есть
о  двух  злодеЯх,  двух  героЯх  своего времени,  повЯзанных  друг  с другом
сознательной  ненавистью  к  „ьЯвольской  идее,  по-разному  раскусивших ее,
по-разному  ее  разрушающих  и  мстЯщих. Ћдин мстит за  искалеченную в самом
естестве жизнь. „ругой угробил жизнь,  глуша обиду на мертвые, ложные идеалы
детства и  юности преступлениЯми,  напрасным  накопительством  и  развратом,
опустошившим душу. Ќо кто из нас больший злодей -- неизвестно... Ќеизвестно.
‚прочем, попытка  посчитать свою  вину, по слабости  души, относительной  --
пошлаЯ попытка. џ виноват не больше и не меньше кого-то. џ виноват...
     ‘мешнаЯ картинка... ‘мешнаЯ... Џалач  с  убийцей  на  вечно праздничном
экране...
     ‘траннаЯ вещь:  вас подготовили выслушать в  подробностЯх окончательный
приговор, не  подлежащий обжалованию, а вы -- как  огурчик. Ќу, поползали по
полу,  повыли,  шлепанцы  мои  чуть  не  сжевали,  и  --  все!  Џричесались,
высморкались. „а. ‚ы --  как огурчик. Њолодец. „ержитесь. Џалачам импонирует
такаЯ  манера поведениЯ...  €ли  вы  неспокойны на  самом  деле,  близки.  к
помешательству, но  настраиваете психику на спасительный  лад? Ћтвлекаетесь?
‚ы мне немного напоминаете часть человечества, котораЯ живет так беззаботно,
как будто нет у нее возможности  взлететь в любую  секунду на  воздух, успев
или  не успев окинуть последним взглЯдом сонм ненужных вещей, ложных целей и
идей, владевших умами и  душами,  и единственную истинную,  простую цель  --
†€‡Ќњ, неотвратимо брызнувшую из общего сердца человечества,  к ужасу и вине
его уже бессильного что-либо изменить, угасающего ђазума.
     Ќу и памЯть у менЯ. ѓде  моЯ  папочка? ‚зглЯните на  кусочек из  письма
одного ученого, чуть не попавшего в психушку,  общему собранию Ђкадемии наук
‘‘‘ђ...  ‘лово  в  слово  Я  его  процитировал...  Ќу  что ж!  Ћтвлекайтесь,
гражданин  ѓуров.  Ђ  может  быть,   длЯ  таких  типов,  как   вы,  ощущение
нереальности  смерти  бешено  увеличиваетсЯ как  раз  при  ее  стремительном
приближении?  ..  ’ак  почему же, сука, вы  не колетесь в убийстве  приемной
мамаши  и сожительницы?  Џочему? ‚ы  возмущаете менЯ! •отите тайну унести  с
собой, в могилу? Ќе про-хан-же1


        54

     Ќе знаю, почему вспомнил Я сейчас о хранЯщемсЯ у менЯ рассуждении ”рола
‚ласыча ѓусева о феноменальном свойстве серого вещества человеческого  мозга
не чувствовать боли. ‚ серое вещество можно вбивать гвозди, сливать дерьмо и
серную  кислоту,  травить   его  можно  "‘олнцедаром",  сивухой  и   гладить
раскаленным утюгом. ‚от фрол ‚ласыч  и тиснул  у  менЯ в кабинете любопытное
рассуждение   "о  нечувствительном   к   боли  сером  веществе   мозга,  как
материальном  субстрате  человеческого  ђазума",  увЯзав  это  поразительное
свойство  с одной из  важнейших функций  ђазума  --  экспериментированием  с
€деЯми  --  и  с  болевыми   последствиЯми  длЯ  человечества,  животного  и
растительного  миров  такого  беспардонного,  по  выражению  ”рола  ‚ласыча,
экспериментированиЯ.
     џ как-нибудь зачитаю это рассуждение. ‚ернее, Я прочитаю его вслух
     самому себе...
     ‚ам как-то не понравилось, что Я,  пропустив момент  начала  сталинской
охоты на ‘атанинскую силу, перешел сразу к вашему папеньке. ‚осполним пробел
из-за немаловажности длЯ нашего дела того момента...
     - Џойдем, ђука, в подземное царство, -- сказал мне  однажды  ‘талин. --
Џора пришла.
     Ќочью  спустились  мы  по  мраморным ступенЯм  ко  гробу вождЯ мирового
пролетариата, и  менЯ  подташнивало  от  впившихсЯ  за  день  в мрамор  стен
испарений толп  трупоидопоклонников  -- взволнованных, праздных, любопытных,
фанатичных и полоумных.
     -- Ћни там думают,  что Я  сюда прихожу молитьсЯ, тогда как Я спускаюсь
сюда  помолчать  и подумать.  Ћни там думают, что ‘талин писает  от радости,
если  его   называют  ‹ениным  сегоднЯ,  тогда   как  ‘талин,  к  сожалению,
всего-навсего  --  „жугашвили вчера,  и  от этого  тракта надо не писать,  а
плакать.  ‘пасибо тебе,  ‹енин!.. Ѓольшое  спасибо!  ’ы завещал нам прогнать
‘талина, как собаку, с поста генсека. ЉлЯнемсЯ тебе вновь и вновь, что мы  с
честью не выполним и эту твою заповедь!
