту  ставшую  теперь
привычной  уловку  и дает импровизированной возлюбленной разрешение навещать
своего  любимого,  приносить  ему  книги  и  подчас бутылку вина. Ќа ее долю
выпадает  также  мучительнаЯ  и  тЯжкаЯ  обЯзанность  одной или вместе с его
матерью  ходатайствовать о смЯгчении приговора или о переводе узника в менее
гибельное место заключениЯ.
     —тобы  добитьсЯ этой цели, делаютсЯ невероЯтные усилиЯ, нажимают на все
пружины.  Њать,  сестра, жена или невеста, а также друзьЯ - все включаютсЯ в
эту  борьбу  за  спасение  близкого  человека  и просЯт, умолЯют, изводЯт по
очереди  прокурора,  чиновников,  полицейских, жандармов и всех, кто облечен
властью  и  к  кому  удаетсЯ  проникнуть.  Џолучив  отказ в одном месте, они
делают  попытку в другом. ‚ течение нескольких дней, а иногда недель радость
надежды  сменЯетсЯ  мукой  отчаЯниЯ.  Ќаконец они могут вздохнуть с чувством
облегчениЯ  и благодарности. €х усилиЯ принесли плоды, мольбы услышаны: есть
распорЯжение  сослать заключенного, ради которого было потрачено столько сил
и  энергии,  на  каторгу  в  ‘ибирь, в страну лютых морозов и нечеловеческих
страданий,  беспощадных надсмотрщиков, жестоких наказаний и каторжного труда
в  рудниках, где узники по рукам и ногам скованы обжигающей холодом железною
цепью.  Ђ  отец  и  мать,  невеста  и  друзьЯ  -  все  этим  очень довольны,
поздравлЯют  друг  друга  с удачей и верЯт, что дорогой им узник родилсЯ под
счастливой звездой!
     ‚  дальнейшем Я подробнее опишу радости, ожидающие этих баловней судьбы
в  ссылке  на  ледЯном  севере.  Џока  же будем сопровождать тех несчастных,
которые   отправлены   в   одну   из   двух   центральных  каторжных  тюрем,
расположенных  невдалеке  от  •арькова, на нашем прекрасном юге, на “краине,
справедливо  названной  русской  €талией.  ЏерваЯ  их этих тюрем находитсЯ в
Ќово-Ѓорисоглебске,  другаЯ  -  в  Ќово-Ѓелгороде  близ  деревни Џеченеги. џ
расскажу   о  втором  централе,  так  как  существуют  подлинные  документы,
подробно  рисующие  жизнь  заточенных  там  политических.  ќти  документы  -
бесценные  записки двух заключенных, которые сами пережили и были очевидцами
всего  того,  что описали. Ћдни записки относЯтсЯ ко времени до 1878 года, в
других  рассказ  начинаетсЯ  с  того  момента,  когда  прервались  первые, и
доводитсЯ  до  1880  года.  Ћбе тетрадки, несомненно, достоверны. Ћни велись
тайно  день  за днем в полумраке камер и тайно же были вынесены из тюрьмы по
одному  из  тех  подпольных путей, которые всегда находЯтсЯ в царской ђоссии
вопреки бдительности тюремщиков и полиции.
     Џервые  записки были закончены и отосланы в июле 1878 года и немедленно
напечатаны  в  подпольной  типографии  "‡емли  и воли" под названием "‡аживо
погребенные".  ‚торые  под  названием  "Ќадгробное слово Ђлександру II" были
отосланы  из  Ќово-Ѓелгородской  тюрьмы  примерно  в середине 1880 года. Ћни
множество  раз  переписывались и распространЯлись в рукописи во всех крупных
городах  империи.  Ќесколько месЯцев назад "‚естник Ќародной воли" напечатал
записки in extenso*.
     ______________
     * полностью (лат.).

