 прочих органах слуха строгого приказа: расстрелЯть к чертовой матери,
и что было приведено в исполнение без обжалованиЯ и послед-них слов".
     ”илонова навечно поместили в  нашу новую, известную теперь во всем мире
психушку. ’ам он и  живет до сих пор, работаЯ санитаром в спецотделении, где
держат людей,  которых  политруки  считают  сумасшедшими  за  их  нормальное
отношение к нашей безумной действительности. •орошенького санитара назначили
к здоровым  и честным людЯм, не  правда ли? Ќо самое странное в этой истории
вот что. „евЯностолетнЯЯ теща продолжала жить-поживать, пускаЯ за деньги  на
ночевку грузин-ских  цветочников  в широких кепках и с  бешеными деньгами. €
вот в один прекрасный день по городу нашему, населенному людьми нового типа,
пополз интереснейший слух: ”илониха стараЯ замуж выходит. †ених старше ее на
пЯтнадцать лет и занесен в какую-то международную то ли Ѓелую, то ли Љрасную
книгу как выдающийсЯ долгожитель.
     ђазумеетсЯ, все мы понимали, что за  сватовством ”илонихи стоЯт крупные
финансовые магнаты  ѓрузии и чуть ли не самый первый секретарь –Љ Њжаванадзе
и что  цель у них у  всех одна: оттЯпать  квартиру ”илонихи из трех  комнат,
чтобы   прописать  там   часть   огромного  семейства   ‚алико   „жаджелавы.
Џредполагалось, что  в дальнейшем оно усилит наступление  на жилфонд города,
потеснив  очередников  из  местных.  Ќаступление  будет  поддержано  мощными
банкетами,  подкупом   представителей   горжилотдела   и   горкома  пар-тии.
Њногочисленные внуки и правнуки долгожителЯ  надеЯлись, по  слухам, охмурЯть
наших телок безмозглых, женитьсЯ, прописыватьсЯ и легализовать таким образом
свое  тунеЯдское  пребывание  в  нашем  городе,  торгуЯ   цветами,  орехами,
гранатами,  кинзой,  укропом, петрушкой,  сезонными  фруктами,  маринованным
чесноком, перцем и черемшой.
     ‚ы  бы  посмотрели,  дорогие,  что  творилось в день  свадьбы  у  загса
‹енинского   района,   вы  бы  посмотрели!  Ќе  могу,  несмотрЯ  на   лишнее
отступление, не  вспомнить об этом.  "†игулей" и "‚олг"  прибыло в наш город
столько,  что на колонках не хватало бензина.  Ќа  местном военно-спортивном
аэродроме приземлилсЯ двухмоторный самолет. …сть свидетели, видевшие, как из
самолета выгружались парные  поросЯта, клетки с цыплЯтами, корзины с зеленью
и  фруктами, огромные  бутыли белого  и  красного вина, цветы, ковры,  тушки
барашков, головки  сыра,  казаны, мангалы, древесный уголь длЯ  них, грецкие
орехи,  банки с  прЯностЯми, говЯжьи ноги  длЯ хаша,  которые в народе зовут
"босоножками Ѓрежнева", и прочую снедь. Џоследним из самолета вылез гигант и
красавец повар. ‡а ним захлопнулась дверь  черной "—айки".  ‚  сопровождении
таких же  черных "‚олг"  "—айка" полетела в  наш  город. ‚переди нее неслась
милицейскаЯ  шмакодЯвка   с   сиреной,   сгонЯЯ  на  обочины   колдоебинного
(щербатого)  шоссе грузовики, мотоциклистов  и пешеходов.  ‘  таким  шиком и
эскортом к нам приезжали только члены политбюро и однажды  сам Љосыгин.  …го
завели, помню, в  подготовленный гастроном, показали прилавки, набитые всеми
продуктами, и внушили, что город наш снабжаетсЯ бесперебойно, а  жалобщики в
высокие инстанции с жиру бесЯтсЯ и от разврата хер за мЯсо не считают.
     ’ак  вот, длЯ предупреждениЯ  возможных волнений среди обывателей гости
из  ѓрузии  купили целую  телепередачу,  в которой рассказывалось  о  долгой
трудовой и семейной жизни ‚алико „жаджелавы. Њы ровно  час рассматривали  на
экране фотографии славных горцев, их родственников, пейзажи красавицы ѓрузии
и   букеты  различных  цветов,   пользующихсЯ   огромным  спросом   в  нашем
прокопченном городе. ‡атем жених внЯтно рассказал, как во времЯ пребываниЯ в
гостЯх у правнучатой внучки - главного гинеколога  области -  он встретил на
улице имени решений XXV съезда Џологову Ђглаю ‚асильевну, стоЯвшую в очереди
за  говЯжьим  выменем,  и полюбил  ее с первого взглЯда.  …стественно, после
этого  он как  человек чести предложил Ђглае ‚асильевне руку и сердце. Џосле
интервью  с  женихом  телеоператор  пригласил нас в  трехкомнатную  квартиру
невесты, в которой на одной из стен  власти еще не успели заштукатурить дыры
от нелепых  пуль участкового  ”илонова. Љвартира была  что  надо. ‚ нее  уже
вносили  кухонный,  спальный,  кабинетный и  столовый гарнитуры.  ‘антехники
менЯли  сантехнику   отечественную  на  финскую.  Ќевзрачные  белые  рамы  в
запекшихсЯ  шкварках  маслЯной  краски  обновлЯлись  и  красились  под  дуб.
Ћтколупывалась  также стараЯ замазка. Ќевеста,  прибарахленнаЯ (приодетаЯ) в
национальный костюм горЯнки  и перекрашеннаЯ, подобно рамам,  из блондинки в
брюнетку,  сказала в микрофон, что  она за все благодарит  родную  партию  и
правительство, а ради дружбы  народов готова прожить  еще сто лет, до самого
коммунизма,  где,  добавила она,  будет  меньше, чем  нынче, смертей на душу
населениЯ и  участковых уполномоченных. ‡а  упоминание о ”илонове  редактора
передачи "†ивем долго, долго"  впоследствии исключили  из партии и назначили
директором  городского  музеЯ счастливой  старости,  где он и  спилсЯ, воруЯ
спирт из банок с заспиртованными животными:  лЯгушками,  тритонами, летучими
мышами, пауками и рыбами.
     Ќу а то,  что творилось в день  свадьбы  Ђглаи  и ‚алико  около  загса,
описать невозможно. Ќо  Я попробую, ибо желаю, дорогие, отвлечьсЯ пусть даже
в самом трагическом месте этого неожиданно растЯнувшегосЯ письма.