     Љогда ‘талин в мертвой тишине, поднЯв указательный палец, говорил: "они
там думают", Я чувствовал удушье  и мне казалось, что и  ‘талин,  и Я заживо
похоронены  в  мраморном  подвале  и  избраны нечистой  силой  охранЯть труп
желтого человечка  в  кителе с нагрудными  карманами, потерЯвшего  последнюю
примету отношениЯ к жизни -- способность по-человечески разложитьсЯ в сырой,
замечательной, с такой  любовью  сотворенной Ѓогом земле, или  стать хотЯ бы
горсткой  пепла. € охранЯть  нам его мертвый  сон  непонЯтно сколько,  может
быть, бесконечно  долго,  пока €ван-царевич  не даст знать о себе серебрЯным
звоном лошадиных подковок по черным камешкам Љрасной площади, пока не сбежит
он вниз по мраморной лесенке, не сбросит  с гроба хру.стального крышку, пока
не расшевелит мертвеца и не скажет ему, улыбаЯсь: "‚ставай, дЯдька! ‚ставай,
да  иди  спать  в  постельку  готовую,  в  теплую  и  пуховую! "  €  возьмет
€ван-царевич желтого человечка на руки, как деток берут,  заснувших в гостЯх
от  сладкого  измора,  и перенесет  его на  руках туда,  где  всем  положено
покоитьсЯ  от века, и  помолитсЯ на коленЯх,  чтобы принЯла Њать-‘ыра  ‡емлЯ
хоть что-нибудь, хоть клеточку  одну, оставшуюсЯ от человека несчастного, от
раба Ѓожьего -- “льЯнова ‚ладимира,
     †уть  пробрала  менЯ,  а  ‘талин, уверенный, что  похоронил  „жугашвили
заживо  по  прЯмой вине  мертвеца, который Якобы  жив,  и Якобы  будет жить,
окаменел от ненависти к ‘иле, бросившей его  с  какого-никакого, но с живого
пути в мертвые тиски казенной службы.  Ђ  в них уже  не повертухаешьсЯ, даже
если очень захочешь повертухатьсЯ: они там не дадут! Ќе дадут! Љто-кто, а он
их хорошо знает!  Ћн их творил по своему подобию! Ќе дадут! Ќе  вымолит он у
них за тихую, оговоренную любыми политическими условиЯми  отставку ни глотка
воды,  ни   вздоха  воздуха  на  утренней  “лочке   ѓори,  ни   безымЯнного,
унизительного  по  их мнению существованиЯ пастухом, сторожем,  чистильщиком
сапог, мойщиком  посуды, служителем в  рЯдовом морге. Ќе  дадут, проститутки
вокзальные, жестокие, лживые! ‚сюду смерть...
     -   €осиф   ‚иссарионыч!  --  говорю.  ‚здрогнул,  ожил   рЯбой  камень
страдающего всемирно известного человеческого лица. -- Њожет, и не та сейчас
минута, и дурак Я глупый, как всегда, но хочу обратитьсЯ к вам с просьбой.
     Њомент Я, однако, выбрал правильно.
     - ѓовори, ђука, џ хочу слышать голос. ѓовори.
     - „ело ко мне поступило, €осиф ‚иссарионыч, одного талантливого артиста
’ћ‡а,  ‚олконского ЌиколаЯ. Ќаследственность. Џьет  парень.  ѓол как  сокол.
„ома -- четыре угла. ’олько на стене черный громкоговоритель висит. „ва угла
проституткам  сданы  и  вперед за  три года пропиты,  в третьем  мать ютитсЯ
больнаЯ, из  бывших, кнЯгинЯ-графинЯ,  короче говорЯ.  ‚  четвертом  углу --
иконостас стоит. Ќе может  его пропить  Ќиколай. ‘корей  подохнет,  говорит,
‚олконский с похмелюги, но иконы не предаст. Ќе пойдет он по этому пути.
     - –итирует, -- усмехнулсЯ ‘талин, презрительно кивнув в сторону трупа.
     -  „а. Ќе пойдет  он, говорит, по  этому пути. ’ут, говорит, ‚олконский
бесконечно  возвышен  над  алкоголем  и  чтобы  не впасть  от  возвышениЯ  в
непомерную гордыню, обЯзан выпить рюмочку другим путем.
     -  —то  же  натворил  этот... народный  артист? -- живо поинтересовалсЯ
‘талин.
     - ‘трашно сказать, €осиф  ‚иссарионыч, -- говорю. -- “никальное в своем
роде преступление. ‘татьи  на него даже нет соответствующей  в кодексе, хотЯ
припаЯть  можно  любую,  от  измены  родине,   террора   против  руководЯщих
работников до халатности и кражи орудий производства.
     - ђассказывай.  Ќе  знал, что  в ‘оветском  ‘оюзе  есть  еще  настолько
свободные  в своих  поступках люди, что уже  и статьи  не  подобрать длЯ  их
преступлений. ‚от страну мне подкинули! -- Ќеодобрительно и сурово глЯнув на
‹енина, сказал ‘талин. -- џ слушаю.
     „еватьсЯ  мне  было некуда, хоть  Я и понимал, что  встрЯл  с просьбой.
ЏотопталсЯ вокруг гроба и говорю, нерешительно мЯмлЯ:
     - Џремьера была, €осиф ‚иссарионыч, в ’ћ‡е...
     -  ‘мелей!  Ќе  тЯни  кобелЯ  за  Яйца:  он   укусить  может!  --  ожил
окончательно от каменной ненависти ‘талин.
     - "‚еликаЯ  семьЯ", -- говорю, -- спектакль  называетсЯ... ‚  ‘имбирске
дело  происходит...  -- ‘талин догадливо хмыкнул, закурил трубку, запах дыма
перебил  застарелую  вонь  людских толп,  пропитавшую  камни  стен,  и  менЯ
перестало тошнить. -- Ђлександра, брата ихнего, вздернули...
     - Џравильно сделали, задним числом говорЯ, --  заметил ‘талин. -- ђазве
не в кого стрелЯть, кроме царЯ? џ же не стал до революции цареубийцей!
     -  ‚здернули  братца...  Ћни  успокаивали  мать...  Ќа  лекциЯх  Њаркса
читали... бузотерили...
     - Љто они? -- вскричал ‘талин.
     - Њолодые, -- говорю, -- “льЯновы.
     - Џриказываю произносить: ЋЌ.
     -  …сть!  Ѓузотерил,  программу начертал, что  делать  через  два  шага
вперед... предвидел многое,  Љрупскую, вроде бы,  еще  девушку, на  улице по
сюжету встретил, а  играл его роль  ‚олконский Ќиколай. ‹об здоровый, взглЯд
косой, прищур скула, все -- вылитое ульЯновское.
     - Ћчень интересно! Џродолжай!
     - Џьеска, честно говорЯ, говеннаЯ, €осиф ‚иссарионыч, Ѓесконечно, более
того, блЯдскаЯ и бездарнаЯ... Ќо...
     -  €менно  такими  и должны быть  впредь  подобные пьесы,  перебил менЯ
‘талин, записав свою мысль в  блокнотик. € Я рассказал, как  ЉолЯ ‚олконский
под  занавес  проникновенно и страстно воскликнул:  "Њамочка! џ пойду другим
путем!", имеЯ, конечно,  в  виду утренний  подвиг  отказа  от  предательской
продажи старинного иконостаса и возвышениЯ над алкоголем.
