 бойцы,  придерживаЯ   карабины,
двинулись за орудием двумЯ цепочками, стараЯсь ступать в утоптанную колею.
     €з  тыла  донессЯ грохот бомбежки.  ‡аглушив его,  прошла  новаЯ  волна
бомбардировщиков. Ѓеличенко выждал дистанцию и махнул второму трактористу. €
второй расчет спеша двинулсЯ за орудием.
     Ћни  шли навстречу бою, и тЯжкий  гул далекого артиллерийского обстрела
тревогой отдавалсЯ в сердце каждого из них. € все же они спешили.
     Ќа  дороге  танка уже не  было. € тракторы, стоЯвшие в кукурузе, сейчас
ползали,  подцеплЯЯ орудиЯ.  ‚  тылу, за  складкой  снегов стеной  подымалсЯ
черный дым, и в этом дыму шнырЯли и кружились над ним самолеты.
     Љилометрах  в трех увидели  следы бомбежки.  Hа грЯзном снегу  в кювете
лежала убитаЯ лошадь, перевернутаЯ повозка с покалеченными трубами оркестра.
„ве  другие лошади стоЯли на дороге.  Ћдна была ранена осколками  в храп и в
пах. Љровь блестЯщей  змейкой текла по  ее задней  ноге, а  из  ноздрей  при
дыхании кровь вылетала мелкими брызгами и рассеивалась по снегу: он весь был
красный  под ее  передними  копытами. ‹ошадь дрожала крупной дрожью. „ругаЯ,
здороваЯ,  вытЯнув морду,  горлом терлась о  ее холку, о  спину, греЯ  своим
теплом. “видев  проходивших людей, она заржала, влажные глаза ее смотрели на
них. ‘олдаты молча шли мимо. € еще несколько раз видели они кровь,  Яркую на
снегу.
     „альше была  роща, обгоревшаЯ, чернаЯ,  срубленнаЯ  осколками: ее-то  и
бомбили немцы. ‘нег в ней был до земли разворочен  гусеницами танков.  € вот
на этом развороченном, закопченном снегу, среди всеобщего разрушениЯ, стоЯла
у  дороги ’онЯ, маленькаЯ издали.  Ћна ждала  подходившую батарею. Ѓеличенко
увидел  ее, увидел  раненых, сидевших  у обочины на  грЯзной земле в грЯзных
шинелЯх и свежих бинтах, местами уже напитавшихсЯ кровью, и пошел к ней.
     - ’ы как здесь? ’ы все времЯ была здесь? -  спрашивал он и оглЯдывал ее
шинель, ища чего-то.
     -  ‘аша, Я  не  ранена,- понЯв, что  он ищет глазами,  сказала  ’онЯ  и
ласково  дотронулась  до его руки;  кругом были  люди.-  џ  узнала,  что вас
перебрасывают на  южную окраину, и  думала перехватить  вас здесь. Ђ тут так
получилось...
     Ѓеличенко все еще не мог прийти в себЯ, и глаза у него были злые.
     - ‘аша, надо раненых посадить на пушки. €м трудно идти.
     ‚переди,  занимаЯ  всю дорогу,  шли  четверо  раненых  поздоровей.  Ќо,
увидев, что этих сажают на орудиЯ,  они тоже остановились и сели у  обочины,
поджидаЯ батарею. €х подобрали.
     ђаненые сидели  тихо, глЯдЯ вверх.  ’ам на большой высоте кружилась над
дорогой  "рама" - двухфюзелЯжный корректировщик "фокке-вульф". Џо  нему били
из  зениток.  Ѓелые разрывы  кучно вспыхивали в небе.  Ћдно облачко возникло
между  фюзелЯжами  - так  казалось  с земли.  "ђама"  продолжала  кружитьсЯ,
высматриваЯ и фотографируЯ. ‘идевший на переднем орудии раненый с толстой от
бинтов головой и заострившимсЯ желтым носом закричал, грозЯ кулаком:
     - …е, стерву, и снарЯд не берет!
     ‘ощурЯсь, Ѓеличенко смотрел  в  ту  сторону, откуда они шли.  ‘ожженнаЯ
роща,  разбитые повозки на дороге и  далеко позади костер на  снегу,  тонкаЯ
струЯ дыма, поднимавшаЯсЯ к небу: это, подожженный снарЯдом,  горел  дом, во
дворе  которого  утром Ѓеличенко  чертил разведсхему. ‘инели  холмы  по  обе
стороны низины,  на холмах, среди высоких и узких,  как  кипарисы, деревьев,
вставали  фугасные разрывы,  освещенные предвечерним  солнцем. Ђ с юга, куда
двигалась  сейчас батареЯ, слышалсЯ  непрекращающийсЯ грохот. ќто  от  озера
Ѓалатон наступали немцы.
     Љ ночи батареЯ вышла на южную  окраину города. Џо шоссе,  по булыжнику,
гусеницы  тракторов скрежетали  и лЯзгали,  высекаЯ искры. ‡а ними  катились
тЯжелые железные колеса пушек, обутые  резиной. ‘права  и слева  от  шоссе -
сады, в них  домики дачного  типа. “целевшие стекла слабо блестели. Ќи души.
’олько взлетали ракеты,  и небо  как  бы раздвигалось над домами,  становЯсь
выше. Ѓыло пусто кругом. € не Ясно, где наши, где немцы.
     Ѓеличенко  остановил батарею, с разведчиками  двинулсЯ вперед. ‚незапно
зацокали копыта, тени двух конных выскочили на шоссе.
     - ’ретьЯ батареЯ?
     - ’ретьЯ.
     - џ тебЯ, комбат, в  темноте по белой кубанке  узнал.  —увствовалось по
голосу,  что говоривший  улыбаетсЯ.  Ћн  ловко  соскочил  на землю.  ќто был
адъютант командира полка Ђрсентьев. Ќа своих кривых сильных ногах он подошел
к Ѓеличенко,  подал  руку. ђазведчик, сопровождавший  его,  осталсЯ сидеть в
седле.
     -- ‚ам задание менЯетсЯ. Ќу-ка, освети карту.
     Ћни с головами накрылись плащ-палаткой, и Ђрсентьев  развернул карту на
крыле седла.
     - ‚от здесь станете, за  овражком. ‚идишь, сады обозначены? ‘лева у вас
будут минометчики восьмидесЯти двух. Ћдна батареЯ. “ тебЯ горит? - Ђрсентьев
зачмокал тугими губами. Џод плащ-палаткой резко пахло конским потом.- Њы уже
с полчаса ждем вас. Џромерзли. ’ут на перекрестке  наш танк стоит. Џодбитый.
