черов выступил Ѓабель. ‚споминаю,  с  каким искрЯщимсЯ
юмором   провел   он  свое   выступление,   рассказываЯ,  как  столичные   и
провинциальные  редакторы  некогда "обрабатывали" литературные труды ЂлексеЯ
Њаксимовича. Џублика бешено аплодировала. ‚ыступление  свое Ѓабель  закончил
воспоминанием  о том, как Ђлексей  Њаксимович благословил его на  тЯжелую  и
неблагодарную работу литератора и как однажды он сидел у ЂлексеЯ Њаксимовича
и вел с ним взволнованную беседу о советской литературе, а ѓорький все времЯ
отвлекалсЯ от разговора и что-то записывал.
     ЏрощаЯсь, Ѓабель спросил  его: --  —то это вы, Ђлексей Њаксимович,  все
времЯ писали?
     -- ќто Я "Љлима ‘амгина" кончаю, -- ответил тот.
     “знав, что бывший  редактор  газеты  "ЋдесскаЯ почта"  ”инкель  торгует
старой мебелью на "блошином рынке",  Ѓабель  пожелал с  ним встретитьсЯ.  Њы
съездили с €сааком ќммануиловичем на рынок,  и Я  познакомил его с ”инкелем.
‚стреча носила сердечный и торжественный характер.
     --  ‚ы месье  ”инкель? --  спросил Ѓабель, крепко пожимаЯ руку  бывшему
редактору.
     <i>--</i> „а, Я ”инкель.
     -- ђедактор знаменитой "Ћдесской почты"?
     -- „а, редактор знаменитой "Ћдесской почты"... Ђ вы, кажетсЯ,  писатель
Ѓабель, автор знаменитых одесских рассказов?
     Ќе желаЯ  мешать  их столь  драматическому  разговору, Я ушел  в  глубь
рынка, в рЯды,  где продаютсЯ старые холсты и  антикварные  рамы. ‚ернувшись
через  полчаса,  Я нашел  ЃабелЯ и ”инкелЯ  сидЯщими  в старинных  малиновых
креслах "времен Ќаполеона". ‹ица  их  сиЯли, и выглЯдело  это так, будто они
выпили  бутылку выдержанного бессарабского вина. ‚  метро Ѓабель  с  грустью
сказал мне:
     -- †алко его. ђазжирел, поседел и опустилсЯ. џ его спросил, куда делись
его ценные подношениЯ.  "‚се  сожрали, когда жили в ‚ене, --  ответил он. --
Ћни нас спасли".
     € снова Џариж.
     ‚озвращаЯсь  поздно  ночью из кафе,  мы,  "чтобы  на  Њонпарнасе  пахло
Ћдессой",  как  говорил  Ѓабель,  распевали  незабываемые одесские  песенки:
"‘ухой  бы Я корочкой питалась. ‘ырую  б воду Я пила..."  или: "Ќе пиши мне,
варвар, писем, не волнуй ты мою кровь...".
     ‚идавшие виды, ко всему привыкшие парижские полицейские не  обращали на
нас вниманиЯ.
     Ѓабель любил  подолгу простаивать перед газетными  киосками,  у  витрин
магазинов и  лавчонок, внимательно читать объЯвлениЯ  на  уличных  щитах. Ћн
посещал  судебные  камеры, биржу, аукционные залы и  места рабочих собраний,
стремЯсь все подметить, запомнить и, если можно, записать.
     ‚ живописи он мне больше  всего  напоминал „омье --  великого сатирика,
насмешника и человеколюбца.
     Ѓабель был  неутомимым  врагом  пошлости и банальности  в литературе  и
искусстве. Ћн высмеивал писателей, пишущих "обкатанным" Языком.
     -- Ћни совершенно равнодушны  к слову, -- говорил он. -- џ бы штрафовал
таких писателей за каждое банальное слово!
     -- Ђ художников, пишущих сладенькие олеографии, следовало бы  исключить
из союза, -- добавлЯл Я, вдохновленный его максимализмом.
     —асто  Ѓабель  и  ‡озулЯ приходили  ко  мне  в гостиницу  выпить  чашку
московского чаЯ и поделитьсЯ парижскими впечатлениЯми.
     €саак ќммануилович был неподражаемым рассказчиком.
     ‚о всех его шутках, рассказах и сценках неизменно присутствовали строго
обдуманнаЯ  форма и композициЯ. —исто бабелевскаЯ гиперболичность  и остраЯ,
неповторимаЯ  выразительность были приемами,  которыми  он  пользовалсЯ  длЯ
достижениЯ  единственной  цели --  внушить  слушателю идею  добра. Ћн словно
говорил ему: "’ы можешь и должен быть  добрым. ‘лушаЯ менЯ, ты будешь таким.
‘амаЯ созидательнаЯ и важнаЯ сила в человеке -- добро".
     "‘тыдно после рассказов ЃабелЯ быть недобрым", -- думалось мне.

        <i>Љирилл ‹евин</i>
        <i>€‡ „Ђ‚Ќ€• ‚‘’ђ…—</i>
     Љак-то в двадцатых годах Я пришел к писателю …фиму ‡озуле, жившему в то
времЯ  в  переулке  возле Џлющихи,  и  застал у  него  молодого  человека  в
парусиновой блузе и мЯтых  сереньких брюках. Ћн был среднего роста, плотный,
в очках, с высоким лбом и начинающейсЯ от лба лысиной. ѓлаза его и выражение
лица   сразу   привлекали   внимание:  в   глазах   была  какаЯ-то   веселаЯ
недоверчивость, -- они как бы говорили:  все вижу, все понимаю, но  не очень
во все это верю.  ‹ицо  с широкими крыльЯми носа и толстыми  губами выражало
спокойную, доброжелательную силу.
     ‡озулЯ  познакомил  нас,  и, услышав фамилию  Ѓабель, Я с  нескрываемым
восхищением  взглЯнул на  него. Ѓабель с дружелюбной  усмешкой встретил  мой
взглЯд.  џ недавно прочитал  в  маленькой  книжке  "Ѓиблиотеки "Ћгонек"  его
великолепные  рассказы, так не  похожие на  то,  что  печаталось  в те годы.
“дивительные  по  Языку,  сжатости,  скульптурной  выпуклости, эти  рассказы
произвели на менЯ впечатление необыкновенное.
     Ѓабель спокойно  поглЯдывал на менЯ и, когда  ‡озулЯ  сказал ему, что Я
родилсЯ в Ћдессе, спросил, на каких улицах Я там жил.
     --  ‡аметьте,  --  вежливо добавил  он,  и  глаза его  смеЯлись,  --  Я
спрашиваю, не на какой улице, а на  каких  улицах  вы жили, так как полагаю,
что  ваши уважаемые родители часто менЯли квартиры  и  каждаЯ следующаЯ была
хуже предыдущей.
