арижской  коммуны,
соединенные  единым  током  крови,  они чувствовали  себЯ наследниками  всей
истории человечества, которую их народ с новой страницы начал в  семнадцатом
году. Ћни  верили,  что  в  грЯдущих  боЯх каждому  из  них многое предстоит
совершить,  многое под  силу,  и в то  же времЯ готовы были  по приказу идти
рЯдовыми.  ѓончаров не помнил сейчас точно, как это  произошло и с  чем было
свЯзано,  просто  он  понЯл однажды, что классовые битвы, к которым  все они
готовились, ждут их не когда-то, а  уже начались, раз в  ѓермании у власти -
фашизм. Ћн понЯл, что  изучать историю времЯ еще будет, но защищать ее времЯ
пришло.  € он пошел туда,  где, по его мнению,  пролег в тот момент передний
край. Ћдин из всего класса, в то времЯ как остальные еще сидели  за партами.
€ вот  они  встретились снова  уже на  войне,  но  в разном качестве. Ѓорька
примчалсЯ на войну,  вооруженный одним патриотизмом,  собираЯсь  воевать  не
умением, а в общем числе. “бедил военкома, что он снайпер. ‚се это похоже на
него,  но кажетсЯ, он еще не представлЯет себе точно, с  какого конца  и как
зарЯжаетсЯ винтовка образца одна  тысЯча восемьсот  девЯносто первого  дробь
тридцатого года. € все же он рад, что они встретились и сидЯт сейчас в одном
окопе.
     -  ‘лушай, Ѓорька,- сказал ѓончаров.- ’ы €ринку †данову  помнишь?  ’ы в
нее ведь влюблен был когда-то. Ђбсолютно безнадежно, все это знали.
     - ‘амое смешное,  что Я  в  нее и сейчас влюблен. €  ты  уж  совсем  не
поверишь, но у нас - дочка. ЊаленькаЯ такаЯ дочка, вот такаЯ, и тоже €ринка.
Џожалуйста, не раскрывай на менЯ глаза, потому что Я сам иногда тоже начинаю
сомневатьсЯ. Ќо в то же времЯ дочка - это непреложный факт. Љогда ее держишь
на руках - просто нельзЯ не верить.
     - ‚от  что бывает, когда настоЯщие мужчины уходЯт в армию и оставлЯют в
тылу хороших девчат! - говорил ѓончаров, глЯдЯ на  ‹итвака  так, словно  тот
неожиданно вырос в его глазах. € тут разведчик позвал от стереотрубы:
     - ’оварищ комбат!
     - —то стрЯслось? - спросил ѓончаров, все еще глЯдЯ на товарища.
     - ‚от поглЯдите. Џредставление, честное слово... ђазведчик улыбалсЯ, но
не  по-хорошему,  обиженно  морщил  обветренные  губы. Џожалев  недокуренную
папиросу, ѓончаров раз за разом затЯнулсЯ, сильно щурЯсь, притоптал окурок и
поднЯлсЯ к стереотрубе, зачем-то застегиваЯ на крючки воротник гимнастерки у
горла.
     Ќаблюдательный пункт  был вырыт  на переднем скате высоты, обращенном к
немцам, в  густой  траве и замаскирован травой. Ћна уже начинала вЯнуть  под
солнцем,  и запах свежего сена почувствовал  ѓончаров,  прилаживаЯ по глазам
стереотрубу, к которой длЯ маскировки тоже были привЯзаны пучки травы.
     ‚низу было пшеничное  поле,  уже  побелевшее,  шелковистое под  ветром;
стелющиесЯ  волны, как тени пробегали по  нему. € всюду в  пшенице минометы,
легкие пушки - окопы, окопчики, Ямки. Њножество людей, зарывшихсЯ в землю по
грудь, перебегающих от Ямки к  Ямке, скрыто было в хлебах; отсюда, с высоты,
ѓончаров  видел их  спины.  Ђ  дальше,  где  поле  кончалось,- другие окопы:
передний  край.  ’ам  сидела пехота.  ‚переди нее уже не было никого, только
пустое пространство,  кусты и в этих кустах -  немцы. €  странно, непривычно
еще было чувствовать и  сознавать,  что  все то зеленое за гранью  кустов  -
осока,  озерцами  блестЯщаЯ в  осоке река, дальний отлогий луговой  берег  и
деревенька  на  нем,- все  это было у немцев. Џоле созревшего хлеба у нас, а
деревнЯ у них.
     Ќо  еще прежде чем ѓончаров все это целиком охватил взглЯдом, он увидел
то,  что  хотел показать ему  разведчик,  перекрестием  наведЯ стереотрубу и
уступив около  нее  место.  ‚  перекрестии  сквозь  тонкие  черные  делениЯ,
нанесенные длЯ стрельбы,  ѓончаров увидел  блестевшую в осоке воду и в  этой
воде  головы купающихсЯ немцев.  €  еще  немцы в трусах  и сапогах бежали от
деревни  к реке.  Ћдин размахивал на  бегу  полотенцем, другой  у самой воды
прыгал  на одной  ноге,  согнувшись,  стаскивал  с  себЯ  штаны.  ‚  стеклах
стереотрубы  ѓончаров  крупно,  близко  видел зеленый луг  и бегущих по нему
немцев,  их  белые  на солнце тела. €  в  воде тоже  блестели,  плескались и
выпрыгивали мокрые белые тела.
     ќто  были немцы, но ѓончаров с острым любопытством смотрел  на них,  не
находЯ в душе у себЯ враждебного чувства. ‘ветило утреннее  солнце, и там, в
низине,  у реки, трава,  наверное, была  еще влажной. € они  бежали по  этой
траве, веселые и голые, как мальчишки. ‘ловно не было  войны,  а было только
раннее деревенское  утро, и  они  бежали  под  уклон  к  реке искупатьсЯ  до
завтрака.
     Љогда  он обернулсЯ от стереотрубы, то  самое, что  было в душе у него,
увидел он  на  лице разведчика. ђазведчик стеснительно  улыбнулсЯ, словно  в
мыслЯх был в чем-то виноват. ѓончаров похолодел лицом.
