 человеком?..
   Ћднажды в руках первого нашего ученика, Њарка Ѓоргмана, Я увидел  книгу
о ‘пинозе. Ћн только что прочитал ее  и  не  утерпел,  чтобы  не  сообщить
окружившим  его  мальчикам  об  испанской  инквизиции.  ќто  было   ученое
бормотание, - то, что он рассказывал. ‚ словах Ѓоргмана не было поэзии.  џ
не выдержал и вмешалсЯ. ’ем, кто хотел менЯ слушать, Я рассказал о  старом
Ђмстердаме, о  сумраке  гетто,  о  философах  -  гранильщиках  алмазов.  Љ
прочитанному в книгах  было  прибавлено  много  своего.  Ѓез  этого  Я  не
обходилсЯ. ‚оображение мое усиливало  драматические  сцены,  переиначивало
концы, таинственнее завЯзывало начала. ‘мерть ‘пинозы, свободнаЯ, одинокаЯ
его смерть,  предстала  в  моем  изображении  битвой.  ‘инедрион  вынуждал
умирающего покаЯтьсЯ, он не сломилсЯ. ‘юда  же  Я  припутал  ђубенса.  Њне
казалось, что ђубенс стоЯл у изголовьЯ ‘пинозы и снимал маску с мертвеца.
   Њои однокашники, разинув рты, слушали эту фантастическую  повесть.  Ћна
была рассказана  с  воодушевлением.  Њы  нехотЯ  разошлись  по  звонку.  ‚
следующую перемену Ѓоргман подошел ко мне, взЯл менЯ под  руку,  мы  стали
прогуливатьсЯ вместе. Џрошло немного времени - мы сговорились. Ѓоргман  не
представлЯл из себЯ дурной разновидности первого ученика. „лЯ сильных  его
мозгов гимназическаЯ премудрость была каракулЯми на полЯх настоЯщей книги.
ќту книгу он искал с жадностью. „венадцатилетними несмышленышами мы  знали
уже, что ему предстоит  ученаЯ,  необыкновеннаЯ  жизнь.  Ћн  и  уроков  не
готовил, только слушал их. ќтот трезвый и сдержанный мальчик привЯзалсЯ ко
мне из-за моей особенности перевирать все вещи в мире, такие  вещи,  проще
которых и выдумать нельзЯ было.
   ‚ тот год мы перешли в  третий  класс.  ‚едомость  моЯ  была  уставлена
тройками с минусом. џ так был странен со  своими  бреднЯми,  что  учителЯ,
подумав, не решились выставить мне двойки. ‚ начале лета Ѓоргман пригласил
менЯ к себе на дачу. …го отец был директором ђусского длЯ внешней торговли
банка. ќтот человек был одним из тех, кто  делал  из  Ћдессы  Њарсель  или
Ќеаполь. ‚ нем жила закваска старого одесского негоцианта. Ћн  принадлежал
к обществу скептических  и  обходительных  гулЯк.  Ћтец  Ѓоргмана  избегал
говорить  по-русски;  он  объЯснЯлсЯ  на   грубоватом   обрывистом   Языке
ливерпульских капитанов. Љогда в апреле к нам приехала итальЯнскаЯ  опера,
у Ѓоргмана на квартире устраивалсЯ обед длЯ труппы. Ћдутловатый  банкир  -
последний из одесских негоциантов  -  завЯзывал  двухмесЯчную  интрижку  с
грудастой примадонной. Ћна увозила с  собой  воспоминаниЯ,  не  отЯгчавшие
совести, и колье, выбранное со вкусом и стоившее не очень дорого.
   ‘тарик  состоЯл  аргентинским  консулом   и   председателем   биржевого
комитета. Љ нему-то в дом Я был приглашен. ЊоЯ тетка - по  имени  Ѓобка  -
разгласила об этом по всему двору. Ћна приодела менЯ, как могла. џ  поехал
на паровичке к 16-й станции Ѓольшого фонтана.  „ача  стоЯла  на  невысоком
красном обрыве у самого берега. Ќа обрыве был разделан цветник с  фуксиЯми
и подстриженными шарами туи.
   џ происходил из нищей и  бестолковой  семьи.  Ћбстановка  боргмановской
дачи поразила менЯ. ‚ аллеЯх, укрытые  зеленью,  белели  плетеные  кресла.
Ћбеденный стол был покрыт цветами,  окна  обведены  зелеными  наличниками.
Џеред домом просторно стоЯла деревЯннаЯ невысокаЯ колоннада.
   ‚ечером приехал директор банка. Џосле обеда он поставил плетеное кресло
у самого краЯ обрыва, перед идущей равниной  морЯ,  задрал  ноги  в  белых
штанах,  закурил  сигару  и  стал  читать  "Manchester  guardian".  ѓости,
одесские дамы, играли на веранде в покер. ‚ углу стола шумел узкий самовар
с ручками из слоновой кости.
   Љартежницы  и  лакомки,  нерЯшливые  щеголихи  и  тайные  распутницы  с
надушенным бельем и большими боками - женщины хлопали  черными  веерами  и
ставили золотые. ‘квозь изгородь дикого винограда к ним проникало  солнце.
Ћгненный круг его  был  огромен.  Ћтблески  меди  тЯжелили  черные  волосы
женщин. €скры заката входили в бриллианты - бриллианты, навешанные  всюду:
в углублениЯх разъехавшихсЯ грудей, в подкрашенных ушах и  на  голубоватых
припухлых самочьих пальцах.
   Ќаступил вечер. Џрошелестела летучаЯ мышь. Њоре чернее накатывалось  на
красную скалу.  „венадцатилетнее  мое  сердце  раздувалось  от  весельЯ  и
легкости чужого богатства. Њы с приЯтелем, взЯвшись  за  руки,  ходили  по
дальней аллее. Ѓоргман сказал мне, что он  станет  авиационным  инженером.
…сть слух о том, что отца назначат  представителем  ђусского  длЯ  внешней
торговли банка в ‹ондон, - Њарк сможет получить образование в Ђнглии.
   ‚ нашем доме, доме тети Ѓобки, никто не толковал  о  таких  вещах.  Њне
нечем было отплатить за непрерывное это великолепие. ’огда Я сказал Њарку,
что хоть у нас в доме все по-другому, но  дед  ‹ейви-€цхок  и  мой  дЯдька
объездили  весь  свет  и  испытали  тысЯчи  приключений.  џ   описал   эти
приключениЯ по порЯдку. ‘ознание невозможного тотчас же оставило  менЯ,  Я
провел дЯдьку ‚ольфа сквозь  русско-турецкую  войну  -  в  Ђлександрию,  в
…гипет...