Љак  раз  хотели  подъехать  посмотреть, слышим -  вы едете. ‡начит, комбат,
проведешь рекогносцировочку местности.
     Ђрсентьев  со  смаком  произнес  военное  слово  "рекогносцировочка"  и
нетерпеливо  переступил с  ноги  на  ногу,  подрагиваЯ  икрами. Ћн  мысленно
представлЯл, как бы сам провел ее,  как с  биноклем в руках ехал бы  впереди
батареи на коне,- это была его мечта: ехать на коне впереди.
     -  Ћ   готовности   доложишь  в   четыре  ноль-ноль.  ‘вЯзь  по   рации
непосредственно с командиром полка.
     ’ем  временем  батарейные разведчики обступили полкового.  Љак человек,
знающий все  тут,  он с седла плетью указывал в  темноту  и что-то объЯснЯл.
Ѓеличенко  проследил  глазами  за   его  плетью  и,  перебив  Ђрсентьева  на
полуслове, спросил:
     - ‡начит, танк этот вблизи ты не видел?
     - Љакой? Џодбитый, что ли?
     -  ЌепонЯтно  мне,  откуда  тут  наш  подбитый  танк  взЯлсЯ?  -  вслух
раздумывал Ѓеличенко.
     €з-за  облаков  прорвалсЯ  наконец  лунный   свет,  булыжник  на  шоссе
заблестел, и  косо легли  тени - самаЯ длиннаЯ тень  конного. Ќа перекрестке
тоже заблестели гусеницы и пушка танка. ‚незапно мотор его зарычал, подбитый
танк попЯтилсЯ в тень,  и  оттуда  сверкнула, рЯвкнула  его пушка  -  снарЯд
разорвалсЯ на шоссе,  осколки брызнули от булыжника. ‚сех как смело в кювет.
Џод полковым разведчиком  лошадь взвилась и  понесла его навстречу танку. Ћн
все  же овладел  ею. Љогда  подъехал к остальным и соскочил  с седла, нервно
посмеивалсЯ.
     -  Њы его  за  своего  считали,  курили при нем... ‹ейтенант  Ђрсентьев
сконфуженно разглЯдывал порванные в шагу штаны.
     -  Ћткуда  она  тут  могла  взЯтьсЯ,  колючаЯ  проволока?  Џросто  даже
непонЯтно совсем.
     Ћн  еще и  потому так детально разглЯдывал  штаны,  что ему стыдно было
поднЯть глаза на Ѓеличенко.
     Љак  всегда  в  таких  случаЯх,  ни  у  кого  не  оказалось  под  рукой
противотанковой гранаты. •отели бежать на батарею, но танк, выпустив еще два
снарЯда, попЯтилсЯ и ушел.
     - ‚от тебе и рекогносцировочка,- смеЯлсЯ Ѓеличенко.- € долго вы рЯдом с
ним стоЯли?
     ’еперь смеЯлись все, громко и облегченно. Ѓойцы долго  еще рассказывали
друг другу, как кто прыгал через  забор с колючей проволокой  и как адъютант
командира полка порвал штаны. Ћттого  что это были штаны  адъютанта, рассказ
получалсЯ особенно смешной.
     ‚ полночь в садах за овражком рыли орудийные окопы.
     ‚ городе  взлетали немецкие ракеты и  по временам вспыхивала автоматнаЯ
стрельба. ѓде-то недалеко рокотали танки, чьи - никто хорошенько не знал, но
на   всЯкий   случай   курили   потаЯсь.   Џотом   прилетели   наши   ночные
бомбардировщики. Ќевидимые, они покружились над садами в ночном небе и, тоже
ничего не разглЯдев, сбросили бомбы вблизи огневых позиций. ‘ тем и улетели.
     Ђ в  это  времЯ  в  одном  из  домов  собрались офицеры  подразделений,
оборонЯвших южную окраину. ‘текла  на террасе были выбиты, и пол и  плетеную
мебель, оставшуюсЯ здесь с лета, засыпал снег.  €з пЯти комнат уцелела одна,
ее белаЯ  внутреннЯЯ дверь открывалась теперь прЯмо на улицу и сильно тЯнуло
по ногам холодом из-под обрушенного порога.
     ‚ шинелЯх,  и шапках, с  сумками на боку, все согнулись над столом, где
водил  по карте  коричневым  от  табака пальцем  командир батальона  капитан
ѓуркин, узкоплечий,  чернЯвый, очень строгий с  виду. Ћн объЯснЯл обстановку
и, подымаЯ голову от карты, спрашивал командным голосом:
     - ЏонЯтно?
     ‘прашивал тем строже, чем непонЯтней ему самому была обстановка.
     ‘ краЯ стола сидел командир еще одной тЯжелой батареи. ‚ высокой черной
папахе  с бархатным красным верхом, положа  ногу на ногу,  он ловил на носок
хромового сапога зайчик света от коптилки и поглЯдывал на двух лейтенантов.
     Ћни сидели отдельно  от всех  на железной кровати, на сетке, конфузливо
ели томатные рыбные консервы, поочередно опускаЯ ложки в жестЯную банку. Џод
взглЯдом командира батареи они всЯкий  раз переставали есть. Ћдин из них был
артиллерист,  другой - пехотинец,  оба  недавно  выпущенные,  присланные  из
резерва.  Ћни,  видимо, ехали сюда  вместе,  и продукты у  них  были  общие,
неделеные. Ѓеличенко  отчего-то  приЯтно было на них смотреть, и  он, слушаЯ
обстановку, нет-нет да и поглЯдывал в их сторону.
     - Ќу ладно, комбат, все это хорошо, конечно, а снарЯды у тебЯ есть? - €
ѓуркин с хитрым лицом оглЯнулсЯ вокруг, выжимаЯ улыбки.
     ’ого комбата ѓуркин не спрашивал: тот был уже "свой".
     -  Ќемного  есть,-  сказал Ѓеличенко, по  опыту  знавший,  что  запасов
выдавать не следует.
     - Џолкозы  небось? -  ѓуркин  подмигнул знающе и захохотал  собственной
остроте.
     Ѓоевой комплект  батареи  - шестьдесЯт снарЯдов - сокращенно называетсЯ
"ЃЉ".  Џоловина  боевого  комплекта  -  "полбэка".  Ђ  на  слух  звучит  как
"полбыка". ‚от в этом и состоЯла острота ѓуркина.
     - џ вас, артиллеристов, знаю,-  он  погромил пальцем  с  фамильЯрностью
старшего по должности.- Џридадут в помощь, а стрелЯть им нечем.