     “лица имени  ‘отой  погранзаставы была перекрыта  нарЯдами переодетых в
косоворотки  и  сталинские кителЯ ментов. ‚ сталинские кителЯ их переодели в
знак уважениЯ к  великому  землЯку  жениха  Ђглаи ‚асильевны. Џочему  улица,
раньше  называвшаЯсЯ  ’ринадцатой  заводской,  была  переименована  в  ‘отую
погранзаставскую,  Я  не  знаю,  какими  подвигами  она  прославила  себЯ  -
неизвестно.  Џоговаривали,  что  на   сотую   заставу  отсылали  длЯ   ловли
нарушителей  границы  немецких  овчарок  из   нашего  городского   собачьего
питомника, но Я этому не верю. Ћвчарки из питомника  еще ни разу не взЯли ни
одного  следа  грабителей,  убийц,  хулиганов  и  насильников,  до  сих  пор
наводЯщих ужас на моих землЯков.
     ’ак   вот,   у  загса  в   день  свадьбы   было  столпотворение.  Љогда
стодесЯтилетний ‚алико  вывел под  руку Ђглаю  ‚асильевну из подъезда загса,
грЯнули шампанские выстрелы. Ќовобрачных закидали  разноцветными гвоздиками,
которые  подбирали с  асфальта пронырливые  базарные барыги-перекупщицы. „ва
небольших оркестра, грузинский и балалаечный из „ворца культуры металлистов,
играли,  представьте себе, наш "”рейлахс", и какое-то времЯ на улице у загса
действительно была некотораЯ дружба народов, песни  и танцы. ‚ереница машин,
подобнаЯ той,  котораЯ едет по проспектам Њосквы, когда Ѓрежнев встречает во
‚нукове африканских  и азиатских тиранов,  проследовала от  загса  к  снЯтой
родственниками ‚алико фабрике-кухне имени Љирова. Љиров, чтобы вы знали, был
убит  по  приказу  ‘талина  в  1934 году  и, в  отличие  от ЊикоЯна, не имел
никакого  отношениЯ  к народному  питанию. Ќо  старые  большевики  частенько
утверждают на единственном в нашем промышленном городе бульваре, что если бы
все было  наоборот, если бы Љиров ухлопал ‘талина,  то сейчас  с  продуктами
было бы более сносное положение.
     Џоговаривают до сих пор, что в трех залах фабрики-кухни разместилось не
менее  пЯтисот гостей. ЏьЯнь там  шла до  утра.  „ружинники отгонЯли от окон
любопытных, потому что вид  столов, уставленных жареными поросЯтами и прочей
снедью,  сводЯщей с ума  желудки, черт знает до чего мог довести возмущенных
горожан.   ‡ато  неподалеку  стоЯло  десЯть  машин-цистерн,  в  обычные  дни
поливавших клумбы около статуй ‹енина и Њаркса. ‚ цистернах на этот раз была
не  вода, а  грузинское, очень неплохое, вино. Џродавалось  оно  по дешевке,
брало с ходу, перевинчивало мозги  надолго. Ћпустошенные поливалки срывались
с места и  мчались на ’оварную под новый  залив  к железнодорожной цистерне,
прибывшей  из  ѓрузии.  ’ак  что к  вечеру  несколько сот  человек  прилично
накачались. ‚се  там  было  около фабрики-кухни: мордобой, песни,  хороводы,
здравицы  и  похабные  шутки  насчет  первой  брачной  ночи ‚алико  и  Ђглаи
‚асильевны.
     Џопробуйте,  дорогие,   догадайтесь,   чем   кончилась  женитьба   двух
долгожителей?
     ќту часть письма Я вынужден  сегоднЯ  же отправить.  Ќа  днЯх, остыв от
воспоминаний,  возьмусь  за  следующее,  самое, пожалуй,  тЯжелое  длЯ  менЯ
письмо. ‚ двух  словах  о  моей  московской  жизни. Њы ждем ответа  из Ћ‚€ђа
второй  месЯц. џ  по-прежнему  помогаю  старым  евреЯм  паковать на почтамте
манатки.  …сли  Я  вижу,  что   денег  у  них  кот  наплакал,  то  за   свою
квалифицированную работу не беру  ни копейки, сколько бы мне  ни предлагали.
Ќо если менЯ  умолЯет упаковать и подготовить к таможенному  осмотру мебель,
посуду, пианино и  прочий домашний скарб  какой-нибудь гешефтер или акула из
торговой  сети,  у которой  денег куры  не клюют,  хоть  жги их  на  Љрасной
площади, то Я, будьте уверены, беру свое. –ену в таких случаЯх назначаю Я, и
менЯ  еще при  этом носЯт  на  руках,  потому что  Я  не деру три шкуры, как
казенные упаковщики, и пакую на совесть, не то что эти наглые и бессовестные
прохиндеи. “  них задача одна:  взЯть  побольше,  а упаковать похуже.  —тобы
эмигрант -  еврей, русский,  немец, литовец, армЯнин,  украинец или  негр, -
приехав на место,  отколупнул  от Ящиков  жестЯные  накладочки, повытаскивал
гвоздики  из  дощечек  и,  горЯ  от  человеческого нетерпениЯ  встретитьсЯ с
близкими,  а  иногда и  любимыми  как  пустЯковыми,  так и  ценными  вещами,
заглЯнул внутрь и отпрЯнул от багажа в горе и досаде. Ћдни черепки, дорогие,
приходЯт иногда  во все страны  мира после упаковки  казенными  упаковщиками
эмигрантского  багажа.  —ерепки,  труха,  обломки,  каша.  Љаша  от  пианино
"Љрасный ЋктЯбрь", черепки от сервизов, фужеров, зеркал, труха от коробочек,
шкатулок, обломки сервантов, книжных стенок, столов и стульев. Ћдин подонок,
алкоголик и продажнаЯ падаль, которую уже вообще никуда  на работу не брали,
а  в упаковочную принЯли за  подписку  о  сотрудничестве с ЉѓЃ  и  таможней,
призналсЯ однажды за  рюмкой, не разглЯдев во мне евреЯ, что впервые в жизни
получает  он  душевное  удовлетворение  от  труда,  ставшего  теперь,  можно
сказать,  любимым. џ,  говорит, с радостью хожу  на работу  и знаю, длЯ чего
тружусь, не то что на  ‡€‹е или же на стройках. џ Њойшам и  ‘арам так говорю
прЯмо в лоб:  триста, например,  на бочку, и шмотки  будут в ней лежать, как
тихоокеанские селедочки, ровнехонько, бочок к бочку, тютелька в  тютельку. ‚
противном случае  все  может быть,  и  Я  за  это не  отвечаю. Љак миленькие
выкладывают. Љто же за  сохранность  вещей  не выложит любые денежки?  Ђ  их
жидовнЯ накопила за тыщу лет миллиарды. „аже в газете "€звестиЯ" и в журнале
"Ћгонек"  писали недавно об этом  и  прочем сионизме. ‚от Я  и делаю  им  из
сервизов  сюрпризики, радуйтесь, думаю, Ѓори,  џши  и  €зики. Ѓой  в  багаже
происходит.  џ иногда  подсуропливаю  (подкладывает свинью)  кое-что почище.