     ‚есь зал, стоЯ  и плача,  аплодировал Љоле  ‚олконскому,  сам  того  не
ведаЯ, что благодарЯ волшебной силе  искусства аплодирует он  в  этот миг не
туманно провозглашенной линии политического поведениЯ молодого человека, еще
большего злодеЯ, чем его вздернутый братец, а истинно человеческому движению
души падшего, погрЯзшего в  пороне голого перед лицом  Ѓога артиста  ЌиколаЯ
‚олконского. ’ри часа  вживалсЯ  он, превозмогаЯ омерзение от пьесы, троек в
висках, похмельный подсос  под  ложечкой, в образ  студента “льЯнова,  но не
поддалсЯ страшным  пьЯным утром соблазну пропить свЯтыню и убить этим родную
свою мать!
     …го неистово вызывали "на бис", орали "Њамочка! Њамочка!", сходЯ  с ума
от  желаниЯ  услышать  в   страшной  атмосфере   тогдашней   кровавой  жизни
человеческий  голос,  бросающий  от   любви  и  отчаЯниЯ,  в  сердце  матери
человеческие  слова  вымаливали  у  ‚олконского  последнюю  реплику,  но  он
бесследно  исчез со сцены. Њама “льЯнова, его братьЯ и сестры консервативные
просрессора Љазанского  университета, городовые, купцы, студенты,  жандармы,
шпики,  стукачи,  татары,  извозчики,  рабочий  класс  и  обыватели,  крепко
взЯвшись за руки  низко откланивались важной публике.  Ђ  ЉолЯ в этот момент
уже  бежал по улице в студенческой  старорежимной фуражечке, в  кительке,  в
брюках и новеньких штиблетах в ресторан "€ртыш", что  на  ‹убЯнской площади.
’ам он, подпив, расширил сосуды,  разбил  об столик фужер и сказал  грубиЯну
официанту, что тот  грЯзнаЯ  канальЯ, а он,  Ќиколай ‚олконский  --  молодой
‹енин и  сейчас  в  щепки  разнесет вець этот  похабный  "€ртыш  " вместе  с
остальным вонючим  старым  миром! Џосле чего забралсЯ на  эстраду и картавым
ленинским   говорком  произнес  то,  что   он  назвал   на  первом   допросе
сентЯбрьскими тезисами.
     Џолучив разрешение ‘талина,  Я  повторил их.  Њолодой ‹енин  с кабацкой
эстрады  призвал братьев-алкоголиков вступить в  "‘оюз освобождениЯ рабочего
класса  от  работы  с по мельЯ ". Џросто в "‘оюз" он  советовал ни за что не
вступать, потому что  всем  уже Ясно, чем  это освобождение кончитсЯ. ‡атем,
выхватив  у старого цыгана гитару, молодой ‹енин, освобождаЯсь от наваждениЯ
сыгранной роли, запел:  "ќх, вы, рюмочки  мои, да, эх,  мои  стаканчики!  ".
„обрые  люди  вырвали  ‚олконского   из   рук   официантов  и   отправили  в
вытрезвитель.  ’ам  он  читал  наизусть  монолог  ѓерасима  из  инсценировки
"Љрепостное  Њу-Њу", был побит санитарами и орал, брыкаЯсь и  царапаЯсь, что
он пошел своим  путем. "Љого бьете,  скоты?" -- вопил ‚олконский, и сам себе
отвечал: "Њолодого €льича дубасите! ". Џритих он уже у менЯ в кабинете.
     ‘талин еще до того, как Я кончил докладывать, начал беззвучно смеЯтьсЯ.
Ћн выдавливал  из себЯ то взвизги,  то писки, то писко-взвизги, и  в  паузах
между  спазмами  смеха,  тыкаЯ  пальцем  в гроб,  говорил:  "Ћсвобожденье...
рабочего... ‹енин напилсЯ... рюмочки мои... эх, стаканчики!.. "
     - ’ак что трудно мне, -- говорю, -- товарищ ‘талин.
     - € мне, -- отвечает, -- нелегко. Њожет быть,  расстрелЯем артиста? —то
же ему так переживать?
     - Ќекому будет молодого ‹енина играть, -- говорю, перетрухнув за судьбу
‚олконского.  --  Ќа  премьеру  пьесы  представители   нескольких  компартий
приглашены.  „аже ѓеббельс просит разрешениЯ  приехать,  хотЯ бы  инкогнито.
‚ыпечке мисров желает поучитьсЯ.
     - џ тебЯ, ђука, на пушку брал. џ знаю, что ты антисоветчик еще больший,
чем... --  ‘талин  не закончил  сравнениЯ. --  Њне артист симпатичен.  †ивой
человек.  Ќе  то,  что...  --  он  снова  не  договорил.  --  „айте  артисту
"заслуженного". Џремируйте крупной суммой. „еньги возьмите из моих гонораров
за историю партии. Џереселите ‚олконских в отдельную квартиру.
     - ‘ квартирами, -- говорю, -- очень у нас туго. ‚се хотЯт. ‘талин снова
взвизго-пискнул.
     -  ‡автра... в доме правительства... будет полно... свободных,  то есть
осознанно... необход,имых нам квартир... ‘мехунчик на менЯ напал...
     џ подобралсЯ весь после этих  слов и понЯл, что -- оно!  Џришло-наконец
мое времечко!
     - ‚ыдать артисту  квартиру ’ухачевского.  Џередайте,  что  если  он  не
бросит пить  -- расстрелЯю лично. ЌельзЯ огорчать маму... ЃеднаЯ моЯ мама...
’ы не будешь прыгать на  сцене. ’ы  будешь спокойно спать  в своей могиле. Ђ
этот... этот у менЯ получит то, что он больше всего презирал и ненавидел. Ћн
получит  бессмертие в  говенных песнЯх,  гипсах, чугунах, бронзах, гранитах,
пьесах, фильмах и в этой тухлой каменной Яме... Ќеужели в комнате ‚олконских
нет ни вещей, ни обстановки?
     -   ‚се  пропил,   мерзавец,  до  простынок.  —етыре   угла   и  черный
громкоговоритель,  €осиф  ‚иссарионыч.  Ђ  блЯди  велЯт клиентам  со  своими
матрасиками приходить.
     -  ‡автра будет много  вещей и  много обстановки. Љвартира ’ухачевского
набита  реквизированной  именно  у  ‚олконских  мебелью  и  прочими  ценными
раскладушками. Џусть вещи встретЯт своих пропадавших черт знает где хозЯев.
     …лки-палки!   Ќеужели  он  задумал   крупную  реставрацию?  …лки-палки!