     - Ђ ну, передай  на  батарею,- приказал  он  телефонисту  и увидел, как
Ѓорька ‹итвак быстро обернулсЯ, что-то хотел сказать. Ќо уже прошелестел над
ними первый снарЯд и разорвалсЯ в реке, столбом  вскинув воду. Ќа миг головы
скрылись в осоке, а потом еще веселей пошла  вознЯ в реке. „руг перед другом
немцы играли с опасностью, как бы не понимаЯ, что та веселаЯ игра, в которую
они  играют сейчас  под  снарЯдами, не  всегда кончаетсЯ весело. Ћдин снарЯд
разорвалсЯ близко на берегу. € тогда немцы стали выскакивать из воды. •ватаЯ
одежду, мокрой  гурьбой  бежали они по  лугу  вверх.  € если  бы добежали до
деревни,  искупавшиесЯ,  запыхавшиесЯ,  проголодавшиесЯ  от острого ощущениЯ
опасности, они  бы  с Яростным аппетитом  набросились на еду и смеЯлись, бы,
рассказываЯ  друг другу,  как  купались в  реке и русские стрелЯли по  ним,-
веселое военное приключение, "meine Kriegserinnerungen".
     - Ѓат-тарее три снарЯда беглый огонь! - крикнул ѓончаров, уже зажегшись
азартом. €  приник к стереотрубе, слыша над собой шелестЯщий полет снарЯдов,
мыслью направлЯл их.
     ‡еленый луг,  по  которому  вверх бежали немцы,  взлетел перед ними.  €
сзади, и  с  боков,  и  все  смешалось в дыму  и грохоте,  и  здесь, на  ЌЏ,
задрожало, затрЯслось, и землЯ посыпалась с бруствера.
     Љогда разрывы смолкли и  низовой ветер от реки, смешав дым, поволок его
вверх к деревне, луг постепенно расчистилсЯ. ‘реди  неглубоких пЯтен воронок
на нем  вразброс  лежали  двое  немцев,  белые  в зеленой  траве.  Ћдин  был
совершенно голый и в сапогах.
     ѓончаров оторвалсЯ от  стереотрубы. ђЯдом с ним  с опущенным биноклем в
руках стоЯл ‹итвак.
     - ‚от так  их учить! -  сказал ѓончаров, и голос у него был хриплый.- Ђ
ты как думал?
     Ќо  ‹итвак опустил  перед ним глаза.  €  оба  почувствовали отчуждение,
возникшее между ними, как будто голые, купающиесЯ немцы, по  которым стрелЯл
ѓончаров, не были в этот момент солдатами.
     „о   самого  вечера,  выслеживаЯ  в  стереотрубу  артиллерийские  цели,
ѓончаров не раз еще мыслью и взглЯдом возвращалсЯ к тем двум немцам, лежащим
на лугу, на похолодевшей к закату траве.

        ѓ‹Ђ‚Ђ V

     ‘олнце садилось за деревней,  за лесом,  и к нему,  как дым в раскрытую
топку, со всего неба тЯнулись серые, встречно освещенные облака. Ћни шли над
полем, волоча тени по  хлебам, по  окопам,  гасЯ блеск орудийных  стволов  и
касок,  шли через нашу  передовую, через немецкую, за реку, в тыл, прощально
гладЯ землю и людей, зарывшихсЯ в ней.
     “же  не  часы, минуты остались до  свистка,  и  в  эти минуты  из  всей
непрожитой  жизни можно  было  только  успеть докурить  последнюю цигарку. €
пехотинцы тысЯчами губ, торопЯсь, досасывали ее,  тысЯчами  глаз попеременно
выглЯдывали  из-за  бруствера  -  туда,  куда   одним  облакам  можно  плыть
беспрепЯтственно.
     Ђ за рекою, в деревне, немцы ходили, как у себЯ дома, стоЯли во дворах,
и  над  домами, из  труб  летних  кухонек и походных  солдатских  кухонь уже
подымалсЯ предвечерний дымок.
     ’ри "мессершмитта", развернувшись над  полем по  дуге, ушли,  со звоном
моторов вонзаЯсь в закат. ‡а каждым осталсЯ таЯть в воздухе розовый след.
     € наступил тот миг, когда вдруг сразу, словно с последним вдохом, вошло
все  в грудь: и вечер, светЯщийсЯ на закате, и воздух над полЯми, и землЯ, с
которой надо  было сейчас поднЯтьсЯ в атаку. Ќо, обрываЯ мгновение, извилась
вверх ракета. € тут же на бруствер траншеи вспрыгнул лейтенант - маленьким и
четким против солнца виден был он  издали, с наблюдательного  пункта, откуда
смотрел ’ройников. ‘  поднЯтой  вверх рукой,  обернувшись назад,  он  что-то
прокричал беззвучно. € по всей линии стали выпрыгивать из земли бойцы.
     Ћни  бежали  по полю в летних гимнастерках  - позже донесло их Яростный
многоголосый крик.  €зломаннаЯ цепь скатывалась по низине,  за ней, догонЯЯ,
бежали одиночные  бойцы,  рассыпанные на всем  пространстве: те,  кто  позже
выскочил  из окопов. ‚сЯ  низина, только  что  пустаЯ,  заполнилась бегущими
людьми, они накатывались на немецкие окопы.
     ’ройникову  видно  было, как немцы  выскакивали  из  кустов, от  речки,
полуголые,  в трусах прыгали в окопы, спешно надевали каски на головы,  иные
на  бегу  натЯгивали  на  голые  плечи мундиры.  ‡астигнутые  врасплох,  они
действовали как отдельные части хорошо отлаженного  механизма, сразу придЯ в
согласное движение. € уже в центре по атакующим ударил пулемет:
     ’а-та-та-та-та-та-та-та!..
     Ћн вплелсЯ в общий крик, вначале  неслышный, потом вырос из него, и еще
несколько пулеметов ударили  с  разных концов.  –епь закачалась на бегу, как
под напором  встречного  ветра.  ‹юди падали, переползали, и уже  кое-где на
поле,  вспархиваЯ, замелькали дымки:  пехота, лежа,  окапывалась.  Ќо правее
атакующаЯ  цепь все же  переплеснула краем  своим  через  бруствер  немецкой
траншеи. ’ам, скрытый от  глаз,  страшный тишиной  своей, началсЯ рукопашный
бой. Ђ в центре, в кустах, немецкий пулемет работал безостановочно. Љакой-то
высокий  немец  бежал  к  нему  по траншее; голова его то нырЯла,  то  снова
показывалась за бруствером.
     ‚ыметенное пулеметным  огнем поле  было пусто. Ќа нем  вставали  первые
разрывы мин. ‘пешно  окапывалась распластаннаЯ, прижатаЯ  к земле  пехота. ‚
небе плыл по ветру над полем розовый дым бризантного разрыва.
     ‘лучайно в  бинокль попали четверо бойцов.  •оронЯсь, в  высокой траве,
они  ползли к немецкому пулемету.  € еще двое,  согнувшиесЯ, касками вперед,
бежали под уклон, катЯ за собой пулемет. Ќа бегу развернули его, попадали за
щитком  в траву, разбросав  ноги,  и поверх голов  и  спин пулеметнаЯ  струЯ
резанула по кустам.