   Ќочь выпрЯмилась в тополЯх, звезды  налегли  на  погнувшиесЯ  ветви.  џ
говорил  и  размахивал  руками.  Џальцы  будущего  авиационного   инженера
трепетали в моей руке. ‘ трудом просыпаЯсь от  галлюцинаций,  он  пообещал
прийти ко мне в следующее воскресенье. ‡апасшись этим обещанием,  Я  уехал
на паровичке домой, к Ѓобке.
   ‚сю неделю после моего визита Я  воображал  себЯ  директором  банка.  џ
совершал миллионные операции с ‘ингапуром и Џорт-‘аидом. џ завел себе Яхту
и путешествовал на ней один. ‚ субботу настало времЯ проснутьсЯ.  Ќазавтра
должен был прийти в  гости  маленький  Ѓоргман.  Ќичего  из  того,  что  Я
рассказал ему, - не существовало. ‘уществовало другое, много удивительнее,
чем то, что Я придумал, но двенадцати лет от роду Я совсем  еще  не  знал,
как мне быть с правдой в этом мире. „ед ‹ейви-€цхок, раввин, выгнанный  из
своего  местечка  за  то,  что  он  подделал  на  векселЯх  подпись  графа
Ѓраницкого, был на взглЯд наших соседей и окрестных мальчишек сумасшедший.
„Ядьку  ‘имон-‚ольфа  Я  не  терпел  за  шумное  его  чудачество,   полное
бессмысленного огнЯ, крику и  притеснениЯ.  ’олько  с  Ѓобкой  можно  было
сговоритьсЯ. Ѓобка гордилась тем, что сын директора банка дружит со  мной.
Ћна считала это знакомство началом карьеры и испекла длЯ гостЯ штрудель  с
вареньем и маковый пирог. ‚се сердце нашего племени,  сердце,  так  хорошо
выдерживающее борьбу, заключалось  в  этих  пирогах.  „еда  с  его  рваным
цилиндром и трЯпьем на распухших ногах мы упрЯтали к соседЯм Ђпельхотам, и
Я умолЯл  его  не  показыватьсЯ  до  тех  пор,  шока  гость  не  уйдет.  ‘
‘имон-‚ольфом тоже уладилось. Ћн  ушел  со  своими  приЯтелЯми-барышниками
пить чай в трактир "Њедведь". ‚ этом трактире прихватывали водку вместе  с
чаем, можно  было  рассчитывать,  что  ‘имон-‚ольф  задержитсЯ.  ’ут  надо
сказать, что  семьЯ,  из  которой  Я  происхожу,  не  походила  на  другие
еврейские  семьи.  “  нас  и  пьЯницы  были  в  роду,  у  нас   соблазнЯли
генеральских дочерей  и,  не  довезши  до  границы,  бросали,  у  нас  дед
подделывал подписи и сочинЯл длЯ брошенных жен шантажные письма.
   ‚се стараниЯ Я положил на то, чтобы отвадить ‘имон-‚ольфа на весь день.
џ отдал ему сбереженные  три  рублЯ.  Џрожить  три  рублЯ  -  это  нескоро
делаетсЯ, ‘имон-‚ольф вернетсЯ поздно, и сын директора  банка  никогда  не
узнает о том, что рассказ о доброте и силе моего дЯдьки - лживый  рассказ.
Џо совести говорЯ, если сообразить сердцем, это была правда, а не ложь, но
при первом взглЯде на грЯзного и крикливого ‘имон-‚ольфа  непонЯтной  этой
истины нельзЯ было разобрать.
   ‚ воскресенье утром Ѓобка  вырЯдилась  в  коричневое  суконное  платье.
’олстаЯ ее, добраЯ грудь лежала во  все  стороны.  Ћна  надела  косынку  с
черными тиснеными цветами, косынку, которую одевают в синагогу  на  судный
день и на ђош-ѓашоно. Ѓобка расставила на столе пироги, варенье,  крендели
и принЯлась ждать. Њы жили в подвале. Ѓоргман поднЯл брови, когда проходил
по горбатому полу коридора. ‚ сенЯх стоЯла кадка с водой. Ќе успел Ѓоргман
войти,  как  Я  стал  занимать  его  всЯкими  диковинами.  џ  показал  ему
будильник, сделанный до последнего  винтика  руками  деда.  Љ  часам  была
приделана лампа; когда будильник  отсчитывал  половинку  или  полный  час,
лампа зажигалась. џ показал  еще  бочонок  с  ваксой.  ђецепт  этой  ваксы
составлЯл изобретение ‹ейви-€цхока; он никому этого  секрета  не  выдавал.
Џотом мы прочитали с Ѓоргманом несколько  страниц  из  рукописи  деда.  Ћн
писал  по-еврейски,  на  желтых   квадратных   листках,   громадных,   как
географические карты. ђукопись называлась  "—еловек  без  головы".  ‚  ней
описывались все соседи ‹ейви-€цхока за семьдесЯт лет его жизни - сначала в
‘квире и Ѓелой –еркви, потом  в  Ћдессе.  ѓробовщики,  канторы,  еврейские
пьЯницы,  поварихи  на  брисах  и  проходимцы,  производившие   ритуальную
операцию,  -  вот  герои  ‹ейви-€цхока.  ‚се  это  были   вздорные   люди,
косноЯзычные, с шишковатыми носами, прыщами на макушке и косыми задами.
   ‚о времЯ чтениЯ поЯвилась  Ѓобка  в  коричневом  платье.  Ћна  плыла  с
самоваром  на  подносе,  обложеннаЯ  своей  толстой,  доброй   грудью.   џ
познакомил их. Ѓобка сказала: "Ћчень  приЯтно",  -  протЯнула  вспотевшие,
неподвижные пальцы и шаркнула обеими ногами. ‚се шло  хорошо,  как  нельзЯ
лучше. Ђпельхоты не выпускали деда. џ выволакивал его  сокровища  одно  за
другим: грамматики на всех Языках и шестьдесЯт шесть томов ’алмуда.  Њарка
ослепил бочонок с ваксой, мудреный будильник и гора ’алмуда, все эти вещи,
которых нельзЯ увидеть ни в каком другом доме.
   Њы выпили по два стакана чаю со штруделем, -  Ѓобка,  киваЯ  головой  и
пЯтЯсь назад, исчезла. џ пришел в радостное состоЯние духа, стал в позу  и
начал декламировать строфы, больше которых Я  ничего  не  любил  в  жизни.
Ђнтоний, склонЯсь над трупом –езарЯ, обращаетсЯ к римскому народу:

   Ћ римлЯне, сограждане, друзьЯ,
   ЊенЯ своим вниманьем удостойте.
   Ќе восхвалЯть Я –езарЯ пришел,
   Ќо лишь ему последний долг отдать.

   ’ак начинает игру Ђнтоний. џ задохсЯ и прижал руки к груди.

   Њне –езарь другом был, и верным другом,
   Ќо Ѓрут его зовет властолюбивым,
   Ђ Ѓрут - достопочтенный человек...