ђазделаюсь с убийцами и тут же махну в  деревню, на земельку, на пепелище, и
чтобы глаза мои вовек не  видели всех этих гнойных  московских харь! ‘казка!
ЉакаЯ страшнаЯ сказка!
     ’ак Я тогда подумал.
     - Ђ проституток, --  сказал  ‘талин, -- выселите из  первого и  второго
угла.  Ћтправьте  их  вылавливать  презервативы   ‡иновьева  и  Љаменева  из
Ѓеломорканала. ’ы развеселил менЯ, ђука. ‡автра  …жов начнет свое дело. ’ебе
же  Я  даю  зеленую улицу.  „ействуй. Ќо концы -- в воду. Џромашки не прощу.
Љстати,  помнишь крысомордика  такого седоватого? ‚ышинский его фамилиЯ.  Ќе
ликвидируй этого палача. Џусть он сам за право жить встанет  у пульта машины
смерти. „айте ему орден за секретную разработку  проекта полного уничтожениЯ
в советском праве презумпции невиновности. Џроект рассекретить! Џошли, ђука!
„о свиданиЯ, €льич!
     Ћн  так  сказал это,  пригладив усы,  что  мне  показалось:  труп хочет
перевернутьсЯ в гробу, но не может ни разьЯть руки, ни шевельнуть ногами...


        55

     ‘транно, гражданин  ѓуров,  что все-таки иногда бывает у вас голова  на
плечах. Ќе ожидал, честно говорЯ, что догадаетесь вы. „а! Ќиколай ‚олконский
и  мой  дружок  по детдому --  кнЯзь  -- одно лицо.  Џопер  он  в артисты от
убийственй ностальгии. €грал  в разных пьесах дворЯн, аристократов, мещиков,
графов, кнЯзей,  адьютантов царствующих  особ так  далее. ‹инЯл,  в общем, в
прошлое.  Ќу,  и  запил,  естестнно,  от  мерзкого  контраста  между  жизнью
сценической  и  советской.  Џовезло  ему, конечно,  сказочно, что  попал  из
вытрезвителЯ на ‹убЯнку, в мой кабинет.
     Џить мгновенно бросил. Џереехал в квартиру ’ухачевского, пристреленного
в наших подвалах. Њать кнЯзЯ, как увидела в спальне свою огромную деревЯнную
родную красавицу кровать, так легла на нее  и больше  не встала.  Ќа ней она
поЯвилась  на  белый  свет,  на ней родила кнЯзЯ  и его  погибших  в боЯх  с
буденновской ордой четырех братьев, на ней  и умерла тихой, счастливой ночью
во  сне. Ћ  такой  смерти вам,  гражданин  ѓуров, теперь  приходитсЯ  только
мечтать. ‚ы не позаботились о такой смерти при жизни. € Я не позаботилсЯ. Ќе
будем, следовательно, об этом думать.
     ЉнЯзь, между прочим, скромно и достойно отверг  мое приглашение принЯть
участие  в терроре. Ђристократ,  сволочь!  .. €з театра ушел, симулируЯ  тик
правой  щеки, века  и  заикание. ‘имулировал  гениально.  Ђртист,  мерзавец!
Ћмерзели  ему  перевоплощениЯ,  а  последней роли,  от  которой  он  не  мог
отказатьсЯ,  чтобы не  уморить больную мать голодом, кнЯзь себе простить  не
мог... “шел из театра. Џосле смерти матери  махнул  через границу... Љрупный
советолог. “ него есть право' им  быть. € к маме хорошо относилсЯ. Ќе то что
вы, гражданин, ѓуров...
     ‚  общем,  на  следующий  день после ночного визита ‘талина  в мавзолей
началось ’Ћ  ‘ЂЊЋ…, но  в таких  масштабах, которых Я, откровенно говорЯ, не
ожидал  и не хотел.  ђазмаха и характера  террора, охватившего  одну  шестую
часть, света,  объЯснить  рационалистически было невозможно.  ‡дравый  смысл
бледнел,  дергалсЯ  и  падал  в  обморок.  Њучительные  попытки тысЯч людей,
неповинных в чекистских зверствах и в принадлежности к партии и марксистской
идее,  мучительные попытки тысЯч людей  разобратьсЯ  в  происходЯщих  на  их
глазах ужасах, кончались сумасшествием,  арестами, разрывами и  необратимыми
травмами сердец, жаждой  спастись любой ценой,  атрофией души, проклЯтиЯми в
адрес ѓоспода Ѓога трагическим сознанием вины и причастности творЯщемусЯ злу
убийственным  подавлением  голоса  совести, умопомрачительными  по  цинизму,
низости и неожиданности предательствами....
     ‚ы можете сколько  вам влезет ехидствовать, гражданин  ѓуров,  над тем,
что  Я "регулЯрно цитирую  сочинениЯ своих подследственных" и над тем, что Я
"зубрил, как школЯр, бессонными ночами". Ќе  зубрил. ‘ами врезались в памЯть
слова. Ђ памЯть моЯ была  бездонной, ибо только  вбирала, но  не выдавала. ‘
целыми  поколениЯми людей происходила такаЯ  же штука в наши времена. Њногие
так и подохли, не  разговорившись  ни с близкими, ни  с согражданами,  ни  с
самими собой, что особенно комично, хотЯ и отвратительно.
     Ќет лучше  примера  и образа вырождениЯ  человеческой личности  в нашем
новом мире, чем подобнаЯ многолетнЯЯ прижизненнаЯ и посмертнаЯ молчанка...
     „ьЯвол просто гудел в те времена от удовольствиЯ, как сухой телеграфный
столб.  ‘нова он собирал  урожай. ‘нова гулЯла его коса  от —ерного  морЯ до
притихшего  океана.  Ђ  то,  что  в  бойне  гибли  лучшие  сыны   его  €деи,
преданнейшие ее интерпретаторы, жрецы и ревностные стражи  -- все те же, кто
о начала века до 1937  года ножами и кнутовищами  вбивали дьЯвольскую идею в
умы  и  души  народов,  населЯвших  просторы  ђоссийской империи,  избранной
„ьЯволом  длЯ  проведениЯ  величайшего  ќксперимента,  то  --  ни  хрена  не
поделаешь! ‹ес рубЯт -- щепки летЯт.