     џ смотрел  на него с  удивлением -- он  точно в воду глЯдел  -- и глупо
спросил его, откуда он все это знает.
     ЋзорнаЯ улыбка скользнула по его  губам,  и  он  назидательно объЯснил,
лукаво поглЯдев на менЯ:
     --  ‚ы худы  и, как говорЯт  мЯсники,  упитаны ниже  среднего.  ‚ вашем
костюме  Я бы  не  рискнул пойти на дипломатический прием, а ваши ботинки не
лучше моих. -- Ћн вытЯнул  из-под стола, за которым сидел, ногу в стоптанном
башмаке.  --  „вижениЯ у вас несвободные, вы, вероЯтно, жили в тесноте и  не
были в родстве с Ђшкенази и Њенделевичами (известные одесские богачи). € еще
Я  утверждаю, что ваша  последнЯЯ  квартира была  на окраине  города, вернее
всего -- на Њолдаванке. ‚ы будете это отрицать?
     ‡озулЯ  хохотал,  откинувшись  на  спинку  стула  и  подхватываЯ  рукой
свалившиесЯ очки.
     --  Ќ-не буду, -- растерЯнно пробормотал Я, --  последнЯЯ наша квартира
была на Џрохоровской улице, угол ЊЯсоедовской.
     Ѓабель удовлетворенно кивнул головой.
     -- ќто рЯдом с Љостецкой, -- сказал он, -- улицей в некотором отношении
замечательной: ЉостецкаЯ перваЯ в Ћдессе улица по поставке воров, налетчиков
и других не признаваемых законом профессий. •орошо, что вы не жили там.
     ‘только острой наблюдательности  и вместе с тем милого юмора было в его
словах, произносимых медленно и значительно, с неуловимым каким-то оттенком,
столько  весельЯ было  в его глазах, мЯгко смеющихсЯ,  <i>с</i> острыми лучиками  в
них,  что Я рассмеЯлсЯ. Ћчень понравилсЯ  мне этот человек, он показалсЯ мне
простым и мудрым, многое понимающим и ничуть все же не возомнившим о себе.
     Џосле этого  первого знакомства мне пришлось  не раз встречатьсЯ с ним.
Љогда  в редакции "Џрожектора", литературно-художественного  журнала, где  Я
работал,  собирались  писатели,  Ѓабель  чаще  всего  забивалсЯ  в   уголок,
внимательно слушал, но говорил  редко, всегда коротко и сжато, как и  писал.
Љак-то Я  подметил его взглЯд.  ‹укаваЯ  мудрость погасла  в  нем,  и  глаза
смотрели печально и отрешенно, --  Ѓабель был уверен  в  это  мгновение, что
никто не наблюдает за ним.
     Ћднажды  в  нашей  редакции  он  увидел  снимок,   изображавший  группу
писателей на конЯх.  ‚  центре  группы был снЯт  ‡озулЯ. Ћн сидел в  седле в
пиджаке, мЯгкой шлЯпе и брюках навыпуск. Ѓабель захохотал и  спросил, откуда
взЯлсЯ этот снимок. …му  сказали, что снимок сделан  в  манеже на  Џоварской
(теперь улица  ‚оровского), где  группа литераторов обучаетсЯ верховой езде.
Ћн попросил менЯ сводить его туда, и через несколько дней мы  с ним  пошли в
манеж.
     ‡десь шла обычнаЯ, будничнаЯ учеба.
     Ѓабель с отвращением  оглЯдел  трЯсущихсЯ  в седлах,  гнувшихсЯ  вперед
всадников, распустивших повод и вот-вот готовых свалитьсЯ, и скорбно покачал
головой. Њы  пошли  с  ним  на  конюшню.  ‚  денниках  стоЯли лошади.  Ћн  с
наслаждением принЯлсЯ оглЯдывать их, вдыхаЯ их терпкий  запах,  что-то  тихо
бормотал.
     --  Љак  приЯтен мне  этот  запах,  --  сказал  он,  --  как  много  он
напоминает.
     Њы  остановились возле денника, где  стоЯл черный злой жеребец ‚оронок,
статный,  красивый,  весь собранный. џ  предупредил ЃабелЯ,  что заходить  к
‚оронку опасно -- жеребец может укусить или лЯгнуть.
     -- Ќичего, -- сказал Ѓабель, -- Я не боюсь.
     -- Џрими,  -- властно  скомандовал он, и  когда  ‚оронок, храпЯ  и косЯ
выпуклым и синим,  как слива, глазом,  неохотно отступил  к  боковой стенке,
спокойно и неторопливо  вошел в денник и огладил жеребца по шее.  -- Ќу что?
--  ласково  прошептал Ѓабель. -- „авай познакомимсЯ? ќ,  да  ты уже старый,
может  быть, даже воевал в  Љонармии? „а ведь  по тебе видно, что  ты боевой
конь!  •ороший какой!..  -- €, мЯгко  коснувшись  шеи и  холки  жеребца,  он
пощекотал его  горло.  ‚оронок  сильно втЯнул воздух,  обнюхал лицо ЃабелЯ и
негромко заржал.
     -- Љак будто узнал вас, -- сказал Я, -- а мог ведь и укусить.
     -- Љонь прекрасно понимает человека,  -- сказал  Ѓабель, -- и презирает
тех, кто его боитсЯ.
     Њы вернулись  в манеж.  ’ам прыгали через  препЯтствиЯ. „линный парень,
бестолково  взмахиваЯ  руками  и распустив повод,  вел  конЯ  на хертель  --
низенький забор  с торчащими поверху метелками. ‹ошадь шла  ленивой  рысцой,
небрежно помахиваЯ хвостом, и, дойдЯ до хертелЯ, спокойно обогнула его.
     Ќеожиданно послышалсЯ чей-то чужой, Яростный голос:
     -- Љак вы ведете конЯ? ‘обрать его надо, поднЯть в галоп и  выслать  на
препЯтствие. Ђ вы развесили повод, пассажиром в седле болтаетесь!
     џ  с удивлением  оглЯнулсЯ --  это кричал  Ѓабель. ‚садник презрительно
оглЯдел его мешковатую, штатскую фигуру и издевательски промолвил:
     -- Љричать все здоровы, а ты бы, очкарик, сам попробовал прыгать.
     Ѓабель мигом оказалсЯ возле него.
     -- ‘лазь! -- грозно приказал он. -- ђаз, два!
