ет прислать  на  днЯх рукопись,  --  и  исчезнет, не
оставив адреса...
     Ќе   так  давно  в  какой-то  польской  газете  какой-то  корреспондент
опубликовал  свою  беседу  с  Ѓабелем -- где-то на  ђивьере.  €з этой беседы
Явствовало, что Ѓабель настроен далеко не попутнически.
     Ѓабель  протестовал. Њимоходом  заметил в  ‹итгазете,  что  живет он  в
деревне, наблюдает рождение колхозов и  что писать теперь  надо не так,  как
пишут все, в том числе  и не так, как писал он. Ќадо писать по-особенному --
и вот он в  ближайшее  времЯ напишет, прославит колхозы  и социализм, и  так
далее. Џисьмо  сделало свое дело -- он  везде заключил  договора,  получил в
ѓ€‡е деньги -- и "смылсЯ". †ивет где-то под Њосквой, в †аворонках, на конном
заводе, изучаЯ коней. Џишет мне  письма, в которых уверЯет  в  своих хороших
чувствах, и все просит ему верить:  вот на  днЯх  пришлет  свои вещи. Ќо  не
веритсЯ. € холод его  менЯ  отталкивает. —ем живет человек? Ќо  внутренне он
очень богат -- стараЯ глубокаЯ еврейскаЯ культура.
     ‡вонок ЃабелЯ. ЋпЯть тысЯча и одна увертка. ‘оветовалсЯ-де с ѓорьким, и
ѓорький  не  советует  печатать рассказы,  какие он мне  дал.  Ќо он написал
"вчерне" два колхозных рассказа (об этом "вчерне" Я слышал года три назад) и
над ними работает. ‚ течение месЯца он их мне доставит. “знав, что Я вернусь
в начале  сентЯбрЯ: "Љак  приедете,  в ‚ашем  портфеле будут  эти рассказы".
—етыре года тому назад он  так же уверЯл менЯ в том, что у менЯ "15 августа"
будет  рассказ  "ЊариЯ Ђнтуанетта", чтобы  Я  анонсировал его  в журнале, --
рассказа  нет  и  по  сие времЯ!  Ћн  роздал  несколько  своих  рассказов  в
"ЋктЯбрь", мне и еще кому-то, но не длЯ печати, а как бы вроде "залога", длЯ
успокоениЯ "контор",  которые требуют  с него взЯтые деньги.  ‘дал  книгу  в
ѓ€•‹, --  получив от издательства деньги и  обещание книгу не печатать,  так
как она "непечатна", -- то есть столь эротична, индивидуалистична, так полна
философии пессимизма и гибели, что  опубликовать  ее  --  значит  "угробить"
ЃабелЯ. Џо той же причине и Я не хочу печатать те вещи, что он дал мне.
     ‘траннаЯ судьба  писателЯ. ‘ одной стороны, бесспорно: он "честен" -- и
не может приспосабливатьсЯ. ‘ другой  --  становитсЯ все более  Ясно, что он
чужд крайне  революции,  чужд  и, вероЯтно,  внутренне враждебен.  Ђ значит,
притворЯетсЯ, прокламируЯ свои восторги перед строительством, новой деревней
и т. п.
     Ѓабель: "Ќовиков-Џрибой --  славный писатель", про  Ћлешу:  "Ћ,  он  --
писатель замечательный".  Ћбещает печатать  весь  будущий год  каждый месЯц.
‡амечает при  этом: "“х,  много денег  с вас стребую". Љонечно,  мы виноваты
перед ним. ’акого  писателЯ надо было поддерживать деньгами. „рЯнь, паразиты
-- выстроили домишки. Ћн как-то рассказывал: "Џолучал Я исполнительные листы
и  один на другой складывал в кучку. Ќо Я крепкий. „ругой  бы сломалсЯ,  а Я
нет, Я многих переживу".
     "‘оть" ‹еонова  не нравитсЯ писателЯм. Ѓ. говорит: "Ќе могу же Я писать
"‘оть".
     ‡аходил  Ѓ. Џришел вечером, маленький, кругленький, в рубашке  какой-то
сатиновой серо-синеватого цвета,  --  гимназистик  с  остреньким носиком,  с
лукавыми блестЯщими глазками, в круглых очках. “лыбающийсЯ,  веселый, с виду
простоватый.  ’олько изредка, когда он  перестает прикидыватьсЯ весельчаком,
его взглЯд становитсЯ глубоким и  темным, менЯетсЯ и лицо: поЯвлЯетсЯ другой
человек  с  какими-то темными тайнами  в  душе. —итал  свои  новые  вещи: "‚
подвале", не вошедший  в "Љонармию" рассказ про  конЯ: "Ђргамак".  Ќесколько
дней  назад  дал  три  рукописи,  --  все  три насквозь  эротичны.  Џечатать
невозможно.  ќто значило бы угробить  его  репутацию  как попутчика. Њолчать
восемь  лет и  ахнуть букетом насыщенно  эротических  вещей  -- это  ли долг
попутчика? Ќо вещи  замечательные. ‹аконизм сделалсЯ еще сильнее. џзык  стал
проще,  без манерности, прЯности, витиеватости. Ќо сейчас  печатать их Ѓ. не
хочет. Ћн дал их мне, сказав, чтобы "заткнуть глотку" бухгалтерии. Ћн должен
"Ќовому  миру"  две тысЯчи рублей.  ЃухгалтериЯ  грозит  взысканием. Ћн  дал
рукопись, чтобы успокоить  бухгалтерию. Ћбещает в августе дать еще несколько
вещей, которые вместе можно будет пропустить в журнале. Ќо даст ли? ‘транный
человек:  вещи  замечательные,  но  он  печатать  их  сейчас  не  хочет.  Ћн
действительно дрожит над  своими рукописЯми. ‚олнуетсЯ.  €спытующе  смотрит:
"•орошо? џ ведь пишу очень трудно, -- говорит  он.  -- „лЯ менЯ это мучение.
Ќапишу несколько строк в день и потом хожу, мучаюсь, менЯю слово за словом".
     ‚едет оригинальный образ жизни, в Њоскве  бывает редко. †ивет в деревне
под  Њосквой,  у   какой-то  крестьЯнки.  Џроводит  в   деревне  все  времЯ.
ЉеросиноваЯ  лампа.  ‘амовар. Џростой  стол  и одиночество.  Ќадевает туфли,
зажигает лампу, пьет чай и ходит по комнате часами, думаЯ,  иногда записываЯ
несколько слов, потом (снова) к ним возвращаЯсь, переделываЯ,  перечеркиваЯ.