‚ынюхивают, скажем, у менЯ, не мог бы Я за большие деньги заначить с концами
(хорошо спрЯтать)  в багаже камешек, золотишко, валюту, картину,  гравюру  и
прочие цацки. Ќе соглашаюсь. ’Яну. „елаю понт  (притворЯюсь), что узнаю, кто
будет дежурить на досмотре, какаЯ смена, своЯ, мол, или не своЯ с незнакомым
начальником. Џотом соглашаюсь. Љонечно, редко это бывает. ‚се же большинство
евреев  не дураки,  отдаю им  должное. Ћтдаю. Ђ куш крупный беру.  Ѓагаж,  в
котором  притырено  что-нибудь,  спокойно  проходит  досмотр,  евреи   ручки
потирают,  в поЯс мне  кланЯютсЯ, добавлЯют еще денег,  тут они не скупЯтсЯ,
коньЯчком заливают  так, что  пару дней  потом череп гудом гудит,  дребезгом
дребезжит,  и  улетают в ‚ену в спокойствии  за  некоторый завтрашний  день.
“летели.  ’аможенники  тогда  же после  досмотра  снова  багаж  раскурочили,
забрали  что надо по моей наколке (информации), поделились друг с другом и с
начальством, потому что за назначение на таможню сейчас огромные деньги люди
платЯт, и  менЯ похвалили. ‘пасибо тебе,  Љурносов, за службу. Ќе пей только
на работе, деньги копи, скоро  машину себе купишь. Ћни, суки, не знают ведь,
что  Я  на  еврейские денежки уже две купил  и  перепродал. „ом  в Њалаховке
присматриваю. џ бы, конечно, и сам  мог перепулить  камень из  багажа себе в
карман, но  они менЯ  предупредили, что  однажды Я неизбежно погорю на таком
фуфле (обман) и проволоку остаток дней на строгой каторге. ’ак что  играть в
кошки-мышки с таможней мне ни к чему. € так хватает.
     ‚от какаЯ  сволота гнилаЯ  этот Љурносов.  Љогда  он рассказывал мне  о
своей подлЯнке,  Я  сидел в вокзальном ресторане и думал,  что  бы мне с ним
такое сделать,  с  пакостью  бесконечной?  Ѓутылкой  между  рог вдарить  или
схватить  за чуприну (волосы)  и  тыкать  носом в тарелку,  пока  невзрачнаЯ
солЯнка  не станет  багровой,  как хороший украинский борщ? Њожет, завести в
темную  подворотню  и  печень  как  следует  отбарабанить,  чтобы   отлилось
Љурносову горькое позднее разочарование обнадеженных людей? Љак бы возмездие
сотворить заслуженное такой чудовищной мрази,  вместо того  чтобы пить с ним
за одним ресторанным столом, пусть даже случайно? …го счастье, что накачалсЯ
он, пока  хвасталсЯ своими подвигами над безоружными и  беспомощными  людьми
так, что сполз под стол. џ  ушел,  отплевываЯсь от гадливости и от того, что
мои   и  без   того   немаленькие  представлениЯ  о  человече-ской  подлости
существенно расширились после  Љурносова. Ќо  молчать Я, конечно, не  мог. ‚
течение  месЯца один старый еврей предупреждал около голландского посольства
всех  отправлЯвших багаж из Њосквы  малой скоростью  о существовании мерзкой
твари  -  упаковщика  Љурносова,  краснорожего,  голубоглазого,  седоватого,
обходительного и на вид душевного человека.  ‘таратьсЯ избегать  его  услуг.
Џри случае  говорить  в глаза,  что  он - гнида  и что колун по нему плачет.
„авать упаковывать только одеЯла, белье, перины, подушки, одежду, футбольные
мЯчи, ковры, кухонную посуду и так далее, то есть то, что повредить в дороге
трудно  и не жалко. € что вы думаете? Џрогнали подонка. Џрогнали, потому что
перестал  он  сдавать таможенникам  заначки  с цацками, и  те,  естественно,
подумали, что Љурносов, зажравшись, сам  перепуливает их  куда-то. ‚ два днЯ
его съели с потрохами. ЏоднЯли жалобы, присланные  эмигрантами из-за рубежа,
выгнали  Љурносова  из  упаковки,  а эмигрантам  сообщили,  что  виновные  в
халатном отношении к служебным обЯзанностЯм сурово наказаны и что оно больше
не повторитсЯ. Љак будто можно было повторить выезд людей из ‘‘‘ђ, обеспечив
при этом более качественную упаковку. Ђ у менЯ зато теперь целое упаковочное
дело. €ногда ”едор приезжает  в Њоскву, и мы на пару  трудимсЯ. Џилим доски,
сколачиваем, прокладываем мЯгким бьющеесЯ и полировку и так далее. Ќаладил Я
свЯзь с хлопцами. Ќарезают мне в одном месте доски нужного размера  - только
сколотить их остаетсЯ, - снабжают картоном, стекловатой, жестью и веревками.
Џара  грузовиков  всегда  у  менЯ  под  рукой.  Љто  в наше  времЯ  не хочет
приработать? ‚се хотЯт. € председательница Џалаты Ќациональностей ‚ерховного
‘овета Ќасриддинова тоже хотела, но  аппетиты ее подвели, говорЯт.  „еньгами
уже  не  брала. ’олько  крупными бриллиантами.  Ђ  шофернЯ  и  ребЯтишки  со
складов, славные, надо сказать,  ребЯтишки,  и все  до одного антисоветчики,
рады, когда им сотнЯ-другаЯ перепадает  на харчишки  и выпивку. Ћни при этом
весело говорЯт:
     - ’ы  не думай,  „авид,  что мы  у государства  воруем. Ќе воруем мы, а
боремсЯ с инфлЯцией.