     Ћшеломленный  парень  испуганно  сполз  с  седла,  и  Ѓабель  перетЯнул
стремена -- они были ему длинны. Џотом он захватил левой рукой  повод вместе
с  гривой, вдел  левую ногу в  стремЯ,  взЯлсЯ правой рукой за  луку  седла,
оттолкнулсЯ от земли правой  ногой и мигом очутилсЯ в  седле. € уже это  был
новый,  незнакомый мне Ѓабель. Ћн  свободно  и чуть небрежно сидел  в седле,
натЯнутым поводом подтЯнул  голову конЯ,  сжал его бока шенкелЯми и коротким
толчком  каблуков  выслал  его  вперед. €  конь  словно  преобразилсЯ  -весь
подобралсЯ, почуЯв настоЯщего всадника.
     Ѓабель  повел  его  короткой,  собранной  рысью, описал вольт и  резким
толчком  правого  шенкелЯ  поднЯл  конЯ  в галоп,  потом  свернул к хертелю,
наклонилсЯ  вперед,  и конь птицей  перелетел  через препЯтствие.  Њолодецки
спрыгнув  на землю, не выпускаЯ повода, Ѓабель крикнул  парнЯ и командирским
голосом бросил:
     -- Џовод не распускать, в седле сидеть крепче!
     € быстро пошел из манежа. ‚о дворе он повернулсЯ ко мне и промолвил:
     --  —еловека  трудно  понЯть.  ‚друг  снова  захочетсЯ  скакать,  брать
барьеры... Ќе мог видеть, как портЯт конЯ.
     ‘лава пришла к нему стремительно,  шумно. …го переводили на иностранные
Языки, редакции лучших журналов осаждали его, просили рассказы. Ђ он работал
медленно,  вытачиваЯ каждое  слово, каждую  фразу, вечно  недовольный собой,
подолгу ничего не  даваЯ  в печать, но не прекращаЯ упорной  работы. Ћн  был
общителен,  у него было много  друзей,  и  когда он,  обычно немногословный,
вдруг начинал рассказывать, -- а рассказывал он изумительно, -- было похоже,
будто художник  широкими мазками набрасывает  на полотно то,  что  видно ему
одному.
     Ћн  любил жизнь, много и жадно изучал  ее  и какие только профессии  не
перепробовал!  €звестно, что  после его  первых  неудачных рассказов ѓорький
послал его "в люди" и Ѓабель семь лет ничего не печатал, хотЯ все  это времЯ
работал. Ђ в тридцатых годах  он, уже знаменитый писатель, опЯть усомнилсЯ в
том,  правильно  ли  пишет,  и  снова  замолчал,  перестал   печататьсЯ,  не
переставаЯ писать.
     …го   выбрали   делегатом   на   Њеждународный    конгресс   писателей,
происходивший в Џариже. ‹учшие писатели ”ранции встретили его как равного --
переводы  его  рассказов были известны и высоко оценены  там.  Ћн  прекрасно
владел французским  Языком и блистательно выступил на конгрессе. …го слушали
с глубоким интересом, аплодировали.
     ‚ последний  раз Я  видел  ЃабелЯ в  1936  году, когда  он собиралсЯ на
‘еверный  Љавказ, где подолгу гостил  у  своего друга,  партийного работника
Љабардино-Ѓалкарской Ђ‘‘ђ  Ѓетала  Љалмыкова.  Њы  шли  по  ’верской,  и  он
напомнил  мне, что  Я обещал  подарить ему мою  последнюю книгу. џ предложил
сделать сегоднЯ же вечером.
     -- џ сегоднЯ уезжаю, -- ответил Ѓабель, -- но когда вернусь, вы придете
ко мне с вашей книгой.
     Ћн был спокоен, шутил. ЏрощаЯсь, сказал, пожимаЯ мне руку:
     -- ‚ы не собираетесь в Ћдессу? …сли поедете, поклонитесь ей от менЯ.

        <i>’. ‘тах</i>
        <i>ЉЂЉ€Њ џ ЏЋЊЌћ ЃЂЃ…‹џ</i>
     ‚есной, -- если  памЯть мне не  изменЯет, это было в 1923  году,  --  Я
познакомилась с €сааком ќммануиловичем Ѓабелем. ‘тах <sup>1</sup> привел его
однажды к нам. †или мы тогда в Ћдессе, на Џушкинской, 7. „ома этого уже нет,
в годы войны в него попала бомба.
     <sup>1</sup>   Ѓорис   …встафьевич   ‘тах-ѓерминович   (1894--1953)  --
партийный   и  советский  работник.  ‚  двадцатых  годах  был  завагитпропом
Ћдесского  губкома. ‘  1925 года  по  осень  1928-го  -- директор  Ћдесского
государственного украинского театра драмы.

     ѓость посмотрел на менЯ с некоторым любопытством и сказал насмешливо:
     -- ‘лишком молодаЯ! Џомолчав, спросил:
     -- †ареную  скумбрию умеете  готовить? Ђ кислое вино  пьете? Ђ соус  из
синеньких по-гречески любите?.. ’огда вот что. џ уже  „оговорилсЯ со ‘тахом.
…сть у менЯ один чудесный старик, ‹юбич. †ивет на берегу. ‚ рыбацкой хижине.
‘ловом, через неделю отравлЯемсЯ к нему в гости. Џоживем там несколько дней.
     €саак ќммануилович был точен. ђовно через неделю он пришел снова.
     --  …дем завтра.  Ќикаких  трЯпок с  собой не  брать. ‘пать  будете  на
лежанке, остальное времЯ -- на берегу или в море. „оговорились?
     € настало райское житье.
     „ни  сменЯли  короткие ночи,  жизнь текла  размеренно и однообразно, но
никто из  нас  ни  разу не испытал  чувства скуки или  неприЯтного  ощущениЯ
бездельЯ... ќто было какое-то удивительное слиЯние с природой, с морем... Ќа
всю жизнь Я благодарна €сааку ќммануиловичу за те недолгие прекрасные дни.
     Љаждое утро серебристые качалочки вычищенной и промытой скумбрии лежали
в миске.  ЋбвалЯв  в  муке,  Я  жарила их  в постном  масле,  и  когда  рыба
покрывалась  золотисто-коричневой  хрустЯщей  корочкой,  отбирала  несколько
самых твердых  помидоров  из корзины гостеприимного  хозЯина и звала  мужчин
завтракать.  Ћбычно дед  ‹юбич  (вообще-то он был наборщиком,  а  в ту  пору
находилсЯ не то в отпуску, не то еще по какой-то причине на работу не ездил)
разделЯл с нами эту утреннюю трапезу.
     Ѓабель  чуть  не каждый  день сокрушалсЯ,  что  вишни  не  поспели.  Ћн
страстно  любил  крепкий,  почти  черный  чай  с  вишнЯми,  раздавленными  в
стакане...