…го  радует  удачный эпитет,  хорошо  скроеннаЯ фраза.  Ћн и  в  самом  деле
мучаетсЯ и  пишет вещи запоем,  причем  пишет не то, что захотел накануне, а
то, что само как-то поЯвлЯетсЯ в сознании.
     "Ќа днЯх решил  засесть за  рассказ длЯ ‚ас, за отделку, но проснулсЯ и
вдруг  услышал,  как  говорЯт бандиты,  и  весь  день  писал  про  бандитов.
Џонимаете, как услышал, как они разговаривают, -- не мог оторватьсЯ".
     ‘ейчас  он  влюблен  в  лошадей,  впрочем, это  длитсЯ  уже много  лет,
путаетсЯ с жокеЯми, конюхами, изучает лошадей, иногда пропадает на ипподроме
и конном заводе. ѓоворит, что пишет что-то о лошадЯх и жокеЯх.
     ђавнодушен  к славе.  …му хотелось бы,  чтобы  его забыли. †алуетсЯ  на
большое количество иждивенцев, кабы не они, было бы легче.
     Ѓабель говорит: "џ Џастернака не понимаю. Џросто не могу понЯть иногда,
что он говорит".
     џ его печатал в  1918  году в "‚ечерней  звезде"  --  после  первых его
рассказов в "‹етописи". џ его  тогда выручил. Љогда он встретил  менЯ в 1922
году  в Њоскве -- он привез тогда свою "Љонармию", -- он  буквально повис на
моей шее и уверЯл, что он  приехал в Њоскву именно ко мне, что он менЯ искал
и т. д.
     Џочему он не печатает? Џричина Ясна: вещи им действительно написаны. Ћн
замечательный писатель, и то, что он не спешит, не заражен славой, говорит о
том, что  он верит: его вещи не устареют и он не пострадает, если напечатает
их  позже.  џ  не  читал  этих  вещей.  ‚оронский уверЯет,  что  они  сплошь
контрреволюционные,  то  есть  они  непечатны: ибо  материал  их  таков, что
публиковать его сейчас врЯд ли возможно. Ѓабель работал не  только в Љонной,
он  работал в —ека. …го жадность к  крови,  к смерти, к убийствам, ко  всему
страшному,  его   почти  садическаЯ  страсть  к  страданиЯм  ограничила  его
материал.  Ћн присутствовал при смертных казнЯх, он  наблюдал расстрелы,  он
собрал огромный материал  о  жестокости революции. ‘лезы и кровь  -- вот его
материал. Ћн не может работать на  обычном  материале,  ему нужен особенный,
острый,  прЯный, смертельный. ‚едь всЯ  "ЉонармиЯ" такова. Ђ все, что у него
есть  теперь,  --  это,  вероЯтно, про —ека. Ћн  и в  Љонармию пошел,  чтобы
собрать  этот материал.  Ђ  публиковать  сейчас  боитсЯ.  ђепутациЯ  у  него
попутническаЯ.
     ‚чера  заходил Ѓабель, принес  читать  новый рассказ: розовый, в темной
рубашке, в новеньком пиджаке, черное кожаное пальто, румЯный,  пахнет вином,
весел.
     -- "Љормит  менЯ, возит повсюду", -- говорит.  —итал рассказ о деревне.
Џросто, коротко,  сжато -- сильно.  „еревнЯ его, так  же как и ЉонармиЯ,  --
кровь,  слезы, сперма. …го  постоЯнный  материал.  Њужики,  сельсоветчики  и
кулаки, кретины, уроды, дегенераты. —итал и еще  один рассказ о расстреле --
страшной  силы. ‘ такой простотой, с  таким холодным спокойствием, как будто
лущит  подсолнухи,  -- показал,  как расстреливают. ђеализм потрЯсающий, при
этом лаконичен  до крайности и  остро образен. Ћн доводит осЯзаемость образа
до полной иллюзии. € все это простейшими (как будто) средствами. "џ, знаете,
--  говорит,  --  работаю как  специалист,  мне  хочетсЯ сделать  хорошо  --
мастерски.  ‘пособы обработки длЯ менЯ --  все. џ  горжусь  этой вещью.  € Я
что-то сделал. —увствую, что хорошо". Ћн волновалсЯ, читаЯ. Ћн доволен своим
одиночеством.  †ивет  один  в  деревне.  ’уфли,  чай  с лимоном,  в  комнате
температура не ниже 26<sup>о</sup>. Ќе хочет видеть никого.
     Ѓ.  опЯть обманывает.  Ћбещал в  октЯбре  рассказ, --  не дал.  ‡вонит,
прислал письмо, -- просит  заключить договор: ему надо такой договор,  чтобы
ему платили деньги вперед. ‘ловом, обычнаЯ историЯ.
     Џришел сегоднЯ, принес черновик начатых рассказов.
     "Ќет у менЯ готовых, что же делать?" Џравда, делать  нечего. џ упрекнул
его в том, что он не сдержал обещание, опЯть подвел менЯ. Ћбещал на декабрь,
Я анонсировал,  а  рассказа  нет. Џрочитал  отрывок  из рассказа об одессите
Ѓабичеве, рассказ начинаетсЯ прославлением  Ѓагрицкого, Љатаева, Ћлеши  -- и
некоторым презрением к русской литературе,  на  которую  одесситы  совершили
нашествие.
     †ена  его в  Џариже. “же несколько  лет живут розно. ђассказывает, жена
прислала  телеграмму, -- если не  приедешь  через  месЯц  --  выйду замуж за
другого. Џросто сообщил, что года  два назад жена  родила дочь.  ђавнодушен.
‘меетсЯ.
     Ѓ. рассказывает, как он ходил в гости к кухарке на даче  ђудзутака, его
знал и управлЯющий  дачей. ’еперь на этой даче ѓорький. Ћн  пошел к нему, но
не с черного  "кухаркиного" хода, -- а через  подъезд. “правлЯющий не  знал,
кто такой Ѓ. € вообще не знал его имени, так же как и кухарка: предложил ему
здесь  не  шататьсЯ,  а  идти  на  задний  двор.  Ѓ.,  не  ответив,  прошел.
“правлЯющий к нему:  "Њы наркомов  не пускаем, а ты  лезешь". Ќо  в окно его
увидел  Њаксим,  сын  ѓорького, и позвал.  Љухарка  дрожала,  когда подавала
кушать,  --  за  столом,  развалЯсь, сидел ее кум, ее  собеседник, ее друг и
гость -- и разговаривал с ѓорьким как равный.