     ‚ы бы  написали,  кстати,  дорогие, запрос  из своей  Ђмерики  в газету
"Џравда", как  у  нас  в стране  обстоит дело  с  инфлЯцией. €нтересно,  что
ответит  газета, призваннаЯ говорить, если  верить ее названию, все, как оно
есть на самом  деле? Ћчень интересно.  Ќаверное,  "Џравда"  ответит примерно
так, как предполагает ”едор: "‚ ответ на  ваш запрос относительно инфлЯции в
‘оветском  ‘оюзе  рады  сообщить,  что  инфлЯциЯ  ЯвлЯетсЯ  верным спутником
капиталистического   способа   производства.   ‚  нашей  стране   уничтожена
социальнаЯ  база длЯ  ее возникновениЯ и развитиЯ  (см.  работу ‚. €. ‹енина
"—то   делать?"  и  второй   том  ‘очинений  ‹.  €.  Ѓрежнева).  ‘  приветом
американским рабочим, чл. редколлегии ‚алентин ‡орин".
     ‚ общем,  если  некоторым мазурикам  из  московской упаковки доставлЯет
удовольствие мелко пакостить людЯм и вымогать у них при этом немалые деньги,
то  мы с ”едором радуемсЯ, когда из дальних  стран  вдруг через кого-то  нам
приходит  "большое  спасибо". ЏриЯтно помогать людЯм и  делать свое  дело на
совесть. Ќо чтобы больше не  возвращатьсЯ  к  малоинтересной теме  упаковки,
скажу  вам  следующее:  безусловно,  если  бы  начальство  распорЯдилось  по
указанию   политруков   сверху   относитьсЯ   к   покидающим   страну  людЯм
по-человече-ски,  не унижаЯ  их достоинства  и  не  плюЯ  в  души, скорбЯщие
зачастую  из-за  разлуки с какой-никакой,  а все-таки с  родною страной  и с
друзьЯми,  но  подножнаЯ   шваль,  вроде  рЯдовых  шмонщиков  на   таможнЯх,
упаковщиков и носильщиков, котораЯ продаст за сто рублей  родителей и ту  же
ђодину,  если  представитсЯ удобный  момент, побоЯлась бы  творить бездушный
произвол и делать все, чтобы напо-следок у человека осталось в душе ощущение
гадливости и смрадного страха.
     ‚от Я сейчас готов продолжить рассказ об обыске, чтобы  перейти затем к
последующим событиЯм в моей жизни, в жизни  ”едора и всей моей семьи, готов,
но опускаютсЯ руки и душу воротит от стола  с листком ожидающей менЯ бумаги,
настолько тЯжело все, что было, настолько  робеет  все мое существо пережить
мысленно все происшедшее.
     ‚прочем,  не  надо  корчить  из  себЯ большого страдальца и думать, что
пережить нечто было гораздо легче, чем вспоминать его впоследствии. Ќе надо.
Ќе то, заприметив такое  твое лукавство, ‚севидЯщий возьмет да и  лишит тебЯ
мучительной памЯтливости, а переживаний подкинет столько, что  вспоминать их
будет просто  некогда. Џусть лучше душа твоЯ будет благодарно  памЯтливой за
малюсенькие   проблески   в   тЯжкой   цепи   бед,   утрат  и   перенесенных
несправедливостей,   пусть  она  будет   всегда  благодарно   памЯтливой  за
продолжающуюсЯ вокруг  тебЯ и в тебе самом после всего, что было, Яростную и
нежную  жизнь, с непостижимой снисходительностью терпЯщей сопутствие с собою
страданий и  смерти. Ќе больше ли она их всех - страданий и смертей,  вместе
взЯтых? Ќеизмеримо больше!  Ќа то она, дорогие, и жизнь...  „винемсЯ дальше.
‚озвратимсЯ в тот злополучный день.
     ’аська, ее прекрасно выспавшийсЯ физкультурник, стукач-сосед, ѓнойков и
второй хмырина с нетерпением ждали, когда первый хмырина закончит составлЯть
протокол обыска.  Ђ мы  с  ‚ерой сидели и печально переглЯдывались. Љвартира
наша, такаЯ уютнаЯ  и  чистенькаЯ еще  несколько часов назад, была похожа на
растрепанную, изнасилованную  девку. Љазалось, она сильнее, чем мы - близкие
ей люди, - переживает случившеесЯ  и  не может после него опомнитьсЯ. ‚се  в
ней  страдало, верьте мне, все! € сбитые набок рамки  фотографий, с одной из
которых  прабабушка  моей  ‚еры,  странно  усмехаЯсь,  смотрела  на  остатки
пережившего  ее  буфета,  и  сдвинутаЯ  со  своих мест мебель, и  опущенные,
несмотрЯ  на  дневное   времЯ,   шторы,  и  перекособоченные   половики,   и
полусдернутые  с  гвоздиков коврики, и перещупанные  подушки, и перевернутые
постели,  и  многое  другое. ’олько мелкие,  разбросанные там и  сЯм по полу
вещицы  и  пустЯковины,  о  существовании   которых  Я  лично  давно  забыл,
красовались  в  самых  неподходЯщих  местах,  откровенно  вызывающе  радуЯсь
случайному  вызволению из  давнего  забвениЯ и поражаЯ разум своей очевидной
никчемностью.
     -  ‚се -  на помойку!  - скрипнув  зубами,  сказал Я  ‚ере. - ‚ доме не
должно быть ничего лишнего! ’ебе понЯтно?
     - „а, мне понЯтно, что из дома должно быть выброшено все, кроме вон той
амбарной  книги,  -  ответила  мне  ‚ера,  и Я почувствовал,  что упрек жены
справедлив.
     ‘тукач-сосед  то  и  дело заглЯдывал  в то,  что  писал первый хмырина.
ѓнойков, удовлетворенно подергиваЯ лЯжками, смотрел в окно. Ћн ими, сволочь,
подрагивал, как  шелудивый  пес, стрЯхивающий с  конца каплю  мочи. Ђ ’аська
пристроилась к  первому  хмырине, локоть к локтю,  и завороженно следила  за
движениЯми  его  здоровенной  никелированной  винтовки  -  шариковой  ручки.
”изкультурник  вполголоса  обещал  второму  хмырине  устроить  его  дочку  в
гимнастическую секцию „ворца спорта. Љогда они успели снюхатьсЯ - непонЯтно.
’елефон звонить перестал. ‡ато начались звонки в дверь.
     - ѓоворите, ’юрин, что ‹анге скоро освободитсЯ, - велел первый хмырина.
     - ‘лышал? - с ужасом спросила ‚ера.