   Ћн пленных приводил толпами в ђим,
   €х выкупом казну обогащаЯ.
   Ќе это ли считать за властолюбье?
   Џри виде нищеты он слезы лил, -
   ’ак мЯгко властолюбье не бывает.
   Ќо Ѓрут его зовет властолюбивым,
   Ђ Ѓрут - достопочтенный человек...
   ‚ы видели во времЯ ‹уперкалий,
   џ трижды подносил ему венец,
   € трижды от него он отказалсЯ.
   “жель и это властолюбье?..
   Ќо Ѓрут его зовет властолюбивым,
   Ђ Ѓрут - достопочтенный человек...

   Џеред моими глазами - в дыму вселенной - висело лицо Ѓрута.  Ћно  стало
белее мела. ђимский народ, ворча, надвигалсЯ на менЯ.  џ  поднЯл  руку,  -
глаза Ѓоргмана покорно двинулись за ней, -  сжатый  мой  кулак  дрожал,  Я
поднЯл руку... и увидел в окне дЯдьку ‘имон-‚ольфа,  шедшего  по  двору  в
сопровождении маклака ‹ейкаха. Ћни тащили на себе  вешалку,  сделанную  из
оленьих рогов, и красный сундук с подвесками в виде львиных пастей,  Ѓобка
тоже увидела их из окна. ‡абыв про гостЯ, она влетела в комнату и схватила
менЯ трЯсущимисЯ ручками.
   - ‘ерденько мое, он опЯть купил мебель...
   Ѓоргман привстал в своем мундирчике и в недоумении поклонилсЯ Ѓобке.  ‚
дверь ломились. ‚  коридоре  раздалсЯ  грохот  сапог,  шум  передвигаемого
сундука. ѓолоса ‘имон-‚ольфа и рыжего ‹ейкаха  гремели  оглушительно.  Ћба
были навеселе.
   - Ѓобка, - закричал ‘имон-‚ольф, - попробуй угадать, сколько Я отдал за
эти рога?!
   Ћн орал, как труба, но в голосе его была неуверенность. •оть и  пьЯный,
‘имон-‚ольф знал, как ненавидим мы рыжего ‹ейкаха, подбивавшего его на все
покупки, затоплЯвшего нас ненужной, бессмысленной мебелью.
   Ѓобка молчала. ‹ейках пропищал  что-то  ‘имон-‚ольфу.  —тобы  заглушить
змеиное его шипение, чтобы  заглушить  мою  тревогу,  Я  закричал  словами
ЂнтониЯ:

   …ще вчера повелевал вселенной
   Њогучий –езарь; он теперь во прахе,
   € всЯкий нищий им пренебрегает.
   Љогда б хотел Я возбудить к восстанью,
   Љ отмщению сердца и души ваши,
   џ повредил бы Љассию и Ѓруту,
   Ќо ведь они почтеннейшие люди...

   Ќа этом месте раздалсЯ стук. ќто упала Ѓобка, сбитаЯ с ног ударом мужа.
Ћна, верно, сделала  горькое  какое-нибудь  замечание  об  оленьих  рогах.
Ќачалось ежедневное представление. Њедный голос ‘имон-‚ольфа законопачивал
все щели вселенной.
   - ‚ы тЯнете из менЯ клей, - громовым голосом кричал мой  дЯдька,  -  вы
клей тЯнете из менЯ, чтобы запихать собачьи ваши рты...  ђабота  отбила  у
менЯ душу. “ менЯ нечем работать, у менЯ нет рук, у менЯ нет ног... Љамень
вы одели на мою шею, камень висит на моей шее...
   ЏроклинаЯ менЯ и Ѓобку еврейскими проклЯтиЯми, он сулил нам, что  глаза
наши  вытекут,  что  дети  наши  еще  во  чреве  матери  начнут  гнить   и
распадатьсЯ, что мы не будем поспевать хоронить друг друга и  что  нас  за
волосы стащат в братскую могилу.
   Њаленький Ѓоргман поднЯлсЯ со своего места. Ћн был бледен  и  озиралсЯ.
…му непонЯтны были обороты еврейского кощунства, но с  русской  матерщиной
он был знаком. ‘имон-‚ольф не гнушалсЯ и ею. ‘ын  директора  банка  мЯл  в
руке картузик. Ћн двоилсЯ у менЯ в глазах, Я силилсЯ перекричать  все  зло
мира. Џредсмертное мое отчаЯние и свершившаЯсЯ уже смерть –езарЯ слились в
одно. џ был мертв, и Я кричал. •рипение поднималось со дна моего существа.

   Љоль слезы есть у вас, обильным током
   Ћни теперь из ваших глаз польютсЯ.
   ‚сем этот плащ знаком. џ помню даже,
   ѓде в первый раз его накинул –езарь:
   ’о было летним вечером, в палатке,
   ѓде находилсЯ он, разбив неврийцев.
   ‘юда проник нож ЉассиЯ; вот рана
   ‡авистливого Љаски; здесь в него
   ‚онзил кинжал его любимец ‚рут.
   Љак хлынула потоком алым кровь,
   Љогда кинжал из раны он извлек...

   Ќичто не в силах было заглушить  ‘имон-‚ольфа.  Ѓобка,  сидЯ  на  полу,
всхлипывала и  сморкалась.  Ќевозмутимый  ‹ейках  двигал  за  перегородкой
сундук. ’ут мой сумасбродный дед захотел прийти мне на помощь. Ћн вырвалсЯ
от Ђпельхотов, подполз к окну и стал пилить на скрипке, длЯ  того,  верно,
чтобы  посторонним  людЯм  не  слышна  была  брань  ‘имон-‚ольфа.  Ѓоргман
взглЯнул в окно, вырезанное на уровне земли, и в ужасе подалсЯ назад.  Њой
бедный дед гримасничал своим синим окостеневшим ртом. Ќа нем был  загнутый
цилиндр, чернаЯ ваточнаЯ  хламида  с  костЯными  пуговицами  и  опорки  на
слоновых ногах. ЏрокуреннаЯ борода висела клочьЯми и  колебалась  в  окне.
Њарк бежал.
   - ќто ничего, - пробормотал  он,  вырываЯсь  на  волю,  -  это,  право,
ничего...
   ‚о дворе мелькнули его мундирчик и картуз с поднЯтыми краЯми.
   ‘ уходом Њарка улеглось мое волнение. џ ждал вечера. Љогда дед, исписав
еврейскими крючками  квадратный  свой  лист  (он  описывал  Ђпельхотов,  у
которых по моей милости провел весь день), улегсЯ на  койку  и  заснул,  Я
выбралсЯ в коридор. Џол там был землЯной. џ двигалсЯ  во  тьме,  босой,  в
длинной и заплатанной рубахе. ‘квозь щели  досок  остриЯми  света  мерцали
булыжники. ‚ углу, как всегда, стоЯла кадка с водой. џ  опустилсЯ  в  нее.