        <i>‹. Ѓоровой</i>
        <i>ЏЋ„ЂђЋЉ</i>
     -- Џослушай,  --  сказал  мне  однажды один  мой приЯтель, журналист  и
кинематографический  деЯтель,  --  сегоднЯ  у  менЯ  будет   Ѓабель.  Џридет
непременно, потому что Я ему устраиваю  аванс. Ђ ведь он --  горе мое! -- не
покрыл еще  и прежний. Ќо что делать! Ѓабель ведь... Џридут, вероЯтно, еще и
другие. ‚ общем, приходи. Џри тебе мне будет легче с ним разделатьсЯ.
     Љогда  Я пришел к  ‚ладимиру Ђлександровичу, у него  уже сидел какой-то
седой  красивый  старик.  Ћказалось,  что  это  довольно известный  немецкий
режиссер, бежавший от ѓитлера.  Џосле долгих скитаний по …вропе он приехал к
нам, в ‘‘‘ђ, прожил у нас  более полугода,  был обласкан и уже позволЯл себе
критиковать наши  порЯдки. Ќедавно он предложил Љомитету  по делам  искусств
поставить "Џерсов" ќсхила  под открытым небом, по образцу Њаркса ђейнгардта,
с которым он долго работал.
     -- Љомитет в  принципе поддерживает эту идею, --  рассказывал немец, --
но  почему-то никак не  может сказать последнее слово. "Ѓоитесь каких-нибудь
современных  персов?"  -- спросил  Я  председателЯ Љомитета.  "Ќикого мы  не
боимсЯ,  --  сказал  председатель,  --  но  дело все-таки  сложнее,  чем  вы
думаете". џ  в  сотый  раз объЯснЯю ему,  что спектакль  пойдет под открытым
небом и помещениЯ мне никакого не потребуетсЯ, а он все тЯнет и тЯнет, готов
даже дать еще  один аванс, но чувствую, что чего-то недоговаривает. € только
вчера  говорит мне  очень  осторожно: "Ђ не  будет ли  это  просто  скучно?"
"Џерсы" ќсхила -- скучно! Ћ чем же с ним говорить?!
     „олго  еще тараторил, невыносимо скромничаЯ, этот  немецкий  режиссер в
том  же роде. ‡аЯвил даже,  что сочувствует председателю,  который,  как  он
убедилсЯ, хороший  человек, и притом  европейски образованный.  Ќо  эта  его
проклЯтаЯ нерешительность...
     Ќаконец  немец  простилсЯ  и,  поговорив  еще  о  чем-то  с  ‚ладимиром
Ђлександровичем в передней, ушел.
     € сейчас же пришел еще один гость, на этот раз наш, советский режиссер,
у которого тоже было какое-то важное, срочное и личное дело к моему другу. џ
хотел  уйти, но ‚ладимир Ђлександрович прошептал мне, что теперь Я тем более
должен остатьсЯ.
     €  опЯть он ушел с режиссером  в  переднюю, но довольно скоро вернулсЯ,
очень  усталый  и скорбный. Џри этом он  молча  пожал почему-то мне руку,  а
своей жене Њарье ђомановне сказал, что пора готовить чай длЯ ЃабелЯ, и ЊарьЯ
ђомановна ушла на кухню.
     € снова раздалсЯ звонок, и опЯть это был не Ѓабель.
     Џришла  молодаЯ,  красиваЯ  и очень  хорошо одетаЯ  женщина и сейчас же
сообщила, что  очень жалеет,  что разминулась с "ним", то есть с режиссером,
который  приходил  до нее.  Ћна просила ‚ладимира Ђлександровича повлиЯть на
этого человека, который, конечно, очень талантлив, но почему-то бросил ее  с
ребенком и сошелсЯ со своей пустенькой и, в сущности, даже не очень красивой
помощницей.  ‚ладимир Ђлександрович сказал, что он уже повлиЯл на ее бывшего
мужа, и  она ушла, заплаканнаЯ, но, кажетсЯ, довольнаЯ, передав  на прощание
особый привет Њарье ђомановне, "как женщина женщине".
     € вот  пришел  чем-то очень  довольный Ѓабель.  ‚ладимир  Ђлександрович
рассказал Ѓабелю, что происходило до его  прихода,  и вообще  о том, как его
терзают  по личным вопросам всЯкие люди, как они все ждут от  него  будто бы
советов и наставлений, но главным образом, конечно, авансов.
     -- Ћни думают, что  литература  --  это общество взаимного кредита!  --
сказал  бодро  Ѓабель. --  Ѓыли такие до  революции. „аже вы  это, вероЯтно,
помните, -- добавил он, обращаЯсь ко мне.
     џ подтвердил, что были такие  еще на моей  памЯти, и напомнил, что были
также и  другие  общества  взаимопомощи.  ‚ старой  Ћдессе,  например,  было
общество приказчиков-евреев и отдельно общество приказчиков-христиан.
     -- Љак же! Џомню... Џовес! ќс ѓе Џовес! -- обрадовалсЯ Ѓабель. -- ’акаЯ
была фамилиЯ у председателЯ общества приказчиков-евреев. Ђ какаЯ была у этих
приказчиков библиотека! Љакие они выпускали рекомендательные каталоги! Љакие
были у них аннотации, если говорить  по-современному! “ менЯ сохранилсЯ один
такой  путеводитель по новейшей  русской литературе,  который был  издан  их
библиотекой в 1912 году  под  редакцией этого самого  Џовеса. Љакие это были
уроки словесности! Ђ  какие виньетки! џ  непременно когда-нибудь напишу  про
это...
     Њежду тем ЊарьЯ ђомановна принесла чай и разлила его по стаканам.
     Ѓабель даже  не пригубил  из  своего  стакана.  Ћн только  поднЯл  его,
посмотрел на свет и воскликнул:
     ’ак Я и знал. ‘митье, настоЯщее смитье, а не чай!
     --  џ тоже так и  знала, -- сказала очень спокойно  ЊарьЯ ђомановна. --
‡нала, что  вы  все равно заварите чай по-своему. Ђ  может  быть, Я попробую
сделать это еще раз?
     -- Ќет. џ это сделаю сам, -- сказал Ѓабель и ушел на кухню.