     Ќово-Ѓелгородский  каторжный  централ  находитсЯ  возле  самой  деревни
Џеченеги   и  состоит  из  нескольких  зданий,  окруженных  высокой  стеной,
полностью  отрезающей  тюрьму от окружающего мира. Ћднообразность этой стены
нарушаетсЯ   широкими   воротами   -   единственными,  через  которые  можно
проникнуть  в  этот  мрачный  приют  горЯ  и  страданий.  Ќа  большой доске,
прикрепленной    к    воротам,   начертано:   "Ќово-ЃелгородскаЯ   каторжнаЯ
центральнаЯ  тюрьма".  Џосреди  ограды,  примерно  на  расстоЯнии пЯтидесЯти
шагов  от  наружной  стены,  чтобы  затруднить  побег  посредством  подкопа,
выситсЯ  громада  главного  корпуса  тюрьмы.  Џовернув за угол этого зданиЯ,
любопытствующий  посетитель  или  вновь  прибывший  арестант видит в дальних
углах  двора  два одноэтажных строениЯ, гораздо меньших, чем главный корпус.
‚  каждом  из них ворота. Ќа фронтонах вырезаны надписи: "Џравые одиночки" и
"‹евые одиночки".
     ќти два корпуса предназначены длЯ государственных преступников.
     ‚  отличие  от  Џетропавловской  крепости  обитатели централа не только
политические   заключенные.   ‚   этой  каторжной  тюрьме  содержатсЯ  также
уголовники   самого   худшего   пошиба   -   закоренелые   злодеи,   которых
правительство  не  отправлЯет  в  ‘ибирь из опасениЯ, что они оттуда сбегут.
Ћгромное  главное  здание  тюрьмы  сплошь заполнили преступники такого рода.
Ћни  составлЯют  три  четверти  всех  арестантов  централа. ’олько сравниваЯ
участь  двух  категорий  заключенных  и  обращение  с ними тюремщиков, можно
правильно  оценить  "нежную  заботу"  и "сердечную доброту" правительства по
отношению к политическим узникам.
     “головники  живут и работают все вместе; их ум и руки одинаково занЯты.
Ћни  находЯт  утешение  в  близком им по духу обществе друг друга, и, помимо
лишениЯ   свободы,  им  не  на  что  особенно  жаловатьсЯ.  Ќо  политические
заключенные  осуждены  на  полное  одиночество.  Љаждый из них живет в своей
маленькой  одиночной  камере.  „аже  на дворе он одинок, ибо, длЯ того чтобы
политические  по  возможности  меньше  виделись,  их  выводЯт  на прогулку в
разное  времЯ и в три разных дворика. Џопытки обменЯтьсЯ несколькими словами
со   случайно  встреченным  товарищем  строжайше  запрещены.  ЌельзЯ  издать
восклицание или повысить голос в этой могиле длЯ живых.
     ‚  шести  камерах из тридцати, имеющихсЯ в обеих "одиночках", заключены
шестеро   уголовников,   разумеетсЯ,   самые  отъЯвленные  негодЯи  из  всей
коллекции:   изменники   родины,   приговоренные   к  пожизненной  каторге*,
профессиональные  бандиты  и убийцы, загубившие несколько душ. Ћднако даже с
этими  чудовищами  обращение более гуманное, чем с политическими. “головники
целый  день  на свободе, их запирают в камерах только на ночь. €х не пытают,
за   ними   не  следЯт,  им  не  мешают  общатьсЯ  друг  с  другом.  Љак  бы
отвратительны   ни  были  их  преступлениЯ,  гнет  не  так  тЯжек,  бремЯ  -
посильное.
     ______________
     *   ‘мертнаЯ  казнь  не  за  политические  преступлениЯ  была  отменена
императрицей  …лизаветой Џетровной в 1753 году и не применЯлась в ђоссии уже
более ста лет. (Џримеч. ‘тепнЯка-Љравчинского.)

     Љогда   в  июле  1878  года  политические  заключенные  Ќово-Ѓелгорода,
доведенные  до  глубочайшего  отчаЯниЯ,  решились  на  страшное  средство  -
отказались  от  пищи  и  начали  самую  длительную  и мучительную голодовку,
вписанную  в  печальную  летопись русских тюрем, они требовали всего-навсего
дозволениЯ  работать всем вместе в тюремных мастерских, получать передачи от
близких,   читать   любые   книги,   допущенные   "цензурою  русскою,  а  не
смотрительскою".  ‘ловом,  они просили приравнениЯ их к убийцам, грабителЯм,
поджигателЯм,  ибо  уголовники  пользовались  всеми  этими  привилегиЯми, за
исключением  чтениЯ  книг,  что  им,  впрочем,  было  совершенно не нужно по
причине их поголовной неграмотности.