‚ода разрезала менЯ надвое. џ погрузил голову, задохсЯ, вынырнул.  ‘верху,
с полки, сонно смотрела кошка. ‚о  второй  раз  Я  выдержал  дольше,  вода
хлюпала вокруг менЯ, мой стон уходил в нее. џ открыл глаза и увидел на дне
бочки парус рубахи и ноги, прижатые друг к дружке. “ менЯ снова не хватило
сил, Я вынырнул. ‚озле бочки стоЯл  дед  в  кофте.  …динственный  его  зуб
звенел.
   - Њой внук, - он выговорил эти слова презрительно и  внЯтно,  -  Я  иду
принЯть касторку, чтобы мне было что принесть на твою могилу...
   џ закричал, не помнЯ себЯ, и опустилсЯ в воду с размаху. ЊенЯ  вытащила
немощнаЯ рука деда. ’огда впервые за этот день Я заплакал, -  и  мир  слез
был так огромен и прекрасен, что все, кроме слез, ушло из моих глаз.
   џ очнулсЯ на постели, закутанный в  одеЯла.  „ед  ходил  по  комнате  и
свистел. ’олстаЯ Ѓобка грела мои руки на груди.
   - Љак он дрожит, наш дурачок, - сказала Ѓобка, -  и  где  дитЯ  находит
силы так дрожать...
   „ед дернул бороду, свистнул и зашагал снова. ‡а  стеной  с  мучительным
выдохом храпел ‘имон-‚ольф. Ќавоевавшись за  день,  он  ночью  никогда  не
просыпалсЯ.


        ЏђЋЃ“†„…Ќ€…

   ‚се люди нашего  круга  -  маклеры,  лавочники,  служащие  в  банках  и
пароходных конторах - учили детей музыке. Ћтцы наши, не  видЯ  себе  ходу,
придумали лотерею. Ћни устроили ее на костЯх маленьких людей. Ћдесса  была
охвачена этим безумием  больше  других  городов.  €  правда  -  в  течение
десЯтилетий наш город поставлЯл вундеркиндов на концертные  эстрады  мира.
€з Ћдессы вышли Њиша ќльман, –имбалист,  ѓабрилович,  у  нас  начинал  џша
•ейфец.
   Љогда мальчику исполнЯлось четыре или пЯть лет - мать  вела  крохотное,
хилое это существо к  господину  ‡агурскому.  ‡агурский  содержал  фабрику
вундеркиндов, фабрику еврейских карликов в кружевных воротничках и лаковых
туфельках. Ћн выискивал их в молдаванских  трущобах,  в  зловонных  дворах
‘тарого  базара.  ‡агурский   давал   первое   направление,   потом   дети
отправлЯлись к профессору Ђуэру в Џетербург.  ‚  душах  этих  заморышей  с
синими раздутыми головами жила могучаЯ гармониЯ. Ћни стали  прославленными
виртуозами. € вот - отец мой решил угнатьсЯ за ними. •оть  Я  и  вышел  из
возраста вундеркиндов - мне шел четырнадцатый год, но по росту  и  хилости
менЯ можно было сбыть за восьмилетнего. Ќа это была всЯ надежда.
   ЊенЯ отвели к ‡агурскому. €з уважениЯ к деду  он  согласилсЯ  брать  по
рублю за урок - дешеваЯ плата. „ед мой ‹ейви-€цхок был посмешище города  и
украшение его. Ћн расхаживал по улицам в цилиндре и в опорках  и  разрешал
сомнениЯ в самых темных делах. …го спрашивали, что такое  гобелен,  отчего
Якобинцы предали ђобеспьера, как готовитсЯ искусственный шелк,  что  такое
кесарево сечение. Њой дед мог ответить  на  эти  вопросы.  €з  уважениЯ  к
учености его и безумию ‡агурский брал с нас по рублю за урок. „а и возилсЯ
он со мною, боЯсь деда, потому что возитьсЯ было не с чем. ‡вуки ползли  с
моей скрипки, как железные опилки. ЊенЯ самого эти звуки резали по сердцу,
но отец не отставал. „ома только и было разговора о  Њише  ќльмане,  самим
царем освобожденном от военной службы. –имбалист, по сведениЯм моего отца,
представлЯлсЯ английскому королю и играл в Ѓукингэмском  дворце;  родители
ѓабриловича купили два  дома  в  Џетербурге.  ‚ундеркинды  принесли  своим
родителЯм богатство. Њой отец примирилсЯ бы с  бедностью,  но  слава  была
нужна ему.
   - Ќе может быть, - нашептывали люди, обедавшие за его счет, - не  может
быть, чтобы внук такого деда...
   “ менЯ же в мыслЯх было другое.  ЏроигрываЯ  скрипичные  упражнениЯ,  Я
ставил на пюпитре книги ’ургенева или „юма, - и, пиликаЯ, пожирал страницу
за страницей. „нем Я  рассказывал  небылицы  соседским  мальчишкам,  ночью
переносил их на бумагу, ‘очинительство было наследственное занЯтие в нашем
роду. ‹ейви-€цхок, тронувшийсЯ к старости, всю  жизнь  писал  повесть  под
названием "—еловек без головы". џ пошел в него.
   Ќагруженный футлЯром и нотами, Я три раза в  неделю  тащилсЯ  на  улицу
‚итте,  бывшую  „ворЯнскую,  к  ‡агурскому.  ’ам,  вдоль  стен,  дожидаЯсь
очереди, сидели  еврейки,  истерически  воспламененные.  Ћни  прижимали  к
слабым  своим  коленЯм  скрипки,  превосходившие   размерами   тех,   кому
предстоЯло играть в Ѓукингэмском дворце.
   „верь  в  свЯтилище  открывалась.  €з  кабинета  ‡агурского,   шатаЯсь,
выходили головастые, веснушчатые дети с тонкими шеЯми, как стебли  цветов,
и припадочным румЯнцем на щеках. „верь захлопывалась, поглотив  следующего
карлика. ‡а стеной, надрываЯсь, пел, дирижировал учитель с бантом, в рыжих
кудрЯх, с жидкими ногами.  “правитель  чудовищной  лотереи  -  он  населЯл
Њолдаванку и черные тупики ‘тарого рынка призраками пиччикато и кантилены.
ќтот распев доводил потом до дьЯвольского блеска старый профессор Ђуэр.
   ‚ этой секте мне нечего было делать. ’акой же карлик, как и  они,  Я  в
голосе предков различал другое внушение.
   ’рудно мне далсЯ первый шаг.  Ћднажды  Я  вышел  из  дому,  навьюченный
футлЯром, скрипкой, нотами и двенадцатью рублЯми денег - платой  за  месЯц
ученьЯ. џ шел по Ќежинской улице, мне бы повернуть  на  „ворЯнскую,  чтобы
попасть к ‡агурскому, вместо этого Я поднЯлсЯ  вверх  по  ’ираспольской  и
очутилсЯ в порту. Џоложенные мне три часа пролетели в Џрактической гавани.