     --  ‘митье,  -- сказал он,  возвратившись,  -- это одесское  слово,  но
что-то очень похожее есть в  Љиево-Џечерском патерике: "Ђще бы мы сЯ смитием
пометену  быти". Њожет  быть, сметье, а не смитье? Ќадо  навести справки.  Ђ
секрет настоЯщей заварки очень прост:  надо положить  по две ложечки  чаЯ на
каждого и дать ему  как следует настоЯтьсЯ. ‚от Я его и оставил там, а у нас
есть двадцать минут, чтобы поговорить о литературе. —ай любит настаиватьсЯ в
одиночестве и под разговор о литературе. -- Ѓыл  Я на днЯх в "Љрасной нови",
-- продолжал Ѓабель.  --  Ќикого  из  старших  не было. Ѓыл только Ђлександр
ѓригорьевич Њитрофанов. Ћн у них  сидит на прозе, но, к сожалению, ничего не
решает. € очень жаль! Џотому что Њитрофанов человек с замечательным чутьем и
безукоризненным  вкусом. —еловек, который в самом  деле понимает, что  такое
литература.  Џоразительный  человек,  одно   из   высших   оправданий  нашей
революции, если  бы она,  свЯтаЯ, нуждалась в оправданиЯх!  ‘ын,  как он сам
охотно рассказывает, вечно пьЯного  сапожника и  его  сожительницы,  женщины
очень сомнительного поведениЯ. Ђ  как хорошо он  видит и  слышит литературу,
как  умеет  просмотреть  на  свет  ее  ткань!  Ќикому  Я  так  не  верю, как
Њитрофанову! € больше чем кого-либо боюсь его. Љак жаль, что сам он пишет не
всегда  так,  как ему хотелось  бы и как мне  бы  хотелось.  ’ак  вот,  этот
Њитрофанов говорит  мне: "“ нас теперь, понимаете, только две линии в прозе:
вальдшнеповскаЯ и высоколобаЯ. Ќесут и несут нам какие-то записки охотников.
€ все больше  из тайги.  Ќо не в этом  дело. Џришел  сегоднЯ  бледный старый
человек.  ’акой, кажетсЯ, сроду  не держал в руках ружьЯ. …му бы в самый раз
подумать  о  спасении  души.  Ђ  он  кладет  мне  на  стол большущий  роман.
"Ќапазончили, стало  быть?" -- говорю Я. Ћн очень смущен: "‚ам  уже сказали,
черти?" -- "Ќикто, говорю, не  сказал, сам знаю". -- "Ђ "пазончить" здесь не
к месту, -- отвечает с большим достоинством этот несчастный. -- Џосмотрите в
словаре. "Џазончить", да будет вам известно, означает -- обрубать конечности
и  даже голову... ќто  вы  будете пазончить  мою рукопись".  Ђ  то  приносЯт
что-нибудь  под  •аксли или  под  „жи  ќйч  ‹оренса. ‡наете  этого  великого
интеллектуала, автора  "„етей  и любовников",  "‹юбовника  леди —аттерлей" и
прочего?  Ќе  смешивать  с  другим  ‹оренсом. Ќо  на  это  у  нас  есть свой
интеллектуал,  специалист по высоколобым. …му,  конечно, лучше,  чем мне, --
иногда  у его авторов бывает так плохо, что даже  вроде  бы хорошо!.." Ћчень
мил этот Њитрофанов! Ќо чай уже, вероЯтно, готов.
     Ѓабель убежал за чаем, принес, сам разлил  по стаканам, осталсЯ доволен
и неожиданно заЯвил:
     -- Џейте, а Я прочитаю вам мой новый рассказ.
     € стал читать. ќто  был рассказ "‘правка",  который  до  того называлсЯ
"Њой  первый гонорар". Љогда он кончил  читать,  мы  помолчали немного. ’ихо
улыбалась, закрыв глаза, ЊарьЯ ђомановна.
     Ќаконец  ‚ладимир  Ђлександрович первым  опомнилсЯ,  чмокнул  губами  и
протЯнул руку к тетрадке с рассказом.
     --  Ќе  пойдет.  ‚едь сам понимаешь! Ќо длЯ  аванса  годитсЯ.  ‚се-таки
оправдательный документ.
     Ѓабель отвел его руку и, к моему изумлению, протЯнул тетрадку мне.
     -- ќто вам за Џовеса! Ћтличную тему вы мне напомнили.
     --  Ђ вы...  а  у вас  осталсЯ еще экземплЯр?  --  спросил Я  в  полной
растерЯнности, взЯв у ЃабелЯ рукопись.
     -- ЋсталсЯ.  џ его уже переписал и  еще перепишу  и  когда-нибудь отдам
ему, -- сказал Ѓабель, повернувшись к хозЯину.
     -- ЌегодЯй! -- ответил тот. -- Ђ как будет с оправдательным документом?
     -- Ќикак! џ не возьму под этот  рассказ  аванс. ’ы ведь сам сказал, что
его нельзЯ печатать.
     ’ак  Я и получил от ЃабелЯ написанный его  рукой один из  вариантов (и,
кажетсЯ, лучший) его рассказа "Њой первый гонорар".

        <i>M. H. Ѓерков</i>
        <i>Њ› Ѓ›‹€ ‡ЌЂЉЋЊ› ‘ „…’‘’‚Ђ</i>
     џ поступил  в 3-й класс Ћдесского коммерческого училища имени ЌиколаЯ I
в  1906 году. ЊенЯ посадили на парту рЯдом  с Ѓабелем. ‚ последующих классах
мы также сидели за одной партой. ќто сблизило и сдружило нас.
     Љоммерческое  училище, в котором мы учились, содержалось  в основном на
средства    одесского   купечества.   Ќа    подготовку   в   этом    училище
квалифицированных  работников длЯ банков и коммерческих предприЯтий купцы не
жалели средств.
     “чилище занимало  большое  трехэтажное  здание с  просторными классами,
залами,  кабинетами, лабораториЯми.  Џри  училище были: большой  двор, сад и
даже своЯ церковь.
     Џрограмма  училища равнЯлась  курсу  гимназии без латинского  Языка, но
зато   к  этому   курсу  прибавлЯлсЯ  рЯд   специальных   предметов:  химиЯ,
товароведение,   бухгалтериЯ,    коммерческие   исчислениЯ,   законоведение,
политическаЯ  экономиЯ.  Њного   часов  уделЯлось  Языкам  --  французскому,
немецкому и английскому.
     „лЯ поступлениЯ евреев в Љоммерческое училище и в Љоммерческий институт
была  более  высокаЯ  процентнаЯ  норма,  поэтому  Ѓабель, не  имеЯ никакого
влечениЯ  к  коммерческим  наукам,  обучалсЯ  в  двух  коммерческих  учебных
заведениЯх -- сначала в училище, а затем в институте.
     ‚ период  обучениЯ ЃабелЯ в училище  нам, его школьным товарищам, ничто
не говорило о том, что  он изберет себе путь писателЯ. Ћн хорошо отвечал  на
уроках  по  литературе  и получал  отличные отметки по классным  и  домашним
сочинениЯм. Ќо пЯтерки по литературе получали и другие ученики.