     Ђ может, оно и  к лучшему,  что летЯт видные ленинцы,  когда рубают лес
народа  стойкие  сталинцы. „а  и недовольны были  последнее  времЯ некоторые
ленинцы  поведением  €деи. ђевизионизм червоточить  их  начинает,  интеллект
распоЯсываетсЯ, совесть, бывает,  пробуждаетсЯ и, продрав залитые  восторгом
глазе, присматриваютсЯ они к советской действительности. €  тогда изнывает у
них  душа в  тоске  по  реальности, от которой, казалось, их  навек  отлучил
‘атана. Џусть полЯгут. Ќовые взойдут на удобренных полЯх. €  эти  уже Ѓольше
смерти  будут боЯтьсЯ любых, даже самых  мелких попыток подкопатьоЯ под  его
родимую идеюшку. ќти поймут, что вылези они на свет Ѓожий из-под  ее юбки, и
сразу, как  полные  ничтожества,  отвыкшие  от  человеческих  привычек и  не
имеющие   простейших    человеческих   профессий,   лишатсЯ   и   социальной
беззаботности, и  нравственной безответственности, и  портретов своих рыл на
каждом углу, и ливадийских дворцов,  и  машины славословиЯ,  и сонма слуг, и
бриллиантовых     орденов,     и    охотничьих    угодий,    и    мозговитых
автоматов-референтов,  думающих   за  них,   сочинЯющих  речи  и  "€збранные
произведениЯ".  Ђ   вне   системы   реферативного  мышлениЯ   руководителей,
охранЯемой всей  наличной силой  полиции  и армии, они  будут выглЯдеть, как
потрошенные  бараны. Љак рыбы в  воде  они  будут чувствовать себЯ только  в
кадушке  реферативного  мышлениЯ.   Ђ   периодический  террор   --  основнаЯ
составлЯющаЯ ‚еликого ќксперимента. Џусть  полЯгут  старые и  молодые верные
союзники. Џусть! Ќовые взойдут.
     Џосле террора,  как  после грозы, после мора  и  глада, после потопа  и
землетрЯсениЯ, устрашатсЯ  они  до  отсутствиЯ признаков  божественной †изни
„уши, и  не совесть,  а низкий страх станет инстинктом  их  существованиЯ, и
тогда -- самое времЯ  подменить  …ѓЋ реальность  своей  собственной, где под
лесенку о  стройке царства Ѓожьего на земле понаделают  люди адских  штучек,
способных вмиг уничтожить …ѓЋ творение, …ѓЋ землю, …ѓЋ жизнь...
     Ќо вот вам  -- моЯ драма,  гражданин  ѓуров, вот  вам --  историЯ моего
адского  самообмана, моего  потрЯсающего  заблуждениЯ. ќто у.же  после войны
нашел Я при обыске  сочинение, открывшее мне глаза  на  тактику и  стратегию
„ьЯвола. Ђ  в  тридцать седьмом  Я верил  в существование негласного сговора
миллионов людей,  сознательно или по наитию сопротивлЯвшихсЯ признанию  прав
‘атанинской  ‘илы властвовать над  умами и душами, выкорчевывать древо жизни
из  вековечного  полЯ  и вносить хаос  в привычный  миропорЯдок. ‹ично творЯ
возмездие над  палачами  гражданской войны,  прокурорами  нэповских  времен,
карателЯми   и   идеологами  коллективизации,  особо  уродливыми   монстрами
партаппарата,  Я  старалсЯ  карать  избирательно в  силу своего  уникального
положениЯ при дворе. Ќевинных Я лично не брал.
     Ќекоторое времЯ менЯ удерживал в заблуждении чудовищный энтузиазм масс,
радостно принЯвших участие в  побоище, и ощущение, что делаетсЯ общее усилие
вырватьсЯ из лап ‘атанинской ‘илы. Ђ  из того, что ни  палачи, ни жертвы  не
могли  логически объЯснить причин тотального террора  и истреблениЯ тех, кто
считал  себЯ  самыми  верными  псами  идеи  и  системы,  Я  сделал  вывод  о
мистическом наступлении жизни на „ьЯвола. ’ак оно и было отчасти.
     Ќа  уровне  ‘талина  и  его  оставленных  в живых  соратников  двигалсЯ
конвейер,  и  большинство трупов на  нем были  достойны  за все содеЯнное  и
смерти,  и  мук,  и унижений.  ђЯдом с  ними покоились с  пожатыми  плечами,
застывшими  в  жесте недоумениЯ, честные, работЯщие,  совестливые,  деловые,
самостоЯтельные,  неглупые,  въедливые,  привередливые,  радивые  и  прочие,
имевшие положительные человеческие и административные качества, функционеры,
хозЯева  наркоматов,  армии, милиции, отделов  –Љ,  комсомола и пионерии, то
есть  все те,  кто объективно, с полной отдачей сил, называемой энтузиазмом,
трудилсЯ  на  „ьЯвола,  придаваЯ  "зримые  черты"  его  гигантскому  проекту
созданиЯ советской действительности.
     Ќемного ниже  ‘талина текли  конвейеры помельче.  Ќа них бросали  трупы
злодеев  республиканского  масштаба, а заодно  и местную верхушку. ‚ эти две
основные  поточные  линии  вливались  кровавые областные  и  районные  ленты
конвейеров. ’рупы  летели с  них в  тартарары. џ имел  возможность  сравнить
посмертные выражениЯ многих знакомых с прижизненными. Ћни не изменились.  Ќо
в белых и  серых  лицах некоторых трупов было больше жизни после смерти, чем
при жизни.
     Ќе буду говорить, сколько крупных волков-людоедов  Я угробил, и сколько
раз, сводЯ их с ума мистификациЯми или нажимаЯ курок, обращалсЯ Я мысленно к
отцу покойному €вану Ђбрамычу.  ‡а тебЯ, отец!  ‡а  тебЯ, моЯ мать!  ‡а всех
невинно погибших!
     џ носилсЯ по Њоскве, по республикам и областЯм на опермашинах, рубил
     направо и налево, допрашивал, брал, обыскивал, мстил и давал
     непременно понЯть, разумеетсЯ, подстраховавшись, что все, сводЯщее их
     с ума нелепостью и Явной контрреволюционностью -- месть! Њесть
     закономернаЯ, жестокаЯ, заслуженнаЯ и неотвратимаЯ и длЯ них, и длЯ
     их общего дела.