     Њаленький ѓуркин в  этот момент чувствовал  себЯ большим,  владетельным
хозЯином, он даже позу принЯл.  Ѓеличенко знал привычки пехотных командиров:
свою артиллерию  они  берегут,  а приданной, какого бы она калибра  ни была,
стараютсЯ заткнуть все дыры - пока не отобрали, так хоть попользоватьсЯ, все
равно не  своЯ. ЋбъЯснЯть такому  командиру,  что тЯжелыми пушками подавлЯть
пулемет  -  все равно  что  по  воробьЯм  стрелЯть,-  бессмысленно.  Ќа  все
объЯснениЯ он скажет: "Љак так не можешь? ‘трелЯй!"
     € Ѓеличенко только улыбалсЯ, как полагал ѓуркин, его удачной остроте.
     -- ‘лушай, капитан, тебе лейтенанты присланы?
     ѓуркин небрежно повернулсЯ на табуретке.
     - ќти? Њне.
     ‹ейтенанты перестали есть и смотрели на Ѓеличенко.
     - “ менЯ командира  взвода не хватает...- "“били три днЯ назад",- хотел
еще сказать он, но, глЯнув на лейтенантов, почему-то не сказал.
     - •а!  Ќашел где спрашивать! ‡наешь, сколько  у менЯ командиров взводов
осталось?  Ђ   минометчиками  сержант  командует.-  €   строго  обернулсЯ  к
лейтенантам: - „авайте-ка в роты.
     ‹ейтенанты быстро, бесшумно поднЯлись и вышли, ни на кого не глЯдЯ.
     Љогда  Ѓеличенко возвращалсЯ на батарею, он опЯть увидел их. ‚ темноте,
на засыпанной снегом скамейке, они увЯзывали вещмешки.
     - Ѓери ты,- говорил артиллерист, протЯгиваЯ банку консервов, последнюю,
видимо,- ты в пехоту идешь.
     - Ќу что ж, в пехоту. ‚се равно бери ты.
     “видев  проходившего  Ѓеличенко,  они смутились, словно их застигли  на
чем-то стыдном, и стоЯли  выжидательно и неловко. Ћн прошел  мимо, ничего не
сказав. Ћн понимал все, что они сейчас думали и чувствовали.
     ‚  городе стрелЯли. Џо небу шарил луч  прожектора, отсвет его  падал на
землю, и стекла пустых домов слепо вспыхивали.
     Ѓеличенко  шел  и  думал о  судьбе этих лейтенантов. ‡автра  на окраине
незнакомого венгерского  города,  очень далеко от своего дома, им предстоЯло
встретить свой  первый  бой.  €  все, что было  прожито  ими  до сих  пор, и
перечувствовано, и прочтено, все, чему их учили, о чем мечтали они,- все это
было подготовкой к  завтрашнему утру. Њальчики с  хорошими, честными лицами.
‚семи мыслЯми своими они сейчас в будущем, в котором жить и  тем людЯм, что,
спрЯтавшись в подвалах, пережидают немецкое нашествие, и детЯм этих людей  -
за  них тоже  пришли они сюда воевать.  Ѓеличенко не знал,  как  сложитсЯ их
судьба. Ќо,  как  бы  она ни сложилась,  какой бы короткой и  трудной она ни
была,  он  верил: пройдут  войны, отшумЯт сражениЯ  и люди еще позавидуют их
судьбе.
     €  все-таки  он  хотел  взЯть артиллериста к себе  в батарею. „лЯ чего?
‘пасти?  “беречь?  ‚ этом сейчас не властен сам  господь бог. Ќо среди  того
великого, что совершалось,  не всегда  было времЯ, а главное - не  у всЯкого
было желание разобратьсЯ, какаЯ смерть необходима, а  какой  могло  бы и  не
быть: война! Ѓез крови, как известно,  война не бывает. Ѓеличенко  казалось,
что он бы сумел разумней,  чем  ѓуркин, использовать этого мальчика, который
только еще начинал жить.
     Ќа батарее кирками долбили закаменевшую землю.  “видев комбата, подошел
Ќазаров, разгорЯченный,  в  одной  гимнастерке  -  он  вместе с  бойцами рыл
окопы,- весело откозырЯл.
     ‘ тем чувством, с которым он только что думал о  лейтенантах, Ѓеличенко
смотрел теперь  на Ќазарова. ‚се  чаще  и чаще видел он  в нем самого  себЯ,
только  далекого, предвоенного. ‚ семнадцать лет он хотел  бежать в €спанию,
воевать  с  фашистами.  Ћн  был  тогда комсоргом  класса  и произносил перед
комсомольцами горЯчие речи, и все его товарищи тоже хотели бежать в €спанию.
     —то ж, это неплохо, что так говорилось и думалось  в юности. ‘ейчас, на
четвертом году войны, он уже не скажет, как, бывало, комсоргом: "…сли родина
потребует, мы умрем за  родину". Ћ таких вещах не говорЯт  вслух. Ќа  фронте
тысЯчи люден делают это. Ќо ему приЯтно  смотреть на Ќазарова, словно подрос
и стал с ним рЯдом младший брат.
     - —то-то Я хотел сказать вам? - заговорил он с Ќазаровым несколько суше
обычного,  потому  что  боЯлсЯ  сорватьсЯ  с  нужного  тона.-  „а,  вот что:
возьмите-ка мой пистолет. Ђ трЯпки эти из кобуры выкиньте. џ этот парабеллум
в  сорок третьем году у немецкого офицера  добыл. Ѓьет  замечательно. ’олько
когда последний патрон выстрелите, вот так надо сделать затвором. Ѓерите.
     € Ѓеличенко,  пЯть  минут  назад не  собиравшийсЯ делать  этого,  отдал
Ќазарову  свой пистолет, к которому привык  и который у него дважды пытались
отобрать в госпиталЯх.
     Џотом он пошел на кухню. „ать отдых своей батарее он не  мог, но должен
был накормить бойцов перед утром.
     Џри  красноватом  отсвете углей „олговушин,  щурЯсь от  дыма, скуповато
отпускал повару сало.
     - ’ы вот что,- сказал Ѓеличенко,- ты продуктов не жалей. ЏонЯтно?
     „олговушин посмотрел на комбата и понЯл, что было за его словами.
     Ќа соседней кухне минометчиков уже раздавали завтрак. Ћттуда доносились
хриплые  со  сна   голоса,  звЯканье  котелков.  ‚скоре  и  „олговушин  стал
раздавать.  Ѓойцы  подходили в шинелЯх внапашку, им после работы было жарко.
Њногие тут же, поблизости от кухни, рассаживались есть.
     - „авай, ‘аша, позавтракаем,- услышал Ѓеличенко.
     ќто стоЯла рЯдом с ним ’онЯ, держа котелок супа в руке.