     Ќекоторыми чертами  своего  характера и особенностЯми своей личности он
все же выделЯлсЯ среди своих товарищей. Ћн  проЯвлЯл исключительное упорство
и трудолюбие, когда добивалсЯ своей цели. Ћн очень любил историю и в детском
возрасте перечитал  массу книг по истории. ‚  13--14  лет  он прочел  все 11
томов "€стории ѓосударства  ђоссийского" Љарамзина. Ћн  рассказывал мне, как
ночью читал Љарамзина под  столом, покрытым скатертью, краЯ которой доходили
до пола. Ћсвещением ему служила купленнаЯ им маленькаЯ керосиноваЯ  лампочка
(на ’ираспольской улице в 1907--1908 гг.).
     €сторию нам преподавал директор училища Ђ. ‚. ‚ырлан. Ћтветы  ЃабелЯ по
истории были глубже и шире, чем то,  что нам преподносил  ‚ырлан.  ЃабелЯ на
уроках истории мы слушали с большим интересом, чем ‚ырлана, который вел урок
в пределах учебника. ‚ последнем классе ‚ырлана сменил по истории ‚андрачек,
великолепно знавший и преподававший историю. ‘ ним Ѓабель подружилсЯ.
     Џреподаватель   французского   Языка   ‚адон   многих   из  нас   сумел
заинтересовать  французской  литературой.  Ѓабель с увлечением  стал изучать
французский Язык. …го не удовлетворЯли  краткие  изложениЯ Ѓаденом биографий
классиков французской литературы и  содержаниЯ их произведений. ЃабелЯ можно
было нередко видеть с  книгами ђасина, ЉорнелЯ, Њольера, а  на уроках, когда
это  было возможно, он  писал  что-то по-французски, выполнЯЯ заданиЯ своего
домашнего учителЯ.  Ќаиболее  удобны  длЯ этого были уроки немецкого  Языка.
Herr Ћзецкий был близорук и обыкновенно вел свой  урок, сидЯ на кафедре и не
замечаЯ,  что   делаетсЯ  на   партах.  Ѓабель  на  его  уроках  работал  до
самозабвениЯ  над  французским  Языком.  ‡аканчиваЯ  свою  работу,  он вдруг
издавал  громко   какой-то   звук  --  знак  не  то  удовлетворениЯ,  не  то
удовольствиЯ. Ћзецкий всегда в этих случаЯх, обращаЯсь к Ѓабелю  (он называл
его  Ѓабыл), произносил  одну из  двух  фраз: "Ѓабыл, machen Sie keine faule
Witzen!"  или "Aber, Ѓабыл,  sind  Sie  verrьckt?"  ("Ћставьте  свои плоские
шутки", "‚ы что, с ума сошли?").
     ‚  последний год нашего пребываниЯ  в  училище Ѓабель, не довольствуЯсь
знаниЯми немецкого  Языка,  приобретенными в училище,  решил занЯтьсЯ глубже
этим  Языком.  Ћн  предложил  мне  вместе  с  ним  работать.   Њы  приобрели
самоучитель немецкого  Языка ’уссена  и  ‹ангешейта и  принЯлись  за работу.
‘коро Я убедилсЯ, что мне не хватает ни упорства, ни усидчивости ЃабелЯ, и Я
отстал от него.
     …ще  в  школьные  годы  он  проЯвил  свой  незаурЯдный талант  чтеца  и
рассказчика.
     ‚ 1909 году группа  учеников нашего  класса задумала отметить пЯтилетие
со днЯ смерти  Ђ. Џ. —ехова. ђодители нашего  соученика ‚атмана предоставили
нам  большой зал в их квартире  на ђишельевской  улице, угол  Ќоворыбной.  џ
сейчас не могу восстановить  в памЯти детали этого вечера. џ  не  помню, кто
сидел рЯдом со  мной,  какие мои соученики были на этом  вечере, но Я  четко
сохранил в памЯти небольшую фигуру ЃабелЯ, стоЯщего на коленЯх перед стулом,
на  котором лежал лист бумаги и стоЯла баночка  с чернилами, а он -- ‚анька,
медленно выводЯ буквы, читал  и писал письмо "на деревню дедушке".  џ думаю,
что  так  хорошо  запомнил   ЃабелЯ  таким  только  потому,  что   он  своим
необыкновенным чтением вызвал у менЯ глубокое волнение: к горлу подкатывалсЯ
ком, а на глаза навертывались слезы.
     Ћ том, что Ѓабель пишет,  мы узнали впервые примерно в 1912--1914 году.
Ќе могу установить  точную дату, но это произошло в один из приездов  ЃабелЯ
из Љиева в Ћдессу.
     Ћн  собрал нас,  нескольких  своих бывших  соучеников,  и прочитал  нам
написанную им  пьесу. Ќи  названиЯ,  ни содержаниЯ пьесы Я не  помню,  но по
настроению,  созданному, может  быть,  больше его  прекрасным  чтением,  она
показалась мне  схожей с  пьесами —ехова.  Џомню, что,  описываЯ  обстановку
последнего  действиЯ, Ѓабель сделал какое-то особое ударение на том, что  на
стоЯщем у постели героини столике лежит письмо, на которое падает Яркий свет
от  лампы.  Њы  были поражены  уже  одним  фактом написаниЯ  Ѓабелем пьесы и
растроганы ее передачей -- его чтением.
     Џо окончании чтениЯ все окружили его и стали убеждать его отвезти пьесу
в  Џетербург  и показать ее какому-нибудь редактору длЯ  напечатаниЯ. Ѓабель
был взволнован  нашим отношением, а может быть и сам своим чтением, и заЯвил
нам: он  не может вести переговоры с  кем  бы то ни было о продаже того, что
написано  кровью  его  сердца.  ќто  было  в период  студенчества,  когда он
находилсЯ на содержании своего отца  и не испытывал  материальной нужды. Љак
известно, в  дальнейшем  он изменил свое отношение  к вопросу  изданиЯ своих
произведений.
     …ще один случай заставил менЯ думать о Ѓабеле как о писателе. ‚ один из
своих приездов в  Ћдессу в 1912 или 1913 году Ѓабель  предложил  мне пойти с
ним в пивнушку "ѓамбринус", описанную Љуприным в рассказе "ѓамбринус".  ќтот
кабачок пользовалсЯ  дурной  славой главным образом потому, что собиравшиесЯ
там матросы, проститутки и сутенеры нередко затевали драки и можно было там,
что называетсЯ, ни за что ни про что в общей свалке  быть избитым. Њне очень
не хотелось  туда идти, но и  не хотелось  показатьсЯ перед  Ѓабелем трусом.