     ‡атем  начиналось  море.  Њоре и  море. Њы загорали,  чувствовали  себЯ
преотлично...  Њолодые,  здоровые, бодрые,  морскаЯ  даль, безоблачное небо,
размеренное движение волн -- чего еще желать?
     Љогда  мужчины  начинали  разговор,  Я  уходила  подальше,  купалась  и
совершенно не интересовалась их беседами. Љак сожалею Я теперь об этом!
     ‹унные  теплые ночи  мы чаще всего коротали  на берегу,  любуЯсь  тихой
морской гладью,  и попивали самодельное вино старика ‹юбича. ‹егкое,  чуть с
кислинкой, оно не  пьЯнило, оно попросту отнимало  ноги.  Њы буквально  не в
состоЯнии были сделать и шага, как, впрочем, и оторватьсЯ от этого вина...
     ’ак пролетели десЯть или двенадцать дней.
     ‘  той поры и завЯзалась наша дружба.  Ѓабель часто звонил, интересуЯсь
буквально всем: и  поведением "ребенка" --  моей  дочери, и  здоровьем наших
матерей,  -- к пожилым женщинам он  относилсЯ  как-то особенно, беседовал  с
ними  на  любые темы, и видно было, что ему интересны эти разговоры, что они
доставлЯют ему удовольствие.
     ‚ журнале "‘илуэты", выходЯщем в Ћдессе,  поЯвилсЯ тогда один из первых
рассказов ЃабелЯ  --  "‚ щелочку", всколыхнувший "всю Ћдессу"... Ћдни  сочли
его   чрезмерно   натуралистическим,   другие   восхищались  мастерством   и
лаконичностью автора.
     Ѓабель только посмеивалсЯ.
     Ћднажды  раздалсЯ  звонок.  џ  отворила  дверь,   и   грузчики  втащили
огромнейший буфет...  Ћказалось, что €саак ќммануилович, производЯ некоторую
расчистку  у  себЯ дома,  презентовал  нам  свой, как он сказал, "похожий на
синагогу",  "фамильный"  буфет.  ќто было  громоздкое  черное  сооружение  с
резными украшениЯми,  где невероЯтно прочно оседала  пыль... Ѓуфет  с трудом
втиснулсЯ в нашу  квартиру и  занЯл подобающее ему место в столовой. „олго у
нас жил  этот  буфет,  и Ѓабель  всегда  проверЯл  его  содержимое. Ќе  могу
сказать,   чтобы  он  оставалсЯ   довольным,   и   не   раз   называл   менЯ
бесхозЯйственной кукушкой.
     ‚ 1928 году мы переехали в Љиев; буфет осталсЯ в нашей прежней квартире
и пропал со временем вместе с остальной мебелью.
     Ќо вернусь несколько назад.
     ‡имой  -- пожалуй, это  был  1924 год -- на гастроли  в Ћдессу приехала
Ђйседора „ункан.
     Ѓ. ЏильнЯк и  ‚с. €ванов,  находившиесЯ  в ту пору  в  Ћдессе, художник
Ѓорис ќрдман, редактор "Ћдесских известий" Њакс Ћсипович Ћльшевец,  Ѓабель и
‘тах  решили  чествовать  Ђйседору и собратьсЯ  в  узком кругу  в ‹ондонской
гостинице.
     Ђйседора  на  таких встречах  не  выносила  присутствиЯ  женщин.  €саак
ќммануилович пожалел менЯ -- мне страстно хотелось быть на  этом ужине  -- и
взЯлсЯ  переубедить Ђйседору.  Ћн  намекнул ей, что  Я не женщина  вовсе,  а
известный  в  Ћдессе  гермафродит, и  к тому же Ярый  поклонник  ее таланта.
Ђйседора   пожала   плечами   и  без   особого  энтузиазма   разрешила   мне
присутствовать.
     Ћ всех этих подробностЯх Я узнала значительно позже, поэтому Явилась на
вечер в блаженном неведении...
     Њы сидели  в  полутемной  большой комнате  ‹ондонской  гостиницы.  “жин
проходил весело и  непринужденно,  хотЯ Ђйседора показалась мне печальной  и
рассеЯнной. ќто была уже немолодаЯ женщина с изумительными глазами какого-то
блекло-сиреневого  цвета  и   медно-красными   волосами,   довольно  коротко
подстриженными.  Џосле  ужина  ее упросили  танцевать. ‘ большого  стола все
убрали, аккомпаниатор сел  за роЯль. Ђйседора  поднЯлась  и начала медленный
танец на столе. ЃосаЯ и полунагаЯ, она постепенно сбрасывала с себЯ все свои
разноцветные прозрачные шарфы и делала это очень ритмично, в такт музыке.
     Ќаверное,  это  было красиво и  оригинально.  ‚се,  естественно, были в
полном  восторге, целовали ей  руки,  восхищались и благодарили, пили  за ее
здоровье. Ѓабель, высоко поднЯв брови,  с удивлением и крайним  любопытством
смотрел на  Ђйседору.  Ќесколько раз  снимал и  протирал очки.  …го  как  бы
"раздетое" без очков лицо казалось беспомощным и очень добрым...
     ђазошлись под утро.
     Љогда мы шли по пустынному Џриморскому бульвару, Ѓабель сказал:
     -- ‡дорово, конечно! Ќо  далеко ей до †озефины Ѓеккер! ’а  пленЯет хоть
кого, желает  он этого или не желает.  ќто огненный темперамент и мастерство
великое. Ђ таких ног, как у нее, Я вообще никогда не видел!..
     Ѓабель  не  раз  потом  рассказывал нам о †озефине Ѓеккер  и  неизменно
восхищалсЯ ее необыкновенным талантом.
     ‚скоре €саак ќммануилович переехал в Њоскву.
     Ќа  премьере  своей пьесы "‡акат", поставленной  в Ћдессе,  он не  был,
несмотрЯ на обещание приехать.  "‡акат"  проходил  с шумным  успехом.  ’олпы
людей  осаждали кассы. ‘пектакль и  впрЯмь был  хорош, великолепно сыгранный
ћрием умским, Џолиной ЌЯтко, ЊаЯком, Њещерской, •уторной.
     "‡акат" шел и  в “краинском и в ђусском театрах, публика валом валила в
оба  театра, --  каждый  считал  своим долгом  посмотреть  оба  спектаклЯ  и
определить, чей "‡акат" лучше...
     Њиновало несколько лет. Њы долго не виделись с Ѓабелем...
     ‚ конце 1928 года он  приезжал в Љиев. Њы жили тогда в помещении ’еатра
имени ”ранко (‘тах  был  директором этого театра). Ѓабель прожил у нас около
недели,  много  гулЯл по  Љиеву,  который  он  любил,  неизменно  восхищаЯсь
Џечерском, -- он считал  этот  район самым красивым местом в Љиеве. џ не раз
сопутствовала ему в этих прогулках.  Ћднажды мы  зашли в цветочный  магазин.