     Ћни  сели  на   бруствере   орудийного  окопа,   подстелив   на   землю
плащ-палатку.  …ли  молча.  Ѓеличенко глЯнул  на ’оню, она поспешно опустила
глаза.
     - Ћни тогда шли по траншее,- сказала ’онЯ,- а Я  им встретилась. ђатнер
еще  говорит:  "€дем, ’онЯ,  с  нами!"  Ђ Ѓогачев ничего  не  сказал, только
посмотрел и  прошел  мимо. €  вот  не могу  забыть,  как он посмотрел тогда.
‘ловно  чувствовал,  что  уже  не   вернетсЯ.  ’еперь  можно  сказать,-  она
посмотрела на него, такаЯ вдруг жалкаЯ,- мне все казалось, ты сердишьсЯ, что
прежде мне ЏетЯ  Ѓогачев  нравилсЯ. €  груба  с ним  была  поэтому. €  в тот
последний вечер обрезала его при всех. Ќе могу себе этого простить.
     Ѓеличенко тоже сейчас думал о нем.  †ивым стареть, а  он останетсЯ в их
памЯти такой, каким уходил на свою последнюю высоту.
     Ѓойцы доскребали кашу  в котелках, некоторые шли за  добавкой. Ѓыло так
же темно, как  и час и два  часа назад,  но похолодало, и стрельба  в городе
стала стихать: начиналось утро.
     ‚от в  это времЯ, когда на батарее кончали завтракать,  прислушиваЯсь к
стихавшей стрельбе, западнее города в  рассветном  холодном тумане раздалась
автоматнаЯ  очередь.  ‚зрыв гранаты  оборвал ее. €  тогда  с разных  сторон,
захлебываЯсь,  застрочили   немецкие   автоматы.  ’ри  пистолетных  выстрела
раздались  в  ответ.  Ђвтоматы  стрелЯли  долго,  Яростно,  а  когда смолкли
наконец, уже никто не отвечал им.
     ‘ерыми  тенЯми  в  рассветном  сумраке  осторожно  приблизились  немцы.
‘начала  они  увидели  в  траншее  своего  часового,  убитого гранатой.  Ћни
постоЯли над ним  и двинулись дальше. ’ак двигались они цепью, пока  один не
крикнул что-то, и тогда все, сойдЯсь,  сгрудились по краЯм бомбовой воронки,
глЯдЯ  вниз. ’ам ничком лежал советский офицер. „линные ноги его  в хромовых
сапогах  и замерзших в  крови брюках были широко  разбросаны, голова и  лицо
залиты кровью.  Ќемец,  который первым  обнаружил  его,  спрыгнул в воронку,
перевернул  убитого и,  расстегнув  шинель,  достал  из  нагрудного  кармана
документы  и записную книжку.  Љогда раскрыл, маленькаЯ фотографиЯ выпала на
снег. …е подобрали, и она пошла по рукам. ‘ маленькой фотографии смотрело на
немцев лицо  военной девушки в пилотке. ЏередаваЯ ее из рук в руки, оставлЯЯ
следы потных  пальцев, они подмигивали  друг  другу и  делали предположениЯ,
какие  обычно на  фронте делают солдаты,  долго  не  видевшие  женщин. Ќо их
предположениЯ были грЯзней оттого, что они только  что боЯлись этого убитого
и теперь как бы мстили ему за это.
     Џотом один  из  немцев,  знаток русского Языка, раскрыл удостоверение и
прочел вслух:
     -- ‹ейтнант Ѓо-огачь-ефф...

        ѓ‹Ђ‚Ђ VIII
     ‹…ЋЌ’њ…‚

     ‚  двадцать два ноль-ноль по рации из дивизии был передан  приказ полку
отойти  на  новые  позиции.  ќтот  приказ  сейчас  же  передали  дивизионам,
батареЯм, и только с батареей  Ѓеличенко не  было свЯзи.  Ќо с вечера оттуда
прибыл свЯзной, и теперь за ним послали.
     Џока  в штабе шли  сборы,  пока  снимались с  позиций  и  подтЯгивались
дивизионы, командир полка Њиронов вышел наружу.
     ЉладбищенскаЯ часовнЯ,  в которой  располагалсЯ наблюдательный пункт  и
штаб  полка,  и все  кладбище были на  окраине города, а  дальше - темень  и
ветер. ’ам, во  тьме, возникали огненные вспышки разрывов:  и на  севере, на
дорогах, ведущих к озеру ‚еленце,  и  на западе, и в самом городе. Ђ с южной
окраины, где стоЯла батареЯ Ѓеличенко, доносилсЯ гул артиллерийской пальбы.
     Њиронов закурил и стоЯл слушаЯ.
     ‡имний  ветер шумел в  вершинах кладбищенских деревьев. Ќа  телеграфном
столбе, покривившемсЯ от взрыва, позванивали оборванные телеграфные провода.
‡а собором часто взлетали ракеты, и каменные  фигуры свЯтых на стене собора,
когда свет перемещалсЯ за их спинами, то клонились косо, то распрЯмлЯлись. €
всЯкий раз  при  свете  ракеты становились видны среди  деревьев  памЯтники,
множество памЯтников, холодно блестевших мрамором.
     Ќа шоссе послышалсЯ приближающийсЯ топот множества подкованных сапог по
булыжнику,  и  вскоре за  деревьЯми замелькали  шинели  пехотинцев. Ћни  шли
быстро, сосредоточенно, стараЯсь  не производить  лишнего  шума.  ‚  рукавах
шинелей потаенно вспыхивали угольки цигарок.
     Ћни снЯлись  с  позиций  и сейчас, вне  окопов, проходЯ по  незнакомому
ночному городу, прислушивались к стрельбе и чувствовали себЯ неуверенно.
     Џромчалась  обочиной кухнЯ. €з топки  вывалилась  головнЯ,  ударилась о
мерзлую  землю и раскатилась множеством  искр.  Ќесколько солдат, выбежав из
рЯдов, стали поспешно топтать ее сапогами.
     Њиронов   окликнул  командира.  Џодошел  капитан  в   короткой  шинели.
ЏрикуриваЯ от папироски, скосил глаза на погоны, вытЯнулсЯ.
     ќто снЯлсЯ с позиций пехотный полк, стоЯвший впереди.
     -  ’ак что  теперь, товарищ полковник, перед вами никого  нет,-  сказал
капитан  и  твердо посмотрел Њиронову в  глаза.  Џотом оглЯдел  носки  своих
растоптанных сапог, ожидаЯ, не спросЯт ли еще чего-либо.
     Њиронов  ничего  не  спросил.  Љапитан  козырнул,  уже   прощаЯсь,   и,
придерживаЯ  на  бедре   толсто  набитую  полевую  сумку,  побежал  догонЯть
батальон.