’ак началось освобождение. ЏриемнаЯ ‡агурского  больше  не  увидела  менЯ.
„ела поважнее занЯли все мои помыслы. ‘  однокашником  моим  Ќемановым  мы
повадились на пароход "Љенсингтон"  к  старому  одному  матросу  по  имени
мистер ’роттибэрн. Ќеманов был  на  год  моложе  менЯ,  он  с  восьми  лет
занималсЯ самой замысловатой торговлей в мире. Ћн  был  гений  в  торговых
делах и исполнил  все,  что  обещал.  ’еперь  он  миллионер  в  Ќью-‰орке,
директор General Motors Co, компании столь же могущественной, как и  ”орд.
Ќеманов таскал менЯ с собой  потому,  что  Я  повиновалсЯ  ему  молча.  Ћн
покупал у мистера ’роттибэрна трубки, провозимые контрабандой. ќти  трубки
точил в ‹инкольне брат старого матроса.
   - „жентльмены, - говорил нам мистер ’роттибэрн, - помЯните  мое  слово,
детей надо делать собственноручно... Љурить фабричную трубку - это то  же,
что вставлЯть себе в рот клистир... ‡наете ли вы, кто такое был  Ѓенвенуто
—еллини?.. ќто был мастер. Њой брат в ‹инкольне мог бы  рассказать  вам  о
нем. Њой брат никому не мешает жить. Ћн только убежден в  том,  что  детей
надо делать своими руками, а не чужими... Њы не  можем  не  согласитьсЯ  с
ним, джентльмены...
   Ќеманов  продавал  трубки  ’роттибэрна  директорам  банка,  иностранным
консулам, богатым грекам. Ћн наживал на них сто на сто.
   ’рубки линкольнского мастера дышали  поэзией.  ‚  каждую  из  них  была
уложена мысль, каплЯ вечности. ‚  их  мундштуке  светилсЯ  желтый  глазок,
футлЯры были выложены атласом. џ старалсЯ представить себе,  как  живет  в
старой Ђнглии Њэтью ’роттибэрн, последний мастер трубок, противЯщийсЯ ходу
вещей.
   - Њы не можем не согласитьсЯ с тем, джентльмены, что детей надо  делать
собственноручно...
   ’Яжелые волны  у  дамбы  отдалЯли  менЯ  все  больше  от  нашего  дома,
пропахшего луком и еврейской судьбой. ‘ Џрактической гавани Я  перекочевал
за волнорез. ’ам на клочке песчаной отмели обитали мальчишки с  Џриморской
улицы. ‘ утра до ночи  они  не  натЯгивали  на  себЯ  штанов,  нырЯли  под
шаланды, воровали на обед кокосы и дожидались той поры, когда из •ерсона и
Љаменки потЯнутсЯ дубки с арбузами и эти арбузы можно будет раскалывать  о
портовые причалы.
   Њечтой моей сделалось уменье плавать. ‘тыдно было  сознатьсЯ  бронзовым
этим мальчишкам в том, что, родившись в Ћдессе, Я до десЯти лет  не  видел
морЯ, а в четырнадцать не умел плавать.
   Љак поздно пришлось мне учитьсЯ нужным вещам! ‚ детстве,  пригвожденный
к ѓемаре, Я вел жизнь мудреца, выросши - стал лазать по деревьЯм.
   “менье  плавать  оказалось  недостижимым.  ‚одобоЯзнь  всех  предков  -
испанских раввинов и франкфуртских менЯл - тЯнула менЯ ко дну.  ‚ода  менЯ
не держала. €сполосованный, налитый соленой водой, Я возвращалсЯ на  берег
- к скрипке и нотам. џ привЯзан был к орудиЯм моего преступлениЯ и  таскал
их с собой. Ѓорьба раввинов с морем продолжалась до  тех  пор,  пока  надо
мной не сжалилсЯ водЯной бог тех мест - корректор "Ћдесских новостей" …фим
Ќикитич ‘молич.  ‚  атлетической  груди  этого  человека  жила  жалость  к
еврейским мальчикам. Ћн верховодил толпами рахитичных  заморышей.  Ќикитич
собирал их в клоповниках на Њолдаванке, вел их к морю,  зарывал  в  песок,
делал с ними гимнастику, нырЯл с ними, обучал  песнЯм  и,  прожариваЯсь  в
прЯмых лучах солнца, рассказывал истории о рыбаках  и  животных.  ‚зрослым
Ќикитич объЯснЯл, что он натурфилософ. …врейские дети от историй  Ќикитича
помирали со смеху, они визжали и ластились, как щенЯта.  ‘олнце  окроплЯло
их ползучими веснушками, веснушками цвета Ящерицы.
   ‡а единоборством моим с волнами старик следил молча сбоку. “видев,  что
надежды нет и что плавать мне не научитьсЯ, -  он  включил  менЯ  в  число
постоЯльцев своего сердца. Ћно было все тут с нами - его  веселое  сердце,
никуда не заносилось, не жадничало и не тревожилось...  ‘  медными  своими
плечами, с головой состарившегосЯ гладиатора, с бронзовыми,  чуть  кривыми
ногами, - он лежал среди нас за волнорезом, как властелин  этих  арбузных,
керосиновых вод. џ полюбил этого человека так, как только  может  полюбить
атлета мальчик, хворающий истерией и головными болЯми.  џ  не  отходил  от
него и пыталсЯ услуживать.
   Ћн сказал мне:
   - ’ы не суетись... ’ы укрепи свои нервы. Џлаванье придет само  собой...
Љак это так - вода тебЯ не держит... ‘ чего бы ей не держать тебЯ?
   ‚идЯ, как Я тЯнусь, - Ќикитич длЯ менЯ одного из  всех  своих  учеников
сделал исключение, позвал к себе в гости на  чистый  просторный  чердак  в
циновках, показал своих собак, ежа, черепаху и голубей.  ‚  обмен  на  эти
богатства Я принес ему написанную мною накануне трагедию.
   - џ так и знал, что ты пописываешь, - сказал Ќикитич, - у тебЯ и взглЯд
такой... ’ы все больше никуда не смотришь...
   Ћн прочитал мои писаниЯ, подергал плечом, провел рукой по крутым  седым
завиткам, прошелсЯ по чердаку.
   - Ќадо думать, - произнес он врастЯжку, замолкаЯ после каждого слова, -
что в тебе есть искра божиЯ...
   Њы вышли на улицу.  ‘тарик  остановилсЯ,  с  силой  постучал  палкой  о
тротуар и уставилсЯ на менЯ.
   - —его тебе не хватает?.. Њолодость не беда, с годами  пройдет...  ’ебе
не хватает чувства природы.