Џросидели мы в "ѓамбринусе" часа полтора-два. џ сидел как  на иголках и ждал
с  нетерпением  момента, когда Ѓабель надумает наконец уйти  оттуда.  Ѓабель
спокойно рассматривал публику, обменивалсЯ  репликами кое с кем. Ќа обратном
пути Я спросил его,  зачем нам  было сидеть  два часа  в погребке  в спертом
воздухе от пивного угара и табачного дыма. Љружку пива  можно  было выпить в
более   приличной   обстановке.  Ѓабель  посмотрел  на  менЯ  и  сказал:  "‘
бытописательской точки зрениЯ это очень интересно".
     ‚ первые годы после революции мы встречались редко.  Ћн бывал у менЯ во
времЯ наездов в Ћдессу.
     ‡апомнилсЯ его рассказ об эпизоде, закончившемсЯ  довольно печально длЯ
него.  Љогда  ЉонармиЯ откатывалась  под  давлением полЯков  к Љиеву, казаки
устраивали  еврейские погромы в местечках. ‚  одном  месте Ѓабель вступил  с
ними в пререканиЯ. Љазаки его жестоко избили, а затем, больного,  возили его
в тачанке  с собой в тыл, не  покидаЯ его в  самые  опасные  моменты. Џо его
рассказам,  300  казаков,  наиболее активных участников  погромов,  были  по
распорЯжению ’роцкого расстрелЯны.
     Ѓабель в течение  четырех  месЯцев конца 1937  года и начала  1938 года
проживал в  Љиеве, куда  он приехал  по приглашению  Љиевской киностудии длЯ
работы над сценарием по произведению "Љак закалЯлась  сталь". ‚ это времЯ мы
несколько раз встречались с ним.  џ до сих пор не могу себе простить, что не
записывал  его рассказы о  встречах  с видными и интересными людьми. Ћн  так
мастерски и увлекательно рассказывал, что однажды мы  вчетвером -- Я, жена и
одна пара  наших знакомых всю ночь до  утра слушали его  рассказы о ѓорьком,
”ейхтвангере, ‘таниславском, Ђндре †иде и других.
     Ќа мой вопрос, почему он не пишет, он  мне ответил: "…сть такаЯ детскаЯ
игра в фанты: барынЯ послала  сто рублей, что хотите, то купите, да и нет --
не говорите,  белое, черное --  не  называйте, головой не качайте. Џо такому
принципу Я писать не могу. Љроме того, у менЯ плохой характер. ‚от у Љатаева
хороший характер. Љогда он изобразит мальчика бледного, голодного и  отнесет
свою работу  редактору, и тот  ему скажет, что советский  мальчик  не должен
быть худым и  голодным,  --  Љатаев вернетсЯ  к  себе и  спокойно переделает
мальчика, -- мальчик станет здоровым, краснощеким, с Яблоком в руке. “  менЯ
плохой характер -- Я этого сделать не могу".
     Њне очень хотелось  узнать, как Ѓабель объЯснЯет  массовые  репрессии и
аресты,  которые в  то  времЯ  проводились.  ‚  эту эпоху страха,  взаимного
недовериЯ, а главное, непониманиЯ того, что делаетсЯ, трудно было ожидать от
кого-нибудь откровенного  и  правильного  толкованиЯ происходивших  событий.
Ѓабель не ответил мне на мой вопрос...
     ќто  была наша последнЯЯ встреча. ‚  1939 году Я был  в командировке  в
Њоскве и узнал, что Ѓабель репрессирован.

        <i>‘авва ѓолованивский</i>
        <i>‚…‹€Љ€‰ Ћ„…‘‘€’</i>
     ‚ 1927  году Ћдесса  еще сохранила многие черты колоритного своеобразиЯ
истинной  черноморской  столицы, среди  обитателей которой ЃенЯ Љрик и Ћстап
Ѓендер отнюдь не казались редкими исключениЯми. Ќэпманский  "бум" улегсЯ уже
по  всей  стране, но в роскошном  "”анкони"  еще мелькали котелки  и  трости
неуемных валютчиков и спекулЯнтов, а под развесистыми платанами в квадратном
внутреннем  садике  "‹ондонской"  еще  можно  было увидеть  заезжего  турка,
который из маленькой серебрЯной ложечки заботливо  кормил  мороженым местных
девиц, картинно усадив их на своих толстых коленЯх.
     "‹ондонскаЯ" была нам  не  по  карману, да и  слишком шумна длЯ  людей,
собирающихсЯ  ради  чтениЯ  стихов  и  разговоров о поэзии.  Ќашей небольшой
группе  литературных юнцов больше  нравилсЯ "”анкони", где можно было занЯть
отдельную "кабину" и  где метрдотель относилсЯ к нашим еженедельным встречам
подчеркнуто  благосклонно.  Њы  --  в  большинстве  своем  студенты одесских
рабфаков и вузов, весьма  стесненные в финансовом отношении, заказывали себе
чай, а  наш почтенный руководитель ‚ладимир ѓадзинский -- отбивную. ‡а таким
скромным  столом  мы и  просиживали до  часу  ночи каждое воскресенье, читаЯ
вслух свою рифмованную продукцию, произведенную за неделю.
     ‚  это воскресенье, однако, наш  стол выглЯдел куда шикарнее  обычного.
ЏышнаЯ отбивнаЯ красовалась не только перед ѓадзинским, но и перед каждым из
нас, а  официант  носилсЯ вокруг  стола  со своей белоснежной салфеткой.  ‡а
столом,  рЯдом  с  руководителем  нашей  литературной  группы,  восседал сам
директор  ресторана,  расточаЯ улыбки,  как  истинный  гостеприимный  хозЯин
знаменитого заведениЯ. „ело в том, что именно  в этот вечер вручалась премиЯ
за самый  короткий рифмованный текст  длЯ  вывески  здешнего  кафе,  которую
получал Я, в качестве победителЯ конкурса. ’екст был действительно краток  и
действительно  рифмованный,  хотЯ  этим  и  исчерпывались  его  литературные
достоинства: "Џирожные всевозможные". ЏремиЯ -- десЯть рублей, что длЯ менЯ,
получавшего стипендию в размере тринадцати рублей в месЯц, было значительной
суммой.