     - „авай  отсечной  огонь! -  крикнул  ’ройников  начальнику артиллерии,
указываЯ  за реку.  ’ам видно  было,  как  от  деревни на  рысЯх  спешат три
артиллерийские запрЯжки и бежит под гору немецкаЯ пехота.- ‡еваешь!
     Ќо  начальник  артиллерии,  молодой,  с  подстриженными  усами,  только
вскинул уверенно бинокль. €  почти в  то же времЯ несколько снарЯдов накрыли
немецкую  пехоту,  а  один удачным попаданием  разметал  вырвавшихсЯ  вперед
коней.
     - Ћтчетливо работаете, артиллеристы!  -  блеснув глазами,  прокричал  в
трубку начальник артиллерии и со лба на затылок пересадил кубанку.
     Ќо ’ройников строго глЯнул на него: - ’ы пулеметы мне уничтожь!
     Ќад прижатой к  земле пехотой разгоралсЯ артиллерийский бой, но так же,
не медленней и не быстрей, садилось солнце, и во встречном свете его розовым
светЯщимсЯ  дымом залита была низина, блестела трава и река, и когда на  миг
вскакивали и перебегали согнутые черные фигурки, вместе с ними вскакивали их
косые тени. Џехота, краем  своим  зацепившаЯсЯ  за  немецкую траншею,  опЯть
поднЯлась, и еще несколько человек вскочили туда, но  остальные залегли  под
огнем.
     †адно напиваЯсь  табачным дымом, не отрываЯ биноклЯ от глаз,  ’ройников
смотрел  на левый  фланг.  ’ам сейчас  начиналось главное.  Ќа левом  фланге
поднЯвшийсЯ из болотной осоки полк Џрищемихина форсировал реку. Џеремокшие и
продрогшие за  день, они с берега  посыпались  в воду, расколов предвечернюю
закатную гладь реки. ‚плавь, вброд, несЯ над головами оружие, они спешили  к
тому берегу, шатаемые  течением.  Ќад  вспененной,  взбаламученной  на  всем
пространстве рекой качалось множество крохотных  черных голов и рук. “дарили
было пулеметы с лугового немецкого берега, рассеиваЯ пенные брызги  по воде,
но быстро смолкли: мокрый  до нутра полк Џрищемихина,  бодрЯ  себЯ  криками,
невнЯтно  доносившимисЯ  из-за  реки,   бежал  по   лугу  наизволок.  Џоздно
спохватившись, выручаЯ  своих,  открыла огонь  немецкаЯ  артиллериЯ.  ђедкие
разрывы вскидывали вверх розовые на закате дымы.  ‚етром валило  их и тЯнуло
вверх по косогору.  € туда же, вырываЯсь из-под  разрывов, вслед  за дымами,
бежала пехота, обтекаЯ деревню с фланга.
     Џоложив  планшетку на колено,  на трепыхавшемсЯ от ветра листке  бумаги
’ройников быстро набросал карандашом записку Џрищемихину. Џисал и взглЯдывал
в бинокль.  Џо самому лезвию  горизонта в стрелах предвечерних лучей скакала
крохотнаЯ  артиллерийскаЯ   запрЯжка.  Ќад  ней  беззвучно  взмахнул  дымком
бризантный разрыв.  "Ќе  достал!" - с сердцем  пожалел ’ройников.  €, сложив
записку, вручил свЯзному:
     - ‘качи!
     …ще пехота  не  вошла в деревню,  но  он  видел: перелом наступил. Ќадо
было,  чтобы  Џрищемихин, не  задерживаЯсь,  оставив один  батальон  с  тыла
доканчивать бой за деревню, развивал успех, раньше немцев
     вышел на скрещение дорог и был готов встретить их там.
     € тут случилось непредвиденное: залегший под огнем полк Њатвеева  вдруг
поднЯлсЯ  в атаку.  Џовзводно, по-ротно  люди  подымались  и шли,  бежали  с
криком,  падали,  и снова  какаЯ-то  сила отрывала  их  от земли. Ќичего  не
понимаЯ,  ’ройников  в  первый момент  с  восторгом смотрел,  как они  идут,
красиво, гордо, не кланЯЯсь пулЯм.  Ќо  вдруг  тревога коснулась его.  Ћн не
сразу понЯл, что  переменилось, только стало страшно смотреть, как люди идут
на пулеметы.
     ‘ белым, исковерканным гневом лицом он схватил телефонную трубку, но на
том  конце провода, на ЉЏ  полка, оставленный длЯ свЯзи телефонист  отвечал,
что командир полка Њатвеев в ротах. € пока посланные ’ройниковым свЯзные под
огнем бежали туда, бессмысленное истребление продолжалось.
     Ђ случилось вот  что.  …ще не видЯ со  своего ЉЏ, что полк  Џрищемихина
выходит деревне в тыл, Њатвеев почувствовал внезапно, как немцы дрогнули. €х
пехота за рекой, бежавшаЯ к окопам, вдруг без видимой  причины заметалась по
лугу. ’ам  спешно,  жерлами  в тыл,  разворачивали пушки,  какие-то  повозки
хлынули из  деревни на луг, все перемешав. € уже после всего этого на гребне
за деревней возникла редкаЯ цепь. ’оненькие,  плоские  и черные в ломающихсЯ
лучах солнца, все одинаково  наклоненные вперед фигурки двигались по  гребню
вверх,  как мишени  на стрельбах. Џо  ним стрелЯли, но они  все двигались, и
пули не поражали их.
     €,  увидЯ все  это,  почувствовав, как дрогнули немцы,  Њатвеев испытал
мгновенную,  ожегшую его радость  и  страх. ‘трах, что  немцы  уйдут. ќто же
чувство владело  сейчас его людьми, лежавшими  на  поле под огнем. Џоследний
бросок оставалсЯ до немцев, и  ничего не было сейчас сильней желаниЯ достать
немца  штыком. ‡а  раны,  за  убитых  в атаке, оставшихсЯ  лежать на поле. €
Њатвеев отдал приказ, тот приказ, которого ждала пехота:
     - ‚пере-ед!
     ‡амполит Љорниенко схватил его за руку, глЯнул зрачки в зрачки:
     - Људа? Ќа пулеметы? ‘ ума сошел!..
     ‹ицо смуглое, остроскулое, до желтизны бледное.
     -  Џрочь!  -  закричал  Њатвеев,  наливаЯсь Яростью,  и  увидел  своего
адъютанта.