   Ћн показал мне палкой на дерево с красноватым стволом и низкой кроной.
   - ќто что за дерево?
   џ не знал.
   - —то растет на этом кусте?
   џ и этого не знал. Њы шли с ним сквериком  Ђлександровского  проспекта.
‘тарик тыкал палкой во все деревьЯ, он  схватывал  менЯ  за  плечо,  когда
пролетала птица, и заставлЯл слушать отдельные голоса.
   - ЉакаЯ это птица поет?
   џ ничего не мог ответить. ЌазваниЯ деревьев и птиц, деление их на роды,
куда летЯт птицы, с какой стороны восходит солнце,  когда  бывает  сильнее
роса - все это было мне неизвестно.
   - € ты осмеливаешьсЯ писать?.. —еловек, не живущий в природе, как живет
в ней камень или животное, не напишет  во  всю  свою  жизнь  двух  стоЯщих
строк... ’вои пейзажи похожи на описание декораций. —ерт менЯ побери, -  о
чем думали четырнадцать лет твои родители?..
   Ћ чем они  думали?..  Ћ  протестованных  векселЯх,  об  особнЯках  Њиши
ќльмана... џ не сказал об этом Ќикитичу, Я смолчал.
   „ома - за обедом - Я не прикоснулсЯ к пище. Ћна не проходила в горло.
   "—увство природы, - думал Я. - Ѓог мой, почему  это  не  пришло  мне  в
голову... ѓде взЯть человека, который растолковал бы мне птичьи  голоса  и
названиЯ деревьев?.. —то известно мне о них? џ мог бы распознать сирень, и
то когда она цветет. ‘ирень и  акацию,  „ерибасовскаЯ  и  ѓреческаЯ  улицы
обсажены акациЯми..."
   ‡а обедом отец рассказал новую историю о  џше  •ейфеце.  Ќе  доходЯ  до
ђобина, он встретил Њендельсона,  џшиного  дЯдьку.  Њальчик,  оказываетсЯ,
получает восемьсот рублей за выход. Џосчитайте - сколько это  выходит  при
пЯтнадцати концертах в месЯц.
   џ сосчитал - получилось двенадцать тысЯч в  месЯц.  „елаЯ  умножение  и
оставлЯЯ четыре в уме,  Я  взглЯнул  в  окно.  Џо  цементному  дворику,  в
тихонько отдуваемой крылатке, с  рыжими  колечками,  выбивающимисЯ  из-под
мЯгкой шлЯпы,  опираЯсь  на  трость,  шествовал  господин  ‡агурский,  мой
учитель музыки. ЌельзЯ сказать, что он хватилсЯ слишком рано.  Џрошло  уже
больше трех месЯцев с тех пор, как  скрипка  моЯ  опустилась  на  песок  у
волнореза...
   ‡агурский подходил к парадной двери. џ кинулсЯ к  черному  ходу  -  его
накануне заколотили от воров. ’огда Я заперсЯ  в  уборной.  —ерез  полчаса
возле моей двери собралась  всЯ  семьЯ.  †енщины  плакали.  Ѓобка  терлась
жирным плечом о дверь и закатывалась в рыданиЯх. Ћтец молчал. ‡аговорил он
так тихо и раздельно, как не говорил никогда в жизни.
   - џ офицер, - сказал мой отец, - у менЯ есть имение. џ езжу  на  охоту.
Њужики платЯт мне аренду. Њоего сына  Я  отдал  в  кадетский  корпус.  Њне
нечего заботитьсЯ о моем сыне...
   Ћн замолк. †енщины  сопели.  Џотом  страшный  удар  обрушилсЯ  в  дверь
уборной, отец билсЯ об нее всем телом, он налетал с разбегу.
   - џ офицер, - вопил он, - Я езжу на охоту... џ убью его... Љонец...
   Љрючок соскочил с двери, там была еще задвижка, она держалась на  одном
гвозде. †енщины катались по полу, они хватали отца за ноги;  обезумев,  он
вырывалсЯ. Ќа шум подоспела старуха - мать отца.
   - „итЯ мое, - сказала она ему по-еврейски, - наше горе велико.  Ћно  не
имеет краев. ’олько крови недоставало в нашем доме. џ не хочу видеть кровь
в нашем доме...
   Ћтец застонал. џ услышал  удалЯвшиесЯ  его  шаги.  ‡адвижка  висела  на
последнем гвозде.
   ‚ моей крепости Я досидел до ночи. Љогда все улеглись, тетЯ Ѓобка увела
менЯ к бабушке. „орога нам была дальнЯЯ. ‹унный свет оцепенел на неведомых
кустах, на деревьЯх без названиЯ... ЌевидимаЯ птица издала свист и угасла,
может быть, заснула... —то это за птица? Љак зовут ее? Ѓывает ли  роса  по
вечерам?.. ѓде расположено созвездие Ѓольшой Њедведицы?  ‘  какой  стороны
восходит солнце?..
   Њы шли по Џочтовой улице. Ѓобка крепко держала менЯ за руку, чтобы Я не
убежал. Ћна была права. џ думал о побеге.


        ЉЋЌ…– ЃЋѓЂ„…‹њЌ€

   ‚ пору голода не было в Ћдессе людей,  которым  жилось  бы  лучше,  чем
богадельщикам на втором еврейском кладбище. Љупец суконным товаром  Љофман
когда-то  воздвиг  в  памЯть  жены  своей  €забеллы  богадельню  рЯдом   с
кладбищенской стеной. Ќад этим соседством много потешались в кафе ”анкони.
Ќо прав оказалсЯ Љофман. Џосле революции призреваемые на кладбище  старики
и старухи захватили  должности  могильщиков,  канторов,  обмывальщиц.  Ћни
завели себе дубовый гроб с покрывалом и серебрЯными кистЯми и  давали  его
напрокат бедным людЯм.
   ’ес в то времЯ исчез из Ћдессы. Ќаемный  гроб  не  стоЯл  без  дела.  ‚
дубовом Ящике покойник отстаивалсЯ у себЯ дома и на панихиде; в могилу  же
его сваливали облаченным в саван. ’аков забытый еврейский закон.
   Њудрецы учили, что не следует мешать червЯм соединитьсЯ с падалью,  она
нечиста. "€з земли ты произошел и в землю обратишьсЯ".
   Ћттого, что старый закон возродилсЯ, старики получали  к  своему  пайку
приварок, который никому в те годы не снилсЯ. Џо вечерам они  пьЯнствовали
в погребке ‡алмана Љриворучки и подавали соседЯм объедки.
   Ѓлагополучие их не нарушалось до тех пор, пока не случилось восстание в
немецких колониЯх. Ќемцы убили в бою коменданта гарнизона. ѓерша ‹угового.
   …го хоронили с почестЯми. ‚ойска  прибыли  на  кладбище  с  оркестрами,
походными кухнЯми и  пулеметами  на  тачанках.  “  раскрытой  могилы  были
произнесены речи и даны клЯтвы.