     џ разрушал в моих жертвах перед последней минутой жизни садистично и
     хитроумно веру в партию и в учение, и свидетельствую, что оставшиесЯ
     до конца твердокаменными были Явными дегенератами. „о остальных
     доходила вдруг возможность соразмерить образ истинной жизни с
     механизмом его умерщвлениЯ €деей, и они ужасались совершенной
     простоте дьЯвольской диалектики, уничтожаешей в человеке под маской
     заботы о нем все человеческое: свободу, традиционные духовные и
     социальные свЯзи, братскую мораль.
     € когда кто-нибудь, это случапось часто, со страданием в голосе
     спрашивал гражданина следователЯ, не совестно ли ему навЯзывать
     подследственному фантастический сюжет дела о преступной попытке
     группы лиц, близких к бухарину, украсть ‹игу наций в целью
     дальнейшего шантажа цюрихских гномов и провоцированиЯ нападениЯ
     Ђнглии на ‘оветский ‘оюз, гражданин следователь спокойно и мстительно
     переспрашивал: а не совестно ли вам и вашим коллегам по банде
     навЯзывать бредовый сюжет жизни крестьЯнину, который, поверив вашим
     байкам о земле, вложил власть в ваши руки, а теперь сослан в ‘ибирь с
     насиженного предками места, с клеймом на лбу? Ќе совестно?
     ‹итература, новым жанром которой стало следственное дело, говорил
     гражданин следователь, должна быть символическим отражением
     действительности. ‚ы нам -- фантастику дьЯвольскую в жизни, мы вам
     -- в деле. Џодпишитесь, гражданин €деюшко Њакс „ормидонтыч в том,
     что вы изобрели длЯ кремлевской больницы партию термометров,
     вредительски показывающих заниженную температуру организмое членов
     правительства, и готовились к выпуску градусников с гремучей ртутью,
     разрывающих на части больных ангиной и здоровых номенклатурных
     работников и их семей при температуре 36,6 градусов по германскому
     шпиону –ельсию.
     „умаете, не подписывали? Џодписывали в полной уверенности, что дело
     о градусниках с гремучей ртутью, запрограммированных на взрыв под
     мышкой Љагановича, всего-нав сего -- символ другого какого-то
     ужасного дела, в котором партиЯ считает их виновными, а они, как
     члены партии, не могут не признать своей символической вины и понести
     за нее прЯмое наказание высшей мерой.
     ђади эксперимента и одной своей потайной мысли Я пробовал разрушать так
и эдак  чувство  веры  у  христиан,  магометан,  иудеев,  буддистов, адептов
Њирового  разума, жрецов ‚ечной ѓармонии и даже у любителей  переселениЯ душ
из  коммунальных  квартир  в  отдельные.  Ѓыли  у   менЯ  и  такие.  Ћни  --
единственные из моих гавриков,  отрекшиесЯ по крайней мере от веры в то, что
желательное переселение  произойдет  при их  жизни.  Џосмертное  переселение
лишало  веру чудесного смысла. Ћстальные не отрекались,  не сомневались,  не
терЯли  животворного  чувства  веры,  сообщавшего  их  душам  трагический  и
поучительный смысл  происходЯщего. Ќа все мои небезосновательные, но лукавые
доводы относительно странного поведениЯ ’ворца, не щадЯщего в бойне невинных
и допускающего  ужасы, противные душе и разуму, верующие спокойно возражали,
что ’ворец абсолютно не ведает зла,  но что все ‡ло мира регулЯрно возмущает
сам человеческий ђазум, утративший Ѓога.


        56


     Ќесколько раз Я  наблюдал,  как ‘талин подписывает  смертные приговоры.
‘писок  лиц,  рекомендуемых   …жовым  к  ликвидации,   заставлЯл  главпалача
изменитьсЯ  на  миг в лице, затем  взЯть ручку, не читаЯ подписать бумагу, и
быстро  пройтись   по   кабинету,   резко  менЯЯ  направление,   оглЯдываЯсь
отмахиваЯсь, словно  запутываЯ следы и спасаЯсь от  наседавшей то  сзади, то
спереди Ќечистой ‘илы.
     ...“  него  были симптомы  общей  болезни,  большаЯ  часть  общей мании
величиЯ и преследованиЯ и черты  характера всего  советского общества. € все
это было порождено ненавистью и страхом.
     Њанию величиЯ несомненно порождал страх  отсутствиЯ душевной жизни, ибо
полнаЯ   и   нормальнаЯ   душевнаЯ  жизнь  как  человека,  так  и  общества,
самодостаточна  и  не  нуждаетсЯ  в  фанфаронском самовозвышении.  Њанию  же
преследованиЯ порождала и подгонЯла ненависть.
     ‚есь  фокус  тут  в том, что ‘талин, очумевший от мании величиЯ, не мог
себе представить, что люди  ненавидЯт его  меньше, чем  он ненавидит их сам.
Ћни должны  ненавидеть намного больше! ‘ледовательно необходимо  обезопасить
себЯ  трижды. Џроверить  проверившего,  проверенного  проверившим,  и  снова
проверить всех проверивших проверенных.
     ‹егендарнаЯ железнаЯ  логика,  воспетаЯ всеми, от Њаксима  ѓорького  до
‹иона  ”ейхтвангера,  загнала  ‘талина  в тупик  ипохондрии  и  одиночества,
которые усиливались по  мере того, как расстреливались  тысЯчи потенциальных
заговорщиков. Џричины страха ликвидировались, а страх оставалсЯ. ‚ласть была
безграничной и неслыханной, а покоЯ не было
     Ќе  было  в  истории  человека,  истерически  восхвалЯющегосЯ  огромной
пропагандистской  машиной  больше  чем ‘талин, но некуда ему  было детьсЯ от
сознаниЯ  ничтожества,  загубленности  личного бытиЯ и  непомерной поэтому и
переносимой на других ненависти к себе.
     Џравильно  сказал  мне один умник,  когда Я пыталсЯ,  по долгу  службы,
поверьте, вербануть его затесатьсЯ в компанию литераторов,  что личный покой
-- это воплощеннаЯ  в  состоЯнии  самаЯ  невиннаЯ и достойнаЯ форма любви  к
себе. Ђ себЯ  он любит  больше, чем  советскую  власть  и ее органы. Џоэтому
подыщите, полковник, длЯ ваших дел того, кому покой только снитсЯ, или того,
кто себЯ ненавидит, а менЯ, пожалуйста, оставьте в покое. Ќаглец... Ѓольше Я
его, однако, не беспокоил...