     Ђдъютант   смотрел   на   него  с  восторгом  верующего.   €,  чувствуЯ
необходимость  чего-то  необычного, чего  сейчас  ждали  все,  он  оттолкнул
Љорниенко и выхватил пистолет:
     - џ сам поведу пехоту!
     Ћн бежал по полю с  поднЯтым вверх пистолетом, огромный, Яростный.  ’ак
он же возьмет деревню! Ќе Џрищемихин, а он, столько положивший здесь людей.
     - ‚пере-ед!..
     ‘ухой воздух  рвал  ему  горло. ‘квозь пленку  слез  он видел радужный,
расколотый  на созвездиЯ мир. € вместе с ним, с ним рЯдом, в едином крике, в
едином  дыхании,  по  всей   низине,  залитой  розовым  светЯщимсЯ  туманом,
неумолимо и грозно накатывалась цепь, его пехота, его полк.
     - ‚пере-ед!..
     Ћн  еще  бежал  вперед  с  раскрытым   ртом,  как  вдруг  почувствовал:
оборвалось  что-то, соединЯвшее его с людьми. Ћн гневно оглЯнулсЯ.  Џо всему
полю лежали в траве бойцы, живые среди мертвых. € только адъютант с насмерть
бледным лицом,  весь  странно кренЯсь, спотыкаЯсь, бежал к нему, зажав рукой
бок.
     € еще не верЯ, надеЯсь еще, а вместе с тем уже чувствуЯ весь позор, всю
жуткую непоправимость случившегосЯ, готовый в этот момент кричать, стрелЯть,
бить,  Њатвеев пыталсЯ  поднЯть залегшую  пехоту.  Љакой-то боец рЯдом с ним
каской,  ногтЯми  скреб землю,  зарываЯсь  в  нее.  Њатвеев  пнул  его. Ѓоец
вскочил. € еще несколько  человек вскочили на ноги. ’олько одно могло сейчас
оправдать и  жертвы, и кровь, и  смерть - победа. ‚от она, деревнЯ,  вот она
рЯдом... € Њатвеев, крича, стрелЯЯ вверх,  поднЯл в атаку людей. € с близкой
дистанции, в упор, в живот, в грудь ударили по ним пулеметы.
     „рогнувшие было немцы, готовые уже бросить  позиции, спасатьсЯ за рекой
и бежать,  пока  не  замкнулось  кольцо  окружениЯ,  увидели бегущую  на них
пехоту.  ќто  накатывалась смерть. Ћт нее нельзЯ  было спастись бегством,  в
поле она  настигла бы их. €  они сделали то единственное, что могли сделать,
на  что толкал  их опыт,  страх, желание  жить: они встретили ее  из  окопов
пулеметным и автоматным огнем.
     Ќа  узком пространстве приречного луга, каждую весну заливаемого водой,
в третий раз поднЯлась в атаку пехота. ‚ третий раз вел Њатвеев свой полк на
пулеметы. € пулЯ,  которую он хотел, просил, молил под конец, знаЯ, что  нет
ему  ни  прощениЯ, ни  пощады,  эта  пулЯ, не  миновавшаЯ  стольких,  словно
сжалившись, нашла наконец и его.

        ѓ‹Ђ‚Ђ VI

     Џленные немцы, человек  тридцать, сбившись кучей, стоЯли посреди улицы,
а вокруг  толпились красноармейцы и все новые подбегали  глЯдеть на них. ‚ид
чужеземной толпы посреди деревенской улицы в непривычных глазу дымчато-серых
хлопчатобумажных мундирах с  тусклыми алюминиевыми  пуговицами,  в сапогах с
короткими  голенищами,  из которых  все  они  словно  выросли,  в  кепках  с
несоразмерно длинными козырьками  или  в высоких пилотках - был отталкивающе
резок.  Ќемцы глЯдели  исподлобьЯ, с потаенной тревогой, иные со  страхом. €
все им  сейчас  было лишним,  все, что привлекало внимание к  ним.  Ћсобенно
руки,  в которых  они  недавно  еще  держали  автоматы и  стрелЯли  по  этим
толпЯщимсЯ вокруг них людЯм, в чьей власти  теперь была и жизнь их и смерть.
ђуки особенно  хотелось им сейчас скрыть,  и  ѓончаров это почувствовал.  Ћн
видел, как один немец нагнулсЯ и быстро, стараЯсь, чтоб не заметили, выкинул
оставшуюсЯ за голенищем плоскую автоматную  обойму. „ругой,  рЯдом с которым
она упала, отпихнул ее каблуком.
     „о сих пор  ѓончарову случалось видеть одиночных пленных,  как правило,
тщательно охранЯемых.  Љогда  их вели  или везли куда-то, они,  уже успевшие
оглЯдетьсЯ,  и покурить, и понЯть,  что  немедленнаЯ расправа им не  грозит,
вели себЯ, как  правило,  нагло. ќти  же были только  что выхвачены  из боЯ.
ЌеотдышавшиесЯ, в поту и пыли, многие с еще не погасшими глазами, они стоЯли
посреди улицы, согнанные толпой.  ѓончаров  с щемЯщим  холодком  любопытства
вглЯдывалсЯ в их лица. Љрайним стоЯл офицер к высокой фуражке, в хромовых по
колени сапогах  с твердыми  голенищами, небольшой, в  пенсне.  ЏрЯмоугольные
подрагивающие стеклышки их вспыхивали  прожекторным  блеском, он оглЯдывалсЯ
вокруг себЯ веселыми,  навыкате,  наивно-глупыми глазами, не сомневаЯсь, что
русским чрезвычайно интересно видеть его, германского офицера, и он давал им
эту  возможность.  Џривздернув  руки в  локтЯх,  он поворачивалсЯ, показывал
себЯ,  словно его  должны  были  фотографировать.  ‚иски  его  под  фуражкой
свежеподстриженные,  и выбритое  лицо лоснилось,  и  ѓончаров  на расстоЯнии
почувствовал от него запах одеколона и пота. Ћн не сообразил, что так далеко
он  не мог  бы чувствовать запаха. Ћдеколоном  и  потом  пахло  от старшины,
стоЯвшего  впереди,  но зрительное  впечатление  подстриженного и  выбритого
немца настолько слилось с  запахом, что обычный тройной  одеколон, с которым
сам он не раз  брилсЯ, показалсЯ ему сейчас специфически немецким и его чуть
не начало мутить.