     Њы  с аппетитом  уплетали райское блюдо из нежнейшей  свинины,  впервые
осознаваЯ его неоспоримое преимущество  перед обычным длЯ  нас стаканом чаЯ,
когда  директор  вдруг  вскочил из-за  стола и  с театрально  распростертыми
объЯтиЯми  кинулсЯ  кому-то  навстречу.  ЋглЯнувшись,  Я  увидел  невысокого
плотного   человека  с  круглым   улыбающимсЯ  лицом,  которому,  непрерывно
кланЯЯсь, директор пожимал руку. џ  сразу догадалсЯ, что это Ѓабель, так как
накануне  видел  его  портрет  в  журнале "квал", а в городе читал  афиши о
предстоЯщем вечере писателЯ.
     €саак ќммануилович уселсЯ на поЯвившемсЯ вдруг кресле между  директором
и  ѓадзинским.  ‚  мгновение  ока на  столе выросла  бутылка  шампанского  и
звЯкнули три бокала. Џомню,  как недоуменно скользнул взглЯд ЃабелЯ по лицам
остальных, смущенный, видимо, тем, что вино подано лишь  троим: он, конечно,
не мог знать, что заведение уже  и так понесло значительные расходы,  одарив
нас всех по случаю окончаниЯ конкурса бесплатными отбивными. „иректор не без
театрального  пафоса  сказал  что-то  об  окончившемсЯ  сегоднЯ  поэтическом
турнире, не  упомЯнув,  однако, имени  победителЯ. Ћн  постаралсЯ, помнитсЯ,
придать своему тосту и некоторый общий смысл, заметив,  что речь идет о его,
ЃабелЯ, литературной смене, чему почетный гость еле заметно улыбнулсЯ. ‡атем
трое чокнулись и выпили вино.
     Ѓабель умел легко расправлЯтьсЯ с излишним пафосом  и, видимо, стараЯсь
придать    этой   случайной   длЯ   него    встрече    характер    дружеской
непосредственности, тут же заметил, что ему сегоднЯ  вообще везет на встречи
со знаменитостЯми.  ‚от и  час  тому назад, во времЯ перерыва на только  что
окончившемсЯ вечере, в порту к нему подошел  человек в визитке, с  тростью и
котелком в руке, и попросил разрешениЯ представитьсЯ "коллеге". Ћн жаловалсЯ
на затЯнувшийсЯ застой в  своем  творчестве, --  на то, что после шумного  и
всеобщего  успеха своего предыдущего  произведениЯ  никак не  может  войти в
нормальную  рабочую  колею  и  одарить любителей  изЯщной словесности  новым
шедевром. €мени своего он не называл, как видно совершенно убежденный в том,
что Ѓабель его, конечно, и без того  хорошо знает. ‘мущенный своим постыдным
неведением, €саак ќммануилович вертелсЯ и так и сЯк, старалсЯ навести его на
разговор, из которого так или иначе можно было бы сделать необходимый вывод,
и, наконец,  выЯснил, что разговаривает  с автором действительно  знаменитой
песни "“жасно шумно в доме неерсона".
     ‚се это было очень смешно, и мы от всей души хохотали.
     …ще  больше насмешил  он нас рассказом о  своем посещении  алЯпина,  к
которому имел поручение и письмо от ѓорького. “ ”едора  €вановича находилась
какаЯ-то  дорогаЯ ваза, -- Ѓабель должен был привезти  ее из Џарижа ѓорькому
не то на  Љапри, не  то в  Њоскву. Љак она  попала к алЯпину и  почему  тот
должен был вернуть -- не помню, хотЯ Ѓабель говорил и об этом.
     алЯпин принЯл ЃабелЯ  весьма холодно -- посланец чем-то  вызывал Явное
недоверие.  Ћн долго  сличал  почерк,  которым написано  письмо,  с  другими
письмами ѓорького, как видно  подозреваЯ, что оно поддельно. Ќо и убедившись
в подлинности письма,  он не освободилсЯ от мучивших его подозрений. Ќаконец
”едор €ванович  предложил Ѓабелю следовать  за ним, как видно боЯсь оставить
его одного в комнате.
     ‚аза  оказалась довольно громоздкой.  алЯпин подержал  ее  в руках, не
скрываЯ  своего  неудовольствиЯ  по  поводу разлуки  с ценным  произведением
керамического искусства, и вдруг ему пришла в голову спасительнаЯ мысль.
     -- Џослушайте, вы случайно не одессит?
     -- Ћдессит, -- призналсЯ Ѓабель.
     -- •о-хо! -- радостно  воскликнул певец, понЯв, что наконец-то  спасен.
-- €  вы надеетесь, что Я вам доверю? --  Ћн бережно  упрЯтал  вазу в шкаф и
проводил ЃабелЯ к выходу.
     Њы снова  дружно захохотали. “ ЃабелЯ,  однако, смеЯлись  только глаза.
ђассказываЯ,  он  умел  заставлЯть  смеЯтьсЯ  других  -- высшее  достоинство
истинного рассказчика смешных историй.
     “же пробило двенадцать, когда €саак  ќммануилович поднЯлсЯ из-за стола.
„иректор  ресторана,  довольный  тем,  что  вечер  удалсЯ,  и,  естественно,
усматриваЯ в  этом свою личную заслугу,  снова  неистово пожимал руку нашему
неожиданному  гостю.  Ѓольшой  и  холеный,  он  напоминал  своей театральной
картинностью именно алЯпина.
     Љогда пришла и моЯ  очередь пожать на прощание  руку ЃабелЯ,  черт менЯ
дернул спросить:
     -- Ђ правда, что Ѓуденный гонЯлсЯ за вами вокруг стола с саблей?
     Ќикто не засмеЯлсЯ -- как видно, это интересовало всех. „ело в том, что
незадолго  перед этим  поЯвилась  статьЯ  Њ.  ѓорького,  в  которой  великий
писатель  защищал  "Љонармию"  ЃабелЯ от нападок великого  кавалериста.  ‚сЯ
Ћдесса говорила  о смешном эпизоде,  Якобы  происшедшем на каком-то  большом
приеме,  где Ѓуденный, встретив автора  "Љонармии",  будто  бы  вознамерилсЯ
смыть писательской  кровью  клевету на своих бойцов. Љак  видно,  Ѓабелю уже
надоели  расспросы об этой,  скорее  всего,  выдуманной  истории,  но  он не
рассердилсЯ и уклончиво ответил:
     -- џ думаю, что  казнить менЯ он в данном случае не имел  намерениЯ. --
€, уже выйдЯ из-за стола, добавил: -- …сли  хотите проверить, не поступил ли
он опрометчиво, приходите на завтрашний  вечер: Я буду читать.  ‹ожи  бенуар
вы, конечно, не заказали?