     - ’ы хочешь, чтобы Я освободилсЯ не так скоро? - переспросил Я шутливо,
но кошки заскребли мою душу от этого слова и даже не столько от него самого,
как  от  тЯгостного непониманиЯ - с расчетом на трепку нервов употребил  это
резанувшее  сердце  слово  "освободитсЯ"  хмырина, с  намеком  на  возможное
изменение течениЯ  моей  жизни, или  же  мне следует возликовать  в  душе от
некоторого проЯснениЯ  тоски ожиданиЯ,  выкинуть  из головы мысли о  тюрьме,
следствии, суде и  перестать гадать, сколько Я заработал: три года, пЯть или
все десЯть.
     Њожет  быть, Я  действительно скоро  освобожусь?  Џодпишу протокол и на
радостЯх,  что  менЯ  не забирают,  потрЯсу подобострастно руки шмонщикам на
прощание и  на  радостЯх же  приглашу  распить  бутылку стукача-соседа, ибо,
взмолившись о том, чтобы не  забирали  менЯ  в каталажку, Я  чувствовал, что
готов простить даже гнусную гадину, готов отказатьсЯ от всех своих претензий
к людЯм,  к советской, будь  она  трижды  проклЯта, бездушной  власти, готов
просить у  Ѓога прощениЯ  за  различные сетованиЯ, ничтожество которых стало
мгновенно очевидным рЯдом с безмерностью свободы, вообще не ощущавшейсЯ мною
всего  каких-то  несколько часов  назад и  по безумной  легкомысленности, по
привычному  самодовольству  не  принимавшейсЯ в  расчет в моих  отношениЯх с
людьми, миром  и  временем  жизни.  ѓосподи, говорил Я,  повторЯЯ про  себЯ:
"‹анге   скоро  освободитсЯ...  ‹анге  скоро   освободитсЯ...  ‹анге   скоро
освободитсЯ" - и надеЯсь, что это "скоро" не растЯнетсЯ на неведомо  сколько
лет, уже навалившихсЯ на мои  плечи черным  гнетом предвосхищенной от страха
адской  неволи.  ѓосподи,  говорил  Я, пусть  болезни,  пусть  нищета, пусть
недоедание,  пусть бесконечные унижениЯ, пусть беспросветность  мертвословьЯ
газет  и  парторгов,  пусть  даже вечный  страх потери свободы, пусть, но не
лишай ’ы  менЯ за все это хотЯ бы ее самой, не лишай, ѓосподи, ибо внезапнаЯ
Ясность  того, что нет на  свете ничего ее дороже, потрЯсла и теперь  уже до
гроба не прекратит потрЯсать мою душу...
     ’ак  Я  говорил, трепетал,  словно маленький  мальчик,  и  вдруг  кровь
ударила  мне в голову так сильно, что  Я почуЯл  испарину на лбу и безмолвно
сжалсЯ  в комочек от Явного присутствиЯ в моем  существе ничем не измеримого
стыда.
     - Љраснеете, ‹анге,  -  сказал первый хмырина. - ќто хорошо. Љраснейте.
…сть за что краснеть.
     Ћт  этой швали  не  укрылось,  что со  мной  что-то  происходит.  Ќо  Я
промолчал. џ в тот же  миг понЯл  причину ЯвлениЯ  такого  горЯчего  стыда и
ужаснулсЯ. ЊенЯ ужаснуло, какие возможные бездны подстерегают человека и его
душу  при  осознании  им  величайшей  из  ценностей  жизни  -  свободы,  при
инстинктивном страхе  ее потерЯть, при слепой защите ее всеми  силами, всеми
средствами, всей  изворотливостью ума.  € вот Я, „авид Ђлександрович  ‹анге,
затрепетав от  приближениЯ  неволи, взмолилсЯ не отлучать  менЯ от свободы и
как  бы даваЯ понЯть - бесстыднаЯ Я тварь - не кому-нибудь, а самому ѓосподу
Ѓогу,  что  на все  Я  способен ради нее, на  все! ќто значит, что где-то  в
глубине души или ума, черт  менЯ знает  где,  Я прикидывал возможность такой
выгодной махинации, такого  славного  гешефта, при совершении которого Я мог
рассчитывать остатьсЯ на свободе. ’ак, что ли? Ќеужели присутствовало во мне
желание встать и сказать:
     -  ’оварищ  ‘кобликов! ‘читаю  необходимым дать следующие показаниЯ длЯ
облегчениЯ своей участи и  выЯснениЯ  правды.  „а! ќто Я записывал в тетрадь
крайне  антисоветскую клевету.  Ќо это не моЯ  клевета и не  мои мысли.  џ -
глупый.   Ђ  наговорил  мне   все  это  Џескарев  ”едор  €пполитович.  ‡ачем
переписывал,  сам  не пойму.  Џростите!  Ћставьте  менЯ  дома  длЯ  семьи  и
оклеветанной ђодины.
     Ѓоже мой, думал Я, неужели во мне живет и человек, и мокрица еще хуже и
гадливей той, что обитает за моими стенами и сочитсЯ сейчас от  счастьЯ, что
сделали  ее  понЯтой  при  обыске   человека,  которого  она   ненавидит  за
вмешательство  в  ее  изгилЯниЯ (издевательства)  над  беззащитной  женой  и
старухой матерью?
     ѓосподи,  прости,  взмолилсЯ  Я,  просвещаЯсь все  больше,  не  с ’обою
вступают в такие сделки, не с ’обою, но с чертом, и спасибо ’ебе за Ясность,
какою должна  быть  молитва благородного  и  верного человека,  дрожащего от
страха  кануть из свободы в неволю. џ к ’ебе, ѓосподи, обращаю ее в сей миг:
упаси всею силой ’воей и благорасположением ’воим ко мне, червю  ничтожному,
от омерзительных искушений, не принимай вовек моей платы слабостью бесчестьЯ
и низостью предательства  за желанную  и сладостную  свободу, ибо  ’ы открыл
мне,  как,  нечто  сохранЯЯ, терЯют  и  поистине живут  в  заблуждении,  что
сохранили  свободу, как  в черной темени тюрьмы. Џоистине  теперь мне смешно
думать, ѓосподи, что  кто-то может лишить душу ’воего сохраненного в целости
дара, но с ним  и тюрьма  - не тюрьма, а лишь испытание. ’ак вот, дай ’ы мне
силы и впредь длЯ страшного испытаниЯ свободой и тюрьмой, не смешивай менЯ с
грЯзью, бросаЯ в сомнениЯ и недомыслие, избавь от последующего стыда...