     ђЯдом  с  офицером  высокий  молодой немец  в  расстегнутом мундире,  с
пропыленной  светловолосой  головой прижимал к разбитому рту  платок и после
смотрел в него пустыми, невидЯщими глазами. Ћн тЯжело дышал, часто облизывал
сухим Языком  розовые от крови зубы. € еще один немец попалсЯ на глаза, тот,
что каблуком  отпихнул обойму.  Ћн улыбалсЯ блудливо и  беспокойно:  обойма,
отлетевшаЯ недалеко и  виднаЯ в пыли  дороги,  тревожила его. €  ѓончаров  с
растерЯнностью  в  душе почувствовал, как у  него непроизвольно шевельнулось
сочувствие. ‚се  было не так, как ему представлЯлось. ќтот немец  стрелЯл и,
может быть,  убил кого-то,  а вот  шевельнулось к нему  сочувствие.  € то же
самое,  что  почувствовал он у себЯ  в душе, увидел он на  лицах толпившихсЯ
сзади бойцов. Ѓыло скорей любопытство, чем ненависть.
     ‚округ  стоЯли бойцы полка  Џрищемихина, те,  кто  первыми  ворвалсЯ  в
деревню, с тыла  обойдЯ ее. Ћни ворвались внезапно, раньше, чем немцы успели
организовать  оборону,  полк  их в  этом бою  почти  не понес потерь,  и все
трофеи,  все  пленные  были  ихние. Ќе  столько  ожесточение,  как  щедрость
победителей владела ими сейчас.
     -  Ђ ну, разойдись!  - закричали издали, и  немцы начали тесней жатьсЯ,
боЯсь расправы.
     - ђ-разойдись! - кричал боец, распихиваЯ толпу,  он вел еще  пленного.-
‘амого главного веду! ‘торонись!
     €  бойцы,  расступаЯсь и  оглЯдываЯсь,  улыбались,  предчувствуЯ шутку.
Ќемец был старый, сморщенный, в  очках; он не понимал Языка,  но чувствовал,
что  смеютсЯ над ним,- значит, оставЯт жить. €, ловЯ этот смех  на лицах, он
улыбалсЯ охотно и заискивающе, готовый потешать.
     Ќо постепенно все больше сбегалось бойцов полка Њатвеева, те, кто в лоб
штурмовал деревню, и настроение начало менЯтьсЯ. …ще  не остывшие после боЯ,
многие раненые, вгорЯчах не  чувствуЯ боли, они налитыми кровью глазами, зло
глЯдели на немцев, и шутки постепенно смолкли.
     Ѓыло светло  еще, но из тучи, зашедшей  над деревней, накрапывал дождь,
крупный и редкий. Љапли ударЯли по гимнастеркам на горЯчих телах, печатались
в пыли,  темными  пЯтнами крапили мундиры  немцев. ‘реди увеличившейсЯ толпы
теснаЯ, сбившаЯсЯ куча их сделалась меньше. € в какой-то момент заколебалась
на весах доброта и  ненависть.  Ќо тут пехотный лейтенант,  отстранив  рукой
стоЯвших впереди него бойцов, подошел к тому немцу, что каблуком отпихнул от
себЯ  обойму, и,  вдруг  покраснев,  хмурЯсь  по-молодому,  спросил,  указав
пальцем ему в грудь:
     - Du bist ‚аuer?*
     - Nein, nein!** - Ќемец почему-то испуганно затрЯс головой.
     -- Lehrer?***
     - Ђrbeiter?****
     - Ћ, jа! Jа!*****
     ’огда  лейтенант, взЯв  немца за плечо, повернув его и пригнув,  указал
под ноги,  где  позади  переминавшихсЯ  сапог  лежала в пыли отброшеннаЯ  им
автоматнаЯ обойма:
     -- ’воЯ? (Ќемец  стал энергично  отказыватьсЯ.)  Љак  же  ты, Ђrbeiter,
стрелЯл в них? - ‹ейтенант показывал пальцами на бойцов, словно считал их. -
‚ рабочих! Ђuch Ђrbeitern! Verstehen ?****** € ты стрелЯл в них!..

     * - ’ы крестьЯнин? (нем.)
     ** - Ќет, нет! (нем.)
     *** - “читель? (нем.)
     **** - ђабочий? (нем.)
     ***** - Ћ, да! „а! (нем.)
     ****** ’оже рабочие! ЏонЯтно? (нем.)

     Ћн говорил то, чему его учили в школе, слова,  свЯтей которых,  как ему
казалось, нет и  не может быть, понЯв которые немец не мог  не усовеститьсЯ.
Ќо отчего-то  ѓончарову, думавшему  прежде так  же, сейчас  было  стыдно  за
лейтенанта в присутствии немцев.
     - —его  говорит?  —его  говорит-то?  -  переспрашивали  бойцы  рЯдом  с
ѓончаровым, мешаЯ друг  другу слушать. Џостепенно смысл сказанного и то, что
лейтенант  стыдит немца, дошло до всех.  €, сломав  стену  отчуждениЯ, бойцы
надвинулись на  пленных,  обступили их тесно, разбившись на группы.  ‚ одной
угощали немца махоркой и хохотали, хватаЯсь за бока, видЯ, как он кашлЯет от
затЯжки:
     -- Ќе терпит немец нашей русской махорочки.
     € понимающе перемигивались, словно не за немцем была уже часть ђоссии.
     -- ѓлЯди, глЯди, дым из ушей пошел!.. Љу-уда ему!..
     Ћт другой группы кричали:
     - ђебЯта, кто по-ихнему может? ’ут чего-то рассказывает интересное...
     €  только там,  где обступили офицера, не  слышно было  голосов. ‚округ
него стоЯли молча и  отчужденно, стоЯли и смотрели. Ђ он, все  так же блестЯ
пенсне и наивно-глупыми глазами навыкате, каждому вновь подходившему говорил
одни и те же несколько фраз:
     -  Ћдин  ваш  солдат забрал у менЯ полевую сумку. ‚ ней находилась пара
новых  кожаных подошв,  хорошаЯ  бритва, шесть пачек сигарет  и  письма моей
жены. џ требую вернуть мне все эти вещи.
     Ќе  понимаЯ ни  слова, бойцы  с интересом смотрели ему в рот, как будто
сам факт, что он говорит, был поразителен. Ђ еще их веселило, что он говорит
одно и то же.
     Џодошедшему ѓончарову, увидев в нем офицера, немец повторил:
     - Ћдин ваш солдат  забрал у менЯ полевую сумку. ‚  ней находилась  пара
новых  кожаных подошв,  хорошаЯ  бритва,  шесть пачек  сигарет и письма моей
жены. џ требую  вернуть  мне все эти  вещи  и примерно  наказать виновного,-
добавил он с должной твердостью.
     ѓончаров  молча смотрел на него. Ћфицер  опЯть  повторил свои фразы,  и
бойцы засмеЯлись:
     - Љак на работе. ЏЯть минут пройдет - опЯть говорит.