     Љогда Њиронов вернулсЯ в штаб, свЯзной третьей батареи ѓорошко уже ждал
здесь.  Ќапуганный тем,  что его пришлось искать, он прибежал бегом и теперь
тЯнулсЯ  изо всех  сил, знаЯ, что лучший способ тронуть сердце  начальства -
это показать выправку.
     ‘идЯ за  столом  между двух  ламп, сделанных  из расплющенных снарЯдных
гильз,  Њиронов строго смотрел  на него. Џро себЯ  он решал в  этот  момент,
послать ли к Ѓеличенко взвод на помощь или не посылать?
     - Џередашь комбату,- сказал он  наконец,- полк будет занимать оборону в
районе кирпичного завода. ‚от.- Ћн показал на  карте. ѓорошко из  вежливости
посмотрел на  карту:  кирпичный  завод,  как  многое в  городе,  он знал  на
памЯть.- Ѓатарее выходить на соединение с полком. „орогу вот в этом месте мы
будем удерживать, пока вы не пройдете. ЏонЯл? Џовтори.
     ѓорошко громко повторил приказание.
     - ’ак...-  Њиронов все не спускал  с  него взглЯда, словно надеЯсь, что
свЯзной  поймет  и  передаст  еще и  то,  что не  было сказано, а стоЯло  за
словами. Ќо лицо ѓорошко было непроницаемым.- Џойдет с тобой...
     ™урЯсь со света ламп, он глЯнул в темноту. € один из писарей, ‹еонтьев,
на ком случайно остановил взглЯд командир полка, обмер в душе: это судьба на
него глЯнула.  Ћн поспешно нагнулсЯ над раскрытым  зеленым Ящиком, в который
укладывал бумаги.
     "Ќадо было мне выйти,- думал он панически,- просто как  будто  за делом
выйти. Ђ теперь Я попалсЯ на глаза". € вместе с тем продолжал надеЯтьсЯ, что
товарищ полковник увидит его Ящик и поймет, что нельзЯ разделЯть их,, что он
должен находитьсЯ  при Ящике, при бумагах. Ћн совершенно  необходим здесь. €
Њиронов увидел и понЯл.
     - Џойдет с тобой сержант ‹еонтьев.
     ‚  углу  штаба  ‹еонтьев  обреченно  собралсЯ, затЯнул  поЯсом  шинель,
повесил на шею автомат.
     ѓорошко шепотом торопил его, радуЯсь, что пронесло гнев начальства.
     Љ ‹еонтьеву подошел старший писарь:
     - ‚ещи твои мы  возьмем, когда  будем  грузитьсЯ.  ’ак  что  не думай о
вещах...
     ‹еонтьев только вЯло махнул рукой, словно был им уже не хозЯин:
     - Ѓерите...
     Ћн  вышел  из  штаба  вслед  за  разведчиком, отошли  шагов  пЯть,  тот
оглЯнулсЯ и весело подмигнул:
     - Ќу, сержант, пошли быстрей!
     Ћн как будто опасалсЯ, что их еще могут вернуть.
     €  они,  перепрыгиваЯ  через могилы, между  кладбищенскими деревьЯми  и
памЯтниками пошли к городу, где слышалась стрельба и взлетали ракеты.
     ‚сей  своей  незащищенной  спиной   ‹еонтьев  чувствовал,   как   могут
выстрелить  отовсюду. €з любого  подъезда, из любого окна, где слабо мерцали
осколки черных стекол. € когда над узкой улицей, над домами взлетала ракета,
‹еонтьев  шарахалсЯ  в  тень, к стене. € только  вместе с  темнотой  выходил
оттуда.
     ‚незапно ѓорошко,  шедший первым, присел. Ќе заметив, ‹еонтьев наскочил
на  него. Ђ когда тот поднЯлсЯ,  поправил автомат  на  плече и пошел дальше,
писарь увидел немца, лежавшего поперек тротуара. Ћн был без шапки, и мертвые
волосы  шевелились  на  затылке.  "‚етер",-  догадалсЯ  ‹еонтьев,  глЯнув  в
переулок, стиснутый домами, похожий на каменное ущелье.  € с жутким чувством
обошел убитого немца с шевелЯщимисЯ на затылке мертвыми волосами.
     ‹еонтьев знал много историй о том, как  совершались  подвиги: всю войну
он заполнЯл на людей наградные материалы.  €х столько прошло через его руки,
что ‹еонтьева уже невозможно было удивить ничем. € если рассказывали при нем
новый случай, он нетерпеливо  перебивал:  "ќто  что! Ђ вот  у  нас  на пЯтой
батарее..." - и хвастал чужими подвигами, словно это были его собственные. ‚
кратком изложении, какое обычно присылалось в штаб полка, в рассказах солдат
после  боЯ все  выглЯдело и не страшно и не трудно: вспоминали чаще веселое.
‹еонтьев слушал и волновалсЯ: а ведь и он смог бы так.
     Љогда после успешных боев в штабе скапливались наградные, ‹еонтьев иной
раз  по  целой  ночи не мог  заснуть.  ‹ежа  с открытыми  глазами, он заново
переживал все, что  писал днем.  ’олько теперь героЯми были  не те люди, чьи
фамилии он вписывал в наградные  листы, а  он сам, ‹еонтьев. € - боже мой! -
каких  только чудесных  подвигов не  совершал он в эти бессонные ночи,  пока
вокруг  него,  во  всем  положившись  на завделопроизводством,  мирно  спали
писарЯ. Ћн зажмуривалсЯ  до  боли и  видел летний день и  себЯ, без фуражки,
идущего улицей родного города. € солнце горело в лучах его ордена... Ђ утром
он с тоскливой  злостью смотрел на свою одинокую медаль "‡а боевые заслуги".
Ћн-то знал, что  писарЯм  и машинисткам эти медали достаютсЯ  совсем  не той
ценой, что рЯдовому бойцу батареи. Ќедаром батарейцы слово "заслуги"  обидно
переделали в "услуги".
     ‹еонтьев  пошел на фронт добровольцем, мечтал попасть в  разведчики. Ќо
его назначили в штаб полка  писарем. ќто было  так стыдно, что вначале он не
решалсЯ  написать правду никому из товарищей, даже  домой не писал  об этом,
хотЯ  смутно  догадывалсЯ, что мать только обрадовалась бы: все-таки  больше
надежды, что  жив останетсЯ.  Ћн твердо решил  при первом  подходЯщем случае
просить  командование направить его в батарею хоть  катушечным телефонистом.
Ќо случай этот все как-то не представлЯлсЯ.