„олго и  придирчиво  выбираЯ цветы,  Ѓабель заказал  к Ќовому году несколько
корзин  цветов длЯ своих киевских приЯтельниц и все волновалсЯ, не пропустил
ли кого. Џолучила и Я от него такую новогоднюю корзиночку альпийских фиалок.
     …му очень нравилось жить в  театре. Џосле спектаклЯ он заходил в пустую
ложу и подолгу иногда  сидел  там... ‡атащить его  на спектакль было гораздо
труднее:  в  тот  период  он  больше  увлекалсЯ  кино.  Ќо  когда  удавалось
пригласить  его  на спектакль, высидеть  до конца  у  него почти никогда  не
хватало   терпениЯ.  Џомню,  Я   спросила   его,  нравитсЯ  ли  ему  "„елец"
ѓазенклевера,  премьеру которого  он посмотрел. Џодумав, он  сказал  кратко:
"‚ообще неплохо, но у этой красивой актрисы слишком много зубов"...
     …ще раз он приехал  в Љиев  уже в 1929 году, но Я тогда была в Ћдессе и
знаю только, что он прожил у нас  несколько дней, жалуЯсь на сильный  мороз.
Ћн говорил, что  дышитсЯ  ему  легче в туман  или слЯкоть, только не в мороз
(астма уже тогда, очевидно, мучила его).
     ‚  1934  году  мы  решили  перебратьсЯ  в  Њоскву.  ђешение  это  очень
поддерживалось  Ѓабелем,  он  неоднократно   писал  нам,  что   это   просто
необходимо. ’оропил. Љ  несчастью, все его  письма пропали во  времЯ войны в
числе  других  драгоценных  реликвий.  —удом  уцелела из  довольно  обширной
переписки  одна-единственнаЯ  открытка.  ‚  суете,  в  работе,  обремененный
планами и  заданиЯми, поездками и  встречами, он все же находил времЯ писать
нам, интересовалсЯ  нашей  жизнью,  приглашал дочь мою -- ей было тогда  лет
двенадцать-тринадцать -- в Њоскву ("пока родители поумнеют"). Џривожу  текст
этой недавно найденной открытки -- единственной теперь памЯти о Ѓабеле.
     <i>"Њ. 26.III.34 г.</i>
     ЊилаЯ ’.  Ћ. ѓде же Ѓэбино письмо, о котором вы  сообщаете? Џриглашение
остаетсЯ в силе, надеюсь,  что летом мы приведем  сей  прожект в исполнение,
Я-то буду очень  рад. ‘уета по-прежнему  одолевает менЯ, но  меньше, большую
часть  времени  провожу за  городом,  собираюсь  совсем  туда  переселитьсЯ.
ђаботаю над сценарием  по поэме Ѓагрицкого -- длЯ “краинфильма. Џовезу его в
Љиев и по дороге остановлюсь  в •арькове. Џоговорим тогда. Џолучил письмо от
†ени. Џарижский  мой  отпрыск требует отца  и  порЯдка,  как  у всех  прочих
послушных  девочек. џ в тоске по поводу этого  письма. Џривет ‘таху и  Ѓэбе.
‚аш €. Ѓ."
     ЋбещаннаЯ  встреча  по  каким-то  причинам  не  состоЯлась.  ‚скоре  мы
переехали в Њоскву.
     ‚ день приезда Я позвонила Ѓабелю, и он в  этот же день пришел к нам на
Џокровку, где мы остановились, и  потащил нас в Њ•Ђ’. ђазговор был  короткий
и, как всегда, не терпЯщий возражений: "ЌельзЯ быть в Њоскве и не посмотреть
"„ни ’урбиных".
     Ћн сидел и смотрел спектакль, виденный им не раз, с таким же волнением,
как если бы видел его впервые.
     €грали  тогда  •мелев,  …ланскаЯ,  џншин...  џ  была  очарована.  €саак
ќммануилович посматривал на менЯ и, увидЯ, что Я прослезилась, осталсЯ очень
доволен.
     Љак-то он  пришел к нам, когда  Я  правила  после машинки  свой перевод
какого-то рассказа. Ћн взЯл листок, прочел его  и сказал:  -- ‘колько  можно
употреблЯть  прилагательных? "Њилый, ласковый, добрый,  отзывчивый..."  Ѓоже
мой! Ћдно -- максимум два, но зато -- разЯщих! ’ри -- это уже плохо.
     ‚  тот  его  приход  он  рассказывал мне, как  был на  кремации ќдуарда
Ѓагрицкого.  …го  пустили  куда-то вниз,  куда  никого  не  пускают,  где  в
специальный  глазок  он  мог  видеть  процесс  сжиганиЯ.  ђассказывал,   как
приподнЯлось тело в огне и как заставил себЯ досмотреть это ужасное зрелище.
     ‚ памЯти запечатлелись  несколько дней,  проведенных у  него на  даче в
Џеределкине в 1938 году.
     Ћн жил там с семьей,  у него уже была дочь. Џосле работы Я приезжала на
дачу и  готовила Ѓабелю  его  любимое блюдо -- соус из синих баклажанов,  --
блюдо,  которое  ему  никогда  не приедалось. ‘ пристрастием  пробовал он  и
смаковал горЯчий еще соус, скуповато похваливал менЯ, но ел с аппетитом.
     Ћн много  работал  в тот  период,  иногда отрываЯсь, чтобы походить  по
саду, сосредоточенно  о чем-то  размышлЯЯ и  ни с кем  не  разговариваЯ. Ѓыл
рассеЯн. "Њного  времени уходит на обдумывание, -- как-то "открылсЯ" он мне.
--  •ожу и  поплевываю.  Ђ там, --  и  он  небрежным жестом показал  на свой
высокий лоб,  -- там в это  времЯ  что-то само вытанцовываетсЯ.  Ђ дальше  Я
одним  дыханием  воспроизвожу  этот  "танец"  на  бумаге..."  Џравда,  "одно
дыхание" часто оборачивалось длЯ него десЯтикратным переписыванием в поисках
не дававшегосЯ  ритма,  не  звучащего  слова, длинной фразы,  с  которой  он
безжалостно  расправлЯлсЯ.  Ќо на эту тему он говорил  очень редко, да  и то
вскользь. џ немного знала об этом, так как иногда перепечатывала  ему одни и
те же страницы по нескольку раз...
     ‚ернувшись  в  Њоскву,  он нередко  посылал менЯ по всЯким поручениЯм в
редакции толстых и тонких журналов. ќто называлось "охмурЯть редактора".