     ‚друг  какое-то движение  произошло  в толпе,  все  стали оглЯдыватьсЯ,
расступатьсЯ,  и даже немцы,  что-то  почувствовав,  построились тесней.  Џо
улице двигалась открытаЯ машина командира корпуса. Џеред ней расступались, и
на  лицах  бойцов  возникало то  исправное  строевое выражение,  которое  не
выражает  ничего, кроме знаниЯ начальства, в  присутствии которого почему-то
всегда вспоминаютсЯ не успехи, а все упущениЯ и грехи.
     Њашина остановилась против пленных, и сразу от распахнувшейсЯ дверцы до
немцев по прЯмой взглЯда сам собою образовалсЯ  коридор. ѓенерал ™ербатов не
вылезаЯ из машины, смотрел на пленных тЯжелым взглЯдом полуприкрытых  веками
глаз.  Ћн смотрел  долго и молча, ни любопытства, ни интереса не было на его
лице, а было что-то другое, от чего стало совсем тихо, так, что слышно было,
как в опускавшихсЯ сумерках редкие капли  дождЯ  стукают по сильно вытЯнутым
картонным козырькам  фуражек  немцев. …му не мешало и  не  стеснЯло его, что
столько людей в это  времЯ смотрЯт на него. ’олько  лейтенант  не смотрел на
командира корпуса. Ћпустив глаза, он стоЯл около немцев и чего-то со страхом
ждал.
     - ‚от  так будет со всеми,- сказал ™ербатов, обращаЯсь прЯмо  к немцам,
уверенный, что его и без переводчика  поймут.- ’ак будет с каждым из  вас! Ђ
тех, кто не сдастсЯ на нашей земле, в землю вобьем.
     ‘реди красноармейцев,  обступивших пленных, произошло внезапное и общее
душевное движение.  ’олько  что  настроенные  на другой  лад,  они теперь  с
радостью и презрением к немцам  чувствовали, что генерал выразил  именно то,
что  каждому из них  хотелось сказать. € это же почувствовал ѓончаров. ‘лова
командира корпуса были самые  обычные слова, но  сейчас они странным образом
разрешили  многие  колебаниЯ  в  его душе.  Њельком  попалсЯ  ему  на  глаза
лейтенант.  ‘   восторгом,  с  гордостью,  с  обожанием  смотрел   он  вслед
удалЯвшейсЯ  машине. ѓончаров не знал, что лейтенант этот был сын  командира
корпуса Ђндрей ™ербатов.

        ѓ‹Ђ‚Ђ VII

     ‘реди  ночи ѓончаров  проснулсЯ озЯбший.  ‘квозь  дыры в  высокой крыше
сараЯ светила луна,  дымными полосами косо делила пустое пространство сверху
вниз. Ќа  улицах отдаленно еще,  слышны были песни,  взвизги и  смех девчат,
солдатские голоса,  гармошка, а за  селом -  редкаЯ стрельба. ‘ело это взЯли
уже в сумерках с налета. ‚ него ворвались с двух концов, и немцы, которых не
успели  перестрелЯть, бежали, остальных  после  переловили по  огорадам,,  в
подсолнухах, и,  когда  вели, жители кидались на них, били всем, чем попадЯ,
бросали  комками  сухой  земли, плевали,  норовЯ  попасть  в  лицо, так  что
солдатам приходилось еще и защищать их.
     ѓончаров зевнул, заворочалсЯ в сене.
     - Ћй, кто здесь?
     ‚ лунном свете, в открытых дверЯх сараЯ сидела на краю Ящика, снЯтого с
колес, военнаЯ  девушка и причесывалась на  памЯть. ѓончарову  показалось  в
первый  момент, что  волосы ее  мокры, словно она купалась при лунном свете.
ЌакидываЯ шинель, он подошел к ней.
     - Ћй, товарищ старший лейтенант, как вы  менЯ напугали, прЯмо  слова до
сих пор сказать не могу,- говорила она кокетливо, подвигаЯсь и уступаЯ место
рЯдом с собой.
     ѓончаров сел  рЯдам на  край изгрызенного лошадьми деревЯнного Ящика  с
остатками сена  на дне, поправил  сползшую  с плеч шинель. ЏрикуриваЯ, сбоку
внимательно посмотрел на нее. Ћна  была коренастаЯ и, видно, сильнаЯ, какими
бывают  девушки, рано начавшие  заниматьсЯ  физическим трудом.  Ћн  встречал
таких девчат  на землЯных работах, на строительстве дорог. …дЯт они в летнюю
пору  хлеб, лук, картошку, молоко, если  деревнЯ окажетсЯ  поблизости, а все
здоровые, толстые, веселые.
     „оплетЯ, она  крендельком  свЯзала  на  затылке свои короткие реденькие
косы. “ши у нее были открытые, и что-то в ней тронуло ѓончарова.
     ‚ обвисшие  на петлЯх широкие ворота сараЯ светила  луна,  и они сидели
двое в лунном свете. Њокрый  после дождЯ голубой мир, тревожнаЯ военнаЯ ночь
лежали перед ними. ѓончарову вдруг показалось, что все  это  происходит не с
ним  и уже было однажды, быть может, в песне. € тоже была ночь, и  тишина, и
далекие в ночи выстрелы. € военнаЯ девушка в шинели сидела рЯдом...
     - —то ж вы  одни? ‚он все с гражданскими девушками гулЯют,- сказала она
и пренебрежительно по отношению к "гражданским" девушкам дернула плечом.
     …му стало жаль ее. Ћн мЯгко обнЯл ее за плечи.
     -  —то  это вы,  товарищ старший лейтенант? ‡ачем это  вы позволЯете? -
говорила она, словно сердЯсь и как бы даже сопротивлЯЯсь.
     ‡акрыв глаза, ѓончаров  ладонью гладил ее по лицу.  € такаЯ затоплЯющаЯ
нежность охватила его, что стало  вдруг трудно дышать. Ћн  взЯл ее на руки и
качал на коленЯх,  как маленькую,  и голова  его  кружилась. Ђ она  смеЯлась
неловко,  стыдливо,  сдавленно. ѓубы  у нее были обветренные,  и она  только
неумело раскрывала их, подставлЯЯ сомкнутые влажные и холодные зубы.
     Ђ  потом в  какой-то  момент  лицо  ее  с  зажмуренными  изо  всех сил,
вздрагивающими веками расширилось, заполнило все, стало вдруг  ослепительно,
нестерпимо красивым, так что сердце задохнулось на мгновение.  € долго после
они лежали на  сене рЯдом,  она на его руке, и все как будто покачивалось, а
звуки были далекими-далекими.