   - ’оварищ  ѓерш,  -  кричал,  напрЯгаЯсь,  ‹енька  Ѓройтман,  начальник
дивизии, - вступил в ђ‘„ђЏ большевиков в 1911 году,  где  проводил  работу
пропагандиста и агента свЯзи. ђепрессиЯм товарищ ѓерш  начал  подвергатьсЯ
вместе с ‘оней џновской, €ваном ‘околовым  и  Њоносзоном  в  1913  году  в
городе Ќиколаеве...
   Ђрье-‹ейб, староста богадельни, держалсЯ со своими товарищами наготове.
‹енька не успел кончить прощальное слово, как старики начали  поворачивать
гроб на сторону, чтобы  вывалить  мертвеца,  прикрытого  знаменем.  ‹енька
незаметно толкнул Ђрье-‹ейба шпорой.
   -  Ћтскочь,  -  сказал  он,  -  отскочь  отсюда...  ѓерш   заслужил   у
ђеспублики...
   Ќа глазах оцепеневших стариков  ‹уговой  был  зарыт  вместе  с  дубовым
Ящиком, кистЯми и черным покрывалом, на котором серебром были вытканы щиты
„авида и стих из древнееврейской заупокойной молитвы.
   - Њы мертвые люди, - сказал Ђрье-‹ейб своим товарищам после похорон,  -
мы у фараона в руках...
   € он бросилсЯ к заведующему кладбищем  Ѓройдину  с  просьбой  о  выдаче
досок длЯ нового гроба и сукна длЯ покрывала. Ѓройдин пообещал, но  ничего
не сделал. ‚ его  планы  не  входило  обогащение  стариков.  Ћн  сказал  в
конторе:
   - Њне больше сердце болит за безработных коммунальников,  чем  за  этих
спекулЯнтов...
   Ѓройдин пообещал, но ничего не сделал. ‚ погребке ‡алмана Љриворучки на
его голову и на головы членов союза коммунальников сыпались  талмудические
проклЯтиЯ. ‘тарики заклЯли мозг в костЯх Ѓройдина и членов  союза,  свежее
семЯ в утробе их жен и пожелали каждому из них особый вид паралича и Язвы.
   „оход их уменьшилсЯ. Џаек состоЯл теперь из синей  похлебки  с  рыбьими
костЯми. Ќа второе подавалась ЯчневаЯ каша, ничем не подмасленнаЯ.
   ‘тарик из Ћдессы может есть всЯкую похлебку, из чего  бы  она  ни  была
сварена, если только в нее положены лавровый лист,  чеснок  и  перец.  ’ут
ничего этого не было.
   ЃогадельнЯ  имени  €забеллы  Љофман  разделила  общую  участь.   џрость
изголодавшихсЯ стариков возрастала. Ћна  обрушилась  на  голову  человека,
который меньше всего ждал этого. ќтим человеком оказалась  докторша  ћдифь
майсер, пришедшаЯ в богадельню прививать оспу.
   ѓубисполком издал распорЯжение об  обЯзательном  оспопрививании.  ћдифь
майсер разложила на столе свои  инструменты  и  зажгла  спиртовку.  Џеред
окнами  стоЯли  изумрудные  стены  кладбищенских  кустов.  ѓолубой  Язычок
пламени мешалсЯ с июньскими молниЯми.
   Ѓлиже всего к ћдифи стоЯл Њеер Ѓесконечный,  тощий  старик.  Ћн  угрюмо
следил за ее приготовлениЯми.
   - ђазрешите вас уколоть, - сказала  ћдифь  и  взмахнула  пинцетом.  Ћна
стала вытЯгивать из трЯпьЯ голубую плеть его руки.
   ‘тарик отдернул руку:
   - ЊенЯ не во что колоть...
   - Ѓольно не будет, - вскричала ћдифь, - в мЯкоть не больно...
   - “ менЯ нет мЯкоти, - сказал  Њеер  Ѓесконечный,  -  менЯ  не  во  что
колоть...
   €з угла комнаты ему ответили  глухим  рыданием.  ќто  рыдала  „оба-‹еЯ,
бывшаЯ повариха на обрезаниЯх. Њеер искривил истлевшие щеки.
   - †изнь  -  смитье,  -  пробормотал  он,  -  свет  -  бордель,  люди  -
аферисты...
   Џенсне на носике ћдифи закачалось, грудь ее  вышла  из  накрахмаленного
халата. Ћна открыла рот длЯ того, чтобы объЯснить  пользу  оспопрививаниЯ,
но ее остановил Ђрье-‹ейб, староста богадельни.
   - ЃарышнЯ, - сказал он, - нас родила  мама  так  же,  как  и  вас.  ќта
женщина, наша мама, родила нас длЯ того, чтобы мы жили, а не мучались. Ћна
хотела, чтобы мы жили хорошо, и она была права, как может быть права мать.
—еловек, которому хватает того, что Ѓройдин ему отпускает, - этот  человек
недостоин материала, который пошел на него. ‚аша цель, барышнЯ, состоит  в
том, чтобы прививать оспу, и вы, с божьей  помощью,  прививаете  ее.  Ќаша
цель состоит в том, чтобы дожить нашу жизнь, а не домучить  ее,  и  мы  не
исполнЯем этой цели.
   „оба-‹еЯ, усатаЯ старуха с львиным лицом, зарыдала еще громче,  услышав
эти слова. Ћна зарыдала басом.
   - †изнь, - смитье, - повторил Њеер Ѓесконечный, - люди - аферисты...
   Џарализованный ‘имон-‚ольф схватилсЯ за руль своей тележки и,  визжа  и
выворачиваЯ ладони, двинулсЯ к  двери.  …рмолка  сдвинулась  с  малиновой,
раздутой его головы.
   ‚след  за  ‘имоном-‚ольфом  на  главную  аллею,  рыча  и   гримасничаЯ,
вывалились все тридцать стариков  и  старух.  Ћни  потрЯсали  костылЯми  и
ревели, как голодные ослы.
   ‘торож, увидев их, захлопнул кладбищенские ворота.  Њогильщики  поднЯли
вверх лопаты с налипшей на них землей и  корнЯми  трав  и  остановились  в
изумлении.
   Ќа шум вышел бородатый Ѓройдин, в  крагах  и  кепи  велосипедиста  и  в
кургузом пиджачке.
   - Ђферист, - закричал ему ‘имон-‚ольф, - нас не во что колоть... “  нас
на руках нет мЯса...
   „оба-‹еЯ оскалилась и  зарычала.  ’ележкой  парализованного  она  стала
наезжать на Ѓройдина. Ђрье-‹ейб начал, как всегда, с иносказаний, с притч,
крадущихсЯ издалека и к цели, не всем видимой.