     €х полк, стоЯвший в  тылу на  формировке, вызвали на  фронт неожиданно:
подали эшелон,  и  батареи  стали  спешно  грузитьсЯ. ‚  последний момент  к
погрузке  подкатывали розвальни;  возчики в рукавицах,  стоЯ  внизу в санЯх,
швырЯли  из  соломы  в  раскрытые двери  вагонов буханки хлеба, белые  круги
замороженного  молока.  Ќо всего полагавшегосЯ  продовольствиЯ  погрузить не
успели и по дороге  на фронт разговоры  в эшелоне шли главным образом о еде.
„о хрипоты ругались за место у единственной печки, не то что уставленной, но
в три Яруса  обвешанной  котелками,-  домовитые  пожилые солдаты все  что-то
варили  в них  и пробовали,  осторожно  приоткрываЯ крышку над паром,  шумно
втЯгиваЯ  в себЯ с алюминиевых ложек. ЌетерпеливаЯ молодежь, едва получив на
человека  по трети  банки  бобовых консервов  с  мЯсом, тут  же  съедала  их
холодными.
     Ќа какой-то  станции всех разбудили ночью и спешно повели куда-то через
пути. ЏронессЯ слух, что ведут в  баню, и люди ворчали:  никому не  хотелось
среди ночи  натощак идти по морозу в  баню. Џродрогшие, сонные, спотыкаЯсь о
рельсы, холодно  блестевшие  при  свете  звезд,  толпЯсь  и налетаЯ на спины
передних, они долго шли между товарных составов. Џотом выЯснилось, что ведут
в столовую, и сразу все ожили.
     ‚ столовой, похожей на депо, сырые стены изморозно блестели, от дыханиЯ
людей  и близкой кухни  под потолком - пар, в  пару - мутным  желтым накалом
светились лампочки. ‘бившиесЯ с ног официантки, бледные от этого освещениЯ и
усталости - через продпункт  круглые сутки шли  эшелоны, и  всех нужно  было
накормить,- перед каждым  стукали на стол  миску супа-пюре горохового, миску
пшеничной  каши и убегали. Љто успел  поесть,  заигрывали с официантками  на
ходу.
     Љогда вышли на улицу, мороз не показалсЯ ‹еонтьеву сильным. Њожет быть,
оттого, что в животе было тепло. € знакомаЯ дорога обратно не была уже такой
длинной. ђазогревшись едой, солдаты весело подныривали под составы, иные  из
которых, вздрогнув, с набегающим грохотом и лЯзгом буферов начинали катитьсЯ
куда-то,  визжа примерзшими колесами. Њногое  со временем забыл ‹еонтьев, но
эта ночь и то, как их водили в столовую, осталось в памЯти.
     ‘  писарЯми отношениЯ  у него не сложились. ќто все был  народ опытный,
тертый,  в  большинстве своем  из  бухгалтеров  и  счетоводов. Ћни сладостно
любили вспоминать, как, бывало,  сдавали годовой отчет, и ‹еонтьев  заметил,
что с особым почтением, с восторгом отзывались они о том начальстве, которое
капризничало,  по  нескольку раз возвращало отчет  длЯ переделки.  “ него не
было общих  с ними воспоминаний. €  он сразу чуть было не нажил себе врагов,
сказав  легкомысленно,  что со  временем  всех  счетных  работников  заменит
какаЯ-нибудь машина вроде арифмометра.
     Љогда ночью под стук колес все засыпали,  писарЯ  подымались и, сидЯ на
нарах, тайком  ото всех ели копченую рыбу и шушукались.  Њожет быть,  они не
всегда ели копченую рыбу, даже наверное они и другое что-нибудь приносили из
вагона Џ”‘, но  голодному  ‹еонтьеву  острей всего запомнилсЯ запах копченой
рыбы. ЏисарЯ его не приглашали. Ћни воспитывали его: хочешь жить среди нас -
переходи в нашу веру, нет - гордись. Ћн лежал у стены, на пустой желудок его
подташнивало  от запаха еды,  он слышал, как они жуют со слюной, и вспоминал
ржаные шаньги с картошкой, которые  мать напекла ему  в дорогу и которыми он
тогда честно  поделилсЯ с писарЯми. Ћн их ненавидел сейчас и придумывал, как
со временем, когда у него все будет, а у  них нe будет ничего и они прилезут
к нему, как он им отомстит...
     ‚прочем, если  бы он даже на остановке  и  пошел  в Џ”‘, ему бы там все
равно  ничего  не  дали.  “ж как-то там чувствовали  все,  что хотЯ  он тоже
писарь, но от него ничего не зависит.
     Ќа двадцатые сутки полк выгрузилсЯ на разбитой станции, значительно  не
доехав до места. ЋпасаЯсь бомбежки, эшелон сразу же, без свистка, отошел. Ќа
востоке   ("‘транно,  что  не  на  западе",-   подумал  ‹еонтьев)  отдаленно
погромыхивало,  и солдаты, успевшие в тылу отвыкнуть от фронта, поворачивали
головы  в ту сторону, прислушивались. Ћни знали, что  это теперь не на день,
не на два, что кому-то из них это уже до конца жизни. ‹еонтьев тоже слушал и
от сознаниЯ, что там фронт, волновалсЯ.
     “тром полк влилсЯ в деревню.  ќто была  уже  прифронтоваЯ деревнЯ,  без
жителей. €з двора во двор сновали солдаты, волокли какие-то доски, солому, и
помЯтые шинели на них были тоже в соломе, с ночи, наверно.
     ‚  зимнее утро деревнЯ  казалась белой и чистой: развалины, гарь  - все
прикрыл недавно выпавший снег. ЏисарЯ занЯли каменный дом: четыре промерзшие
стены с пустыми  окнами и  небо над  головой.  ‚ Яме,  вырытой когда-то  под
фундамент, а теперь заваленной битым кирпичом, они разожгли на снегу неЯркий
при солнце костер.
     —ерез улицу напротив стоЯла под навесом пехотнаЯ  кухнЯ. Џовар, крупный
мужчина, стал  сапогом  на ступицу  колеса, зажмурЯсь от  пара, зачерпнул из
котла  черпаком,   набрал   из   черпака  алюминиевой   ложечкой   и   долго
сосредоточенно  жевал.  „аже  глаза  закрыл,  чтобы  лучше распробовать,  не
отвлекаЯсь.
     ‘низу на  него смотрел кухонный рабочий - ждал приказаний; из разбитого
дома  следили за ним писарЯ. Џовар  налил сверху,  пожирней, в  два котелка:
командиру роты и старшине, крикнул кухонному рабочему:
     - Џускай людей ведут!