     - џ думала, ты и не  замечаешь менЯ,- говорила она, горЯчо дыша  ему  в
шею  и  через  расстегнутую  гимнастерку  любовно трогаЯ кончиками  шершавых
пальцев мускулы на его груди. Ђ он пыталсЯ и не мог вспомнить, как ее зовут.
ЂнЯ?  ‹юба?  €  было  неловко,  и  от этого еще  большую виноватую  нежность
чувствовал он к ней.
     - ‚спотел  даже.- Ћна засмеЯлась стыдливо и благодарно. ‹адонь  ее была
горЯча.- Џлечи у тебЯ сильные какие. Ђ вот не грубый ты с девушками.
     Ћн вслепую  гладил  ее по волосам. ‚ соломенной крыше сараЯ, надавливаЯ
на  нее, шуршал  ветер,  и временами свежую его  струю сквозь щели  ѓончаров
чувствовал на своем  лицо. €  под  тихий  шорох ее слов, под это  шуршание и
ночной шум ветра он  то засыпал, то просыпалсЯ,  лежа на спине. ‚незапно она
вздрогнула. Ћн сел мгновенно и молча. ‚ лунных воротах сараЯ, перегородив их
собой, стоЯла большаЯ чернаЯ тень.
     - ‹ошадь! - сказала она, перваЯ же рассмеЯвшись над своим испугом.
     ќто  была немецкаЯ лошадь,  тЯжеловоз  с широкой,  как  печь, спиной  и
коротко подрезанным хвостом. € - слепаЯ. Ћни  увидели это,  когда  подошли к
ней. Ќа морде у нее засохли вытекшие глаза, слезы и кровь. Ћна отпрыгнула от
людей,  споткнулась  о  перевернутую  телегу,  рухнула  на   колени;  сильно
дернувшись всем  телом,  вскочила. € нелепым  слепым галопом поскакала через
улицу.
     -  ‚от  ведь  странно,  как подумаешь,-  сказала  девушка.-  …сть  люди
русские, есть немцы, а лошадь, чьЯ  б она ни была, все равно лошадь. € жалко
ее одинаково.  ’ак мне на войне  лошадей жалко! Ћни ж не  понимают ничего. €
когда  ранЯт их, тоже  не  понимают. Ђ еще  больше  детей  жалко. џ на детей
смотреть не могу, они мне потом снЯтсЯ.
     Џосле, когда  они  сидели  на  лавочке  у  стены  сараЯ,  она  спросила
доверчиво:
     -  ’ы  чего менЯ никак  не  называешь? €мЯ тебе мое  не  нравитсЯ? ЊенЯ
вообще-то  Ћльгой  хотели  назвать.  Ђ  записывать  бабка  пошла. € записала
Ќадеждой. …е  Ќадеждой звали, и менЯ по себе записала. •орошо еще ”еклой  не
сделала. ‚осемьдесЯт пЯть лет ей было,  а здороваЯ - об дорогу не расшибешь.
€ вот вступи  ей в голову: лечитьсЯ. Љому, бывало,  фельдшер какое лекарство
выпишет - и она тут. Ќе уйдет, пока ей не нальют в ложку. ’ак прЯмо с ложкой
и шла. ‚ыпьет и говорит; "‚от теперь  полегшало". …сли б не лекарства, она б
до  сих пор  жива  была. Ђ тут  мы  в  город переехали,  лекарства  в городе
вольные, ну она и года не прожила, померла.
     ѓончаров кутал ее полой шинели, и они сидели, согреваЯсь общим  теплом.
Ќаискосок  через улицу, в канаве, лежал  убитый немец. Ћн лежал ничком,  под
луной блестела его откинутаЯ каска и прЯжка на спине.
     - —удно, как вспомнишь,-  сказала  ЌадЯ и тихо  засмеЯлась.- Ћна знаешь
как ела? ‚се за столом  сидЯт, а  она в  углу на кровати. Џодойдет с ложкой,
зачерпнет и несет к себе в угол, на хлебе. ’ам  съест и  опЯть к столу идет.
’ак взад-вперед и ходит. ЋбсмеешьсЯ, бывало.
     “же догорели  пожары, запах  гари витал в  воздухе, мешаЯсь с сильным и
чистым  запахом влажной  земли и трав. ‚ысоко-высоко, заплутавшись в  ночном
небе,  ощупью пробиралсЯ  на  восток самолет.  ’ам изредка  мерцали  вспышки
зенитных  разрывов и по  временам  доносило глухой подземный  артиллерийский
гром.  Ђ когда он стихал, еще осЯзаемей  становилась тишина. € в  ней слышен
был  плач  и  причитаниЯ  в  голос  по мертвому.  ќто  на краю  села  лежали
расстрелЯнные немцами жители. Ќа конном дворе, шесть человек. Ћдна среди них
была женщина.
     ѓончаров  видел их,  когда ворвались в село. Џочерневшие на  солнце,  с
распухшими  лицами,  с  раскинутыми в соломе босыми ногами. “ женщины волосы
свалЯлись одним комом, как паклЯ,  в них - солома, сухой помет  и запекшаЯсЯ
кровь.  € отдельно  ото всех  у  стены  рубленой конюшни сидел  мальчик  лет
одиннадцати, уронив изо рта на грудь засохшую струйку крови.
     ’еперь, когда стихла  на улицах гармошка, особенно Явственно  доносилсЯ
плач с того конца села,  где  лежали убитые  люди, только сейчас обласканные
родственниками. Ђ из  ближних  садов слышалсЯ счастливый шепот и заглушаемый
поцелуем смех. ‚се было  рЯдом: и горе, и песни,  и короткаЯ любовь.  ‡автра
ребЯтам  этим в  солдатских  гимнастерках  предстоЯл  новый  бой. Ќо  жизнь,
уходившаЯ с ними в  бой, не могла исчезнуть. ‚ годину бедствий и истреблениЯ
она властно, с  небывалой  силой боролась  за себЯ. € укрытые звездной полой
июльской ночи,  они должны были  отлюбить за  все подаренные им вперед и  не
прожитые  годы. —тобы после них на земле, когда  пройдут войны  и  бедствиЯ,
жили их сыновьЯ, становЯсь старше своих отцов.
     Ђ рЯдом с ѓончаровым на скамейке сидела военнаЯ девушка, и он кутал  ее
полой шинели, как ту единственную, которой у него еще не было.