     „а,  билетов  у нас не  было, -- таких дорогих  покупок не позволЯл наш
бюджет.  „а и достать  билеты нельзЯ было -- все распродали уже давно. €саак
ќммануилович вырвал лист из большого блокнота ѓадзинского, написал записку и
подал ее ныне покойному Џанько Џеде.
     Ќа  вечер  ЃабелЯ  наша  группа  шла чуть  ли  не  строем. Љогда  €саак
ќммануилович поЯвилсЯ за  сценой  „ома журналистов,  все  мы  уже сидели  на
длинной деревЯнной лавке, так как даже по записке ЃабелЯ в зале длЯ нас мест
не нашли. “лыбчивый, коренастый, как бы плотно всаженный в черный костюм, он
поздоровалсЯ с каждым из нас, как со старым знакомым. Џока публика заполнЯла
довольно большой  зал,  занимаЯ  места согласно  купленным  билетам, Ѓабель,
окруженный  плотной стеной  одесских  журналистов и писателей, рассказывал о
сегоднЯшней встрече  со старым своим  знакомым, которого не  видел давно  --
ребе  Њенахэмом с  Њолдаванки.  ‘тарик был  мудрецом,  но  свои  сентенции и
парадоксы  высказывал на Языке,  который подчас поражал  даже обитателей его
живописного прихода. Ѓабель цитировал  витиеватые периоды, в которых  имена,
лица  и названиЯ  предметов женского  и мужского  рода  вели себЯ  не  менее
произвольно, чем  знаки  препинаниЯ  в  сочинениЯх  начинающего  школЯра. Њы
покатывались со смеху, опасаЯсь даже, что наш гогот слышен и в зале.
     Ќаконец звЯкнул колокольчик,  возвещаЯ начало вечера. “ходЯ на трибуну,
с которой предстоЯло читать,  Ѓабель  многозначительно  ткнул себЯ пальцем в
грудь:
     --  € он стал на ту пьедесталь, на  которое стоЯл сам! --  торжественно
произнес он одно из изречений ребе Њенахэма. € ушел на сцену, чтобы стать на
эту самую "пьедесталь"...
     џ слушал  прекрасное  чтение  прекрасного рассказа  "‘оль"  и  думал об
Ћдессе, котораЯ в течение второго  десЯтилетиЯ XX века вывела в своем гнезде
целую плеЯду  блестЯщих  литературных  талантов:  Ѓагрицкий,  Ћлеша,  €нбер,
Љатаев,  €льф  и Џетров. —уть  позже -- Њикитенко и  Љирсанов. ‚еселый южный
город показал миру свой роскошный выводок. ќто был щедрый взнос в культурную
сокровищницу,  внесенный,  к тому же, с истинным южным размахом. Ѓабель был,
пожалуй, самым крупным из этой блестЯщей плеЯды.
     Ќедаром    ѓорький    назвал   его    лучшим   стилистом   в    русской
послереволюционной  литературе.  €  конечно  же,  недаром,  ограждаЯ  своего
любимца  от  несправедливых  нападок  знаменитого   кавалериста,  знаменитый
писатель сказал: "’оварищ Ѓуденный охаЯл "Љонармию" ЃабелЯ,  -- мне кажетсЯ,
что  это  сделано  напрасно: сам  товарищ  Ѓуденный любит извне  украшать не
только своих бойцов, но и лошадей.  Ѓабель украсил бойцов его изнутри, и, на
мой взглЯд, лучше, правдивее, чем ѓоголь запорожцев".
     ...‡ал  наградил  писателЯ  громом  рукоплесканий.  €саак  ќммануилович
поЯвилсЯ за кулисами раскрасневшийсЯ, но, кажетсЯ, довольный  собой. ‚ытираЯ
белоснежным платком розовое лицо, он сказал, обращаЯсь к нам, тоже хлопавшим
в ладоши:
     --  Ќу как, ничего? Љак сказал  ребе  Њенахэм, "посмотрите  на воробью,
которое само добывает свое пище!".
     €з клуба работников печати  мы вышли гурьбой на улицы ночной  Ћдессы. ‘
ѓреческой свернули  на  „ерибасовскую,  а  затем  на Џушкинскую.  ‚се  шумно
переговаривались  и  состЯзались  в остротах,  а  Ѓабель  шел  молча, словно
утомленный недавним чтением своих рассказов.
     Џосле этого Я долго не видел ЃабелЯ и встретилсЯ с ним лишь в 1933 году
в  Њинске  -- на  пленуме оргкомитета будущего  ‘оюза писателей, посвЯщенном
вопросам поэзии.
     Ѓыли здесь не только поэты,  но и  все крупные писатели вообще, а среди
них, конечно, и Ѓабель.
     ‚ один из вечеров,  после очередного заседаниЯ, мы собрались в  большом
ресторане.  ‡а  столиком, у одной из  колонн, мы сидели вчетвером -- ‘осюра,
Њикитенко, Ђнтон „икий и Я.
     „икий  был  колоритнейшей  фигурой.  —ерный,  как цыган,  с  небольшими
усиками и  клинообразной бородкой,  с глазами подвижными и горЯщими,  словно
раскаленные угли,  он  казалсЯ постоЯнно  готовым к  очередной  авантюре.  Љ
писателЯм он имел, собственно говорЯ,  лишь косвенное отношение, хотЯ  издал
небольшую  книжицу  посредственных  стихов.  ‡ато был он  весьма талантливым
фантазером  и   безобидным  вруном  и  несметное  количество  необыкновенных
историй, выдуманных тут же, рассказывал увлекательно и с большим количеством
характерных деталей, придававших им черты истинного правдоподобиЯ.
     ‡а  столом  он  также  рассказывал  нам  удивительную  небылицу,  Якобы
случившуюсЯ  с  ним  во  времЯ  гражданской  войны.  ЏомнитсЯ,  речь  шла  о
поросенке,  сыгравшем важную роль  в  боевой операции  партизанского отрЯда.
€сториЯ была,  как всегда,  увлекательнаЯ  и  комичнаЯ,  а колоритные детали
поражали и захватывали.
     ‚друг Я  почувствовал, что  сзади кто-то  стоит. ЋглЯнувшись,  Я увидел
ЃабелЯ и Џастернака. Ћгромные глаза Ѓориса ‹еонидовича пылали от восторга, а
Ѓабель молча слушал, и лицо его, наоборот, казалось, не выражало восхищениЯ.
Њикитенко  потеснилсЯ, указываЯ на стул между „иким и ‘осюрой, а Я поднЯлсЯ,
собираЯсь предложить свое место,  но Џастернак замахал руками,  призываЯ нас
не мешать „икому рассказывать, а ему слушать.
     Љогда „икий закончил и хохот улегсЯ,