     ‚озможно, Я только  сейчас облекаю в  точные слова все прочувствованное
тогда за какие-то мгновениЯ, но пока они там молчали, составлЯЯ протокол, Я,
может  быть,  и  не  старый, но  очень  пожилой человек,  ощущал себЯ  таким
маленьким  мальчиком,  пережившим  умопомрачительный  страх  и  тут  же,  до
мучительного стыда, устрашившимсЯ его самого, что внезапное проЯснение  души
довело  менЯ  до  потрЯсениЯ  в  чистом  покаЯнии  и  исторгнуло  горькие  и
счастливые, словно в детстве, слезы из глаз.
     - Ќичего... ничего... поплачь... Я с тобой, -  шептала мне ‚ера, тыркаЯ
в  руку  носовой платок  и, несомненно,  правильно понимаЯ все, что  во  мне
происходило, и, хотите верьте,  хотите  не верьте, именно в те минуты Я  был
счастлив и свободен, как редко бывал свободен и счастлив.
     - ‘лезы лить поздно, ‹анге. Њосква слезам не верит, - сказал ‘кобликов.
- ’еперь ваши показаниЯ важны, а не слезы.
     -  Џлакать надо было,  когда  притыривали книжицу,  -  не  удержавшись,
добавил  ѓнойков. …го прЯмо распирало  от  хвастовства, что  нашел-таки  он,
нашел притырку, когда уже всем казалось, что искать больше нечего.
     Љстати,  дорогие, в  телефонном  разговоре  со  мной  вы имели глупость
поинтересоватьсЯ, где это Я набрал таких "словечек".  •орошо еще, что вы  не
брЯкнули прЯмо  в  подслушивающие уши о моих регулЯрных нелегальных письмах.
‘пасибо  вам большое. Ђ "словечек" Я не  набирал. Ћни въедаютсЯ в Язык, как,
повторЯю,  железнаЯ пыль и стружка в ладони.  …сли вы  могли  бы вообразить,
сколько людей за шестьдесЯт героических лет политруки от имени  нашей ђодины
продержали в тюрьмах и  лагерЯх, где  коверкаетсЯ все нормальное  люд-ское -
Язык, совесть, душа, половые органы, мозг, ноги, желудок, руки, кожа, кровь,
цвет глаз,  зубы и  многое другое,  коверкаетсЯ бывает настолько,  что  даже
ничтожный барачный клоп считает абсолютно невозможным делом продолжать жизнь
за счет  исковерканного  условиЯми неволи  человека, то вы  не  задавали бы,
особенно по  международному телефону, дурацких вопросов. „а! •ранил менЯ Ѓог
и хранит. ‘ам  Я сиживал  только  на "губе", специально не объЯснЯю, что это
такое,    поищите    в    словарЯх,    но   и    на   фронте,    дружа    со
штрафниками-уголовниками, и после войны,  общаЯсь  с работЯгами, побывавшими
по  пустЯковым  делам в лагерЯх,  Я привык разговаривать  с ними,  извините,
трекать  и  ботать  на  их  Языке.  €ли  вы  полагаете  в  своей  безмЯтежно
демократической  Ђмерике,  что если лагернаЯ  жизнь  миллионов  людей  стала
частью общей  страдальческой  жизни  ђоссии, то Язык  ее должен был остатьсЯ
прежним: мастеровой  - мастеровым, крестьЯнский -  крестьЯнским, пижонский -
пижонским,   гешефтерский   -   гешефтерским,  а  целомудренно   девичий   -
целомудренно  девичьим и так далее? ‚ы ошибаетесь.  џзык лагерей  и тюрем, в
которых соседствовали судьбы свЯтых и убийц, гениев и растлителей малолетних
существ, рабочих  и  грЯзных мошенников,  крестьЯн и  скотоложцев, балерин и
форменных  каннибалок,   свЯщеннослужителей   и   хулиганов,   философов   и
карманников, Язык невинных душ и неимоверных злодеев не мог не смешатьсЯ, не
мог, как говорит ”едор,  делать вид, что судьба людей не  имеет к его судьбе
никакого отношениЯ. Ќо и  принЯв  в себЯ то,  без  чего он  вполне  сумел бы
обойтись, то,  что даже безобразно выражало мытарства страны и народа, он не
вымер,  не  утратил  своей  сущности,  считаЯ  длЯ  себЯ  более приемлемым и
безобидным Явлением живой воровской жаргон и  самый грЯзный мат, чем мертвую
фразеологию  партийных придурков  и  прочих  гнусных  трекал.  € сколько  бы
десЯтилетий  подрЯд  они  ему ее ни навЯзывали, как бы ни втесывали в  самую
душу с помощью всех средств  своей взмыленной пропаганды, мой родной русский
Язык отторгает от  себЯ ложь партийного  мертвословьЯ, доводЯ  до  бешенства
казенную  писательскую  шушеру, жандармерию  и  кремлевских старичков, давно
перешедших  с  собственной  живой речи  на  слюнЯвую  жвачку  референтов. ‚ы
заметили, дорогие, что  наши политические руководители без бумажек вообще  с
трудом ворочают Языком?  ‚ывихнуты их Языки  бесконечными "давай,  давай!" и
отвычкой думать собственными головами.
     ‚ывел менЯ  тогда из бурных размышлений и  терзаний раздраженный  голос
ѓнойкова. Ћн орал в передней:
     - ‘казано или не сказано, что скоро он освободитсЯ?
     џ бы,  честное слово даю,  расцеловал ѓнойкова в его плюгавую, экземную
рожу за то,  что понЯл тогда: не возьмут они менЯ  с собою на  этот  раз. Ќе
возьмут.  —то дальше будет,  поживем -  увидим, а сейчас  не возьмут, уйдут,
псы, оставЯт нас  с ‚ерой вдвоем, и Я повинюсь перед ней  за свое идиотство.
Њежду  прочим, Я случайно  обратил внимание  на то, что физкультурник как-то
вЯло сник лицом и фигурой, прЯмо  в тот же миг,  когда Я воспрЯнул  духом от
слов ѓнойкова "скоро освободитсЯ!". ”изкультурник вздохнул, подошел к окну и
выглЯнул во двор из-за  шторы. Ћн то и дело вздыхал, пытаЯсь освободитьсЯ от
чего-то  страшно  тЯгостного,  навалившегосЯ  на  душу  и  не  отпускавшего,
несмотрЯ  на  попытки отвлечьсЯ  куревом,  разговором  со вторым  хмыриной и
дремотой.
     -  ‚одил  бы,  что  ли,  быстрей своим концом!  - грубовато  заторопила
первого хмырину ’аська. - Ќадоело. ‘пать пора, а мы еще не жрамши!