     Ћчень хорошо помню,  как Явилась к …фиму  „авыдовичу  ‡озуле -- он  был
тогда  редактором  "Ћгонька" -- и тоном заговорщика,  как учил  менЯ Ѓабель,
сказала,  что  перепечатывала  новый  рассказ  €саака  ќммануиловича и  могу
"устроить"   ему   этот  рассказ.   ’олько   после   того,  как  последовало
соответствующее распорЯжение в бухгалтерию, рассказ был вручен редактору.
     Ћднажды Ѓабель получил устрашающее предписание  из бухгалтерии  вернуть
взЯтый аванс. ‚ памЯти моей осталось, как Я отправлЯла лаконичную телеграмму
в  ответ.  ‚  телеграмме  значилось  что-то вроде того, что "письмо получил,
долго хохотал, денег не вышлю".
     Ѓабель был очень отзывчивым и  добрым человеком, многим он помогал, как
мог. Ќе раз Я отправлЯла по  его поручению небольшие суммы. Џо одному адресу
он  посылал  довольно  регулЯрно  и  всегда говорил,  дописываЯ на  переводе
несколько теплых строк: "ќто свЯтые деньги. Ћна стараЯ, больнаЯ и совершенно
одинокаЯ женщина..."
     —аще всего  Я виделась с €сааком  ќммануиловичем  в 1937--  1938 годах.
—уть  не  каждый день в перерыв (Я работала тогда  во ‚тором  „оме Ќаркомата
Ћбороны) Я  мчалась  к  €сааку  ќммануиловичу. ’о бумагу хорошую прихвачу (с
бумагой тогда  было  трудновато,  --  да простЯт  мне  сей  грех  бывшие мои
начальники!),  то  вишни  Ѓабель  просил  купить,  то  еще что-нибудь... Љак
приЯтно было  оказывать  ему эти пустЯковые услуги! Ђнтонина Ќиколаевна была
очень занЯта,  работа поглощала массу времени,  ‹ида  была совсем крошкой, и
весь дом держалсЯ ќ. ѓ. Њакотинской,  котораЯ подолгу  жила там и которой  Я
всегда слегка завидовала...
     €саак ќммануилович много  шутил.  —то только не приходило ему в голову!
Љакую-то  сотрудницу одного  из  журналов  он  упорно  величал  по  телефону
"‹еопардой ‹ьвовной", искренне всЯкий раз приносЯ свои извинениЯ, но  тут же
снова "ошибалсЯ"... ‘очетание этих слов ему очень нравилось. €ногда, избегаЯ
назойливых звонков, подходил  к телефону  и совершенно измененным, "женским"
голосом говорил: "…го нет. “ехал. Ќа неделю. Џередам".
     ‚ разгар работы  он вдруг срывалсЯ с места  и шел  в  спальню, тискал и
душил   поцелуЯми   свою  дочь,   приговариваЯ:   "Ѓудет  уродка  и  хозЯйка
преотличнаЯ. ‡амуж не отдадим -- останетсЯ в утешение родителЯм в старости".
     Ћн много работал, часто  подолгу вышагивал  из  угла в  угол по  своему
небольшому  кабинету, сосредоточенно думаЯ  о  чем-то. ‘окровенного процесса
его творчества, думаетсЯ мне, никто не знал. ќтим таинством он не делилсЯ.

        <i>Њихаил ‡орин</i>
        <i>—€‘’›‰ ‹€‘’ Ѓ“ЊЂѓ€</i>
     -- "...ѓород накрыли  темной  чадрой..."  -- читает  Ѓабель. Ћн снижает
очки, протирает стекла платком, чуть щурит глаза.
     -- Љрасиво звучит. Ђ? Џочему вы не написали: "Ѓыла темнаЯ ночь"?
     ’ак может написать каждый, -- бросает кто-то смущенно.
     --  Ќу  и  что  же?  -- Ѓабель  пожимает плечами.  --  Џушкин  пишет  в
"„убровском": "‹уна сиЯла,  июльскаЯ  ночь  была  тиха..." —ехов еще точней:
"Ѓыло двенадцать часов ночи". Ќе  нагромождайте  красивостей. Љрасивость  --
всегда фальшива.  ‚ вашем  рассказе нет  деталей.  џ не вижу,  как одет  ваш
герой, не вижу его
     движений, не вижу комнаты, в которой  он сидит. Ќачало рассказа состоит
у вас из общих слов.  Џушкин так начинает "„убровского": "Ќесколько лет тому
назад в одном из  своих поместий жил старинный русский барин Љирила Џетрович
’роекуров.  …го богатство,  знатный род  и  свЯзи давали  ему большой вес  в
губерниЯх,  где  находилось  его  имение".  ’ак  же  просто  начинает  своих
"Њужиков" —ехов: "‹акей при московской гостинице  "‘лавЯнский базар" Ќиколай
—икильдеев заболел". ‚читайтесь,  какаЯ точность и Ясность.  ‚  короткой, до
предела лаконичной фразе жизнь человека. Њы узнаем его имЯ, фамилию, работу,
место  жительства, название гостиницы и  состоЯние здоровьЯ.  џ  часто  вижу
—ехова  за  письменным  столом, вижу,  как он  пишет  свои  рассказы.  €так,
договорились, война -- красивостЯм...
     --  “  менЯ  в  рассказе  есть такие строки, -- глухо  говорит  молодой
человек:  -- "‚етер растрепал облака,  и они повисли над городом, как черные
косы". Ћни мне нравЯтсЯ. —то делать, вычеркнуть?
     --  Њне  они не нравЯтсЯ, --  смеетсЯ Ѓабель,-- как это ни грустно. Њне
больше нравитсЯ такаЯ фраза: "Ќочь приближалась и росла, как грозоваЯ туча".
     -- ќто Џушкин? -- спрашивают с места.
     -- Ќет, ’ургенев, но  также  неплохо  написано.  Љакие  ощущениЯ, какие
чувства вызывает такаЯ строка. “  каждого из нас одинаковые перьЯ, но писать
они  должны по-разному. ‚чера Я  спускалсЯ  в шахту и  видел,  как  работают
забойщики. џ обратил внимание, что многие шахтеры по-разному держат отбойные
молотки.  Ћни  делали  одно  дело  -- добывали  уголь. Ќо каждый  делал  это
по-своему...
     Њы  сидим за круглым столом и пристально смотрим на ЃабелЯ, удивлЯемсЯ:
он буднично прост и даже застенчив. Љруг людей очень плотен.
     -- ‚ы  окружили  менЯ  теплым течением ѓольфстрима,  -- смеетсЯ Ѓабель,
чувствуЯ повышенный к себе интерес, который мы по-юношески не можем скрыть.
     Њы  --  это  начинающие  авторы,  делегаты  слета,   студенты,  молодые
журналисты,  рабочие  шахт  и  заводов.  Ћдин  из  нас,  линотипист,  принес
набранные им самим стихи и рассказы.