     џ к  чему  все  это  набалтываю?  Љ тому, что, наблюдаЯ за ‘талиным,  Я
впервые с  его помощью заметил, какую бессознательную ошибку совершают люди,
‚›•Ћ„џ €‡ ‘…Ѓџ,  в  желании избавитьсЯ от власти нечистой силы и убиваЯ тех,
кого в  данный момент  они считают ответственными за нарушение  элементарных
норм ЃытиЯ.
     € вот ‘талин  пронюхал,  как хороший  сантехник  человеческих душ,  что
миллионы  людей, обьевшиесЯ  за  двадцать  лет туфтовой падали, лишившиесЯ в
ходе  ‚еликого  ‡ксперимента  привычных представлений,  расшатавшие себе все
традиционные   свЯзи,   потерЯвшие  социальные   и  нравственные  ориентиры,
разлученные с  близкими  и религией, ошалевшие  от перманентных  стрессов  и
резких    перепадов    политического    давлениЯ,    чисток,    проработали,
театрализованых  шельмований, отравленные пропагандой основной идеи, вот-вот
смогут,  в отличие от несчастных обезьЯн, собак и белых крыс,  задуматьсЯ  о
причинах  их  вовлеченнаЯ в эксперимент ђазума.  ’огда  они  поймут истинный
смысл  своего участиЯ в нем и закономерности вырождениЯ жизни „уши в клетках
и загонах советской действительности. Њожет произойти взрыв. Ћпасно.
     ’рупные  Яды  тлетворной идеи  гулЯли,  как бесенЯта,  в  ‘талине  и  в
организме страны. Ќужно было очиститьсЯ  от них, и всеобщее очищение было бы
возможным  при  наличии  одной  единственно  правильной  линии отсчета вины.
Ћтсчета не от ближнего, кем бы он, негодЯй, ни работал, и как бы, сукоедииа,
ни насолил тебе лично, а отсчета вины от ‘ЂЊЋѓЋ ‘…Ѓџ.
     ‘талин  нелепо полагал, что не будь Њаркса  и ‹енина с ихними разумными
на первый взглЯд, но в сущности античеловеческими и богоборчесиими учениЯми,
то он, „жугашвили, с его гангстерскими замашками  давно  стал бы богатеем  и
боссом и катил бы сейчас по шикарной автостраде на собственном "‹инкольне" с
летЯщей впереди собакой, напеваЯ во всю глотку "‘улиио" и поглаживаЯ рукой в
шоферской краге нежную коленку ‹юбки Ћрловой.
     Ќо „ьЯвол  с известного времени прописан,  проживал  и проживает в  нас
самих. Џри сведении счетов с „ьЯволом не надо забывать, гражданин ѓуров, что
вы -- его самое близкое от вас местожительство. Ќе надо бегать с топором или
другим  каким-нибудь излюбленным  вашим холодным  оружием  по  улицам,  кроЯ
черепа и дуреЯ от чужой, Якобы очищающей вас крови.
     “ ‘талина, как и  у всех людей,  без учета  относительных трудностей их
жизнеположений, была  возможность  не обращатьсЯ с мысленными проклЯтиЯми  к
Њарксу и  не ходить  по ночам в  мавзолей осыпать  последними ругательствами
‹енина.  …сли  трудно  было  разобратьсЯ  в  себе самому  и  подвигнутьсЯ на
раскаЯние,  очищение и  возрождение,  взЯл  да  вызвал бы  в  Љремль батюшку
свЯщенника, а то и прошелсЯ бы пешочком до любого уцелевшего от разрушениЯ и
открытого Ѓожьего •рама, и там ему, ручаюсь, за  полчаса самый неграмотный и
неискушенный  в богословских  тонкостЯх  батюшка поставил бы мозги на место,
чтобы ђазум пал на колени перед „ушою, оскорбленной и  убитой его участием в
бунте  против  †изни. Њог  ‘талин.  €  все  могли.  €, даст Ѓог когда-нибудь
смогут. †изнь заставит...
     Ќо тогда  не смогли, и  вместо чувства  общей вины всем  даровавшего бы
несомненно  шанс на  спасение от силы дьЯвольской идеи, получили возможность
убить  и посадит миллионы  „ьЯволовых, „ьЯвольфсонов,  „ьЯволидзе, ‘атанЯно~
—ертскаусисов,  ђоговых,   Љопытовых,   Ѓескиных,   Ђдовых,   Њуке   адских,
Ќечистолукавских и прочих Џреисподних.
     Џодмена  обращениЯ  взглЯда  в  себЯ  взглЯдом, узревшим причину  зла в
соратниках, в начальстве, в соседе, закономерно сделала направленной энергию
мести, сведениЯ счета и сама собой определила структуру террора.
     ‡а  пару  дней  до   последнего  ночного  визита  в  мавзоле  известный
физик-разведчик   докладывал   ‘талину   о  ходе   Ядерных  исследований   в
лабораториЯх мира и страны. ‚ который уж  раз он старалсЯ популЯрно изложить
лучшему  другу  советской  науки физический  принцип  работы  Ядерной бомбы.
‘талин вдруг вышел на середину  кабинета  и  весело сказал: - ’ак значит это
называетсЯ  цепной реакцией? Њне  она  нравитсЯ! Њне она  подходит! џ люблю,
когда так называмый нейтрон налетает грудью на атом урана-238, взрывает его,
а тот в свою очередь распадаетсЯ и, главное, расщеплЯющихсЯ Ядер  становитсЯ
все больше и  больше.  Џодобную  цепную  реакцию Я поставлю на  службу ЌЉ‚„.
„айте физику орден ‹енина за цепную реакцию!
     џ ни черта не понЯл в этой реакции, но почуЯл: скоро начнем охоту. € не
ошибсЯ.
     € вот оно -- началось! € вот тогда до менЯ дошел физический смысл
     открытиЯ века! Ќачалась реакциЯ сверху. —ерез некоторое времЯ,
     поддержаннаЯ снизу обывателем, она усилилась и разгулЯлась вовсю.
     ЏопадавшиесЯ кое-где честные люди были не в силах удержать от распада
     в реакторе террора один, десЯть, сто, тысЯчу атомов ненависти,
     накопившегосЯ возмущениЯ, мести, бессмысленной жажды крови, садизма и
     карьеризма. Џодлость расправ оправдывалась искренним убеждением, что
     она необходима в борьбе с врагами того, что прежде называлось уютной,
     спокойной и воистину свободной жизнью. Њиллионы людей, хлебнув
     "демократии высшего типа", естественно заблуждались, думаЯ, что
     вместо секретарЯ обкома в город въедет на белом коне благородный
     губернатор, а за ним -- полки благородных чиновников раз личных
     ведомств, давших клЯтву содействовать благоустройству обывателЯ.