     -  џ здесь не на прогулке, - сказал ‘кобликов,  -  а вы выполнЯйте свой
гражданский долг. Ќе каждый день ведь это случаетсЯ.
     - Ќе каждый, -  сказала ’аська  с  большим  намеком,  отчего  ‘кобликов
неожиданно заторопилсЯ и вежливо предложил мне ознакомитьсЯ с протоколом.
     -  Људа ты  все  спешишь? -  тоскливо  и  ненавистно сказал  своей бабе
физкультурник.
     - †ить спешу! †ить! ‘оннаЯ твоЯ харЯ! - взвизгнула ’аська.
     - Ќе  отвлекайтесь, товарищи  понЯтые.  ‘коро  вы  будете предоставлены
самим  себе, - пообещал  первый хмырина,  а физкультурник  сжалсЯ, словно от
озноба, в углу дивана, и лицо его стало отсутствующим и опустошенным.
     Џлохо  опохмелилсЯ,  решил  Я   и   взЯлсЯ   за  чтение.  —итаю...   "‚
соответствии... квартире ‹анге... присутствии понЯтых... в  том, что найдены
материалы...    амбарнаЯ   книга...   клеветнически    порочащие   советскую
действительность... внутреннюю и внешнюю... искажающие верный курс... грубые
выпады в адрес руководителей партии и правительства... начинающаЯсЯ со слов:
"‚  чем  сущность   патологического  нежеланиЯ  выживших  из  ума  политиков
спуститьсЯ с вершины власти?" ЉончающаЯсЯ словами..."
     Џредставьте  себе, дорогие, последнЯЯ моЯ запись в амбарной книге  была
та, которую  Я  выше  процитировал  вам  слово в слово,  запись высказываниЯ
”едора о Языке.
     џ не спеша подписал протокол.
     - „а-а-а, - протЯнула с  большим  удивлением ’аська.  - Ќаговорил ты на
старости лет на свою голову. „урак... ‹учше бы  мужским делом занималсЯ, чем
антимонией всЯкой.  ѓовно у нас  с тобой мужьЯ,  ‚ера! ѓде тут отметитьсЯ? -
зло спросила ’аська.
     - Ќадеюсь, вы не будете рассказывать на всех перекрестках обо всем, что
было?
     - Ђ  че было-то? Ђ че было-то? - снова  с намеком затараторила  ’аська,
нарочно  вводЯ в  краску соблазненного  чина.  - Љабы  было, а  то не  было.
Ѓывайте.
     ѓнойков закрыл за ней дверь. Џосле ’аськи расписалсЯ, не глЯдЯ на менЯ,
но, видимо, буйно в душе торжествуЯ, сосед-стукач. € не держал Я в те минуты
почему-то  зла ни на  шмонщиков, ни на него, ни на ’аську.  Ђ  физкультурник
расписалсЯ, не читаЯ. ‘удЯ по тупому, но бегающему взглЯду пустых  глаз,  он
был  где-то далеко от  нас и моих дел, наедине с  какой-то своей не дававшей
ему покоЯ тЯгостью.
     - ‘пасибо. Њожете идти. ђассчитываем на вашу сдержанность, - сказал ему
‘кобликов.
     -  ‡аЯц  трепатьсЯ не  любит, -  уныло сказал физкультурник.  -  џ  тут
задержусь. Џоговорить вот с „авидом надо.
     - Ќе  до тебЯ мне, Ђльберт. €ди домой. Ќе  до  тебЯ, -  сказал Я, и  он
нехотЯ ушел. ‚печатление было такое, что  он прЯмо подтаскивал себЯ к двери.
“шел.
     - ђаспишитесь, ‹анге, о невыезде. џ расписалсЯ в какой-то бумажке.
     -  ‘оветую  вам  подумать  до вызова  обо  всем. €  все учесть.  џ ведь
догадываюсь, кто автор всей этой вражеской  философии. ‘валивать на уехавших
в €зраиль диссидентов не советую. Ќе пройдет. Њы не маленькие. „о свиданиЯ.
     - Џроводи их, - сказал Я ‚ере.
     Ћни ушли наконец.
     - ‚от какаЯ карусель, -  сказал Я виновато, как всегда в  таких случаЯх
побаиваЯсь смотреть в глаза жены.
     Ћна ответила:
     -  —то  теперь будет?  - но в голосе ее был не  страх, а  готовность ко
всему, что ни пошлет нам судьба, не упрек, а поддержка.
     Љогда  Я,  тЯжело вздохнув, поднЯл глаза, Я увидел молча  стоЯвшего  на
пороге  ”едора. €з-за  его спины выглЯдывали низкорослый ‘авинков,  Њурашов,
Џоловинкин - мои товарищи по цеху, ушедшие недавно на пенсию.
     - Ћни копают под менЯ, - сказал Я.
     - Џочему шмон? —то они искали? - спросил ”едор, брезгливо осматриваЯсь.
     - Ѓриллианты прабабушки, - шутливо сказал Я и кивнул на славные останки
ее буфета.
     - Ћборзели! - возмутилсЯ ‘авинков, у которого в шестьдесЯт восьмом году
из —ехо-словакии убежал в Ђвстрию сын, офицер-танкист. - Ћборзели! ’ы-то тут
при чем?
     - Ѓез пЯти минут ѓерой ’руда, - добавил Њурашов.
     - ‚нес в протокол, что буфет сломали? - спросил ”едор.
     - Ѓратцы! - воскликнул Я тогда. - Џлевать на буфет! Џускай они сходЯт с
ума, как хотЯт,  а  мы...  Њы  сейчас  отметим бесславный конец моей рабочей
карьеры!  Ќечего откладывать на завтра то, чего не сделал, пока еще тебЯ  не
посадили!  - џ  говорил весело и снЯл напрЯг  момента. - ‡воните всем!  Њы с
‚ерой займемсЯ столом! ‚сем звоните!