     Ћднако   смотритель   тюрьмы  и  харьковский  генерал-губернатор  кнЯзь
Љропоткин   (двоюродный  брат  Џетра  Љропоткина,  узника  Љлерво)  спокойно
взирали  на то, как заключенные выносили муки голода в течение восьми дней -
с  3  по  10 июлЯ. Љогда они от страшного истощениЯ уже не могли вставать со
своих  коек  и  каждый  час  приближал  их  к  смерти,  Љропоткин,  опасаЯсь
катастрофы,  котораЯ  потрЯсла  бы всю ђоссию, уступил и обещал исполнить их
требованиЯ.   Ќо   это  была  бессовестнаЯ  ложь,  чтобы  заставить  узников
прекратить  голодовку.  Ћбещание  было  нарушено  и  всЯкаЯ  надежда отнЯта.
ѓосударственным  преступникам  было  отказано в привилегиЯх, предоставленных
убийцам и ворам. Ћни по-прежнему оставались париЯми среди отверженных.
     €  в  чем, позволительно спросить, заключались преступлениЯ этих людей?
€х  вина,  наверно,  огромна. —тобы заслужить столь суровое наказание, столь
жестокое  обращение,  они  должны  быть  закостенелыми преступниками, самыми
страшными  террористами.  Ќичего подобного. ‚ следующей главе Я опишу участь
террористов,  чьи  проступки сочли недостаточно тЯжкими, чтобы передать их в
руки  палача.  Ќо в централе находЯтсЯ одни лишь пропагандисты, мирные певцы
зари  возрождениЯ  своего отечества, цвет благородного поколениЯ семидесЯтых
годов  -  первого  выросшего  и  взлелеЯнного  в ђоссии, свободной от позора
рабства,  поколениЯ,  унаследовавшего  от  печального прошлого, трусливого и
бессильного,   глубокую  любовь  и  острую  жалость  к  страдающему,  веками
угнетенному  народу  и  отдавшего  отчизне  всю  страстную преданность, весь
благородный пыл души, равного чему не было во все времена и во всем мире.
     Џервым   среди  этих  борцов  за  свободу  был  €пполит  Њышкин,  герой
"процесса  193-х",  правительственный  стенограф  и  владелец  типографии, в
которой  он  печатал  революционную литературу. Џредстав перед судом, Њышкин
показал  себЯ  оратором  необычайной силы. Џредседатель суда был поставлен в
тупик  его  меткими  ответами  и  необычайной  находчивостью. ЊногочисленнаЯ
публика,  наполовину состоЯвшаЯ из должностных лиц, как зачарованнаЯ, ловила
каждое  его  слово;  волшебством  его красноречиЯ люди на миг превращались в
его  восторженных  поклонников и друзей. ђечь Њышкина на суде 15 ноЯбрЯ 1877
года  была  событием.  …ще  вчера  никому не известный, он этим единственным
подвигом  стал  знаменит  во всей стране. …го имЯ живет и поныне. ‚ комнатах
сотен  одиноких  студентов  и  многих  восторженных молодых девушек на стене
рЯдом  с портретом ‘офьи Џеровской чаще всего можно увидеть фотографию этого
молодого  оратора,  с  его  одухотворенным  лицом, высоким благородным лбом,
большими темными глазами, гордой и дерзкой осанкой.
     Џолной   противоположностью   Њышкина  был  его  соратник  Џлотников  -
спокойный,   скромный   юноша,  бывший  студент.  Ћн  не  совершил  никакого
замечательного  подвига;  его  политическаЯ  жизнь была очень короткой. —лен
пропагандистского  кружка  "долгушинцев",  о  котором  Я  уже  упоминал,  он
попалсЯ,  когда  в  одной  деревне  Њосковской губернии передавал крестьЯнам
несколько  нелегальных  брошюр.  Ќо  после ареста его необычайное мужество и
мученический  фанатизм создали ему славу даже среди людей его круга, которые
все показали ђоссии благородные примеры отваги и решимости.
     "—то  касаетсЯ Џлотникова, - заЯвил на суде прокурор на бюрократическом
Я