     ’юрьмы и лагерЯ были переполнены. Џодследственных держали в школах,
     детсадах, детЯслЯх, на стадионах и в товарных вагонах.
     Ћдин конструктор получил премию 50000 рублей за проект
     следственно-судебного поезда. Џоезд черно-белой полосатой каторжной
     расцветки состоЯл из пЯтнадцати товарно-пассажирских вагонов.
     Ђрестованный враг народа должен был пройти против хода поезда из
     переднего товарного вагона в пассажиро-канцелЯрский, где на него
     оформлЯлось дело. ‡атем -- на остановке -- судебный вагон. ‘тены
     его раздвигались, и жители одного из российских городов следили по
     замыслу молодого инженера за ходом короткого процесса. ‘тоЯнка
     следственных поездов, по мнению Љагановича, должна была неуклонно
     сокращатьсЯ, с тем, чтобы при коммунизме их вообще упразднить.
     ‚ыслушав приговор, враг народа обЯзан был публично спеть песню €льича
     и старых большевиков, дожидавшихсЯ своей очереди в черно-белых
     товарных вагонах: "Ќаш паровоз, лети вперед! ‚ коммуне --
     остановка!" ‡атем в зависимости от приговора врага отправлЯли либо в
     вагон-барак, либо в конечный вагон, который предполагалось назвать
     "кончаловкой". Љрематорий, работавший на дармовой энергии около
     колесного генератора, принимал врага, расстрелЯнного при переходе
     через вагон-выставку "20 лет побед и достижений". Џепел врага
     развеивалсЯ, вылетаЯ из поддувала, по обеим сторонам дороги. ‚
     поезде имелаоь библиотека, кинозал, вагонпытка и вагон-ресторан. Ќа
     груди паровоза "€осиф ‘талин" конструктор уже видел устрашающий врага
     афоризм "Ѓыл человек и нет человека". Џод ним бронзоваЯ подпись: €.
     ‘талин.
     Љаганович подарил этот проект вождю 21 декабрЯ 1937 года на день
     рождениЯ. ‘талин ознакомилсЯ с ним и сказал:
     -- ’ы, ‹азарь, самый глупый еврей из евреев, но инженер-то  что  думал?
Њожет быть,  нам теперь выпустить эскадру следственных самолетов с решетками
на иллюминаторах ‚ы что,  с  ума  сошли?  Њожет  быть, переделать "Ђврору" в
Ѓутырки?
     €нженер этот был  взЯт  мною  в поезде  "Њосква -- џлта"  „ело  его, не
выходЯ  из купе,  Я  закончил  за  сутки.  Ћ  созналсЯ  в  том,  что  сделал
провокационный проект следственного экспресса "‘ледэкс" по заданию  польской
разведки, желавшей восстановить мнение ‡апада против ‘талина.  Ќа  перроне в
џлте мы простились. Ќа прощание Я сказал: был человек и нет  человека. Џосле
чего  инженера увезли  в  Ялтинские  подвалы. ‘лучившеесЯ он воспринЯл,  как
воспринимают  возмездие:  крайне неприЯзненно и  с  большим  удивлением. ‚от
как...
     ‡ачем Я  вам все это рассказываю? Ђ Я, собственно, рассказываю вовсе не
вам.  ђЯбов записывает  нашу беседу. џ буду прокручивать  запись до глубокой
старости,  а  потом  завещаю  французской  или  итальЯнской  детворе.  Њожет
пригодитьсЯ.


        57


     Љороче говорЯ, смена руководства происходила повсеместно. Љонечно, этим
пользовались самые отъЯвленные злодеи не верившие, повторЯю, ни в Ѓога, ни в
€дею „ьЯвола и благодарЯ  им  государство становилось  тем, чем оно ЯвлЯетсЯ
ныне. ‘труктура его хорошо известна. Ќо укрепление государства проходило под
все  теми же  лозунгами и  не  были  провозглашены  новые цели существованиЯ
общества. Џрежними остались  и  идеалы. „ьЯвол, казалось, заключил договор с
партией.  Ћн ей  -- неограниченную власть, она  ему  -- лозунги,  идеологию,
цели. ќто  устраивало  всех, включаЯ  ‘талина. ‘менить вывеску и выкинуть на
свалку партийную религию он не рискнул. € поступил по-своему неглупо, потому
что иной выбор привел бы его к краху и гибели... Ќо Я забежал вперед.
     …сли бы  в те годы какой-нибудь надмирный  наблюдатель имел возможность
присмотретьсЯ  к  образу  поведениЯ  сотен  тысЯч  людей,  почувствовать  их
настроениЯ  и  проникнуть  в  логику поступков,  то  его поразило бы безумие
странного зрелища.
     Ћдни старались  первыми крикнуть "‚раг! ‚раг!", спасаЯ  тем  самым свое
положение  и застраховывал  себЯ  от  ареста.  „ругие  химичили  доносы  или
публично шельмовали и партфункционеров и невинных граждан ради любой выгоды:
ордера  на квартиру,  продвижениЯ по  службе  и  т.п.  € те и эти  поступали
обдуманно и рассудительно. Ќичего метафизического в их поступках не было.
     ђазумеетсЯ, о нечистой силе, о „ьЯволе как ђазуме, утратившем Ѓога, они
не  думали. Ћрганической была  уверенность, что ‡ло  вообще и  принципиально
существует вне их  самих. Џоэтому не было зрелища трагикомичней, когда брали
некоторых считавших себЯ  кристаллически  честными  партийцами и  только что
угробивших других  травлей и доносами. ’огда  они вопили в  наших кабинетах:
"‚редительство! Њы напишем ‘талину! Ћн вас расстрелЯет!"
     ‘о  стороны  многие  тысЯчи  людей,  бросившиесЯ  в  бой  с  теми,  кто
олицетворЯл  длЯ  них  нечистую силу,  могли  показатьсЯ  людьми  до  смерти
напуганными в  ночном  лесу мелькнувшей  перед глазами тенью, треском сучка,
шорохами, вскриком птицы, шуршанием гада. “жас подбираетсЯ  в такие минуты к
сердцу человека, не отступает, переходит в наваждение, и чтобы избавитьсЯ от
него, человек бежит по дороге,  еще  сильнее подгонЯемый ужасом, или безумно
воет, смелеЯ от звуков