     џ  выбежал  в кухню,  потому  что  испугалсЯ  истерического  весельЯ  и
радости, и почувствовал, как задрожал мой голос, как начало менЯ пьЯнить без
вина  избавление  от гэбэшников  и  счастье  быть свободным, пусть временно,
пусть  перед черт знает чем,  и видеть  в эту минуту своего  друга  ”едора и
цеховых  старых приЯтелей...  Ѓоже мой!  Љак  мало,  оказываетсЯ,  надо  длЯ
счастьЯ, которое  по  жадности и неразумию кажетсЯ нам  кратковременным,  но
которого   вполне  может  хватить  на   всю  жизнь  при   нашей  благодарной
памЯтливости!  џ вам уже о ней говорил, дорогие. ђазве не было у менЯ раньше
таких  минут? Ѓыли! €  немало!  Ћт чего только не  берег менЯ  ѓосподь! “жас
охватывает  от  ЯвлЯющихсЯ  воображению  моментов  смертельной  опасности  и
преддверий  всевозможных  бед, Я  не  преувеличиваю  -  ужас,  разрешающийсЯ
удивлением перед чудом спасениЯ и всего, чего исключительно с Ѓожьей помощью
ты избегал и  вот  сегоднЯ  избег снова.  ’ак почему же меркнут постепенно в
душе   памЯть   о  счастливом  избавлении  и  безумнаЯ  радость,  казавшаЯсЯ
бесконечной?  Њожет быть, следует поступать более мудро и менее восторженно,
когда отдаешьсЯ  всем  своим существом  прихлынувшей к сердцу  горЯчей волне
благодарной радости, с тем чтобы, так сказать, попытатьсЯ растЯнуть ее запас
подольше,  обращаЯсь  к  ней  лишь  в  крайних,  почти  невыносимых  случаЯх
придавленности удушливой скукой дней, и ЯвлЯть тогда людЯм, удивленным твоей
душевной неприхотливостью и светом смирениЯ, лучащимсЯ из твоих глаз, пример
блаженного счастливца?
     ‚от и тогда,  стоЯ на кухне над раковиной и умываЯ лицо холодной водой,
Я клЯлсЯ Ѓогу не забыть вовек очередной …го  милости, и  кто-то в тот же миг
лукаво ухмыльнулсЯ за моей спиною: забудешь ведь, стервец, забудешь!
     Ѓыла бы  если  возможность взЯть  этого беса  в руки, Я незамедлительно
взЯл бы, обломал рога, припалил копыта, обоссал, извините за выражение, -  и
в  окно,  под жопу коленом, на  российский  мороз,  и  ни  за что-нибудь,  а
исключительно за пошлое мелкое хамство.
     Ќе забуду, ѓосподи, твердо и  упрЯмо повторил Я,  по-моему,  чуть ли не
вслух,  забывать  уже некогда,  немного  дней  остаетсЯ,  не те  годы, чтобы
забывать, все Я сейчас вспомнил, прости за глупость, темноту и грех неуемной
жадности,  прости,  что,  осчастливленный  чудом  собственной  жизни, Я имел
наглость молить ’ебЯ о дополнительных чудесах.
     “мыл Я лицо и руки  холодной  водой, вышел из кухни,  а там  уж  народу
полно. ‚се - приЯтели, все - дружки, все - без жен. Џомерли кое у кого жены,
а  новых   брать   в  наши  годы  непотребно.  Џрибирают  в  квартире,  стол
расставлЯют, о том,  что было,  -  никто ни слова.  џ  понЯл  - им  все  уже
известно. ‚ова, на  мое счастье, вдруг заЯвилсЯ  с Њашей и внуками. џ о  них
ничего не  рассказываю  в  письмах,  потому  что самих  заставлЯю  написать.
•орошие внуки - и Ђлеша, и „жозефина. ’еперь Њаша утверждает, что она всегда
мечтала, что дочь ее будет  жить хоть у  черта на куличках,  но только не на
большевистском  подворье и  что сверстники будут звать  ее  на  американский
манер - „жо. ‚прочем, ее и сейчас так зовут.  Ќе хотЯт  внуки ехать. ЃоЯтсЯ,
что еще один, а то и два Языка изучать придетсЯ в школе. ‹ентЯи. Ќо ладно.
     ‚есело  мне  было  после  пережитого за  день  так, что  Я  носилсЯ  по
квартире, всем угождаЯ, как перед свадьбой серебрЯной. Ћб украденной закуске
старалсЯ не вспоминать, хотЯ  ее Явно не хватало. •орошо, что один приволок,
по  старому нашенскому  обычаю,  баночку грибов  такого  засола, что под них
хлористый кальций лакать можно, другой - патиссончиков, маринованных  своими
руками,  и баклажанную икру, третий - огурчиков и  помидорчиков, четвертый -
зельц,  тоже  самолично  захреначенный  (сделанный) из купленных в кормилице
Њоскве свиных голов...
     Ћписывать, как  мы  пили, ели, пели и  отбивали чечетку, не буду.  Ѓыло
замечательно  весело  и  душевно,  не  говорЯ  об  одной из  впечатлЯющих  и
неожиданных минут моей жизни.  ‚друг  раздаетсЯ  звонок. Ћткрываю  дверь.  ‚
передней тут как тут  оказались ‚ера, ‚ова и ”едор. „умали, что это забирать
менЯ пришли. Ћткрываю,  значит, дверь. Ќичего не понимаю. ‘тоит  передо мной
здоровенный  парень  лет девЯтнадцати,  нос в крови, голова  растрепана, под
глазом  - приличный  фингал  (синЯк). ‚схлипывает, на  губах  красные  слюни
пузырЯтсЯ. Ђ за спиной его громадной - мужичишка невзрачный.
     -  ‚ы  не ошиблись?  -  говорю,  всматриваЯсь в  их  лица и поэтому  не
замечаЯ, что там у пришельцев в ногах, на бетонном полу подъезда.
     - Ќе ошиблись, - ответил мужичок мрачно  и зло.  - ѓовори, сукоедина! -
Ћн ткнул верзилу-парнЯ  кулачиной в  бок так, что тот  чуть не влетел  в мою
квартиру. - ѓовори, пакость, не то живым отсюда не выйдешь!
     - ‚от... мы... то есть Я... случайно, - замЯмлил парень. Љровь булькала
у него в горле. …му было трудно говорить. - ‚от... возьмите...
     џ взглЯнул  ему под ноги и обомлел. Ќа полу стоЯли оба моих  украденных
со скамейки у подъезда Ящика - картонный из-под  конфет "Љремлевские звезды"
и пластиковый синий с "Ѓоржоми". Ќесколько гнезд в нем были пусты.
     - ЉайсЯ, гаденыш, не то убью! - решительно Ясно велел мужичок.
     - ‘лу... слу... - ЏарнЯ  трЯсли то ли рыданиЯ,  то ли страх, он не  мог
говорить, но Я и без его слов понЯл, что произошло.
     Љонечно, шарахнул  он дармовую снедь не случайно. ќто было Ясно. џ знаю
этих девЯтнадцатилетних патлатых, пропортвейненных в смрадных  подъездах. Ќе
все  они  такие  в  нашем  городе,  не  все,  но те,  что  пристрастились  к
бормотушной