     ‘ам он до поЯса  и половина  кухни были в косой  тени  навеса, а черпак
маслено блестел на солнце.
     - Ќадо идти,- заволновалсЯ „овгий, писарь с толстыми щеками,- а то пока
наши подъедут, так это...
     Ћн прислушалсЯ  и вдруг плашмЯ  упал в  снег.  ‚ тот же  момент  что-то
обрушилось, стало  темно  и душно.  ‹еонтьева отшвырнуло  от костра, ударило
спиной о  кирпичную стену, он  забарахталсЯ,  закричал. Ђ  когда вскочил  на
четвереньки,  костра  не было. Ћт разбросанных  по снегу головешек шел  пар.
Ћдин за другим подымались писарЯ, отрЯхивались.
     -  Џозавтракали...-  сказал „овгий и выругалсЯ. “  него  дрожали  белые
губы. Ћн зачем-то обтер ладони о штаны сзади и полез из Ямы.
     Ќи навеса, ни кухни на той стороне улицы не было. Ќа дороге пехотинцы с
котелками  молча обступили что-то.  Џлохо  соображавший  ‹еонтьев  вслед  за
„овгим  робко  подошел.  “  ног  людей  лежал  животом  вверх  повар.  ‘реди
нахмуренных лиц только его лицо с  закрытыми глазами было спокойно. Ћн дышал
и как будто прислушивалсЯ к своему дыханию.
     Џодбежал еще  пехотинец,  маленький,  в  подоткнутой шинели:  за  супом
торопилсЯ.
     - ђебЯта, что  ж вы? —его стоите? - зачастил он  скороговоркой, суетЯсь
за спинами.- Ќести надо. —еловек ведь.
     …му сказали сурово:
     -  —его  кричишь? Људа  нести? Ќе  видишь? Ћн сразу успокоилсЯ, скромно
вздохнул.
     -  ‘ержант  говорит:  за супом иди,  …мельЯнов.  ‚от  те  и  суп,  мать
честна!..
     €, обойдЯ всех, начал на той стороне что-то собирать со снега. ‹еонтьев
глЯнул случайно.  ђазбитаЯ снарЯдом кухнЯ, выплеснутый  суп на желтом снегу,
невпитавшеесЯ пшено и картошка, от кусков мЯса еще шел пар. Џехотинец руками
хозЯйственно собирал в котелок картошку и мЯсо. € вздыхал.
     ‹еонтьеву  казалось,  что теперь все  уйдут  из деревни:  ведь Ясно же,
обстрел мог повторитьсЯ. Ќо писарЯ снова разожгли  костер, а завдел куратов
принес  топографические карты, и на снЯтой с петель двери стал их склеивать.
ЃелаЯ  глЯнцеваЯ  бумага на морозе обжигала пальцы. €  к концу днЯ  из  всех
ощущений  сильней всего были  холод  и боль  в  руках. Ђ когда штаб  наконец
разместилсЯ  в тепле, разговор о переводе  в  катушечные телефонисты  как-то
отложилсЯ до  времени. "‚от спадут  морозы..." - оправдывалсЯ ‹еонтьев перед
самим собой. Ќо морозы держались  такие, что водка замерзала.  € каждый день
из батарей везли в санчасть обмороженных.
     Ћднажды  привезли  лейтенанта ‚асиленко.  Ћн  был первый и единственный
пока что в полку награжденный орденом ‹енина. Ћттого, что  люди при встречах
глЯдели  на него с почтительным  удивлением, как бы все времЯ ожидаЯ от него
чего-то  необыкновенного, а поступки  его немедленно разглашались, лейтенант
‚асиленко  держалсЯ надменно, дерзко щурилсЯ, разговариваЯ с  начальством, и
при малейшем возражении вспыхивал.  …го привезли с отмороженными  ногами: на
передовом наблюдательном пункте, на болоте,  окруженный  немцами, он четверо
суток пролежал  за пулеметом  в мокрых  валенках. ‹еонтьев  как  раз  был  в
санчасти,  когда  пронесли  его,  и вскоре  из  операционной  раздалсЯ голос
‚асиленко:
     - ”едька, флЯжку!
     Ћрдинарец  с испуганным  лицом пробежал  по коридору,  в  приотворенную
дверь ‹еонтьев видел,  как лейтенант, сидЯ на столе,- ноги его были прикрыты
белым,- запрокинув голову, выпил всю флЯжку, не отрываЯ от губ. Џока ему под
наркозом  делали  операцию, он  пел  украинские песни высоким, страдальчески
чистым голосом:

     ’ам три вербы схылылысЯ,
     Њов журЯтьсЯ воны...

     Џел и матерно ругалсЯ. Ђ потом, увидев  в эмалированном тазу свои ноги,
заплакал,  не  стыдЯсь  людей;  и все  увидели  не орденоносного  лейтенанта
‚асиленко, а молодого, красивого парнЯ, навсегда искалеченного войной.
     Џосле этого случаЯ ‹еонтьев отложил разговор  о  переводе  до весны. Ќо
весной  на  людЯх не просыхали шинели. „нем, когда припекало солнце, от спин
шел пар,  вечером  на  спины садилсЯ  иней,  раскисшие сапоги  свистели,  на
огневых  позициЯх в  мелких  землЯнках подпочвеннаЯ вода  заливала  нары,  и
батарейцы кашлЯли лающим, надсадным кашлем, точно у них все рвалось в груди.
€ чем  меньше хотелось ‹еонтьеву на батарею, тем чаще говорил он окружающим,
что вот решил подать рапорт, как бы отрезаЯ себе путь к отступлению.  ’олько
летом обратилсЯ он к командиру полка.
     Џрошел  после этого разговора день,  стоивший  ‹еонтьеву много душевных
сил, прошел другой,  и наконец ЯвилсЯ завдел куратов и с оскорбленным видом
наложил  на него взыскание. ‚след за завделом, узнав, дружно оскорбились все
писарЯ. Ђ ‹еонтьев обрадовалсЯ взысканию, тЯжкий груз упал с  его души. Ќо с
этих  пор у него поЯвилась потребность жаловатьсЯ на  свою судьбу. Љто бы ни
пришел из батареи, ‹еонтьев к слову и не  к  слову ругал каторжную писарскую
жизнь: "‹учше на  передовую,  чем здесь корпеть.  Ќи  днЯ  тебе, ни ночи,  и
погибнешь, как ‚оронцов".
     Ѓыл такой писарь ‚оронцов, убитый при бомбежке еще в сорок первом году,
доказав тем  самым,  что и и штабе  люди  погибают. ЏисарЯ часто с гордостью
напоминали о  нем,  словно смертью  своей  ‚оронцов  "разу  за  всех живущих
писарей выполнил норму.  Џрежде ‹еонтьеву в такие моменты бывало  стыдно  за
них,  теперь и он  поминал ‚оронцова. € только одно  не изменилось: заполнЯЯ
наградные  материалы, ‹еонтьев  по-прежнему мечтал совершить подвиг. Љ концу
войны мечтал даже с большей силой.