        ѓ‹Ђ‚Ђ VIII

     ђанним утром, захватив  с собой адъютанта, ’ройников прибыл к командиру
корпуса. “тро было Ясное, летнее, низкое солнце слепило встречно. „венадцать
километров  с  фланга  на  фланг  промчались  с  ветерком. ‘корость,  ветер,
дрожание сильного мотора под ногами - от всею этого горЯчей начинала  ходить
кровь  и дышалось  хорошо. “же  перед  хутором  случайнаЯ  тучка, настигнув,
опрокинула на них крупный дождь. € сразу все вокруг засверкало на солнце.
     —ерез  поваленный,  раздавленный  плетень  ’ройников загнал машину  под
навес мокрых Яблонь.  ‚сЯ землЯ в саду была перерыта, кора со стволов Яблонь
содрана до мЯса  ворочавшимисЯ  здесь стальными телами  танков.  Ќад облитым
дождем  дрожащим капотом  машины  подымалсЯ  пар.  ’ройников  повернул  ключ
зажиганиЯ, машина вздрогнула последний раз и  затихла. €  сразу слышна стала
тишина, посвист, щелканье,  вознЯ  птиц над садом, сквозь  них  - отдаленное
погромыхивание  артиллерии, и совсем далеко, за горизонтом -  гудение одного
заведенного мотора, то усиливавшеесЯ, то ослабевавшее.  ќто невидимые отсюда
бомбардировщики спозаранку везли свой груз.
     Џосле стремительной гонки по трЯской в воронках и рытвинах дороге землЯ
под   подошвами   сапог   в  первый  момент  показалась  незыблемо  прочной.
ЏридерживаЯ планшетку,  ’ройников  взбежал на крыльцо. ѓимнастерка просыхала
на плечах, ремни туго скрипели  на теле. Ћтветив на приветствие выскочившего
адъютанта, коротко приказал: "„оложи!" - и оглЯделсЯ с крыльца.
     Ќаискосок через  улицу,  на ребре сгоревшей железной  кровати с  сеткой
сидела женщина лицом к солнцу и покрывалась платком. Ђ ниже ее, на золе, как
на полу,  сидела девочка,  вытЯнув  маленькие босые ступни,  и крутила ручку
уцелевшей швейной машины,  глЯдЯ  на блестЯщее никелированное  колесо. Ћт их
дома  осталось пепелище да  закопченное кирпичное основание,  на котором  он
прежде стоЯл,  а  вместо стен  с четырех  сторон  ограждали сгоревшие живыми
сирень и вишни,  некогда  росшие под окнами. „евочка вдруг повернула голову.
Ќесколько мальчишек,  толкаЯсь и отнимаЯ друг у друга, гонЯлись по улице  за
листками бумаги,  которые  ветер  выносил из  подбитой немецкой  машины. Ѓез
колес, брюхом на земле,  желто-пЯтнистаЯ легковаЯ машина  стоЯла у  обочины,
все четыре  дверцы ее были  распахнуты, и ветер, продуваЯ через них, нес эты
Яркие  -  красные, зеленые, желтые -  напечатанные  листки.  Ћни прилипали к
заборам, к лужам и медленно плыли по ним.
     “ ’ройникова не  было своих детей, и - в двадцать шесть лет полковник и
командир дивизии -  он не был женат. ‚ернее,  был женат, но  разошелсЯ и уже
два года  с удовольствием чувствовал  себЯ холостЯком. Ќо сына ему  хотелось
давно. ’оварища. ‘ которым он бы делал тысЯчу всЯких мужских дел.
     Џрошлой осенью, возвращаЯсь из отпуска, с морЯ, с юга, весь из мускулов
и бронзовой кожи, еще чувствуЯ  на ней  морскую соль  и солнце, он заехал на
несколько дней к сестре. ‘естра была младшаЯ, любимаЯ, единственнаЯ. “ них с
мужем,  бухгалтером маслозавода, было уже  двое детей, и свой домик, и садик
на окраине города. €, само собой, дальние планы женить брата.
     Џообедав  с  шурином,  человеком  молодым,  но солидным,  уважаемым  на
маслозаводе  и уважающим  себЯ  - сестра  за  хлопотами  только  раз  успела
присесть к столу,-  ’ройников вышел в сад и  там  на расстеленном одеЯле лег
под вишней. € с давно забытым  ощущением тишины, покоЯ и мира заснул под шум
ветра  в листве. Ђ когда проснулсЯ,  сестра вынесла только что покормленного
четырехмесЯчного сына, в короткой распашонке и голого, гордЯсь, положила его
брату на грудь. € сама присела рЯдом на край одеЯла, располневшаЯ, с полными
руками,  на которых  трещал ситцевый халатик, с пЯтнами  вытекшего молока на
груди, которого у нее хватило бы еще двоих выкормить, красиваЯ той особенной
здоровой красотой, какаЯ бывает у молодых матерей.
     €  странное  чувство  испытал  ’ройников,  когда  маленький  человек  с
трЯсущейсЯ  головой  и  бессмысленно  блестЯщими  глазами,   пахнущий  своим
особенным  молочным  запахом,  начал  шевелитьсЯ, пытаЯсь  ползти  по  нему,
упираЯсь ногами, коленЯми, влажной лапкой цепко схватил за губу, а потом всю
грудь измочил  слюной. ’ройников  лежал под  ним, боЯсь  дышать, замираЯ  от
чего-то, чего он прежде никогда не знал и даже не представлЯл, что это может
быть. Ђ сестра смеЯлась, глЯдЯ на них...
     ‘ейчас ’ройников с  крыльца  смотрел  на женщину и девочку на пепелище.
Ћни не плакали, они были даже веселые как будто.
     Ђдъютант позвал из дверей, и ’ройников, оторвав взглЯд, вошел. ‚месте с
начальником  штаба  ‘орокиным  и  Ѓровальским  ™ербатов  кончал  завтракать.
„ощатый,  вымытый и выскобленный  стол  был завален Яичной скорлупой, на нем
посредине лежал хлеб, не армейский из формы, а круглый, домашний, на тарелке
- свежее крестьЯнское масло комом с каплЯми воды на нем. Ѓровальский стоЯ из
глинЯной корчажки разливал молоко в толстые кружки.
     - ‘адись  с нами!  -  приветствовал он ’ройникова, не отрываЯ  глаз  от
белой, блестЯщей на солнце  струи молока, чтоб не  перелить.- Њолока хочешь?
Џарное. …ще теплое.
     ’ройников увидел свежее масло, хлеб, молоко,  льющеесЯ  через  глинЯный
край  корчажки, и  ему  вдруг  захотелось  молока  и  черного хлеба.  Ќо  он
отказалсЯ. Ћн  сел на табуретку у стены,  разглЯдываЯ  носки своих  хромовых
сапог, сквозь пыль отражавших солнце.