   Ћн начал с притчи о рабби Ћсии, отдавшем свое имущество детЯм, сердце -
жене, страх - богу, подать - цезарю и оставившему себе  только  место  под
масличным деревом, где солнце, закатываЯсь, светило дольше всего. Ћт рабби
Ћсии Ђрье-‹ейб перешел к доскам длЯ нового гроба и к пайку.
   Ѓройдин расставил ноги в крагах и слушал, не поднимаЯ глаз.  Љоричневое
заграждение его бороды лежало неподвижно на новом  френче;  он,  казалось,
отдаетсЯ печальным и мирным мыслЯм.
   -  ’ы  простишь  менЯ,  Ђрье-‹ейб,  -  Ѓройдин  вздохнул,  обращаЯсь  к
кладбищенскому мудрецу, - ты простишь менЯ, если Я скажу, что не  могу  не
видеть в тебе задней мысли и политического элемента... ‡а твоей  спиной  Я
не могу не видеть, Ђрье-‹ейб, тех, кто знает, что они  делают,  точно  так
же, как и ты знаешь, что ты делаешь...
   ’ут Ѓройдин поднЯл глаза. Ћни мгновенно залились белой водой бешенства.
’рЯсущиесЯ холмы его зрачков уперлись в стариков.
   - Ђрье-‹ейб,  -  сказал  Ѓройдин  сильным  своим  голосом,  -  прочитай
телеграммы из ’атреспублики, где крупные количества  татар  голодают,  как
безумные... Џрочитай воззвание питерских пролетариев, которые  работают  и
ждут, голодаЯ, у своих станков...
   - Њне некогда ждать, - прервал заведующего  Ђрье-‹ейб,  -  у  менЯ  нет
времени...
   - …сть люди, - ничего не слыша, гремел Ѓройдин, -  которые  живут  хуже
тебЯ, и есть тысЯчи людей, которые живут хуже тех, кто живет хуже  тебЯ...
’ы сеешь неприЯтности, Ђрье-‹ейб, ты получишь завирюху. ‚ы будете мертвыми
людьми, если Я отвернусь от вас. ‚ы умрете, если Я пойду своей дорогой,  а
вы своей. ’ы умрешь, Ђрье-‹ейб. ’ы умрешь, ‘имон-‚ольф.  ’ы  умрешь,  Њеер
Ѓесконечный. Ќо перед тем, как вам умереть, скажите мне, -  Я  интересуюсь
это знать, - есть у нас советскаЯ власть или, может быть, ее  нет  у  нас?
…сли ее нет у нас и Я ошибсЯ, - тогда отведите менЯ к господину Ѓерзону на
угол „ерибасовской и …катерининской, где Я отработал жилеточником все годы
моей жизни... ‘кажи мне, что Я ошибсЯ, Ђрье-‹ейб...
   € заведующий кладбищем  вплотную  подошел  к  калекам.  ’рЯсущиесЯ  его
зрачки были выпущены на них.  Ћни  неслись  на  помертвевшее,  застонавшее
стадо, как лучи прожекторов, как Языки пламени.  Љраги  Ѓройдина  трещали,
пот кипел на изрытом лице, он все ближе подступал к Ђрье-‹ейбу и  требовал
ответа - не ошибсЯ ли он, считаЯ, что советскаЯ власть уже наступила...
   Ђрье-‹ейб молчал. Њолчание это могло бы стать его гибелью,  если  бы  в
конце аллеи не показалсЯ босой ”едька ‘тепун в матросской рубахе.
   ”едьку контузили когда-то под ђостовом, он жил на излечении  в  хибарке
рЯдом с кладбищем, носил на оранжевом полицейском шнуре  свисток  и  наган
без кобуры.
   ”едька был пьЯн. Љаменные завитки кудрей выложены были на его лбу.  Џод
завитками  кривилось  судорогой  скуластое  лицо.  Ћн  подошел  к   могиле
‹угового, обнесенной увЯдшими венками.
   - ѓде ты был, ‹уговой, - сказал ”едька  покойнику,  -  когда  Я  ђостов
брал?..
   Њатрос заскрипел зубами, засвистел  в  полицейский  свисток  и  вытащил
из-за поЯса наган. ‚ороненое дуло револьвера осветилось.
   - Џодавили царей, - закричал ”едька, - нету царей...  ‚сем  без  гробов
лежать...
   Њатрос сжимал револьвер. ѓрудь его была обнажена.  Ќа  ней  татуировкой
разрисовано было слово "ђива"  и  дракон,  голова  которого  загибалась  к
соску.
   Њогильщики  с  поднЯтыми  вверх  лопатами  столпились  вокруг   ”едьки.
†енщины, обмывавшие покойников, вышли  из  своих  клетей  и  приготовились
реветь вместе с „обой-‹еей. ‚оющие волны бились о  запертые  кладбищенские
ворота.
   ђодственники, привезшие  покойников  на  тачках,  требовали,  чтобы  их
впустили. Ќищие колотили костылЯми об решетки.
   - Џодавили царей. - Њатрос выстрелил в небо.
   ‹юди  прыжками  понеслись  по  аллее.   Ѓройдин   медленно   покрывалсЯ
бледностью. Ћн поднЯл руку, согласилсЯ на  все  требованиЯ  богадельни  и,
повернувшись по-солдатски, ушел  в  контору.  ‚орота  в  то  же  мгновение
разъехались. ђодственники  умерших,  толкаЯ  перед  собой  тележки,  бойко
катили их по дорожкам. ‘амозваные канторы пронзительными фальцетами запели
"ќл молей рахим" [заупокойнаЯ еврейскаЯ молитва] над  разрытыми  могилами.
‚ечером они отпраздновали свою победу у Љриворучки.  ”едьке  поднесли  три
кварты бессарабского вина.
   - "ѓэвэл гаволим" [суета сует (евр.)], -  чокаЯсь  с  матросом,  сказал
Ђрье-‹ейб, - ты душа-человек, с тобой можно жить...  "Љулой  гэвэл"...  [и
всЯческаЯ суета... (евр.)]
   •озЯйка, жена Љриворучки, перемывала за стенкой стаканы.
   - …сли у русского человека  попадаетсЯ  хороший  характер,  -  заметила
мадам Љриворучка, - так это действительно роскошь...
   ”едьку вывели во втором часу ночи.
   - ѓэвэл гаволим, - бормотал он губительные непонЯтные слова, пробираЯсь
по ‘теповой улице, - кулой гэвэл...
   Ќа следующий день старикам в богадельне выдали по четыре куска пиленого
сахару и мЯсо к борщу. ‚ечером их повезли в ѓородской театр на  спектакль,
устроенный ‘оцобесом. ла "Љармен". ‚первые в  жизни  инвалидцы  и  уродцы
увидели золоченые Ярусы одесского театра, бархат  его  барьеров,  маслЯный
блеск его люстр. ‚ антрактах всем роздали бутер