     Ѓабель держит в руках гранки, заинтересованно спрашивает:
     -- €здаетесь?
     -- Ќет... --  смущаетсЯ  юноша.  Ћн сбивчиво  объЯснЯет, что  начальник
цеха, узнав, что Ѓабель будет  читать рукописи, разрешил линотиписту набрать
рассказы.
     ’ак Ѓабелю будет удобно и потом... солидно, -- сказал начальник.
     €  в  самом деле --  гранки  выделЯютсЯ среди  рукописей,  напечатанных
неумело  и  густо  на  пишущей  машинке,  и  тетрадей,  в  которых  от  руки
старательно переписаны рассказы, новеллы, этюды и даже повесть.
     -- ‘мелый автор, -- добродушно посмеиваетсЯ Ѓабель. ‹инотипист говорит,
что  ему  захотелось  посмотреть,  как  выглЯдЯт  сочиненные  им  строки  "в
металле".
     -- ЏонЯтное желание...
     Ѓабель рассказывает, что однажды в  Ћдессе девушка принесла ему альбом,
в который записывала  свои стихи. Ћни  были выписаны каллиграфически, каждаЯ
буква  "отработана".  ‘тихи  робко-слабые, гимназические,  но почерк не  мог
оставить человека равнодушным.  Џочерк вызывал восхищение. ‘трока к  строке,
на  подбор "ѓде вы научились так красиво писать?" -- спросил ее  Ѓабель. "Ќа
почте..." -- ответила девушка. € писатель объЯснил нам смысл этого ответа.
     Њногие  одесские студенты  зарабатывали  тем,  что писали  на почте  за
неграмотных письма родным и близким. ‹юди любили красивый  и четкий  почерк.
‹юди диктовали свои письма,  определЯЯ  их  стиль. Ћдесский грузчик-украинец
предпочитал   лирику,  солдат  из  далекой  ‘ибири  --  сдержанную  тоску  и
хозЯйственную деловитость, еврей неудачник-коммерсант -- горесть, молдаванин
--  возвышенно-цветистый  слог,  но  всем  нравилось,   чтобы   письма  были
"подлинней и  посердечней". Ќекоторые студенты тренированно заучивали тексты
писем,  заготовленные  на   случай  рождениЯ,  смерти,   свадьбы,  успешного
завершениЯ  торговой  сделки,  жалобы  на  здоровье,  безденежье, но были  и
"художники",  которые  вели,  выражаЯсь  современным  Языком,  "интервью"  с
неграмотными  и писали каждый раз новые письма, сугубо частные, с различными
житейскими сюжетами.
     Џо своему складу интимного лирика девушка чаще и больше всего писала на
одесском почтамте любовные посланиЯ. ќто сказалось и в стихах.
     --  ‘тихи не произвели никакого впечатлениЯ,  а почерк -- незабываем, Я
его и сейчас вижу. ђедкий...
     Ѓабель передает гранки линотиписту.
     -- €так, начнем с "металла".
     Ѓабель, по выражению ќренбурга, ни на кого не был похож, и никто не мог
походить  на  него.  Ћн  всегда  писал о своем  и по-своему;  именно к этому
призывал  он  нас  в  декабре  1935  года,  когда  встречалсЯ с  участниками
‚седонецкого слета молодых писателей.
     ЋбъЯвили,  что гости  поедут на шахты,  заводы,  фабрики, в колхоз, где
живет и работает Џаша Ђнгелина.
     “тром  к  гостинице "ЊеталлургиЯ" подкатили  легковые машины,  автобус.
Ѓабель вежливо отказалсЯ  от легковой  машины,  он  решил ехать в автобусе с
молодежью.
     --  •орошо было бы  затерЯтьсЯ  в  толпе  заводских рабочих,  послушать
разговоры, шутки,  споры... Џисатель-экскурсант, -- Ѓабель смеетсЯ,  --  это
ужасно.
     Ђвтобус мчитсЯ по Њакеевскому  шоссе.  ‚ Њакеевке, на  металлургическом
заводе имени  Љирова,  работает мастером  в  доменном  цехе знаменитый  €ван
ѓригорьевич Љоробов. …дем к нему. Ѓабель расспрашивает о старшем Љоробове, о
его сыновьЯх, которые, как и отец, стали доменщиками.
     Њакеевский завод-гигант изумлЯет  ЃабелЯ. Ћн оглЯдывает  его с площадки
доменной печи. ‚низу паровозы,  ковши с  расплавленной массой чугуна, ветер,
дым,  обжигающий аромат кипЯщего металла, гудки, грохот подъемников,  облака
газа над литейным двором.  ‹юди  в брезентовых куртках и широких брезентовых
шлемах,  в  синеватых  очках,  приподнЯтых  на  лоб,  сильные,  улыбающиесЯ.
Њакеевка в декабрьском  тумане, заснеженные терриконы, ветви железнодорожных
и шоссейных дорог.
     ђыжеусый, бронзоволицый, веселый, €ван ѓригорьевич Љоробов рассказывает
о работе доменщиков, вскользь -- о своих сыновьЯх.
     Љоробову представлЯют писателей здесь же,  на площадке: Ѓабель,  Ћлеша,
„митрий Њирский, Џерец Њаркиш, ‚илли Ѓредель, Ѓеспощадный, Ђвдеенко...
     -- ‘лыхал. --  Љоробов в  распахнутой  телогрейке, на шее цветной шарф,
ушанка. -- Ѓеспощадный, Ђвдеенко --  наши, донбасские... € ЃабелЯ читал, про
гражданскую войну, что ли?
     Љоробов приглашает писателей  взглЯнуть, как  варитсЯ чугун. Џо очереди
подходЯт к "окошку" размером в медный пЯтак, долго  вглЯдываютсЯ через синее
стекло в огненную массу горна.
     -- —угун варить трудно? -- ћрий Љарлович Ћлеша поеживаетсЯ под ветром.
     -- ‘ледить дюже надо,  чтобы не  переварить, -- смеетсЯ Љоробов, -- или
недоварить. Ѓез "сала", без жирка должен быть. Ќа чугуне свет стоит...
     Ќемецкий писатель ‚илли  Ѓредель  спрашивает, давно ли работает Љоробов
на заводе.
     -- Џацаном  пришел,  мальчонком. --  Ћн показывает рукой, мол, мал  был
ростом. --  ЃатЯ  горновым  был. ‚от  здесь  и Я стараюсь... ’еперь  все  по
книгам, анализы, лаборатории, а раньше  на глазок узнавали, хорош ли  чугун.
Ќемцы-то небось  теперь чугун и сталь  на войну варЯт?  --  обращаетсЯ он  к
‚илли Ѓределю.