     Ќо  то,  как  они шли сейчас с  разведчиком  по мертвому, уже  занЯтому
немцами  городу,  где  их  ежеминутно могли  убить,  ни с  какой  стороны не
походило на подвиг. Ќаоборот, это выглЯдело бессмысленным.
     ѓорошко шел впереди, по-охотничьи несЯ  автомат под  рукой дулом книзу.
Ћни  свернули  и один переулок, в  другой.  Џотом черт занес их  на огороды.
Џерелезали  заборы,  ползли, ‹еонтьев разодрал ладонь  о колючую проволоку и
все времЯ боЯлсЯ отстать.
     -  ‘волочи!  -  шепнул ѓорошко,  когда они уже лежали  в кустах.- Џушки
устанавливают.
     € тут писарь  за  стволами Яблонь увидел  немцев. Њолча, с напрЯженными
лицами они  выкатывали пушку,  налегаЯ  на колеса.  ‘лышно было  их  тЯжелое
дыхание.
     ‹еонтьев обмер. Ћн лежал не шевелЯсь, прижатый  страхом. Љраем глаза он
увидел, как разведчик приподнЯлсЯ на локте и раз за разом махнул из-за спины
рукой. €з-под пушки вырвалсЯ куст пламени.
     ‚месте с  ѓорошко ‹еонтьев бежал, натыкаЯсь на деревьЯ,  падал, а сзади
стрелЯли, и пули сбивали ветки.
     ‘пустЯ времЯ оба они  сидели в  овраге, запыхавшиесЯ, и жадно курили  в
рукав.
     - Ђ рыжий-то...  рыжий,  длинный! - захлебываЯсь радостью,  оттого  что
осталсЯ жив, говорил писарь.- Ља-ак он взмахнет руками, ка-ак закричит!..
     €  ему казалось, что все это он действительно видел. “ него возбужденно
блестели глаза, лицо было все мокрое от пота.
     - ђыжий?  - переспросил ѓорошко  и ладонью пощупал зашибленную скулу. €
вдруг обрадовалсЯ: - Ђ ты молодец, оказываетсЯ. џ еще иду и про  себЯ думаю:
"Ќебось писарек-то побаиваетсЯ". Ђ ты -  ничего. Ќемцы рЯдом  - лежишь  себе
спокойно.  Ќет, ты  молодец. ‚от  рыжего какого-то разглЯдел.  ‘кажи ты мне,
пожалуйста, отчего это люди к концу войны так  боЯтьсЯ  стали?  ‚от  ползу -
знаю:  немцы  там, и нет больше ничего, а самого  страх за  пЯтки хватает. €
любой так, кого ни возьми,- сказал он доверительно  и подождал, не скажет ли
писарь чего-нибудь.
     Ќо тот молчал.
     - Ќу, вот что,- сказал ѓорошко уже  строго,-  ты комбату  про эту пушку
помалкивай на всЯкий случай. Њожет, ее вовсе и не надо было уничтожать. Ђ то
еще немцы взгалдЯтсЯ, а нам батареей выходить тут.
     ‹еонтьев даже с робостью посмотрел на этого парнЯ: ему как раз хотелось
рассказать всем про то, как они уничтожили пушку.

        ѓ‹Ђ‚Ђ IX
     ЉЋ‘’њ ‘ЌЋ‚Ђ Њџ‘ЋЊ ЋЃђЂ‘’Ђ…’

     Љогда на южной окраине города  рассвело, третьЯ батареЯ уже окопалась и
стоЯла  замаскированнаЯ. ‡а снегами поднЯлось зимнее солнце,  и  все увидели
немецкие танки, изготовившиесЯ к атаке. Ћни не  скрывались, на глазах у всех
перестраивались,  и  оттого,  что  двигались  все   времЯ,  их  трудно  было
сосчитать. Ќо их было много.
     ‚переди несколько слева третьей  батареи стоЯла тЯжелаЯ батареЯ другого
полка.  Љомбата ее издали можно  было  отличить по  высокой черной папахе  с
красным верхом. Ћн стоЯл у колеса пушки, одной рукой  держа бинокль, другой,
в  перчатке,  делал  знаки  расчету,  и, повинуЯсь  его  руке,  стволы пушек
разворачивались. ‚идно было, как работают под щитом номера, наводчик  крутит
колесики  поворотного и подъемного  механизмов. ЃатареЯ  готовилась  открыть
огонь по танкам.
     € то же самое, что было с самоходными пушками, повторилось здесь. Џосле
первого снарЯда  танки ожили. Ћни ждали  этого, опасались  идти  в  атаку по
снежному полю, не знаЯ наших огневых точек, и вызывали огонь на себЯ. ’еперь
всей  мощью они навалились  на батарею. ‘нарЯды густо рвались вокруг  нее, и
батарейцы только отстреливались.
     Ћттуда по глубокому снегу  бежал человек. …ще издали закричал  рыдающим
голосом:-
     - —то ж вы смотрите? Ќа наших глазах нас расстреливают, а вы стоите?
     ќто был лейтенант, командир взвода. ‘пекшиесЯ губы его с хрипом хватали
воздух,  глаза горЯчечно  блестели на мертвом, бледном лице. Љрепко  схватив
Ѓеличенко за рукав жесткими пальцами, он тЯнул его к себе:
     - Љомбат, открывай  огонь! Ћткрывай  огонь!  Џрошу!  Џри всех  прошу! -
повторил  он  с  угрозой, и  нервное  напрЯжение  ега передавалось  всем  на
батарее.
     Ѓеличенко чувствовал на себе взглЯды бойцов.
     Ѓыстро подошел Ќазаров:
     - ’оварищ комбат, разрешите открыть огонь.
     Ђ танки  все били по батарее. Ћдно орудие ее уже молчало. ‘нарЯд угодил
под колесо, и пушка осела набок, щит был  погнут. Ќесколько человек осталось
лежать  в  окопе, другие, рассыпавшись, бежали  к садам.  ‚ середине плотной
группой держались четверо, окружив грузного человека в офицерской фуражке, с
болтавшимсЯ на груди  биноклем. Ћн был выше, заметней других и, должно быть,
ранен, потому что отставал; они не хотели бросать его. Ѓлизко разорвалась на
снегу мина. —еловек в фуражке упал плашмЯ, остальные побежали дальше. Ќо  он
завозилсЯ,  встал  на  кол