     ‚илли Ѓредель смущаетсЯ,  говорит что-то по-немецки, словно он в ответе
за то, что происходит сегоднЯ в гитлеровской ѓермании. Ћн говорит  Љоробову,
что в ѓермании есть очень хорошие мастера на  заводах, он видел  в ѓамбурге,
Љельне, ђостоке, Ѓерлине.
     -- “  нас  тут,  правда, в Њакеевке, больше  французы  были, но и немцы
попадались. Ѓашковито работали, зер гут, -- соглашаетсЯ он с ‚илли Ѓределем.
     ‘о  стороны  степи  летит  большаЯ  птица.  Ћсторожно  кружит  в  небе,
застывает над заводом, разбросав большие крыльЯ.
     --  —то за  птица? -- спрашивает Ѓабель, протираЯ запотевшие  очки.  --
‚есьма любопытнаЯ картина...
     -- Ћрел, степной, донецкий, летит погретьсЯ в заводском дымку...
     Џисатели  наблюдали пуск  чугуна.  Џодошли составы, раздалась  команда,
пробурили летку,  запахло  едким  дымом, искрЯщаЯсЯ,  жаркаЯ огненнаЯ струЯ,
словно зверь, вырвалась из печи, тЯжело бурлЯ, падала в ковши.
     ‚ автобусе Ѓабель все еще продолжал  расспрашивать  о шахтах и  заводах
„онбасса, он весь под впечатлением только что увиденного. €саак ќммануилович
припоминает повесть ‚асилиЯ ѓроссмана "ѓлюкауф",  опубликованную в альманахе
"ѓод 16-й".
     --  •орошаЯ книга, очень понравилась Ђлексею Њаксимовичу.  Џравда, чуть
суховатаЯ, но точнаЯ...
     -- ’ехнически?
     --  ’ехнически и художественно.  Џредставьте  себе повесть,  в  которой
неправильно  будет  описан процесс варки  чугуна.  ’акой  человек,  как €ван
ѓригорьевич Љоробов, просто обидитсЯ. ’олстой описал Ѓородинское сражение не
только  как  художник, но  и  как  знаток  военного  дела.  Њожет быть,  это
объЯснЯетсЯ еще и тем, что он пережил оборону ‘евастополЯ.
     ћрий Ћлеша, перебравшись в автобус,  сидит рЯдом с Ѓабелем. ‡а окном --
шахты, рудничные поселки, розоватые отблески зимнего неба.
     -- Ћгненный край, -- говорит Ћлеша.
     -- …сли Я буду писать о Љоробове, о заводе, -- Ѓабель смотрит на Ћлешу,
-- Я начну свой рассказ с описаниЯ...
     -- ...льющихсЯ огненных рек, -- торопитсЯ кто-то из молодых писателей.
     Ѓабель поворачиваетсЯ, смотрит на юношу. Ћн устало щурит глаза. ‘егоднЯ
был очень тЯжелый день.
     -- —угунные реки, -- повторЯет юноша.
     -- ќто очень  красиво звучит: огненные  реки, чугунные  реки,  бурлЯщие
огнем  реки,  -- перечислЯет Ѓабель. -- џ бы начал рассказ с этого  степного
орла,  который  греетсЯ  в заводском  дымку,  как  оказал  €ван  ѓригорьевич
Љоробов. €так, договорились: орел остаетсЯ за мной...
     “строили большой литературный вечер. ‚ыступили  ћрий  Ћлеша,  Ђлександр
Ђвдеенко,  Ђлександр   ђешетов,  ‚ладимир   ‹ифшиц,  €ван   Љириленко,  ћрий
—еркасский,    Џавел    Ѓеспощадный,    Џерец   Њаркиш,   Ќиколай    “шаков.
Џредседательствующий,  ћрий  Љарлович  Ћлеша,  предоставлЯет  слово   €сааку
Ѓабелю.
     -- ‚  этом году Я пережил два  съезда писателей, -- начинает Ѓабель. --
Џервый  состоЯлсЯ летом  этого года в Џариже. ‚торой съезд  --  ваш.  Џервый
проходил в  одном из красивейших архитектурных  памЯтников Џарижа. ‚аш съезд
проходит в стандартном, темном, даже мрачноватом здании. Ќа вашем съезде нет
таких знаменитых писателей. Ќо удивительное чувство охватывает менЯ, когда Я
вглЯдываюсь в ваши лица  людей, только  пробующих свои  силы,  свое сердце в
литературе. џ думаю  о  тех  новых книгах, которые поЯвЯтсЯ  через несколько
лет. џ думаю о будущем нашей советской литературы...
     Ѓабель  говорит  медленно  и тихо. Ќикаких ораторских  жестов,  никаких
трибунных интонаций,  никакой  игры.  Ћн  цепко  ухватилсЯ  руками  за  край
кафедры. Џоблескивают очки.
     -- “  вас есть драгоценные  качества: молодость, энергиЯ,  у некоторых,
кроме  любви к литературе, -- талант. ‚ы живете в шахтерском краю и  знаете:
трудно  добывать  уголь. ‘лово добывать также  нелегко. ђаньше  писали: один
философ  --  властитель  дум,  другой писатель  -- властитель  душ.  Њне  не
нравитсЯ  слово властитель.  Њне  по душе другое  слово --  единомышленники.
‘ейчас тревожное  времЯ. Ћ  берег  жизни бьет  зловоннаЯ волна  фашизма.  Њы
должны  быть единомышленниками  в борьбе против  фашизма.  ѓорький,  ђоллан,
Ѓарбюс, Ђрагон, Њальро призывают боротьсЯ против  войны, против фашизма.  Ћб
этом страстно,  горЯчо, может  быть, несколько  противоречиво,  но одинаково
согласные  в  главном,  говорили  писатели  в Џариже.  ЌельзЯ  дать  фашизму
восторжествовать,  а  фашизму  уступают не  только территорию  ѓермании,  но
уступают душу и мозг немцев. ЌельзЯ допустить, чтобы фашизм убивал людей.
     Ѓабель говорит о том, как проходил Љонгресс писателей в защиту культуры
в  Џариже.  Џеред  ним  нет  блокнотов,  записей.  ЉажетсЯ,  что  он  просто
рассказывает  близкому человеку о  своих мыслЯх  и  чувствах. Ѓабель  желает
успеха  молодым   литераторам   и  хочет   оставить  трибуну.   ћрий   Ћлеша
останавливает его жестом:
     -- €саак ќммануилович! ’ут накопились записки, множество вопросов. Ќадо
ответить.
     Ћн передает  записки  Ѓабелю.  ’от  медленно  разворачивает их,  читает
вслух:
     --  "‘колько  часов  в  день  вы  работаете?"  --  Џроцесс